За Гранью Реального

ДЕВУШКА В СЕРОМ

Эта странная история произошла с Олесей ранним январским утром несколько лет назад. И оставила после себя очень странное чувство ирреальности происходящего. И, несмотря на прошедшие годы, она до сих пор помнила о ней и время от времени снова задавалась вопросом: а что это вообще такое было?..

В те уже почти хрестоматийные времена Олеся работала директором магазина «Южный Двор». И вот однажды, как уже было сказано, ранним январским утром, бежала она на работу. Времени было примерно без пятнадцати девять; магазин необходимо было открыть через четверть часа. Так что время еще было, но не сказать, чтобы слишком много.

Сам магазин находился на первом этаже довольно длинного жилого дома, в котором весь этот этаж занимали различные помещения, сдаваемые в аренду. Вход в него располагался не слишком удачно, - довольно далеко от остановки, рядом с которой Олеся обычно переходила дорогу. Эта остановка как раз находилась на одном конце дома, а сам магазин, соответственно, на другом. Расстояние составляло метров сто, - или около того.

Олеся не шибко торопилась на работу. Несмотря на то, что магазин в девять нужно открывать, а ей до этого еще необходимо было кое-что сделать, смысла спешить не было. В конце концов, для этого в смене был еще и продавец, тогда как Олеся планировала заняться своими непосредственными обязанностями.

На улице вокруг был легкий полумрак; еще не совсем рассвело. Но видимость на окружающем Олесю пространстве была отличная. Несмотря на отсутствие фонарей, - в этом спальном районе они вообще были редкостью, - дорога просматривалась четко, потому что вокруг лежал белый снег, и от него было светло. Утро еще было достаточно раннее, поэтому вокруг Олеси, - в пределах обозримости, - не было больше ни одной живой души. И это было совершенно не удивительно, потому что все нормальные люди в данный момент отсыпались на рождественских каникулах. Ну, а кому не повезло… Те бежали сейчас на работу. А сделать сегодня предстояло очень много, и Олеся по дороге как раз прикидывала, с чего лучше всего начать, чтобы все успеть…

На какой-то момент Олеся задумалась и, очевидно, погрузилась в эти свои размышления целиком и полностью, потому что не сразу заметила, как на дорожке появился еще один человек. А увидев, очень удивилась. Навстречу ей спешила девушка. Она пока находилась еще очень далеко от Олеси, но шла по той же самой дорожке. На ней была серая курточка и шапочка; через плечо была перекинута черная сумочка. Олеся подумала, что она очень похожа издалека на одну из ее продавцов – Свету, - и, по смыслу, это действительно должна была быть она.

Очевидно, в тот момент Олеся еще не совсем проснулась, - она вообще по утрам чувствовала себя зомби, - потому что она почти не задумалась о том, откуда эта девушка вообще взялась на дорожке?.. Эта мысль лишь промелькнула где-то в самом дальнем уголке ее мозга и тут же забылась. Хотя удивиться этому стоило, и всерьез. Как уже упоминалось, еще буквально секунду назад поблизости, - насколько позволял обзор, - не было ни одной живой души. А местность вокруг просматривалась на многие десятки метров, и вообще-то Олеся точно была уверена, что еще мгновение назад этой девушки не было…

Олеся предположила, что, судя по всему, Света вышла из автобуса на следующей остановке и поэтому теперь подходила к магазину с другой стороны, ей навстречу. Странно все-таки было только то, что Олеся прозевала тот момент, когда она переходила дорогу, - потому что вся эта еще несколько секунд назад совершенно пустынная дорога была перед ней, как на ладони. Но эта разумная мысль тоже как-то вскользь мелькнула в сознании Олеси и тут же испарилась, потому что, в принципе, не имело смысла гадать, что да как, если вот она, Света, уже перед ней… Ну, очевидно, она просто задумалась и не заметила ее, - так, наверное, бывает… Слишком много проблем накопилось, отвлеклась, не увидела…

Тем временем девушка уже поравнялась с входом в магазин, тогда как сама Олеся еще находилась от нее метрах в тридцати. Она попыталась привлечь внимание Светы, подняла руку в приветственном жесте, помахала, заулыбалась… Вот только сама Света почему-то на это вообще никак не отреагировала, не улыбнулась, не помахала в ответ, не задержалась на месте, чтобы дождаться свою начальницу… Это было, конечно же, странно, но, очевидно, она тоже задумалась в этот самый момент о своих насущных проблемах, которых у нее был, как знала Олеся, полон дом. Олесю это даже не особенно и удивило в тот миг. Она знала, что Света была девушкой весьма рассеянной, - из тех, кто вообще всегда слегка на своей волне. Так что в том, что она не видела ничего вокруг себя, тоже, в принципе, не было ничего удивительного. Да и не в первый раз такое происходило…

Олеся уже даже рот открыла, чтобы негромко окликнуть ее, - благо, двигалась она быстро, и между ними тем временем осталось всего метров двадцать. Света, по-прежнему не замечая своего директора, - или делая вид, что не замечает, - наклонилась к сумочке, опустила в нее руку… Олеся поняла, что она достает ключ от входной двери. А Света, так и не подняв на нее глаза, свернула к крылечку магазина…

Вот тут Олеся, признаться, слегка обалдела. Она была уже совсем рядом, и не заметить ее реально было уже попросту невозможно. В ее голове в последние секунды еще успела промелькнуть мысль о том, что, может быть, Света просто за что-то на нее обиделась, вот и делает теперь вид, что не замечает?.. Но, насколько Олеся помнила, вчерашний день прошел совершенно нормально, и никаких поводов для ссор или недопонимания не возникало…

Ну, да ладно, - как уже упоминалось, Света вообще по жизни была девушкой с некоторыми странностями… Олесе до нее уже всего метров десять оставалось. Само крыльцо магазина было скрыто от Олеси большой колонной, выступающей вперед, поэтому в тот момент Свету Олеся уже не видела. Но она успела еще подумать на последних шагах, что как раз к тому моменту, как она подойдет, Света уже все замки успеет открыть, они с ней вместе магазин с сигналки снимут, войдут, смену откроют…

ПОДРУЖКА

В школьные годы у Олеси была подружка, которую звали Ира Лебедева. Они с ней довольно тесно общались с самого первого класса. Можно было сказать, дружили. При этом Олеська никогда не строила никаких особых иллюзий по поводу крепости и долговечности этой их странной дружбы, - ну, разве что в самом начале, когда она была еще совсем маленькой, наивной и неискушенной.

Как она поняла, уже став взрослей, на самом деле Ира всегда ненавидела ее лютой ненавистью. Не спрашивайте, за что, - это, к сожалению, так и осталось для Олеськи тайной за семью печатями. Сколько раз Ира с удовольствием подставляла и предавала ее, - было и не сосчитать. Неоднократно она зачем-то объединялась с другими девочками и “дружила против Олеськи”, - об этом самой Олесе впоследствии вообще даже и вспоминать-то было смешно. Хотя в те моменты смешным это ей вовсе не казалось, - напротив, было очень грустно и тяжело. Причем, - ну, ей-богу!.. - сама Олеська так и не поняла причину всего этого. Ни разу, - по крайней мере, осознанно, - она ничем не обидела свою одноклассницу. Просто та почему-то реально ее терпеть не могла.

И при этом они, типа, “дружили”.

Причем, цену этой ее “дружбы” Олеся прекрасно осознавала даже тогда, в те годы. Но ведь надо же было хоть с кем-то хотя бы изредка общаться на переменах, - а Олеся и так большую часть времени проводила в гордом одиночестве, не слишком желая сближаться с другими одноклассниками. Поэтому, когда Ира, в очередной раз “надружившись против нее с другими девочками”, снова зачем-то пыталась начать общаться, Олеся ее не отталкивала.

Ира Лебедева была девочкой очень красивой и умной. Все годы обучения в школе она была круглой отличницей, - на радость учителям и на гордость родителям. Она рассказывала, что целыми днями только учит и учит уроки, - ничем другим ей, якобы, мама с папой заниматься просто не позволяют. Олеся тоже училась хорошо, практически на одни пятерки, но без такого фанатизма, разумеется. У нее всегда были и другие интересы, помимо школьной программы. Олеся занималась спортом, очень любила читать; она была любознательной от природы, и поэтому ее увлечения часто менялись или дополнялись. Животные, путешествия, музыка, изобразительное искусство, кинематограф… Честно говоря, в те годы не было, наверное, ни одной отрасли, к которой Олеська не проявляла бы интерес, - в той или иной степени.

Иру это тоже почему-то всегда бесило. И она умела между делом очень тонко намекнуть, как она презирает все эти увлечения одноклассницы. Скажет аккуратно какую-нибудь гадость, - например, как ей противен нравящийся Олеське певец или актер, - и внимательно смотрит на нее, с невинным видом ожидая реакции. Типа, - а что такого я сказала?.. Я же тоже имею право на свое мнение?..

Или временами она могла, как бы мимолетно, упомянуть о том, как ей мерзко смотреть на всех этих спортсменов, бегающих по стадиону, как стадо идиотов. Мол, ее просто наизнанку выворачивает, как только она представит, какие они все потные, грязные, вонючие… И как их самих от себя не тошнит?..

И снова хитро так покосится на Олеську, прекрасно понимая, что та от ее слов чувствует себя не в своей тарелке…

При этом гигиену Олеся соблюдала всегда и принимала душ после любых занятий спортом, - а также каждый вечер перед сном. Хотя во времена их беззаботного босоногого детства вообще не было принято мыться слишком часто… Одежду Олеся тоже меняла регулярно, так что ни грязной, ни потной, ни вонючей она уж точно никогда не была, но определенные комплексы от этих высказываний одноклассницы у нее всегда пробуждались, и она невольно зацикливалась на том, нет ли в словах заклятой подруги зерна правды?.. Еще больше Олесю задевало, когда Ира невзначай, но регулярно намекала на то, что ее родители просто не позволяют ей тратить драгоценное время на всякие дерьмовые книги, которые читают только ненормальные, - такие, как Олеся, опять же надо полагать, - и гораздо лучше и полезнее посвятить все это время учебе…

Все эти постоянные камешки в Олесин огород были для нее, разумеется, не слишком приятны и даже весьма болезненны. Но так уж вышло, что как таковых подруг у нее в те времена не было от слова вообще, - а надо же действительно хоть с кем-то иногда общаться на переменах… Поэтому чаще всего Олеся старалась просто игнорировать ее подначки, чтобы Ира не почувствовала, что делает ей… да нет, даже не больно… Просто обидно иногда бывало действительно очень сильно, и скрыть это не всегда удавалось. И Олеся, в свою очередь, тоже с возрастом научилась, в отместку, подначивать Иру, нарочно задевая ее больные места, которых у той тоже было не сказать, чтобы мало. Ира очень сильно обижалась, чуть ли не до слез. Олеся прекрасно видела это. Никакой радости ей это не доставляло, - так только, легкое удовлетворение из-за того, что ей удалось отплатить обидчице той же самой монетой. Но Ира почему-то даже ни разу не посмела сказать ей об этом или как-то иначе поставить ее на место.

Хотя самое разумное и правильное в такой ситуации было бы попросту перестать общаться. Но этого Ира тоже почему-то не торопилась делать.

Вот так они и “дружили” многие годы…

Но все это так, предыстория, - чтобы просто было хоть немного понятно, какого рода отношения их связывали. Присказка, - если можно так сказать.

В девятом классе к ним, в их дружную компанию, прибилась еще одна девочка, Аня. И вот однажды они шли как-то все вместе по улице. При этом троицу они представляли собой весьма колоритную. Ира из них тогда была самой крупной, на целую голову выше Олеси, чей рост составлял примерно сто шестьдесят сантиметров, и немного полноватой. А Аня, наоборот, была ниже Олеси, - так же примерно на голову, - и по телосложению была необычайно худенькой и хрупкой, - ну, прямо в чем душа держится, как про таких тогда говорили.

Несмотря на то, что они все были ровесниками, Ира выглядела намного старше своих четырнадцати лет, а Аня, наоборот, чуть младше.

ХОРОШАЯ БЫЛА ЖЕНЩИНА…

У Олесиной бабушки в сорок лет случился страстный роман с коллегой по работе. Из той разновидности пылких чувств, которые бывают, как говорят, лишь раз в жизни. Об их отношениях знали все сослуживцы, и, как ни странно, не осуждали, а лишь поддерживали, потому что тоже восхищались силой обрушившегося на них чувства.

И жить бы им вместе долго и счастливо, - и умереть в один день, - если бы не одно “но”...

На тот момент они оба имели в наличие законных супругов. И, как выяснилось, к сожалению, уже гораздо позже, смотрели на свой брак под разными углами.

Олесину бабушку наличие мужа не затормозило даже ни на мгновение. Она решила этот вопрос самым радикальным способом. Раз, - и подано заявление на развод, - ведь ничто не может встать на пути ее любви и женского счастья.

Процесс был долгим и мучительным. Добровольно муж развод давать отказался, - он любил бабушку, готов был ее простить, а также обожал их общую дочь. Поэтому разводились они долго, через суд, с взаимными претензиями и оскорблениями. Бабушкин новый возлюбленный, которого все называли дядя Юра, поддерживал ее во всех ее начинаниях и душой, и телом. Но только вот, выйдя под руку с ней из здания суда, где ее, наконец-то, с третьего раза, все-таки развели с ненавистным бывшим мужем, он, чуть ли не перекрестившись обеими руками, сказал дрожащим голосом:

- Какое ужасное место!.. Надеюсь, что больше никогда не придется побывать здесь!..

И это слышали все их друзья и родственники, пришедшие поддержать их в суде…

- Как же не придется?! - ужаснулась бабушка. - А ты разве сам не собираешься разводиться?..

Почему-то заранее она с ним этот вопрос не обсудила. Или обсудила, но не до конца. Но она сама почему-то искренне полагала, что это - нечто, само собой разумеющееся…

- Нет, конечно же!.. - с не меньшим ужасом в голосе воскликнул Юра. - Ты что?.. У меня же Серафима, Наташенька подрастает… Как же я их брошу?..

После этих его слов Олесина бабушка чуть в обморок не упала…

Этот дядя Юра, следует отметить, был вообще не так прост, как кажется. Уже позже все постепенно узнали, что, оказывается, по молодости он успел отсидеть двенадцать лет. За что конкретно, - это никому было не ведомо, и так и осталось тайной, покрытой мраком. Было лишь известно, что освободился он в свое время весь больной, без жилья, без работы, - одинокий и никому не нужный. И вот тут-то его, как говорится, и “подобрала” Серафима, которая на тот момент одна воспитывала старшую дочь. Без раздумий пустила к себе жить, - благо, у нее была отдельная двухкомнатная квартира, что по тем временам было роскошью. Помогла с работой, потому что у нее имелись влиятельные родственники. Родила Наташеньку… В общем, она дала ему семью и смысл жизни, и он, судя по всему, был ей за это безмерно благодарен.

Ничто ни во внешности, ни в манере разговора, ни в поведении дяди Юры не выдавало в нем бывшего матерого уголовника. Это был совершенно обычный добропорядочный семьянин средних лет, - похоже, готовый, скорее, умереть, чем причинить боль своим родным, близким и любимым. Но, к сожалению, Олесина бабушка поняла это слишком поздно, когда уже успела разрушить свою собственную семью, и теперь ее дочери от того брака, в отличие от Наташеньки, предстояло расти без отца…

Разумеется, они сразу же расстались. Прошла любовь, завяли помидоры… Олесина бабушка двадцать лет не могла простить ему его подлости. А Юра… Он даже и не переживал по этому поводу слишком сильно, похоже. Продолжил преспокойненько жить дальше с супругой Серафимой и растить дочурку Наташеньку…

И вот с момента описываемых событий прошло без малого двадцать лет. За эти годы все изменилось прямо-таки кардинально. Серафима - царствие ей небесное!.. - наконец-то, покинула этот мир после долгой и тяжелой болезни. Юра, кстати, ухаживал за ней до самого последнего дня, и она ушла спокойно, не обремененная лишними душевными страданиями и переживаниями. Наташенька выросла, неожиданно для папы свято уверовала в Господа, вышла замуж и, согласно Божьему соизволению, начала рожать детишек, одного за другим. Предохраняться она, разумеется, даже и не пыталась, - ведь это же сам Господь ей давал такое счастье, не задумываясь о том, чем она будет его кормить… И все бы ничего, - да вот только жили они все вместе в одной двухкомнатной хрущёвке, и им там, явно, было тесно… Да еще и с зятем у дяди Юры отношения как-то не сложились с самого начала. Тот был свободным художником и жил своей насыщенной внутренней жизнью, изредка отрываясь от творчества только лишь ради того, чтобы соорудить очередного ребятенка. Разумеется, работать и содержать эти дары Бога он считал делом слишком мещанским и недостойным его богатой внутренним содержанием личности.

И вот тут, устав толкаться с этим постоянно растущим семейством в тесных коридорах хрущевки, дядя Юра словно прозрел и осознал, что всю свою жизнь любил только лишь одну женщину. А она, очень кстати, - прямо как на заказ!.. - как раз осталась одна в отдельной однокомнатной квартире…

Вот оно, счастье!.. Привалило…

Это, конечно, было просто запредельно странно, - но Олесина бабушка почему-то снова поверила ему и простила. Все-таки, каждому человеку хочется отхватить свой кусочек счастья… И она настолько поверила ему, что в свои шестьдесят лет даже отправилась с ним в ЗАГС и заключила законный брак. Уж больно бабушка не любила слово “сожитель” и считала, что в паспорте обязательно должен быть штамп “именем Российской Федерации”!..

Жить молодые супруги стали, разумеется, в бабушкиной квартире. При этом всю свою пенсию дядя Юра отдавал Наташеньке, - там же детки; их поднимать надо, а на мужа-то надежды никакой… Бабушка была счастлива. Наверное… Их вечную любовь омрачало лишь наличие у самой бабушки неприкаянной младшей дочери, которой негде было жить. Негде - от слова вообще… Она всю жизнь вынуждена была скитаться по чужим углам вместе с сыном, время от времени закатывая матери истерики и высказывая ей обиды за всю свою неустроенную жизнь. Она винила бабушку в том, что та зачем-то пустила к себе жить чужого подлого мужика, который очень хорошо устроился в этой жизни, вместо того, чтобы помочь своей дочери и внуку.

НЕСТАНДАРТНАЯ МАМАША

Олесиному сыну было лет тринадцать, когда она впервые обнаружила, что он курит. Это получилось совершенно случайно и как-то неожиданно. В тот день Олеся просто перевешивала его куртку на другую вешалку. Ее рука скользнула по карману, в котором прощупывалось что-то прямоугольное. Признаться честно, она даже и не заинтересовалась особенно тем, что это такое. И уж, тем более, - упаси, Боже!.. - не полезла в карман проверять, - ей такое в тот момент даже и в голову-то не пришло. Просто отметила чисто автоматически этот факт и в шутку сказала сыну:

- Что это у тебя такое в кармане лежит? По очертаниям похоже на пачку сигарет!

Олесин тринадцатилетний ребенок, сидящий на тот момент за компьютером, даже не повернул голову. Не смутился, не испугался, не стал оправдываться. Просто совершенно спокойно ответил, словно это нечто, само собой разумеющееся:

- Так это и есть пачка сигарет!

Олеся, признаться честно, даже слегка обалдела от такой наглости. Она постояла немного рядом с курткой, пытаясь сообразить, как ей следует на все это реагировать. А разум вовсю подсказывал, что отреагировать-то как-то все-таки надо!.. Что ни говори, - а парню было всего тринадцать лет, - и порядочный родитель просто обязан был встревожиться и попытаться донести до ребенка, что он поступает не совсем правильно.

Но вот только Олеся совершенно не представляла, что она должна сделать в подобном случае?.. Разораться, как сумасшедшая?.. Закатить жуткий скандал, - чтоб стены дрожали?.. Или просто заставить его съесть эту пачку?.. Или выкурить ее всю целиком, чтобы плохо стало?.. Потому что, - что ни говори, - а, вроде бы, не показать никакой отрицательной реакции на это и промолчать совсем нельзя. Как-то следует проводить воспитательную работу с подрастающим поколением, - разве не это является первоочередной задачей любого родителя?..

Но, во-первых, истерики и вопли, - это как-то вообще не было Олесиным коньком. Орать она просто не любила, - да и не умела, что уж тут греха таить. Обычно они с сыном старались обсуждать все возникающие у них проблемы разумно, объективно и конструктивно. А кроме того, - Олеся, в первую очередь, подумала о том, чего конкретно, в конечном итоге, она добьется своими криками и угрозами?.. Сейчас ее сын спокойно признался ей, что, да, это пачка сигарет, - наверное, именно потому, что у них с ним были нормальные доверительные отношения. Он просто еще не знал о том, что от Олеси нужно что-то скрывать, таиться, прятаться, - и он не представлял, что она может, например, разораться, узнав что-то такое, что ей знать не следует.

Но если она начнет вопить, устроит скандал, истерику, будет угрожать и запугивать его, он просто поймет, что есть вещи, которые от матери следует тщательно скрывать. И чего она добьется всем этим, в конечном итоге?.. Ребенок не находится под ее неусыпным контролем круглосуточно. И, если он действительно захочет курить, пить, принимать наркотики, - да что угодно!.. - он все равно, к сожалению, будет это делать, и никак это предотвратить она не сможет. Просто он, уже наученный горьким опытом, будет это делать тайком. И сама Олеся до последнего не узнает об этом, - пока не станет уже слишком поздно для того, чтобы хоть что-то суметь предпринять. Родители, к сожалению, всегда узнают о таких вещах последними…

- А я и не знала, что ты куришь, - задумчиво проговорила Олеся, чтобы хоть чем-то заполнить возникшую паузу.

В ответ этот мелкий, - как бы его помягче назвать, - даже и не шелохнулся. На самом деле, он даже голову от компьютера не поднял, преспокойно продолжая себе играть.

- Так я давно уже курю!.. - словно между делом, заявил он.

Здрасьте - приехали!.. - мелькнуло в голове у Олеси. Оказывается, он у нее давно уже курит!.. Так это же просто замечательно!.. И она, разумеется, узнает об этом последней, - а до этого дня она была ни сном, ни духом!.. И даже подозрений никогда не возникало по этому поводу!..

А самый главный прикол в этой ситуации был в том, что на тот момент они жили весьма и весьма скромно, и у Сашки вообще не было карманных денег, как таковых. Олеся ему их не давала, - а он сам никогда и не просил. Нет, разумеется, она прекрасно понимала, что он всегда мог сэкономить на проезде или обедах, - но у него, наверное, получилось бы не так много, чтобы с гордостью “давно уже курить”!..

Олеся чуть ли не затылок почесала, чтобы лучше думалось. Как нормальная уважающая себя родительница, которой вовсе не безразличен собственный ребенок, - а он, разумеется, был ей не безразличен!.. - Олеся осознавала, что ей необходимо сейчас как-то адекватно отреагировать на эту выходку сына, как-то разрулить всю эту ситуацию к всеобщему согласию, как-то донести до своего слишком быстро и рано взрослеющего чада, что курить - это плохо, вредно, опасно!.. И поэтому не стоит этого делать, - тем более, в его пока еще таком нежном возрасте!.. Но только вот как это сделать?..

- А я-то думала, что ты у меня без вредных привычек! - в раздумье проговорила Олеся. - Ты же спортом занимаешься…

- Нет, у меня есть вредные привычки, - по-прежнему совершенно спокойно возразил Сашка.

Наверное, больше всего в данной ситуации Олесю прикалывало то, что ее дорогой сынишка по-прежнему сидел, уткнувшись в компьютер. И ни капли смущения или стеснения!.. Ну, просто потрясающее самообладание, - аж позавидовать можно!.. В то время, как бедная мамашка тут совершенно не представляет, как разрулить ситуацию, - ему, похоже, вообще хоть бы хны!..

Олесе даже интересно стало и захотелось разобраться, что означает подобная кажущаяся ей немного странной реакция сына. Неужели он у нее стал таким наглым и осознанно бросает ей вызов таким вот образом?.. Или же он просто реально не видит в своем поведении совершенно ничего особенного, поскольку подобная ситуация не кажется ему чем-то сверхъестественным, - поэтому он и не считает нужным хоть как-то прятаться или смущаться?..

ВДРУГ РАЗДАЛСЯ НОЧНОЙ ЗВОНОК…

Эти события произошли несколько лет назад, когда Олеся работала директором магазина “Южный Двор”.

Однажды ее продавец Света пришла на работу в самых расстроенных чувствах. Чуть не плача от огорчения, она рассказала о том, что ночью, в три часа, ее разбудил телефонный звонок. Звонили из полиции. Оказалось, что ее дочь Ольга, которой на тот момент едва исполнилось пятнадцать лет, была задержана вместе со своей подругой-одноклассницей представителями правопорядка и в данный момент находится в отделении, куда ее маме настоятельно рекомендовано тоже немедленно приехать.

Света была просто до глубины души возмущена тем, что подлые сотрудники полиции имели наглость остановить глубокой ночью двух несовершеннолетних девочек-подростков, которые им ровным счетом ничего плохого не сделали, - ну, разве что на ногах не держались после распития крепких спиртных напитков. А еще пели песни и хамили приставшим к ним полицейским, которые не захотели спокойно отправиться дальше по своим делам и решили отвезти их в отделение. А уже оттуда позвонили родителям с требованием немедленно явиться по указанному адресу за своими драгоценными отпрысками, пребывающими в состоянии нестояния.

Олеся просто диву давалась, слушая рассуждения Светы о том, какие все-таки негодяи работают у нас в органах правопорядка. Что такого страшного, в конце концов, произошло, что не могло бы подождать до утра?.. Мамуля преспокойно спала себе дома, в своей уютной теплой кроватке, и почему-то даже и не переживала из-за того, где, с кем и в каком состоянии находится сейчас ее дочурка-школьница. Она всегда у нее гуляет по ночам, и в этом совершенно даже нет ничего особенного. Нагуляется и вернется, - не в первый раз. А вот самой Свете, кстати, утром идти на работу, - и нехорошие полицейские могли бы об этом подумать, когда будили ее посреди ночи!.. И, вместо того, чтобы продолжать видеть сны, Свете пришлось вызывать такси на последние деньги и мчаться выручать своего бедного ребенка, которого злые дяди - менты не хотят отпускать домой.

Расстроенная и невыспавшаяся Света прибыла в отделение, где и обнаружила Олю, силой удерживаемую в кабинете всеми находящимися в тот момент на дежурстве сотрудниками. Силой, - потому что девочка отчаянно пыталась прорваться сквозь них, расталкивая их, осыпая нецензурной бранью, визжа и угрожая. И несколько представителей правопорядка с трудом умудрялись противостоять ее напору. Ну, что им стоило, в самом деле, просто отпустить ее?.. Так ведь нет же, ироды такие, - им же надо было поиздеваться над бедным ребенком!..

Правда, к счастью, никакого вреда Оленьке эти злодеи не причинили, - скорее, наоборот, сами пострадали от ее действий, потому что девочка упорно лезла в драку с ними и не желала ничего слушать.

Узрев такое беспрецедентное издевательство над своей любимой и единственной крошкой, Света кинулась рыдать и чуть ли не на коленях умоляла негодяев отпустить несчастное дитя. Но измученные сотрудники полиции, которых бедная девочка уже довела до ручки, вызвали инспектора по делам несовершеннолетних и сказали, что необходимо дождаться ее прибытия, потому что разбираться с Оленькой предстоит именно комиссии.

Вдохновленная рыданиями матери и ее безусловной поддержкой, Оля потребовала отпустить ее в туалет. Но злые сотрудники полиции, изможденные неравной схваткой с крупным, не по годам развитым ребенком, почему-то не разрешили ей даже этого. Они сказали, что вот, мол, с минуты на минуту прибудет инспектор и отведет ее. Но Оленька не привыкла к отказам, потому что мама никогда и ничего ей не запрещала. Поэтому она просто, без раздумий и колебаний, пробила хрупкий заслон хилых мужчин своим крупным тельцем пятьдесят второго размера и начала бегать от них по всему зданию, играя в догонялки…

- Представляешь, они за ней носятся, кричат, пытаются ее поймать… Она их отталкивает, уворачивается… - дрожащим от расстройства голосом рассказывала Света. - А я стою, плачу, говорю: “Пустите ее хоть в туалет-то!..” А один из них как заорет на меня: “Вы, что, не понимаете, что она только хуже себе делает?!” Она от них на улицу выбежала… А они всей толпой - за ней… Она штаны сняла и прямо посреди двора села… А я плачу стою… Ты представляешь?..

О, да, Олеся настолько ясно представила себе эту картину, что у нее просто волосы на голове зашевелились от ужаса…

Она не могла сейчас понять только одного: это насколько же нужно обожать свое чадо, чтобы позволить ему так себя вести?! А элементарно воспитывать девочку, похоже, никто никогда и не пробовал?.. Всего-навсего объяснять, - с раннего детства, - что такое хорошо и что такое плохо, - никто даже и не пытался, надо полагать?..

Да что тут греха таить, - сама по себе ситуация с шатающейся пьяной по улицам пятнадцатилетней девочкой уже казалась Олесе верхом абсурда. И уж, тем более, у нее совершенно не укладывался в голове тот факт, что мама этой девочки в то же самое время преспокойно спит себе дома, даже и не переживая нисколько, похоже, по поводу того, где и как проводит время ее дочурка?.. Олесе это казалось, по меньшей мере, очень странным.

Такое еще могло бы, на Олесин взгляд, иметь место в неблагополучных семьях, с пьющими родителями. Но эта семья, насколько ей было известно, была вполне благополучной и вовсе не относилась к каким-нибудь маргиналам. Совершенно нормальные, с виду, вполне приличные люди. Света работала и вообще не пила спиртные напитки. С ними вместе в одной квартире проживала еще ее мама-пенсионерка, - весьма благопристойная старушка, - и неженатый Светин брат, который тоже ни в чем дурном никогда замечен не был. С Ольгиным отцом Света, правда, давно была разведена, но в этом тоже не было ничего неприличного и недостойного, - просто так случилось в жизни. Он тоже был вполне приличным человеком; несмотря на то, что у него давно уже была другая семья, и в ней тоже имелись дети, Олю он не забывал, постоянно общался с ней, денег давал, - причем, немало. О выходках любимой дочурки, разумеется, знать не знал и ведать не ведал, - а если бы узнал, был бы очень рассержен, по словам Светы, и, возможно, даже перестал бы помогать ей.