Затмение 1666

Часть II - Роза морей; Глава 1

Утро.

Наверное, именно в это утро, когда наше судно замерло на рейде возле венецианского архипелага, проснувшись, я, ощутила себя свободной от теней прошлого.

Пришло ощущение единства с этим миром, будто отпустила я двадцать первый век навсегда, не желая больше жить словно наблюдатель, отслеживая происходящее со мной в этой реальности со стороны. Окончательно рвались тоненькие нити, что связывали меня воспоминаниями с Игорем и родными, оставшимися в далёком будущем.

Ловила себя на мысли, что там, в будущем я тоже была словно сторонний наблюдатель, особенно это касалась той унизительной сцены, когда муж поднял впервые на меня руку. Будто не со мной это происходило, и не я лежала тогда на полу в нашей квартире, боясь его приближающихся шагов, что действительно направлялись в мою сторону.

И только боль в плече, когда неловко что-то делала левой рукой, напоминала иногда, та девушка была действительно Я.

«- а ведь существует категория женщин, на которых у мужчины даже мысли не возникнет поднять руку».

Эта истина горечью скользнула в сознании.

Ощущение себя в единстве со всем происходящим, пришло, как только я открыла веки и натолкнулась на внимательный взгляд девочки, что лежала напротив в объятиях спящей матери.

- Мадам Дениза мы уже приехали? Наш галеон стоит на месте.

Я удивилась, в какой степени Эйлис стала другой за прошедшие практически полтора года. Её удивлённый шепоток и правильно построенная французская речь, показали, что леди Иннес зря времени не теряла, стараясь, всё своё свободное время заниматься с дочерью.

- Так и есть, думаю, что мы уже в Венеции, дорогая. А ещё я хочу тебе сказать: с добрым утром леди Эйлис.

- С добрым утром, мадам графиня.

Осторожно выпутавшись из материнских объятий, девочка бесшумно соскользнула с полки на пол и слегка присела в реверансе. Подол ночной рубашечки аккуратно приподняли изящные пальчики.

- Я собралась в ванную комнату, а далее намереваюсь выйти на улицу. Наверное, на палубе меня уже заждался месье Люк.

«-совершенно самостоятельный ребёнок, а ведь ей всего шесть лет».

Отчего-то вспомнилась избалованная Франсуаза и её первый выход в свет во дворце Дожа, ей тоже тогда было около шести. Девочка была необычайно красива, но главное очень уверена в себе, и своей значимости для всех, кто её окружал в этой жизни.

Папенька Торризи вместе с бабушкой Ингрид просто сдували с неё пылинки, и плавились от каждой умной фразы ребёнка.

Вторая дочь Кристин и Себастьяна родилась слабенькой и выросла, словно в тени старшей сестры. Умная и рассудительная, младшая герцогиня Немур, Катарина делла Торризи была отрадой родителям в старости.

Очень часто мне казалось, что она многое переняла от матери, какой, та была в молодости. Но Катарина всегда умело это скрывала, сумев выйти замуж по большой любви за знатного, но совершенно не представленного к Неаполитанскому двору дворянина из Сицилии.

Помню, что, рано овдовев, женщина хранила верность мужу до последних своих дней, и жила всегда с родителями.

Она самостоятельно вела все финансовые дела герцогства, была очень принципиальна и вдумчива. Все Торризи и сицилийская родня уважали её безмерно.

Разнежившись в воспоминаниях, отпустила от себя все думы о том, какой сегодня непростой день для нас будет. Покачивание на лёгкой волне галеона, отправляло меня обратно в сон.

«-ну что же, пора».

За ширмой, стараясь не разбудить мать, тихонько одевалась Эйлис.

«-последую, однако, её примеру, кто рано встаёт…, у того всё получается просто на отлично».

***

От моего спокойствия зависело многое, я понимала это как никогда. Примерно через час после завтрака мне доложили, что местный глава городского совета прислал служащих для осмотра судна и регистрации вновь прибывших в республику.

- Осмотром судна пусть займётся капитан Ноэль и его помощник, леди Иннес, предложите расположиться чиновникам в кают-компании и узнайте у них, какие необходимо принести документы для регистрации.

Рассматривая в кабинете капитана карту острова, на котором нам предстоит, возможно, жить, ожидала, когда всё будет выполнено согласно должностным регламентам.

Вся процедура заняла несколько часов. Безусловно, венецианцев впечатлило многое, особенно, как я поняла, расписка главы флорентийского семейства делла Пизаро в отношении своего имения в Венеции.

В ней оговаривалось, какую сумму наличными получил синьор, за что получил и когда, а также сроки в которые, он обязательно должен вернуть вышеуказанную сумму, процент, взимаемый за несвоевременную выплату займа, указывался за каждый день просрочки.

Всё это было сделано в присутствии свидетелей в Тулузе, которые удостоверили для меня личность синьора и подписали все условия займа. По сути, это была сделка. И я была совершенно уверена в её законности. Я не знала судьбы того синьора и судьбу суммы, которую он у меня взял под залог. Немаленькой суммы скажу я вам, и я его не заставляла это делать, он сам обратился ко мне, послав в своё время доверенных людей в мой кабинет.

Глава 1.2

Привратник, как долго он открывал решётчатые ворота дома после того, как в маленькое окошечко деревянной двери ему протянули документы о приезде и регистрации на острове Мурано прибывшей к родне мадам графини.

Затем одна створка той самой толстенной двери, она приоткрылась и заскрипев, собиралась закрыться вновь.

Настороженный взгляд тёмных глаз на смуглом лице мужчины в полном расцвете лет, он словно обжигал и сканировал нас насквозь. Увидев меня, синьор удивившись почтительно склонил голову. Его широкие, с резким надломом брови сошлись у переносицы.

- Открывайте милейший, графиня делла Гутьеррес пожаловали в имение синьора Аппиано, вы же помните указания по этому поводу, - лейтенант, любезно не замолкая, отворял ещё шире двери и решётку, дабы тяжёлые и широкие юбки милых дам, прошли не пострадав.

Он рассказывал, не замолкая, что через широкий канал, проходящий возле дома достойного человека, синьора Аппиано его семья проложила прочный каменный мост. Что этот каменный мост построен на сваях из привезённой лиственницы, аж из самой Сибири, что не портится этот лес-де от воды, а только крепчает с годами.

Что сей мост связывает с основным домом для господ, ещё и соседний дом для служащих, и это весьма удобно и так далее, и что привратник, конечно же, нам всё покажет, а ему уже, лейтенанту, пора и восвояси, так как время позднее, а он ещё и дома не был с самого утра.

Он топтался и вроде как собирался уходить и всё же не уходил, досаждая разговорами. Его голос звучал, не переставая, иногда просто мешая думать и сосредотачиваться уставшей от эмоций и впечатлений дня голове.

Поймав взгляд шевалье Ноэля, я утвердительно кивнула. Чаевые. Нет, как бы это сказать? Благодарность за услуги. Почему бы и нет, ведь человек очень задержался при исполнении своих обязанностей, наверное, он давно уже должен быть дома. Это будет своеобразный намёк, что пора и честь знать.

- Мадам, разрешите, - Софи помогла мне снять шубку.

- Я неплохо знаю этот дом, как мне кажется, – мой уставший голос звучал очень тихо.

- Приходилось здесь бывать в детстве, помогите мне, если я ошибусь, распределяя покои для людей, что меня сопровождают - я обратилась к мужчине, который открывал нам двери.

Сдержанно склонённая голова и пытливый взгляд привратника, удивил меня. А вернее, будет сказать доверенного человека семьи. Кто он? Отчего так разглядывает моё лицо.

- К вашим услугам синьора. Вы не помните меня мадам графиня?

- Нет. В монастыре был пожар, а затем военные действия в Каталонии, меня долго прятали в подвалах чужих домов. Я была ребёнком, и не всё помню отчётливо.

От волнения я и не заметила, как, пальцы взволнованно перебирали часть оборки на верхней юбке наряда.

Мужчина не сводил с меня своего взора.

- Нас не представили, ваша светлость, разрешите?

Я неуверенно кивнула. Боясь услышать что-то, что может переполнить мою чашу сегодняшних эмоций.

- Я играл с вами, совсем ещё с малышкой. Раймонд Грэко, к вашим услугам, донна. В детстве вас все звали малышка Роз.

- Ещё одна малышка Роз, - я тихо улыбалась, - а сейчас я мадам графиня, или просто донна Дениза.

«-Мадонна, откуда я всё это помню»?

А затем картинки сменялись одна за другой в сознании, и восторженная улыбка мужчины, что кружил меня на руках, преследовала наваждением не отпуская.

Нахмурив сосредоточенно брови и слегка улыбнувшись мужчине, я тихо произнесла:

- Но то, как кружилась у меня голова синьор Раймонд, и как высоко вы меня подбрасывали, это я, конечно, помню.

- Моя Донна, - улыбаясь, он склонил голову, - но ведь вы сами говорили, что нужно «ещё и повыше». Вы были бесстрашной крошкой.

- Вероятно, для того, чтобы дать ответ на ваши вопросы, которые вы задаёте мне сегодня уважаемый донн. Ваша супруга как её здоровье? Я позабыла её имя, но помню образ, красивый - в обрамлении светлых волос. Так много лет прошло, всё в памяти словно обрывками, особенно до пожара в монастыре.

- У нас всё хорошо, ваша светлость, я представлю завтра синьору Линду вашему вниманию и нашу дочь Антонию, если вы разрешите.

- Я буду рада познакомиться с синьорой Линдой заново.

Мой взгляд нашёл портрет, он всё ещё на том же месте. Арман, мой пожилой, драгоценный синьор, в благородных сединах. Его пытливый взгляд встретился с моими глазами, меня словно пронзило током.

«- он будто жив, и просит меня задержаться в стенах этого дома подольше».

Внучка на его руках – Изабелла. Маленькая шустрая непоседа Бэль.

Вздохнув, присела в большое кресло, что стояло в холле. Ноги просто не держали уже.

«- как вовремя я вспомнила этого синьора, и его игры со мной из детства. Как можно вспомнить то, что не знаешь? что за безумный день, я будто и ничему уже не удивляюсь, а ведь должна. А он не зря стал задавать вопросы, проверял … , присмотреться нужно к нему, однако».

"- и понять себя не мешало бы".

Моя голова склонялась от усталости на грудь. А далее я слышала заботливые голоса мадемуазель Софи и мадам Марты, что просили меня не засыпать, и ощутила в руках так вовремя поданную кружку с чаем, а после состоялся лёгкий ужин.

Глава 1.3

- Роза моя, только ленивый житель республики не говорит об этом скандальном деле. Вся Венеция наблюдает за вашей тяжбой с семейством делла Пизаро. Говорят, слухи дошли даже до Вероны и Флоренции. Как удивительно всё в этом мире, как по-новому вас, мадам графиня, воспитали в Испании монахини.

- Донна Маддалена, а о чём ещё говорить обывателям, карнавалы уже закончились, синьорам скучно, оттого они так и многословны. А, впрочем, как всегда.

- Ходят слухи, что вы очень некрасивы, моя девочка, и практически безобразны из-за большого родового пятна на лице, коль ходите всегда в маске от пыли.

- Какая разница, маска от пыли или для карнавала, красива я или безобразна, людям всё равно не угодишь. Ну их, давайте лучше о нарядах и о былом.

Улыбка воспоминаний коснулась губ дамы, что соединила в себе черты Элеонор и Антонио. Я с любовью наблюдала за ней, не отрываясь, и могла слушать часами все новости, что касались семьи, и не только её. Внимать, не переставая обо всём на свете, что было связано с членами такого большого когда-то клана, это было так важно для меня.

Эта женщина верно была моим личным наркотиком. Я, что-то, записывая и уточняя, могла общаться с ней, днями напролёт не отпуская прошлое. Продолжая вечерами вычерчивать фамильное древо, возможно, помогая в будущем новым душам, попавшим вот так, как и я в этот мир.

- Ваша светлость вы словно жить начинаете заново, когда слушаете о своей семье бесконечные истории, - виконтесса Иннес с улыбкой наблюдала за нами.

- Так и есть моя леди, так и есть. Как же я не могу знать такие важные сведения - как кто на ком женился, когда принял святое крещение и родился, - пряча за шуткой свои странные действия, я действительно от чего-то считала, что это очень важно.

Мы пили горячий шоколад и закусывали его восхитительную горечь и аромат маленькими пирожными со взбитыми сливками. Пробовали Венецианское фруктовое мороженое и отдыхали от тяжёлых взглядов синьора Раймонда на острове Мурано.

Второй этаж модельного дома д’ Аулестия, в который несколько месяцев назад я записалась на эксклюзивный приём, оказался очень тёплым и гостеприимным.

Особый личный приём главного модельера - это был условный знак, что мы, когда-то ввели для общения между семьями в самых разных сложных жизненных ситуациях. Маленький серебряный кулон в виде листка клевера служил подтверждением моих серьёзных намерений.

Удивительно, но этот посыл спустя практически век, он тоже молниеносно сработал, как и тогда, когда им воспользовалась Кристин. Нас сразу провели в отдельный кабинет особняка на Гранд-Канале, я в нетерпении ожидала маркизу или маркиза, любого, кто имеет честь носить эту фамилию в семнадцатом веке. Рядом, как всегда, была моя леди.

- Иннес, вы так на меня смотрите, что-то не так?

- Вы бледны мадам Дениза, ваша тёмная маска сильно подчёркивает это. Я только смею догадываться, чего это вам стоит. Мне кажется, я ощущаю всю эту боль и волнения вместе с вами. Вы словно режете себя по живому.

- Это так. Но мне необходимо пройти всё до конца, ведь главная встреча, мне кажется, впереди. Я помню их не многих, и очень отдалённо, а ведь мы родня.

- Мари-Роз, девочка, вы выжили в той войне, о Мадонна! Об этом срочно необходимо сообщить всем членам семьи во Флоренцию.

Обернувшись, я увидела пожилую даму с тростью в руках. Седая и элегантная с чертами лица дочери Анны - Элеонор в строгом платье на пышной юбке, с длинной ниткой великолепного жемчуга, она как-то умудрилась в своём сложном положении бесшумно подойти к дверям кабинета.

Растерявшись, я стояла и смотрела, на женщину, что со слезами на глазах протянула ко мне одну руку, словно желая издалека дотронуться до меня. Вторая, держа трость, на которую дама опиралась, дрожала от напряжения. Вдруг предмет, что служил опорой для хрупкой пожилой донны, выскользнув из ослабевших пальцев, со стуком прокатился по полу, внося невольный диссонанс в сцену с застывшими в напряжении людьми:

- Анжель д’ Фуркево, до последнего не верила, что ты погибла, она знала, что её девочка жива, она верила, - этот шёпот мог ранить и свести с ума любого.

- Анжель..., – я торопливо снимала с лица маску, слыша знакомое имя.

- Бабушка Анжель, дорогая, ведь после гибели твоих родителей только она занималась воспитанием единственной своей девочки. Ты наша пропавшая Роза, я сразу это поняла, как ты похожа на герцогиню Франсуазу.

Заметив, что губы старушки сотрясает мелкая дрожь, и она еле держится на ногах, я бросилась к ней в объятия. Тяжёлый ком, что подступил к горлу, мешая дышать, выплеснулся в состояние, которое я так боялась показать кому-либо.

Рыдая шептала, что совсем не помню её, что многое пережила и совершенно не понимаю, как жить с этим дальше.

- Вы разве не будете меня проверять, задавая каверзные вопросы?

Вытирая слёзы непонятно откуда взявшимся платочком напряжённо ждала ответа.

- Как можно? Я что не узнаю нашу девочку? Моя душа сразу признала тебя, малютка. О чём ты, моя Роза? Это кто это тебе устроил проверку?

Рассказывая про смотрящего за имением на острове Мурано, и заданные синьором Грэко вопросам, присматривалась к старушке, ожидая тогда, возможно, и от неё чего-то подобного. А затем расспрашивала обо всём, сидя в гостиной комнате жилой половины особняка, на шикарном уютном диване, прижимаясь к пожилой родственнице, удивлённо поражаясь сама себе.

Глава 1.4

Последняя неделя перед слушаньем дела пролетела незаметно.

Я готовилась, штудируя всё законодательство Венеции, которое трактовало многие коммерческие вопросы весьма неоднозначно.

Учитывая, что коммерческое законодательство было самым объёмным, пять огромных томов воплотили в себя самые меркантильные чаяния населения республики, оно требовало особого изучения. Зачастую содержание законов было путанным, непоследовательным и противоестественным.

Как говорится "семи дней было достаточно, чтобы любой венецианский закон стал непонятным", и тогда в него вводили поправки и дополнения. Чтобы найти зерно истины мне пришлось изучить все пять томов, досконально вчитываясь в главы, регулирующие отношения должника –заёмщика и человека, дающего большие суммы в долг.

Проработала весь материал, сделав выписки и ссылки из нужных мне статей. Это был труд многих месяцев нашего проживания в Венеции. В подтверждение, на заседание я брала все материалы с собой, приготовив очень серьёзный доклад в свою защиту.

- Леди Иннес, я прошу вас вести протокол собрания, не отвлекаясь ни на что. Очень важно будет потом всё это прочитать вновь, мне нужен будет анализ происходящего в зале. Если что-то будет непонятно, просто пишите, как вы это слышите на венецианском языке.

В итоге за мной следовал целый эскорт, охрана, шевалье Ноэль, что вёз за собой объёмную высокую сумку-сундук на колёсиках. Моё изобретение, а по сути, настоящий плагиат на сумки из будущего.

Её изготовили по моим чертежам, внутри было много отделений для рукописей, книг хорошо отточенных грифелей, чернил и перьев.

Перьями мы с леди Иннес давно уже писала металлическими, тоже сделанными на заказ по моим чертежам.

Я сняла все украшения, кроме одного, разумеется. Флюорит княгини Жанны, он был на мне. Оделась достаточно скромно, начитавшись статей про три ювелирных украшения и отторжения аристократами роскоши во времена, когда карнавалы подходили к концу в республике и приветствовалась сдержанность в одеяниях.

Понимала, что важно всё, бесконечно консультируясь с маркизой Маддаленой. Плотный шёлковый верх наших нарядов с Иннес, он позволил нам не надевать корсет, он сам был как корсет, но в нём мы могли склониться над столом и держаться более свободно на протяжении всего разбирательства, работая, при этом не будучи закованными в броню неудобной одежды.

При этом строгость и стиль нашей одежды были безукоризненны.

Собранные и решительно настроенные, в назначенное время, мы отправились искать правду, прекрасно понимая, что рискуем возможно остаться ни с чем.

«- заявим о себе именно таким образом, даже получив отказ, заставим сильных мира сего ощущать чувство вины в отношении «бедной сиротки», это нам потом пригодиться. Это мы сможем использовать себе во благо, ведь отказ – это тоже результат».

У одного из трёх открытых внешних углов Дворца Дожей находится скульптура Правосудия с поднятым мечом в руке, здесь же написано слово Venezia. Так, образы Венеции и Правосудия объединялись в одно целое, давая всем понять, что для республики эти понятия неразделимы. По слухам, так оно и было. Посмотрим.

Нас ожидали. Пожилой благородный синьор, представившись помощником прокурора по спорным делам благородства, а также морали, культуры, и традиции — Андреа Вианнини, повёл всю нашу, не побоюсь сказать, команду длинными, широкими коридорами дворца.

Нас провожали взглядами, я слышала шутки в свой адрес. Уныло одетая, совсем не роскошно, с заколотыми назад и собранными в длинную косу волосами, в маске - я производила впечатление, думаю всё же несвойственное благородным дамам венецианкам.

Но мне это нисколько не мешало, в сознании я проговаривала свой доклад, слова своей защиты я знала наизусть. Ссылки на статьи отпечаталась у меня в голове как таблица умножения.

У меня была цель: я хотела забрать у семейства Пизаро кругленькую сумму, которая как я считала, принадлежит мне по полному праву, и в сентябре, перед открытием нового карнавального сезона, большим семейством, вместе с донной Маддаленой поехать во Флоренцию. И именно там в Тосканском княжестве, я хотела купить своей семье приличную недвижимость. С плантацией виноградников, что были бы везде, куда ни кинь взор, с зарослями плетущихся роз и деревьями оливы, и, конечно же, с выходом к морю.

Хотя изначально я очень хотела попасть в Верону и выкупить тот дом с балкончиком, где встречались Ромео и Джульетта, сохранив его для потомков. Улыбнувшись своим наивным мыслям, слегка присев в реверансе спокойно произнесла:

- Добрый день, ваша честь, - склонив голову, мы с леди Иннес на мгновение скромно опустили взор.

А, затем, не обращая внимания на определённое количество людей, что заседали, словно в амфитеатре по кругу всего помещения последовали с шевалье Ноэлем к столу, на который мне указал синьор Вианнини. Открыв сумку, шевалье достал толстые тома коммерческого законодательства с закладками, все документы по делу, большие счёты, писчие принадлежности и мой доклад.

Усадив Иннес на единственный стул, ещё раз на английском языке попросила её записывать, всё, что она услышит, ни на что не отвлекаясь.

Открыв несколько томов на особо значимых для меня материалах, я приготовилась к заседанию. Стоя ожидала, когда Дож и его помощник прокурор, соизволят обратить на меня внимание.

Глава 1.5

дон Витторе делла Торризи

Он думал, что знал Её. Синьор Раймонд Греко, что служит дворецким и привратником у семьи Аппиано, рассказывал многое о ней, а по сути, хотелось верить, что Всё.

Шагами мерея свои покои вспоминал безумие того знаменательного для него дня. Жёсткие вопросы правителя в отношении урождённой княжны д’ Фуркево и сопровождающих её людей. И абсурд того, что происходило в зале. Этого не предвидел никто.

Ещё раз просматривал копии документов, над которыми работала графиня. Дневники пожилой леди из Шотландии приоткрывали тайны в работе Ордена. Приятно знать врага в лицо. А узнали они про многих, у испанцев была целая сеть, раскинутая по всей Европе. Но в документах не было ни слова о финансовых спорах вдовы с семейством дель Пизаро.

Изначально распознав смотрителя имения, поняв про него очень многое, только сейчас стало ясно, что Донна вела двойную игру. Дав им на закуску то, что её вовсе не интересовало. Она вела их, делая свои гениальные шаги наперёд, поступая, как истинная Торризи.

В результате - несколько громких поединков и смертей потрясли республику. Верона просто утонула в крови. Уничтожен рассадник людей Ордена в Венеции, война родов, что велась десятилетиями, набирает новый жёсткий виток, а исчезнувшая когда-то нежная Роза Торризи, преподносит всем ещё один новый сюрприз, утверждая, что она только д’ Фуркево.

А как интересно было послушать изначально о въезде молодой вдовы в имение на острове Мурано, как не сводила она взора с портрета своего предка, а после подтвердила воспоминаниями право находиться в доме семейства Аппиано. Ему докладывали, как уважает её всё окружение, приехавшее вместе с ней.

«- так это право и должно быть, хозяйка она им или нет».

Но происходящее несколько дней назад в зале, где было слушанье её дела, показало, что не хозяйка. Это было нечто иное: почитание и уважение, а ещё желание оберегать и защищать, хотя графская вдова не производила впечатления слабой и беззащитной особы.

«- успокойте свою родственницу»!

Наверное, уже сейчас можно признаться самому себе, что это невозможно. Правитель однозначно уже в деле, в доле, как говорится.

Слова дель Пизаро вначале звучат презрением в голове, а после для всех приходит понимание, под чьей опекой сейчас девушки, графиня и леди виконтесса, и кто из них очаровал вдовца, который уже много лет не смотрит в сторону женщин, с уважением отзываясь об умершей супруге.

Все эти дни одно сплошное недоразумение, которое пришлось улаживать с почтенным семейством дель Пизаро. Унылая вдовушка одним своим появлением подняла столько огромных волн, что ещё немного и разразится буря в установленных порядках Венецианского высшего общества.

Неконтролируемая злость и раздражение будоражили сознание, взгляд блуждал по фигуре в скромном платье, хотелось подойти и, взяв её за руку вывести из зала заседаний, заявив себя её опекуном, пока не услышал голос, пока не увидел её лица.

Оно словно завораживало сдержанной оживлённостью, которая скользила между блестящими её глазами и губами, упрямо сжатыми и говорящими, когда она что-то доказывала своим тихим, но уверенным голосом.

Словно избыток энергии переполнял всё её существо, и, пытаясь вырваться на волю, совершенно не давал покоя своей обладательнице. Прищурив глаза в обрамлении пушистых ресниц, сведя брови, она внимательно вникала в слова Доменико Контарини. Не было жеманства и пустого кокетства в ней.

Её лицо напоминало те лики, что портретами висели во многих имениях Торризи и д’ Фуркево с изящными чертами лица и теми неизведанными, но так чётко прописанными художниками отблесками чувств, в прекрасных и таких загадочных женских глазах. Стоило только раз взглянуть в эти глаза, как приходило понимание, что дамы давно ушедших веков были таинственно великолепны и по-королевски достойны.

«- как в мире всё устроено вокруг дам, будто они и только они основа миро - воздаяния, нам словно уготовано служить им, вечно».

Она действительно наследница рода, сомнений не было более вовсе. Он видел это лицо на портрете герцогини Немур. Он хочет видеть его вечно.

Её деловая хватка удивительным образом импонировала всем Торризи, что находились в зале. Не замеченные и неосознанные улыбки скользили по лицам слишком многих, особенно тех, кому успел насолить Джеральдо дель Пизаро за свою долгую жизнь.

«- дон Умберто Дамиано Торризи – дед Денизы был бы действительно горд малюткой».

Гостиница, и казино в Тулузе, это было нечто новое. Покер бередил всё самое низменное, что было в его сознании. Откуда такие познания человеческой души?

«- какое вы ещё дитя».

Слова Дожа настораживали, её внешний вид вызывал невероятные чувства, ведь по его расчётам девушке было около двадцати семи лет, но выглядела она практически ровесницей его наречённой невесты, семнадцатилетней благородной синьорины Лидии Бертолини.

Как мечутся мысли.

В том числе о подрастающей невесте, они не давали покоя. Мешая логически рассуждать, вспоминая весь процесс и суть спора графини делла Гутьеррес и Джеральдо дель Пизаро.

Кругом шла голова, не помогал бодрящий напиток, что врачи называли кофе.

Глава 1.6

Девичьи нежные пальчики скользили по розовому шёлку, неосознанно надрывая ноготками венецианское кружево.

Они были готовы впиться в нежную кожу, которую было видно в скромном декольте соперницы, сидящей в почётной ложе правителя.

«- почему же он смотрит только на неё»?

«- и батюшка, и старший брат, а, впрочем, Все».

Одевая дорогой наряд, замирая от восхищения перед зеркалом, недовольно; смущённо уклонялась от суетливых движений нянюшки. Полагала, конечно же, что выглядит идеально и всё само, должно быть, гармонично и грациозно на ней. Туфельки на выгнутом каблучке с позолотой не жали и не давили, наоборот, вселяли уверенность в собственной чудесной красоте. Они были её роскошным продолжением

- Не стоит прятать такую стать под накидку, и так всё хорошо, оставьте это нянюшка.

Хмуря брови, восседала в дорогой семейной гондоле, боясь помять необыкновенно ценное шитьё на пышной юбке, что необычайным великолепием лежало вокруг, смотрела на волны канала, не желая попасть под брызги набегающих волн.

Профиль лица её солидного жениха, что ни разу не развернулся в сторону своей юной невесты, он был словно высечен из гранита и смотрел только в одном направлении. Она вовсе не таким представляла свой первый выход в свет с Витторе делла Торризи.

«- кто эта дама»?

Но всё же со спокойной улыбкой ловя недовольной и хмурый взор батюшки, делала вид, что ничего не происходит. Но сердце, которое разрывалось на части, образовавшимися ранами сочилось невообразимой горечью от разочарования и обиды, а ещё, её неконтролируемая ненависть, что выливалась из этих ран была разъедающим их чёрным ядом, что верно никогда уже не перестанет появляться.

А ведь синьорина Лидия, воспитанная нянюшкой и кормилицей, ещё совсем недавно умудрялась восторженно предвосхищать в людях всё самое прекрасное, особенно в тех, кого знала лично, и о ком слышала из рассказов, наблюдая этих людей в воскресенье на службах в церкви. Конечно же, веря, что её предположения и есть несомненная истина, которая очень прочно оставалась у юной девушки в сознании.

«-неужели у всех людей так - ненависть и гнев разливается по венам, я будто весь мир могла бы убить и растерзать».

Она верила своим предчувствиям и суеверно привыкла доверять своему мнению на то или иное происходящее событие в её маленьком мире.

Рано оставшись без матери, видя вечно недовольный взгляд отца и старшего брата синьорина, с её пытливым умом могла бы быть другой. Но пожилые нянюшка и кормилица, что дали ей образование и сформировали её видение мира, не они ли виновны в том, девушка, веря в свою необычайность и значимость, мечтала только этим завоевать сердце взрослого мужчины, коим был её жених.

Ах, как же жаль, что всё сложилось именно так. Как жаль.

Она помнит, как замерло тревожно её сердце, когда, впервые услышав про юную красавицу графиню, она удивлённо поняла, что девушка, приехавшая в Венецию, является одной из рода делла Торризи.

«- возможно, меня представят ей, как же этого хочется, мои жемчуга, разве ж они не прекрасны»? «- будет повод показать их всем, верно, у неё и нет таких».

Самолюбование и извечное восхищение окружающими её прислужницами – они были тем фундаментом, на котором стояли прочные стены её понимания, происходящего вокруг.

Как же больно было видеть, как рушится это всё, как можно было при этом не убежать, в семейную часовню и закрывшись там на ночь, а может и на всю неделю не вкушать более пищи, отдавшись на волю Господа нашего и молитве о нём.

***

- Батюшка, а ведь синьора – юная вдова испанского графа, будто уже давно носит вдовство, отчего же её не сговорить со мной? Лучшей невесты я и не представлял для себя.

Голос брата Винченцо будоражил сознание замершей в тайном переходе девушки. Зачем ей нужно было слышать эти голоса, зачем нужно было знать, о чём они говорят каждый вечер? Почему она ничему не научилась из услышанного ею за многие вчера?

Как хорошо, что она не видела, как напряглось тело отца семейства, словно не сына, а врага он увидел пред собой. А ведь она знала этот взгляд благородного Никола Бертолини. Как хорошо, что не видно было лица брата, который, словно всё решив для себя наконец-то, собрался жениться, вынашивая эту мысль весь обратный путь из Оспедале – делла – Пьета.

- Я будто не узнаю вас, сын, вы же видели мой интерес к этой даме, к чему сейчас говорить этот вздор? Что в последнее время происходит с моими детьми? Как глупо сегодня была улыбка у вашей наивной сестрицы на непонятное поведение её жениха, и как неприятно мне сейчас слышать от вас желание о сговоре с синьорой графиней. Вы не соперник мне, пойдите в свои комнаты, мне нужно подумать о происходящем.

Говоря всё это, он словно не владел собой, ведь перед его глазами стояло одухотворённое лицо девушки, из прекрасных глаз которой текли слёзы восторга от музыки и голосов послушниц знаменитого монастыря.

«- что для неё этот юнец? Разве ж такой мужчина ей пара, я положу к её ногам весь мир»,

«- разместив благородную синьору в соседней ложе, правитель, однозначно дал понять, под чьей опекой находится сия дама, к нему, значит и путь держать, самое время начинать ухаживания, а венчание, оно возможно к Рождеству и сложиться».

Глава 1.7

Тихонько скользила ночными коридорами палаццо в мастерские Каталины, что находились на первом этаже. Плавила на малой печи в самой её дальней комнате около двух - трёх граммов серебра желая закончить этот процесс как можно быстрее.

Как никогда понимала, что температура, при которой может расплавиться этот благородный металл, она напрямую зависит от его состава. Мне не нужен был чистейший сплав, современная серебряная монета Франции прекрасно подошла для моих целей. Сколько здесь примесей? Много, но это не важно. Мы же не будем отдавать изделие на экспертизу. Чем ниже проба, тем ниже температура плавления.

Самый мелкий тигель специальными подхватами держала руками в перчатках, а затем выливала расплавленный металл в глубокую узкую форму, которую установила возле самой печи с целью задержать процесс остывания серебра.

А после осторожно заполняла выемку, сделанную в открытом медальоне, под, возможно, чей-то портрет. Заполняла её расплавленными серебряными струйками пользуясь мерным черпаком, из непонятного каменного материала; боялась испортить недорогое изделие будущего, на которое возлагалось столько моих надежд.

Просто ювелирная работа, скажу я вам. Остывающее серебро заполнило ровной поверхностью выемку в медальоне. В нужный момент, в практически остывший металл отточенным движением я вбила штамп с гербом д’ Фуркево, оставляя хорошо видимый оттиск.

Всё, обратного пути нет. Четыре острых лепестка геральдической розы, а над нею скрещённые шпага и меч в аккурат легли в нужное место.

«- отчего они такие острые, будто у лилии, и всё же это роза, необычная, нет пяти округлых лепестков, роза д’ Фуркево была очень самобытной».

Дождавшись полного остывания и запаяв в двух местах небольшие зазоры, поняла, что изделие имеет вид единого украшения, которое прочно закрылось с небольшим щелчком.

«-единственное что цвет разный, что это за сплав будущего, обычно всегда писали «не аллергенный, медицинский сплав».

Виднелись кое-где потёртости, словно кто-то пытался тоже понять пробу и состав изящной безделицы.

Экспериментируя в свободное время и понимая, как мне далеко до Каталины я тем не менее уразумела, что золото очень пластичный материал и достаточно хорошо плавится.

«- я видно гений мухлежа и подделок».

Найденные мною тонкие золотые листы потали, что лежали в миниатюрных книжечках в сейфах мастерской, были мне сейчас ой как в самый раз. Понимала, что именно этой золотой и серебряной тончайшей фольгой когда-то украшали по специальной технологии деревянные резные рамы зеркал, нанося на них микроны золотых пластин, создавая просто исторические шедевры.

«- сусальное золото, что же попробуем, я ничем не рискую, это холодный способ золочения и всё же как это волнительно».

Раскрыв кулон и закрепив его гербом д’ Фуркево вниз, обезжирила поверхность и обработала верх клеем, а по сути, какой-то густой природной смолой, что присмотрела в торговых рядах у обувщика.

Я уже проделывала подобное, реставрируя найденное мною в соседних покоях раритетное настольное зеркало ручной работы. Клей хорошо растворялся спиртом, он образовывал на изделии тонкую и липучую плёнку. Старинное настольное зеркало, было моей гордостью, я много времени сидела над его реставрацией, в перерывах между углублённым изучением законов Венеции.

Воодушевлённая тем, что возможно это изделие сделал шевалье Вейлр или Ивонн, старалась, вкладывая в этот процесс всю душу.

Итак, стянув один листик тончайшей фольги из чистого золота на доску с кожаной поверхностью вырезала специальным ножичком примерно нужную мне форму овала с небольшим запасом, а затем убедившись, что клей на створках медальона подсох и стал липким; прогрела хорошо тонкий кусочек золотой потали.

Покрыла с помощью пинцета и нежнейшей тонкой макияжной кисточки из будущего, оборотную сторону медальона, старательно разравнивая и выдавливая воздух практически раскатала золото по ровной поверхности кулона не забывая обрабатывать края и срезы. Затем занялась лицевой частью украшения, оно было с незначительным резным рисунком, и это заняло немного больше времени.

А далее присев на пол возле стены, сложив руки на коленях, зевая и думая о том, сколько времени дать на просушку этого этапа реставрации украшения, я верно отключилась на какое-то время.

Лежавшее на прохладном каменном полу моё тело вскоре напомнило мне о данном неудобстве затёкшими конечностями, замёрзшей спиной и слегка заторможенным состоянием, просыпаясь, понимала, что увлеклась я процессом под названием сон, ведь недавно переболев, не хотелось вновь становиться слабой и немощной.

«- хватит спать, подъём».

Я заканчивала начатое, аккуратно закрепив изделие в специальных щипцах, и к утру медальон был полностью «золотым». Прекрасно выглядел фамильный герб став одним как будто сплавом со всем изделием. Фольга благородного металла словно впитывалась в пористый после кислотной обработки сплав двадцать первого века.

«-не знаю; на сколько всего этого хватит, посмотрим, темнее где-то получилось, при дневном свете будет видно, пусть закрепиться всё и высохнет до конца. Правда, видать? та истина, в которой говорится? что от соприкосновения с золотом, другие металлы тоже становятся благородными».

Оставив изделие в мастерской, вспоминая, что по рецептам из дневников Кристин нужно ещё всё натереть воском и ещё отдельным составом, дабы состарить изделие, закрыв мастерскую, кралась обратно в спальню. Разрабатывая дальнейший стратегический план действий.

Глава 1.8

Лидо ди Венеция

Итак, покидая гостеприимный дом маркизы в Венеции, я была благодарна ей за всё. Смотрела на приближающийся берег архипелага на котором, очень удалённо, утопающий в зелени стоял наш дом и задумчиво размышляла над словами княжны Волконской, которые она говорила, помогая мне со сборами.

Мои мысли недоумённо вопрошали будто:

«- отчего она так говорит о браке, ведь с князем в прошлом у них было всё просто замечательно? У нас была просто образцовая семья».

- Не нужно его идеализировать, дорогая. Каталина слишком хорошо поработала над своим отцом, она умела менять окружающих, ты не знаешь, какой он был изначально. Как он смотрел, пренебрежительно сжимая губы. Его холодный взгляд был оценивающим и высокомерным. После первой встречи на крыльце часовни в Кретее мы каждый жили своими жизнями ещё около четырёх лет, совершенно не сразу поняв, что созданы друг для друга. Моё сердце дрогнуло тогда, на показе мод в Лувре, а затем на зимней охоте в пригороде Парижа. Будто на мгновение я видела его другим. Хочу сказать, что не готова в принципе к отношениям с мужчинами в этом мире. Хочу состояться как личность.

- Ты хочешь музыкальной карьеры?

- Нет. Хочу принадлежать только себе, дорогая. Не хочу с риском для жизни хранить чьи-то чужие тайны.

Я не понимала, о чём она говорит, но не торопилась с расспросами.

«- отчего же только себе, а я»?

- Оденешь эту нижнюю юбку, хорошо. Ты имеешь в виду тайны связанные с нашим благосостоянием и нас, всех?

Взглядом показала на хаос швов, соединившие два льняных изделия в одно, пришитые самородки были внутри. Всё это искусство соединял единый пояс.

- Нет. Это тайны нашей семьи. Семья и ты - это святое.

***

Мне всё больше нравился наш новый дом. Обжитая часть архипелага, она была напротив Венеции, мы же поселились на внешней его стороне ближе к островку Палестрина. Дом стал совсем другим – тёплым и уютным. Согревая нас всей этой изысканной обстановкой, он словно просил прощение за такую неудачную первую встречу. Не было застаревших запахов, серости и уныния.

Бригады строителей действительно постарались самым лучшим образом. Мне нравился в отделке мрамор тёплых тонов и розы в саду, вокруг восстановленного фонтана. Высокие стены ограждающей изгороди, выполненной в стиле крепостной стены средневекового замка и металлические кованые ворота. Красивый вид из окна, я могла смотреть на море не переставая.

- Княжна Элена, вы определились со своими покоями?

- Да. Они напротив ваших, графиня и тоже двухуровневые.

- Так далеко? Между нами целый мир.

- Мир, который мы создали себе сами.

Девушка улыбалась. Я чувствовала некую недосказанность, но не торопила её. И была благодарна, очень. Ей и Иннес, за то, что они обратили вовремя моё внимание на растущую как снежный ком проблему и помогли вовремя избежать весьма недвусмысленную ситуацию в будущем.

Экскурсия по зданию показала, что недоделки ещё есть. Нам было чем заняться, помогая разбить сад, по возможности сохраняя все существующие насаждения, приводя их в божеский вид. Элена с воодушевлением слушала месье Бриана, понимая, что он уже составил себе план будущего садового хозяйства и переносила все его чаяния сразу на листы плотной бумаги, внося свои небольшие поправки, показывая их сразу мужчине.

Они были с ним неразлучными соратниками, словно на одной волне, планируя поставить красивую ротонду на берегу в удивительном месте так, чтобы женщины с детьми могли позволить себе водные процедуры. Разбить большой фруктовый сад и розарий, а также совсем небольшой огородик.

Вследствие всего этого я просто не могла допустить, чтобы канализационные стоки уходили прямо в море, как это было на центральном острове.

Море возле имения должно быть чистым, тем более что мы жили на внешней стороне архипелага, и вся Адриатика лежала перед нашими ногами.

- А как уходили стоки у прежних хозяев, как это было у них?

- В подвале проложены трубы, ваша светлость, они ведут словно под землю и сложно сказать, куда выходят.

Решив обследовать всё буквально как можно более срочно, после обеда, одевшись по-рабочему так, сказать, я с удивлением поняла, что во время инвентаризации, будучи тогда на взводе и очень торопясь, не всё обследовала в этом доме. Очень даже не всё.

Цокольный этаж, плавно переходящий в подвал, имел очень даже разветвлённую сеть помещений и коридоров под всем зданием. Решив заняться этим делом вдвоём с шевалье Ноэлем аккуратно передвигались, обследуя стены и полы, оставляя всюду горящие закрытые лампы, помечая уже осмотренные хозяйственные закутки и коридоры.

У меня создавалось впечатление, что одна часть подвала была очень старинной. Я не знаю, кто селился на этих островах в глубокой древности, но то, что наше здание построено на фундаменте, имеющем более древнюю историю, это точно.

Старые большого диаметра трубы из непонятного материала были проложены вдоль всего подвала, старой его части. Удивительно то, что соблюдался их уклон и мы потихоньку спускались, и они действительно уходили в каменную замурованную стену, которой было, наверное, лет сто. Строители, проложив когда-то эти трубы, замуровали этот лаз, считая, что строят на века. Хотя так оно и было.

Глава 1.9

- Княжна, что вы хотели мне рассказать, если я возьму вас с собой в эти старинные подземные катакомбы?

- Куда мы идём Дениз?

«- отчего она отвечает вопросом на вопрос и изменилась совершенно»?

- Вы всё увидите позже, Элена.

- Как вы ориентируетесь в этой темноте?

- Очень просто, вот по той канализационной трубе, вы её видите?

- Не совсем.

- Но ведь слышно же, как журчит вода в ней, это стоки с крыши заработали; начинается непогода, это так очевидно, вы встревожены, обопритесь на меня.

Мы осторожно пробирались по подземелью, я держала Элену за руку, в который раз мысленно удивляясь её капризам и несдержанности.

- Тогда, в прошлом…, - её голос дрогнул.

Девушка перешла на русский язык будущего.

- Вы все меня тогда бросили и уехали, спасая Кристин от безумств испанского гранта, которому Франциск, словно, решив помочь оказывал всяческую помощь и поддержку, словно испытывая нашу семью. Он явно будто бы знал, у кого находится часть золота Тамплиеров.

- Вы были так слабы, вынашивая Луизу, мы боялись вас брать с собой.

- Мои страдания были невыносимы, я еле перенесла совсем незапланированное расставание со старшими детьми. И то, как я молчала и хранила все тайны нашей семьи, они дали «ИМ» повод считать, что мне можно рассказывать всё. Отчего-то Валуа посчитали, что княгиня Жанна вынесет на своих хрупких плечах многие тайны королевской семьи. Не знаю отчего так. Не знаю.

Всё началось с Екатерины Медичи, и малютки Елизаветы. Франциск и мой князь — Раймонд, вы никогда не задумывались, что связывало этих мужчин, отдалённо похожих другу на друга, всю их осознанную жизнь? И почему Франциск назывался для Каталины дядюшкой?

И кто такой барон Николя де Беккариа приехавший так вовремя к маркизе Анне из Нового Света, встретив её в Провансе? Мы с Каталиной действительно слишком посвятили себя другим в той жизни, только она это делала осознанно, я же вынуждена была нести чужой груз бесконечно долго. У меня не было выбора, мне приходилось это делать, ради их семьи, которая постепенно тоже стала моей, тайной и призрачной, но тем не менее моей. Даже прощаясь с той жизнью в глубокой старости, уходя на перерождение, я не могла открыться до конца.

Я и сейчас всего сказать не могу, знаю только одно, как очень, очень дальним потомкам дома Валуа нам нельзя легально въезжать во Францию, учитывая, что у власти сейчас находится другая династия. Нас снова будто обложили со всех сторон. Орден, все эти его тайны, Торризи и вот ещё это подземелье. Отчего бы нам не уехать на остров?

- Вы сами сказали Элена, причина в Торризи – они словно повсюду, так и хочется вспомнить фильм про итальянскую мафию.

- Дениз, простите меня за ту эмоциональную вспышку в ваших покоях. У меня столько в голове стало невозможного, когда я, распрощавшись с монастырской жизнью, окунулась в светский мир. Вы знаете, что в Венеции Дожа выбирают после того, как ему исполнится шестьдесят лет?

Я задумчиво слушала свою спутницу.

- Иннес ещё нет тридцати, мы не должны идти на этот бал, не должны плыть по течению, играя в навязанные нам игры. Так будет ещё хуже. Вы не справитесь сами Дениз, принимая решения, вы просто обязаны советоваться со мной, ведь мы одна семья.

- Я услышала вас княжна и полностью согласна со сказанным, мы будем решать всё вместе, обещаю.

Крепче сжав наши ладони, перестав шептаться, мы подошли к каменной стене, за которой уже не было видно труб.

- Тупик?

- Не совсем. Идите сюда.

- Какой влажный воздух в подвале, - княжна не отставала от меня.

Протиснувшись в параллели стен удивлённо замерли от увиденного. Лунный свет лился от высокого потолка мягким светом, каменные плиты пола были залиты водой, слышался шум прибоя и сильного ветра.

- Теперь ты понимаешь, почему нельзя было трогать холм?

Я шагнула в воду, кое-где она доходила мне до щиколоток, а, где-то стекая по ложбинкам уклона, уходила обратно в подземелье. Тот квадрат, на котором я сидела в прошлый свой приход в это помещение, где он? Перед глазами были мрачные каменные плиты пола. Одинаково старые, мокрые и грязные.

Я точно помню странность изображения. Поиски заняли некоторое время. Разглядывая рисунок на камне, расчищая его от мокрого ила и песка, что практически коркой впитался в выбитые в камне фигурки, удивлялась и не находила слов. Полностью освободив рисунок, принося с Эленой в ладошках воду, смывая грязь, замерла над увиденным.

Для кого-то это была бессмыслица, но для человека из двадцать первого века, однозначно нет.

- Смотри, это же эмбрион, я же правильно вижу эти фигурки? В центре Солнце и Луна, значки инь-янь – мужское и женской начало. А это что сперматозоид? Что за шутка? Тогда они совершенно стоят не по очереди.

Надавив на фигурку эмбриона, Элена попыталась её сдвинуть по кругу спирали, уводя в сторону, и поставить на это место знаменитого головастика. Мокрые части головоломки послушно двигались по своим орбитам под её руками, будто и некаменными вовсе были.

Глава 1.10

Собирая белые с мраморными вкраплениями овальные камни, очень правильной формы, на берегу, я с замиранием сердца вспоминала прошедший шторм. И Элену, которая прижимала меня к себе ночами шептала, как всё будет хорошо у нас, что дом крепкий и шторм ему не навредит.

- Конечно, всё будет хорошо, не бойтесь княжна, мы столько денег потратили на возведение огромных конструкций волнорезов. Они будут сдерживать основную силу волн, не подпуская их в своей полной ярости к нашему берегу. И крепостная стена, нам в помощь. Не бойтесь.

Обнимая в ответ девушку, понимала, что шёпот её направлен на успокоение её самой. Так, ей было намного легче воспринимать свои страхи, считая, что окружающие её люди боятся разбушевавшуюся стихию не менее, а, возможно, и намного сильнее, чем она сама.

А далее я с умилением наблюдала, как эта творческая натура загорелась создать в парке японский сад камней.

- Словно океан у кого-то позаимствовал эту необыкновенную красоту для нашего необыкновенного парка, который будет самым большим чудом в Венеции.

Они вновь меняли планы по ландшафтному дизайну с месье Брианом, в который раз склоняясь над чертежами, разложенными на большом рабочем столе в библиотеке.

И мы снова переглядывались с шевалье Ноэлем, считая, что чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не ходило грустное, вздыхая и приговаривая о том, как надоела ей эта сырость. Её полностью поддерживала леди Иннес, следя за быстрой рукой княжны, что чертила ещё один эскиз будущего сада.

А далее, наша неугомонная парочка готовила с рабочими газоны и места, которые в виде своеобразных рисунков из упорядоченно уложенных белых округлых камней с высоты третьего и второго этажа нашего дома смотрелись действительно потрясающие.

Мысленно эти подарки моря я звала «яйца динозавров», конечно, понимая, что никакие это не яйца, а просто хорошо отшлифованные морской волной камни с вкраплениями мраморной белой породы.

«-сколько их принесло волнами, Элена сказала выбрать всё, хорошо детям, для них это просто игра».

Несколько дней с виконтессой Иннес и всеми домочадцами мы занимались этим творчеством, собирая и складывая на берегу в кучи по разным размерным рядам свои находки.

А вечером перед закатом, мы все смотрели из окон как рабочие словно чешуёй огромного белого дракона выложили красивыми мраморными камнями разных размеров линии вокруг одинаково постриженных низких кустарников и вазонов с кустами роз белого цвета и сочной зеленью карликовых лимонов.

Эти линии напоминали морские волны. Парк стал совсем другим, это было просто необыкновенное искусство. Венецианцы с восторгом смотрели на княжну, которая как дирижёр своего оркестра порхала с участка на участок, приковывая их внимание своими действиями. Она укладывала камни набок, прижимая их друг к другу, создавая эффект мозаики, делясь своими знаниями, как создать их устойчивость, и какая должна быть подложка под всё это чудо.

«- как только ухаживать за этим хозяйством, мужчины, верно, что-то придумают, ведь газоны косить придётся однозначно».

- Как это необыкновенно, я впервые такое вижу, как красиво смотрится фонтан и кустарники вокруг, так будет оформлен весь парк? - леди Иннес с замиранием смотрела на наше предзакатное имение.

- На сколько хватит камней, мне кажется, дополнительная бригада уже очистила весь берег, таких округлых и правильной формы больше нет. Заметили, виконтесса, они уже заходят в воду в их поисках. Говорят, под водой нашли очень большой экземпляр, завтра начнут его подъём.

В лучах заката камни были словно подсвеченными золотом.

- Это действительно очень красиво.

- Дети впечатлены своей помощью княжне, и бегают по аллеям парка в поиске тех камней, которые нашли сами.

«- как много находок за последнюю неделю, однако».

Вспоминала найденные кубки и кинжалы из потайной комнаты, украшения и шпаги. Кубки из горного хрусталя, янтаря и просто золота, в инкрустации безумно дорогими драгоценными камнями первого порядка - все пять, они были действительно достойны каждый отдельного футляра.

Все кубки и кинжалы с украшениями были детально обёрнуты в мягкие ткани и спрятаны в баулы дорожных сундуков с двойным дном. И стояли под замком у меня в огромной гардеробной. Там же хранились подарки донны Маддалены в виде нарядных туалетов с прошлого карнавала, одежда на каждый день и комплекты очень красивого постельного белья из шёлкового льна и венецианского кружева.

«- удивительно, что за год мы успели столь обрасти вещами, мы собирались жить в Венеции очень долго, как всё это сейчас менять и стоит ли это делать»?

Раздумывала о том, что непременно нужно привезти нашу маркизу в гости, удивить и порадовать пожилую синьору, представляла наши прогулки по парку и необыкновенные вечера в кругу семьи.

«- как же я соскучилась за ней».

Слушая музыкальные композиции, что раздавались из большой гостиной на втором этаже, удивлялась несомненному таланту Элены.

«- если она не «выплёскивает» своё творчество наружу и не видит после результата, который её вдохновит ещё на что-то, то княжна становится иногда просто нестерпимой. Она другая, и в то же время та же, удивительно. Но, впрочем, уже не Жанна и не матушка, а действительно княжна Волконская».

Глава 1.11

- Головы преступниц останутся на всеобщем обозрении на Площади Сан-Марко рядом с Пьетра дель Бандо на трое суток.

Этот голос вызывал у меня отторжение.

- К чему такая жестокость, синьоры, неужели монастыря было недостаточно?

- Совершённое преступление, чудовищно по своей жестокости, маркиза и её камеристка промучились несколько дней. Был вызван лекарь высокочтимого синьора Контарини, его усилия смогли только ненамного облегчить мучения несчастных женщин.

Молча вникала в то, что говорил синьор Торризи, разглядывая будто через туман лицо венецианца. Не находя в этом человеке ничего от Себастьяна, я всё больше ощущала ненависть к нему. С дрожью во всём теле представляла, что сейчас происходит на центральной площади Венеции.

Головы.

Мадонна!

Что будет твориться завтра во время службы по отпеванию маркизы в храме.

- Синьор Никола Бертолини, он обезумел от горя, ваша светлость, вам нужна охрана. Он поклялся учинить свой суд над виновными.

- Над кем? Кого он считает виновными? – мой голос звучал глухо. Он был словно эхо из подземелья.

В комнате стояла гнетущая тишина.

- Меня? Или?! Это вы так считаете? Или Он? Кто решил переложить вину за произошедшее на наши головы?

Осторожно встав, прислушиваясь к себе, прошлась по комнате. Ощутила дрожь в ногах. Несмотря ни на кого сосредоточенно обдумывала ситуацию.

«- мне нельзя больше терять над собой контроль, надо держаться, они готовы как никогда воспользоваться ситуацией».

- Я невиновна перед семейством Бертолини, нет нужды меня охранять, синьоры. У меня есть доверенные люди, с ними я буду завтра рано утром в храме.

- Графиня, вы не понимаете всей сложности ситуации!

«- как он смеет мне такое говорить? Подонок. Только его вина...».

- Отчего же, прекрасно понимаю. Ваша невеста синьор Торризи отравила сестру моего покойного мужа. И вы собираетесь охранять меня, выставляя перед всей Венецией совершенно в невозможном свете. Я отказываю вам от возможности приезжать в мой дом. Я не хочу этих встреч.

- Немедленно покиньте имение!

Мой голос дрожал от избытка чувств, все замершие люди в гостиной понимая, что я доведена до крайнего состояния, боялись сказать хоть что-то в ответ. Горничная, убиравшая чашечки с недопитым кофе стремительно выскочила из помещения.

Отвернувшись, я встала возле окна. Сжимая в кулаке кусочек ткани тюли, впивала ногти в кожу руки. Не обернулась, когда услышала, как в бешенстве, выходя из покоев Торризи, сорвался на двери.

«- верно свежая штукатурка осыпалась от такого удара, Господь с ней.

«-Ненавижу, подонка»!

- Как вы горячи дитя моё. К чему так оскорбили такого влиятельного родственника?

- А зачем он меня оскорблял своими подарками такое продолжительное время? Чего добивался, имея юную красавицу невесту устроив эти показные ухаживания? Зачем довёл девушку до края, отчего она решилась на это страшное преступление? Почему её голова сейчас на площади? Как всё это ужасно и отвратительно, и невыносимо по своей сути!

- Дениза, выпей вот это. Тебе нужно успокоиться. Прошу.

Дрожащий стакан в моих руках действительно показал, что я на грани.

Ещё немного и меня накроет истерика.

«- как пережить мне завтрашний день? Как смотреть в глаза убитому горем отцу Лидии»?

«- Как взглянуть на тело усопшей в мучениях Маддалены».

Представив попытку уехать из страны, становилось тягостно и невообразимо мерзко, всё во мне словно противилось этому. Отчего мне нужно прятаться за охрану, отчего бежать? В чём моя вина? Отчаянно хотелось найти выход.

Отчаянно страшно будет завтра покинуть остров Лидо и принять участие в похоронах.

Произошла страшная, трагическая ситуация, которую уже невозможно исправить. К чему усугублять произошедшее, отдаваясь на произвол случайности? Зачем мне доверять жизни своих близких мнению толпы? Как враги воспользуются данной ситуацией?

Я, конечно же, подозреваю, кто настаивал на смертной казни, желая избавиться от доведённых до отчаяния девушки и её родственницы по матери, которые не ведали, верно, что творят.

Я металась в сознании, для присутствующих оставаясь холодной и будто бесчувственной статуей.

Как же справиться с этим состоянием, сгоряча я могу наделать кучу ошибок. И всё же завтра семейства Торризи не должно быть возле меня.

Услышав голос синьора Контарини, я сосредоточилась, желая дослушать до конца фразу.

- Учитывая, что по мужу вы испанская подданная, посол Испании, дон Рафаэль Хуан дель Альбуркера предложил своё участие к вам, ваша светлость.

«- слетелось вороньё и этот тут как тут».

- Семья в глубоком трауре, ваша честь, мне ни к чему участие чужих мужчин, мне неизвестен этот сеньор, я не готова к его вниманию. Извините, мне нужна молитва, я оставлю вас на время, княжна побудьте с синьором, мадам Марта останется вам в помощь.

Глава 1.12

- Пусть бояться нас те, кто с нами сделал такое.

Не переставая, думала, куда же нам ехать, понимая, что слишком много мест, которые обозначены как моё наследство в документах рода, для нас закрыты по тем или иным причинам. Свечи, красиво играя отблесками в светильниках муранского стекла, пытались отвлечь моё внимание, уводя в видения прошлого. Удобное кресло и памятное зеркало на будуарном столике, уют и роскошь, продуманные от и до, зачем нужно нам оставлять всё это?

- Ты что-то скрываешь от меня Элена, к чему уезжать из Венеции?

Княжна была напряжена как струна. Я не выпускала из рук красивый кулон в виде сердца, будто напитывалась энергией удивительного драгоценного камня.

- Что ты шептала при встрече благородному синьору Никола Бертолини?

Её глаза, зелёные с непонятными крапинками, будто у опасной и кровожадной рыси, они преследовали меня из дальнего угла комнаты, в голосе скользили нотки металла.

- Неважно.

- Важно всё! Рыдая на плече у врага, ты не видела их лиц с сыном. Как ты могла? Их сжатые кулаки и сведённые брови. Ты не видела ничего, упиваясь собственным горем, не понимала, что не принадлежишь только себе более. Отчего они изменили планы? И уехали к многочисленной родне на Сицилию?

Затаив дыхание слушала гневные слова в тишине своего будуара. Нас спасал язык будущего и то, что в потаённом месте, внутренних комнат моих покоев, ничего нельзя было услышать извне.

- Мы на пороге очередной вендетты. Что ты наделала Роза? В имении на острове Мурано найден убитым синьор Раймонд Грэко.

- Убит синьор Грэко? Как такое возможно? В то имение невозможно ворваться вот так запросто. Кто это сделал? Однозначно тот, кому он доверял безмерно и посчитал нужным открыть двери. Возможно это расплата за слишком большие знания.

- Послушай же меня! Кинжал на месте преступления не найден, но самое ужасное, что мужчина был обезглавлен. Торризи действительно покинули Венецию. Ты что не понимаешь? Они перережут друг друга в угоду твоим рыданиям и прекрасным очам, пострадают семьи и дети. Это будет длиться годами. И любой, кто победит, будет считать, что достоин своего трофея, своей награды.

- Трофея?

Мои глаза от ужаса словно и не моргали вовсе, они впитывали каждую эмоцию сестры. Мой мозг словно плавился в коробке, ища выход наружу. Её злость будто разрастающееся пламя, питаясь моей инертностью и безволием, угрожало захватить всё вокруг.

- Трофеем будешь ты! Ты как наваждение для каждого из них. И для всех мужчин в команде галеона. Никто из них не повторил твои слова, как я ни спрашивала у них. Ты хоть понимаешь, что это был призыв к действиям? Глава охраны уехал вместе с Бертолини, совершенно не скрывая этого. Он видел головы несчастных на площади и готов мстить за содеянное над девушкой вместе с её отцом и братом.

«- почему мне так спокойно, почему было так уютно в его объятиях, это как наваждение, отчего так жарко в голове, он действительно приедет за мной»?

Вздохнув, опустила глаза, пытаясь разобраться в себе, утопая в копне волнистых золотистых волос и кружеве пеньюара, ощущая пальчиками ног холодок плиток мраморного пола, из-под приспущенных век с длинными ресницами я взглянула на себя в зеркало, и увидела словно ангела - прекрасного, невинного и нежного, что спустился с небес.

- Тебе не кажется, что мне пора подстричься?

Я тронула рукой распущенные волосы, спадающие до пояса, стараясь уберечь сознание от необходимости думать о проблемах и принимать вследствие этого какие-то решения.

«- завтра, всё завтра, всё равно ничего не смогу уже изменить».

То, как меня встряхнула подскочившая ко мне Элена нужно было видеть. Как только моя бедная голова не оторвалась, сколько силы у неё в руках! Весь мир перевернулся несколько раз вокруг своей оси. Шум окатил меня волнами раздражения.

- Я за это недолюбливала Франсуазу, ты не такая, приди в себя! Утрата помутила вам рассудок графиня. Ещё не много и я ударю вас по лицу.

- Ударь. Прошу. Что я могу поделать? Я вспоминаю о нём. Часто. Прошу, ударь, я словно и не Я вовсе!

Взявшись руками за голову, пыталась вернуть себя обратно.

«- что со мной делает этот Мир, мужчины этого мира»?

- Мы уедем, уже всё готово для этого. Завтра ты подпишешь документы о продаже имения.

- Я не могу так прощаться со своей недвижимостью. Нет! Ничего я подписывать не буду. Мне нужно во всём разобраться. Я люблю это место, я сражалась за него. Это моя победа.

- Так разбирайся же!

- Обними меня!

- Нет! Ты уже не ребёнок. Если ты не решишься, я заберу всех и уеду без тебя.

- «Пусть бояться нас те, кто с нами сделал такое» - я так сказала им.

Но прежде он задал мне вопрос; «боюсь ли я его», а я не боялась. Понимаешь? Он никогда не причинит мне вреда, и он не видит нашей вины в случившемся. Мы такие же жертвы интриг. В его глазах я видела боль раненного опасного зверя, потерявшего свою веру в жизнь и любовь. Потерявшего всё. Но этот зверь пришёл ко мне в дом не убивать, он просто не знал, как жить с этой болью дальше.

Повенчанные с ветром - Часть III. Глава 1

Венчали нас реки надежды,

Вера хранила в путь отправляя.

Замри в полёте времени,

Смысл жизни найди, понимая:

Что рождённые в океане Вселенной,

Мы каждый раз в новый путь взор устремляя…

Возьмём с собой ничтожно мало

Всего лишь память о млечном пути,

А может быть строки судьбы

Мы прочтём,

Она иногда оставляют следы,

Связав одинокие души однажды

Тихой песнью о вечной любви.

Н. Ольвич

Крались в темноте дома, словно воры, прося детей не шуметь. Не зная, что ожидает впереди могли позволить рискнуть, спасая себя от неизбежного. Чужая воля и интриги, диктовали свои правила игры; мы должны были быть на шаг, впереди несмотря ни на, что. Особые, очень тяжёлые сумки в руках самых доверенных мужчин и заплаканные глаза мадам Марты, что, читая послание мужа, не могла-таки сдержать слёз, служили мне немым укором.

Погрузка на галеон и заселение в каюты не заняли много времени. Мы очень слаженно действовали, оставляя приказчику синьора Боско, что явится рано утром на свою службу, ценные указания и объяснения в том, что вынуждены были незамедлительно отправиться в путешествие в связи с тем, что получили предписание из Шотландии от наместника Его Величества короля Карла в Эдинбурге, о необходимости срочно явиться ко двору.

Сердце сжималось от невыносимой грусти. Я словно теряла часть себя. Мы будто лепестки королевских белых роз, что цвели в зимнем саду имения, безжалостно сорванные, лишённые гармонии и умения чувствовать, подхваченные неугомонным морским ветром, повенчанные с ним навсегда, находились в его вечной власти.

Мы опять должны были срываться с насиженных мест, и птицами, которые несомненно хотели свободы, улетать в неведомые края.

Теребя мои локоны и нежно лаская лицо, ветер словно прикасался губами, и шепча, что я его навеки, не хотел отпускать.

Огни Венеции в ночных сумерках в свете молодого месяца, они удалялись под шум волны. Холодное мерцание незнакомых звёзд, в объятиях которых мы словно застыли на палубе, только они через некоторое время будут освещать наш путь.

Как всё правильно и лаконично там, у них наверху. Своя орбита и безудержное вращение вокруг светил, под силой неведомого притяжения и бесчувственного холода космоса. Как всё предопределено свыше на миллионы световых лет вперёд - без эмоционально и бесчувственно. И как всё сложно у нас, у людей.

Я смотрела на горстку живых Душ в оболочке из тел в старинных нарядах, что сбились в стайку на палубе галеона и очень чётко вдруг осознала, что в данный момент они даже не знают, куда направляются в ночи по водам безбрежного океана, покидая уютный дом.

«- отчего они так доверяют нам с княжной»?

«- так, вроде и нет ничего плохого в том, что огромное семейство едет в другое имение, нет причин не доверять, не усугубляй, пожалуйста, хватит драматизма, пора всем в каюты».

Я уже рассказывала в своём повествовании про особые звуки на судне, что идёт под парусами на огромной скорости, с попутным ветром в ему одному известном направлении.

Угомонившись и распределившись по каютам, мы уходили в мир Морфея с новыми надеждами и мечтами. Засыпая под скрип мачты и шум волн. Уж так устроен человек, что, уходя на подзарядку, он умеет сознанием погружать себя в неизведанные грёзы, предопределяя таким образом свой путь на многие года вперёд.

Словно прописывая наперёд свою матрицу судьбы, сам не ведая того, меняя её бесконечное количество раз, удивляется позже, отчего же такой сумбур в его буднях.

***

- Ваша светлость, на следующее утро мы должны стать на рейд близ Порто-Гарибальди в ожидание шевалье Ноэля.

- Мы уже несколько дней в пути, и с нетерпением ожидаем этой встречи мессир Моррис. Скажите, что нужно для судна в связи с необходимостью дальнего путешествия?

- Это зависит от того, куда мы направляемся ваша светлость.

Я молча смотрела в яркую синеву глаз мужчины, который в данный момент являлся капитаном вверенного ему судна.

«- что мне ему сказать в ответ? Что нам некуда плыть? Что у нас нет дома»?

«- вовсе не так»!

Гордо вздёрнув подбородок, понимая, что нельзя показывать свои слабости я, спокойно ответив, что нам необходимо дождаться шевалье Ноэля, а позже принимать решения, несгибаемая, отправилась в свои каюты.

Рассматривая спящую, вымотанную всеми этими днями и сборами, княжну Элену, расстёгивала сумку с документами и географическими картами; мысленно ругала себя за потраченное впустую огромное количество времени.

«- у меня всего сутки на альтернативное решение, всего сутки. Ведь если бы было всё гладко шевалье несомненно приехал бы сам за нами. Прислав самого молодого и выносливого, что мог держаться верхом без устали, он явно дал понять, что необходимо предпринять все усилия для принятия правильного решения».

***

Месье Тибо Дюран тихо шептал нам тогда в имении, что шевалье задерживается, так как ожидает очень важные сведения из Флоренции.