Заветное желание Его Темнейшества

Глава 1

В огромном тронном зале царила мгла.

Двуликое божество луны печально заглядывало через высокие стрельчатые окна, лишь немного разгоняя тьму, царившую во дворце. Ночное светило и солнце мертвых, давно потеряло своё величие и великолепие, став блеклой тенью самой себя. Некогда яркий лик, торжественно сияющий в ночном небе, сейчас стал бледным, словно подёрнутым старой пыльной занавесью.

В тени, на троне, стоявшем на возвышении, куда не достигал лунный свет, сидел Август. Он откинулся на мягкую спинку трона, запрокинув голову. Длинные пепельные волосы, рассыпавшись по плечам, упали на грудь. Его глаза были закрыты, ноги расслаблено вытянуты вперед. Можно было подумать, что он спал, но, когда в тронной зале раздались семенящие шаги, ресницы Августа дрогнули.

Слуга опасливо приближался, испуганно втягивая голову в плечи.

— Всё готово, господин, — прошелестел он и замер в почтительном поклоне перед тронным возвышением.

Август долго молчал, разглядывая ничтожного человека, в нём поднималась глухая волна раздражения. Внезапно его глаза сверкнули алым, а рука медленно поднялась по направлению к слуге. Чёрная тень от руки Августа змеёй поползла по ступенькам, быстро достигнув ног несчастного. Человек захрипел, схватился за горло, упал на колени. Задергался, иссыхая на глазах. Кожа пожелтела и истончилась, пергаментом обтянув кости. Пальцы рвали одежду и царапали грудь, пытаясь дать стремительно высыхающим лёгким немного воздуха. Через несколько мгновений слуга замер бесформенной грудой из одежды и костей, неестественно выпучив глаза. Август сжал пальцы, всё ещё вытянутой руки и останки начали рассыпаться в пыль, быстро поглощаемую тенями. Рука опустилась лишь тогда, когда тени исчезли, выпив человека полностью. Легко поднявшись, он спустился к подножию трона.

— Моё Темнейшество… — холодно бросил он в пустоту тронного зала. — Я сказал называть меня Моё Темнейшество.

Пыльная луна, заглядывавшая в окна, осветила половину его лица, заострив черты и придав хищное выражение. Август повернул голову к окну, пристально разглядывая ночное светило. Луна, поблекла ещё больше, словно смогла разглядеть в его глазах ненависть к себе.

Из всех богов Август больше всего ненавидел двуликую Луну: Айне и Хонса. Ненавидел и ничего не мог с ними сделать. Это ненавистное божество было единственным, кого он не тронет, пока была жива Рия. Её жизнь зависела от Айне, поэтому Айне жила тоже, а вместе с ней и проклятый Хонс.

Гулкое эхо шагов сопровождало Августа пока он шёл к высоким дверям тронного зала, которые предупредительно открылись перед ним. Два маленьких служки с опущенными головами открывали двери и одновременно старались остаться незаметными.

В последний месяц Август стал слишком раздражительным, и малейшая провинность безжалостно каралась смертью. Порой, было достаточно даже неловкого движения, чтобы его недовольство выплеснулось холодной яростью. Слуги боялись поднимать голову в его присутствии. Они старались не попадаться на его пути без надобности и учились растворяться в тёмных углах, неумело подражая теням.

Тёмные коридоры дворца были пустынны. Дворец, некогда сияющий и брызжущий жизнью, стал тихим и погруженным во тьму, которая, казалось, не рассеивалась даже днём. Сам Август не нуждался в свете. Он уже давно жил во тьме. Привык видеть тенями, дышать тенями, чувствовать тенями. В коридорах, вдоль стен, стояли только молчаливые стражи. Глаза воинов застилала тьма, которой, после их смерти, щедро одарил Август.

Он шёл в одиночестве мимо закрытых дверей, мимо высоких окон с печальным ликом луны в них, мимо безмолвных вытянувшихся стражей. Тьма собиралась под его ногами и сгущалась в углах, когда он проходил дальше. Чёрный плащ его, казалось, был бесконечным. Длинным подолом он скользил по полу и растворялся в густых тенях ночного коридора. Август шёл в южное крыло, где дворец хоть как-то освещался. Там жила Рия.

Взмахом руки он отпустил служанок, дежуривших у дверей её спальни. Те покорно исчезли, неслышно растворившись глубине дальних комнат. Август вытянул руку и легко толкнул двери.

Полумрак комнаты немного рассеивался одинокой свечой в дальнем углу и тусклым светом бледной луны. На ходу расстегивая застежки черного с серебром плаща и такого же камзола, Август бесшумно подошёл к кровати. Рия спала. На его лице появилась некое подобие нежности. Взгляд смягчился, сменив холод и равнодушие на слабые отголоски тепла. Одежда с тихим шорохом упала к его ногам. Август стянул с себя сапоги из мягчайшей кожи и лёг на ложе. Аккуратно, словно опасаясь потревожить сон спящей, обнял.

Даже через одеяло он почувствовал худобу тела Рии. Рука, лежащая на одеяле, казалась ему почти прозрачной. Щеки снова впали. Он легкими касаниями пальцев очертил контур подбородка и бледных губ. Длинные ресницы, шелковистые волосы и пухлые губы это всё, что осталось от её прежнего облика.

Август приподнялся на руках, навис на спящей.

— Совсем скоро, милая, — тихо прошептал он, склоняясь к её губам, — совсем скоро…

Пожалуй, ещё вкус губ Рии остался таким же, и, как и прежде, сводил Августа с ума. Всего один поцелуй смог разжечь пожар в крови, заставить чаще стучать сердце и свернуть внизу живота крутой узел нетерпения. Август стянул с неё одеяло. Она спала обнаженной, так, как и требовал он сегодня от её служанок. Огладил тело руками, спускаясь к бёдрам. Бархатистая кожа под пальцами Августа была прохладной и гладкой.

Глава 2

Мир, в котором жил Август, был создан им самим.

Серость и безнадёжность правили в этом мире, не считая, конечно, самого Августа. Тёмный владыка почти мёртвой империи он сам провозгласил себя Властелином мира, половину которого уничтожил, утопив в крови. Люди жили в страхе, нервно оглядываясь по сторонам и в каждом углу видели призрак Августа. Вздрагивали от ночных шорохов и движения собственной тени.

Небольшими островками с остатками подобия прежней жизни остались маленькие города и деревни. Их жители существовали на скудных остатках былых изобильных годов. Земля, не получавшая достаточно тепла и солнца, стала пустой, безжизненной и бесплодной. Урожая едва хватало до следующего года. Зверье и рыба подчистую уничтожались оголодавшими людьми. Всё реже приходили в мир талантливые люди. Всё больше детей умирали с голоду в раннем детстве или съедались собственными родителями. Людоедство начало своё победное шествие, присоединясь пятым всадником апокалипсиса.

Холодно оглядывая свои владения и наблюдая за людьми Август часто думал о том, что для них, пожалуй, ничего не изменилось. Они сами совсем не изменились. Остались такими же жадными, жестокими и равнодушными. Для них всего лишь стало немного темнее, когда погас яркий свет Анту. Эта пришедшая вслед за Августом тьма позволила им раскрыться полностью и выпустить наружу то, что они так тщательно прятали на солнце — черноту, скрывающуюся глубоко в душах. Наконец-то они стали такими, какие есть.

Август ненавидел этих жалких людей, которые всегда были к нему равнодушны. Если он безразличен им, почему он должен сочувствовать кому-то? Какое ему было дело до всех остальных, если речь шла о самом Августе. О его боли, его потерянной жизни, его погибшей любви.

И он, не жалея никого убивал, поглощал, присваивал, бесстрастно шёл к своей собственной цели и имел лишь одно заветное желание.

Ради него он погрузил этот мир во тьму.

Всё ради неё. Ради Рии. Той единственной женщины, которая была ему дорога, единственной, которая была ему близка и единственной, которая любила его. Любила когда-то давно, в прошлой жизни Августа, ещё до того, как он потерял её, утратил покой и променял свою душу на призрачную возможность отомстить и вернуть Рию.

Жалел ли Август о чём-либо?

Нет. Не жалел. И если бы потребовалось, он сделал бы это снова, не задумываясь ни о чём.

Да. Жалел. О той глупой, детской обиде, идиотской мечте, к которой он тогда стремился, о себе, внезапно оказавшимся одиноким и о потерянном из-за нелепых обид времени.

Он яростно ненавидел богов.

Именно поэтому единственный живой жрец солярного божества Анту влачил свое жалкое существование в подвалах казематов Августа. Его он заковал в зачарованные цепи, не позволяющие жрецу умереть раньше, чем нужно было Августу. Они поддерживали слабые остатки жизни в нём и его солярном боге. И багровое солнце лишь слегка всходило на востоке, короткий и холодный день держалось у горизонта, а потом в бессилии падало на западе.

И больше всего он дарил своей ненависти проклятым Айне и Хонсу. Их Луна жила и иногда ярко сияла в ночном небе, только благодаря Рии и силе Августа, которой он поддерживал жизнь любимой. Рия, последняя оставшаяся в живых жрица Айне, была связана с нею своей судьбой и своей жизнью. Умрёт Рия, и Луна тихо погаснет на небосводе. Погибнет богиня, и жизнь Рии оборвется в тот же миг. Эта связь медленно убивала Рию, забирала её уже небольшие силы. Смертельная западня, устроенная Августом для Айне, обратилась против него самого.

Если бы он мог, давно избавился бы от всех богов. Но Лунные близнецы нужны Рии, а соляра он держал на крайний случай, если для его ритуала не хватит энергии. После смерти Анту погибнет весь мир. Август знал это и, как бы не было соблазнительно воспользоваться им сразу, удерживал себя на грани от полного уничтожения мира.

Но этот мир, тусклый и бесцветный, он никогда не сможет показать Рии. Он запер её в южном крыле. Самой красивой и красочной части дворца, самой яркой и самой богатой. Туда он нёс редчайшие драгоценности, приносил диковинные, удивительные вещицы. Туда он согнал самых талантливых людей. Всё для неё, но она оставалась ко всему равнодушной. Она была безразлична и к редкостям, и к людям, и к Августу, и к самой себе. Своим холодом и безжизненностью она безжалостно терзала ошмётки сердца Августа и совершенно не замечала этого.

Когда-то он был никому не нужным ребенком. Без рода, без племени, без памяти, только с одним именем. Сейчас, одним взмахом руки, он мог уничтожить город и убить бога. Но всё так же оставался никому не нужен.

Войной прошёл Август по всем трём континентам, собирая кровавую дань, нужную для самого важного ритуала в своей жизни, который был способен осуществить его мечту: вернуть ему Рию. Вернуть жизнь в её глаза и румянец на щеки, её тепло и яркую улыбку и, наконец, её любовь к нему.

А всё остальное уже не имело значения.

Глава 3

Чадили и горели факелы, прикреплённые по стенам ритуального зала. Властвовавшая там тишина нарушалась только потрескиванием огня и редким звоном цепей. Они удерживали в центре залы, за тонкие запястья и железный ошейник, намертво закреплённый на шее, тонкую женскую фигурку, стоящую на коленях. Женщина иногда вздрагивала, цепи рождали звон, а с подрагивающих пальцев, распространяя нежный аромат, падали голубые цветочные лепестки. Они медленно кружась, ложились на пол к её ногам. Сразу быстро засыхали, скручивались и серели. Большая сухая куча говорила о том, что женщина провела здесь уже немало времени.

Над головой пленницы висел в воздухе, переливаясь сине-фиолетовыми всполохами, большой шар. По его контуру изредка пробегали красные молнии. Шар был почти доверху заполнен синей густой субстанцией.

Пленница вздрогнула, когда противный скрежет открываемых кованых тяжелых дверей разорвал тишину зала. Слуги, напрягаясь изо всех сил и наваливаясь на них всем телом, стараясь не слишком громко дышать, натужно открывали створки дверей перед Повелителем.

Август вошёл в зал в сопровождении двух магов-жрецов Набу в черных закрытых балахонах и бесстрастной стражи, ведущей кучку испуганно трясущихся людей. Он поднял руку, подавая страже знак остановиться, а сам подошёл к центру, к узнице. Под сапогами сухо захрустела листва. Август наклонился, длинными пальцами взял её за подбородок и поднял голову. Цепь ошейника негромко звякнула. Женщина приоткрыла глаза, в которых было бессильное презрение к своему мучителю.

Кованые двери закрылись с резким и громким лязгом. Кто-то из людей нервно всхлипнул и тоненько завыл от страха.

— Тишина! — приказ Августа был негромким, почти беззвучным, но его услышали.

Воин, ближе всех стоявший к нарушителю спокойствия, быстрым, почти неуловимым движением свернул ему шею. Шея противно и влажно хрустнула, вой прекратился. Тело тяжело рухнуло на пол. Остальные пленники сбились в плотную кучу и испуганно смотрели. Шуметь больше никто не решился.

— Хлорис? — спросил Август у магов, пристально вглядываясь в лицо молодой женщины.

Оба кивнули. Почти синхронно. Один из них, быстро опомнившись, хрипло каркнул:

— Да, — и добавил, чуть замявшись и чуть тише, — Ваше Темнейшество…

Удовлетворённая улыбка тронула губы Августа. Ему нравилось это обращение. Это значило, что его боятся. Ещё он был доволен тем, кого ему привели для ритуала. Весна сейчас в разгаре, и богиня сильна. Люди всё ещё почитали её, потому что в тёмные времена, как никогда, нужна вера и надежда. И богиня весны Хлорис всё ещё собирала свою жатву из веры людей в возрождение жизни, после тяжёлых и тёмных времён. Ещё даже оставались её храмы, и неофиты, становясь жрецами, приносили в дар богине свои судьбы.

— Что ж, значит весны больше не будет… — холодно улыбнулся Август и убрал руку

Воплощённое божество бессильно опустило голову. Светлые волнистые волосы с голубым отливом снова закрыли лицо богини. В тусклом свете цвет волос казался седым.

— Начинайте! — последовал негромкий приказ.

Август стоял в окружении множества теней, которые отбрасывал дрожащий свет факелов. Они начали двигаться и сливаться в одну большую под его ногами. Тьма становилась гуще и плотнее и, вскоре, казалось, что Август не стоял, а парил в воздухе. Одна из теней поползла к пленнице. Та вздрогнула, хотела отшатнуться, но цепи не позволили. Однако, тень, не стала её касаться, она лишь поглотила сухие лепестки, очистив пол в центре зала. Показался, выбитый в каменном полу, сложный узор пентаграммы, с вплетёнными в него знаками запретных техник смерти.

Маги быстро начали расставлять на пересечения линий силы, людей, до этого момента охраняемых стражами. За спиной каждого человека чёрной тенью встал молчаливый страж, не давая возможности сдвинуться с места и нарушить строй ритуала. Труп бывшего истерика был небрежно забыт у дверей. Маги статуями застыли за спиной Августа, давая понять, что приготовления закончены.

Август вскинул руки и тени вихрем прошлись по стенам, один за другим гася факелы на своём пути. Зал быстро погрузился в темноту, скрывая в ней действующих лиц. В этой темноте было слышно, как чьи-то зубы начали выбивать дробь, как кто-то шумно начал дышать. Но Август уже не обращал на это внимания. Липкий, почти ощутимый, страх расползался от бывших людей, а сейчас ритуальных сосудов с энергией жизни. Темноту прорезали только редкие красные молнии на плоскости сферы, и в круглом отверстии потолка, незаметного до этого времени, начал показываться яркий диск полной луны.

Лунное божество, дающее и отбирающее жизнь, было одним из главных действующих лиц тёмного ритуала, забирающего жизнь богов. Его диск сиял, от недавно влитой Августом силы в Рию.

Тонкий лунный луч осветил дальнюю стену. Луна медленно заполняла собой круглое окно, освещая все большее пространство зала. Август терпеливо ждал. Он давно научился терпению и ожиданию. Этим двум добродетелям храма Айне, где он воспитывался с детства после смерти родителей. Умение ждать сделало из Августа, никогда не забывающего даже малейшей обиды, нанесённой ему или Рии, жестокого холодного мстителя. Он умел терпеливо выжидать нужного момента, чтобы удар, нанесенный им, был внезапным и болезненным.

Так и сейчас, Август ждал этого дня несколько десятков лет, методично уничтожая храмы, вырезая жрецов и неофитов, пленяя и убивая богов. Всё для того, чтобы забрать их жизненную силу, собрать её в хранилище и исполнить своё самое заветное желание: получить Рию себе. Всю, целиком и полностью. Без остатка. А для этого ему нужно было вернуться назад, в прошлое. В тот момент, когда Рия ещё не прошла посвящение, и не стала жрицей Айне.

Глава 2

Мир, в котором жил Август, был создан им самим.

Серость и безнадёжность правили в этом мире. Не считая, конечно, самого Августа. Властелин половины мира, вторую половину он практически уничтожил.

Всё ради неё. Ради Рии. Единственной, которая была ему дорога. Единственной, которая была ему близка. Единственной, которая любила его. Любила когда-то давно, в прошлой жизни Августа. Ещё до того, как он потерял покой. Ещё до того, как он потерял душу.

Жалел ли Август о чём-либо?

Нет. Не жалел. Если потребовалось бы, он бы сделал это снова.

Да. Жалел. О той глупой, детской обиде. О той идиотской мечте, к которой он тогда стремился. О себе, внезапно оказавшимся одиноким. О потерянном времени.

Август ненавидел богов, ненавидел Айне, ненавидел Хонса. Ненавидел всех людей, которые были к нему равнодушны. Если он безразличен им, почему он должен сочувствовать кому-то? Какое ему было дело до всех остальных, если речь шла о самом Августе, о его боли, о его потерянной жизни, о его погибшей любви.

Август, не жалея никого, убивал, поглощал, присваивал, идя к своей собственной цели. Имея лишь одно заветное желание.

Ради него он погрузил мир во тьму.

Багровое солнце, дневное светило, лишь немного всходило на востоке. Короткий, холодный день держалось у горизонта и в бессилии падало на западе. Единственный жрец солярного божества влачил свое жалкое существование в подвалах казематов Августа. Его он заковал в зачарованные цепи, не позволяющие жрецу умереть раньше, чем нужно Августу. Поддерживающие слабое подобие жизни в нём, и его солярном боге.

Луна, жила и иногда ярко сияла в ночном небе, только благодаря Рии. Она, далекая и холодная жила подачками, бросаемыми Августом.

Если бы он мог, давно избавился бы от этих богов. Но Лунные близнецы нужны Рии, а соляра Анту он держал на крайний случай. Если для его ритуала не хватит энергии. После смерти Анту погибнет весь мир. Август знал это и, как бы не было соблазнительно воспользоваться им сразу, удерживал себя на грани от полного уничтожения мира.

Этот мир, тусклый и бесцветный, он никогда не покажет Рии. Он запер её в южном крыле. Самом красивом и красочном крыле дворца, самом ярком и самом богатом. Туда он нёс редчайшие драгоценности, туда приносил диковинные, удивительные вещицы. Туда он согнал талантливейших людей в разных областях. Для неё. Но Рия была ко всему этому равнодушна. Она была безразлична и к редкостям, и к талантам, и к Августу, и к самой себе. Холод и безжизненность сопровождали Рию и терзали Августа. Ради неё он погрузил этот мир во тьму. Но она этого не замечала.

Когда-то Август был никому не нужным ребенком. Без рода, без племени, без имени, без памяти. Сейчас, одним взмахом руки, он мог уничтожить город. Убить бога. И был всё так же никому не нужен.

Он сам провозгласил себя Властелином мира, утопив в крови и боли большинство храмов и крупных городов. Люди жили в страхе, нервно оглядываясь по сторонам, и в каждой тени видели призрак Августа. Остались лишь небольшие города и деревни. Жители, которых существовали лишь на остатках былых изобильных годов. Земля, не получавшая достаточно тепла и солнца, становилась пустой и безжизненной. Урожая едва хватало до следующего года. Зверье и рыба подчистую уничтожались оголодавшими людьми. Всё реже приходили в мир талантливые люди. Всё больше детей умирали с голоду в раннем детстве или съедались собственными родителями. Людоедство начало своё победное шествие, присоединясь пятым всадником апокалипсиса.

Август, оглядывая свои владения и наблюдая за людьми, часто думал о том, что для них, пожалуй, ничего не изменилось. Они сами не изменились. Остались такими же жадными, жестокими, равнодушными. Им только лишь стало немного темнее, когда погас яркий свет Анту. Эта, пришедшая вслед за Августом, тьма просто позволила им раскрыться полностью, выпустить наружу то, что они так тщательно прятали на солнце. Стать, наконец-то, самими собой.

Войной прошёл Август по всем трем континентам, собирая кровавую дань, нужную для самого важного ритуала своей жизни. Ритуала, способного осуществить его заветное желание. Вернуть Рии жизнь в глаза и румянец на щеки. Вернуть тепло и улыбку. Вернуть её любовь к нему.

И больше ничего не было важным.

Глава 4

Август почти ослеп от яркого света, резко перенесясь из тьмы в солнечный полдень. Он зажмурился и закрыл лицо руками. Глаза, давно отвыкшие от яркого солнца, начали слезиться, в них летали черные мушки. В его мире солнце давно перестало подниматься высоко в небо, лишь немного, тусклым рассеянным светом, освещая мир у горизонта. С непривычки, у Августа даже закружилась голова. Пришлось потратить время на то, чтобы немного прийти в себя.

Когда глаза немного привыкли, а круговерть в голове успокоилась, Август огляделся. Нужно было понять в какой момент времени он перенёсся. Зеленая густая листва кустов малины закрывала обзор. Август тряхнул головой пытаясь избавиться от шума в ушах и, внезапно, понял. Это не шум, это давно забытые звуки летнего полдня. Птичий щебет, шорох листвы под ветром, людской говор, стрекот кузнечиков. Одуряюще пахло свежей зеленью и сладкой малиной. Ноздри Августа раздулись, жадно втягивая густые запахи.

Ноги неприятно заныли от долго сидения на корточках, он резко встал и взмахнул руками, сохраняя равновесие. Тело было худым, непривычно легким и слабым. Август недоуменно разглядывал тонкие кисти рук, ладони без привычных мозолей, нежную светлую кожу, хрупкие запястья. Несколько раз сжал ладони в кулаки прислушиваясь к движениям тела. На плечах не хватало привычной тяжести плаща, и Август, в одной хлопковой рубахе, почувствовал себя раздетым. На лицо что-то упало, и он попытался смахнуть мешающую глазам помеху. Не сразу понял, что это прядь его волос. Она была чёрной. И тоже непривычной. Цвет волос Августа изменился, когда он отдал свою душу в обмен на силу теней.

Рядом с местом, где он скрывался, раздались шаркающие шаги, и Август замер, напряженно прислушиваясь.

— Инария! — услышал он зычный и недовольный женский голос. — Инария, где малина?

— Мы уже всё. Правда, Август?

Сердце Августа дрогнуло и часто забилось. Звонкий голос Рии почти оглушил его. Не громкостью, а тоном и звучанием. Её голос, который он слышал последние десятилетия был ровным, бесцветным и всегда тихим.

— Август… Август? — не дождавшись его ответа, звала Рия.

Ветки перед его лицом зашевелились и раздвинулись. На Августа смотрела Рия. Своими серыми, завораживающими глазами. Он вздрогнул и невольно отступил, обо что-то запинаясь. Неловко замахал руками, пытаясь удержать равновесие. Рия весело рассмеялась. А Август, услышав её смех, от неожиданности, перестал удерживать равновесие и упал, завалившись на спину. Густые кусты малины не дали упасть навзничь и Август замер в глупой, неудобной позе. Рия резко перестала смеяться. Её глаза испуганно смотрели на Августа.

— Не ушибся? — спросила она. В серых глазах было беспокойство.

Август молчал, глупо открыв рот. Он был в полнейшем беспорядке. Хладнокровно убивая богов, проводя ночи в библиотеках, ища любые зацепки по проведению ритуала, и, наконец, вернувшись в прошлое, он оказался совершенно не готов к встрече с Рией. С такой Рией. В голосе которой слышалась радость, а глаза были полны жизнью. Она опустила глаза ещё ниже.

— Как много ты собрал, — с восхищением сказала она. Август проследил за взглядом. Он запнулся за большую корзинку, полную спелой малины. Корзинка была тяжелой, и только поэтому не опрокинулась, когда Август ударился о неё ногой.

— Инария! — снова нетерпеливо закричали снаружи.

— Идём! — обернувшись назад, крикнула Рия в ответ, и протянула Августу руку, — Пойдем, Август.

Август легко поднялся сам, не принимая помощи. Рия удивлённо подняла бровь, но промолчала. Пока они выбрались из кустов, Рия шипела и тихо ругалась. Малина царапалась и цеплялась за волосы. Выдравшись она пошла впереди, сгибаясь под тяжестью своей корзины. Август догнал её и выхватил корзину из рук.

— Она же тяжелая! — воскликнула Рия, пытаясь забрать корзинку обратно.

— Тяжелая, — согласился Август, крепче сжимая ручки обеих корзин. — Поэтому, я понесу сам. Иди впереди.

Рия замолчала и пошла дальше, иногда удивлённо оглядываясь. Август старательно копался в памяти, пытаясь вспомнить день, в который он переместился. Но ничего не вспоминалось. Пока не за что было зацепиться. Он был рад уже тому, что успел до того, как Рия прошла посвящение. Об этом говорили и длинные волосы, заплетённые ещё по-девичьи, в косу, и звонкий смех. После инициации Рия больше не смеялась, а волосы укладывали иначе.

Рия привела Августа на храмовую кухню, где вовсю парили и булькали большие котлы на печах.

— Ну, наконец-то! — воскликнула дородная женщина, обернувшись на входящих.

И Август её вспомнил. Тётушка Бринна. Главная повариха храма и очень жалостливая женщина. Она всегда тихонько подкармливала вечно голодного Августа, и старалась оставлять ему вкусненькое, когда он не успевал на ужин. Тётушка Бринна возилась с тестом. Её пирожки, а особенно со свежей малиной, разлетались вмиг. И если ты не успевал схватить свой вовремя, то уже оставался без пирожка совсем. При воспоминании о кисло-сладком вкусе этих пирожков рот Августа вдруг наполнился слюной. Он сглотнул и сделал шаг вперёд.

— Высыпай в таз, Август, — велела она, разделяя тесто на маленькие шарики и кивая в сторону. Занятая делом, она больше не обращала внимания ни на замершего Августа, ни на Рию.

Август растерянно огляделся в поисках таза. Рия заметила его заминку и подтолкнула к дальнему столу. Потом Август замялся, ища мешок с сахаром, потом долго вспоминал, где лежит нужная посуда. Рия помогала молча, но когда они вышли с кухни тихонько спросила на ухо:

Глава 5

— Август… Август! — выдернул Августа из воспоминаний громкий и недовольный голос келаря Праста. — Иди, помоги на конюшне!

Август, ещё до конца не пришедший в себя после перехода, встречи с Рией и нахлынувшими воспоминаниями, долго соображал, чего от него хотят. Но келарь Праст, тяжелый на руку и характер, не любил ждать. Желая поторопить Августа и придать ему нужное ускорения для выполнения его, Прастовых, приказов, келарь широко замахнулся рукой. Раздача подзатыльников была его любимым делом. Особенно, если кто-то не бросался выполнять распоряжение немедленно. Август, не понимая, что он делает, на бессознательном уровне, увернулся, и сделал было захват, но силы были не равны. Тщедушный, вечно недоедающий подросток и тучный, высокий, отъевшийся на дармовых харчах, келарь. Праст охнул, побагровел и второй рукой схватил Августа за шиворот.

— Ты-ы-ы!.. — разъяренно выдохнул он чесноком в лицо Августа.

Август не стал ждать продолжения, ужом вывернулся из пальцев Праста и побежал прочь.

— Куда?.. — взревел ему вслед келарь.

— На конюшню… — крикнул Август, скрываясь за углом.

Келарь Праст смотрел вслед парню и в глазах его стояло удивление. Август, вечно угрюмый тощий парень, никогда не сопротивлялся. Он редко огрызался даже на словах, предпочитая настороженно смотреть исподлобья и сердито сверкать глазами. Отпор келарю он дал впервые. Немного подумав, Праст решил, что всему виной рыцари, въехавшие в храм. Мальчишка возомнил себя одним из них.

Келарь в юности тоже был таким же, мечтал быть рыцарем, но лень и любовь к вкусной еде, сделали за него свой выбор и Праст остался служить в храме. Сначала на кухне, потом в помощниках келаря, а теперь и сам стал келарем. Заимел неограниченный доступ к храмовым хранилищам и власть распоряжаться обитателями храма. Праст зло сплюнул, недобрым словом помянул Августа и отправился на кухню, с указаниями об ужине. Планируя заодно поживиться вкусненьким. Он слышал, как сегодня Бринна отправляла Инарию за малиной.

Август, добежав до конюшни, ловким движением скользнул за угол. Где-то здесь, у дальнего угла, должна отходить доска. Он доверился памяти тела, которое ещё сегодня утром не подозревало, что его владелец изменится на его взрослую версию. Он не прогадал. С первой же попытки найдя нужную доску, отодвинул её и проскользнул внутрь. Август попал в дальнее, не использовавшееся стойло, отданное под хранение разного хлама, которое было жаль выкинуть. Оно почти всегда было заперто и почти полностью завалено. Раньше парень сидел здесь, когда ему нужно было уединиться или спрятаться. А сейчас требовалось вернуть хладнокровие, разобраться с мыслями и наметить свои дальнейшие действия.

Август сел на пол, прислонился спиной к стене и откинул назад гудящую голову. Закрыл глаза. Хаос в голове понемногу успокаивался, мысли прояснялись. Он не составлял план заранее. Ритуал не гарантировал переноса в точно заданный исполнителем момент времени. И Август порадовался уже тому, что он вернулся в свой пятнадцатый год жизни, когда он уже мог что-то предпринять, а до посвящения Рии оставалось достаточно времени.

Значит, сегодня день, когда в храм въехали рыцари. Это многое расставляет по местам.

Согласно древним договорённостям между храмами Луны и рыцарскими орденами, последние раз в пятилетие отбирали наиболее достойных сирот-воспитанников для обучения в рыцарских академиях. После этого воспитанники возвращались и несли свою службу по охране храма и жриц. Бремя их содержание и обучение брал на себя орден. Храм же проводил ритуалы для благословения и божественной защиты ордена и его воинов. Лунное божество, отбирающее жизни, шло на уступки своим служителям, иногда возвращая нужные души уже от самой грани перехода в посмертие и миры Айта.

В этот раз Августу просто нужно было не попасть в академию. Ему нужно остаться в храме. Найти денег и увезти Рию подальше отсюда. Где найти денег? Это не проблема. Август хорошо умел убивать. Этим он и займется. Нужно лишь вернуть себе прежнюю силу, ловкость и выносливость. Август с раздражением вспомнил своё хлипкое тело.

Справа от Августа что-то зашебуршилось. Он открыл глаза и медленно повернул голову. В темном углу, красным светились два крысиных глаза. Август не шевелился и крыс немного осмелел, делая несколько шагов вперед и выходя на свет. Нос крыса принюхивался, заставляя усы смешно шевелиться. Август пах кухней, наверное, этим и привлек серого пасюка. Крыс был огромным, отъевшимся на зерне.

Август сосредоточился и направил тени из угла к крысе, намереваясь быстро разделаться с грызуном. Тени не шелохнулись. Август поднял руку, управляя тенью жестом. Крыса, испугавшись движения, прежде не шевелившего Августа, стремительно исчезла в своем углу. С раздражением Август понял, что тени тоже ему пока не подвластны. И этим тоже нужно будет заняться, решил он про себя.

Рия… Мысли Августа вернулись к девушке. Рия всегда была рядом с ним с того момента, как он попал в храм. С этого же момента начинались его осмысленные воспоминания о жизни. Что было до, он помнил смутно, урывками. Это были даже не воспоминания, скорее образы: тёплые образы близких и родных, яркие, солнечные, наполненные теплом дни. Но в его сознании возникали и тяжёлые, темные видения, от которых Августа бросало в дрожь. Он чувствовал страх, отчаяние, его начинали жечь злые слёзы бессилия. Все эти образы и видения никак не могли сформироваться в чёткую и понятную картинку, так и оставшись лишь ощущениями. В своей прошлой жизни Август так и не смог узнать, кто он и к какой семье он принадлежал до храма. Все ниточки, ведущие к родным, были оборваны. Единственное, что он помнил, это свое имя — Август.

Глава 6

Из размышлений и воспоминаний Августа выдернули громкие голоса. Конюшня наполнилась шумом, движением, фырканьем лошадей, бряцанием доспехов и сбруи. Август немного помедлил и выскользнул в эту толпу, постаравшись незаметно слиться с ней. Он подхватил чье-то седло, и делая вид, что давно помогает, пристроил его на стойку.

- Спасибо, парень.

Чужая сильная рука хлопнула по плечу. От неожиданности Август пошатнулся и едва не впечатался в стену.

- Бьёрн, не прибей мальчонку, - хохотнули справа.

Август обернулся. Названный Бьёрном, коренастый рыжий рыцарь, неожиданно смутился и покраснел.

- Да я ж, слегка, - попытался оправдаться он перед весельчаком. И обращаясь к самому Августу спросил: - Ты как?

- Нормально, - Август постарался скрыть раздражение в голосе и опустил глаза, чтобы ненароком не выдать недовольство. Он давно отвык от такого обращения. Власть над тенями и кровавый облик Темного повелителя давно отбил желание распускать руки.

До самого вечера Август был занят на конюшне, помогал разместить, расседлать, вычистить, накормить. Его руки помнили. Странное дело, прошло так много времени, когда Август в последний раз сам занимался лошадьми, но руки помнили. Стоило ему отпустить мысли, как тело само начинало двигаться в нужном направлении и делать то, что требовалось. Но, как только Август начинал задумываться над тем, что делает, то сразу впадал в некий ступор, торопливо пытаясь вспомнить правильную последовательность действий.

«Память тела», - понял Август.

Мальчишкой он помогал на конюшне. Это давало возможность меньше общаться со сверстниками. Замкнутый Август тяжело сходился с людьми. Ему сложно было участвовать в общих шалостях. Август считал это ниже своего достоинства и старательно избегал любого общения со всеми. Кроме Рии. Это тоже служило лишним поводом для насмешек над Августом, которые он почти всегда игнорировал. Необщительный и холодный Август, держался особняком и выбирал работу, которая не подразумевала общение и высокую конкуренцию. Например, такую как работа на конюшне. Туда никто не рвался. К самим лошадям Август относился спокойно, его привлекало одиночество. Здесь же, на конюшне, он нашёл себе тайное убежище, о котором не знала даже Рия. Почему Август не рассказал ей, он не знал. Но тщательно оберегал его для себя. И прятался там, когда становилось невыносимо от навязчивого общения и собственных мыслей.

Ужин Август пропустил. И потому, что был занят, и потому, что пока не рискнул идти в общую столовую. Он помнил, что Рия всё равно припасет что-нибудь для него, да и тетушка Бринна не оставит его совсем голодным. Август намеревался тихо пробраться к Рии, но совсем выпустил из виду рыцарей. А они его почему-то нет.

Рыцари считали поездки в храм чем-то вроде отдыха. Основной задачей было приглядываться к мальчишкам, да выбирать из общей толпы воспитанников тех, кто больше всех подходит для обучения в академии. И это, пожалуй, все. Можно было отдохнуть, расслабиться и отлучаться в близлежащий городок в поисках развлечений, вина и свободной любви. Правда откровенного пьянства они себе не позволяли. За этим строго следили и капитан и ас-сейю Айра, главная жрица храма Луны в Осторе. Провинившихся могли отлучить от покровительства богини и разжаловать в пехоту.

- Эй, парень! - услышал Август громкий окрик, когда уже направлялся к месту встречи с Рией. По вечерам, они часто встречались за кухней у дровяного сарая. Туда Рия или тетушка Бринна приносили вкусное для Августа. Там было тихо, уютно и вкусно пахло сухим деревом.

Август даже не обернулся на голос, но был остановлен тяжелой рукой, каменной глыбой, упавшей на его плечо. Он с трудом подавил в себе раздражение и яркое желание немедленно убить наглеца, вовремя вспомнив, что сил у него сейчас нет. Медленно выдохнул и, натянув на лицо маску удивления, повернулся.

- Эй, парень, - повторил Рыжий Бьёрн, - тебя как зовут?

- Август, - удивление разыгрывать не пришлось. В прошлый раз такого не было, Август сам искал встречи, а тут его остановили и даже завели разговор.

- Август… Ишь ты… – почему-то восхитился Бьёрн. – Тогда пойдем, Август, посидишь с нами. Ты хорошо помог нам на конюшне.

Ухватив Августа за плечо Рыжий Бьёрн уже тащил его к большому кострищу, в котором был разожжен огонь, а вокруг собрались приезжие.

В своей прошлой жизни, Август, многое бы отдал за такую возможность. Он сначала тайком следил за рыцарями и мог только мечтать сидеть с ними рядом. Так просто и так близко. А сейчас Август предпочел бы быть как можно дальше. Но рука Рыжего Бьёрна оказалась цепкой, и Август не смог от неё освободиться.

- Спадись, - подтолкнул Бьёрн Августа на ближайшее бревно, уселся рядом и громко представил, – парни, это Август.

Вокруг согласно загудели грубые голоса, в руках Августа оказались краюха хлеба и солидный кусок холодного мяса.

- Ешь, - сочувственно пробасили слева, - худой слишком. Не кормят совсем?

Август оставил вопрос без ответа, уставившись на еду в своих руках. За него громким урчанием ответил голодный желудок. Вокруг рассмеялись, а Август с недоумением обнаружил что голоден. Голоден до рези в желудке. Ему показалось, что он весь состоит из пустого, урчащего желудка. Август медленно поднес хлеб к носу и закрыв глаза медленно вдохнул аромат. Как давно он не ел? Как давно чувствовал что-то настолько ароматное? Наверное, с тем самых пор, как стал повелевать тенями. Когда в пустых, безнадёжных попытках освободить Рию от служения Лунным близнецам потерял душу.

Глава 7

Рия весь день волновалась за Августа. Тот начал вести себя очень странно. Как будто, погрузился глубоко в себя и забыл, как жить в привычном мире. Он забывал, где стоят привычные вещи, смотрел на неё, не узнавая. Словно он впервые увидел её. Задумывался на ходу и не отвечал на вопросы. А после совсем пропал до позднего вечера. Пропустил обед и не пришёл на ужин. Конечно, Рия припасла ему пару пирожков, но для Августа этого было бесконечно мало.

Он сегодня шарахался от Рии, вздрагивал от её шепота и избегал прикосновений. Неужели, Август обиделся на её смех, когда упал в малине. Но ведь Рия не хотела его обижать и смеялась совсем не обидно. А удержаться от смеха она не смогла, уж слишком потешное выражение лица было у Августа.

Увидев жующего Августа у кострища, в кругу приезжих, она облегченно выдохнула. Значит сегодня он не ляжет спать голодным. Рия знала о желании Августа стать рыцарем и была рада тому, что его заметили и позвали с собой. Это повышало шансы попасть туда, куда он так стремился всей душой – в рыцарскую академию.

Рия в волнении перебирала свои пальцы. Ей было неловко от того, что она втайне подглядывала за мужчинами. Юной девушке не пристало так себя вести, тем более возможной будущей жрице Айне. Рия в глубине души надеялась, что её выберут для служения. Ей нравилась плавность движений жриц, их задумчивый взгляд, погруженность в себя. То, как им внимали остальные, когда жрица передавала волю богини. Уважение и трепет прихожан храма перед гласом Лунного божества. Нравилась возможность быть посредницей между людьми и богиней. Быть заступницей за души, тех, кто ушёл раньше времени. Привлекала сама возможность того, что можно попросить, и боги откликнуться на твой зов, одарят своей милостью и вернут ушедшего к границе посмертия.

У Рии было две мечты: обрести родных и стать жрицей. Первая сбылась, когда появился Август. Рия приняла его как младшего брата, привязалась к нему, чувствуя странное родство души. А вторую она лелеяла в душе, и никому и никогда о ней не говорила.

Стать жрицей было сложно и просто одновременно, потому что жрицу всегда выбирало само божество. Как, когда и почему никто не знал. Было невозможно учиться и готовиться заранее. На двадцатилетие божество осеняло свой будущий глас черной отметиной триединой луны на запястье. От служения можно было отказаться, откупившись дорогим подношением. Если Айне была удовлетворена дарами, то знак богини бледнел, уходил в красный, а девушка считалась благословлённой. Она становилась завидной невестой, приносившей удачу и процветание роду мужа. Таких брали замуж даже без приданого и, с богатым выкупом.

Просто отказаться от служения было невозможно. Не вошедшая в храм медленно сходила с ума. Божество не прощало неповиновения себе.

Целый год новообращённую готовили к посвящению, вводя во внутренние помещения и передавая тайные знания о служении божествам. Девушка оставляла свой род и своё имя, принимая новое наречение, данное ей богиней. Она исчезала из мира живых. Жрицы Луны не подчинялись светской власти, переходя под покровительство высших. Айне, дающая и отбирающая жизнь, хранила своих служительниц, оберегая от напастей и щедро одаривала милостью, отзываясь на их просьбы.

Рия молча мечтала и нетерпеливо ждала своего двадцатилетия, до которого осталось каких-то жалких полгода. Точной даты, когда Рия родилась не знал никто. Её, как и многих, подкинули под двери храма совсем крохой. Новорожденной. В день зимнего солнцестояния. Этот же день и записали как день её рождения.

Рия молчала не только о своей мечте стать жрицей Айне, но и о снах, которые стали приходить к ней в последний год. Раз в месяц, точно в полнолуние, ей снилась лунная лестница, уходящая вверх, неразборчивый тихий голос, нежное касание к волосам. Проснувшись от такого сна, Рия чувствовала странное томление в груди, жажду познания неведомого и томное предчувствие. Эти ощущения неизменного исчезали только к утру следующего дня. Рия ждала этих снов, и надеялась, что Айне её отметит. Она знала, что эти сны предвестники выбора богини.

Полнолуние обещалось завтра, и волнение Рии было удвоенным. Не только из-за рыцарей, но и от переживаний о том, как воспримет её нескромное подглядывание божество. Не будет ли злиться, придёт ли сегодня снова во сне?

Рия облегчённо выдохнула и полностью спряталась за угол, когда увидела, что Август заметил её и встал.

- Меня ждёшь, красавица? – очень близко раздался тихий вкрадчивый голос.

Рия вздрогнула от неожиданности и обернувшись, стукнулась лбом о чужую грудь. Красавчик Валенс, облокотившись на стену возвышался над Рией, в соблазнительной улыбке изгибая красивые тонкие губы. Она совсем не слышала, как он подошёл, да ещё так близко и была напугана его внезапным появлением. Рия выровняла дыхание и бросила, пряча за резкостью отголоски испуга:

- Отстань, Валенс. Тебе заняться нечем?

- Как же нечем, если есть ты, - промурлыкал Валенс, наклоняясь к ней и опаляя ухо своим дыханием. Рия, хотела было отойти в сторону, но он не дал, преградив пути отступления руками, опираясь ими на стену, у которой стояла девушка.

Валенс был красивым. По мнению Рии, даже слишком. Длинные черные волосы он заплетал в небрежную косу, светло-серые глаза отливали серебром, тонкие брови и тонкие черты лица придавали изящное благородство. Высокий, с гибкой стройной фигурой и развязным поведением он неизменно привлекал внимание девушек, чем успешно пользовался.

Валенс прошлой зимой приехал из Итильской рыцарской академии и принял на себя обязанности по охране, пополнив ряды защитников храма в Осторе. И, буквально сразу же, обратил свой взор на Рию, не давая ей прохода, сначала непристойными предложениями, а потом, оценив непреклонность девушки, предложениями о свадьбе. Только вот в устах Валенса они выглядели крайне развратно.

Глава 8

- Ты сегодня странный, - сказала Рия Августу, когда они уже почти подошли к дровяному сараю. Она, не дожидаясь ответа Августа, залезла рукой в их общий тайник между поленницами и вытянула оттуда два пирожка с малиной.

Август молча принял угощение и уселся сбоку на специально приставленное бревно. Рия присела рядом. Откинулась спиной на каменную стену и закрыла глаза. Август сидел не двигаясь. Он чувствовал её, слушал её дыхание, и ему казалось, что он мог бы сидеть так вечно. Потому что, она была рядом.

- Почему не ешь? - не открывая глаз спросила Рия.

- Сыт, - коротко ответил Август, подвинулся ближе к Рии, сунул в ей руки один из пирожков.

Повернув к ней голову, молча разглядывал каждую черточку её лица. Рия сидела прямо напротив фонаря, горевшего у входа, свет которого позволял Августу разглядеть её в деталях. Длинные ресницы, шелковистые каштановые волосы. Здоровый, юный румянец на щеках. Пухлые вишнёвые губы. Две ямочки. Родинка под левым глазом. Рия была такой близкой и такой далёкой одновременно, что Август вдруг не поверил в реальность происходящего. Он медленно поднял руку и слегка касаясь провел большим пальцем, очерчивая линию подбородка.

- Да что с тобой сегодня? - Рия удивленно распахнула глаза и немного отстранилась.

Август смотрел на неё странным взглядом, в котором смешались отчаяние и радость. Он медленно опустил поднятую руку. На пальцах всё ещё чувствовалось тепло. Кожа Рии была теплой. Непривычно тёплой. Почти обжигающей. Но Рия ждала ответа. Август сглотнул, облизнул пересохшие губы и тихо ответил:

- Мне снилось, что ты стала жрицей, - он сделал паузу. Рия почувствовала радость от того, что Август тоже видел сны о её мечте. Её сердце забилось чаще, а потом, когда он продолжил, ухнуло в пустоту, - и тогда я умер…

- Тебе, правда это приснилось? – после долгого молчания, с дрожью в голосе, спросила Рия. Август кивнул и отвернулся. Он поднял голову к небу, к полной луне, сиявшей в черном и пустом небе. Звезды, вечные спутники ночи, сегодня попрятались, позволяя Лунному божеству единолично править на ночном небосводе.

Рия зябко поежилась. Но не прохладный, ночной ветер был тому причиной. Страх забирался под платье, под кожу, подбирался к сердцу. Сворачивался в груди ледяными кольцами и зажимал сердце в тиски.

- Август… - тихо прошептала Рия.

- Не бойся, всё будет хорошо, - перебил её Август вставая с бревна. – Пойдем, я провожу тебя. Спать пора.

Он протянул ей руку, ожидая, когда Рия примет её. Но Рия смотрела, на предложенную ей, руку пустым, невидящим взглядом. Она смотрела сквозь неё, сквозь Августа, куда-то глубоко в себя. Август ждал, Рия не шевелилась. Наклонившись, он сам взял её за руку, потянул поднимая на ноги. Но не рассчитал. От резкого рывка Рия начала падать. Август, обхватив её за талию, прижал к себе. Рия ойкнула и подняла голову. Она внезапно обнаружила, что Август уже намного выше её. Что ей приходиться задирать голову вверх, чтобы поймать его глаза. Рия всегда относилась к нему как младшему и, неожиданно, обнаружила, что он вырос. Стал выше не только ростом, но и внутренне. Здесь и сейчас она вдруг вспомнила его заботу о ней. Он помогал ей носить тяжести. Он оставлял ей половину тех лакомств, которые она приносила ему. Он всегда перекладывал ей в тарелку самое вкусное. Отдавал ей свои варежки, когда у неё мерзли руки. Следил, чтобы она тепло одевалась. Вот и сегодня, заметив, как она пряталась от чужих взглядов, он не стал заставлять её ждать.

Руки Августа всё сильнее сжимались, прижимая её к себе. Его объятия стали настолько крепкими, что стало тяжело дышать, но Рия не шевелилась. Она читала в этих объятиях отчаяние и страх. Обняла Августа в ответ, прижавшись щекой к его груди, в попытке утешить и утешиться самой. Август опустил голову и хрипло прошептал:

- Давай уйдем отсюда, Рия. И будем жить сами. Где-нибудь далеко. Только ты и я.

- Но…

- Давай, Рия, - Август не дал сказать ей ни слова. – Мы просто уедем подальше. Я смогу содержать нас обоих. Тебе не придется работать. Я всё сделаю сам.

Август говорил быстро, не давая возможности возразить. Рия слышала, как часто-часто, в ритм с вырывающимися словами, бьётся его сердце.

- Тебе нужно просто согласиться. Я не хочу оставаться в храме. Я чувствую здесь опасность для тебя. А я не смогу жить один. Просто, согласись. Я придумаю как нам уйти сам. Я всё сделаю сам, Рия. Мы будем жить одной семьей, только ты и я. Ты же хотела найти семью. Я слышал. Ты однажды это сказала. Вот он я. Я буду тебе тем, кем ты захочешь меня видеть. Только давай уйдем отсюда.

- Подожди Август, - Рия сумела прервать сбивчивый поток слов Августа, - подожди. Почему ты заговорил об этом? Ты же так хотел стать стражем?

- Хотел, - хмуро ответил Август, - давно. В прошлой жизни. – Август осекся.

- В прошлой жизни? – переспросила Рия.

- Неважно…

Август замолчал, но не отпускал Рию из своих рук. Он стоял, растворяясь в её тепле и в её запахе. Таком знакомом запахе и таком непривычном тепле. Не только тепле её тела, но и тепле объятий, её отклика, её сочувствия, её участия. Он чувствовал, что она рядом не только телом, но и душой. До безумия он жаждал этого от Рии в своей прошлой жизни. Желал её близости. Близости души.

Глава 9

Этой ночью Рия долго лежала без сна. Полная луна смотрела в окно с укоризной. Сон не шёл, потому что, все мысли занимал Август. И его слова.

Слова о его смерти и о его желании уехать с ней из храма. Они заставили Рию задуматься о будущем. В её, уже давно и четко прорисованном, будущем сегодня появилась трещина. Этой ночью она появилась и начала разрастаться всё больше и больше. У неё всего два желания. Неужели, они не могут исполниться одновременно?

В сны Рия верила. Да и все, кто жил в храме верили и прислушивались к ним. Сны посылало божество. Особенно здесь, на территории, принадлежащей богине Айне. В снах богиня приходила ко всем, кого считала достойными. Так она передавала им свое благословение или предупреждала о несчастьях. И в сон Августа Рия поверила тоже. Сразу и безоговорочно. И это было страшно. Сегодня Рия встала перед самым сложным выбором в её жизни. Семья или жречество. Выбор делать не хотелось. Очень. Она предпочла бы спрятаться, и подождать, когда всё вдруг разрешится само собой. Без её участия.

- Помоги мне, Айне, - прошептала она тихо, почти неслышно. Так, чтобы спящие соседки не проснулись. Рия знала, что богиня услышит. Услышит, и может быть проявит свою милость и поможет. Подскажет. Укажет верное направление.

В груди свернулся тяжелый узел растерянности, непонимания и страха. Рия перевернулась на другой бок и посмотрела в окно. На глазах стояли слёзы, от которых ей показалось, что луна раздвоилась. Наверное, слёзы были причиной того, что девушке показалось что свет луны стал ярче. Она закрыла глаза и незаметно для себя провалилась в сон.

Ей снилось, что божество и правда раздвоилось, и на небе сияло сразу две Луны. Проём окна увеличился и превратился в широкие двойные двери из которых вело две лестницы. Обе к луне. На каждой из них стоял Август. Рия подошла к дверям и в нерешительности остановилась. Куда ей идти, какого Августа выбрать?

Август, который стоял справа был почти не похож на себя самого. Он был старше, его волосы были совсем белые, а с пальцев капала кровь. Она стекала по лестнице, прямо к ногам Рии и растекалась лужей, не задевая её ног. Этот Август улыбался, но его улыбка была страшной, напоминала оскал зверя. В ярком свете этой Луны силуэт Августа начал истончаться, истаивать, растекаться кровавыми дорожками. Он исчез, а Рию ослепил яркий серебряный свет.

Рия перевела взгляд налево. Там тоже стоял Август. Знакомый, родной и привычный. Чёрный взгляд смотрел на Рию беспомощно, отчаянно. Прощаясь. Луна за плечами Августа начала медленно уменьшаться и тускнеть, погружая все во тьму. В этой тьме пропадала и Луна, и Август, и сама Рия.

- У тебя нет выбора, Аши, - услышала в этой кромешной тьме тихий мужской голос Рия. – Его судьба предначертана, лишь тьма и одиночество ждёт его в грядущем. А ты будешь со мной…

Тьма заключила Рию в свои живые объятия.

- Спи, Аши, - приказал голос где-то совсем рядом, и сознание послушно провалилось во тьму.

Глава 10

Раннее утро бодрило своей прохладой. Солнце, недавно поднявшее из-за горизонта, ещё не успело согреть воздух. Оскальзываясь на мокрой от росы траве и ёжась от холода Август шёл на конюшню. Челюсти сводило от зевоты. Август не выспался. Молодой растущий организм требовал сна, от которого Август давно отвык.

Его Темнейшеству, Повелителю Теней и Убийце богов сон и отдых были не нужны. При необходимости Август получал энергию и силы из живых существ, которые по неосторожности оказывались рядом. Человек, животное, растение или энергетическая линия мира Августу было плевать. Он, не церемонясь, иссушал источник сил, восполняя свои ресурсы. А сейчас, у Августа не было этого, практически безграничного, доступа к пополнению энергии.

Он ещё полночи просидел в купальне. Август опять пытался привести себя в чувство ледяной водой. Но возбуждение не унималось, мысли и воспоминания о Рии долго не отпускали. Ему снова пришлось удовлетворять себя самостоятельно.

- Как мальчишка, - насмехаясь над собой, протянул Август и замолчал, придавленный догадкой. А ведь действительно, мальчишка… Несозревшее, несформированное до конца тело. В самом начале своего становления.

Август совсем не выспался. Впрочем, спать он вчера совсем не собирался, совершенно позабыв о такой необходимой, для простых людей, вещи как сон. И заснул неожиданно для себя, забравшись в кровать и согревшись под одеялом, после того как до костей продрог под ветром в мокрой рубахе. Сон, в который провалился Август, оказался для него бесконечно мал. А ранним утром его разбудил резкий и противный крик петуха.

«Жаль, - с ненавистью подумал Август, - жаль, я не могу тебя сейчас прикончить. Тварь…»

Но петух сделал своё дело, Август проснулся и решил воспользоваться этим обстоятельством, чтобы прийти на конюшню раньше Бьёрна. Но спать хотелось. Ужасно. Поэтому и сводило челюсти от постоянной зевоты.

В конюшне было тепло. Пахло свежим сеном и лошадьми. Кони в своих стойлах и денниках тихо пофыркивали, сонно переминались с ноги на ногу. Август прислушался, вроде пока он был один. Огляделся в поисках места, где мог бы спрятаться. Бьёрн не располагал к доверию. Своим странным вчерашним поведением он заставил насторожиться.

Август легко подпрыгнул и забрался на широкую балку. Там он не пропустит появление Бьёрна, лишь бы только не уснуть в тепле конюшни. Август повел плечами, прогоняя сон и устроился поудобнее. Ждать пришлось недолго. Тихий разговор у ворот выдернул Августа из дремоты и заставил прислушаться. Собеседников было двое. Рыжего Бьёрна Август сразу узнал по голосу. Второй голос был смутно знакомым.

- Ты уверен, что с ним никто не работал? – выражал сомнение голос Бьёрна. - Я видел, как он вчера двигался.

«Проклятье, так вот почему…» - чертыхнулся Август.

- Да, - незнакомец усмехнулся, - ему пятнадцать. Никто из здешних стражей, никогда по своей воле, не будет заниматься с этим зелёным молодняком. Зачем брать на свою голову лишние проблемы? Это ваша забота. Тебе всё же показалось. Сопляк только мечтает.

Презрительно протянул незнакомый голос последнее слово.

- Романтика рыцарства, мать её. Здесь каждый щенок мечтает о славе и подвигах…

- А получает кровавые сопли и сломанные кости, – заржал рыжий.

- Тихо! Заткнись ты! Ржешь, как кобыла…

- Не зарывайся, ты против меня пока мальчишка, – разъярённо зашипел Бьёрн, наверняка вспыхивая румянцем от оскорбляющих его слов.

- А то что? – с явной насмешкой в голосе спросил незнакомец.

Непродолжительная тишина и яростное пыхтение Бьёрна рассказали о молчаливом противостоянии и выяснении отношений через поединок взглядов.

- Иди… - первым нарушил тишину незнакомец, - твоя задача уговорить его уехать. Обещай что хочешь, золотые горы и медные трубы. В долгу не останусь.

- Пошёл ты… - сплюнул Бьёрн и приоткрыл ворота конюшни ровно настолько, чтобы хватило места протиснуться внутрь.

- Сочтёмся… - коротко ответил незнакомец. Интонация сказанного обещала Бьёрну не только плату по договорённости.

Похвалив себя за решение прийти пораньше, Август, по балке, на которой сидел, тихо пробрался в своё убежище. Выскользнул наружу через потайной лаз и зашел обратно, через ворота. Делая вид, что только пришёл.

Если бы Рыжий Бьёрн был чуть менее самодоволен и чуть более насторожен, он бы услышал, как Август спрыгнул за тонкой перегородкой и скрипнул отодвигаемыми досками. Но излишняя самоуверенность служит плохую службу, и Бьёрн ничего не заметил. А если и заметил, то списал все звуки конюшни на лошадей. Он ждал Августа только в главных воротах. И дождался. Вид у входящего мальчишки был немного растерянный и настороженный. Таким, каким ожидал его увидеть Бьёрн.

- Ну, зачем звали? - Август предусмотрительно пустил в голос немного спрятанного испуга. И посмотрел на Бьёрна с вызовом. Ровно настолько, чтобы дать ему поверить в свою незрелость.

- У кого учился, парень? – вопросом на вопрос ответил Бьёрн, прищуривая зелёные глаза.

Август с непонимающим видом уставился на Бьёрна.

- Я видел, как ты двигаешься, - соизволил пояснить Бьёрн, чуть смещаясь в сторону.

Август промолчал и постарался не выдать себя взглядом.