Заветное желание Гарри

1. Чужой ангел

― Это несправедливо, несправедливо!

Голос ― тонкий, отчаянный ― звенит негодованием, то тут же обрывается, кукожится и прячется под парту. Гарри приподнимает плечи и втягивает голову: жаль, он не может последовать за голосом; он бы рад провалиться сквозь пол. Или хотя бы вернуться на пять секунд назад и закусить губу до боли, до кровавых трещин, чтобы не позволить себе издать ни единого звука.

Профессор Снейп нависает над ним. Гарри макушкой чувствует взгляд его черных недобрых глаз ― неприязненный и пронзительный, который буквально прожигает насквозь.

Гарри исподтишка следит за тем, как изящные длинные пальцы комкают и без того измятый рисунок, а потом медленно рвут бумагу.

Сердце ухает в груди. Что сейчас будет? Обзовет последними словами, вышвырнет из класса, отправит к директрисе?

Ни один человек в здравом уме не станет перечить профессору Снейпу.

― Жизнь вообще несправедлива, разве вы не заметили? ― долетает до сознания Гарри. ― Встретимся на отработке, Поттер.

Отработка? Нет, что угодно, только не это.

Если верить старшекурсникам, Снейп не успокаивается, пока не доведет до слез. Он словно питается чужим горем. Как будто своего ему мало.

Нет, он не бьет. Хотя ходят слухи, что он хватал кого-то за шиворот. А чего стоит та история с одной девчонкой со старшего курса, которая из-за очередной безосновательной двойки нажаловалась отцу, и тот добился, чтобы профессора сняли с деканской должности. Шуму было…

Но это так, мелочи.

Он точно не станет пинать Гарри ногами, как Дадли ― любимый сынок опекунов. К счастью, бывших.

И не хрястнет дверью по пальцам, как тот же Дадли.

Просто поговорит с ним елейным голосом, привычно растягивая слова.

И Гарри узнает, что он никчемный заморыш. Услышит ― в который уже раз ― что ему дали первое место на конкурсе Ван Гога за красивые глазки, а не за талант, сирота потому что. Получит неимоверно сложное задание, не по учебнику, конечно. Гарри, может, справится, а, может, и нет ― как повезет. Но это еще не самое плохое.

Беда в том, что эта отработка не закончится никогда. Снейп не получит свое. Ведь Гарри не заплачет, как бы тот ни старался.

И не из-за вредности. Кажется, он просто разучился ― с того самого дня, как умер Мариус.

А хуже всего то, что еще недавно Гарри восхищался профессором и мечтал о том, чтобы поскорее перейти на третий курс, когда начнется самый интересный в мире предмет ― техника рисования.

А теперь он должен его ненавидеть. Этого хотят все. Этого негласно требует Снейп. Он больше не прощает слабости.

Значит, сегодня случится что-то ужасное. Что-то из ряда вон выходящее, что его сломает. И может, он даже почувствует себя хуже, чем у идиотов Дурслей. И снова не захочет жить… как раньше.

***

Как только звенит звонок, Гарри выбегает одним из первых в коридор, чтобы больше не встречаться со Снейпом взглядом. Отработка сегодня, в пять.

Огромные белые часы с четкими черными стрелками, висящие в самом конце холла, показывают десять утра.

Семь часов свободы. Одна секунда, две…

Минута… Пять минут…

Почему в этом мире все так устроено, что обязательно должно пройти ровно столько часов, сколько положено? Почему нельзя ускорить время?

Да, Гарри хочет, чтобы пять наступило прямо сейчас. Он не хочет ждать так долго. Неопределенность хуже всего.

Чувствуя слабость в ногах, он садится прямо на пол, подперев спиной стену, и опускает голову на колени.

***

Два года назад Гарри казалось, что он попал в сказку: его привезли в пансион для одаренных детей, хотя изначально собирались оформлять в обычный детдом с его строгими правилами и холодными стенами. Но даже там было бы лучше, чем у опекунов. Гарри смотрел на огромное старинное здание, похожее на волшебный замок, и его сердце млело. Он до конца не верил, что сможет рисовать сколько угодно, учиться как нормальный человек, жить в общей комнате с другими детьми, спать на кровати, питаться три раза в день. Что никто не станет рвать его рисунки, запирать в чулане, избивать до полусмерти и морить голодом. Он целых полгода жил в больнице ― восстанавливался после жестоких побоев, приходил в себя и старался поверить, что это больше не повторится. Что забрали от мучителей насовсем.

Но верилось с трудом, ведь другой жизни, чем у Дурслей, Гарри не видел и не знал.

В больнице его частенько навещали незнакомые люди, называвшие себя представителями органов опеки. Они-то и заприметили его художественные способности, и его мечта сбылась. Теперь Гарри мог учиться на равных с детьми из нормальных семей, поскольку руководство пансиона поддерживало неимущих и сирот и обеспечивало всем необходимым.

За несколько дней до начала учебы первокурсников познакомили с преподавателями. Гарри исподтишка разглядывал взрослых. Когда он увидел высокого мужчину в темном костюме, то не на шутку разволновался, ведь директриса только что назвала его деканом художественного факультета.

Здесь находилось четыре корпуса, отведенных под отдельные факультеты: художественный, музыкальный, танцевальный и театральный. И за каждый отвечал свой декан, выступающий в роли мини-директора. Гарри со свойственным ему недоверием разглядывал строгий черный костюм декана, темно-синюю рубашку, длинные черные блестящие волосы, а потом переключил внимание на лицо. Оно выглядело спокойным, даже добрым. Черные глаза неторопливо и внимательно оглядывали студентов. Иногда взгляд декана останавливался в одном месте, и его глаза словно вспыхивали счастьем, а сам он будто едва сдерживал улыбку. Гарри тогда подумал, что этот человек наверняка получше Дурслей: на него приятно было смотреть, и он не казался опасным. А когда строгая директриса толкала длинную речь, первокурсники заскучали и начали потихоньку перешептываться.

― Декан такой классный, но он будет нас учить только с третьего курса, ― еле слышно говорил кто-то сзади. Гарри тут же навострил уши: он все видел, все замечал и был готов ко всему. Привычка, укоренившаяся в нем с раннего детства.

2. Бескрылые орлы и чайники с длинными носами

Уже одиннадцать. Прошел аж целый час. Гарри сидит на алгебре и буравит взглядом круглые часы с белым циферблатом. Он ненавидит эти изящные стрелки ― длинную и покороче. Красная бегающая вызывает в нем меньше неприязни: все же она движется, а не делает вид, что время застыло.

Гарри не любит откладывать плохое на потом, но время его не слышит. Конечно, куда больше он хочет остановить все часы мира, чтобы отработка никогда не наступила. Но это намного сложнее, чем просто мысленно подгонять минуты, а он, увы, не волшебник. Хотя стать им тоже бы не отказался.

Вот бы он наворотил дел!

Для начала ― пожелал бы стать чуть более крепким, ну не с горой мышц конечно, но чтобы выглядеть приятнее, а не как тощий глист. Потом ― вернулся бы на пару часов и не нагрубил бы Снейпу. Нет… лучшее, что он мог бы сделать ― вернуться на два года назад и защитить Мариуса.

Как? Ну, хотя бы предупредить Снейпа об опасности. Он же тогда еще был другим. Может, он бы послушал Гарри-волшебника и не отпустил своего сына гулять одного.

Или сказать напрямую Мариусу, чтобы он не делал глупостей: сидел дома под елкой, ел свою праздничную индейку и не искал приключений на голову.

Гарри шумно вздыхает, но тут же выпрямляется и делает вид, что переписывает задание с доски. Но сосредоточиться не получается: мысли все время уплывают в сторону, время тянется словно силиконовый слизняк ― новая игрушка, которая недавно вошла в моду. Гарри прищурено смотрит на грузную пожилую преподавательницу, которая снует возле доски, и вместо нее ему видится другая фигура ― высокого худого мужчины, одетого во все черное. Он вспоминает самый первый урок по технике рисования ― тот самый, которого он с нетерпением ждал все два года, и вот, этот момент настал…

***

В тот день профессор Снейп ворвался в класс, как черный вихрь. Не глядя ни на кого, он схватил журнал и сквозь зубы, как будто его силой принудили преподавать, начал читать фамилии.

Когда список дошел до Гарри, профессор поднял на него черные горящие недобрым блеском глаза.

― А, Поттер, наша новая знаменитость, ― процедил он, как будто выплевывая каждое слово.

Гарри медленно поднялся. Ведь профессор, прервав перекличку, неожиданно начал опрашивать его по своему предмету ― сначала по учебнику, а потом далеко за его пределами. Поначалу Гарри уверенно отвечал ― он все лето читал эту книгу и даже делал зарисовки, как там было показано. Но шквал вопросов все несся и несся на него, не давая опомнится. Разболелась голова и начала нестерпимо кружиться. Оказывается, он так многого не знал… это ужасный позор.

Наиздевавшись вдоволь, Снейп подошел к нему вплотную. Лицо, которое раньше было символом невозмутимости, покоя и надежности, исказилось недоброй ухмылкой.

― Как видите, Поттер, слава ― это еще не все, ― сообщил он таким тоном, будто едва сдерживал рвущееся наружу торжество. ― Но не волнуйтесь, от звездной болезни я вас легко вылечу, ― пообещал он почти ласково. ― И на следующем конкурсе, если вы, конечно, пройдете отборочный этап, в чем я глубоко сомневаюсь, вы будете бороться наравне со всеми. И милое личико с умильными глазками, а также ваше сиротское прошлое вам больше не помогут.

Милое личико? Гарри сел и долгое время не мог сообразить, о чем говорил Снейп. Сколько себя помнил, его все время называли уродом, дохляком и все в таком духе. Но от профессора это звучало далеко не как комплимент. Он, что ли, тоже издевался над его внешностью?

И, кажется, он не знал: сиротское прошлое Гарри было его настоящим.

В тот день Снейп оставил его в покое, объясняя новую тему. Но на следующих занятиях он не упускал возможности подколоть Гарри, а то и вовсе сказать что-то ужасно обидное.

Когда на очередном занятии профессор объявил свободную тему, чтобы «полюбоваться на общий уровень неуспеваемости», Гарри нарисовал орла. Он видел похожий рисунок в книге с репродукциями картин известных художников, и постарался воспроизвести его по памяти. Ему очень понравилась гордая птица, ее красивые расправленные крылья и большой изогнутый клюв. Орел смотрел в небо и был готов вот-вот сорваться в воздух. Гарри так увлекся, что готов был полететь вслед за ним.

Профессор, проходя мимо, лишь мельком взглянул на его рисунок. Гарри выдохнул: кажется, на этот раз ему повезло. Но в ту же секунду услышал позади себя насмешливое:

― Ваша птица, Поттер, никогда не взлетит.

― Почему это? ― не выдержал Гарри и тут же зажал рукой рот. Вырвалось нечаянно, хотя он хорошо уяснил: со взрослыми лучше не спорить. Даже если они кажутся хорошими и милыми ― это может быть ох как обманчиво…

К тому же Снейп больше не был хорошим и милым.

Орел впечатлил всех ― это Гарри понял по восхищенному гулу, который прошел по классу, когда профессор резко развернулся, схватил рисунок и поднял его над головой.

― Кто назовет все ошибки, ― вкрадчиво начал он, ― тому прибавлю один балл к работе.

Галдеж резко стих. Гарри знал: в классе молчат не потому, что жалеют его, а потому что в его рисунке сложно найти хоть одну серьезную ошибку. Ничего особенного не бросалось в глаза, орел парил в воздухе, и Снейпу оставалось только признать, что он погорячился. Но куда там! Тот, видимо, раздосадованный тем, что никто не захотел критиковать рисунок Гарри, сам нашел целых шесть ошибок, которые выглядели совсем уж незначительными и надуманными, после чего с натяжкой поставил тройку.

3. Старик с серебряной бородой

Гарри готов надавать себе миллион подзатыльников, надрать себе уши и треснуть чем-то тяжелым. Злость на самого себя успокаивает и не дает панике пробраться в голову. Но мысли продолжают жестоко атаковать, пока он медленно идет по коридору, пытаясь вспомнить, какой у него сейчас урок.

Снейп выглядел как раненый зверь, а такие звери очень опасны: они сами нападают и кусают, даже когда их не трогают. Они отчаянно безжалостны ― к себе и другим. А значит, Гарри не ждет ничего хорошего.

Ему крупно повезет, если Снейп просто помучит его на отработке, а потом продолжит издеваться на занятиях, но не станет валить на годовом экзамене, как грозился. Все, что хочет Гарри ― это остаться в пансионе, где у него есть что-то, похожее на будущее. Это лучшее место из всех, где ему довелось находиться. И здесь у него даже был друг. Был.

По мере приближения вечера Гарри все больше нервничает. Он успокаивает себя тем, что Снейп, наверное, не такой, как Дурсли. Но его изматывает мысль, что он не знает, какое наказание для него придумал профессор. Фантазия бурно разыгрывается ближе к четырем, рисуя картины, от которых мороз идет по коже. Поэтому когда большая стрелка на часах в холле показывает без пятнадцати пять, Гарри уже плохо владеет собой. На трясущихся ногах он плетется по длинному коридору на третьем этаже, где в самом конце, в тупике, находится кабинет, куда теперь никто не ходит спросить совета или получить поддержку. Туда вообще не суются без острой необходимости.

Без десяти пять. Главное, что он не опоздал. Гарри сует руку в карман и привычно стискивает фонарик ― подарок Мариуса. Он все время носит его с собой, ощупывает гладкую поверхность, проводит пальцами по всем этим мелким кнопочкам и деталькам. Это помогает ему успокоиться. Но сейчас привычный ритуал что-то не действует. Гарри глубоко вдыхает и выдыхает, чтобы немного угомонить сердце, которое трепыхается и бьется, как маленькая испуганная птичка, после чего стучит в дверь.

Наверное, он тихо постучал, потому что в ответ ― тишина. Обычно преподаватели тут же отвечают и приглашают войти. Гарри стучит громче, напряженно прислушиваясь к звукам. Стрелка на больших белых часах в конце холла неумолимо приближается к пяти. Гарри не может больше ждать, и он не виноват, что Снейп внезапно оглох или делает вид, что не слышит.

Он осторожно приоткрывает дверь и просовывает голову. За преподавательским столом никого нет. Гарри входит и оглядывает большое помещение с длинными рядами парт. Оно пустует. Это странно ― профессора обычно не оставляют кабинеты открытыми, если куда-то уходят.

Из подсобной комнаты доносятся странные сдавленные звуки. Гарри пугается и пятится к двери. Неужели Снейп сделал из подсобки пыточную и прямо сейчас издевается над студентом? Но вот, звуки прекращаются. А потом опять… Нет, Гарри не может вот так уйти. Вдруг там кому-то нужна помощь? Он сразу же побежит к директрисе, ведь сам он ни за что не хочет оставаться в той комнатушке наедине с профессором! Теперь уже Гарри знает: когда над тобой издеваются физически, скрывать не нужно. Это ненормально. Ведь всегда найдутся те, кто поможет. Главное не молчать.

Поэтому Гарри не будет делать вид, что все в порядке, или что это его не касается. Он не позволит сотворить с собой нечто ужасное, что происходит сейчас за закрытой дверью.

Он набирается смелости и на цыпочках подходит к подсобке. Дверь закрыта неплотно. Гарри легонько толкает ее, и она бесшумно поддается. Он заглядывает туда, следя за каждым движением, чтобы не оступиться ненароком и не привлечь к себе внимания.

Он сразу видит Снейпа, который сидит на чем-то, похожем на твердый маленький диван без подлокотников, сгорбившись и закрыв руками лицо. Он плачет ― так надрывно, что не в силах себя сдерживать.

Гарри пятится и выскальзывает из кабинета, очень тихо прикрыв за собой дверь.

Мысли беспорядочно кружатся. Гарри не в силах о чем-либо думать хочет и сам сесть вот тут, возле стены, прямо на пол, сгорбиться, скрутиться в комочек и закрыться от всего мира. Сейчас он как никогда понимает Снейпа и, как ни странно, завидует ему. Гарри тоже бы так хотел, как он. Но не может ― внутри него что-то сломалось, и не починить.

Один взгляд на часы заставляет его прийти в себя и начать думать трезво. До начала отработки ― всего две минуты. Если он подождет минут десять, пока профессор успокоится и приведет себя в порядок, то это засчитается за опоздание. А, может, придется ждать и больше ― Снейп, кажется, потерял счет времени и совсем про него забыл.

Положение безвыходное. Так или иначе, Гарри сильно накажут. Но это уже не важно. Все, чего он сейчас отчаянно хочет ― чтобы все стало как раньше: счастливый Мариус, спокойный и добрый профессор. Если бы только можно было все изменить!

Гарри прислоняется к стене и крепко зажмуривается. Если бы он мог вернуть Мариуса, он бы вытащил его из могилы любой ценой. Это спасет профессора. Это спасет Гарри от несправедливого наказания, ведь Снейп не может иначе. Ему плохо, внутри него ― сплошное месиво из боли. Гарри чувствует его душу, как свою ― может потому, что у них одна потеря на двоих. Но если Мариус оживет, боль отпустит. Все изменится.

Гарри даже сквозь плотно закрытые глаза видит, как в коридоре загорается яркий свет. Как будто кто-то вынул у него из кармана фонарик Мариуса и посветил ему в лицо. Он открывает глаза и тут же видит незнакомого старика с длинной серебристой бородой и в длинном сером халате, словно тот вышел из дома, забыв переодеться. От незнакомца и от его одежды исходит то самое свечение, которое мягко озаряет полумрак коридора. Вместе с тем от него исходит сила, которая будто пробирается в голову и выносит на поверхность все мысли.

Гарри вскакивает. Его пробирает до дрожи ощущение чего-то странного и необъяснимого. Он делает несколько шагов в сторону, оступается и падает на мягкое место. Старик медленно приближается. Гарри отползает, но дальше некуда ― там дверь кабинета и тупик. Разве что можно вскочить и спрятаться в кабинете. Но нет, подняться он уже не успеет: таинственный незнакомец совсем близко.

4. Желания исполняются по четвергам

― Не бойся меня, Гарри, ― мелодичным голосом обращается к нему старик, а Гарри не смеет вздохнуть. Он забивается в угол и не спускает с него глаз. Неизвестно, на что способен этот незнакомец. Почему он появился перед ним из ниоткуда? Как он узнал его имя? Все это крайне подозрительно и странно. Настолько, что добрый тон и просьба не бояться кажутся издевкой ― не более.

― Я понимаю, все так ведут себя поначалу, ― добродушно продолжает тот, а Гарри продолжает пристально за ним следить. ― Ты, наверное, не знаешь, что сегодня четверг ― день исполнения желаний. Так чего же ты хочешь?

― Можете отойти? ― хрипло выдает Гарри, тут же испугавшись своего голоса и вообще того, что с ним заговорил. Старик смотрит на него несколько секунд, забавно моргая, а потом разражается хохотом.

― Это и все твое желание? ― спрашивает он через время, утирая слезы. ― Не помню такого за все пятьдесят лет, как стал Хранителем… Но я конечно шучу. ― Он подбирает полы халата и отступает на несколько шагов.

Гарри медленно встает. Разум кричит, что надо бежать, как раз вон открылся свободный путь через коридор. Но что-то внутри него тихо подсказывает: надо остаться и разобраться, что это за день исполнения желаний такой? У Гарри как раз есть одно заветное желание…

― Кто вы такой? ― спрашивает он, стараясь говорить увереннее. Да и вообще ― хватит бояться. Подумаешь, какой-то светящийся старик в халате, похожий на…

― Может… вы ― Санта-Клаус?

Гарри изо всех сил старается вспомнить, какой сегодня день. Он с трудом осознает, что сейчас только середина ноября, до Рождества еще целый месяц…

Старик снова смеется, но на этот раз не так шумно, пряча улыбку в бороду.

― Не так важно, кто я, ― посерьезнев, говорит он. ― Важно то, что я служу добру, и меня не нужно бояться. Долго и сложно объяснять, но если выразиться максимально просто, то я прихожу к тем, у кого есть очень сильное и искреннее желание, которое исходит из чистого сердца.

― Вы можете исполнить любое мое желание? ― с трудом веря в услышанное, переспрашивает Гарри.

― Не любое, а именно то, о котором ты думал ровно перед тем, как увидел меня, ― поправляет старик.

― Значит, вы можете… ― Гарри задыхается от волнения. ― Можете… оживить человека?

У старика появляется странное выражение лица, но оно держится всего несколько секунд, после чего становится прежним ― добродушным и мягким.

― Для магии нет ничего невозможного, ― говорит он. ― Не я исполняю желания, я ― лишь проводник между тобой и тем чудом, которое непременно произойдет.

― Да? ― вскрикивает Гарри, забыв обо всем и о том, что все еще стоит под дверью кабинета профессора Снейпа. ― Вы сделаете это? Прямо сейчас?

― Конечно, мой мальчик, ― ласково произносит старик. ― Озвучь свое желание, но постарайся быть предельно ясным и точным.

― Я хочу… ― Гарри начинает колотить от нарастающего волнения, да так, что он снова ищет опору в виде стены. ― Хочу, чтобы Мариус, сын профессора Снейпа, ожил и появился здесь, рядом со мной…

― Извини, ― перебивает его старик со слегка озабоченным выражением на лице. ― Этот профессор… он кем тебе приходится?

― Никем, ― немного опешив, отвечает Гарри. ― Он просто профессор, ведет у нас технику рисования. Разве это так важно?

Он начинает нервничать еще больше. Старик как будто нарочно отвлекает его и тянет кота за хвост. Может он никакой не исполнитель желаний, а жулик и обманщик?

― Понимаешь ли… ― задумчиво протягивает старик. ― Когда ты озвучивал свое желание, я не почувствовал силу, способную материализовать то, о чем ты просишь. Такое бывает только в двух случаях: либо желание несет в себе скрытое зло, либо это парное желание, в котором необходимо, чтобы присутствовал второй человек, который тоже этого хочет. Но! ― Он предупреждающе поднимает руку. ― Магия не сообщила бы мне о твоем желании, будь в нем хоть капля зла. Значит, это второе.

― То есть… вы хотите сказать… ― Гарри смешивается ― он не знает, как на это все реагировать и о чем думать. ― Я должен позвать сюда профессора Снейпа?

― Да, ведь речь идет о его сыне, ― подтверждает тот.

― Но… Мариус ― мой лучший друг, ― пытается обойти этот вопрос Гарри. Он даже не представляет, что сделает Снейп, если увидит этого странного старика в халате. Вряд ли он поможет процессу. Лучше все сделать без него, а потом его порадовать, разве это не отличная идея?

― Я не спорю, ― мягко говорит старик. ― Но магию не заставишь работать вопреки правилам. Существуют законы, которые непреложны.

― Просто… я не уверен, что профессор мне поверит, ― бормочет Гарри, чувствуя себя все более обманутым. Хотя какая-то его часть все еще отчаянно верит, что чудо возможно.

― Знаешь… давай поступим так. ― Старик дергает себя за бороду, о чем-то размышляя. ― Я не могу здесь долго находиться, у меня есть свои дела и обязанности. Сейчас я исчезну, а ты пойдешь и поговоришь со своим профессором.

― А… это не можете сделать вы? ― робко спрашивает Гарри.

― Понимаешь ли… со взрослыми все намного сложнее, ― протягивает старик. ― Куда чаще исполняются желания детей, потому что они верят в чудеса… вот, к примеру, твой профессор хочет того же, что и ты, но я пришел именно к тебе. ― Он подмигивает.

― Значит, вы не хотите…

― Дело не в том, хочу я или нет, ― перебивает его старик. ― А в том, что это должен сделать ты. Иначе ничего не получится.

― Но почему? ― Гарри почти в отчаянии. ― Он же меня просто не выносит… он меня ненавидит!

― Вас объединяет одно очень сильное желание, ― качает головой старик. ― Просто думай об этом, а не о ваших разногласиях. Часто решение неразрешимых задач лежит у нас перед носом, но мы его как назло не замечаем, потому что смотрим в другую сторону, ― добавляет он.

5. Магия в туалете

Гарри в нерешительности застывает перед кабинетом. Что ему делать, как быть? Что ответит ему Снейп, согласится хотя бы выслушать, или сразу отправит за дверь, а потом учинит разгром за опоздание, хамство, прогул отработки и вдобавок сообщит директрисе?

Он и не на такое способен.

Гарри с каждой секундой теряет уверенность. Еще немного ― он сдастся и позорно сбежит с отработки, на которой даже не был. Но так нельзя. Он упустит единственный шанс и сам себе этого не простит. Пусть Гарри пока ничегошеньки не понимает. Он просто верит ― да, наивно верит, что старик не соврал. Потому что хочет ― отчаянно хочет увидеть Мариуса живым.

И увидеть счастливое лицо Снейпа.

Чтобы не запаниковать и не передумать ― а он на грани этого ― Гарри рывком открывает дверь.

― Профессор! Профессор Снейп!

Гарри быстро идет к учительскому столу. Снейп устремляет на него колкий неприязненный взгляд, а потом смотрит на часы на своей руке.

― Вы, я вижу, ничему не учитесь, Поттер, ― говорит он опасно елейным голосом, сквозь который вот-вот прорвется раздражительность. ― Как вы объясните свое вопиющее опоздание?

Гарри останавливается перед ним, тяжело дыша, будто только что пробежал кросс.

― Я… ― Он с трудом сглатывает, борясь со страхом, который все еще атакует, но пока не побеждает окончательно. ― Я знаю, как вернуть Мариуса! ― выпаливает он.

Лицо профессора бледнеет, из-за чего его темные глаза становятся совсем черными. Он смотрит таким жутким застывшим взглядом, что Гарри невольно делает шаг назад.

― Он появился передо мной в коридоре… старик с длинной бородой и в халате, ― продолжает он, потому что профессор молчит ― очень страшно молчит, и эта тишина превращает сердце Гарри в растопленное масло. ― Понимаете… он весь светился… и он сказал, что сможет это сделать!

― Вы сошли с ума. ― Снейп медленно встает, и Гарри прикладывает усилие, чтобы не рвануть из кабинета.

― А потом он исчез ― на моих глазах! Я такого никогда не видел, а еще…

― Уходите, ― шепчет Снейп, глядя прямо перед собой расфокусированным взглядом.

У Гарри падает сердце.

― Я не уйду, ― твердо говорит он, удивляясь сам себе. ― Мы должны это сделать вдвоем, мы должны вернуть Мариуса, нельзя отказываться!

― Это невозможно! ― вдруг вскрикивает профессор, и его глаза загораются болью. ― Вы что, совсем ничего не понимаете? Он умер, его больше нет! Нет и не будет! Мне что, нужно вам еще и это объяснять?!

― Просто… пойдемте со мной. ― Гарри в порыве шагает к Снейпу и почти дотрагивается до его руки. Профессор отдергивается с таким видом, будто к нему прикоснулись чем-то омерзительным.

― Не трогайте меня! ― шипит он. ― Как вы вообще смеете… все это… мне… говорить!

Он шумно дышит, как будто ему не хватает воздуха, и медленно подносит руку к горлу.

Гарри ничего не остается, как идти до конца.

― Нам нужно найти место, куда никто не ходит, ― говорит он. ― А потом сказать вот это слово.

Гарри, чтобы не вызвать старика в неподходящем месте ― ведь в кабинет может зайти кто угодно ― вытаскивает из кармана клочок плотной желтоватой бумаги и протягивает Снейпу.

― Дамблдор? ― произносит тот безошибочно и смотрит на листок так, будто не верит своим глазам.

Гарри испуганно оглядывается ― не появился ли старик. Но тут же облегченно выдыхает: слово нужно сказать ему самому, тогда все сработает.

Наверное.

― Где вы это взяли? ― подозрительным тоном спрашивает Снейп, после чего скользит странным взглядом по полу, будто пытается что-то себе объяснить. Или понять.

Гарри теряет терпение. Ему кажется, что еще несколько минут ― и день закончится, пробьет полночь и, как в сказке о Золушке, их невероятная возможность превратится в пшик.

― Говорю же, это все старик. ― Он говорит крайне непочтительно с профессором, но сейчас ему все равно. ― Он вынул бумажку, перо и написал… настоящее перо, как в старину, и даже не макал его в чернильницу!

Снейп еще какое-то время что-то обдумывает, потирая подбородок, потом срывается с места.

― Где он? ― Он резко распахивает дверь. Гарри даже не сразу соображает, что надо идти ― так внезапно изменилось у профессора настроение.

― Пойдемте, я покажу, ― только и говорит он. Гарри больше не пытается взять Снейпа за руку, чтобы тот не отдернулся от него, как от мерзкой лягушки. Да и вообще это было глупо: профессор его терпеть не может. И если сейчас в довершение всего старик не появится, как обещал ― Гарри конец.

В молчании они движутся по длинному сумрачному коридору. Гарри не знает, куда идти. Он мучительно вспоминает все места, которые когда-либо облазил, исследуя пансион. Уж он-то мастак в том, чтобы находить лазейки, забиваться в них, прячась от всех и вся. Но все эти места казались ему сейчас слишком очевидными, какими-то неправильными, чтобы вести туда Снейпа и совершать там магический ритуал.

Гарри вдруг осеняет: ну конечно! Туалет для мальчиков на четвертом этаже, давно уже закрытый на ремонт. Занятия закончились, вряд ли кто-то будет шастать по коридорам. А в туалет, от которого никакой пользы, тем более не станут заглядывать.

В последний момент, когда нужно решиться, куда идти, Гарри сворачивает на лестницу. Он слышит позади шаги Снейпа и спиной чувствует его неодобрение. Но главное ― он согласился. Чудом согласится. И помогла ему эта желтая бумажка со странным словом, которое так сложно произнести.

Стоп! Профессор сказал его сразу и безошибочно. Что это значит?

Гарри не станет спрашивать, чтобы лишний раз его не злить. Просто Снейп слишком умный и не путается в буквах, в отличие от него самого ― вот и ответ.

6. Попаданцы

Гарри не успевает ответить. За дверью слышатся голоса, секунда ― и в туалет начинают ломиться. Снейп отскакивает от двери, в которую врываются два мальчишки и тут же останавливаются на пороге, вытаращив глаза.

Гарри и сам разглядывает их с большим интересом. Это ребята его возраста, один тощий, длинный, ужасно некрасивый с горбатым носом и нависшими на лицо черными волосами, а другой ― миловидный низенький блондин. Они оба одеты в маскарадные костюмы ― длинные черные халаты со значками, на которых изображена зеленая змея на белом фоне. У мальчишек в глазах появляется страх, особенно у тощего, который выглядит так, будто сейчас заорет от ужаса. Он охает, прикрывая рот рукой, а потом резко разворачивается и убегает. Блондин остается на месте, хотя тоже косится на дверь.

― Простите… сэр, ― говорит он с непривычным для Гарри акцентом и слегка растягивая слова. ― Мы не хотели вас бить дверью, мы нечаянно.

При этом с его лица не сходит недоверчиво-задумчивое выражение, с которым он осматривает черный костюм Снейпа, как будто он кажется ему странным.

Снейп что-то мычит ― такое ощущение, будто он потерял дар речи. Блондина, видимо, его ответ устраивает. Он упирает взгляд в Гарри.

― А во что это ты одет? Что это у вас за маскарад такой? ― в его голосе звучит легкая насмешка. Видимо понял, что его не накажут, и почувствовал себя хозяином положения.

― Ты про свой халат? ― уточняет Гарри. На нем-то обычная форма пансиона ― темно-бордовые брюки и пиджак, какие все здесь носят.

― Халат? ― Блондин мрачнеет ― Ты вообще о чем?

― Ну, об вот этом. ― Гарри указывает на его черный балахон. ― А, ― он вдруг кое-что вспоминает, ― ты, наверное, из танцевального факультета, да?

Лицо блондина покрывается красными пятнами.

― Повтори, что ты сказал?

― Ну… я имел в виду, ты занимаешься балетом или что-то в этом роде? ― Гарри чувствует себя неловко, он ведь в этом совсем не разбирается.

Тот сердито сужает глаза, а Гарри готов провалиться сквозь землю. Ну почему он вечно говорит какую-то ерунду! И как его Мариус только терпел…

― Слышь ты, придурок! ― Блондин подходит к нему вплотную. ― Я тебе сейчас…

― В чем дело? ― Снейп быстро подходит к ним и оттесняет Гарри в сторону. ― У вас проблемы?

Блондин смотрит на него с оскорбленным видом.

― Вы считаете это нормальным? ― спрашивает он.

― Обзываться придурком, когда вам вежливо задали вопрос, ― нет, я не считаю это нормальным, ― отвечает он очень сухо.

Гарри не может понять, что сейчас происходит. Снейп заступился за него? И, мало того, назвал его вежливым? Если сейчас не рухнет потолок, то Гарри, наверное, спит.

Блондин вскидывает голову и смотрит на Снейпа взглядом, граничащим с наглостью. Это он, конечно, зря.

― Я не знаю, кто вы такой, ― надменно говорит он, ― но я сегодня же напишу отцу, что по школе ходят посторонние. Он работает в Министерстве и сделает все, о чем я его попрошу. Так что можете не рассчитывать на Дамблдора ― он вам не поможет.

С этими словами он, высоко запрокинув голову, демонстративно идет к двери и закрывает ее за собой.

Гарри, придя в себя, бросается за ним.

― Подожди, что ты сказал? Откуда ты знаешь… это слово…

Он замолкает. Такого он еще не видел.

Коридор оживленно кишит людьми ― детьми разных возрастов. Они ходят толпами, но при этом все умещаются в узком пространстве. Кажется, будто коридор растянулся вширь, но такого, конечно, не бывает. Да и потолок вырос на несколько метров. И здесь будто бы не было этой огромной висячей люстры с множеством горящих свечей…

Гарри чувствует, как его оттаскивает от двери за руку, и начинает упираться: его распирает от любопытства. Перед ним ― целая демонстрация детей в черных халатах со значками разных цветов. А на головах у них забавные черные шляпы. А вот прошел взрослый человек, тоже в халате. Может, сегодня какой-то праздник, о котором Гарри забыл, и все эти люди собрались на четвертом этаже, чтобы провести театральное действо? Ах, тогда понятно, почему тот блондинистый мальчишка так обиделся: он же из театрального факультета. Надо ж было так оплошать!

Только что театралы делают в корпусе художников? Обычно факультеты не пересекаются между собой. Исключение ― уроки физкультуры.

― Прекратите сейчас же, Поттер! ― слышит он над ухом злобное шипение. В тот же миг Гарри силой втаскивают обратно в туалет.

― Я просто хотел посмотреть… ― начинает он и тут же прикусывает язык. Наказание. Конечно, как же он забыл. Мрачное лицо Снейпа говорит о том, что он-то ничего не забыл, и сейчас начнется…

― Крайне глупое решение, ведь вы не знаете, как с этим всем взаимодействовать. ― Голос профессора звучит сипло, будто он сорвал его, или ему сейчас по какой-то причине тяжело говорить.

― Не понимаю, ― бормочет Гарри. Ему хочется снова выйти, чтобы не оставаться со Снейпом наедине и не видеть его осуждающий взгляд.

― Это не удивительно, ― фыркает тот, складывая руки на груди. ― Вы вообще мало что понимаете. Все, что нам сейчас остается ― ждать, когда вернется полоумный старик и…

― Но мы не можем здесь остаться навсегда! ― Гарри борется с подкатывающей к горлу паникой и пятится к двери. ― Что если он никогда не вернется? А тот мальчик… ― вдруг вспоминает он самое главное. ― Он сказал это самое слово, которое вызывает старика! Он что-то знает, он, наверное, тоже сегодня исполнял свои желания…

― Не будьте идиотом, Поттер! ― Снейп сверкает глазами, а Гарри только морщится: профессору, конечно, можно его обзывать по-всякому, себе он не станет делать замечаний. ― Вы что, ничего до сих пор не поняли? Никто не собирался исполнять ваши желания, это все бред чистой воды! И то, что мы попали... в это идиотское место… как я только на это согласился!

7. Хранитель Тайн

Гарри застывает на месте. Он пытается что-то сказать, но не может. Наверное, все из-за того, что у него в голове крутится рой вопросов, и Гарри никак не может решить, какой задать первым. Почему этот старик сначала обманул, а потом забросил их сюда? Что ему нужно? Как он понял, что именно Гарри хочет исполнить свое заветное желание и появился перед ним? И если он знает вход в их мир, значит, найдет для них выход отсюда?

Пока Гарри мечется в панических мыслях, он не сразу замечает, каким взволнованным и одновременно испуганным выглядит старик. Он медленно идет к ним, настороженно присматриваясь, как будто они не самые обычные люди, а удивительные существа, которых никогда не было в этом мире.

Гарри это совсем не нравится. Он крепче сжимает руку Снейпа, благо, что тот не отталкивает его.

― Может, вы объяснитесь, наконец, как мы сюда попали? ― слышит Гарри холодный голос Снейпа.

― Я… не понимаю, ― бормочет старик, не отрывая от них взгляда. ― Этого не должно было произойти…

― Профессор Дамблдор, скажите правду, ― требует Снейп, и в его голосе больше нет неуверенности и страха, только твердость. ― Зачем я вам понадобился?

― Повторяю, этого не должно было произойти, ― говорит Дамблдор. ― Магия не могла дать осечку…

― Значит, ошиблись вы, ― напирает Снейп.

― Моя роль в этом процессе до смешного ничтожна, ― тихо говорит Дамблдор, глядя перед собой. ― Я всего лишь Хранитель Тайн.

― Хранитель Тайн? ― нечаянно повторяет за ним Гарри, который решил помалкивать, раз уж Снейп сам начал разбираться в этой запутанной ситуации.

― И по совместительству ― директор магической школы Хогвартс. ― Дамблдор перевод на него печальный взгляд. ― В которой, собственно, вы сейчас и находитесь.

Гарри только сейчас замечает, что его седая борода больше не серебрится и не светится, да и халат ― тоже самый обычный темно-серый, как у всех.

― Что вам от меня нужно? ― Снейп явно начинает злиться не на шутку. ― Если бы это произошло лет так двадцать назад, когда я сам этого хотел… ― Он осекается и замолкает. ― Но вы не исполняете истинных желаний, а делаете только то, что выгодно вам.

― Северус? ― вскрикивает Дамблдор, и его потухшие глаза снова загораются. ― Северус, мальчик мой… это правда ты?

Он протягивает руки и идет к нему.

Снейп отступает на шаг и тянет за собой Гарри.

― Не подходите, ― шипит он. ― К чему это представление?

Дамблдор останавливается на полпути, опустив руки, но смотрит на Снейпа со странным теплом, даже нежностью. Гарри разбирает жуткое любопытство: неужели Снейп все это время знал о волшебном мире, ведь его самого, похоже, ждали здесь? Вот так поворот!

― Если бы она только знала… ― тихо говорит директор.

― Не заговаривайте мне зубы! Лучше объясните, зачем солгали ребенку. О себе я уже молчу…

― Я никому не лгал, ― возражает Дамблдор. ― Вас перенесла сюда магия.

― Ну, конечно, магия действует сама по себе, ― фыркает Снейп с таким видом, будто разбирается в ней не хуже, чем в технике рисования.

― В этом случае ― да, ― спокойно говорит Дамблдор. ― Я всего лишь ее проводник.

Гарри кажется, что старик ходит вокруг да около, чтобы их запутать. Гнев Снейпа не пугает его, как прежде, а только подзадоривает и придает смелости.

― Тогда почему Мариус так и не появился? ― Он отпускает руку Снейпа и сжимает кулаки. В груди все закипает от очередной несправедливости, в которую его окунули с головой и откуда не собираются вытаскивать и ничего объяснять ― туманные доводы не в счет.

― Да потому, что это очередная глупость, выдумка для идиотов, ― отрывисто отвечает за Дамблдора Снейп, и в его голосе проскальзывает та самая едва заметная дрожь, которую Гарри уже слышал. ― Мой сын умер. А мертвые не воскресают. Ваша магия несовершенна. Она не может…

― Магия еще ни разу не ошиблась при исполнении желаний, ― перебивает Дамблдор. ― Стало быть, если она забросила вас сюда, значит, твой сын тоже каким-то удивительным образом попал к нам.

― Но это мир живых, а не мертвых, или я чего-то не понимаю?

― А привидения? ― вдруг вспоминает Гарри. ― Мариус не мог… ну, превратиться в одно их них?

― Это исключено. ― Дамблдор отходит от них, теребя бороду. ― Привидениями становятся не все умершие, да и то ― только волшебники, не иначе.

― Значит, он здесь и он жив? ― недоверчиво смотрит на него Гарри.

― Да. ― Дамблдор изучающе смотрит на него через очки-половинки. ― Давайте-ка заглянем в список учащихся.

Он взмахивает рукой, и в ней тут же появляется толстый пергамент, скрученный в трубочку. Дамблдор поспешно идет к столу, на ходу разворачивая плотную бумагу. Гарри и Снейп ― за ним.

― Вы сказали, его зовут Мариус. ― Он внимательно глядит в список, скользя по нему пальцем. ― Фамилии Снейп я не вижу, а вот имя…

Он еще долго что-то бормочет себе под нос, просматривая список. Гарри с нарастающей тревогой поглядывает на него, а потом подходит ближе, заглядывая в список. Имена и фамилии написаны разборчиво, а Гарри всегда хорошо читал, так что ему не составляет труда бежать глазами по списку так быстро, пока они не начинают болеть от напряжения. Вскоре Дамблдор отодвигает пергамент в сторону и качает головой.

― Есть только студент ― Маркус. Маркус Флинт. Ни одного студента по имени Мариус.

― А можно на него посмотреть? ― Гарри начинает нервничать.

Дамблдор находит в списке нужное имя, делает такое движение рукой, будто вынимает оттуда что-то. Перед ним тут же появляется фотография мальчика лет десяти-одиннадцати, который серьезно смотрит, моргает и даже немного шевелится.