Зараженные. Зона риска

Глава 1

Страх. Это слово нередко приходит на ум, когда ты находишься на старой дороге или у небольшого поселения, там всегда есть от кого бежать или прятаться, серьезно опасаясь за свою жизнь. Но это слово не приходит на ум в лесу. Вдали от дома, среди ветвистых и раскидистых, тонких сосен высотой в пару десятков метров, чувствуешь себя в безопасности.

Часто такое мнение о лесе бывает ошибочным. Да, он очень величественный и красивый, всегда живой и зеленый словно напасть, разрушившая весь мир, обошла именно его стороной. Но он лишь кажется таким на первый взгляд. На самом деле лес полон опасностей, один неверный шаг, одна стычка с ними может закончиться смертью.

Сквозь деревья просачивалось солнце, подсвечивая теплыми лучами папоротники и можжевельники, растущие у подножия деревьев. Здесь хорошо было бы погулять или устроить пикник, чего в нашем мире больше никогда не делают, но я пришла чтобы охотиться. В этой части леса много зверей, но местность слишком открытая, а стволы гладкие, без единого сучка до которого можно было бы дотянуться.

Единственным способом спастись в случае чего станет бег. Придется очень хорошо положиться на свои ноги. Единственное что заставляет меня охотиться именно здесь это потребность в деньгах. В этой части леса пробегает много животных, за которых я смогу получить отменную плату и наконец-то прикупить лекарств.

Увидь меня здесь хоть один житель из города и мне не сдобровать. Лесополоса находится далеко за пределами города и находиться здесь значит подвергать всех, включая себя огромному риску заражения. Нередко тут встречаются зараженные.

Мои размышления прерывает резкий звук. Кто-то хрустнул ветками и тем самым дал мне понять о своем присутствии. Я тут же присела в кустах и достала два блестящих клинка из ножен. Раздался лязг металла, но он был едва слышен в утренней трели птиц. Мои охотничьи ножи, с которыми я ни расстаюсь ни днем ни ночью поблескивали сталью на солнце.

Один из клинков я занесла для удара за спину и стала ждать. Через пару секунд на тропку из хрустящих осенних листьев выскочил заяц. Упитанный, с мягким еще не полинявшим мехом, зверек был размером крупнее тех, которые мне попадались раньше. Он замер и начал поддергивать носом над небольшим кустом кипариса, даже не подозревая о приближающейся опасности.

Прямо из кустов, я хорошенько замахнулась и метнула оружие в животное. В цель я попала сразу же, но из кустов решила пока не вылазить. Бывает что зайцы передвигаются группами. Не хотелось бы спугнуть остальных, если таковые есть поблизости. Но, никто не выбежал в окраинах тропы, поэтому я покинула укрытие и осмотрела результат своих трудов. Тушка весила как минимум семь килограмм, шкура осталась целой почти вся. При охоте я всегда стараюсь попадать в сердце: тогда и животное не мучается, и шкура годна для продажи.

В лесу я пробыла еще на протяжении пары часов, успела поймать еще двух зайцев, собрать с деревьев немного смолы и грибов. Плотно уложив все в рюкзак, я перекинула лямку через плечо и отправилась назад. Времени еще было полно, но почему-то мне захотелось поскорее вернуться. Обстановка этим утром была какая-то напряженная, словно мне что-то подсказывало об опасности.

Доверять своей интуиции жизненно важно, если не хочешь закончить как одна из своих же добыч.

Недалеко от места охоты я ускорила шаг наконец-то поняв что не так. Обычно в лесу полно живности, на которую не идет охота. Сегодня мне не встретилась ни одна белка, ни одна птица или змея. Даже дятел, обычно трелью колотящий стволы притаился в неизвестном укрытии и смолк. Весь лес словно замер в ожидании угрозы. Звери не ведут себя так, когда все тихо и мирно. Мне это не понравилось и я поспешила поскорее вернуться домой.

Едва войдя в область дубовых деревьев, я начала замечать за собой неосторожность. Слишком громко настпупала на ветки, что могло привлечь ненужное внимание. Впереди я начала различать несвойственные животным звуки, затем заметила следы борьбы в нескольких метрах от себя. Ветки на старых вязах были обломаны, растения под ними сильно примяты, а от стволов тянулась полоска кровавых разводов.

Ужас проник в мой разум и тонкой струей холодка прошелся по позвоночнику. Но, рефлексы, в отличии от разума были в полной боевой готовности и, поразившись собственной скоростью, я заметила что уже залезла по древнему дубу на высоту двух метров от земли. Вскарабкавшись еще на пару метров выше я пристроилась на более или менее плоской ветке.

Выходя в лес, я боялась именно того, что происходило в нескольких десятках метрах впереди, за кустами жимолости. С земли разглядеть что-либо не предоставлялось возможным, но с верху я отчетливо наблюдала происходящее. Лучше бы я этого не видела.

Снизу доносились звуки чавканья, сопровождаемые омерзительными завываниями и короткими выкриками существ, бывших когда-то людьми. Четверо зараженных выглядели ужасно. Бледная кожа горела от безумия, красные глаза сверкали выискивая куски мяса, отросшие когти на руках драли уже мертвую тушу оленя, забрызгивая мерзкие наслоения тканей на своем теле. Таких я видела всего пару раз, но никогда в жизни не сталкивалась напрямую.

"Если меня заметят, – подумалось мне, – Следующим их перекусом стану именно я". Сглотнув я выгнала эту мысль прочь из головы. Я буду сидеть настолько тихо, что меня не смогут обнаружить по звуку, что насчет человеческого запаха... надеюсь плоть оленя перебьет его. Главное не издавать ни звука и просто переждать, пока омерзительное застолье не закончиться и твари не удалятся восвояси.

Я решила оценить свои возможности и пораскинула мозгами. Из оружия у меня есть два охотничьих ножа, которыми я смогу только разозлить противника. Из ресурсов одна еда, на мясо кролика этих тварей не подманить. Веревки для ловушки у меня с собой нет. Мои шансы крайне малы, если заметят мое укрытие я стану трупом.

Заразившись, эти создания ада стали осуществлять лишь один свой инстинкт – голод. Инстинкт дикого зверя, рвущего все и всех на своем пути. Я уже успела достаточно разозлиться на них. Гнев почти перебил страх и я позволила себе допустить мысль о том, что когда-нибудь они пройдут мимо и я смогу благополучно вернуться домой.

Глава 2

Я бежала. Не знаю, сколько прошло времени. Не знаю, узнал ли меня кто-нибудь и сказал ли об этом стражникам. Мне было неважно. Лёгкие горели, мышцы наливались свинцом. Дорога от дома до переулка торговцев составляла всего пятнадцать минут, но сейчас я бежала не домой. Я бежала в хорошо знакомую, однокомнатную лачужку на окраине города.

Я пользовалась тайным лазом, но периодически приходилось выходить на городские улицы. Людей не было, охраны тоже. Скорее всего, они собрались возле моего дома и окружили его. Хорошо было бы вернуться, найти сестру, поговорить с ней, но сейчас я не могу. Они оккупируют здание, будут ждать меня дома.

Я продолжала бежать, пока не добралась, наконец, до старого района на окраине города. Со всей силы забарабанила в ветхую дверь. Никто не открывал, и тогда я дернула ручку на себя. Дверь оказалась не заперта.

– Дик! – закричала я, влетев в маленькую хатку, – Дикон!

Парень занимался приготовлением каких-то заготовок. Старый паровой генератор, доставшийся ему от дедушки, ревел на всю квартиру. Обернувшись. Дик посмотрел на меня и тут же отставил сковороду и тюбик с лекарством в сторону. Потянувшись под стол, он дернул за провод и выключил генератор.

– Что случилось?

Я не ответила. Лишь ткнула пальцем в сорванный со столба листок.

– Они знают. Развесили ориентировки.

– Да быть этого не может! – вспылил парень и вырвал листок из моих рук. Его ноздри раздувались до тех пор, пока он своими глазами не прочел обвинение. Злость во взглядн сменилась удивлением, – Какого...

– Понятия не имею, как они узнали, но ты должен выслушать меня. Они не должны знать, что ты помогал мне. На правом фланге, у западной стены, уже несколько месяцев нехватка солдат. Их графики дежурств сбиты. Я скажу, что выбирала удачный момент и сбегала, пока никто не видел. Назад возвращалась, закидывая веревку на стену вблизи старого леса. Лиственные деревья скрывали меня и не позволяли увидеть людям из города. Так я и промышляла. Запомнил?

– Ни за что! – воскликнул Дик, – У западной стены чертова орда караулит уже третий месяц! Ты не выжила бы, выбираясь за стену оттуда! А если бы и выжила, то подвергала бы людей опасности в два раза больше, чем есть на самом деле. Ты хоть понимаешь, что тебе за это сделают? Тебя просто...

– Просто что? Убьют? – я не смогла сдержать нервный смешок, – Я уже мертва, Дик! Неужели не понимаешь? Они не позволят мне выжить!

Я говорила громко. Настолько громко, что меня могли услышать, но сейчас меня это не волновало.

– Может и позволят, если мы разделим вину. Ты пытаешься меня защитить, но я в этом не нуждаюь. Я прекрасно понимал, на что шел, когда сбрасывал тебе веревку.

– Я не пытаюсь тебя защитить, – помотала я головой, – Я пытаюсь спасти свою сестру! Кто о ней позаботиться, когда я умру? Если сознаешься в причастности, тебя казнят вместе со мной. А с нами заодно погибнет и Одри. Одной ей не долго не прожить.

– Не можешь же ты...

– Нет, могу! - отрезала я. Глаза застилали слезы, – Одри единственное, что у меня осталось! Она должна жить. Ты заботился обо мне столько лет, почему не можешь сделать то же самое для нее?

Он не ответил. С улицы доносились голоса и короткие команды стражников. Кто-то приблжался к старому району, вдали мелькали фонари.

– Прошу, Дик! – воскликнула я, – Ради меня...

– Ладно, – выгоыорил он сквозь зубы.

– Я должна уходить, – проговорила я, кинув взгляд в окно, – Нельзя допустить, чтобы нас видели вместе. И... спасибо тебе за все.

У самых дверей я обернулась. По выражению лица Дика, я догадалась, что он хотел сказать. Поэтому просто отворила дверь и выбежала в холодную морось дождей. Не нужно мне утешений. Я много чего знаю о городе, о Кэмпбелле, и о своей семье. Поэтому и в том, что со мной сделают, сомнений не оставалось. Уже завтра я буду мертва.

***

Я снова побежала. Бежала до тех, пока не услышала сзади крики и не поняла, что кричит стража. Но и тогда я продолжила попытки оторваться от них. Зачем? Для отвлечения внимания. Ведь человек, истинно желающий выжить, будет бороться до последнего. Эти слова не обо мне. Но они не должны этого знать.

Впереди замелькал свет. Снова фонари. Я остановилась и по команде стражников закинула руки за голову. Вот и все.

Меня поставили на колени. Мокрая одежда липла к телу, словно вторая кожа. Руки связали за спиной. С ресниц, словно слезы, стекала холодная дождевая вода. Ливень разыгрался не на шутку. Сами небеса разверзлись, устав смотреть на эту несправедливость. Дождь сегодня был особенным. Траурным.

Меня окружили стражники и солдаты. Их было много. Все хотели посмотреть, как поймают очередного преступника из той семейки в районе Блокпостов. Сначала дядя, потом отец. А теперь и сама Джилл. Преступники ли они или просто те, кто хотел выжить и спасти свои семьи?

Сквозь ряды охранников и зевак прорвался воистину обрадованный моей поимкой Кэмпбелл.

– Вот и твой черед настал, Джилл, – он присел на корточки так, чтобы я могла видеть его лицо, – Как забавно, что я снова оказался прав. Яблоко от яблони недалеко падает. Каковы твои предки, такова и ты.

Мои руки сжались в кулаки, но я не ответила. Я не доставлю ему такой радости. Ни за что.

– Чего молчишь, отребье? – презрительно бросил он, – И в оправдание сказать нечего?

– Да пошел ты, – холодно ответила я – Не моя вина, что в городе не выжить без знакомых полицаев. Застрели меня уже, и покончим с этим.

Кэмпбелл нагло усмехнулся. Затем и вовсе расхохотался. Звук его смеха пробирался сквозь дождь и в новых обстоятельствах звучал поистине зловеще.

– Я не стану убивать тебя, – процедил он так, чтобы слышали все, – Для человека, нещадно подвергающего наши жизни опасности, смерть от пули слишком проста. Ты умрешь не от моей руки, Джилл. Моей рукой ты будешь обречена на смерть.

Он достал из кармана какой-то листок и попросил у стражника ручку. Сняв колпачок и зажав его между зубами, он поставил роспись на мокнущей под дождем бумаге и развернул листок перед моим лицом. Первое, что я увидела, моя черно-белая фотография и подпись «Приговор». По центру значились мои инициалы. Забавно, я уже успела забыть какая у меня фамилия. Где же еще увидишь, кроме как на предсмертном одре?

Глава 3

Я резко втянула в себя воздух. Сердце бешено забилось о грудную клетку. Мне показалось, что ещё секунда, и оно вылетит наружу, словно связанный цепями орел вырывается на свободу. Зараженные визжали и кричали подо мной, то и дело ввязываясь в драку между сородичами. Они уже час как проснулись.

"Уходите, – мысленно молила я – Убирайтесь!"

Увы, мои мольбы так и остались незамеченными. Сотни зараженных обустроили себе привал на территории ближайщего леса. Кругом, куда ни глянь, простирался вид окуппированных зараженными территорий. Животные притихли, земля погрязла в крови. Лес замер в ожидании собственной смерти, даже не подозревая, что в этом нет никакого смысла. Ведь он уже мертв. Мертв внутри, также как мертвы птицы, насекомые и остатки животных, что еще не стали обедом тварей. Точно также мертва и я. Однако жалкие попытки сохранить свои внешние данные я не бросила. Не бросила, потому и молчала с тех самых пор, как увидела орду.

Малейший шорох, вскрик или перестук приведет к смерти. К настоящей, болезненной и безвозвратной смерти. Я на свободе всего двое суток, но я уже устала. Я уже так устала, что сил не хватает двигаться или что-то придумывать. Впрочем, придумывать и не нужно: я знаю, что мне уже не выбраться из этой западни. Зараженные передвигаются ордами и могут простоять на одном месте до нескольких недель. О том, чтобы спуститься не может быть и речи: я погибну даже до того, как мои ноги коснутся земли. Вода у меня есть, а вот пропитание... Со вчерашнего дня не осталось ни кусочка.

Я знала, что принимать решения и действовать нужно сразу. Спустя несколько дней мой разум и тело слишком обессилят, чтобы что-либо предпринимать. Я должна действовать прямо сейчас, иначе мучительные дни голода и жажды изведут мой рассудок. Но что я могу? Что могу я одна против сотен заражённых? Единственный мой выход – это ждать. И самое страшное заключается в том, что это ожидание убьет меня.

***
Я не смыкала глаз уже... Сколько? Пятнадцать, шестнадцать часов? Настала ночь, зараженные все не уходили. Поесть мне так и не удалось, воду я попила лишь раз и делала это отсчитывая секунды до скорейшей смерти. Металлическая фляжка издавала слишком много звуков, чтобы зараженные меня не заметили. Однако, иронией судьбы, они не услышали.

Не услышали они и моего нервного смеха, которым я давилась, прикрывая рот рукавом куртки и старательно пытаясь сдерживать звонкие удары своего сердца.

Смерть слишком простой выход.

Так сказал Кэмпбелл, перед тем как выкинул меня за стену. Когда-то давно, изредка выбираясь в лес на охоту, я считала, что изгнание - перспектива получше пули. Так я думала до тех пор, пока не увидела зараженных. После этого я поняла: даже сжигание заживо будет лучше, чем погибнуть от когтей этих тварей. Человеческий эгоизм преследовал меня и после изгнания.

Я все чаще задаюсь вопросом: зачем я живу? Для чего, для кого, зачем? В этом мире не осталось развлечений, дружбы или любви... В этом мире не осталось спокойствия и уюта. Здесь нет ничего, кроме страха и отчаяния, пожирающего изнутри любое живое существо. Я давно должна была сдаться, должна была умереть. Но я все еще жива, я все еще хочу жить.

Поэтому я и не погибну так просто. Поэтому мне суждено умереть мучительно, суждено умереть в одиночестве и в страхе. Потому, что я отчаянно цепляюсь за жизнь, когда давно должна была прекратить эти попытки. Но теперь слишком поздно. Теперь я во власти судьбы и такой роскоши, как выбор собственной смерти, у меня нет.

***

Я перевернулась на другой бок. Желудок сводило мучительной судорогой с самого утра, и всякий раз как это случалось я молилась чтобы до заражённых не дошел этот звук. Судя по всему, я была слишком высоко, чтобы они услышали. Это спасало меня от скорой смерти, но никак не откладывало позднюю кончину. В конце концов, итог будет один. Но я не сдамся так просто. Ради Одри, ради отца и ради своей матери, я погибну только тогда, когда смерть моя будет абсолютно неизбежна. Пока я дышу, я буду всеми силами цепляться за жизнь.

***

Ночь была тихой. Насекомые, животные и даже птицы молчали. Почему? Почему, черт возьми, они молчат? Летая высоко, слишком высоко чтобы их могли съесть заживо, птицы были вне досягаемости заражённых. Опаснейшая угроза обошла их стороной. Они могли жить не ведая страха и должны были кричать на зависть животным и людям. Но совы молчат. Молчат и другие птицы днем. Должно быть, им не до издевательств. Дожили мы и до того, что птицы нам сочувствуют.

Этой ночью я не сомкнула глаз. Сон - привелегия, доступная не каждому. Я потерла глаза и посмотрела вниз. Орда не ушла. Я и не смела надеяться, что она когда либо уйдет. Все время меня словно раскалённый металлический штык жгло изнутри какое то чувство... Таким обыденным и таким болезненным оно казалось. Что это? Обида? Боль? Нет, все не то.

Живот снова скрутило от голода. Я поежилась, крепче завернувшись в одеяло. Тугая веревка словно тиски обхватывала мой пояс. Я не ела всего два с половиной дня, но этого хватило, чтобы кожа обтянула кости тугим жгутом. Некоторые кости особенно чувствовались и выпирали неровными бугорками. Мне было больно всякий раз, как стоило пошевелиться. Всякий раз, когда я вдыхала и выдыхала. Всяикй раз, когда я тратила последние крупицы питательных веществ, что еще остались в моем организме. Помимо боли, мне было одиноко. Я скучала по Одри, скучала по Дикону. Я до безумия хотела вернуться, хотела увидеть их лица и услышать их голоса. Голоса... как же давно я не слышала чьего-либо голоса? Кажется, настолько давно, что я забыла как звучит мой собственный.

Слезы потекли из глаз ручьем, но звуков я не издавала. Мне было больно, одиноко и обидно. И я снова испытывала это чувство, сжимающее мои внутренности толстым канатом. Неужели это... разочарование?

"Дура, – усмехнулась я в душе, – Идиотка. О каком разочаровании речь? Неужели ты не знала, что за пределами жизни нет и быть не может?"