Ясмина и Источник Всевластия

Обращение к читателю

Здравствуйте, дорогие читатели! Представляю историю о Ясмине и начале её новой жизни в большом процветающем городе! Это трудолюбивая и стойкая девушка, в 17 лет ушедшая на фронт служить в Ордене Лекарей. После войны ей предстоит привыкнуть к мирной жизни, новой работе, встретить молодого привлекательного мужчину, испытать разочарование в любви и столкнуться с беспринципностью и предательством. А еще у Ясмины есть фронтовая тайна, которая обязательно вскроется и приведёт к новым испытаниям.

А причем здесь Источник Всевластия, спросите вы? И что это такое? Артефакт? Неизвестное измерение? Это то, с чего всё начинается и на чем всё заканчивается...

Подробнее в книге!

Буду рада, если эта история не оставит вас равнодушными! Добавление книги в библиотеку, лайки, комментарии сделают мое нежное авторское сердечко счастливее)

Ваша Екатерина

Пролог

— Хватай! Убежит!

— Какая сладенькая!

— Попалась!

Ясмина бежала по лесу, ловко уворачиваясь от нависающих веток, колючих кустарников, перепрыгивая через кочки. От ужаса боль в ногах после многочасовой ходьбы забылась. Забылись усталость и голод. Всё снесла бешеная волна лютого кошмара.

“Не теряй голову! Не цепеней! Беги! Любой ценой беги!!!”

Позади кричали и улюлюкали макдарские солдаты. Голодные, озверевшие, потерявшие всё человеческое за годы войны. Их было девять. Девять человек против одной восемнадцатилетней девчонки. От страха как будто заложило уши, а действительность словно замедлилась. В мире осталась только Ясмина и преследователи.

Её отправили принимать роды в деревню неподалёку. Из оружия с собой дали только пистолет с тремя пулями. Вероятно, застрелиться, чтобы не мучилась в случае нападения и пыток.

Роды в деревне она принять успела. Помогла появиться на свет чудесному мальчишке. А до своего лагеря не добежала… И не добежит. Врага в Лагерь Лекарей приводить было никак нельзя. Ведь всех потом найдут и убьют. А там столько раненых солдат! Не говоря уже о Сёстрах.

Макдарцы бежали за ней, как свора голодных псов, грязные, окровавленные, улюлюкающие, орущие что-то вдогонку. Предвкушающие лютую игру со своей жертвой, девчонкой с белой повязкой на рукаве зелёно-коричневой рубашки. Повязкой с красной звездой. Символом Ордена Лекарей Атара.

Можно было рискнуть, пересечь поле неподалёку, спрыгнуть в быстроногую реку с обрыва, а там, авось, и не утонет, переплывёт на другой берег к союзникам. Но сколько девочек из Ордена уже пытались пересечь такие поля? Живой не вернулась ни одна. Подорвались на минах или попали под обстрелы.

Макдарцы приближались. Более того, они её окружали.

— Вот это фигурка! — шипел кто-то сзади.

— Люблю рыженьких!

— Короткие волосы!

— Штаны! Пыталась сойти за парня!

Кто-то схватил её за руку и рванул. Ясмина с визгом упала на землю, и на неё накинулся один из макдарцев. Худой, но жилистый и сильный. Вонючий, как сам чёрт из преисподней. Ужасное зловоние неделями немытого тела ударило в нос, к горлу подступила тошнота. Не то от отвращения, не то от ужаса.

Ясмина не собиралась сдаваться. Она кричала, брыкалась, ногтями расцарапала ему лицо. Тот с криком отстранился, и этого мгновения хватило, чтобы вырваться, вскочить, побежать. Но тут же догнал и второй, и третий, и четвертый.

Всё, попалась. Пятый вытряхнул из её заплечной сумки небогатое содержимое — полотенца, бинты, несколько пустых склянок, краюху хлеба, тотчас проглоченного изголодавшимся дикарем. Шестой стянул кожаный пояс с её штанов и забрал пистолет.

Теперь её не спасёт ничто. Только если она отнимет этот пистолет, две пули потратит на макдарцев, третью пустит себе в лоб.

Ясмину отчаянно затрясло. Накрыла паника. Оголенная паника совсем ещё молодой девушки перед толпой озверевших мужчин. Двое держали её, остальные восемь прогуливались, словно шакалы, и истекали слюной. Рычали, повизгивали, словно гиены. Под испуганные вопли девушки разорвали рубаху, но она все ещё отбивалась. Её перебрасывали от одного к другому, как мячиком, дёргали за одежду, орали и ржали.

Ясмина вспомнила свою подругу Иллану. Сестра Ордена торопилась в лагерь после того, как обработала нескольким местным жителям, попавшим под обстрел, ранения. Девушка нарвалась на таких же голодных и ошалевших макдарцев, рыскающих по лесу. Тело нашли и привезли в лагерь. Девочки попадали в обморок. Одна Ясмина осталась стоять, глядя и запоминая. Рассудок покинул её тогда на несколько дней. И теперь макдарцы сделают с ней то же самое?..

Волна внутри неё поднялась неожиданно. Ослепила, ударила в голову набатом, и всё в ней загорелось. Макдарцы сначала непонимающе отпрянули, а затем испуганно заорали… Закричала и Ясмина, мучительно и надрывно. От давления, сжавшего её изнутри. Крики ужаса превратились в крики боли. Сдавленные, нечеловеческие. Кажется, их издавали макдарцы… Брызнули кровавые всполохи, окропив стволы деревьев, листья кустарника, лицо Ясмины и её разорванную одежду.

И всё потонуло в белом океане света…

Глава 1. Повозка Ясмины

— Ай, да чтоб тебя!..

Ясмина грохнулась с узкого подобия постели и проснулась. При падении на дно фургона девушка ударилась локтем об огромный сундук с одеждой. Зашипела, вздохнула и заторможенно села на полу. Во сне её снова преследовала свора макдарских солдат. Оголтелая, дикая, нечеловеческая, голодная. Лютая, как стая зверей, живущих инстинктами. Сон был настолько ярким, будто она снова бежала по тому лесу, совсем как четыре года назад.

Война закончилась почти год назад. А во сне солдаты снова и снова перекидывали её, ржали, щипали. Отпускали ее и снова догоняли. Игрались со своей жертвой.

Посидев на полу, вспомнив горькое прошлое, вновь возненавидев свое одиночество, Ясмина всё-таки поднялась, почесывая бок, и сладко потянулась, отгоняя мысли о ночных кошмарах и тяжёлые воспоминания. Открыла маленькое окно, выглянула и заулыбалась. Затем подставила лицо рассветным лучам.

Давно она не видела такой красоты: вдалеке заснеженные горы, бурная река течёт и искрится на ярком апрельском солнце. В этой части региона было уже по-летнему тепло, она ведь следовала на юг. Поля покрылись изумрудами и опалами, столько драгоценных цветов и оттенков!.. Лёгкий ветерок качал травы. Да разве можно вспоминать об ужасах военных лет в такой день, полный мира и солнца?..

Давняя мечта Ясмины сбывалась прямо сейчас. Собственный фургон, нагруженный добром, крепкая лошадь. И она сама, живая и здоровая. Молодая. Ей ведь только двадцать два. Вся жизнь впереди!

Крытая повозка с круглой крышей оказалась такой вместительной, что в ней удалось утрамбовать не только все вещи, многочисленные склянки с зельями, книги и рукописи, но и кое-какое спальное место, рукомойник и чан под ним. Настоящий дом на колёсах! Вот это да!

Тяжеловоз по имени Сметанка был куплен отцом ещё до войны. Но крепости её и выносливости могли позавидовать даже молодые жеребчики да кобылки.

Ясмина, наконец, получила то, о чём мечтала столько лет: свободу ехать туда, куда пожелает. И делать то, что захочется. Но этой минуте предшествовали такие тяжёлые годы, что порой хотелось спрыгнуть с самой высокой скалы.

Теперь Ясмина ехала в Алтаир, столицу Алассана. И это государство зацепила война, но не так сильно, как родину Сеир. Бывший глава Ордена Лекарей Атара, по имени Табар, отправленный на войну с гуманитарной миссией, а теперь член Ордена Королевских Целителей, предложил ей работу младшим целителем. Ясмина сначала отказалась, уж слишком сильно хотелось ей уехать и более не ковыряться в чужих животах, окровавленном человеческом мясе в стремлении вычистить рану или остановить кровопотерю. Не вытаскивать перерубленных и еле живых солдат с поля боя, не пытаться спасти безнадёжно измученных мирных жителей. Ясмина мечтала о мире и забытье, чтобы никогда не вспоминать все горести и потери.

А потом написала целителю Табару письмо, в котором выражала согласие. Что ей было терять?

Густые ярко-рыжие волосы, коротко остриженные во время войны, теперь доросли до лопаток. Убранные в тугой блестящий низкий узел, локоны переливались зеркальным светом на солнце. Большие зелено-серые глаза более не сияли озорством, как раньше. Всё озорство и весь свет выгнала война. Взяла и потушила кровавой дланью, словно свечу задула.

— Надо было в попутчики взять кого-нибудь с собой, это я не учла, — вслух жалела Ясмина, обращаясь к Сметанке. — Попутчик бы отвлёк от мрачных мыслей.

Расторопная соседка Саман или сиротка Сури. Но Саман считала, что уже не в том возрасте, чтобы переезжать. А Сури неожиданно забеременела. Девке шестнадцать лет, хорошая бы помощница вышла. Но нет, отправилась под венец.

Ясмина вздохнула и поморщилась: нет, никаких мужчин больше. Слишком много мужских ран залатала. Слишком много мужской крови пролилось на её руки. А сколько истерзанных мужчинами женщин она спасла и пыталась спасти за эти годы? Про детей вообще не хотела вспоминать. Слишком много детских жизней унесла эта война…

Лучше жить одной. Без привязанностей и семьи. Друзей, и тех не осталось. А возлюбленный вернулся с войны с невестой под руку. Спас какую-то девчонку из подожженного врагами дома. Женился на ней через несколько дней после возвращения. И глазом не моргнул!

«Чёрт его знает, как жить…» — иногда думала она. И многие, пережившие ужасы войны и потерявшие родных и близких, не знали, как с этим справиться. Кто-то добровольно уходил из жизни, кто-то находил утешение в крепких напитках и дурманящих порошках. Ясмина же решила, что если ей суждено было пережить войну, у неё ещё осталось какое-то предназначение.

— Что ж, буду помогать целителю в его практике, — приободрилась Ясмина. – И швы я тоже превосходно накладывала… Ни за что не пропаду. А если захочу, пойду учиться дальше.

Лишь однажды дрогнуло сердце: когда продавала семейное поместье. Соседи порицали её за такое решение – продать память об отце, матери и брате!

Но разве кто-то мог судить её? Мог ли кто-то решать?

Когда солнце закатилось за горизонт, Ясмина остановилась на ночлег. Разожгла костёр у кромки леса рядом с дорогой. Не пугали ни хищники, ни разбойники – видела и пострашнее. Солдаты со вспоротыми животами, изрубленные мирные жители, разбросанные по полю конечности. Чем могли напугать её бандиты? Ножичками? Пистолетами? Она всегда носила с собой оружие и отлично им управлялась. Ещё лучше управлялась холодным оружием – сколько часов провела за ампутациями! – не счесть!.. А могла сотворить безобидный фокус-покус и до смерти напугать им.

Глава 2. Любовник вдовы Дагмар

Арриан поднесла бокал к полным губам и сделала глоток.

«Какое кислое вино, — она посмаковала терпкий вкус на языке, облизнула губы, втянула аромат и изящно приподняла указательный палец к подбородку. – Макдарское…»

Арриан, молодая женщина двадцати шести лет с густыми тёмными волосами, убранными в сложную причёску, восседала в кресле и делала вид, что слушает болтовню знакомых, собравшихся на ужине в красивом доме уважаемого целителя Табара. Она выпила уже два бокала вина и поела баранины. Голова начинала кружиться. На щеках появился румянец. Хотелось залпом выдуть стакан чистой холодной воды. Вино было все-таки слишком сухим.

— Как вам вкус, дорогая? — с улыбкой спросил целитель Табар, мужчина пятидесяти пяти лет. Седовласый, но крепкий и всё ещё активно меняющий любовниц. Как перчатки после операции.

— Восхитительное вино, — солгала та. Слишком кислое и сухое. Однако красивое лицо Арриан всегда сопровождала легкая улыбка. С такой улыбкой даже ложь из её уст казалась сладчайшей.

— Рад, что вы оценили, — Табар на мгновение склонился к ней, проскользнув по ней восхищенным взглядом. — Пришлю вам бутылку.

— Благодарю, господин Табар… — проворковала Арриан, очень надеясь, что следом за этой бутылкой не припрётся он сам. Солидный мужчина, любвеобильный. Но в сексуальном плане совершенно её не интересующий.

— Я буду счастлив осознавать, что такой замечательный друг, как вы, лакомится моим вином.

Арриан подарила хозяину дома такую безупречную улыбку, что многие присутствующие мужчины на мгновение застыли, любуясь ею. Кто-то с сожалением покосился на свою супругу, стоявшую рядом. Кто-то отвернулся от своей спутницы, словно отказываясь вспоминать, что их связывают узы брака.

Арриан знала, что была красавицей. И лакомым куском. Молодая состоятельная вдова. Однако госпожа Дагмар редко принимала знаки внимания от мужчин. Ей не хотелось, чтобы молва приписывала ей любовников. Ей хотелось оставаться благочестивой и уважаемой вдовой. В глазах общества.

К Арриан подошла госпожа Тэйна. Невысокая хохотушка, которая безмерно хотела всем нравиться, постоянно перед всеми заискивала и активно распускала сплетни. Порой самые гнусные. Она вышла замуж за господина Тэйна полгода назад. О свадьбе договаривались семьи. И, похоже, за столько месяцев ему так и не удалось проникнуться к супруге хоть какой-то симпатией.

— Арриан, дорогая, я увижу тебя послезавтра в церкви? — с надеждой спросила Тэйна.

— Да, разумеется, — ответила та.

— Ты придешь с сыновьями?

— Я стараюсь, чтобы мои мальчики не пропускали воскресную службу, — сказала Арриан, состроив благочестивое выражение лица.

— Вы столь набожны, и подумать не мог! — обронил целитель Табар, окатив её лукавым взглядом. Если он и посмеивался, то по-доброму. Арриан знала, что нравилась ему. Он уже давно делал ей недвусмысленные знаки внимания.

Он вдовец, она вдова. Сейчас Табар ее не интересовал, а быть может, потом?.. Так почему нет? Арриан слышала, что он весьма хорош в постели.

Щёки молодой женщины вспыхнули, по телу прокатились мурашки.

“Так, хватит… — подумала она. — Я немного пьяна…”

— Всё хорошо, госпожа Дагмар? – рядом появился Пармис, красивый молодой человек двадцати двух лет из богатой семьи крупного поставщика оружия.

— Да, здесь немного душно, — ответила она, заулыбавшись Пармису.

— Позвольте, я провожу вас в сад подышать воздухом.

Арриан подняла на него блестящие карие глаза, обрамленные тёмными густыми ресницами, слегка повела рукой в его сторону. Пармис с улыбкой взял её за руку, помог подняться, и они вместе вышли в сад подышать.

По телу Арриан побежал холодок от апрельской прохлады – платье из синего шелка с низким декольте и тонкими бретельками нисколько не защищало от вечернего холода.

Они побрели вместе вглубь сада и остановились у фонтана в виде Алеит — духа леса из местных сказок, всегда изображавшегося юной обнажённой девушкой. Арриан присела на борт фонтана, задумчиво глядя на грудь прекрасной статуи, выразительную, чувственную. Пармис присел рядом, слишком близко к ней, заглянул в её глаза и провёл пальцем по её ключице.

Их скрывала тьма. Никто бы ничего не увидел, даже если бы очень захотел.

Его палец зацепился за тонкую бретельку её платья и приспустил её.

— Нас могут увидеть, — промурлыкала Арриан, не сопротивляясь, с расслабленной улыбкой. Между ног сладко потянуло и потеплело. Как всегда, когда Пармис касался её.

Его губы, мягкие и нежные, осторожно коснулись её оголённого плеча. Спустились к ключице, затем ниже к вырезу на груди.

— Пусть завидуют, — ответил он. Провёл пальцем по второй ключице, зацепил вторую бретельку. Слегка потянул за корсаж. Накрыл её губы поцелуем. Жадно впился в неё, отстранился, наклонился и провёл кончиком языка по шее, легко, едва касаясь. И там, где был его язык, жгучей волной полилось томление. Арриан застыла. Внизу всё разгорелось сладким пламенем…

— Не здесь, — шепнула Арриан. — Завтра тебе представят твою невесту. Не хочу скандалов.

Пармис терпеливо вздохнул, с сожалением поглядел, как Арриан поправляет платье. Она жадно поцеловала его, отстранилась и направилась в дом. Пока Пармис в парадной помогал ей надевать весеннее пальто, женщина сладко шепнула ему:

Глава 3. Помолвка Нермин

Нермин сидела в гостиной о̀тчего дома, нервно теребила платок и размышляла о том, как невероятно складывалась её жизнь.

“Неужели я действительно выхожу замуж?” — думала она, но эта мысль не вызывала ни бурной радости, ни страха, лишь заторможенное недоумение, приятное ожидание и надежду, греющую душу. Ведь Нермин выходила замуж за мужчину, в которого считала себя влюблённой.

В свои семнадцать она была невысокой и хрупкой. Длинные белокурые волосы тщательно завиты. Большие голубые глаза кротко опущены — матушка учила не поднимать их слишком часто на новоявленного жениха. Светлые длинные ресницы подрагивали, губы были сложены в едва заметную улыбку.

Люди говорили, что Нермин мила и хорошо воспитана. Подходящая пара любому достойному молодому человеку. С раннего детства мать вдалбливала ей, что она обязана удачно выйти замуж.

Чего Нермин сама хотела, никто не спрашивал. А хотела учиться в университете в какой-нибудь далёкой стране. Она знала, что в Макдаре было несколько ведущих высших учебных заведений, но отец даже слушать не стал: страна только недавно вышла победителем из небывалой войны. Государство восстанавливало экономику и всеобщий порядок. Налаживало торговлю, укрепляло границы. Кто знал, сколько пройдет лет, прежде чем Макдар снова можно будет назвать государством, безопасным для жизни и процветающим?

А теперь об университете и мечтать не приходилось. Её женихом стал сын крупного торговца оружием. Молодой красивый человек двадцати двух лет, который теперь сидел рядом с ней на диване и недовольно на неё поглядывал.

Пармис давно ей нравился. Она заметила его ещё год назад. Белокурый, голубоглазый, с ослепительной улыбкой. В тайне от всех она писала ему любовные письма. Складывала свои чувства в стихи и запирала в ящике письменного стола, никуда не отправляя. Но однажды увидела, как он на одном из званых ужинов незаметно от остальных поглаживает тыльную сторону локтя красивой вдовы Арриан Дагмар. Та послала ему лукавую улыбку, но отстранилась. Казалось, никто ничего не заметил, но только не влюблённая Нермин.

Привлекательный молодой человек из богатой семьи, о котором она так долго грезила. Мечта стала реальностью! Ей будут завидовать все девицы города, все подруги. Но в юное сердце закрались сомнения и плохое предчувствие. А что, если он любил эту вдову и не сможет полюбить Нермин? Она слышала, что невзаимное чувство, — это ужасно больно и унизительно. Что, если он будет изменять ей? Она всю жизнь должна будет терпеть неверность мужа? При этом рожать ему детей и изображать идеальную жену?

Как выяснить это до свадьбы? Поговорить с ним? Да, она должна была поговорить с ним. Тайно ото всех, выманить его в сад.

У Нермин была старшая сестра, которая вышла замуж за мужчину старше на десять лет. Как считалось, удачно. Но пока сестрица рожала ему детей, муж завёл любовницу. Сначала одну, потом другую, каждый месяц новую. И за каждую из них он откупался золотом от жены.

Это и называлось браком? Нермин так не хотела.

«Немыслимо! — недоумевала девушка. — Госпожа Дагмар — вдова героя войны. Разве так хранят вдовство?! Если бы мой муж погиб, да ещё такой геройской смертью, я бы не легла ни с одним мужчиной до конца жизни!..»

После помолвки семья устроила торжественный обед. Господин Селэй, отец Пармиса, громко расхваливал сына. У жениха же был скучающий вид. Его словно не интересовала ни невеста, ни предстоящая свадьба. Однако, отдать ему должное, он старался вежливо улыбаться будущим родственникам и будущей жене.

— Я бы хотела поговорить с вами, — шепнула ему Нермин, отчаянно краснея, когда все встали из-за стола и начали провожать гостей.

Пармис удивлённо поглядел на неё и тихо спросил:

— О чём же?

— Мне нужно задать вам несколько вопросов. Пожалуйста…

Девушка подняла на него такие молящие голубые глаза, и Пармис впервые увидел, до чего длинные у неё были ресницы. Пусть и светлые, словно солнечные лучи. Смущение зажгло румянец на её нежных щеках, высветило глаза красивым светом. Нермин показалась ему как будто милой.

— Хорошо, когда?

— Через час в саду за домом, — прошептала она и испугалась, словно делала что-то предосудительное, назначив жениху свидание в тайне от родителей. Но ей так нужно было поговорить с ним!

Показательно поцеловав Нермин руку, он ушёл вслед за отцом.

— Ну, поздравляю, дочка! — чрезвычайно довольный собой, воскликнул отец. — Они богаты, мы состоятельны. А он ещё и красив. Это ведь важно девицам. Чтобы муж был красивым.

— Не так уж и… — покраснела Нермин.

— Дорогая, ты, это… — отец властно махнул супруге и понизил голос, но дочь всё равно услышала. — Расскажи ей, как всё бывает у мужчин и женщин. Объясни, как делать так, чтобы мужу нравилось. Особенно в первую брачную ночь. А то испугается, заупрямится. Я-то со стыда провалюсь.

Судя по выражению лица матери, со стыда готова провалиться именно она. Но матушка спокойно кивнула, словно говорила «приказ выполню». Для матери было очень важно показать мужу смирение и послушание. Ей казалось, что эти качества — залог успешного брака. Если жена будет упрямой и своевольной, муж откажется от неё и отдаст обратно в семью. Одну знакомую Нермин муж отчаянно бил и мучил. Должно быть, эта женщина была бы очень рада, если бы её вернули в семью.

Глава 4. Столица “Алтарь”

Ясмина пила земляничный чай в просторном кабинете целителя Табара. Уставшая с дальней дороги, она окинула помещение восхищенным взглядом и улыбнулась. Высокие потолки, огромные стеллажи с книгами, два окна во всю стену, большой дубовый стол, заваленный бумагами, рецептами, справочниками. В углу искусственный человеческий скелет на подставке в натуральную величину, рядом манекен человеческого тела с детально изображенными органами брюшной полости.

Бесчисленные тумбы со стеклянными дверцами, а в них бутылочки, мензурки, склянки со всевозможным содержимым. На стене грамоты и благодарственные письма. Парочка подписанная самим королём.

— Ты голодна с дороги, моя девочка, — сказал целитель, возвращаясь в кабинет. — Отужинаем вечером.

— Благодарю, господин Табар, — улыбнулась Ясмина. — Но я бы хотела сразу поехать на место. Посмотреть, что там есть и что ещё предстоит сделать.

— Хорошо. В помещении сделали ремонт, всё хорошенько вычистили. На первом этаже лекарственная лавка и два кабинета для приёма пациентов. На втором этаже жилые комнаты для тебя и горничной. Твоим наставником будет молодой целитель Киан Сайрус. Орден назначил меня курировать его деятельность. Умный, трудолюбивый, из уважаемой семьи. Под его руководством тебе будет легче, моя девочка.

Целитель Табар теперь большой и уважаемый человек. Всегда таким был. И к уважению добавились слава, богатство, ордена. Седые волосы, прекрасная фигура, аккуратная бородка, куча любовниц наверняка и невероятно обаятельная улыбка. Настоящий франт.

А Ясмина помнила его совсем другим.

…Пять лет самой кровопролитной войны в истории. Табар в перепачканной кровью робе, уставший, вспотевший, грязный, оперирующий при скудном освещении в шатре под отдалённый грохот взрывов и выстрелов. Отовсюду слышатся крики и стоны раненых и умирающих. Ясмина помнила его горько плачущим после неудачной операции. Молодой солдат с развороченным животом умер у него на руках, и у Табара сдали нервы. Ясмина почти сразу оказалась его ближайшей помощницей. И он не забыл её, когда стал членом Ордена Королевских Целителей.

Теперь целитель Табар снова наставлял её, а девушка кивала, воодушевлённо улыбалась и искренне надеялась, что, быть может, теперь-то Господь вознаградит её за все страдания и лишения, и жизнь наладится.

Она хотела стать полноправным целителем. А для того, чтобы поступить в целительскую академию на высшую ступень, была важна практика. На войне она получила её вдоволь.

Все пять военных лет Ясмина работала в Ордене Лекарей Атара всегда рядом с изменчивой линией фронта. Она готовила лекарственные зелья, перевязывала и штопала раны, спасала солдат от кровопотери после ампутаций и даже ампутировала сама. В приграничных деревнях помогала беременным женщинам с жалобами на здоровье и принимала роды. Все пять лет копалась в чужой крови. Крики умирающих несмолкаемым шумом отдавались в ушах. Особенно если становилось совсем тихо. Скольких поставила она на ноги? А скольких проводила в мир иной?

Но этого было недостаточно. Практика на войне — это одно. Нужно было привыкнуть к мирной жизни, вылечить голову, заштопать душу. Труд всегда помогал, Ясмина это знала. Если она нырнёт в новую работу с головой, ей это поможет? Или поможет молодой доктор Киан? Интересно, он красивый?

Ясмину позабавила эта мысль. Нет, больше никаких мужчин. Отец и брат были единственными мужчинами, которые не обижали её, не делали ей больно. Но их раздавила война. Уничтожила. Остальные либо кричали ей в лицо от невыносимой боли, материли в агонии, заливали ей руки кровью. Даже целитель Табар, и тот частенько покрикивал на неё. Не от злости, нет. Потому что у самого сдавали нервы. Большинство тяжелораненых проходило через него. Кого-то он ставил на ноги, кто-то восстанавливался после очередного ранения. А кто-то после операционного стола возвращался домой. В гробу.

Мать и отец Ясмины слегли после известия о пропавшем без вести старшем сыне, а вскоре умерли. Ах, красавец Сандр! Рыжий, статный, прекрасный молодой человек. В этом году ему бы исполнилось двадцать пять лет. Ясмине так его не хватало.

Провожая Ясмину до выхода, целитель сказал ей, тепло улыбаясь:

— Я бесконечно рад видеть тебя, дорогая. Алтаир чудесный город. В войну его немного потрясло, но всё быстро пришло в норму. Алассан вовремя занял нейтралитет. Мы с Кианом во всём тебе поможем. Здесь ты заведёшь полезные знакомства. С твоими… способностями быстро справишься с любой сложной задачей. Но есть вещи, которые должны остаться между нами. Пожалуйста, помни о них.

— Да, господин Табар, я понимаю, — послушно кивнула Ясмина. — Что было на фронте, останется там же. В братских могилах.

— Да, и я буду надеяться, что ты поймёшь это не только умом, но и сердцем. Ты же продолжаешь корить себя за содеянное.

— Не то чтобы… — замялась та.

— Продолжаешь, я вижу. Поэтому долго не отвечала на мои письма.

— Пыталась забыть, — честно ответила Ясмина. — А потом поняла, что дома я просто загнусь, пытаясь поднять семейное поместье. Иногда за прошлое лучше не держаться.

— Не держись. Мы все многое выстрадали в те годы. И то, что несколько раз происходило с тобой, — в этом нет твоей вины. Ты могла бы вынести из этого полезный урок. Но если местные власти прознают о том, что было, это их заинтересует. А мы оба этого не хотим.

Глава 5. Арриан гуляет по звёздному небу

Арриан шла в церковь, изредка здороваясь со знакомыми по дороге. Позади брели сыновья. Угрюмые оттого что мать заставила их встать в такую рань в воскресенье. Светловолосый и темноволосый, мальчишки ещё получили от неё нагоняй за вчерашнюю драку и разодранные рубашки.

На Арриан был приталенный жакет из светлого бархата, длинная юбка в пол, светлая шляпка. Мужчины оборачивались вслед красивой моднице. Кто-то останавливался. Кто-то приподнимал в молчаливом приветствии шляпу. Арриан улыбалась. Ей нравились эти взгляды. Ей нравился сегодняшний день. Её нисколько не расстраивала грядущая женитьба Пармиса: интрижка с молодым мужчиной могла бросить тень на её репутацию. Он был горяч и эмоционален. Лучше она подыщет себе кого постарше, если ей захочется. А ей захочется. Она себя знала.

Когда-то Арриан выходила замуж совершенной невеждой. Чистой и робкой девушкой, боявшейся своего тела, чувственных наслаждений, всех мужчин на свете. Отец воспитывал дочь в строгости и благочестии. Очень берёг для выгодного замужества. Она себя никогда не трогала, даже если очень хотелось. Ни разу не пощупала пальчиком. Не рассматривала в зеркале свою наготу. Любой всплеск желания считала грехом.

В первую брачную ночь новоявленный супруг ей всё терпеливо объяснил и осторожно показал. Сначала попросил расслабиться, а потом принялся за дело. Глаза закатились, из груди вырвался первый стон наслаждения. Она даже приготовиться не успела. Боли почти не было. А засыпала тогда оглушённая новыми невероятными ощущениями. Она по уши влюбилась, даже не в мужа, а в наслаждение, пришедшее в её жизнь.

И с тех пор Арриан никогда не отказывала супругу в близости, не притворялась, что болит голова или мучает женское недомогание. А иногда соблазняла его сама. Лишь бы снова почувствовать эту горячую завораживающую волну удовольствия, сладостную истому. Она хотела его постоянно.

А когда муж погиб на войне, воля к жизни умерла вместе с ним. Выжить помогли сыновья, иначе она наложила бы на себя руки.

А через несколько лет Арриан встретила Пармиса. Молодого, горячего, ненасытного. Парень оказался настойчив. Месяц ухаживал за ней. Слал ей цветы, тайные послания, умолял ответить ему взаимностью и дать хоть один шанс. И Арриан однажды позволила ему поцеловать себя. Желание обрушилось на неё мощной волной. И всё как в тумане. Удовольствие смыло ураганом, растерзало задеревеневшее от долгого воздержания тело. Хотелось ещё и ещё. Она знала, что у многих уважаемых дам были любовники, но долго стыдилась этой связи. Боялась, что кто-то узнает. А когда за Пармисом закрывалась дверь её спальни, отделяя обоих от внешнего мира слухов и сплетен, Арриан уже ничто не останавливало.

Хотела, жаждала, испытывала болезненный голод.

Они были любовниками более полугода. Он подарил ей множество томительных ночей.

Войдя в небольшую церковь, Арриан поздоровалась с несколькими знакомыми и прошествовала вперёд. Устроилась с сыновьями на свободном месте. Рядом с высоким худым жилистым мужчиной средних лет в строгом сюртуке из дорогой ткани. Граф Кадм.

— Госпожа Дагмар, — холодно, но рисуя любезную улыбку на своём лице, прошелестел тот. — Рад встрече.

Он приподнялся. Арриан протянула ему руку. Граф сделал вид, что целует её пальцы, однако лишь склонился и незаметно вложил ей в руку сложенную записку. Госпожа Дагмар улыбнулась и заняла свое место. Более они не сказали друг другу ни слова.

А потом Арриан почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Обернулась и увидела Пармиса, сидевшего рядом со своей невестой по имени Нермин.

Молодой мужчина прохладно кивнул в знак приветствия, а девушка пристально поглядела на Арриан, словно что-то почувствовала. Нермин была юна, чиста, очаровательна. В глазах светился ум. Белокурые волосы были убраны в аккуратную корзиночку, на ней — светлое платье с высокой талией, которое подчёркивало её довольно пышную грудь. Отлично, Пармису понравятся эти формы. Классическая барышня из зажиточной семьи. Нетронутая, чистая. Прям ангелок.

Позади сидел отец Пармиса, широкоплечий высокий мужчина с поседевшей шевелюрой и роскошными усами. Он знал госпожу Дагмар. Приторно ей заулыбался, кивнув и окатив восхищенным взглядом. Арриан поприветствовала кивком головы, затем поспешно отвернулась. Не Дай Бог приглянуться этому богатому волоките!

Всю службу она чувствовала, как затылок ей жжёт чей-то пристальный взгляд… Пармиса или Нермин? Если Нермин — откуда ей что-то известно?.. Конечно же, той ничего не известно. Они тщательно скрывали эту связь. Могла знать только экономка, но она будет молчать.

Когда служба закончилась, Арриан лишь поздоровалась с семейством Пармиса, перекинулась парой любезных фраз с его отцом, поздравила молодых людей с помолвкой и, больше не оборачиваясь, поспешила покинуть церковь.

Пройдя достаточно, она свернула в цветочную лавку и развернула записку:

“Проверьте помощницу. Досье будет доставлено завтра”

— Что еще за помощница? — прошептала Арриан и со вздохом вышла на улицу. — Я знаю только о помощнике.

А поздно вечером к ней заглянул жених. Чужой жених.

— Откуда у тебя ключ? — строгим тоном спросила Арриан. Она уже лежала в постели в шёлковой сорочке, едва прикрывающей грудь.

— Задняя дверь была не заперта, — сладко протянул он, остановившись у её постели.

Глава 6. Пьяный вечер

Вздрогнув, Ясмина очнулась от страшного липкого забытья. А затем с мучительным вздохом облегчения поднялась с постели. Этот сон преследовал ее годами. И всегда был настолько ярким, словно ее снова преследовала свора макдарских солдат. Глубоко вздохнув, Ясмина начала свой день.

Через четверть часа она уже стояла у зеркала, убирала яркие волнистые волосы в простой и низкий узел. Высвободила передние пряди, обернула их вокруг указательного пальца. Через несколько секунд пряди упали на лицо ровными упругими завитками.

Ясмина улыбнулась. Она знала толк в безобидных фокусах. Девчонки на фронте называли её волшебницей. И совершенно не догадывались, что она действительно была таковой. Вернее, ведьмой. Или колдуньей… А была ли разница?..

К сожалению, её магия не умела исцелять. Матушка рассказывала, что в их роду были ведьмы-целительницы, но очень давно. Зато она умела делать другие полезные штуки: отстирывать даже задубевшую кровь с пелёнок и одежды за минуту, сушить выстиранное бельё и того быстрее, штопать чулки, белье, одежду, не прикасаясь к иголке и нитке, невероятно быстро греть воду одним движением и разжигать костёр, только лишь прикоснувшись к дровам и хворосту. Когда Ясмина научилась накладывать ровные швы и на растерзанную плоть, её ставили шить почти после каждой операции. И вот она уже валится с ног, ничего не соображает, но всё накладывает эти швы, сплетающиеся силой её мысли… Её колдовством. Магией…

Ясмине было сложно скрывать от остальных свои навыки, но всё шло успешно, пока за этими занятиями её не поймал целитель Табар. Он отнёсся с пониманием к её выкрутасам. И помогал скрывать их от остальных. А когда она сотворила чудовищное с небольшим отрядом вражеских солдат, накинувшихся на Сестёр Ордена, целитель помог скрыть и это. А Сёстры ничего не поняли. Совершенно отупели от ужаса.

Ясмину передёрнуло от воспоминаний. Она поклялась забыть эти страшные страницы своей жизни.

Облачившись в простое светлое платье, целительница с тоской посмотрела на себя в зеркало, вспоминая вчерашнюю пешую прогулку по столице и наряды местных модниц. По сравнению с ними она выглядела как деревенщина, хотя сама прибыла из столицы Сеира.

Однако родина заплатила такую высокую цену за поражение в войне, что многим жителям пришлось забыть о нарядах. В городах остро не хватало продовольствия. Какая уж тут мода?..

— Заработаю немного денег, куплю себе что-нибудь повеселее, — улыбнулась Ясмина и направилась в соседнюю кондитерскую съесть невероятно вкусный кусок пирога с мясом и выпить кофе с молоком. Готовить самой совсем не хотелось.

У неё были деньги, довольно неплохая сумма, но она боялась тратиться на туалеты. Вдруг будет плохо справляться со своими обязанностями, и целитель Табар решит выгнать её? Она сможет снять себе какую-нибудь комнату или захудалую квартирку на эти деньги.

Было только восемь утра, когда Ясмина вернулась в лавку и решила заняться важными вещами. Жуя пирожное, взятое с собой из кондитерской и наслаждаясь ещё одной чашкой кофе, девушка углубилась в список, составленный накануне, и начала прикидывать, что было необходимо заказать.

Киан Сайрус вошёл ровно в восемь тридцать утра. Ох, какой статный, привлекательный, величавый. Истинный дворянин! Ей захотелось заболеть и попасть на лечение именно к такому целителю. А как бы ему подошла форма военных целителей!..

— Доброе утро, Ясмина, — красиво улыбнулся он. — Вы уже не отдыхаете. Надеялся застать вас врасплох.

— Я рано встаю, — ответила та, стараясь не цепенеть. На войне она отвыкла застывать на месте. Всегда начеку, всегда готовая к очередной партии раненых. Эта мирная жизнь сделает из неё туповатую лентяйку!

— Табар тоже встаёт рано. Фронтовая привычка?

Ясмина помедлила. “Фронтовая привычка” было произнесено каким-то странным тоном. Будто пренебрежительным. Она совсем не хотела говорить о тех годах. Особенно в таких интонациях.

— Не думаю, — вежливо, но напряжённо ответила целительница. — Там не было какого-то особого распорядка. Спали, как придётся. Иногда не смыкали глаз по несколько суток.

— Прошу прощения, — сказал Киан, словно читая её мысли. — Должно быть, вам тяжело это вспоминать. Табар никогда мне ничего не рассказывает о своей службе в Ордене Лекарей Атара.

Ясмина обернулась к нему, внимательно посмотрела на своего наставника и тихо ответила:

— Едва ли вы встретите человека, который охотно делился бы рассказами о своих фронтовых буднях.

— Буду помнить об этом, — кивнул Киан, и они принялись за дело.

Новоявленные наставник и помощница провозились целый день. Сначала обсуждали то, что нужно дозаказать, затем распланировали распорядок дня и прием пациентов. Пока Ясмина должна была стоять у прилавка и отпускать лекарства.

Целитель Сайрус показался ей доброжелательным и интеллигентным молодым человеком. Должно быть, он из хорошей семьи, решила Ясмина. Как и она сама. Только всю интеллигентность из неё вытравила война. Слова типа “Доброе утро”, “Будьте любезны”, разговоры о погоде сменились тогда действиями, молниеносными, часто судорожными, ругательствами, грубыми окриками. “Принеси”, “Сделай”, “Быстро!”, “Не реви!”, “Не цепеней, дура!” И того хуже.

Прошёл почти год, а Ясмину иногда затапливали воспоминания с головой. Это было похоже на волну, окатывающую целиком. Выплыть удавалось не сразу. Но девушка ругала себя каждый раз, когда приступ ослабевал. Бывало, она не могла спать несколько ночей подряд.