Забудь меня, если сможешь

Глава 1

Я не видела отражение в зеркале три недели, ровно двадцать два дня. Я не имею ни малейшего понятия кто я и где нахожусь. В мыслях лишь одно — выполнить приказ. Миссию, порученную мне свыше.

Делаю первый шаг в сторону серебристых дверей, направляясь в неизвестность. В небольшом помещении, куда меня поместили на три недели, светло. Слишком светло. Несколько флуоресцентных ламп излучают холод полярной ночи.

Слегка дотрагиваюсь до холодной ручки двери, чуть отталкивая ее от себя. В помещение проникает звонкий гул незнакомых голосов, отзывающихся эхом в глухих белых стенах. Полностью открывая дверь, я шагаю во вселенские просторы огромного зала, в котором находятся, по меньшей мере, двадцать человек.

Наблюдаю за тем, как люди выходят из дверей, в точности таких же, как и моя. На них свободно сидят костюмы чисто белого покроя с вышитым серебряным треугольником в области сердца, внутри которого скрещены английские буквы N и С. Молодые юноши, и девушки странно озираются по сторонам, подозрительно оглядывая друг друга. Со стороны мы смотримся как сплошное белое пятно с серебряными треугольниками, аккуратно вышитыми на груди.

Идеальная армия ничего не подозревающей молодежи.

Встаю рядом с девушкой лет двадцати с короткими черными волосами необыкновенной густоты. Несколько секунд она задерживает оценивающий взгляд на моем лице, теле, комбинезоне, и вновь устремляет любопытные карие глаза на главную дверь огромного помещения.

Невольно в сознании зарождается мысль: а как выгляжу я? Густые ли у меня ресницы или же толстые губы? Быть может, мой правый глаз больше левого? Быть может, поэтому она направила странный взгляд в мою сторону?

Но тут же отгоняю эти бесполезные мысли, ведь я пришла сюда, чтобы выполнить приказ, я должна принести пользу нашему обществу и мне плевать, как я выгляжу.

В воздухе раздается мелодия, состоящая из трех коротких тактов, и через несколько секунд на белоснежной стене справа от меня появляется цифровое изображение женщины в светлом халате, на левой стороне которого идеально вышит символ в виде серебристого треугольника, внутри которого расположена знакомая комбинация букв N и C. Пшеничные волосы аккуратно уложены в низкий пучок, на пухлых губах красуется кровавая помада, а взгляд серых стеклянных глаз уверенный, полный стальной решимости.

— Добро пожаловать в будущее, солдаты, — медленно и внятно проговаривает она. — Спешу вас поздравить, вы все успешно прошли процедуру санации. Корпорация «Нью сентори» благодарит вас, ведь вы выбрали светлое будущее вместо мрачного прошлого. Чтобы получить дополнительные сведения и подробный инструктаж, касательно вашего приказа, пройдите в соответствующий блок.

Женщина с серыми пронзительными глазами исчезает, и на интерактивной доске появляется таблица, состоящая из множества цифр и различных букв английского алфавита.

— Пожалуйста, отыщите нужный вам блок, соответствующий вашему порядковому номеру на панели быстрого доступа, — ее громкий голос, лишенный каких-либо эмоций, продолжает парить в воздухе.

Несколько секунд бегло осматриваю таблицу в поисках знакомой комбинации цифр.

7–3А.

— Напоминаю, чтобы получить дополнительные сведения и различные материалы о вашей личности и подробный инструктаж, касательно вашего приказа, пройдите в соответствующий блок. Пожалуйста, отыщите нужный вам блок, соответствующий вашему порядковому номеру на панели…

Монотонный голос стальной женщины постепенно пропадает из моего восприятия, потому как ноги ведут меня к блоку 3А. Проходя две серые лестницы с широкими ступенями, я заворачиваю за угол. Передо мной открывается просторный светлый зал, усыпанный бесконечным потоком людей в белых халатах со знакомой эмблемой на груди.

— Мне сказали пройти в этот блок.

Я обращаюсь к мужчине в белоснежном халате, который продолжает что-то усердно печатать на небольшом сером планшете.

Он с неохотой отрывает взгляд темных глаз от планшета, бегло осматривает мой белоснежный комбинезон и без особой на то надобности поправляет очки в бронзовой оправе.

— Прошу за мной, — без энтузиазма проговаривает мужчина, ведя меня к огромным серебряным дверям.

Через пару секунд две большие двери распахиваются, и я уверенно шагаю в кабинет, в котором располагается овальный стол для переговоров с белоснежной поверхностью, вокруг которого расположены несколько стульев. На большой стене слева свисает надежная интерактивная доска. Боковым зрением наблюдаю как мужчина, приведший меня сюда, мельком кивает и мгновенно исчезает из помещения.

Меня встречают два пронзительных взгляда мужчины и женщины средних лет. Оба в традиционных белоснежных халатах корпорации «Нью сентори» с серебряным треугольником на груди. Я сразу же подмечаю знакомый стеклянный блеск серых глаз, хищную улыбку пухлых губ цвета крови и аккуратно уложенные в пучок светлые волосы. Это ее решительный голос несколько минут продолжает звенеть в ушах, вынуждая отыскать нужный блок, соответствующий порядковому номеру…

— Добро пожаловать, номер семь, — без лишних эмоций проговаривает женщина, откладывая небольшую черную папку в сторону. — Тебе нет нужды запоминать наши имена, но я все же представлюсь. Меня зовут Диана, я являюсь вице-президентом корпорации «Нью сентори». Сейчас мы проведем тебе подробный инструктаж, касательно твоей личности как таковой, и твоего задания, миссии, приказа, называй это как хочешь, — она просовывает руку в карман халата и достает маленький пульт с разноцветными кнопками, утопающий в ее бледной ладони.

Глава 2

— Почему эта тварь не загрызла тебя? — с сомнением спрашивает повстанец, оглядывая меня с ног до головы.

Я наблюдаю, как напряженно вздымается его грудная клетка, а непроницаемый взгляд серых стеклянных глаз продолжает блуждать по моему белоснежному комбинезону. Темные волосы по бокам, на затылке и висках подстрижены немного короче, напоминая стрижку «канадку» и самые длинные пряди продолжают плавно колыхаться от прохладного лондонского ветра. Мой взгляд направляется в сторону его отличительного знака, тому, благодаря которому я осознала, что он моя цель — небольшая татуировка скорпиона на правой стороне шеи. И хотя он тщательно старается скрыть ее, намертво застолбив высокий воротник черной рубашки поло, я улавливаю большие остроконечные клешни.

Рон полностью облачен, по мнению «Нью сентори», в предательский черный цвет.

Цвет изменника. Цвет врага.

Взгляд блуждает по его черным байкерским перчаткам без пальцев, защищающие костяшки, плотному черному бронежилету, темным брюкам карго со спущенными подтяжками в V-образной форме и плавно опускается к старым пыльным берцам.

Диана была права.

Облачение настоящей машины для убийств.

— Такие сложные вопросы? — его бровь вопросительно изгибается, а дуло пистолета возле моего лба слегка дергается. Он заметно нервничает, его непроницаемый и равнодушный взгляд с некой тревогой скользит по моему лицу.

Это еще одна проблема инфицированных — они не в состоянии сохранять хладнокровие, им свойственно бояться.

Он боится меня.

— Почему она должна меня грызть? — без интонации в голосе проговариваю я.

Рука с оружием невольно вздрагивает. По его лицу на мгновение проскальзывает тень отчаяния с малой толикой боли, но в ту же секунду он пытается натянуть непроницаемую маску безразличия.

— С того, что эти твари насмерть загрызают любое живое существо, — произносит он бесцветным голосом.

— Невозможно, — говорю я. — Эти безобидные существа способны только издавать странные шипящие звуки, потому как…

Мои слова перебивают многочисленный свист пуль, пролетающих мимо нас. Некоторые из них рикошетят стены средневековых построек, и парень резко приседает на асфальт, хватает меня за руку и тянет вниз. Я падаю на каменную укладку улицы, заглатывая пыль, застревающую в горле.

— Рейдеры, — сквозь стиснутые зубы проговаривает он.

Его взгляд моментально направляется в мою сторону, отрываясь от наблюдения за людьми с оружием в руках.

— Твои дружки, — с презрением произносит повстанец, бросая беглый взгляд на серебряный треугольник, вышитый на моей груди. — Несколько раз в день по заданному маршруту они совершают очередной рейд, чтобы насильно запихнуть людей в белые фургоны и сделать из них таких же зомби, — он кивает в сторону особи, которую застрелил три минуты назад.

Я качаю головой.

— Исключено. Рейдеры ловят лишь инфицированных людей, которые противостоят процедуре оздоровления. Эти люди не причинят мне никакого вреда.

Он ухмыляется, искоса поглядывая в мою сторону.

— Поразительно, до какой степени они промыли тебе мозги, — несколько секунд он наблюдает за людьми в белых комбинезонах с термо-контролем, разгуливающих по улице с оружием в руках. — Как ты можешь так говорить, когда по тебе открыли огонь?!

— Очевидно, это какая-то ошибка, — недоумеваю я.

— Нормальные люди для них ошибка, — хмуро проговаривает он, хватая меня за локоть. — Нужно валить отсюда.

* * *

Несколько минут мы бежим по глухим лондонским улицам, страдающим от недостатка человеческого внимания. Я наблюдаю, как бесконечные разноцветные листовки парят по воздуху с очередным дуновением ветра; пустующие автомобили с распахнутыми дверьми наводят жуткую атмосферу; под ногами шуршат и трескаются грязные стекла и различные пластмассовые предметы.

Рон продолжает вести меня вперед, уверенно удерживая пистолет перед собой. Он больше не оглядывает меня странным, сомнительным взглядом, напротив, теперь он избегает любого контакта со мной.

— Куда мы идем? — спрашиваю я, перешагивая через огромные грязные лужи.

Несколько минут он не реагирует на мой вопрос, продолжая с предельной осторожностью оглядывать впередилежащие улицы.

— Почему твои дружки не дали тебе оружие? — вдруг раздается его стеклянный, хрустящий как гравий голос. Он по-прежнему избегает моего взгляда, оставаясь во всеоружии. — Ты бессмертная?

— Отвечать вопросом на вопрос крайне невежливо, — говорю я, испепеляя взглядом его затылок с копной темных волос.

В один момент он внезапно разворачивается и одним движением руки мгновенно припечатывает меня к стене. Тело грубо сталкивается с твердой каменной укладкой, пока в его глазах я улавливаю искрящуюся ненависть, которая крепчает с каждым моим вдохом. Несколько секунд он странно изучает мою спокойную реакцию, вновь нацепляя на себя маску презрительного безразличия.

— Слушай сюда, — сквозь стиснутые зубы проговаривает Рон, — в этом мире больше не существует никаких правил, норм, законов и подобного дерьма. Больше не существует ничего, кроме разрушений, потерь и смерти, — он делает паузу, его серо-стеклянные глаза продолжают блуждать по моему лицу отчаянного безразличия. — Я задал вопрос, потому что мне нужны объяснения по этому поводу. Может, ты представляешь опасность для моих людей?

Глава 3

Кто-то резко дергает меня за плечо, я содрогаюсь от парализующего страха.

В голове проносится бешеный голос, постепенно срывающийся на крик. Я встаю с ледяного мокрого асфальта, руками утопая в холодной, мерзкой луже.

«Беги, беги, беги!» — непрерывно раздается в моей голове. Но тело отказывается подчиняться мыслям. С огромным трудом делаю пару шагов вперед, и только спустя несколько секунд мои несчастные шаги превращаются в бег.

Перед взором появляется девочка с белокурыми косичками, ее волосы резво подпрыгивают через каждый шаг. Она постоянно оборачивается, пытаясь достучаться до моего сознания. Ее губы что-то произносят, говорят, кричат, и через мгновение я осознаю, чей голос раздается в моей голове. Это она предупреждала меня об опасности, это ее грубый толчок вернул меня к опасному ощущению реальности.

Ее прозрачные бешеные глаза приводят меня в ужас. С каждой секундой я осознаю, что происходит что-то ужасное, нечто немыслимое, парализующее одной только мыслью. Она хватает мою влажную, грязную от лужи ладонь, с опаской оглядываясь назад снова и снова. Из ее губ вырывается ужасающий крик, из глаз градом катятся слезы отчаяния, а сквозь тусклый свет уличных фонарей на ее щеке я улавливаю кровавый след погони — ярко-красную ссадину, сверкающую завораживающим блеском при мертвом свете ночи.

«Нет, нет, нет!» — ее парализующий визг эхом раздается по всему периметру.

Мне не хватает духу оглянуться назад. Страх полностью сковывает тело, сознание, рассудок.

У меня сводит лодыжки, в горле разрастается бушующий пожар, в груди практически не остается кислорода. Организм отчаянно пытается хватать ртом воздух, но его всегда не хватает, его постоянно мало, остается совсем немного.

За одно мгновение в сознании проносятся тысячи пугающих, неутешительных, парализующих мыслей, а я продолжаю считать миллионные удары сердца…

Кто-то резко зажимает мой рот, другой рукой грубо стискивает плечо, и в этот момент я ощущаю резкий и болезненный укол в области предплечья. С каждым вдохом я теряю чувствительность ног, они медленно подкашиваются, и через мгновение меня охватывает тьма с гостеприимными распростертыми объятиями.

* * *

Я подрываюсь с места.

Глаза лоб в лоб встречаются с мертвой темнотой, окутывающей небольшое пространство комнаты. Я терпеливо жду, пока зрительные рецепторы полноценно адаптируются к темноте, и на ощупь пытаюсь встать со странной конструкции, чем-то схожей со спальным мешком. Левая рука продолжает пульсировать, и на ощупь я осознаю, что область возле серебряного браслета покрыта округлыми болезненными волдырями, немного возвышающимися над поверхностью кожи.

Браслет обезвредил меня током.

Несколько раз провожу ладонью по левой руке и обнаруживаю, что все тело полностью облачено в странную одежду: брюки черного покрова плотно облегают ноги, на теле светлый вязаный пуловер, одно плечо которого слегка спадает, едва оголяя ключицу, на ногах по-прежнему покоятся белоснежные кроссовки с термо-контролем, специально предназначенные для непредвиденных погодных условий.

Я делаю первый шаг в густую темноту, с одной только мыслью в сознании — отыскать комбинезон. Провожу рукой по прохладной бетонной стене, на ощупь пытаясь найти дверь, которая послужит мне спасительным кругом в бездонном океане мрака.

Секунда.

Две.

Три.

И пальцы ощущают холодный металл дверной ручки. Медленно и аккуратно я тяну дверь на себя, ощущая, как в лицо ударяет поток прохладного воздуха. Несколько секунд пряди волос совершают сальто в воздухе и вновь покорно укладываются на плечи.

Коридор помещения тускло освещается флуоресцентными лампами, ежесекундно мигающими в пространстве, но мне вполне достаточно этого бледного освещения, чтобы благополучно добраться до конца длинного коридора и отворить старую деревянную дверь.

Меня встречает помещение, чем-то схожее с кухней. Кругом металлические полки, наполненные разнообразной посудой, несколько видов деревянных шкафчиков, три небольших плиты и два огромных холодильника. В помещении раздается монотонный звук работающей техники, и слух мгновенно улавливает короткий щелчок, раздающийся сзади.

Я действую решительно.

Именно так, как нас учили в корпорации. Так, как поступил бы любой солдат на моем месте.

Резко разворачиваясь, обрушиваю все силы на противника, плотно припечатывая его к стене. Замечая едва сверкнувший металл в его руке, хватаю запястье с оружием, резко разворачивая в сторону, и мгновенно тяну на себя. Секунда и пистолет покоится в моей руке, крепко прижатый ко лбу противника. Он медленно поднимает руки, сгибая их в локтях, и благодаря тусклому уличному освещению я рассматриваю «армейскую» стрижку с выбритыми висками противника и опасный проблеск в его черных глазах.

Но не успеваю я сделать и шагу, как получаю резкий удар в область печени. Благодаря чертовому удару тело становится уязвимым, а дыхание прерывистым, и я крепко сжимаю челюсть, стараясь перетерпеть боль. Кто-то позади пытается обезвредить руки, обожженная кожа от браслета мгновенно отзывается острой болью, но некоторое время я стойко сопротивляюсь: произвожу сильный удар рукояткой отобранного пистолета в челюсть второму противнику, находящемуся позади. Спустя несколько секунд оружие выпадает из моих рук и с характерным звуком приземляется на светлый кафель.

Глава 4

Рон крепко запирает ворота, бросая последний взгляд на двухэтажный автобус, размалеванный цветами британского флага.

— Я одно не могу понять, зачем она нам здесь? — с раздражением спрашивает Сэм, оборачиваясь на меня.

Я продолжаю осматривать одежду Сэма, она практически идентична одеянию Рона: брюки карго камуфляжного оттенка, заправленные в черные берцы, и простая однотонная футболка цвета хаки. Глядя на этих ребят, сперва можно подумать, что они явно готовились к жизни в таких непростых условиях.

— Она может нам пригодиться, — через некоторое время бесцветным голосом отвечает Рон.

— Ну, а как она выживет без оружия? — вновь спрашивает Сэм, поправляя кобуру пистолета.

Рон задерживает на мне отстраненный взгляд, но через мгновение резко отводит его в противоположную сторону. Он все еще опасается взглянуть мне в глаза.

— Она и есть наше оружие, — невозмутимо сообщает Рон.

Сэм удивленно приподнимает брови, но всего лишь на миг. Через мгновение его лицо вновь принимает невозмутимый вид.

А я в это время вспоминаю, что мне не стоит забывать и про таинственного хакера, который орудует в группировке. Его разоблачение и есть основная часть моего приказа. Но подробно разглядев и изучив всех членов группы, я не отыскала человека, который более или менее подходил бы под эту непростую роль.

Но, тем не менее, я выполню этот приказ любой ценой.

— Куда мы идем? — подаю голос я, оглядывая опустошенные лондонские постройки.

Но мой вопрос остается без ответа.

После того, как мы покинули старую библиотеку, проходит больше часа. Я продолжаю молча следовать за парнями, перешагивая через многочисленные препятствия в виде огромных черных луж, убитых и приросших к земле муз, или то, что от них осталось, и прочих отходов жизнедеятельности человека.

Еще задолго до эпидемии.

Оглядываясь вокруг, я наблюдаю перед собой многочисленные разбитые витрины небольших магазинчиков, разбросанных по округе манекенов с разорванной в клочья одеждой, груды стекла под ногами и бесконечные разноцветные листовки с навязчивой рекламой, парящие по воздуху и пригвождённые к сырому асфальту.

Парни всю дорогу молчат, будто боясь произнести лишнего слова в моем присутствии. По дороге они хладнокровно расстреливают пару-тройку муз, будто проделывали это сотни тысяч раз. А в моей голове проносится странная мысль: убивали ли они людей? И если им все же придется это сделать — они направят дуло пистолета в сторону себе подобного с таким же невозмутимым хладнокровием, как проделывают это с ходячими трупами?

— Сюда, — раздается холодный голос Рона спустя полчаса наших скитаний по пустому городу.

Он заворачивает за угол очередной улицы и с поднятым оружием осторожно проходит в небольшое помещение с белоснежной вывеской и весьма оригинальным названием «Аптека+». Под тяжестью нашего веса трещат осколки витринного стекла, а в воздухе ощущается вполне ожидаемый запах трав, вперемешку с лекарствами.

Убедившись, что в помещении пусто — парни принимаются быстро рассматривать ампулы с прозрачным содержимым, шприцы и банки с бренчащими таблетками, кидая нужные лекарства в рюкзаки.

Я продолжаю стоять возле входа, не думаю, что им нужна моя помощь. Под ногами трескаются остатки битого стекла, разбросанные пакеты с логотипами аптеки и куча неизвестных мне препаратов, вперемешку с разлитой липкой жидкостью посреди помещения.

Улавливая едва заметное шарканье шагов позади — я действую молниеносно.

Мне нет нужды проверять, кто за моей спиной: безликий разлагающийся зомби, один из тысячи разгуливающих по городу, или же инфицированный, противящийся оздоровлению. Руки молниеносно хватаются за деревянную полку, сбрасывая с нее остатки содержимого в виде разноцветных брошюр о вреде курения, и направляются в сторону неожиданного противника.

Мужчина в черной косухе, явно не ожидая подобного с моей стороны, ловко перехватывает деревянную полку, со злостью отбрасывая ее в очередную грязную лужу. Полет моего несостоявшегося орудия сопровождается отборными ругательствами со стороны нападающих мужчин, и я не успеваю сделать и шагу, как один из них грубо припечатывает меня к холодному кафельному полу аптеки. Щеку мгновенно пронизывает резкая боль от свежего пореза, а осколки аптечной витрины еще некоторое время продолжают хрустеть под весом моей щеки.

Не самое приятное приземление.

Вокруг начинается какая-то суматоха. Парни реагируют быстро, слух улавливает падающие из рук рюкзаки и щелчки затворов, но противники побеждают своим численным преимуществом. Краем глаза наблюдаю, как они молниеносно набрасываются на Рона и Сэма, смачно припечатывая их к аптечным стеллажам, и пистолеты парней тут же летят вниз, приземляясь об холодный кафель.

— Какого хрена, Боб? — раздается приглушенный голос Сэма. Его руки с силой продолжает удерживать парочка крепких парней в косухах и многолетними татуировками на шее и запястьях.

— Сэмми? Рон? — раздается удивленный голос мужчины с лысой головой. — Парни, простите, не признал вас без бейсболок.

Боб, продолжая беззаботно удерживать руки в карманах брюк, делает едва заметный кивок головой и мужчины, которые еще пару секунд назад слыли для меня врагами, тут же отпускают Рона и Сэма, а затем очередь доходит и до меня. Я быстро поднимаюсь на ноги и морщусь от боли, разглядывая область вчерашнего ожога от браслета: водяные волдыри мгновенно полопались при нападении, продолжая неприятно пощипывать.

Глава 5

— То, что ты помогла нам избавиться от нашествия муз — еще ничего не значит, — хладно проговаривает Сэм, когда мы ступаем в коридор знакомой библиотеки. — Даже и не надейся на снисходительное отношение, не дождешься.

— Сэм, без агрессии, — отчеканивает Рон, открывая дверь в главный холл. — Она на нее не действует.

— О, боже, наконец-то! — взволнованно восклицает Ханна, тут же бросаясь на шею Рону. Тот вяло убирает от себя ее тонкие руки и снимает массивный рюкзак со спины. — Почему так долго?!

— Вот значит как? — ухмыляется Сэм, возмущенно вскидывая руки. — Значит о Роне ты беспокоилась больше, чем о родном брате?

Ханна подходит к парню и по-детски выпячивает язык.

— Мы забрали все жаропонижающее, которое было в аптеке, — невозмутимо сообщает Рон, не обращая внимание на усмешки друга. Некоторое время парень выкладывает на стол все запасы из рюкзака. — Захватил еще три упаковки молочной смеси, через два месяца у них истекает срок годности.

— Хорошо, — с уставшей улыбкой на лице произносит женщина средних лет — Грейс. — Иззи только недавно уснула. Тони и Кэти изолированы в отдельной комнате.

Рон коротко кивает, заканчивая раскладывать припасы на длинном столе, стоящим посреди комнаты.

— Героев сегодня кто-нибудь будет кормить или нет? — усмехаясь, спрашивает Сэм, обращаясь к женщинам.

— Вот, держи, герой, — говорит Ханна, протягивая брату прозрачную детскую бутылочку с соской. — Белла как раз недопила.

— Ну, спасибо родная, — сухо смеется парень, надменно улыбаясь. — Ты такая заботливая, что даже и забыла про мою аллергию на лактозу.

Блондинка поправляет длинные волосы и театрально мило улыбается брату, но секунду спустя ее взгляд цвета свежескошенной травы доходит до меня. Улыбка тут же сползает с ее точеного лица, а светлые брови вопросительно взлетают вверх.

— Что с твоей щекой? — с отвращением произносит она.

Я инстинктивно касаюсь раненой щеки и испытываю пронзительный укол боли.

— Всего лишь познакомилась с Бобом, — отстраненно отвечает Рон, слегка пожимая плечами.

— Чего?! — протягивает Ханна. — Как он ее не пристрелил?

— Он не заметил, — раздается убедительный голос Сэма. — Или сделал вид, что не заметил. В их группе тоже пропал человек несколько недель назад и вернулся, не похожим на себя. Как думаете, совпадение?

Несколько пар глаз на долю секунды с подозрением направляются в мою сторону, а я продолжаю молча стоять посреди холла, не понимая, как реагировать на подобное.

— Хватит трепаться, нам пора смыть с себя кровь этих тварей и поесть нормально, — бесцветным голосом произносит Рон, выходя из помещения. — Грейс, обработай рану Финч… то есть, номер семь…

Последние его слова доносятся до нас вместе с эхом и приглушенными шагами. По крайней мере, теперь их главарь называет меня по имени, согласно протоколу корпорации «Нью сентори», и этот факт определенно должен меня радовать.

Моя первая маленькая победа.

— И без выкрутасов, — добавляет Сэм и, бросая на меня подозрительный взгляд, покидает помещение вслед за другом.

Грейс тут же встает со стула и направляется в сторону прозрачной пластмассовой коробки с медицинскими принадлежностями.

— Не думаю, что тебе нужна помощь, — ухмыляется Ханна, вальяжно переплетая руки на груди. — И так заживет.

— Ханна! — тут же одергивает ее Грейс со светлыми крашеными волосами практически желтого цвета, корни ее на пару дюймов имеют темный оттенок. Женщина направляет на меня неуверенный взгляд и, наконец, решительно шагает в мою сторону с большим куском ваты и прозрачной бутылочкой в руках. — Может быть немного больно.

Она осторожно прикладывает холодную смоченную вату к ране, от чего я резко стискиваю зубы, стараясь мужественно перетерпеть пронзительную боль. Мой отрешенный взгляд продолжает бесцельно скользить по помещению, пока не натыкается на презрительную усмешку Ханны. Она демонстративно закатывает глаза с явным раздражением и покидает холл, громко хлопая дверью.

— Не обращай на нее внимания, — тихо проговаривает Грейс, продолжая аккуратно обрабатывать места пореза. — Девочке только недавно стукнуло восемнадцать, она рано потеряла родителей из-за эпидемии, да и жить продолжительное время в такой нагнетающей обстановке… когда каждый день просыпаешься и гадаешь, выживешь ты сегодня или нет… для незрелой детской психики воспринимается очень остро.

Я смотрю в ее карие глаза с теплым, дружелюбным отливом, и в этот момент на ее устах появляется слабая, едва уловимая улыбка. Лишь на кончике губ. Женщина завершает процесс обработки путем наложения нескольких тоненьких пластырей, едва прикрывающих мои порезы, и всего на мгновение опускает взгляд, словно ожидая с моей стороны какой-то реакции и, не дожидаясь ее, тут же молча отходит обратно к аптечке.

— Ты, наверное, со вчерашнего дня ничего не ела? — невзначай спрашивает она, по-прежнему продолжая находиться ко мне спиной. Моего ответа не следует, но похоже, она и не ждала его, когда захотела задать подобный вопрос. — Тебе стоит подкрепиться, помнишь где у нас столовая?

Я мысленно киваю, но лицо по-прежнему не выражает никаких эмоций.

Глава 6

Страницы блокнота пропитаны болью, страхом и горьким разочарованием. Некоторые из них покрыты неровными волнами от высушенных горьких слез с размытыми черными чернилами, какие-то наспех вырваны, а некоторые страницы наполовину перечеркнуты, скрывая за разрисованными чернилами какую-то потаенную информацию. Громко захлопываю его, долго всматриваясь в стену перед собой, но какая-то неведомая сила буквально заставляет открыть первую страницу и начать вчитываться в неровные потертые строки.

День первый

Я гуляла с Изи, когда впервые уловила внезапную панику в глазах одной мамочки с прогулочной коляской. Она что-то эмоционально рассказывала подруге, которая уже битый час качала коляску и не могла уложить спать своего ребенка.

Одна из женщин тараторила что-то вроде «ходячие трупы!», «это убийцы!», «вирус!», «мутация!», а вторая вяло кивала, озабоченная лишь тем, как уложить спать своего орущего в коляске ребенка. Я тогда лишь ухмыльнулась богатой фантазии молодой мамаши и решила, что она пересмотрела какой-нибудь очередной сериал про зомби-апокалипсис.

Но как оказалось позже, ужасающую реальность я восприняла за второсортный фильм, который ты будешь смотреть лишь в самую последнюю очередь.

День четвертый

Первое время я думала, что мне снится чертовски нереальный ужасный кошмар, и мое сознание попросту не в состоянии проснуться в совершенно обыденную реальность. Все еще верю, что проснусь, умою лицо под прохладной водой, поцелую маму с Изи на руках и встречусь с моим дорогим А. на очередной лекции, которую благополучно прослушаю из-за его бездонных глаз.

Но ничего подобного не происходило.

Сегодня я впервые увидела это существо. Я не знала, что мне делать, я настолько запуталась в чувствах. Отвращение, страх неизвестности и тошнота, плавно подступающая к горлу — я не понимала, за что мне зацепиться, чтобы этот кошмар закончился. Но когда эта тварь погналась за мной с омерзительным шипением — ноги уже вели на другую сторону улицы, когда разум все еще не осознавал весь ужас происходящего.

Я не желала осознавать происходящее.

Улицы Лондона захватили кровожадные зомби, жаждущие попробовать на вкус мою плоть.

Мне так страшно… мне чертовски страшно.

Ощущаю страх каждой клеточкой тела. Чувствую, как он незаметно подкрадывается по ночам, ощущаю, как бурлит кровь в венах, изнемогая от желания обрести покой.

Но он все не приходит.

— Ты уже не спишь? — вдруг раздается любопытный голосок Кэти, вынуждающий меня резко захлопнуть блокнот. Ее голова с интересом заглядывает в крохотное помещение, куда меня поместили под замок и через некоторое время светлые глаза останавливаются на моем лице. — Я принесла тебе завтрак… то есть, это не совсем похоже на полноценный завтрак, но есть можно.

Я коротко киваю и привстаю с ледяного пола, чтобы направиться к девочке. Она с радостной улыбкой на лице протягивает мне прозрачную пластиковую бутылку с водой и парочку небольших протеиновых печенек в блестящей упаковке.

— Рон говорит, что протеиновое питание настоящая находка для выживания в таких условиях, — сообщает Кэти, усаживаясь рядом на спальный мешок. — А еще шоколадные батончики с арахисом, карамелью и нугой тоже очень сытные, к тому же, в них достаточное количество глюкозы, которая нам всем сейчас необходима. Хотя, факт пользы шоколадных батончиков выявили еще военные во время боевых действий…

— Ты очень умна для своих лет, — невзначай произношу я, доедая печенье с затвердевшей шоколадной крошкой.

— Когда в твоей семье одни доктора, то волей-неволей будешь умничать, — беззаботно пожимает плечами девочка, с интересом наблюдая за мной со стороны. — Погоди, твой вчерашний порез…

Она с удивлением тычет указательным пальцем на пострадавшую щеку после «знакомства» с группой Боба.

— Да, я знаю, — я отстраненно пожимаю плечами, осушая бутылку с водой.

— Но как… то есть, моя щека от падения заживала так долго, а твоя… — растерянно произносят ее губы. — Как ты смогла исцелиться за одну ночь?!

Слегка дотрагиваюсь до пострадавшей щеки свободной от еды рукой и обнаруживаю, что на ней не осталось и следа от вчерашней раны. Тут же принимаюсь осматривать другую щеку и осознаю, что не ошиблась. Кэти права, пореза нет.

Он просто исчез, испарился за несколько часов сна.

Я мигом бросаю на пол пустую бутылку с водой и принимаюсь осматривать запястье руки, пораженное током серебряного браслета, и не нащупываю вчерашних водяных волдырей. Пока я отклеиваю небольшие прозрачные лейкопластыри от щеки, которые еще вчера мне заботливо наклеила Грейс, Кэти резко подрывается с места, продолжая с восхищением рассматривать мое лицо. Кожа от оторванных лейкопластырей еще некоторое время пощипывает, но девочка все еще не спускает с меня удивленного взгляда светло-серых глаз.

— Они просто обязаны это увидеть! — восклицает она, резко хватая меня за руку, утягивая в сторону двери.

Ее резкий толчок заставляет меня податься вперед, и спустя секунду мы уже бежим по длинному коридору в направлении главного холла. Неприятный скрип дверей оповещает о нашем визите и напряженные взгляды всех присутствующих мигом направляются в нашу сторону в ответ на столь неожиданное появление.