Запретная страсть

Пролог

Тяжелые двери распахнулись, и надзиратели бесцеремонно втолкнули меня в кабинет мистера Сноу.

В святую святых женской тюрьмы Айронвуд, откуда я неразумно попыталась сбежать.

Мои запястья были скованы за спиной, голова склонилась, а плечи дрожали.

Мне несвойственно было бояться, но сейчас я не знала, что ожидает меня в руках этого человека.

Мистер Сноу сидел за своим столом, перебирая бумаги, и делал вид, что не замечает моего появления. Но когда он поднял голову, я увидела холодный блеск в его глазах, окинувших мою дрожащую фигуру.

Стиснув зубы, я попыталась не издать ни единого звука. Мало того, что я промокла под дождем до нитки, еще и лоб разбила, врезавшись в лобовое стекло. Хотелось застонать от боли или сказать что-нибудь резкое, но я стояла и молчала, упрямо глядя на него из-под налипшей на лоб челки. И слушала сбивчивый доклад надзирателей, как меня смогли поймать. Просто и быстро, как слепого котенка.

Голос Сноу прорезал тишину, как удар ремня.

- Оставьте нас.

Дверь закрыли за моей спиной с громким лязгом. А я уловила, что он уже встал и сплел пальцы в замок, продолжая смотреть холодно, яростно, гневно.

- Ты, - глухо прорычал он, - попыталась сбежать из этой глуши.

- Да, мистер Сноу, - ответила я сдержанно, потому что лгать или увиливать смысла уже не было.

Он обошел стол и направился ко мне, каждый шаг был медленным и продуманным. По позвоночнику пробежал холодок; как я ни старалась, я не могла сдвинуться ни на дюйм.

- Знала, что тебя в девяносто девяти процентах вероятности схватят на трассе. А при одном проценте в ближайшем городке, в мотеле. Так?

- Так.

- Разбила чертов автобус, когда влетела в ворота тюрьмы.

- Да.

Мистер Сноу медленно приближался, подошвы его начищенных ботинок зловеще стучали по мраморному полу. Он остановился в нескольких сантиметрах от меня, наклонился и взял мои волосы в горсть, заставив откинуть голову назад, так что наши глаза встретились. Его ледяные серые глаза впились в мои, ища в них хоть какие-то признаки неповиновения. Но я оставалась непоколебимой, возвращая ему взгляд со смесью страха и решимости.

Его сильные пальцы стиснули мои влажные пряди еще сильнее, и на глазах невольно появились слезы.

- Глупая маленькая дрянь! – прорычал он, не отводя взгляда.

- Мистер Сноу, я не…

- Молчать…

Совсем недавно эти глаза светились теплотой и участием. Если он не любил меня, то просто хотел облегчить мою участь, но при этом я не считала, что все испортила. Это была наша общая ошибка, к которой мы так долго шли и которую не сумели обнаружить. Алана не зря называли худшим злом Айронвуда, это я наивно считала, что он отнесется к моему побегу лояльно и закроет глаза на поломку техники.

Он подтащил меня за волосы к своему столу и рывком усадил на его край. Я хныкала, пытаясь вывернуться из его рук, но он держал меня, крепко вцепившись в мои волосы. Другой рукой он начал расстегивать мою рубашку, с силой расстегивая каждую пуговицу.

В какой-то момент остановился, задумчиво хмыкнул, глядя на меня.

- Даже одежду другую отыскала.

Тут я собой гордилась.

- Да, - прошептала срывающимся, хриплым голосом. – А еще обманула всех твоих подчиненных. Хреново ты набираешь людей.

- Нет, Мартинес. Это ты хреново убегаешь.

Он рванул рубашку внизу, и оставшиеся пуговицы отлетели в стороны, с глухим стуком потерялись где-то в темноте.

У меня не было возможности обижаться на его слова. Мне просто нужно было, чтобы он остановился, чтобы понял.

- Сноу, - прошептала я. – Пожалуйста...

Но вместо того чтобы проявить милосердие, он задрал мой промокший лифчик и разорвал его.

- Я давно предупредил тебя, - Алан угрожающе навис надо мной, его глаза яростно сверкали даже при этом дрянном свете. – За побег здесь не добавляют срок. Но тебе не понравится, что с тобой за это сделают.

Я отчаянно дергалась, сердце колотилось от страха. Но все было бесполезно: наручники все глубже впивались в кожу с каждой моей тщетной попыткой освободиться. Брыкаясь и извиваясь, я не сразу заметила, что он отпустил мои волосы, и улеглась на бок, тяжело дыша.

Все пропало. Все было так погано, что и представить нельзя в самом дурном сне. За спиной раздавалось прерывистое дыхание Алана. Он хотел меня прямо здесь и прямо на этом столе, но точно так же не хотел причинять мне боль, а самый сильный гнев уже прошел.

В воздухе витало напряжение. Я чувствовала жар, исходящий от его тела, когда он придвинулся ближе. Его руки схватили меня за плечи и потянули вверх. У меня не было другого выбора, кроме как посмотреть на него лицом к лицу.

- Ты – чудовище! – выдохнула я, уже ничего не боясь.

- Ты не лучше, Мартинес. Я доверился тебе, а ты чуть не устроила мне миллион проблем. Твое счастье, что поймали тебя наши надзиратели, а не федералы, - продолжал говорить он, низко склонившись к моему уху. – Значит так. Сейчас ты переоденешься и уйдешь отсюда в свой блок, - он помедлил, раздумывая. – Если будут лишние вопросы – пеняй на себя. А завтра, - снова эта страшная пауза, - я лично займусь твоим наказанием.

И он расстегнул наручники.

- О, нет… - взмолилась я, уже зная, что проиграю, какую бы борьбу ни затеяла.

Мое тело предательски плавилось под его прикосновениями, полностью игнорируя разум.

- О да, - кинул он, не глядя, и отошел к шкафу, чтобы принести мне комплект сухой тюремной одежды. – Переодевайся и проваливай. Спи сладко, потому что в следующие ночи я не дам тебе спать.

Не дожидаясь разрешения, я прошмыгнула в ванную. Глубоко вздохнув, схватила свою мокрую одежду и бросила ее на пол. Быстро натягивая сухое, не могла отделаться от жестоких слов Алана. Я знала Сноу достаточно хорошо, чтобы понимать: слов на ветер он не бросает.

Через минуту я вышла из ванной, одетая в тюремный наряд, с гордо поднятой головой, несмотря на головокружение.

Глава 1

6 месяцев назад

- Виктория Мартинес. Я приговариваю вас к двум годам заключения в исправительном учреждении штата…

После этих слов я перестала слушать и с улыбкой посмотрела на свою семью – двух сестер и трех братьев, которые ждали моего оправдательного приговора. Но не дождались. А все потому, что я минуту назад в красках рассказала судье, куда ему стоит пойти.

Стоя в зале суда, я нагло улыбалась, одновременно пытаясь собрать мысли воедино.

Вокруг царила гнетущая тишина, которую периодически нарушали приглушенный шепот и голоса сторонников обвинения и защиты.

Я наблюдала, как мои сестры и братья – Джулия, Кэтрин, близнецы Пол и Патрик, и младший Джордж, которому всего десять переглядывались между собой, в их взглядах читались удивление и разочарование. Они до последнего надеялись, что дело обернется в мою пользу, особенно учитывая массу облегчающих обстоятельств. А на лице Кэтрин читалось еще и неприкрытое чувство вины, ведь это ее вину в угоне машины и драке я взяла на себя. Мы с ней погодки, но ей уже двадцать один и она беременна, поэтому я вызвалась ее защитить.

А вот меня защитить оказалось некому.

Адвокат сделал свою работу отвратительно, и я, злая на его тупость, просто отыгралась на судье.

Но, честно говоря, я сама давно перестала верить в благополучный исход. Настроение было легкомысленным, и я не считала нужным скрывать это, даже несмотря на всю серьезность ситуации.

Как только меня заковали в наручники, через толпу пробилась возмущенная Джулия, наша старшая сестра. Это она нас вырастила, пока все наши старшие родственники либо были мертвы, либо напивались. Чтобы поддержать меня, она приехала из другого штата, оставив мужа и дочь. И тут такой грандиозный облом.

- Нахрена ты это сделала?!

- Не хочу пресмыкаться перед этими, - ответила я и подмигнула расстроенной Кэтрин. – Не переживай, Джулс. Я стану в тюрьме главной злодейкой, и все будет нормально.

Возможно, моя жертва безумная и необдуманная, но, если бы даже я юлила и мило улыбалась судье, а тот бы меня оправдал, обвинители могли отправить дело на пересмотр и найти неопровержимые улики против сестры. Не расскажешь же о таком прямо тут. Джулия вздохнула, её глаза потемнели от обиды и разочарования. Я была готова к ее упрекам, но вместо этого она обняла меня, крепко прижимая к себе. В этот момент я поняла, что она все равно гордится мной, несмотря на все ошибки.

Затем меня повели прочь из зала. Я успела улыбнуться им всем, а близнецы помахали мне руками. Они уже шептались между собой, обсуждая, каким образом можно будет устроить мне свидание или прислать посылку с чем-то нужным и стоящим. Джордж прятал слезы, но его взгляд все выдавал.

Пока была жива ехидная бабка Барбара, она прикидывала, кто из нашего неблагополучного семейства первым сядет в тюрьму. Ставила, конечно, на близнецов, но, как видно, крепко ошиблась. Эти двое, хоть и попадали в неприятности, но сейчас взялись за ум и поступили в колледж. А я пошла по наклонной. Надеюсь, это послужит для Кэтрин хорошим уроком, в другой раз прикрывать ее своей свободой будет некому.

Когда меня выводили из зала суда, я почувствовала на себе пристальные взгляды. Одни смотрели с осуждением, другие – с жалостью, третьи – с любопытством. Но мне было все равно. Я знала, что поступила правильно, хотя и понимала, что последствия моего выбора будут преследовать меня еще долго.

- Назад! – шериф кричал на людей, подходивших ближе с телефонами, чтобы снимать нас. – Это не шоу! Двигайтесь!

И он повел меня по коридорам, пока мы не вышли на улицу, где стоял полицейский фургон.

Мне помогли забраться внутрь. Когда мотор взревел, и мы тронулись с места, я повернулась, чтобы посмотреть в окно, и увидела, как моя семья исчезает из виду по мере того, как здание суда отдаляется. Металлическая стена фургона холодно прижималась к моей спине, и я выпрямилась. Ненадолго закрыла глаза, наслаждаясь тем, что сделала.

Когда мы выехали на шоссе, я попыталась представить себя живущей за решеткой. Мысль была неприятной, и я задрожала, несмотря на тепло внутри фургона. Хоть меня и не наказали в полную силу – еще нет двадцати одного года – придется смириться со случившимся. И ждать, считая дни. Возможно, если я не впаду в уныние, все будет хорошо. А я уж постараюсь оставаться жизнерадостной.

Открыв глаза, я увидела, что мир за зарешеченным окном стремительно меняется. Пейзаж становился все более серым и пустынным по мере того, как мы удалялись от центра города. Поездка казалась бесконечной, каждый поворот напоминал мне о предстоящей суровой реальности. Когда мы наконец подъехали к воротам тюрьмы, фургон снизил скорость, и я почувствовала смесь страха и решимости.

Вспомнила, как вбежала в допросную, где полицейский кричал на плачущую Кэтрин и пытался давить на нее психологически. Мой крик о том, что во все виновата я, удивил даже самого старого и угрюмого копа. В той машине были мы обе, но я не знала, что она угнана, поэтому выдергивала у сестры руль и требовала дать мне вести эту тачку. А драка произошла в темноте. Не знаю, как Кэти на пятом месяце беременности решилась напасть на девицу, с которой изменил ей ее жених, скорее всего, ее просто оговорили.

Тем временем фургон остановился, захлопнулись железные ворота. Теперь я должна собраться с силами и посылать опасности так же далеко, как судью.

Иначе я пропала.

Позднее я поняла, что пропала в любом случае, но это уже мелкие детали.

Глава 2

Меня вывели из фургона, и с первого взгляда на высокие стены тюрьмы я ощутила тяжесть своего решения и его последствий. Длинные тени колючей проволоки падали на землю к моим ногам, словно призывая переступить черту, откуда возврата не будет. Шериф провел меня внутрь через массивные ворота, и я почувствовала, как звуки окружающего мира затихают, уступая место гнетущей тишине, разбавленной только регулярным щелканьем замков и механическим гулом задвигаемых дверей.

Меня встретил тюремный надзиратель, суровый мужчина с усталым взглядом, который, казалось, увидел в жизни слишком многое. Он объяснил мне распорядок дня, правила и запреты.

- Нельзя хранить у себя соль, кетчуп, сигареты и зеркала. Нельзя шуметь после отбоя. Нельзя…

Я слушала и хотела зевать, но вместо этого кивала с обреченным видом.

- И надолго?

- До перевода. Вы здесь долго не задержитесь.

- Это почему еще?

- Проходите дальше, - он не стал отвечать на мой вопрос,

А я прикусила свой дерзкий язык и получила комплект синей формы. Вот и все. Впереди предстояли еще регистрация и другие, не самые приятные процедуры, но я старалась себя не накручивать и достойно пройти через испытания.

Когда меня провели в общую камеру, я сразу почувствовала на себе взгляды других заключенных. Одни смотрели равнодушно, другие заинтересованно, но я ухмыльнулась в ответ на их внимание, давая понять, что я точно не белая и пушистая овечка. И нагло завалилась на свободную койку в самом центре камеры. Убедившись, что меня с нее не сбросят, прикрыла глаза и постаралась собрать разбежавшиеся мысли в одно целое.

Джулии, моей старшей сестре, довелось провести в тюрьме несколько дней, она тоже взяла на себя чужую вину по дурному стечению обстоятельств. И сейчас я вспомнила ее слова.

- Никогда не закрывай глаза в тюрьме. Спи с открытыми, если придется.

Время в тюрьме тянулось медленно, как вода сквозь песок, каждое мгновение становилось испытанием на терпение и выдержку. Я привыкала к рутинному распорядку дня, стремясь сделать его своим союзником, а не врагом. Подъем, завтрак, прогулки и работа, обед – все повторялось с удивительной монотонностью. Но именно в этой предсказуемости и крылся мой шанс сохранить здравый рассудок.

С заключенными из камеры я старалась держать нейтралитет, с двумя из них, Марией и Лили, завязались приятельские отношения. Конечно, были и трудности: конфликты, депрессия, бессонница. Временами черная безысходность накрывала меня так сильно, что, казалось, воздух сгущался от напряжения. Пока апатия не позволяла мне сделать то, о чем я заявила сестре. Конечно, еще все впереди, надо просто встать и делать, а не безвольно валяться на верхнем ярусе, глядя в потолок. Но пока мое время не пришло. Я не готова.

Прошло чуть больше недели, когда надзиратель сообщил мне:

- Мартинес, тебя переводят.

- Куда? – спросила я, пытаясь не терять надежды и выглядеть равнодушно.

- В исправительный центр Айронвуд.

О таком я не слышала, но надзиратель счел нужным уточнить:

- Новый, экспериментальный. Для молодежи.

Новость о переводе в исправительный центр Айронвуд застала меня врасплох. В первую минуту я не знала, как на это реагировать. Все здесь, в этой камере, стало мне хоть и мрачной, но своего рода привычной реальностью, к которой я уже начала привыкать. Мысли о новом месте, новых правилах и новыми лицами вызвали тревогу, но в то же время и отголосок надежды на лучшее.

Мои соседки по камере удивленно переглянулись, узнав о моем переводе. Лили пыталась скрыть грусть, посмеиваясь и говоря, что у меня будет шанс наконец-то отдохнуть от её ночных разговоров. Мария, напротив, выглядела обеспокоенной – мы прекрасно понимали, что жизнь за этими стенами непредсказуема, и неизвестно, что ждет меня впереди. Но даже в этой неопределенности я чувствовала их поддержку, и это немного согревало.

Я поспешно собрала свои вещи, не зная, что ждет меня в Айронвуде. Непрекращающийся дождь за решеткой пробирал меня до мурашек, пока я с нетерпением ждала прихода охранника.

- Почему переводят только меня? – спросила у надзирателя, когда попрощалась с девушками.

- Так положено, - уклончиво ответил тот.

- Кем положено?

- Иди давай.

Сердце тяжело сжималось в груди, когда я покидала привычные стены, которые, несмотря на свою суровость, стали мне привычными за эти последние дни. Айронвуд казался далекой и чужой неизвестностью, о которой никто ничего не слышал. Кто вообще из свободных людей в здравом уме интересуется тюрьмами? Каждая клеточка моего тела противилась этому переводу, но выбора не было.

Мне не было страшно.

Как сказала Лили, там такие же девушки, как и здесь.

Я старалась держать голову высоко и не падать духом. В конце концов, это всего два года. Или два года минус неделя. Я плоха в математике.

Вскоре федеральная тюрьма осталась позади, и мир за ее пределами встретил меня влажной прохладой и шумом бьющегося о землю дождя. Он будто отражал все мои смятения и страхи, разрывая серое небо своей неутомимой настойчивостью.

- Не двигайтесь.

- Вытяните руки.

- Вперед.

Дежурные фразы, которые я много раз слышала.

Автобус, в который меня посадили, быстро унес в неизвестность. Здесь уже сидели другие девушки – наверное, не старше двадцати одного. Вспомнив слова охранника, я тяжело вздохнула. Не знаю, что там за исправительный центр открыли, но мне это уже не очень нравится.

Тяжелые капли барабанили по стеклам, заглушая все, кроме моих мыслей.

Другие девушки тоже молчали, а блондинка, сидевшая рядом со мной, даже не отреагировала на мое присутствие рядом.

Автобус двигался на удивление мягко, хотя на улице разошелся ливень. За окном мелькали серые силуэты деревьев и размытые очертания зданий. Внутри создавалось ощущение покоя, хотя, как только я обращала внимание на окружение, реальность неизбежно возвращалась. Девушки вокруг как будто погрузились в свой внутренний мир, оставив прошлое за пределами автобуса.

Глава 3

- Новенькие уже прибыли?

- Да, мистер Сноу.

Мы все еще стояли в строю, когда мужчина медленно направился к нам. Казалось, что каждый его шаг наполняет пространство вокруг ещё большей напряженностью. Охранники продолжали выкрикивать команды, но их голоса как будто сливались со звуком дождя, превращаясь в гул. Внутренний голос подсказывал мне не выходить из строя, не двигаться и вообще не привлекать внимания.

Когда он подошел ближе, стало ясно, что это не просто очередной дежурный офицер. Он осматривал каждую из нас с внимательностью, которая вызывала волнение. Казалось, он искал что-то особенное или ожидал, чтобы кто-то выделился. Мой взгляд случайно встретился с его глазами снова, и я не нашла ничего лучше, кроме как гордо поднять голову, ухмыльнуться, выдержать его прямое внимание. И мистер Сноу слегка поднял бровь, после чего продолжил движение вдоль строя.

Девушки по обе стороны от меня зашептались.

- Кажется, ты его взбесила, - задумчиво заметила смуглая брюнетка.

- Теперь пощады можно не ждать, - хихикнула девушка с молочно-белой кожей и мелкими завитками медных волос.

- Кстати, я Кайла.

- А я Линда.

- Виктория, - ответила я шепотом, потому что очередной надзиратель уже услышал наш разговор и посмотрел на нас недовольно и зло.

Хотелось добавить «Можно просто Вики», но здесь нельзя заводить крепкие дружеские связи и кому-то доверять. Надо, чтобы доверяли мне, а не наоборот.

Наконец, рабочий процесс продолжился: нас впустили в помещение и одну за другой стали отправлять за регистрационную стойку, где нужно было предъявить документы. За стойкой сидели суровые женщины, их деловитый вид не оставлял надежды на снисхождение.

После всех обыденных и неприятных процедур, через которые я уже проходила в другой тюрьме, наконец-то оказалась в общем блоке. Есть еще строгий, а есть блок с одиночными камерами для нарушительниц порядка. Надеюсь, я туда не попаду. Огляделась по сторонам – заметила, что Кайла в том же блоке – она мне подмигнула. Медленно, стараясь никого случайно не толкнуть, подошла к ней.

- А где Линда?

- Ее увели в строгий.

- Почему?

- Она здесь за убийство, - пожала плечами Кайла. – Грохнула свою бабушку.

- Понимаю, - я вспомнила старую ворчливую Барбару, которая называла нас всех, от Джулии до Джорджа, щенками и отбросами. – Я бы тоже свою грохнула, но она померла до того, как я сделала свою первую заточку.

Кайла рассмеялась, а я огляделась и заметила, что в общем блоке действительно стало меньше девушек, чем на улице. Здесь, после долгого стояния под ливнем, у меня все еще стекала вода по волосам, заливая сухую синюю форму. Вытряхнув полотенце, входившее в один комплект с постельным бельем, я промокнула волосы, но теплее от этого не стало.

- Ты опасная, да? – уточнила Кайла. – За что сидишь?

- Драка и угон, - пожала плечами, задумчиво посмотрела на нее. – А ты…

- А я ужасно хочу есть, - пожаловалась Кайла. – Надеюсь, скоро ужин.

Я окинула ее внимательным взглядом. Чего-то она недоговаривает, и пока мне это не очень нравится.

Другие заключенные не обращали на нас внимания и занимались своими делами. Некоторые так же общались между собой, заправляя двухъярусные кровати. Мы с Кайлой выбрали одну на двоих, недалеко от выхода, чтобы не толпиться вместе с другими по утрам.

Я устроилась на верхнем ярусе кровати, накрытой тонким, выцветшим одеялом, и погрузилась в размышления. Жизнь в этом месте резко отличалась от всего, к чему я привыкла. Суровая реальность заточения давила на психику, и каждый день напоминал мне, как важно оставаться начеку.

Размышляя об этом, я украдкой посмотрела на других девушек. Каждая из них была загадкой, с собственными историями и секретами. Некоторые из них казались безобидными, других же стоит остерегаться. Кайла, впрочем, выглядела той, кто могла бы стать союзницей, и это вселяло в меня легкую надежду на хоть какую-то стабильность среди хаоса. А Линда? Она действительно убийца? В строгий блок можно попасть и за меньшее.

Тем временем, рабочие часы постепенно истекали, и по блоку раздались – готовились к ужину.

- Пойдем, - прошептала Кайла, - лучше тут не тормозить.

- Откуда знаешь?

И опять без ответа. Она только с досадой цокнула языком и подтолкнула меня локтем, а я ухмыльнулась и ответила ей тем же. Девушка посмотрела на меня и звонко расхохоталась, когда мы вышли из блока.

- Мы подружимся, - проговорила она, ненадолго перестав смеяться.

- Тихо! – угрюмый молодой надзиратель тут как тут. – Все новички должны остаться, остальные могут идти! – и он махнул рукой своему напарнику, показывая, что других можно спокойно сопровождать.

А мы остались. Выстроились в ряд, хлопая глазами и совсем не понимая, в чем дело.

- Встать к стене! – командовал надзиратель. – Не двигаться!

Потом раздались легкие, быстрые шаги. Молодая женщина в синей форме медленно шла мимо нас, читая какую-то должностную инструкцию и временами поглядывая с презрением на наши уставшие лица.

- Девушки, я – заместитель начальника тюрьмы, Киара Джонсон, - холодно отчеканила эта стерва. – Вы приехали сюда на перевоспитание. Вам придется научиться соблюдать законы и уважать тех, кто выше по статусу. Мы научим этому каждую.

Последнее слово вызвало у меня мурашки по коже. Сердце забилось сильнее, но я заставила себя не усмехаться так же дерзко, как во дворе. Это с сокамерницами можно вести себя, как угодно, от этих реально и резиновой палкой получить.

- И поскольку, - добавила она, - некоторые из вас уже сейчас показывают свое неподчинение, начальник Айронвуда, мистер Алан Сноу, будет беседовать с каждой из вас.

Повисла тяжелая тишина. Никто не знал, что кроется за этими словами. Все боялись.

Все, кроме меня. Даже Кайла вздрогнула и спрятала глаза.

- С некоторыми, возможно, и не по одному разу, - заключила Киара Джонсон, чем вызвала у многих нервные смешки. – Хорошего вечера, девушки.

Глава 4

Алан Сноу

Вызовы на работу посреди выходных меня сильно бесили, но с начальством не поспорить по множеству причин. На этот раз мне сообщили, что в Айронвуд привезли новых заключенных девушек. Как уточнил ворчливый начальник, те еще стервы. Некоторые приехали с тяжкими статьями, от долгого суда и еще более долгого заключения их спас только возраст. Так что мне «повезло». Придется мокнуть под осенним дождем и допрашивать каждую девку, пытаясь понять, что она из себя представляет. Психологи у нас в исправительном центре не выдерживают. Парней эти красавицы откровенно домогаются, женщин вообще ни во что не ставят, а более зрелые и опытные сами отказываются с ними работать.

Вот мой начальник, мистер Картер, чтобы ему пусто было, и взвалил эту обязанность на меня.

- Пойми, сынок, должен кто-то видеть эти гнилые душонки насквозь, и вести подсчет, сколько у нас будущих уголовниц, - объяснил он мне. – Не хочешь с ними по душам разговаривать – никто не заставляет… хотя и желательно… Но ладно. Просто веди отчетность.

И теперь придется заниматься этой дрянью. Хорошо, что к концу года, это ближе к Рождеству, обещали прислать какого-то очередного психолога, и уж он-то будет вправлять девицам мозги. А пока я буду выполнять поручение. Иначе не могу. Когда моего отца, который был начальником федеральной мужской тюрьмы, выгнали оттуда с позором, от ареста его спасло только мое назначение сюда. Больше никто идти не хотел.

Джеймса Сноу обвинили в нарушении прав человека и чем-то там еще, негуманном и жестоком. Теперь мистер Картер ждал, что я или оступлюсь, или покажу пример, как делать не надо. Поэтому я был очень зол, когда ехал туда. Только медленная и тихая музыка не позволила спровоцировать аварию на мокром шоссе.

И вот, я на территории Айронвуда.

Испуганные девицы от восемнадцати до двадцати лет жалко сбились в кучу под дождем, прижимая к себе корзины и пластиковые пакеты. В полумраке не увидеть их лиц, но я разглядел, что многие довольно хороши фигурами. Или это я давно не трахался после полугодового расставания, вот у меня и обман зрения?

Охранники сразу подскочили ко мне и затараторили, как болваны:

- Мистер Сноу, мы вас ждали!

- Мистер Сноу, у нас проблемы!

- У вас всегда проблемы, - вздохнул я, и принял из рук одного прозрачный дождевик. – Я вам что, нянька?

Он что-то ответил, но я не расслышал.

Шумел дождь, и из толпы новеньких на меня смотрела огромными глазищами какая-то блондинка.

Вот, кого я точно смог рассмотреть.

- Мистер Сноу, мы…

- Хватит трепаться, - отмахнулся я небрежно. – Пусть этих уведут, нечего их под дождем держать.

- Слушаюсь! – четко и без эмоций ответил охранник.

И ушел выполнять приказ.

Закатив глаза, я тоже ушел в помещение, напоследок попытавшись высмотреть ту девицу. Не то, чтобы в тюремные правила входит запрет на зрительный контакт с начальником Айронвуда, просто я привык, что заключенные боятся одного моего вида. Я – сильный, крепкий и мускулистый парень, высокого роста и с широкими плечами. Говорят, у меня очень грозный вид, даже когда я добр и весел. Поэтому удивительно, что та блондинка не отшатнулась при одном моем виде.

Наверное, слишком смелая. Или безбашенная.

Пока я шел по коридору, мое воображение невольно возвращалось к той блондинке. Наверное, глаза у нее были голубые, лишь бы не такие холодные, как у некоторых из этих девушек. Мысль о ней почему-то не давала мне покоя, хотя, казалось бы, подобных встреч было предостаточно раньше. Может, это простая человеческая слабость – интерес к тому, кто осмелился не отвести взгляд?

Мимо прошел один из охранников, тихо доложил, что новеньких уже разместили в блоках. Я кивнул, не особо вслушиваясь в его слова. Дождь барабанил по стеклянной крыше, создавая атмосферу глухого, протяжного эха, в которой Айронвуд жил собственным монотонным ритмом. От этого звука всегда навевало ощущение усталости и безнадежности.

Каждый раз, входя в кабинет, я словно пересекал невидимую границу между внешним миром и своей собственной территорией влияния. Здесь было меньше шума, зато просторнее и уютнее. Подавив очередной прилив неясного сомнения, я подошел к окну и посмотрел на небо. Вопросы, как всегда, остались без ответов. Скоро буду приглашать к себе всех новеньких, и заодно с этой красоткой поговорю

Вздохнув, я опустился в кресло и достал из ящика стопку отчетов. Работа всегда помогала отогнать навязчивые мысли. Но в этот раз приходилось прилагать особые усилия, чтобы сосредоточиться. Что-то изменилось с приездом новеньких, это было ощущение, недоступное ни пониманию, ни логике, но тем не менее настойчивое, как капли дождя за окном.

Принесли заполненные анкеты, в каждую из которых вклеили фотографию заключенной. Это лучше, чем пухлая папка с личным делом, и я принялся их просматривать.

Логан Беттани – воровство. Лонг Диана – участие в грабеже. Майер Джоан – вооруженное нападение. Мартинес Виктория – самое длинное имя, еще и написанное неразборчиво – угон машины и нападение на человека. Сразу два обвинения. Да она та еще штучка. Отбитая дрянь, судя по всему, странно, что ее не распределили в строгий блок.

С фотографии на меня смотрели огромные и нахальные темные глаза. Те самые, что с любопытством разглядывали меня полчаса назад. Так смотрят отпетые хулиганки, которым не страшно ничего.

Ладно. Я позабочусь, чтобы девица с пафосным именем ничего не натворила и никого не сбила с пути истинного. А пока надо отдать пару распоряжений своей заместительнице и возвращаться к работе.

Лишь бы нахалка с оленьими глазами поскорее убралась из моих мыслей.

Глава 5

Виктория Мартинес

Я попала в самое сердце тюрьмы Айронвуд. В кабинет мистера Сноу, о котором все новенькие сочиняли странные сказки, а остальные фыркали и смотрели на нас с пренебрежением. Еще до того, как туда стали приглашать первых девушек, начали предполагать, что на самом деле под кабинетом начальника тюрьмы скрывается пыточная. Или сам кабинет – пыточная. Или…

- Знаем мы, как эти козлы разговаривают с девушками о жизни! – пренебрежительно фыркнула Джессика Янг, привезенная сюда из колонии для малолетних преступниц. – Домогаются и лапают!

Я густо покраснела, но в моем сердце пылал огонь непокорности.

- А если заявление написать на каждого?

- Чего? – Джессика уставилась на меня круглыми глазами. – Реально думаешь, что оно пойдет выше?

- А что, нет?

- Да ты посмотри на эти надзирательские морды! Они нас просто глазами раздевают. Думаешь, их начальство другое?!

Мы как раз шагали по коридору из столовой. После приезда прошло уже два дня, и нам велели до дальнейших распоряжений сидеть в блоке или хотя бы в библиотеке. Не слоняться по коридорам без надобности, не нарушать правила. Все это несказанно бесило, но что тут поделать? Я мрачно смотрела перед собой, с тоской осознавая, что большая часть времени все равно впереди. Всего я пока отсидела девять дней, а это так ничтожно мало, что выть хочется.

Потом я прислушалась к словам Джессики и покосилась на надзирателей в синих формах, которые патрулировали тюрьму и бросали на нас сальные взгляды. Уверена, если бы не камеры, они позволили бы себе большее.

Джессика с усмешкой наблюдала за моим шокированным взглядом.

- Ну что, убедилась?

- Гадость какая! – высказалась я хриплым, злым шепотом. – В федеральной тюрьме такого не было!

- Было, - отмахнулась та. – Просто ты не досидела до того момента, когда это буквально лезет в глаза.

- Она права, - поддакнула неведомо откуда взявшаяся Кайла.

- А ты-то откуда знаешь?

Последний вопрос я задала, когда мы уже вошли в блок, и прежде, чем я успела ответить, меня резко остановили цепкие руки. Очередной урод в синей форме нахально смотрел на меня сверху вниз, пока застегивал на моих запястьях наручники.

- Мартинес – к начальнику тюрьмы, - бодро заявил он.

Не зная, чего ожидать, я сглотнула, но не сопротивлялась. Быть может, это был шанс вырваться из замкнутого круга однообразия и унижений. Или же новая порция страха и давления – в этом месте исход любых событий казался предсказуемым. Джессика и Кайла молча наблюдали за происходящим, их лица застыли с выражениями жалости и огорчения, но они ничем не могли помочь.

Я шла по коридору, и мне казалось, что каждый шаг отзывается эхом в глубинах этого сумрачного места, а время будто остановилось. Стиснув зубы, чтобы не выдать волнения, я пыталась вспомнить все, что слышала о мистере Сноу. Легенды о нем ходили разные: кто-то говорил, что он бывший военный, кто-то – что он просто невыносимый бюрократ и цепляется к любой мелочи. Но сейчас ни один из разговоров о нем не казался стоящим, достойным внимания.

Когда мы подошли к двери его кабинета, надзиратель постучал и открыл ее ровно настолько, чтобы протиснуться внутрь, оставив меня снаружи. Ожидание длилось недолго, но показалось вечностью. Я зажмурилась на секунду и, вновь открыв глаза, увидела свое спокойное лицо в отражении оконного стекла.

Вскоре дверь распахнулась, и тот же надзиратель кивнул мне.

Собрав всю свою смелость, я вошла в кабинет. Свет бил в глаза, лишая иллюзии укрытия. За массивным столом, заваленным бумагами, сидел мистер Сноу. Гора мышц, темные волосы, тяжелый взгляд серых глаз. Подняв голову, он остановил взгляд на мне, я не заметила в нем ни грозности, ни благосклонности, только холодную сосредоточенность. От этого взгляда мурашки пробежали по коже, но я не опустила глаз, готовая к любому исходу.

Он жестом пригласил меня сесть напротив него. Стул был жестким и неподатливым, как и мужчина передо мной.

- Я вижу, вы пытались привлечь мое внимание, - сказал он.

Его голос был глубоким, размеренным, разносящимся эхом по комнате.

- О, это последнее, что мне интересно, мистер Сноу, - сообщила я с кривой усмешкой.

Мистер Алан Сноу поднял бровь, услышав мой ответ, и откинулся в кресле.

- Вот как? – спросил он, сложив руки на широкой груди.

Я бесстрастно пожала плечами.

Потом он встал и прошелся по кабинету, меряя медленными шагами комнату. Каждое его следующее движение было полно зловещего холода. Я, как завороженная, наблюдала за ним, ожидая, когда он начнет говорить, но ждать пришлось немного дольше. Наконец он повернулся ко мне, внимательно разглядывая сверху вниз. Хищный и голодный взгляд скользнул по моему лицу и остановился на моей груди.

- Вам следует кое-что усвоить, мисс Мартинес.

- Да, я с удовольствием послушаю вас, - усмехнулась, откинувшись назад, словно мне вовсе и не жестко.

Он ничего не сказал, только нахмурился.

- Айронвуд – место для исправления, - сказал он спокойно, но с еле заметным волнением. – Мне поручено способствовать этому исправлению. Конечно, три четверти местного контингента после освобождения вскоре вернется обратно, но я в ответе хотя бы за одну четверть.

- Очень благородно с вашей стороны, мистер Сноу.

Серые глаза холодно сверкнули. Теперь он не отводил от меня пронизывающего взгляда. Он злился. Он был опасен.

- А вы, мисс Мартинес, должны быть благодарны приезду сюда.

- И как эту благодарность выразить? – я продолжала хамить и нарываться.

Все, что угодно, лишь бы он не подумал, что я на него вешаюсь и собираюсь сотрудничать. Ни за что и никогда.

Мистер Сноу внезапно наклонился вперед, пристально глядя на меня, эти серебряные глаза снова опасно сверкали, гипнотизирующе действуя на меня. Мое сердце заколотилось.

- Вы должны знать, что играть со мной в игры неразумно, мисс Мартинес, - он лениво постучал по стене пальцами, не сводя с меня взгляда. – Давайте начнем с честности. Почему вы здесь?

Глава 6

Я замерла, чувствуя, как дрожь пробегает по моему телу. В комнате стало невыносимо жарко, хотя каждое слово, произнесенное мистером Сноу, словно морозным ветром обжигало мою кожу. Я не могла видеть его лицо, но каждое мгновение ощущала его властное присутствие за собой.

- Вы ведь знаете, мисс Мартинес, - продолжил он, понизив голос до угрожающего шепота, - у каждого действия есть последствия. Я могу решить, какие именно последствия ждут вас в этот раз.

В этот момент было ясно, что любая моя вспышка неповиновения лишь подогревает его интерес и гнев. Но что-то в его словах заставляло меня отказаться от преждевременных конфликтов. Это было как игра в шахматы, где любая неправильная стратегия могла обернуться полным поражением.

Промолчав, я стиснула зубы, стараясь сохранять спокойный вид, хотя внутри меня бушевала буря. Его близость и необъяснимая сила внушали одновременно страх и странное, почти магнетическое притяжение. Оставалось одно – принять игру. Я опустила голову, уступая этому негласному поединку, понимая, что любая другая стратегия могла превратиться в смертельную ловушку.

Мистер Сноу, казалось, наслаждался моей покорностью, как охотник, обманувший хитрую лису. Его тень падала на стену, медленно наклоняясь ко мне, словно проверяя мои границы. Этот миг был наполнен ожиданием, и нервы на пределе, я едва сдерживалась от того, чтобы не развернуться и не взглянуть ему в лицо, столкнуться взглядом с тем, кто держал меня в этом странном плену.

Он сделал шаг назад, словно давая мне пространство для размышлений и действий, но его присутствие совсем не ослабевало.

- Предлагаю вам вернуться на стул и выслушать меня до конца, - произнес он глухим, рычащим голосом.

И я выполнила его настойчивое пожелание, прекрасно понимая, что сейчас он не шутит.

- Очень хорошо, - он тоже сел на свое место и скользнул по мне задумчивым, уже не таким жадным, но все еще внимательным взглядом. – А теперь постарайтесь выслушать меня, не перебивая.

- Да, мистер Сноу.

По тонким губам пробежала самодовольная ухмылка.

- Айронвуд – место, где преступницам, вроде вас, дается шанс на исправление. Кого-то перевели из детских колоний, кто-то попал сюда впервые. Срок заключения тут не превышает пяти лет, но вы должны понимать, что это единственная возможность изменить свою жизнь. И условия тут непросты.

Это я уже поняла. Но говорить вслух ничего не стала.

- Вам придется привыкнуть к правилам, - помолчав, добавил Сноу. – Соблюдение обязательно. И главное правило – послушание. Бунты, драки, скандалы и тем более побеги у нас наказываются строже, чем опоздания и прочие мелкие грешки.

Добавляют срок? Я хотела спросить, но прикусила язык в последний момент, опустила тоскливый взгляд на наручники.

- Мы не докладываем об актах неповиновения начальству, - он словно прочел мои мысли. – Наказываем сами. Здесь слишком глухое место, чтобы постоянно возить туда-сюда заключенных. Так что вы не получите еще пару лет за побег, если решитесь на такую глупость.

Должно быть, мой взгляд просветлел, а лицо стало счастливым, потому что он глумливо ухмыльнулся. Перегнулся через стол и заправил за ухо прядь моих светлых волос, вызвав тем самым дрожь по телу.

- Не обольщайтесь. Вам не понравится то, что с вами сделают.

Я лишь кивнула, стараясь не выдать волнения, которое охватило меня. Сноу откинулся обратно в кресло, задумчиво постукивая пальцами по столу. В его глазах плескалась смесь усталости и суровости, видимо, он сотни раз повторял эту речь перед другими.

- Поверьте, - продолжал он, - многие, кто сюда попадает, поначалу сопротивляются. Это естественно. Никто не хочет признавать свои ошибки. Мы – не исправительная колония в привычном смысле. Мы предоставляем вам средства и возможности. Используйте их или теряйте. Выбор за вами.

Я продолжала сидеть, боковым зрением замечая следы времени на грубой штукатурке стен, как если бы здание само являлось немым свидетелем историй тех, кто проходил через него. Внутри нарастала глухая ярость. Что это за люди? Как они будут наказывать? К битью я привычная, родители и одноклассники постарались, пока одни не сдохли, а вторых я не начала колотить в ответ. А о другом и думать не хотелось.

- Кроме того, - продолжал глубокий, бархатный голос, - здесь нет места безделью. Вам предстоит выбор между обучением и работой. Позже вам предоставят список курсов и вакансий. Правилами запрещено ходить по коридорам в одиночку и без конвоя, и это не только для вашей безопасности. За нарушение последует наказание.

Я снова кивнула.

- У вас есть вопросы?

- Да, - дерзость опять ожила во мне и медленно подняла змеиную голову. – Есть ли нарушения, не зафиксированные регламентом? Не драка и не побег, а что-то… еще?

- Что, думаете, не придумаем вам наказание? – усмехнулся он, глядя мне прямо в глаза. – Не беспокойтесь. Я лично, - опять голодный взгляд, - займусь этим вопросом.

Сноу встал, давая понять, что наш разговор окончен. Я тоже поднялась, ощущая тяжесть нового бремени на своих плечах. Он жестом указал на дверь.

- Конвой уже ждет, они проводят вас обратно, - сказал он, не сводя с меня пристального взгляда.

Я кивнула, чувствуя, как холод покидает меня, уступая место лихорадочному жару. В нескольких шагах стояли двое охранников, которые затем молча повели меня по коридорам этого мрачного здания. Стены, казалось, впитывали каждый звук, оставляя только приглушенное эхо шагов.

Эти и вовсе смотрели на меня липко, раздевая взглядами. Захотелось обнять себя руками, закрываясь от неуютного ощущения, я бы так и сделала, если бы не наручники. Но я помнила, что необходимо сохранять оптимизм и гордо выпрямилась, расправила плечи. Нельзя бояться, паниковать, плакать. Они только этого и ждут.

Когда свернули в последний коридор, ведущий к общему блоку и передо мной открыли железные двери, чтобы передать другому конвоиру, я услышала за спиной ехидный мужской голос:

Глава 7

Вернувшись в блок, я шмыгнула на свою часть койки и долго пыталась прийти в себя.

Потом мне надоело трястись, а Кайла пощекотала мою свесившуюся сверху пятку.

- Все нормально?

- Н… Да! – выпалила я, не задумываясь.

Она посмотрела на меня с тревогой и недоверием.

- Слушай, если что случилось, если тебя там лапали или что хуже, хотя бы выговорись, - предложила она нервно.

- Нет, - я постаралась натянуть на лицо беззаботную улыбку. – Все нормально.

Судя по выражению лица Кайлы, она поняла, что я лгу, но настаивать не стала.

Кайла вздохнула и отвернулась, уставившись в стену, наверное, пытаясь дать мне личное пространство. Мысли в голове неслись быстро, как ветер. Я закусила губу, пытаясь унять дрожь в руках. Кайла права, нужно выговориться, но и это казалось слишком опасным. В тишине блока я прислушивалась к звукам: скрип койки, тихий шепот где-то на краю комнаты, легкое дыхание остальных.

Пока я сидела, окруженная своими мыслями, в голове вновь и вновь прокручивались события сегодняшнего дня. Казалось, что я все еще там, в том коридоре, где моральные уроды искренне сожалеют о невозможности меня изнасиловать. Воспоминания о его давящем голосе и сальном взгляде словно разрезали мою душу. Откуда-то появилась тяжесть, и я почувствовала, как она медленно поглощает меня.

Рядом послышался тихий голос Кайлы:

- Если не хочешь говорить, мы можем просто посидеть вместе. Я рядом.

В этом голосе были понимание и поддержка, которые так редко встречались в этом месте. Я встретилась с ее взглядом, и в нем читалась искренность, которой мне сейчас так не хватало. Поэтому я медленно кивнула, принимая ее предложение, и слезла вниз.

Мы сидели рядом в тишине, и, хотя слова остались невысказанными, эта простая тишина была громче любых утешений.

Кайла осторожно взяла меня за руку, ее прикосновение было теплым и успокаивающим. Это простое действие помогло мне почувствовать, что я не одна, и что в мире все еще существует поддержка и добро. Постепенно моя дрожь утихла. Я почувствовала, как сердце начинает биться немного ровнее, и ловила себя на мысли, что, возможно, смогу справиться с тем, что произошло. Да, это тянущее чувство беспомощности никуда не исчезло, но я вспомнила, что смогу за себя постоять. И за других, если придется, тоже.

Так прошло еще несколько дней.

Я постепенно привыкала к тюрьме Айронвуд. Холодные голубые стены, убийственная монотонность и растущая клаустрофобия никак не радовали меня, но здесь, взаперти, я хотя бы была вдалеке от похотливых охранников и огромного мистера Сноу. Жаль, что так будет не всегда. Но до конца недели мы все находились в одном блоке, ходили под конвоем в душ и в столовую, а потом ситуация вдруг изменилась.

Сначала мисс Джонсон объявила, что мы теперь можем пользоваться библиотекой, которая примыкает к блоку.

- За хорошее поведение! – объявила она. – За эту неделю ни одной выходки! Так держать!

- А девушкам из строгого блока тоже позволено туда ходить? – сорвалось с моих губ, едва я вспомнила про Линду.

- Нет, эти девушки не заслужили, - коротко ответила она, и по изменившемуся лицу надзирательницы я поняла, что произошло нечто неприятное.

Позже нам обещали выдать списки вакансий и учебных программ, как упоминал начальник тюрьмы, а пока мы могли посетить библиотеку. Я не особо люблю читать, но ради возможности хоть на время сменить локацию охотно туда пошла.

В библиотеке Айронвуда было тихо, почти умиротворенно, как будто здесь время останавливалось и можно было забыть о серых стенах и давящей атмосфере. Книги, хотя и потрепанные, были словно маленькими окнами в другие, более свободные миры. Я пробиралась между рядами, внимательно рассматривая обложки. Среди классики и детективов мне удалось отыскать несколько книг по психологии и саморазвитию. Полистала и поморщилась – слишком сложные для моего уровня мышления девчонки из трущоб.

- Эй! – раздался громкий шепот за спиной.

Обернулась. Увидела Джессику, а с ней другую девушку, серьезную, с короткими рыжими волосами и угрюмым взглядом исподлобья. Но при виде меня она дружелюбно улыбнулась. Что происходит?

- Вот и она, - сказала Джессика, подведя девушку ко мне. – Общайтесь.

- Привет, я – Мелани, - сообщила та. – Ты ведь сестра Кэтрин Мартинес?

- Да, а что?

- Я состояла в той же банде, - как ни в чем не бывало, заявила Мелани, - со мной вчера связались и попросили передать тебе привет. Ты прикрыла ее, значит, станешь тут крутой девчонкой. Я об этом позабочусь.

- Отлично, - сказала я, и подмигнула, стараясь не выдать своего удивления.

А сестренка-то не так проста, как я думала! Все выставила так, словно угон и драка вышли случайно, а она, оказывается, связана с какой-то бандой. Джулия, конечно, не знает, а то обязательно бы вмешалась и вправила ей мозги, но теперь поздно сожалеть об этом. Возможно, она сделала какие-то выводы и будет ответственно относиться к своей жизни, а может и нет.

И тут я вспомнила то, что сказала в суде Джулии.

Пообещала стать здесь злодейкой и всю тюрьму поднять на уши, чтобы выжить. Кажется, этот момент идеальный для начинаний. Улыбнувшись, я похлопала по плечу Мелани.

- Сработаемся. Тут часто что-то происходит?

Она небрежно махнула рукой, симпатичное лицо скривилось.

- Сплетни ни о чем таком не говорят. Разве что охранники рандомно выбирают девушек и затаскивают их в пустые камеры…

Меня передернуло, я выдала долгую нецензурную тираду. Конечно же, шепотом, но от некоторого внимания это не спасло.

- Куда смотрит начальник тюрьмы?! – возмущалась Мелани.

Туда же он смотрит, гад такой! Я вспомнила его жадный взгляд, изучающий мою фигуру, и по телу снова поползли мурашки. Но надо было что-то решать.

Джессика наклонилась к нам и тихо добавила:

- Мы должны держаться вместе. И можно помочь девушкам из строгого блока, их никто не защитит.

Глава 8

Алан Сноу

Мысли о наглой и дерзкой девице, не желающей становиться на путь исправления, не покидали мою разгоряченную голову. Никогда бы не подумал, что так сильно буду хотеть одну из заключенных. Вот ведь ирония – мой папаша, которого с позором выгнали с поста, считал их за грязный сброд, а я думал, что буду нормально работать, но вот, тоже что-то пошло не так.

После Виктории Мартинес девиц привели ко мне немало. Одни отмалчивались, другие пытались выражаться матом, третьи откровенно флиртовали со мной. Каждая была поставлена на место и каждой я все объяснил. Чем больше они создают шуму, тем сильнее понесут наказание. Они у нас простые – перевод в строгий блок, одиночное заключение или работа с психологом, который скоро приедет. И только для смутьянок, вроде Виктории Мартинес, приходится выбирать что-то хуже.

До моего назначения прежний начальник – садист, не хуже, чем мой папаша, разрешал одному надзирателю или охраннику забирать провинившуюся в свободную одиночную камеру и делать с ней там все, что захочется. Чем сильнее проступок, тем дольше времени он с ней проведет. И мне не хотелось продолжать эту дрянную традицию, но местные надзиратели уже привыкли к ней. Теперь обхаживали меня, чтобы я не отменял. Дикие ублюдки.

А если я отменю, они будут писать моему руководству, что я такой же, как мой отец. Издеваюсь над заключенными и нарушаю права человека. Об этом старший надзиратель Николсон уже дал мне понять при второй нашей встрече. Так что, чувствую, скоро мне придется забрать Мартинес к себе. Такие девицы не умеют долго оставаться паиньками.

При одной этой мысли я почувствовал сильное возбуждение, в штанах стало тесно. Я сидел и постукивал пальцами по столу, думая о том, как легко я могу вызвать Мартинес прямо сейчас и отвезти ее в изолированную камеру. Но я же не отморозок, вроде этих уродов, что шляются по коридорам с резиновыми дубинками и рычат на персонал.

Из моего размышления о возможностях и обязанностях в роли начальника меня вывел стук в дверь. На пороге стоял младший надзиратель Джонсон, молодой парнишка с растерянным выражением лица, как будто он только что осознал, куда попал. С ним всегда было легко – без амбиций, без злобы, просто выполнял свою работу. Но еще лет пять, максимум семь, и станет таким же уродом. Если не переведется.

- Сэр, вы просили напомнить об отчете на стол к завтрашнему утру, — сказал он, слегка переминаясь с ноги на ногу.

Я кивнул и махнул рукой, отпуская его. Он, знающий о моем пренебрежительном отношении ко всей этой системе наказаний, иногда был единственным из надзирателей, кто не смотрел на меня, как на врага.

Когда дверь закрылась, я вернулся к своим мыслям. И не все они были приличными

Непокорность Мартинес грызла меня, как крыса, подтачивая спокойствие, которым я всегда гордился. Отодвинул жалюзи, с тоской посмотрел на темнеющее осеннее небо. Уже сегодня Хэллоуин, а мне предстоит дежурить здесь, вместо того, чтобы раздавать конфеты веселящимся детям.

И снова мысли о девушке.

Предстояла долгая ночь долгая ночь мучительного воздержания. Мой член пульсировал в штанах, когда я представлял себе Мартинес под собой, извивающуюся, мокрую и отчаянно жаждущую разрядки.

Я сел за свой стол и достал анкеты двух заключенных женщин, которые сегодня плохо себя вели. Их преступления не были тяжкими, но обе вели себя вызывающе. Я читал информацию об их преступлениях, но мысли путались и все возвращались в одну точку – к Мартинес. И я подумал, не провинится ли она снова, чтобы я мог разобраться с ней как следует?

Конечно, нет. Она хоть и дерзкая, но неглупая и все, думаю, поняла.

В этот момент на моем столе затрещала рация.

- Мистер Сноу, - раздался голос охранника Смита, звучавший озабоченно, - у нас тут ситуация...

Я поднял трубку и нажал на кнопку.

- Говорите.

- В строгом блоке бунт.

- Так подавите его! – не выдержал, сорвавшись. – Мне нужно указывать вам, как выполнять вашу работу?!

- Но сэр… - он замялся.

- Что еще? К вам пробрался гигантский енот?! – решил сострить.

Видимо зря. Потому что в следующий момент до меня донеслись странные и бесящие одновременно слова.

- У нас пропало вино, мистер Сноу. Мы хотели отметить Хэллоуин… и несколько бутылок каким-то образом оказалось в строгом блоке.

Я прикрыл лицо рукой, пытаясь сдержаться, дыхание стало хриплым.

Эти ублюдки позволили себе напиться на рабочем месте?! Нет, хотели позволить. Неважно!

- Если вы хотите, чтобы я сначала забрал из строгого блока вино, а потом пришел и надрал вам задницы, то скоро буду, - резко отчеканил я, и бросил трубку.

Чуть позже ворвался в тюремный коридор по направлению к блоку строгого режима, едва сдерживая себя. По мере приближения я слышал крики и грохот мебели.

Когда я достиг двери, сердце бешено колотилось, и в ушах стоял гул от собственных мыслей, смешанных с неумолкающим шумом изнутри. Я толкнул дверь и ворвался в помещение. Перед глазами предстала картина полного хаоса: заключенные девки, явно окрыленные алкоголем, метались по помещению, некоторые пытались танцевать, будто сами себе устроили праздник.

Отражаясь в тусклом свете, остатки стекла блестели на полу, а в воздухе витал чарующий, а затем раздражающий аромат вина. Я почувствовал, как нарастает раздражение, и понял, что пора действовать. Стиснул зубы и шагнул вперед.

- Всем стоять на месте! – проревел яростно. – Всех рассадят по одиночкам! Успокоились! Живо!

Крики начали стихать, уступая место недовольному шепоту.

- А теперь заткнитесь и разойдитесь по койкам! – зло велел я. – Смит! Забрать у них алкоголь!

Младший надзиратель смущенно подергал край формы.

- Простите, сэр. Они действительно быстро действовали…

Он выглядел побитым, и во мне не было желания его жалеть. Бунт, пусть и не в традиционном смысле, был точно таким же отражением безразличия и слабой дисциплины, с которой я решил покончить. Но сначала накажу тех, кто это все устроил.

Глава 9

Виктория Мартинес

На следующий день я проснулась с предчувствием глобальных изменений.

Возможно, это было из-за предстоящего плана, который все еще казался мне неким абсурдом. Однако внутри меня поднялось ощущение решимости, и я знала, что не могу отступить. Интересно, что придумают Джессика и ее подруги из строгого блока? Варианты развития событий крутились в голове в безумном вихре, отделаться от них невозможно. Еще раз вспомнив мистера Сноу, я невольно усмехнулась — интересно, что скажет он, когда его подчиненные вдруг останутся без алкоголя?

В столовой я встретила Мелани. Она махнула мне рукой и пригласила сесть за свободный стол в углу. Как только я присоединилась к ней, она тут же приступила к делу.

- Мы с Джессикой вчера обсудили план, — начала она, приглушив голос. — У нас есть доступ к нескольким потайным ходам через старую прачечную. Это поможет нам влезть в их общую комнату, они там прячут бутылки от Сноу.

Я внимательно слушала, стараясь запомнить каждую деталь. У Мелани сверкали глаза, но она иногда опускала взгляд, чтобы не привлекать внимания.

- От нас этого никто не ожидает. Сделаем все быстро. Джессика даже нашла способ отключить камеры на несколько минут.

- Круто, - я кивнула. – Мисс Джонсон?

- Она сегодня дежурит в строгом блоке.

Я пожала плечами и согласилась с планом, понимая, что обратного пути нет.

Но несмотря на принятие решения, в сердце затаилось сомнение. Сможем ли замести следы, если что-то пойдет не так? Однако мысль о переменах, о чем-то новом и дерзком завлекала и захватывала. Я знала, что этот Хэллоуин в тюрьме будет отличаться от всех предыдущих, и чувствовала нарастающее волнение в преддверии неизбежного столкновения, результат которого неизвестен.

Вечер наступил быстро, и моя нервозность только усиливалась. Немногочисленные часы до наступления тьмы тянулись бесконечно, но вот, наконец, наступил момент истины. Джессика и Мелани уже ждали меня у двери в старую прачечную. Ей почти не пользовались, и вообще собирались закрыть, но всегда почему-то оставляли, насколько я знаю.

Мы прошли через влажный коридор, ощущая запахи сырости и старого мыла. Каждый наш шаг казался громким в ночной тишине, и я придержала дыхание, стараясь сохранять спокойствие. Джессика ловко открыла заветный выход, и темнота со всех сторон накрыла нас с головой, еще один уровень опасности. Но впереди светлела широкая полоса – комната, где хранились бутылки с вином.

Джессика быстро отключила камеры, а Мелани начала складывать в мешок бутылки. Все происходило так быстро, что я еле успевала следить за событиями, но мы определенно победили.

- Вот и все, - выдохнула Мелани, выпрямившись. – Спрячем в строгом блоке…

- А если подумают на них?

- Строгий не совмещен с этими выходами, - успокоила меня Джессика, и с тревогой оглянулась на плотно закрытую дверь. – Давайте быстрее.

Как только мешок был полон, мы быстро вернулись обратно, каждый шаг рискуя выдать себя звоном стекла. Но я совершенно не боялась, потому что охранники сейчас патрулировали коридоры, а жилые помещения обходили стороной. Но если бы мисс Джонсон ходила бы здесь, у нас не осталось бы ни единого шанса.

Только по возвращении в общий блок я осознала, что дрожу.

Да, нас загнали в условия, где мы вынуждены бороться за каждую крупицу свободы. И мы будем это делать, чем бы не угрожал начальник тюрьмы.

Время до вечера прошло спокойно и даже радостно, потому что на ужин подали тыквенный пирог. Более того – в столовую привели девушек из строгого блока, и я была рада видеть среди них Линду, целой и невредимой. Казалось, что больше ничего не потревожит и не огорчит меня здесь, но думать об этом серьезно было бы слишком грустной ложью.

Потому что поздним вечером девушки из строгого блока обнаружили алкоголь. До нас доносились звон бутылок, пьяный хохот, мат и мексиканские проклятия.

Джессика смотрела на нас с Мелани круглыми глазами, а мы только переглядывались – молча и с невинным видом.

- Что случилось? – наконец спросила я.

- Мы переместили не все бутылки… - лицо Джессики стало белым, как бумага. – Часть я оставила здесь, под угловой кроватью. Завернула в грязную занавеску…

- Нахрена ты это сделала?! – у меня вырвалась фраза сестры, которую я слышала не так давно. – Нам же… - не договорив, провела большим пальцем по горлу. И тут же в голове возникла спасительная мысль. – Ладно. Я знаю, что делать.

Идея проникнуть незамеченной в кабинет начальника тюрьмы была безумной и самоубийственной, но ведь и я отчаянная девчонка, так почему бы не рискнуть? Джессика не сумела разместить все украденное вино в соседнем блоке, а я запомнила дорогу к кабинету Сноу. Самое сложное – проскользнуть мимо охранников, но они сейчас начали пиршество с безалкогольным пивом и легкими закусками, как поведала Мелани, значит, безопасны для нас.

И я беспрепятственно выскользнула из блока, запихнув перед этим оставшиеся три бутылки под форму. Рискованно. Страшно. Безумно. Но и я не из пугливых. Прежде, чем уйти, видела, как мисс Джонсон мчится в строгий блок, совсем меня не заметив.

Отлично.

Стараясь не издавать ни единого звука, я прокралась по коридорам, которые казались особенно длинными и зловещими в ночной тишине. Свет изредка вырывался из-под дверей, заставляя мое сердце биться чаще. Я шагала уверенно, прислушиваясь к малейшему шороху, готовая прятаться при первом подозрительном звуке. Алкоголь, спрятанный под одеждой, холодил кожу, напоминая о бесчестной ноше.

Когда я приблизилась к кабинету Сноу, дверь стояла приоткрытой, и полоса слабого света резала тьму коридора. Сердце замерло, но я быстро собрала волю в кулак. Сначала выглянула в узкую щель, убедившись, что комната пуста. Дверь скрипнула, я отвела взгляд в сторону – вдруг кто-то услышит? Но здесь стояла тишина, и я влетела в кабинет, схватила с маленькой полки фонарь и быстро включила. На книжных полках были свалены в беспорядке бумаги с отчетами, и я начала быстро искать укромное место для бутылок. Всегда переубеждала себя, что знаю, как быть невидимой, и вот, на тебе, использование этого таланта в месте, где о свободе остается только мечтать.

Глава 10

Я застыла на мгновение, осознавая серьезность его слов. У меня не было выбора: подчинение казалось единственным выходом, который мог хоть немного улучшить ситуацию. Я медленно сняла толстовку и бюстгальтер, ощущая холодный воздух на коже, прикрыла грудь озябшими руками. В это время Сноу уселся в кресло, наблюдая за мной со зловещей усмешкой. Его взгляд был ледяным и пронизывающим, словно он считывал каждое мое движение, каждую эмоцию.

Перегнувшись через стол, я старалась не показывать страха, который все же начал прокрадываться в мои мысли. Казалось, время замерло, и каждый миг растягивался в ужасном ожидании. В помещении царила тишина, нарушаемая только моим учащенным дыханием и негромким гулом от лампы под потолком. Я крепко закрыла глаза, приготовившись к неизвестному, стараясь удержать в себе храбрость и достоинство, которые были моим единственным щитом в этой ситуации.

Сноу подошел ближе, и я услышала шелест кожаного пояса, когда он поднял руку. Я не видела его лица, но чувствовала его присутствие спиной. Он веско и медленно произнес, почти как урок:

- Запомните, мисс Мартинес, в следующий раз, прежде чем решитесь на что-то подобное, подумайте дважды о последствиях.

Глухой шлепок пояса раздался в комнате, и по телу пробежала резкая волна боли. Я стиснула зубы, чтобы удержаться от крика. Было больно, невыносимо, но я не собиралась давать ему удовольствие видеть меня слабой. С каждым ударом я все больше убеждалась, что этот момент никогда не сотрется из моей памяти, ведь он стал для меня еще одним уроком: осторожнее играть с огнем, чтобы не обжечься.

- Считайте, - негромко велел он.

- Один…

- Громче, мисс!

- Один!

- Чудесно.

Новый свист пояса и новый удар. Больно! Я стиснула зубы и вцепилась пальцами в край стола.

Два. Три. Пять. Десять.

Я не сбилась ни разу. Нельзя было позволить себе такую роскошь, иначе бы он, наверное, начал все заново.

Наконец, после нескольких минут жестокой пытки, Сноу остановился. Я чувствовала, как бесчисленные тонкие полосы жгли мою спину, словно ожоги. Воздух, казавшийся обжигающе холодным мгновения назад, теперь был переполнен невыносимым жаром боли. Я измеряла время собственными вздохами, пытаясь сосредоточиться и собрать остатки смелости для того, чтобы повернуться к нему лицом. Из-за боли забыла прикрыть грудь, и его острый взгляд скользнул по ней. Теперь жарко стало не только спине.

Алан Сноу смотрел холодно и бесстрастно, но с тенью сомнения.

Казалось, он тоже чувствовал некоторую вину за свои действия, но эти сомнения быстро исчезали из его глаз. Он сделал шаг назад, предоставляя мне возможность восстановить свое достоинство и собраться с силами.

Смысла прикрываться уже не было

Наклонившись, я надела снятую часть формы, сунула в карман скомканный бюстгальтер, и постаралась не показывать, насколько тяжело мне дается каждое движение. Спина горела, но в глазах Сноу не было ни единого намека на сочувствие или раскаяние. Это был урок, который он хотел внушить, и я понимала, что должна уйти отсюда с этим знанием.

Но наученная прежним уроком я никуда не торопилась. Просто стояла и молча смотрела на него.

По тонким губам мужчины пробежала кривая усмешка.

- Присядете? – спросил он с легкой издевкой.

- Спасибо, но нет, - ответила коротко и прохладно.

- Рад слышать, что вы оставили свой бесполезный гонор. Вытяните руки, - велел он, извлекая из кармана наручники.

Пришлось подчиниться опять – машинально, через силу, и этот гад опять заковал меня. Затем вернулся в свое кресло.

- А теперь давайте поговорим.

По моей коже опять пробежали мурашки, но на сей раз я не промолчала.

- Давайте.

Сноу еле заметно хмыкнул.

- К чему привела ваша выходка? – произнес он задумчиво, постучав пальцами по кожаному подлокотнику. – Допустим, охранники остались трезвыми, но вы испортили им праздник. Девушек, у которых вы спрятали алкоголь, накажут всех, без исключения. На неделю их рассадят по одиночным камерам. Ну и вы получили свое наказание.

Тишина повисла в воздухе, как пелена тумана, и я воспользовалась моментом, чтобы собрать мысли воедино. Мне хотелось возразить, но каждая деталь казалась тщательно продуманной и не оставляла пространства для маневра. Алан Сноу продолжал говорить, только его слова звучали как эхо, отдаленно и неясно, словно обрушивающееся с высоты водопадом.

Я знала, что поступила рискованно, прекрасно осознавая все возможные последствия. Но удержать дух борьбы внутри себя было гораздо труднее, чем выдерживать физическую боль. Его взгляды, его жесты – все это пыталось проникнуть в самую глубину моей души, но я не собиралась сдаваться. Даже если придется платить за это невероятную цену, я не отступлю от своих принципов.

Алан сделал паузу, ожидая моей реакции, но я не дала ему удовольствия увидеть, как сломлюсь. Вместо этого я стояла тихо и спокойно, будто воплощение стойкости и упрямства. Он поднялся, подошел ко мне вплотную, снова заглянув в глаза, и я почувствовала, как каждое слово падает, как крупные капли дождя на сухую дорогу.

- Запомните этот урок, мисс, - сказал он хрипло, но чуть мягче, - потому что в следующий раз поблажек не будет.

- Да, сэр.

- Пойдемте. Я сам верну вас в блок.

Алан Сноу жестом указал на дверь, и я неохотно последовала за ним. Каждое его движение было отточено, каждая деталь – обработана до блеска, словно специально, чтобы напоминать о его власти. В коридоре стояла давящая тишина. Наши шаги эхом отдавались в пустынных переходах, но никого к моему огромному облегчению мы не встретили.

Путь к блоку был недолгим, но показался бесконечным. В голове крутился вихрь мыслей, они, словно призраки, цеплялись за сознание, но ни одна из них не добавляла ясности. Я старалась сосредоточиться на Сноу, наблюдая за каждым его шагом и движением, пытаясь уловить что-то, что могло бы дать мне преимущество. Он не смотрел на меня, но в его каждом жесте было что-то преднамеренно расслабленное, как у охотника, играющего с добычей.

Глава 11

Алан Сноу

Наказывая нарушительницу, посмевшую покинуть камеру и пробраться в мой кабинет, я был распален до крайности. Когда приказал ей раздеться до пояса, она смутилась, немного поколебалась, но не стала упрямиться. И тогда я увидел ее аппетитную грудь. Мой член сразу поднялся, возбуждение ударило в голову и не отступило, даже когда она прикрылась маленькими белыми ладонями и неловко перегнулась через стол. Если бы я велел ей оголить ягодицы, что в следующий раз обязательно сделаю, вряд ли бы сдержался.

Но даже тогда, подойдя к ней сзади, я едва мог совладать с желанием.

Хотелось отбросить пояс, перевернуть блондинку на спину и целовать, ласкать, раздевать неистово и страстно, а потом раздвинуть эти прелестные ножки и овладеть ею, игнорируя все протесты. Но я смог совладать со своими инстинктами и выдать ей наказание, которое Виктория Мартинес заслужила.

Знала бы она, чего мне это стоило...

Я высоко поднял ремень в одной руке и резко опустил его на ее уязвимую нежную спину. В комнате раздался гулкий звук, сопровождаемый резким вздохом, когда кожа обрушилась на плоть. На ее прекрасной спине расцвел румянец, а когда я нанес новый удар, появилась еще одна обжигающая линия.

К своей чести Виктория ни разу не вскрикнула. Я заставил ее считать, чтобы слушать голос и отвлечься от нарастающей похоти. Немного, но помогло. Когда закончил, а продержался я недолго, красные линии пересекали девичью спину, образуя ломаную геометрическую фигуру. Приглушенный стон Мартинес выдавал ее боль, но слез все еще не было.

Ее тело напрягалось, когда ремень снова приземлялся, оставляя красный след. Она шептала числа сквозь стиснутые зубы, слегка дрожа, но стойко преодолевая боль в спине.

Когда наказание закончилось, я отвел взгляд в сторону, чтобы не видеть ее наготы.

Попытался с ней поговорить, но Мартинес слушала вполуха, витала в облаках, и я решил оставить ее в покое.

- Запомните этот урок, мисс, - сказал напоследок, - потому что в следующий раз поблажек не будет.

Если она и поняла, то никак не отреагировала.

Я отвел ее в блок, не желая доверять Мартинес никому из охранников. Знаю я этих сволочей и их отношение к заключенным женщинам. Мне не нужны здесь жалобы и разбирательства, поэтому проблемы буду пресекать на корню. Но как только довел девушку до двери, меня опять накрыло жгучее желание схватить ее в охапку, зацеловать дрожащие губы и утащить обратно, в свой кабинет.

Вместо этого я запер дверь, развернулся и ушел к себе, чтобы принять холодный душ.

В душевой включил ледяную воду по своей разгоряченной коже, пытаясь смыть с себя томительный образ соблазнительного тела Виктории Мартинес. Однако мой член оставался твердым и ноющим, умоляя о разрядке. Повернув кран на максимальный режим, я стоял под струями, пока не утихли грешные мысли и не размяк член. Насухо вытершись и одеваясь, мысленно пообещал себе в будущем сохранять профессиональную дистанцию.

Несколько дней я держал свое слово, думая про Мартинес редко, и как про очередную заключенную. Только все же каждый раз, когда я случайно замечал ее в коридоре, эти пронзительные глаза преследовали меня. С каждым днем Мартинес все дольше задерживал на мне взгляд, бросая молчаливый вызов. Моя решимость слабела. Она не была похожа ни на одну заключенную, с которыми мне приходилось иметь дело; умная, вздорная, стойкая.

Дни превращались в недели. Мое увлечение Викторией Мартинес становилось все сильнее, несмотря на все мои усилия. Она была для меня загадкой, которую я не мог решить, вызовом, который я хотел преодолеть. Но, несмотря на это, приходилось проводить беседы с другими заключенными, чтобы узнать их характеры и прикинуть возможность ближайшего бунта.

А бунты случались часто, хоть и реже, чем драки.

Когда провинившихся девушек, напившихся вина, выпустили из одиночных камер, моя работа стала сложнее. Эти убийцы и наркоманки старательно пытались вывести меня из себя, особо эксцентричные чуть ли не раздевались передо мной. Но я сразу пресекал все эти провокации и нарочито громко спрашивал надзирателей, есть ли свободные места в одиночках.

Обычно девицы сразу прекращали строить из себя невесть что, опускали глаза и бормотали извинения. Мне не было дела до их выходок, лишь бы не вредили друг другу и не сеяли смуту среди остальных заключенных.

Вечером перед Днем благодарения, почти через месяц после наказания Мартинес, тюрьма была закрыта. Во время ужина между заключенными-женщинами вспыхнула драка, по смешной причине – не поделили апельсин. Зажегся свет, взвыли сирены, и по коридорам забегали охранники, помахивая дубинками. Я спустился вниз и бросился в сторону суматохи – в столовой уже три женщины дрались среди перевернутых подносов и разбросанной еды.

Их скрутили, остальных разогнали, еду было велено отнести в камеры.

- Все посещения отменить, виновных запереть, - отдал я распоряжения. – Если такое повторится, все останутся без праздника. Постарайтесь им это объяснить.

- Да они слов не понимают, сэр, - пробормотал старший надзиратель Уильям Бин, угрюмый мужчина с дурным взглядом исподлобья. – Вот бы этих сучек оттрахать как следует, тогда будут знать свое место.

- А что надо сделать с вами, чтобы вы знали свое? – спросил я убийственно тихим тоном, и наградил этого ублюдка таким взглядом, от которого тот сразу съежился и опустил взгляд.

- Так ведь не всех… - пробубнил он под нос. – Только зачинщиц…

- Молчать! – взревел я. – Без моего ведома ни одна женщина в этой тюрьме не будет тронута. Ты понял меня?!

- Как вы разговариваете со мной?! – оскорбленно взвился Бин. – Я гожусь вам в отцы, сэр!

Меня так и передернуло, но я из последних сил сдержал в себе желание послать его ко всем возможным чертям.

- Запрете виновниц, и свободны на сегодня! – проскрежетал я, чем вызвал у него яростную гримасу.

Наказывать заключенных нарушительниц в Айронвуде тоже надо с умом, об этом знали все. В первый раз ограничивалось легким взысканием, затем все тяжелее и тяжелее. Как правило, доходило до всех. К счастью совсем отбитых психопаток сюда не отправляли.

Глава 12

Виктория Мартинес

Дверь в общий блок открывалась бесшумно, но внутрь обязательно проскальзывал сильный сквозняк. Это было неприятно особенно сейчас, осенью, когда и без того во всем помещении тюрьмы сосредоточилась легкая, но навязчивая прохлада.

- Мартинес, на выход!

Я, только успевшая улечься поудобнее, недовольно зажмурилась, а потом закатила глаза и разочарованно выдохнула. Что им опять от меня надо? Помня жестокий урок от Сноу, я последние три недели была паинькой, ничего не нарушала и даже не думала об этом. Моя спина давно зажила, и я снова перебралась на верхний ярус, так что, когда спустилась, поймала на себе сочувствующий взгляд Джессики.

- Все будет нормально! – заверила я ее с вымученной улыбкой.

И тут же, не оглядываясь, вышла из блока, где меня ожидала мисс Джонсон.

- Давай быстрее! – подгоняла меня надзирательница. – Руки за спину и вперед!

- Куда? Зачем? – сыпались из меня вопросы. – К кому?

- Узнаешь.

Ответ был неутешительным, я хотела бы знать сейчас. И пока она меня вела по холодному коридору, залитому дежурным освещением, я успела перебрать в памяти все свои мелкие грешки, недавние и не очень. Неосторожно подвинула кого-то в очереди в столовую? Забыла записаться на курсы? Опоздала на обязательную работу в швейную мастерскую?

Не найдя ничего значительного в своих воспоминаниях, я решила, что лучше всего просто сохранять спокойствие и не проявлять лишнего волнения. Коридоры тюрьмы были бесконечными, шаги отдавались гулким эхом, а я все старалась следовать за мисс Джонсон и не отставать. Белые, однообразные стены давили на сознание своей угнетающей пустотой. Вскоре мы остановились у кабинета, где мисс Джонсон коротко постучалась, дала мне знак ждать и исчезла за дверью, оставив меня в неведении.

Минуты шли медленно, и я начала слышать мерное тиканье часов где-то вдали. В голову сами собой лезли недобрые мысли, но прежде, чем они успели окончательно овладеть сознанием, дверь открылась и передо мной предстал мистер Сноу в сопровождении двух конвоиров.

- Тебе повезло, Мартинес, - снова этот хищный, изучающий взгляд.

- В чем?

- Любишь сюрпризы? – коротко спросил он, и тут же, не дождавшись ответа, добавил: - к тебе приехали родственники. Сейчас тебя отведут в комнату свиданий. До отбоя два часа. Надеюсь, этого времени вам хватит.

Я буквально задохнулась от радости.

Мое сердце забилось быстрее, чем обычно, и я почувствовала, как к глазам подступили слезы. Семья. Я так давно не видела их, и теперь, когда впереди маячила возможность наконец встретиться с родными, инстинктивно обняла себя за плечи, пытаясь унять волнение и не выглядеть перед стражниками страдающей и уязвимой.

Конвоиры сопровождали меня до комнаты свиданий по тому же холодному коридору, но теперь каждое мое движение было уверенным, а моя душа ожила. Шаги наполнились новой энергией, а ожидание долгожданной встречи окрыляло, стирая мрачные мысли и тревогу. Мы поднимались на лифте, и я едва заметно покачивалась на пятках, не в силах скрыть нарастающего нервного напряжения.

Когда двери комнаты свиданий открылись, я на мгновение замерла, вглядевшись в знакомые лица. За столом сидели Джулия, близнецы и Кэтрин, уставшие, но счастливые, их лица светились от радости. Джулия встала, распахнула свои объятия, и я, не думая ни о каких запретах, бросилась к ней.

- Как я рада вас видеть! – выдохнула я, крепко обняв ее, и заключив в объятия близнецов. – Как здорово, что вы приехали!

- Мы не могли иначе, - ко мне подошла Кэтрин, смотревшая с безграничной благодарностью и любовью. – Только Джорджа пришлось оставить дома.

- Что-то серьезное? – я напряглась.

- Нет, просто ему нужно посещать школу, - напомнила Джулия. – Он остался с Шоном.

Я кивнула. Шон, ее муж и бывший преступник, давно стал полицейским и обрушил на нашу семью много испытаний, которые сам же и помогал разрешать. Это давняя история, которую мы все помним, но не обсуждаем. Буквально наш скелет в шкафу. Точно такой же, что и у нас с Кэти.

- Как ты здесь? – с теплотой спросила Джулия.

- Нормально.

- А если честно?

Я вздохнула.

- Стала важной шишкой здесь, - выразительно посмотрела на Кэтрин, которая, как выяснилось, член какой-то женской банды, втайне от Джулии. Выдавать ее не хотелось, иначе может случиться ссора. – Как и обещала.

Ни слова про нарушение режима и наказание. Жаловаться и страдать здесь нельзя, иначе долго не протянуть. Поэтому я радостно улыбнулась и завела разговор на отвлеченную тему. Говорили о Джордже, о погоде, о политических новостях, и почти ни разу о тюрьме. Потом Джулия передала мне сверток, упакованный строго по местному регламенту. Шоколад без фольги, чай и сигареты.

- Спасибо, - прошептала я, принимая неожиданный и приятный подарок.

Мы продолжали разговор, и вскоре комната наполнилась смехом и теплыми воспоминаниями. Близнецы увлеченно рассказывали о успехах и проделках в колледже. Я слушала их с удовольствием, время как будто остановилось. Здесь, в стенах тюрьмы, эти моменты казались особенно ценными и редкими.

Джулия, почувствовав мою тоску, притянула меня к себе и шепнула на ухо:

- Верь в себя, мы за тебя молимся и всегда готовы помочь.

Я улыбнулась, накатила благодарность за ее искреннюю поддержку и любовь. Их присутствие было для меня источником силы и надежды, который позволял не сдаваться и идти вперед, несмотря на трудности.

Когда время свидания подошло к концу, я почувствовала горечь предстоящего расставания. Все поднялись, и, обнявшись крепко на прощание, мы обменялись обещаниями быть сильными и не унывать. Я провожала их взглядом до тех пор, пока двери снова не закрылись, оставляя меня в одиночестве, наедине с тяжелыми мыслями.

Вернувшись под конвоем в блок, я просмотрела переданный сверток и почувствовала, как от маленьких подарков веет теплом домашнего уюта. Я положила все под подушку и глубоко вдохнула, готовясь встретить новый день с теми же спокойствием и стойкостью, которые подарили мне мои родные.