Загрузи желание

Глава 1. Добро пожаловать...

Я создала простенький код — прыжок в другую реальность — набор бессвязных команд на допотопном языке программирования. На нем давно уже не пишут, любой айтишник покрутит у виска.

А я молодец! Сама придумала — сама сделала. И теперь…

***

Втайне от брата открываю его мощный комп. Нервно вглядываясь в экран, ввожу символы. Надеваю специальный шлем и скорее жму энтер.

…

Энтер! И — добро пожаловать в новую жизнь!

***

Я знаю, что все симуляция: зеленые луга и красавец с волчьим клыком на груди. Ему невдомек, что я — из далекого будущего.

А я все помню и понимаю. Да и потом…

Я всего на три дня. На дольше программа не работает.

Всего три дня на развлечения — чуть больше семидесяти часов!

***

Я улыбаюсь ему и мну мускулистое тело — плотные мышцы, огрубевшая кожа. Его темные волосы на груди напоминают шерсть. Я запускаю в них пальцы и вдыхаю аромат его тела…

Мда. Хорошо бы его помыть…

Но я здесь не для того, чтобы наводить свои порядки. Мое дело — насладиться тем, что дано.

***

Я давно хотела много мужчин в своей постели. И не просто мужчин, а чтобы они… Знали, что каждый из них у меня — не один.

В нынешние века у нас такое маловозможно. А потому я выбрала древний — десять тысяч лет до нашей эры — период неолит.

У них не то чтобы многомужество, но много самцов на одну даму — это норма.

Вот, к примеру, у меня:

Четверо! По крайней мере в коде столько прописано. А значит, столько и будет, так сказать, наяву.

Я льну к крепкому торсу своего главного мачо, заглядываю в глаза, полные грубой страсти. Касаюсь губами его шерсти на груди и вдыхаю терпкий соленый аромат.

Так пахнет настоящий самец, а не тот, кто вылез из душевой кабины.

Так пахнет красивый мужчина эпохи неолит.

***

Сначала я кодила палеолит, но взглянув на мужчин тех времен чуть не лишилась духа. Решила прийти к парням помоложе…

Хах, если так можно о них сказать.

***

— Аанрррии, — и я запускаю пальчики в его ароматную шевелюру.

Я приникаю губами к его щеке. Нежно ласкаю язычком огрубевшую кожу, трогаю пальцами его мех на груди и опускаю руку вниз.

Там гигант!

Вот что значит жизнь на чистой природе! Вот такенный размер!!! А окружность — такая, что пальцы не соприкасаются!

Я трогаю его достоинство и наблюдаю, как он с аппетитом прожевывает косточку. Вмиг его глаза меняются, их затапливает страсть…

Он резко укладывает меня на пол, дожевывает кусок оленя, выплевывает кость финика и переворачивает на живот.

***

“В эпоху неолита секс был очень грубым…”

А что, если потом написать трактат? И выступать с ним на всяких лекциях, как с важным историческим замечанием.

Чего нет-то? Почему нельзя?

***

Он ставит меня на четвереньки и грубо входит в мое лоно. Мне кажется, он даже не знает, что даму можно повернуть к себе лицом.

Я позволяю ему все.

Грубо и по-животному? Ок, ладно.

В бешеном темпе реактивной ракеты? Очень хорошо!

Он ненасытен и может по десять раз за сутки. В современное время такого не получишь от мужиков.

— Ааанрррии, — я обращаюсь к нему.

Он продолжает жестко работать. В эпоху неолита парни не привыкли обращать внимания на женский стон.

Он долбит так, будто перепутал меня с мамонтом. Нет, не в этом плане, а как будто вот-вот забьет.

И мне ни капельки не страшно!

Правда!

Программа построена так, что если мне грозит опасность — она меня быстренько заберет. А потому я не боюсь ни мамонтов, ни диких волков. Ни мужчин, которые готовы всей кучей меня оттрахать.

***

—Эггге…

О, да. Это наш главный мачо. Первый на деревне — Господин Альфач.

Он сходу подходит к нам, достает пенис и пользуясь передышкой Анри — вставляет в меня член.

Как хорошооо!!! Его пенис — нечто толстое и безумно жилистое. Как ребристый презерватив!

Теперь я понимаю обилие секс-игрушек, огромные вены — это реально кайф. По-видимому из-за размера они реально так ощущаются. Не меньше, чем фаллос с пупырышками. Или что-то вроде того.

Пока старший меня трахает, Анри опять приходит в норму. В смысле, в норму для людей тех веков — постоянный стояк. Его член напоминает хороший такой огурец — не цветом и не формой, а шириной и размером.

И тоже жилистый, но не такой, как у Альфача.

Когда парни со мной оба — мне кажется, это слишком.

Я бы хотела… каждого по одному.

Слава богам! Альфач кончает и уходит.

В пещере мы с Анри остаемся одни.

***

Он разжигает огонь — вечереет и слегка холодает. Местность тут теплая, но я жестом показываю, что меня бы согреть…

Он греет огнем — и тем, и другим, одновременно. Обнимает, бросает куски дерева и всякий мелкий мусор — и разжигает камин.

***

Шкура оленя, жар от камина… Я лежу на спине и мне так хорошо!

Вот сложно представить, чтобы современной девушке — и подавай это: холодный каменный пол и немытый мужик.

Глава 2. Каменный век

Он заталкивает член прямо в горло, и мне совсем нечем дышать. Лобковые волосы лезут в рот, щекочут ноздри и колят нежные веки.

Как только выйду из этой трехдневки — куплю успокаивающий крем. И валерьянкой закинусь, для нормы.

***

Его пенис такой толщины, что очень сложно сосать и не давиться. Плюс страсть мускулистого Арни — та еще беда. Ему непременно надо жестко, мощно и быстро.

А я бы понаслаждалась… Неспеша.

“Ну ничего, — говорю я про себя, — осталось дело за малым. Протерпеть всего одну ночь — а дальше меня ждет новое шоу.

***

Я все продумала до мелочей. Рассчитала три дня так, чтобы с каждым успеть поиграться. Прописала все это в программе — и получила настоящее шоу.

Мой Арни со мной лишь до рассвета. Как только начнет светать — он уйдет.

У меня будет новый день. И новая программа.

Как же круто, когда каждый день жизни можешь создавать сама!

***

Второй день.

Сон меня вырубил беспощадно. Я открываю глаза — и пустая постель. Вернее, шкура оленя — слегка примятая там, где только что был Арни. Это словно напоминание мне, что он и вправду тут был.

Заправляю постель, отталкивая ее ногой в сторону, и сажусь поближе к камину — поближе к теплу.

Отсчитываю удары сердца и жду, когда сработает новая фича. Не зря же я так старалась ее прописывать.

Да, блин! Я сделала все по уму!

***

Вход в пещеру заложен камнем — посторонний или просто слабак не войдет.

Я слышу перед входом долгожданный топот, мужские шаги, размашистые движения.

Секунда — блондинистый качок отодвигает камень в сторону и отворяет себе вход.

***

Его грубая речь напоминает немецкий, только куда проще и понятней.

Оказалось, он самый разговорчивый из всей этой команды. Я слушаю, повторяю — и… Начинаю говорить!

***

Я знаю пять языков. А потому выучить местный оказалось совершенно несложно. Особенно когда в роли учителя — ослепляющий бог!

Анри сегодня нет, он вместе с другими ушел на охоту — забивать камнями существующих мамонтов или других диких зверей.

Сегодня со мной сын Анри — я дала ему имя Поппи. За красивую попку и такой красоты ноги — что не отвести глаз.

Ему восемнадцать. Кстати, мне тоже.

Он смотрит на меня, чешет грудь и миленько так воркует:

— Ууу-ггу-ггуууммс…

Отвечаю:

“Да-да, дорогой. Я приготовила пожрать”.

Соленая оленина — благо, уже была готова. И горсть крупного мясистого инжира. Кстати, здесь он не такой, как у нас.

Поппи не пошел со всеми не потому что ранен или болеет, а потому что я создала такой баг! Ошибку системы, где молодой самец не идет на охоту, а делает то, что мне хочется.

Что хочется мне!!!

Он ест, а я смотрю и умиляюсь: такой большой, красивый, опасный и… Весь мой!

Он молодой, глаза оливкового цвета. Волосы — как настоящая пакля, но собраны в хвост и украшены деревянной дугой.

Смотрю ему в глаза и решаю научить его целоваться. По сравнению с Анри, он более податливый материал.

Тянусь губами к губам, нежно трогаю их язычком… Провожу по плотному тугому валику, облизываю и посасываю, затем отрываюсь — и смотрю в глаза.

Дикая молния. Цепкие руки.

Он вцепляется в мою грудь и грубо мнет сосок.

Ему хватает пары секунд, чтобы возбудиться и перейти к делу. Так что никакой прелюдии… Совсем никакой!

Он входит в меня так яростно и сильно, что я еле сдерживаю громкий болезненный вскрик.

Здесь лучше не кричать, придут другие и тоже присоединятся. А два десятка мужчин я не выдержу. Да и пробовать не хочу.

Поппи очень груб — весь в отца, даже повадками в сексе. Не знаю, копирует он или просто изначально такой.

Он трахает глубоко и очень быстро. Я стою на четвереньках и мне хочется одного…

Я сумела схитрить и развернуться. Вырвалась и легла на спину к нему лицом. Раздвинула ноги и потрогала его мощный пенис.

Поппи долго не стал капризничать, вставил мне так, как я хочу.

Он нависает надо мной… Я рассматриваю его ожерелье — оно бьет мне по носу, больно задевая лицо.

Тоже большой клык, только довеском еще куча камешков и мелких перьев.

— Ай лав ю, — признаюсь парнише в любви.

Он понимает.

Правда-правда.

И извергается в меня буйным пламенем.

Все же, голос любви понятен на всех языках.

***

Я приникаю к его груди, слышу биение сердца. На мой взгляд — это лучший отсчет времени. Куда лучше, чем часы.

Кстати, важно не забыть, сегодня — уже вторые сутки. Если Анри не вернется с охоты... Что же, придется с ним попрощаться до лучших времен!

И вновь я вспоминаю образ Анри, его отца — матерого мужика и главного самца Альфача. Их всех объединяет одно: привычка покорять и властвовать.

И это мне нравится, но…

***

У меня новый план. Вернее, идея. Когда буду дома — я сяду за код, и…

Поппи хватает меня и грубо переворачивает на живот. Возит по каменистой земле и припечатывает мое лицо к шкуре.

Он хочет жаркого секса. Такого, чтобы ах!

***

Мой Поппи еще не развращен минетом. По крайней мере, он мне ни разу не предлагал.

Я опускаюсь перед ним на колени, заглядываю ему в глаза и так хочу удивить… Беру пенис в свою руку. Краешек головки подношу к влажному горячему язычку.

Глава 3. Новый код

По идее не должно было сработать! Но… Этот грозный хрен как навалился на меня!

Я ему:

— Слышь, ты кто вообще?

Уже обратилась к нему в голос. Но толку-то… Этож каменный век!

Он рычит и бросается на меня не то с ором, не то с визгом. Ей-богу — почувствовала себя мамонтом! Новый аттракцион!

Его грубые руки уже мнут мое тело… Анри все делал точно так же, но я была к этому готова. А этот персонаж — вне игры.

Я не потекла, как от Анри. А здорово испугалась. Мое сердце забилось так, что в системе возникла тревога SOS. Она спасает, если что-то идет не по плану. Если происходит угроза жизни или я сильно-сильно боюсь.

Вот и сейчас — я испугалась и защитная функция быстро включилась на максимум.

Мир начал крошиться на мелкие завитки и баранки. Вернее, на дырочки от баранок и умножаться на ноль.

В глазах потемнело, в ушах стало гулко. Я пробую понять где я — но в ответ тишина.

“Все так и должно быть…” — пытаюсь мысленно успокоиться. Открываю глаза и вижу родное лицо.

***

— Ты че, новую игрушку скачала?

Брат смотрит на меня и разглядывает новый шлем. Нависает надо мной — он под два метра ростом в свои двадцать пять — и глаз не сводит с моей покупки.

Пытаюсь быстро скрыть следы преступления. Сворачиваю экран и продумываю умный ответ. Но ничего толкового в башку не приходит, кроме банального и глупого:

— Ага… Да вот, решила поиграть.

— Ого какой у тя шлем! Такой прикольный! Ничесе!

— Да не, он старенький, — пытаюсь отнекаться от лишнего внимания.

— Старый? Да ладно тебе прибедняться…

— Да честно говорю, старый. Да фиг с ним! Какой уж есть.

— И где ты такой раздобыла? — он хочет взять его в руки, но я быстро кидаю шлем в коробку и убираю в пакет.

— Подешевке взяла, бэушный.

— Ничесе! А че прячешь-то? Дай хоть посмотрю…

— Да не, он наполовину сломанный. И сейчас графика не до конца…

Говорю и меня вдруг пробирает ужас. Я вспоминаю, что под конец появился неучтенный персонаж.

Он мог убить! У него не прописаны действия! У остальных я хотя бы прописала характеры, а у этого — в описании ноль!

Брат машет передо мной рукой:

— Че не до конца?

— Не до конца…

Похоже, на моем лице читается сто процентов эмоций. А еще мыслей, вопросов и тревог.

— Анит, ты сейчас конкретно так загрузилась…

— Ага, че-то я…

— Мозги враскоряк?

— Ну да.

— Че за игрушка-то хоть?

Он спрашивает с неподдельным интересом. Ах, да, сейчас еще скажет с умным видом “это профессиональное”. Мол, не игра ему интересна, а он удовлетворяет профессиональный интерес.

Типа айтишник, только по факту — так, пятая нога у собаки. Конечно, папа со мной не согласен. Но это так!

Он игрун скорее, а не айтишник. Как найдет новую игру — может проиграть всю ночь. Вот и заинтересовался, зараза, что я за игрушку такую скачала. Не дай бог расследовать начнет, вопросы свои задавать…

Но, вроде, пронесло. Боб закатил глаза:

“А вот найти бы такую игру, — он с интересом делится фантазией, — чтобы провалиться в нее — и все как ты хочешь. Как думаешь, Анишка, такое возможно, а?”

Я слушаю и лениво жую бутерброд. Смахиваю крошки и устало верчу бошкой “неа”. Вернее, пытаюсь придать лицу обыкновенный вид, но что-то пошло не так…

— Ани, с твоего лица можно рисовать шарады…

— Да не, брось. Просто спать хочется.

Брат пытливо смотрит на меня:

— Может, тебя что-то стрессануло, Ани? Посмотри на себя в зеркало! Ты же сама не своя!

Он направляется в мою сторону, но я быстро прячусь в свою комнату и забираю шлем.

***

Еще этого мне не хватало! Еще этого! Проблем с кодом, которые могут реально мне навредить!

Спросить бы у брата что он думает, но… Я не могу доверить Бобу свою тайну, рассказать, что за страсти кипят в моей голове.

***

Боб — сводный брат,мой папа год назад познакомился с его мамой. Я не против отцовских отношений, понимаю — у него другая семья.

— У нее взрослый сын, практически твой ровесник, — говорил мне папа опасаясь, что я буду против.

Я и правда была сначала против, но увидев на фотке Боба — решила дать ему шанс.

Не папе, нет. Бобу — попробовать мне понравится.

А он не сильно-то и старался. Поздоровался, попрощался — на этом все.

В это лето отец заявил: “Ты же не против… Мы Бобу выделим свободную комнату — ту самую, музыкальную. Он айтишник, постоянно в работе, чтобы звуками нам не мешал. Хорошо?”

Не дожидаясь даже кивка от меня, па продолжал: “У него теперь работа в этом городе… Нашел новую… Город большой, его мама просит…. Ненадолго”.

Ну я кивнула.

Поржала только на папино “Он программист…”

Да нифига! Его программы — это такая глупость!

И вообще, Боб явно запудрил всем мозги — он средненький айтишник, а не топовый программист, как верит мой отец.

Но спорить не стала.

Единственное условие — в мою комнату ни ногой!

Я давно живу у отца: большой дом, своя свободная территория. У меня маленькая комнатенка и даже свой личный туалет. Не потому, что планировка шикарная, а потому, что я бегаю в уличный — обычный деревянный. С щелями в стене.

Мне проще жить так, чем проживать рядом с мамой. У нее новый муж, маленький ребенок… Другая семья. И я не лезу к ним.

Глава 4. Что-то пошло не так

Тру сонные глаза и мало понимаю что происходит. Яркий свет настолько слепит, что лучше зажмуриться изо всех сил.

“Наверное, блекаут шторы я не закрыла. Вот и светит солнышко так, что можно окочуриться”.

Вообще я не люблю яркий солнечный свет. Мне больше по душе вечер и ночное светило, поэтому сплю я чуть ли не до полудня. И редко когда просыпаюсь, завидев солнечный свет…

“Что-то не то” — подсказывает подсознание.

Но кому утром охота проснуться и верить во всякие гадости?

А потому не спешу пугаться. Спокойно и неторопливо прогоняю гадкие мысли и уговариваю себя встать.

“Надо, надо уже… Белый день начинается. Давай, Анит, вставай!”

***

Вздыхаю и непонимающе верчу головой. До ушей доносится шум голосов, шелест ветра и громкий — прямо над моей головой — вопрос:

— Ээй… Покажи свой товар!

Чьи-то руки рывком меня ставят на пол — холодный, каменистый и жесткий. Откуда? В моей комнатке старенький, но мягкий ковер.

Ощущения настолько натуральны, что я точно понимаю — сто процентов это не сон.

Щипаю себя — больно хватаюсь двумя пальцами за ягодицу и пытаюсь ущипнуть посильнее.

Не помогает.

В ужасе я открываю глаза.

***

Кругом толпы народа! Все одеты в длинные одеяния разных цветов.

Бородатые старики, молодые женщины, мужчины, подростки, старушки… Гул голосов, кто-то танцует. До ушей доносится пение дудочки.

О, господи! Где же я?

Рядом со мной мужик — пожилой, судя по виду. С длинной некрасивой бородой.

Мимо нас проходят толпы, движутся в разные стороны. Кто-то иногда засматривается на меня и отводит глаза.

Я поднимаю лицо вверх — вижу чистое небо и яркий диск солнца. Пытаюсь расслабиться, закрываю глаза и смотрю на свет…

Вдруг что-то большое и темное закрывает мне единственный оплот спокойствия — свет лучезарного солнца.

Я открываю глаза и вижу перед собой троих мужчин.

***

Их трое. Высокие, молодые, все трое брюнеты — лица похожи, но разные.

“Наверное, братья, — решаю я, — но мне то что”.

Они смотрят на меня так, словно я — товар на рынке. Изучающе, грозно и жестко. Показывают на меня пальцем и что-то обсуждают между собой.

Один из них трогает мои волосы и проводит пальцем по моей щечке.

Странно, с виду мужчина грозный, а как дотронулся — так показался нежным, словно шелк.

Он смотрит на меня и спрашивает у старца:

— Девчонка эта… Она на продажу?

Тот быстро подбегает и заискивающе воркует с тремя парнями:

— Еще бы! Конечно! Это сааамый-самый лучший товар!

***

С меня снимают единственное мое одеяние — длинную светлую тряпку, и голую показывают на всеобщее обозрение.

— Какая цена?

Один смотрит на старика, а двое других переглядываются.

В руках у первого я замечаю стилет.

У всех троих лица дивной красоты, но выражения такие, что сразу становится страшно: если что-то им не понравится — быстро убьют.

“Надеюсь, моя тревога SOS сработает” — пытаюсь размышлять спокойно.

И покрываюсь липкой испариной от ужаса.

Я не помню, чтобы вчера я подключала эту опцию. Ведь я не хотела запускаться, а думала просто гляну в режиме “тест”!!!

— Беру, — говорит один. Два других оценивающе смотрят.

— Пусть она покажет что умеет, — говорит второй.

Крепкие руки разворачивают меня к ним спиной и низко, головой в пол, наклоняют.

— Красивая белая попа, — нахваливает продавец, — и умеет кланяться вот как!

— Но ценник слишком дорогой. Она даже не танцует.

Один из братьев усмехается:

— Выпорешь — станцует.

— Уступишь?

Продавец разозлен:

— Такой товар нынче дорог! Такая девка многим нужна! Ишь че захотел!

— Какая такая?

— Я же говорю — девственница.

И тишина…. Секунды — одна, вторая…

В прошлом сеансе я девственницей не была. И не знаю, как задала программа мое тело в этот раз.

А парням явно понравилось, что девственница. Похоже, покупают меня для короля. Не для себя же! Ведь их — трое! А в программе я задала одного!

Надеюсь, не разочарую, если я буду того… Немного опытной. Программа не всегда качественно задает девственную плеву.

Покупатели явно не ожидали такого приятного бонуса, как найти целку. Присвистнули и покивали друг другу. Выражение на их лицах — “это надо брать”.

Теперь смотрят на продавца и явно не собираются упускать покупку:

— Мужик, ты не сказал этого.

— Да, не сказал, — повторяет второй брат.

— Ой-ей-ей… Ну простите-извините… Девственница она, — уверяет их продавец, и добавляет, — вот — бородой своей клянусь!

Если честно — борода у него так себе, чтобы ею клясться да еще так серьезно.

Но парням такое обещание вполне прокатывает. Они жадно смотрят на меня и обращаются к старику:

— Ну так че, по рукам?

И за меня отдают огромные деньги. Закутывают по самые уши в пожелтевшую от старости простынь и сажают верхом на коня.

***

Огромный корабль… Похоже, мой благоверный — капитан или даже владелец! Только кто же здесь — мой суженый, с которым мне предстоит…

Мне обязательно надо быть предельно осторожной. Я нихрена не запустила опцию SOS. И если вдруг что — вся надежда только на мои силы. Программа уже не поможет.

Глава 5. Куда я попала?

От ужаса я лишилась рассудка. Сначала мне поплохело, закружилась голова. Затошнило и все остальные предвестники обморока…

Я даже обрадовалась. По идее — это начало сигнала SOS.

Но он не сработал.

Открываю глаза от того, что мне брызжут в лицо соленой водой. Плещут, словно я бродяга или падшая женщина — крупными солеными каплями прямо в лицо.

Открываю глаза и вижу грязную мужскую рожу. Оказалось, он набрал в рот воды — и плюет ею на меня!

Вот ведь…!!!

От омерзения я быстро села. Вытираюсь рукой и понимаю — я абсолютно голая среди кучи мужиков. Хоть и рядом со мной те трое, тем не менее я не чувствую себя спокойно.

Я даже не знаю кто они.

Не знаю где я.

Я даже не предполагаю, что меня ждет. Очень надеюсь, что код программы выполнит мой запрос верно. Красивый, богатый, молодой…

Он должен быть смелым и любить приключения. А еще…

О, боже мой, что я загадывала еще?

Один из красавцев смотрит на меня строго — его карие глаза словно прожигают во мне дыру.

Он присаживается, берет в свою ладонь мою руку. Сжимает запястье — там где бьется пульс и закрывает глаза.

Он ни слова не говорит, но я и без слов вижу, что ему можно верить. Он самый-самый красивый из них троих.

И у него — острый стилет. Резная ручка с выгравированным штурвалом и остро-заточенный трехгранный клинок.

***

Он смотрит мне в глаза. Наверное, сейчас спросит как я.

Но вместо вопроса — велит тому же старику:

— Дай ей вина! Пусть придет в себя, — говорит негромко, но так строго и ясно, что мне становится ясно — на корабле четко прописана его власть .

К моим губам подносят золоченую чарку. Вместительная, глубокая, на стенках снаружи вычурная переплетающаяся вязь.

Изнутри — блестит, словно из чистого золота.

Наверное, драгоценная, — думаю я и удивляюсь: мне что, дали вино из чарки короля?

Беру ее в руку, но подумав, отказываюсь. Мотаю головой и шепчу пересохшими от губами:

— Я не пью!

Говорю мягко, вовсе не выпячивая свой трезвый образ жизни. Я говорю честно — как есть.

— Ну-ка давай, — и пожилой мужик через силу вливает в меня терпкую жидкость. Запрокидывает мою голову и заставляет проглотить.

Сладковатый напиток вливается в мое горло. Протекает внутрь и камнем падает на желудок.

“Чего доброго… Еще сейчас заболит…”

Но странно. Желудок даже не думает болеть, а капли на лице быстро высыхают и не стягивают кожу. Вино оказалось вполне приятным на вкус и мало похожим на то, что я под ним понимала раньше. В наши века.

Выпиваю и вытираю капельки с подбородка. Один из красавцев проводит пальцем по моей губе, убирая на палец каплю — смотрит в глаза — слизывает языком капельку вина.

Я офигела от такого яркого жеста, в нем явно есть сексуальный оттенок. Но… Я же не для него!

Он резко встает и отдает приказ:

— Ну, че расселись? Ведите ее! — и оборачиваясь к своим, наверное, братьям, — а мне пора за штурвал.

***

Как есть, голую, меня ставят на ноги. Придерживают под руку и ведут, судя по всему, в трюм — куда-то вниз, как в преисподнюю.

Делаю вдох и начинаю кашлять. Тут сыро, сперто и темно.

Старик сопровождающий толкает меня в спину:

— Шевелись давай, сучка.

Если бы все в норме — я бы огрызнулась. Но сейчас не лучшее для этого время. Изо всех сил затыкаю свой рот, чтобы не ответить старому безумцу. И старательно уговариваю себя, что мне лучше промолчать.

***

Врач оказался старым хромым пьяницей. Перед ним я легла на деревянный стол и позволила себя осмотреть.

Если бы не поломка функции SOS, я бы сейчас ему устроила…

Но теперь мне приходится смиряться… Терпеть всю эту похабщину… Несмотря ни на что.

***

Врач не сказал ни единого слова. Молча выпроводил меня и кивнул сопровождающему мужику.

Меня привели в крохотную сырую комнатку. Швырнули в меня платьем из грязной прогнившей ткани, велели обернуться ею и тихо сидеть.

Я быстро просчитываю в голове: если возникнет угроза — я должна найти способ, как это все обнулить.

А если повезет и я смогу тут выжить трое суток... По возвращении поставлю себе памятник — хвалебный, благодарственный, при жизни! И больше никогда не буду писать код!

В углу что-то зашевелилось — заскреблось цепкими коготками и тоненько пискнуло. Я бросила испуганный взгляд в угол — а там притаилась большая жирная крыса.

Я завизжала и принялась колотить в дверь.

***

— Ну … че б… за шум… е...! — я слышу мужской незнакомый голос.

Так говорят пьяные, еле связывая друг с другом слова.

— Выпустите! Тут крысы! Мне очень страшно!

Я быстро просовываюсь и выбегаю наверх — на палубу корабля.

***

Я увидела то, что, похоже, не должна была видеть.

Пьянющие в хлам мужики подкатывали пушки и устанавливали их вдоль боковых стен корабля.

— Бааа, — орет один другому и показвает на укатывающееся ядро.

И как зарядит ему кулаком в глаз! Тот отвечает прямым мясистым ударом.

Я еле успела отшатнуться, как на месте драки оказалась целая толпа пьянчуг. Куча орущих мужиков…

Я не знаю куда деться!

И у меня никакой безопасности. Абсолютно никакой!!!

Я бегу вниз, заглядываю туда, где только что сидела и боялась. Но вместо одной большущей крысы, там — выводок мелких — штук пять.

В ужасе бросаюсь назад. Поднимаюсь на палубу и вижу, как одни — до кровищи и до страшных ранений дерутся. А другие — сосредоточенно складывают ружье.

“Боже… Боже мой… Куда я попала… Где красивый молодой и богатый… Найти бы его… Он бы меня спас…”

Глава 6. Откровение

Оглушительный звук и литр алого варенья окропляет мою спину. Объятия грязного мужика постепенно слабеют и он выпускает меня из рук.

Я оборачиваюсь и первым делом вижу того самого — одного из трех, самого красивого мужчину. Его ноги разведены на ширину плеч, а в руках — коричневый, загнутой формы, пистолет.

Мужик, который на меня набросился — лежит в луже крови с простреленной башкой. На лице застыло похотливое грязное выражение. И даже смерть не торопится стереть с него маску смрада и разврата.

А по идее должна бы. Теперь ему уже все равно.

Красавец презрительно бросает в мою сторону:

— Не надо благодарностей.

Пинает бочку с жидким содержимым, и дает остальным команду:

— Бабу не трогать, сцуки, ясно? Сказал — не трогать никому.

***

Оставляет меня одну и уходит к кормовой части корабля.

Куча мужиков после выстрела разом присмирела и теперь в мою сторону больше никто не смотрит.

Все занимаются своими делами — таскают туда-сюда пушки, готовят ядра. Устилают полы плотной темной тканью и выкладывают на нее разного вида ружье.

Я не понимаю ничего из того, что здесь происходит.

Ничего подобного я не писала! Разве что красавец подходит под описание. Неужели он и есть — мой, так сказать, господин?

***

Еще вчера я не знала никаких проблем в жизни.

Еще вчера у меня было все хорошо…

Меня накрывает лютое щемящее отчаяние: как же так получилось, что я бездумно запустила еще не до конца проверенный код?

Что меня ждет?

Никто не знает и никто не поможет.

Брат — в командировке, да и если бы был дома — он не в кусре. Увидит шлем, что я в нем сижу, что играю — не будет меня беспокоить и выйдет из комнаты.

А когда обнаружит трупак… Че, вызовет скорую. И больше ничего.

Мне самой надо во всем разобраться. Только как, когда у меня ничего под рукой?

Мне бы хоть знать, к кому я попала. Если к этим трем — то кто из них — мой?

Я должна быть с одним, это программа не напортачит. А чтобы разобраться в остальном — нужна как минимум тишина. Собраться с мыслями, вспомнить все как было.

И подумать, как это можно исправить.

И вообще: можно ли…

***

Силюсь припомнить все то, что я писала, но в голове вертится лишь одно: мне очень хотелось спать.

В крайнем случае — мне нужно продержаться три дня и три ночи. Потом программа автоматически закроет ворота — и я окажусь у себя.

Я вспомнила родной мир — современные стены и милый отцовский домик. Никогда еще так сильно не хотелось вернуться из иллюзии, как в этот миг.

Стереть это “здесь и сейчас”. Нажать delete и оказаться у себя постели. Поздороваться с братом, поговорить с отцом…

Казалось бы, какие простые радости и как часто мы этого не ценим!

О, боже! Ну нажми же ты на delete!!!

***

В мозгу вспыхивает искра — я вспоминаю как я кодила. Мне до такой степени хотелось спать, что я трижды продублировала первую строку.

И не заметила! Вернее, заметила и плюнула. Подумала, что делаю обычный пробный запуск — и не стала ничего исправлять.

От ужаса понимания покрываюсь липкой противной испариной. Боже.. Боже мой… Как же быть…

Глава 7. Как в кино!

Неужели мой господин — это сразу трое? Трое молодых, сильных, властных, жестоких…

Я такого не планировала…

Делаю судорожный вздох и тихонько про себя молюсь: “О, господи, дай же мне сил выдержать то, что ты мне посылаешь”.

Говорю это про себя и четко осознаю мысль.

Посылаю я сама — никакой не бог.

А я! Своими чертовыми руками!!!

Я сама — причина своих горестей и побед!

Значит, я выберусь и из этого. Я сильная! Я сумею!

Только чего это будет мне стоить… Но это уже другой вопрос.

Я закрываю глаза и, стоя на неизвестном мне корабле, даю себе честную твердую клятву: как бы ни сложились обстоятельства — я у себя одна.

***

Шум и гам постепенно набирают обороты. Тишина на палубе этого корабля — не существовала никогда. Выстрелы и убийства, похоже, для них — нормальная такая рутина.

Я прижимаюсь к боковой стеночке и усаживаюсь на пол. Обнимаю себя за плечи и пытаюсь не зарыдать. Больно не похоже все то, что я вижу — на мои мечты, фантазии и пожелания.

Все то, что происходит — больше напоминает лютый беспредел.

— Фиу-фиу, — раздается свист прямо над моим ухом.

Я поднимаю глаза и вижу грязного пьяного мужика.

Он не рискует до меня дотронуться даже одним пальцем. Только посвистывает, привлекая внимание, и указывает на фигуру на носу корабля.

— Вас приглашают…

И он делает вид, что низко кланяется. И смотрит не на меня, а на того человека, что вдалеке.

Перевожу взгляд и ясно понимаю: там трое моих покупателей — тех самых красавцев. Они стоят на кормовой части корабля и их темные волосы до плеч картинно развеваются на ветру.

Как в кино!

Удивившись красоте кадра иду, даже не глядя под ноги. Рваное сырое платье путается между щиколоток, голые ступни ежатся, наступая на грязный холодный пол.

Случайно наступаю на твердый предмет — холодный и острый — и, поскользнувшись, падаю навзничь. Лежу, распластавшись на спине, замечаю высокую мачту на фоне небес.

У самого ее подножия — спущенный светлый флаг. И несколько сундуков внизу, из щелей которых свисают разные ткани.

Группа работников вьется около мачты: одни другим указывают, вспыхивают ссоры и разногласия…

Наконец, мужик с внешностью бродяги спрашивает:

— Капитан, а флаг мы… этот оставляем?

Я слышу голос красавца. Он звучит грозно и слегка с наездом:

— Поднимай этот. Я дам разнарядку, если что.

Бродяга молча кивает и начинает заниматься оружием.

Я пробую встать, ко мне никто не подходит. Кое-как собравшись с силами встаю, потираю ушибленную голову (надежда на sos окончательно меня покинула) и бреду в сторону троих красавцев.

Теперь я точно знаю, что один из них — капитан этого корабля.

Глава 8. Трое

— Шевелись, красавица, — кидает мне тот, что ниже ростом.

Я пытаюсь их внимательно разглядеть, чтобы различать между собой — так, на всякий случай.

Вот красавец, он капитан — у него строгое лицо и выразительно пухлые губы. И самое яркое отличие от других — длина волос. Они ниже плеч, достигают, наверное, лопаток. Слегка вьются, темные.

Собственно, темные — они у всех троих.

Второй мужчина — такого же роста, только в плечах пошире. Он больше качок и его легко отличить.

А третий — ростом невысок, на лицо — самый опасный и грубый. Это именно он меня поторопил.

Иду как могу — не спешу, но и не медлю. Иду в своем темпе, говоря про себя мантру: “Это все — просто мое кино”.

И я пытаюсь в это поверить. Но тщетно, конечно.

Поравнявшись с мужчинами, останавливаюсь и опускаю глаза.

***

— Эге как ее обрядили! — грубиян рассматривает меня, словно новогоднюю елку.

Хотя в этом наряде я больше похожа на мумию. Либо на привидение — бледная кожа, платье по типу белого савана, спутанные волосы и злые глаза.

— Повертись! — красавец показывает пальцем, чтобы я покружилась.

Медленно делаю поворот вокруг своей оси и мысленно про себя матерюсь.

— Красотка, красотка!

Парни смотрят, усмехаясь, и обсуждают момент моей покупки:

— Нормальная, вроде.

— Да говорю же…

— Да это Фред все упирался.

— А че я? — качок откликнулся на свое имя.

Что же, будем знакомы. Качок — это Фред.

— Все дорого тебе, дорого!

— Да че лишнего на суку тратить?

— У тебя мало золотых что ли, блин?

Грубиян подходит к сундуку и со смехом пинает его крышку. Она открывается и глаза начинает слепить от блеска золотых и серебряных монет.

— За нее отдали всего пять! — он запускает ладонь и берет пригоршню монет.

— Гляди сколько еще осталось.

— Дык если каждый день платить золотом за суку — то быстро разбазаришь все что есть!

— Ты не забывай, брат. Дело — делом, а потом — жратва, вино и хороший трах, — красавец сказал это так четко и властно, что грубиян заткнулся.

Замолк и второй, а красавец продолжил:

— Все! Хватит базара! У нас не так много времени, чтобы просерать его как бездомные псы.

Красавец мягко берет меня за локоть и ведет за собой.

Глава 9. Я не давала согласия!

Если это каюта — то я расписываюсь под тем, что программа сработала. Такой шикарной комнаты едва можно найти в самом дорогом королевском дворце!

Судя по их одеждам, по тому, как они невоспитанны — я никак не могла подумать, что эти трое — такие богачи.

Сундук с золотом — дело, похоже, наживное. Возможно, они продали товар и везут деньги домой.

Но такая шикарная каюта… Это же непередаваемо! Я смотрю по сторонам, разглядываю интерьер и не могу отвести глаз!

— Ну че, красотка, покажешь нам как танцуешь?

Грубиян с силой шлепает меня по попе и трогает горячей ладонью между ног.

Инстинктивно отшатываюсь, за что сразу получаю оплеуху:

— Ты, сучка, вертеться вздумала?

— А че, мож она благородных кровей!

Я оборачиваюсь посмотреть и вижу, что качок просто смеется.

— Ты, часом, не королевская дочь?

Парней скрутил смех.

***

Большой деревянный стол, по центру вижу громадное серебряное блюдо. Даже издали мне бросается в глаза, что это чистое серебро.

Рыба разных сортов, икра возвышается оранжевыми горками, чарки с вином — недопитые и налитые доверху. Изобилие прет со всех сторон.

Я не могу отвести глаз. Пользуясь случаем, я бы отведала чего-то средневекового. Очень надеюсь, что даму пригласят за стол.

— Ну че, малышка?

Один из чарки, другой прямо из бутыля — они напиваются вина. А я с аппетитом смотрю, как парни выбирают себе закуску. Ломтик сыра у одного, другой ложкой зачерпывает красную икру…

— Тьфу ты, соленая какая…

Он сплевывает, хватает крепкий окорок…

Я закрываю глаза. Я безумно хочу есть, спать и лежать под родным одеялом.

Но мне предстоит совершенно другое…

Выжить бы здесь три дня!

***

Чьи-то крепкие руки прижимают меня, обхватывают плотно. Двое других подходят ко мне с разных сторон.

Я делаю вдох — пахнет мужским телом, мясной едой, табаком и крепким алкоголем. От такой смеси ароматов у меня поплыла голова…

А может, от голода… Или от страха…

Я нервно сглатываю и ощущаю, как между ног властвуют уже две руки. Одна трогает губки и мнет клитор, другая — ощупывает между нижними щечками. Там, где маленький запретный вход…

Я не давала согласия на троих! Вернее, чтобы одновременно… Тем более, на таких строгих и грубых.

Я хотела попробовать… Но… Совершенно в другом антураже. Чтобы я приказывала им, а не наоборот.

От волнения и страха зажимаюсь, с силой пытаюсь свести ноги. Они слишком грубые, эти парни…

От них веет опасностью.

А у меня не работает опция sos.

***

Я пробовала с двумя — и то, большая часть была мною же прописана в программе.

А что на уме у этих — я не знаю. А вдруг их будет не остановить!

— Я… Отпустите! — я говорю жалобно.

— Чего, крошка?

— Она не в своем уме. Тронулась!

Сильные руки с треском разрывают мое платье и оно грязным желтоватым облачком спадает к моим ногам.

Я прикрываю наготу — закрываю киску ладошкой, за локтем пытаюсь спрятать грудь.

— Какая скромница!

— Да я говорю — королева!

— Та не… Ты посмотри на нее. Какая, млин, королева! Это королевская дочь!

Грубый смех. Их руки стали еще наглее. Они быстро отняли мои ладошки от скромных мест…

Стою перед тремя крепкими парнями совершенно обнаженная. В глубине сознания мягко зарождается возбуждение, но его гасит шкурный животный страх.

***

Мужицкие руки — мнут, жмут, трогают — но это все так грубо.

И это возбуждает… Именно это…

Не ласки… И даже не мужская красота этих парней… Хотя может, все вместе взятое: сила, уверенность, властность…

Я закрываю глаза, пытаюсь унять страх.

Животом ощущаю, как об меня трется возбужденный горячий пенис. Пока еще через плотную ткань брюк. Но скоро она не спасет.

Тот, к кому я прижата спиной — мнет мои груди, щиплет пальцами сосочки. Сжимает мою грудь в ладони и мнет с дикой силой…

Я ощущаю животную страсть.

Он вынимает меня из цепкого кольца похотливой самцовой страсти. Подхватывает на руки и относит на кровать.

— Право главного, — с этими словами он кидает меня на мягкую перину, хватает бутыль с вином. Сам пьет и, забавляясь, плещет на мое обнаженное тело.

— Целку сдернешь?

И буйный хохот.

— Да он первым хочет!

— Да давай, брат! Тебе же не досталось в прошлый раз!

Красавец одним прыжком оказывается около Фреда, хватает его за горло и прижимает к стене.

— Та я пошутил!

— Шутник хренов! Язык свой в задницу засунь, пока я не вырвал с корнем.

— Лим! Хватит! — грубиян лениво бросает, пожевывая кусок мяса, — подумаешь, сучка. Сказал бы в прошлый раз… Мы бы оставили бабу тебе.

— А хрена пустили прошлую суку сразу после себя — на всю команду? Мне даже объедки не дали. Суки.

— Так ты же ниче не говорил.

— Так я, блин, спал!

Качок, прижатый к стене, захрипел.

Получается, Лим — самый красивый из них парень, и он настолько силен, что может подмять качка?

Я смотрю на его тело. Жесткий рельеф крепких накаченных мышц, плоский живот и огромные кулаки.

Лим отпускает брата, грубиян продолжает уминать теперь уже лососину.

Снимая на ходу рубаху и развязывая ремень на брюках, Лим направляется ко мне.

Глава 10. Первый опыт

Он налегает на меня всем телом, его разгоряченная плоть вдавливает меня в перину.

Я утопаю в мягчайшем пухе и удобной подстилкой расстилаюсь между его ног.

Он сдергивает штаны и наружу показывается большой красноватый пенис. Жилистый — со вздутыми венами, с большой блестящей головкой. Он дрочит его и приставляет к моей раскрытой передней дырочке.

Мои ноги плотно зафиксированы под ним.

Я закрываю глаза и пытаюсь принять, что сейчас будет не только боль, но и грубость.

Что он трахнет… Потом еще раз… И еще…

А потом отдаст братьям. Они насладятся по всякому — и по плохому тоже, и кинут меня на потеху грязным противным мужикам.

Пугающее давление в киске позволило мне быстро откинуть все мысли.

Его головка упирается в мою маленькую нежную щелку.

“Если я в этой иллюзии — девственница. Значит, сейчас будет острая боль”.

Его губы около моей шеи, я ощущаю тепло… Алкоголь, табак, запах разгоряченного мужского тела…

Он гладит меня по щеке. Его пальцы касаются моих губ… Фалангой проводит по нижним зубам и вводит палец в мой ротик.

Два пальца… Практически до горла… Он движет ими туда-сюда…

Вынимает и стремительно меняет позу. Садится на меня так, что его бедра оказываются около моего рта.

У моих губ — влажная от похоти головка. Она смотрит прямиком в мой рот, ее нежная дырочка покрыта белесой влагой.

Мягко она касается губ.

Открываю рот и неосознанно тянусь язычком к ней навстречу.

Но Лиму, похоже, не до нежностей. Он вводит головку мне так, что я сразу давлюсь.

Он сверху, я в положении лежа. Он давит головкой мне в горло, а я даже двинутся не могу! Он прижимает меня за волосы к подушке.

Я вся в его власти.

Пытаюсь вздохнуть, но даже легкие подчинены ему. Он давит мне на грудину как будто всем своим весом.

Но нет, конечно. Скорее, мне так кажется. Я просто… Просто безумно бьюсь!

Я могу только как рыба — открывать рот и против воли дергаться.

Кое-как беру вдох, но головка тут же заполняет свободное пространство. Он пихает ее глубоко в горло… Так, что я вся дрожу.

Как в пелене слышу голоса других:

— Ты смотри, ему и не нужна ее нижняя дырка.

— Че, брат, может мы присоединимся?

Красавец не оглядываясь бросает им:

— Хрен тебе!

— Та че, все равно пустует.

— Вот и я говорю — только пропадает товар.

Лим вынимает из моего рта и тянет меня за собой за волосы. Садится на край кровати, меня усаживает на пол, притягивает за волосы к члену и заставляет сосать.

***

Впервые радуюсь удобной позе! Сейчас, по крайней мере, я не подавлюсь своими же слюнями.

И не поперхнусь спермой.

Изо всех сил стараюсь ему понравится — нежно беру головку в рот и, как умею, сосу.

Только беда в том, что я практически этого не умею. Все, что я делала в других симуляциях и от чего мужики получали кайф — я прописала сама.

А как надо — я и не знаю. Ни разу еще не пробовала.

А судя по поведению этих персонажей — они точно знают, что такое хороший качественный минет.

Я беру в руки его пенис, но он ударяет, отпихивая мою руку.

Я мало понимаю что это значит. Но продолжаю как есть, без рук.

Его головка настолько велика, что мне приходится с силой раскрывать челюсти. Чтобы случайно не прикусить и не вызвать с нем вспышку ярости.

Признаться честно — я его очень боюсь.

Но двое других мне кажутся даже страшнее. Не в плане силы — ее у них меньше, а в плане чести.

У них нет никакого уважения к женщине. А этот, хотя бы, мне сделал комплимент. Назвал красавицей, хоть я и была в дрянном убогом платье. Я все же думаю, ему понравились мои глаза.

Надеюсь, глаза.Он на меня тогда так посмотрел — хищно, сурово, строго…

Он в тот момент уже меня раздевал и трахал. И думал исключительно про глаза!

Мда!

Надо уже принять все как есть — что я простая шлюха — и начать хорошо работать.

Я обхватываю губами член и что есть силы насаживаюсь на него головой. Слышу его рваный вздох.

Я правильно делаю! Ему нравится.

Как бы не было тяжело, я повторяю это еще… Его головка упирается в мое мягкое нежное горло.

Он кладет руки на мою голову, обхватывает и делает бедрами сильный глубокий толчок.

Глава 11. Некуда бежать. Вокруг море

Такой силы боль оглушила мое бедное нежное горло! Я отшатнулась — благо было куда — не спасли даже оковы из его цепких, но потерявших бдительность рук.

Я тут же примыкаю к его члену обратно.

Насаживаюсь ртом и соединяю губы в кольцо. Обхватываю плотно ствол его члена так, чтобы он был доволен.

Слышу возглас далеко позади:

— Ну че, хорошо сосет?

Лим молчит, только интенсивнее двигает бедрами. Его толчки становятся грубее и чаще.

Я с ужасом думаю, что меня ждет.

Ведь потом он же — только в киску и, не дай бог, в попу.

А потом эти двое…

И еще толпа…

Я гоню от себя мысли и пытаюсь как можно лучше работать. Авось, прокатит все страшное мимо, как в лучших сказках — чур меня!

***

Он вцепился в мою голову и с силой насаживает ее на пенис. Его толчки ускорились до космической скорости — он просто грубо меня ебет в рот.

Я ощущаю, как головка раздулась до невероятных размеров прямо в моей глотке.

Жесткие фрикции, его сдавленный рык — и соленый фонтан.

Я пытаюсь проглотить, но до конца не получается. Соленая жидкость течет по моим губам — теплая, словно кровь. Будто это первая моя жертва виртуальному миру — первый минет, как реальный. Настоящий, не заранее написанный.

Сумела отсосать и понравится опасному парню. Звездец, конечно, но за это мне — реальный зачет.

Он отталкивает меня, подходит к столу и берет чарку. Выпивает до дна и хватает полную вином бутыль. Выпивает прямо из горла и наспех закусывает куском лососины.

— Че, брат, по второму кругу?

Фред смотрит на Лима со злостью:

— Я говорил, надо брать несколько баб. А не одну целку. И че толку, если ты ее полностью подмял?

— Иди ты…

Лиму безразлично недовольство брата.

— Да я в следующий раз натолкаю целый корабль сук.

— Мне плевать.

Лим с аппетитом жует окорок, запивает вином и заталкивает в рот горсти оливок. Подходит к сундуку, открывает его с ноги и достает бухту скрученной веревки.

— Ооо… Ты погляди-ка! Лим устроит сейчас нам спектакль.

Двое братьев кидают на меня косые горячие взгляды и с удовольствием потирают руки. Судя по их лицам, они точно знают, чего ожидать.

Я с напряжением слежу за действиями Лима.

Больно уж гогочат эти двое… Они уже пьяные в хлам! Фред — качок, который, достал член из штанов и с наслаждением дрочит. А грубиян — уже давно наяривает и жадно смотрит на меня.

Сейчас красавец Лим меня трахнет — и даст на растерзание этим похотливым зверям.

Пытаюсь совладать с нахлынувшей паникой, чтобы не попытаться от них убежать.

Бежать некуда. Вокруг — глубокое море.

Да даже если был бы берег — мне все равно в этом мире не спастись.

Я перевожу взгляд на красавца и с ужасом понимаю, что он задумал хорошую такую развлекуху.

Лим складывает веревку вдвое, с шумом рассекает ею воздух, смачно сплевывает на пол и размашисто подходит ко мне.

Глава 12. Сладенькое

Он хватает меня за руку и рывком на себя тянет. Миг — и я стою на ногах. Голова так и поплыла…

Он толкает меня. И следом наступает. Я лечу… и ударяюсь бедром о край стола. Хватаюсь за него обеими руками, поворачиваюсь лицом к столу — и острая раскатистая боль.

Наотмашь веревкой — унизительно, грубо, властно. Он шлепает сразу подходами — наотмашь бьет, пока не устанет рука.

Я вою в голос. Кричу, закрываю ушибленные места руками, пытаюсь убежать от него в этой огромной комнате, которая для меня — как клетка. А он идет за мной таким неспешным горделивым шагом…

Демонстрирует свои силу, а я — словно зверушка: бегаю от угла к углу.

Я даже попробовала залезть под стол. Он успел огреть мои ягодицы прежде, чем я поняла серьезную опасность. Если засяду под столом — эти двое просто заставят меня делать минет.

Разразится скандал. Они передерутся, а меня — как виновницу ссоры — выбросят в море.

Я быстро вылезаю из под стола и бегу из каюты прочь.

***

На палубе сыро от мелкого вечернего дождика. На небосклоне все еще светит солнце, так что дождь, получается, слепой.

Я выбегаю и тут же поскальзываюсь голыми ногами.Но удерживаю равновесие и, не оглядываясь, бегу. Толпы мужиков сначала прифигели от такой картины, но увидев Лима в плохом расположении духа — быстро попрятались кто куда.

Палуба опустела. Хоть вой, хоть кричи — пусто!

Оглядываюсь — и вижу Лима в накинутой рубашке и с веревочным хлыстом наперевес.

***

— Ну че, красавица, пора расстаться со сладеньким?

Запах горячего секса смешивается ароматом прохладного дождя. Капли с неба охлаждают и мою покрывшуюся испариной кожу.

Я делаю глубокий вдох и упрямо смотрю ему в глаза.

Мне хотелось, чтобы мужчина был красив и богат, но не груб и опасен. Вовсе нет!!!

Я хочу хоть каплю нежности… Какое уж там внимание и уважение. Хотя бы каплю симпатии, блин, ко мне!

В его темных как ночь глазах плещется агрессия, злоба и горячая, как котел в аду, похоть. Похоже, он трахнет меня прямо сейчас… И прямо здесь.

Его руки плотно сжимают мое горло. Он смотрит мне в глаза и с вызовом шепчет:

— Старик не наврал? Ты правда девственница?

Он подхватывает меня, держит за бедра, а верхнюю часть моего тела свешивает за борт.

Рот сам собой открылся в безумном отчаянном визге. Я вижу под собой бурлящее море, его непроглядную черноту.

Не знаю кто говорит, что море — ласковое и синее. Сейчас оно — жерло вулкана, в которое если провалиться — то сразу и замертво. Или придеться биться в агонии и, захлебываясь, тонуть.

Я голышом свисаю со стенки палубы. И все, что меня держит в живых — это его рука на бедре.

Причем, одна. Он обнимает меня и крепко удерживает, прижав к стенке.

Другой рукой трогает меня между ног.

— Сейчас посмотрим какая ты девственница. Пощупаем что у тебя там…

Гава 13. Проверка пальцем

Я ощущаю, как его грубый палец раздвигает мои мягкие губки и входит в горячее лоно.

— Узенькая…

Его голос становится хриплым. Еще немного — и он зарычит.

Я дергаюсь от резкой боли и кручу руками в воздухе непонятные дуги. Еще один такой болевой миг и толчок — и я к чертям улечу!

— Пааамааагииттее…!!!! Маааа-маааа!!

Кричу понимая, что меня никто и никогда больше не услышит. Но молчать я… Я просто не в состоянии…

Я кричу все, что могу!

— Аааааа!!!

Холодный борт стенки болезненно врезается в живот и давит. Его грубые пальцы медленно проникают внутрь меня.

Перед глазами — синяя тьма. Огромная, ужасная, всепоглощающая…

В конце концов, если он меня отпустит — я просто упаду и умру от падения с высоты.

И сразу очнусь, — пытаюсь себя успокоить. Увижу брата и папу… И все будет хорошо…

Сердце словно сдуревший метроном — бьется с такой силой, что я вот-вот откинусь прямо в его объятиях.

А его палец все продолжает исследовать меня изнутри.

— Аа, вот она…

Я смутно ощущаю давление внутри живота — болезненное, терпкое, пугающее.

— Девственница, — и он рывком возвращает меня на борт, — ну ладно, тогда живи!

Он шлепает меня по ягодице так сильно, горячо и похотливо, что я с ужасом понимаю: все самое мучительное — впереди.

***

— Целка!

Он толкает меня в спину — я залетаю в каюту, Лим идет следом.

Ответом нам — немая сонная тишина. Братья храпят, напившись и как следует нажравшись. Лим хлещет еще вина из горла — и идет на кровать.

— Пооодъем! — он как заорет гулким басом, аж чарки подпрыгнули на столе!

Фред тут же проснулся, а грубиян — все лежит лицом в золоченое блюдо. Брат его тормошит по плечу, но тот отталкивает руку и продолжает спать.

— Че орешь-то?

— Че-че, целка, говорю.

— И че? Ну тя нах со своей телкой носишься…

Фред наливает вина, а Лим толкает меня на кровать. Ставит раком и широко раздвигает мои ноги. Сразу заставляет упереться на локтями, а наклониться сильно вниз.

Опираюсь на плечи, стою перед ним — оттопырив чистую невинную киску.

— Че, потом по кругу?

Я слышу задумчивое:

— Угумс.

И в глазах все темнеет, а потом, от страха, бледнеет.

Таки пустят меня по кругу…

Я этого не переживу.

***

Он широко раздвигает мою киску — растягивает губки пальцами — и приставляет к дырочке член.

Я приготовилась к медленному введению — он же знает, что целка. Но опытная, не проститкта и не шлюха… Значит, хотя бы первый раз будет нежным… Надеюсь…

Но я забыла, что это — красивый богатый мужик. Ему нет дела до тех, кто его меньше, беднее и слабее.

Он приставляет головку к моей щелочке и с разгону засаживает на всю глубину.

***

От неожиданности, страха, испуга и дикой чудовищной боли, я заорала так сильно и громко, что проснулся спящий — брат-грубиян.

— Че там за… — и он переводит взгляд и видит, что со мной делает Лим, — ооо, одобряю…

Он еле вяжет лыка. Но глядя на нас, наливает еще чарочку и быстро опустошает до дна.

— Давай, недолго там с ней…

Я уже не разбираю где чей голос.

Они оба проснулись. Лим меня трахает так мощно, что каждая его фрикция — это жесткая по боли пытка. Глубоко, с размаху и интенсивно — он не трахает, нет. Он долбит дубинкой изнутри мой живот.

Каким бы он ни был — я понимаю, что должна быть ему благодарной за то мое спасение. Но пятью минутами назад он чуть сам не выкинул меня за борт.

Я кричу и замечаю, как внутри живота возникают непривычные для меня ощущения. Я такого раньше не знала… А потому и не прописывала в кодах… И не ощущала…

Все. Круг замкнулся. Только узнать бы — откуда оно взялось сейчас…

Боль внутри живота трансформировалась в мягкое тепло, кипящее и расширяющееся. Оно закручивается и превращает боль — в чувственную обволакивающую пелену.

Мне вроде больно… Но хочется, чтобы этот жар продолжался как можно дольше.

Это как с болезнью — когда приятно болеешь и хочется вот так лежать и кайфовать еще и еще…

Что творится? Неужели это и есть — настоящий реальный оргазм? Когда ощущение наслаждения рождается исключительно через боль?

Фрикции становятся чаще, Лим с силой толкает в меня и, одновременно, насаживает мои бедра. Его пенис проникает на такие глубины в мое тело, что мне кажется, он меня насквозь…

С безумным рыком он толкает меня с такой сумасшедшей силой, удерживает и, расслабившись, отпускает.

Словно дикий кабан, он тяжело отрывисто дышит.

— Сучка свободна, — он говорит на выдохе.

И добавляет то, от чего меня затрясло:

— Жопу не трогать. Без лишних движений, ясно? Переведу дух и сам задницей займусь.

Глава 14. Суровые парни

— Цыпа-цыпа… — ко мне приближается грубиян. Он комедийно вертит рукой и щурит глаза. Похоже, чтобы лучше меня видеть, блин.

В страхе залезаю на кровать. Понимаю, что не убегу. Но хоть на секунду, на короткий миг отсрочу то, что он сделает.

Его голос — горячий и неприятно масляный Словно жирный чебурек в дешевой забегаловке: весь истекает маслом, а внутри — такой, что не съешь.

— Иди к хорошему парню… Смотри какой…

— Эт кто тут хороший? — Фред уверенней стоит на ногах.

Грубиян уже полулежит, еле связывает слова, надеюсь, надолго его не хватит.

— Конечно я! Вот он я!

Его довольная физиономия могла бы быть на обложке какого-нибудь журнала — настолько он красив.

Но очень груб. Как и полагается красивому парню, наверное.

— Киска, иди ко мне!

Фред садится на кровать и обнимает меня за плечи. С надеждой замираю — а вдруг он ласковый?

Я смотрю ему в глаза. Пытаюсь увидеть сквозь тонну выпитого — сияющий взгляд романтика. Но Фред изо всех сил прижимает меня к себе, а потом грубо, толчком, отталкивает.

Я едва успеваю перед собой выставить руки — лечу и приземляюсь на них. А мой зад — уже задран вверх.

— Кобылка, — он ставит меня раком и шлепает по попе, — щас мы тебя…

Я ощущаю его член. Он дрочит его прямо около моей щелки. Пульсирующая головка не такая, как у Лима. Как будто меньше и мягче…

Мои размышления прерывает его разговор сам с собой:

— Вот черт, сука! Целка, блин…

Я ощущаю, как он позади меня с силой дрочит. Приставляет головку, давит, но не вводит в меня член.

— Че, Фредушка? Слишком узкая? Тебе расшатанных кобыл подавай? — Лим говорит и пьет из бутыли вино

— Да заткнись ты!

Он приставляет к щелке головку и с силой начинает давить. Член не вставляется, не лезет. Мне больно… Я начинаю стонать…

От нашей возни и разговоров просыпается грубиян:

— Ох тыж! Я опять не успел!

— Билл! Ну-ка давай покажи класс этому ублюдку! — Лим ржет так, что проливает вино.

Грубиян — как оказалось, Билл — хватает меня за волосы. Подминает под себя — кладет на живот, сам садится наверх.

Резко, без прелюдий и даже касаний, он входит в мою киску. Его пенис разрывает мою дырочку, входя сразу на большую глубину.

Я ору и инстинктивно пытаюсь из под него выбраться. Не рассудком, тело само рвется на свободу. Ногти царапают грубую материю, ноги пытаются оттолкнуть грубияна.

— Аааааа, — мой крик больше похож на плач.

А грубияна это лишь сильнее заводит — с каждым толчком он дерет все сильней и сильней.

Я закрываю глаза, пытаюсь хотя бы разумом вылететь отсюда. Стараюсь отрешиться… Забыть… Не понимать и не знать где я и что со мной происходит…

Но он крепко держит мои бедра.

Закрываю глаза.

Тепло от прикосновения — кто-то мягко поглаживает мою щеку. Словно нежный оазис в этом царство унижения и боли. Я даже не хочу открывать глаза, вдруг все исчезнет как, мираж…

Голос звучит сладко:

— А, мордашка какая…

— В нее трахнешь? — Лим продолжает свои насмешки.

— А че не трахнуть-то?

— Трахни. Может она дественница и во рту.

Лим говорит и ржет.

Он даже не представляет, что до его члена — я никогда не сосала.

Ни-ког-да.

***

— Уууу, — Фред рычит и вставляет в рот мне свой твердеющий орган.

Зря я понадеялась, что он у него не вставший. Либо мой рот слишком горячий и сладкий.

За пару секунд его дубинка превратилась в каменный гигант.

— Сссукааа, — он цедит, с акцентом на согласные.

Теперь меня имеют двое.

Буйная головка движется у меня во рту, проталкивая себе дорогу в горло.

Запах солоноватый, горьковато-терпкий. Дышу украдкой, когда получается сделать вздох. Все остальное время мой нос утыкается Фреду в пах.

— Глубже, сука, — и он за волосы тянет мою головку к лобку. А пахом делает толкающие движения.

Я уже перестала попискивать. Заметила — если подаю голос, но меня начинают сильнее драть.

Грубиян слегка замедлил движения в киске. Мне кажется, он просто не хочет двигаться к финалу. Наверное, он решил не уступать мою киску Фреду.

Либо, у него другой план.

Он трахает, но его пенис движется во мне медленно и уже нет той безумной спешки.

Фред то дрочит ствол пениса, оставляя в моем рту головку. То вводит свою штуковину так глубоко, что я задыхаюсь и меня начинает тошнить.

***

— Лииим… — грубиян трахает меня в киску, а палец уже подвел к девственному входу попки.

Красавец прикорнул, облокотившись на локоть. Его плечи мерно поднимаются и можно услышать, как он негромко храпит.

— Лииим, я трахну твою телочку в жопу!

Грубиян специально сказал это негромко. Раздвинул широко мои булки и плюнул на мой сжавшийся от страха зад.

Глава 15. Красивая девка

Я мелко-мелко задрожала. Слезы нахлынули — они и так стояли уже в горла, член Фреда хорошо этому способствовал. А теперь кипятком обжигают мои глаза.

Я много раз смотрела, как трахают в попу. Это ужасно больно… И я бы попробовала…

Но не так!!!

Не с этими грубиянами!!!

Я хотела… богатого-красивого и нежного! Нежного, блин! Только в коде не указала. Думала, это разумеется и так.

Он приставляет член к моей трясущейся от страха дырочке. Он пока еще не начинает вводить, а с губ моих слетает отчаянный вопль страха.

— Неееет…

И я пытаюсь оттолкнуть. Инстинктивно. И понимаю, что это опасно.

Но оттолкнуть не получается, а потому мне остается просто орать. Без надежды на что либо, просто кричать и кричать… Как когда несешься с горы.

Этих мужиков не остановить. Они как снежная горная лавина. Просто несутся… Давят все на своем пути.

И их поведение никак не предугадать.

***

— Да для тебя ж стараюсь, Лим!

Грубиян шутливо оправдывается. Лим проснулся от моего крика:

— Я ж сказал, сука…

— Та че? Я порву зад, дорогу проторю! Тебе же потом проще!

Лим встает и вмиг оказывается около кровати. Мгновение — и они оба в борцовской схватке.

Пользуясь случаем, Фред перетягивает меня ближе к себе. Так же наклоняет раком и с разгона вставляет в киску.

Наш трах совершенно не интересует на Билла, ни Лима. Они уже давно плюнули драться и сели на кровати. Билл обиженно заявляет:

— Надо сразу трех сучек брать. Че за жопа вот так вот…

— Поношенных? Грязных?

— Да че! Девственниц! Просто трех.

— Да где же их найти! — я слышу в голосе Лима фальшь.

— Да как где! Сегодня только штук десять целок видели. А ты ухватился за эту, будто она чем то лучше…

— Красивая.

— Ну да. И те тоже неплохие.

— Ниче общего.

Фред трахает меня в киску и поддерживает разговор:

— Из тех, кто сегодня был на базаре — все поношенные, это точно.

— Ага, с сюрпризом. Это помнишь, как в прошлый раз…

Я навостряю слух. На всякий случай нужно знать что бывает с женщинами. Я должна знать что тут происходит и быть готова ко всему.

— Ага, взяли девственницу, блин. А оказалась — не только сорванная целка, но и...

— Ааа, было-было! Я ее за борт, а она орет — “Пощадииии… Я маать… У меня ребеееноооок…”

— Ага!

Меня пробрал пот. Вот это время… Вот это нравы…

Теперь, по крайней мере, я знаю, что у этих гадов — ничего в душе нет.

— Ага, и круто она там в море барахаталась!

— Да хватит уже сочинять! — Лим бросает и оборачивается на Фреда, — я сам лично ссадил ее на берегу.

— Обломал все. И куда она пошла?

— А это уже не мое дело. Ссадил — и ладно. Дальше сама.

Я выдыхаю. Значит, может, не такие же они и страшные…

Но Билл не дает мне сделать такой вывод:

— А я бы бросил! Подумаешь, раз не целка — нафиг ей теперь жить? Кому она сдалась? Только таким же убогим, как и сама. Нормальному мужику она не…

— Так то оно так. Баба нужна, пока она целка. А потом — грош цена ее жизни.

Лим на эти разговоры ничего не ответил. Он молча посмотрел на то, как меня дерет Фред. Поржал, заметив, что я даже не кричу под его членом. Протянул руку, забрал меня от Фреда и положил головой на свою грудь.

Глава 16. Побег

Грудь Лима оказалась мягкой и волосатой, но не такой как у древних людей. В их шевелюру мне не хотелось погружать личико. А на груди Лима я расположилась с уютным удовольствием.

Как мало надо для счастья!

Его крепкая рука ложится мне на макушку. Я понимаю, что значит этот мужской жест…

Нехотя, опускаюсь вниз и как бы невзначай касаюсь губами его лобка. Не спешу сразу обсасывать пенис, а сначала играюсь — лижу язычком.

Опускаю руку вниз и беру в ладошку его крупные тестикулы. Мягко сжимаю.

Все делаю ради собственной выгоды — хоть пары минут халтуры.

А Лиму, похоже, нравится. И я продолжаю еще.

Неспешно поглаживаю пальцами живот, иногда поднимаю ладошку выше. Путаюсь в волосах на груди, щекочу — и даже сама улыбаюсь. Якобы, все хорошо.

Мне надо хоть как-то усыпить бдительность этих бруталов. Особенно сейчас, когда они пьяные в усмерть и по одному то и дело спят.

Очень хорошо, что они так напились. Самый главный — Лим — сейчас явно в отключке.

Есть что-то в Лиме такое… Он мало похож на код программы. Либо на такую современную разработку, которую я бы не написала сама.

Он как живой!

В голове тут же мелькает воспоминание о бурлящих волнах под кораблем, когда я висела под угрозой жестокой смерти. Неужели он бы меня выбросил?

Неужели бы смог?

Я ощущаю, как его рука ласково гладит мои волосы. Он хоть и полудреме, потому что пьяный, но мне кажется — он словно отвечает. В духе “Я хотел насладиться твоим страхом. Хотел увидеть, как ты будешь умолять меня о пощаде!”

А я не умоляла. Я просто орала как резаная. Даже в голову не пришло умолять.

***

По комнате разносится храп. Храпит кто-то один, увы, из-за игр с пенисом Лима — мне совершенно ничего не видно.

Решая схитрить, я беру пенис в руки и начинаю мягко дрочить. И тихонько поднимаю голову, чтобы осмотреться вокруг и оценить ситуацию.

Билл спит. Фред в полудреме.

Я поднимаю глаза на Лима — он прикорнул и, кажется, уже давненько во сне.

“Бежать!!!”

Только куда и как?

А, неважно!

Я понимаю, что секунды решают все. А значит, нет времени на размышления. Вперед и только вперед!

***

В прямом смысле роняя тапки — теряя последние остатки здравого смысла — я, голышом, выбегаю и каюты и оказываюсь на борту.

Надо было хоть что-то на себя надеть!!!

Ночь. Дождь. Скользкий пол и повсюду разложено блестящее в свете луны оружие.

Что за…? Мои размышления перебивает рокот мужицких голосов:

— Цыпочка…

— Кис-кис-кис…

Мужиков несколько. Глаза все не привыкнут к темноте.

— Уже выкинули, что ль девку?

— Смотри, и до нас дошли объедки.

— Ага, соизволили поделиться киской.

Меня охватывает ужас. Я понимаю, что надо назад. Для верности говорю им:

— Я просто вышла… эмм… подышать свежим воздухом…

И, как ни в чем ни бывало, перевожу взгляд на возвышающийся флаг. В ночи он белеет слегка молочным приятным цветом и смотрится как лунное сияние.

А сердце бешено бьется.

Краем глаза я слежу, что там делают мужики.

Их не двое и даже не пятеро. Штук десять, не меньше. Откуда они взялись? Вроде была тишина.

— Идем…

Ко мне надвигается хромоногий толстяк. Присматриваюсь — а вместо ноги у него — обрубок, а внизу — деревянная палка. Руками опирается на костыли и, вразвалочку, идет.

“Если че — толкну” — решаю про себя и отступаю.

— А чей-то ты, Хрыч, первый то пошел?

— Моя будет. Уж я-то объедками поделюсь. Не боись!

— Та больно хороша для тебя! Тебе можно кобыл и похуже.

Беззубый здоровяк лет двадцати обгоняет безногого и направляется в мою сторону. Он улыбается так жутко, что в наши времена его снимали бы в кино!

Едва он приближается, безногий аккурат по бошке прилетает ему своей палкой:

— Ааай, сцуко! Да я блииин…

Молодой оборачивается и сбивает Хрыча с ног. Хватает его за руку и с силой выбивает единственную ногу.

Хромой с грохотом летит на пол и, чертыхаясь, кричит:

— Я тебя сукин сын…

Я успеваю отбежать.

Хрыч лежит на полу, но дубасит палкой так ловко, что молодой едва уворачивается.

Заревев, он бросается на хромого — ложится верхом на его торс и вжимает в пол. Крепкими ручищами он начинает душить, а я по кругу оббегаю их, чтобы вернуться назад в каюту.

— Стой, крошка! — меня останавливают сразу двое. Два старых гнилых старика.

У обоих нет зубов, даже золотые — и то по паре на весь рот. На двоих.

Они хватают меня за руки и начинают лапать. Я же голая. Им только протянул руку…

Инстинктивно я срываюсь на визг.

Глава 17. Грязная похоть

Не надеюсь, что меня кто-то услышит. Даже если услышат те парни — им на меня плевать.

Но я ору. Мне ужасно мерзко.

Их противные руки — словно червивые тела, сплетаются между собой и оскверняют мое тело.

Я кричу так, что слюни фонтаном заливают мой рот.

— Молоденькая просто, — говорит один из стариков и прижимает свои губы к моему лицу, — ну ччч… Не бойся так…

С размаху ударяю ему прямо в челюсть. Это в моей жизни первый… Самый первый удар.

Он не долетел даже до его щеки. Я вознамерилась, размахнулась, а он поймал мой кулачок на лету. И громко заржал. как старая хромая лошадь.

Держит меня за талию так, что я не могу выкрутиться.

— Ух, какая!! Да с характером!

— Где нашли такую-то?

— Да выбросил кто-то… Эти подобрали!

— Хах, подобрыш! — и грязные стариковые руки тянутся ко мне.

Я закрываю глаза. Собираю все, что только есть в моих мышцах. Сначала мысленно, потом на деле — я собираю пальцы в крепкие кулаки.

Зазывно улыбаюсь. Напрягаю мышцы. Слышу стариковское одобрение:

— Киска готовенькая…

И со всей дури ударяю одному из уродов в глаз. Другой пока мешкается, я пинаю его коленкой. Попадаю непонятно куда — кажется, в обвисший мягкий живот.

И бегу.

Слышу топот:

— Стой, сука блин.

По голосу — беззубый. В мерзком холодном поту я пытаюсь бежать, но запнувшись о лед металла падаю и растягиваюсь.

— О, сучка! Сама легла…

Как дикий бык он вмиг оказывается сверху. Вдавливает мое тело в пол так, что я не могу дышать.

Из последних сил я стучу кулаками в пол и пытаюсь высвободить ноги. Хоть каплю их сжать между собой. Но — никак.

Я визжу, кричу и посылаю всех нахрен. Здесь не до вежливости. На кону — моя, к черту, жизнь!

Но моих слов никто не слышит. И не пытается слушать.

Толпа бешено воет и улюлюкает. До носа долетает прогорклый телесный смрад.

Краем глаза вижу чей-то сапог.

Беззубый сразу размахивается и ударяет подошедшего в глаз. Тот корчится, но сшибает его ответным ударом.

Перекатившись через меня, эти двое завязывают драку. Я пытаюсь уползти и поднимаю глаза…

***

Я и двое мерзких уродца в плотно сцепленном кругу улюлюкающих мужиков. Старых, больных, безногих и хромых… Мелькают лица и молодых в том числе — но с выражением серийных убийц или настоящих мучителей.

“Куда я попала… Господи боже мой! Куда?”

Из круга не выбраться. Сижу, обнимаю коленки, чтобы хоть как-то спрятать свое голое тело и бросаю взгляд на флаг, белеющий на мачте. Молочный, словно крем на домашнем торте.

О, боже, как я хочу домой!

***

Спиной ощущаю, как круг постепенно сужается. Двое — подошедший и беззубый, со стонами колотят друг друга кулаками по башке.

Удар и хрип. Мат, стук черепа о пол.

Толпа улюлюкает.

Похоже, идет драка за то, кто первый меня… А потом все остальные — по кругу.

И мне конец.

В центр залетает хромоногий. С бешеной силой он замахивается палкой и дубасит обоих.

Хватает меня за волосы, орет “трахну и убью, суку” и отшвыривает в голодную до секса, грязную похотливую толпу.

Глава 18. Одолжение

Меня лапают десятки… Нет, кажется, даже сотни рук по ощущениям…

Так мерзко… Противно…

Лезут во все места, щели, трогают меня, оскверняют своим присутствием…

Гадкие, холодные. Грязные от жажды простого траха.

Они дотрагиваются до меня и словно пьют мою душу…

А в центре круга все продолжается борьба не на жизнь, а на смерть. Трое дерутся в запале, вытаращив глаза и сжав губы.

Толпа орет и подбадривает. И каждый тянется дотронуться до меня.

Я отбиваюсь как могу, но мои руки и ноги скрутили два старательных добровольца, пропади они к черту! Я пытаюсь кричать, но в мой рот погружается грязный уродцкий палец…

Я закрываю глаза. И вот теперь молю о пощаде, только не к какому-то мужику, а ко Всевышнему.

Я не знаю к кому! Есть ли Бог или нет, я раньше не думала.

А сейчас приходится… Не зря говорят, найдешь время для молитвы. Так оно и есть. Вот, я нашла.

Я молю и про себя обещаю все самое-самое главное, лишь бы… Выбраться из этого и остаться живой.

Либо умереть прямо сейчас. Лишь бы не достаться им — этим противным склизким уродам.

Лучше бы Лим выбросил меня за борт.

Умерла бы. Но была бы целей.

***

Хлопок и раскаты эха.

Похоже, выстрелили в меня. С радостью открываю глаза. Я должна быть дома. Ну или в раю — восседать на облачке. Вряд ли за такие мучения я попаду в ад.

Но, похоже, есть место для таких как я — там даже в раю-аду все то же самое продолжается.

Открываю глаза — я там же. Пульсирующий круг орущей толпы.

Только драки уже нет.

Уже стало спокойней.

На месте потасовки — лужа крови и чей-то трупак. Я не смотрю чей.

Но слышу вой толпы:

— Хрыч, ты че…

В луже крови беззубый молодой. Лицо даже мертвое — озверевшее, дикое. Такой — разорвет на кусочки. И не подавится — съест.

— Ты грохнул его, сссука…

Толпа замолчала.

Кто-то смачно сплюнул на пол.

Руки, держащие меня, ослабли. Я изо всех сил рванула, но в меня вцепилось несколько других рук.

— Да хрен с ней, — послышался чей-то шепот, — таких сук немеряно, чтобы из-за них так…

— Да брось ты, Хрыч, — и руки вцепились в меня сильней.

Я оборачивась. Безногий толстяк, с разбитой рожей и окровавленными руками, неспешно идет ко мне.

В толпе послышались голоса. Не разбираю слов, в голове гул и дикое биение сердца.

Мгновенно мужики разбегаются в стороны. Я слышу резкое:

— Пригнись!

Но не понимаю.

И не успеваю.

Грохочет выстрел. За сегодня уже второй.

И грохот тела. С деревянным аккордом.

Не сразу понимаю что происходит. Толпа быстро исчезает. Мужики, словно испуганные тараканы, убегают по своим щелям.

Пугливо отступаю назад. Вижу труп — тот самый, с деревянной ногой. Медленно покрывается простыней крови. Ни капли не жалко. Поделом.

Закрываю глаза и обнимаю себя руками. В конце концов, меня больше успокоить некому. На все — только сама я.

Неспешные шаги. И опять в мою сторону.

Не открываю глаз я захожусь в истерическом крике и визжу.

Но меня даже не трогают. Слышу уставший недовольный голос:

— Идем, — и уже тише, — твою мать.

Это Лим. Он даже не смотрит в мою сторону. Бросает взгляд на два окровавленных тела, вздыхает, и недовольно бормочет себе под нос:

— Дикари... — он выдает крепкую брань.

***

С видом спасенной зверушки иду за ним по пятам. Он даже не оборачивается. А я боюсь отстать.

Понимаю, что сейчас до меня никто даже не дотронется. Оставшиеся на борту мужики смотрят на меня так, будто это я всех перестреляла. Несомненно, в их глазах виновата во всем я.

И плевать.

Че делать сейчас, когда Лим на меня посмотрит? Ведь я убежала… Хотела его обмануть.

Глава 19.Четкий намек

Пинком толкает дверь каюты, она стукается об стену и производит бешеный бабах. Но никто из храпящих даже не думает просыпаться. Фред валяется на полу, а Билл — на кровати, прижимая к себе бутылку.

— Спать охооотаа… — Лим зевает и вынимает бутылку из рук брата.

И даже не смотрит на меня.

Я должна произнести речь, наверное — благодарственную, о спасении. Но как? Как заглянуть в эти черные, как ночь, глаза? На их глубоком дне плещется не то дьявол, не то сам конец света.

Моего света. Того, что дарует жизнь.

“Рано или поздно он меня убьет” — такая мысль приходит в голову, когда он смотрит прямо в глаза.

Но он уже дважды спас мне жизнь.

И я уверена, что он не выбросил бы за борт… Поднимаю глаза и смотрю на него прямо.

По-наглому. Даже жестковато.

Он ловит мой взгляд и вскидывает бровь.

Какой-то черт дернул меня сказать не то, что надо. А то, что думаю. Вот нафига я такая искренняя? Тем более с человеком, который хоть и не убил, но может меня убить.

Смотрю на него с вызовом, а голос трясется. Слова сами собой срываются с губ:

— Вы меня спасли… Но зачем? Ведь я уже… не девственница…

Еле произношу — и тут же срываюсь на плач. Он смотрит на меня свысока и попивает вино так, как это делают бывалые парни в фильмах. Небрежно, развалившись по-мужски и локтем опираясь на стол.

Я начинаю реветь, меня всю колотит. Только что я пережила шок и говорю непонятно что.

Надо было промолчать! Или заткнуть язык в жопу и выдавить пресное “спасибо”. А я…

Сказала то, что на языке крутится, что как прилипшая жвачка застряла в мозгах.

Но он ржет сквозь губу.

Авось сегодня не убьет. Сегодня он добрый.

Допивает бутыль до дна, с грохотом ставит на стол и отвечает, давя усмешку:

— Да мож еще пригодишься, — и кидает презрительно, — тыж девственница… с задней стороны.

***

Он жестом приказал мне опуститься и двигаться к нему на коленях. Послушно выполняю. Ведь он мой спаситель. Но в глубине души разжигается лютый ужас…

Он намекнул про мой девственный зад. Значит, только поэтому он меня спас, чтобы как следует трахнуть в жопу.

А когда трахнет — кинет меня в толпу.

Или убьет сам.

До ушей доносится звон посуды и его яростный окрик:

— Ну? Пошла!

Встаю на четвереньки и на коленках ползу в его сторону. Слышу его ледяной окрик:

— Медленнее!

Замедляюсь и закусываю губу. Косточки больно впиваются в пол и отдают неприятной болью по всему телу.

Сейчас доползу и начну сосать. Надо сделать так, чтобы он не трахнул меня в попу.

Как угодно. Любыми путями не давать ему трахнуть себя в зад.

Я подползаю к его ногам и ловко устраиваюсь между. Он усаживается удобнее и вынимает стоячий член. Беру в руку и нежно-нежно целую. Пускай моя благодарность будет именно такой.

Взгляд зацепляется за стилет, прикрепленный на пояс. Блестящий, с резной ручкой…

Мне захотелось подержать его в руках.

Нет, нет. Не дай бог! — тут же осекаюсь. Мне такого не надо.

Блин! Из-за размышлений и замедлилась… Он недовольно толкает меня в затылок. Командует — голос полный похоти, горячей страсти и грубости:

— Оттопырь жопу. Сильнее! Приготовься к работе, сучка.

Дергает меня за волосы, как кобылу, заставляя встать в нужную ему позу.

Я покрываюсь липким от страха потом и начинаю сосать.

_________________________________________

Ну что, Друзья! Уже пахнет в воздухе выходными?

Как говорится на пиратском — пора трясти костями — то есть танцевать))

Пишу сказать, что Лим — не такой-то и простой, каким кажется. Вот честно, как есть — он довольно спорный персонаж, родился шиворот-навыворот — сначала обозначился вот такой характер, а уже потом выяснилось кто он такой вообще есть))

Не буду спойлеров, естественно. А что касается героини — девчонка наивная, а думает, что она чуть ли не бой-баба! Ну, впрочем, как и многие из нас))

Каждой из нас кажется, случись что-нибудь, я — ого-го! Я все смогу, всем кой-чего поотрываю... А на деле... Ох, на деле реальность засасывает с головой)

Да ну плевать!

А, еще вот чего хотела сказать: не только жесть впереди у героини, но и немало нежной медовой сласти. Однако, жестких моментов ожидает еще ой-ей-ей...

А финал горяч)) Не зря же у книги такое название))

Скажу еще раз: книга дааавно уже дописана до конца. Так что все выкладки будут вовремя. График напишу на днях.

Ну что, всех лю))

До встречи в новой проде) Жду всех-всех-всех своих Лучиков! Вместе мы почитаем, пофантазируем и составим компанию Анитке на корабле))

ПОДНЯТЬ ЯКОРЯ!!!)))