Забыть и вспомнить

Глава 1

Как ни кручинься, позади стена.

И к прошлому возврата нет.

Дорога впереди одна —

Туда, где новый ждет рассвет.

Солнце неспешно клонилось к закату, и вслед за ним дневная жара уступала место вечерней прохладе. Максимилиан обмахнулся широкополой шляпой, подержал ее немного в руках, давая влаге на внутренней стороне тульи хоть немного высохнуть, а потом водрузил обратно на голову, максимально наклонив вперед. В целом, все не так страшно… самый солнцепек обоз тянулся лесом, и грех было жаловаться. В степи было бы намного жарче… Одно плохо, обогнув в очередной раз обрывистый и глубокий яр, бог весть какой по счету — Долинские леса были изрядно изрыты такими промоинами, словно какой-то великан протащил по ним грабли с железными зубами — накатанная множеством телег дорога теперь вела строго на запад. И садящее солнце больше не пряталось за густой листвой, а светило прямо в глаза. Заставляя отворачиваться или наклонять голову так, что из-по шляпы видна была только грива коня.

Впрочем, ничего особо интересного вокруг все равно не было. Лес — отступивший в обе стороны от дороги шагов на пять, и вереница тяжело груженых телег, впереди которой так же неспешно тащилась легкая карета. Если б не обоз, Максимилиан, вместе с каретой, давно б уже мог оказаться в замке. И будь князь хотя бы лет на двадцать моложе, он бы по достоинству оценил рвение слуги. Но сейчас его сиятельство с куда большим нетерпением ждал именно обоз. Поскольку груз телег, содержащих приданое, семидесятипятилетнего старика интересовало гораздо больше, нежели прелести юной девушки.

Постоянные набеги степняков существенно подорвали благосостояние еще не столь давно одного из самых богатых и древних княжеств королевства. Небольшие отряды степняков, в три-четыре десятка всадников, налетали как коршуны на раскиданные вокруг замка деревеньки и уводили в плен крестьян. Из-за чего буйно колосящиеся хлеба оставались неубранными и, несмотря на обильный урожай, засеки замка оставались наполовину пустыми. Так что едва-едва удавалось дотянуть до нового хлеба.

На просьбы князя о помощи, из королевской канцелярии приходил один и тот же ответ. Мол, между королевством и каганатом заключен вечный мир. Так что с приграничными инцидентами разбирайтесь своими силами.

Собственно, сначала так и было… Во всяком случае, когда князь Изяслав был моложе и больше времени проводил в седле, нежели в кресле. Но, годы взяли свое. Крепкая и хорошо обученная дружина, раньше одним только появлением на горизонте наводившая страх на соседей, заставляя тех кочевать подальше от рубежей княжества, становилась все меньше. Опытные дружинники не молодели, а новых было некому обучать. Наследники, которые могли бы сменить отца, беспокойному Пограничью предпочли беззаботную жизнь столицы. Вот и пришлось со временем заменить своих бойцов на наемников. Но кто ж не знает, что одно дело, когда воин оберегает родную землю, и совсем другое — когда просто отрабатывает полученные деньги.

Дошло до того, что дозоры не отдалялись от замка дальше чем на расстояние прямой видимости. Лишь бы князь, если вдруг подымется на стену, не смог их разглядеть.

А как только степняки почувствовали, что старый лев уже не тот, так и начали покусывать. Сперва совершили один набег… Потом еще… еще… А в последний год — и того хуже, почти каждую седмицу налетают вихрем и хватают все, до чего могут дотянуться. При этом даже особо не спеша. Знают, что даже наемников в замке едва сотня наберется. Ну так откуда больше? На большой отряд нужны деньги. А где их взять? Из-за степняков люди в поле выходить боятся и большая часть хлеба остается на ниве. А нет зерна — нет и денег для найма. Настоящий заколдованный круг. С каждым годом только туже затягивающий петлю.

Сперва князь держался на добром имени, — в том смысле, что под его слово ростовщики охотно давали деньги взаймы, — и пошатнувшиеся дела рода были не столь заметны. Да и хватало бы, скорее всего, старый князь не любил излишеств… Если б не сыновья. Молодые князья не желали никаких ограничений, и с завидной скоростью тратили не только деньги отца, но и сами брали в долги везде, где только не отказывали.

Естественно, бесконечно это продолжаться не могло, и пришло время платить по векселям. После того, как стало понятно о каких сумах идет речь, старого князя чуть удар не хватил. По самому краешку прошел. Но с того дня плохо владел правой рукой и правая сторона лица стала менее подвижной. Так кто б не переволновался? Если даже полная распродажа всего имущества, включая княжеский замок, не покрывала выставленных к оплате долговых расписок. Позор… Несмываемый позор. И это для старинного рода, чьи предки, в списке основателей королевства, были вписаны сразу после монарших.

Как именно удалось князю удержаться на краю долговой ямы, Максимилиан не знал. Хоть и был одним из самых приближенных слуг… Его светлость взял на воспитание двенадцатилетнего мальчика из семьи своего вассала, после смерти родителей (умерших от эпидемии оспы) и сделал оруженосцем... Но, не так уж и сложно было догадаться. Тем более, сопровождая юную девушку из дома родителей в замок князя.

Древний как мир и не менее проверенный способ — взять богатое приданное. А с учетом того, что князь брал в жены девушку не из дворянского сословия, а дочь одного из кредиторов, то о размере приданного можно было только догадываться.

И вот это беспокоило Максимилиана больше всего. Если б ему было поручено всего лишь сопроводить невесту, то десятка драгун хватало бы за глаза. А вот для охраны семи, накрытых рогожей, телег, чьи колеса натужно скрипели под тяжестью поклажи, их было слишком мало. Оставалось надеяться лишь на то, что обоим договаривающимся сторонам хватило ума держать все в секрете. И никто лишний не то что не знает, а даже не догадывается, что именно перевозит самый обычный с виду обоз. А так же, что большая часть пути уже позади, и до замка осталось меньше двух дней.

Глава 2

Максимилиан мягко послал коня шенкелями, и тот, словно очнувшись от полудремы, всхрапнул, мотнул головой и ускорил шаг. Проехав вдоль телег, молодой рыцарь поравнялся с каретой и выровнял шаг коня, так чтобы держаться рядом с окошком. Окно кареты закрывала прозрачная муслиновая занавеска, чтобы мошки, роящиеся над лошадьми и мулами не беспокоили пассажиров. Вместе с Кристиной, невестой князя в карете ехала так же ее служанка Лада. Миловидная девушка, лет восемнадцати. Хохотливая простушка, не большого ума, но весьма расторопная и умелая. Во всяком случае, за все время путешествия, ее услуг было достаточно, чтобы Кристина не чувствовала неудобств.

Конечно, девушка из купеческой семьи не так избалована, как ее ровесницы из дворянских семей. Хотя, с кем сравнивать… Если с девицами из коронных родов — приученных с детства к десяткам нянек, то да. А если с девушками из захудалых семей, где хозяева отличались от слуг лишь тем, что имели право на ношение оружия, а сами жили в таких же глиняных мазанках, как их холопы, и вместе с ними брались за любую, даже самую черную работу — иначе не выжить, то тут как раз все наоборот. У отца Кристины не было герба и титула, зато денег имелось столько, что он легко мог бы купить себе любой на выбор замок. А то и не один… Если б они продавались, как обычные товары.

Но, деньги в этом мире, слава Всевышнему, решали далеко не все. И будь ты как угодно богат, но если в роду нет дворян, владеть землями и, тем более, крепостями, не сможешь. Поскольку это привилей, который мог быть дарован лично королем за доблесть или верную службу короне. То есть, исключительно дворянскому сословию. Ибо еще никто ни разу не видел купца или ростовщика в рядах сражающихся войск.

Именно этот закон и позволил старому князю выбраться из долговой пропасти. Поскольку отец Кристины истово мечтал увидеть в списке дворян хотя бы внуков. И готов был заплатить за это любые деньги. Да и «тесть князя» тоже звучит вполне весомо. Пусть и не так явно, но все же многое упрощая и открывая двери, ранее наглухо закрытые перед простолюдином.

Ну а мнение самой девушки, естественно, никого не интересовало. У дворян это не принято, а для купца — даже родная кровь — всего лишь товар. Который следует продать с максимальной выгодой. В данном случае, обменять на вхождение в благородное общество.

Собственно, Максимилиана тоже мало волновали чувства юной девушки. Куда больше молодого рыцаря радовало, что на деньги из приданого, князь не только расплатится с долгами, но и сможет увеличить дружину. А уж тогда, имея под рукой отряд хотя бы в полторы сотни, он напомнит степнякам, кто в этих землях хозяин. И это не сладостные фантазии… Князь сам об сказал, посылая своего оруженосца за невестой. Поскольку такие набеги, уже на улусы басурман, могли принести немалую прибыль уже ему. Вполне сопоставимую с хорошим урожаем. А то, если удача улыбнется, и поболее.

Так что от этой свадьбы, а точнее — сделки, выигрывали все. Князь решал финансовые проблемы. Купец — исполнение заветной мечты. А Максимилиан — возможность вырваться за опостылившие стены замка, и наказать врага, уж слишком обнаглевшего в последнее время. Ведь нет ничего хуже для воина, чем смотреть с крепостных стен на столбы дыма, прекрасно знать, что это значит, и не иметь возможности хоть что-либо сделать. А лишь в бессильной ярости сжимать кулаки и скрипеть зубами.

Ну, а что до невесты… То, как уже было сказано, таков женский удел. Стерпиться — слюбится. А не слюбится, значит, так тому и быть. Ведь всем известно, что нет в этом мире ничего дешевле девичьих слез.

Занавеска колыхнулась, чуть сдвигаясь в сторону, и в окошке показалось лицо Кристины. Вопреки мыслям рыцаря, девушка не выглядела ни огорченной, ни, тем боле, заплаканной. Ясные, как драгоценные камни, зеленые глаза юной красавицы глядели на Максимилиана скорее с любопытством. Хотя, если присмотреться внимательнее, некоторый отпечаток усталости все же можно было заметить. Впрочем, ничего удивительного. Все-таки шестой день в пути.

— Как вы себя чувствуете, госпожа?

М-да… Именно так. И неважно, что он дворянин бог весть в каком колене. Жена его господина — независимо от происхождения, теперь тоже его госпожа. Ну, да ничего… Когда-нибудь он сможет подняться выше той ступени, на которой оказался по воле рока, и тогда уже больше не перед кем не станет склонять шею. Раве что перед королем и в церкви.

— Спасибо, шевалье… — легкая улыбка тронула красиво очерченные губы девушки. — Все хорошо… Немножко жарковато, но это уже ненадолго.

— Совершенно верно. Вечереет…

— Скоро привал?

— Часа через полтора… госпожа. Впереди очень уютная полянка. Прямо рядом с просекой. А главное — там родник. Так что можно и умыться, и свежей водицы попить. Вода, к слову, в нем очень вкусная. И такая ледяная, что аж зубы ломит. Лучшего места для ночевки не найти.

— Хорошо… А то уже надоело сидеть взаперти… Словно птица в клетке…

«Зато эта клетка из чистого золота», — подумал Максимилиан. А еще подумал, что сотни, если не тысячи других девушек с радостью согласились бы поменяться свободой и судьбой с Кристиной. Но промолчал. Не все свои мысли стоит высказывать. Эту науку он постиг еще в те годы, когда был простым пажом. А проще говоря — мальчиком на побегушках. И тяжелая рука князя очень быстро приучила Максимилиана к воздержанности в словах и смирению, пусть и напускному.

— Совсем чуть-чуть осталось… Но, если госпожа желает, могу уступить своего коня.

Глава 3

Разговаривать, идя впереди, не слишком удобно, поэтому Максимилиан передал поводья девушке, а сам взялся за стремя. Не потому что устал, а чтобы конь чувствовал руку хозяина. Боевых коней нарочно приучают к одному хозяину, да и норов у жеребца далеко не такой покладистый, как у мерина или хотя бы кобыл. Не понравится что-то, цапнет зубами только так. А челюсти у коней не слабее медвежьих. Так что разумная осторожность лишней не будет.

— Значит, правда и только правда? — словно в раздумье произнес рыцарь.

— Да, — подтвердила Кристина. — Сплетен и слухов я и сама могу пересказать сколько угодно.

— Хм… Что ж… Но, тогда должен сразу предупредить, что рассказ будет очень коротким.

— Почему?

— Ну, представьте, что вы весь день простояли под стенами ваших соседей лишь изредка заглядывая к ним в окна. Как много потом вы сможете рассказать о их жизни? Так чтоб не догадок, а только правду?

— А вы сами, шевалье… только в окна?

— Так себе сравнение, — согласился Максимилиан. — Но, если продолжить, то да… бывал и в гостях пару раз. Правда, не дальше «прихожей».

— Хозяева не пустили? — фыркнула Кристина, поддерживая заданный тон.

— К счастью, с хозяевами встретиться не довелось, — ответил рыцарь. — Иначе, мы сейчас вряд ли могли бы беседовать.

— Неужели, такие страшные? — воскликнула девушка. И не дожидаясь ответа, спросила снова: — А правда, что там волкодлаки встречаются?

— Да, — кивнул Максимилиан.

— И шишиморы? — снедаемая любопытством, Кристина аж с седла свесилась, наклоняясь так низко, что их головы оказались почти вровень, и на парня снова полыхнули зеленые глазища. — И русалки?

— Говорят, что да… Сам не видел.

— Хм… А волкодлака, значит, встречали?

Вместо ответа молодой рыцарь поддернул рукав кольчуги и продемонстрировал левое предплечье с несколькими длинными и глубокими шрамами. Уже хорошо зарубцевавшимися, но с виду не слишком давними.

— Ой… Это то, о чем я подумала?

— Да. Память о встрече… Повезло, что он был совсем молодой. А нас — шестеро.

— Кошмар…

На какое-то время разговор прервался, но любопытство вскоре опять взяло верх.

— А правда, что тамошние чудовища всегда только по одному нападают?

— Не уверен… — пожал плечами Максимилиан.

— Ну, почему же? — заспорила девушка. — Я слышала сотни историй. И всегда говорится лишь об одной твари.

— Может, потому, что те, кто встретил их в большем количестве, уже никому ничего рассказать не могут?

— Какой ужас! — прижала ладошку к губам Кристина. — Я… я не думала над этим.

Теперь она молчала дольше. Максимилиан тоже не спешил. Разговор разговором, а службу забывать нельзя. Поэтому он шел, чуть прикрыв веки, чтобы лучше сосредоточиться на звуках. Размеренный скрип телег этому тоже не мешал. Лес, если уметь слушать, всегда предупредит об опасности. Человек в лесу чужак. Поэтому, там где люди, и птицы по-другому поют, и даже деревья шелестят иначе. Если только засаду не выставили заблаговременно. Тогда сложнее… Лесные хозяева, видя, что люди не доставляют беспокойства, не жгут костры — могут и успокоится, привыкнуть. И тогда уж приходиться доверять лишь интуиции… А прямо сейчас она молчала.

— Как же вы не боитесь? — снова отозвалась девушка. — Не только жить здесь, но и самим в Дикие земли ходить?

— Дикое поле… — машинально поправил рыцарь.

— Что?

— Мы называем эти земли — Дикое поле. А что до опасности… Во-первых, — сами твари за его пределы практически не выходят. Ну, или очень редко… Во всяком случае, за последние лет десять такие случаи можно на пальцах одной руки посчитать. А главное, — за пределами Дикого поля, они практически теряют силу. Не знаю почему так, но тот же волкодлак, становится не опаснее, пусть матерого, но все же, обычного волка. Поэтому, жизнь рядом с Диким полем не опаснее, чем жить рядом с большим лесом. Там ведь тоже можно и на медведя выйти и вепря встретить… Те же волки, особенно зимой, когда в стаи сбиваются… Как по мне, то от набегов степняков гораздо больше урона… Только в этом году людоловы угнали в ясырь несколько сот крестьян. И десяток деревенек сожгли. А что до уходников… Которые в Дикие земли на промысел ходят. Так это все опытные, закаленные в битвах воины. Не боящиеся смерти. А главное, — знают, ради чего рискуют… Я заметил у вас кулон с жемчужиной…

Тут молодой рыцарь непроизвольно замешкался, поскольку как бы признавался, что посматривал на грудь невесты князя. Девушка намек тоже уловила, поскольку слегка зарделась и выпрямилась в седле, разрывая слишком близкую дистанцию.

— Да… Не уверен, что вам известна его цена… но, поверьте — стоит он очень дорого. Не меньше доброй деревеньки на три а то и четыре десятка изб. А получить фиолетовую жемчужину можно только в подарок от русалки.

— В подарок? — удивленно переспросила Кристина.

— Именно так… — кивнул Максимилиан. — Надо суметь завоевать их расположение. Сделать что-то важное и нужное… И тогда, русалки могут наградить. Когда жемчугом, когда — золотым самородком. Но сделать это не так легко. Куда проще их рассердить и… В общем, как минимум год, к проточной воде, даже ручью, лучше не приближаться.

Глава 4

Темно… Не в смысле ночь, а просто я ничего не вижу. Абсолютно. Ну, кроме черного полотна перед глазами. Уточню — перед закрытыми глазами. И которые ни в какую не хотят открываться. Словно веки склеены чем-то или прижаты плотной повязкой. Странно, но не смертельно. Будем надеяться, что это временно. Главное — живой.

Откуда уверенность? Так еще один древний мудрец сказал: «Думаю, значит, живу». Ну, или близко по смыслу. Не запоминать же каждое умное высказывание в точности, как принцип создания рун или заклинаний. Магистр так и говорил, кстати. Мол, можете даже собственное имя или имена родителей писать с ошибками — от этого Вселенная не схлопнется. А вот если при плетении чар ошибетесь хоть на йоту… Мамочку будет звать поздно. Так что сосредоточенность и точность нужны больше чем алхимику или аптекарю. Одна ошибка и… в лучшем случае, просто погибнете. В худшем — выгорите до донышка и станете обычными людьми. А для любого мага это хуже смерти. Сами смерть искать станете…

Так… стоп… Наличие воспоминаний — это, конечно, хорошо. Но зачем такие глубокие? А чуток поближе и попроще нельзя? Например: кто я? Где? Что со мной случилось? И что за магистр? Чьи слова я помню? А главное, кому он это говорил и о какой магии вспоминал? Маги, чародеи… Разве это не выдумки?

М-да… Пусто и темно. Память молчит, как низовик на допросе… Тьфу ты… Еще и низовика какого-то приплел.

Ладно, не нервничай… Хорошо, хоть что-то вспоминается. Потому что, как минимум, означает, что вместилище разума — то бишь, голова, в наличии. Хоть я ее и не ощущаю… Впрочем, как и всего остального тела. И это напрягает. Поскольку работа мысли никак не гарантирует комплект конечностей. А не хотелось бы их терять… Привык, знаете ли…

Может, хотя бы мысленно просканировать?

Черт!

От попытки сосредоточится затылок отдал такой болью, что даже тьма перед мысленным взором взорвалась фейерверком огней.

— Ммммм… — не сдержал я стона.

— Очнулись… — послышался чуть в стороне незнакомый голос. — Ну и зря… Отошел бы тихонечко, и никаких мучений. А теперь — сто раз пожалеете, что живы остались… Оченьно их светлость зол…

Голос, отчаянно шепелявя, бубнил что-то еще, но смысл слов ускользал, а сосредоточится не давала боль в затылке, начинающая пульсировать, стоило мне хоть чуть-чуть напрячься. Да и не все ли равно? Вспышка боли сменила приоритеты, и вопрос собственной идентификации отодвинула жажда. Во много раз сильнее той, что накрывает мага при длительной работе с огненными арканами. В сушеной тарани больше жидкости остается, чем было сейчас в моем теле.

Все что угодно за глоток воды. Пол царства? Да хоть все забирайте…

С неимоверным трудом я разлепил спекшиеся губы и едва слышно просипел:

— Пить…

— Таки ожил… — все с тем же неодобрением произнес шепелявый. — Сейчас, господин рыцарь… Потерпите чуток… Сейчас…

Рядом загремело железо. Зашуршало, словно цепь скользила по камне. Потом губы раздвинуло что-то твердое и прохладное, а в рот тонкой струйкой потекла вода. Теплая, отдающая плесенью, но сейчас вкуснее самого лучшего вина и даже божественного нектара. Я потянулся за ней, чтобы не пролить ни капли, и снова застонал. Боль в затылке словно только и ждала этого, чтобы напомнить о себе, и сразу же вонзила в меня свое раскаленное жало.

— Мммм…

— Тише, тише, ваша милость… Не торопитесь… Если уж очнулись, то теперь надолго. Уж поверьте на слово… Передохните чуток… А потом еще напьетесь.

— Где я?.. — язык хоть и с трудом, но уже слушался, и я смог задать мучавший вопрос. — Кто я?

— О-хо-хо… — сочувственно вздохнул шепелявый. — Знатно же вас отделали, господин рыцарь… Хотя, оно ж и видно. Живого места нет. Странно, что вообще в себя пришли… В тюрьме княжеской… А точнее — камере смертников. Что до имени, то зовут вас — Максимилиан Берест. Старший сотник дружины князя Лесковского. Теперь уже бывший, надо думать.

Максимилиан? Хм… Я, конечно, сейчас ни в чем не уверен, но, почему-то кажется, что это не мое имя. Хотя и не совсем чужое… Еще и сотник? Разве в Академии был такой ранг? Черт! Как же плохо все забыть… Ну же, соберись! Ты должен хоть что-то помнить! Давай…

Глоток воды помог, или я просто постепенно приходил в себя, но память послушалась.

Вспышка! Ослепительно яркая, мощная… Не рождение сверхновой, конечно, но если я хоть что-то понимаю во взрывах… а я, кажется, что-то в них понимаю… то после такого выброса энергии на многие версты вокруг остается лишь пустыня из сплавленной в монолит магмы. И этот взрыв как-то связан со мной…

— Мммм! — от усилий затылок снова запульсировал болью.

— Еще водицы? — отозвался шепелявый. — Сейчас…

Кружка снова ткнулась в губы, и с удовольствием сделал еще несколько глотков. Пить лежа на спине не очень удобно, но помня о боли, не решился приподнять голову.

— Почему я ничего не вижу? — отдышавшись, задал очередной важный вопрос.

— Так ночь же, ваша милость…

— Нет… Я совсем ничего не вижу…

— Да? Сейчас гляну…

Я ощутил на лице чужое дыхание, видимо собеседник склонился очень близко, а потом и легкое прикосновение к глазам.

Глава 5

— Кум? Серьёзно?

— Да… А что в этом странного?

— Ну, как сказать… Если я не ошибаюсь, то хороший кум роднее и ближе брата. Почти как побратим…

— Так и есть, ваша милость… Мы с Михасем столько всего вместе прошли, когда он еще уходником был… никакой пуд соли не сравнится.

— Гм… А теперь он, значит, тюремщик?

— Служба, как служба… — пожал плечами Шмель. — Жинка у него дюже плодовитая… Трижды двойню принесла… Куда ему с таким выводком в Диком поле жизнью рисковать и сирот плодить. Да и любит он Меланью… — в голосе шепелявого отчетливо послышались грустные нотки. Видимо, уходник и сам был неравнодушен к означенной молодице, как оно часто бывает с друзьями. Да та выбрала не его.

— Что ж он тебе побег не организует? Если вы такие товарищи.

— Скажешь тоже… — хмыкнул Шмель. — На кой ему на ровном месте головой рисковать?

— То есть, ты свою жизнь пустяком считаешь?

— Не-е, — мотнул тот головой. — Жизнь я дюже люблю… Хороша она. Особливо ранним утром в степи… Взглянешь на розовеющий восход, вдохнешь полной грудью чистого, влажного от росы воздуха и… Да и горилки в доброй компании выпить, тоже дело приятное, — сбился с пафоса уходник и перешел на радости более приземленные. — С девкой или молодухой на сеновале поваляться…

— Тогда я совсем ничего не понимаю. Сидишь в камере смертников, а побег глупостью считаешь.

— А, вы от этом? — кивнул Шмель. — Да никто меня не казнит, ваша милость. Пугает князь. Сунул на недельку в тюрьму, чтобы я сговорчивее стал, вот и все. Я его светлости живой гораздо больше нужен, чем мертвый. Тем более, теперь… Благодаря вам, ваша милость…

— Ничего не понял. Чем же ты так важен? И с какого боку тут я?

— А вы, ваша милость, совсем ничего не помните?

— А сам как считаешь? Если я собственное имя забыл…

— Это да… — кивнул Шмель, подтягивая ближе ведерко. — Вы не против, если я поем чуток? А то с утра маковой росинки во рту не было. Приговоренных положено только раз в день кормить. Если ту баланду можно едой назвать. Если б не кум, в конец отощал бы… Вам не предлагаю… Тут Михась прав… Не надо вам сил набираться. Меньше мук примете. Князь, он дюже горазд лютые казни придумывать. Особенно, если зол.

— Может, меня тоже только пугает?

— Простите, ваша милость, — вздохнул Шмель, — но это вряд ли…

— Ну, так, расскажи уже наконец-то, в чем моя вина? Что я из тебя слова клещами тянуть должен.

— А оно вам надо, ваша милость? Какая теперь разница?

— В смысле «какая»? Должен же я знать, за что смерть приму.

— Ну, так, то да… — кивнул уходник, смачно откусывая от ломтя буженины. — Пить не хотите, ваша милость?

— Зубы не заговаривай… Рожай уже…

— Ладно… Но я только со слов кума знаю… Сам, как понимаете, не видел…

— Не беси меня!

— Простите, ваша милость… я не нарочно. Говорю ж, язык как помело. В общем, если без подробностей, то вы потеряли невесту князя. А вместе с ней несколько телег с приданым. И, если потерю самой невесты, его светлость еще как-то бы пережил… то деньги ему были очень нужны. Все знают, что сокровищница уж год как пуста. Тут и ответ, почему я его светлости живым нужен. Поскольку только на добычу с Дикого поля и остается надеяться. А я, с пьяных глаз, прихвастнул, что на россыпь пурпурного янтаря случайно наткнулся. И запомнил то место…

— Невеста… приданое… — я не особенно вслушивался в дальнейший рассказ сокамерника, пытаясь зацепиться за эти слова и хоть что-то выудить с памяти. Хоть какие-то воспоминания, которые дали бы мне зацепку, отправную точку, край нити… которая позволила бы размотать весь клубок. Но, ничего не добился… Никак не складывалось услышанное, с теми обрывками, что мелькали на краю сознания. Ведь если я старший сотник княжеской дружины, то есть — доверенное лицо его светлости… а иначе с чего бы он доверил мне невесту и приданое? То при чем здесь Академия… и тот взрыв, который точно не был моей фантазией? Слишком уж точно и подробно я его помнил. Не складывается пазл…

Шмель продолжал «гудеть», продолжая рассказ, и его монотонный голос в какой-то момент помог мне впасть в подобие транса, позволив почувствовать некое тепло в районе солнечного сплетения. Нет, тело по-прежнему не отзывалось, зато, сосредоточившись на этой точке, понял, что именно это ощущение куда важнее всего остального. А потом мое сознание вдруг словно отделилось от тела и выбралось наружу.

Мой дух стоял посреди камеры, рядом с неподвижным, мною ж, но, в отличие от физического тела мог вполне свободно перемещаться.

Чтобы убедится в этом, я сделал шаг в сторону сокамерника и взмахнул рукой перед его лицом. На что Шмель совершенно никак не отреагировал, продолжая с аппетитом уплетать принесенный кумом ужин. Попытка отнять у него кусок хлеба не удалась. Моя прозрачная рука прошла через него насквозь. Зато, когда я прикоснулся к его голове, уходник обеспокоено оглянулся. Видимо, что-то почувствовал.

Гм… Интересно девки пляшут…

Пользуясь неожиданно приобретенной возможностью, я подлетел ближе к своему телу.

Глава 6

От неожиданности даже дернулся. Не привык еще к бестелесности. И оказавшись без опоры под ногами, даже запаниковал слегка, непроизвольно хватаясь за единственное, что оказалось под руками — флагшток на шпиле башни. И только когда ладонь, сомкнувшись, прошла сквозь него, вспомнил, что я всего лишь бесплотный душ. Надеюсь, не навсегда… Если не улечу в небо.

Кстати, хоть я и не ухватился за флагшток, но тем ни менее, взлетать перестал и повис рядом, как чудное дополнение к флагу. Только в отличие от него на ветру не полоскался. Прохладный воздух проходил сквозь меня, не нарушая при этом целостности фантома.

Гм… А вполне ничего крепость. С моим фамильным Тахкаром, конечно, не сравнить. Как говорится, и труба пониже, и дым пожиже. Но тоже ничего… И стены достаточно высокие, и башни явно не для красоты строились. Даже как форпост на краю земель Безликих, мог бы быть вполне достойной твердыней. Если вон на тех двух башнях поставить рассекающие призмы, а на надвратными — купол отрицания, то пять-шесть наплывов выдержит… А за это время и имперские войска подтянуться. Безликие, по до сих пор непонятным причинам, никогда не обходят крепость, а упорно штурмуют до тех пор, пока не возьмут… или не полягут под ее стенами. Не зря мы зовем их между собой не Безликими, а безмозглыми.

Стоп! Кто «мы»? Какой еще Тахкар? И какие, к дьяволу, Безликие? Чьи это мысли?

Впрочем, на данный момент, это не самый важный вопрос. Со всем этим разберусь, если останусь жив. А, судя по подслушанному разговору, времени у меня осталось немного. Так что пока все лишние вопросы в сторону, до лучших времен. А пока займемся спасением приобретенного тела. Кому бы оно не принадлежало раньше, и по какой бы причине я в нем не оказался. Останусь жив — распутаю любой клубок.

Разумно? Не спорю… Вот только для этого, как минимум надо в него вернуться. А я пока только полеты вверх по вертикали освоил. И как переключить на обратный ход не знаю.

Пытаясь сообразить, что для этого нужно сделать: топать ногами, махать руками, дуть в противоположную сторону или, хм… громко воздух испортить, я так сосредоточился, что не сразу понял, что в общую ночную тишину вплелся какой-то дополнительный звук.

Помотал головой, решив что это тоже какая-то часть воспоминаний. Но звук не пропал… Повертел головой, пытаясь определить источник. И нашел… В угловой башне, той что справа, у самого верхнего окна стояла молодая девушка. И тихонечко что-то напевала… Печально и грустно… Аж мурашки по коже забегали… Похоже, она еще и плакала при этом.

Тьфу. Какие мурашки? Вернее, по какой коже? Где ты кожу у призрака нашел? Так что хватит на девушек заглядываться. Со своими проблемами сперва разберись, а потом уже и принцессами, заточенными в башню злыми чародеями или драконами, можно будет озаботиться. Кстати… Информации маловато, для точных выводов, но, похоже, это именно та невеста, которую я (в смысле, прежний хозяин тела) вез князю. Которую Малюта, якобы старательно ищет. Откуда такой вывод? Не знаю… Но вряд ли в крепости слишком много молодых девушек, еще и столь печальных. Не в том возрасте князек, чтобы молодых девок во множественном числе пользовать.

Ладно. Разберусь и с этим. Дайте срок… Всем сестрам по серьге раздам. Согласно заслуг. А теперь пора обратно!

Подействовало!

То ли подумал как-то особенно отчетливо, то ли что-то другое сработало — тем не менее, мое тело, хоть и не особо быстро, но заскользило вниз… тем же макаром, что и раньше.

— А что с девчонкой, ваша светлость?..

Очередной отрывок разговора был словно по заказу…

— Понравилась? — насмешливо хмыкнул князь. А потом совершенно неблагородно продемонстрировал подручному кукиш. — Забудь… не про твою честь.

— Я просто спросил… — отвел блеснувший масляно взгляд Малюта.

— Вскоре жду Аслам-бека… Если привезет то, что пообещал, будет ему подарок… Или — продам. Голомозые просто с ума сходят от юных блондинок. А за девственниц готовы золотом по весу платить. А нам сейчас деньги лишними не будут…

— Деньги… — хмыкнул воин. — А что с тем уходником? Он уже все рассказал?

— Куда он денется… — отмахнулся пренебрежительно Изяслав. — Пару деньков посидит в темнице на хлебе и воде, ожидая смерти… и все выложит. А то и сам отведет к захоронке.

— Добрый вы слишком, — пожал плечами Малюта. — Отдайте его мне.

— Угомонись. Он мне живой нужен. Сам же знаешь, в Диком поле карта не поможет. Нужен проводник.

— Да будет он жить… Из-за отсутствия ушей, пальцев на ногах или мужского достоинства — еще никто не умер. Зато язык сразу развяжется.

— Возможно… — кивнул князь. — Но этот способ придержим. Лучше будет, если удасться с ним по-хорошему договориться. Ты же знаешь эту породу. Уходники… чтоб их… Вполне может наобещать кучу всего, а потом заведет отряд в ловушку.

— Жаль, что бобыль, — неприятно скривился Малюта. — А так объяснили бы или показали, что с его женой будет… сразу бы соловьем запел.

Ответа Малюты уже не услышал. Поскольку вниз мой дух скользил гораздо быстрее, чем поднимался. Впрочем, все что надо, я уже услышал. Нюансы не важны. С этой парочкой у меня будет отдельный разговор. И начну, пожалуй, с Малюты.

Тьма камеры… Какое-то время потратил привыкая к скупому освещению.