Яду, светлейший?

Глава 1

По закону подлости плохие новости неизменно выбирали ясные погожие дни. Крайне редко они наведывались ко мне в пасмурные, дождливые и промозглые и касались обычно внезапно закончившихся ягод шиповника, мышиных хвостиков и загнивших цветков полевой ромашки. Жутко неприятно в самый сезон! Приходилось накидывать плащ и, шлепая по грязи, отправляться на поклон к коллегам. Они тебе ягодок, ты им корешок, и все довольны.

Вы, наверное, догадались: я ведьма. Правда, без патента, потому как от него одна морока. Дело не в деньгах — в куче проверок и бумажек. Для трав один журнал заведи, для ядов — другой. Езди, отчитывайся, что и где собрала, как потратила. А людям помогать когда? Примерно так же рассуждал наш волостной инквизитор, поэтому смотрел на соблюдение законов сквозь пальцы. В провинции своя специфика, в нашей глуши тем более, нечего здесь плодить столичную бюрократию. Вдобавок Мозе Аджис отлично понимал, привороты и прочую темную магию не запретишь, откажет одна ведьма, так другую найдут, в соседней волости. Закон законом, а человеческую натуру не изменишь. Не легче ли притвориться, будто ничего такого во вверенных тебе землях нет, и исправно получать подарки от благодарного магического сообщества? Я тоже регулярно возила мешочек злотых. Съездишь так раз в год в Колзий, центр одноименной волости, поболтаешь по душам, заговоришь Мозе поясницу (мучился, бедняга, от радикулита) и твори, что хочешь.

Так было до сегодняшнего дня, когда мир без предупреждения перевернулся с ног на голову.

Утром у ведьмы обычно тихо, посетители предпочитали вечерние и ночные часы, поэтому с чистой совестью занялась сортировкой запасов. Часть нужно выбросить, часть обрезать. Рядом, на столе, лежал блокнот, куда я записывала закончившиеся ингредиенты. К примеру, дьявольский коготь почти весь вышел, надо бы наведаться в Колзий, к Юргасу. Вот уж кто никому ничего не платил и чихал на инквизицию!

Вроде как (точной родословной Юргаса никто не знал, довольствовались слухами) потомственный темный маг, некромант, он держал трактир на окраине города, где собиралось всякое отребье. Если кого-то надо убить, это к Юргасу. Сам за работу он брался редко, но если уж, то качественно. Никто еще после его проклятий не выживал. Меня с ним связывали деловые отношения иного порядка. Снадобья требовали разных ингредиентов, далеко не все из них росли, плавали и летали в окрестных лесах. Названия некоторых и вовсе вызывали оторопь у неподготовленных людей. Юргас мог это все достать. И, главное, он никогда ничего не спрашивал, плати и уходи.

Я как раз развешивала на просушку пучки зверобоя, когда увидела в окно спешащую к крыльцу со всех ног Гражину, мою давнюю приятельницу. Сердце екнуло: не к добру! И хоть бы раз подвело шестое чувство…

— Слышала, —с порога, запыхавшись, брякнула Гражина, — старый светлейший-то того!

— Как — того?

У меня аж травы из рук выпали. Виделись же на прошлой неделе. Я очередной мешочек передала — жив-здоров был. Да, возраст, опять спина, но ничего серьезного. Инквизиторы, как и маги, живут долго, наверное, потому, что чужой кровью и слезами питаются.

— В отставку отправили, нового прислали. Говорят, — Гражина понизила голос, — проверять всех будут, аттестацию пройти заставят. И на все свой патент, за все отчитываться каждый месяц.

Беззаботно отмахнулась:

— А, который год грозят!

Чем хороша провинция, так тем, что здесь все решают связи. В столице напридумают разного, закон издадут, а на местах все по-старому. Никто ауру не смотрел, проверяющих под видом клиентов не посылал, мандрагору не отбирал, лишь бы злотые исправно платили.

Инквизитора тоже понять можно. Служба волостного магического контроля хуже ссылки: обязанностей ворох, сверху давят, снизу пинают и никакого карьерного роста. Поэтому мы, представители магического мира, заключили со светлейшим соглашение: он нас не трогает, а мы не доставляем ему проблем, если потребуется, сотрудничаем с властями. Не сомневалась, так будет и дальше.

Обидно, конечно, за этот год я уже заплатила, придется снова… Грабит новый инквизитор без ножа! Плакали твои мечты, Аурелия, об оранжерее, как бы дом заложить не пришлось. Это только в фантазиях обывателей ведьмы купаются в золотых водах, в реальности иной банковский клерк зарабатывает больше.

Гражина округлила глаза:

— Так уже письма разослали, неужели ты не получала?

Рассмеялась:

— Да у меня в почтовом ящике давно птицы поселились.

И все же мне стало любопытно. Оставив Гражину на кухне, готовить ромашковый чай — ей не повредит, — зашлепала по песчаной дорожке к калитке.

Почтовый ящик притаился за разросшимся кустом жимолости. Старомодный, с выдавленными на боковинах цветочками, он достался мне от прежней хозяйки. Я как раз закончила обучение, присматривала жилье, а тут домик подвернулся. И место хорошее: зеленое, тихо. По деньгам тоже сошлись.

Домик — наследство бывшей владелицы от некой дальней родственницы, простоял заброшенным пару лет, пришлось изрядно потрудиться, чтобы привести его в порядок. Выкорчевала сорняки, обустроила и огород, грядки с лекарственными растениями. Про цветы и ягоды тоже не забыла, яблоневому цвету и ведьма радуется. Фасад заново выбелила, а вот к мебели покойной отнеслась со всем почтением. И к старому креслу-качалке, и к коллекции фаянсовых котиков — все в целости и сохранности на своих местах.

Глава 2

— Что ты сделала?!

Гражина уставилась на меня так, будто моя кожа покрылась бородавками. На всякий случай проверила — нет, по-прежнему гладкая, чистая. А некоторым не нравится. И я тоже.

Вот уже два дня мысли об упрямом, самонадеянном и далее по списку инквизиторе не давали покоя. Я даже к Юргасу заглянуть забыла, настолько разозлилась. Впрочем, и к лучшему. Просто так к Юргасу лучше не соваться, нужно подготовиться. Если сомнительным личностям, которые вечно столовались в его трактире, хватало едкого словца или, на худой конец, проклятия, то с темным магом мне не совладать. Лучше заранее продумать, что ему предложить, чтобы не оказаться в кабале. Вот кем бы Линасу заняться, да струсит, это не отчеты плодить и регистрационные номера выдавать.

— Ясное дело, у мужика проблемы. Стал бы лучший выпускник, красавчик, обладатель серебряной ложки во рту устраиваться волостным инквизитором? Такие оседают в столице, крутят любовь и женятся на дочках министров. А этот… Ни один мускул не дернулся, словно я ему отбивную предлагала.

Смачно откусила румяное яблоко и одним пальцем, небрежно перелистнула страницу старинного гримуара. Он достался мне от бабушки, а ей — от ее бабушки. Словом, вещь старинная, надежная, с рисунками тушью на полях, многочисленными пометками. Я тоже оставляла свои, вносила посильный вклад в развитие ведьмовства. Без ложной скромности, в свои двадцать три года я добилась определенных успехов, недаром столько времени проводила на кухне, подбирая новые сочетания и проверяя их на мышах. Последние поумнели и обходили мой дом стороной, дошло до того, что приходилось за деньги покупать у ребят.

Сейчас мне требовалось найти одно запретное заклинание — рецепт приворотного зелья. Обычно я такими делами не занимаюсь, но Агнешка буквально свела меня с ума. Люблю-не-могу, утоплюсь, если не будем вместе. Ходила попятам, канючила. Я неизменно отказывала, но раз с аптекой не выгорело, придется возмещать убытки. Да и вообще, я теперь ведьма свободная, пора расширять сферу деятельности. Я и расширила, вытащила гримуар. Много ли на «воде красоты» да заговорах от кашля заработаешь! А тут приворот, порча, яды, проклятия разные. К примеру, можно усыпать лицо соперницы веснушками или в ответственный день вызвать у нее понос. И жива останется, и мне заработок.

— Так он красивый?

Лицо Гражины приобрело мечтательное выражение.

Усмехнулась:

— Полагаешь, ему костлявые блондинки нравятся?

— Ну, на тебя же он не польстился, почему бы мне не попробовать?

Судя по бесенятам в глазах, она не прочь была сыграть с Линасом в карты на раздевание. Даже чуточку жалко инквизитора стало. Не понял пока, болезный, какое осиное гнездо разворошил. Гражина и вовсе его на себе женит. Ей семью хочется, детишек, но все никак. То ли внешность мужчин смущает, то ли род занятий. Хотя бояться там абсолютно нечего: Гражина умела «зашептать» любую хворь, физическую или душевную, а в остальном одуванчик одуванчиком.

А что, если?..

Отогнала от себя притягательную мысль, но она упорно вернулась вновь.

Ведьма я или нет, неужели спущу оскорбление? Я к нему со всеми прелестями, а он!..

Осталось только выяснить, согласна ли потенциальная невеста.

— Хочешь его?

— Кого?

Закатила глаза:

— Инквизитора, красавчика нашего.

Заодно фамильное зелье испытаю, не желаю абы что клиентам продавать. Вдруг не влюбится Петрусь в Агнешку, а мне деньги возвращать, репутацию портить.

Подружка отмахнулась:

— Вечно ты шутишь, Аля!

— Даже не думала.

— Но ведь это противозаконно.

А у самой глаза заблестели. На благодатную почву упали мои слова.

Состроила кислую мину:

— Чихала я на его бумажки! Это ты у нас паникерша, каждой гербовой бумаги боишься.

— Так ведь как не бояться, когда…

— Тсс!

Запечатала пальцем ее губы. Не желаю больше слышать о карах столичных и регистрационных номерах, все равно их скоро отменят. С моей помощью. Первый закон жизни — не переходи дорогу ведьме, а то хуже станет.

— Значит, так, — убедившись, что поток возражений иссяк, зашелестела страницами гримуара, — я зелье сварю, а ты после сама решишь, нужен он тебе или нет. Хотя мужчина действительно симпатичный, года на два старше меня, темненький, вежливый, спокойный.

— На словах-то все сказка, только как ему зелья подлить? Положим, запишусь я на аттестацию, но это еще когда будет! Да и вдруг он там не один, свидетелей приведет, как с тобой грозился.

В этом вся Гражина, соткана из страха и сомнений. Мы с ней противоположности не только во внешности, но и по характеру.

— А голова тебе на что? — Постучала кулачком по затылку. — Прикинься дурочкой, упроси Йозаса допустить до начальственного тела. Мол, познакомиться хочешь, уточнить детали какие. Только непременно жаркий день выбери, чтобы светлейшего мучила жажда. А тут ты в лучшем платье, с чаем в туеске. Главное, моей ошибки не повторяй, не оголяйся сверх меры, иначе заподозрит неладное, пить откажется. И сама с ним за компанию выпей, чтобы бдительность усыпить.

Глава 3

Трактир Юргаса располагался на отшибе Колзия, в самом конце главной улицы слободки, там, где густо разрослись акация и шиповник. Некогда я жила неподалеку и ребенком частенько издали наблюдала за тем, как после заката темный маг зажигал два цветных фонаря над крыльцом. После этого условного знака к трактиру отовсюду стекались люди и нелюди.

Из распахнутых окон никогда не долетало смеха или шума драки — привычных звуков для подобных заведений. Создавалось впечатление, будто Юргас держал приют мертвых. Повзрослев, сообразила: дело в пологе тишины. В трактире творились такие дела, обсуждались такие вещи, о которых не следовало знать посторонним.

Солнце еще не зашло. Его багряный край лизал крыши домов, отбрасывал на землю длинные большие тени.

Не отважившись заглянуть к Юргасу после заката накануне, я и теперь робела, намертво вцепившись пальцами в покосившийся забор, не сводила взгляда с двухэтажного ладного дома с драконом на коньке крыши. Поговаривали, будто дважды в год, в день зимнего и летнего солнцестояния, он оживал, и горе тому припозднившемуся путнику, который оказался у него на пути!

Нервничая, затянула ленты шляпки так, что едва не удушила саму себя.

— Полно, — безуспешно взывала к колотящемуся сердцу, — ты бывала здесь прежде, не съест же он тебя!

Однако ватные ноги отказывались сделать шаг.

Я боялась Юргаса. И того, что он может потребовать взамен — самой-то мне на этот раз предложить ему нечего. Оставалась слабая надежда, что злотые в кошельке заинтересуют кого-то из его посетителей.

Мне требовалось ни много ни мало вернуть фамильный гримуар, причем так, чтобы Линас ни о чем не догадался. А еще — пополнить запас недостающих ингредиентов. Хорошо бы еще разжиться заказами, но тут надеялась справиться сама.

— Надо же, сама Аурелия!

Подскочила на месте при звуке этого бархатного тихого голоса и медленно обернулась, понимая, кого там увижу.

Юргас подкрался неслышно, со спины, и теперь с ленивым интересом, пожевывая колосок, изучал дрожащую ведьму перед собой. Он видел меня насквозь. Темные, не отражавшие солнечные блики глаза напоминали два амулета.

— Добрый вечер, Юргас!

Сбросив оковы страха, протянула ему руку. Юргас, по обыкновению, облобызал воздух над моей ладонью. Таковы уж его привычки, дамам целовать руку, мужчинам ее пожимать. Только показная вежливость темного мага ничего не значит, он и убивает с улыбкой.

— Какими судьбами? — Юргас кивнул на трактир, приглашая последовать за собой. — Ты к нам обычно не ходишь, брезгуешь. Или передумала, решила принять мое предложение? Оно еще в силе, хотя тогда ты меня сильно оскорбила.

Вот уж не верю, оскорбила бы, давно пошла на корм рыбам.

— Нет, я совсем по другому вопросу.

— Не дает покоя новый инквизитор?

Юргас остановился, повернулся ко мне. Солнце грубыми, контрастными мазками очертило его профиль. Если бы не глаза, нечеловеческие, пугающие, я бы назвала Юргаса красивым, но иной, нежели Линас, красотой. Он зверь, дикий зверь, излучающий силу и демоническое обаяние. Черты лица грубые, но все в целом — притягательные. Высокие скулы, массивная челюсть, игривая челка, падавшая на левый глаз и скрывавшая давно заживший рубец. Кожа там была иного, белесого цвета, будто Юргаса опалило Черное пламя. Как известно, оно выжигает любую жизнь.

Одевался Юргас нарочито небрежно, но дорого, с большим вкусом. Обувь, брюки, рубашки всегда шил на заказ, не скупился на ткани, а еще не боялся ярких цветов. К примеру, сегодня на нем была лавандовая рубашка, подчеркивающая черноту глаз и смоль волос. Если у меня они темно-темно-каштановые, то у него, как у демона, без единого теплого проблеска.

Аккуратно поинтересовалась:

— А что, он и вам успел насолить?

— Да, наслышан об аттестации. — Юргас обнажил зубы в усмешке; на мгновение показалось, рядом со мной вурдалак, а не человек. — Ко мне пока не совался, но ждем-с. Так чего хотела-то?

Взойдя на крыльцо, темный маг чиркнул огнивом, зажигая фонари.

Вывески у трактира не было, вместо нее гостей встречал искусно вырезанный на двери волк. Поэтому заведение так и прозвали: «У волка». Хотя чаще говорили: «У Юргаса».

— Шафрана бы мне, чабера, помета летучих мышей, — загибая пальцы, начала перечислять я. — Дьявольского яблока…

— …белладонны и крови, — со смешком закончил за меня Юргас и, толкнув дверь плечом, вошел. Поневоле шагнула следом. — Давно пора тебе бросить глупости и заняться нормальной магией. Мне как раз ученик нужен. Или ученица.

Закашлявшись, замахала руками:

— Нет, спасибо, я лучше так.

— Как знаешь!

Юргас направился к пивным бочонкам, проверил, полны ли.

Словно по команде, вспыхнули масляные лампы. Соскользнули и опустились со столов на пол перевернутые скамейки.

— Идем, пока никого нет.

Юргас кивком головы указал на дверь в подсобные помещения.

Рядом с обычной кладовой он обустроил особую, магическую. В тусклом свете единственной лампы на посетителей с полок взирали ряды закупоренных стеклянных банок. В одной переливалась искрящаяся пыльца, в другой плавали в спирту ядовитые змеи. Третья пугала чьими-то пальцами, четвертая парила. Юргас строго-настрого запрещал что-либо трогать здесь самой, сам отмеривал ингредиенты на аптекарских весах. Стоили они не мало, столбик из злотых таял на глазах.

Глава 4

Кто бы сомневался, работа на Юргаса бывает только тяжелой и очень тяжелой. А еще той, на которую никто не согласится по доброй воле. У него вообще ничего нет по доброй воле, не удивлюсь, если и подавальщицы тоже что-то отрабатывают.

И не соблазнишь, заразу! Я намек поняла, не зря мне пуговки на платье застегнули. Мол, не надейся пару минут отдохнуть, изучая потолок, иди работай.

— Да чтобы я еще хоть раз!.. — бормотала себе под нос, тащась вдоль ограды.

Все бы ничего, только вокруг непроглядная ночь, а ограда была кладбищенская.

В руке тускло горел фонарь, предупредительно прикрытый платком. Падавшего от него света едва хватало на то, чтобы различить землю под ногами.

На плече покачивалась пустая холщовая сумка. Скоро она наполнится.

По возможности старалась держаться в тени: сбор гроб-травы противозаконен, если попадусь, из тюрьмы не выйду. Все потому, что использовалась она исключительно в темных ритуалах, таких темных, что у меня от названия волосы дыбом.

Будто этого мало, Юргас велел разыскать Пальцы мертвеца. Спасибо, не кости вырыть, с него бы сталось, хотя и от этих грибов оторопь брала. Напоминающие человеческую руку, они любили покрытые мхом деревья с вечно подтопленными корнями. А где их больше всего? Правильно, на кладбище. То там, то тут вечно роют могилы, подземные воды просачиваются в ямы, губят деревья и кормят страшных паразитов.

— Ты ведьма, — вчера, между делом, ловко, одним ударом, раскалывая поленья пополам, отмел Юргас мои робкие возражения, мол, почему сам не сходит, — тебе трава покажется. Я могу кругами ходить и не увижу.

И не возразишь, прав он. Гроб-трава капризная, не каждому в руки пойдет.

Затрещали ветки, над головой, громко хлопая крыльями, пронеслась ворона. Пригнувшись, переждала, пока она затеряется в чернильной темноте, и шагнула к калитке. На ночь ее запирали, но Юргас снабдил меня ключом.

Мы расстались возле трактира. Темный маг проследил, чтобы я отправилась в верном направлении, и лишь потом вернулся внутрь. Не сомневаюсь, он не заснет, устроится у окна, станет ждать моего возращения хоть до пятых петухов. А если я вдруг не вернусь или приду с пустыми руками…

Эх, знать бы, на что я заключила сделку с бафометом: на желание или на душу? Хотя и то, и то плохо, поэтому-то Юргас и поймал на крючок, крепко связал по рукам и ногам. Не хотела на него работать, а придется.

Поставив лампу на столбик, немного повозилась с замком и скользнула в обитель мертвых. Калитку за собой притворила, чтобы лишний раз не выдать своего присутствия.

На колзийском кладбище я бывала редко и исключительно днем — навещала могилы родных, поэтому двигалась предельно осторожно. Взгляд блуждал по сторонам, выискивая зловещие наросты и серебристо-голубые капельки гроб-травы. Для несведущего в травах она схожа с барвинком, но тот темнее, форма бутонов иная, не колокольчик.

По преданию, гроб-трава вырастала на могилах тех, чьи души отошли Чернобогу. Особенно много ее над последним пристанищем убийц и насильников. Гроб-трава оплетала их надгробия звенящим покрывалом. Если таковых нет, одинокие кустики колыхались на ветру над прелюбодеями и разбойниками. Вот и проверим, насколько честны люди в Колзии.

Мокрая трава — на закате упала обильная роса — хлопала по ногам, оставляла пятна на юбке.

Вытянув руку с лампой, осматривала могилу за могилой, медленно, чтобы не пропустить искомое.

Гроб-трава появлялась в полночь и уходила под землю с первыми лучами рассвета — такова уж ее очередная особенность. Так что времени у меня немного, а Юргас велел набрать целую сумку. На что она ему? Не задумал ли он сам отправить на тот свет инквизитора? И свалить все на меня. Аурелия грозила, Аурелия собирала, связалась с демоном…

Отгоняя мрачные мысли, достала нож — на покосившейся рябине я обнаружила Пальцы мертвеца. На ощупь они были такими же мерзкими, как на вид — гладкие, склизкие, синюшные. Будто действительно кисть у трупа срезаешь. Брр! Следующие и вовсе словно из могилы вылезли, даже с лунками ногтей. Переборов отвращение, кинула их в сумку и побрела дальше.

Гроб-трава упорно пряталась. Я обошла добрую половину кладбища, но не нашла ни единого кустика. Будто в Колзии сплошь праведники! Или это я ведьминское чутье растеряла? Стоило подумать, как глаз зацепился за серебристую капельку. Она притаилась среди мать-и-мачехи на могиле, которую я уже осмотрела. А тут обернулась, случайно заметила. Вернее, вовсе не случайно: гроб-трава подумала и решила показаться.

Любые ингредиенты для зелий, кроме грибов и лишайников, не срезают, а бережно, с извинениями срывают.

Попросила прощения у травы и отправила ее в сумку.

Руки чуть подрагивали. То и дело косилась на сумку, поправляла ее на плече, будто от одного цветка она вмиг потяжелела. На пальцах поблескивал молочный сок. Он едва заметно светился в темноте.

Справедливо полагая, что дурных людей хоронят подальше от порядочных, свернула на боковую заросшую дорожку, терявшуюся между бурно разросшимися козьими ивами. Судьба меня отблагодарила, послав целую поляну гроб-травы. Что характерно, могильного камня поблизости не наблюдалось. То ли изначально не было вовсе, то ли разрушился от времени.

Опустившись на колени, принялась набивать сумку.

Глава 5

Липкий страх цеплялся как репейник, но я упрямо брела к трактиру на окраине. Загребала ногами землю, но шла, понимая: выхода нет.

Я ничуть не лукавила, представившись инквизитору госпожой неудачницей. Это слово следовало выжечь у меня на лбу каленым железом. Так вляпаться!

И все же Юргаса я боялась чуточку больше тюремной камеры. Четыре стены, кормят, иногда выводят на прогулки. А вот с Юргасом все, капитально, два метра под землей и надгробный камушек.

С утра на улице было непривычно многолюдно. Ребятня гоняла вместо колеса обод от пивной бочки. Катил тележку с навозом местный золотарь. Судя по запаху, конским. Продаст кому-нибудь, хорошее удобрение. А вот женщина с коромыслом, возвращается от колодца. На окраине Колзия почти сельская жизнь. На то он и провинциальный городок, чтобы рядом с управой блеяли козы, а белье сушилось прямо на улице, на натянутых между домами веревках.

Меня нестерпимо потянуло домой. Вернее, в то место, которое я называла своим домом до отъезда.

После бессонной ночи, проведенной в скрюченном состоянии на двух стульях в дежурке — спасибо Вилкасу, договорился, — ощущала себя разбитой, и физически, и морально. Видок тоже, наверное, был еще тот, если встречные мужчины не проявляли интереса, а младенец на руках матери и вовсе расплакался. Вот и верь после этого Линасу, будто я светлая ведьма!

Теперь, немного остыв, порадовалась, что проклятие не сработало. Напутала я что-то, не каждый день, даже год людей проклинаешь. А вот идея связать Линаса насильственными узами с Гражиной по-прежнему казалась привлекательной. Инквизитор ей понравился, стерпится-слюбится. Да и хватит подружке страдать. Не хотят мужчины по-хорошему на ней жениться, сделаем по-плохому.

Разумеется, мной руководили и корыстные цели — избавиться от сомнительной государственной службы. Неплохо бы узнать, насколько меня припахали, надеюсь, не пожизненно — я тогда лучше в тюрьму, добровольно. А после в ту же малехскую волость переберусь. Что мне тамошние ведьмы, тьфу, опять же инквизиторы порядочные, взятки берут и смотрят на все сквозь пальцы.

Увлеченная подобными мыслями, свернула в проулок и очутилась у выкрашенной в зеленый калитки. Краска свежая, еще пахла.

Родовое гнездо я продала, не стала в нем жить. Родня дружно осудила, но я ведьма, если что решила, так тому и быть. Вещи тоже почти все оставила новым хозяевам, забрала только милые сердцу. Не лежала у меня душа к этому месту. Из-за Юргаса не лежала. Не смогла бы я спокойно жить, работать, когда до его трактира рукой подать. Он мог сколько угодно благожелательно улыбаться, только бы сделал все, чтобы клиентов у меня не водилось. Все потому, что городские ведьмы его, своеволия Юргас не терпел. В Малых ямках делай что хочешь, а тут он хозяин.

Домик сильно изменился, обзавелся парой новых пристроек, новой печной трубой. А вот яблоневый сад остался прежним. Помню, я любила убегать сюда от матери, забираться в самую глубь, где в тени разрослась лебеда, ложилась на старые морщинистые стволы и мечтала о будущем.

— Так и знал, что встречу тебя здесь.

Вздрогнув, обернулась. Рука непроизвольна сжала холщовую сумку с ночным уловом.

Сердце колотилось где-то в горле. С трудом держалась, чтобы не начать теребить косу.

Если он узнает… Если он узнает, тебе конец, Аурелия!

— Сентиментальная, как и твоя мать. Многие привычки тоже схожи.

Юргас вразвалочку подошел ко мне, оперся локтем о забор.

— Да что вы знаете о моей матери! — ответила в сердцах.

— Больше, чем ты думаешь, — загадочно ответил он и протянул руку. — Ну давай, что ли!

— Как, прямо здесь? — опешила я.

Посреди бела дня извлечь гроб-траву, Пальцы мертвеца…

— Нет их дома, — Юргас кивнул на дом за оградой, — уехали еще вчера. Хочешь, можем зайти, чаю выпить.

— В чужом доме?

— Для меня нет ничего невозможного. — Юргас обнажил зубы в улыбке, больше напоминавшей оскал. — Моральные принципы тоже отсутствуют, пора бы тебе это усвоить, Аурелия.

— И все же я предпочла выпить чаю в другом месте, желательно людном.

— Боишься…

Юргас оторвал руку от забора и засунул ладонь за пояс. Сегодня он выглядел на редкость блекло, если это слово вообще применимо к нему: обычная белая рубашка, обычные же черные брюки, даже не кожаные. Довершали образ сапоги для верховой езды и хлыст. Нахмурилась. А вот это уже интересно, куда ездил Юргас, пока я тряслась от страха на кладбище? Прежде я не замечала за ним любви к конным прогулкам.

— Родственников навещали? — осторожно попыталась выпытать полезную информацию, вдруг Линас за нее досрочно отпустит.

— Каких, например? Чернобога?

Юргас подозрительно прищурился. Намек поняла, в тему лучше не углубляться, но, раз начала, придется выкручиваться.

— Бросьте, не наговаривайте на себя! У всех есть родственники: родители там, братья, сестры…

— По делам я ездил, за пером феникса. Такой ответ тебя устроит?

Юргас по-прежнему смотрел с прищуром, пристально следил за малейшим движением. Потом усмехнулся, тряхнул головой, рассыпав гриву смоляных волос по плечам:

Глава 6

— Умеешь ты наживать неприятности, ведьма!

Тряхнув оранжевыми волосами, демоница щелкнула карманным зеркальцем, поправила макияж. Выглядела она в высшей степени экстравагантно: будто цвета волос мало, темно-синюю кожу украшали перламутровые блестки из речных раковин. Глаза демоница густо подвела белым, а губы, наоборот, накрасила черным. Получилось… Ну, да у подданных Чернобога свои каноны красоты.

— Про неприятности сама знаю. Что делать-то?

Замерев перед пентаграммой, внутри которой вольготно, сложив перепончатые крылья, устроилась случайная собеседница, с тоской взирала на открытый гримуар. Вот оно, зелье летаргического сна, помечено тремя звездочками и красной надписью от руки: «Особо опасно». Не мешало бы снабдить подобной надписью некоторых людей, чтобы на пушечный выстрел к ним не приближаться.

— Ну…

Демоница почесала кончик носа идеально отполированным черным ногтем.

— Для начала выпить.

Поперхнувшись, замотала головой. Спасибо, уже выпила, проснуться со второй меткой в кулаке не хочу. Однако что мое слово против демонического! Не успела возмутиться, как в руках уже парил кубок в форме черепа. Может, это и был череп — а, не все ли равно! Куда больше меня волновало его содержимое.

— Что тут?

Подозрительно принюхалась, попыталась уловить знакомые нотки.

— Вино, сера и чуточку лепестков лаванды для красоты.

— А сера для эффекта? — мрачно пошутила я.

Может, выпить? Не самый плохой способ покончить с проблемами радикально. Хотя и Линас, и Юргас на том свете не оставят. Один сам некромант, у другого некромант на службе. Нет тебе покоя, Аурелия, ни живой, ни мертвой.

— Залпом, до дна! — Демоница отсалютовала мне кубком. — И нос не забудь зажать.

Всенепременно.

Вы когда-нибудь пробовали глотать огонь? Тогда вы получили слабое представление о том, что мне пришлось пережить. Какая лаванда, какая сера — лава, натертая жгучим перцем.

— Воды! — задыхаясь, прохрипела я и завалилась набок.

Кубок выпал из ослабевших пальцев, покатился по полу. Демоница живо подхватила его, чтобы не затерялся среди балок, и заботливо протянула стакан:

— Прости, не рассчитала. Я неразбавленный пью.

— Как это называется?

Осушив несколько стаканов подряд, снова обрела способность говорить и попросила зеркальце — проверить, не опух ли язык. Вроде, цел.

— «Огонь преисподней». Я сама его придумала, — горделиво добавила демоница и между делом стерла крылом ненужную пентаграмму.

Это некроманты пытаются удержать подданных Чернобога в клетках, ставят защиты, мудрят с энергетическими контурами. Нам, ведьмам, с демонами делить нечего. Враждовать тоже не враждуем, а пентаграмма… С ее помощью проще устанавливать связь. Правда, никогда не знаешь, кто откликнется.

— Слушай, — в голове созрел мелочный план мести, — а запиши рецептик. Или, если не жалко, приготовь мне бутылочку Огня. Хочу любимого человека попотчевать.

Нет, не инквизитора, я не настолько жестока, а вот Юргасу в самый раз. Спорим, не подавится и добавки попросит.

— Хорошо, пришлю вместе с домовым на досуге. С тобой-то что делать?

— Собственно, мы и сидим, коллективным разумом решаем.

Когда-то читала, что любую проблему можно разбить на несколько мелких проблемок и браться за них поэтапно. Осталось понять, кого на что поделить.

— А если?.. — пришло мое время почесать лоб. — А можно узнать имя бафомета, с которым я заключила сделку?

— Как, — изумилась демоница, — разве он не представился?

Может, и представился, только алкогольные пары напрочь выветрили подробности того вечера.

— Тогда на подпись его посмотри, на монете. Он ведь тебе знак оставил?

Вот я дура!

Торопливо полезла в карман за символом своего несчастья. Ну да, вот и заветные руны. Соединим их вместе… Моего демонического собутыльника звали Ифор.

— Знаю его. — Демоница отобрала продырявленную монету, потерла ее между ладоней. — Я у него практику проходила.

Сообразив, что мне неведомы ступени их образования, она пояснила:

— После домашнего обучения низших демонов прикрепляют к высшим. Кому повезет, к серафимам, остальных — к бафометам. Прикрепляют сразу по трое, четверо и смотрят, кто что умеет. Я вот, — вздохнула демоница, — экзамен на чин провалила. Устроилась в Бесплотную канцелярию, обращения принимаю. Твое вот. Но чаще души обращаются, жалуются на условия перерождения и прочую чепуху. Кого-то некроманты притесняют, у кого-то тело сожгли. По секрету, упыри — самые проблемные клиенты.

Улыбнулась:

— А я думала, маги.

— Что ты, — во все острые зубки улыбнулась собеседница, — они душки! У многих наших с такими как бы романы. Это когда флиртуешь, получаешь подарки, но постели нет. Очень удобно в перерывах между отношениями, самооценку повышает.

Глава 7

Если бы в нашу глушь вдруг забрел художник, я стала бы отличной моделью для аллегории отчаянья. Или гнева, потому как меня переполняли обе эмоции.

Ну Юргас, ну подлец! Хотя чего еще ожидать от типа с его репутацией? Не надо было с ним связываться. И с инквизитором ссориться тоже не надо было. Не вышло со взяткой и флиртом, записалась бы на аттестацию, не так уж она страшна и унизительна. Но у меня же характер, я все беру нахрапом, привыкла, что мужики от меня млеют. А Линас остался равнодушен. Собственно, поэтому и запустила в него корзинкой.

Усевшись на бревно у самой кромки воды, начертила веточкой профиль Линаса Клавела. Быстрое течение мгновенно унесло его прочь, в озерцо неподалеку.

Хоть бы одна мавка проснулась, а то посетовать на судьбу некому. Но спят они днем, да и возле Колзия отродясь не водились. Гражина сказывала, видела одну, когда ходила по ягоду на дальнее болото, а ближе нет их. Эх, ничего-то у нас нет, одна инквизиция!

— Ты чего здесь? — окликнул Вилкас.

Его и ребят из сыскной команды заметила издали, но продолжала сидеть, бесцельно смотреть на воду.

Может, утопиться? А, ручей мелкий, только одежду зря намочу. Видеть тебе отныне, Аля, мир в клеточку.

— Боишься?

Перепрыгивая через кочки, некромант поравнялся со мной. Бедняга решил, будто я испугалась. Ведьма — и испугалась! Хотя факт оставался фактом, кое-кого и кое-чего я все же боялась.

— Вилкас, а в тюрьме хорошо кормят?

Наклонившись, снова потыкала веточкой воду. Ничьих портретов больше не рисовала — так, зигзаги, черточки.

— Какая тюрьма? Аль, ты под внушением?

Всерьез обеспокоенный состоянием моего рассудка, Вилкас опустился на колени, развернул лицом к себе и пристально осмотрел глазные яблоки.

— Вроде, ничего, — растерянно пробормотал он и набросился с упреками: — Мы тебя битый час ждем, где ты ходишь, всю засаду испортила!

— Да не придет он.

Оттолкнув некроманта (он ни в чем не виноват, просто под руку попался), поднялась, отряхнула юбку.

— Почему не придет? — нахмурился Вилкас.

— Потому! — передразнила на повышенных тонах и уже намного тише обреченно призналась: — Потому что я ему уже все отдала.

— Аля!

Если бы мог, Вилкас бы меня убил. А так просто смотрел с крайней степенью осуждения.

Развела руками:

— А что я могла? Он подкараулил на тропинке… Что мне было делать? Просить подождать, пока ты сотоварищи подбежишь, руки-ноги ему свяжешь? Юргас и так что-то подозревает. Пыталась тянуть время, заманить его в трактир, но он так зыркнул! Ты ведь знаешь.

— Знаю, — со вздохом выдал прощение Вилкас и поднялся с корточек. — И винить тебя не могу. Неосмотрительно было со стороны светлейшего втягивать тебя в это.

Изумленно подняла брови:

— Ты бунтуешь против начальства?

— Да он младше меня и…

Вилкас осмотрительно замолчал, покосился на стоявших в сторонке служащих инквизиции. Кто бы сомневался, прислушивались! Лишь бы не донесли, лучше уж я в тюрьму.

— Словом, я поступил бы по-другому, — вполголоса закончил свою мысль Вилкас. — Прикинулся бы клиентом и…

— Не сработало бы. — Решительно отмела его план. — Юргас умный и хитрый. Остается брать с поличным, в трактире.

— Чего бы мне очень не хотелось, — честно признался некромант и виновато развел руками. — Прости, если разрушил светлый героический образ.

Рассмеявшись, похлопала его по плечу:

— Уж чего-чего, а героизма мне даром не надо. Эгле ты тоже нужен живой, а не с медалью в гробу. Светлейшему надо, пусть сам в пекло и лезет. К Юргасу то есть.

— Да не до него ему! — поморщился Вилкас. — С самого утра он и канцелярия на ушах. Нас тоже шпынять будут.

— А что так? Неужели из-за Юргаса? Светлейший, конечно, зараза, но не зверь, он поймет.

— Эх, не в нем дело! Проверка у нас, Аля.

— И, поди, столичная?

Вилкас кивнул.

Пора мне переквалифицироваться в провидицы, предсказания делаю без всякого магического шара.

— Опять нового инквизитора ждать?

На моей памяти проверки в дальние волости посылали тогда, когда хотели избавиться от местных чиновников. Линас принципиальный, в лапу не даст, точно снимут с должности.

— У Йозаса надо спросить, он в курсе.

Обязательно спрошу, когда отправлюсь на доклад к светлейшему. По результатам беседы решу, сильно мне переживать или не очень, смотреть в пол или можно в стену.

И все же Линаса жалко. При всей его любви к бюрократии и крючкотворству. Он единственный бросил вызов Юргасу. Вдобавок Линас симпатичный. Слишком симпатичный, особенно когда молчит и расстегивает верхние пуговицы рубашки. Я бы с удовольствием пробежалась пальцами по его ключицам и не только.

— Аль?

Глава 8

— Счастливая ты, Алька!

Гражина тяжко вздохнула и подлила мне еще немного ромашкового чая.

— И в чем же заключается мое умопомрачительное счастье?

С успокоительным сбором не расстаюсь: все Юргас в окошке мерещится. Не удержалась, травы-обереги по всем углам развесила, только на душе по-прежнему тревожно.

— С таким мужчиной отдыхать едешь!

— Не отдыхать, а работать. И с каким «таким»?

— Сама знаешь, — хитро подмигнула подруга и посетовала: — А я вот никому не нравлюсь: ни людям, ни демонам. Может, на мне венец безбрачия, Аль, не посмотришь?

Она проворно отодвинула табурет и встала по стойке смирно. Обреченно поднялась следом. Все равно не отстанет! То, что никакого венца нет, не сомневалась: он выдумки ярмарочных гадалок. Проклятие одиночества, да, существовало, но наградить им человека непросто, шептунью — тем более. Разве только мать над колыбелью постаралась, только зачем, Гражина и так от рождения обречена на уединенную жизнь. Все из-за дара. Шептуньи для многих словно проклятые, хуже любой ведьмы.

— Пух от одуванчиков вижу, ольховые сережки тоже, а венца нет.

Склонившись над опущенной головой Гражины, водила над ней ладонями. Ощущала только тепло — верный признак чистой ауры.

— Чем это вы там заняты?

Насмешливый вопрос Линаса застал врасплох. От неожиданности дернулась, едва не задев локтем чайник. Вот уж не думала, что он так быстро явится!

— Доброго, дня светлейший!

Засуетившись, поставила на стол еще одну чашку и шикнула на Гражину:

— Про венцы и женихах ни слова!

Но подруга и без меня прикусила язык, стала ниже травы.

— Переживаете? — Нос Линаса уловил тонкий аромат ромашки. — Ничего, вы прекрасно справитесь со своей ролью.

— Сомневаюсь. Мы с вами ладим как кошка с собакой.

Поколебавшись, потянулась за горшком с медом. Глядишь, подслащу чужую жизнь, и моя легче станет. У Линаса она сейчас тоже не сахар — вот и тема для светской беседы нашлась.

— Как проверка? Сильно докучают?

Суетилась вокруг гостя, изображая хозяюшку. Заодно практиковалась в притворстве. В аристократической среде принято улыбаться в лицо и плевать в спину.

— Да так…

Помрачневший Линас махнул рукой. Только сейчас обратила внимание на тени под его глазами и несвежую, мятую рубашку.

— Вы сегодня не ложились. — Не спрашивала, констатировала.

— С каких это пор вас волнует моя личная жизнь, госпожа Томаско? — Линас попытался обратить свою слабость в шутку, а у самого голова клонилась к столу.

Поправила:

— Аурелия. Пока я ваша невеста, вам придется называть меня по имени.

Воспользовавшись образовавшейся паузой в разговоре — инквизитор не ответил, — Гражина шепнула:

— Может, я пойду? Не стану вам мешать, у меня там белье сохнет...

— Что вы, вы нам совсем не помешаете!

Линас с легким прищуром уставился на Гражину. Та приосанилась, начала строить ему глазки. Напрасно старалась, подружка привлекла внимание светлейшего совсем по другой причине.

— Чрезвычайно любопытно понаблюдать за шептуньей в естественной среде. Мало где в Маконде их сегодня встретишь. Наш профессор и вовсе утверждал, будто шептуньи — вымерший вид.

— И где вы учились, светлейший? — воспользовавшись моментом, перехватила инициативу в разговоре.

Между прочим, он ко мне пришел, а не к некоторым.

Что до венца безбрачия, мужчины на кости не бросаются, пополнеть некоторым нужно. И заодно перестать требовать с каждого клятву большой и чистой любви, они тоже этого не терпят, сбегают.

— Надумали повысить квалификацию?

Усмехнувшись, Линас знакомым способом проверил чай на наличие чар, с удовольствием сделал глоток, затем другой. Чую, в Колзии дела совсем плохи, хуже, чем мои, когда вытащила злополучное письмо об аттестации. Пожалеть бы Линаса, заварить мяты с пустырником и уложить спать, но я же ведьма… Или все-таки женщина? Эх, дилемма!

— Нет, просто должна досконально изучить вашу биографию, чтобы не попасть впросак.

Подавшись к инквизитору, томно шепнула:

— Отныне между нами не должно остаться секретов.

И выпроводила-таки Гражину вон взамен на обещание подробно рассказать о дальнейших событиях. Она рассчитывала на пикантное приключение, я — на нудную деловую встречу. А вот чего хотел сам Линас, оставалось загадкой, потому как, вернувшись, застала его в крайне двусмысленном виде. Обхватив чашку обеими руками, Линас загадочно улыбался. И все бы ничего, но за эти пару минут он успел полностью расстегнуть рубашку.

Опешила:

— Это зачем?

А потом подумала: «Глупо стесняться!» и оценила предложенное великолепие. Ммм, все как я люблю! Тут вам и легкий, едва заметный пушок, и упругий пресс, и проступающие сквозь кожу мышцы, не бугристые, как у мечников, но и не рыхлые, как у книжных червей. Жаль, не видно продолжения ниже пояса. Гражина ушла, мы одни, мог бы похвастаться, показать главный предмет мужской гордости, один вид которого кидает к их ногам толпы красоток.

Глава 9

Если тебе плохо и не хочется жить, иди в лес. И сама успокоишься, и трав наберешь, и для фигуры полезно. Собственно, я и пошла. Заодно, как обещала, расскажу Гражине последние новости.

Линас уехал. Вместе с ним Вилкас — оба оставили лошадей на постоялом дворе. Выходной день некроманта мигом превратился в рабочий. Наверное, опять соберут сыскную команду, прочешут окрестности. И без толку: сомневаюсь, будто Юргас сам кинул камень мне в окошко, для таких поручений существуют мальчишки, а то и вовсе разные твари сомнительного происхождения. Деньги под дубом он тоже не сегодня спрятал, так что ищи ветра в поле!

И все же за калитку вышла с опаской, вежливо отказавшись от предложения Эгле составить мне компанию. Она и не настаивала, буркнув, что навестит троюродную тетку, зашагала в сторону Колзия. Ну а я — в противоположную сторону, к лесу.

Малые ямки — деревня небольшая, с околицы как на ладони. Приставив ко лбу ладонь козырьком, разглядывала позолоченные вечерним солнцем крыши домов, дранковые навесы сеновалов. Все здесь знакомо, каждая яма на дороге. Их, вопреки названию, тут превеликое множество, в распутицу по весне колесо потерять можно.

Вот дымится труба постоялого двора. Вот лениво погоняет корову молодка, надеясь по пути переброситься парой слов с соседкой. Мерно крутится в отдалении колесо мельницы. Повезло тебе, Петрусь, остался сердцу своему хозяин. Словом, все благостно, ярко, птички поют, бабочки летают, а на душе у меня пасмурно.

Мелькнула трусливая мысль: не вернуться ли? Вот мой дом, еще не скрылся из виду. Но я решительно повернулась к нему спиной и зашагала через поле. Тропка змейкой вилась среди высокой травы, возле самого леса сливалась с дорогой. Та вела еще в одну деревню, Задумье. Сколько раз я по ней хаживала!

Пальцы скользили по душистым луговым колокольчикам, задевали упругие соцветия ромашек. В былые времена я бы остановилась, вдохнула их запах, а теперь поторопилась. Шла и напряженно прислушивалась: не идет ли кто следом? Пару раз и вовсе останавливалась, бросала тревожные взгляды через плечо.

Вот ведь! Словно гадюку, отшвырнула бездумно сорванную травинку — вспомнился Юргас. Во время нашей последней встречи он точно так же мял ее между пальцами.

Прекрати, Аля, ты ведьма, ты ему не по зубам.

Опустившись на корточки, положила обе ладони на землю, прикрыла глаза. Нужно напитаться силой, успокоиться. Он именно этого и добивается — тревоги, постоянного страха. Лишить тебя сна, заработка и закабалить.

Левую, обожженную, ладонь чуть пощипывало, припекало под повязкой. Сосредоточилась на этом ощущении, постаралась очистить мысли.

Ну вот, и сразу на душе спокойнее.

Отряхнув юбку, поднялась, зашагал уже бодрее.

Навстречу мне попался кузнец — ездил за дровами. Слово за слово, и до подруги добралась, когда солнце светило уже между морщинистых стволов. Ничего, я темноты и зверья не боюсь, пусть они меня боятся.

Домик Гражины по ту сторону узкого мыска леса, стоял в чистом поле. Местные добирались до него в обход, а я напрямик, через осины и елки. По дороге обычно лакомилась ягодой, вот и теперь набрала немного земляники.

Избушка-пятистенка, несколько грядок, обнесенных забором, сарай для дров — вот и все подружкино хозяйство. Ей хватало. Или притворялась? Мы на эту тему никогда не разговаривали, но Гражина нередко перебивалась с похлебки на воду.

Хозяйка «поместья» встретила меня на крыльце. Сначала подумала: дожидается, а потом заметила ее выражение лица. С таким только покойников хоронить.

— Все в порядке?

Позабыв о приветах Юргаса, присела рядом, обняла ее за плечи. Деревянная какая! И молчит, смотрит в сторону… Может, Юргас и до нее добрался? Бегло осмотрела окна — вроде, целые, на Гражине тоже синяков нет. Что случилось-то?

— Уехал?

Подруга наконец отмерла, пригласила выпить чаю на террасе, где уже накрытый скатертью стол и пузатые чашки в крупный горох. Сколько уютных вечеров мы там провели, любуясь на звезды!..

— Уехал. — Судя по всему, Гражина спрашивала о Линасе. — Унесся даже.

— А что так? — усмехнулась подруга и вынесла из дома самовар. — Ты его половником огрела или снова грудь показала? Светлейший к ней особо чувствителен.

Кроме нее никто не пил чая из самовара, да и самих самоваров в Малых ямках ни у кого не было. Гражина утверждала: так вкуснее, берегла своего латунного друга, бабушкино наследство. Не по маминой линии — по линии отца. А я фамильный дом продала. Невольно ощутила себя предательницей.

— Если бы!

Со вздохом опустилась на скрипучий стул, поправила сидушку. Гражина сделала ее сама, сплела из обрезков ткани.

Вкратце пересказала события минувшего дня.

— Вот, значит, как…

Подруга погрузилась в странную задумчивость. Я-то ждала причитаний, вопросов, а она уставилась на сложенные на коленях руки. И чаю себе не налила. Забыла?

— Аля, ко мне приходили, — замогильным голосом произнесла она.

Разом напряглась, едва не подскочила.

— Кто? Юргас?

— Нет. Как вернулась от тебя, он уже ждал, под дверью караулил.