Запретная. Моя

1

2006 год

— Ну у вас и программа. Я до сих пор в шоке от того, какой текст Васильев дал на перевод. Мы с тобой над ним целый вечер просидим, — возмущается Ася, пока мы идем с автобусной остановки к ней домой.

Она перевелась к нам в университет только пару месяцев назад, и до сих пор не может привыкнуть к нагрузкам. Судя по ее рассказам там, откуда она родом, материала давали в разы меньше.

— Не целый вечер, а пару часов, — успокаиваю её. – На вечер у нас все—таки планы. Так что хочешь не хочешь, а нужно успеть.

На небе собираются серые тучи, и мы ускоряем шаг. До дома подруги всего ничего. Нужно поторопиться, если мы не хотим промокнуть.

Быстрым шагом заходим в арку, ведущую в её двор, а с другой стороны в этот момент входят двое парней. Они громко смеются, и неприлично харкают на асфальт.

Фу. Мерзость.

Инстинктивно ускорив шаг, мы торопимся преодолеть темную местность, но так как арка не шибко широкая, не пересечься с неприятными прохожими у нас шансов нет.

Намереваясь пройти мимо, пытаемся их обойти, но эти двое внезапно расставляют руки в стороны.

— Девушки, красавицы, куда торопимся? – делают резкое движение по направлению к нам, отчего приходится остановиться, чтобы не влететь в них.

Мы с Асей крепче вжимаемся друг в друга, сцепившись локтями.

— Домой, — говорю, стараясь не смотреть им в глаза. Слава учил, что с такими наглыми экземплярами надо вести себя максимально спокойно, быть тише воды и ниже травы, и тогда им будет не интересно тратить на нас своё время, — пропустите пожалуйста.

— Дома скучно. Пойдём с нами, — один из вдруг прилипает ко мне, самым нахальным образом обхватывая за талию.

— Эй, отпусти, — взвизгивает в этот же момент Ася, потому что второй утаскивает её в противоположную сторону.

Лишившись поддержки друг друга, мы с ней пересекаемся взглядами. Высоцкая испуганно смотрит на меня, пытаясь сбросить с себя руки отморозка, который что—то втирает ей на ухо. Судя по оцепеневшему выражению лица, не слишком приятное.

— Руки убрал, — цежу на эмоциях, когда тот, что вцепился в меня, толкает меня к стене.

Наставления Славы уходят в небытие, потому что оставаться тише воды ниже травы в такой ситуации у меня не получается.

— Не хочу, — силой вжимает меня в стену. Отвратительный запах сигарет и пива врывается в легкие, и я стараюсь не дышать, чтобы не вызывать у себя рвотный рефлекс. — Хочу тебя потискать, красивая. Дашь?

— Хотелка отвалится, — извернувшись, засаживаю ему коленом между ног, отчего тот глухо стонет, и сгибается пополам.

Я использую момент его слабости, чтобы отскочить подальше и броситься к Асе.

Но не успеваю сделать и шага, как меня хватают и толкают обратно.

— Охуела? — шипит разъяренно придурок, чьи глаза налились кровью, вероятно выделившейся из его превращенных в омлет фаберже, по которым я зарядила.

Вжимаюсь лопатками в стену, боясь, что теперь он может применить силу, а потом слышу голос…

Тот самый, который когда—то слышала ночами в своих мыслях, и боялась забыть.

— Вы что тут устроили?

Резко поворачиваю голову и поверить не могу. В темной арке к нам движется массивная фигура. Гораздо более массивная, чем отпечатала в себе моя память. Но я узнаю его сразу.

Хоть и не видела уже больше года.

Высокий, сбитый. Широкие плечи спрятаны под черной толстовкой.

Руслан быстрым уверенным шагом подходит к нам и по очереди смотрит сначала на одного отморозка, а потом на другого.

— Вам заняться нечем? — произносит негромко, а у меня холодные мурашки на спине выступают.

Потому что хоть я и узнала голос, но он стал более низким, хриплым, обрел новые нотки, от которых все внутри меня зазвенело.

— Да мы прикалывались. А эта сучка мне по яйцам зарядила, — шипит тот, что все еще нависает надо мной.

Взгляд Руслана перетекает на меня. Я замираю. Так давно не видела его, что жадно впитываю в себя каждую черту его повзрослевшего лица. Ставшими более острыми скулы, появившийся на щеке небольшой шрам, морщинку между бровей, будто он все время хмурится. Резкий, с ямкой подбородок. Его волосы чуть длиннее, чем надо, небрежные, а глаза… те самые зеленые, в которых я когда—то могла утонуть.

Сейчас эти глаза находят меня, и пока моё бедное сердце делает кульбит, я читаю в них узнавание.

Его прямой, тяжёлый взгляд всего на миг меняется, зрачки расширяются, как у хищника, желваки вздрагивают.

Моя грудная клетка ходит ходуном из—за взбесившегося сердца. Оно подпрыгивает, скачет. Я забываю и об этих кретинах, и о ситуации, в которой мы оказались. Просто пропадаю в глазах, которые уже спустя секунду снова становятся равнодушными.

— Значит не выкатывай их где попало, — Руслан отвечает сухо, кивая на противоположную сторону арки, — идем. Нас уже ждут.

Я медленно моргаю, все еще смотря на него, такого чужого. И не понимаю, он все—таки узнал меня или нет?

Да узнал, конечно. Не мог не узнать.

Но неужели я вообще не заслужила хотя бы какой—то реакции? Банального «Привет», «Как дела, Даша?».

— Еще увидимся, — как сквозь вату слышу угрожаюший голос обладателя омлета в штанах, и боковым зрением вижу, как он со своим дружком уходят.

Руслан движется последним. Заложив руки в карманы, уверенно сходит с места, не удосужив меня больше даже мимолетным взглядом.

— Вот уроды, — шипит Ася, подскакивая ко мне, — Даш, ты в порядке?

А я смотрю вслед уходящему Руслану, и зачем—то тихо зову его.

— Руслан…

Зачем? Ведь понимаю, что это ничего не даст. Просто желание увидеть в его глазах не глухое равнодушие слишком сильно.

Руслан лишь на долю секунды замедляется.

«Обернись, пожалуйста» Прошу я мысленно.

«Я так скучаю по тебе".

Но он этого не делает. Возобновив шаг, выходит из арки.

И только после этого я выныриваю из оцепенения. Медленно выдыхаю, чувствуя, как по телу расползается пустота и разочарование.

2

— Даш, потанцуем? – тянется ко мне через весь стол Вася Кривошеев.

— Я еще посижу немного, — перекрикиваю музыку и посылаю ему вежливую улыбку.

Знаю, что он расстроится, но намеренно не принимаю его знаков внимания, чтобы не обнадеживать.

— А со мной? – раздаётся на ухо, а потом мне на плечо ложится тяжелая рука Славика.

— С тобой попозже, — щелкаю его по носу.

Враждебный взгляд Славы кочует мне за плечо.

— Терпеть не могу этого придурка, — бросает он, — вечно слюни на тебя пускает.

— Если тебя послушать, слюни на меня пускают все, и обычно литрами, — закатываю глаза на его ревностные порывы.

— Даш, ты себя в зеркало видела? На тебя невозможно их не пускать.

— Ну так что же мне сделать? Прикажешь надеть на меня поводок, чтобы ты водил меня за собой и не дай Бог кто—то рядом не стал отираться?

— А знаешь, неплохой вариант. Так я хотя бы буду знать где ты.

Склоняю голову на бок, смотря на него многозначительным взглядом. Слава знает, что порой перегибает палку и такое его поведение мне не нравится.

— Ну всё—всё, примирительно вскидывает руки. Но если что, ты в курсе. Я всегда рядом. И если надо кому—то настучать, я сделаю это с большим удовольствием.

— Стукач блин, — качаю головой, откидываясь на диван.

Народ веселится, клуб забит под завязку. Он совсем новый, открылся буквально месяц назад. Интерьер — в стиле минимализм с налётом гламура: стеклянные панели, неон под потолком, бар с подсветкой и танцпол, который мерцает светодиодами в такт музыке.

Музыка здесь классная, напитки и еда тоже. Бери и отрывайся. Но мне не до этого.

Вот уже который час мысли неустанно крутятся вокруг того, что случилось днем.

— Слав, — поворачиваю к нему голову. Он скашивает на меня взгляд. – Я сегодня Руслана видела.

Широкие брови сходятся к переносице.

— И что?

— Ты часто его встречаешь?

Тема Руслана стала у нас не то, чтобы запретной… просто так вышло, что мы перестали о нем говорить. Я сделала это намеренно. Сначала долго пыталась понять почему он от нас отдалился. Ждала его у дома, пыталась заговорить, но в ответ получала волну холода. Потом мне просто стало больно думать об этом. О том, что я его потеряла. Славик тоже злился, не понимая, что происходит. Ведь он потерял друга, которого знал с детства. А я… я человека, о котором мечтала несколько месяцев подряд. В итоге мы одновременно решили не поднимать тем, связанных с Русланом. Любой разговор о нем приносил страдания. Не только мне, но и Славе.

— Не часто. Но время от времени вижу в городе, — произносит сухо Славик.

— А я очень давно не видела, — опускаю глаза, вспоминая неожиданную встречу. – Он так изменился.

— Все мы изменились.

Это факт. Слава из щуплого парня превратился в крепкого, подтянутого молодого мужчину. Он набрал мышечную массу, развился в плечах, накачал мускулы. За ним девчонки строем выстраиваются, а он ими пользуется, как перчатками. Меняет каждые выходные, ни к кому не пропитываясь серьезными чувствами.

— Чем он вообще занимается?

Потянувшись за стаканом с джинтоником, Славик делает большой глоток.

— Не знаю. Мне это не интересно.

А мне очень даже. Я слышала, что Руслан поступил в политехнический университет. Чему я очень рада, потому что насколько помню, на тот момент, когда мы перестали общаться знаний у него для поступления было недостаточно. Вероятно, подтянул их, молодец. Я всегда знала, что он может больше, чем хочет показать.

Несколько раз мы пересекались с тетей Мариной, и она каждый раз звала меня в гости. Либо мама Руслана была не в курсе, что мы перестали общаться, либо ей все равно и она просто проявляла заботу и внимание. Я ненароком пыталась выведать как дела у её сына, но ничего толкового она не говорила. Только то, что он нашел хорошую подработку и стал очень сильно помогать им с деньгами.

— Ну что, пойдем танцевать? — заглядывает мне в лицо Слава.

Зная себя, я могу так до самой ночи грузиться мыслями о Руслане. И чтобы хоть как—то отвлечься, соглашаюсь.

Мы выходим на центр танцпола. Народ отрывается под яростные биты клубной музыки, дергается, пульсирует. Заняв более—менее удобное положение, мы тоже начинаем двигаться. Стоя довольно близко к Славе, потому что дальше просто нереально из—за количества людей, качаю головой в такт музыке, вскидываю руки. Волосы взлетают, и падают мне на плечи, Славик улыбается, подстраиваясь под ритм.

Мы не раз были вместе в клубе. Знаем уже друг друга настолько хорошо, что одновременно начинаем делать движения плечами друг к другу, а потом назад. Со смехом беремся за руки и он, закинув мои себе на плечи, обнимает меня за талию. С ним мне легко. После одного случая я знаю, что Славик не позволит себе лишнего. Он для меня как щит от других парней. Но при этом я не держу его около себя. Если он хочет познакомиться с девушкой, я просто устраиваюсь танцевать рядом с Асей и девчонками, не лишая его возможности с кем—то сблизиться.

В какой—то момент, когда я кручу головой, замечаю знакомый профиль и машинально останавливаюсь. Руслан проходит около барной стойки, меня не замечает.

У меня же в груди рождается горячий шар волнения, заполняя собой вены. Сквозь подпрыгивающую толпу, всматриваюсь в него. На этот раз на нём не кофта с капюшоном, а обычная черная футболка. Он серьезен и собран. На лице ни намека на какие—либо эмоции. Там глухая стена. Как и сегодня днем. Как во все прошлые разы, когда мы пересекались.

— Ты чего? – Слава касается моего уха горячим дыханием. – Даш?

— Ничего, — отрываю взгляд, чтобы взглянуть на Славика. – Пить хочу.

А когда возвращаю взгляд туда, где шел Руслан, то найти его уже не могу.

Начинаю лихорадочно крутить головой в поисках. Потому что мне нужно. Крупный силуэт замечаю спустя пару секунд. Он рассекает толпу как ледокол и движется по направлению к выходу.

— Я принесу тебе, — говорит Слава, отрываясь от меня, но я останавливаю его, удержав за руку.

3

Камера в руке дрожит. Пальцы будто не мои — липкие, подрагивающие, еле удерживают её. Страх ползёт под кожей противными змеями, сдавливает грудь и оплетается вокруг рёбер. Сердце колотится так яростно, будто вот—вот пробьёт себе путь наружу.

Зачем я только решилась на это?.. Знаю же, что эти отморозки могут меня как минимум покалечить за то, что я сейчас делаю. А как максимум, закопать где—то на пустыре. И ни один из них не пожалеет.

Хотя нет… один, возможно, пожалеет. Именно из—за него я и пошла на риск. Под покровом ночи, с одним только ножом в кармане для защиты поехала на окраину города.

Потому что помню его другим. Не чудовищем, а другом, которым он был мне четыре года назад.

Другом, от которого я хотела большего. И думала, что он тоже хочет.

А он бросил меня. Ушел, и превратился в беспринципного монстра.

Что еще Руслан делает помимо грабежа я могу только представить.

Выхожу из тени, крепко сжимая подрагивающими пальцами камеру, на которую снимаю то, как он с его дружками скидывают с витрины магазина мобильные телефоны и другую мелкую электронику.

Они разбили фонарь, но внутри помещения горит приглушенный свет, благодаря чему лица видно довольно хорошо.

Смачиваю горло слюной, готовясь к разоблачению. Без него никак. Я должна проверить осталось ли в Руслане что—то человеческое. А сделать это можно только одним единственным способом.

От нервов дрожат колени, вибрирует грудь и спирает дыхание.

— Быстрее, — торопит кто—то из них.

А я воспринимаю это как знак для себя.

Набрав в легкие побольше воздуха, окликаю их севшим голосом:

— Эй, улыбнитесь на камеру, мальчики.

Все трое синхронно поворачивают в мою сторону головы, но смотрю я только в темно—зеленые глаза, казавшиеся мне когда—то целым миром.

Руслан небрежным движением откидывает назад волосы, и жестко сжимает челюсть.

— Закругляйтесь, — бросает своим подельникам, отодвигает носком кроссовка стоящую на его пути спортивную сумку, и тяжелым шагом идет на выход из магазина.

Ноги сами хотят сделать шаг назад, но я втаптываю страх в пятки и остаюсь на месте, чтобы не показать его ему.

Камера в руке вздрагивает, когда он подходит почти вплотную. Перевожу объектив ему на лицо, снимая крупным планом.

— Улыбнешься? – голос срывается. – Отцу Славика понравится. Он давно ищет тех, кто опустошает магазины. Не стыдно будет смотреть в лицо отцу лучшего друга?

— У меня нет друзей, Даша. Ты как никто должна это знать, — его равнодушный голос звучит, как пощёчина.

— И кто в этом виноват? – опускаю камеру и смотрю ему прямо в серьезные глаза. – Ты сам от нас отказался. И выбрал это отребье, — киваю в сторону отморозков, застегивающих сумки с награбленным.

— Только не говори, что вы скучали. Славик тебя не утешил?

— Представь себе, скучали. Я скучала. Или для тебя это ничего не значит?

От того, как он ведет плечами, будто ему все равно, я испытываю самые настоящие болевые ощущения в области сердца.

Хоть Руслан никогда не говорил мне, но я была уверена, что он чувствовал что—то ко мне. Ловила его взгляды, улыбки, и сходила с ума. Думала, что мои чувства взаимны. Глупая, наивная дурочка. Придумала себе то, чего нет.

Мне говорили, что он опасный. Предупреждали, а я не слушала. Верила, что моя интуиция не ошибается.

— Камеру дай сюда, если не хочешь уйти на переломанных ногах, Даша, — протягивает руку Руслан.

Меня же ударом молнии пронзает от его угрозы. Камера чуть не выскальзывает, но я сжимаю её крепче, до боли в костяшках пальцев.

— Черта с два. Если ты сам не в состоянии обеспечить себе нормальную жизнь, это сделаю я. Пусть таким способом, но я не позволю тебе и дальше прожигать свою жизнь с этими ничтожествами.

— Слышь, коза, — один из них встает рядом с Русланом. – Тебя пока по—хорошему просят. Во второй раз будет по—плохому. И тебе это не понравится.

Он мерзко облизывает губы, намекая на то, что меня может ждать. Внутренне сбиваюсь в комок, потому что не узнать того, кто еще днем зажал меня в арке невозможно. Я до сих пор помню его отвратительный запах.

К горлу подкатывает тошнотворное предчувствие.

Намеренно смотрю в глаза Руслану, ища хотя бы толику поддержки. Но он как бесчувственное изваяние, смотрит на меня чужим, незнакомым мне взглядом.

И я вдруг понимаю, что он не поможет. Это больше не тот Руслан, с которым мы валялись на пледе и ели бутерброды. От парня, который улыбался своей головокружительной улыбкой не осталось и следа.

Желудок в панике сжимается. Не разрывая с ним зрительного контакта, машинально делаю шаг назад.

Ты не сможешь так поступить… мысленно пытаюсь до него достучаться. Не посмеешь.

— Беги, Даша, — отвечает он мне вслух.

Спокойно. Но с устрашающим обещанием в голосе, от которого у меня вдоль позвоночника выступают ледяные мурашки.

— Ты чё, Рус? Мы отпустим ее вот так? – Оскаливается еще один отморозок.

4

От ощущения тяжелого тела, придавившего меня к земле, меня почти накрывает панической атакой.

Я скулю, яростно мотая головой, дергаюсь, а потом застываю, когда слышу твердое:

— Тихо!

Руслан с силой давит на мои губы, вжимаясь подбородком в висок.

— Ни звука, Даша.

Шершавая ладонь вдавливается мне в лицо, второй рукой Руслан обхватил мои плечи, полностью меня обездвижив.

Под тяжестью его тела тяжело дышать, но я даже не пытаюсь этого сделать.

Он сказал не двигаться, и я делаю как он велит. Машинально. На автомате. Просто потому что всегда слушала его наставления.

Где—то неподалеку раздаётся хруст веток.

— Рус, что у тебя? – сквозь ночную темноту доносится голос одного из его дружков.

— Пусто, — кричит Руслан, а я зажмуриваюсь. – Наверное в сторону трамвайных путей двинула. Ищите там, я на всякий случай еще здесь пройдусь.

— Вот сука, — летит со злостью в ответ. – Найду, пальцы переломаю и камеру ей о башку разобью.

Сквозь оглушающий пульс прислушиваюсь к удаляющимся шагам. С каждой секундой становится всё тише. Только сверчки разрезают тишину и кваканье лягушек из пруда, что расположен недалеко отсюда.

Я внутренне дрожу от пережитого адреналина, меня знобит, в колено больно вонзился камень, но сделать даже малейшее движение, чтобы отодвинуться, я не решаюсь.

Только когда с моего рта исчезает ладонь, а тело больше не впечатывается в землю под давлением веса Руслана, судорожно втягиваю сквозь приоткрытые губы воздух.

Оперевшись на деревянные руки, привстаю и оборачиваюсь.

Руслан садится на землю, сложив ноги в коленях и кладет на них локти.

Я тоже усаживаюсь. В лесу темень, но благодаря проглядывающей сквозь ветки деревьев полной луне я вижу очертания его ожесточенного лица.

Он смотрит на меня исподлобья. Желваки заострились, челюсть сжата.

— Тебе стало скучно жить? – спрашивает, пока я отряхиваю от осенней листвы джинсы и куртку.

Поднимаю с земли камеру и осматриваю. Надо же, чудом не разбилась.

— Да. Именно поэтому я решила развлечься за ваш счет, — буркаю, поглядывая на него с опаской. – Подумала, поеду, поснимаю, а потом приму участие в ночном марафоне. Не спать же мне спокойно в своей кровати, в самом деле.

— Спала бы. Тебя никто не заставлял сюда ехать.

— Ты заставил.

Руслан вопросительно заламывает бровь.

И ведь не понимает, что я из—за него здесь. Даже не догадывается.

— Как тебя угораздило вообще в это всё вляпаться? – произношу на эмоциях, но негромко, потому что всё еще остерегаюсь быть услышанной.

Вдруг мне только показалось, что его подельники уехали. Вдруг они затаились и только и ждут, чтобы поймать меня.

— Не твоё дело, — отвечает сухо.

— Ошибаешься, Руслан. Если бы было не мое, я бы не подвергала себя опасности.

— Разве тебя об этом просили?

Его взгляд царапающий. Колючий. Но я и так вся исцарапалась пока бежала, поэтому сейчас меня им не испугать. Ведь в конце концов он сделал то, на что я рассчитывала.

Спас меня. Не сдал.

А это значит, что глубоко внутри Руслан все тот же, кого я когда—то полюбила. И я больше его не боюсь. Ведь того Руслана я не боялась. Тот Руслан всегда был рядом, если мне нужна была помощь. Рисковал собой, несмотря ни на что.

А сейчас моя очередь быть рядом с ним.

— А ты когда о ком—то переживаешь тоже спрашиваешь разрешения им помочь? — жадно всматриваюсь в когда—то родное лицо.

Уголок его губ искривляется в циничной усмешке.

— Обо мне не нужно переживать.

— Слава тоже так сказал, но я другого мнения.

Усмешка, вдруг застыв, превращается в маску, а потом и вовсе стекает с его лица.

Руслан неожиданно встает, отряхивает одежду, а потом кивает мне.

— Идем.

— Куда? — недоверчиво смотрю на него, не спеша покидать свое убежище на земле.

— Отсюда идем. Или ты собираешься здесь всю ночь просидеть?

— Нет.

— Значит, вставай и иди за мной.

— А твои друзья? Если они там?

— Нет их там.

— Уверен?

— Даша, слишком много вопросов. Или ты идешь за мной, или жди рассвета и добирайся сама.

Руслан разворачивается, а я тороплюсь положить камеру в сумку, вскочить и пойти следом. Одной в лесопосадке оставаться точно не вариант.

Колено пульсирует. Кажется, я пробила камнем джинсы и расцарапала его. А может это вовсе и не камень был. Но рассматривать повреждение не самое подходящее время.

Идем мы молча. Руслан впереди, я плетусь сзади. Между нами несколько шагов, а ощущение будто целая пропасть и преодолеть ее сложнее, чем я думала. Она как будто бесконечная, а мне так хочется проложить дорожку и найти к нему дорогу. Как раньше.

5

Руслан

— Руслан, быстрее!

— Несу.

Захожу на кухню и ставлю на пол пустые ведра.

— Эти забирай, — отец кивает мне на те, из которых уже льется наружу.

Беру и выношу их во двор. Выливаю дождевую воду.

Чёртов ливень. Откуда только взялся такой сильный?!

Возвращаюсь обратно в дом. Мама уже на полу, коленками в лужах, мечется с тряпками.

— Марина, дай сюда, — отец забирает у неё их. – Уйди, здесь мокро.

— Ох, нас так скоро совсем затопит, — сетует мама, вставая с колен.

Морщится, когда выпрямляется, и прикладывает руку к правой стороне живота.

В последнее время её тревожит кишечник.

— Мам, отец прав. Не хватало еще ноги застудить на мокром полу. Иди в комнату, — подталкиваю её за локоть к выходу.

— Так убрать же надо.

— Уберём.

Когда мне удаётся её выпровадить в коридор, присоединяюсь к отцу. Положение действительно хреновое. С крыши течет уже не просто капелью. В некоторых местах вода струится безостановочно.

У нас на полу уже все кастрюли в обиходе и тазики, а все—равно не хватает.

— Федь, крышу менять надо, — стоя в проходе, волнуется мама.

— Да знаю я. Не вижу что ли? – бросает отец, выжимая тряпку в раковину. – Денег только где взять?

Я молча смотрю на потолок.
Хоть бы до утра простояло. А то если даст в проводку — потом вообще погорим.

— Сколько надо? Тысяч десять? – опускаю взгляд на отца.

— Можно и в семь уложиться, если постараться. Я знаю кто подешевле может материалы достать. Но это ж не только шифер надо. Доски, гвозди, плёнку, мастику, подкладочный ковёр…

Мама удрученно охает.

— У нас есть сбережения, но там буквально тысячи четыре, не больше, — прикладывает руку к груди, — остальное где взять?

Мысленно подсчитываю наличку. Три тысячи у меня должно быть. Я откладывал.

— Я добавлю остальные, — принимаюсь выливать из кастрюль воду в раковину.

— Ох, Руслан? А у тебя откуда столько—то? – чувствую взгляд матери на своих лопатках.

— Накопил. Я же работаю, — привычно вру, даже уже не испытывая угрызений совести.

Сначала не мог в глаза им смотреть, когда говорил, что помогаю на рынке. Чувствовал себя ничтожеством и предателем.
Но потом, когда в доме появилась техника, еда, мама смогла сменить гардероб, а отцу нашли «работу», на которой он уже год держится, совесть заткнулась.

Мать улыбаться хоть начала снова, как раньше. Перестала переживать о том, что завтра есть будет нечего. Преобразилась. На себя прежнюю стала похожа. Она у меня привлекательная, даже несмотря на возраст.

Батя тоже перестал пить. За место держится, боится, чтобы не уволили. Поэтому кому какая разница как именно я зарабатываю эти деньги, если эти двое наконец счастливы?

— Это же такая сумма. Неудобно у тебя её брать, — причитает мама, — Ты же для себя работаешь.

— Что там неудобного, мать? – встревает отец. – Сын предлагает, значит знает что делает. Вырастили нормального пацана, с руками и головой на плечах. Он себе еще заработает. А нам сейчас его деньги лишними не будут. Мы и нанимать никого не станем. Сами всё уложим, да?

— Конечно, — подтверждаю, возвращая кастрюли на пол. – Надо успеть перед следующим дождем, иначе точно поплывём.

Благо, лить перестаёт через час.

Я пересчитываю деньги, и вручаю отцу необходимую сумму. Пусть он сам всё купит, он в этом лучше сечёт. А у меня остаются копейки. Сегодня нужно забрать свою долю с последней ходки. Она оказалась неудачной из—за Дашки и заработали мы мало.

Не знаю, чем руководствовалась эта ненормальная, когда приперлась тогда ночью, но мозгов у неё явно не хватает.

«А ты когда о ком—то переживаешь тоже спрашиваешь разрешения им помочь?» — вспоминаются её слова, пока я переодеваюсь у себя в комнате.

Переживает она… Смешно.

За меня никто, кроме матери не переживает. Но ей положено по статусу. Родители на то и есть, чтобы переживать о своих детях.

О чем же переживает Шавелкина, я не в курсе.

И тем не менее меня в глубине её слова зацепили. И то, как она смотрела на меня своими глазищами.

Не то, чтобы я не видел её всё это время. Периодически попадалась мне на глаза. Я знал, что Дашка выросла, изменилась.

Из угловатой девчонки она превратилась в привлекательную девушку с выразительными чертами и округлыми формами.

Я давно заметил все эти изменения, но тем не менее, когда она оказалась в непосредственной близости, я оказался не готов. Думал смог покрыть пеплом воспоминания о ней. А хрен там. Ошибся.

Пока на мотоцикле ехали, и она вжималась в меня, звенел весь, как колокол. Хотелось отодрать от себя её руки и заставить идти пешком. За то, что расковыряла то, что давно было зашито нитками.

Как можно было додуматься ехать ночью на окраину? Куда только Белозёров смотрел?

Накидываю на голову капюшон и выхожу из дома.

Погода мерзкая. Под ногами грязь и лужи. С облысевших веток ветром сдувает воду.

Мне нет необходимости идти через улицу, на которой живет Даша, но я это делаю. Периодически прохожусь там. Зачем? Однозначного ответа у меня нет. Просто тянет время от времени. Я всегда убеждаю себя в том, что так сокращаю путь.

Вот и сейчас прохожу мимо, ненароком через арку выхватывая взглядом окна её квартиры. В её спальне неизменно висят те самые белые гардины, которые там с момента их заселения. Я нахожу их уже безошибочно. Когда часто смотришь в одну и ту же точку, взгляд рефлекторно находит её сам.

На её окна я смотрел несметное количество раз до того, как запретил себе это делать. И вот сейчас меня снова тянет на эту тропинку.

Резко отворачиваюсь и беру направление к гаражам. Там байк, который я купил у знакомого мужика. Он собирался сдать его на металлолом, но я забрал, подлатал, заменил кое—что — и теперь этот старик с благодарностью возит меня по городу.

До места, где мы собираемся с пацанами ехать двадцать минут. Промзона расположена в другой части города. Там ни единой живой души.

6

Руслан

В секунду оказываюсь рядом с Дашей. Подрагивающими от разлившейся в грудине черноты, развязываю повязку.

Присаживаюсь перед ней на корточки, жадно всматриваясь в заполненные слезами глаза.

— Что—то болит? – едва себя сдерживаю.

Отрицательно мотает головой.

— Я боялась, что так и останусь с ними одна. Они приехали, сказали, что ты меня ждешь, и я поехала с ними. Но тебя здесь не оказалось, — всхлипывает, всем телом потянувшись ко мне.

Удерживаю её, чтобы не упала. Доверчивость в ее взгляде меня убивает. Смотрит так, будто только и ждала, когда я приеду.

И хоть она сама виновата в том, что сейчас здесь сидит, но злиться на неё у меня не получается.

Протягиваю руку и тщетно пытаюсь стереть черные следы с заплаканного лица. Убить скотов мало за её слезы.

— Давно ты здесь?

— Нет.

— Они тебе что—то сделали?

Снова качает головой.

Встаю, чтоб развязать ей руки, а когда захожу за спину, замечаю на предплечьях бордовые пятна.

По мне удушающая волна проходит.

— Это они тебя? – провожу по будущим синякам пальцем.

Даша вздрагивает.

— Это я сопротивлялась, — отводит плечи.

Пиздец…

Шумно выдыхаю.

Рывком дергаю веревку, скидываю её на пол.

Даша тут же вскакивает, но сделав шаг вперед, тормозит и отшатывается назад.

Это потому что Варшавин с Поповым вразвалочку входят в помещение.

Инстинктивно задвигаю ее к себе за спину.

— Я же говорил, что нифига он не запугивал её, — оценивает ситуацию Сашка. – Видно же было, что вы близко знакомы.

— Она бы никому ничего не сказала, — чеканю по слогам. Внутри закручивается шторм из потребности сломать его гребанные пальцы. Завожу ладонь за спину и дождавшись, пока Даша вложит в неё свою, шагаю вперед. – Отойди, — встаю перед Варшавиным.

Эти двое загородили выход.

Попов обводит взглядом наши сплетенные пальцы.

— Рус, у нас задание. А ты как никто в курсе, что задания Тихого надо выполнять.

Тонкая рука вздрагивает в моей.

— Скажете, что выполнили.

— Если бы мы выполнили, я был бы доволен, — хмыкает Варшавин. — Поразвлекаться с такой малышкой это же кайф чистой воды.

На автомате крепче сжимаю пальцы перепуганной насмерть Даши. Она вжимается в меня, и мне по коже передаётся её крупная дрожь.

— Развлекаться будешь с теми, кто тебе по зубам. А если очкуешь перед Тихим, то скажи ему, что я её забрал. Потом сам с ним перетру.

— Шмель, из—за неё у нас сорвалась ходка. Мы почти ничего не принесли, второй раз сунуться в ту точку уже не получится, а значит мы её просрали. Из—за неё, — демонстративно тычет в Дашу грязным пальцем. — Если заберешь её, Тихий этого не поймет.

Факт.

Такие люди как Валера Тихий не разбираются в обстоятельствах. Он знает одно: Дашка сорвала дело. Видела нас, а значит может написать заявление в милицию. Не то, чтобы Валера не мог решить этого вопроса, но лишний раз высовываться он не любит. И идти на контакт с ментами тоже. Это же надо кому—то приплачивать, чтобы отмазать. Вкладывать деньги. Много лишней суеты из—за левой девчонки, сунувшей свой нос в чужое дело.

Вот только проблема в том, что Даша не левая. И хрен я отдам её этим упырям. Этим, или каким—либо другим. Даже если приказ отдал сам Тихий.

Я знаю, как они «ведут беседы». Знаю, как умеют ломать и втолковывать нужные понятия.

— Рус, ты по сути сейчас выбираешь: она или мы, — вкрадчиво говорит Андрей.

И это тоже факт. Если я сейчас пойду против слова Тихого, мне этого так просто с рук не спустят. Как минимум, позовут на разговор, а как максимум … об этом лучше не думать.

Одно знаю точно, в жизнь, которой я живу последние годы мне дорога будет закрыта.

– Подумай хорошо. Стоит она всего того, что у тебя есть?

Даша застывает, изо всех сил сжимая мои пальцы. Мне в предплечье яростно отдается биение её сердца, настолько сильно она влипла в меня.

Боится, что не стоит?

Зря. Она всегда стоила всего, что у меня было. Я поэтому её и оставил. Потому что того, что я имел было недостаточно.

— Отойдите, — повторяю, ступая к ним вплотную.

Варшавин ловит меня в фокус. Сощуривается, понимая, что я свой выбор сделал. А потом качает головой.

— Зря, Рус. Она не оценит.

— Всё я ценю, в отличии от вас, — доносится воинственно надломленно из—за моей спины.

— А ты рот закрой, сучка, — не успевает Варшавин договорить, как тут же шипит от боли, потому что я заламываю его руку с такой силой, что вот—вот раздастся хруст пальцев. – Блядь, Шмель, пусти, урод. Больно, сукаааа.

— Научись разговаривать сначала.

7

Я не сплю? Меня не ударили по голове в том жутком помещении и то, что происходит не мираж?

Нет, мираж не может так целовать! До мурашек, до сильнейшего головокружения, от которого подкашиваются колени.

Мир сужается до дыхания Руслана, до влажного и настойчивого прикосновения его языка, до того, как он зарывается пальцами в мои волосы. Я вспыхиваю изнутри. Щёки горят, губы ноют, сердце бьется так, будто готово разорваться от счастья.

Еще час назад я и подумать не могла, что вечер закончится вот так. В его руках. Сильных, уверенных. Руках, что сжимают мою талию и впечатывают в его каменное тело, будто Руслан сам только и ждал этого момента.

Он глубже проникает в мой рот языком, жадно сминает майку на спине. Я задыхаюсь от неожиданного напора, но уступить не могу. Потому что этот напор настолько желанный и долгожданный, что я готова растечься лужей под ним и позволить делать со мной все, что он захочет.

А он хочет. Я чувствую это пылающей кожей и животом, в который упирается доказательство его желания.

Мгновенно теряю контроль. Руками скольжу по его спине, цепляясь за футболку, а потом запускаю пальцы под неё, к голой коже. Руслан глухо стонет в мои губы, и этот звук у меня между ног отзывается таким жаром, что становится страшно.

Ощущение настолько сильные, что меня пробирает. Никогда я не испытывала подобных. Только когда представляла, что Руслан меня целует. Но и тогда они были в разы слабее. Ожидания ничто в сравнении с реальностью.

Руслан мягко толкает меня куда—то назад, пока я не ощущаю лопатками ствол дерева. Прижимает, не оставляя между нами даже атомов воздуха. Его бедро втискивается между моих, язык цепляет мой. Моё дыхание сбивается, и я вся дрожу. Это уже не просто поцелуй. Это нечто запретное, сдавленное годами и наконец вырвавшееся наружу. Не только с моей стороны, а и с его.

— Руслан, — шепчу, рывком втягивая в легкие кислород.

Отстраняюсь, чувствуя, как горит каждый миллиметр тела, и попадаю в фокус потемневшего взгляда.

Он смотрит на меня из—под упавшей на лоб челки.

Ноздри раздуваются, грудная клетка вздымается быстро и часто.

— Напугал? – проводит по моим губам большим пальцем, а я снова дрожу.

От этого откровенного действия, от того, как шершавая кожа касается моих красных, ноющих губ.

— Нет, — мотаю головой, убирая челку с его лба. Сердце дуреет, пока мой взгляд жадно скользит по его лицу. Изучает, впитывает. Вылавливает тот самый шрам, что я недавно заметила. Рефлекторно глажу его подушечкой пальца. – Но я боюсь.

Зеленые глаза сощуриваются.

— Меня?

Глупый…

— За тебя, — признаюсь честно, — после того, что я услышала… что тебе будет?

Руслан выдыхает и медленно отстраняется. Отпустив меня, отходит на шаг.

Мне тут же становится холодно. Разгоряченное тело остро реагирует даже на малейшее колебание температура от того, что он меня выпустил.

— Ничего мне не будет, — отвечает, глядя мне в глаза.

Но я знаю, что это неправда. Те двое вряд ли бы говорили пустые слова.

— Этот Тихий, это кто?

— Никто. — отрезает Руслан. Проводит по волосам рукой, откидывая их назад, и строго чеканит, — Тебе не нужно об этом думать. Поехали, Даша.

Берёт меня за руку и тянет к выходу из посадки, но я упираюсь. Дергаю его обратно.

Если я сейчас позволю ему закрыть тему, то мы к ней уже не вернемся.

— Руслан! Поговори со мной, пожалуйста, — шагаю к нему вплотную и обхватываю серьезное лицо.

Я слишком хорошо знаю, как он умеет закрываться и не хочу, чтобы он проделывал это со мной.

Нежно веду по напряженным скулам большими пальцами.

— Не о чем говорить.

— Есть о чем.

— Нет! – отрезает категорично. – Забудь, Даша. Я всё решу.

— Я в этом даже не сомневаюсь, но…— прижимаюсь еще теснее. Знаю, что вламываюсь в его личное пространство и делаю это намеренно. Хочу разбить все те стены, что он каждый раз выстраивает вокруг себя, — помоги найти цепочку.

В этом он мне не отказывает. Процесс оказывается непростым, потому что на улице давно темно, и, к сожалению, безрезультатным.

— Поехали, Даш, искать иголку в стогу сена бессмысленно, — говорит Руслан после того, как мы перерыли с десяток метров вокруг.

С тоской обвожу взглядом местность. Умом понимаю, что он прав, но сердце с грустью сжимается.

— Жаль, — вздыхаю, а потом беру его за руку. Ехать сейчас домой совершенно не хочется. Мы с Русланом слишком в шатком положении. Мне нужно его чуточку больше. – пойдём…

— Думаешь, ты закинула её за сотню метров? – спрашивает он, скептически.

— На это я была неспособна даже на эмоциях.

Мы пробираемся глубже сквозь тернии ветвистых деревьев и кустов. Судя по звукам, здесь должен быть ставок, и спустя несколько минут я убеждаюсь в том, что мне не показалось.

Выходим на поляну, усыпанную листвой. Прямо перед нами гладь воды, в которой отображается появившийся на небе полумесяц.

Красота.

Оборачиваюсь, замечая, что левая рука Руслана у него в кармане, а сам он смотрит на меня.

— Давай сюда? — Киваю на небольшой валун.

Руслан подходит к нему и усаживается сверху.

Я, конечно, не раздумывая встаю между его расставленных колен. Как можно ближе.

От улыбки, которая в этот момент появляется в уголках его губ, щемит сердце.

— Что? – смущенно краснею.

— Ты не изменилась.

— Это же я. Зачем мне меняться?

— Жизнь многих заставляет.

Эта фраза отдается болью за ребрами. Я понимаю, что его жизнь не сахар. Даже догадываюсь почему он ввязался во все это дерьмо. Но…

— Мне жаль, что она заставила измениться тебя.

— Сильно изменился? – спрашивает уже без улыбки.

— Ты – нет. Скорее, изменил своим принципам, — кладу голову ему на плечо. В большей степени для того, чтобы показать как мне важно, чтобы он был рядом. Но и конечно потому, что мне этого хочется. – Руслан, когда ты решишь вопрос с тем Тихим, пообещай мне кое—что, пожалуйста.

8

— Дарья, это что за вид? Ты где была? – первый гнев отца на мое опоздание сменяется недоумением от того, как я выгляжу.

Не удивительно. Штаны испачканы, футболка тоже оставляет желать лучшего. На плече и внизу разрывы по швам.

Лицо я вроде бы привела в порядок в туалете на заправке, но все равно выгляжу, как человек без определенного места жительства.

— Не поверишь, пап, — разуваюсь, чтобы быстро прошмыгнуть к себе в комнату, но рядом с обувной полкой замечаю две пары мужской обуви. – У нас гости? – вопросительно смотрю на отца.

— Да. А тебя носит неизвестно где. Трубку не берешь. У тебя телефон для чего? Для красоты?

— Ну всё, не злись. Я сейчас быстро переоденусь.

Поцеловав его в щеку, тороплюсь к себе.

— Так что случилось с тобой? – догоняет меня в спину.

— Упала, — вру, взлетая на второй этаж.

Благо, хоть сейчас он занят гостями и не пристанет с расспросами. В другой ситуации меня бы уже подвергли испытанию на детекторе лжи.

Хватаю домашнюю одежду и иду в душ. Мне просто необходимо смыть с себя следы чужих рук. А еще как—то спрятать синяки, которые успели за эти пару часов потемнеть.

Если бы не Руслан, я не знаю, как закончился бы сегодняшний день.

Руслан…

От мысли о нем сердце увеличивается в размерах и буквально заполняет собой всю грудную клетку. Прикладываю пальцы к губам и зажмуриваюсь. Они все еще немного побаливают от избытка поцелуев, и припухли. Но я уже снова хочу к нему.

Запрокинув голову, подставляю лицо под горячую воду и не могу скрыть улыбку. Она так и норовит наползти на лицо. И вроде бы днем со мной произошли страшные события, которые меня дико напугали. Но потом… все это нивелировалось тем, что произошло между мной и Русланом.

Он спас меня. Не оставил там.

Господи, я ему не безразлична!

Самые разные эмоции как атомы под воздействием кипятка бурлят во мне и разрывают на кусочки. Радость, пережитый ужас, страх за него.

Надеюсь, все же Руслан сможет решить вопрос с тем человеком, о котором говорили отморозки. Он выглядел уверенным, а значит всё будет хорошо.

Мне искренне хочется в это верить. Как и в то, что он больше не будет заниматься грабежом.

Вспомнив, что у нас гости, я быстро справляюсь с мытьем головы, переодеваюсь в бриджи и домашнюю кофту с длинным рукавом.

Так никто не заметит следов на моих руках.

Когда выхожу, Славик уже ждет меня в моей комнате, развалившись на кровати.

— Удобно тебе? – спрашиваю с улыбкой, когда захожу.

Он отвлекается от своего телефона и улыбается в ответ.

— Очень. – пробегается по мне взглядом. – Ты где была? Я звонил раз пять.

— Прости, не до всего было. Я отключила звук.

Подхожу к зеркалу и взяв расческу, провожу ею по мокрым прядям.

Славик поднимается с кровати.

— С каких это пор тебе не до всего? – встаёт за моей спиной.

Я встречаюсь с ним взглядом в отражении.

Говорить, или нет? С одной стороны – все, что произошло его не касается, и он просил меня не лезть в дела Руслана, а с другой – он все—таки мой друг. И все это время был рядом.

Закусив губу, разворачиваюсь к нему лицом.

— Я тебе сейчас кое—что расскажу, но ты обещай не психовать.

— Тааак, — он в ожидании складывает руки на груди.

— Я все—таки пошла в ту ночь к магазину, который грабил Руслан с его дружками.

По тому, как меняется выражение лица Славы понимаю, что скандала не избежать, поэтому быстро продолжаю дальше.

— Сняла их на камеру. Но … всё нормально. Они мне ничего не сделали. Тогда…

— Что значит тогда? – наполняется его голос металлом.

— Руслан так обыграл, что якобы поговорил со мной. Кассету я ему отдала. Но сегодня те двое приехали к университету и… в общем собирались беседовать со мной сами.

При одном воспоминании о мерзких намеках того Варшавина, меня передергивает.

— Я очень испугалась, — обхожу Славу и сажусь на край кровати. Расческу кладу рядом. – Думала, что всё…

— Они сделали тебе что—то? – пристальный взгляд карих глаз теперь уже с большим вниманием проходит по моему телу. – Даша!

— Нет. Не успели. Приехал Руслан.

Слава шумно выдыхает.

— И что?

— И забрал меня. Только… кажется, теперь у него будут проблемы. Потому что они говорили о каком—то Тихом, который и отдал приказ на счёт меня. А Руслан его не выполнил. И я теперь за него переживаю.

— Что ты делаешь? – взрывается Слава. – Переживаешь за Руслана?

Рыком разворачивается и опускается передо мной на колени.

— Ты себя слышишь, Даша? Тебя сегодня чуть по кругу не пустили, а ты блядь за Руслана переживаешь?

— Зачем ты так, Слава? – вздрагиваю от резкости его слов.

9

Руслан

— Ну, вроде у нас неплохо получается, — с гордостью заявляет отец, окидывая взглядом результат проделанной работы.

Не могу с ним не согласиться. Я впервые сегодня кладу крышу, бате же не привыкать. Он делал это уже не раз, когда брал подработку.

— На сегодня всё? — бросаю взгляд на наручные часы.

— Думаю, да. Над кухней постелили, уже хорошо. Завтра продолжим. За неделю должны управиться.

— Тогда слезаем.

Принимаю душ и переодевшись, сажусь на байк. До двора Дашки можно пройтись пешком, но я хочу успеть перехватить её раньше.

Подъезжаю как раз, когда она сворачивает из—за поворота. Торможу недалеко от арки. Слезаю с мотоцикла и встречаюсь с ней взглядом. Даша расплывается в смущенной улыбке, а моя сердечная мышца толкается в ребра в ответ на это её действие.

Верю ли я, что всё так резко вывернулось наизнанку? Пока нет. Мне всё время кажется, что может произойти какая—то херня и откинуть меня назад. Туда, где мы существуем отдельно друг от друга. Где она — богатая девочка, не отказывающая себе буквально ни в чем, а я сын зэка, от которого её родители ей велят держаться подальше.

И ведь ничего не изменилось. Я все еще сын зэка, шпана, как сказал её отец, а она остаётся дочкой бизнесмена. Пропасть, что была между нами, никуда не исчезла. Но сейчас мне на это плевать. Я хочу построить над ней чертов мост. Потому что там, в этой пропасти все эти четыре года было без Дашки было хреново. Там все было в серых тонах.

Сейчас же, пока она приближается ко мне я периферией замечаю и ярко желтые листья, падающие с деревьев и лучи солнца, что пробиваются сквозь ветки и скользят по её распущенным светлым волосам. И даже то, с каким азартом на меня лает мелкая шавка, проходящая мимо с хозяйкой.

Всё как будто наполнилось красками, звуками и жизнью с момента её появления. Приобрело душу.

— Привет, — Даша подходит ко мне вплотную и положив на грудь руки, нежно касается моих губ своими.

Без раздумий и межеваний.

Я думал состояние аффекта и шока пройдет, и она пойдет на попятную. Вспомнит о том, кто она, а кто я. Даже готовился к этому, а она вот так просто уложила меня на лопатки.

— Привет, — провожу костяшками пальцев по ее щеке, выхватывая взглядом как светлая кожа покрывается мурашками.

И у меня самого такие же выступают.

Ныряю ладонью ей под волосы и надавив сзади на шею, подталкиваю к себе.

Невинного касания губ мне мало. С Дашей мне давно хотелось большего.

А теперь и подавно.

Поймав мягкие губы, раскрываю их языком и проталкиваюсь ей в рот. Горячая волна тут же скользит под кожей. По венам проходит ток, особенно когда Даша оплетает мою шею руками и прижимается в ответ. Доверчиво, нетерпеливо.

И нас замыкает. Не знаю можно ли общаться поцелуями, но мы это делаем. Ведем долгий диалог, из которого я узнаю, что она думала обо мне и на попятную идти не собирается, а я ей доношу то, что из моих мыслей она не выходила не то, что сутки. А все эти гребанные четыре года.

Мы сплетаемся языками, ловим губы друг друга. Внутренности плавит. Меня впервые так размазывает от поцелуя. Точнее, не впервые, а во второй раз. И оба эти раза с Дашей.

Обычно я воспринимаю поцелуи как прелюдию перед сексом. Нечто не слишком важное. Приправа для вкуса.

Губы Даши же мне хочется сожрать.

Инстинктивно зарываюсь ей в волосы пальцами и сгребаю их в кулак. Стон, что вылетает из ее рта, прошибает меня насквозь. Желание лезвием проходится по нервным окончаниям.

Не замечаю, как впечатываю ее в себя.

Даша порывисто подается мне на встречу, и тут же вздрагивает, когда рядом неожиданно раздается свист колес.

Я на автомате дергаю ее в сторону, подальше от дороги.

Мы синхронно смотрим на того, кто так лихо около нас тормознул.

Белозёров.

Даже не удивляюсь. Проехать мимо и не дать о себе знать — это не про него.

Вот только если мне все равно, то Даше похоже нет.

— Слав, — теряется она, взволнованно кусая губу, которую я целовал еще десять секунд назад. Раскрасневшуюся и припухлую.

Белозёр на нее не смотрит. Вместо этого в упор расстреливает меня. Если бы глазами можно было убивать, он бы сделал это не задумываясь.

Вот только обломится. Я три года проделывал с ним тоже самое, пока наблюдал за тем, как он крутился около Даши. Если уж на то пошло, от него давно остались ошметки.

Жду, что он сейчас выйдет из жигулей, начнет лечить, как делал это всегда, если с чем—то был не согласен, но нет. Этого не происходит. Отцепив от меня взгляд, он с обвинением косится на Дашу и сваливает, успев при этом фыркнуть:

— Пиздец, Даша.

С визгом покрышек срывает бедную тачку с места и скрывается во дворе.

Думаю, на этом между нами поставлена официальная точка.

Жалею ли я? Уже нет. Раньше мне его не хватало. Друг, всё—таки. Мы с шести лет не расставались. Но, так как я сам его от себя отрезал, то и отвыкнуть было не проблема. Особенно если учесть мою к нему зависть в отношении Даши.

— Обиделся, — выдыхает она.

— Переживет.

— У него выбора нет.

Подумав пару секунд, решаюсь на вопрос, который давно терроризировал мозг.

— Между вами было что—то?

Даша мотает головой.

— Нет. Но могло бы, если бы я ответила ему взаимностью.

10

— Года два назад мы поехали на море с родителями. Всё было как обычно, пока Славик не начал проявлять внимание чуть более настойчиво. Время от времени обнимать меня, не так, как обычно, — решаю рассказать всё, как было, потому что не хочу, чтобы мной и Русланом были хотя бы какие—то недомолвки, — мне пришлось сказать ему как есть. Что мне давно нравишься ты. И несмотря на то, что на тот момент мы не общались, чувства ведь никуда не делись. Они либо есть, либо нет. Славик этого не понял. Обиделся по началу. Несколько дней держался от меня в стороне, а я и не требовала общения. Если честно, думала, что к прежнему формату дружбы мы уже не вернемся. Но потом отпуск закончился, он нашел себе здесь девушку. Они встречались довольно долго, чтобы я поверила, что его чувства ко мне остались в прошлом. Слава сказал, что наша дружба ему дороже, и к той теме мы больше никогда не возвращались.

Выпалив это всё, умолкаю. Пульс частит, а вместе с кровью по телу разносится холодок.

— Судя по его реакции, я сомневаюсь по поводу того, что они остались в прошлом, — говорит Руслан.

— Он просто волнуется за меня, — спешу его уверить.

На самом деле, я не думаю, что Славику нужно нечто большее, чем дружба. Мы просто стали почти родными за эти четыре года. Как брат и сестра. И его злость и эмоции мне вполне понятны.

— Боится, что я окажу на тебя плохое влияние? — сощуривается Руслан.

А у меня внутри всё тревожно сжимается. Эти темы для разговора, как выход на минное поле. Ступишь не туда, и разнесет.

— Давай мы не будем о нём говорить, — пробегаю пальцами по его потёртой кожаной куртке.

Пытаюсь вырулить на безопасную тропинку, чтобы уберечь нас от катастрофы.

У Руслана уходит несколько секунд на то, чтобы кивнуть.

Его ладони ложатся мне на талию, и мы уже почти снова целуемся, как в его кармане звонит мобильный.

Руслан достаёт его и перед тем, как принимает вызов, я успеваю заметить на экране имя «Валера».

— Да?

Я застываю.

Кажется, Слава сказал, что того Тихого зовут именно Валера. Каковы шансы, что это именно он?

Всматриваюсь в лицо Руслана, которое остается абсолютно без эмоций, когда он произносит:

— Буду. Да. Я понял.

А после этого сбрасывает вызов.

Моё сердце, как ненормальное, избивает изнутри грудную клетку.

— Кто это был? — спрашиваю с тревогой.

— Знакомый один, — спрятав телефон в карман, Руслан притягивает меня к себе. — Мне ехать надо.

— Хочешь, я поеду с тобой? — кладу ладони на его крепкие руки.

Руслан за эти годы подкачался еще сильнее. Он и раньше не был мелким, а сейчас и подавно. Плечи у него массивные, на руках твердые мышцы, будто он то и дело таскает гантели.

— Зачем? — недоуменно ведет бровью.

— Просто… я же твоя девушка. Хочу проводить с тобой много времени.

Немного юлю, конечно. Основная причина, по которой я хочу поехать с ним — это удостовериться, что ему ничего не угрожает. Я бы попробовала сама объяснить тому Тихому, что никому не собираюсь ничего говорить.

— Ты моя девушка, — растягивая по буквам, произносит Руслан…

Будто спрашивает, но без вопросительной интонации. Или не спрашивает. Я плохо соображаю, так как только и думаю о его предстоящей встрече.

— Ты хочешь оспорить этот факт?

От того, как уголок его губ ползет вверх, мой пульс срывается еще сильнее.

Боже, что ж это за реакции у меня такие постоянно? То вверх, то вниз, разбег от тревоги до щемящей нежности, вызванной его улыбкой.

— Нет, меня всё устраивает, — отвечает, глядя на меня из—под длинной челки.

Я отвожу его волосы в сторону. Прилив нежности к нему лишает меня дыхания.

Он такой красивый, с ума сойти можно. Не в общепринятом смысле этого слова. У него своя, особенная красота. Немного грубая, мужественная. Она не бросается в глаза сразу, но цепляет раз и навсегда.

— Кажется, я только что напросилась на роль твоей девушки. Это ужасно, — чувствую, как вспыхивают щеки.

— Ты всегда так делала.

— Как?

— Напрашивалась. Сначала в друзья. Потом в репетиторы по алгебре.

— Ну, вот такая вот я, — его слова цепляют. — Что поделать, если к тебе всегда приходилось пробиваться силой.

Я отступаю назад, а Руслан хватает меня за край джинсов и рывком подтягивает к себе.

Врезаюсь в его грудь и вскидываю взгляд.

— Репетитор из тебя был отличный, — мягко говорит он, вынуждая моё сердце тихонечко сжаться.

— А подруга?

— Когда хочешь, чтобы подруга играла в жизни другую роль, оценить её дружеские качества сложно.

Внутри разрывается салют, и я тянусь к губам Руслана.

Сколько мы снова целуемся я не знаю, но можно поставить мир на паузу, и оставить нас вот так?

Когда он уезжает, я отправляюсь домой, а проходя мимо подъезда Славы, притормаживаю.

Задумываюсь на мгновение, но сдаюсь и поднимаюсь к нему на этаж.

Мне нужно расставить все точки над и. Ненавижу недосказанность.

И чувствовать себя виноватой тоже.

Дверь он открывает сразу, будто ждал меня, но пропускать внутрь не торопится. Это впервые. Обычно мы не общаемся на лестничной площадке.

— Я поговорить, — произношу дружелюбно.

— Говори, — Слава опирается плечом на дверной косяк.

Смотрит на меня так, словно я не оправдала его ожиданий. Но я игнорирую его желание обидеть и выставить невидимую оборону. Меня мама учила, что все проблемы нужно решать разговорами, а не обижаться и молчать в тряпочку.

Вот я и делаю то, что должна со своей стороны.

— Слав, что это было там?

— Моя честная реакция на увиденное, — отвечает сухо. — Я так понимаю, он тебя не просто домой отвез тогда?

— Да, мы с ним поговорили, и… в общем, мы с Русланом вместе.

— Рад за вас, — бросает ледяным тоном, — но если хочешь мое мнение, то ты поступаешь тупо, Даша. Мозги вроде есть, а ты ими не пользуешься, когда рядом появляется Шмель. Отключаешься нафиг и превращаешься в безмозглую идиотку. Поверь, такие, как он, редко выбираются из того дерьма, в котором погрязли. И если уже ступили на криминальную тропинку, с неё не сойдут.

11

Я приезжаю на пустырь за гаражами, где раньше собирались мелкие барыги и шпана. Здесь тихо, никто не суется. Запах гари, мусор под ногами, ржавая арматура торчит из бетона. Самое то для разговоров, не предназначенных для лишних ушей. Тихий уже ждет. Присев на капот мерседеса, ведет меня взглядом, пока я слезаю с мотоцикла и подхожу к нему.

— Ну здравствуй, Руслан.

Руку не протягивает. Он с теми, кто на него работает вообще редко говорит, а рукопожатия и подавно удостоены только избранные.

— Вечер добрый.

Рефлекторно оббегаю глазами местность. В поле зрения никто не светится, но это не значит, что он приехал один. Валера в принципе один никуда не выдвигается.

— А добрый ли?

Глаза на худощавом лице сужаются. Холодный взгляд полосует меня вдоль и поперек.

Этому человеку достаточно пяти секунд, чтобы понять, что у других на уме. Поэтому врать ему бесполезно. И рискованно. Лжи он не прощает ни в каком ее проявлении.

— Этот вечер, как и любой другой вам ничем не грозит, — говорю сразу как есть.

Мы здесь встретились не погоду обсуждать, и ходить вокруг да около смысла нет.

Тихий усмехается, обнажая ряд золотых зубов.

Цокает и качает головой.

— Руслан, Руслан, как же так? — спрашивает с едва заметной долей разочарования.

Он возлагал на меня большие надежды и говорил об этом ни один раз.

— Жизнь та еще дрянь. — Отвечаю ровно, — Иногда приходится выбирать.

— Выбирать с умом нужно. Оценив все за и против. Чем руководствовался ты, я конечно, понимаю, — стреляет взглядом мне в пах, — возраст у тебя такой. Думать не мозгами, а тем, что ниже. Ну да ладно, это всё философия. — отмахивается, склоняя голову на бок. – Перейдём к главному. Ты скажи—ка мне, как твоя подруга узнала о том, где вы будете в ту ночь, а?

— Услышала наш разговор за клубом, — смотрю ему прямо в глаза.

Даша потом рассказала, как там оказалась.

— Да? То есть ты не сливал ей или еще кому—то местоположение?

— Если бы я его слил, она бы тихо сняла нас на камеру и свалила.

— Факт… Тогда может, объяснишь что это было? Кто эта дурёха и что ей было нужно?

Сжимаю челюсть.

Говорить о Даше с Тихим у меня нет желания. Он – олицетворение того, чего она вообще не должна касаться. Пусть даже косвенно.

— Я.

— Что ты?

— Ей нужен был я. Не сам факт того, что мы выносили магазин. Она хотела таким способом повоздействовать на меня.

— Зачем?

— Ей не нравится то, чем я занимаюсь.

Хмыкнув, смотрящий на несколько секунд задумывается.

— Если это действительно так, то… похвально. Только для меня это ничего не меняет. Она как была угрозой, так и остаётся.

— Это не так.

— Ну почему же? Парней она видела. Благодаря тебе знает кто они и что. Поговорить им с ней ты не дал.

— Я знаю, как они говорят, — выдаю на эмоциях, хотя и стараюсь их контролировать.

— Убедительно говорят, Руслан. Так, что после бесед все забывают, что видели.

Имена своим забывают, если быть точнее.

— Она уже забыла, — даже имени Даши при нём называть не хочу. Это сродни тому, что вывалять его в грязи.

— Уверен?

— Да. Я беру ее под свою ответственность. Она никому ничего не скажет.

Запрокинув голову, Тихий обводит меня задумчивым взглядом.

— Ну смотри… под твою ответственность. Если узнаю, что настучит ментяре, отцу ее дружка, говорить буду уже не с ней одной.

Пальцы сжимаются в кулаки.

Уже достал о ней информацию. Не удивительно…

— Не настучит.

— Хорошо. Один вопрос решили. Теперь второй, — он отталкивается ногой от бампера и отходит в сторону.

Тихий высокий, жилистый и тощий. На висках у него седина, волосы коротко подстрижены, лицо гладко выбрито. Одет в неизменную чёрную куртку, тёмные джинсы, и добротные ботинки. С виду и не скажешь, что он держит пол города.

— Что будем делать с тобой? – разворачивается, доставая из кармана складной нож.

Мой взгляд ловит то, как он нарочито медленно щёлкает лезвием — открывает, закрывает, и снова по кругу.

Дешевый прием. Я мало чего на этом свете боюсь.

— Я завязываю, — отвечаю спокойно, смотря ему прямо в глаза.

— Это естественно. Я теперь тебе не доверю информацию о делах. Вообще ничего не доверю. Не оценил ты моей доброты. Получается, зря я тебе навстречу шел и давал выбирать какие склады выносить.

Это тоже факт.

С Тихим меня свёл Варшавин полтора года назад. На тот момент я перебивался случайными подработками и искал, где можно зацепиться. Он предложил ездить с ним на точки — напоминать “должникам” о том, что взятое взаймы нужно возвращать.

Должники были в основном жирные уроды, похожие на бывшего начальника моего отца. Те, кто наживался за чужой счёт, кичился связями и считал себя неприкасаемым.
Я делал свою работу чётко и без лишнего шума. Тихий это заметил. И предложил больше. Периодически подчищать магазины и склады. Сначала я отказался. Отбирать у людей, которые вложили в дело, возможно, свои последние деньги – не про меня. И тогда Валера пошёл мне на встречу. Дал список тех, кто возит технику нелегально. Кого—то из этих «бизнесменов» крышевала милиция, кто—то торговал с занижением налогов, кто—то и вовсе прогнал хозяев, заняв чужое помещение. Вот за таких я браться не отказывался.

Свой процент получал стабильно. Да, меньший, чем у остальных, потому что на крупные дела на шёл, но меня устраивало. И устраивало бы дальше, если бы Даша не напомнила, что в жизни есть другие цели. А точнее, сама не стала этой целью.

— Не зря. Я всегда ценил, — отвечаю честно.

— Ценил. – Тихий повторяет, криво усмехаясь. — Так ценил, что ослушался моего прямого приказа.

Подходит ко мне ближе, продолжая играть с ножом.

Я машинально подбираюсь, внешне никак этого не демонстрируя.

Мы схлестываемся взглядами.

Валера молчит какое—то время, и только щелчки лезвия разрезают тишину.

12

- Может поехали ко мне? – Ася предлагает, когда мы выходим из здания университета, но не успеваю я ответить, что у меня другие планы, как она и сама это уже понимает. – А нет, тебя уже ждут.

Кивает в сторону.

Я прослеживаю ее взгляд и расплываюсь в улыбке. На одной из скамеек сидит Руслан. В своей привычной манере, расставив широко по земле ноги и чиркая зажигалкой.

- Я побежала, - тянусь, чтобы поцеловать Асю в щеку, как она вдруг обхватывает мои плечи и серьезно смотрит в глаза.

- Даш, ты что правда, с ним мутишь?

- А что здесь такого?

- Ну… я его боюсь. И не понимаю, почему не страшно тебе после того, что случилось тогда в арке. Ясно же, что он не простой парень. Зачем ты с ним связываешься?

- Хочу и связываюсь, - целовать ее передумываю.

Почему каждый норовит мне сказать о том, какой Руслан не такой?

- Лучше бы ты на Славу внимание обратила. Или вон на Кривошеева. С этим только время своё тратишь и еще неизвестно к чему приведет твое помешательство.

Отступаю на шаг.

- Ась, еще раз назовешь Руслана этим, я пересмотрю нашу с тобой дружбу.

Разворачиваюсь и спускаюсь вниз по ступеням.

- Даш, - летит мне в след, - Даш, ну я же волнуюсь за тебя.

Но я ее не слушаю. Не хочу портить себе настроение. Слава почти неделю не даёт о себе знать по той же причине, которую озвучила Ася. Сговорили они что ли?

Когда Руслан поднимает на меня взгляд все лишние мысли из головы улетучиваются.

Там больше не остается упоминания ни об Асе, ни о Славике, ни о вообще чем-либо. Там только понимание, что почти каждый день Руслан встречает меня после пар.

- Привет, - встаю между его ног и наклоняюсь, чтобы поцеловать.

Обхватив мою талию, он тянет меня вниз, усаживая к себе на одно колено.

- Привет, - улыбается уголком губ.

- Как твой день?

- Неплохо. А твой?

- Тоже. Правда препод по испанскому сегодня с катушек слетел. Устроил нам блиц тест, каждому отдельно. Я думала у меня мозги закипят. - Руслан откидывается на спинку скамейки и молча, внимательно смотрит на меня пока я рассказываю о терроре, который устроил Заикин. – Представь. Я даже забыла грамматику от нервного перенапряжения.

- Не верю, - усмехается, поглаживая мои пальцы.

- Ну… не совсем забыла, но серому веществу пришлось работать вдвое быстрее обычного, чтобы успеть мало того, что достать информацию о построении предложение, так еще потом построить его и создать диалог.

Пока все это выкладываю, взгляд Руслана безостановочно скользит по моему лицу. Он смотрит, не отрывая его, пристально и внимательно. Настолько, что я невольно покрываюсь мурашками и задумываюсь о том все ли у меня нормально.

- Что такое? – тянусь к зеркальцу в сумке и достав его, осматриваю себя в отражении. Не дай Бог там паста от ручки или еще что-то. – Почему ты так смотришь?

- А нельзя?

- Можно, просто я не понимаю причины.

- С каких пор то, что ты мне нравишься не является причиной?

Грудь ошпаривает восторгом, и в животе щекочет.

Я прячу зеркало, чувствуя, как щеки краснеют.

- И что? Ты хочешь сказать, что за пол дня соскучился по мне? – прикусываю губу, заглядывая в светло-зеленые глаза, в которых сейчас пляшут чертята.

- Хочу.

Руслан протягивает руку к моим волосам и накручивает на палец прядь. От такого легкого прикосновения моя кожа покрывается мурашками, а по шее струится обжигающее тепло.

В груди от эйфории начинается пляска.

Руслан и проявление эмоций - это большая редкость, поэтому я цепляюсь сейчас за всё это, как за возможность полюбоваться восьмым чудом света.

- И что, прямо думал обо мне все это время?

- Думал, - Руслан улыбается шире.

Я же еле дышу. Его улыбка мой личный фетиш. Хочется творить всякие глупости, лишь бы он делал это чаще.

- А что еще ты хочешь сказать? – игриво подначиваю.

Мне хочется от него всего. Его чувств, эмоций. Хочется, чтобы не молчал и открылся мне.

Помолчав пару секунд, Руслан выпрямляется и касается моих губ своими.

- Что ты красивая, Даша.

Мое тело реагирует резким всплеском дофамина. Я оплетаю его шею руками, и мы целуемся.

- Шавелкина, как неприлично, - голос одного из одногруппников заставляет вздрогнуть и рассмеяться.

Парни проходят мимо, шутливо грозя нам пальцами.

- Ладно, пойдем отсюда, - тяну Руслана за руку.

Он встает и прижав меня к себе спиной, начинает идти вперед.

- Голодная? – касается губами моего уха.

Я в коконе его рук и мне так хорошо, что даже страшно. По телу летают искорки, сладко обжигают и собираются в животе в большой шар.

13

Руслан

Отец сыплет матом.

Быстро одергиваю кофту Даши и спускаю ее на пол.

- Застегнись.

Не хватало, чтобы он сюда залетел, а она наполовину раздета.

Даша дрожащими пальцами справляется с одеждой.

Растрепанная, щеки алые, губы припухли.

Такая вся мягкая и разнеженная, что у меня зубы сводит. Обхватываю ее голову ладонями и коротко целую. В паху армагеддон. Кровь шипит и разъедает кислотой.

Хочу ее так, что мозги размякли и превратились в желе. Именно поэтому я не сразу соображаю, что такого могло произойти, что отец вернулся раньше, еще и в хреновом настроении.

- Руслан, твой папа, - оторвавшись от меня, Даша смущенно прикусывает губу.

И я также хочу. Искусать ее всю, а потом зализать эти укусы. Чтобы снова стонала, как только что и имя моё шептала неосознанно.

На силу оторвавшись от нее, достаю из шкафа домашние штаны с футболкой. Забыв о том, что трусы оставил в ванной, сдергиваю полотенце. Оборачиваюсь на Дашу, а она отводит взгляд и тут же снова возвращает его на меня. Глаза широко распахнуты. Она растерянно моргает, потому что у меня все еще стоит.

Её щёки еще сильнее наливаются румянцем.

Усмехаюсь этой робости.

Непривычно. Обычно бойкая Дашка со мной краснеет и смущается. Но я от этого ловлю кайф. Потому что только со мной такая.

Моя.

Я всё еще пытаюсь привыкнуть к этому определению. Обкатываю его в мыслях с осторожностью.

- Побудь тут пока, - бросаю ей и выхожу из комнаты.

Отец уже на кухне.

Я торможу на пороге. То, что вижу, отбрасывает меня на пару лет назад. Он, бутылка водки и безнадёга на его лице.

Заметив меня, батя залпом выпивает полную рюмку и с грохотом ударяет ею о стол.

Я сжимаю челюсти.

- Что случилось? – наблюдаю за тем, как он наполняет вторую.

Опрокидывает в себя.

- Как всегда, Рус. Как всегда. Хорошая жизнь закончилась.

За рюмку отец берется только в одном случае.

- Опять уволили?

Криво усмехнувшись, оседает на стул. Ссутуливается, будто его разом покидают все силы и роняет голову в ладони.

- Эта печать уголовника всегда меня будет преследовать.

Что за…?

- Бред, они же знали, что ты сидел. И им это не мешало на протяжении года.

- А сейчас вот помешало вдруг, - рявкает он и поднимает голову. Переводит взгляд в сторону. – Ты не один…

Оборачиваюсь и замечаю Дашу. Она стоит у меня за спиной и неуверенно перетаптывается с ноги на ногу.

- Я пойду, ладно?

Всматриваюсь в ее блестящие испуганные глаза. Она говорила когда-то, что жутко боится пьяных. И отца моего в первую встречу испугалась. Тоже убежала тогда.

Коротко киваю.

Пока она обувается, достаю с полки зонт.

- Возьми.

- Спасибо, - благодарно улыбается и подходит ко мне. Сгребает футболку в кулаки. – Руслан, - понижает голос до шепота, - я просто не думаю, что сейчас уместна здесь. Ты же понимаешь?

С тревогой заглядывает мне в лицо.

Сложно не понять.

- Да. Иди. Завтра созвонимся.

Чиркнув губами по моей щеке, Даша уходит.

Я же возвращаюсь на кухню. Сажусь на соседний стул. Батя уже справляется с еще одной рюмкой.

Психанув, выдираю его у неё и отодвигаю подальше.

- Хватит пить.

Когда был младше, всегда хотел это сделать. А еще лучше рахреначить все появляющиеся у нас бутылки о стену. Но возраст не позволял. Да и батю побаивался. Сейчас же меня это достало.

Он гребанный год капли в рот не брал. А как малейшая неудача, то снова тянется к этому дерьму.

- Расскажи что случилось, - требовательно смотрю ему в лицо.

- Рус, ты… - Опешив, он несколько секунд моргает.

- Батя! Что случилось? На ровном месте не выгоняют.

- Выгоняют!

Со скрипом отодвинув стул, отец встает и отходит к окну.

- Бригадир подошел и сказал мол, постучали сверху и сказали, что не хотят видеть меня на заводе.

Сверху, значит…

- Кто постучал?

- А мне откуда знать?! Руководство, наверное, чистит ряды рабочих. И главное, Рус, я же пахал по две смены, бывало. Даже в выходные выходил, чтобы повода не дать. И тут на тебе. Как они меня заебали, хоть в петлю лезь.

- Чушь не мели. И при маме этого бреда не произноси, - отрезаю, вставая. – Найдёшь другую работу.

Забираю бутылку и выливаю содержимое в раковину.

- Ты что творишь? – бросается ко мне отец.

Схватив за руку, пытается ее выдернуть.

14

Даша

— Даш, ты слышишь? В буфет идем? – Ася машет рукой у меня перед лицом.

— Нет, я не голодная.

— Уверена?

— Да.

Открываю наш с Русланом чат и пролистываю несколько сообщений вверх. Со вчерашнего дня он не ответил ни на одно из тех, что я ему присылала.

А я спрашивала и как его папа, и желала спокойной ночи вчера. Сегодня начала день с привычного «Доброе утро».

Ноль реакции.

— Держи, я тебе все—таки взяла кофе. Ты сама на себя не похожа.

Вернувшись, подруга опускает передо мной стакан с кофе.

— Спасибо, — обдаю её благодарным взглядом, но к напитку не притрагиваюсь.

Тревога в груди не позволяет не то, что пить или есть. Она блокирует любые мысли.

В прошлый раз, четыре года назад, было также. В какой—то момент Руслан просто исчез. Перестал отвечать на звонки, стал меня игнорировать. А когда я пыталась с ним поговорить, был груб и жесток.

Страх, что всё это может повториться липкой паутиной окутывает сознание. Я не вынесу его жестокости на этот раз.

Я просто сойду с ума, если он решит снова вычеркнуть меня из жизни. Вот так, безосновательно и без объяснений. И если в прошлый раз между нами практически ничего не было, то в этот, после недели, что мы провели вместе, после того, что произошло вчера у него дома, он просто не имеет права так поступать со мной.

— Даш, ты чего грузишься? – Ася толкает меня локтем. – Из—за Руслана своего? Обидел тебя?

— Нет, — отвечаю быстро и отвожу взгляд в окно.

Не хочу слышать «А я предупреждала». И боюсь, что тогда не сдержусь и еще раз ее извинений не приму.

— Ладно, я не лезу, — она примирительно касается моего локтя, — но если захочешь поделиться, я здесь.

Киваю, а от дальнейшего разговора нас к моему счастью отвлекает преподаватель, который как раз входит в аудиторию.

До конца пар Руслан так и не даёт о себе знать.

По пути на остановку, я набираю его, но трубку он не поднимает.

Ну, где же ты?

Пытаюсь себя успокоить тем, что это из—за его отца. Как я поняла, его уволили. А он всегда воспринимает это очень остро. Что раньше, что сейчас. Но это и не удивительно. Когда тебя все время вышвыривают с работы, это жутко обидно и неприятно.

Возможно, Руслан решил его поддержать и сегодня они проводят время вместе.

Но даже если так, он мог мне хотя бы позвонить. Или написать. Это вообще дело пары секунд. Дать о себе знать и сказать, что всё в порядке.

Другая причина, по которой он мог пропасть – это тот Тихий. Руслан сказал, что он всё уладил, но мало ли. Я не знаю людей из этого круга, не знаю на что они способны и поэтому допускаю мысль, что могло что—то случиться.

Она пугает и наводит ужас. Я не хочу, чтобы Руслана с ними что—то связывало. Я бы хотела, чтобы он вообще не имел к ним отношения, но из песни слов не выкинешь, как и людей из жизни.

День я провожу в метаниях. Этот и следующий.

К вечеру я не могу найти себе места и решаю идти к нему домой.

История повторяется. Я, двор Руслана и ожидание. Память будто намеренно подсовывает наш с ним последний разговор четыре года назад. Тогда он сказал, чтобы я больше не появлялась у него дома. Резанул по живому. И вот я снова на его пороге.

Подрагивая от волнения, звоню в дверь. Сердце сжимается в тревоге. Болит.

Ася бы сказала, что девушка не должна бегать за парнем. А я не могу вот так, не понимая что происходит.

Вдруг, Руслан в беде, а я включу в себе гордячку. Потом, когда узнаю, что на самом деле всё было не так, как я думала, сама себе локти сгрызу, что не доверилась интуиция. А она у меня вопит, что что—то не так.

Уже собираюсь позвонить в дверь еще раз, когда она открывается.

Я на автомате делаю шаг назад, потому что в проеме появляется дядя Федя.

— Чего тебе? – отец Руслана хмуро смотрит на меня из—под бровей.

Пытаюсь понять выпил он или нет, но кажется, трезвый.

— Здравствуйте, а Руслан дома? – стараюсь звучать уверенно.

— Нет. Ушёл.

— Когда?

— Час назад.

Чёрт…

— А вы не знаете, куда он пошел?

— Он передо мной не отчитывается, — мужской взгляд скользит по мне сверху вниз.

Я отступаю еще на шаг.

— Понятно. Ладно. Спасибо. До свиданья.

Разворачиваюсь и направляюсь к калитке, когда хозяин дома меня окликает.

— Эй, принцесса. Он у тебя ночевал сегодня?

На меня будто ушат кипятка выливают.

— Нет, — обернувшись, отвечаю и ухожу.

От того, как сильно бьется сердце, болят ребра.

Значит, Руслан не ночевал дома.

Каковы шансы, что он снова занялся грабежом? Или что вляпался еще куда—то?

15

Едем мы со Славой молча.

Атмосфера давящая и тяжелая. И это впервые она такая между нами.

Даже после того, как он поцеловал меня все было иначе. Сейчас же, меня убивает будто он знает то, что неизвестно мне.

— Даш, — говорит он в какой—то момент, — ты извини, что я так отреагировал тогда. Что наорал на тебя. Это твоя жизнь и ты сама выбираешь с кем тебе быть. Просто, я волнуюсь…

Он звучит очень искренне, что сейчас трогает мою взволнованную душу.

Поворачиваюсь к нему и киваю.

— Я знаю. Спасибо тебе. Для меня это ценно, что тебе не все равно.

— Мне на тебя никогда не было все равно.

Протянув руку, Слава сжимает мои пальцы. Я сжимаю в ответ, и мне становится легче. В груди чуточку теплеет.

На самом деле, мне не хватало его и нашего с ним общения. Смсок в течении дня и разговоров по телефону. Мы ведь постоянно были вместе. Сначала в школе почти на каждой перемене сталкивались, потом, когда пошли в разные университеты, все равно умудрялись проводить много времени вместе.

Другие только мечтают о таких друзьях, а у меня он был.

— Как твои дела? – решаюсь на банальный вопрос. Но мне правда интересно.

Слава пожимает плечами.

— Нормально. На встречу вот собирался, — он косится на циферблат наручных часов.

— Тебе не обязательно меня везти. – говорю, как есть, — Просто скажи куда ехать. Не хочу тебя задерживать.

— Да ладно, подождет. – отмахивается он, — Закажет пока что—то себе.

— Не нужно заставлять девушку ждать. Она может обидеться.

— Найду другую. – Легкомысленно усмехается он. — Ты сама как?

На этот вопрос я не знаю как ответить. Позавчера казалось, что счастливее меня нет. Сегодня же меня будто подвесили за ноги к потолку и ждут, свалюсь я или нет.

— В целом неплохо.

— Ну ясно…

Повисает неловкая пауза, но ни я, ни Слава не торопимся ее заполнять.

Приезжаем мы спустя минут пятнадцать к одному из ночных клубов.

Я здесь еще не бывала. Элитная вывеска, охрана на входе. Место явно не из дешевых.

— Ты видел Руслана здесь? – спрашиваю, когда выбираюсь из машины.

— Да. Идём.

Когда мы подходим к охране, он берет меня за руку.

— Она со мной.

Нас пропускают без вопросов. Почему? Вероятно, у Славы здесь есть знакомые.

Едва мы заходим внутрь, как я забираю руку.

Славик оборачивается, мельком на меня взглянув, но не комментируя, идет дальше.

Из зала доносится громкая, клубная музыка. Людей здесь немало. Но сказать, что он забит под завязку нельзя. Наверное, потому что только десять часов вечера. Обычно всё веселье начинается позже.

Стараясь на отставать от Славы, я кручу головой по сторонам. В надежде увидеть Руслана, рассматриваю буквально каждого высокого парня, кто попадается в поле зрения.

Но все не те. К моему разочарованию, его я не наблюдаю.

Пока в какой—то момент не врезаюсь Славику в спину.

Он дожидается, пока я встану рядом и кивком головы указывает в сторону столиков.

Перевожу туда взгляд и столбенею. Тело наливается тяжестью и ноги становятся неподъемными. Один из больших круглых столов почти под завязку забит парнями и девушками. И вот среди этой толпы я узнаю Руслана. Он разговаривает с одним из парней, в руке у него стакан с темной жидкостью.

Весь мир сужается до одной точки, в центре которой его спокойное лицо. Девушка, которая сидит слева, трогает его за руку.

Я больше не слышу ни музыку, не вижу происходящее вокруг. Только впитываю то, как он оборачивается к ней, позволяет что—то сказать себе на ухо и улыбается.

И нет. Не выглядит он так, будто у него что—то стряслось. Будто ему угрожают или еще, чего я там себе напридумывала. Он просто веселится здесь, в компании людей, которых я не знаю, а я как дура два дня себе места найти не могу.

Грудь ошпаривает кипятком, горло стягивает спазмом.

— Увидела? – кричит мне на ухо Слава. – Давай я отвезу тебя домой.

Он снова берет меня за руку, а я вроде и понимаю, что нужно уйти. Что меня здесь явно не ждут, но не могу сойти с места.

— Езжай, если хочешь, я доберусь сама, — отнимаю руку и решительно шагаю вперед.

Ощущение, будто я лечу вниз с горки и вот—вот разобьюсь, потому что аттракцион слетит с рельсов.

Подхожу к столу и останавливаюсь.

На меня оборачиваются парни, что сидят ближе. Назвать их обычными нельзя. Что—то в них есть опасное. Возможно, это уверенность в лицах, или наглость во взглядах. Но это явно не простые студенты.

Спустя мгновение меня замечает и Руслан.

Расслабленное выражение его лица меняется на совершенно другую эмоцию. От улыбки не остаётся и следа.

Руслан переводит взгляд мне за спину, и он у него вспыхивает. Чувствую на своей талии ладони. Оборачиваюсь, а там Слава.

16

— Если я не отвечаю, значит не хочу этого делать, — отвечаю медленно, чтобы она услышала каждое слово.

И не просто услышала, а осознала.

Глаза Даши мечут молнии. Она пронзает меня ими до самого нутра.

Во взгляде злость, обида, осуждение.

Это хорошо. Именно то, что нужно.

Обидеть для того, чтобы она ушла – самый верный способ. Я прибегаю к нему уже во второй раз.

В прошлый сработало и сейчас тоже должно.

Даша судорожно выдыхает, а я, пока у меня есть возможно, жадно скольжу взглядом по ее лицу. Запоминаю.

Та неделя, что у нас была, была самой лучшей за все годы моей жизни. Я знал ради чего отказываюсь от дел в банде. У меня была цель. Стать лучше. Для неё. Один взгляд в ее глаза тогда перечеркнул всё. Мне захотелось поставить точку на своем никчемном существовании. Добиться большего. Но точка растянулась на троеточие.

Я дал обещание, а теперь собираюсь его нарушить.

И смотреть ей в глаза, заведомо зная, что вру, я не смогу.

Пусть лучше думает, что я кобель. Белозёров своё плечо подставит, чтобы она выплакалась.

От одной мысли меня изнутри скручивает, и я не замечаю, как крепче стискиваю её хлипкую куртку. Треск ткани разрушает тишину.

Сейчас я себя ненавижу. За слезы, что подрагивают в её глазах, за то, что приходится снова от неё отказываться.

Опять по той же самой причине, что и раньше. Время прошло, но ничего не изменилось.

Жду, что Даша начнет кричать или плакать. Даже пусть ударит, это будет заслуженно. И ей станет легче и мне.

Но Даша на то и Даша. Она никогда не была типичной девчонкой. И вместо того, чтобы дуть губы или реветь, как делали другие, шла совсем другим путём.

Вот и сейчас она делает то, чего я совсем не ожидаю. Мягко обхватывает холодными подрагивающими ладонями мои запястья. И это прикосновение, как снайперская пуля, выворачивает мои мозги.

— Не надо этого делать со мной, Руслан, — просит, смотря мне прямо в глаза. – Не надо отталкивать. Давай поговорим хотя бы раз честно.

Разжимаю пальцы и резко отшагиваю назад.

Даша пошатывается, едва не падая, а потом берется за молнию, чтобы застегнуть куртку. При этом делает всё это наощупь, взгляда от меня не отводит, держит им на невидимой цепи.

— Хочешь честно? Хорошо, — отрезаю тоном, который должен её зацепить. – Я думал, у меня остались к тебе чувства, но ошибся. Решил, может если трахну тебя, то что—то шелохнётся, но пока до этого не дошло, а я уже перехотел. Стало скучно и неинтересно. Думал, объяснять не придется и ты все сама поймешь, но мозгов, как видно не хватает. Так что возвращайся домой, Даша. Нам ничего не светит.

Каждое слово, как нейротоксин. Не для неё. Для меня. Медленно парализует изнутри, заражает ядом и отключает жизненноважные функции органов.

Разворачиваюсь, чтобы уйти и не видеть её боли. Я её не вынесу.

— Не убедительно, — неожиданно врезается мне в спину. Толкает и расшибает о невидимую стену. – Думал, я поверю, как в прошлый раз? Тогда мне было пятнадцать, Руслан. Теперь я старше, если ты не заметил. И на такую откровенно слабую ложь не ведусь.

Даша сокращает между нами расстояние. Я не оборачиваюсь. Накаляюсь по мере ее приближения.

— Зря, — бросаю через плечо.

— Ты считаешь, я не понимаю для чего ты все это делаешь? Думаешь, не видела как ты себя некомфортно чувствовал позовчера? И раньше, когда дело касалось тебя или твоей семьи. Считаешь, что мне есть разница до твоего материального положения?!

Обойдя меня, Даша встает напротив. В глазах больше нет слез или обвинения. Там кристальная ясность и уверенность.

— Руслан, я принимаю тебя таким, какой ты есть. Временами холодным, отстранённым, даже жестоким по отношению ко мне, — шагает ближе, внедряясь в моё личное пространство, которое снова начинает трещать. – Не отвернулась, когда узнала, что ты промышляешь грабежом. Я закрыла дверь в прошлое, простила за то, что ты ушёл без объяснений. Не требовала их, потому что в глубине души догадывалась почему ты это сделал. А теперь поняла окончательно. Ты считаешь, что недостоин меня.

Дёргаюсь, как от удара.

Когда та, от кого я больше всего пытался скрыть свою слабость, видит её насквозь — это ощущается, будто она сдирает с меня кожу. Живьём.

— И намеренно опускаешься ниже. Туда, где проще, как ты думаешь. Что тогда, с Альбиной, что сейчас, — снимает её слой за слоем, — Думаешь, оскорбишь меня, наговоришь гадостей и я уйду. А тебе не придется лезть из кожи вон, что—то мне доказывая. Вот только есть проблема, — обжигающие ладони ложатся на мою грудь, — И я не знаю, как решить её без тебя.

Сощуриваюсь, не в состоянии выдать какой—либо звук. Сражаюсь с тем, чтобы не среагировать. На то, как прожигает ее прикосновение, как резонирует каждое гребанное правдивое слово.

Вам хочется, чтобы девушка, которая вам больше жизни нужна, озвучивала ваш самый главный минус? Вот и мне блядь не хочется.

— Я люблю тебя, Руслан, — добивает меня окончательно, — люблю так долго, что даже страшно. Любила, когда ты был рядом. Любила, когда не было. А сейчас полюбила еще сильнее. Вопреки твоим поступкам и словам. Потому что знаю, что вот здесь, — вжимает указательный палец мне в область сердца, — у тебя совсем другое. А слова – пустая бравада.

17

- Поедем домой?

Сползаю на пол, при этом не отрываясь от Руслана. Он сделает из меня параноичку, честное слово, потому что мне кажется, отойди я на шаг, и он снова поддастся своим губительным мыслям.

- Не могу, - отвечает, взяв меня за руку. – Я работаю здесь.

А вот этого я не ожидала…

- Как это?

- Барменом. Вчера был пробный раз. Меня все устроило.

- Барменом? То есть ночью? – в удивлении смотрю на него.

- Да.

Так вот почему Руслан не ночевал дома.

Ну, хотя бы здесь легче.

Правда, не так уж и легче.

- А как же учёба? – пытаюсь понять, как он будет совмещать работу с обучением в университете.

- А что с ней?

- Ты же высыпаться не будешь. Учиться с туманом в голове не получится. Ты скатишься.

- Всё будет нормально, - обняв меня сзади за талию, Руслан выводит меня в зал. – Работа ночь через ночь. Плюс есть две смены. Одна с восьми вечера до часу ночи, и вторая с часу до пяти. Не так уж и напряжно. У меня будет полноценная ночь, чтобы выспаться.

- А потом двое суток без сна.

- Зато неплохие деньги.

- Они не стоят этого. Руслан, вариант так себе.

Пытаюсь обернуться, но он не позволяет. Сжимает меня крепче, когда мы доходим до барной стойки.

- Другого нет.

Спорить с ним сейчас после разговора, который выжал из меня все силы, не хочется. Мы только помирились и снова стучать по едва склеенному стеклу, опасно.

И хоть я в корне не согласна с тем, чтобы он работал по ночам, приходится прикусить язык. Пока что.

- Ладно… Слушай, а где Слава?

Спохватившись, верчу головой. Во всем этом урагане эмоций я только сейчас вспомнила о том, что он меня привёз, и не оставил разгребать всё в одиночку.

- Не дождался, видимо, - отпускает меня Руслан.

- Я найду его, ладно? – оборачиваюсь к нему и напарываюсь на острый взгляд.

- Зачем?

- Потому что если бы не он, я бы так и не узнала где ты.

Руслан выдыхает, но в итоге обводит взглядом зал, вероятно, в попытке самому обнаружить Славу. Эта попытка не увенчается успехом, потому что его здесь попросту нет. Он либо уехал, либо вышел на улицу.

Хотя, скорее всего, первый вариант. Сколько нас с Русланом не было? Я не знаю, но по ощущениям минут пятнадцать.

- Пойдём, - Руслан крепко обхватывает мою руку.

Мы выходим на улицу, и я бросаю взгляд на место, где Славик припарковался. К огромному удивлению, машина на месте. И Слава тоже.

Он, присев на капот, курит, и смотрит прямо на нас с Русланом.

- Я подойду… - говорю Руслану.

- Подойди.

Он отпускает мою руку, но не уходит. Опирается плечом на колонну у входа, пока я иду к Славику.

Подхожу, не зная, что сказать.

Неловкость, как вата, забивает легкие.

Он не уехал, а это много значит.

- Помирились, - Слава первым идем на контакт.

Затягивается глубоко сигаретой и выпускает дым в сторону.

- Да… Спасибо тебе, - вкладываю в голос всю благодарность, на которую способна.

Внутренне ожидаю потока злости, как в прошлый раз, но Славик удивляет и в этом.

Долго смотрит на меня, словно что-то обдумывает. Потом переводит взгляд туда, где стоит Руслан. Лишь на миг выражение его лица меняется, но также быстро возвращается к прежнему.

Докурив сигарету, он выбрасывает ее на асфальт и растирает кроссовком.

- Знай, Даш, я не одобряю твой выбор. Но, и сраться с тобой снова не собираюсь. Ты уже взрослая девочка.

- Спасибо за понимание, - произношу с еще большей благодарностью.

Выяснения отношений еще и с ним я бы не выдержала. И по всей видимости, он это понимает.

- Я вот он, - встав с капота, Слава разводит руки в стороны, - всегда рядом. И не хочу терять то, что у нас есть из-за него, - небрежно указывает головой в сторону Руслана. - Пиши, звони. Между нами ничего не поменяется.

Слабо улыбаюсь, чувствуя, как внутри будто пружина разжимается. Облегченно выдыхаю.

- Договорились, - киваю, искренне счастливая, что он наконец всё понял и принял.

- Иди сюда.

Подойдя ближе, Славик крепко обнимает меня. Я делаю тоже самое в ответ.

Слава Богу.

Я так не хотела ссор и конфликтов и безумно рада, что друг готов идти навстречу.

Надеюсь, действительно готов и в ближайшем будущем меня не будут ждать сюрпризы.

Но я стараюсь не думать о плохом. Слишком вымоталась за этот вечер.

- Позвонишь? – спрашивает он, не отпуская меня.

- Обязательно.

18

— Пап, у меня есть к тебе важный разговор. Найдёшь минуту?

Папа сидит за кухонным столом с чашкой кофе. За окном сыплет мелкий, как крошка снег. Небо затянуто тяжелыми тучами. Не люблю зиму за холод и мороз. Я теплолюбивое создание и предпочту солнце и море сугробам и метелям.

— Разве что минуту. Надо закончить кое—какие дела еще сегодня.

Он отрывает взгляд от газеты, а я сажусь напротив.

Папа только вчера вернулся из—за границы. Ездил на закупку новой партии техники.

Как подступиться к теме я понятия не имею. Прекрасно помню, чем закончился наш разговор о семье Руслана четыре года назад. Он запретил мне с ним общаться и строго настрого приказал держаться от него и его родителей подальше. Поэтому предугадать его реакцию на этот раз не сложно. Но и не воспользоваться возможностью я тоже не могу.

— Скажи, у тебя не найдётся рабочего места? Может, на склад охранник нужен, или грузчик? Любое подойдёт.

Отложив газету, папа складывает руки в замок.

— Для кого интересуешься?

— Для знакомого одного. На самом деле, ты его тоже знаешь.

— Неужели Славка решил подработать? – в папиных глазах мелькает уважение.

— Нет, — Ох, Господи, помоги. Набираю в легкие побольше воздуха и выстреливаю: – для дяди Феди.

— Кого?

— Дяди Феди. Отца Руслана. Помнишь его? Пал Палыч еще его знает.

Его выражение лица меняется на глазах.

Вспомнил…

— А с чего вдруг ты за него спрашиваешь? – спрашивает с подозрением.

— Потому что ему нужна работа.

— Откуда ты знаешь?

— От Руслана.

Повисает тишина.

Моя внутренняя дрожь такая сильная, что кажется, будто стул подо мной ходуном ходит, но скрывать то, что мы общаемся я больше не хочу.

— Не понял, Дарья, — гремит папа, — мне казалось, ты перестала с ним водиться очень давно.

— Перестала. До недавнего времени. Пап, давай мы сейчас не будем о том, с кем я общаюсь, а с кем нет, ладно? – иду напролом, — Я к тебе с конкретным вопросом пришла. Сможешь помочь, или нет?

Папа медленно поднимается из—за стола и встаёт напротив меня. С его ростом и телосложением создается ощущение, чтобы надо мной нависла гора.

— Значит так, дочь. Как я уже говорил, для семьи зэка я палец о палец не ударю. А тебе…

Теперь встаю и я.

— Папа, а ты знал, что его посадили несправедливо? – намеренно иду на конфронтацию.

— Это еще доказать надо.

— Ничего доказывать не нужно. В жизни такое случается. Отца Руслана посадили только потому, что он тогда был охранником на складе. Его ударили по голове. Между прочим, медики это подтвердили. Удар был сильным, у него даже шрам остался. – Руслан когда—то говорил об этом. – Но следователь решил долго не выяснять и повесил дело на того, кого было проще. А теперь ты судишь о нём, совершенно его не зная. Вешаешь ярлык на человека, который всю жизнь страдает из—за чужой ошибки.

— Дарья! – грозно осаждает меня папа. – Мне всё равно что и как было. Тем более, если ты говоришь, что он был охранником. Каким хреновым охранником надо быть, чтобы у тебя под носом вынесли склад? И теперь ты хочешь, чтобы я тоже подверг себя этой опасности?

— Да Боже, папа, ты услышал о чем я сказала?

— Услышал, а теперь ты услышь меня. Рабочих мест у меня нет. А даже если бы и были, я бы не дал его тому, о ком Павел отзывается нелестно. Палычу я доверяю. Он человек слова. Сказал – дело было нечисто, значит так и было. А тебе я запрещаю снова водиться с тем парнем! Это ясно?

— Нет! – выпаливаю эмоционально.

— Не понял, Дарья…

— Папа, мне не пятнадцать. Я в состоянии выбрать себе круг общения, даже если он тебе не нравится.

Разворачиваюсь и быстрым шагом направляюсь в коридор. Эмоций масса и все они негативные.

Мне не хочется наговорить отцу лишнего, но и молчать на этот раз я не собираюсь. В прошлый после такого нашего разговора Руслан будто что—то почувствовал и исчез. На этот раз я отказываться от него не собираюсь.

— А ну вернись, — прилетает мне в спину, пока я сдергиваю с вешалки пуховик.

Замок щелкает и в квартиру заходит мама.

— О, Даш, теплее одевайся, там очень холодно.

— Дарья, я кому сказал, — отец догоняет меня в коридоре.

— Что происходит? – мама удивленно осматривает нас с ним.

Я молча сажусь на пуфик, чтобы зашнуровать ботинки.

— Дарья, если не послушаешь, накажу, — грозит папа.

— Двадцать плетей, ваша милость? – поднимаю на него воинственный взгляд.

— Надо будет, и все тридцать!

— Да что случилось, скажет мне кто—то? – всплескивает руками ничего не понимающая мама.

— Наша дочь снова связалась с сыном зэка.

— С кем?

— С тем шпаной, что околачивался с ней раньше.