Загадаю тебя

Пролог 1

Таня Капустина

— В девять я должна быть дома, как штык.

— Я помню. Ты уже раз пять мне об этом сказала, — тараторит моя лучшая подруга Аглая Баум. — Папа тоже отпустил меня только до десяти.

— Блин! — возмущенно вскрикиваю я.

Трамвай со скрипом тормозит на остановке, нас с Глашей одновременно бросает вперед. Слава богу, успеваю схватиться за поручень, а Баум за меня.

Смотрю на водителя гневно. Не дрова везет!

Мы едем на хоккейную тусовку. Я немного нервничаю, потому что никого там не знаю.

Я не частый гость на тусовках и предпочитаю держаться от них подальше. По крайней мере до тех пор, пока мне не снимут брекеты. Примерно месяц назад я познакомилась с парнем, он новенький в школе, и у нас была общая лабораторка по химии. Мы вместе обедали в столовой, оба взяли лапшу с курицей, и у меня макароны повисли на зубах.

Он смеялся.

Если до этого он и смотрел на меня как-то особенно, то с тех пор больше нет.

Зачем мне понадобилась эта чертова лапша?!

Скрипнув зубами, отворачиваюсь к окну.

Мне пришлось пропустить факультатив по химии ради подруги.

Неделю назад Аглая начала встречаться с хоккеистом нашей местной молодежной команды. Влюбилась по уши с первого взгляда, как ненормальная.

Понятия не имею, что она могла разглядеть под тонной хоккейной экипировки и шлемом, но у нее все микросхемы сгорели. У него, кажется, тоже.

Его зовут Марк Зотов. Он нападающий.

— Если что, я оставила адрес брату, — не унимаюсь, вынуждая подругу закатить глаза.

— Ну, хватит, — просит Глаша.

— Извини, — возмущаюсь. — Я не знаю, что там на уме у парней, которым каждый день прилетает по голове шайбой!

— Не преувеличивай! — шикает.

— Это еще мягко сказано…

— Тебе понравится, — отрезает она, нетерпеливо глядя в окно.

Опустив нос под воротник куртки, смотрю на огни вечернего города. Их размазало мартовским дождем, из-за него окна в трамвае запотели.

Спустя десять минут мы выходим на нужной остановке, она указана в инструкциях Глаши. Ее парень сбросил ей эти инструкции эсэмэской, там подробный план - как добраться до места, то есть до квартиры его друга.

Мы немного плутаем дворами, но подруга делает вид, будто полностью контролирует ситуацию. И еще она шагает быстро, будто у нее пятки горят. Видимо, так действует на нее любовь.

Аглая поправляет шапку и волосы на плечах, прежде чем позвонить в домофон.

Я молча закатываю глаза.

Она так подбирается, будто пришла на свидание с Джастином Бибером. Что-то бормочет себе под нос, а потом улыбается в пространство и нажимает на кнопку.

— Кто? — раздается голос в динамике.

— Привет я… эм… я… А Марк здесь?

Тридцать секунд “на том конце провода” что-то щелкает и трещит, после чего на нас снисходит хрипловатый ответ:

— Аглая?

— Да… привет…

— Открываю. Пятый этаж.

Мы заходим в подъезд, а потом в лифт.

Сняв шапку, я провожу пальцами по волосам.

Сегодня я целый час их укладывала. Мне не повезло в жизни, мои волосы вьются, как макароны быстрого приготовления, и я словно всю свою жизнь трачу на то, чтобы заставить их хоть немного меня слушаться!

Отбросив за плечи волосы, поправляю очки. Я ношу их сколько себя помню, и уже сказала маме, что не собираюсь делать коррекцию зрения. Я не могу доверить аппарату, то есть машине, такой важный в моем организме орган, как глаза, пока не изучу все противопоказания досконально.

Мы с Глашей останавливаемся перед дверью, и обе одергиваем куртки.

— Если что, у меня в кармане перцовый баллончик, — ставлю в известность, прежде чем дверь перед нами распахивается.

Поверх плеча Глаши я смотрю на высокого брюнета в футболке и джинсах, а он в свою очередь не сводит глаз с моей подруги.

Когда одноклассница привела нас на матч местной хоккейной команды, мне все парни показались одинаковыми, но этот Зотов действительно красавчик, и он раздражает меня заочно. С ним моя подруга стала проводить времени больше, чем со мной, и это сильно нервирует.

— Привет, — говорит он, протягивая к ней руку. — Заходи…

Они прилипают друг к другу взглядами. Двигаются, как синхронизированные роботы - куда он, туда и она, куда она, туда и он. И смотрят.

Друг. Другу. В. Глаза.

Все время, пока он помогает ей снять куртку.

Я опускаю лицо и смотрю на свои ботинки.

— Без проблем нашла?

— Да… чуть-чуть заблудились…

— Блин. В следующий раз я тебя заберу на машине…

— В следующий раз?

Пролог 2

В отличие от Баум я раздеваюсь сама. Шапку пихаю в рукав куртки и вешаю ту в шкаф, куда Зотов только что отправил верхнюю одежду моей подруги.

Он награждает меня своим вниманием еще раз, и его мимолетный взгляд посвящен моим волосам. Это вынуждает предположить, что с ними что-то не так, поэтому поднимаю руки и снова приглаживаю свою лапшу ладонями.

Расправив плечи, провожу руками по ткани трикотажного изумрудного платья. Оно однотонное, и этот цвет мне идет. Я не ожидала такого от одежды, но конкретно это платье и правда творит чудеса.

— Я не видела его у тебя. Новое? — интересуется Аглая.

— Пф! — фыркаю.

Еще чего. Стала бы я тратиться на покупку нового платья ради какой-то там хоккейной тусовки.

— Я надевала его на позапрошлый новый год, — сообщаю.

С девятого класса моя фигура претерпела изменения только в росте. Я стала немного выше. В других местах, кроме мозга, у меня ничего не откладывается.

— Я и забыла, — удивляется подруга. — Тебе идет этот цвет…

— Пошли, — ее парень указывает подбородком на коридор.

Оттуда гремит музыка и вообще фонит.

Я хватаю Глашу за локоть и поворачиваю к себе, тихо предупреждая:

— Не бросай меня, ладно?

Прикусив губу, она кивает.

Она кроме своего Зотова никого больше не видит, когда он рядом, а я не хочу оставаться одна в логове с концентрацией низкого айкью.

Мы входим в комнату, которая должно быть считается просторной, но не когда в ней собирается столько людей, как сейчас: парни, девушки, и их очень много. Переговариваются и смеются. На двух диванах яблоку негде упасть. Каждый угол комнаты занят кем-то, и это вынуждает сморщить нос, ведь я стараюсь избегать большого скопления людей из-за бацилл и вирусов.

Моя подруга следует за своим парнем, а я следую за ней.

На Баум черная кожаная юбка и заправленная в нее синяя водолазка, волосы достают почти до поясницы. Не удивительно, что Зотов запал на нее, она красотка. Я не завидую. В конце концов, мне тоже есть, чем удивить. Пусть на меня и не западают с первого взгляда, зато рассказать, как получить красивый фиолетовый огонь, если к сахару добавить хлорат калия, я точно смогу.

— Але, народ! — Марк повышает голос, привлекая внимание присутствующих. — Это Аглая, — представляет он. — И… — смотрит на меня, почесывая пальцем кончик носа.

— Таня, — подсказываю, мысленно закатываю глаза и в очередной раз убеждаясь, что все хоккеисты умом не блещут.

— Таня, — объявляет. — Это Зеленый, Страйк, Вадик… — лениво представляет парней на диване. — Тоха, Саня и герой сегодняшнего матча, Капуста, — с ухмылкой переходит к парню, который сидит на подоконнике.

У того все внимание подарено стоящей между колен брюнетке, поэтому он никак не реагирует, и Зотова это не устраивает.

— Капустин! — повторяет громче.

Парень все же отрывается от брюнетки и смотрит на нас, слегка изогнув бровь.

— Моя Аглая, — Марк представляет ему Глашу, которой тот парень приветственно подмигивает. — Это Таня, — указывает на меня.

На секунду я теряю связь с реальностью. Глохну, по инерции поправляя очки…

Он красивый.

Брюнет со стрижкой почти под ноль, такой же, как у Зотова, но этот парень крупнее. Шире в плечах и выше. И красивее.

У него безбожно красивая улыбка.

Зубы белые и ровные, как в рекламе. Своей улыбкой он ослепляет не только меня, но и девицу в своих руках. Она тоже улыбается, будто сейчас из кожи выпрыгнет, а парень смеется и, приложив ко рту руки домиком, скандирует:

“Агу-агу-агу!”

Его вопли подхватывают остальные, хочется уши прикрыть, такой бабуинский шум поднимается, только кроме меня от него все в восторге: смех, аплодисменты, улюлюканья.

Морщусь, искоса поглядывая на героя дня.

В животе что-то горячее закручивается, а сердце бухает в груди и ушах. Эта вспышка секундная, но после нее всему телу становится горячо. Чувствую, как горят щеки…

— Пошли… — Глаша тащит меня за собой к свободному подоконнику.

По глупым причинам чувствую потребность спрятать свой интерес даже от нее.

Если подруга только спросит… буду чувствовать себя полной дурой. Этот Капуста явно из тех, на кого вешаются.

Девица между его ног - с мейкапом профессионального уровня, волосы как после двухчасового ухода. И на ней мини. Мини-шорты с плотными колготками и топ, открывающий живот.

— Жарко… — выдыхает Глаша.

— Что?

— Жарко… — улыбается она счастливо.

Она светится, как глубоководный планктон, мне же невыносимо хочется обернуться.

— Держи… — возникает возле нее Марк.

Он вручает ей банку колы, здесь трезвая вечеринка. Глаша с самого начала меня этим успокоила. У этих хоккеистов режим, и скоро конец игрового сезона, так что ее парень вроде как на взводе и все такое.

Глава 1

Данила Капустин

Спустя семь лет

— Данила Андреич, трехминутная готовность…

Вокруг меня в мыле скачет девчонка-организатор: в ухе наушник, в руке планшет, голос как сигнализация.

Отодвигаю девушку в сторону, чтобы видеть главный вход в Ледовую арену. К нему стекается делегация чиновников, я кивком приветствую директора Ледовой, Антипцева, он в ответ машет мне рукой.

Сегодня официальное открытие комплекса. Сто восемьдесят квадратов первоклассного льда - отличный подарок городу. Последний раз такие подарки он видел, когда я еще пешком под стол ходил.

Прикрыв динамик телефона ладонью, окликаю девушку:

— Где Зотов?

Она делает круглые глаза и крутит головой в поисках хедлайнера мероприятия.

— Да. Столик на троих, — возвращаюсь к телефонному разговору. — Без разницы. Благодарю…

Нажимаю отбой, телефон кладу во внутренний карман пиджака. Скорее всего ненадолго. Моя мобила сегодня пашет без обеда, не удивлюсь, если закипит.

— Данила Андреевич! Рад приветствовать, господин большой чиновник! — протягивает мне руку проходящий мимо Антипцев.

— Привет, — пожимаю его ладонь.

В последний год мы с ним работали бок о бок. Антипцев старше на десять лет, среди коллег ровесников у меня нет - в двадцать шесть мало кому удается подгрести к приличной чиновничьей должности. Это не удача, а связи. Связи решают. Год назад с их помощью я стал замом начальника руководителя Департамента спорта города. Ладно, если серьезно, чем длиннее название должности, тем менее она высокая, но в моем случае это правило не работает. Я второе лицо в департаменте, если конкретнее. Позитив еще и в том, что мне есть куда расти, но при этом не так уж высоко карабкаться. Мой шеф туда-сюда, и на пенсию.

— Как жизнь? — интересуюсь. Телефон в кармане опять просыпается. — А, зараза… извини… — принимаю звонок, отвернувшись.

Наконец-то вижу Зотова.

Опираясь на трость, мой друг, он же главный гость сегодняшнего вечера, идет ко мне по коридору.

— Перезвоню, — говорю в трубку и тут же отключаюсь. — Где носился? — спрашиваю, подождав, пока Зотов до меня дохромает.

Мой друг — действующая звезда НХЛ. Неделю назад он прилетел из Канады. У него травма голеностопа, которую Марк получил в начале сезона, но все не настолько печально. После Нового года он планирует вернуться на лед, восстановление идет хорошо. Образовавшийся отпуск друг решил посвятить поездке на родину, которую не видел дофига лет. Семь, если точнее.

Ну, а пять лет назад похожая травма меня самого отправилась на операционный стол, а после — в депрессию. Моя травма оказалась несовместимой со спортом. Если точнее, с хоккеем, которым я занимался с пеленок и которым дышал.

Перспективы, карьера, контракты.

В двадцать лет я во всех красках познал привкус чертовой горечи. На собственной шкуре узнал, что значит потерять мечту. Потерять себя.

— Ходил отлить, — под нос бормочет Марк. — Прости, что не поставил тебя в известность.

Его манеру речи сильно подкорректировали годы жизни в Канаде. Появился акцент и слегка топорная манера изъясняться, то есть лишними словами он ее не перегружает. Придурковатый красный свитер с оленями дополняет картину, делая его малость не местным.

— Что с настроением? Кто обидел? — интересуюсь с ухмылкой. — Фанаты не дали отлить? Или мыло в дозаторе закончилось? Жалуйся, я здесь власть.

Не оценив предложение, Марк одаривает меня серьезным взглядом, после чего сообщает:

— Я видел Баум.

— Кого?

— Аглаю Баум, — поясняет он.

Выгибаю удивленно брови.

— Воу, — выдаю без особых эмоций.

— У нее ребенок, — треплет он свои волосы.

— М-м-м… — тяну.

— Блядь, — Марк смотрит в пространство слегка прифигевше.

Я уверен, то, что по части девушек случалось в юности, там должно и оставаться, по крайней мере так это произошло у меня, но Аглая Баум - это особый случай. Во-первых, она была единственными серьезными отношениями Зотова за всю его жизнь, пусть это и было в девятнадцать. Во-вторых, бывает, он вспоминает о ней, когда сильно надирается, правда часто не помнит ни хрена утром.

Аглая Баум.

Неожиданно.

У меня были все основания ревновать, ей-богу. В юности она практически отняла у меня лучшего друга. Они тогда разве что в сортир ходили по отдельности. В девятнадцать Марк подписал контракт с НХЛ и улетел в Канаду, на этом их отношения закончились.

Объективно, у них не было шансов. Я прекрасно знаю, в каком режиме мой друг пахал первые годы, у него в жизни мог быть только хоккей и больше ничего. Больше ни на что не хватало ресурса, тем более на девушку, которая осталась в России.

— И? — спрашиваю. — Ты поздоровался?

— Да. Она торопилась.

— Что будешь делать?

— Без понятия… у нее ребенок… — повторяет заторможенно.

Глава 2

Официальная часть заканчивается перерезанием символической ленточки, и эта честь предоставлена Марку. Он отправляет Ледовый дворец в долгое успешное плавание, и примерно через час мы подпираем крыльцо комплекса.

К этому времени успеваем пообщаться с губернатором, которому Зотов по моей просьбе дарит джерси с автографом.

Руководитель нашего региона в восторге, он заядлый хоккейный фанат. Когда-то и моей карьерой он интересовался. Она была подающей большие надежды. Я ждал предложения из Америки, и почти дождался.

Мы действуем наобум. Исходя из той информации, которая есть: решаем задержаться минут на пятнадцать и дождаться, пока закончится ледовое шоу «снежинок», ведь дочь Аглаи Баум была одета в характерный костюм.

Я без понятия, зачем Зотову это, через неделю он возвращается в Канаду, но не спрашиваю.

Он выглядит таким трогательно растерянным, что его хочется приобнять.

Думать в сложившихся обстоятельствах приходится мне.

Посмотрев на часы, пару раз прыгаю на месте. Под одежду пробирается холод. Застегиваю верхнюю пуговицу пальто, но в минус пятнадцать это бесполезное телодвижение.

Та, ради кого мы морозим задницы, появляется примерно через десять минут.

Бинго, что сказать. Мы не разминулись в набитой людьми Ледовой арене. Это можно считать победой. И везением. К слову, когда-то именно так меня называли - везунчиком.

За то время, пока здесь торчали, моего друга успели саранчой облепить фанаты, я же успел отморозить не только задницу, но и яйца.

Аглаю Баум я узнаю сразу, как только распахивается входная дверь Ледовой. Баум в свою очередь, выйдя на крыльцо, в толпе фанатов мгновенно находит Зотова.

Они смотрят друг на друга, и этому можно умилиться. Черт, твою мать. Все же, вот так встреча…

Из-за спины Аглаи выскакивает ребенок. Девочка, которую Баум ловит за капюшон куртки.

Шагаю им навстречу, деланно удивляясь:

— Вот это встреча!

Несмотря на то, что лицевые мышцы свело от холода, моя улыбка шире некуда. Видеть Аглаю Баум я рад. Это встреча не рядовая. Совсем нет. Это событие из разряда приятных случайностей.

Рассматриваю ее лицо. Она почти не изменилась. Красивые тонкие черты, классическая мягкая красота. Все на месте, даже больше. По-моему, она только сильнее расцвела.

Надеюсь, у нее нет оснований послать меня в задницу. В юности мы неплохо ладили, и я, кажется, за то время не успел облажаться.

Наше общения сошло на нет сразу после отъезда Марка в Канаду.

У Аглаи начался первый курс университета, а я перешел из молодежки в континентальную хоккейную лигу, а это совершенно другой хоккей. Иной уровень тренировочного процесса и соперников. Два года на износе и на пределе возможностей. Затем травма, и моя жизнь показала поднятый вверх средний палец.

— Здравствуй, Данила, — отзывается Аглая сдержанно.

— Приве-е-ет, — тяну, переводя взгляд на возникшую за спиной Баум девушку.

Миловидное лицо в окружении пышных кудрей, большие очки в роговой оправе…

На лицо снова наползает улыбка.

— Ого, какие люди! — замечаю с оттягом. — Капустина… сколько лет…

Видеть ее в компании Аглаи ожидаемо, и в то же время неожиданно. К этой встрече я даже интуитивно не готовился.

— Не считала, — фыркает она, выбивая из меня смешок.

До усрачки знакомо.

Таня Капустина - лучшая подруга Баум. Девчонка с пухом на голове и железками во рту. Нескладная заучка в смешных очках. Колючая девственница-недотрога, которая кусалась, как маленькая вредная болонка, и это всегда дико меня забавляло.

Ее острый язык, судя по всему, величина постоянная, в остальном же…

Кошачий взгляд за стеклами очков, полные губы, маленький аккуратный нос. Хаос ее волос теперь уложен в блестящие крупные локоны, которые стали длиннее за прошедшие семь лет. В прядях на макушке, как родная, сидит безделушка в виде детской пластиковой короны.

Я определенно рад этой встрече.

Ловлю на себе кошачий взгляд, который сопровождается ироничным вопросом:

— Ты теперь местный чиновничий божок? Большой человек?

— А ты местная королева? — с ленцой указываю подбородком на корону.

Таня тут же избавляется от пластиковой штуковины, взметнув вверх руку. Волосы рассыпаны по плечам волнистым водопадом, мне неожиданно нравится. Неожиданно, потому что не припомню в своем окружении женщин с подобной прической, а если они и есть, я не запомнил.

— Зря, тебе шло, — замечаю, снова поймав ее кошачий взгляд.

— Тебе тоже идет, — кивает на меня, очевидно имея в виду мою официальную одежду. — Честно говоря, я удивлена…

— Чему?

— Твоей должности. Я была уверена, что ты не закончил школу.

Запрокинув голову, я смеюсь.

Глава 3

Определенно, кое-что в мире не меняется, хотя сам я не имею никакого желания бодаться.

Представления Тани об образованности хоккеистов надуманные, хотя доля правды в ее словах есть. Образование профессиональных спортсменов подразумевает индивидуальную школьную программу или экстерн, но среди спортсменов, с которыми я знаком лично, нет ни одного не окончившего школу.

— Ты меня плохо знаешь, — замечаю.

— И слава Богу! — фыркает Таня.

После ухода из большого спорта я поступил на вышку. Окончил заочно экономический, но этих обстоятельств сейчас мне касаться не хочется.

Решаю не развивать тему, вместо этого снова Таню изучаю.

Отведя взгляд, она роется в карманах куртки и достает оттуда варежки.

В поле моего зрения появляется Марк.

Вспоминаю, для чего мы здесь, и пропускаю друга вперед, давая ему возможность протиснуться ближе к Баум. Ему хватает ресурса только на то, чтобы молчать и жрать ее глазами. И на то, чтобы поздороваться с ее подругой.

— Привет, — обращается к ней Зотов. — Рад тебя видеть.

— И я тебя, — Таня смотрит на него с прищуром.

— Я опоздала?!

Мой бицепс обхватываю хрупкие женские ладони, и я перевожу взгляд на возникшую рядом со мной женщину.

Ника повисает на моем локте, прижимаясь всем телом и глядя с взволнованным беспокойством.

— Нет малыш, ты как раз вовремя, — успокаиваю.

От ее шубы исходит приятный сладкий аромат, белые, как лен волосы лежат на одном плече, на губах ярко-красная помада. Со словом повседневность Ника предпочитает иметь дело как можно реже, и это отличная черта ее характера. К слову, ее шуба имеет леопардовую расцветку, я вижу эту вещь первые.

Тянет улыбнуться.

Мы в отношениях примерно три месяца, и ее пухлый рот еще талантливее по части минета, чем кажется. Это залог гармонии между нами, почти ее основа. В остальном, любой конфликт с Никой можно решить даже не в зародыше, а на этапе формирования причинно-следственных связей у нее в голове. Более-менее серьезные мысли в голове моей женщины не задерживаются, и это на самом деле охуенно.

— Прости, зай… — дует она губы. — Я знаю, что опоздала. Ты обиделся, зайчонок?

Не напрягаясь, отвечаю:

— Нет, малышка. Я не обижаюсь. Не переживай, малыш.

— Почему ты такой хороший? — щурится, игриво ударяя меня по груди ладошкой.

Слышу сдавленный смешок Тани, который перерастает в кашель. Баум стучит ей по спине.

Натянув на свой фейс ленивую улыбку, позволяю Нике оставить поцелуй на моей щеке.

Поскольку Зотов теперь максимально не ориентируется ни в пространстве родного города, ни в ритме его жизни, ни в информационной повестке, решаю предложить:

— Вас подвезти?

Смотрю на Аглаю, и она всячески пытается избавиться от меня и моего предложения.

У нее есть все основания держаться от Зотова подальше, как минимум, основанием для этого является ее дочь и, возможно, муж, ну а Марк явно не готов проститься со своей первой любовью вот так.

Понимая, что в данной ситуации ему лучше помалкивать, беру дело на себя. Приглашаю обеих девушек на свою дачу, обещая там неформальную вечеринку в ближайшие выходные.

Это абсолютная импровизация и топорный способ встретиться снова, и, пока на лице Баум вспыхивает откровенное желание послать меня в задницу, достаю из кармана пальто телефон и протягиваю его ей.

— Запиши свой номер, — прошу, сопроводив просьбу безобидной улыбкой. — Будет весело. Гарантирую, вы не пожалеете.

Глава 4

Час спустя мы входим в ресторан, где за мной забронирован столик на троих.

— Спасибо, зай, — благодарит Ника.

Я помогаю ей снять леопардовую мохнатую херню и смотрю на друга. Зотов пытается расстегнуть свою куртку одной рукой. Поймав мой взгляд, предупреждает:

— Я сам, зай.

Усмехнувшись, начинаю раздеваться.

Я слишком люблю этого хромоногого придурка, чтобы обижаться. Вообще-то, я в принципе не обидчивый. Ага, я такой. Весь в деда. К слову, он был летчиком, и по словам матери очень любил женщин, но они его любили сильнее, так что никто толком не знает, сколько у моего предка в действительности детей.

В этом мы не похожи. Я точно знаю, что детей у меня нет, и тщательно слежу за тем, чтобы под рукой всегда были контрацептивы. С шестнадцати лет это мой фундаментальный жизненный принцип. До такой степени я, блядь, боялся случайно стать отцом.

Мы проходим в зал, и у нас все шансы на то, что Зотова кто-нибудь да узнает, но его замороченный вид имеет все шансы отпугнуть желающих получить автограф.

Мой друг где-то глубоко в себе. Не обращает внимание даже на то, что я выдвигаю стул и для него тоже.

Ника никогда не бывает неблагодарной, даже в мелочах, так что я получаю свою порцию благодарности с ходу.

— Спасибо, — довольно улыбается она. — Лю-лю тебя, зайчонок.

Содержание ее мозгов полностью меня устраивает, так что глумливую ухмылку Зотова игнорирую.

Упав на свободный стул, вижу, что мой друг погружается в меню, предпочитая молчать.

Я не думаю, что Ника оставит такой шанс.

Почесав нос, смотрю на нее, когда она обращается к Марку:

— Ты не обидишься, если я тебе посоветую?

Подняв на нее глаза, он бормочет:

— Смотря что.

— Рыбу! — объявляет она радостно. — Дорадо у них не из какой-нибудь вьетнамской помойки. Это из… — задумывается, — как это называется, зай? — смотрит на меня.

— Форелевое хозяйство, — подсказываю.

— Да, хозяйство, — часто кивает. — Там рыба натуральная.

— Вау… — отзывается Марк. — Натуральная рыба… Окей…

— Да. Не химизированная синтетика. А в мясе вообще одни сплошные парабены и красители. Данечка, разреши мне бокал вина выпить, — резко меняет она тему. — Если ты разрешишь, мне будет легче принять на душу эти калории. У меня сегодня был сложный день. На работе.

— На работе? — Марк отрывается от меню и с интересом смотрит на Нику.

— Да. У меня свой салон красоты, — сообщает она. — Кстати, для мужского маникюра у нас отдельное помещение и отдельный мастер. Многие мужчины стесняются, хотя это такой прошлый век… Данечка, например, не стесняется иметь ухоженные руки…

— Ты не рассказывал, — куражится Зотов, глядя на меня.

— Можем и тебе сделать. Со скидкой, — усмехаюсь.

— У нас есть комплексная программа: маникюр и пилинг лица, — дружелюбно предлагает Ника.

Вопросительно смотрю на Зотова.

— Только после вас, — отзывается он.

— У Данечки прекрасная кожа! Ему не нужен пилинг! — объявляет Ника.

— Пф-ф-ф… — друг трет руками лицо, на нем люто радостная ухмылка.

Я расслабляюсь. Слегка растекаюсь по стулу, откидываясь на спинку и тоже улыбаясь.

Полчаса, в течение которых Ника не умолкает, мы с Зотовым поглощаем свои порции “натуральной рыбы”. После ужина я помогаю ему забраться в машину такси. В качестве временного пристанища Зотов выбрал мою дачу, туда он и направился. А мы с Никой — в мою городскую квартиру, где я планирую капитально расслабиться после самого важного за последние полгода мероприятия в своей новой карьере.

Ника начинает целовать меня прямо с порога. Я не против. Отвечаю, постепенно заводясь. Она трется о меня своим гибким телом, рукой гладит ширинку. Я не какой-то мудак, я знаю, как сделать приятное ей самой, но Ника, как правило, предпочитает отдавать, а не брать. Это пункт ее жизненной философии, который она почерпнула из марафона по саморазвитию, и я не вижу ни одной внятной причины спорить.

— Вселенная отблагодарит меня потом… — объяснила Ника в наш первый раз.

Я отправил ей курьером букет цветов и украшение в виде браслета из белого золота, так что вселенная со своей благодарностью настигла ее примерно через сутки.

Сейчас напряжение с меня Ника снимает ртом, погружая в него мой член.

Откинув голову на спинку дивана, я закрываю глаза, растворяясь в ощущениях и выдыхая:

— М-м-м…

Наматываю на кулак гладкие платиновые волосы, но в эту идиллию, как вспышка молнии, внезапно врывается образ колючих кошачьих глаз и шоколадных кудрей, и от этого явления в низ живота ударяет мощный разряд возбуждения…

Глава 5

В час дня Марк слоняется по моему кабинету в здании Центрального городского стадиона. Меряет комнату шагами из угла в угол на периферии моего зрения.

— Неплохо, — подает он голос.

Я поднимаю глаза от экрана ноутбука.

Вижу, что в руках у Зотова кубок, взятый нашей детской хоккейной командой на прошлогодних соревнованиях.

Я курирую детскую команду как раз с прошлого года и сейчас жду от Марка реакции. Этот кубок переходящий, в свое время мы такой взять не смогли. Война между нашей малышней и малышней ХК “Трактор” на протяжении одиннадцати лет заканчивалась победой “Трактористов”. В прошлом году традиция была сломана - мои ребята из детско-юношеской школы натянули “Трактор” со счетом четыре-ноль.

— Super, — замечает Марк по-английски, покручивая в руке тяжелый раритетный кубок. — Классный.

— Спасибо, — отвечаю я.

— Горжусь, — говорит друг и ставит кубок на место.

— Я тоже.

Возвращаю взгляд к экрану ноутбука, где путем длительных ухищрений все же удалось найти личную страничку Тани Капустиной в социальной сети.

Профиль с ограниченным доступом. Я не удивлен.

Ерошу волосы, рассматривая картинку профиля - какого-то нелепого зеленого карлика в медицинском халате и с химическими пробирками в руках.

Пф-ф-ф…

Свою старую страницу я снес после травмы в период депрессии, так что теперь пользуюсь рабочей. Она является официальной страницей спорткомитета, но на фотографии профиля красуется мое фото.

Думаю ровно секунду, прежде чем отправить запрос в друзья. Почесав бровь, добавляю сообщение: “Милая аватарка. Это чтобы отпугивать назойливых поклонников?”

— Ты об этом не думал?

— О чем? — отзываюсь.

— Тренерство.

Снова подняв на Марка глаза, отвечаю:

— Я завязал с КХЛ.

Это решение можно считать капризом, но с тех пор, как клюшка и коньки превратились в хобби, контакт с профессиональным хоккеем стал для меня мазохизмом.

— Я про детей, — уточняет Зотов.

Втянув в себя воздух, говорю:

— Это скорее баловство.

— По-моему, тебе это в кайф.

— Ты помнишь это слово? — иронизирую, чтобы сменить тему. — Я думал, ты русский наполовину забыл.

— Родной воздух творит чудеса. Как там дела? — бросает взгляд на лежащий передо мной телефон.

Опираясь на трость, Марк подходит к маленькому дивану у окна и с корявыми пируэтами на него усаживается.

Убрав в сторону ноутбук, я беру в руки телефон.

— Без изменений, — листаю ленту входящих сообщений.

Марк выглядит так, будто у него в заднице кочерга, и мой врождённый гуманизм заставляет сказать:

— Только не плачь. Я постараюсь что-нибудь придумать.

— Буду очень благодарен…

Час назад я отправил Аглае Баум эсэмэс, но бывшая моего друга явно планирует сообщение продинамить. Вполне возможно, это красноречивый намек на то, что от нее стоит отвалить по добру по здорову, но я уверен - даже если у нее есть муж, нет ничего предосудительного в том, чтобы провести выходной со старыми знакомыми. Какой бы притянутой за уши брехней это ни было.

То, как мечется Зотов, обозначает его планы в отношении нее очень конкретно - никакими друзьями им никогда не быть.

В любом случае, в этой ситуации ему лучше не отсвечивать.

В коридоре за дверью я слышу тяжелые шаги и детский визг. Через секунду в мой кабинет вваливается Артур Страйк - бессменный тафгай нашей бывшей команды. Он группируется, чтобы не поцеловать лбом дверной косяк. Рукой придерживает за капюшон розового комбинезона свою среднюю дочь, Диану.

— Здаров, парни! — салютует.

— Я хо-щу чипси! — требует его девчонка, дергая Страйка за куртку. — И киндел!

— Потом…

— Чипси! Сичас жи!

— Диана, поздоровайся, — велит Артур дочери.

— Пливет, музики! — звенит Диана, подобрав эту манеру приветствия у своего многодетного отца.

Страйк откровенно ржет, я тоже немного, но, в отличие от него, у меня отсутствует привыкание к звонкому детскому голосу, поэтому морщусь.

По роже Артура растекается счастливая лыба, когда находит глазами Зотова.

— Скучал? — спрашивает.

— Каждую минуту, — отзывается Марк.

— Вот это бальзам на душу, — басит Страйк. — А ты, Данила Андреич?

— Обязательно, — отвечаю.

— Че погнали? — обращается он к Зотову. — Снега навалило, можем опоздать…

Марк забирает с дивана свой пуховик и одевается.

В ближайшие два часа его ждет фотосессия на фоне главной городской ёлки и короткое интервью. За эти мелочи я заработал полную копилку должников, ведь в коротком турне нападающего “Виннипег джетс” на родину являюсь по сути его менеджером.

Глава 6

Уже через двадцать минут я придерживаю для Баум дверь своей машины на стоянке перед ее медицинским университетом.

Она не стала динамить мой звонок, в отличии от эсэмэски, остальное дело техники. Вытаскивать из Аглаи информацию проще, чем из интернет-поисковика. Я узнал ее местоположение за тридцать секунд, даже от дороги отвлекаться не пришлось.

Моя цель заключалась в том, чтобы найти и посадить ее в свою машину любыми способами, поэтому, даже видя, что она этого не хочет, я ставлю интересы своего друга выше ее желаний и сомнений. Свинство, но я голоден и хочу попасть на свою дачу до того, как желудок начнет со мной разговаривать.

Аглая настороженно мнется, глядя то на меня, то на тачку. Во всем этом присутствует ностальгия, ведь эта парковка отлично мне знакома, как и девушка. Я бывал здесь вместе с Зотовым, когда он забирал ее с учебы в тот недолгий период, пока они были неразлучны.

Я был удивлен тому, что Баум все еще учится, но это объяснимо - она брала перерыв после рождения дочери.

— Садись, а то попу отморозишь, — киваю на прогретый салон.

Аглая косится на него, но в конечном итоге занимает место на заднем сиденьи, и я захлопываю за ней дверь.

— Приве-е-е-т! — обращается Ника к Аглае.

— Привет, — бормочет та.

Баум ловит мой взгляд в зеркале заднего вида. Подмигнув, я широко улыбаюсь.

Пятнадцать минут назад звонил Страйк. Он с семьей и Зотовым уже на даче. Остальные подтянутся в течение часа. Собрать бывших одноклубовцев меньше чем за сутки не составило труда, быстрые сборы у профессиональных спортсменов вообще рефлекс. Плюс ко всему, повидаться с действующей звездой НХЛ и выпить с ней за встречу — само по себе гигантская мотивация даже для тех, кто хоккей не видел даже по телеку.

— Какие планы? — начинаю издалека.

— Планы? — Глаша снова ловит в зеркале мой взгляд.

— Ага. Мы же договорились - дача, хорошая компания… Бери с собой дочь и мужа… — топорно забрасываю удочку.

У меня минимальное количество информации относительно ее жизни теперь. У нее нет личной страницы ни в одной соцсети, и это существенно ограничивает мне возможности. Надеюсь, Марк сумеет пережить, если я притащу Аглаю в составе полной благополучной семьи. Вообще-то, как раз это мне и видится наиболее вероятным, но Баум раздраженно произносит:

— У меня нет мужа.

— Тогда - парня и дочь. Там буду дети. Помнишь Артура Страйка?

Я забрасываю Баум вопросами, Ника вносит свою лепту, забивая эфир вдвойне, все это вкупе отвлекает Аглаю от возможности дважды думать, прежде чем принимать решения.

— Соглашайся, — дожимаю. — Побудешь пару часов, и я отвезу тебя назад. Хочешь, возьми с собой подругу, — предлагаю, сосредоточив внимание на лобовом стекле, но ответа на свое предложение жду с хладнокровным расчетом.

Суть в том, что даже если такого желания у моей подопечной нет, я почти готов эту мысль в ее голову вложить силой…

Спустя полчаса я загоняю машину на подземную парковку торгового центра, где мы должны-таки забрать Таню Капустину.

Отлично, твою мать. И какого хера мне не жилось спокойно?

Пока Капустину ждем, Ника тихо напевает в такт новогоднему треку по радио, но меня это не умиротворяет.

Я ерзаю по сиденью и подаюсь вперед, положив руки на руль. Перевожу взгляд с пустой парковки на зеркало заднего вида, и взгляд Баум, который там встречаю, полон кислой иронии.

Я игнорирую, снова глядя на лобовое и стараясь не крутить башкой по сторонам.

Выдержка - мое второе я.

Я вижу Таню прямо по курсу как раз под конец следующего трека.

— Слава богу… — бормочет Аглая сзади.

Волнистые волосы, которые неожиданно “пришлись мне по вкусу”, собраны наверх. Эта прическа ей тоже идет. Открывает вид на тонкую шею в распахнутом пуховике.

Я хлопаю кулаком по клаксону, едва касаясь и неотрывно наблюдая за тем, как Капустина прекращает крутить головой по сторонам.

Замечает мою машину.

Я ударяю по клаксону еще раз, теперь давая два коротких гудка, и концентрирую внимание на долговязом типе в очках, которого Таня держит под руку.

— Кто такой? — обращаюсь к Баум, не оборачиваясь.

Голова Глаши возникает между передними сиденьями. Присмотревшись, она пожимает плечом:

— Это Альберт. Кажется…

Альберт?

— … да садись ты уже! — шикает Таня на долговязого, пока тот размещает длинные худые конечности на заднем сидении моей тачки. — Это Альберт, мой парень, — объявляет она.

Парень?

Этот?

— Добрый вечер, — испустив протяжный выдох, настороженно бормочет тот.

Подтолкнув рукой рычаг передач, со свистом шин по бетонному полу трогаю машину с места.

Глава 7

Однажды Зотов уговорил меня составить им с Аглаей компанию в кино. Аглая не хотела бросать подругу, и чтобы той не было неловко, меня прихватили для равновесия.

В итоге вышло что-то вроде парного свидания. То есть оно бы сложилось в том случае, если бы меня интересовали колючие девственницы, далекие от любых моих предпочтений.

Таня Капустина меня забавляла, а факт наличия одинаковой фамилии веселья придавал вдвойне, но не более того.

После окончания фильма Марк повез свою девушку домой, мне же досталась… Таня.

Я тоже довез ее до дома. И даже проводил до подъезда, хотя это не входило в мои обязанности. Эту часть вечера я помню смутно. Зато помню, как мы стояли у двери…

Твою мать, это было неожиданно и для меня. Я просто притянул ее к себе и поцеловал. Мне просто захотелось. Было любопытно, да и выглядела она… черт, она была милой, несмотря на очки и налет занудного ботанства, которым гордилась.

То соприкосновение наших губ было равно моим любовным похождениям в детском саду, но огреб я за него неслабо.

Она мне врезала. Не так, чтобы сломать челюсть, разумеется, но тем не менее я впервые в жизни получил по роже от девушки. Меня это развеселило, а Таня испуганно спросила:

— Зачем ты это сделал?

Она смотрела на меня так, будто я лишил ее девственности. Смотрела так, будто ей не понравилось, и я мысленно поставил на ней окончательный крест, хотя до того момента и не знал, что строил какие-то ожидания.

“Никогда не целовал девушку с брекетами. Просто стало интересно…” - я ответил что-то вроде этого. Глупость, не спорю.

Она скрылась в подъезде за секунду, а я еще минут пять стоял и пялился на дверь, пытаясь понять, что все это, нахрен, было?

Переведя взгляд на зеркало заднего вида, рассматриваю фриковатого очкарика, который выглядит в полном соответствии с юношескими предпочтениями Капустиной - минимум мышечной массы, максимум баллов в дипломе о высшем образовании.

Не то, что я. Тупой спортсмен, закончивший школу экстерном.

Губы складываются в кислую усмешку. Параллельно с этим отмечаю, что тощий интеллектуал имеет весьма смазливую рожу. Даже слишком. При этом он выглядит так, будто его крепко держат за яйца.

Наличие у Капустиной мужика естественное обстоятельства: красивая женщина не останется без мужского внимания. Вопрос в том, какого хрена этот тип делает в моей тачке?

Я пытаюсь отыскать в зеркале кошачий взгляд, но вижу только кудрявую макушку.

За те полчаса, пока добираемся до моего загородного дома, успевает стемнеть. Температура рухнула градусов на пять.

Я открываю ворота, и мороз вместе с колючим ветром пробираются под пальто. Холодно так, что зубы сводит. Первое, что хочу сделать, добравшись до дома, - переодеться в спортивный костюм.

— Вот тут по дорожке и прямо, — курирует моих гостей Ника, когда они проходят во двор. — Тут не заблудитесь. И собак нет!

Под ее руководством они скрываются за калиткой, я же дую на окоченевшие ладони и посылаю Капустиной миролюбивую улыбку, поймав через плечо ее взгляд. Чиркнув им по моему лицу, Таня отворачивается.

Я вижу блики от украшающих крыльцо гирлянд.

Скрип снега под ногами моих гостей стихает по мере того, как маленькая компания удаляется по дорожке к дому. Я остаюсь один и, обогнув тачку, открываю багажник. Внутри вино. Здесь две коробки, плюс к этому коробка с соками и упаковка с водой.

Забрав коробку с вином, тоже иду к дому.

Эта дача принадлежит моей семье дольше, чем живу на свете. Я основательно ее апгрейдил, в том числе добавил немного земли, выкупив пару соседних участков. Избушка превратилась в двухэтажный коттедж с индивидуальной системой отопления. При желании здесь можно жить круглый год.

Уже как неделю этот дом стал обиталищем Зотова. Подозреваю, что светодиодная подсветка в окнах, до которой у меня не доходили руки, - его лепта в сегодняшнее мероприятие. Мой друг всегда отличался любовью к мелочам. Над кроватью в его канадском доме висит ловец снов, а именную клюшку неизменно украшает красная ленточка.

Деятельность, которую развели парни в дворе, выглядит достаточно убедительно, чтобы не сомневаться — это мероприятие было спланировано заранее. Возложенная на Страйка миссия отработана на пять баллов: парни колдуют над шашлыком в беседке, аппетитный запах жареного мяса повсюду, тихая музыка, смех и визг детворы — нам определенно больше не девятнадцать.

Таня Капустина болтает со Страйком, в то время, как ее парень топчется рядом.

Подойдя, вручаю ему вино, прежде чем тот успевает опомниться. С удовлетворением отмечаю, как очкарика кренит под тяжестью коробки. В довесок прошу:

— Закинь в дом.

Ему удается сгруппироваться и притормозить ее падение, но в конечном итоге все равно роняет. Дергает коробку вверх и с третьей попытки умудряется поймать равновесие.

— Блин… — бормочет фрик.

— Все нормально? — выгибаю я брови. — Помощь нужна?

— Справлюсь, — сдавленно отвечает он.

Глава 8

Не позволяю своим гостям ждать меня слишком долго.

Наскоро принимаю душ и переодеваюсь.

Когда покидаю свою комнату, волосы все еще влажные, и я запускаю в них ладони. Приглаживаю, надеясь придать им божеский вид, и направляюсь к лестнице. Сбегаю так, будто у меня в заднем месте подгорает петарда. Я топочу слишком громко, это вынуждает обернуться девушку в бордовом платье.

Я смотрю на Таню.

В коридоре первого этажа кроме нее никого нет. Она осматривает меня с голых стоп до мокрой головы, пока преодолеваю последнюю пару ступеней.

На ней вязаное платье. Несколько кудрявых прядей пружинят у висков. Под стильной оправой ее глаза сверлят во мне дыру.

Убрав волосы за ухо, она откашливается и спрашивает:

— В твоем доме есть туалет?

Несколько секунд я смотрю на нее молча, потому что бордовый ей идет. Я пялюсь на нее исподлобья, забыв, куда шел. Ее фигура за семь лет сильно прибавила в районе груди. Бедра тоже прибавили.

Идеальные песочные часы, от вида которых у меня спонтанно, блядь, начинается эрекция.

— Алё… — говорит она тихо. — Ты что, уснул?

Моргнув, я пытаюсь унять плавный отток крови из своей башки, поэтому зажимаю пальцами переносицу и зажмуриваю глаза.

— Соринка в глаз попала, — отзываюсь. — Туалет прямо по коридору слева. Там табличка.

— Какая? Писающий мальчик? — фыркает она.

Опустив руку, смотрю на Таню:

— Он самый.

— Боже, это очень оригинально, — замечает с издевкой.

— Мне тоже так показалось.

— Это сарказм. Вообще-то, это не оригинально.

— Я тупой спортсмен. Откуда у меня оригинальность?

— Может, твоим детям больше повезет с генами, — бросает насмешливо.

— Я приложу для этого максимум усилий. Прямо в процессе их создания, — отбиваю, возвращая усмешку.

На секунду между нами повисает пауза, в течение которой взгляд Тани делает быстрый зигзаг по моему телу, но уже в следующее мгновение она закатывает глаза и бросает:

— Только без подробностей, пожалуйста.

Она уходит по коридору, и я поворачиваю голову, провожая ее взглядом. Отбросив нахер джентльменство, смотрю на обтянутую бордовой тканью задницу и с чертыханием снова зажимаю пальцами переносицу.

— Данечка… — из гостинной в коридор выглядывает Ника, — а у нас там камин не зажигается.

— Сейчас…

Еще раз пройдясь ладонями по волосам, я бросаю взгляд на пустой коридор, где только что скрылась Таня, после чего отправляюсь в гостинную.

У входа топчется очкарик. Колени придурка слегка подкашиваются, когда хлопаю его по плечу, говоря:

— Проходи. Чего стоишь как не родной?

Огибаю долговязого и направляюсь к электрическому камину.

Ольга, супруга Страйка, уже накрывает на стол. Пахнет жареным мясом, корицей и мандаринами. Очень шумно, потому что комната набита детьми. На диване активное обсуждение хоккейного матча по телеку.

— Можно хотя бы сегодня без хоккея? — обращается Ольга к парням. — Включите музыку!

Улыбаюсь себе под нос, ища в этом бардаке пульт от камина. Глаза с интервалом в пару секунд так или иначе оказываются на дверном проеме, но он каждый раз пуст.

Дерьмо.

С самого утра я нахожусь в состоянии ступора, как будто мне врезали по мозгам шокером, и у меня в башке реальный туман.

Гости, запахи, звуки, твою мать, моя девушка - все отъехало на периферию, а на переднем плане кудрявая гордячка с кошачьими глазами, которая и сейчас, семь лет спустя, смотрит на меня с этой особенной тайной в глазах. В те моменты, когда не точит об меня свои кошачьи когти.

— …у меня тут классные штуки. Новогодние печеньки с предсказаниями! — Ника с радостью принимает на себя роль ведущей сегодняшней вечеринки, и я заставляю себя включиться в общее настроение.

Без энтузиазма тяну из красного мешка печенье в виде песочного ореха. Вскрыв его, читаю предсказание:

— Ты скоро станешь… Да ну нафиг, — произношу скептически, игнорируя вторую часть идиотской и совсем несмешной шутки “ты скоро станешь папой”.

Глава 9

Развлечение с предсказаниями даже спустя полчаса остается источником гогота для парней. Суеверность у хоккеистов развита на уровне восьмого чувства, но лично я себя суеверным не назвал бы. Так что не стал сжигать пресловутую бумажку и закапывать пепел под старой яблоней во дворе.

За столом оживленная беседа. В основном там травят байки из нашей общей юности, и послушать есть что.

Тем не менее, я поудобнее разваливаюсь на диване и обращаюсь к очкарику:

— Ну, так чем занимаешься?

Его очки запотели от горячего чая, кружку с которым подносит ко рту. На полпути его рука замирает, голова поворачивается ко мне.

— Сейчас? — косится на меня с опаской.

Ну не идиот?

Глаза парня Капустиной бегают под очками. Он бросает быстрый взгляд в сторону арочного проема, в котором пару минут назад скрылась Таня.

Я не стал терять времени и подсел к ее парню. Поболтать.

— По жизни, — конкретизирую я.

Долговязый откашливается и ставит кружку на стол. Складывает ладони на острых коленях и выглядит так, будто собрался сдавать мне экзамен.

— Ну-уу… — поправляет очки, — я доцент кафедры молекулярной химии.

Хренов умник.

— Это серьезно, — “впечатляюсь”.

Смутившись, он хватается за кружку и, прячась за ней, бормочет:

— Спасибо.

Пф-ф-ф...

Пожалуйста, блядь.

— С Таней давно вместе? — интересуюсь, пока мой собеседник делает глоток.

Очкарик давится чаем и кашляет. Не без удовольствия стучу ему по спине кулаком.

— Не торопись, — подбадриваю.

Гостиная взрывается детским визгом, с которым дочери Артура влетают в комнату и бросаются к отцу, вопя:

— Па-ап, ты обещал кататься с горки! Когда мы будем кататься? — канючит старшая.

— Да, ты обесял…— поддерживает сестру Диана. — Ну па-аапа…

— Нужно спросить у дяди Дани, — Страйк переводит стрелки на меня.

Две пары возбужденных детских глаз шарят по комнате, как локаторы, отыскивая того самого дядю Даню.

— Ой, и правда! А давайте кататься! — подключается Ника, хлопнув в ладоши и вскочив с дивана.

Через секунду она оказывается у меня коленях, обнимая за шею и мурлыча:

— Данечка, ну поехали, это так весело! Ну давай, зая…

Она начинает осыпать короткими поцелуями мое лицо. Его щиплет. Не от поцелуев моей девушки, а от того, каким иронично-насмешливым взглядом по нему полосует вошедшая в гостиную Таня.

Растекаюсь в безмятежности.

— Где Аглая? — интересуется у нее Зотов.

— Она уснула, — неохотно отвечает Капустина. — Наверху.

Сделав глоток сока, Марк бросает взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж. В этом взгляде мне мерещится тоска, ведь чтобы подняться наверх в одиночку, другу понадобится время примерно до утра, а спуститься - и того больше.

— Любимый, здесь недалеко… — продолжает озвучивать аргументы Ника.

Посмотрев на замерших в ожидании детей, с ленцой говорю:

— Я не против.

— Ура! — хлопает в ладоши Ника, — мы едем на холмы!

Малышня счастливо визжит, Страйк залпом допивает свое пиво.

— Удачи, — объявляет Капустина. — Мы, пожалуй, останемся здесь. Я не поклонница зимних видов спорта.

Я пропускаю эту шпильку мимо ушей и встаю, прихватив с собой очкарика. Дергаю его за локоть, отзываясь:

— Без проблем. Я у тебя одолжу парня, не против? Мне его помощь нужна.

Не трепыхаясь, долговязый переводит взгляд с меня на нее, пока она хмуро говорит:

— Вообще-то против. Альберт останется со мной… .

— Извини, — качаю я головой. — Но мне без него никак. Нужно багажник загрузить, потом разгрузить. Альберт, — обращаюсь к предмету обсуждения. — Ты же поможешь другу?

— Да-а… — то ли спрашивает, то ли отвечает он.

— Вот и ладненько… — не отпуская его локоть, веду за собой в прихожую.

Здесь уже бушует возня и активные сборы, к которым мы присоединяемся. Через минуту долговязого в буквальном смысле выносит на улицу общим потоком, я же неторопливо подтягиваю шнурки на берцах, присев на одно колено.

Таня распахивает шкаф, остановившись напротив. У нее по-прежнему хмурый вид, я бы сказал, из нее фонтаном бьет недовольство.

Ее придурошный парень у меня в заложниках, и я рассчитывал увидеть ее здесь, у шкафа.

Она одевается.

Я веду взглядом вверх по ее стройным лодыжкам, сканирую форму бедер. Таня ловит меня за этим занятием, обернувшись. Прятать глаза, как девственнику, поздно, поэтому встречаю ее взгляд и встаю.

Глава 10

Зная, что единственным источником освещения на холмах будет повисшая в небе Луна, я кладу в багажник пару дальнобойных фонарей. Сверху укладываю три накаченных тюбинга и пару раскладных стульев.

Страйк загружает кузов своего пикапа людьми. Сегодня это посадочные места уровня VIP, дети готовы за них драться.

Артур помогает забраться в кузов своей беременной жене, дочерям. Я с удовлетворением отмечаю, что следом в кузов отправляется Таня, которой друг передает бутылку шампанского.

Ботаник Капустиной проигрывает борьбу за место под солнцем и отправляется к Страйку в салон. Мой салон с перевесом в одного человека занимают парни и Ника.

Мы люто нарушаем правила дорожного движения, но ехать действительно недалеко. Десять минут по поселку и пересеченной местности, но старая отцовская “Нива” еще и не такие форсажи помнит.

Прибыв на место, паркуюсь так, чтобы фары освещали склон и площадку перед ним. Страйк делает то же самое с другой стороны.

Высыпаемся из тачек одновременно.

По мере того, как разбирается мой багажник, пустое заснеженное пространство обрастает раскладным столом и стульями.

Артур сгружает на стол пластиковый ящик, в который собрали закуску - шашлык и все, что плохо лежало.

Забрав из багажника фонари, я включаю один из них и направляю на топчущуюся неподалеку фигуру.

Мощный луч бьет Тане в глаза. Она прикрывает лицо ладонью, говоря:

— Убери.

Я отвожу от нее фонарь и направляюсь к склону, где Страйк взял на себя обязательство совершить контрольный спуск. Убедиться, что внизу нет никакой непредвиденной херни, вроде препятствий или других угрожающих жизни и здоровью детей факторов.

Я помогаю ему фонарем, остановившись рядом.

Страйк усаживается на ватрушку. Примеряется.

— Спартак чемпио-о-он!.. — с ревом ныряет он вниз.

Его спуск с диким визгом приветствуют дети.

Я улыбаюсь во все тридцать два, дожидаясь, пока Артур не даст отмашку снизу о том, что все чисто.

Освещая его путь фонарем, я кошусь на тусовку вокруг раскладного стола.

Чуть в стороне Капустина гвоздями вколачивает в своего парня какие-то слова. Они шепчутся, склонив друг к другу головы. Ее рука лежит на его локте, придурок шевелит губами…

— We-ee are the champions! — нараспев орет снизу Страйк.

Переведя на него взгляд, вижу, как он выбрасывает вверх кулак, стоя по колено в снегу.

Спустя пять минут с визгом склон покоряет уже детвора. Мы связываем два тюбинга вместе, Зеленый уламывает меня проехаться вместе с ним.

— Давай! — хлопает он меня по спине. — Не ссы!

Почесав затылок, я усаживаюсь на ватрушку.

Спуск занимает секунд тридцать, а подъем пять минут.

Под моей курткой водопад, дыхание частое и ледяное, пока забираемся наверх, но я смеюсь, чувствуя, как от этой кардиотренировки просыпается в теле тестостерон.

Первое, что я отыскиваю взглядом, когда оказываюсь наверху, - это Таня. И она смотрит на меня, стоя у стола рядом с Артуром. Смотрит и отводит взгляд только тогда, когда я прикладываю к виску пальцы, салютуя ей…

Тряхнув головой, я сбрасываю застрявший в волосах снег и хлопаю по бедру шапкой, которая слетела на спуске.

— …я сейчас прохожу он-лайн курсы по саморазвитию, — слышу голос Ники, обходя стол. Она наседает на ботаника, тот слушает ее так, будто получает действительно ценную информацию, и я не часто вижу такую синхронизацию между своей девушкой и ее собеседником. — Я постоянно учусь, учение - это гранит науки…

— Кхм… ну да… — развесив уши, соглашается долговязый.

Я встаю рядом с Артуром, он на раздаче - наполняет походные металлические рюмки коньяком.

Я наливаю себе чай из термоса, чувствуя, как от холода немеет подбородок и пальцы в кожаных перчатках. Тем не менее, я бодрый, как гребаный гейзер.

— Танюх, тебе капнуть? — удерживая в руке рюмку, Страйк предлагает ее Тане.

— Я буду чай, — ковыряет она гармошку красных пластиковых стаканов.

Наблюдаю за ней, вполуха слушая болтовню за столом:

— …и мы тогда всей командой вваливаемся в тренерскую, — ржет Зеленый, — Капуста берет слово, капитан же. Он у нас всегда красноречием отличался. Данила Андреич, помнишь? — обращается ко мне.

Киваю, встречая взгляд Тани через стол.

— “Дорогой, Сергей Борисович, хотим поздравить вас с днем рождения”. Капуста толкает речь, потом говорит: “Мы с парнями подарок для вас приготовили”, — продолжает Зеленый. — А наш тренер такой: “Ребята, для меня лучшим подарком будут ваши победы”. И тут Капустин: “А мы уже купили вам галстук”.

Народ взрывается хохотом, я тоже улыбаюсь, припоминая тот случай из юности.

— Папа, ну па-аап, покатай нас… — в общий гогот врезается голос дочери Страйка, которая требовательно дергает его за рукав. — Ну па-па!

Глава 11

Дети Страйка спорят между собой о том, кто первым поедет с тетей Таней.

Я имел бы дофига шансов победить в этой игре, решись поучаствовать. Но я только наблюдаю, не отсвечивая. Просто у меня не хватает опыта подкатывать к женщине, которой я не интересен. Я с юности сложные комбинации оставлял на льду, а за его пределами - принципиально избегал.

Я сказал подкатывать?

Да. Все, о чем думаю уже минут десять, - как к Капустиной подкатить. Интерес, улыбка, контакт - все просто. Взаимная симпатия абсолютно простая штука, но в случае с Таней трех компонентов явно мало. Плюс ко всему, преимущество не на моей стороне - ее парень, хоть и кретин полный, обаятельный ублюдок.

Мозги у него явно подвижные. Владеть вниманием аудитории он тоже умеет на уровне. Возможно, гораздо лучше меня.

— Понимаете, — просвещает он Нику, а заодно всех остальных, голосом, к которому интуитивно прислушиваешься, — солнце излучает не только свет, но еще и мощный поток заряженных частиц. Это называется солнечным ветром…

— Как красиво! — мечтательно комментирует моя девушка.

— Ну, да… — жмется долговязый. — В этом есть романтика… природа и человек неотделимы друг от друга…

Почесав языком зубы, болтаю в стакане чай.

— И че? — хмыкает Зеленый. — Дальше че?

— Этот ветер окутывает планету, а на полюсах, на Северном или Южном, его примагничивает, и вот тогда возникает сияние…

— То есть, нам здесь Северного сияния не ждать?

— Я бы не терял надежды, — бодро объявляет очкарик. — Такое возможно…

Описание тех самых возможностей он дает максимально доступно. Понять такое в состоянии даже ребенок. И подобное красноречие - это талант. Плюс, его смазливая рожа тоже неплохо располагает.

Поиграв желваками, смотрю на средоточие детского визга.

Там на склоне Диана плюхается на Капустину, втрамбованную в ватрушку. Вокруг них суетится Оля: поправляет дочери шапку, гладит свой беременный живот через куртку, раздает советы как пассажирам ватрушки не перевернуться и спуститься с целыми шеями.

— Возьми очки, — обернувшись через плечо, Таня вручает Оле свою оптику.

Через секунду они с Дианой с приглушенным писком срываются со склона.

Я ставлю кружку с чаем на стол и перевожу взгляд на доцента.

Он дует на руки, втягивает шею в воротник длинного пуховика. Черт знает, почему я такой психованный. Он просто бесит, тем не менее, я любезен.

— Выпьешь? — спрашиваю его.

Он бросает быстрый взгляд на склон, потом возвращает его ко мне. Уже знакомым жестом поправляет очки, после чего говорит:

— Я не пью.

— Че… — посмеивается Страйк, — жена не разрешает? Так мне тоже, но я заранее отработал…

— Да ты, блин, ударник! — ржут парни. — За всю страну работаешь!

Парень Капустиной передергивает плечами, выдавливая:

— Я не женат.

Почесав под носом, киваю Страйку на свою кружку с чаем:

— Накапай мне чуть-чуть…

— Не вопро-о-ос… — с радостью отзывается Артур.

— Мне, пожалуйста, шампанское… — подставляет свой стакан Ника. — Половинку…

— А мне нормально начисли, — вклинивается Зеленый.

— Давайте, пацаны, за встречу, что ли, — присоединяется Вадик. — Хорошо у тебя здесь, Данила Андреич, душевно…

— Пьешь или нет? — окликает долговязого Артур, прежде чем закрыть бутылку. — Поддержи компанию, ну!

Очкарик мнется еще немного. Переминается с ноги на ногу.

Я наблюдаю за ним с ровным интересом.

— Можно чуть-чуть. Только две капли… — решается спустя пару секунд.

— Во-от, другое дело! — отзывается Страйк.

Разогрев набирает стремительные обороты. Умнику наполняют рюмку, которую тот выпивает, за ней сразу другую.

У меня есть пара талантов. Помимо тех, о которых при детях не говорят, я еще неплохо считаю. Масса тела, скорость движения. Сейчас мне кажется, что парень Капустиной с алкоголем в действительно хуевых отношениях.

Я и не знал, что человек может “улететь” настолько стремительно от пары рюмок коньяка.

— Я вынужден отказаться, — отнекивается доцент, крутя головой. — Хотя… — решается он весело и пьяно.

Логика подсказывает, что это плохая идея, ему и тех капель было выше крыши, но я к нему в няньки не нанимался.

— Артур, — обращаюсь к Страйку. — Человек ждёт, — киваю на рюмку Альберта.

— Свои люди! — поощряет Страйк, бодро хлопнут очкарика по спине и наполнив его рюмку до края.

Глава 12

Я наблюдаю стремительное “пике” доцента, испытывая определенное удовлетворение, ведь могу быть уверен — путаться сегодня под ногами он больше не будет. Он едва на своих стоит. Скорее всего, закончит свой вечер, нырнув башкой в унитаз. С ним же проведет ночь.

Если скажу, что ботанику сочувствую, — совру. Мне приносит несказанное удовлетворение тот факт, что этот хрен - нежная принцесса.

— Зай, прокатись со мной… — Ника обнимает меня со спины и заглядывает через плечо.

Я реагирую на ее прикосновения не привычной расслабленностью, а уже знакомым ощущением кочерги в заднице.

Бросив сощуренный взгляд на склон, оцениваю обстановку: таща в одной руке ватрушку, а в другой - ребенка, Таня поднимается на холм.

Растрепанная, раскрасневшаяся и красивая.

Прокатиться?

Внезапно чувствую, как у меня сосет под ложечкой.

Впервые с тех пор, как подобрал Капустину на той подземной парковке, Таня улыбается. Улыбается по-настоящему. На ее губах широкая естественная улыбка, смех звонкий и живой. Заразительный. Я машинально улыбаюсь и сам, как настоящий заторможенный придурок.

Пф-ф-ф… Почему бы и нет.

— Не вопрос, малыш, — отвечаю Нике.

Мы заряжаем ватрушки параллельно.

Таня усаживается на свою, варежкой убирает с лица прядь волос.

Поглядываю на нее украдкой все с тем же приступом тахикардии, пока трамбуюсь в тюбинг.

— Обожаю скорость! — объявляет Ника, вынуждая обратить на себя внимание. — Обожаю сидеть на тебе, — мурлычет, усаживаясь спиной между моих ног.

— Держись крепче, — советую, убирая от своего лица ее волосы.

Ника издает визг еще до того, как отталкиваюсь ногами, оставляя Капустину и дочь Страйка позади.

Спуск длится секунд тридцать, за это время я успеваю сожрать ведро бьющего по лицу снега и отбить себе задницу.

Ветер свистит в ушах. Ника визжит, оглушая, а ее волосы лезут мне в глаза, ослепляя.

Успеваю затормозить подошвой берцев в паре метров от ивовых кустов, из-за резкого крена Нику слегка бросает вперед, но я придерживаю ее, обхватив поперек живота.

— Я чуть не описалась! — хохочет она. — Это так весело, зай! Давай еще, любимый! — просит, вываливаясь из тюбинга.

Детский визг за спиной заставляет резко обернуться. По склону несется Таня, которая теряет по пути хохочущего ребенка. Из-за этого ее полегчавшая таблетка сильно прибавляет в скорости. Проскочив мимо, Капустина бешеной стрелой влетает в злополучные кусты.

Я слышу хруст веток и визг. Ощущаю это столкновение, как удар под дых, и оказываюсь на месте крушения раньше, чем успеваю это понять.

Таня чертыхается, копошась и пытаясь выбраться из кустов.

Я ставлю ее на ноги, дернув вверх за подмышки.

Она потеряла шапку. Дышит рвано и часто.

— Жива? — спрашиваю, заглядывая ей в лицо.

Я, блядь, чуть самопроизвольно не обмочился.

Глаза Капустиной распахнуты, в волосах снег, и ее растерянный вид сообщает, что и для нее этот вираж тоже оказался шоком.

— Это что сейчас было? — спрашиваю.

Вопрос звучит резко, даже грубо, но я трухнул не по-детски.

— Тормоза отказали, — нервно говорит она.

— Испугалась?

— Не знаю…

— Болит что-нибудь?

— Да… — бормочет. — Копчик.

Мне приходится слегка согнуть в коленях ноги и отклониться назад, чтобы смотреть ей в лицо. Хотя я не против оказать первую медицинскую помощь, ощупав ее упругую задницу.

Дыхание Капустиной превращается в пар, в морозном воздухе четко слышу аромат ее духов. И это невообразимо напоминает тот вечер семь лет назад, когда я обеспечил её тем дебильным поцелуем.

Она без очков, и на ее ресницах искрится снег…

— Данечка! — пищит за спиной Ника. — Там все живы? Я так испугалась!

Бросив взгляд мне за спину, Таня взволнованно спрашивает:

— Где Диана?

Я все же убираю от нее руки. Под моим прицельным взглядом она отряхивает куртку и делает неуверенный шаг назад.

Оборачиваюсь, отыскивая маленькое розовое пятно - детский комбинезон. Диана, размахивая Таниной шапкой, мчится к нам.

Наверху, на краю склона, внимание привлекает долговязая фигура, которая возникает там и на всю округу скандирует:

— Спарта-а-ак - чемпи-и-ио-он!

За спиной парня Капустиной появляется Страйк, но, прежде чем успевает схватить придурка за куртку, тот ныряет вниз и, сделав через голову кувырок, кубарем катится с холма…

— Блядь… — морщусь, делая долгий выдох.