Янтарная ведьма Амити

Глава 1

Шмыг.

Еще раз: шмыг.

И еще раз… Шмыг носом, когда я перестала рассказывать обо всех событиях, которые произошли со мной за эти четыре дня.

— Так сильно скучала? — усмехнулся декан, и я тут же гневно на него посмотрела:

— Ни капли!

Он вновь усмехнулся и потряс рубашкой на груди, где все еще темнело пятно от моих слез, а я… шмыгнула носом и, покраснев, отвернулась.

Но вернемся немного назад.

Когда я немного успокоилась, а точнее перестала икать через каждое слово, а только через каждое пятое, то начала свой немного путанный рассказ. Конечно, сначала я пыталась выпытать у Реджеса: где он был, что делал и почему так внезапно уехал, даже не предупредив? Но он настоял, чтобы я сначала рассказала о событиях в Академии. Потому что…

— У Крауса крыша едет, когда он один. Так что надежды на него мало.

Я даже возражать не стала — лично видела, как ворон сходил с ума, поэтому послушно рассказала обо всем. И начала с директора.

Икая и шмыгая носом, я пожаловалась, как он заставил меня участвовать в сожжении тела Несс. Порадовалась тому, как предусмотрительно Реджес оставил мне необходимое заклинание. Вновь помрачнела, когда вспомнила, на какой ноте мы тогда с ним расстались, о чем, естественно, умолчала, однако шмыгать носом стала активнее. И поведала о том, как директор устроил целое испытание для Сенжи и некромантов. Тут я даже не удержалась и в который раз возмутилась:

— Сенжи и Кирэл чуть не попереубивали друг друга, а он… Он еще на тебя что-то наговаривал! Фу! Великовозрастный ябеда…

Реджес на это лишь улыбнулся, но ничего не сказал. Зато одобрительно хмыкнул, когда я с гордостью пересказала, как Сенжи отказался со мной сражаться.

Потом я вновь расплакалась, когда вспомнила о нападении на Котю, отчего декан опять потряс промокшей рубахой и тяжело вздохнул, но возражать не стал — стойко вытерпел мои очередные заикания. А дальше я вспомнила об обрывке ткани, который нашла в лесу. Причем дважды.

— В первый раз я понимаю, как ты оказалась в Сокрытом лесу.

Взгляд Реджеса пронзил меня в самую душу, будто иголка бабочку к доске.

— А во второй раз как ты туда попала?

— Ну-у-у… — гундосо протянула я, а он надавил:

— Лав.

Я закусила губу и затеребила пальцами подол юбки.

— Ты слышал когда-нибудь о метаморфных стенах?

Рыжая бровь декана дрогнула, а я недоверчиво сощурилась:

— Только не говори мне, что ты не слышал?

И шмыгнула носом.

— Конечно, — сделал он паузу. — Слышал. Все преподаватели про них «слышали».

А потом вдруг угрюмо на меня посмотрел и требовательно произнес:

— Как?

— Что, как? — не поняла я.

— Как ты про них узнала?

У меня мурашки поползли по спине, когда уловила в его голосе стальные нотки. Показалось, если я сейчас же не отвечу, то мне прилетит такое ата-та, какое во век не забуду, поэтому быстро выпалила:

— Директор показал! — и спешно добавила: — Когда мы возвращались из подземелья.

Как-то не хотелось мне заикаться о клубе исследователей-коллекционеров. А то еще настигнет меня кара договора о неразглашении, который предусмотрительно вынудил нас с Мэй подписать Лекс. Лишь одной Белладонне известно, что за проклятие он туда запрятал и какой триггер заставляет его срабатывать. Но самое главное: если я испорчу отношения с ним, Ником и Хостом, то не видать мне остальных метаморфных ходов, как своих ушей. А еще друзей… Вряд ли после разглашения наши отношения останутся прежними.

— Значит, ты теперь исследуешь метаморфные стены, — вздохнул декан, отводя от меня взгляд, а я ощутила, как в груди екнуло сердце.

Прозвучало так, будто он уже знал о нашей шайке недоучек-исследователей.

— Что?

— Ничего. Обрывки, о которых ты говорила, у тебя с собой?

Я покачала головой.

— Жаль, — цокнул языком Реджес и замолчал.

А я отвернулась и… шмыгнула носом, чем и заработала то самое ехидное: «Так сильно скучала?». Теперь сидела красная как рак, и, кажется, покраснела еще сильнее, когда после моего резкого ответа: «Ни капли!» — Реджес самодовольно усмехнулся. Покосился на меня и еще раз усмехнулся.

— Что смешного? — не выдержала я и грозно на него посмотрела.

— Я всего лишь вопрос задал, а ты так дуешься, будто я совершил что-то непомерно ужасное.

— А разве нет?

— А разве да?

Мои плечи передернуло, и я вскочила на ноги.

Казалось бы, все эмоции должны поутихнуть, но стоило декану произнести последнюю фразу, как внутри все вновь забурлило. Перед глазами пронеслись все дни нескончаемого стресса, когда я думала, что он в беде. А в ушах вновь зазвучали жестокие слова, которые я против воли каждый раз вспоминала перед сном!

— Ты… — выдохнула я, борясь с головокружением от еле сдерживаемого гнева. — Исчез! Сначала наговорил мне гадостей, а потом исчез!

— Гадостей? — вскинул он рыжие брови.

Про «исчез» даже спорить не стал.

— Именно! — воскликнула я и передразнила: — Оставь свое доверие для кого-нибудь другого. Бла-бла-бла…

Декан нахмурился.

— Да иди ты, Реджи, знаешь куда? — игнорируя его грозный вид, всплеснула я руками. — В туман! И заблудись там! Потому что я сама буду решать, кому мне доверять, а кому нет! Это моя жизнь. Это моя судьба. Мои решения! И ты т… — я запнулась, а уголок его губ дернулся. — Ты будешь терпеть мое доверие столько, сколько я захочу. И больше никогда не бросишь меня!

— Брошу?

— Да! — рявкнула я. — Ты хоть представляешь, что я пережила? О чем только думала? Ты мог больше никогда не вернуться! Мог в одиночку пойти искать убийцу и… И если бы не Краус…

Я осеклась и забегала взглядом. Зрительная память у меня была хорошая, а вот слуховая… Напрочь из головы вылетело: разрешал мне Краус упоминать о нашей беседе или нет?

Я закусила губу, а декан в который раз усмехнулся и произнес:

— Так и знал, что он спалится. Что ж. Может это и к лучшему.

Глава 2

Чувствуя, как от слов декана закружилась голова, я зацепилась взглядом за папку в его руке и надломленным голосом поинтересовалась:

— Что это?

Мне хотелось кричать и молчать одновременно. Кричать, чтобы выплеснуть все, что сейчас ворочалось в моей груди. И молчать от нахлынувшего бессилия.

— Дело твоих родителей.

Мои глаза широко распахнулись.

— Что?

— Дело твоих родителей: Эрис Вьенлес и Гирвера Рея, — сел рядом со мной декан. — Ты же ради этого хотела попасть в Мечи.

Моя рука, которой я потянулась к папке, замерла.

— Откуда ты знаешь? — вскинула я взор. — Кто мои родители и…

Я прищурилась.

— Лив рассказала?

Недавно я узнала, что Реджес переписывался с моей сестрой. А если учесть то, что он ездил в штаб Мечей, который был в том же городе, что и наш магазинчик, то показалось вполне логичным, от кого он узнал о причинах моего стремления присоединиться к Мечам.

— Неважно, кто рассказал, — вновь осунулось лицо декана. — Важно лишь то, что с этим у тебя больше нет причин идти к Мечам. А значит и нет причин продолжать обучаться на Боевом факультете.

Все с тем же прищуром я еще раз внимательно посмотрела на папку, потом снова на Реджеса и отвернулась.

— Значит, ты хочешь, чтобы я ушла.

Я постаралась говорить спокойно, хотя внутри все выло, словно мне предложили не отчислиться, а выпить яд. И прежде чем декан что-то произнес, я вновь встретилась с ним взглядом и поинтересовалась:

— А если я откажусь, ты мне ее не отдашь?

Рыжая бровь Реджеса удивленно дрогнула, слегка нарушив его хладнокровный вид, а его следующие слова прозвучали чуть теплее:

— Отдам при любом твоем решении.

— Тогда… — стиснула я пальцами край скамейки и твердо произнесла: — Я отказываюсь.

— И почему же?

В этот раз Реджес не смог скрыть удивление в своем голосе.

— Понимаешь… — робко улыбнулась я и принялась болтать ногами. — Все изменилось. Если раньше я цеплялась за Боевой факультет ради Мечей, где надеялась узнать хоть какую-то правду о своих родителях и наконец-то перестать видеть кошмары, то теперь у меня другая цель.

— И какая же?

Улыбка исчезла с моего лица.

— Найти себя.

Я немного помолчала, собираясь с мыслями. В голове пронеслись воспоминания: обещание разгадать тайну Воста, защитить Мэй, стать сильнее, а символы на стенах Академии, которые вижу только я.

— Мне нельзя покидать Академию, потому что только здесь я смогу найти все ответы, — я посмотрела на декана. — И ты сам это прекрасно знаешь, иначе не стал бы просто так отдавать мне эту папку, а попытался ей шантажировать.

— Вот значит как.

Хмыкнув, Реджес положил досье моих родителей между нами на скамейку, после чего оперся локтями о спинку и, глядя в потолок, произнес:

— Получается, страх перед огнем у тебя из-за кошмаров.

Я вздохнула и не стала отнекиваться. С горечью произнесла:

— Да. В детстве мне почти каждую ночь снилось, как мои родители сгорают в пламени. Порой даже чувствовала запах и привкус пепла во рту. А потом…

В памяти всплыл образ медальона в бледной ладони Несс, и я тут же запнулась. Моя рука, которой потянулась, чтобы по старой привычке коснуться медальона, вернулась на гладкую поверхность скамейки:

— Потом кошмаров стало меньше, но страх перед огнем так и не исчез.

Как только я договорила, повисла тишина. Вдруг я ощутила на себе пристальный взгляд декана, но когда обернулась, декан его уже отвел.

— Но все-таки ты выбрала огонь, — произнес он бархатистым голосом, от которого у меня пробежали мурашки по спине.

Встрепенувшись, я невесело рассмеялась:

— А какой у меня был выбор? Раст видел, как я отразила в него огненный шар, и потом… — я насупилась, недовольная своим признанием: — У человека, от которого я сейчас завишу, тоже элемент огня.

Теперь пришла очередь Реджеса смеяться. И хоть его усмешка вышла тихой и отрывистой, все равно показалась очень мягкой, чем сильно меня удивила. Она словно бы разбила остатки холода, которые он все это время пытался сохранить в своем образе.

— У человека, от которого ты сейчас зависишь, — повторил Реджес, — не только магия огня, но и воды. Выбрала бы ее, а остальным сказала, что получила две стихии.

— Тогда я еще не знала, что у тебя есть стихия воды! — вспыхнули мои щеки.

— А если бы знала, — встретился он со мной взглядом, — выбрала бы ее?

Изучив мое лицо, он вновь усмехнулся.

— Сомневаюсь, — вдруг сделал вывод декан и отвернулся, а я упрямо сощурилась:

— Ты недостаточно меня знаешь, чтобы сомневаться.

— Как раз таки достаточно, чтобы сомневаться. Ты могла поддаться страху и потребовать сменить стихию. Я бы даже посчитал это рациональным, — заметил он. — Потому что ты смогла бы попросить кого-нибудь другого снабжать тебя заклинаниями. Кого-нибудь, кто смог бы сохранить твою тайну и позаботиться о тебе не только жалкий первый год обучения, но и все последующие тоже. Например, профессора Октавию, которая так сильно тебе благоволит.

— Благоволит? — вскинула я бровь. — С чего решил?

Его рука метнулась к затылку.

— Как-то случился у нас интересный разговор, — криво улыбнулся он, — когда до нее дошли слухи, что я слишком с тобой строг... Но не суть.

Он быстро перевел тему.

— Даже с таким союзником, как Октавия, ты все равно выбрала меня и мой огонь.

Мои щеки потеплели. Поспешив отвести взор, я опять заболтала ногами, словно могла разогнать ими смущение, которое меня настигло.

— Может, я просто не додумалась, — попыталась я аргументировать, но Реджес возразил:

— Додумалась бы, — произнес он уверенно и пронзил меня янтарным взором. — Если бы действительно боялась огня.

Я застыла, но потом снова продолжила болтать ногами и, глядя на них, невозмутимо поинтересовалась.

— И чего же я боюсь?

— Того, что огонь может у тебя отобрать.

Глава 3

— Все?

— Нет. Давай еще немного, чтобы наверняка.

— Ты уверена, что это поможет?

— Надеюсь, что да… Я перевернусь?

— Зачем?

— Ну, чтобы сзади тоже.

Декан обреченно вздохнул и позволил мне встать к нему спиной, после чего обнял меня руками и…

— Ты что делаешь?

— Трусь.

— Зачем?

— Чтобы впитать больше твоего запаха.

— Флоренс-с-с…

— Что?

— Прекращай.

Я запрокинула голову и недовольно на него посмотрела, но как только встретилась с его пылающим янтарным пламенем взглядом — мгновенно ее опустила. Ну его… Испытывать судьбу. Еще откажется делиться своим запахом.

— Реджи…

— Что? — раздраженно откликнулся он.

— Все-таки чем я пахну?

— Я уже говорил.

— То был не ответ. Ничего же непонятно, — проворчала я и назло ему чуть пошевелилась, вновь о него потеревшись.

Руки декана напряглись, а я довольно улыбнулась.

Помимо рассказа о моей деликатной проблеме, от которой Реджес был не в восторге, но все-таки не отказался мне «помочь», я также поведала о том, что никто так и не сказал, чем именно от меня пахнет. Но когда декан подошел, наклонился и… В общем, он тогда сильно изменился в лице и, глядя в пустоту, произнес лишь одно слово: «Домом».

— Можно? — после недолгого молчания негромко поинтересовался он.

Я кивнула и впилась пальцами в его предплечья, которые напряглись, когда он наклонился и вдохнул возле моего уха. Я закусила губу, чувствуя, как от шеи по телу пробегают мурашки. Сердце часто забилось. Ноги перестали чувствовать пол. И если бы не крепкие объятия декана...

— От тебя пахнет сиренью и персиками, — произнес Реджес, после чего вновь вдохнул и хрипло продолжил: — Сирень цвела каждую весну возле окна столовой, ну а персики…

— Персики? — поинтересовалась я, когда он ни с того ни с сего замолчал.

Но Реджес так и не продолжил говорить. Вместо этого вдруг разжал объятия и отступил, а я, не ожидая такой резкой перемены, покачнулась и чуть не упала. Когда обернулась, увидела, что он стоит ко мне спиной, убрав руки в карманы.

— Нам стоит пойти, — лишенным всяких эмоций голосом произнес он. — Лучше тебе вернуться до того, как наступит комендантский час.

Я потянулась к нему и открыла рот, чтобы что-то сказать, но декан хладнокровно шагнул к выходу, распахнул дверь и скрылся в коридоре. Так, я и осталась стоять с нерешительно поднятой рукой.

«Значит, персики?» — сощурила я глаза и недовольно поджала губы. Что же за тайну он скрывает?

«А если я скажу, что он помолвлен? — прозвучал ехидный и до боли знакомый голос из воспоминаний. — Хочешь узнать с кем?»

— Да пошел ты, Дамиан! — прошипела я и тряхнула головой, отгоняя от себя его самодовольный образ. — Персики, твою Белладонну… Не мое это дело!

Дело-то не мое, но как же… любопытно!

Чувствуя, необъяснимое беспокойство, я поспешила следом за деканом, который просто стоял и дожидался меня. Даже не спросил, почему я задержалась. И как только услышал, что дверь дуэльной закрылась, двинулся по коридору вперед.

Нагнав Реджеса, я с интересом на него посмотрела, надеясь вместо привычной маски спокойствия и хладнокровия увидеть хоть что-то. Но ничего не увидела — как всегда непрошибаемый. Поэтому посмотрела еще. Потом еще и…

— Хотите что-то спросить, Флоренс?

Естественно, от него не укрылись мои косые взгляды.

— Да, — не стала я отрицать.

Под звуки наших шагов в пустом коридоре, из которого нас провожали статуи фамильяров, декан некоторое время на меня посмотрел, после чего отвернулся и спокойно произнес:

— Тогда выбирайте вопросы тщательно — сейчас я не на все готов отвечать.

Эво как он деликатно посоветовал мне совать нос исключительно туда, куда ему будет комфортно! И хоть мне было до жути интересно узнать про эти таинственные персики, я все-таки решила не нагнетать и, немного нервно поигравшись с кулоном на шее, поинтересовалась:

— Как там Краус?

— С утра отмокает в тазу с мылом.

— Один? — удивилась я и тут же пожалела о своих словах.

Декан как-то странно на меня посмотрел и настороженно произнес:

— Да. А что?

— Да так… Ничего, — вновь затеребила я свой кулон.

А меня этот бесстыжий ворон заставлял его мыть. Еще рассказывал о совместных купаниях с деканом.

— Я вот думаю, — решила перевести тему. — Почему директор предложил именно Дамиану стать соседом Сенжи?

— Потому что я его порекомендовал.

Я удивленно приподняла брови:

— Ты?

— «Вы». Флоренс, — поправил меня декан.

— А… Эм. Да, — откашлялась я в кулак.

Твою ж белладонну… Совсем забыла про субординацию за дверью дуэльной.

— Так это вы его порекомендовали?

— Да, — ответил тот и пояснил: — Знал, что Дамиан не откажется, поэтому предложил директору не тратить время и обратиться сразу к нему.

— Но почему именно Дамиан? — не унималась я.

— Потому что он идеальная кандидатура для Сенжи. Или вы так не считаете?

Декан усмехнулся и понизил голос:

— Боитесь, что он дурно на него повлияет?

Мои щеки потеплели.

— Не то, чтобы дурно, — промямлила я. — Но выбор немного… странный.

Реджес замолчал, когда мы свернули из коридора со статуями фамильяров, и встретили на пути пробегающего мимо парня с факультета Алхимии. Увидев преподавателя Боевого факультета, он удивился, но быстро опомнился: учтиво нас поприветствовал и прибавил скорости, чтобы успеть вернуться в жилую башню до комендантского часа.

Декан проводил его угрюмым взглядом, и когда тот скрылся, продолжил:

— Сенжи и Дамиан — идеальные соседи. Сама подумай. У одного не хватает решительности, когда у другого ее в избытке. Им есть чему друг у друга поучиться. К тому же…

Он продолжил идти.

— Дамиан всегда любил брать подобных людей под свое крыло.

— Подобных людей? — нахмурилась я и прибавила шаг. — Ты... Вы так сказали, будто считаете Сенжи слабым?

Глава 4

— Это…

— Катастрофа! Беда-а-а!

Краус вырвался из моего рукава черной дымкой и принялся суетливо скакать по полу. Я же перестав разглядывать стол с двумя стульями возле стены, подняла взор наверх, где при нашем появлении закружились в беспокойном танце три блуждающих огонька. Как вдруг…

Шлеп!

Я тут же опустила взор и с удивлением обнаружила лежавшего вверх лапами среди выпавших перьев Крауса.

— Краус! — рванула я к нему, потому что птица долго не двигалась, даже клюв был приоткрыт так, словно в последнем выдохе.

Но только я приблизилась к ворону, как он перевернулся, вскочил на лапы и…

Шкряб-шкряб-кшряб, шлеп!

Шкряб-шкряб-кшряб, шлеп!

Похоже, свихнулся, потому что принялся снова и снова пытаться взобраться на один из стульев. Делал это и так и сяк. Даже с разбега. И превратившись в дымку. Но раз за разом шлепался на пол, а еще терял все больше и больше перьев. И словно бы с каждой потерей его дымка становилась менее стабильной…

— Ты… Ты что делаешь? — запаниковала я, когда уже с большими розовыми проплешинами Краус раз в пятый грохнулся на пол.

И только хотела предостеречь, чтобы он лишний раз не усердствовал, — а то мне же потом объясняться перед Реджесом, — как вдруг ворон вновь оказался на лапах и с особым остервенением встрепенулся:

— Это я-то что делаю?! — рявкнул он и, почесав клювом спину, выплюнул несколько штук, после чего яростно продолжил: — А ты разве сама не видишь? А? Не видишь? Вам, людишкам, опять все очевидное надо объяснять? А?

— Да, нет… — попятилась я к дальней стене, возле которой опустилась на пол. Очень чистый пол. Похоже, ребята не только о блуждающих огоньках и мебели позаботились. — Не нужно.

А Краус прошипел что-то на асхарском и со всей свирепостью принялся чесаться лапой, оставляя еще больше залысин. Но вдруг замер, сосредоточенно посмотрел на застрявшие между пальцев перья и…

— Лалочка!

Поскакал ко мне, отчего я моментально напряглась. Не к добру такая перемена.

— Прости птичку окаянную! Совсем ветра попутала. Хочешь… Хочешь, я тебе все сейчас объясню?

Чувствуя неладное, я сдержанно произнесла:

— Не надо. Ты же сам сказал, что все очевидно.

— Да это для нас, воронов, все очевидно, — заметил он заискивающим тоном. — А для вас, людишек… То есть, людей, совсем неочевидно!

Мое лицо вытянулось. Он что? За идиотку меня держит?

— Краус, — решила я не ходить вокруг да около. — Говори прямо, что ты хочешь?

Воодушевившись, он вновь рванул ко мне:

— Лалочка!

— И не зови меня Лалой, — остановила его строгим взглядом, и ворон мгновенно поправился:

— Лаветта! Прошу, помоги мне! Видишь…

Он превратился в дымку, но та словно не смогла стабилизироваться и выкинула ворона наружу. И так несколько раз. В последний даже сноп искр разлетелся. Я нахмурилась, а Краус жалобно взвыл:

— Без своих перьев я ничто! Курица ощипанная, а не могучий фамильяр. Как же… Как же Реджи теперь без меня-то будет? — схватилась птица за голову, а я задумчиво погладила подбородок:

«Так его сила в перьях? То-то он так был помешан на их чистоте. В итоге с ней же переусердствовал. Иронично».

Я обреченно вздохнула, а Краус уловил этот вздох и приободрился:

— Реджи говорил, что у тебя один из самых лучших фармагических магазинчиков…

— Не только у меня, но и у моей сестры.

— Да-да, и у твоей сестры тоже, — придвинулся он ко мне на шаг. — Но ты самая умная ведьма.

«Эк, как запел!» — стараясь не подавать виду, изумилась я.

— Может быть, ты знаешь что делать? Или в вашем фармагическом магазинчике какое-нибудь зелье от выпадения перьев бывало?

— Может и бывало, — слукавила я. — Только вот… Что мне будет от этой помощи?

— Вот же… — зарылся клювом в остатки перьев и промямлил Краус, наверняка думая, что я его не услышу или не пойму. — Коварная ведьма.

— Кхм-кхм!

— А-а, эм, Лалочка!

Он мгновенно вернулся к заискивающему тону, а я приподняла бровь.

— Лаветта! Проси о чем хочешь! — героически выпятил лысую грудь ворон. — Но помни, что я всего лишь птица и у меня ничего нет!

Вот это мастерство переговоров! Я лишь чудом смогла сохранить серьезную мину:

— Ты фамильяр моего декана, так что у тебя много чего можно попросить.

— Например? — насторожился Краус.

— Например, рассказать мне, что Реджес делал в штабе.

— А, это... — вдруг замялся ворон и отступил на шаг, но потом снова приблизился. — А давай ты пожелаешь что-нибудь другое?

Он опустил облезлые крылья, коснувшись кончиками длинных перьев, точно льстец пальцами, но одно из них, как назло, выпало. Заметив это, Краус убрал крылья за спину.

— Что-нибудь более полезное. И выполнимое.

— Более полезное и выполнимое, — сделала я вид, что призадумалась.

На самом деле я знала, что Краус не захочет раскрывать тайны декана, поэтому понимала, что просить о чем-то подобном смысла не будет. Тем более я пусть смутно, но и сама представляла, что произошло в штабе. Однако если бы я сразу озвучила свою настоящую просьбу, то Краус стал бы петлять и придумывать отговорки. А так ему придется выбрать меньшее из зол.

«Ты, конечно, хитрый, — подумала я. — Но и наивный тоже».

А вслух произнесла:

— Тогда я хочу твое молчание.

Нервно почесывающийся Краус замер.

— Ты ничего не будешь рассказывать обо мне Реджесу, пока я сама не сочту нужным. В том числе про эту комнату.

Ворон что-то заворчал на асхарском и нервно запрыгал, а я постаралась не выдавать своего волнения. В целом, мне было плевать на то, что Краус мог обо мне рассказать, но вот сведениям о метаморфной комнате я делиться не хотела. Это же идеально место для экспериментов над моим патентом! И будет печально, если Реджес под предлогом опасности или каким-то еще захочет лишить меня этого сокровища.

— А если он спросит? — поинтересовался Краус. — Я же не смогу молчать. Все-таки он мой хозяин.

Глава 5

«Лала…»

«Уходи».

«Это приказ».

Первые слова, которые я услышала.

Они прозвучали в кромешной тьме и походили на хрип.

Проскользнули в моем сознании на мгновение. Но что-то в них было…

Что-то способное вывернуть душу, а жизнь превратить в ад.
Потом тьма исчезла, и началась череда сцен.

Лекс.

«Стой!»

Его крик промчался рассыпчатым эхом, а все, что я запомнила: его протянутую руку.

«Лаветта»…

Я даже не поняла, кто это говорил, но было всего лишь мое имя и снова тьма.

«Лав!»

Хост?

«Лав, я не хочу»…

Ник?

— Лав…

Я вздрогнула. Но вздрогнула не от голоса, а от прикосновения к моей щеке. Такого теплого и... слегка влажного.

Медленно я опустила взгляд, перестав смотреть на почерневшие стены и неистовое пламя, где блуждали страшные тени. И часто задышала на грани крика.

На моих руках была Мэй.

Ее светлые кудряшки плавно шевелились от потоков жаркого воздуха. Бледные щеки перепачканы в саже. Губы дрожали. А по белой рубахе растекалось алое пятно.

— Лав…

— Нет! — я с трудом выдохнула и коснулась ее ладони на моей щеке.

Она вся была в крови, а еще светилась мягким желтым светом, от которого все мое тело наполняло робкое и нежное тепло.

— Мэй, нет. Прошу…

— Поспеши, — выдохнула она и вдруг превратилась в пепел.

— Нет! Мэй, нет! — закричала я, пытаясь собрать разлетающиеся черные и серые хлопья, словно надеялась, что так моя подруга вернется, но они просачивались сквозь мои пальцы…

Даже сквозь ладони! Словно они не существовали. Или нет… Словно не существовала я. Была всего лишь призраком, который не способен удержать даже прах дорогого мне человека.

— Нет! — прижимая пустые ладони к груди, плакала я, чувствуя, как воздух становится жарче, обжигает мои легкие и все быстрее уносит то, что осталось от Мэй.

Душу рвало на части. Горло саднило от желания кричать, но крик отказывался вырываться. Лишь сдавленный хрип был моим спутником, в алом мареве, что подступало все ближе и ближе. Как вдруг…

— Нет! — наконец-то воскликнула я и распахнула глаза.

Частое дыхание срывалось с моих губ, но вскоре сменилось одним глубоким и долгим выдохом, когда я поняла, что все еще нахожусь в своей метаморфной комнате. И жарко мне было не от всепоглощающего пламени из сна, а от одеяла, которым я была укрыта. А еще от Крауса. Которого, как ни странно, я крепко прижимала к себе.

— Еще пять минуточек, Реджи, и я все доставлю, — сонно произнес ворон в моих объятиях, а, когда я пошевелилась, повернул голову и обдал меня птичьим дыханием, от которого пахло… огнем и пеплом.

«Так, — окончательно успокоилась я. — Все понятно. Кто-то слишком впечатлительный».

Стараясь слишком не потревожить сладко спящего ворона, я осторожно приподнялась и огляделась. В комнате ничего не изменилось, кроме появившегося одеяла и подушки под моей головой, где остался лежать вверх лапами Краус.

«Сколько я здесь нахожусь? — потерла я глаза и виновато вздохнула: — Наверняка Мэй переволновалась и...»

С кривой улыбкой я посмотрела на ворона, который перевернулся на подушке и проворчал что-то невнятное.

«Увидела его».

Чувствуя предстоящую головную боль от объяснений, я решила отложить мысли о том, что спала в обнимку с фамильяром моего декана. Если повезет, Мэй не станет слишком настойчиво расспрашивать. Хотя бы первое время. К тому же я вообще не помнила, как заснула. Настолько была измотана, что даже не заметила, как и когда успела провалиться в забытье.

Сладко потянувшись и разминая затекшее тело, я поднялась с пола, который все еще помнил мое тепло. М-да… Спать на твердом — занятие не из неприятных. Как же у меня все болит!

«Хорошо быть маленьким», — с долей зависти посмотрела я на Крауса, который отлично помещался на подушке и явно ни на что не жаловался. Если только на холод, когда я приподнялась вместе с одеялом, оставив его совсем... голого. Он недовольно заворчал и встрепенулся, словно хотел нахохлиться, отчего я сжалилась над лысой птицей и все-таки осторожно укрыла уголком. А сама, зевая и придумывая оправдания, почему уснула в метаморфной комнате да еще с чужим фамильяром, пошлепала к выходу. Однако когда оказалась в нашей с Мэй комнате, не обнаружила там никого, кроме сидящего напротив стены Коти.

Противоречивого Коти: черного с белыми пятнами.

— Что? — вновь зевая, поинтересовалась я, чувствуя себя неловко от пристального взгляда кота, и прошла мимо него.

Не спуская с меня глаз, шерсть кота зашлась разноцветной рябью, а сам он забил по полу хвостом.

— Мэй уже ушла? — поинтересовалась я и глянула сначала на ее заправленную кровать, а потом на свою, где отсутствовала подушка с одеялом. — Нужно будет ее поблагодарить, — с теплотой в голосе добавила я и перевела взгляд на окно, откуда в комнату лился яркий свет. — И, похоже, придется пропустить завтрак... Хм?

Мне на глаза попалась сложенная домиком записка на столе. Недолго думая, я ее взяла и пробежалась взглядом. Сначала вскользь, потому что сонный мозг отчаянно не хотел работать. Смысл слов отказывался проникать в разум, в частности, из-за того, что они были написаны в спешке, однако вызвали острую тревогу, отчего я перечитала их еще раз. Потом еще… А потом!

— Святая Белладонна! — громко воскликнула и, выронив записку, рванула в метаморфную комнату. — Краус! Просыпайся! Нам нужно идти!

— Идти? Куда? Я никуда не собирался! — удивил меня Краус тем, что мгновенно вскочил на лапы, однако тут же шмякнулся на подушку и засопел.

— Кр-р-раус! — прорычала я, хватая ворона. — У меня нет времени с тобой возиться. Реджес будет в ярости!

Сначала я думала увидеться с деканом утром рано, когда все ученики будут спать. Но теперь… теперь я даже не знала, насколько сильно опоздала. Если повезет, то не слишком. А если слишком, боюсь представить, что мог подумать Реджес. И даже не представляла, что вообще происходит сейчас в Академии! Все-таки вчера произошло тревожное событие, вдруг всех куда-то эвакуировали? Хотя при таком раскладе Мэй вряд ли меня бросила бы, однако… Ее короткая записка: «Я пыталась тебя разбудить, но не смогла. Поторопись!» — совсем ничего не объясняла! А еще: как мне теперь незаметно от всех пронести лысого ворона?

Глава 6

— Прошу прощения за опоздание, профессор Майроуз, — постаралась я улыбнуться любезно, но, кажется, вышло у меня это не совсем так, как я ожидала.

Преимущественно потому, что я безумно нервничала, следуя за профессором.

Как только я появилась в теплицах, мало того, что привлекла к себе внимание всех однокурсников, из-за чего их цветы — скоротленки — начали быстро увядать, так еще выяснилось, что у меня не было пары для пересадки этих капризных растений. Ведь кто-то один должен контролировать магический покров на корнях растения, чтобы оно быстро не увядало, а другой подсыпать в горшок землю. Ну и самая главная причина — мое опоздание, на которое профессор отреагировала очень сдержанно. Она оглянулась на учеников, после чего сказала мне всего лишь одно слово: «За мной».

Судя по коварному взгляду Эдиля, который тот бросил на меня перед тем, как мы с профессором удалились, втайне он надеялся, что сдержанность профессора была признаком крайнего раздражения, и совсем скоро меня скормят гигантскому зеленому монстру. И сейчас, следуя за профессором через заросли теплиц, я вдруг с ужасом осознала, что мы становимся все ближе и ближе к тому месту, где обитает Мушенька. Может быть, меня действительно решили ей скормить? В назидание «новому ученику», так сказать. Ведь среди привычных и немного мрачных лиц я с радостью обнаружила Сенжи.

При виде меня он сразу забыл о том, что Дамиан в поте лица пытается контролировать покров, и замахал мне рукой. Его резкое движение заставило остальных ребят немедленно дернуться и оглянуться, из-за чего мое сердце ощутимо кольнуло. Но Сенжи, даже если и заметил испуг однокурсников, то виду не показал. Он просто был беззаветно счастлив меня видеть, в отличие от Дамиана, который осуждающе на меня глянул и что-то ему процедил, после чего Сенжи с утроенной скоростью продолжил забрасывать землю в высокий горшок.

«Все-таки мы идем к Мушеньке», — искривила мои губы нервная улыбка.

Но когда нам оставалось пройти через проход между гигантскими листьями побуревшей роджерсии, за которыми и скрывался монструозный питомец профессора, как вдруг Майроуз остановилась и обернулась.

— Флоренс.

— Да, профессор? — мгновенно встрепенулась я.

— Дайте руку.

Я опешила на мгновение, но все-таки протянула ладонь, на которую профессор, покопавшись в кармане платья, положила три плода, похожих на красных жучков.

— Это ягоды жужжатки, — произнесла она, заметив недоумение на моем лице. — Довольно редкие растения. В ветреную погоду их цветы издают сильный жужжащий звук, из-за чего люди старались от них избавиться, а у них специфический запах.

— Святая белладонна! — воскликнула я, когда из интереса склонилась и понюхала ягоды.

При виде моего скривившегося лица профессор дернула уголком губ, после чего развернулась и, отодвинув рукой листья роджерсии, шагнула на поляну, где можно было увидеть гигантскую мухоловку. Все еще морщившись от запаха, напоминающего смесь меда, липы и тухлятины, я поспешила следом.

— Никогда не слышала о жужжатке, — призналась я, потирая тыльной стороной ладони нос, словно могла так скорее избавиться от неприятного запаха.

— Она почти нигде не используется, а из-за специфического запаха мало кто хочет ее разводить, — пояснила профессор. — Лишь в редких случаях жужжатка дает золотой плод, который обладает удивительным вкусом и считается деликатесом. На моей памяти за всю историю теплиц Академии, они появлялись лишь два раза, при этом сил на их взращивание было потрачено… — покачала она головой. — Но Мушенька очень любит эти плоды, поэтому я стараюсь поддерживать в них жизнь.

Мы остановились недалеко от мухоловки, которая то ли делала вид, то ли в самом деле дремала, а как только услышала голос хозяйки, подняла свои три головы и сладко потянулась.

— Попробуйте угостить ее, — предложила Майроуз.

Я неуверенно посмотрела на ягоды в своей руке. В моей памяти все еще было свежо воспоминание о том, как мне довелось побывать в пасти гигантской мухоловки среди жуков, гусениц и червяков. Поэтому я как-то не горела желанием приближаться к объекту моих страданий. Но не дождавшись от Майроуз иных предложений, например, уйти, я вздохнула и сделала пару шагов вперед. Три головы мухоловки разом повернулись ко мне и застыли в ожидании добычи — меня.

— Здравствуй, Мушенька, — поприветствовала я с кривой улыбкой и, естественно, Мушенька промолчала.

А чего еще можно ожидать от растения?

— Лови!

Сначала мне показалось, что мухоловка никак не отреагирует на ягоду, которую я ей кинула, но вдруг три пасти рванули вверх, и после недолгой борьбы между собой одна из них поймала лакомство. Победительница от удовольствия даже почавкала, разминая ягоду, отчего с края пасти на землю закапал рубиновый сок. А две другие головы тоненько запищали, чему я крайне удивилась — мухоловки ведь не умеют издавать подобных звуков! — побледнела и поспешила кинуть две оставшихся ягоды.

— В этих ягодах питательных почти столько же, сколько во всем ящике с жуками, — произнесла Майроз, кивнув на ящик, из которого я как-то лопатой черпала насекомых, и подошла к мухоловке. — Поэтому не стоит давать ей больше трех ягод в день. От переедания Мушенька может заснуть, — подняла она ладонь и погладила голову, которая самая первая получила лакомство.

И та, к моему удивлению, довольно потерлась о руку хозяйки, точно кошка, и изогнула зубастую пасть в подобие улыбки. Меня сильно удивила эта ипостась Мушеньки.

— Хочешь погладить? — спросила Майроуз, когда заметила, как я пристально за ними наблюдаю.

— Я… Я не уверена. Вдруг ей не понравится?

«И она мне руку откусит», — закончила я мысленно.

Словно угадав, о чем я думаю, Майроуз хмыкнула и не стала настаивать. Вместо этого она отступила от Мушеньки и вдруг произнесла:

— Идем.

— К-Куда? — напряглась я, когда поняла, что на этот раз мне предлагают пройти мимо трехглавого селекционного монстра.

Глава 7

— Опять?! — почувствовала я, что вот-вот расплачусь.

— Это… — произнесла Мэй.

— Птица, — закончил Лекс.

— Живая? — напрягся Хост.

— Да какая разница? С нами теперь некромант! — успокоил Дамиан.

Действительно. Какая разница: живая или нет, если не в зажаренном виде.

— Она… Она живая, — с кривой улыбкой добавил Сенжи, а я мрачно вздохнула.

Учитывая пропущенный завтрак, остаться без обеда мне страсть, как не хотелось. Но птица уже была в тарелке, и ложкой ее не подвинуть.

— Снова послание от твоей сестры? — поинтересовался Ник и заботливо протянул мне салфетку, которую я приняла дрожащими руками и пожала плечами:

— Не знаю. У Лив голубь, а это сыч.

Вытерев руки, я взволнованно потянулась к птице, которая слегка дернулась, когда я сняла с ее лапки маленький мешочек. После чего раздвинула пальцами его края, достала записку и...

«СЛУШАЙСЯ СВОЕГО ДЕКАНА!»

Именно так гласило начало послания. Большими буквами.

— Все-таки от сестры? — догадался Ник по моему лицу, чье выражение, судя по моим ощущениям, пережило целый спектр эмоций.

— От сестры, — произнесла я, нахмурив брови и вчитываясь в строки.

«СЛУШАЙСЯ СВОЕГО ДЕКАНА!

Знаю, что он сильно тебя раздражает и злит, но он очень надежный и хороший человек. Я в этом убедилась.

Чернокрылка сейчас не может летать, поэтому я позаимствовала у тетушки Марты ее сыча. Он очень старенький и после долгих перелетов может терять сознание, поэтому дай ему бодрящего снадобья из мешочка, чтобы он смог вернуться домой».

Тут я прервалась и заглянула в мешочек, где действительно, лежал флакон со снадобьем. Желая поскорее избавиться от птицы, которой в моем супе априори не должно быть, я откупорила бутылек и влила содержимое в ее приоткрытый клюв. И только последняя капля исчезла у сыча во рту, как его глаза распахнулись, зрачки странно сузились, сам он мгновенно оказался на лапах и, издав пронзительный писк, взмыл воздух, разбрасывая на головы недовольным ученикам остатки моего супа.

Я даже вернуть мешочек ему на лапу не успела, а Ник, которому в глаз прилетела картофелина, выругался:

— Вот же зараза!

— Видите, я же говорил, что он живой! — обрадовался Сенжи.

— Ага. И резвый такой… — проворчал Лекс, которому тоже досталось. — Лав, ты что ему скормила?

Пробурчав что-то про бодрящее снадобье от моей сестры, я вновь заглянула в записку:

«Ах да, у меня все хорошо. Не волнуйся.

P.S. Ничего не понимаю, но только что к нам приходили послы якобы от семьи Лорианов и скупили все наши снадобья и зелья по двойной цене!»

«Лорианов? — подняла я невидящий взор от записки, после чего почувствовала, как задрожали мои руки, а лицо и уши потеплели. — Лорианов!»

Знаю я одного представителя Лорианов в Академии.

Я вскочила на ноги.

— Лав? — удивился Ник. — Лав, ты куда?

Но я ничего не ответила, потому что была зла, как тысяча ифритов.

Я даже не стала осматривать присутствующих в Большом зале, потому что знала: будь Дил здесь, он бы не упустил возможности подобраться поближе. И если его нет в общей трапезной, то обедать он мог только в одном месте.

— Эй! Кто стащил мою котлету?

— Ты ее съел.

— Да не гони!

— Видели нового некроманта? Он такой странный…

— Кларисс опять перетрудилась и попала в медпункт…

— А профессора Флэмвеля опять нет. И почему он не приходит в общую трапезную?

— Ай! — воскликнула рядом со мной девушка, которая опрокинула бокал и пролила его содержимое себе на колени. — Это же моя новая форма!

Она поднялась с места, чтобы отряхнуться, из-за чего я чуть с ней не столкнулась.

— Эй!

— Прошу прощение, — обогнула ее в самый последний момент и устремилась к выходу.

За моей спиной опять поднялось какое-то возмущение, но я даже не обернулась. Стремглав бросилась в холл, потом в зал с Гиби, а следом в буфет. Даже не заметила, как пролетела весь этот путь, зато прекрасно заметила верный знак, что Дил здесь: Холлер. Я впилась в его крупную фигуру свирепым взглядом, будто бы это помогло мне проделать в нем дыру и увидеть источник моих проблем до того, как я к нему подойду.

— Что это значит?! — швырнула я письмо на стол перед Дилом, который уже доедал тыквенно-коричный суп, от чьего аромата у меня рот наполнился слюной.

— Малявка… — пробасил сидевший напротив него Холлер, но Дил остановил его небрежным взмахом руки и взял письмо моей сестры.

— Слушайся своего декана, — помешивая ложкой остатки супа, принялся он читать. — Знаю, что он сильно тебя раздражает и злит, но…

— Не это! — перебила я, чувствуя, как краснею. — Ниже!

— Хм? — послушно глянул он туда, куда я ткнула пальцем.

Немного помолчал и произнес:

— И? Что не так?

— Что не так? — переспросила я, чувствуя, как теряю самообладание. — Ты… Ты действительно не понимаешь, что наделал?

Он вновь хмыкнул и посмотрел в письмо.

— Понимаю…

После чего бросил письмо на стол и решительно изрек:

— Отчитаю распорядителя за скупость, пусть повысит плату до четырехкратной суммы.

— Да причем здесь цена? — воскликнула я, чем привлекла еще больше к нам внимания, и почувствовала, как на мгновение предательски подкосились ноги.

Белладонна, это же невероятно огромные деньги! Нам столько не то, что за год не заработать, даже за пять лет! Но если Лив еще и обрадовалась бы такому предложению — ее всегда больше волновали финансовые вопросы, нежели репутационные, — то я впала в еще больший ужас.

— Выкупи ты все даже по десятикратной цене, это все равно катастрофа! — возмутилась я. — Нельзя же так поступать! Ты лишил нас всего товара, а новый Лив в одиночку наделает не скоро. Что мы будем продавать нашим клиентам, когда они к нам придут? — чуть ли не прохныкала я. — Наш магазинчик и так не особо популярен, а теперь Лив придется закрыться, и наши покупатели уйдут к конкурентам.