Заговор Воды

Глава 1. Бассейн

Сергей Стальной остановился на средине дорожки и выдохнул. Он плыл уже сорок минут — ровно, экономно, как учил тренер. Дыхание по счёту, гребок чистый, корпус вытянут в струну. Всё было правильно. Но вода тянула, сопротивлялась. Именно тянула, будто чуть‑чуть придерживала за лодыжки, за поясницу. Мешала движению.

— Опять тянешь, — сказал Сергей, не поднимая головы , словно обращаясь к самой воде.

— Как будто специально препятствуешь моему движению . Ты всегда себя так ведёшь… — продолжил он уже тише.

Он раньше не понимал этого ощущения. Думал — форма. Думал — возраст. Думал — перетренированность, смена режима, новый график сборов. Но теперь всё сложилось. Теперь ему было ясно — вода не хотела, чтобы он стал чемпионом. Мысль возникла не внезапно — она вырастала медленно, как подводное течение, которое сначала не замечаешь, а потом уже невозможно плыть против него. Сергей коснулся большим пальцем правой ноги дна бассейна и встал, чувствуя, как вода сразу отпустила — слишком быстро и подозрительно легко.

«Они там, в олимпийском комитете, давно всё решили», — подумал он.

Всё уже было распределено, и, как всегда, его обошли стороной. Сергей понимал это полностью. Новый тренер с рыжими усами каждое утро делал вид, что измеряет температуру воды, но на самом деле что-то подсыпал в бассейн.

Эта мысль не покидала его уже несколько дней. Она казалась удачной, а раз удачная — значит, правильной, повторял про себя Сергей.

Там, наверху, у них были свои комитеты, свои квоты, своя политика. Им было всё равно на конкретных спортсменов.

«Нет…» — пробормотал он сквозь зубы.

Единственное, что оставалось возрастному пловцу, — терпеть и ждать, пока те наверху наиграются и решат, что он достоин победы. А вода? Она тогда, может быть, соизволит дать ему шанс.

Несколькими днями позже Сергей рассказал о том, что его мучило, Виктору.

Они остались в бассейне после вечерней тренировки. Большие лампы приглушили свет, а из широких окон уже не проникало ничего — кроме тёмной пустоты. Поверхность воды лежала, словно черное стекло, идеально гладкая и неподвижная.

В такие часы бассейн казался чужим, враждебным. Казалось, его не просто оставили пустым, а словно сдавали в аренду чему-то иному, инородному, невидимому наблюдателю, который ждал и следил за каждым движением.

Виктор Чугунный держался за бортик и медленно кивал.

— У меня то же самое, — сказал он наконец. — Вчера — то же. Сегодня — то же. Все повторяется.

Она— тянет, даже когда усатого нет.

Он говорил спокойно, но слишком ровно, без привычной иронии. Это насторожило Сергея сильнее любых доказательств.

— Значит, не только у меня, возникли такие ощущения— добавил Виктор.

Они посмотрели на воду.

Она была прозрачной, ровной, безмятежной. Ни ряби, ни пузырька.

— Значит, дело в воде, а не тренере — сказал глубокомысленно Сергей.

Слова прозвучали как вывод, сделанный не сегодня, они прозвучали, как будь то, это уже и было доказательством теоремы.

Они вышли из бассейна. Босые ступни оставляли мокрые следы на плитке, но те исчезали почти сразу — будто пол тоже не хотел ничего помнить.

Сергей вытерся полотенцем и, помедлив, спросил:

— И ты все же ты думаешь… это не комитет? Не тот новый тренер с рыжими усами?

Он наклонился ближе и почти шёпотом добавил:

— Ты все же уверен, что это… она?

Виктор утвердительно покачал головой.

— Никому не будем говорить, — сказал он после паузы. — Надо всё обдумать.

Он посмотрел в сторону вышек.

— А то ты слышал про ту ныряльщицу…

Сергей кивнул. Слышал все.

— С десятиметровой, — продолжил Виктор. — Говорят, вода перед самым падением разошлась. Совсем на чуть-чуть. Как будто не успела… или не захотела.

Он замолчал.

— Теперь она в коме, — добавил он тихо.

Они стояли молча. Бассейн дышал — медленно, глубоко. Где‑то в системе фильтрации глухо работали насосы, но Сергею казалось, что это не техника.

Это была она. Вода. И она слушала.

Глава 2. Свидетельства

Спустя три дня Виктор подошёл к Сергею в раздевалке.

В это время там всегда было полутемно: верхний свет уже гасили, оставляя лишь длинные полосы ламп над зеркалами. Влажный воздух пах хлором, резиной и чем‑то металлическим — запахом усталых тел и чужих мыслей. Кто‑то молча переодевался, кто‑то сидел, уткнувшись в телефон, но разговоров почти не было. Все берегли дыхание, словно и здесь можно было сломать технику.

Виктор сел рядом, не глядя в лицо.

— Я тут… пообщался, — сказал он.

Сергей сразу понял: не просто так.

— С кем? — спросил он, не оборачиваясь.

— С тем парнем. Который всегда плывёт по третьей дорожке. Ты его знаешь — высокий, плечи узкие, как у велосипедиста.

Сергей кивнул. Он знал всех по дорожкам, хотя имён не помнил.

— Так вот, — продолжил Виктор, — он сказал, что чувствует то же самое. Не всегда. Не сразу. Но в определённые дни вода будто… проверяет. Следит.

Сергей медленно застёгивал сумку.

— Проверяет как?

— Меняет плотность. Или что‑то вроде того. — Виктор поморщился, подбирая слова. — То отпускает, то вдруг держит. Причём не всех одинаково. Он сказал, что это похоже на эксперименты.

Слово повисло между ними.

— Эксперименты… — повторил Сергей.

— И это не всё, — добавил Виктор и понизил голос. — Он рассказал об этом Ивану. С четвёртой дорожки.

Сергей остановился.

— И?

— А через два дня Иван пошёл пузырями.

Сергей медленно повернулся.

— Как это — пузырями?

— Сыпь. Температура. Его всего раздуло, как будто он внутри кипел. Врачи сказали — ветрянка.

Виктор коротко усмехнулся.

— Какая ветрянка в двадцать пять лет, Серёж?

Сергей ничего не ответил. Он вдруг вспомнил, как однажды после особенно тяжёлого заплыва у него самого дрожали пальцы, словно изнутри по ним шёл ток. Тогда он не придал этому значения.