Зараза

Глава 1

Тяжело дыша девушка бежала по коридору, освещенному тусклым зеленым светом. Все время оглядывалась, пробовала открыть каждую дверь. Дорогу обратно она не помнила.

Украла ключ-карту у охранников, тихонько улизнула от группы журналистов, приглашенных на пресс-конференцию, и юркнула в неприметную дверь, спустилась по лестнице и обнаружила закрытый лабораторный комплекс.

Витрина лаборатории, комнаты для неизвестных испытаний, люди за стеклами в костюмах химзащиты, настолько сосредоточенные на своей работе, что никто даже и не заметил любопытную журналистку.

Еще один этаж вниз, а потом комната с чем-то настолько ужасным, непонятным и диким, что дерзкий азарт моментально сменился на всепоглощающий страх. Одна мысль — бежать. И она побежала, одной рукой тыкаясь ключ-картой в закрытые двери, а другой судорожно ища в сумке телефон.

Сирена взвыла по всему этажу, ровный зеленый свет сменился на истеричный красный. Послышались крики и топот.

Одна из дверей, наконец, поддалась. Девушка ввалилась в темную комнату, похожую на склад и заставленную клетками, в которых метались темные существа. Она закричала и выронила телефон, из которого послышался безликий голос: «Абонент не отвечает, оставьте сообщение после сигнала»...

***

Отель Радужный. Калининград. 14 марта 10:30

— Космос, ответь Мирному, — прохрипела рация, — вижу покупателей. Готовность десять минут. Как там профессор?

— Принял, — я ответил и повернулся к мужчине, с которым уже час сидел в номере-люкс пятизвездочного отеля. — Роман Юрьевич, не передумали? Покупатели приехали.

— Тревожно как-то, Андрюш, — профессор попытался улыбнуться, но вышла скорее кислая гримаса. — Не каждый день продаешь труд всей своей жизни. К тому же иностранной компании. Но мне, правда, очень нужны деньги, жена болеет.

— Не надо, Роман Юрьевич, нашли перед кем оправдываться, — я улыбнулся. — Соберитесь. Давайте повторим наш план действий.

— Да, конечно.

— Не забывайте, я ваш ассистент из аспирантуры. И здесь, просто, чтобы поддержать.

— Помню, но вы уверены? Вы, конечно, молодо выглядите, сколько вам, тридцать? И не такой, простите, мордоворот, как ваши остальные, но мне все же кажется, что вы плохо понимаете, кто такой аспирант.

— Профессор, расслабьтесь, — я взял его за плечи и мягко посадил на диван. — Главное, делайте все, что я говорю. А пока посмотрите телек, отвлекитесь.

Я не глядя щелкнул по пульту, включив телевизор на новостной канал. Теперь уже мне надо было успокоиться, при всей своей мимишности, старый профессор, уже реально подбешивал. Ноет, мнется и мечется. И хоть мне не понять, что в голове у непризнанных гениев, но все равно раздражает. Да и ожидание всегда скука: ни соцсети полистать, ни в игру поиграть – телефон на базе оставил.

Профессор изобрел какой-то новый полупроводник, который не смогли оценить в его родном институте, зато заинтересовались на международном уровне. Причем аукцион был жесткий, многие остались недовольны проигрышем, но больше всех предложила японская корпорация. Я даже не пытался вникнуть, что и как он там изобрел и за сколько продал, моя задача — обеспечить безопасную и результативную продажу.

Ну как моя, скорее наша — небольшого (на двадцать, плюс-минус, рыл) молодого, но многообещающего стартапа на рынке частных военных компаний. «Красных волков» или на иностранный манер — Red Wolves, пара моих старых боевых товарищей организовали всего два года назад. Но мы уже засветились в нескольких военных конфликтах. Конечно, пока было далеко до лидеров рынка ЧВК. А до армии Global Diamond Corporation с их технической базой или G4S с полумиллионом сотрудников так вообще, как раком до Парижа, но нас уже знали и рекомендовали. Как и вот этой профессуре.

Я проверил, готов ли я сам. По сути всего третья моя операция, и с учетом долгого восстановления после ранения по меркам "Волков", я чуть ли не новобранец.

Укрепленный журнальный столик, который вмиг может превратиться в прочный щит, «курц» в диване, «глок» под днищем журнального столика, нож в кармане, плюс прикрытие снаружи.

Группа «волков» дежурит в соседнем номере, вооружившись полицейским тараном на случай скоростного прорыва сквозь гипсокартонную перегородку. Два снайпера в соседнем здании с прикрытием, плюс группа на парковке отеля в бронированном фургоне. Да еще в округе проплаченный почти за пятую часть гонорара местный ОМОН, чтобы либо к нам не цеплялись, либо, наоборот, прикрыли. Также несколько наших ребят вдоль Мамоновского шоссе, которое выведет профессора из Калининграда сразу до Гроновского погранперехода. А там уже контракт заканчивается.

В новостях по телевизору начался сюжет про Сьерра-Леоне, страну, за которой сейчас следил весь мир. Двух недель не прошло, как там нашли рекордно крупный сверхглубокий алмаз, внутри которого обнаружили неизвестный ранее минерал. А сейчас там началась новая волна пандемии. Вот только ученые никак не могли решить, новый ли это штамп ковида, подзабытая эбола или совсем уж экзотическое для цивилизованного мира бешенство.

Вчера было зафиксировано несколько случаев, при этом больные вели себя очень агрессивно — бросались на людей и кусались, будто действительно подхватили бешенство.

Если верить репортеру, то все шло к тому, что страну закроют на карантин. Что меня категорически не устраивало с момента, как моя сестра — специальный корреспондент агентсва «Рейтер», поехала туда на научную конференцию, организованную гигантом Global Diamond Corporation по случаю очередного прорыва в алмазодобывающей отрасли.

«Глобал корп», как их называли в народе, за последние десять лет стали первыми во всем: алмазы, нефть, золото, фармацевтика, технологии, собственная армия и так далее и тому подобное. Куда ни плюнь, попадешь в сферу их деятельности или контроля. Хотя лучше не плевать, у «Глобалов» все быстро — либо мирным путем адвокаты затопчут, либо ЧВК собственную подтянут.

Глава 2

Нет, нет, нет… Сестренка, ну куда же ты опять влезла? Я несколько раз переслушал сообщения, чуть ли с ума не сходя от напуганного голоса сестры и странного хриплого дыхания какого-то урода. Не уверен, что так может дышать человек. Если только обдолбанный нарик, пробежавший несколько километров и дорвавшийся до дозы. Столько вожделения и голода я даже представить себе не мог.

Остальные звонки были от отца. Восемь пропущенных и одно голосовое на автоответчике: «Ответь, как сможешь. С Катей что-то случилось, мать в истерике. Даже говорить не может, смотрит новости и воет».

Я поднял глаза на телевизор. Спецвыпуск с ученым сменил новостной сюжет, но в центре внимания все равно осталось Сьерра-Леоне. Только теперь в новости попала информация о пропавших без вести российских журналистах. Над головой репортера, вещающего из Фритауна, в ряд выстроились фотографии — семь картинок, и с одной, самой крайней на меня смотрела моя младшая сестра.

— Ксю, — я с трудом унял дрожь в голосе. — Организуй мне, пожалуйста, билет на ближайший рейс до Москвы и оттуда во Фритаун, вроде через Париж или Стамбул можно попасть. Не важно сколько пересадок, главное, чтобы быстрее. Сколько бы это ни стоило.

— Уже ищу, — девушка заняла мое место, когда я встал, и застучала пальцами по клавиатуре.

— Эээ, погодь, — Мирный придержал меня. — Мы с тобой поедем.

— Я к Платону, перетереть, а потом решим, — я кивнул Мирному и бросился на выход из бара, искать главу нашего отряда.

Платона вместе с нашими старшими и японским профессором я нашел в ангаре. И уже по первым словам напряженного торга на ломанном английском стало понятно, что у нас новый наниматель, готовый заплатить тройную цену, лишь бы мы помогли вывезти и сохранить груз.

— Космос, твою мать, — вскинулся босс, когда я бесцеремонно вклинился в их разговор. — Проваливай и парням скажи, чтобы не бухали, выезжаем скоро.

— Платон, у меня жопа дома, мне свалить срочно нужно…

— Ты охуел? Мы треть группы потеряли, у нас проблем выше крыши и новый заказ. Чтобы у тебя там не было, давай не сейчас, а?

— У меня сестра пропала в Африке, мне ехать надо, — я покачал головой, понимая, что не получу нужного ответа, но все равно продолжил. — и Бамоса с Мирным отпусти со мной. Мы за неделю обернемся.

— Нет, ты точно охуел, — Платон повернулся к ученому и потряс руками, мол простите, не волнуйтесь, ща вернемся к нашим делам. — Космос, съеби. Вот реально, ты все равно ничем там не поможешь. Не кипишуй только и парней не баламуть, я вам всем такую премию выпишу, прихуеете.

— Я не могу так. Неизвестность хуже смерти.

— Ооо, тут ты ошибаешься. Ты вообще знаешь, с кем мы в отеле схлестнулись?

— Да, какая разница!? — я начал закипать, не отпустит меня, партбилет на стол кину, да сам уеду.

— Большая, блять! — Платон выдохнул. — Это ЧВК «Глобалов» и они уже выставили ультиматум. Либо мы отдаем японца с грузом, и они это принимают, как извинения, либо мы с черными метками и заказом на наше истребление. И конкретно твоя, хоть и перекошенная, рожа у них срисована, так что сиди тихо и не рыпайся никуда. Тем более в Африку, где они пол континента под контролем держат.

Я махнул рукой, мысленно послав Платона с его премией на хер, «Глобалов» с их черной меткой туда же. И стал убеждать себя, что он не прав — не в том, что не хочет отпускать нас в незапланированный отпуск, а в том, что я ничем не смогу помочь. Пока не знаю чем, и не знаю как, но точно знаю, что надо ехать. Надо делать хоть что-то, пусть и без ребят.

Я отзвонился отцу, мысленно поругав себя, что делаю это только на дни рождения, с новым годом, ну или когда у Кати проблемы. А проблемы у нее были часто — шило в жопе вкупе с верой в правду и справедливость, да плюс полнейшее неумение вовремя заткнуться в ее журналистских расследованиях да перестать совать свой веснушчатый нос куда не надо — все это уже несколько раз приводило либо к смене работы, либо к откупу от полиции или кого пострашнее. Но талант у нее не отнять. Я сам, далекий от тех тем, что она расследовала, постоянно зачитывался ее статьями. Как и отец, как и мать, которая сейчас рыдала за спиной у отца, твердя как заведенная: «Андрюша, найди ее», «Андрюша, верни ее». И я пообещал, что сделаю.

— Ну, че? — спросил Мирный, когда я вернулся в бар.

— Норм все, отпуск взял, — рассказывать детали я не стал, чтобы не усложнять. — Один поеду, а у вас, похоже, войнушка намечается, так что харе бухать.

— Тю! — Мирный приложился к бутылке, — пара часов есть еще, сейчас наши вернутся с границы, будем голосование устраивать.

— Да, понятно все. Платон лучше помрет, чем прогнется, да и японцы небось не бесплатно своего прикрыть просят, — я погладил нывшее плечо и отвернулся от Мирного. — Ксю, есть новости?

— Есть проблема, — девушка криво усмехнулась, совсем не по-девчачьи почесав себя за ухом, — но есть и решение.

— Не томи.

— Короче, страна уже закрыта на карантин. ВОЗ объявили новую эпидемию. Причем я даже успела тебе билет купить, но прям на глазах все рейсы поотменяли. Варианты в любом случае есть. Можно по старинке ножками, закинуть тебя в Либерию, оттуда горными тропами, проводник будет, но это долго, — Ксюша подождала мою реакцию и, увидев отрицание, продолжила. — МЧСники готовят рейс, повезут врачей и гуманитарную помощь. Официально я не могу тебя туда приписать.

— Но, у тебя же уже есть решение?

— Обижаешь! — Ксюха улыбнулась. — На борту будет пара журналистов. Некто Соколов — в прошлом звезда острых репортажей из горячих точек, а ныне очередной блогер, жаждущий поднять себе рейтинги, а с ним оператор. Ты его точно знаешь, он постоянно светится в каких-то скандалах — очень уже он в патриота-ватника долбит. В общем, Соколов готов подзаработать и взять тебя в роли помощника. Только надо будет подыграть и не спалиться, он уверен, что на месте военные жестить будут на фейсконтроле.

Глава 3

Международный аэропорт Лунги. Фритаун. 15 марта 16:25

Ударили меня несильно, мужик с автоматом был ниже меня ростом, какой-то европеец из огромного числа авантюристов или гастарбайтеров, наводнивших страну с расцветом мощи корпораций. Да и размахнуться особо он не смог, а я наоборот вывернулся так, чтобы не пострадал ни фотоаппарат, ни больное плечо. Так что удар прикладом пришелся по касательной, не столько калеча, сколько подталкивая на выход. Баул подхватить я не успел, зато в кофр с техникой вцепился, как наседка в цыпленка, и, стараясь не пялиться на вооруженных людей, пригнул голову и без резких движений зашустрил на выход.

Краем глаза видел, что у мчсников все в порядке. То есть Вадик тоже огреб прикладом и, держась за окровавленный нос, под руку с Леонидычем движется вдоль второго борта.

За спиной послышались крики, грубые, истеричные — опять смесь языков с понятными вводными на «оставить все ценное и валить на хер из самолета». Не привлекать внимание не удалось, трижды меня толкали, а из грузового люка я вылетел от чьего-то жесткого пендаля прямо под самый край броника.

Самолет окружили, как новогоднюю елку на площади перед администрацией какого-нибудь городка в глубинке, где других развлечений не ожидается. Количество техничек удвоилось, сразу три из них встали перед «Илом», направив пулеметы на кабину пилотов, еще две держали под прицелом заправщик, а последняя наматывала круги чуть в стороне, пытаясь остановить толпу беженцев, несущихся от аэропорта.

Я прокрутил в голове несколько комбинаций, прикидывая в какой очередности можно завалить новую власть, но как ни крути больше трех, даже в этой суете, мне не вынести. А с больным плечом тем более, не успею ствол отобрать, как меня из технички порешат. Так что выключил разогретый пенделем режим «слабоумие и отвага» и активировал «тише едешь, дальше будешь».

Соколову досталось больше: и прикладом по морде получил, и выкинули его чуть ли не под колеса погрузчика, сновавшего туда-сюда с грузом. Я выхватил его почти из-под самых колес и оттащил чуть в сторону от самолета. И отыгрывая роль журналиста, приник к видоискателю фотоаппарата.

Первый кадр — перевозбужденные захватчики, вокруг самолета их оставалось еще человек двадцать — носятся вокруг, машут оружием, периодически стреляя в воздух, в основном чернокожие, но есть и латиносы, и европейцы. Лица перекошены в беззвучном на снимке крике, злые лица — смесь помешательства, вседозволенности и страха. Внешне вообще не понять, болен ли кто-то из них местной заразой или просто на адреналине.

Возле самолета на коленях сидят ученые, рядом Леонидыч, пытается оказать первую помощь раненому охраннику, вокруг которого уже растеклась лужа крови, Вадик с остальными спасателями под прицелом автоматов участвует в ускоренной разгрузке. Захватчики подогнали пару микроавтобусов и грузят в самолет женщин, детей и собственные пожитки.

Второй кадр — людская лавина, разноцветная от ярких нарядов и пестрых баулов с вещами, несется от здания аэропорта. На заднем плане из разбитых окон диспетчерской вырывается огонь — гранату что ли они там кинули? Огонь подсвечен синими отблесками мигалок, чуть сбоку вдали спешат джипы миротворцев.

Совсем рядом с моей головой просвистела пуля. Пофиг, к черту конспирацию, херней какой-то страдаю, да еще бокового обзора себя лишил. Я опустил камеру и понял, что время упущено. Еще метров пятьдесят и толпа беженцев снесет захватчиков. Выстрелов стало больше, уже не только в воздух, но и под ноги самых шустрых, тех, кто вырвался вперед и теперь петлял, как заяц, но сбавлять ход и не собирался. Что же их так гонит из города, что под пули готовы лезть?

Хотя таких было немного, большая часть толпы, а точнее первые ряды тормознули, но деться уже никуда не смогли. Люди из задних рядов, не видя, что останавливает впереди стоящих, продолжали давить.

Я находился примерно на краю посадочной полосы, как толпа шарахнулась в сторону, и меня будто волной накрыло. Плотной, вязкой волной потных и липких тел.

Стрекот выстрелов и крики от озлобленных до истеричных трезвонили в ушах. Толпа раскололась, кто-то еще пер к самолету, кто-то пытался развернуться, а в некоторых местах люди бежали явно от чего-то другого, но я никак не мог это разглядеть. Как щепку, подхваченную волной, меня понесло в сторону и начало крутить, будто морская волна, накрывшая с головой. Меня толкали, я сам наступил на кого-то или что-то. Как не пытался маневрировать, все равно врезался в людей, отскакивал, как мячик, и упирался в новых.

Людская колоритная масса превратилась в какой-то сюрреалистичный паттерн. Черные и белые лица, разноцветные одежды, пестрые тканевые маски, наполненные страхом и безумством глаза. Крики. Липкая, потная возня, толчки, а где-то и краткие, жесткие драки, может показалось — но в ход шли не только чемоданы и кульки с пожитками, но кулаки и даже зубы.

Бешенство тут или что другое, но пока никто никого не ел. Один раз я видел белого мужчину со слетевшей на шею тканевой банданой и окровавленным лицом. Может, конечно, ему нос разбили в толчее, я хотел сделать пару кадров, вдруг пригодится, но стоило поднять фотоаппарат, как кто-то обязательно толкал под руку.

Работая локтем здоровой руки против потока, я продрался метров на сто ближе к зданию аэропорта, как вдруг понял, что могу вдохнуть полной грудью. Неожиданно передо мной оказалось свободное пространство. Какими бы ошалевшими не были люди, но инстинкт самосохранения, а может остатки разума, не затронутого паникой и общей истерией, заставляли их рваться в стороны от того странного человека, который оказался в центре свободного пятачка.

Толпа расступилась, но вместо свежего воздуха я будто сделал шаг на склад старой мокрой обуви, в горле сразу запершило и несмотря на жару по телу пробежал холодок. Метрах в десяти от меня плелся странный мужик.

Местный, с кожей пепельно-черного, будто нездорового цвета он с трудом передвигал ноги. Выглядел плохо, был непривычно толстым для местных, даже частично жирным. Причем полнота была неравномерной, не так будто он годами жрал тоннами мучное, а скорее, как худой актер, загримированный под толстяка. Руки и ноги опухли и раздались вширь, а в животе спокойно бы уместилась парочка баскетбольных мячей. На груди рубашка нараспашку, когда-то на ней были изображены пальмы и кокосы, а сейчас только бурые пятна. На ногах грязные спортивные треники, растянувшиеся так, что больше похожи на короткие бриджи. Один шлепанец где-то потерян, второй застрял поперек лодыжки на резиновой дужке.

Глава 4

Международный аэропорт Лунги. Фритаун. 15 марта 18:10

— Эй, на орбииииите! Кооосмооонавт! Гагааариин!

Пробуждение оказалось не из легких. Очнулся будто рывком — дернулся, пискнул, но что-то мягко, но крепко держало за плечи. И если боль в спине чуть отступила, стоило только перестать дергаться, то в голове будто, как в колоколе массивный литой язычок долбил по затылку. К горлу подступила тошнота.

Пахнуло чем-то механическим с примесью гари и пороха. Где-то рядом гудел мотор на холостых. Я все еще у аэропорта, метрах в пятидесяти от здания, из которого выпал.

Слышны выстрелы, не просто шмаляют в воздух косыми или предупредительными, а настоящий бой. Кто-то орет знакомым до слез радости русским матом, а кто-то зовет меня. Я приоткрыл глаза и с болью, отдавшейся в груди, выдал гибрид смешка и кашля.

— О! Прессуха очнулся! Братва, я же говорил, что живой, — я лежал на асфальте, а надо мной навис солдат в голубой каске и лыбился, демонстрируя белые зубы с настолько большой щербинкой между верхних резцов, что казалось будто зуба не хватает.

— Что со мной? — меня мутило, я с трудом фокусировал взгляд. — Вы кто?

— А ты как думаешь, Андрюша? — солдат приподнял мой бейджик, а потом постучал себя по каске. — Голубые сказочные гномики, конечно. Я старший и зовут меня Леха.

Парень аккуратно приподнял меня, подтащил к зеленому бронетранспортеру, в тени которого мы все находились, и усадил к большому колесу.

— Мы тут дружественные народы из жопы вытаскиваем, ну и своих собираем. Скажи спасибо Егерю, нашему глазастому снайперу, что разглядел твое прилунение без капсулы. Посиди, подожди малясь, ща Док освободится, подлатает тебя.

Сидеть больно, но терпимо, и я наконец смог оглядеться. Бронетранспортер был странным, не наш, а вроде швейцарский — моваговская шестиколесная «Пиранья» в расцветке и знаках местной армии. В длину около шести метров и два в высоту, так что вдоль борта, не пригибаясь, расположилось несколько человек. Раненый боец, которого как раз бинтовали, еще двое по углам периодически высовывались и стреляли куда-то в сторону взлетной полосы, сверху им помогал пулемет.

— Леша, а что вообще происходит?

— Тебе конкретно про сейчас или вообще?

— Пофиг, главное с фактами, а не домыслами, и с наводкой, куда делась моя камера с рюкзаком? Мне бы позвонить, — последнее слово я буквально проглотил, пришлось бороться с очередным приступом тошноты. Сотрясение, похоже, я заработал, а камеру чужую пролюбил. По крайней мере нигде вокруг я ее не видел, как и своего рюкзака, в котором остался смартфон.

— Это ты у меня интервью что ли берешь? Это хорошо, я ваш канал часто смотрю, — Леха подполз ко мне поближе, стараясь не отсвечивать между колес, но при этом умудрился расправить плечи. — Мы тут, в смысле в стране, пятый день. Для обеспечения порядка. Сейчас конкретно выдвинулись на встречу самолета с гуманитарной помощью. По дороге попали под обстрел, причем прилетело, как от местных гопников, так и от армейских. Дурдом полный, неразбериха.

— Армейских?

— Да тут хрен поймешь, говорю, же, бардак. То ли реальная армия, то ли транспорт отжать успели, — Леха сдвинул каску и протер вспотевший лоб. — Жарко тут, зараза, никак не привыкну. Короче! Те дебилы, ой, это вычеркни. Так вот, неопознанный контингент на «Пиранье», что на нас сунулись, быстро об этом пожалели, ну, а мы расширили свой автопарк, нам то нужнее.

— Ясно, а с эпидемией что?

— Ну, да, болеют тут. Нам сначала сказали в контакты с местными не вступать, но потом, уж прости мне мою политкорректность, но вот реально, дай обезьяне автомат, так она явно не кокосы им колоть будет, — Леха прыснул, радуясь своей шутке. — У них же тут в каждом подвале по нычке. Эхо, блять, войны. Да еще и не по одной. Так что тут не поймешь, кто болеет, а кто просто псих с автоматом.

— А полиция, власти?

— Полиция на карантине. Видать в первую волну попали, когда доблестно выполняли свой долг, мотаясь по вызовам. С больничками, кстати, та же фигня. Но сегодня вообще все с ума посходили, будто инкубационный период закончился, и всех как прорвало.

У Лехи заскрипела рация, и сквозь общий шум с трудом, но я все же расслышал чей-то голос, предупреждающий, что со стороны ангаров, то есть нас обходят с тыла, движется три технички с вооруженными людьми. Леха связался с основными силами, получил подтверждение, что в аэропорту все задачи выполнены и можно возвращаться на базу.

— Все, валим-валим, — Леха постучал по «пиранье» и дождавшись, когда она тронется и чуть повернется, помог мне подняться и повел к задним дверям. — Егеря подберем и на базу, по дороге тебя подлатаем.

Я позволил впихнуть себя в тесный кузов, хотел что-то сказать, но меня будто повело. Закружилась голова, и общее состояние заторможенности не давало сфокусировать мысль. Ребра болели, но хоть тут, думаю, обошлось без переломов.

«Пиранья» бодро сорвалась с места, когда технички уже открыли по нам огонь. Леха несколько раз матернулся, нелестно вспоминая обезьян, отправил незнакомого мне бойца в башенку с пулеметом и отдал команду стрелку готовиться.

Я оказался зажат в тесном кузове между Лехой и санитаром, который пытался меня осмотреть, повернул мою голову, светил в глаза фонариком и что-то говорил. Гул мотора, звон в ушах, выстрелы, рикошеты по броне, матерные выкрики соседей — даже будь голова в порядке, не факт, что смог бы разобрать слова санитара. В итоге он махнул на меня рукой, предварительно выдав несколько таблеток и бутылку воды.

Тошно и душно, под броником, который возможно спас мои ребра от переломов, липкое месиво. Да еще и чешется, зараза, но снять броник шансов не было.

Глоток свежего воздуха появился только, когда подбирали еще одного бойца в голубой каске, похоже, того самого Егеря. Сбавили скорость и распахнули задние люки. Меня уже совсем кошмарило, уткнулся лбом в стенку и с трудом косился наружу, но не залюбоваться картинкой я не мог.

Глава 5

— Стреляй, долбоеб, — прохрипел раненый сосед и со всей дури припечатал прыгуна стойкой от капельницы.

Головная боль, ошеломление, адреналин – реактивная смесь взорвались у меня внутри. Кто бы сказал, что я буду таким резким, собранным и быстрым…

Никто бы не сказал.

Выстрела не последовало, осечка, блять. Спину прошиб холодный пот и вместо того, чтобы понять, что там не так с патроном и передернуть затвор, а потом в упор расстрелять бешеных зомбаков, я схватил с ближайшей койки металлическую утку и, разбрызгивая содержимое, ударил в голову второго зомби, отбросив его к соседу. Так ударил, что в руке остался какой-то погнутый огрызок. Сидя на койке, сосед принял «подарок», накинул стойку на шею зомби и притянул к себе в жесткой сцепке.

— Швы разошлись, сука, — прохрипел сосед. — Кусается, зараза. Стреляй уже!

Первый зомби поднялся и замер, глядя то на меня, то на соседа. А с койки, где надрывался кардиомонитор, на пол свалился еще один труп, встал и принялся рычать.

Я перезарядился, молясь чтобы эхо войны хоть остальные патроны исправными послало в магазин, и прицелился, стараясь не думать, в кого придется стрелять. Зомби, вампиры или мутанты, кто угодно, но валить раненых, пусть и зараженных соотечественников не хотелось.

Первый рванул на меня и получил пулю в плечо, но едва ли сбросил скорость. Пуля прошла навылет, звякнув где-то в дальней стенке помещения.

Расстояние сокращалось, и второй выстрел пришелся в ногу, зомби развернуло и отбросило в сторону. Но поднялся он моментально и, лишь едва прихрамывая, начал опять разгоняться.

Я пятился и стрелял, но получалось только сбивать скорость и сдерживать зомби на расстоянии. Я ждал, что выстрелы привлекут внимание, может придут санитары и усыпят их, но вокруг палить начали похлеще, чем у нас.

— В голову бей, их уже не спасти, — за спиной раздался знакомый Лехин голос.

Я вздрогнул от неожиданности и даже облегчения, а руки сами переместили мушку выше. Минус один.

Со следующим, который только-только двинулся в нашу сторону, таща за собой провода от капельницы и кардиомонитора вышло чуть дольше. Я уже прицелился, как он встрепенулся и бросился на нас, да и левая у меня слабее. Попал в лоб только с третьего раза.

— Крест, замри, — крикнул Леха моему соседу и напарнику по больничной битве и с первого же выстрела пробил висок зомби. — Ты как?

— Отбегался, похоже. Швы разошлись, — Крест отбросил тело и рухнул на койку, сжимая окровавленный бок. — Еще и руки все искусали.

Леха что-то пробурчал себе под нос и пошел по комнате. Завис над медсестрой, вслух попросил прощения и выстрелил ей в голову. Пошел дальше, останавливался у каждой койки, зависал на мгновение, будто прощаясь, и делал контрольный выстрел.

— Ты что же творишь, сука, это же наши парни, — взвыл Крест, пытаясь подняться.

— Нет тут уже наших, — крикнул Леха, и пройдя по всем койкам, вернулся к нам, — Нет ни наших, ни гражданских, ни мирного населения. И лекарства нет, все, кто заражен рано или поздно умирает и превращается вот в это. Любая царапина, а особенно укус, и пиздец.

Я на автомате осмотрел себя, вдруг и меня задело, а потом скорее инстинктивно отступил от Креста, смотревшего на Леху отупевшим и неверящим взглядом.

— Леша, ты уверен? Откуда дровишки? — покашливая спросил Крест.

— Из штаба, вестимо, — грустно ухмыльнулся Леха, — Я хер знаю. Сказали, что какое-то бактериальное оружие.

— Пиндосы что ли мутят?

— Крест, без обид, — Леха вздохнул, — лагерь под атакой, эвакуация через час, а нам еще надо консула забрать из города.

— Понял. Только это…не вали меня, — Крест закурил сигарету и закашлялся. — Я сам порешаю, может помочь еще кому успею.

Леха больше не произнес ни слова. Кивнул Кресту, а потом мне указал на выход взмахом головы. Я только успел броник схватить, да Креста поблагодарить за помощь.

Леха шел быстро, может и побежал бы, но видел, что я пока отстаю. Периодически комментировал звуки вокруг: то ругал бойцов за длинные, будто истеричные, очереди, то отмечал с какой стороны лагеря прут новые нападавшие, то просто чертыхался, на пробегающих мимо и вопящих от страха людей.

Эмоций — ноль, он одинаково бычком в урну попал и с той же хладнокровностью пристрелил первого мертвяка, выскочившего из-за здания с полевой кухней. И даже, когда за первым выскочила целая толпа, только буркнул «Ходу, ходу».

И я поддал. Скрипя зубами от боли в ребрах и по новой пропотев, вцепился в броник, не желая его выбрасывать, и побежал.

Оторвались, а как только свернули к воротам и ждавшему там грузовику, получили прикрытие в несколько стволов.

Леха обратился к командиру, объясняя что-то про меня, а потом помог мне забраться в грузовик.

— Грузимся в шишигу, — крикнул Леха и запрыгнул в кузов.

Прижался к борту, и начал одиночными отстреливать прущих зомбаков, пока грузились все остальные.

«Шишига» проскочила через открытые ворота вслед за парой «уазиков» и, взревев двигателем, стала набирать скорость. Звуки стрельбы в лагере стали затихать, но чем больше мы гнали в сторону города, тем чаще и отчетливей слышались звуки перестрелок уже оттуда. За бортом проносились догорающие машины, темными пятнами лежали тела и мелькали какие-то тени.

Солдаты возбужденно обсуждали произошедшее, но напряжение с нервяком чуть спало. Леха потеснился и уселся рядом со мной и протянул какую-то сумку, то ли подсумок для гранат, то ли санитарный мешок советского производства. Внутри обнаружилось несколько банок тушенки, протеиновые батончики, таблетки сухого спирта, охотничьи спички и еще по пачке сигарет и патронов.

Сумка была старая с парой характерных дырок, но закрывалась, и главное — у нее была лямка через плечо. Я с благодарностью кивнул и быстро избавился от пакета. Кобуру бы еще, но итак царский подгон в моей ситуации.

Глава 6

Консульство РФ. Центральный район Фритауна. 17 марта 04:05

Я вздрогнул, но не от нелепых, а с учетом акцента еще и смешных, угроз «глобаловских» парней (в том, что это были они, я не сомневался). Вздрогнул я от шума за спиной.

Тело в багажнике дернулось, послышался слабый удар. Потом еще и еще, каждый раз сильнее, будто у человека внутри нервный припадок. Только вот сколько бы он там ни бился, он не произнес ни звука — просто дышал. Тяжело и с подхрипами — ровно так же, как на записи сообщения от Кати.

Я не знал, сколько времени потребуется «глобалам», чтобы пройти ворота — перелезть не смогут, там створки на всю арку. Но ждать ничего хорошего смысла не было: то, что они продолжают кричать то по-русски, то по-английски, говорит только о том, что они либо готовятся к штурму, либо уже обходят меня со всех сторон.

Встать смог только со второй попытки, оперся на бампер, будто о батарею, в любой момент готовый отдернуть руку, как от горячего. Очень хотелось оказаться подальше от багажника, самой машины, да и вообще этого места.

Наскоро собрал пожитки, рассыпавшиеся из подсумка, а заодно нашел простенькую кнопочную «Нокию», вероятно, потерянную пассажиром из багажника. И, шарахаясь, побежал в дом.

Весь первый этаж в решетках, парадная дверь изнутри дополнительно обвешана цепями на массивных латунных ручках. Держась за перила и почти задыхаясь, вбежал на второй и бросился в комнату с балконом, выходившим на какую-то площадь.

Не зажигая свет в комнате, подполз на корточках к стеклянной двери, за которой виднелась решетка. Даже не балкон вовсе, а лишь оградка с минимальным выступом. Резко высунулся, сразу же спрятался обратно и даже откатился в угол комнаты.

Тишина. Ни снайперских выстрелов, ни прожекторов, шарящих по стенам. Отполз к входной двери и повторил все маневры, только зайдя с другой стороны. А потом уже смелее стал разглядывать площадь, сдерживая рвущийся наружу мат.

Несколько витиеватых чугунных фонарей, бликующих на брусчатке. Слева под углом линия кафе с перевернутыми столиками, справа разбитые витрины магазинов и болтающийся на проводе неоновый крест аптеки. И люди. Если, конечно, в них осталось хоть что-то человеческое.

Темные силуэты с опущенными руками и неестественно вывернутыми шеями бродили за окном. Я насчитал больше двадцати штук, рассредоточенных по площади плюс-минус в пяти метрах с одинаковым интервалом. Короткие шаги, словно старческие, движения дерганные, потерянные — какая-то осмысленность и реакция появлялась только на шум. То крест скрипнет на проводе, то битое стекло выпадет из рамы — моментально, как по команде «смирно», встряхивались тела, но не имея продолжения, возвращались в прошлое состояние.

Справа на самой границе обзора, благо что прямо под фонарем, я разглядел три тела, на карачках нависших над четвертым. Я даже потер глаза, опасаясь, что сотрясение творит со мной жуткие шутки. Но других вариантов оценки происходящего мозг не подкинул. Троица склонилась не просто так, а с конкретной целью — они жрали.

К ним было сунулся один из потеряшек, но не успел подойти и на три метра, как те моментально оторвались от трапезы, развернулись на него и оскалили зубы. Меня чуть не вырвало, когда ближайший в момент рыка выронил изо рта шмоток мяса с висящей на нем кожей.

Бляяяяя, на эту площадь я не полезу. Пусть за спиной хоть тысяча «глобалов», лучше к ним. Авось сразу не убьют.

Меня будто парализовало, я даже отвести взгляд не смог. Это какой-то сюр, я как загипнотизированный смотрел на этот кусок мяса. Как светлые жилки застряли в зубах, как мясо шмякнулось о брусчатку и откатилось к канализационному люку.

За спиной что-то громыхнуло, на таран похоже прут. Звук хоть и был далекий, но монстрам на площади этого хватило. Все, как по команде, задрали головы и стали озираться в поисках источника. Четверо ближайших ко мне дернулись и на бешеной для таких доходяг скоростью бросились куда-то за угол.

Я тоже сорвался. В голове хоть и с запозданием, но щелкнуло что-то, подсказывая выход. Канализационный люк! И я уверен, что видел такой-же во дворе консульства.

Выскочил во двор в момент второго удара в ворота — створки прогнулись, показав часть вертикальной решетки радиатора пиндосовского «хаммера», но выдержали.

Я бросился к «мерсу» и в очередной раз простонал: «Ну, бляяять». Люк действительно был, и на мое счастье, современный — из композитных материалов, а не чугунный, с неподъемным для меня сейчас весом. И я даже смотрел на него и мог потрогать, вот только заднее колесо «мерса» стояло аккурат на краю, на морде выгравированного льва, закрывая не только часть герба Сьерра-Леоне, но и мой путь к спасению.

Следующую минуту меня трясло, я, будто в тумане, метался, психовал и матерился. Но голова не соображает, зато руки делают. Особенно под таранные удары в ворота. В машине ключа не оказалось, возле машины и под ней пусто, у мертвого охранника тоже. Плечо взвыло разрядом боли, когда я попытался просто столкнуть почти двухтонную тачку — чертов «паркинг» с автоматической коробкой. Я слышал, что как-то можно без ключей переключить на нейтралку, но все-таки не мой профиль.

Я так сильно не хотел лезть в багажник, где все это время бился припадочный зомби, и проверять его карманы, что уже всерьез намеревался пусть не дать победный бой «глобалам», но хоть жизнь продать подороже.

А потом я вспомнил про домкрат в багажнике, откуда я уже подрезал аптечку.

И уже через пару минут, аккурат в момент, когда ворота, проталкиваемые «хаммером», с грохотом распахнулись, я стоял на скобах, заменявших лестницу в канализационной шахте, и пытался банкой тушенки сбить домкрат.

Получилось неожиданно сразу. И когда колесо понеслось мне на голову, я дернулся, больная рука подвела, а нога соскользнула с ржавой железки, и я полетел в темноту.

Боли не было, точнее какой-то новой или сверхострой — свалился в кучу мусора из подгнивших, и, видимо, оттого мягких, пальмовых листьев. Пока глаза привыкали к темноте, прислушался к движухе над головой. Машина накренилась, когда колесо провалилось в люк и частично заблокировало проход, перекрыв почти весь свет со звуком.

Глава 7

Ламли-роуд. Центральный район Фритауна. 17 марта 07:20

— Эй, ну ты чего? Прекращай реветь!

— Не могу, — всхлипывала Ксюха, — ощущение, будто мы тебя предали.

— Глупости, поехать одному, это был мой осознанный выбор.

— Послушай, — голос у девушки чуть окреп, она старалась говорить ровно, делая маленькие паузы между слов, — Платон вместе с советом директоров прогнулись под «Глобалов».

— Это как?

— Не перебивай. Ты уже в воздухе был, когда все на совет собрались по поводу ультиматума. Так вот был ультиматум, было голосование и были торги.

— И? — не перебивать не получилось, уж совсем не нравилось, к чему Ксюха ведет.

— И «Красные волки» теперь часть «Глобал корп» или точнее: отряд специального назначения номер тридцать семь дробь четыре.

— Подожди, мы что же японца отдали?

— Угу, за неплохой гонорар всем членам отряда. Правда, Платон выбил гарантии, что профессору сохранят жизнь, — Ксюха замолчала, выдохнула и продолжила, борясь с вернувшимися слезами. — Но вот тебя они отстоять не смогли.

— Да кому я там нужен-то, я же вообще уехал?

— Ты помнишь «призрака», которого ты в отеле расстрелял?

— Помню, хотя такое чувство, что это уже вечность назад было.

— Оказалось, что это родственник одного из боссов «Глобалов», и они требовали кровь за кровь. Парни против были. Многие. Но Платон сказал, что тебя уже и в живых то может не быть, — Ксюха заплакала.

— Ну, ну-ну-ну, не плачь, все нормально, — я услышал шарканье, а потом звякнуло битое стекло на входе перед магазинчиком, и прошептал, — Ксю, не могу говорить, перезвоню.

Держа пистолет наготове, аккуратно выглянул из-за прилавка.

Зомби. Девушка.

Но странная, будто свеженькая. Пепельное лицо, длинные темные волосы, еще чистые и не склоченные, распущены и спадают на плечи, одежда почти вся целая — легкое платьице в цветочек, розовые дешевые кроссовки, и только на ноге чуть ниже колена зияла рваная рана. Будто зверь какой-то отгрыз кусок мяса, пока добирался до белевшей кости.

Девушка остановилась напротив входа, склонила голову к плечу, будто собиралась чихнуть. А может жалась от солнца или просто таким образом косилась в мою сторону и принюхивалась. Вскинула нос, громко втянула воздух и захрипела короткими противными смешками. Стала разворачиваться в мою сторону, подтягивая раненую ногу, все больше дергала носом и будто волновалась.

Как же я устал. Банально физически, а мозг вместо того, чтобы начать что-то там щелкать и рассчитывать траекторию полета пули или искать пути отхода, подсунул мне недавно прочитанный совет из книги «фотография для чайников». Съемка против света, когда силуэт модели подсвечен сзади. Допускаю, что кадр мог выйти неплохим — хрупкая мертвая девушка с подсвеченными по контору волосами, практически невидимые тонкие руки, и, сука, рваная рана на ноге с таким же нежным ореолом по краям.

Тьфу, блин. Валить ее надо или валить самому. Но я не успел.

У нее за спиной, откуда ни возьмись, появился здоровый черный мужик. Прям такой, как в кино показывают главарей африканских повстанцев — камуфляжные штаны и футболка, на груди ожерелье из маленьких блинчиков, очень уж напоминающих человеческие уши, бордовый берет, солнечные очки «авиаторы», гора мышц, не слабее нашего Мирного, а в руке здоровое грязное мачете.

Двигался он бесшумно, в чем-то даже по-кошачьи, но это была не дворовая кошка, а скорее лев. Не смотри я на зомбачку, даже и не знал бы, что кто-то проходит мимо. Свист мачете, рассекающего воздух, а потом стук головы о землю — первое, что я услышал.

Я метнулся обратно под прилавок, да еще и вжался как можно глубже, в тот момент, когда мужик повернул голову в мою сторону.

Он что-то пробормотал на неизвестном мне языке. Потом дважды ударил мачете по решетке. А когда на улице послышался звук машины, крадущейся на первой передаче и скрип тормозов, зашел внутрь и стал пинать пустые коробки. Я замер, стараясь, даже не дышать. Пытался по звуку шагов определить его местоположение, направляя туда пистолет. Дура большая, авось и сквозь прилавок завалить смогу.

Он остановился примерно в центре, к нему подошел кто-то еще, послышался звук передернутого затвора.

— Hello, is anybody here? — у мужика оказался гулкий голос, неожиданно, с хорошим произношением, он помолчал, скорее всего прислушиваясь, а потом повторил уже по-русски, — привет! Здесь есть кто-нибудь? Мы друзья и сможем помочь.

С русским у него тоже оказалось все хорошо. Уж не знаю, что это был за полиглот или на худой конец выпускник Дружбы Народов, но голос вполне уверенный и расслабленный. Если меня и видели, входящим в этот магазин, то полной гарантии у них не было. На шару спрашивает, а ни веры в его помощь, ни желания дружить у меня не было, и я промолчал.

Шаги приблизились, я увидел, как край кассового аппарата взметнулся вверх, а потом рухнул обратно, но уже развернутый на сто восемьдесят градусов. Дзинькнула касса и прозвучала длинная матерная тирада, аппарат со свистом влетел в стену и отскочил прямо мне на ногу.

Я хмыкнул и задержал дыхание, от боли чуть глаза не лопнули. Сука, килограмм десять, да еще острым концом. Думал, что меня спалят, но мародеры посмеялись о чем-то своем уже на местном языке и вышли на улицу. То, что это мародеры или обычные бандиты, я не сомневался, а дождавшись, пока стихнет шум моторов, и выглянув на улицу, разглядел всю компашку.

По улице удалялись две стандартные технички Toyota, набитые вооруженной шпаной, несколько мотоциклов и один небольшой серый грузовик, заваленный техникой, чемоданами и коробками. От борта грузовика тянулись веревки, к каждой из которых были привязаны пленные. Не зомби, а живые парни и девушки, плелись за машиной, подгоняемые вооруженными людьми. Замыкали процессию четыре бойца с мачете, которые то пинали пленных, то кромсали одиноких мертвяков, появляющихся из переулков.

Глава 8

Выбрался на балкон, оттуда на строительные леса, а дальше в кусты возле забора, буквально на секунду разминувшись с лучом мощного фонаря, осветившего внутренний двор с центрального входа. Увидел небольшую дыру в стене и приник к ней одним глазом.

Сначала подумал, что городские службы бездомных собак ловят. У людей в костюмах химзащиты в руках были длинные палки с удавками на концах. Потом, по мере продвижения людей вдоль забора, открывалась все более странная картина.

Действительно несколько ловцов в защитных комбинезонах, потом группа поддержки — военные в тяжелой броне с дубинками и щитами, в таких ОМОН обычно демонстрации разгоняет, и стрелки в черном камуфляже. За ними, бесшумно, ехал крытый грузовик — марку я не узнал, что-то из последних разработок электромобилей, но очень хорошо разглядел на борту логотип Global Diamond Corporation, а под ним наклейку с надписью Bio Tech.

Двигались медленно, но совершенно не таясь. Наоборот, тормозили у каждого дома, выбивали дверь и, стуча дубинками по щитам, ждали. Какая-то левая ловля на живца получалась. В очередной раз они остановились как раз напротив гостевого дома и разделились, пара человек замерли на въезде во двор и полоскали дом фонарями. Остальные же ломились в дом напротив.

Схема действия, похоже, уже была отработана. Без лишних слов, только жестами, выстроились у двери. Сначала щиты, за ними ловчие и стрелки с компактными G36 на третьем уровне. Вот только дверь они выбить не успели. Черная тень, чем-то похожая на монстра из канализации, прыгнула с крыши за спину к автоматчикам и бросилась на ближайшего, вцепившись зубами ему в плечо.

Парень заорал, начал вертеться, пытаясь сбросить тварь или хотя бы подставить под огонь напарников. Но те только отступали, хоть и держали стволы наготове. В бой бросились щитоносцы, стали теснить своего же, окружая и орудуя дубинками. Монстр, вырвав кусок мяса из плеча, задрал голову, и брызгая слюнями, зарычал. Попытался отпрыгнуть, но практически сразу рухнул на землю с удавкой на шее.

Следующая удавка, обхватив лапу, дернула его в сторону, где, продолжая работать щитами и дубинками, на монстра навалилось сразу три бойца, вполне обычными движениями заломив тому руки за спиной и сцепив их наручниками. Потом сцепили ноги, а в довершение защелкнули на морде усиленный стальными пластинами кожаный намордник. И упакованного потащили к грузовику.

Раненый парень вертелся по земле, протягивая руки к своим товарищам. Просил, умолял, ругался, вспоминал что-то, обращаясь к людям по имени. Я понимал только половину, рыдая он сильно коверкал слова. Но его игнорили, только автомат забрали, а потом и вовсе мужик в химзащите набросил ему удавку на шею и протащил пару метров по земле, пока второй подскочил и забрал пистолет из кобуры. А потом наставил этот же пистолет на раненого.

Передернул затвор и уже собирался стрелять, но его окликнули и предложили, уж не знаю, правильно ли я понял перевод, но предложили «не тратить зря подопытную крысу». Тот кивнул, махнул рукой «омоновцам» и операция с намордником повторилась. Только вот сопротивлялся раненый похлеще зомбака, будто знал, что будет дальше, и смерть ему казалась лучшим вариантом.

Два тела, как обычные мешки с картошкой, загрузили в грузовик, и процессия двинулась дальше. В гостевой дом так и не сунулись, высветили тела у входа, пальнули пару раз для контроля и, не получив никакой ответной реакции, двинулись дальше по улице.

— Эй, Космос, ты тут? — прошептала Ксюха в трубке. — Ты даже дышать перестал.

— Тут. Кино интересное смотрел, — я прошептал и выдохнул, понял, что совсем забыл, что у меня трубка у сильно вспотевшего уха, надо будет придумать что-то, не вариант так все время алекать. — Куда идти?

Ксюха будто читала мои мысли. Отслеживая мое местоположение по спутнику, сначала сделала небольшой крюк и вывела меня к маленькой мастерской по ремонту сотовых, которую, к счастью, еще не успели разграбить. Точнее я успел. И стал обладателем сразу двух смартфонов незнакомой мне африканской фирмы MARA, но Ксюха погуглила и сказала, что сойдет. По сути обычные середнячки с логотипом в виде львиной головы, что показалось мне символичным для страны, чье название само с испанского переводится как «Львиные горы». Но главное, я раздобыл не только зарядку, но и гарнитуру, пусть и проводную.

Переподключился, покопался в настройках и уже минут через пять получил от Ксюхи карту с подробным маршрутом. На всякий случай помолился спутниковому интернету и двинулся к библиотеке.

***

Колледж Фура-Бей. Старое здание. 18 марта 03:40

Административное здание колледжа Фура-Бей меня не то чтобы разочаровало, скорее удивило. Что здесь могла искать Катя, было совершенно непонятно. Некогда красивое здание в викторианском стиле, построенное двести лет назад английскими церковными миссионерами, сейчас напоминало раздолбанный недострой. Длинная пустая коробка трехэтажного здания из крупного красного кирпича в темноте выглядела пугающе. Крыши не было, сквозь пустые оконные проемы пробивались кусты и ветки деревьев, а самое высокое проросло метров на пять выше уровня крыши и закрывало большую часть лунного света.

Я поежился, вот реально только мертвых с косами не хватает. Хотя мертвые были, я слышал, как они шаркают, хрипят и шумно втягивают воздух, будто астматики на прогулке. Я дважды обошел здание, ржавые колонны на входе, черные провалы окон, но внутрь я пока не лез. Заглянул в пару окон, ни хрена, кроме мусора с сорняками не увидел, и отступил, когда услышал, что мертвое здание не пустое.

Решил немного понаблюдать и забрался на соседнюю постройку, вероятно выполняющую роль то ли мастерской, то ли строительной времянки. Пока занимался мародерством — добыл себе с виду крепкий, хоть и с замотанной синей изолентой ручкой, молоток, увидел следы на пыльном полу. Аж в груди кольнуло, не знаю, почему решил, что сестра, но бросился по следу и выбрался на крышу. Еще следы, грязное одеяло и продавленная плетеная корзина — будто наблюдательный пункт кто-то организовывал. Сидел в засаде, долго сидел, смотрел на задний вход в колледж, чего-то ждал и ел конфеты.

Глава 9

Пятки обожгло от встречи с каменным полом. Я не видел, куда лечу, и не смог нормально сгруппироваться. Ударился, а потом и завалился, нарушая все техники правильного падения. Но хоть цел и даже руку уберег, а остальное до свадьбы заживет. Над головой раздался звук удара и гневный, в чем-то даже обиженный, рык.

Я достал запасной смартфон и, включив фонарик, высветил дыру, через которую прилетел. Оскаленная морда зомби и когтистая лапа. Уродец втиснулся и застрял. То пытался дотянуться до меня, то выбраться обратно, но нет. Так это не работает, морда пролезла — не значит, что пролезет остальное, а высота тут более двух метров.

Я отполз от возможной траектории лапы, а потом еще на метр для гарантии, и, косясь на монстра, поднялся. Посветил на него фонариком, разглядел те же наросты на клыках, только, как и сами клыки, в несколько раз крупнее, с которых текла мутная слюна.

Еле подавил соблазн, всадить пулю в лоб, но чересчур шуметь в незнакомом темном помещении не хотелось. А пока рычит, может и отгонит кого лишнего. Махнул монстру рукой и повел фонариком вокруг, но не высветил ничего, кроме разбитой «нокии» на полу. Чтобы найти стену, пришлось сделать несколько шагов вперед.

Шершавая, каменная, вся испещренная символами бледно-красного, будто выцветшего, цвета. Закорючки, на манер арабской письменности, вперемешку со значками, напомнившими школьные уроки по истории Египта. Единственное, что хоть как-то смог опознать — фигурки, похожие на человеческие. И еще фигурки, похожие на человеческие, только с гипертрофированными закрашенными головами, клыками и когтями. Первых было больше, только изображены они были в основном в позах, не совместимых с жизнью. Периодически среди символов мелькал значок похожий на граненый камень, и нечто четырехлапое с широкой шеей, вероятно, изображавшей львиную гриву.

Я прошел несколько метров вдоль стены. Нашел пустую ржавую уключину под древний факел, а рисунки все не кончались, даже не прерывались. Шли ровным слоем, без явных повторов и какого-либо сюжета. Ни тебе стрелочки, ни указателя на выход.

Вернулся к притихшему монстру, плотно он застрял, даже не рыпается, просто смотрит молча. И жадно. Как на холодное пиво в жаркий день.

Темнота давила, стоило отойти от стены, как граница света от фонарика будто растворялась в черном пространстве. Пол еще видно, а дальше, как обрыв.

А потом появились звуки. Шорох, шепот и движение за спиной. Я аж подпрыгнул, когда над ухом почудился хрип. Резко ушел в сторону, развернулся, направляя пистолет, и никого не увидел. А шепот снова раздался за спиной. И опять никого.

Я пошел вперед, а за спиной шаги. Остановился — все стихло. Обернулся — никого. Пошел дальше и снова стал слышать звуки. Легкие шаги, будто ребенок пробежал в квартире наверху. Неразборчивый бубнеж с агрессивными нотками, такое часто слышно в туалете, когда по стояку доносится ругань соседей. Прям какой-то жуткий многоквартирный дом, а не подземелье.

Звуки раздражали и особенно тот факт, что я никак не мог понять, кто и откуда их издает. Акустический обман, параллельные коридоры или просто крыша поехала. Когда стало казаться, что меня кто-то зовет, решил, что точно поехала.

Я ускорился, несколько раз свернул, прошел мимо парочки туннелей, заваленных камнями, но так и не понял источника звука. Возле завалов громкость будто усиливалась, но ни забраться наверх, ни разобрать камни не получилось. Сидели, как влитые и идеально подогнанные, и полностью были покрыты символами. Рисунок уплотнился, стало больше мелких деталей и краска выглядела ярче, будто ее постоянно обновляли.

Находиться возле завала было тяжело. Вроде и на свету все, в отличии от коридора, но инстинкт самосохранения вопил, как ненормальный: «алярма, алярма, что же ты тупой такой, говорят же алярма, не лезь туда»...

Я все равно полез. Присмотрел более-менее удобный уступ, закинул ногу, подтянулся, почувствовал легкое дуновение ветерка на лице, и сверзился на пол, стоило только вдохнуть этот ветерок.

Запахло гнилью. Если сравнить, то в канализации в гнезде монстра пахло весенними цветами, просто чуть заблеванными, а здесь будто гниет сама гниль.

Уходил от завала практически бегом, подгоняемый бесячим и уже пугающим шепотом. Пронесся мимо нескольких поворотов, а потом вспомнив принцип прохождения лабиринтов, стал все время сворачивать направо. Шел до тех пор, пока не натолкнулся на осколки «нокии» и уставился в морду застрявшего и зависшего монстра, будто в спячку впал, экономя ресурс. Но стоило ему меня почувствовать, как он тут же дернулся и застучал лапой по потолку.

Я опять пошел вперед, держась уже левой стены и легонько постукивая по ней кончиком молотка. Эффект был странный, будто по замерзшей резине стучу. Звук гулкий, камень и знаки на нем вдавливаются и реагируют в ответ, при этом без единой царапины.

Я понял, что начинаю терять контроль, когда в третий раз наступил на разбитый экран «нокии». При том, что во второй раз я ее со всей дури запульнул в стену. Куда бы я не шел, все время возвращался сюда и уже приветствовал монстра, как старого приятеля.

Все. Батарейка в смартфоне садится, да и у меня силы закончились. Уже даже шорохи с шепотом слились в затылке в один общий гул. Я прислонился спиной к стене и сполз на землю.

— Ну, что, уродец, застряли мы с тобой? — я прицелился в монстра, пофиг уже, хотели бы напасть, уже напали бы. — Без обид, но что-то ты меня нервируешь.

Звук выстрела разнесся по коридору. Громче, чем я ожидал. Шорохи на мгновение стихли, а потом обрушились с новой силой, долбясь в затылок. А ко всему еще добавились звонкие кап-кап-кап. Тело зомби обмякло, только бесшумно качалась лапа, и что-то вытекало из простреленного глаза, капая на землю в метре от меня.

Черт. И нафига я это сделал? Вылезти обратно все равно не смогу, туша застряла, а мне ни допрыгнуть, ни молотком ступеньки не прорубить в стене. Для теста пару раз пальнул в стену, но пули даже миллиметра не выбили, а просто плюшками попадали на пол.

Глава 10

На крышу выбежали три чернокожих солдата, действовали осторожно. Только один подошел ко мне, остальные целились на расстоянии. Даже если не брать в расчет снайпера и прожектор, шансов успеть раскидать всю троицу, я не видел. Развернулся, все еще держа руки за головой, только бейджик из-под броника вытащил, и бормотал по кругу на разных языках: пресса, гражданский, мир, дружба.

Тот, что подошел ко мне, разразился длинной тирадой на тумбо-юмбовском, изъял рюкзак и жестами приказал снять броник, потом быстро обыскал меня и минут пять высвечивал фонариком со всех сторон. Долго светил в лоб, на остатки нарисованных молний, а в остальном скорее всего укусы искал на теле.

Глаза, ослепленные фонариком, еще в себя не пришли, когда боец удовлетворенно хмыкнул, стянул мне руки за спиной пластиковой растяжкой и накинул плотный мешок на голову. Меня подняли и поволокли на выход.

Ступеньки, ступеньки, порожек, ровная дорога, короткая остановка, запах мертвяков и стрельба одиночными. Бряцание замков, скрип калитки, короткие переговоры на совершенно непонятном языке, опять ступеньки, только уже вверх. Один поворот, еще поворот, остановка, загремела связка ключей, тихонько скрипнула дверь. Наконец, меня втолкнули в какое-то помещение и сняли мешок.

Номер в отеле, тот самый, в котором я увидел мчсников.

Пока я моргал, привыкая к свету, солдаты грубо распихали сидящих на полу. И толкнули меня на освободившийся пятачок. Что-то прокричали короткими, резкими и совершенно непонятными фразами, заржали, а когда дверь за ними закрылась, я, наконец, услышал родной язык.

— Андрей, ты как? — ко мне обратился Леонидыч, сидящий у стены.

— У, префуха, тофе попался? — это уже Вадик, шепелявит так, будто несколько передних зубов потерял.

Я оглядел комнату. Десять человек разной степени поломанности и помятости. В дальнем углу «глобаловские» ученые, два мужика, мегера и девушка со шрамиками на щеке и челкой. Взгляд колючий и разочарованный, сначала вроде с надеждой, а потом пригляделась, похоже вспомнила, как я прикидывался пацифистом, скривила губы и отвернулась.

Отдельно сидят наши — парни с борта МЧС, всех видел, но большинство даже не знал, как зовут. В основном крупные серьезные ребята, только вконец измотанные и уставшие, на меня смотрят с каким-то странным интересом, ожиданием, но вроде и с облегчением.

Понял, что рад их видеть живыми, хоть и покоцанными. У Леонидыча фонарь под глазом и пара ссадин, но держится бодро. Голос ровный, искренний. Вадику больше досталось — кровавая шишка на голове, разбитая губа, говорит плохо.

Леонидыч представил мне всех, в том числе и «глобаловских». Девушку ученую звали Астрид, остальных хоть и старался запомнить, но с обычными именами у меня было не очень – Виктор, Рома, Санек и так далее. Потом представили меня, мол, это Андрей, он блогер. И прозвучало это так сочувственно, будто, нууу, не повезло парню, наверно, болеет чем-то, раз нормальную работу не смог найти.

— Ну да, мимо проходил, поскользнулся, а очнулся уже тут, — я размял затекшие руки, проверяя на прочность стяжку. — Вы-то как тут оказались? Вас же встретили?

— Так фтретили, что лучше бы не фстречали.

— Нас в аэропорту военные приняли, — Леонидыч махнул на Вадика, мол сам расскажу. — Нормально, кстати приняли, повезли на базу. А потом у них по дороге локальный переворот произошел. Урод один бородатый взбунтовался, командира вырубил, да подмял все под себя. Они тут бешеные, может, терки племенные, может, просто угнетенные, но офицеров быстро порешили. А потом кто куда, часть сдристнула, а эти нас на абордаж, да под конвой, пираты херовы.

— Сколько их?

— Было сорок пять, сейчас четыре десятка точно должно быть. Они группами постоянно на вылазки ездят, а по ночам бои устраивают.

— С кем? — я вздохнул, показалось, что стяжка поддается, но нет, нужно что-то острое.

— Дай бог тебе этого не узнать, — Леонидыч дернул плечом. — Я так понял, они выкуп за нас хотели получить. Первый день все выспрашивали что-то, на камеру приветы передавать заставляли, а потом поняли, что пленки-то и отдать некому.

— И этих тоже? — я кивнул на ученых. — Кстати, есть что-нибудь остренькое?

— Фыло фы, фто осфренькое, мы фы тут не фидели, — взбрыкнул Вадик, а Леонидыч только глаза закатил и головой покачал.

— Этих берегут, ищут выходы на местных «глобалов», а пока к делу приставили — мертвяков потрошить, чтобы лекарство искали или типа того.

— Так, ясно, — я кое-как встал на ноги и пошел по комнате, искать хоть какой-то острый угол, — сбежать пробовали?

— Один раз. — вздохнул Леонидыч, — Двоих наших потеряли.

Я бродил по комнате, тыкался спиной и терся обо все, что хотя бы имело угол от девяносто градусов: подоконник, оконные откосы, ручки, но все мимо, только штукатурку ободрал.

За дверью послышались шаги, зазвенела связка ключей. Леонидыч позвал меня на место, а все остальные, даже ученые и женщины «глобалов» будто уменьшились в размерах, так старались быть незаметными.

— Идут, суки. Опять бои будут, — только и шепнул Батя, будто мне все должно быть понятно.

Когда дверь открылась, я уже сидел на полу, отвернувшись от вошедших, но косясь в отражение на стекле.

В комнате моментально стало тесно. Первыми вбежали два парня с дубинками, осмотрелись, вломили тем, кто делал вид, что спит, и выстроились по углам комнаты. Следом, вальяжной походкой, вошел довольно крупный бородатый мужик в форме и с кобурой на поясе. За ним еще двое с автоматами.

— Господа, мне нужна ваша помощь, — даже акцент, с которым он средненько говорил по-английски, не смог скрыть ту язвительность, которая была в его тоне. — Мы придумали кое-что интересное, и нам нужны волонтеры.

Желающих не оказалось.

Тогда бородач стал подходить то к одному, то к другому, хватал за подбородок, поворачивал к себе и спрашивал, что-то в духе: может, ты, покажи мне свою силу русский медведь, не бойся…

Глава 11

— Ну что? Второй раунд или свобода? — повторил бородатый и отсалютовал мне бутылкой рома.

— Попить дайте, — я повел плечами, с едва слышным хрустом покрутил головой, покосился на спасателей, прикинул варианты. — Ладно. Давай рискнем.

— Прекрасно, тогда готовься.

Бородач пошарил за спиной, достал пластиковую бутылку минералки и довольно метко навесом запульнул в мою сторону. А сам стал раздавать команды на только дезертирам понятном языке. Самый молодой сорвался и побежал в отель, вернулся через пару минут уже не один.

За бойцом, подпрыгивая и разминаясь на ходу, типа из раздевалки к рингу, двигался спортивного вида мужик с голым торсом и в армейских штанах. В свете работающих фонарей я разглядел две большие татуировки на блестящей груди: одна в форме африканского материка, вторая в виде оскаленной головы льва, под ними какие-то надписи, а на плоском животе и плечах еще куча мелких неразборчивых наколок. На вид лет тридцать, бритые виски, короткая стрижка — весь как на пружинах, когда остановился перед бассейном, стал разминать колени, подтягивая по очереди ноги к груди. Оказалось, что босой.

С виду опасный, а судя по кислым лицам МЧСников, так смертельно опасный. Ну хоть не зомби-прыгун, хотя я бы уже ничему не удивился. Девушка с подносом дважды пробила половником, знаменуя начало второго раунда, и мужик прыгнул в бассейн.

Мягко приземлился, повертел головой и скривился, осматривая разбросанные результаты первого раунда. Недовольно крикнул что-то наверх, будто жалуясь, что не убрано. На меня вроде как не смотрел, но стоило перебросить доску из руки в руку, сразу же напрягся и как бы невзначай отвел одну ногу назад. Реально пружина какая-то, собранный, но резкий.

Сверху ему что-то ответили, погрузчик сдал на несколько метров назад. Над бортиком бассейна свесилась пара солдат, они баграми (куда смогли дотянуться) подцепили пару мертвяков и оттащили их к стенкам. На этом уборка закончилась.

Татуированный еще раз осмотрелся, остановил взгляд на мне, будто только заметил, и показал жест, который я уже видел, — ладонью по горлу. А потом начал пританцовывать.

Шаг назад, в сторону, шаг вперед — какой-то микс капоэйры и нголо, из которого выкинули совсем уже дерганные понты и оставили только то, что можно взять в клетку для боев без правил. То ли он все еще разминался, то ли накручивал себя или отвлекал внимание и запутывал, но парень начал выдавать взмахи ногами, крутился, прыгал, делал выпады в мою сторону, постоянно смещался, при этом четко контролируя поверхность пола, и держался подальше от тел зомбаков.

Я ждал.

Черной размытой кляксой мужик бросился на меня, только белые пятки засверкали. Одна вертушка с разворотом корпуса и опорой руками на пол, вторая, за ней третья — я пятился, закрывался сначала доской, а когда ее выбили из рук, блокировал и сбивал удары руками.

Он то отскакивал, то прыгал снова, каждый раз пытаясь пропихнуть какую-то обманку, мог разбежаться и прыгнуть, но ударить кулаком, или выдать двойную вертушку, едва касаясь пола, практически лечь, а потом опять с разворота чиркнуть пяткой мне по лбу.

От моих редких контратак уходил, в чем-то даже работал на публику, мог отбежать в другой конец бассейна, помахать руками, подстегивая зрителей, а потом разогнаться и, оттолкнувшись или даже пробежав по стене, прыгнуть с замахом в мою сторону.

Я уставал и уступал в скорости, пытался перейти в ближний бой, но, когда первый раз удачно пропустил вертушку мимо, и почти достал его, руки просто соскользнули с потного и намазанного каким-то маслом тела. В следующий раз, когда все-таки удалось вцепиться, лишь вскользь вломил ему коленом в подбородок, и уже сам не понял, как оказался на мокром полу.

А потом он подловил меня в очередной серии — вертушка, я пригибаюсь, заход на вторую, я опять планирую уйти вниз, но натыкаюсь на пушечный удар кулаком снизу.

Все.

Я лечу, вижу только сотни звезд, неожиданно высыпавших на небе. Падаю на что-то мягкое у стенки. А может плыву, челюсть пульсирует дикой болью, в голове взрывной волной вернулось сотрясение и набросилось с удвоенной силой.

Где-то далеко слышу радостные крики, перед глазами скачет какой-то кузнечик. Холодная лужа, запах гнилой мертвечины за спиной, меня воротит от осознания, на чем я лежу. Но гниль, как нашатырь, слегка приводит в чувство. Я вижу черную тень, взлетающую надо мной. Татуированный хватается за край бассейна, висит на руках, отталкивается ногами и, делая сальто в воздухе, падает на меня, выставив острые пятки.

Я успел только задрать ноги, сбил ему траекторию, но негр все равно упал на меня. Прошелся пяткой по ребрам, а локтем почти попал в голову. Мы сцепились, я стал разворачиваться, пробуя сбросить его, потянулся рукой и вляпался во что-то желеобразное и липкое. Зачерпнул пригоршню и из последних сил метнул содержимое кулака негру в лицо. Темная слизь попала в открытый рот, нос, в глаза — и мужик заорал, будто в него кислотой плеснули.

Как ужаленный попытался отскочить от меня, тер лицо и вопил. Я сам чуть не обосрался от страха, когда понял, что же у меня было в руке, — раздробленный череп, из которого я зачерпнул протухшие желеобразные мозги, лежал буквально сантиметрах в тридцати от меня. Но либо уже пофиг, либо это шанс!

Я зачерпнул еще, молясь, чтобы не были содраны костяшки, и бросился на негра, пропихивая новую порцию слизи ему в лицо. Он уже не отбивался, пытался отползти, отхаркивался и выл. Я догнал, навалился сверху, обнял, как родного, и свернул ему шею.

Встать уже не смог, сел на колени, пытаясь отдышаться, и судорожно тер руки о штанину мертвого капоэйриста. А когда понял, что ни ранок, ни царапин нет — не смог сдержать нервный смешок.

Над бассейном раздался рев. Радостный матерный рев на русском языке. Потом звук работающих дубинок и еще больше мата, но уже затухающего.

— Ты победил еще раз и удивил меня, — над бортиком появилась круглая бородатая рожа. — Но ты убил моего любимого бойца. Сдержу слово — мои парни мне не простят, не сдержу — твои парни больше не будут драться. Хочешь третий раунд?

Глава 12

Передо мной мелькнула тень, проскочив по узкой полосе света, отбрасываемой фонарем. Вадик бросил возиться с ремнями на разгрузке, схватил автомат и, враз забыв, что шепелявит, выдал отборную чистейшую матерную тираду. Я жопой чувствовал, что сзади наверху кто-то есть, слышал жадное дыхание, чувствовал запах мертвечины, разбавившей морской воздух. Но не оборачивался, новая тень промелькнула уже над Вадиком.

Черт, бесшумно вернуться не получится, а может, наоборот пара выстрелов подчеркнут легенду, что нас казнили. Вот только я понял, что пары выстрелов не хватит.

Наверху послышался звонкий топот маленьких ножек, как минимум с трех разных сторон. А на дорогу из-за ближайшего угла на бешенной скорости выскочило пять темных существ невысокого роста. С шумом затормозили, пробуксовывая развернулись в нашу сторону, один врезался в деревянный фонарный столб с такой силой, что старая пальма треснула, а лампа зашаталась.

И в этом самом медленном стробоскопе, который я видел в жизни, то появлялось, то исчезало пять зомби. Таких я еще не встречал — мелкие, от метра до полутора, голодранцы, точно не карлики, а скорее обратившиеся дети. Рваным на них было все — не только грязные футболки, штаны и стоптанные кеды, но и сама кожа.

В глазах красные огоньки. Носы и уши будто откусаны, а сквозь дырявые щеки просвечивали крупные зубы. У детей бывают слишком крупные резцы, делающие их похожими на кроликов, но тут крупными, криво торчащими сквозь раны были все зубы. На лбах сквозь прорехи в коже торчали костяные наросты, будто плавники у рыб. Такие же острые лезвия выступали сквозь рваную одежду на коленях и локтях.

В очередной раз, когда фонарь, виляя, вернулся светить на дорогу, — они уже были на пару метров ближе. Прям шпана на большой дороге перед гопстопом, словившие волну адреналина. В следующий раз, когда мелькнул свет, их оказалось всего трое, а остальные набросились на мертвых раздетых конвоиров. Пританцовывают, кривят шеи и щелкают челюстями, словно пытаются их размять. Сейчас рванут.

— Сломай дверь, — я крикнул Вадику, и дождавшись очередной фонарной подсветки, открыл огонь.

Стрелял одиночными, боялся отдачи от незнакомого оружия, да и магазин не резиновый - всего на двадцать патронов, а в разгрузке было только два запасных, но зато неплохой нож как оружие последнего шанса. Бил метко, но стандартная схема: один выстрел — один труп не работала. Пули рикошетили о плавники, пробивали щеки на вылет, круша зубы, но остановить всю шпану не могли. Я сделал минус два и выцеливал последнего, бежавшего зигзагами, как подключился Вадик.

Загрохотал «фал», а перед глазами, меньше чем в метре, пролетели пули, врезаясь в стальную крышу и веером уходя куда-то выше в небо. Послышался нечеловеческий визг и мне на ботинок упало тело еще одного зомби-подростка, которому я тут же выстрелил в затылок для контроля. Вадик восторженно завопил:

— Ааааа, хобиты проклятые! — мужика понесло. — Ха, преффуха, видел, как я его! У меня еще и граната ефть.

— Какая, нахер граната, дверь ломай, — я, наконец, подцепил последнего бегуна, но оставалось еще как минимум двое, пирующих на конвоирах, начал перезаряжаться.

— Не вижу дверь, фато вот, что в рафгруфке нашел, — Вадик продемонстрировал в руке старую добрую «Эфку» с уже отогнанными усиками, выдернул чеку и широким взмахом отправил гранату в сторону чавкающей шпаны.

Я проскочил мимо Вадика и с лету ударил ногой в стенку у него за спиной, в место, где проглядывалась ржавая замочная скважина. Прогул, но все-таки выбил хлипкую дверку, пихнул туда своего безумного напарника и рыбкой нырнул в темноту. Частично упал на Вадика, но и проломил какой-то ящик, а потом, ввинчиваясь в пыль и мусор, прикрыл голову руками.

На улице рвануло.

Там метров пятнадцать не больше — осколки засвистели, рикошетя по баракам и пробивая ржавые стальные листы. По крыше забарабанил звонкий дождь вперемешку с чавкающими звуками, будто тряпку мокрую уронили. В комнатушке, куда мы ввалились стало светлее, что-то чиркнуло по каске, а под боком, проглотив матерное слово, крякнул Вадик.

Не успел я высказать все, что о нем думаю, как в дверном проеме возникла еле живая тварь. Настолько дырявая, что практически не заслоняла свет. Одна рука отсутствует, вторая болтается на лоскутах кожи, череп скальпирован, но один целый глаз пылает красным, и тварь ревет, распахнув клыкастую челюсть. Прыгнуть зомби не смог, не хватило сил переступить через порог, просто упал и клацая зубами пополз к нам.

Я ударил ботинком по лбу, но с тем же успехом мог шар для боулинга пнуть. Ударил еще раз, чуть отпихнул, прицелился и выстрелил ровно в красный глаз. Откинулся на спину и, наконец, выдохнул.

А потом беззвучно выдал такую матерную тираду, что у Вадика бы уши покраснели. Потолок прогибался — мягко, без скрипа, кто-то или что-то медленно двигалось в сторону двери. Я шикнул напарнику и показал пальцем на крышу.

— У меня еще одна граната ефть, — прошептал Вадик и тихонько полез в карман разгрузки.

— Не вздумай, — я почти беззвучно, но очень четко проговаривая губами, ответил и покачал головой, — тихо, ждем.

Мы замерли и только водили по потолку стволами, там, где предположительно кто-то шел. Существо было одно, но передвигалось на четырех лапах. Оно подобралось к краю крыши, замерло, потом мягко, будто кошка, спрыгнуло на землю и двинулось к выбитой двери. Тело убитого шпаненка сначала медленно дернулось, а потом его рывком вынесло из комнаты. Через мгновение оно уже промелькнуло в проеме, уносясь вверх.

Крыша прогнулась чуть больше, послышалось клацанье зубами, звук отрываемого мяса и чавканье. Мимо двери пролетела рука и упала на пороге, крыша выгнулась, а существо, недовольно ворча, опять спрыгнуло на землю.

Я задержал дыхание, Вадик похоже тоже, но выбитые зубы, едва сипя, пропускали воздух. Максимально тихо, как только мог, медленно встал на колено, перевел «фал» в автоматический режим и направил его на проход.

Глава 13

На самом деле планов было несколько.

В варианте, если бы у меня был «глобаловский» костюм «призрака», получалось совсем все просто, с заходом чуть ли не через главный вход. Но костюма у меня не было.

В варианте с типовыми возможностями «волков» и доступными продуктовыми магазинами я бы прицепил на дрон кусок свежего мяса, выманил бы мертвого льва, и как ослика за морковкой, направил бы его через забор. А там бы уже подсуетился, предварительно перестреляв всех часовых, используя оптику и глушитель. Но их у меня тоже не было.

Практически ничего не было, лишь голый энтузиазм и необходимость попасть в номер сестры. А также громкий автомат, граната, нож со стамеской… ну, и Вадик.

Еще нашлось недостроенное здание на соседней улице, с установленными по кругу строительными лесами, от которых я открутил алюминиевую лестницу. По ощущениям она тянула всего килограмма на четыре, но по высоте как раз доставала до верха колючей проволоки.

И когда полностью стемнело, мы были готовы. Вадик, измазанный сажей, аки негр, остался сидеть в сгоревшем доме и следил за внутренним двором отеля. А я с такой же боевой раскраской на лице и лестницей под мышкой прятался за углом дома, так чтобы видеть окно Вадика, и при этом стараясь не спалиться глазастому гаврику на крыше.

Я ждал сигнала, чтобы стартануть.

До отельного забора по прямой было всего метров пятнадцать открытого пространства. Фонари есть, но чуть в стороне — один на углу, а второй практически под Вадиком, и оба не дотягивают до моего запланированного маршрута. Но его надо пробежать и не попасться в зону действия прибора ночного видения. Гарантий, что часовой отвернется именно в момент, когда я побегу, у меня не было, но помня вчерашнюю возню с пересменкой во время первого звонка перед боем — была надежда.

Из провала сгоревшего окна вылетела скомканная пачка сигарет. Сигнал — значит перед взором Вадика сейчас виляет задницей девушка с подносом-гонгом и бьет в него половником. Я мысленно представил, как солдат на крыше слышит «первый звонок», зазывающий на представление, осматривается по сторонам, возможно, подходит к краю крыши, потом идет к лестнице и начинает спускаться.

Один этаж, второй, третий — я рванул, на ходу разворачивая лестницу вдоль забора, мягко ткнулся в него плечом и бросился в пыль.

Прислушался — тишина. Оглянулся на окно, дождался, когда вылетела вторая скомканная бумажка, означавшая, что в отеле все спокойно, и пригибаясь побрел под стеночкой на другую сторону двора, подальше от арены-бассейна, поближе к хоть каким-то зарослям и пальмам.

Завернул за угол, удостоверился, что с крыши блокпоста меня тоже не видно, и пошел вдоль задней границы отеля. Перед воротами с калиткой замер, слушая доносившиеся голоса часовых, что бормочут, не понял, но услышал характерный звук открываемой банки пива и быстро прошмыгнул мимо.

Дальше пошло сложнее, и в темноте на дороге возникло препятствие. Ленивые уборщики арены, похоже, просто навалили тела в ковш погрузчика, подкатили к забору и выкинули все наружу. Шесть тел, среди которых мой прыгучий капоэйрист. Он лежал наверху кучи, смотрел на меня немигающим взглядом, а потом вдруг дернул нижней челюстью и захрипел.

Я тоже дернулся и чуть не долбанул лестницей по забору. Зомби чавкал и тянул подбородок, но сам не двигался. И как, интересно, он оказался жив?

Точнее мертв, но как бы и жив. По-своему, по-мертвячьи. Вероятно, сломанная шея не гарантирует того, что заболевший не обратится. Но хотя бы гарантирует, что конечности отнимутся. То, что он ко мне не ползет, меня все равно не устраивало, я достал стамеску, но лезть на кучу не хотелось. Лучше бы он пораньше обратился и уборщиков покусал.

— А ты, я погляжу, злопамятный, — едва слышно прошептал я и оглядел кучу, оценивая насколько ее можно обойти и все еще остаться в тени забора.

Начал забирать правее и посмотрел в сторону бараков. Может, показалось, но в тусклом свете фонаря по крышам пронесся неровный силуэт с откусанным хвостом. И судя по тому, как завопил мужик на крыше блокпоста — не показалось. Я услышал скрип стула, выкрики и суетливый топот. Потом негромкий спор и звук, будто хлопают по плечу, приговаривая: «устал ты, бро, вот и мерещится».

Пришлось вернуться к забору и вжаться в землю. И снова ждать, пока над головой не стихли шаги, скрипнул стул и щелкнула новая банка пива.

Я приподнялся и, орудуя лестницей, как тараном, стал расталкивать кучу с мертвяками. Замирая и прислушиваясь, после каждого точка. Зарядил капоэйристу в глаз, спихнул с кучи, но, похоже, сделал только хуже. В темноте поди разбери, какое из тел все еще кусачее.

Достал стамеску, задержал дыхание и полез на остатки зловонной горы. И как скалолаз с ледорубом, пробил шесть голов — ударил, подтянулся, ударил, подтянулся. Изгваздался весь в каком-то дерьме и гнили, даже напрягся, что меня по запаху учуют.

Когда добрался до угла, а потом и до запланированной точки перехода, уже не только вонял, но и обвалялся в песке, мусоре и прилипших листьях. Не костюм «гилли», конечно, но точно самый натуральный леший. Пофиг, так может даже и лучше.

Тихонько закинул лестницу на колючку. Единственное в этом отеле, что дезертиры сделали на пять баллов, это была колючка. Не просто ниточка с крестиками, а двойной оцинкованный моток с толстыми двухсторонними зубьями, похожими на лезвия. В сочетании с приваренной арматурой зомбаки бы точно не прошли. Вышло довольно крепко, лестница легла сверху, только слегка придавив всю конструкцию.

Аккуратно, стараясь не расшатывать, поднялся наверх, убедился, что все чисто и спрыгнул на мягкую траву. И сразу же ушел к трем пальмам, растущим практически одним пучком.

До арены метров пятьдесят, до блокпоста метров тридцать, и в ту и другую сторону аккуратные витиеватые дорожки, пальмы, стремные в ночи фигурки из живой изгороди, кусты с лавочками, небольшая беседка — обычная и плохо просматриваемая прогулочная зона для жителей отеля. Фонари возле лавочек и на импровизированных перекрестках, людей нет, зато со стороны бассейна доносится гул и пьяные выкрики.

Глава 14

Постучался. Не знаю зачем, просто вспомнил, как сестра все время бесилась и рьяно защищала свою комнату. Толкнул стволом «фала» и отступил — дверь тихонечко скрипнула и откатилась внутрь.

Никто не выпрыгнул, ни сестра, ни зомби, ни даже недобитый дезертир. Только легкий сквозняк, разносивший запах пропотевшего грязного белья, узкий коридорчик и силуэт большой кровати на фоне лунного света из окошка. Я нащупал выключатель и включил свет, благо мчсники уже привели все в порядок, а то и лучше сделали. Дай им недельку, такой ремонт тут наведут, какой этот отель еще ни разу в жизни не видел. Не особо бойцы, кроме Сани, но рукастые, аж завидно.

Сказать, что в комнате был беспорядок — это очень сильно ей польстить. Теперь уже не узнать, что за балбес вселился в номер, когда дезертиры захватили отель. Сам ли выбрал или по жребию выпало, но он не только не выбросил вещи сестры, что было прекрасно, но так все захламил, что только выносить это несколько часов.

Единственным чистым островком на этой свалке оказался небольшой столик под настенным телевизором, где абориген чистил оружие. Там все было как в аптеке, инструмент лежал выровненный по длине в лесенку, запчасти каждая на своем месте, как по инструкции, цевье, ствол, рукоятка, винтики, пружинки — он, похоже, тут FAL перебирал.

Тем удивительней выглядела куча засохших и уже пованивающих банановых шкурок под столом, на столе и даже с телевизора две штуки свисали.

Кровать занимала большую часть комнаты, но к ней было страшно подходить, скомканное замызганное постельное белье выглядело так, будто в него пельмени с кетчупом и майонезом заворачивали, а сверху еще и горчички добавили. Я представил, как в кино ищут улики ультрафиолетовой лампой и меня аж передернуло, думаю, тут светомузыка была бы похлеще, чем в ПНВ во время ночного боя.

Над кроватью вся стена была обклеена вырезками из порнографических журналов. А со всех сторон вокруг неровными кучками валялось разноцветное тряпье, будто добычу из чемоданов просто вываливали на пол и распинывали ногами в поисках хоть чего-то интересного. Шкаф был набит техникой: от старых ноутбуков, видеомагнитофонов до кофемашин и миксеров. Прям мечта торговца на «Авито», но как искать тут Катины вещи, тот еще квест.

Но попробуем.

Я нараспашку открыл балкон и входную дверь, хотя не верил, что здесь можно проветрить. А потом начал кучка за кучкой вышвыривать вещи, то в коридор, то с балкона, предварительно убедившись, что под окном никого нет.

И с пятой попытки мне повезло, я проложил путь вдоль стенки почти до самого угла, где и мелькнули знакомые вещи. Понятия не имею, что могла с собой набрать сестра, но ее любимые джинсы с дурацкими значками-смайликами на попе, которые она саморучно превратила в шорты после папиного дня рождения на даче, я признал. А потом нашел футболку с надписью: «Цой жив» и его же портретом — это был мой подарок сестренке на выпускной. Надо же, сохранилась.

Другие шмотки я не узнал, разгреб кучу, скидывая все на запчасти «фала», но больше ничего не нашел. Под вещами, частично завалившись под кровать, нашлась скомканная карта города с оторванными углами. Присмотрелся к стене и, сорвав несколько картинок с голыми бабами, увидел под ними разноцветные кнопки, которыми обычно детективы в кино крепят улики к стенам, а потом еще ниточки туда-сюда протягивают. Катя тоже такое любила, на пол стены обычно развесит всякий мусор и пялится на него, ища закономерности или несостыковки.

Я освободил стол и разложил карту. Ничего особенного — обычная карта, почти копия туристической, только масштаб крупнее и на некоторых зданиях логотипы иностранных компаний.

Первое, что бросилось в глаза — обведенное в кружочек здание штаб-квартиры Global Diamond с подписью: «Пустышка. Ширма». С похожими («мимо», «лажа» и «тухляк») надписями было еще три отметки. На месте библиотеки в старом колледже стоял знак вопроса и приписка: «Х.З.», а на месте консульства: «Козлы!!!» и дважды подчеркнуто.

И вроде как все, но потом я поднял карту на свет и увидел, что дырок от кнопок больше и, возможно, даже к ним когда-то тянулись ниточки, но ни выводов, ни пометок не было.

Ближайшая ко мне точка — больница Коннаут. На моей туристической карте она была обозначена как первое медицинское учреждение, основанное европейцами не только во Фритауне, а во всей Западной Африке.

Следующая точка — Музей мира, брошюру которого я нашел в библиотеке. Что там понадобилось сестре вообще непонятно, там только эхо всех войн, которые шли на континенте.

Третья точка была за городом почти в горах и на границе с заповедником Такагама Чимпанзи, если я, конечно, правильно перевел на русский. Что там находится версий пока нет, на карте лишь пара квадратиков, да пунктирная дорога без названия.

Я до рези в глазах пялился в карту, запоминал эти места и искал новые. Понял, что все — больше не тяну. Даже непонятно чего больше хотел, спать или есть. Заглянул в мини бар и стал обладателем пары банок пива, бутылки воды и связки, начавших чернеть бананов. Перекусил, собрался с силами, перевернул матрац и завалился спать.

***

— Андрей, Андрююфаа, фтавай, — тянул Вадик из коридора, боясь пробираться через мусор, — Фууу, да тут у тебя муха фе-фе бы от вони фдохла. Там фофедний номер фободный.

— Не дошел, — я рывком поднялся с постели и сел на край матраса, — Что-то случилось?

— Да, не. Профто Батя говорит, что надо валить отфюда. Пока тихо, но какие-то мутные типы уфе двафды мимо пронефлись. Мы нычки нашли, твой вроде броник, — Вадик помахал черным мусорным пакетом и бросил его на кровать, — Короче. Фобирайся и дуй вниф. Только помылфя бы.

Я кивнул, подхватил пакет и пошел в соседний номер. Черт, реально свободный, чистенький, кровать аккуратно заправлена, простынки аж скрипят, подушек четыре штуки, а в ванной на зеркале вообще клад нашел — одноразовую зубную щетку. Просто праздник какой-то!

Глава 15

— Как уехали? Куда? — я опешил, почувствовал, как внутри разгорается злость. Злость в первую очередь на себя, что сразу не расспросил «глобаловских», что видел смазливое личико, а не представителя враждебной корпорации.

— Да, не переживай ты так, — Леонидыч помахал своим парням, мол, расходимся, сами разберемся. — Ничего с ними не случится. Я тоже сначала думал, опасно их отпускать, но они тут были уже кучу раз. Оказалось, что их из отпуска вызвали.

— А куда едут сказали?

— На точку эвакуации, чтобы это не значило. Я так понял у «Глобал корп» по всему городу закладки есть на любой случай, они те еще продуманы, — Леонидыч закинул «фал» за спину и развел руки, — Астрид, кстати, просила тебе передать привет, поцелуй и обнимашки. Так что, если тебе от этого станет легче, то иди, обниму.

— Себе оставь, — легче не стало, но глядя на искреннее пусть и с легкой хитрецой лицо Бати, злость действительно отступила.

Да и выплескивать ее тут не на кого. А вот я действительно глупо выгляжу босиком и с пистолетом. Я оглянулся, все смотрят, пусть без опаски, но я с явным убеждением, что у меня кукуха поехала. Виновато улыбнулся и пожал плечами, а «беретту», щелкнув предохранителем, спрятал за спину.

— Мы тоже уезжаем, нашлись в нашем базовом лагере люди. Сборная солянка из спасателей, миротворцев, командировочных, ну и местные беженцы подтянулись, окопались и держат оборону от зомбарей, да мародеров. Нам там люди нужны, уверен, что не поедешь? Может там человечек, которого ты ищешь?

— Загляну обязательно, — я почувствовал запах вареного кофе с кухни, прям как в рекламе, где дымок бегает за людьми и шибает их в нос, а ноги сами повернули в ту сторону, — Попозже. Надо сначала другие места проверить.

Объяснять ничего не стал, а Леонидыч и не спрашивал. Вадик наверняка уже рассказал, что, кого и где я ищу. Быстренько выпил кофе, обжегся, но все равно кайфанул, покурил, окончательно успокоившись и продумав дальнейшие шаги.

Вокруг развернулась целая движуха по переезду. Саня не только разведал лагерь, но и привел оттуда десяток людей на двух небольших грузовиках, которые сейчас активно грузили запасы мародеров. Коротенько со всеми познакомился, в друзья не набивался, так скорее, чтобы визуальный контакт наладить.

Семь парней и три девушки — два в военной форме, остальные с виду как туристы-выживальщики. Все при оружии, много стволов, но еще больше холодняка. Бейсбольные биты, молотки, мачете и самодельные тесаки, у одного парня арбалет — и как-то не выглядит все игрушечным или киношным, чувствуется, что уже применялось не раз и вполне успешно. Как и сейчас, во время погрузки на вялых зомбаках, периодически ковылявших по улице.

Вместе с нашими мчсниками работали они слаженно, быстро и настолько эффективно, что пришлось поторопиться урвать и себе хоть что-нибудь. Пробежался по оставшимся запасам мародеров, нашел простенький туристический бинокль, пару фонариков, еще воды, консервов и патронов калибра девять на девятнадцать под «беретту» и на возможную перспективу.

Ни бесшумным оружием, ни ремонтом или стройкой люди Бомани не заморачивались, а может все подходящее уже просто перекочевало в грузовики. Лучшее что смог найти — это довольно острую смесь тяпки с мотыгой, созданную местными умельцами. Гладкая, почти метровая рукоять, и узкий стальной боек по типу как у кирки с хорошим балансом, я помахал и остался доволен. По крайней мере на ближайшие дни сойдет.

Пришлось обзавестись дополнительной сумкой, куда до кучи подобрал запасной комплект одежды и десяток комплектов одноразовых зубных щеток.

Таскаться, нагруженный как какой-то челнок на рынке, было глупо, а мысль обосноваться в лагере мчсников и оттуда делать вылазки казалась не такой уж и плохой. Но когда Леонидыч нарисовал на моей карте точку, понял, что далековато и надо начинать делать свои нычки.

Перед уходом смотался на крышу соседнего дома, отыскал в листве свой счастливый ТТ и под заинтересованные взгляды выживальщиков, потопал в сторону больницы Коннаут.

***

Мысль о первой остановке появилась уже на соседней улице, забил тяпкой двух осоловевших от жары мертвяков, перегородивших улицу. И сам взмок так, будто не три взмаха на свежем воздухе сделал, а в русской бане с веником отработал.

Зомбаков на виду было мало, но слышал я их постоянно. То кто-то захрипит и шаркнет в тени переулка, то дверь в дом задергается изнутри. А тех редких экземпляров, кто все же находил силы увязаться за мной, хватало метра на три. Дальше либо я упокаивал тяпкой, либо сами падали и ползли обратно в тенек.

Я сам уже подкипал, мозг как растаявшее мороженое, не думая о последствиях так и норовил отправить меня в тенек. Но пока можно было идти, я шел.

Даже где-то короткими перебежками проскакивал прямо посередине солнечной улицы. Хватило километра на два, а дальше понял, что-либо надо бросать пожитки, либо искать холодный душ.

Я выбрал более-менее приличный дом с еще целой дверью, постучал, прислушался. Выломал хлипкий замок тяпкой и, держа «беретту» наготове тихонько вошел внутрь. Пустой коридор, маленькая приличная гостиная, столик, диван с креслом, выключенная плазма, по углам цветочки, некому их, видимо, поливать.

На журнальном столике открытая бутылка виски и разбросаны альбомы с фотографиями. Самый толстый — свадебный, открыт на моменте, как молодая чернокожая пара собирается резать торт. Дата на альбоме свежая, еще медовый месяц не отгуляли.

Я услышал рычание на втором этаже, отступил подальше от лестницы, так чтобы между тем, кто выскочит и мной оказался журнальный столик, а выход был под боком. Но никого. Тогда я метнул бутылку виски на лестницу, не разбил, но она несколько раз звонко проскочила по ступенькам. Шум усилился, но опять никого.

Я подкрался ближе, на нижней ступеньке заметил засохшую кровь, а потом заглянул наверх. Открытая дверь в спальню, откуда уже вполне привычно пахло заветренной мертвечиной и слышалось, что кто-то есть. Поднялся на несколько ступенек и увидел ноги. Ноги болтающегося в воздухе человека, сделал еще несколько шагов, осматривая всю комнату.

Глава 16

Щелкнул переводчик огня на «фале», еще полностью не развернувшись, я уже начал стрелять. Тварь, заслонившая дверной проем, завизжала. Несколько пуль попали в корпус, ствол брыкался, отдача повела его вверх, я скорректировал, и последние пули из очереди попали в голову, отбросив монстра вниз. Я подскочил к лестнице и сразу отпрянул назад — внизу уже пробка, завязнув на мертвом теле, толкаясь и мешая друг другу, вверх ломилось несколько мертвяков.

Вернулся к окну, с виду пустая улица, слишком пустая, обманчиво пустая. Но выбора не было. Я свесился в окно, держась за подоконник, нащупал вывеску (здание старое административное, к счастью, без решетки на окне) и, еще раз оглянувшись, прыгнул вниз.

Моментально, будто у них здесь сигнализация какая-то, в еще мгновение назад пустых переулках, появились тени и послышался топот. А в окно уже выдавливались тела, первый шмякнулся за спиной. Свободным оставался только пятачок перед больницей — реально загоняют, сволочи.

Я бросился вперед, стреляя по сторонам в самых шустрых, подскочил к полицейской машине, чуть ли не рыбкой нырнул в открытую дверь, молясь, чтобы аккумулятор не сдох. Дернул выключатель мигалки и, не сбавляя скорости, выскочил через противоположную дверь. Заверещала сирена, яркие в ночи красно-синие вспышки привлекли внимание зомби, оттянув большую часть на себя.

Чуть оторвавшись от погони, перезарядился, подбежал ко входу, но внутрь не пошел. Развернулся и побежал направо по узкой дорожке между стеной и забором. Пусть нет выбора идти внутрь или нет, тогда хотя бы пойду по первоначальному плану.

Свалил за спиной мусорные баки и не бегом, но быстрым шагом, не выпуская «фал» из рук, почесал вперед. Сосредоточенно, опять с ощущением, что тренировку в тире отрабатываю, одиночными отстреливал мертвяков, встречавшихся на пути или лезших сзади. Мусорные баки не помогли, но когда сверху легло несколько тел, то удалось создать маленький затор. Я выскочил за угол и побежал к открытому окну. Забрался на решетку первого этажа, потом на старый, жалобно заскрипевший кондиционер, и, держа в руке пистолет, заглянул в помещение.

Обычная палата с койками в два ряда, штук двадцать, часть свалена на пол. Несколько мертвяков, как завороженные бьются лбами о стекла, уставившись на красно-синие свечение. В мою сторону ноль внимания. Дверь в дальнем углу закрыта, на полу несколько тел среди мелкого мусора, а белые стены в кровавых разводах. Хотя темновато, может, от света мигалки воображение разыгралось.

А снизу уже собирается толпа, вроде и лысый череп прыгуна мелькнул. Подтянулся и залез на подоконник, проник в комнату, хрустнув ботинками по битому стеклу, и практически безнаказанно пошел крушить тяпкой затылки. Четырех вынес, прежде чем на меня среагировали — великая вещь полицейская мигалка, надо будет запомнить. Последних добивал при помощи каталок, разогнался, пустил перед собой, цепляя паровозиком с зажатыми между шаркунами. И не давая им приблизиться, поломал тянущиеся ко мне руки, а потом и головы.

Сирена, наконец, смолкла, но свет еще мигал. Я выглянул в окно, через которое пришел, любуясь на замерших зомбаков. Головы вверх задрали, прям как пацаны в детстве, не хватает только криков: «Андрюха, выходи гулять!» Тихонечко поржал сам с собой, похоже, нервное. Что угодно можно говорить про мой опыт, но к такому меня жизнь не готовила.

Кое-как забаррикадировал окно, воткнул поперек одну каталку, а вторую нагрузил поверх. Даже если не задержит, то хоть пошумит.

Подошел к двери и прислушался. Шаркает кто-то, хрипит и опять будто курят вейпы, тяжелые вздохи с периодическим, едва слышным, клекотом. Тихонечко приоткрыл одну створку — коридор, двери по обе стороны, часть открытая, мертвяки стоят, принюхиваются, но в сравнении с дневной толпой даже и немного их, по штуке на пару метров. На меня пока не агрятся.

Прикрыл дверь и оглядел комнату. Нашел на стене план эвакуации, мысленно проложил путь, запоминая, где лестницы. Дозарядил «фаловские» магазины, пересчитав остаток патронов. Даже при условии один выстрел — один окончательный труп, может и не хватить. Потом выбрал одну из каталок с самыми крепкими колесиками, скинул оттуда все лишнее, положил автомат и тяпку, прикрепил фонарик и, держа в руке пистолет, тихонько подтолкнул дверь импровизированным тараном.

А потом уже не скрываясь, взял разгон.

Первая тощая тетка в халате медсестры, как кегля в боулинге, отлетела на несколько метров, сшибив еще одного. Жаль, не смертельно, они еще только поднимались, шипя и клацая зубами, а я уже развернул каталку поперек и подтолкнул ее под ноги следующему зомби. Высокий мужик в больничной пижаме, сложился пополам и улегся на каталку, подставляя затылок под тяпку.

Не успев сбросить его, с разворотом дернул свой щит на колесиках, впечатав нового зомби в стену, а потом выстрелил ему в висок. И подстрелил еще двоих, обходивших меня слева. Снова схватился за каталку, протолкнул вперед на несколько метров, развернул, отскочил чередуя выстрелы из пистолета и взмахи тяпкой. Закрутил сразу трех мертвяков, двоих успел прикончить, а от третьего ушел, проскочив снизу между колес. Опять развернул кровать и оттолкнул уже двоих.

Я крутился, вертелся вместе с каталкой, проскакивал под ней, перепрыгивал и сновал то туда, то сюда, каждый раз уходя от захватов зомби или укусов. Бил, стрелял, отталкивал мертвяков только затем, чтобы опять бить и стрелять. Откатывался для перезарядки, все время лавируя кроватью так, чтобы зомби не могли дотянуться. Чувствовал себя чертовым Джеки Чаном, только вот уставал я явно быстрее, чем он в своих крутецких фильмах.

С каждым метром идти было все сложнее, каталка вязла в телах на полу, маневренность снизилась, но и зомбаков становилось меньше. Те, кто были на этаже, давно стянулись на меня и практически закончились, но по лестнице волнами перли новые. По два, по три тела забегали наверх, слепо шарахались по сторонам, а найдя источник шума и свежего мяса, то есть меня, шатаясь, ломились вперед.

Глава 17

Давненько мне не было так хреново.

Язык не поворачивался назвать это пробуждением — затопленное сознание, обезумев от недостатка кислорода, наконец-то всплыло наружу, а тело выкинуло волной и шмякнуло о каменистый берег. Уши свернуты в трубочку и воткнуты в большие ракушки, те самые из детства, привезенные из Сочи и в которых так хорошо слышно море.

С трудом разлепил глаза, на ресницах будто склеилось что-то. Пошатывает, а перед лицом мелькает резкий свет. Щелк, щелк — будто кто-то включает и выключает длинные люминесцентные лампы. Даже слышу, как они гудят, хотя не факт — все гудит. Где-то далеко слышу скрип колес, как у больничной каталки, и чье-то бормотание.

Бессвязное бу-бу-бу, только на английском языке, и звучит скорее как йеп-яп-йяп. Тряхнуло, а лампа перестала мигать, светит прямо в глаза. Я попробовал заслониться, но рука не поднялась, чувствую ее, но что-то держит. Попробовал вторую — та же фигня.

Проверил ноги, сигнал есть, могу пошевелить пальцами, чувствую их, могу даже немного подтянуть к себе, но не сильно. Жопа на месте, могу поерзать и приподнять. Самое ценное тоже вроде екнуло, когда булки сжать попытался, но особо ничего не чувствую. Хотя, наоборот, хорошо, что не чувствую, не на что тут умиляться.

Подвигал челюстью, строя из себя рыбку, выброшенную из воды, в надежде, что в ушах звук вернется. Правое не реагирует, а в левом только болезненно что-то стрельнуло. Провел языком по пересохшим губам, заодно пересчитывая зубы. Приподнял голову, посмотреть, что же там с руками, оглянулся и откинулся обратно.

Сморщил лоб, активно работая бровями и моргая, вроде помогло, и в голове хоть что-то стало проясняться.

Я лежу на больничной каталке. На обычной, без защитной капсулы. Руки и, подозреваю, ноги прикованы к металлическому каркасу.

Меня куда-то везут, точнее, тянут — впереди мужик в грязном белом халате. Невысокий, на затылке блестит лысина, перетянутая резинкой. За ушами торчат толстые дужки очков, держатся как раз на резинке. Халат мужику явно велик — либо чужой, либо схуднул он тут сильно.

На меня не смотрит, впрягся, тянет и бурчит что-то под нос. Каждые пять метров остановка, водит каким-то пультом по сторонам и щелкает. Опять тянет меня пару метров и, не оборачиваясь, заводит пульт за спину и снова щелкает.

Я покосился вниз, ближе к полу по стенам темные коробочки с датчиками и лазерными лучами поперек коридора. Так себе ловушки, человек без труда заметит, а вот для мертвяка в самый раз.

Я еще раз приподнялся, тихонько проверяя уровень своей несвободы. Руки могу приподнять сантиметров на десять, не больше, дальше наручники не позволяют. Плюс подвигать по трубе сантиметров двадцать от поперечной перекладины, а дальше уже рука не выворачивается. Наручники обычные, похожи на наши БРС и, к счастью, те, которые с цепью, а не шарнирные.

Везут по коридору. И похоже, что я все еще в больнице, в подвальном помещении. Стены покрашены так же, коричневый примерно на два метра, а дальше уже белое. Таблички на дверях из той же серии только названия технические: прачечная, бойлерная, архив и еще какие-то названия, перевод, которых я не помнил.

Наконец мы остановились перед металлической дверью с большой навигационной панелью вместо замка. Там и код, и сканер сетчатки глаза, мужик как раз стянул очки и уткнулся в экран лбом.

На полу, чуть в стороне я заметил тело, первое за весь коридор. Лежит на животе, будто убегал от двери, но получил несколько попаданий в спину. Военный, да не простой, а прям брат-близнец «призрака», с которыми пришлось схлестнуться в Калининграде. Шлем на затылке похож на яйцо всмятку, по которому ложечкой стукнули, в спине несколько дырок, щитки на броне трещинами пошли. Из-под пуза что-то торчит, черный цилиндр, похожий на глушитель.

— Дружище, дождись меня, очень тебя прошу, — я отправил мысленный сигнал в космос и, понимая, что бессмысленно, но все равно потянулся к нему рукой, когда дернулась каталка.

Двери разъехались, и лысый очкарик подошел ко мне. Сложил ручки на груди, и повернув голову, поджал губы. Так врачи обычно делают, когда к ним ребенка приводят.

Прикидываться спящим я не стал, момент упущен, но и говорить первым не собирался. Так молчали. Я замер, а этот лыбится и ручки потирает. Спереди он больше походил на какого-то бомжа-бухарика, нежели на серьезного профессора. Даже закралась мысль, не безумный ли местный сантехник тут всех пережил, а не ученый, который ответит на мои вопросы. Лицо опухшее, жуткие мешки под глазами, сами зрачки с красными прожилками, на щеке то ли родинка, то ли бородавка, плюс редкая растительность под носом и на щеках, вроде и отросло что-то, но только отдельными жиденькими пучками.

Халат спереди забрызган грязью, но смахивает на кетчуп с горчицей, а не кровь с мозгами. На груди бейджик с фото — фух, все-таки действительно ученый, даже профессор какой-то. Только между фото и реальностью пропасть, как минимум в неделю без сна на одних дошираках.

— Отличный экземпляр, просто отличный, — мужик повернул голову вбок и говорил, косясь куда-то себе за спину, потом начал попеременно чесать пальцы то на одной руке, то на второй. — Я вас уверяю, профессор, я учел все прошлые неудачи. И, чтобы эта старая дура Фруже вместе с ее высокомерной выскочкой Лингмар не говорили, мы сейчас на пороге грандиозного открытия.

Не ручаюсь за точность перевода, хотя мужик говорил на чистейшем английском. Практически академическом, когда язык не родной, но ты очень старательно учился в школе и проговариваешь каждый звук, боясь, что тебя не поймут. С кем он говорил, было непонятно, я вытянул шею, глядя кто там в проеме, но никого не увидел. А вот имена я узнал: старая дура — это мегера, а выскочка очень напоминает Астрид.

Тайный собеседник раскрылся очень быстро. Лысый передернул плечами, скинул очки болтаться на резинке, и слегка изменив тональность, продолжил: