Замуж за ректора. Тайна лесной ведьмочки

Пролог

Каждый хотел жить, цеплялся как мог. Я не виню их. Скоро исчезнет мой лес. А за ним остальные. Уныние всё прочнее опутывало мой дом, отравляло родную землю.

Столько лет...

В глубине осталось сердце. Я не мог к нему приблизиться. Я надеялся, что оно ещё там. Иногда, раз в вечность, мне казалось, что я слышу тихий удар. Но, должно быть, лес обманывал, чтобы я не сошёл с ума. Я подвёл тебя. Подвёл.

Замер, прислушался. Постоял в надежде услышать его. Тщетно.

Кто-то проник к нам. Втянул воздух. Что-то не так. Воспоминания потекли спутанным потоком, подбрасывая сцену, которую больше всего хотел забыть. Больно.

Тот запах. Почти выветрился. Это она.

Что ты наделала? Почему не приходила так долго? Что держало тебя? Ярость затопляла меня.

Прошла вперёд. Замерла. Её мысли недоступны мне. Как неудобно. Мешает. Злит.

Где ты скрывалась? Я искал. Неважно. Нельзя прятаться от судьбы так долго. Не к добру это.

Но она так слаба, не готова. Неужели всё потеряно? Она не сможет, не справится…

Тише, тише. Она ещё не сделала выбор. Она должна сама. Я приготовился ждать. Она может уйти, развернуться. Так будет безопасней для неё. Я не должен вмешиваться.

Минуты казались вечностью. Больно.

Уходи, если сомневаешься, беги, пока не поздно! Не давай ложной надежды, он пока не почувствовал тебя.

Она медлила.

Мелкая рябь коснулась сонных мыслей, под землёй мелькнули золотые нити, листва ожила, ловя отголоски желанных слов.

Она зовёт.

Не стоит играть с миром, когда не готов к последствиям. Теперь он не отпустит тебя. И я тоже.

Пора вмешаться...

1. Маленький взлом и странная новость

Могла ли я сказать, что мама занимала приличную часть моей жизни? Да, вполне. Я во всём стремилась походить на неё. Получалось, конечно, отвратительно. Её-то дар был крепок, надёжен и развит, а мой едва откликался, и то по настроению погоды за окном. Я грустно хмыкнула. Мама всегда оказывалась права, я – чаще ощущала себя слепым котёнком, ведь сила молчала во мне, словно забыла, что должна была направлять мою интуицию.

«Ведьма чувствует сердцем» – любила повторять она. Я старалась, правда старалась, раз за разом терпя поражение. В последние годы в основном пока она не видит. Не хотела расстраивать её лишний раз.

Она не осуждала меня, никогда не обделяла любовью. Если ругалась, то за дело.

У меня чудесная мать, лучше всех. Её не в чем упрекнуть. А я… Такой я, видимо, уродилась. Неправильной.

У мамы были дела, и мы договорились встретиться у перекрёстка. Если она и запаздывала, то всегда не больше чем на пять минут.

Я дорожила такими вот мгновениями тишины и одиночества. Но и тревожилась. Мало ли что могло произойти, пока её нет. И сейчас я по привычке надеялась, что судьба не подкинет никаких неожиданностей в её отсутствие.

Нам часто приходилось скрываться. Я была неплохо обучена выживать, быстро бегала, прочла обе библиотеки моих родителей, в совершенстве знала заклинания, способные скрыть меня и защититься, ну, те, что из самых простых. И вообще, мама мне не разрешала лишний раз прибегать к магии, чтобы не кончилось плохо. Но в том, что касалось теории, я была сильна.

Вот и мама. Целеустремлённая, лёгкая, уверенная. Мне никогда не стать такой.

О самоуверенности ведьм можно было бы слагать легенды, если бы только их самооценка нуждалась в таком подкреплении. А это не так. Но они не думают о себе лишнего или пустого. Ведьма тем сильнее и опытнее, чем лучше узнала границы своих возможностей и себя, а дальше – живёшь в своей стихии, читаешь знаки, чувствуешь сердцем.

Звучало бы как какой-то бред, если бы я не наблюдала это ежедневно. Но имея спящий дар, мне пришлось прийти к альтернативе. Я привыкла полагаться на логику, ну или на маму. И по сей день этот подход прекрасно себя оправдывал.

– Я уже жалею, что согласилась! – воскликнула она, запыхавшись от негодования, но никак не от быстрой ходьбы.

– Всё так плохо?

Она неопределённо повела плечами, оглянулась и неслышно произнесла пару фраз. Мы перешли дорогу.

– Послушай моего совета и подумай раз сто, прежде чем сказать какому-нибудь смазливому лордику «да» перед алтарём!

– Мама! – воскликнула я, тут же получив от неё выразительный взгляд.

– Я говорю серьёзно, и тебе следовало бы прислушаться.

Видно, она была очень недовольна тем, что её уговорили участвовать в организации свадьбы, и не думала это скрывать. При мне.

– Как хорошо, что наши соседи не слышат тебя…

Я не смогла сдержать смех.

– Что мне до этих снобов, когда у меня есть дочь, общество которой мне куда ценней?

Мы как раз перелезли через ограду давно закрывшегося главпочтамта, и я огляделась. Зимой соседняя площадь пестрила бы огнями и тонула в голосах. Но сейчас по вечерам народ стекался к пристани в нескольких кварталах отсюда, желая получить всё от уходящего лета. Так что вокруг скучных административных зданий не оставалось ни души. А уж ночью и вовсе бояться было нечего. Если, конечно, не шуметь.

Если мне и было капельку совестно, сама по себе мамина затея не сильно меня беспокоила. Хоть фонари и следили за нами своими жёлтыми, едва мерцающими глазами, с осуждением покачиваясь в такт лёгкого ветра.

– Так беда в том, что он лорд или что смазлив?

– Да нет мне до него дела! Я даже не видела жениха. Но зная эту девчонку сомневаться, не приходится. Пройдёт пара лет, и они взвоют. Я просто не хочу помогать в демонстрации великого счастья тем, кто не удосужился задействовать мозги.

– Может, и не взвоют… Она выглядела влюблённой.

– В этом и беда. Решая свою жизнь, уж можно подумать больше недели.

Я только покачала головой.

– А вообще, – добавила она, – соседи не соседи, но они люди обычные, и пусть себе живут по выдуманным светским законам. Ведьм среди них нет, уж поверь. А для ведьмы неудачный брак может стать губительным. Я бы посоветовала тебе и вовсе не выходить замуж, но всякое случается, да и не стоит время торопить, ты ещё сущий ребёнок.

– Если я, по-твоему, ребёнок, то, к чему разговоры о браке?

– На днях тебе всё же исполнилось восемнадцать...

– Значит, всё же помнишь, что не ребёнок? – притворно изумилась я.

– Учитывая, во сколько обошёлся твой подарок, такое не забыть.

– Мама!

Она рассмеялась. Сомневаюсь, что для неё что-то изменится и в мои восемьдесят.

– В общем, отныне по закону ты имеешь право делать глупости. А моё дело – предупредить. Пока поздно не стало.

– Глупости подобно взлому здания почты? – невинно уточнила я.

Но мама лишь отмахнулась.

– А как же папа?

– Папа это – другое. К тому же он не первая моя попытка. Но это не тот вопрос, в котором тебе следует идти по моим стопам, – добавила она, – Хоть ужас развода и сильно преувеличен, общество не упустит развлечься за чужой счёт. Но не сравнивай нас. Не забывай, что приют оставляет свободными не так много дорог, как хотелось бы. У тебя от рождения выбор больше.

Я пожала плечами, не зная, что ещё возразить, а мама принялась за замок боковой двери.

Она редко вспоминала приют и старалась избегать разговоров о своём детстве. И я не спрашивала. Не хотела портить настроение лишний раз. Всё осталось в прошлом, так она говорила. И её действия соответствовали словам.

– Может, всё же не надо туда вламываться? – уточнила я с улыбкой.

– «Не надо» – передразнила она, – Я самолично видела пришедший утром корабль! Значит, почта должна быть. У меня предчувствие, и я не собираюсь ждать начала рабочей недели, только лишь оттого, что разленившимся вконец работникам почты не хватило нескольких часов, чтобы разобрать и разнести письма!

2. Правда родом из детства

Я становилась, пытаясь переварить информацию.

– Звучит неправдоподобно.

– Но это так.

Я покачала головой, не понимая, как в это верить.

– Ты не говорила.

– Надеялась, что всё утрясётся само собой. Как-никак мы много лет пытались раскачать твою силу.

– Но… Даже если предположить, что это так, много ли это меняет? – в волнении спросила я, – Тебе ведь было двадцать, у меня ещё полно времени, разве не так?

Мама покачала головой.

– Двадцать один, – вздохнула она, – Ладно. Рассказывать так рассказывать.

Не отрывая от неё взгляда, я молчала. Кажется, мне предстоит узнать что-то особо важное, и я даже не была уверена, что мне хотелось этого. Происходящее мне не нравилось.

– Ведьмы обыкновенно имеют доступ к своим способностям сразу, как принимают силу. Не с первого дня, но счёт на месяцы, никак не на годы. Я получила свою сразу, как моя наставница умерла. Мы можем не обладать всеми знаниями, но магия, она как полноводная река, неистощимая и великая. Я могла взять больше, чем была способна контролировать, и намеренно сдерживала себя. А тебя я всему обучила, мы пытались по-всякому, без запретов и ограничений, и… ничего.

– Но у меня же получается немного, значит, я не безнадёжна?

– Это крохи.

Я опустила взгляд.

– Пойми, нам нет смысла брать больше, чем нужно для жизни. Но сила огромна. Будь мы магами, такое количество доступной магии подавило бы нас, растоптало. Но мы знаем меру, рождены ощущать баланс как никто другой, мы ближе к природе, чем все прочие. И уж точно природа не создавала нас такими, чтобы терять сознание от попытки послушать дерево!

– Это было всего пару раз, и я наверняка неправильно запомнила, что делать…

– Там нечего запоминать, – раздражённо возразила она, – это получается само.

– Подожди, ты сказала, переняла у наставницы? Так может всё дело в том, что у меня её не было?

Надежда вновь вернулась ко мне.

– Не будь у тебя наставницы, у тебя не было бы и силы. Она была.

Я перестала понимать что-либо.

– Как это?

– Тебе тогда было два года. Ты не помнишь, потому что была слишком мала.

Я сделала глубокий вдох, стараясь, чтобы мама не увидела моих чувств.

– Почему ты не сказала мне раньше?

Мама замялась.

– Очень важно быть уверенной в своей силе, для ведьмы – жизненно необходимо. У тебя и так выходило плохо, и я не сказала тебе, что твой случай уникален, чтобы ты не разуверилась окончательно. Я думала, так будет правильней.

– Уникален тем, что я была слишком маленькой?

– Да, милая.

– А наставница?

– Она была очень сильна, я подобных ей за всю жизнь больше не встречала.

– Но как же так получилось?

С полминуты мама собиралась духом.

– Она обманула меня, – наконец решилась она, – притворилась никчёмной, обвела вокруг пальца, как не знаю кого… Фамильяра своего скрыла. Я позволила уговорить себя старой женщине, одинокой, скованной страхом не оставить после себя ничего. А потом, когда узнала, было уже слишком поздно.

– Мама…

– Ты пойми, быть ведьмой, тем более могущественной, всегда опасно. Маги ненавидят нас за тот объём, в котором сила даётся нам. Люди сторонятся нас, считая другими, им вредит невежество. Быть ведьмой, это никогда не чувствовать себя в безопасности, поверь мне. И я не хотела такой же участи для тебя, пыталась избежать этого, отказаться. А сейчас… Сейчас возможно быть ведьмой ещё опаснее, чем обычно. И предчувствие моё насчёт тебя, оно мне не нравится.

Скорбь, с которой она посмотрела на меня, в тот же миг заставила ухнуть всё внутри.

– Что ты видишь? – спросила я и сглотнула.

– Боль.

– Боль?..

– Много боли.

Я не знала, как реагировать на это, если честно. Мне бы фыркнуть, закатить глаза, отшутиться. Но это же мама, у мамы отменная интуиция. Не хочу, чтобы она заметила мой страх.

– Но, вообще-то, мы можем попробовать кое-что, можем попытаться уберечься иначе, – добавила она, убеждая больше себя, чем меня.

– Как?

– Тебе ведь быть ведьмой вовсе не обязательно, что бы там ни внушила себе одна старуха.

– Но разве у меня остался выбор? – опешила я.

– Выбор всегда есть. Не всегда по плечу последствия.

3. Выбор без выбора

Какое-то время мы шли в молчании. Я всё пыталась представить себе, каково это вовсе не быть ведьмой? Неужели нельзя оставить всё как есть? Решить вопрос переездом? Бросила на маму осторожный взгляд. Чувствовалось, что это терзает её.

– И… какой он, мой выбор?

Я нерешительно повела плечом.

– Я наводила справки и разыскала способ довольно давно. Только не рассматривала всерьёз как решение. Всё надеялась, до последнего момента, что мы справимся. А теперь я уже не знаю, есть ли у нас время. Возможно, его не осталось.

– Не осталось… – еле слышно повторила я.

– У ведьм всегда были проблемы, но я не подозревала, что настолько.

– Это всё письмо, да? Если мы в беде – я хочу помочь, а ты предлагаешь мне спрятаться в кусты. Сама бы ты так никогда не стала делать!

– Родная, но я – это я. А ты ещё совсем ребёнок. Разве плохо, если мать хочет, чтобы её ребёнок жил?

Такая постановка вопроса оставляла немного вариантов.

– Значит, по-твоему, лучше отказаться от силы и стать совсем беспомощной?..

– Ты стала бы беспомощной, подчиняйся тебе магия изначально. Но ведь полно обычных людей, которые справляются со своими жизнями, верно? Тебя это, напротив, сделает сильней, даже не сомневайся.

– Ты говорила про последствия. В чём они? В чём сложность?

– Очень важно, чтобы ты сама хотела и была согласна на это, только тогда получится не задеть твою жизнь.

Логично. Намерение играет большую роль в вопросах магии. Тут было о чём подумать.

– И как мы бы стали это делать?.. – наконец спросила я.

– Ну, надо просто вытащить её из тебя, – сказала мама и нахмурилась.

Видимо, вытащить магию это совсем непросто.

– Разве такое возможно?

– Я не встречалась ни с кем, кто бы делал это раньше, врать не буду.

Я промолчала.

– Сейчас я спрашиваю себя снова и снова, должна ли ты страдать лишь оттого, что я не раскрыла вовремя ложь одной самонадеянной эгоистичной старой женщины и… Не знаю, я просто не знаю!

– Ты не могла это предвидеть.

– Я… Из нас двоих я мать, милая, это моя ответственность обеспечить тебя шансом на счастливое и безопасное будущее, позаботиться, чтобы ты была здорова, образованна и ни в чём не нуждалась. А я не справилась.

– Ты не виновата, мама.

– Прошли годы, годы попыток. Ты была такой крохой, два годика, всего два…

– Значит, вот почему всю жизнь я была больна.

– Не ты больна, моя милая! Твоя сила не проснулась до сих пор, спустя столько лет, и дальше не думает просыпаться и помогать нам. Это она больна и неполноценна, пусть и была крайне сильна когда-то. А ты у меня разумная и чудесная девочка.

Мама дотронулась до меня и нервно погладила по плечу.

– Значит, по-твоему, стоит попытаться её извлечь?

– Мне кажется, что это было бы правильным, да. Но это решать тебе, милая, это твоё решение и твой выбор. Я не хочу на него влиять. Но если всё же решишься, то это также обезопасит тебя от лишнего внимания, с которым, как оказалось, и не каждой опытной ведьме справиться под силу…

– Понятно, – глухо пробормотала я.

На её глазах навернулись слёзы, и она поспешно отвернулась.

Это пугало. Моя мама никогда не плачет. Я уставилась перед собой, пытаясь разобраться в своих чувствах.

– По крайней мере, не будучи ведьмой, куда проще устроить брак по любви, – спустя минуту попыталась отвлечь и приободрить меня она.

Я вяло отмахнулась.

– Ну должна же я указать на возможные преимущества. Как ни крути, этот шаг во многом даст тебе свободу…

В мамином голосе сквозило тепло и сочувствие, она замолчала, давая мне возможность обдумать её слова, и я попыталась привести мысли в порядок.

Любовь, и раньше казавшаяся чем-то несущественным, теперь и вовсе волновала меня в последнюю очередь. Сосредоточиться на мыслях было непросто, но главным образом из-за того, что мне остро захотелось побыть одной, а до дома ещё было неблизко.

Что это за силы неведомые, что напугали даже мою маму? Или они напугали её лишь из-за меня?

До этого момента я была уверена в своей болезни, но не подозревала, что мою магию можно извлечь. А если это возможно, почему мама не заговорила об этом раньше? Только лишь потому, что не было серьёзного повода, или она уже давно приняла решение дать мне какой-то срок на то, чтобы я справилась, и он вышел ещё до того, как пришло письмо?..

Я шла и даже не замечала улицы. Направление моих мыслей пугало.

Логика говорила, что маме видней. Если она говорит что надо, значит, надо. Но привыкнуть к многолетней болезни – это одно. А понять, что я враз могу лишиться пусть больной, но все же части себя, это… Это другое.

Пока я шла, та же логика еле слышно пищала на задворках, что с юридической стороны и со стороны людского опыта, я уже не ребёнок и не обязана слушаться маму. Уже несколько дней я не ребёнок, и пусть образ мыслей за эти дни не изменился, ответственности в жизни не прибавилось ни на грош, пусть я не обзавелась собственными детьми, семьёй или работой, но закон защищает меня отныне как отдельную единицу, а не как приложение к кому-то. Теперь уже я многое могу одна.

Писк раздражал, от него начинало болеть в висках. Ослушаться маму в выборе платья или парня – это одно. Но на кону стоит моё здоровье, вся жизнь!

«Тем и вернее» – пищало что-то мерзкое внутри. В душе закипела злость.

Мама знает, как лучше! И точка.

То, чего я лишусь, уже никак не восстановится. Дар через прошлую ведьму выбрал меня. Это должно что-то значить. Или я – случайная замена? Вдруг всё произошло стремительно и нелепо?.. Ведьмы не поступают нелепо, но что, если этой пришлось, может, её что-то заставило?

Мама верит, что знает, как лучше, но если она ошибается... Если ошибается, то с последствиями иметь дело мне, и всю жизнь.

От этой мысли неприятный холодок прошёлся по спине.

Неужели в моей голове мама сделалась мне врагом? Но это же смешно. И глупо. И так... по-детски. А я уже взрослая. Взрослые не бунтуют почём зря, а прислушиваются к соображениям более опытных в нужном вопросе взрослых.

4. Нападение

Мы повернули на соседнюю улицу и ускорились.

– Значит, мне не показалось, – пробормотала она, на ходу закатывая рукава и застёгивая плащ. – Нет, ну не может же быть чтобы… Проклятье, так быстро?!

Улица кончалась тупиком, и мы залезли в подвал большого дома, чтобы вылезти на его крыше, сильно сокращая путь. Мама остановилась оглядеться.

– Подумай хорошенько о том, чтобы извлечь магию, ладно?..

– Ладно.

– Он чувствует нас, плохо.

Решимость в ней с каждой секундой росла. А это означало только одно.

– Мам, может, не надо каждый раз драться?..

– Что за глупости? – продолжая оглядываться, отстранённо ответила она и подняла брови, – Ты же знаешь, что понимать, когда нападут оно как-то комфортнее, чем ожидать опасности любой момент и постоянно быть в напряжении.

– Да, но то обычно… А сейчас письмо. Может, скажешь, что в нём?!

– Нет времени, поговорим дома. Спустимся, и я узнаю, что ему от нас нужно.

– Мам…

– Мы пытались оторваться. Он настойчив. Выбора нет.

За тревожными мыслями я почти не обращала внимания на дорогу. Взгляд рассеянно скользил от здания к зданию и словно ничего перед собой не видел. Но я была сосредоточена на маме и ждала её команды.

К концу ночи город освещался самую малость, вот-вот фонари должны были погаснуть совсем, а улицы погрузиться в почти безупречную тьму. Уж не знаю, экономили ли местные власти что-нибудь на этих нескольких минутах, но сейчас, когда мама чувствовала, что нас опять кто-то преследует, это было полезно.

Наш город был не очень большой, но мы нашли места, где прятаться, на случай, если к нам проявят ненужное внимание. Они мне пригождались, пока мама, не отвлекаясь на мою безопасность, приводит своей жертве убедительные аргументы в нелепости самой идеи нападения на нас.

И сейчас, если бы не письмо, я бы и не думала волноваться. Но раз кто-то интересуется ведьмами сильнее обычного, не безумие ли вступать в схватку?

– Готовься бежать, старый дом на Солнечной улице, – шепнула она мне, и я внутренне подобралась, продолжая для вида спокойно идти.

Мы свернули в тихое место за заброшенный склад и успели пройти до его середины, как уже и я ощутила спиной чьё-то присутствие. Мама не торопилась оборачиваться, чтобы дать очередному негодяю подумать, что он застал нас врасплох. А сама осматривала, нет ли поблизости или в окнах того, кто мог бы нас заметить.

Преимущество ведьмы в её способности слышать почву. Только у меня ещё такого не было, я могла лишь угадывать на уровне интуиции. Но мама чувствовала себя более чем уверенно, и я знаю, чего она ждала. Отсутствие света никак не помешает ей, но скроет, в какую сторону побежала я.

Фонари мигнули, извещая, что сейчас город поддастся ночи.

Мама резко повернулась, посылая по земле мощный воздушный импульс. Я сорвалась с места и побежала до конца склада, выглянула из-за угла здания и, убедившись, что противник упал, сбитый с ног маминой магией, выдохнула. А она начала свой, ставший для меня привычным, танец, нанося удар за ударом, я следила за ней несколько секунд, пока темнота не забрала эту возможность, и уже тогда побежала.

Стены домов словно бы вибрировали каждая по-своему в едва прозрачной темноте, обрадованной недолгой свободой. Не горящие окна разом растворились в фасадах старых зданий, превратив город в недоброжелательный и очень тихий лабиринт.

Я довольно быстро добралась до мрачноватого незаметного домика. Как и бо́льшая часть других на этой улице, он был давно заброшен и под серым предрассветным небом выглядел особенно невзрачно. Его фасад отталкивал битыми окнами, а в подвале, я знаю, водились крысы. Но я не планировала злоупотреблять их гостеприимством, так что со спокойной совестью скользнула в дом, плотно прикрывая за собой дверь. Здесь не было ничего, кроме лестницы на второй этаж и старой печки, которую не вынесли лишь потому, что она была вмурована в стену. Так что я села прямо на пыльный пол, прислонившись спиной к стене, и принялась ждать.

По ощущениям не прошло и четверти часа, как я дёрнулась на звук упавших с подоконника осколков. Мамин фамильяр, осторожно миновав узкий проём с острыми краями, полупрозрачной тенью бесшумно спрыгнул на пол. Я увидела, что он взволнован, но и само его появление не сулило ничего хорошего.

Я спешно наклонилась и подставила ему свой лоб, чтобы он передал мне образ. Лисёнок прижался ко мне своим носом, и облако его мыслей впустило мой разум. Его мысли кололись, так как он не был моим, но терпимо, ведь у нас с мамой близкая кровь. Я торопливо зацепилась за последнее воспоминание и потянула его ниточку на себя.

Я увидела маму в каком-то тёмном и тесном незнакомом пространстве. Она приблизилась почти вплотную и сбивчиво зашептала:

«Беги, малышка! Мне не удалось отбиться, меня схватили. Не волнуйся за меня и не вздумай делать глупости! Ты знаешь, я найду способ выбраться. Кто-то настроен против ведьм и основательно за них взялся. Ведьмы пропадают и уже давно. Я знала, пыталась уберечь нас, но, видимо, расстояние для них не помеха… Беги к отцу, пусть он тихо проводит тебя до тёти и возвращается, возможно, мне понадобится помощь, его и его друга. Держись от всего этого как можно дальше, и чтобы ни единой душе даже присниться не могло, что ты ведьма! Делай что хочешь, но никто не должен знать. Вернусь – извлечём силу. А пока твоя задача – затаиться так, чтобы я тобой гордилась! Всё, мне пора».

Она отстранилась, серьёзно посмотрела и кивнула, рассчитывая, что я правильно поняла её. На секунду мне показалось, что мама добавит что-то ещё, но лисёнок начал таять, и образ в мыслях оборвался.

– Что такое, Фырчик?

Он уже почти растворился. Я охнула и схватилась за грудь, сердце пронзило болью. А значит, опасность добралась до меня. В смятении посмотрела на дверь. Дверь распахнулась. В проёме возникла фигура.

Маминого похитителя я узнала сразу по плащу, лицо его от меня и сейчас было скрыто, но взгляд на себе ощутила тяжёлый.

5. Долгожданное известие

Я открыл глаза и со злостью посмотрел в потолок. Не припомню ночи за последние несколько месяцев, когда нормально высыпался. Сил сопротивляться лесу почти не осталось. А как закончатся – размажет он меня, выпьет до дна. И не со зла ведь, просто я ему не подхожу. Просто природа замыслила иначе, и вопрос времени, когда придётся проиграть.

Встал, умылся холодной водой, хотя и так трясло. Не покидало чувство, что я проспал на булыжниках, обдуваемый промозглыми ветрами, а не на матрасе в тепле. Чем ещё объяснить моё состояние? Пойду в кабинет, пытаться сейчас уснуть обратно – себе дороже.

В небе едва зарождался рассвет. Распахнул окно, впустив морозный ночной воздух. Начало осени всегда прекрасно, самая чудесная пора в году, будь у меня возможность насладиться ею… Но наша с императором нескромная цель найти мне в супруги сильную ведьму, ввиду их скрытности, с каждым годом выглядела всё менее достижимой. Опытные ведьмы, уже привязанные к своему лесу, не смогут помочь моему. А не вступившие в полную силу и свободные… Такие скрывают свои секреты лучше прочих. Знала бы хоть одна из них, сколько мне уже известно. Я усмехнулся.

Осведомлённостью, сложившейся ситуацией с лесом и моим болезненным самочувствием я обязан своей бабушке. Только мне и в голову не пришло бы винить ни её, ни её непоколебимую веру в то, что в мире всё возможно так, как угодно ей. Вкупе с высокоразвитым интеллектом, редким талантом в своём деле и неуёмной целеустремлённостью это образовывало опасную смесь.

Она была удивительной ведьмой, уникальной. Научила нас с Игрихом многому, хоть и не положено. Императору оно не лишнее, хранить у себя в уме все сведения, до которых только можно дотянуться, ну а мне… Сейчас я бы, наверное, предпочёл многого не знать, но не всё в жизни мы выбираем. Ребёнком я был слишком жаден до новых знаний, заподозрить в нашем обучении противоречащую законам мира суть я бы точно не смог. А взять хотя бы умение видеть её развоплощённого фамильяра – природа предусмотрела это лишь для ведьм, лишь им позволила…

Вот, кстати, и он. Я кивнул далёкому силуэту, мелькнувшему за деревьями.

Но моей бабушке удалось послать законы мира в пропасть. А потом её не стало.

К смерти она готовилась давно, давно выбрала и обучила преемницу. Но что-то серьёзное случилось. В тот вечер мы должны были встретиться, она собиралась мне всё рассказать, но очень торопилась. И вышло так, что умерла на неделю раньше положенного, так и не встретившись со мной. Просто не успела. Уже потом меня насторожило, что незадолго до своей смерти, она отчего-то отослала свою преемницу. Никто не знает, кому она передала свою силу. Наверное, она собиралась мне сообщить. А я тогда даже не знал, что у ведьм могут быть проблемы.

Бабушка была особенной женщиной, смелой ведьмой. Только такая, как она, отчаявшись сохранить свой лес, смогла бы как-то повесить его на меня, замкнув его магию на моей, переиграв сами принципы магии. У неё не было выбора, и доверять кому-то, кроме меня, она не могла.

Удивительно, что даже её фамильяр после её смерти не развеялся, а остался со мной. Она предусмотрела всё.

Но чтобы понять, что именно она провернула и поместить действительность в положенное природное русло, нужна другая сильная ведьма. Лесу тоже тяжело, я для него не больше чем костыль. Ведьма нужна. И ему, и мне. Но сильную кровь найти непросто, не хочу думать, что невозможно, только даже со всеми ресурсами императора, получается у нас пока не очень. А слабую кровь моя кровь отвергает.

Были ведь времена, когда ведьмы жили спокойно, не таились. Что же случилось потом? Какое зло вынуждает их скрываться? Было ли бабушке что-то об этом известно?

Предупреждающий треск в камине отвлёк меня от мыслей. Огонь полыхнул, швырнув в меня свиток. Я быстро взломал печать и пробежался взглядом по тексту:

«Я нашёл её, душа чистая, дар сильный. Вечером жди подробностей».

Перечитал ещё два раза, чтобы наверняка осознать, и кинул бумагу в огонь. Несколько секунд, и словно бы ничего и не было. Только теперь моя жизнь, возможно, изменится навсегда.

Стало немного не по себе. Что мне положено чувствовать сейчас? Обрывки эмоций плескались в груди, как в гулком пустом колодце, и не желали быть опознанными.

Мой долг позаботиться о бабушкином наследии, всё прочее второстепенно и несущественно.

И мне несказанно повезло. Если бы не дар императора проникать в суть души и читать людей, поиски заняли бы не годы, а столетия. Похоже, я просто должен ему довериться, как и он доверился мне когда-то. Да пожалуй, я готов.

Кивнув для пущей убедительности, попробовал заняться текущими делами. Быстро стало понятно, что я не могу ни на чём сосредоточиться, будущее не шло из головы. Надо пройтись.

Пара минут, и я плотно прикрыл за собой входную дверь, спустя ещё пять ступил в лес. Мне никто не встретился, что и немудрено в такое время. Лишь пара косуль, деловито и неспешно шедших в обратном моему направлении. Их целью, несомненно, был яблоневый сад, разбитый под окнами академии. Ещё ни разу за все эти годы мне не довелось встретить кого-то из них поодиночке, но я всё равно не переставал удивляться их бесстрашию. Конечно, палые яблоки – лакомый приз, но будь они поближе знакомы со студентами… К счастью, судя по всему, их миры не пересекались, а значит, ничто не угрожало привычному мировоззрению ни тех ни других.

С чистой совестью, но неспокойной душой я углубился в чащу.

Эта девушка, что она из себя представляет? Зная бабушку, сомневаюсь, что всерьёз смогу ужиться с лесной ведьмой на правах супруга. Или, правильней сказать, не верю, что она уживётся со мной?

Подумать страшно, что за образ мыслей может быть у той, кто без труда сольёт своё сознание с сознанием леса. С другой стороны, большинство женщин и без того часто непонятны и почти всегда непоследовательны. Что не может не раздражать. И хватит ли нам комнат?

Я шумно выдохнул и устало протёр глаза. Впервые пожалел, что не построил дом побольше. Нет, конечно, я не против брака, это единственное рациональное решение. Просто за годы поисков я привык к мысли, что наша затея безнадёжна, вот и всё. Потому мои чувства и пришли в беспорядок.

6. Прочь из города

К моменту, когда я добежала до нашего дома и, ворвавшись внутрь, захлопнула за собой дверь, от бега болело всё тело, отдышаться не получалось.

– Папа! – крикнула я и закашлялась, на секунду навалившись на дверь спиной.

В доме было темно и пусто. Я проверила весь первый этаж, заглядывая в каждую комнату, и собралась подняться на второй, как сбоку хлопнула дверь.

Я в страхе дёрнулась, но тут же с облегчением выдохнула, увидев отца.

– Что ты шумишь? И почему вы так поздно? Где мама?

Он выглядел запыхавшимся, но не было времени удивляться.

– Папа! – всхлипнула я, сбежала вниз и кинулась к нему на шею.

Он обнял меня, но тут же отстранил и вгляделся в лицо.

– Её похитили, меньше часа назад, я смогла убежать, но она... И он может явиться сюда, и я не знаю, что должна делать!..

– Похитили?! – воскликнул отец, схватившись за сердце.

И вовсе оно у него не больное.

– Мама дралась в квартале от пристани, я убежала, была уверена, что она справится, она всегда побеждала, а потом появился Фырчик, с посланием, и я прибежала сюда.

– Что вы делали в том районе так поздно?!

Я виновато посмотрела на него.

– Можешь не отвечать, – недовольно пробормотал он, – сам у неё потом узнаю. Пойдём наверх, мне нужно взять оружие. Расскажи пока в деталях, что произошло?

Я поспешила за ним, не зная, как лучше сказать.

– Эм, пап…

– А?

– Мама сказала, что ей, возможно, понадобится твоя помощь, но сначала она просила отвезти меня к тёте.

– Она уверена, что тебе сейчас лучше с её сестрой?

Папа не переносил тётю на дух, потому что считал, что она не любит нас с братом, брата особенно. Не могу сильно осуждать папу, ведь когда у нас только начались проблемы, и мама обратилась к ней за помощью, тётя предложила просто кинуть меня в лес и посмотреть, научусь ли я плавать…

Она не жестока, в этом мог быть практичный смысл, но так как мне на тот момент было всего девять, мама на неё очень обиделась, они не разговаривали два года. Мама говорила, что у тёти просто своих детей нет, вот она и не понимает, что предлагает. И была зла. А тётя не плохая, просто у неё всегда времени нет. Ну и общаться она не любит. И гостей.

Я пересказала папе ночное приключение как можно короче, но стараясь не упустить ни одной важной подробности. Только про письмо с почтой пришлось умолчать, потому что я не знала, планировала ли мама это скрыть. У них есть секреты друг от друга, касающиеся рабочей деятельности, и я стараюсь в это не лезть.

– Понятно, – резюмировал он, когда я закончила пересказ.

Он уже успел вскрыть свой сейф в кабинете и теперь сосредоточенно в нём копался, выбирая подходящие штуки.

– Опять она за своё! Она понимает, что вышла за артефактора? Пусть бы оставалась со своим военным, раз ей так надо во что-нибудь влипать! При чём тут я?

– Ещё она говорила про твоего друга…

– Конечно, про него она помнит! Я и так ему по гроб обязан!..

– Ну мама не нарочно… На этот раз.

– Так где ты сказала, вы были? Ночью?!

Я благоразумно отвела взгляд и прикусила язык. А он уже успел выпотрошить половину сейфа на стол рядом.

– Посмотри! – недовольно прикрикнул он, стукнув рукой по столу, – Все мирные! Ну разве что вот этот, и эти…

Он отложил некоторые вещицы в сторону и сгрёб оставшееся.

– Нет, ну вы представляете?! Опять я из-за неё закон нарушать должен! Куда я боевые убрал?

– Может, в лаборатории?

Посмотрел на меня прищурившись. Распихал по карманам, что есть и кивнул.

– Значит, отвезу тебя, а потом за ней.

– Пап, я подумала, капитан нашу семью знает… Мне кажется, это излишне, я доберусь сама, всего-то три дня в дороге, а тебе не придётся время терять.

Вот бы он согласился! Сама не знаю, почему так хочу отправиться одна, но чувствую, что так будет правильно, не могу объяснить.

– Думаешь?

Он выглядел слегка рассеянным, как всегда, когда крепко задумывался о свойствах артефактов, уходя в расчёты пропорций с головой.

– А корабль?

– Только вчера утром видели. Ну кто в море меня может выкрасть, а? А маме ты сейчас нужней.

– Ты права.

Он пришёл к какому-то выводу и кивнул.

– Только… где же он у меня был… – забормотал под нос он, обернувшись к столу.

Наконец, папа нашёл крошечный свёрток и извлёк из него небольшое кольцо.

– Надень.

Я взяла артефакт и вопросительно посмотрела на него.

– У меня нет маминой способности тебя чувствовать, а так я буду знать где ты и что всё в порядке.

– Какой интересный, – проговорила я, вглядываясь в необычный красноватый цвет мелкого камушка.

– Обычный алмаз. С капелькой магии и моего мастерства, – не без гордости добавил он, усмехнувшись на мой недоверчивый взгляд.

– Спасибо. Я совсем не чувствую магии, – добавила я.

– Её здесь самая малость.

Я кивнула. Но про себя подумала, что даже самая малость чужой магии при таком тесном контакте способна вызвать головокружение на несколько часов, а от кольца ни капли не фонило. Может ли папа тоже что-то скрывать?

Какой мнительной я сделалась за последний час – представить страшно! Я рассердилась на себя.

– Так, погоди. Если это будет на тебе, то… Ага. Замечательно, так. А возьми ещё это и это. И от укачивания. И вот. И плавать чтобы, и…

Многовато для поездки на корабле. Но я брала всё покорно, боясь спугнуть удачу.

– Наши на крови, так что все без проблем носить можно, и отследить легко. А эти можешь смело терять, у меня таких много.

Разорив, должно быть, треть сейфа, он будто бы успокоился.

– Давай-ка поторопимся. Может, ты и права. Я лучше останусь и обращусь к приятелю, попробуем встать на след, пока он горячий. Собирайся в дорогу, много не бери, у тёти всё необходимое есть.

Я кивнула.

– Оденься нетипично, выйдешь через калитку в саду за домом, а служанка возьмёт твой плащ и побежит к центральной площади.

7. Поворот не туда

Первым делом я залезла в мамин гардероб, её платья уже должны быть мне впору, отыскала среди них то, ткань которого меньше всего мнётся, и быстро надела. Слишком взрослое, но так даже лучше. Прихватила ещё пару, почти не глядя, нашла сумку побольше и затолкала их внутрь. Штаны я не стала снимать, на случай если придётся быстро бежать, и повязала широкий пояс, чтобы было удобно заправить за него юбки. Проверила, вроде нормально, держится.

Забежала к себе и покидала в сумку ещё несколько попавшихся на глаза мелочей, которые могут пригодиться, но размышлять времени не было. Приободрилась, когда с первой попытки нашла в комоде набор ножичков и инструментов для изготовления настоек и небольшую книгу рецептов. Огляделась, вроде всё. А что ещё сделаешь за пять минут?..

Когда я вышла из комнаты и спустилась, папа уже ждал меня. Он обнял меня на прощанье и сунул в руки небольшой узелок с едой и кошелёк, тут же спрятала их в сумку. Я попрощалась с ним и вышла, стараясь на этот раз идти обычным шагом и ничем не выдать волнение. Из домов начали появляться первые люди, и с каждым новым прохожим я чувствовала себя чуть спокойнее. В небольшой толпе всё же затеряться проще, чем на пустынных улицах.

Папе удалось вселить в меня немного уверенности. Запутал, конечно, ещё больше, но когда за тебя искренне волнуются, то волей-неволей чувство ответственности перед другими потихоньку вытесняет неподъёмную панику от всего и сразу.

Постаралась отогнать дурные мысли и тихонько прислушалась к спящей глубоко внутри меня силе. Молчит. Как будто не касалось её ничего из того, что было сегодня! Я бы, если бы хотела жить, постаралась бы сделать хоть что-то. Стало обидно. Но и что-то приятное зарождалось внутри от того, что я, наконец, была одна. Захотелось дышать полной грудью, а мысли стали обретать чёткость.

Сначала мне показалось, что папа понимает меня. Но потом стало ясно, что он тоже за меня боится. Просто мама больше боится, что будет, если не провести ритуал, а папа – если провести.

Он говорил так вдохновенно, что я решила, что мама все же права. Было совершенно непонятно, как такой романтичный взгляд на мир, как у папы, можно применить в жизнь. Да только и в лесу я не училась плавать…

Пройдя уже половину пути до порта, я разозлилась и резко остановилась.

Подумай хорошенько, решай как на всю жизнь… Почему они оба заставляют меня выбирать между тем, чего я не пробовала, и тем, о чём не имею ни малейшего понятия?!

Надоело. По-своему сделаю.

Меня ведь никто не ждёт к конкретному времени? Не ждёт. Значит, я предприму ещё одну попытку, но на этот раз совершенно одна. А если ничего не получится – то тогда и поеду её извлекать.

Развернулась к городским воротам и решительно зашагала. За ними лес, совсем скоро я войду в него. На душе от чего-то стало светло-светло, и я разом забыла думать о всяких похитителях и проблемах ведьм. Я шла и жила одной мыслью: мне очень сильно хотелось увидеть деревья. Так странно думать о себе, когда у других столько проблем и сложностей… Сейчас совсем не время для безумств. Но всё прочее было где-то очень далеко. А вот деревья, они приближались, пусть ещё и вовсе не были видны.

8. Лес

До ворот я добралась без приключений. В этот час почти никто не покидал город, но надеюсь, мне удалось не привлечь внимание. Замысел манил и пугал одновременно. «Ведьмочке нечего бояться в лесу» – повторила я про себя, расправила плечи и юркнула в редкий лес, который уже спустя десять минут стал довольно густым. Старые деревья укрывали от меня робкий солнечный свет, и казалось, что ночь ещё продолжается. Во влажном воздухе незаметно ощущалось наступление осени, хотя погоде полагалось ещё недели две оставаться летней. Плащ на мне был тепловат и мешал, но в сумку он не поместился бы, и, уверена, скоро скажу себе спасибо за то, что прихватила именно его.

Сила внутри меня молчала, я не знала, хорошо это или плохо. По правде, я втайне рассчитывала, что что-то произойдёт с ней, стоит мне только войти в лес, и оказалась отчасти разочарована. Тропинка сужалась и терялась вдалеке, а мне нужно было найти едва ощутимую границу, место, где лес смещается. Это не очень сложно, это даже некоторым магам под силу… Втянула воздух, пытаясь уловить направление.

Откуда у меня эти мысли? Зачем мне, чтобы смещался лес?.. И откуда я знаю, что под силу магам, а что нет?

Должно быть, от мамы слышала. Но мама предпочитала не говорить про лес.

Она немного обучила меня обращаться с воздухом, а вот растения избегала. Но в пятнадцать, когда сила, до того абсолютно спящая, стала самую малость себя проявлять, мама всё же мне объяснила, как можно делать простейшие вещи.

Нет, во всём, что касается теории, я считаю, что получила отменное образование, но когда доходило до практики... Стоило мне коснуться своей силы и сделать на грамм выходящее за пределы примитивных действий, как мне становилось плохо. Несколько раз я даже теряла сознание, оказываясь на грани магического истощения, пытаясь воспроизвести по идее безобидные фокусы. Тогда мама запретила мне пытаться.

Потребовалось два года путешествий, чтобы выяснить, почему магия не слушается меня. Мы побывали у лучших лекарей, тех, кому мама могла доверять, она даже показала меня нескольким знакомым ведьмам, хотя у ведьм и не принято ходить со своими проблемами друг к другу. В конце концов с трудом удалось установить, что во мне нарушены какие-то балансы. Но не успели мы обрадоваться, что теперь враг известен в лицо, как стало понятно, что никто не знает, как это лечится.

Может ли сложиться так, что сегодня каким-то чудом для меня всё изменится?..

Я бы ни за что не поняла, что мне всё же удалось отыскать нужное место, если бы мне не приходилось верить своим глазам. Главным аргументом служила весьма плотная стена дождя в нескольких метрах от меня, тогда как над моей головой было совершенно сухо и довольно ясно, насколько позволяли судить кроны деревьев.

Придётся опытным путём выяснять, как быстро способен промокнуть мамин плащ. Я накинула на голову капюшон и с опаской перешагнула границу, которую в сухую погоду миновала бы не глядя.

Оказавшись под стеной дождя, прислушалась к внутренним ощущениям. Сердце ощущало себя спокойно, в районе желудка собралась небольшая тревога. На первый взгляд этот лес не особо отличался от предыдущего.

Я несмело двинулась вперёд, почти сразу пожалев, что не догадалась подвязать юбки. Плащ неплохо справлялся с дождевой нагрузкой, но подол вместе с тонкими башмачками утопал в грязи и был безнадёжно испорчен. Платья не было жаль, основную свою роль оно сыграло – помогло мне ускользнуть из города, а деревья… Сомнительно, чтобы они оказались склонны к снобизму.

Я надеялась, правда всей душой надеялась, что больше мне не доведётся встретить никого из людей, но всё же от мысли, что сейчас я одна, было немного не по себе. Я привыкла к оживлённому и шумному городу, и чувство одиночества было для меня ново.

Зачем похититель вернулся за мной? В его глазах я была свидетельницей или ведьмой? В то, что он попытается напасть снова, слабо верилось. Ну кому я сама по себе нужна? Глупость. Я нервно усмехнулась.

Я настолько привыкла жить, принимая как данность правило скрываться и беречь свои секреты, что до сих пор никогда всерьёз не задумывалась, почему общество так не любит ведьм. Чем мы ему не угодили настолько, что это ставит под угрозу нашу безопасность?

Вот с какими расспросами следовало приставать к маме. А теперь мне кажется, что я знаю о мире непозволительно мало.

Страх за маму несильный, но был, а за себя почему-то ни капли не ощущался. Напротив, в душе поднимались и то и дело вспыхивали искры восторга, за что становилось откровенно совестно. Но предвкушение расслабленной волной то и дело проходилось сквозь всё тело. Да что со мной? Почему я себя так чувствую? Я оглянулась.

Захотелось броситься назад и убедиться, что я не права, но я себя одёрнула. Стыдно бояться леса. Да, за моей спиной исчезли привычные нашей местности деревья, но разве не на это я рассчитывала? Видимо, проход между лесами работает именно так. И всё же я остановилась, боясь, что если бездумно пойду дальше, могу выйти не там, где нужно. Где мне нужно выйти, я не знала, и это тоже не утешало. Я осмотрелась.

Параллельно моей шли две другие тропинки, но они были достаточно далеко, и меня с ними разделяли пусть невысокие, но довольно густые кусты. Деревья росли не редко и не часто, но чувствовались куда более древними, чем те, от которых я ушла.

Потрогала кору ближайшего дерева, едва тёплая, прислушалась. Ничего не слышно, но и в лучшие дни мне едва удавалось услышать тонюсенькую вибрацию, исходящую от ростков клубники на нашем огороде. Отклик деревьев ещё надо заслужить.

Может попробовать напрямую, через почву? Мама объясняла, как это делать, но не очень понятно. Под её присмотром я уже пробовала общаться с тем же огородом, хотя в нём не было корней этих многовековых на вид деревьев. Подозреваю, что с моим смехотворным опытом, что без него – разницы особой нет.

Я выбрала место, почва которого на вид была более рыхлой, и осторожно опустилась на колени. Я же не рухну в обморок от простой попытки пообщаться с лесом, верно? Это было бы совсем некстати в дремучем и безлюдном месте. Но внезапно я ясно осознала, что пришла именно за этим. И отступать мне не стоит.

9. Чужие

Рабочий день подошёл к концу, я успел покинуть академию, дойти до дома и подняться в свой кабинет. Вот и начался первый семестр. Как ни странно, сегодня на душе с каждым проходящим часом становилось всё легче. К вечеру я даже перестал удивляться своему хорошему настроению. Дурная надежда, что всё образуется, что я смогу освободиться от не предназначенной мне нагрузки, как я ни старался гнать её прочь, захватывала меня всё больше. Раньше времени лишние ожидания ни к чему, знаю, но я мало что мог с этим поделать.

Никогда не думал, что моя жизнь изменится аккурат с началом нового учебного года. Что удачно, ведь студентам после лета необходимы в среднем недели две для акклиматизации к новым условиям, прежде чем они смогут плодотворно приняться за осложнение жизней всех работников академии. И моей в том числе.

Мне даже захотелось улыбнуться. Но мысли застиг внезапный образ, и улыбка тут же сползла с лица.

Я представил себе, как по моим комнатам ходит совершенно чужой мне человек, как считает мой дом своим, как встаёт с дивана в гостиной и проводит рукой по корешкам моих книг, думая, что бы почитать перед сном… Как с лёгким стуком объявляется на пороге моего кабинета в тот час, когда я занят, как настаивает на замене тёмных тяжёлых штор на воздушные, в цветочек… Как вечно забывает закрывать за собой двери до конца!

Я вздрогнул и потёр виски. Глянул на дверь кабинета, та была плотно закрыта, но я всё же встал и закрыл её снова. Подошёл к окну и вгляделся в темнеющий лес. Что за паника? На меня не похоже.

Попробовал уловить отголоски чувств. Будет правильнее, если со своим настроением я разберусь до того, как она окажется в моём доме, ни к чему портить знакомство не пойми чем. Я нахмурился.

Да, я привык жить один, да, мой дом станет и её домом. И в мои обязанности входит сделать её жизнь под моей крышей как можно более спокойной и комфортной. Ей тоже наверняка не в радость покидать отчий дом, для неё всё тоже внезапно. И всё же она согласилась – вот что должно заботить меня.

Интересно, что пообещал ей император? Надо будет у него узнать. Очевидно, что просто так никто не поехал бы в такую глушь. Чего она от меня ждёт в обмен на помощь? Успею ли я подготовиться к её приезду? Зная императора, я не удивлюсь, если она прибудет со своей свитой уже через два дня. Я рухнул в кресло и закрыл лицо ладонями.

Она ведь вправе притащить своих слуг. И в такой мелочи я, разумеется, не стану ей препятствовать. Но несколько посторонних людей в моём доме? Где мне лучше разместить их?

Голова начинала болеть. Это временно, всё это временно. Не обязательно, что всё будет плохо. Я всегда могу построить новый дом, в конце концов! Сколько мне придётся потерпеть, пока она справится с задачей – год, два? Это немного. В крайнем случае всегда можно перебраться в академию на время строительства.

Я с тоской оглядел привычные стены. Не то чтобы материальные вещи были мне важны, но после десятилетий в полевых условиях, отданных решению военных конфликтов, расширению территорий и прочей заботе об интересах империи, я позволил себе привязаться к такой вещи как дом. Я устал от битв, морально устал.

Восемьдесят лет я кормил шайку картографов, подкидывая им всё новую и новую работёнку, и справлялся отменно, не спорю. Тогда я был на своём месте, но сейчас… Выторговав себе наконец свободу, я бы ни за что не хотел возвращения прошлых дней. Вот уже почти сорок лет, как я основал академию, перебрался сюда, и меня более чем устраивали и моя жизнь, и лес, пока им управляла бабушка. И вот уже в то время, в те спокойные и свободные годы я бы страстно желал вернуться.

Мне хорошо в уединении, комфортно. Как ценно каждый вечер покидая академию, почти моментально оказываться в лесу, позволяя себе иллюзию, что я в этом мире один.

Нет, я готов, готов. Всё в этом мире требует своей платы. В конце концов, мы с ней взрослые люди и обязаны худо бедно поладить, всё можно решить, обо всём договориться. Прежде всего на мне есть долг.