Заговор Горбачева

Глава 1 Маришка и Меченый

Революцию надо не только совершить,

но и удержать ее завоевания.

Л.И. Брежнев Речь к Пленуму ЦК КПСС

«Меченый», Михаил Сергеевич Горбачев сидел в своем кабинете Заместителя Председателя КГБ. До 26 съезда Партии оставалась неделя.

Пятно на лысине налилось багровым. Он был несвеж. Плохо пах и много пил.

Раиска пилила ему мозги. Привыкшая выделяться своей одеждой на фоне других женщин, которым такая роскошь была недоступна. Она плевалась ядом и кипела желчью.

Благодаря Маришкиным идеям - Любая. Каждая. Все. – женщина могла и стала выглядеть достойно.

На Раиску не оглядывались, а оценивающе смотрели, ничего женщина, но не красавица, так на любителя.

В моду входили женщины Маришкиного типа. Красивые, мощные, со скрытым потенциалом. Широкие юбки свидетельствовали о способности продолжить род и мужики, отказавшиеся от алкоголя, начали прозревать.

Многоэтажный дом. Ремонт только закончен и пахнет чуть сырыми обоями.

На кровати лежат муж и жена. Мужу не спиться. Без привычных ста грамм после работы непривычно. За стенкой сопят двое детей. Он ворочается и нащупывает рукой жену.

Нащупанное ему нравится. И нравится все больше.

«Ритк, а Ритк, - начинает он». Супруга привыкла за много лет не отвечать на эту просьбу. Молчит. «Ритк, а Ритк, - продолжает он». «Спи, выпить все равно не дам, - отрезает она».

Шурик ошеломлен. Он не пьет уже третий месяц. Даже по праздникам, призывно напечатанным в календаре. И зовет он ее не за этим.

Она открылась для него вновь.

Рутина, мелкие бытовые неурядицы, общежитие барачного типа превратили эту красивую, веселую девушку в без возрастную женщину не определенного типа.

Она смотрела на себя в зеркала и думала: «Господи, а мне всего тридцать три».

Но теперь. Теперь все изменилось. Была куплена одежда и легкие, красивые юбки и блузки. Появилась совместная русско-французская косметика.

Крем для рук можно было наносить, а не мазать как масло на бутерброды и годами ходить в нем. В креме. И бутерброды с икрой черной можно было не ставить в сервант и показывать гостям. Просто наносить крем и просто есть бутерброды.

Можно было пойти в парикмахерскую внизу, в подъезде, где Людочка сделает тебе прическу, как у Мудачевой, или Софи Лорен. Или как у нее Риты Ивановой.

А маникюр? Рита стала красить ногти. Тщательно любя длинные, тонкие пальцы, доставшиеся ей в награду от бабушки-дворянки, завершенные прекрасными ноготками, достойными самых лучшего лака. На ней было новое платье и прическа.

А однажды, когда она шла в садик забирать дочку у нее попросили телефон.

Она рассмеялась, показала кольцо и сказала, что у нее двое детей.

Ей предложили детей усыновить, но тут показался Саша и вопрос был решен. А Рита начала вновь любить себя.

А Шурик это запомнил. Он начал подтягиваться и отжиматься. Достал валяющиеся гантели.

Майка-алкоголичка и спортивные штаны с вытянутыми коленками были выкинуты.

Шурику подобрали приличные домашние брюки и футболку.

И как-то он переставал быть Шуриком. На работе его начали звать Сашей, кто Токарем Сашей, а кто помладше и уважительно Сан Саныч.

И он бросал пить. Он не пил день. Не пил другой.

И она вспоминала их первые встречи, когда он еще дарил ей цветы и робко провожал от танцплощадки до общежития, а сам шел в свое. И там он делал хорошие модели кораблей, танков и самолетов.

А потом они первый раз поцеловались. Но не было дня, когда бы он не пил.

Он сначала искал повод. Праздник, день Рождения, Новый Год, а потом начинал просто пить. Сначала по пятьдесят, а потом по сто грамм. И модели были сначала отставлены в дальний угол их комнаты, да и кроватки надо было куда-то ставить, а потом розданы соседским мальчишкам.

Но теперь он вновь ввернулся к моделям. Он конструировал какой-то чудной самолетающий аппарат с четырьмя винтами и все паял что-то в общей кухне общежития.

Подтянулся, ушла алкогольная опухлость, и он стал вновь походить на себя прежнего.

И последние месяцы Саша перестал пить. Рита с удивлением не чувствовала знакомого запаха. Не было его.

Он чаще бывал с детьми, возился с маленькой Татой и учил собирать модели Юрчика.

Рита ждала, когда все вернется. И вот теперь в новой квартире, с только что поклеенными обоями, она услышала страшные для нее слова.

Секунды тикали вбивая гвозди в ее жизнь. Она старела с каждой секундой, и вновь уходило счастье. Уходила ее красота. Уходила мечта.

«Да нет, что ты, - сказал Шурик, и рука показала ход его мыслей».

Правильный у руки был ход. Наш. Советский. Улыбка расцвела вновь на лице Риты. Она для порядка по отнекивалась. А потом они любили друг друга.

За стенкой спали двое детей и до «Пионерской зорьки» в 7.40 утра было еще почти восемь часов.

А Раиска буйствовала. Меченый приходил домой, и его пилили так, что он готов был загрызть любого. Грызть ему не очень давали, и он начал пить. По рюмочке, по другой. А иногда и по третьей.

Раиска хотела быть Первой. Первой и единственной Леди СССР, возвышающейся своим белым пальто над остальными людьми. А люди должны были ходить в ватниках. Все и мужчины. И женщины. И дети. «Ватники», так она называла их.

Раиска росла в приличной трудовой семье. Но все ей было мало. Найдя в библиотеке журнал о западной жизни, она украла его и повесила, вместо икон фотографию какой-то их актрисульки. Она молилась на нее. И ненавидела простых людей, простых окружающих.

Особенно ненавидела она Маришку. Злобный, завистливый взгляд Раиски выискивал недостатки и находил их.

Вьющиеся естественно черные волосы. Большие красивые достоинства, крупные бедра и ладная фигурка, на которую заглядывались.

Хорошо подобранная одежда и самое главное оптимизм, радость, которую несла эта молодая женщина, было ничем не прошибить. А главное, она любила Родину.

Глава 2. Кофе для шефа.

Маришка плохо спала. Ей снился всю ночь Меченый, как про себя она стала называть Горбачева. Но день начался с приятного поцелую Егора: «Милая, пора вставать».

Он принес ей кофе в постель и несколько вкусных печенек. Маришка поцеловала любимого. Они немного увлеклись, и кофе был выпит холодным.

У Маришки на утро не было намечено важных дел. И она смогла выкроить немного времени для того, чтобы навестить Вареньку. Закрутившись в делах последних месяцев, она давно не была у подруги.

Они с Егором хорошо позавтракали омлетом со шпинатом и приличными сосисками, изготавливавшимися на Московском мясокомбинате. Обсудили день. Егор должен был открывать общий сбор «Дружины». Мероприятие, совмещенное со Спартакиадой народов СССР, отнимало у него все силы.

Сотни делегаций по разным видам спорта нужно было принять и разместить.

Одновременно приезжали и активисты «Дружины» из регионов. К Егору поступали сведения, что «братва» готовиться к чему-то на местах. Активизировались местные «авторитеты» и многие заезжие из братских республик.

Егор готовил вместе с Министром МВД и его замом Чубаровым «последний и решительный бой» с организованной преступностью.

Маришка слушала и вникала в ситуацию и с этой стороны. Как Член Политбюро она слышала и читала доклады, подготовленные для них, там все было более прилизано, более гладко и Горбачев, выступавший докладчиком по этому вопросу, заявлял, что «никакой организованной преступности у нас, в СССР нет и не будет никогда».

Маришка слушала доклад, делала пометки в своем экземпляре и не обостряла.

Но потом, в дружеской беседе с главой МВД попросила его дать свою сводку.

Сводка была готова и вчера она ее прочитала. Готовились бунты в тюрьмах. Прикрытие дорог и вокзалов. И они приняли и согласовали с Леонидом Ильичем решение негласно перевести все Внутренние Войска и управления, отвечающие за тюрьмы на повышенный режим несения службы.

Принято было также решение, что бунтовщиков будут казнить без суда и следствия. Поднявшие руку народ жить были не достойны.

Егор был также в курсе предстоящих событий и должен был обеспечить дружиной охрану общественного порядка.

Завтрак был закончен и Маришка с Егором поцеловались на прощание и Егор уехал.

Он водил сам подаренную «Волгу», а положенный по штату водитель ехал рядом.

Сзади шла машина охраны. В ней сидело несколько отслуживших свое кадровых офицеров.

Была мягкая январская зима, и на улице еще не было снега. Маришка надела осеннее пальто. Попросила одеть Джульетту и втроем, вместе с няней они спустились к машине.

Владимир Петрович предупредительно открыл дверь и помог Маришке и няне Вике разместиться в автомобиле.

Владимир Петрович был тихий человек с интересной судьбой.

Родился он в деревне в зажиточной семье, стремящейся стать обеспеченной. Его отец из бедноты работал за троих и за три года, к рождению в 1921 году старшего сына Владимира, смог уже отстроить на своей земле дом и обзавестись тремя лошадьми, сеялкой, веялкой и присматривался к мельнице.

Петр Захаров четко понимал, для чего жгли и убивали помещиков. Для того чтобы все крестьяне стали жить лучше. Всем он помочь пока не мог, но сам жить лучше стал.

До начала коллективизации Петр сумел выстроить еще три дома своим детям и твердо стоял на ногах.

Но Петр был человек умный. Он чувствовал, куда идет железная линия партии.

Первым организовал колхоз. Отдал три дома из четырех под колхоз, клуб и школу.

Сам стал председателем нового колхоза. Хозяйство он вел жестко и пережил мясорубки тридцатых.

Не пережил он немца. Из огромной, десять человек семьи остался только Владимир, успевший уйти в партизаны. И его сестра Мария, чудом убежавшая в лес и сидевшая там двое суток, до прихода армии.

Владимир честно работал на Маришку. Возил ее в гости и возил по магазинам. Возил на работу и втянулся в эту простую по общению девушку. Своих детей он не завел и теперь жил жизнью Маришки.

И сегодня Владимир Петрович помог ей загрузить вещи в машину.

Маришка, с душой проявляя интерес к искренне радовавшемуся ей человеку, спросила, как у него дела. Тот не долго, по короткой дороге, рассказал ей как дела у него и в деревне. Получив живые деньги за прошлогодний урожай люди, благословляли Маришку и искренне, рядом с портретами предков и Генерального, вешали ее портреты.

Все молились о ранней весне. Всем не терпелось выехать в поля. Почувствовать вольный, холодящий ветер, запах вспаханной земли и обнять руками свою Родину. Отдать ей силы и пот, в надежде, что она ответит теплом. Рубились по зиме еще легкой, не застывшей, кустарники и деревья, за годы, выросшие на пахотных землях. Подновлялись канавы, и паводок обещал не быть разрушительным.

Владимир Петрович выехал на улицу и проехал квартал, завернул во двор через высокую арку сталинского ампира.

Машина остановилась у третьего подъезда.

Две машины с охраной, одна, положенная Маришке как члену Политбюро и вторая, с ребятами, направленными в охрану «Дружиной» Егора, остановились поблизости.

Владимир Петрович увидел, как кивнули от подъезда люди в форме газовиков. Выпустил Маришку и няню Вику, несшую Джульетту на руках. Тепло пожелал ей удачи. Маришка улыбнулась ему в ответ.

Маришка вошла в подъезд. Варенька, уже с утра ждавшая Маришку встретила ее у входа. На руках у нее был сын Константин, Костик, Костюсик. Отец Вареньки, Маршал и Министр, и ее муж были на Кубе. Они устанавливали там противовоздушную оборону и немножко атомные ракеты.

Война США с Мексикой, судя по сводкам, шла тяжелая.

Рейнджеры Техаса застряли в пустынях Мексики. И Политбюро наметило после Съезда рассмотреть вопрос о включении Кубы в состав Союза.

Маришка прошла в квартиру Вареньки, сняв легкое пальто и хорошие, производства «Красного треугольника» сапоги. Посюсюкалась с крестником.

Они с Варенькой провели тайную операцию по крещению детей, став друг у друга крестными.