Заложница

Глава 1

Аня

- Ань, а ты купишь мне хот-дог? – уже третий раз с неподдельной мольбой в глазах вопрошает Катюшка.

Моя шестилетняя племянница, с которой мы целую неделю гостили у моих родителей, её любимых бабушки с дедушкой, и которую я должна была сегодня в целости и сохранности вернуть Диане. Моя старшая сестра только недавно устроилась на престижную работу и брать отпуск никак не хотела, поэтому щедро наградив меня племяшкой, отправила нас в городок, в котором я родилась и где все еще жили наши родители. А я и не была против.

Катюшку я обожала. Души не чаяла в неусидчивой, болтливой девчушке, которую нянчила с пеленок. Когда у меня будет своя дочь, я очень хочу, чтобы она была такой же как Катеринка. Веселой, эмоциональной и общительной. Эта девочка во всех видела хорошее, увлекала в разговоры даже незнакомых, заставляя тех забыть о своих делах и посвятить хотя бы пару минут ей одной. Некоторые поддавались её уловкам, другие, ссылаясь на занятость, спешили удалиться. Я же занятой для девочки никогда не была. Всю неделю мы с мамой баловались разного рода выпечкой, начиная с печенья и заканчивая пирогами с мясом. Смотрели мультики, ходили на речку. Самый лучший отдых перед месяцем работы в магазине мобильной связи, а потом и целым учебным годом.

- Куплю, вымогательница, – я знаю любовь Кати к хот-догам в этих новомодных скорых поездах.

И о ценах на них тоже в курсе. На эти же деньги я могу купить себе литр кефира и буханку хлеба, которых может хватить дня на три. А хлеба и того больше. Но ничего. Нужно добивать эти каникулы до конца, а потом и экономить буду. Ди вряд ли купит такую «гадость» дочери сама.

Катя радостно хлопает в ладоши и благодарно обнимает меня за талию. Хитрюга маленькая. Мы берем наши многочисленные сумки и тащим их на перрон. Тащу в основном я, Кате же вручила что полегче. Хорошо, что взяли билеты на утро, а то по жаре ехать нет никакого желания. Лето в этом году выдалось особо жаркое, будто солнце решило намеренно выжечь весь урожай. Объявляют наш поезд, и мы, примерно посчитав, где остановится наш вагон, идем в ту сторону.

- Ань, - дергает меня за рукав Катя, - А кто это такой? – указывает маленьким пальчиком на доску объявлений.

Я поднимаю взгляд и пробегаюсь глазами по тексту. Катя показывает на фото пожилого мужчины, который совершил разбой в одном из магазинов и теперь находится в розыске. Перевожу взгляд на фото, располагающееся ниже. Разыскивают еще какого-то особо опасного преступника. Ужас какой. Вроде бы живешь и не думаешь о том, что рядом находятся люди, способные совершить преступления.

Да и лицо у этого бандита отталкивающее, злое. Черты острые, а глаза холодные. Я невольно ежусь. Скорее бы его поймали. Наверняка совершил что-то из ряда вон выходящее, раз объявления о розыске висят через каждый метр. Я только сейчас замечаю, что листовок этих действительно очень много. На каждом шагу прямо таки.

- Это нехороший человек, Кать, - вспоминаю про вопрос племянницы. - Его разыскивает полиция и просит всех, кто его увидит, позвонить. Так они быстрее его поймают.

- Ааа, – задумчиво протягивает племяшка, а потом подъезжает наш поезд. Мы входим в вагон, занимаем свои места. Я у окна, Катя у прохода. Ей нравится наблюдать за другими людьми, и так вставать проще, чтобы побродить по вагону, что особо любит моя неусидчивая девочка. Этот поезд, конечно, не сравнится с советскими. Комфортабельный, чистый, уютный. Да и едет намного быстрее. Всего три часа, и мы в столице.

Проводник проверяет наши билеты и отправляется в другой вагон, а мы теперь расслабленно смотрим мультики на моем смартфоне, разделив одни наушники на двоих. Ну а что? Не в окно же три часа пялиться на однообразный вид. Лучше мультики посмотрю. Их я люблю, не смотря на свои двадцать два года.

- Ань, пошли уже за хот-догом, - серые глазки загораются спустя минут двадцать просмотра, и Катя ставит мультфильм на паузу. – Еще сок купим.

- Сейчас тележка проедет, и пойдем, – заметив в проходе тележку, на которой развозят кофе с сэндвичами и шоколадками для продажи, останавливаю ее я.

Эту махину не обойти. Она занимает весь проход. Мы откидываемся обратно на сиденье и собираемся уже продолжить просмотр, как Катю вдруг резко поднимают с места. Я направляю непонимающий взгляд на человека, посмевшего так грубо схватить ребенка. Подскакиваю следом за ней, но натыкаюсь на взгляд суровых глаз и замираю под силой их давления.

- Сядь, – произносит тихо мужчина, занимая место Кати и усаживая её себе на колени. – Я друг твоей сестры, - поясняет спокойно девочке, когда та вопросительно на него смотрит, даже не испугавшись.

- Она мне не сестра. Это моя тетя.

- Значит, тети.

- Что вы себе позволяете? – возмущаюсь я, хватая девочку за руки и собираясь позвать проводника.

- Рот закрой и сядь на место, – угрожающе тихо цедит он сквозь зубы, прожигая меня взглядом из-под черного капюшона толстовки.

По спине холод распространяется. Я узнаю эти глаза. Злые и жуткие. Руки начинают мелко дрожать, когда я вдруг замечаю, что он одной рукой крепко держит Катю, а вторую прячет в кармане, из которого виднеется краешек черной пластмассы. Не нужно быть большого ума, чтобы догадаться что это. Пистолет. Страх молниеносно сковывает сознание.

Темно-зеленые глаза жгут, буквально опуская меня на сиденье и заставляя вжаться в него спиной. Этого не может быть. Не с нами. Почему этот вагон? Почему именно мы? Перевожу охваченный ужасом взгляд на Катю. Она ведь еще такая маленькая. Паника захлестывает, лишая возможности рационально мыслить. Все, что я могу сделать сейчас, это тихо просить Бога о помощи и о том, чтобы мы остались живы.

- А ты точно Анин друг? – уточняет моя разумная не по годам девочка, наблюдая видимо ужас на лице своей невезучей тетушки. Мужчина прищуривается, ожидая от меня подтверждения.

- Да, Катюшка, это мой друг, – дрожащим голосом произношу я, выдавливая из себя жалкое подобие улыбки. В отличие от меня, Катя, кажется, совсем не боится. Наоборот. Смотрит с интересом на мужчину, который является прямой угрозой ее жизни. Особо опасный преступник, вспоминаю я, чувствуя, как сердце сходит с ума от страха, рвется сквозь ребра, как сумасшедшее.

Глава 2

Теперь нужно быстро напечатать, пока мы не дошли до ресторана. Меня буквально подбрасывает от страха быть пойманной, пальцы дрожат, пока я стараюсь открыть контакты и напечатать сообщение. Т9 выдает ерунду. Когда я почти уже напечатала банальных несколько слов «Нас взяли в заложники, вызови на вокзал полицию», вдруг слышу над самым ухом свирепое:

- Я, кажется, предупредил, – телефон грубо вырывают из рук и окатывают таким взглядом, что у меня колени подкашиваются. Стирает сообщение и засовывает смартфон к себе в толстовку. Хватает меня за шиворот, пока Катя отворачивается к окну, захваченная пейзажем реки, и дергает на себя. – Слушай сюда, - мужское лицо в миллиметре от моего, суровое, рассерженное тем, что дерзнула ослушаться. - Я обещаю вас отпустить, - цедит сквозь зубы, - только будь послушной девочкой и больше не смей делать то, что посещает твою маленькую головку. Ты же не хочешь, чтобы я, сойдя с поезда, прихватил с собой твою племянницу? – я сглатываю, не в силах выдавить ответ. Да он его и сам знает. Какой нормальный человек будет рисковать ребенком? – Пошла! – толкает меня в очередной вагон, следом за которым находится ресторан. Прикрываю глаза от разочарования и очередной порции слез, но быстро стираю их тыльной стороной ладони. Почему на уроках в школе учат как готовить салаты, вместо того, чтобы показывать девочкам как защищать себя? Выдыхаю и стараюсь успокоиться, лишь бы не напугать бледным лицом Катюшку.

Мы занимаем очередь, ожидая, пока желающие скоротать путь накупят по два-три хот-дога, сэндвичи и кофе. Все пассажиры расслаблены, непринужденно болтают, смеются. Легкие наполняет запах готовящихся французских булок и копченых сосисок. Мой же желудок от переживания грозится вывернуться наизнанку.

- А как тебе зовут? – вдруг вопросительно вскидывает голову Катя. Мужчина мельком одаривает ее равнодушным взглядом, осматривается по сторонам. Он все время напряжен и то и дело кого-то высматривает. Вероятно, опасается полиции.

- Дима, – снова возвращает на нее глаза.

- А давно ты Аню знаешь? – продолжает расспрашивать Катюша.

- Катюш, лучше думай с какой сосиской выбрать хот-дог, – спешу перевести её внимание на себя, – С копченой или молочной?

- Молочной. Копченая острая, я не люблю такую.

Мы берем хот-дог с соком и возвращаемся на место. Катя предлагает поделиться и со мной, и даже с этим Димой, но мне кусок в горло не лезет. Я мечтаю только об одном, чтобы мы скорее добрались до города. Три часа тянулись как никогда долго. Меня то трусило, то отпускало. Я успокаивала себя мыслью, что еще немного и этот кошмар закончится. Точнее очень верила в это.

Несколько раз проходил проводник, и я каждый раз ждала, что он заметит неверное количество пассажиров, занявших наши места, но нет. Молодой человек в униформе проходил мимо, пока я провожала его спину умоляющим взглядом остановиться, обернуться, подойти и спросить документы. Я только сейчас поняла, что значит молча кричать. Я орала о помощи, но меня не слышали. Напряжение граничило с сумасшествием. Еще никогда прежде я не испытывала подобного волнения, когда даже сердце болит и грудную клетку выламывает.

Когда поезд подъезжает на конечную станцию, я готова разрыдаться. Пассажиры начинают вставать со своих мест и двигаться к выходу. Дима, который все это время молча сверлил взглядом двери в вагон, сейчас вдруг перегибается через меня и выглядывает в окно. Толстовка сдвигается, и перед моими глазами оказывается крепкая шея, на которой отчетливо выделяется быстро пульсирующая вена. Под левым ухом у него выведено тату в виде скрипичного ключа. Возможно, он когда-то был музыкантом. Я не замечаю, как стала вжиматься в спинку кресла, пока он пристально высматривает кого-то на улице. Поворачивает лицо ко мне, и я еще крепче вжимаю голову в подголовник.

- Сейчас спокойно выходим и идем в сторону такси.

- Хорошо, - слушаюсь я.

С собой у нас небольшой чемодан, две сумки с несколькими банками консервации и пара пакетов, в которые любящие бабушка и дедушка наложили сладостей для внучки. Еще небольшой личный рюкзак Катюши, без которого она никуда не выходит. Мы сходим с поезда, входим в вокзал, где как мухи толпится народ. Все спешат, бегут в разные стороны, потерянные в своих собственных мыслях и суетности. Хоть бы затеряться между ними, только не выйдет.

Этот Дима следует за нами незримой тенью. Держит Катю за плечо и даже не взял у нас ни одной сумки, чтобы помочь. Ублюдок. Это чтобы мы не подумали сбежать, наверное. В разных углах толпятся полицейские, и когда мы проходим мимо них, похититель спокойствия с жестким звериным взглядом в мою сторону крепче прижимает к себе Катюшу, намекая мне, чтобы даже не смела позвать на помощь. Мы выходим на улицу и уже подходим к парковке с такси, когда сзади раздается вдруг мужской голос.

- Девушка!

Оборачиваемся и видим спешащего в нашу сторону мужчину в форме. Полицейский. Господи, они его узнали. Мое сердце готово проломить грудную клетку от радости. Да, да, быстрее, схватите его и посадите. Дима заметно занервничал. Шагает за мою спину и тычет в нее пистолетом. Мимолетная радость в секунду развеивается. Я уверена, что у меня вся краска с лица сошла. Цепляюсь пальцами в рукоятку чемодана, как будто она может хоть как-то помочь. Можно развернуться, выбить из рук пистолет, но я словно к месту приросла. К земле ужасом придавило.

- Девушка, - повторяет полицейский, оказавшись перед нами. Холодный металл в спину вжимается сильнее, и я еле сдерживаю рвущуюся мольбу о помощи. – Вы уронили плюшевого мишку.

- Ой, это мой. Наверное, из рюкзака выпал, – радостно вскрикивает Катя, забирая у полицейского игрушку и вталкивая её в рюкзачок. – Спасибо.

- Не теряй больше, – доброжелательно улыбается ей средних лет мужчина, а потом оценивающе смотрит на нас. Вероятно, на моем лице отображаются все эмоции, потому что он слегка прищуривается и внимательно исследует сначала меня, а потом Диму. – У вас все в порядке? – интересуется, переводя взгляд с нас на Катю и обратно. Нееет, кричу я мысленно, нет, не в порядке.

Глава 3

Один день назад

Мобильник издает сигнал о входящем сообщении, и я нехотя открываю глаза. Сколько я проспал? Провожу пальцем по экрану, разблокирую телефон. Два часа. Маловато. Проверяю на автомате запросы на адреса и понимаю, что мозг не соображает, даже какие названия улиц мелькают перед глазами. Нет, сначала надо окончательно проснуться. Отбрасываю гаджет на сиденье и разминаю шею. Твою мать, как ноют мышцы. Спать в машине мне давно не в новинку, особенно если таксовать приходится всю ночь, как это и было вчера. Привычка привычкой, а затекшие ноги и спина никогда не будут мне благодарны за адские мучения. Хорошо, хоть заехал в спокойный район, здесь потише. Пол-одиннадцатого уже.

Опускаю стекло и прикуриваю сигарету. Летняя жара тут же врывается в салон, душа влажностью. Сейчас покурю, закинусь кофе в ближайшем кофейном ларьке, и можно будет ехать на вызов. Еще одна рабочая ночь и двое суток отдыха. Терпеть не могу эти пустые дни, но второй работы пока найти не удалось, чтобы хоть как-то заполнить это бессмысленное существование. За последнее время я к нему и привыкнуть успел.

Хотя кого я обманываю? К одиночеству невозможно привыкнуть. Либо доходишь до грани сумасшествия, либо, стиснув зубы, прешь вперед в поисках смысла жизни. Я пока что подвис где-то на середине. Живу и живу. Влачу однообразное серое существование, а ведь мне только двадцать шесть, мать их. Порой бывает засасывает тягучая трясина безысходности. Вот и меня она тащила вниз, крепко уцепившись за ноги.

А к черту, ничего делать не буду эти дни. Проваляюсь в постели. Или нет. Может Иннусик изъявит желание составить мне компанию, а может с пацанами по барам ударим. Открылся на прошлой неделе новый недалеко, говорят, пиво там варят отменное. Поживем, увидим.

Пора ехать, сейчас как раз то время, когда народ вываливается из домов, чтобы пуститься в ночную жизнь клубов и ресторанов. Золотые часы, как я их называю. Их грех прозевать. Чаевые можно получить очень даже неплохие от особо щедрых клиентов. Да и отвозить желающую оторваться молодежь в клубы гораздо приятнее, чем забирать её же оттуда. Особенно девушек. Бывают, попадаются малолетки, которые потратили все выданные родителями карманные деньги на развлечения, а вместо оплаты предлагают свои услуги. Тошнота к горлу сразу подкатывает, стоит вспомнить последние случаи. Я стараюсь не соглашаться на вызовы из дешевых клубов. Уж лучше рестораны или элитные бары, которых в нашем небольшом городке раз-два и обчелся. Там в любом случае у клиентов есть наличка, и не приходится возвращаться с пустыми руками, прокатав через полгорода безденежный надратый в хлам народ.

Выбрасываю окурок в окно и уже собираюсь завести мотор, как вдруг через лобовое стекло замечаю странную возню на крыльце одного из домов. Старенький, обветшалый, один из нескольких в центральной части района, который портит весь вид городу, но выселить жильцов и мало-мальски привести в порядок эту местность властям не удается. Не имеют права.

Прищуриваюсь. На крыльце зажигается тусклый свет от чьего-то мобильного, но не заметить того, что я вижу, невозможно. Твою ж мать, лучше бы я спал дальше.

Иногда один непредвиденный случай может кардинально изменить жизнь. Не всегда в лучшую сторону. Этот день стал таковым для меня. Проснись я позже хотя бы на пять минут, не заметил бы того, как из одноэтажного дома двое амбалов выносят нечто крупных размеров, плотно укутанное в мешок. Проспи подольше, не обратил бы внимания на то, как из этого мешка свисает человеческая рука, по которой стекает кровь.

Цепенею. Буквально влипаю в сидение, бросив быстрый взгляд на работающий видеорегистратор и обратно на машину, припаркованную у того самого дома. Мешок запихивают в багажник, а спустя пару мгновений, из дома выходит еще один мужчина, которого, судя по всему, дожидаются те двое. Швырнув на землю сигарету, он откатывает закатанные до этого рукава идеально белой рубашки, бегло осматривается по сторонам, заставив меня тут же съехать по сидению вниз.

Сердце заработало в несколько раз быстрее, пока я пытаюсь быстро придумать, как выпутываться из дерьма, в которое могу влипнуть. КМС по дзюдо придает уверенности, но я все же реалист и соображаю, что у таких ребят и оружие в арсенале имеется. Сквозь нарастающий шум в ушах слышу, как заревел мотор, и автомобиль тронулся с места, постепенно удаляясь. Приподнимаю голову. Уехали. Выдыхаю, нервно проводя пальцами по волосам. Тянусь за очередной сигаретой. Организм требует снять напряжение, но останавливаюсь, так и не дотянувшись до пачки. Бросаю взгляд на дом, из которого пару минут назад вышла троица.

Я часто дремал именно здесь, на этой улице. Причин было две. Первая – центр города, откуда удобно добираться в любой конец за приемлемое время, и вторая – несмотря на то, что район центральный, здесь было спокойно. Ни тебе торговых центров с кучей народа, толпившейся у входов, ни массы машин, припаркованных в сотнях метров от развлекательного центра. Идеальное место, чтобы набраться сил перед несколькими часами беспрерывного вождения.

В этой хибаре по вечерам горел свет, и как я успел заметить, здесь жил довольно таки миролюбивый и одинокий старик. Во всяком случае, я ни разу не видел его в компании людей. Каждый вечер он выходил кормить собаку, которая сегодня, однако, была на удивление молчалива. Догадка уже давно сформировалась, но я никак не мог понять, а главное принять тот факт, что кому-то мог помешать пожилой человек.

Выхожу из машины и, осмотревшись по сторонам, иду к обветшалой калитке с облупившейся синей краской. Собака так и молчит. Я осторожно толкаю дверцу и прохожу во двор. Напряженно всматриваюсь в темноту. Фонарь над домом разбит. А вместо собаки багровое пятно рядом с будкой. Желудок сворачивается, вызывая приступ тошноты от осознания того, что, зайдя в дом, хозяина я не обнаружу. От дома веет могильной пустотой. Становится не по себе. Ледяной пот выступает вдоль позвоночника. Твою ж мать. Бедный старик. Кто мог так бессердечно расправиться с пожилым человеком?

Глава 4

Твою ж мать, вот это я влип. Внутренности узлом стягивает. Свидетелем какого такого дела я сегодня стал? Провожу нервно пальцами по волосам и, опомнившись, что пора сваливать, быстро разворачиваюсь и направляюсь к выходу. Если через пять минут не появлюсь с флешкой из регистратора, капитан начнет бить тревогу. А у него мой рабочий телефон, значит, стоит позвонить в офис, представиться представителем правоохранительных органов, как ему тут же выложат мой адрес, полное имя и всю имеющуюся на меня информацию.

Бывают такие минуты, когда плохо соображаешь, что делаешь. Просто на автомате выполняешь определенные действия, ведомый конкретной целью. И в приоритете сейчас - убраться отсюда подальше. В моем арсенале нет ни хороших знакомых, готовых прикрыть задницу, ни внушительной суммы, с помощью которой можно было бы легко решить вопрос. А обычный народ чаще всего смешивают с дерьмом. Мы - разменная монета между более сильными и влиятельными мира сего, поэтому проще повесить дело на парня, у которого ни гроша за душой, чем копать дальше.

Не помню, как добираюсь до автомобиля. Что делают в таких ситуациях? Идут в полицию? Сходил уже, спасибо, б***ь. Помогли. И Денис, как назло, не отвечает уже второй час. Он же как раз в этом отделении работает, и, кажется, сегодня его смена. Думал, его застану, а хрен там. На вызове, скорее всего. Надо успокоиться. Паника еще никому не помогала. Что мне нужно в первую очередь? Документы и деньги.

Окаменевшими пальцами завожу мотор и срываюсь с места, каждую минуту бросая взгляд в зеркало дальнего вида. Воображение, подпитываемое страхом за свою собственную жизнь, подкидывает изображения, что за мной обязательно должны приставить хвост. Но нет. Следом никто не едет. По вискам катится ледяной пот. Мышцы напряглись так, что машину швыряет из стороны в сторону на каждом повороте, потому что руки отказываются слушаться.

Влетаю в квартиру, хватаю небольшой серый рюкзак, который обычно беру с собой на вылазки с друзьями за город, бросаю в него документы, наличку и вытаскиваю из нижнего ящика письменного стола пистолет. Несколько лет назад, еще учась в универе, приобрел его себе нелегально через знакомых. Хотелось попантоваться перед Маринкой, девушкой на тот момент. Девчонки любят парней с оружием, по тупости думал я. Тогда он мне не пригодился, кроме как пострелять по бутылкам на даче одногруппников. Зато сейчас, кажется, пришло время использовать оружие по назначению. Правда, пули там всего три, но само его присутствие рядом хотя бы малость придает сил. Отправляю следом за деньгами. Вываливаю из шкафа белье, выбираю пару боксерок, футболку и спортивные штаны.

Мобильный начинает трещать. Вытаскиваю девайс из кармана джинсов. Начальник. Вряд ли хочет поинтересоваться делами. Скорее всего, уже в курсе, и менты скоро будут здесь. Обвожу взглядом родительскую квартиру, лихорадочно пытаясь вспомнить что может еще пригодиться, но так ничего и не придумав, спешно покидаю квартиру. Перескакивая через ступеньки, спускаюсь вниз. Выхожу из подъезда и, услышав вдалеке полицейские сирены, бегом направляюсь к гаражам. Сердце грохочет, как отбойный молоток. Даже дышится с трудом, будто удавку на шею набросили и затягивают издалека, лишая кислорода.

Кажется, я говорил, что в моей жизни не хватает толчка, чтобы что-то изменить? Получи, распишись. Такой толчок с ноги, что теперь остается один вопрос – выдержу ли я этот выпад? Устою на ногах, или все же судьба для меня приготовила особый подарок в виде эпической кончины за решеткой?

Уже час как бреду вперед, накинув на голову капюшон толстовки, прислушиваясь ко всем сигналам города и выискивая взглядом мигалки, оборачиваясь на каждый проезжающий мимо автомобиль. Не знаю, как буду выбираться из этого дерьма, но посадить себя не дам. Уж лучше сдохнуть, чем провести остаток дней в тюрьме. Мне оттуда выход заказан. Надо бороться. До последнего вдоха. Понадобится, собственноручно буду землю копать, если дороги окажутся перекрыты, и начну ползти под землей. Питаться червями и ящерицами, но повесить на себя убийство не позволю. Я слишком мало еще повидал жизни, чтобы меня лишили ее просто за то, что я оказался законопослушным гражданином.

В кармане звонит мобильный, и я быстро вытаскиваю его. Неизвестный номер. Сомневаюсь несколько секунд, но все же принимаю вызов, сворачивая в один из дворов.

- Да?

- Макаров, ты какого хрена натворил?

Облегченно выдыхаю, узнав голос друга. Ден.

- Долго рассказывать. Ты откуда звонишь?

- Из автомата. Я, б***ь, в шоке. Приезжаю с вызова, а на тебя во всю ориентировки печатаются. Уже через пару часов твоя физиономия будет на всех столбах. Еще раз спрашиваю, куда ты вляпался, Димыч?

- Я в таком дерьме, ты себе не представляешь, – выдыхаю, опираясь на угол кирпичного жилого дома, и дрожащей рукой подкуриваю сигарету.

- Могу додумать. Весь участок на голове стоит. Тебя велено искать с собаками. Скажи мне хотя бы, ты причастен к чему-то?

- Нет, - выпускаю горький дым, - Просто оказался не в то время не в том месте. Я тебе клянусь, что ничего не сделал. Ты же меня знаешь, как никто.

Денис шумно выдыхает. Этот парень мне как брат. Мы дружим еще со школьной скамьи. Ходили в один спортивный кружок. Тусовались в одной компании. Никогда не делили девчонок и всегда находили компромисс. Он поверит мне, я знаю. И если надо будет, подставит себя за меня, ровно, как и я себя за него. Это - не друг. Это соратник, брат и родня. Таких многие годами ищут и найти не могут.

Глава 5

Дима

Видит Бог, я не хотел угрожать девчонке, которая сейчас была похожа на перепуганного зайца, попавшегося в капкан. Сидит, сбившись в клубок, пальцы сцепила, губы искусаны. Для нее я опасный преступник, с особой тщательностью разыскиваемый полицией. Моральный урод, убийца, насильник, черт его знает, что там нарисовало ее богатое, подпитываемое страхом воображение. Огромные серо-голубые глаза смотрят на меня с нескрываемой ненавистью и ужасом. От осознания, что я вызываю подобные эмоции, внутри все выворачивает.

Выхода другого не было только. Почему выбрал именно ее с малявкой? Да просто из всех присутствующих именно они показались самым легким вариантом. Тогда я подумал, что они сестры. Четкого плана и вовсе не было.

Бежать дальше из города не иначе как на этом поезде единственный вариант. Электрички первым делом шмонают обычно. В плацкартном хрен затеряешься. А здесь билеты проверяют только один раз, считав штрихкод, и больше даже не подходят, будто и нет тебя вовсе. Я вскочил в вагон прямо перед отправкой, благо стоит он всего две минуты на станции. Копов с собаками полный вокзал, уроды. Ощущение, будто все отделения города сюда подогнали. Даже Дена видел. И он меня заметил. Едва кивнул головой и отвернулся, уводя напарников в другую сторону. Времени размышлять не оставалось. Вскочил в вагон, подождал, пока проводник пройдется по пассажирам, которые только заняли свои места, а потом подошел к ним.

Этих двоих я заметил еще на перроне. Обе такие улыбчивые, светлые, как солнечные лучи на сером пыльном вокзале. Аня эта все за руку держала девочку, рассказывала ей что-то и смеялась тихо. Я уже тогда понял, что именно к ним подсяду. Едут без мужика, сумок тьма, да и по возрасту и телосложению старшая сразу не внушала опасения, что начнет бороться. Одуванчик, ей Богу. Видно было, что ради мелкой на все пойдет. Так и случилось. Удивила только, когда решила бежать. Я от ее неожиданной выходки даже замешкался секунду. Дверь почти захлопнуться успела.

Волна негодования поднялась на нее и на себя за то, что расслабился и дал ей сделать это необдуманное действие. Догнал в пару шагов, схватил, а потом увидел, как она от меня руками закрывается, и сам чуть не блеванул от собственного положения. Твою же мать, это когда такое было, чтобы девчонку так трусило от страха при виде меня? Я сроду на женщин руку не поднимал. Голос – да, бывало, мог наорать, если бывшая жена тратила деньги на шмотки за сто баксов, когда я копейки собирал, чтобы за квартиру заплатить и не зависеть от ее богатенького папаши. Когда шампанское в ресторане заказывала с икрой черной, а я Цезарем давился, лишь бы не заставлять Игоря Михалыча за себя платить. Да, тогда мог прикрикнуть. Но чтобы ударить! Ни разу, как бы ни бесился.

А эта смотрит на меня своими загнанными глазами, в которых слезы стоят, и я в их отражении как палач, занесший над головой наточенный до блеска меч. Рассказать бы ей, да не поверит. Послушает, головой покивает, а если отвернусь, тут же сдаст и облегченно выдохнет, как только меня из квартиры в наручниках выведут. И я не виню ее. Такова природа человека. Каждый доверяет только себе и своим близким. Кто я ей? Устрашающая рожа с ориентировки. Бандит, взявший в заложники ребенка. Ничего бы я не сделал этой Кате. Да и будь реальная угроза ее жизни, сдался бы сам, только она в это никогда не поверит. Порой страхи намного сильнее нас, а то, что рисуется в воображении гораздо страшнее реальности. Просто поверить в это сложно без доказательств.

Показать ей флешку? Только подвергнуть опасности. Меньше знает, здоровее будет. Я все еще не в курсе, кого видел той ночью, и кто ведет на меня охоту. Поэтому намного проще и мне, и Ане этой просто три дня посидеть взаперти. Потом я свяжусь с Деном, и мы решим, что делать дальше, а она уже сможет с чистой совестью позвонить в полицию и подробно выложить все, что знает.

Таксист тормознул возле хрущевки в спальном районе столицы. Аня, бросив на меня очередной затравленный взгляд, расплачивается.

- Выходи, - киваю ей на дверь. – Снова бежать не вздумай.

Не отвечает. Молча выходит. Я следом, чтобы не додумалась водителю ничего ляпнуть. Она, кажется, именно на это и рассчитывала, потому что, встретившись с моим взглядом, стушевалась. Зараза упрямая. Вскидывает на плечо сумку, которая по виду килограмм десять не меньше. В руки берет пакеты и, прикусив губу, идет к подъезду. Водитель удостаивает меня недоуменным взглядом, но разумно помалкивает. Садится в машину и укатывает восвояси.

Я возвращаю глаза на Аню, которая тащит на себе довольно тяжелую ношу. Спина сгорбилась, пальцы побелели. Подхожу сзади и замечаю, как она вздрагивает. Забираю из ее рук пакеты, реально оказывающиеся тяжелыми. Она стройку что ли ограбила? По весу кирпичей десять. Оборачивается удивленно, но тут же взгляд отводит, заметив, что смотрю на нее. Входит в подъезд, поднимается на второй этаж и открывает старенькую дверь, покрытую обшарпанной кожей.

Мда, девочка не царствует. Маленький коридор с круглым зеркалом на стене, окрашенная белой краской дверь в совмещенную ванную комнату с туалетом, как можно догадаться. Пожелтевшие обои в единственной комнате. Серо и старо, квартира явно не ее. Снимает, скорее всего. Сомнительно, чтобы молодая девчонка хранила вещи в допотопном шкафу с покосившейся дверцей, которая вот-вот обвалится. Но чисто. Нигде ничего лишнего.

На стульях не валяются предметы одежды, на тумбочке книга и маленький светильник. Диван идеально застелен. Пока я осматривался, не заметил, что Ани рядом не оказалось. Шагнул в коридор и увидел ее на кухне, достающей из сумок банки с консервацией. Огурцы, помидоры, перец и что-то еще, чего невозможно разглядеть. Выдыхаю и скидываю рюкзак на пол. Падаю на диван, тут же жалобно скрипнувший под весом моего тела, и тру лицо ладонями. Вот же издевка жизни. Еще вчера жаловался на монотонность серых будней, а сегодня беру заложников. Охренеть.

Глава 6

Закидываю в рот по очереди три огурца и морщусь от кислоты, неприятно охватывающей пищевод. Этим хрен наешься. Нужно идти покупать что-то более съедобное и калорийное. Только как это сделать? С ней что ли в супермаркет тащиться? Здесь, конечно, я вряд ли уже в розыске, можно передвигаться более-менее спокойно, только вот что делать с девчонкой? Где гарантия, что она не выкинет какой-нибудь номер посреди магазина?

- Эй, Аня, ты живая там? – зову из кухни, отодвигая банку с огурцами подальше.

- Да, – девушка показалась в проеме в более широкой футболке и джинсах. Судя по всему, решила от меня таким образом спрятаться, чтобы лишний раз не давать повода для оценивания аппетитных форм. 

- Дай свой паспорт.

Серо-голубые глаза непонимающе распахиваются.

- Что?

- Ты с первого раза плохо понимаешь, как я погляжу. Нужно каждый раз повторять. Паспорт свой давай и код ИНН, - шагаю навстречу, нависая над ошарашенной девчонкой. Она мгновенно отшатывается, вжимаясь в дверной косяк.

- Зачем?

- Продавать тебя буду в публичный дом, - еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться оттого, как по её лицу пробегает тень, а глаза в панике расширяются. - Да расслабься ты. Сдалась ты мне больно. В магазин пойдем. 

- В магазин?

- Угу. Место, где продукты продают. Я жрать хочу нормальную еду.

-  А паспорт мой зачем?

- Чтобы не вздумала опять что-то выкинуть. Ты же не хочешь, чтобы в случае чего на тебя вдруг оформили несколько кредитов?

В глазах напротив постепенно приходит осмысление. Медленно отталкивается от косяка, идет в комнату, достает из сумки паспорт и без особого желания вручает мне. 

-  Умница. Придем, верну. 

Молчит, наблюдая за тем, как я накидываю толстовку. В ней адски жарко, от меня разит, наверное, за километр, но лучше перестраховаться. Да и пистолет под ней спрятать легче. Накидываю капюшон, рюкзак на одно плечо, в него кладу ее паспорт и обуваюсь. Аня достает из обувного ящика шлепки и засовывает в них ноги. Маленькие ножки, надо сказать, размер тридцать шестой не больше. 

- Только у меня денег мало, - говорит вдруг, закрывая дверь. – На гречку хватит, хлеб, яиц десяток, может пару сосисок.

- Нам хватит, - отрезаю я, пока мы спускаемся вниз. На улице убийственная жара. Кажется, даже металл на машинах вот-вот расплавится. Давно не было такого знойного лета. Последний раз лет шесть назад примерно.

Молча пересекаем улицу и движемся вдоль оживленной дороги. Да, столица – это тебе не мой родной город. Он, конечно, тоже миллионник, но жизнь там гораздо спокойнее. Даже в атмосфере это ощущается и энергии царившей вокруг. Здесь в обеденное время на улицах толпится народ, разбегаясь в разные стороны, спеша кто куда. Машины летают, как озверевшие. Энергетика бешеная.  

- Далеко мы идем? - хмуро интересуюсь, не забывая поглядывать по сторонам. Вдруг чертовка решит завести меня туда, где копам легко будет сдать. За ней не заржавеет. Она же город лучше знает. Я за всю жизнь бывал здесь пару раз всего, и то проездом считай. 

- Вон супермаркет, – указывает изящным пальчиком без маникюра на небольшой магазин известной торговой сети, – Я там обычно покупаю продукты. – а потом как бы снова оправдывается. – Там дешевле. 

Мы заходим в здание, где гораздо прохладнее и можно глотнуть воздуха, остуженного кондиционером, дабы не дать легким засохнуть. Показываю ей пальцем на тележку, и Аня без лишних вопросов берет одну и катит перед собой.  

- Раз уж нам придется вместе жить, и Вы обещали не проявлять ко мне интереса, то давайте хотя бы очертим границы, – набирается храбрости мой трусливый заяц. Видимо, присутствие других людей придало ей сил. Я хмыкаю, наблюдая, как она берет с полки хлеб с отрубями и кладет в тележку. 

- Какие такие границы? – спрашиваю над ее ухом, очередной раз замечая, как она вздрагивает. Достаю выбранный ею батон, кладу его на место и беру нормальную буханку белого. Блондинка сжимает губы, но не смеет противостоять.  

- Не смотрите больше на меня, когда я раздеваюсь. В ванну я тоже, надеюсь, ходить смогу без вашего надзора. 

- Я пока не решил на счет этого, – игнорирую растерянный взгляд и тянусь за куском ветчины. Сыр, кетчуп туда же. 

- Что значит не решили? Вы же… 

- Вперед иди, - киваю ей, подталкивая по проходу. – Откуда я знаю, может ты азбукой Морзе через стену будешь передавать соседке информацию? – на полном серьезе предоставляю аргумент в свою пользу.  

- Вы серьезно? Я не знаю этой азбуки. 

- Может, не знаешь, а может и знаешь. Откуда мне быть уверенным? 

Кажется, ее полностью охватывает паника уже в который раз за сегодня, потому что она начинает лихорадочно оборачиваться по сторонам, а глаза бегают по всему магазину, ища спасения. Вот черт.  

- Аня, - обхватываю ее лицо за скулы и поворачиваю на себя. – Дыши! Я уже сказал, что ты мне неинтересна. Не надо смотреть на меня такими затравленными глазами, будто я только и жду, чтобы трахнуть тебя, – чувствую, как под пальцами напрягается ее подбородок, и она судорожно сглатывает. Моргает несколько раз. 

Глава 7

Дима

- Ни за что! Лучше убей, - вскидывает голову и пронзает взглядом, в котором я впервые за несколько часов вижу вызов.

- Ты выберешь пулю в лоб вместо минета? – не верю я.

- Да, - твердо отвечает заяц.

- Еще два часа назад ты готова была выполнить любые мои требования, что изменилось? – я понимаю, что все еще удерживаю её силой, что если нажму на курок, то мозги девчонки придется отскребать от стены, но что-то изменилось.

В данный момент мне эгоистично хочется запугать её. Не для того, чтобы заткнулась и забилась в конуру, а наоборот. Этот её протест разбудил уважение. Теперь мне еще сильнее хочется проверить её на прочность. Разревись она сейчас, я бы просто отпустил и, вероятнее всего, свалил ко всем чертям искать новое убежище. Слишком проблемная эта святая чудачка, а я ненавижу женский рев. И если бы у нее была хорошо развита интуиция, она бы это почувствовала и воспользовалась случаем. Но девочка оказалась гораздо интереснее, чем предполагалось ранее.  

- Если бы со мной не было Кати, я бы еще в поезде придумала, как от тебя избавиться, – сверкает темными глазищами и испепеляет ими же. Хм, значит, молчала только ради племянницы. Как я и предполагал.

 - Да ты оказывается смелее, чем мне изначально показалось, - прищуриваюсь, убирая от её лба пистолет и скользя дулом по виску, прямо к горлу. – Это может оказаться проблемой, - давлю снизу на подбородок, заставляя задрать голову.

Сам склоняюсь навстречу и ощущаю, как вырывающийся из её рта воздух опаляет лицо. Дыхание рваное, губы сухие. Но пухлые и сочные. Красные, как спелый гранат. Только сейчас замечаю, насколько девчонка на самом деле привлекательна. Открытый лоб, огромные выразительные глаза, в которых бушует гроза, маленький идеально ровный нос и брови вразлет. Сколько ей лет интересно? Я бы дал двадцать максимум.

От девчонки не укрывается моя заинтересованность, и она нервно кусает губу. Слишком много внимания от того, кого только что чуть не убила. Усмехаюсь. Что бы она там не говорила, а все же побаивается, маленькая.  

- Почему это может быть проблемой? - интересуется еле слышно, пытаясь отдернуть голову от оружия, но стена позади не позволяет.  

- Потому что ты не даешь забыть о себе, - намеренно облизываю губы и веду взглядом по линии её точеных скул. – Я несколько раз обещал тебя не трогать, а тебя как будто не устраивают мои обещания, и ты прямо-таки требуешь внимания к собственной персоне, - склоняюсь еще ниже, касаясь носом края её уха. – Провоцируешь меня?

Девчонка охает и вздрагивает оттого, в каком свете я все представил.

- Нет, это бред. Ты бандит. Ублюдок и сволочь, которая взяла в заложники ребенка. Я физически не могу тебя хотеть! – её слова действуют как нашатырь. Мгновенно проникают в клетки и вышвыривают в реальность, опрокидывая пластом на землю.

- Можешь и не хотеть, - едко замечаю, отклоняясь, и намеренно грубо отвожу пистолетом ворот свободной футболки, оголяя лифчик. Аня дергается, в ответ я только кривлю губы. – Меня не волнует, вызываю я в тебе желание или нет. Если бы я захотел, я бы уже раз пять трахнул тебя. Причем в разные отверстия. Но я не хочу. НЕ ХОЧУ. – резко отстраняюсь, возвращая личное пространство, и Аня, пошатнувшись, приходит в себя. Наблюдаю за тем, как быстро поправляет футболку, гордо вскидывает подбородок и кивает, сжав кулаки.

- Я больше не предприму попыток от тебя избавиться, - ишь какая, испугалась или поняла, наконец?

- Слабо верится.

- Обещаю. Можешь оставаться несколько дней, если твое нахождение и правда не угрожает моей жизни.  

- Ты сама ей угрожаешь, - прямым текстом уже говорю, что пора прекратить тупые выходки, - Только выбешиваешь меня. Думай вообще головой своей. А если соседи сейчас сюда ринутся б***ь? Скажешь, хлопушку взорвала по возвращении домой?

- Сейчас день, соседей дома нет никого, - опускает голову, а спустя секунду поднимает ее, пристально смотрит в глаза и уверенно добавляет, - Я поняла все. Просто, чтоб ты знал. Если попытаешься взять меня силой, я убью тебя или себя. Но тебе не удастся унизить меня или втоптать в грязь.  

Выдерживаю её взгляд и понимаю, что смотрю на точную свою копию в женском обличии. Она так же, как и я, в состоянии шока сначала испугалась, а потом трезво всё обдумав, пришла к выводу, что будет бороться до конца. Черт, девочка, что же ты не попалась мне при других обстоятельствах?

- Иди вари гречку. Я есть хочу! – говорю спокойно и киваю в сторону кухни. Смысл давать обещания, если пока что их всё равно не получается сдержать ни у меня, ни у нее? Аня одаривает меня долгим взглядом, а потом послушно уходит на кухню.  

Аня

На негнущихся ногах вхожу на кухню и падаю на стул, закрывая лицо руками. Меня трясет так, будто я только что летела в жерло вулкана и почти коснулась лавы, но меня вытащили оттуда, схватив грубо за волосы и не позволяя обжечься. Разве я готова была убить его? Убить человека? Когда я стояла там, в комнате, а этот сумасшедший подступал все ближе и ближе, без тени страха на лице и сомнения, мне почему-то показалось, что пути назад нет.

Изначально была уверена, что он просто уйдет. Заберет свой рюкзак и навсегда исчезнет, но у жизни, по всей вероятности, свои планы. У злодея этого ни единый нерв на лице не дрогнул, когда стальная грудь прижалась к дулу пистолета. Наверное, именно в тот момент стало понятно, что да, я совершу преступление, потому что другого выхода у меня просто не останется. Либо я, либо он. А потом уже будь как будет. В любом случае, я послужила бы обществу. Его все равно разыскивают. А так тщательно могут искать только того, кто совершил особо тяжкое преступление.

Глава 8

Снова несколько раз вдыхаю, вслушиваясь в шум, доносящийся из зала. Кажется, включил телевизор.

Собираю себя в кулак и готовлю обещанный обед или это будет ужин, не важно. Гречка выходит немного пересушенной, но яичница с сосисками компенсируют эту оплошность. Накрываю на стол и иду в зал. Дима лежит на диване с закрытыми глазами, закинув одну руку за голову. Под серой от пыли футболкой выделяется крепкий бицепс, жилистая шея полностью открыта, и я даже вижу, как размеренно пульсирует на ней вена. Осторожно подхожу ближе, всматриваясь в даже сейчас напряженное лицо. Он уснул что ли?

- Если ты решила заколоть меня кухонным ножом, то даже не пытайся, - вздрагиваю от неожиданности, когда он произносит это, даже не открыв глаза. Идиот.

- Обед готов, - сухо ставлю в известность и убегаю на кухню.

Дима присоединяется через пару минут. Садится за стол и молча принимается за еду. Жадно отламывает половину батона и режет вилкой яйцо напополам. Складывает и отправляет в рот. Он действительно голодный. Впервые вижу, чтобы мужчина так ел. Нет, я и раньше видела голодных парней, но этот словно озверевший дикий пес, пожирающий с миски то, что насыпали. Я стараюсь не смотреть на него, но понимаю, что провалила этот экзамен, когда он, опустошив тарелку, встает и подходит к плите, а я все еще продолжаю следить за ним взглядом.

- Гречка у тебя не ахти, - щедро одаривает меня похвалой, пока снимает крышку с кастрюли и набирает еще несколько ложек пересушенной каши.

 - Так и не скажешь, судя по тому, что ты захотел добавки, - без особой смелости парирую, и тут же утыкаюсь обратно в тарелку.

- Я сейчас такой голодный, что и картошку сырую сожрал бы, - достает из холодильника две сырые сосиски, чистит их и принимается есть, заняв свое место.

- Так почему не сожрал?

- Потому что у меня есть ты. Гостеприимная хозяйка, которая так старалась угодить нежданному гостю. Разве я мог тебя обидеть?

Фыркаю, исподлобья наблюдая за тем, как даже сырые сосиски, по всей видимости, ощущаются ему изысканным блюдом. Вот это аппетит. С таким успехом нам продуктов и до завтра не хватит.

Оставшаяся часть ужина проходит в молчании. Оказывается, я тоже проголодалась. Из-за нервного состояния и не поняла этого, пока не начала есть. Дима съел весь батон, учтиво предложив мне корку, когда понял, что оставил меня без хлеба, но я отказалась. Уговаривать никто не собирался. Странно, но доев, мужчина сам вымыл тарелку за собой и даже удостоил меня холодным «спасибо». Ушел в зал, а я осталась убирать со стола. Домыла всю оставшуюся посуду, протерла скатерть, плиту и набрала в железный чайник воды. Привыкла пить чай после еды. Да и в зал идти не горела желанием, а так есть причина остаться на кухне.

Развесила влажные полотенца на батарею и обернулась, чтобы взять чашку с полки, но так и замерла. Сердце понеслось вскачь, когда увидела в проходе Диму без футболки, в одних трусах. Широкие плечи практически заслоняют проход, крепкая грудь и подкаченный живот привлекают взгляд против моей воли. Что он делает? Ошарашено пялюсь на него и вдруг понимаю, что мужчина ухмыляется.

- Никогда еще не видел, чтобы мужское тело приводило девушку в такой «бешеный восторг». Дыши, Аня, я всего лишь собираюсь принять душ.

Шумно сглатываю ком и тут же отвожу глаза в сторону, ловя себя на мысли, что невольно оцениваю отчетливо выделяющийся пресс.

- А меня зачем в известность ставить? – спрашиваю, искренне не понимая зачем было ждать, пока я увижу его голый торс.

- Затем, что ты идешь со мной.

Что? Резко вскидываю голову ища на его лице улыбку, как признак самой глупой шутки, но не нахожу, и от этого становится не по себе.

- С тобой?

- Со мной, Аня, – вздыхает и добавляет, закидывая полотенце на плечо. Мое полотенце, - С тобой невозможно разговаривать. Каждый раз приходится повторять по два раза. Я, кстати, в шкафу взял полотенце, надеюсь, ты не против. Свое в рюкзак не влезло. 

Я не понимаю, зачем он говорит про какое-то полотенце, если единственное, что сейчас стучит у меня в ушах это осознание того, что он на полном серьезе собирается принимать со мной душ.

- Я не буду с тобой купаться, – заявляю, сцепив кулаки и готовая к любой борьбе. Дима удивленно заламывает бровь.

- С чего ты взяла, что я хочу с тобой купаться?

- Ты сказал.

- Я сказал, что ты идешь со мной в ванную. Можешь взять с собой стул, чтобы не стоять.

И только сейчас до меня доходит весь смысл.

- Ты думаешь, когда пойдешь купаться, я вызову полицию?

- Даже больше чем уверен. 

- Я пообещала, что не сделаю этого, – напоминаю о своем недавнем обещании, понимая, что отговорка так себе.

- У тебя с обещаниями туговато. Поэтому стул в руки и в ванну бегом.

- Я не пойду!

- Аня, - тон его голоса меняется, опускаясь до угрожающего и заползая мне под кофту, чтобы пронести вдоль позвоночника холодок. – Либо ты идешь сама, либо я прилагаю к этому усилие. Но тогда мои слова по поводу того, что ты не будешь купаться, теряют силу.

Глава 9

Дима

Аня убегает в ванну и закрывается на шпингалет. Глупая. Если мужик захочет, даже замок его не остановит. Плохо она, видать, знакома еще с противоположным полом, раз думает, что дверь – надежная защита. Помню, как в студенческие годы расхреначил одной из своих девушек дверь в квартиру, когда та стерва, встречаясь со мной, отправилась на свидание с пацаном из другого потока. Как она потом прощения просила, чуть ли в коленях не ползая, но я такого не прощаю. Раз пошла с другим, значит меня ей мало. А я умею отдавать себя по полной. Не ценишь – вали ко всем чертям. Дверь ей потом тот хрен вставлял.

Так что Аню спасает то, что она не вызывает у меня интереса. Девчонка, от которой я свалю через пару дней и забуду. Хотя внутренний голос нашептывает, что черта с два она мне не интересна, но я его упрямо игнорирую. Интерес интересом, а пускать столь наивное создание ближе, чем на расстояние руки, будет полным отсутствием здравомыслия. Скидываю полотенце, найдя в рюкзаке трусы на замену, и надеваю их. Старые вешаю на батарею сохнуть. Я один живу уже год, поэтому стирать умею и делаю это практически каждый день, если не вырубаюсь от усталости. Когда со Светкой жили, стирала она. Ну как стирала? В машинку закинет и готово. А мне какой смысл запускать ее ради носков и нижнего белья?

Натягиваю спортивные штаны, чистую футболку и заваливаюсь на диван. Включаю телевизор и прощелкиваю каналы с выпусками новостей. Может новости обо мне стремительно завоевывают телевиденье, и я уже звезда экранов? Но нет. Ни бегущих строк, ни громких объявлений по центральным каналам. Все как обычно. Политика, загрязнение природы, погода и остальная ерунда, которой я обычно не забиваю себе голову. Нахожу какой-то новый боевик и утыкаюсь в него. Аня выходит спустя минут тридцать. Полностью одетая, с мокрыми волосами. По комнате разносится малиновый аромат ее шампуня, осаживаясь где-то на глубине моих легких, потому что теперь дышать приходится именно им. На меня не смотрит вообще. Берет фен и снова прячется в ванне. Я же продолжаю просмотр фильма, в сути которого не разобрался потому, что начал смотреть с середины. Высушив волосы, Аня возвращается, кладет фен в тумбочку и выходит из зала, но потом вдруг возвращается.

- Ты будешь чай? – удивляет меня внезапным проявлением вежливости. Бросаю на нее быстрый взгляд и отрицательно качаю головой.

- Нет.

Какой чай, если на улице тридцать два градуса жары, и это учитывая, что уже вечереет и солнце давно не в зените?

Так проходит полдня. Аня то заходит в зал, усаживаясь на маленькое кресло в другом конце комнаты, подбирая под себя ноги и пытаясь вникнуть в суть происходящего на экране телевизора, то снова уходит на кухню и копошится там. Убирает, судя по звукам. Когда она в очередной раз возвращается, начинает трезвонить её мобильный из моего рюкзака. Большие глаза мгновенно взметаются, не тая немой просьбы.  

- Можно я хотя бы посмотрю кто это? Может родители. Волноваться будут.

Раздумываю несколько секунд, наблюдая за тем, с каким ожиданием заяц переводит взгляд сначала на меня, а потом на мой рюкзак. Мелодия перестает наяривать и я, решив, что оттого, что она узнает кто звонил, хуже не станет, поднимаю с пола серый от пыли рюкзак и достаю оттуда старой модели смартфон. Провожу пальцем по экрану, разблокировав его.

- Юля какая-то. Думаю, это не срочно.

Блокирую и уже собираюсь вернуть смартфон на законное место, как слышу Анин слегка растерянный голос.

- Это с работы. Напарница моя. Может случилось что-то?

- Ты меня спрашиваешь? – усмехаюсь, наблюдая, как морщится её лоб, пока она пытается понять причину звонка этой самой Юли.

- Нет. Я предполагаю. Можно я перезвоню ей?

- Нет.

- Почему?

- Считай, что ты в начале двадцатого века, когда мобильник еще не изобрели. Тогда заложницы не болтали по телефону.

Челюсть на маленьком личике неодобрительно сжимается, и в глазах появляются еле заметные сполохи злости.

- Уважающий себя джентльмен никогда бы не взял заложницу. Даже в двадцатом веке.

- Ты так хорошо разбираешься в джентльменах? – черт, я даже слово это с трудом выговариваю.

- Да уж получше тебя, – осмеливается дерзить заяц, но тут же осекается, наткнувшись на мой предостерегающий прищур. – Пожалуйста, - добавляет без прежнего сарказма в голосе. – Она бы не звонила, если бы это не было срочно.

Кусает губу и нервно перебирает пальцы, в ожидании прожигая меня взглядом. Да черт с ней. Разговаривать – то она при мне будет. Протягиваю мобильный и смотрю, как девчонка встает с кресла и приближается ко мне.  

Аня

Беру телефон из руки Димы и собираюсь вернуться на свое кресло, как чувствую его ладонь на своем запястье. Вздрагиваю, когда он сжимает его и кивает на диван.

- Здесь разговаривай.

Каждый раз, когда этот парень находится так близко или прикасается ко мне, мое бедное сердце готово перестать биться. Вот так и сейчас. Пока я опускаюсь рядом на диван, меня начинает мелко колотить. И это не от страха. Точнее, конечно, я все еще боюсь его, но уже нет той паники, которую вызывало его присутствие в первые часы. Сейчас настороженность переросла в хроническую стадию, когда я вроде бы уже поверила, что он не станет причинять мне вред, но ожидание чего-то плохого все еще неприятно подтачивает изнутри.

Глава 10

Аня

Многие боятся жить самостоятельно, ссылаясь на мнимых призраков и в целом на страх оставаться одним. Я же души не чаю в своей съемной маленькой квартирке на отшибе города. Мне нравится, что рядом не шныряют студенты с их глупыми подколами и подкатываниями, которых натерпелась в доску за те четыре года учебы в медицинском. Нет, я не ханжа или серая мышь, с обрушившимся на нее негативом всей группы. Общаюсь со всеми понемногу. Есть, конечно, девчонки, с кем дружу теснее. Ира, Даша и Катя, с ними мы сдружились еще на вступительных. Все вместе тряслись около кабинета, лелея надежду получать бесплатное образование. Двоим из нас это удалось, кроме Иры и меня.

Мы не дотянули всего несколько баллов, и теперь родителям приходится каждые полгода отсчитывать приличную сумму за дочерей, мечтающих учиться именно на терапевта. Нельзя сказать, что наша четверка прям одинакова во всем и неразлучна, скорее наоборот. После занятий я нечасто вместе с ними посещаю разного рода сборища, потому что стараюсь каждую лишнюю минуту посвящать зубрежке материала, не опасаясь того, что могу вылететь из университета, а скорее потому что действительно хочу стать достойным врачом. Халатников у нас и так пруд пруди, а тех, кто занимает должности «лекарей» лишь бы набить карманы еще больше. Хотя девчонки очень стараются вытаскивать меня время от времени из своей скорлупы и знакомить с окружающим миром.

Так один раз они вывезли меня в бар буквально силой, потому что я приболела и отказывалась ехать с ними, но Дашка сама вытащила первое попавшееся платье из моего шкафа, и тройной силой я была наряжена в него, выведена из подъезда и усажена в машину. Они как одна твердят, что сидя дома я пропускаю жизнь мимо. Может, в чем-то они и правы, ведь именно в тот вечер я познакомилась со своим первым серьезным парнем здесь в столице. Это был Кирилл. Мечта всех девчонок нашего потока. Он и сам был в курсе, как все представительницы слабого пола в универе вздыхают и грезят по его Высочеству. Добивался он меня долго и красиво. Наверное, именно поэтому я оттаяла и согласилась с ним встречаться. Из-за его упрямства. Пробыли мы вместе год, а потом начались его поползновения в сторону других девчонок, и было принято решение расстаться.

Терпеть измен я не стала. Кир недолго горевал, цеплял всех и каждую, а я с тех пор решила – хватит. Столько времени на него потратила, даже в учебе на короткое время отставать стала, потому что негоже девушке сидеть дома, если парень хочет в кино или клуб. Подружки только поддержали мое решение уйти. И с тех пор я снова одна. В моем тихом, спокойном убежище, которое посмел потревожить этот невыносимый гад, занявший на ночь раскладное кресло.

Полночи я не могла уснуть, прислушиваясь к каждому его движению. Расслабиться в присутствии бандита нелегко. Когда он поворачивался, сердце замирало. Ночь –  магическое время суток. Когда темнота отбирает у дня правление, чувства обостряются, мысли кажутся глубже, а решения правильнее. Дождавшись минуты, когда Дима задышал ровно, я смогла выдохнуть и впервые за день обо всем ясно подумать. Хотя картина оставалась смазанной.

С одной стороны – он преступник. Грубый, хамоватый и сильный, а с другой – тот факт, что он заплатил за меня в магазине, не давал покоя. Какой без пяти минут уголовник, взяв заложницу, будет оплачивать продукты? Если посудить – ему и самому деньги позарез нужны, ведь еще неизвестно, сколько придется прятаться. Потом его поведение весь день. Я хоть до вчерашнего дня и не была знакома со злоумышленниками, но мне всегда казалось, что они должны быть другими. У них заложено природой быть животными. Унижать, причинять боль и подавлять. А этот…  Я его не понимала и как не старалась пока понять не могла. Уснула я почти под утро, все так же раскладывая по полочкам весь прошедший день, но, не придя ни к одному рациональному решению, свалилась в сон, даже не подумав о том, чтобы воспользоваться сейчас его слабостью и сбежать из квартиры.

Проснулась от доносящегося из кухни шипения. Медленно открыла глаза, в сонной дымке забыв о том, в какой ситуации нахожусь, и потянулась. Пряный аромат кофе ворвался в легкие и заставил резко вынырнуть из дремы. Воспоминания снежным комом обрушились на голову. Протираю лицо и, наспех переодевшись в домашние свободные штаны и футболку, отправляюсь на кухню. Дима в одних бриджах стоит спиной ко мне и, судя по всему, дожаривает яичницу. На столе две чашки кофе и нарезанный крупными кусками хлеб. Разворачиваюсь и ухожу в ванну. Умываюсь, чищу зубы и, расчесавшись, по привычке завязываю высокий хвост. Когда выхожу, Дима уже сидит за столом и с жадностью поглощает завтрак.

- Доброе утро, - тихо говорю я, стараясь игнорировать его голый торс, но не могу не заметить редких жестких черных волосков, покрывающих грудь. Смущенно отвожу глаза.

- Угу, - он кивает, не останавливаясь жевать.

- Это мне? – интересуюсь, не до конца понимая, почему на столе две тарелки.

- А ты думаешь, я устроил себе шведский стол? – делая большой глоток из чашки, саркастически спрашивает он. – Поем немного из одной тарелки, потом из второй?

- Не знаю, - честно отвечаю я, усаживаясь на стул напротив и подобрав под себя колено. – Просто это...  странно.

- Что странно?

- Завтрак.

Широкая черная бровь вопросительно выгибается. Кажется, он даже не понимает, что приготовил завтрак заложнице. И вообще, это действительно странно. Ни мой отец, ни Кир никогда не готовили завтраки. Папа будит маму, Кирилл расталкивал меня со словами «Вставай детка, у меня желудок сейчас завоет». Так почему Дима это делает? Задабривает, пытаясь показать, какой он воспитанный, чтобы сегодня, когда мы окажемся в городе, не сдала его кому-то из знакомых? Нет, это вряд ли. Этот точно не из тех, кто будет задабривать. Он скорее схватит и пригрозит, так как делал вчера.

Глава 11

Дима

Спустя три часа мы подъезжаем к рынку. У Ани действительно оказался в пользовании автомобиль, если Жигули, конечно, можно еще таковым назвать. Задница успела разболеться от «комфортабельности» салона. Со школы на жигулях не мотался. Но тогда я был ниже и не врезался башкой в крышу. Как заяц скупо объяснила, этот «зверь» достался ей от деда, но её вполне устраивает. Она вообще, как я успел заметить, сильно отличается от девушек ее возраста. Когда мы покидали квартиру, та осталась в идеальном порядке. Пока я был в ванне, Аня успела вымыть и натереть до блеска всю посуду, идеально застелить диван и кресло, которое занимал я, сложить вещи по местам, и не торопись мы так, еще и полы бы надраила, как перед приездом санстанции.

Не надо объяснять, что и машину она водит так же. Аккуратно и не торопясь. Я, несколько раз матерясь про себя, порывался отобрать у нее руль, но постовые, попадающиеся на пути, затыкали вопящее негодование, и приходилось просто молча ждать момента, когда мы наконец приедем. Не то, чтобы я сумасшедший водитель, но у нас в менталитете заложено нарушать те или иные правила хотя бы для того, чтобы уделать других, открыто подрезающих или сворачивающих через двойную сплошную, нарушителей. Аня же не замечала никого вокруг, напоминая робота, чье программное обеспечение настроено на выполнение определенных правил и действий, и не дай Бог произойдет сбой в системе. Поэтому, когда этот святой водитель наконец припарковался, я первый выскочил из эстонского забытого лимузина девяностых.

- Это была самая мать её долгая поездка в моей жизни, - затекшие мышцы задеревенели, и мне точно придется разминать шею еще потом часа два. Достаю из рюкзака пачку сигарет, и, вынув одну, зажимаю её в углу рта. Подношу зажигалку и подкуриваю.

Аня как раз в этот момент равняется со мной и бурчит очень тихо, с явным желанием уколоть, но всё еще опасаясь меня и видимо надеясь, что я не услышу:

- Значит, надо было ехать на метро.

- Не думаю, что у водителя метро такие же стройные ноги, на которые я насмотрелся вдоволь, пока мы сюда ехали.

Заяц ожидаемо вспыхивает, и на дне зрачков появляются знакомые мне всполохи. Не знаю почему, но мне так хочется снова их вытащить на поверхность и вернуть ту Аню, не опасающуюся моего присутствия. Согласен даже вложить еще раз в её ладонь пистолет ради этих крошечных искорок.

Точеные губы складываются в тонкую линию, и я почти слышу, как из милого девичьего ротика вырываются ругательства, поэтому в ответ только выжидательно вскидываю бровь, но меня ждет огорчение. Страх пока еще сильнее её желания высказать мне все, что разрывает ее головку.

Мы проходим метров сто по рядам радио рынка, где напротив друг друга расположились магазины с техникой, и останавливаемся у одного ничем особо не отличающегося от остальных.

Аня входит внутрь, и навстречу ей летит высокого роста брюнетка, с затянутым на макушке длинным хвостом и большими серьгами кольцами. Джинсы в обтяжку и синяя спортивная футболка дополняют образ некой девчонки – пацанки.

- Нютик, привет! Ты как всегда вовремя! – приветливо улыбается и заключает в объятия зайца. Я отхожу в сторону, но не слишком далеко. Ей пока на сто процентов рано доверять. Аня, кажется, не ожидала такого жаркого приема от напарницы, поэтому слегка ошарашено похлопывает её по спине.

- Ты же знаешь меня. Я скорее вовсе не приду, чем опоздаю.

- Нет, сегодня уж лучше просто опоздать! Я тебе мега благодарна, нафига мне диплом бакалавра, блин? Четыре года в трубу улететь могли, если бы не ты, – а потом круто меняет тему, понизив голос, но распознать слова все равно можно. Девушки очень ошибаются, когда думают, что их не слышат, если они говорят шепотом. – Я теперь понимаю, почему ты не хотела приходить. Только дура могла бы оставить такого жеребца хотя бы на полчаса.

- Да я бы хоть навсегда оставила, – бурчит мой заяц, и я, усмехнувшись, резко поворачиваюсь к ним, чтобы словить её полный недовольства взгляд. Аня мгновенно отворачивается и кивает брюнетке на выход, - Езжай уже давай! Ириски мои не забудь.

- Килограмм куплю, только потом не заставляй оплачивать твои пломбы, – щебечет та и, накинув через плечо небольшую спортивную сумку, вылетает на улицу.

- Ноутбук давай, - говорю я, зайдя за прилавок. Магазин совсем небольшой, скорее всего хозяин не так давно занимается торговлей мобильных телефонов.

Разнообразие моделей скудное, аксессуаров тоже кот наплакал. С таким успехом его бизнес быстро потонет. Покупатели любят, чтобы у них был выбор. Глаза разбегались от обилия предлагаемых гаджетов. Это вселяет веру в успешность магазина и уверенность в товаре. А если на полках десяток смартфонов и одна полка наушников, на них восемьдесят процентов посетителей даже не взглянут, на личном опыте знаю. Сам когда-то подрабатывал в магазине техники.

- Вот, - Аня ставит передо мной ноутбук старенькой модели, но в очень хорошем состоянии. Сразу видно кто хозяйка. Царапин почти нет, клавиши только стерты подчистую практически, но это и не удивительно, если учесть, что она студентка. – Надеюсь, ты ничего противозаконного делать не собираешься? – уточняет, неуверенно глядя на меня.

- Надейся, - скидываю рюкзак на пол и усаживаюсь на высокий стул в метре от ее рабочего места. - Я бы от кофе не отказался, - говорю, запуская ноутбук, и слышу, как она фыркает.

Глава 12

Аня

Вся эта ситуация напоминает дурной сон или сюжет любовного романа, потому что еще сегодня утром я считала Катю одной из своих лучших подруг, а сейчас мне на нее даже смотреть тошно. Не потому что начала встречаться с Киром. К нему на смену былых чувств давно пришло равнодушие. А потому что она была первая, кто подстрекал меня расстаться с недостойным парнем, и с ее же подачи на эмоциональном блюде стало известно про его измены. Распиналась и уверяла, что мы не пара друг другу с самого начала, но я наивно полагала, что, искренне беспокоясь обо мне, так Катя пытается защитить, а ей всего-навсего хотелось его для себя. Больно стало и обидно.

А еще плюс ко всему, вместо того, чтобы позвонить и назначить встречу лично, притащила Кирилла с собой в магазин, чтобы поскорее выполнить долг, окунув меня лицом в грязь и свалить. А что? Хорошо придумали. Здесь я даже высказать ей не могу всего, чего эта так называемая подруга заслуживает, хотя все равно и не стала бы. Падать еще ниже и опускаться до их уровня. Интересно, какой был бы следующий шаг, не окажись меня сегодня на рабочем месте? Прям уродливое стечение обстоятельств. Домой бы ко мне поехали? Или дождалась бы моего выхода из отпуска?

Я настолько оказалась сбита с толку, что не сразу поняла, чей голос звучит над ухом, а когда спустя краткое мгновение почувствовала на своей талии сильные мужские руки и вовсе дышать перестала.

Резко поворачиваю голову и натыкаюсь на глаза цвета заводи в непозволительной близости к моему лицу. Дима щурит один глаз и улыбается такой чувственной улыбкой, от которой его лицо становится совершенно другим. До сих пор незнакомым и невероятно притягательным.

- Что? – переспрашиваю едва слышно, потому что, кажется, он о чем-то спрашивал, а я не уловила суть.

- Говорю, с друзьями познакомишь? – задирает бровь, и я пару раз моргаю, приходя в себя.

Спешу отвернуться, потому что отчетливо улавливаю запах ментола из его приоткрытых губ.

- Да, извини, - прочищаю горло, - Это Кирилл и Катя. Учимся вместе. А это Дима.

- Твой парень, договаривай, раз уж начала, - слышу, как ухмыляется, и не могу понять, правильно ли я расслышала.

Парень? Не отпуская моей талии, Дима протягивает и жмет руку через стойку ошалелому Кириллу. Тот отчего-то немного кривится, словно от боли, и выхватывает ладонь, пару раз сжав ее и разжав. Засовывает в карман.

- Нютик, ты не говорила, что у тебя появился парень, - удивляется Катя и оценивающим взглядом скользит по мужчине, который сейчас прижимает меня к своей груди, и я отчетливо слышу биение его сердца.

Спокойное и размеренное, не то, что мое собственное. В его руках мне душно и места мало. Хочется разжать их, отбежать в сторону и вдохнуть полной грудью. 

- Она не успела. Мы были слишком заняты, чтобы звонить друзьям. Занимались более приятными вещами, - отвечает вместо меня Дима, и я чувствую, как щеки вспыхивают.

- Понимааааю, - тянет бывшая подруга и загадочно улыбается, - Слушай, может ты уговоришь нашу Аню прийти завтра в клуб? 

- Ты хотела сказать – мою Аню, - уверенно поправляет хрипловатым голосом мой новоиспеченный бойфренд, и от его «мою» у меня мурашки расползаются вдоль позвоночника. 

- Конечно, твою, - послушно исправляется Полоцкая и продолжает. – Летом обычно все по разным городам разъезжаются, а сейчас собрались специально ради Ани. Разве можно пропускать день рождения одногруппницы? Просто у нас так повелось, что все дни рождения мы отмечаем вместе. 

- Я не вправе указывать Ане что делать. Она взрослая девочка и может решить все сама, – чувствую, как теплое дыхание опаляет мое ухо, а потом губы легким движением касаются мочки.

Меня же подбрасывает от этого действия. Хочется закричать, чтобы он так не делал, но я молча глотаю это желание и натягиваю самую счастливую улыбку. Понимаю же, для чего он устроил этот спектакль. Видимо я выглядела так жалко, что даже его черствое сердце не выдержало.

- Кать, давай перенесем вечеринку на несколько дней. Дима просто скоро уезжает, и я хочу провести с ним как можно больше времени, - ложь - не моя сильная сторона, да и слова даются с трудом, когда колючая щетина царапает мою щеку, а его подбородок опускается на плечо.

Я почти слышу, как он говорит: «Умная девочка», потому что вряд ли клуб – это то место, которое посещают беглецы от полиции. 

- Так вы же вместе придете, - не унимается Катя, размахивая рукой, которой не держится за Кира, - Оторветесь там, потанцуете, споешь. Она очень классно поет, - пытается безрезультатно убедить Диму, но ему уж точно плевать на мое пение.

- Я обязательно послушаю, как Аня поет, но она это сделает лично для меня, а не в клубе для всех. 

- Я, кстати, действительно очень хорошо пою, - слова срываются с губ прежде, чем я успеваю понять зачем вообще это говорю. Тут же прикусываю губу.

Во взгляде Димы загораются огоньки, когда он поворачивает ко мне голову, а в уголках губ прячется улыбка.

- Я не сомневаюсь. Если кричишь ты охренительно, то уверен, и поешь ни капли не хуже.

Что? Краска печет щеки, и мои глаза распахиваются от его хамских слов, но когда я перевожу неловкий взгляд на Кирилла и Катю, все негодование испаряется. Они выглядят так ошарашенно, словно не верят, что Дима говорит обо мне. Ну да. Я ведь всегда спокойная, рассудительная, даже в сексе с Кириллом не проявляла особой страсти. Но это скорее потому, что не успевала толком расслабиться. Он налетал всегда как ураган, без ласк, прелюдий, поцелуев. А теперь такое признание. «Кричу».

Глава 13

- Кого ты убил?

- Аня, ты сворачиваешь на опасную тропинку.

- Ну, я же по собственному желанию на нее сворачиваю.

- Не все тропы ведут на поляну с разноцветными шариками, есть и такие, которые могут завести в дремучий лес, куда Красной шапочке ходить запрещено.

- Потому что там меня ждет серый волк?

- Скорее охотники, а они в наше время опаснее самого волка, потому что охотятся на любую дичь и на зайцев в том числе. Особенно белых и пушистых.

Крепко сцепляю зубы, понимая, кого он имеет в виду, и это его «заяц» раздражает больше, чем, когда Кирилл называл меня «детка».

Резко встаю и делаю два шага к нему, чтобы с силой ткнуть пальцем в стальную грудь.

- Я тебе не заяц, - Дима откидывается на стуле, с интересом рассматривая меня снизу, и раздражая еще сильнее, - Ты меня совсем не знаешь. И поверь, я могу за себя постоять.

Он вдруг выкидывает зубочистку и встает, оттолкнувшись руками от подлокотников. Я от неожиданности делаю шаг назад и оступаюсь, чуть не падая, но сзади расположена столешница, благодаря которой я не оказываюсь на полу. Дима прилипает ко мне вплотную, нависая сверху так, что мне приходится задрать голову. Внутри что-то сжимается, когда я снова чувствую его запах так близко. Меня охватывает ступор от собственной реакции и вспыхнувшего желания провести по крошечному шраму на его щеке пальцем. Но Дима обездвиживает меня тем, что поднимает руку и сам гладит шероховатыми пальцами мой подбородок. Очень мягко, но уверенно, распространяя электрические волны вниз по шее.

Во мне все натягивается как струна, когда он склоняется, и аромат его тела врывается в легкие. Двоякие чувства охватывают сознание. Правильно было бы оттолкнуть обманщика, не сдерживающего обещание, но кажется сейчас тот самый первый раз, когда мне не хочется поступать правильно. Его пальцы проводят по подбородку и касаются моей нижней губы, отчего меня тут же бросает в дрожь. Его глаза как трясина, затягивают на самое дно, и я не сопротивляюсь. Это как с зыбучими песками. Начнешь брыкаться, и затянет быстрее. Сглатываю, когда он переводит взгляд на мои губы, нагло очерчиваемые его пальцем, и зелень в его глазах становится цвета того самого дремучего леса, о котором он говорил всего несколько минут назад. Острый кадык на мощной шее дергается, и Дима резко убирает руку с моего лица.

- Тогда борись за себя, Аня. Еще, по крайней мере, пару дней, потому что я задумываюсь о том, чтобы нарушить обещание.

Дима отходит так же внезапно, как и подошел, достает из рюкзака пачку сигарет и молча уходит к выходу. Я же едва дышу и глубоко внутри ругаю себя за то, что чувствую разочарование оттого, что он ушел. Щеки горят, а сердце готово пробить дыру в грудной клетке. Он только что сказал, что не может больше не касаться меня, а это значит, что его тянет ко мне так же как и меня к нему? Или он просто хочет меня, чтобы снять напряжение? Обессилено падаю на стул и хватаю Юлькину бутылку с колой, чтобы выпить залпом сразу половину.

Господи, ну за что? Почему из всех мужчин нашего города на моем пути должен был попасться именно он? Бросаю взгляд на выход, где Дима стоит, облокотившись на стену плечом, и глубоко затягивается. Идеальный четкий профиль завораживает, и я роняю лицо в ладони. Когда это произошло, что страх перерос в увлеченность? Как так? Ведь еще вчера я ненавидела его, а сегодня дыхание спирает и ноет где-то в районе желудка стоит ему оказаться рядом.

Дима возвращается как раз, когда в магазин входят посетители, и мне приходится отвлечься на них, а спустя час возвращается Юля. Все это время он копался в компьютере, а я его не беспокоила, пытаясь разобраться в собственных противоречивых мыслях. Напарница счастливая, аж светится, и с пакетом моих любимых ирисок.

- Спасибо тебе, моя хорошая, выручила, - вручает мне конфеты и кидает свою сумочку на стол, - Я теперь официально студентка пятого курса.

- Поздравляю! Еще год мучений и ты специалист! – улыбаюсь я, начиная собирать свои вещи. Дима выключает ноутбук, закрывает его и засовывает в чехол, оставленный Генкой. Я прощаюсь с Юлей, замечая, как та провожает «моего парня» более чем заинтересованным взглядом, и выхожу следом за ним на улицу.

- Что будем сегодня делать? – спрашиваю уже в машине, заводя свои старенькие Жигули с третьего раза. Их давно пора сменить на что-нибудь более современное, но сейчас на это совершенно нет средств, поэтому есть как есть. Когда сдохнут окончательно, тогда буду решать проблему.

- У нас выбор небольшой, - отвечает Дима, съезжая вниз по сиденью, потому что сидя ровно его голова упирается прямо в крышу, и как я успела заметить - это его бесит. – Фильмы, ужин, секс.

Резко перевожу на него взгляд, захваченная врасплох откровенным предложением, и чуть не выезжаю на встречную полосу. С визгом выкручиваю руль обратно, крепко вцепившись в кожаную обивку поледеневшими ладонями.

- Этого не будет, Дима, - стараюсь звучать как можно увереннее, но меня определенно выдает частота дыхания.

- Чего именно? Фильмов или ужина?

- Секса.

- Конечно, не будет, - удивляет он, - Я не собираюсь усложнять жизнь ни тебе, ни себе.

- Как будто если бы ты вдруг решил усложнить, я бы согласилась, - фыркаю, разозленная его чрезмерной самоуверенностью и еще тем фактом, что он прав.

Глава 14

Дима

Иногда судьба выкидывает такие финты, от которых хрен знает, как увернуться. Эта дрянь умеет подсунуть ненужные чувства в самый неподходящий момент, а потом издевательски скалится, наблюдая тщетные попытки увильнуть от несвоевременных и неуместных эмоций. Кто бы сомневался, что это стерва подставит мне подножку именно сейчас? Я ведь всего лишь собирался поддержать зайца не свалиться в вырытую хреновыми друзьями яму, а полетел туда сам.

Сразу, как только обхватил ее за талию и почувствовал, как она замерла, а потом глазища свои на меня перевела молочно-шоколадные. Никогда не задумывался над вопросом, сколько времени требуется на то, чтобы посмотреть на человека иначе. Но определенно могу сказать, что в моем мозгу что-то переклинило именно в момент, когда она начала мне подыгрывать и игриво стрелять прищуренными глазами. Кажется, я абсолютно ее не знаю из-за того, что знакомство наше прошло не в том ключе, и она замкнулась с первой минуты, а на деле эта девочка далеко не такая пушистая, как мне казалось. И, черт возьми, мне нравится, как ее истинная сущность иногда дает о себе знать, противореча и выдвигая собственные требования. Как она вспыхивает подобно фейерверку, стоит мне назвать ее зайцем, и тут же взрыв, отбивающийся какой-то необъяснимой эйфорией в моих глазах.

Хотел снова припугнуть ее, думал, начнет отбиваться и отталкивать, напоминая мне о моем месте, а вместо этого сорвался и к чертям в пропасть свалился, когда прочитал в глазах не отторжение или страх, а хорошо припрятанное ожидание. Аня, наверное, даже не заметила, что выжгла мои губы взглядом, пока я сам неконтролируемо гладил мягкую кожу ее щек и подбородка. Спросите, не отвечу, зачем вообще потянулся к ней. Думал нависну, рявкну, она зажмурится опять и отрезвит меня от той дымки, которая осталась после игры на публику для ее друзей, а получилось так, что реальность наизнанку вывернулась, и в тупик малышку загнал не я, а она меня. Я даже дышать забыл как, не получив должный отпор, смотрел в ее глаза и видел, что она потерялась так же, как и я. Курил потом минут пятнадцать, стараясь втемяшить обратно в голову мысль, что нам вместе осталось пробыть еще по крайней мере дня два, а потом я исчезну и возможно больше никогда ее не увижу.

 - Б***ь, наваждение какое-то, - в очередной раз отталкиваюсь от дивана и иду на балкон курить.

Аня варит на кухне борщ и так же старательно избегает меня, как и я ее. Девчонке не нужно это ровно, как и мне. Можно было бы конечно развести на секс без дальнейшего развития событий, но не с ней. С ней так не хочется. Ее узнавать интересно, откапывать то, что закопалось глубоко из-за меня же, но не судьба.

Выдыхаю струю горького дыма и засматриваюсь на проходящую мимо под окнами влюбленную парочку. Девушка жмется к парню, чья рука на ее плече. Он крепко прижимает ее к себе, что-то говорит, а потом целует. Отрывается, проходит несколько шагов и снова целует и так раз пять, пока она не начинает смеяться и делать вид, что убегает, ожидая, что ее обязательно поймают. Легко и просто плыть по жизни, когда ты ни от кого не зависишь, дышишь полной грудью и можешь делать то, что требует сердце. Когда же твоя жизнь тебе больше не принадлежит, то и ощутить все ее краски больше не представляется возможным.

Вот даже взять меня и Аню. Познакомься мы в обычной ситуации, я бы, скорее всего, обратил на нее внимание, потому что только слепой не отреагировал бы на такую привлекательную внешность с ноткой ангела. И более чем уверен, у нас бы все сложилось. Но не всегда стрелки переводятся вовремя, и маршрут вместо того, чтобы идти по предначертанной линии, сворачивает в другую сторону и летит по недостроенной колее. Раньше и у меня были примерные планы на жизнь. Найти все же более достойную работу, перестать разменивать девушек, остановиться на одной и завести семью получше, чем моя первая. Да, план размытый и требующий коррективов, но он был. А сейчас моя жизнь – одна сплошная недостроенная колея, и я несусь вперед, не представляя, когда она закончится и я вылечу вперед, расшибая мозги и оставаясь постепенно размывающимся пятном только в памяти знакомых.

- Дим, иди есть, - негромкий голос зайца вырывает из тягучих мыслей, и я невольно улыбаюсь. Что-то семейное есть в этой банальной фразе. Тушу окурок в пепельнице и иду на кухню. Аня уже в привычной позе за столом, нога поджата, и я из коридора вижу тонкую полоску белых кружевных стрингов, будто намеренно выглядывающую из-под шорт, чтобы поджарить меня изнутри.

- Откуда у тебя пепельница? Ты же не куришь, - спрашиваю первое пришедшее в голову, только бы отвлечь мысли от тонких лямок на белом топе с изображением заячьих ушей.

Она специально что ли её надела? Заваливаюсь на сиденье напротив и придвигаю к себе тарелку ароматного борща. Сто лет его уже не ел. Самому себе в лом варить, шинковать все эти овощи, обжаривать. Мне проще яичницу за пять минут сообразить, кашу какую или картошку поджарить. Пельмени магазинные, в конце концов. А запах борща и забыть успел уже. Светка не умела его варить.

- Это Кирилла, - объясняет Аня и дует на ложку. - Он купил её специально, потому что часто у меня оставался.

- Давно вы расстались? – отрываю кусок от буханки белого хлеба и засовываю его в рот.

- Полгода назад, - заяц отламывает горбушку и аккуратно макает ее в борщ. – А что насчет тебя? Твоя девушка, наверное, волнуется, не зная где ты, - стреляет в меня мимолетным взглядом и делает вид, что увлечена накладыванием сметаны в тарелку.

- Наверное, волновалась бы, если бы она у меня была, - не могу скрыть усмешку и отправляю в рот ложку борща. Твою ж мать, как вкусно. Кто давно перестал быть холостяком, никогда не поймет восторженной радости того, кто лишен нормальной домашней еды. И если с гречкой Аня промахнулась, то борщом полностью искупила вину перед моим желудком.

Глава 15

Карие глаза выплывают из тумана, фокусируясь на моем лице, и я снова чувствую, как утопаю в них. По коже несется тепло только лишь от одной её непосредственной близости. Такая хрупкая, беззащитная. Переводит взгляд на пол, опускает вниз на свою талию, которая все еще находится в моей крепкой хватке, как будто пытается понять, что произошло, и возвращает к моему лицу. Выражение лица испуганное и недоверчивое. Тонкие пальцы дырявят мои плечи, и я сглатываю, ощущая непреодолимое желание попробовать на вкус ее приоткрытые мягкие губы.

В этот момент видимо до болевого центра в мозге доходит запоздавший шоковой ситуацией сигнал и вырывает меня из дурмана жгучей болью на правой ноге. Не могу сдержать шипения, вырвавшегося изо рта, и опускаю Аню на пол. Похоже, кипяток все-таки долетел до меня несколькими внушительными каплями, когда чайник рухнул на пол, потому что вверх от лодыжки до колена алеют три больших красных рваных пятна.

- О, Боже, - охает заяц, прикрывая рот ладошкой, а потом к моему огромному удивлению, внезапно хватает меня за руку и толкает на стул. - Нужно быстро приложить что-то ледяное, - поворачивается к холодильнику и, стремясь перешагнуть через лужу, поскальзывается на мокром полотенце и чуть не падает, но умудряется удержать равновесие.

- Аня, я только что жизнью рисковал, спасая тебя, а ты чуть задницей в кипяток не приземлилась, - включаю сарказм злясь на её нерасторопность. Не хватало хребет себе сломать б***ь. – Что ты вообще ищешь? Масло подсолнечное дай, я намажу и все дела.

- Нельзя маслом, с ума сошел, - изрекает так серьезно, будто я только что сказал, что Земля квадратная. Хватает кубики льда, скидывает их в полиэтиленовый пакет из ящика, оборачивает в вафельное тонкое полотенце и приседает передо мной на колени. Я не успеваю перехватить милосердный порыв, как она уже прикладывает лед к ноге, и тут же чувствуется адово облегчение. Не то чтобы боль была невыносимой, но со льдом однозначно гораздо лучше.

- Почему нельзя маслом? – спрашиваю, наблюдая за тем, как Аня усердно старается растянуть пакет по всем обожженным местам, и не могу пошевелиться, ощущая где-то глубоко в грудине жгучее тепло. Гораздо более приятное чем то, что растекается вдоль голени. Я и забыть успел, что чувствуешь, когда в отношении тебя проявляют заботу.

- Маслом ты закупоришь поры, и воздух не сможет проникать в кожу. То есть ты, считай, замаринуешь собственный ожог, - бросает на меня мимолетный взгляд и, удерживая одной рукой лед, вторую подносит к приоткрытому рту и дует на ладонь, согревая замерзшие пальцы. - Поэтому никогда нельзя мазать маслом. Только холодная вода или можно полотенце, если ожог неглубокий. Ты в данной ситуации обойдешься несколькими днями марлевых накладок с антисептическим кремом.

- Ты откуда знаешь столько про оказание первой помощи? – тянусь и забираю из её руки холодный кулек. Тонкие пальцы вот-вот посинеют, если она еще так пару минут подержит его.

- Учусь в медицинском, - пожимает плечами, так и продолжая сидеть передо мной на коленях, внимательно наблюдая за тем, чтобы все ожоги были покрыты льдом.

Я же сидя сверху не могу оторвать взгляда от её детского хвоста, растрепавшегося от нашего непредвиденного происшествия, того, с каким усердием она прикусывает губу, и от так резко контрастирующей со всем этим образом домашней девочки-медсестры ложбинки на груди, которая с этого ракурса просматривается идеально. Хлопковый топ обтягивает простенький лифчик, который она в моем присутствии не снимает, и, черт возьми, правильно делает, потому что вида ее голой груди под тонкой материей я бы точно не выдержал. Хотя и этой невинной панорамы вполне достаточно, чтобы у меня встал. Вот прямо сейчас, б***ь, очень вовремя и главное уместно. Нервно выдыхаю и тянусь за пачкой сигарет. Свободной рукой выбиваю одну на стол, засовываю в рот и чиркаю зажигалкой. Глубоко затягиваюсь, всеми силами стараясь не смотреть на сидящего у моих ног зайца, потому что то, что я сейчас чувствую, сложно обуздать.

- Не кури, пожалуйста, на кухне, - просит Аня и снова натягивает пакет куда-то вниз. Чувствую прикосновение ее пальцев к коже и раздражаюсь. Скорее на собственную реакцию, чем на нее, потому что она просто пытается помочь, но попадает под горячую руку.

- Аня, я тебе только что жизнь спас, дай успокоить нервы.

Слышу, как она улыбается, и не могу не скосить на нее взгляд. Дьявольски милая, как ребенок, но сексуальная по своему возрасту.

- Максимум ноги от ожогов.

- Тем более. Тебе этими ногами еще пацанов соблазнять, так что отключи миссис Пропер хоть на время.

Несу полную херню, но хочется её задеть, чтобы встала и вышла, больше не тестируя мою выдержку на прочность. Только Аня делает совсем наоборот. Встает, наконец, с долбанного пола и кладет свои холодные пальцы поверх моего запястья.

- Спасибо, Дим, - произносит едва слышно и пробирается взглядом куда-то мне в самую голову, заставляя проглотить дым от неожиданности.

- Не за что благодарить. Я не сделал ничего такого.

- Ты сделал больше, чем я ожидала.

Смотрит так, словно пытается найти подвох, понять причину того, почему я не проигнорил долбаный чайник, но какая причина может быть кроме той, что ей могло ошкварить ноги? Пальцы на моем запястье жгут, и я подношу руку к губам, снова затягиваясь сигаретой. Аня наблюдает за тем, как я втягиваю дым, и ее глаза на мгновение темнеют. Чувствую, как тонкие пальцы подрагивают около моего лица, и выпускаю дым прямо на них. Аня отдергивает ладонь, будто он может ее обжечь, но это скорее от осознания, что удерживала руку на моей слишком долго. Тупит взгляд и, переступив через растекшуюся лужу, отправляется в ванну.

Глава 16

Аня - умная девочка, встает с дивана и пересаживается на кресло. Правильно. Не надо нам с тобой это, заяц. Не усложняй. Смотрю, как она села полу-боком, отвернувшись от меня, и вперилась взглядом в телевизор. Маленькая и беззащитная, но гордая и далеко не слабая. Только уважающая себя девушка никогда не станет навязывать себя мужчине. Даст знать, что он ей интересен, но не получив должного ответа, развернется и уйдет. Бегать хвостом удел беспородистых шавок.

Зависаю на безупречном профиле, но одергиваю себя спустя секунду. Беру пульт и нахожу канал, на котором еще пару минут назад видел передачу о путешествиях.

Утром нас будит громкий стук в дверь. Я спросонья не сразу ориентируюсь, но заметив, как Аня подскакивает с дивана, и ее взгляд наполняется ужасом, инстинктивно подрываюсь с кресла, натягиваю джинсы и хватаю из рюкзака пистолет. Первая мысль – копы. Сердце начинает отсчитывать удары, грохоча в ушах, но я не успеваю до конца осознать масштабы угрозы, когда сквозь напряжение, как через плотный слой ваты, доносится голос из-за двери, даже отдаленно не напоминающий мужской.

- Аня, внучка, открой, - и снова хаотичный стук по старому дереву.

- Это соседка снизу, - тихо шепчет Аня, осторожно ступая по полу, словно ее может кто-то услышать.

- Спроси, что ей надо, - киваю в сторону выхода. Аня послушно выходит в коридор, и тут мы оба резко затормаживаем, осознавая причину беспорядочной долбежки в дверь. Вся стена в коридоре от потолка до пола мокрая. Сверху капает, как если бы квартира находилась на последнем этаже, а на улице шел ливень.  

- О, Боже, - в ужасе причитает Аня. Рывком открывает дверь в ванну и запрыгивает внутрь. Там картина еще хуже. Белые ступни утопают в луже, и я едва сдерживаю поток матерных слов. Единственное, что успокаивает, что это не полиция. Медленно выдыхаю и прячу пистолет за спину, засунув его в джинсы.

- Аня, - продолжает грохотать соседка, перебудив, судя по всему, весь подъезд, и Аня бежит открывать.

- Да, да, Раиса Петровна, - щелкает замок, и в квартиру вносится вихрь в виде низенькой старушки с красным платком на голове.

- Ох, внучка, что ж..

– Это не у меня течет. Это у дяди Вовы, - оправдывается заяц, пока бабулька топчется на пороге. Я иду в зал и надеваю футболку, слушая громкие старушечьи восклицания.

 – Ах, он - паразит, ну я сейчас ему устрою.  

- Я с вами, - поддерживает Аня, засовывая ноги в шлепки как раз, когда я возвращаюсь. Старушка, завидев меня, прирастает к месту, и с интересом начинает разглядывать. Ну да, новая тема для подъездных новостей. А что может быть хуже полиции? Правильно, агенты разведки седеющих полков.

- Утро доброе, - говорю я, подперев стену.

- Доброе, внучек.

- Дим, покидай, пожалуйста, тряпки на пол, - просит Аня, выбегая из квартиры и утаскивая за собой соседку. Я кошусь вниз и понимаю, что тряпки этому сейчас никак не помогут. Сначала воду остановить надо, а потом выгребать.  

С лестничной площадки снова доносится стук теперь уже в четыре руки. Аня и как там бабку зовут, взывают к жителям сверху, но их либо упрямо игнорят, либо в квартире никого нет. Жду еще минуту и иду к ним.  

- Не отвечают?  

- Нет, - со злостью отвечает заяц, - Наверное, опять напился.

- Что ж делать – то, а? - всплескивает руками напарница по отбиванию двери и качает головой, - Давай в полицию звонить, пусть дверь выламывают.  

- Зачем полицию? Дверь и я выломать могу, - обвожу взглядом еще более древнюю дверь, чем в квартире у Ани, хлипкий савдеповсий замок и прикидываю, что двинуть надо будет раза два, не больше. А то и одного хватит.

- Как внучек? Дак ведь опасно это! - слышу сзади взволнованные покряхтывания.

- Дим, не надо! – подключается Аня, но я бросаю на нее выразительный взгляд, и киваю обеих на лестницу.

- Аня, пока ПОЛИЦИЯ, - выделяю слово повышенной интонацией, намекая на нежеланных гостей, - Приедет, вам надо будет лодки надувать, чтобы до ванны доплыть, а я справлюсь за минуту. Засекай. И отойдите.  

Женщины на этот раз слушаются и отодвигаются подальше. Отхожу на шаг, а потом с силой прикладываюсь к двери. Замок жалобно трещит, и высохшая доска со скрипом отскакивает к стене. Да, с минутой - это я не подумал.

Бабка, отодвинув меня, как бронепоезд пробивает путь в комнату затхлого помещения. Аня торопится в ванну. Я же медленно осматриваюсь и заглядываю на кухню. На плите самогонный аппарат собственного производства, судя по всему. Огромная кастрюля с лейкой, мокрой марлей и трехлитровым бутылем под всем этим агрегатом. Глубоко в душе отзывается эхо прошлого…  В памяти всплывает образ деда, с которым я провел большую часть своего детства. Пока не пил – это был самый душевный на свете человек, но как только уходил в затяжной запой, начинался полный пиздец. И вот у него был почти такой же «самовар». Я запах этот, б***ь, до сих пор помню. Как и очередь из собутыльников у калитки. Когда деда дома не было, они всовывали мне в руки деньги и просили вынести кому литрушку, кому чекушку. Поначалу, помню, таскал, побаиваясь взрослых. А как ума набрался, так гонять начал палкой их. С того момента отношения с дедом и испортились.

Глава 17

Дима

Мы возвращаемся домой и начинаем выгребать воду из ванны.

- Я и сама убрать могу, - говорит Аня, внимательно наблюдая за тем, как я, сидя на корточках в луже холодной воды, выжимаю тряпку в ведро.

- Вдвоем быстрее, а если ты перестанешь на меня так смотреть, то до вечера сто пудов управимся.

Аня вспыхивает и, присаживаясь рядом, начинает водить тряпкой по полу. Хоть шлепки додумалась обуть, уже хорошо, а то утром босиком сюда вскочила.

- Хозяйка соседа твоего убьет, - хмыкаю, развеивая повисшее молчание и оценивая ущерб от потопа.

- Ничего, давно пора было сделать ремонт, - заяц пожимает плечами и убирает тыльной стороной ладони волосы со лба. – Вот и повод нашелся.

- А раньше почему не делала?

- Денег, говорит, нет.

- Так ты потребуй. Условия для жизни херовые, мягко говоря.

- Да, но и цена адекватная. А сделает ремонт и плату поднимет. Где мне потом деньги брать?

- Ты чего так на деньгах заморачиваешься? – решаю спросить, раз уж пошел такой разговор. Аня не первый раз проговаривается о том, что ей их не хватает.

- Я бы посмотрела на тебя, если бы тебе нечем было за учебу платить, - беззлобно фыркает, стрельнув в меня взглядом исподлобья.

- Мне и нечем было, - признаю, вспоминая, как и сам днем в универ ходил, а по ночам подрабатывал то грузчиком, то официантом, то кассиром в общепите. Тот, кто делил сутки на учебу и работу, исключая практически на девяносто процентов развлечения, быстро поймет какого это питаться всухомятку и спать на ходу. – Я тоже впахивал за троих, чтобы доучиться и получить заветную бумажку.

- Почему за троих? – интересуется с любопытством Аня, откладывая тряпку.

- За себя и родителей, платить за меня было некому. – отвечаю просто потому, что она спросила, и только когда натыкаюсь на сочувственный, полный невысказанной жалости взгляд, мысленно посылаю себя в задницу. Отлично, Дима! Молодец. Хорошо ты решил не сближаться и не позволять узнать себя лучше. Идиот!

- Мне жаль, - сочувственно произносит Аня, пока я встаю с корточек.

- Все в порядке. Дальше, думаю, сама справишься, - бросаю тряпку в ведро и иду в зал.

Хватаю пачку сигарет и выхожу на балкон, где меня тут же окутывает душный горячий воздух. Солнце жарит, словно с цепи сорвалось. Достаю сигарету и подкуриваю. Горький дым отравляет легкие так же, как мысли об Ане – мозг. Черт, вот почему она не оказалась тупой, пошлой стервой, которую можно было бы трахнуть при желании и забыть? Почему из всех возможных вариантов моя заложница обладает качествами ангела, внешностью модели и притягательностью Афродиты?

Нахрена мне эти испытания? Чем больше я нахожусь рядом, тем глубже под кожу она проникает. Пока еще это можно прекратить, остановить заражение, только как это сделать, если мне приходится проводить с ней двадцать четыре часа в сутки. И Аня ни хрена не облегчает задачу.

Полдня мы проводим вместе, завтракая, поедая пирожки с мясом, которыми щедро угостила Раиса, отчество я не запомнил, и при этом напросилась на чай. Приходится слушать истории ее молодости, и спустя полчаса я уже чувствую, как меня начинает ушатывать от потока воспоминаний о пятидесятых, поэтому, откланявшись, иду в зал и заваливаюсь на диван, чтобы отрубиться спустя пару минут под их монотонное приглушенное жужжание.

Просыпаюсь ближе к вечеру и охреневаю от своей беспечности. Аня что-то готовит на кухне, судя по приятному запаху, а из рюкзака зудит раздражающая вибрация. Протираю глаза и бросаю взгляд на стену. Ни хрена себе меня вырубило. Нервы, однако, не в порядке, если после ночи сна отключился еще и днем. Хотя это неудивительно.

 Встаю и разминаю шею. У Ани здесь однозначно удобнее, чем на моем кресле. Вибрация прекращается, а потом начинает наяривать по новой. Что за херня? Это кто так настойчиво жаждет внимания зайца? Не раздумывая, тянусь к рюкзаку, занимающему уже привычное место под стулом. Вытаскиваю телефон и вижу искусственную скалящуюся физиономию вчерашней Барби. «Катюша» наяривает уже не первый раз, судя по пропущенному значку на экране.

Иду на кухню и понимаю, что не ошибся. Аня крутится у плиты, помешивая что-то, что издает чертовски вкусный запах. Рядом миска с нарезанным салатом и в графине компот. Если бы мы были в отношениях, я бы подумал, что она пытается произвести впечатление. Подхожу сзади и заглядываю через её плечо. Аня вздрагивает, роняя лопатку в сковороду, и вскидывает голову. В ноздри врывается аромат еще более приятный и одурманивающий. Ее собственный.

- Господи, ты напугал меня, - тянет губы в мягкой улыбке, а я огромным усилием снова заставляю себя не пялиться на её маленький аккуратный ротик, который хочется сожрать поцелуем.

- Еще сильнее, чем раньше? – деланно усмехаюсь и тянусь к деревянной лопатке. Пробую на вкус гуляш, и мои вкусовые рецепторы кончают, как только мясо оказывается на языке.

- Нет, не сильнее, - улыбается Аня, смотря на меня снизу-вверх. – Выспался?

- Да, - кладу обратно кухонный прибор и вспоминаю о телефоне, начинающим дрожать в моей руке уже третий раз. – Кстати, тебе сучка звонит, - демонстрирую экран с фоткой Катюши.

Глава 18

Аня

Вздрагиваю, едва остаюсь одна, и обхватываю себя за плечи. Смотрю на дверь, через которую вышел Дима, и не могу понять, что со мной происходит. В квартире вдруг стало пусто и холодно. И пусть на улице стоят самые жаркие дни лета, но мне не по себе. Какое-то неприятное ноющее чувство, идущее прямо изнутри. Обвожу взглядом зал, силясь зацепиться взглядом хотя бы за одну его вещь, но на диване только мой ноутбук. Ни его вечно валяющейся толстовки, которую я только за сегодня два раза сложила на стул, ни чашки, которую Дима не старался относить на кухню, после того, как попьет кофе

. Почему стоит нам получить желаемое, как вместо закономерного чувства счастья наступает гнетущее опустошение? Проси и получишь, слышала где-то такие слова. Я просила. Наверное, слишком усердно, раз мое желание исполнили так скоро и вместе с тем так не вовремя. Прохожу на балкон и в пепельнице вижу окурки. Раз, два три….. Десять штук. Единственное доказательство того, что он здесь был, и мне не приснилось все это происшествие, ведь ко сну невозможно испытывать такие необъяснимые ощущения. На всякий случай смотрю вниз и вижу, как за углом скрывается тень в черной кофте. Как призрак или что-то несуществующее. Делаю глубокий вдох и захожу обратно. Почему мне кажется, что он не вернется?

Господи, да ведь я радоваться должна, что кошмар закончился, и уголовник, совершивший какое-то ужасное преступление, больше не угрожает моей жизни. Теперь он возьмет в заложницы другую такую же девчонку, будет так же ей угрожать и возможно приведет в исполнение свои угрозы, только почему же тогда я чувствую такое дикое опустошение? Словно потеряла кого-то очень важного и близкого? И сама не верю в мысли о преступлении, которое он мог совершить. 

В дверь вдруг раздается звонок, и я срываюсь с места в надежде, что он передумал, бросаюсь открывать. 

- Ты вер... – радостно восклицаю, толкая дверь, но тут же чувствую, как меня с диким визгом сбивают с ног мои же друзья.

Разочарование плашмя опадает на дно желудка, но я все же улыбаюсь оттого, как Сашка подхватывает меня за талию и тащит в комнату. Вокруг мелькают пятна разноцветных гелиевых шаров, заполняя собой весь потолок, кто-то взрывает хлопушки, с правой стороны вырастает огромный букет красных роз, а с левой красиво упакованная коробка с тортом.

- Анька, ты чего это удумала? – возмущается Никитка, мой хороший друг, трепля как щенка по голове. – Друзей кинуть решила? 

- Ничего я не решила, - оправдываюсь, глупо радуясь их присутствию.

- С прошедшим, малая! – вручает Даня, наш отъявленный двоечник, букет фиалок и звонко чмокает в щеку.

- Спасибо, - благодарно принимаю букет и, уже не разбирая, кто что говорит, просто слушаю их веселый гомон, киваю каждому и подставляю щеки для поцелуев.

Дима не угадал. Ребят не десять, а двенадцать. Половина нашей группы, все те, кто присутствуют на каждом мероприятии и действительно являются настоящим костяком дружного коллектива. Где-то сзади остальных топчутся Катя с Киром, но мне на них плевать. Эти двое нашли друг друга. Дашка крепко целует меня в щеку и утаскивает в сторону, пока остальные раскладывают стол. Я уже привыкла к их таким набегам. Иногда мне кажется, ребята знают мою квартиру даже лучше, чем я сама. Так, например, я понятия не имела, что стол вообще имеет свойство раскладываться, пока они в первый раз не налетели и не совершили мебельный переполох.

- Слушай, ты в курсе про Катю и Кира? Я, блин, в шоке! – Дашка возмущенно крутит у виска пальцем, косясь на влюбленную парочку. 

- Да, они сегодня мне сказали. Ты не знала? 

- С ума сошла! Они всем сегодня объявили. Конченые. А Катю я вообще урою, стерва, как только без своего чмыря останется. 

- Успокойся, не трогай их, - успокаиваю я подругу. Новость, что она не знала о происходящем, помогает дышать легче. Все же не все близкие люди оказались предателями. – Пусть встречаются себе. Все равно это ненадолго, как будто ты не знаешь Кирилла. 

- Это точно, – смеется девчонка, с которой я делю парту вот уже четыре года, и осматривает меня придирчивым взглядом, - Ты давай одевайся приличнее, чтобы не светила тут своими прелестями второго размера через домашний топ, а мы с девчонками пока нарезку сообразим и на стол накроем. 

Черт, я же все еще в домашней одежде, потрясенно опускаю глаза на грязные шорты, в которых мыла полы на кухне, и стон разочарования вырывается изо рта. Ко мне гости пришли, а я вместо того, чтобы выглядеть по-человечески, думала совсем ни о том, о чем нужно. Или точнее ни о ком нужно. Трясу головой, стараясь выбросить мысли о Диме из головы. В конце концов, если он захочет, то вернется. А если нет? 

Достаю из шкафа свое одно из двух нарядных платьев бежевого цвета, называемое Дашей «платье - сосиска». Идеально сшито по моей фигуре, оно подчеркивает все то, что обычно остается скрытым. Знаю, что смотрюсь в нем ошеломительно, потому что парни всегда взглядами провожают, стоит его надеть, но именно по этой же причине и стараюсь носить его как можно реже. Не люблю всех этих слюней от дворовых кабелей. А сегодня можно. Все свои. Мысль о том, что, возможно, Дима вернется и увидит меня в нем, мышью проскальзывает вдоль стены сознания, но я ее намеренно не замечаю. 

Переодеваюсь в ванне, волосы распускаю и расчесываю, пока слышу звонкий смех девчонок с кухни. Наношу легкий макияж, состоящий из подводки и туши, и уже собираюсь выходить, как в ванну вламывается Катя. 

Глава 19

Дима

- И как дышится? – темноволосый парень с участием заглядывает Ане в глаза, и я не могу проигнорировать воспламенившееся режущее чувство в груди.

Они меня не видят, потому что мой личный ангел-хранитель вышла на балкон уже после того, как я встал под козырек подъезда. Их разрывающая перепонки музыка слышна за три подъезда, а визг баб привлекает внимание всех мимо проходящих. Я думал, они уже напились до белки и отрулили из квартиры, но судя по всему, вечеринка в самом разгаре.

Можно было подольше посидеть в компьютерном клубе. Именно там я «весело» проводил время, во второй раз загружая видео на сайты. Первое, как я и полагал, быстро удалили. Ничего, мы люди простые, нам ничего не стоит загрузить дважды, а то и трижды. Чем больше людей посмотрят запись, тем лучше. А уж если его начнут удалять с такой частотой, то внимания прессы и вовсе не избежать. Выпил чашки три кофе, полпачки сигарет убил и нашел себя здесь. Собирался ли возвращаться? Не уверен! Но эти несколько часов проведенных врознь дали понять одно, что я не готов попрощаться с Аней прямо сейчас.

Впереди неизвестность, и я понятия не имею, что будет завтра или послезавтра, но точно могу сказать, что сегодня хочу провести с ней. Тянет обратно немыслимой силой. Когда остановился покурить у подъезда, и на балкон вышла моя девочка, я чуть дымом не захлебнулся и понял, что возвращался не зря. Б***ь, какая она красивая. Балкон с металлическими вертикальными толстыми струнами абсолютно не скрывает от чужих глаз ее платья и стройных длинных ног. Бьющий в стройную спину свет обрамляет распущенные прямые волосы, заставляя безотрывно пялиться на видение ангела, который еще днем казался хрупким и ранимым в домашних шортах и топе, а сейчас вызывает желание вытащить из квартиры за руку, накинуть чертово пальто и спрятать от этих уродов, один за другим появляющихся на балконе.

Смотрел на нее и выплыл из трясины, только когда она заговорила про телефон, а потом тихо застонала. Именно в тот момент я понял, что она мне звонила. Она ведь не видела, что я трубу в квартире оставил после того, как из рук ее забрал. По венам потекло что-то наподобие экстези, вплескивая светящийся яд под кожу. Почему светящийся? Да потому что все вдруг вокруг засияло и замерцало невидимыми для остальных, всполохами. Аня ждала меня.

- Нормально, - пожимает плечами мой заяц и отодвигается на шаг от пацана, точной моей копии лет шесть назад. Только я не носил брендовых шмоток и вряд ли выглядел настолько положительным.

- Когда петь будем?

- Не знаю, Андрей, думаю не сегодня.

- Почему? Я и гитару притащил, давай нашу любимую, Ань, - не нравится он мне.

В первую очередь тем, что так ей подходит. От него не чувствуется прущего негатива, как от ее бывшего мудака, и это бесит еще сильнее, потому что если от бывшего она избавилась сама, то этот принц без коня может и завоевать внимание моей Золушки.

- Я не хочу, правда, настроения нет что-то, - отвечает Аня, и я эгоистично радуюсь ее отсутствию настроения. Ч

ерт, мудак ведь я, а не ее бывший. Чувствую себя малолетним придурком, подслушивающим разговор девчонки, которой ни с кем не хочу делиться, но продолжаю стоять, как вкопанный.

- Ань, мне ты можешь рассказать, это же я, - придвигается ближе и склоняет голову, заглядывая ей в лицо. На метр назад отошел, б***ь! Буравлю взглядом парня и инстинктивно сжимаю кулак. Но Аня словно чувствует меня на расстоянии, и сама отходит на шаг вправо. Умница, заяц! Только не надо так виновато улыбаться, ты ему ничего не должна!

- Я знаю, просто мне нужно побыть одной, извини.

Парень на время замолкает, оборачивается куда-то назад, а потом произносит:

- Ань, это правда, что у тебя появился парень? – слышу искренний интерес в его голосе и прищуриваюсь. – Катька говорила сегодня, но все от нее отмахнулись, не поверили. Думали, она, таким образом, нас специально к тебе заманивает.

Аня стоит в профиль, и я вижу, как её гранатовые губы растекаются в грустное подобие улыбки.

- Появился, - возносит меня к небесам одним словом. Могла сказать, что это бред, щенок бы поверил, но она продолжает поддерживать нашу басню, а значит, этот ей не интересен.

- Почему не позвала его? Познакомились бы, - физически ощущаю, каким отстраненным стал его голос, но выражения лица рассмотреть невозможно.

- У него дела. Не смог прий.. – Аня опускает голову, а я делаю шаг вперед, облокачиваясь плечом на колонну, поддерживающую козырек подъезда. Подношу сигарету к губам и глубоко затягиваюсь, зная, что теперь меня отчетливо видно с ее балкона. Нахрена? Не знаю. Гулкое и бессмысленное желание показать ему и всем остальным, что у Ани есть мужчина, которому она принадлежит, и подкатывать к ней бессмысленно. - …ти, - тихий голос срывается и пепельные глаза вцепляются в мое лицо. – Дима, - безмолвно, одними губами, но я слизываю свое имя, как мед с хлеба, и подмигиваю ей. 

- Ждала меня, любимая? – кричу, выбрасывая окурок на землю, и ловлю на себе недоуменный взгляд брюнета. На лице Ани облегчение, с пухлых губ срывается нервный смешок, и она активно кивает головой.

- Сама в шоке, - отвечает громко и скрывается в квартире. Я, стрельнув уничтожающим взглядом на пацана, вхожу в подъезд и слышу быстрые шаги сверху, точно зная, кому они принадлежат. Поднимаюсь по ступеням и чувствую, как сердце отбойным молотком грохочет в ушах, когда в меня врезается Аня, едва не сбивая с ног, и хватает за лацканы кофты, приподнимаясь на носочках.

Глава 20

Дима

- Нашел твой паспорт в рюкзаке, подумал, надо бы вернуть, - сжимаю настолько хрупкую талию, что пальцы обеих рук касаются друг друга, и ловлю миллион эмоций на дьявольски красивом лице.

В подъезде тусклый свет, и рассмотреть находящееся в моих руках чудо тяжело, но мне все же удается хотя бы немного. Аня подкрасилась, и от этого больше не выглядит маленькой девчонкой. Глаза с дерзкими стрелками, как у кошки, щеки подернуты алой дымкой, а губы…  Черт, ее губы - мой личный фетиш. Я невыносимо хочу попробовать их на вкус последние сутки. Малыш тяжело дышит и непонимающе хмурит брови.

- Так ты только из-за этого вернулся? Отдать мне документы? - ослабляет хватку на толстовке и хочет отстраниться, но я не пускаю. Едва сдерживаю улыбку.

- Ты же сказала, что я не джентльмен, вот решил научиться. Плюс, мне все ещё нужно где-то ночевать. 

Лицо напротив становится холоднее айсберга, а взгляд, наоборот, испепеляет, полыхая злостью. Упирается мне в грудь руками и отталкивается, отходя на шаг.

-  Мог бы по почте прислать, а переночевать в хостеле. Нам здесь не нужно присутствие преступника, – выпускает колючки с гордо поднятым подбородком, - Давай мне паспорт и уходи, - интересно, откуда такая смелость появилась?

Но черт, если она всегда так выглядит, когда злится, то я готов по сто раз в день выбешивать ее только потому, что это дико сексуально. В штанах становится тесно, когда я могу оценить по достоинству весь ее образ. Передо мной охренительно красивая и чувственная девушка. Единственное, что осталось от образа домашней девочки - это сланцы. Все остальное разительным образом изменилось.

Неглубокое декольте поддерживает небольшую упругую грудь, платье без бретелек, и я уже вижу, как фантастически будет стащить эту ткань ей на талию и исследовать языком каждый твердый сосок. Изгибы сексуально подчеркнуты, но пошлым платье вряд ли можно назвать. Оно именно такое, какое я бы разрешил ей надевать в клуб, но каждый раз вечером она бы за это до хрипов в горле выхватывала. 

- Правильно, заяц, я – преступник, и у меня все еще есть пистолет, который я могу использовать, если понадобится, – говорю тихо, шагая к ней ближе, и кладу руку обратно на талию, тяну к себе. Аня вздрагивает, но не сопротивляется. Только голову вскидывает, и я приклеиваюсь взглядом к насыщенно красным губам. Дьявол, я хочу ее. Хочу так, что перед глазами мутнеет только лишь оттого, что ее лицо так близко и я могу уловить запах ее тела и… алкоголя… Прищуриваюсь, пытаясь по глазам понять насколько она пьяна, но видимо выпила девочка немного. Достаточно, чтобы попытаться поставить меня на место за то, что она ждала, а я не оправдал ожиданий, и слишком мало, чтобы я отказал себе в единственном удовольствии, которое красным пятном рябит в глазах вот уже больше двадцати четырех часов. Склоняю голову, и когда между нами остается миллиметр, осипшим голосом спрашиваю, - Сделать это?

С пухлых губ слетает рваный выдох, и мне в грудь начинает отчаянно колотиться маленькое сердечко.

- Что? – шепчет едва слышно.

- Угрожать тебе пистолетом или сама поцелуешь?

Глаза напротив становятся цвета бури в океане, и Аня тяжело сглатывает.

- С чего вдруг я до.., - прерываю фальшивые возмущения и нарушаю данное когда-то обещание, потому что в нем больше нет смысла.

Ловлю ее рот и целую, положив руку на затылок. Аня глотает свои собственные слова, но не брыкается, как я полагал, а жмется ко мне сильнее и обхватывает руками за шею, словно только этого и ждала. Черт, малыш, это ты зря. В мозгу плывет, когда я проникаю языком в теплую мягкость рта, а Аня стонет в ответ и жадно запускает пальцы мне в волосы.

Я и забыть успел, как это улететь от одного лишь поцелуя с той, присутствие которой в личном пространстве вызывает замыкание в нервных окончаниях. Острый язык бесстыдно ударяется о мой. Б***ь, Господи, дай мне сил, чтобы не взять ее прямо здесь и сейчас. До хруста впечатываю в себя стройное тело, позволяя Ане почувствовать животом всю силу моего желания, и она определенно чувствует его.

- Дим, - не отрываясь шелестит сбившимся голосом, но я не даю договорить.

Ловлю её язык и прикусываю, срывая с губ надорванный стон. Надо тормозить, мать ее. Только как это сделать, если все мое тело уже адски горит, несясь на парах неутолённого желания? Надо рвать стоп-кран и лучше бы поскорее. Не хочу в подъезде и быстро. Хочу смаковать каждый сантиметр желанного тела как можно дольше и смотреть в глаза, когда будет заходиться в экстазе.

Собираю остатки самообладания, которых в резерве оказывается минимальное количество, но их все же хватает, чтобы оторвать от себя еле дышащего зайца. Аня тянется обратно к моим губам, но я накрываю пятерней ее горячие щеки и успокаиваю, поглаживая скулу большим пальцем:

- Тшшш, всё будет, моя хорошая, только не в грязном замызганном подъезде, поняла меня?

Туман в глазах Ани не спешит рассеиваться, когда я веду подушечкой пальца по ее нижней губе. Остановите меня кто-нибудь, у меня сейчас сорвет все предохранители к чертовой матери, потому что маленький ротик несмело приоткрывается. Ох, ты ж… Аня, ты убьешь меня, малыш!

- Аняяяя, - чей-то веселый крик сверху разрезает тягучую пелену, окутавшую нас, и Аня, опомнившись, отходит на шаг под моим безотрывным тяжелым взглядом. Святые небеса, спасибо! – Аааань?

  - Я здесь, – порывисто повышает голос, не отпуская моих глаз, - Иду.

- Давай, мы тебя ждем же. Торт резать пора.

Протягивает ладонь и берет меня за руку прохладными пальцами.

- Пойдем, парень, буду представлять тебя друзьям, - улыбается, стараясь скрыть смущение, но пылающие щеки ее выдают с поличным. А меня, б***ь, торчащие штаны.

- А может, мы их лучше выпроводим? – предлагаю, ступая по ступеням.

- Думаю, скоро так и сделаем, - прикусывает губу, и мой член болезненно дергается. Мне нужно в душ!

Глава 21

Только у жизни снова свои планы. Оказывается, моему зайцу нельзя много пить. Есть те, кого выворачивает, если они перепьют свою норму, есть и такие, у кого норма вообще отсутствует, и они могут заливаться литрами алкоголя и на утро максимум чувствовать легкое похмелье. А есть Аня. Она если перепьет – засыпает.

- Ты не переживай, - успокаивает заплетающимся языком высокая брюнетка с грудью хорошего четвертого размера и кажется по имени Даша, пытаясь застегнуть туфли и уже третий раз промахиваясь мимо замка. – Она завтра будет как новенькая! Ну, почти. Ты как пришел, Анька хоть на себя стала похожа. А то ходила, как труп, бледная. Видимо так рада была, что и не поняла, что перепивает норму. Она обычно вовремя останавливается, если не считать того раза, когда, - вдруг захлопывает себе ладонью рот и ошарашенно хлопает глазами, словно только что чуть о чем-то не проболталась, - Не важно, когда. В общем, просто дай ей проспаться, - беспечно хлопает меня по плечу и, махнув рукой на туфли, выходит в подъезд. После того, как Аня отключилась прямо на диване, все поняли, что делать им здесь больше нечего и, собрав монатки, отправились на выход, оставив после себя горы грязной посуды, хлам по всей комнате и пару разбитых тарелок.

- Мда, малыш, кинула ты меня, - сажусь на край дивана, на котором мирно сопит звезда вечера, и убираю за ушко пшеничные волосы, упавшие на до боли красивое лицо. Без дерзкого взгляда и откровенного флирта она снова становится маленькой девочкой. А я просто сижу и смотрю на нее, не испытывая никакого желания спать сегодня на кресле. Хочу с ней. Рядом.  Чувствовать её запах и мягкость кожи! – сказал, проведем ночь вместе, значит проведем. Только раздеть бы тебя и не кончить при этом.

Шумно выдыхаю и пытаюсь осторожно расстегнуть сзади платье. Тяну вниз собачку, и когда удается стянуть атласную ткань на талию, в паху мгновенно растекается магма. Твою ж мать. Небольшая упругая грудь предстает перед глазами, и я не могу себе отказать хотя бы в малейшем удовольствии. Протягиваю руку и глажу большим пальцем аккуратный острый сосок. Вверх по пальцам тут же бежит электрический ток, выбивая все пробки в голове. 

- Как же я хочу тебя, заяц мой, - слышу свой хриплый голос, а Аня даже не шевелится.

Только сосок под пальцами стал острее. Какая же она маленькая. Хрупкая. Накрываю ладонью грудь, которая с легкостью помещается в руке, и немного сжимаю. С алых губ слетает едва слышный стон и мое имя. МОЕ ИМЯ!  Б***ь, я конченый извращенец. Пользуюсь слабостью своей заложницы. Мудак. А самое главное – мне мало этого.

Не хочу так. Хочу, чтобы на меня глазищами своими смотрела и просила о большем.  Чтобы целовала так же жадно, как сегодня, и пальцами в плечи впивалась до боли. С усилием отрываю ладонь от теплой груди, быстро освобождаю ее от платья и дышать перестаю, когда она остается в одних крошечных полупрозрачных белых трусиках. Изысканная, кружевная ткань впивается в мозг своими ажурными рисунками, будоража воображение, и оно тут же рисует яркие картинки того, как я их с нее сдираю. Под ними малышка гладкая – гладкая, это видно даже сейчас. 

- Откуда ты взялась только на мою голову? – рычу, срывая с себя футболку и натягивая на нее. Спрятать от своих глаз немедленно, иначе придется вспоминать время, когда дрочил на девок в душе, а это уже ни в какие ворота. Аня бурчит что-то бессвязное и сворачивается калачиком на неразобранном диване. Похер. Будем так спать. Если я еще раз к ней прикоснусь, то просто свихнусь.

Аня

- Еще разок, заяц, мне мало этого, - Дима разворачивает меня на живот и входит на всю глубину одним резким толчком, удерживая за ягодицы. Я стону, все еще не успев отойти от крышесносного оргазма, и тут же снова начинаю дрожать, когда его член скользит внутри меня, со звонкими шлепками заполняя собой и проникая все глубже и глубже. 

- Димаааа, - кричу, сгребая в кулаки простынь, и… распахиваю глаза.

Подскакиваю на диване, пытаясь понять, что только что произошло. Щеки горят, между ног нещадно тянет, а в голове беспросветный туман. Я спала? Это был сон? Сжимаю бедра, чувствуя, как внутри пульсирует, и понимаю, что оргазм был настоящий. Господи… Разве можно вот так кончить во сне? Провожу подрагивающими пальцами по волосам и замечаю на себе футболку Димы. Дима…

Боже, мы ведь должны были… Зажмуриваюсь, стараясь вытащить из памяти хоть что-то, но тщетно. Помню танцы, виски, лицо Димы напротив, его руки на талии жгут и возбуждают. Кажется, мы танцевали. Или нет? Боже, что произошло? Стоп. Почему я не в платье? Мысли разлетаются, как крошечные пылинки на ветру, и невозможно поймать ни одной. А где Дима? Бросаю взгляд на диван, но он не разобран. Из глубины со скоростью света поднимается тревога, и я быстро встаю с дивана.

- Дим? – зову и почти бегом направляюсь на кухню, но торможу, заметив из коридора мужской профиль с сигаретой в руке и чашкой кофе на столе. Дима сидит за столом, облокотившись локтями на столешницу, и курит. В одних спортивных штанах, а за ухом другая сигарета. Бабочки облегченно воспаряют ввысь. Он здесь.

Мужчина поворачивает голову и дерзко вскидывает бровь:

- Хороший сон видела?

- С чего ты взял? – это он просто спрашивает из вежливости или…

- Я слышал.

Не из вежливости. Чувствую, как краска подкатывает к лицу, и становится дико стыдно. Дима же, кажется, наоборот очень даже весел. Откидывается на стул и ухмыляется, пристально обводя мое тело бесстыдным взглядом. По коже тут же мурашки бегут. Вальяжно подносит сигарету к губам и затягивается, а на выдохе произносит:

- Уверен, тебе понравилось!

Боже, я готова сквозь землю провалиться от его наглых слов, но черт, ведь он прав. Эхо сна все еще приятно ощущается внизу живота.

- Почему я в твоей футболке? – меняю тему, заходя на кухню и наливая себе стакан воды. Пить хочется невыносимо. 

- Подумал, что спать в платье тебе будет неудобно, - склоняет голову и улыбается. Могу поклясться, что внутри его зрачков пляшут чертята. Сверлит меня таким многозначительным взглядом, что я даже не сразу понимаю смысл его слов, а потом до меня доходит.