За час до затмения

Предисловие

Предисловие

Почти год до описываемых событий мне снился один и тот же сон. Я работаю братом в больнице в жилом квартале сектора Газа. Вокруг дети, старики, женщины. Я знакомлюсь с красивой девушкой, ей повредила ногу при обстреле. Некоторое время мы мило разговариваем, я оказываю ей первую помощь и отпускаю в палату.

Тут двое парней проходят из одного подвала в другой. Я бегу к телефону, набираю номер, докладываю, что штаб-квартира может быть в этом здании или под ним. Вышел на улицу, прошел один квартал быстрым шагом, как вдруг вспомнил ту девушку, развернулся было, чтобы вернуться и забрать ее, но получил сигнал о том, что штурмовики на подлете. Я ушел за угол, чтобы не видеть того, что произойдет. Там стояла та девушка, прихрамывая, шла на меня. Раздался взрыв, и девушка вспыхнула прямо у меня на глазах, и, корчась от боли, спрашивала раз за разом: «За что?». На этом моменте я обычно просыпаюсь. Женщины, которые иногда наносят мне визит, говорят, что я кричу во сне. После я иду в душ и смываю пот, градом стекающий с меня. Пью кофе. Или что покрепче. В таком случае к утру я уже довожу себя до беспамятства.

После полугода запоя был месяц реабилитации. Мой коллега, хороший друг, чье конспиративное имя Рашид, а настоящее знает только наш куратор, каждый день приходил ко мне, говорил, как сильно я подставляю его и всю контору, что в меня уже вложились. Действительно, только у меня была готовая легенда, чтобы сразу приступить к внедрению в «партию бога» Ливана. Никто не ожидал, что это потребуется так скоро, так остро. Но наводнение Аль-Аска дало понять — большая война неизбежна. Нам требовалось глубоко проникнуть в руководство Хезболлы, сделать это чисто, быстро.

Каждый день мне капали углеводный раствор. Сознание становилось всё яснее, чувство вины и отчаяние — все отчетливее. Лишь изучая поле боя, я начал приглушать эти чувства. Хасан — центральная фигура нашего плана — был фигурой скрытной, укрытой за несколькими слоями конспирации. Первый слой срывал его принадлежность к черному рынку. Лишь спустя годы, сотрудничая, участвуя в удачных сделках на девелоперских рынках, нам удалось получить первое деловое предложение. Мы строили торговый центр в Триполи, нагнали туда местной рабочей силы из окрестных сел и деревень, что существенно сократило издержки на оплату труда. Всего лишь несколько контрактов с местными фермерами и организация полевой кухни. Работники не были довольны, но и протестовать не могли — авторитет Хасана здесь был незыблем.

Мы уже год выходили на 2 сделку непосредственно в Бейруте. Так что я приехал туда, чтобы представить проект и заключить несколько договоров. В моём представлении Хасан был глубоко законсперированным лидером Хезболлы. Конспирация служила для того, чтобы продвигать его бизнес-интересы. В то же время он был глубоко религиозен, готов был положить всю свою жизнь на укрепление шиитского движения. Почти 10 лет назад он оставил свой пост имама, на котором служил под другим именем, неизвестным даже нам. Так что не удивительно, что он потратил не одну ночь на разговоры со мной, пытаясь убедить меня, твердолобого атеиста, обратиться в ислам. Это помогло мне понять ход его мыслей.

Период до того, как этот человек стал священнослужителем, для нас — тёмное пятно. Мы не знаем, откуда он, чем занимался, где заработал боевой опыт. Он мастерски выстраивал агентурные сети с помощью религиозных манипуляций, но порой мог обойтись без религии вовсе, выстраивая невербальную последовательность так, что жертва не замечала, как становилась носителем его интересов.

С таким человеком мне предстояло иметь дело. У меня был опыт краткосрочной вербовки, была парочка операций, завязанных на романтических отношениях, но Хасану я в подмётки не годился. Поэтому этап психологической подготовки был особенно важен. Мне предлагали не сидеть и ждать хода противника — в таком случае у меня просто не было шансов. Надо было овладеть инициативой, сразу захватить контроль над ситуацией, даже самыми экстремальными методами. И даже в таком случае у меня просто появлялся шанс.

Оставив меня наедине с этим фактом, меня направили к моему куратору. Поджарый мужчина, мускулистый, с лёгкой сединой в бороде. Имени мне знать не полагалось, только позывной.

— Привет. Знаешь, как теперь тебя зовут? — куратор смотрел на меня с хитрецой.

— Скорее всего, я возвращаюсь к роли Ясера.

— Совершенно верно. Если ты думаешь, что тебя отправляют на съедение волкам, то ты, в общем-то, прав. Но...

— Но?

— Ты будешь не один.

— То есть?

— Я буду рядом. Ты меня не увидишь, но сам всегда будешь в моём поле зрения. И когда, несмотря на все твои усилия, волки загонят тебя в угол, тебе будет казаться, что всё потеряно. В этот момент я сделаю свой ход.

Глава 1

Глава 1. Затмение

Бейрут гордился своим художественным университетом. Сюда приезжали художники со всего мира: самые состоятельные и состоявшиеся. Здесь была сосредоточена львиная доля капиталов арабских стран, художников инвестировали все — от европейских гостей до арабских шейхов. Американский капитал также присутствовал вполне очевидно.

Вместе с деньгами всегда прибывали и люди в большом количестве. Казалось, что здесь находится филиал Вавилона, столько культур было представлено одновременно. Это было незаметно, так как дресс-код был один — майка, джинсы, кроссовки — современный унисекс для любой культуры и социальной группы.

Давно уже отгремели потасовки между суннитами и шиитами, а также маронитскими группировками. Сейчас все делали деньги, в том числе и на искусстве.

Удивительный контраст между богатством одних районов и бедностью других особенно бросался в глаза: всего один шаг отделял тебя от трущоб или бизнес-центров.

Гуляя по одной из центральных улиц Бейрута, можно было запутаться и подумать, что ты находишься в Испании или Италии. Лишь вездесущая арабская вязь напоминала о том, что ты в одном из крупнейших центров экономики Ближнего Востока.

Дед Хасан сегодня был одет с иголочки в деловой костюм а-ля европейский пожилой бизнесмен. Смуглое поджарое лицо, обрамленное седой бородой, выдавало в нем уроженца Ливана. С тех пор, как я видел его в последний раз, у него добавилось пара морщин в уголках глаз. Было видно, что он в последние два года многое пережил.

— Молодой человек! — он хитро сочурился, глядя мне прямо в глаза. Собеседник не сразу понимал, приняли ли его за своего или пытаются облапошить. — У вас слишком европейский смокинг для такого крепкого кофе.

— Привет, Хасан. Всё гадал, как ты поживаешь.

— Ну как видишь, живой пока. Что же тебе понадобилось от старика?

— Я, как всегда, в поисках новых кадров. Можешь подсказать парочку?

— Только после пары чашек чёрного кофе. И быть может, чего-то с мёдом.

— Может, ты и прав? Наши дела не терпят спешки. Ты обещала познакомить меня с местной кухней, когда мы виделись в последний раз.

— Начни с мамуль. С арабским кофе — самое то.

Я сделал заказ, пытаясь изобразить ожидание чуда. Сказать, что я не пробовал мамуль, — это, мягко говоря, преувеличить. Мамуль я пробовал в детстве, питаясь им беспрерывно, постоянно бегая в арабский квартал, где мне добрый старик, похожий на того, что сидел передо мной, угощал бесплатно.

Но для Хасана я был избалованным европейским аристократом. Мы обсудили политику на Ближнем Востоке. Хасан выразил надежду, что Хезболла и ХАМАС вскоре потерпят поражение. Будучи настоящим суннитом, он был рад приходу американского капитала в Ливан. От кофе осталась одна чёрная жижа на дне чашки. На наших блюдцах остались крошки еды.

Настала пора поговорить о делах.

— Итак, ты хочешь привезти в свою страну несколько бригад строителей. Мы можем тебе помочь, — Хасан пристально смотрел на меня. — Единовременная оплата за каждого рабочего — 1000 евро.

Я покачал

You

1 / 2

Editorial Assistant

головой.

— На этот раз мне нужны не только строители. Работы будут происходить на спорных территориях старого сектора Газа. Необходимо вооружённое охранение объектов.

Мой собеседник погладил бороду. Было видно, что он напряжён.

— Почему вы не обратились к немецким ЧВК? Насколько я знаю, у вас там есть контракты.

Я посмотрел вдаль, затем сказал нехотя:

— Они только называются частными. Государство сует свой нос везде. Вам это прекрасно знакомо, так ведь, Хасан?

При этих словах я хитро взглянул на него.

— Вам нужно негосударственное охранение, — здесь Хасан напрягся ещё больше. — Это будет сложно и потребует дополнительных затрат.

Но и я не спасовал.

— У нас довольно широкие возможности в плане расширения бюджета.

Хасан потупился, пытаясь переварить сказанное.

— Интересный должен быть проект, — наконец-то выдал он.

— И заказчик тоже, — кивнул я, удовлетворённый произведённым эффектом.

— Думаю, на этом можно закончить. Обсудим детали позже, — мой собеседник был серьёзен и мрачен.

Широкие белые террасы плавно переходили одна в другую, опускаясь к песчаному берегу. Вдоль берега выстроились шедевры архитектуры, украшенные холодным неоном. Солнце клонилось к закату, окрашивая средиземноморскую гладь в нежные цвета. Хасан удалился, чтобы обговорить что-то со своими друзьями. Я заказал лёгкий коктейль и, потягивая его, читал новости на смартфоне. Смартфон, как и все мои аксессуары, был нарочито дорогим. К счастью, такой реквизит был не редкостью, и моей конторе это ничего не стоило. Все эти люксовые авто, часы, костюмы — это было не в новинку для скромного офицера. Ещё позавчера мы по уши в грязи чистили водостоки сектора Газа.

— Привет, Георгий! — в первую секунду мне показалось, что это мерещится.

Оглянулся вокруг. Какая-то парочка встретилась. Женщина — молодая, стройная блондинка приветствовала парня, не менее молодого и стройного. Оба были одеты дорого и модно. Дальше диалог шёл на ломаном русском, так что я быстро потерял интерес.

— Привет! — короткое сообщение по WhatsApp. На этом аккаунте у меня было только два человека. Оба не должны были выходить на связь ещё пару дней. Открыл приложение на телефоне. Это был неизвестный номер. Переписка защищена двойным шифрованием.

"Я только хотела пожелать тебе доброго утра."

"Уже вечер," — я отправил смайлик.

"А где ты?" — а это уже провокационный вопрос. Если это проверка, то надо запутать проверяющего.

"А ты?"

"Я дома, глупый. Хочу тебя видеть."

Первая мысль — переспросить. Вторая — нельзя называть имен. Возможно, если спросить собеседника, он даст наводку.

"Как тебя зовут?" — я думал, что мой собеседник продолжит играть в игры. Но нет.