Закусочная "Тыквенный фонарь"

Глава 1. Проклятие Фелтрамов

– Черт бы побрал этих Фелтрамов! – сокрушался комиссар полиции каждый раз, когда ему поступало заявление о пропаже очередного члена семьи Фелтрам.

Аманда Фелтрам была совсем маленькой, когда исчезла ее тетя – Эбигейл Фелтрам. Но в ее память навсегда врезалось, с каким нисхождением и брезгливостью комиссар убеждал плачущую бабушку в том, что семнадцатилетняя Эби сбежала с каким-нибудь байкером или другим плохим парнем. Якобы, это было в ее духе.

Отец Аманды – Логан Фелтрам – потратил три года на то, чтобы отыскать если не саму сестру, то хотя бы ее след. Аманда помнила тот день, когда он судорожно собирал вещи, с горящими – нет, даже безумными! – глазами заявляя, что знает, где искать Эби. После того вечера Аманда никогда не видела отца, а у комиссара появилось новое заявление о пропаже человека.

О пропаже человека из семьи Фелтрам.

После того, как Логан бесследно исчез, как и его младшая сестра Эби, мама Аманды – Сьюзан Фелтрам – увезла дочь из Лостшира. Подальше от небольшого тихого городка, в котором родилась Аманда. Подальше от ее бабушки. Подальше от их родового коттеджа с закусочной на первой этаже. Подальше от слухов и сплетен о том, что семья Фелтрам проклята.

Аманда появилась на пороге закусочной спустя два года в сопровождении сотрудников опеки. По одному взгляду десятилетней Аманды бабушка поняла, что произошло.

Сьюзан Фелтрам числилась пропавшей без вести.

Когда она не вернулась вечером с работы, Аманда решила, что маме в очередной раз поставили дежурство в больнице. Когда мама не вернулась и на второй день, Аманду охватил страх. Такой же, как когда исчез ее отец. На третий день она подошла к школьной учительнице и попросила помочь обратиться в полицию.

Так, Лидия Фелтрам без лишних вопросов взяла Аманду под опеку.

Все, что осталось у Аманды – старый двухэтажный коттедж с мансардой и садом в Лостшире, закусочная «Тыквенный фонарь» и бабушка. Которая исчезла спустя семь лет после того, как внучка появилась у нее на пороге.

Но Аманда об этом еще не знала.

***

За день до случившегося

Аманда любила выходные за то, что ей не нужно было идти в школу. Нет, она не имела ничего против нее. И даже решилась пойти в старшие классы вместо того, чтобы поступить в местный колледж[1] Лостшира, как Николь Дюпре и Вильям Норден.

Но больше всего Аманда любила выходные за то, что могла остаться в закусочной, вместо того чтобы встречать Криса Дейкворта с кофе и пакетом тыквенных скон, а затем преодолевать крутой подъем до школы, попутно обсуждая домашнее задание и дополнительные занятия.

Утро было у Аманды любимым временем в закусочной. Рассветные лучи солнца мягко просачивались сквозь окна, сверкающие чистотой, и ласково заполняли уютное помещение, а солнечные блики затейливо плясали на мозаичном полу и ползли вверх по стенам цвета сливочного масла.

К открытию закусочную вовсю наполнял аромат свежесваренного кофе и пряных тыквенных булочек. Каждый, кто приходил на завтрак, подмечал, что здесь уютно, почти как дома – за это и любили «Тыквенный фонарь».

А Аманда и так была дома, ведь закусочная располагалась на первом этаже родового коттеджа. Когда-то он – больше ста лет назад – был дарован Фелтрамам аристократичной знатной семьей в благодарность за службу и верность. Многое за это время претерпело изменения, но дом оставался монументальным – ни единой трещинки в фасаде.

Аманде нравилось наблюдать за тем, как по утрам их гости преображались. В детстве она даже считала, что ее бабушка волшебница и зачаровывает каждый омлет, каждую чашку кофе, каждую булочку в хлебной корзине! Вот к закусочной стягивались заспанные гости, чтобы позавтракать перед работой или учебой, взять с собой перекус… а вот их хмурые лица разглаживались, на щеках проступал бодрый румянец, губы растягивались в добродушных улыбках. Что это, если не чудо? Аманда стала старше и больше не верила в сказки, но все еще считала, что их с бабушкой тепло и радушие были способно заполнить пустоту в душе каждого.

Она как никто другой знала, как это важно, ведь пустота давно поселилась в ее душе. Аманда надеялась, что со временем воронка затянется, но она становилась только больше и глубже. Часто она просыпалась, не видя никакого смысла в грядущем дне, и не понимая, что ей делать. Да и желания что-то делать отсутствовало напрочь. Во сне к ней приходили исчезнувшие родители, иногда забегала и тетя Эби. Они подолгу молчали, держась за руки, или отправлялись в детство Аманды – шумное и веселое. После этих снов тяжело было возвращаться в опустошенную реальность.

Поэтому, чтобы обрести смысл жизни хотя бы на один день, каждое утро Аманда пекла тыквенные сконы, наливала два стакана кофе и шла к коттеджу Дейквортов. Тот почти ничем не отличался от их собственного, разве что вместо закусочной на первом этаже располагалась антикварная лавка «Ларец реликвий». Доходя до школы, Аманда ощущала, как по венам разливалось тепло и энергия, поднималось настроение и скорбь по родителям ненадолго рассеивалась.

Глава 2. Последний вечер в «Тыквенном фонаре»

В обед закусочная вновь наполнялась гостями. Из-за полной посадки и длинной очереди Аманда еще два года назад предложила бабушке ввести акцию – скидку пятнадцать процентов на бизнес-ланч на вынос. Так, у них получилось справиться с толпой гостей, но запара на кухне и в зале только усилилась. Тогда-то бабушке и пришла идея нанять сотрудников для помощи.

У них, конечно, и без того были рабочие, но они занимались садом и теплицами. Если бы на плечи бабушки и Аманды лег еще и уход за тыквами, то они бы совсем перестали спать. А вот закусочная всегда была семейным делом. Бабушка не любила привлекать посторонних, только если то был не электрик или сантехник. Но поток гостей увеличивался с каждым годом, бабушка не молодела, а Аманда с понедельника по пятницу была занята в школе до трех дня, а в иногда возвращалась только к вечернему чаю из-за дополнительных занятий. Как-то она пыталась отказаться от них, но бабушка ей запретила, сказав, что учеба – важнее.

Бабушка хоть и признавала, что им необходимы сотрудники, но никак не могла собраться с духом, чтобы повесить объявление. «Тыквенный фонарь» был для нее делом всей ее жизни. Она относилась к закусочной с таким же трепетом, как мать с собственному дитя.

«Тыквенный фонарь» – единственный ребенок, который остался у Лидии Фелтрам. Закусочная и внучка.

Выход нашелся сам собой.

Николь, которая тогда только поступила в колледж, по обыкновению зашла утром на завтрак. Она, как и всегда, взяла яичницу-болтунью с помидорами, тост с мармайтом[2] и кофе. Николь утверждала, что постоянство в завтраке – залог успешного дня. Перед уходом она попросила Аманду завернуть с собой несколько тыквенных кексов и кусок мясного пирога.

– Чтобы не толпиться здесь во время обеда, – пояснила она. – Поем в колледже.

Аманда понимающе улыбнулась, складывая в бумажный пакет свежие кексы. Она дружила с Николь уже несколько лет – с тех пор, как та стала заходить в «Тыквенный фонарь» почти каждый день. А пока та не поступила в колледж, они вместе состояли в школьном благотворительном клубе и устраивали акции в поддержку пострадавших от стихийных бедствий и помогали приютам для животных.

– У нас каждый день ажиотаж. Пока у меня каникулы, еще как-то справляемся, – вздохнула Аманда, вручая подруге пакет.

– А что вы будете делать потом? – обеспокоенно спросила Николь.

– Даже не представляю, – пожала плечами Аманда. Это вопрос волновал ее уже не один день. – Тебе пирог с индейкой или свининой?

– С индейкой, – кивнула Николь и задумалась: – Это же диетическое мясо? А, неважно, кому нужны эти диеты, – она легкомысленно махнула рукой, отгоняя глупую мысль и предложила: – Поговори с бабушкой, не нужен ли вам сотрудник на подработку? Я могу приходить после колледжа и по выходным. А еще нам говорили, что работа в общепите может заменить практические занятия. Если твоя бабушка договорится, то меня будут отпускать с них в закусочную и зачтут за практику. Все останутся в плюсе.

Уже на следующий день Николь начала стажировку. Она училась готовить почти все позиции меню – кроме тех фирменных блюд, что бабушка берегла как семейную тайну, – осваивала работу с кассой и старалась запомнить вкусы завсегдатаев, коими, по правде говоря, были почти все посетители.

Николь все схватывала на лету. Ее глаза горели похлеще огня в духовке. Более ценного сотрудника и представить нельзя. А уж когда она за свою короткую стажировку предложила сразу четыре новые начинки для кексов, бабушка совсем растаяла и приняла Николь в закусочную почти как в семью.

Аманда до сих пор удивлялась, сколько энергии и проворности было в этой невысокой и кругленькой, как тыква, девушке. Николь порхала и по кухне, и по залу так, словно за ее спиной были крылья, при этом она успевала улыбаться, шутить и обмениваться новостями с гостями. Ее общительность нисколько не мешала работе. Даже наоборот! Николь умела слушать и поддерживать любой разговор, и это не было дежурной вежливостью, ей в самом деле нравилось общаться с посетителями. Она помнила по именам не только гостей, но и всех их родственников и домашних питомцев. Николь могла спросить у человека, не появлявшегося пару-тройку недель в закусочной:

– Патрик, как ваши дела? У Трикси уже зажила лапка, она выходит гулять? Как прошел концерт в музыкальной школе у вашей внучки Элли?

Николь подкупала своей искренностью и естественностью. Уверенная и харизматичная, она легко располагала к себе даже самых мрачных или раздраженных гостей. Она ни к кому не относилась предвзято и старалась понять каждого. Но главное – она принимала себя такой, какая есть, и ничуть не стеснялась своих форм. Никто, даже школьные задиры, не посмел хоть раз ткнуть в нее пальцем и высмеять.

Аманда не испытывала ни капли зависти к тому, что, заходя в закусочную, гости прежде всего искали глазами Николь. Та всегда находила время поболтать с ними даже в запару, и при этом умудрялась ловко принимать заказы и помогать на кухне. Николь стала не только спасением, но и настоящим украшением «Тыквенного фонаря».

– Осторожнее! – вскрикнула Николь, когда стремянка пошатнулась под Амандой. Схватившись за конструкцию, она предупредила: – Спускайся потихоньку. Ножка в ямку попала.

Глава 3. Утро в осколках надежды

Проснувшись от требовательного мурчания под ухом, Аманда сонно пробормотала:

– Мадам Жирок, еще слишком рано…

Она перевернулась на другой бок, но увесистый клубок меха ее все равно настиг. Мадам Жирок опушалась каждую осень и становилась похожей на шапку. Глядя на нее, не сразу можно было понять, где у нее мордочка, лапы или хвост.

Зарывшись пальцами в плотный мех, Аманда принялась поглаживать кошку, стараясь еще немного поспать. Но Мадам Жирок так просто не проведешь. Кошка властно мявкнула и придавила крупной лапой щеку Аманды.

– Да встаю, встаю, уговорила… – проворчала она, отбрасывая одеяло.

Николь приподняла голову с диванчика в углу комнаты:

– Пора на кухню?

– Ага, самый главный клиент трапезничать желает. Можешь спать, рано. Я покормлю Мадам Жирок и вернусь.

Наспех запрыгнув в домашние угги, Аманда в сопровождении кошки побрела по коридору, поглядывая на трясущееся от бега пузико питомицы. Мадам Жирок то и дело останавливалась и оборачивалась, чтобы удостовериться, что хозяйка на отстала. Мявкнув, чтобы поторопить Аманду, Мадам Жирок продолжила путь до своей комнаты.

Да, Аманда с бабушкой выделили ей целую комнату в конце коридора. Мадам Жирок спала на собственной кровати с мягким пушистым пледом и ворохом маленьких подушечек. Вдоль стен отец Вильяма прикрутил когтедралки и подвесные гамачки, а сам Вильям соорудил ступеньки, чтобы Мадам Жирок могла подняться на подоконник. Допрыгнуть до него у нее не выходило. Но Аманда подозревала, что той просто лень.

При входе в кошачью опочивальню в глаза сразу бросалась картина в тяжелой раме. С нее аристократично взирала Мадам Жирок, восседая на бархатной бордовой подушке. На шее виднелся кружевной воротничок с медальоном. Позади Мадам Жирок раскинулся пейзаж с деревьями, замком вдали и тяжелой драпировкой сбоку. Настоящая парадная картина[11]! Она появилась у них после того, как Аманда в шутку предложила ребятам из художественного клуба изобразить Мадам Жирок в образе средневековой дамы, и шутка неожиданно вышла из-под контроля.

Мадам Жирок появилась у Аманды четыре года назад, незадолго до приезда Норденов в Лостшир. В саду завелся неуловимый вредитель, который грыз подрастающие тыковки. Никто из работников сада не мог определить, кто это был. Делали ставки на крота, заблудшего из леса зайца, полевок, крыс. Аманда тогда всерьез обеспокоилась, ведь от нового урожая зависело не просто многое, а практически все меню закусочной.

Так, прохаживаясь по грядкам и разбрасывая высушенную ромашку и бузину для отпугивания неуловимого вредителя, Аманда застала поедателя урожая за преступлением. Пушистый комок, слившись по цвету с землей, с усердием прогрызал тыквенную шкурку, пытаясь добраться до мякоти. Когда Аманда приблизилась, котенок, которому было не больше трех месяцев от роду, намертво впился клыками в тыкву и уперся в нее лапками, выпустив когти. Пришлось уносить вредителя вместе с его добычей.

Аманда и бабушка прозвали найденыша Гренкой из-за расцветки – золотисто-коричневая с черными подпалинами, будто тост подгорел на гриле.

Первые дни Гренка старалась не отходить от миски дальше полуметра. Она быстро округлилась, и стала походить на тыкву. Тогда-то к ней и прицепилось ласковое прозвище Мадам Жирок, которое так и осталось ее именем.

Дойдя до кошачьих апартаментов, Аманда дождалась, когда Мадам Жирок втиснется в свою дверцу. Ту несколько раз приходилось увеличивать под размер питомицы, но она все равно периодически застревала. Зайдя следом, Аманда высыпала в миску бисквитики из тихоокеанского лосося, с которых Мадам Жирок начинала каждое утро. Для нее они были своего рода как кофе – без бисквитиков она весь день ходила раздраженной и показывала свое недовольство. Будучи в плохом настроении Мадам Жирок нарушала единственное установленное правило – не спускаться в закусочную. К удивлению Аманды и бабушки она понимала его и принимала условие, но стоило им забыть купить новую упаковку бисквитиков в зоомагазине, как Мадам Жирок начинала прохаживаться мимо столов, запрыгивать на колени к гостям и проскальзывать на кухню.

Никто из гостей не жаловался. Мадам Жирок умела очаровать несмотря на суровый и чуточку наглый взгляд янтарных глаз. Но это не отменяло того, что кошке не место ни в зале, ни тем более на кухне. «Тыквенному фонарю» не хватало только проблем с санэпидемстанцией!

Аманда вернулась в свою комнату и укуталась в одеяло, но сон больше не шел. Проворочавшись с полчаса, она потихоньку вышла в коридор, чтобы не разбудить Николь. По этой же причине она не стала переодеваться и осталась в клетчатой пижаме. Заправив штанины в угги, она спустилась в закусочную. До открытия оставалось около двух часов, торопиться было некуда.

Включив радио, Аманда занялась паштетом для Мадам Жирок.

«Ураган, обрушившийся ночью на Лостшир, повредил несколько линий электропередач и повалил десятки деревьев» – сообщил голос из приемника. – «Экстренные службы начали свою работу еще ночью. По предварительным данным обошлось без жертв».

По коже Аманды пробежали мурашки. Она поежилась, словно от холода, хотя в коттедже никогда не было проблем с отоплением, а кухня и вовсе не успевала выпускать жар, скопившийся за день от плит и конвектоматов. Она переложила в блендер кусочки отварной печени и настроила другую частоту. Когда из приемника полилась классическая музыка, Аманда расправила плечи. Лучше симфонический оркестр, чем заунывный голос ведущего, нагоняющий тоску и тревогу.

Глава 4. Семейные тайны

– Нужно убрать здесь все до открытия, – глухо произнесла Аманда, проводя ладонью по россыпи осколков. Когда среди них показалось что-то темное, она нахмурилась и принялась отбрасывать осколки в сторону.

– Свеча? – удивился Крис, глядя на находку. – Я думал, в фонаре лампочка.

– Я тоже так думала, – пробормотала Аманда, держа в ладонях черный, будто выточенный из оникса, огарок свечи с прожилками сухоцветов и трав. Он завораживал своей блестящей поверхностью, несмотря на многочисленные подтеки.

Пока Аманда изучала свечу, Крис принес из закусочной совок и щетку. Он принялся подметать осколки и ссыпать их в горшок для рассады.

– Стой! – вскрикнула Аманда, заставив его вздрогнуть.

Сжимая в одной руке свечу, второй она потянулась к горшку. Из осколков торчал уголок, похожий на фотографию. Крис присел рядом и помог ей вытащить из осколков черно-белый снимок.

– Как здесь оказалось фото? – нахмурился он.

Аманда повела плечом:

– Видимо, было внутри фонаря.

Крис хмыкнул:

– Внутри фонаря рядом с зажженной свечой? Оно бы давно сгорело. Посмотри, оно же…

«…совсем как новое», – мысленно закончил Крис. Эти слова застряли у него в горле, когда он получше рассмотрел снимок.

Аманда и Крис склонились над фотографией. На ней были запечатлены три девушки, обнявшись, словно были лучшими подругами. Улыбаясь, они смотрели прямо в объектив.

– Это же ты, – показал на девушку слева Крис.

– Это моя бабушка, – поправила его Аманда. – Я очень похожа на нее.

– Логично, – сглотнул Крис. – Ты не могла быть на этом снимке, он годов семидесятых или восьмидесятых.

Они задержали взгляд на юной Лидии – те же чуть вьющиеся волосы как у Аманды, слегка наклоненная голова и знакомая улыбка. Крис провел кончиком пальца по девушке справа – с короткими темными волосами и серьезным выражением лица. Даже сдержанная улыбка не смягчала ее суровый и до боли знакомый взгляд.

– А это уже моя бабушка, – прохрипел он внезапно осипшим голосом.

– Они дружили?! – опешила Аманда.

Сколько Крис и Аманда себя помнили, между их бабушками всегда были, мягко говоря, натянутые отношения. Бабушка Криса – Элинор Дейкворт – испытывала неприязнь и даже ненависть к Лидии и всей ее семье. Лидия же замыкалась, когда Аманда принималась расспрашивать ее об Элинор и выяснять причины такого поведения. Ни одна, ни вторая так и не выдали тайны своего прошлого, в которых крылся источник враждебности.

Третья девушка стояла между юными Лидией и Элинор, прижимаясь плечом к бабушке Аманды. Ее лицо было немного размыто из-за света, падающего сзади, но все равно виднелись мягкие черты и ясные пронзительные глаза, а в руках она держала небольшой букетик полевых цветов. Она выглядела чуть младше остальных и казалась немного скромнее, прижавшись к подруге и сутулясь, словно не привыкла быть в центре внимания.

– Ты знаешь, кто она? – спросил Крис, не отрывая взгляда от снимка.

Аманда пожала плечами:

– Не знаю. Я никогда не видела ее раньше.

Аманда перевернула фото, надеясь увидеть подпись на обороте, но ее не было. Вместо этого она сама оставила отметину на снимке – крошечный алый мазок крови.

– Ты поранилась, – заметил Крис и забрал из ее рук фотографию. Он выпрямился и кивнул на закусочную: – Пойдем внутрь.

Поднявшись с корточек и по-прежнему сжимая свечу, Аманда взялась за ручку двери и обернулась, наблюдая, как Крис сметал в горшок последние осколки.

– Не выбрасывай их, – попросила она.

Он поднял на Аманду понимающий взгляд и кивнул:

– Разумеется. Занесем с собой, оставим на втором этаже. Я найду у бабушки контакты реставратора и свяжусь с ним.

Поежившись от порыва ветра, Аманда скрылась в закусочной. Она пересекла зал и зашла на кухню за аптечкой. Ее тут же обволок успокаивающий аромат свежей выпечки. Она открыла шкафчик с красным крестом и потянулась за коробом. Только сейчас Аманда поняла, что все еще сжимала в руке огарок свечи. Отложив его, не глядя, на стол, она вытащила аптечку и услышала предупреждающий вскрик Николь:

– Полотенца!

Опустив взгляд, Аманда заметила, как по рулону бумажных полотенец пополз огонь. Не дожидаясь, когда языки пламени охватят его полностью и перекинутся на деревянные разделочные доски по соседству, она плеснула на рулон молоко из мерного кувшина. Аманда выхватила его прямо из-под руки Вильяма. Тот с сожалением поморщился, застыв с сотейником, в котором смешивал растопленное сливочное масло с мукой:

– Сливочный соус…

Николь тут же сунула ему новую бутылку молока:

– Ничего страшного, нальешь еще. Привыкай, на кухне случается всякое, нужно быть готовым ко всему.