Землянка для сурового препода

Глава 1

— Алис, ты вообще в курсе, кто у нас ведет «Квантово Ударный Стиль»? — Ева ворвалась в комнату, запыхавшаяся, будто только что пробежала марафон.

Я отложила голографический учебник по нейрокинетике и вздохнула. — Ну… В расписании написано «Кайрос Вальтарен». И всё.

— О-о-о! — Ева схватила меня за плечи, её глаза горели, как у фанатки на концерте рок-звезды. — Это же он! Тот самый «Теневой Клинок Тахена»! Ты представляешь, он единственный, кто освоил полный цикл квантовых дислокаций в ближнем бою! Говорят, он может разорвать силовое поле голыми руками!

Я нарочито зевнула. — Опять твои сказки про непобедимых воинов…

— Да ты посмотри сначала! — Ева швырнула в воздух свой нейроком, голограмма вспыхнула, и я сразу поняла, почему Ева так торчала.

«Ну и ну...» — чуть не вырвалось у меня, пока я разглядывала проекцию.

Он стоял в боевой стойке, и сразу было видно — не из тех инструкторов, что треплются о теории. Весь его вид кричал: «Я тысячу раз делал это на практике». Движения — чёткие, без лишнего бахвальства, но с такой хищной грацией, что невольно замираешь.

Когда голограмма сделала переворот с ударом, у меня мурашки по спине побежали. «Вот чёрт», — подумала я, чувствуя, как сердце застучало быстрее.

— Видала? — Ева тыкнула меня в бок. — Это же чистая поэзия в движении!

Я нарочно фыркнула.

— Да ладно, стандартные приёмы.

Но когда голограмма повернулась, и я увидела эти глаза — ярко-зеленые, с вертикальными зрачками, как у кошек, — внутри всё странно ёкнуло. У всех тахенцев такие, но почему-то именно его взгляд заставил меня невольно выпрямиться. Эти зрачки сузились, будто оценивая меня, и стало не по себе — словно меня уже сейчас проверяют на прочность.

Широкие плечи напряглись, когда он сделал молниеносный выпад, и я невольно замерла, представив, как эта лавина мышц движется на меня.

— Сейчас я тебе покажу, каким ударом он отправил крельского генерала прямиком в ад! — Ева с торжествующим видом тыкала в нейроком, её пальцы дрожали от возбуждения.

Я хотела съязвить что-то вроде «опять свои байки раздуваешь», но голограмма вдруг резко изменилась. Кайрос оказался в каком-то ангаре, перед ним — массивный крелец в доспехах, раза в полтора крупнее его.

— Это запись с реального боя, — прошептала Ева. — Тот самый инцидент на станции «Гармония».

Крелец рыкнул что-то на своём языке, его бионические импланты зажужжали. Кайрос даже бровью не повёл — просто слегка согнул колени, а его хвост замер в готовности.

«Щёлк» — и всё завертелось.

Кайрос рванул вперёд, но не напрямую, а по какой-то хитрой траектории. Его правая рука вспыхнула синим свечением. Удар пришёлся не в доспехи, а в воздух перед противником... И пространство перед крыльцом вдруг «сложилось», как бумага.

— Чёрт! — я вскочила с кровати.

Генерал буквально расплющился, будто его прижали невидимым прессом. Через секунду от него осталось только мокрое пятно на полу. Кайрос же просто развернулся и пошёл прочь, даже не проверив результат — настолько был уверен в ударе.

— Вот... Вот это да, — выдавила я, чувствуя, как холодеют пальцы.

Ева выключила запись, её глаза блестели.

— Ну? Теперь веришь, что он не просто красиво двигается?

Я медленно выдохнула, пытаясь унять дрожь в коленях.

— Это... жестоко.

— Эффективно, — поправила Ева. — Крельцы тогда убили полстанции. Он остановил их за три минуты.

Я закусила губу, глядя на погасший нейроком. В голове крутилась одна мысль: «Завтра он будет стоять перед нами. Вживую».

От этой идеи по спине пробежал холодок, но следом — странное, назойливое тепло.

— Ладно, — я резко махнула рукой, будто отгоняя глупые мысли. — В любом случае, это просто ещё один преподаватель.

Ева фыркнула.

— Ага, конечно. Посмотрим, что ты скажешь завтра, когда он войдёт в аудиторию.

Я хотела огрызнуться, но в этот момент нейроком завибрировал — пришло уведомление о том что завтра распределение».

Сердце ёкнуло.

— Ну что, — Ева сладко потянулась, — теперь понятно, почему я завела будильник на 6 утра?

Я скривилась.

— Ты же знаешь, что я ненавижу ранние подъёмы.

— Зато будешь первой, кого он увидит, — подмигнула она.

Я швырнула в неё подушкой, но Ева ловко увернулась, смеясь.

— Ладно, ладно, спи уже. Завтра тебе понадобятся силы.

Когда свет погас, я уставилась в потолок. В голове снова всплывала голограмма — его движения, этот взгляд…

«Чёрт. Почему мне вообще не всё равно?»

Но ответа не было. Только тихое, настойчивое ожидание завтрашнего утра.

И, кажется, впервые за долгое время — лёгкое, почти детское волнение.

Тьма комнаты казалась гуще, когда я закрыла глаза. В голове проносились обрывки мыслей: «Кайрос Вальтарен... Квантовый стиль... Крельцы... Самая серьёзная академия, в которой теперь я учусь».

А потом — резкий, холодный укол осознания.

«Боже, я вообще не должна здесь быть».

Несколько месяцев назад я была на Земле, и год был 2025. Обычная жизнь. Учёба в университете, посиделки с друзьями, планы на будущее. А теперь — 3025-й, межзвёздная академия, инопланетные расы и боевые искусства, которые даже в научной фантастике моего времени казались бредом.

Я повернулась на бок, сжимая подушку.

— Ева, — прошептала я в темноту.

— М-м? — сонно отозвалась она.

— Ты когда-нибудь задумывалась... как странно всё это?

— О чём ты?

— Ну... — я провела рукой по лицу. — Ещё недавно я даже не знала, что тахенцы существуют. А теперь один из них будет моим преподавателем.

Ева засмеялась.

— А, это ты про свой «ретропробег»? Девушка из прошлого, вся такая загадочная?

Я фыркнула, но внутри сжалось. Для них это была просто забавная история — «окаменелость из XXI века», размороженная через тысячу лет. Для меня же — сломанная жизнь.

— Просто... — я сглотнула. — Иногда кажется, что я до сих пор не проснулась.

Глава 2

— Алиса, не забудь, сегодня в центре демонстрация того самого проекта. Ты же обещала прийти? — мама кричала с кухни, параллельно пытаясь запихнуть в тостер что-то, что явно не должно было там оказаться.

Я, полураздавленная учебниками по биохимии, лишь невнятно застонала в ответ.

— Мам, ну вот честно, я уже представляю, как это будет. «Вот наш чудо-аппарат, он заморозит вас на сто лет, и вы проснётесь молодым и красивым!» А потом кто-нибудь чихнёт, и я окажусь в будущем с тараканами-мутантами

— Ты слишком много смотришь эти свои сериалы, — фыркнула мама, наконец-то победив тостер. — Это не криокамера из дешёвой фантастики. Это контролируемый стазис. И если всё пойдёт по плану, через пару лет мы сможем лечить терминальные стадии болезней.

— То есть я должна сидеть и смотреть, как добровольца засовывают в холодильник? — я подняла голову, убирая волосы со лба. — Мам, это даже для тебя слишком жёстко.

— Никакого добровольца не будет, умница, — она бросила мне яблоко, которое я кое как поймала. — Сегодня только презентация принципа работы. И да, я жду тебя в три. Без опозданий.

Я вздохнула, откусывая яблоко.

— Ладно, ладно, приду. Но только если после этого мы зайдём в кафе на углу. Ты же знаешь, что я продам душу за их карамельный раф.

Мама улыбнулась, вытирая руки о полотенце.

— Договорились.

Я доплелась до своей комнаты и швырнула учебники на кровать. На столе мерцал экран ноутбука — незакрытая вкладка с форумом, где обсуждали тот самый проект. «CRYO-2025: второй шанс».

Большинство писали что-то вроде «Это прорыв!» или «Моя бабушка бы уже записалась», но пара юзеров яростно доказывали, что стазис — это ловушка, а всех добровольцев превратят в зомби.

— Классика, — фыркнула я.

Но один пост зацепил внимание.

«Вы вообще понимаете, что будет, если система даст сбой? Вы не проснётесь в будущем. Вы просто… исчезнете. Ни смерти, ни жизни. Пустота.»

Почему-то по спине пробежали мурашки.

— Алиса! — донёсся голос мамы из коридора. — Ты ещё не готова?

— Да, да, уже иду! — резко закрыла ноутбук и встряхнула головой. «Что за бред? Это же просто страшилки от каких-то параноиков.»

Но пока я натягивала куртку, в голове вертелось одно: «А что, если…»

***

Центр биостазиса напоминал стеклянный муравейник — всё блестело, сверкало и казалось слишком стерильным. В холле толпились журналисты, учёные и просто любопытные. Мама, в белом халате с бейджиком «Др. Елена Морозова», что-то оживлённо объясняла коллеге.

— Алиса! — она помахала мне. — Иди сюда!

Я пробралась через толпу, чувствуя себя немного лишней.

— Всё по плану? — спросила я.

— Пока да, — мама улыбнулась, но в глазах читалось напряжение. — Через пятнадцать минут начнём.

Устройство в центре зала напоминало гигантский колодец, врезанный в пол. Его края были обрамлены полированным металлом, а внутри — глубокая, мерцающая синевой пустота, словно заполненная не жидкостью, а чем-то вроде густого, переливающегося тумана.

Это не была обычная капсула с дверцей — в неё буквально можно было провалиться.

По краям шли узкие мостки, больше похожие на трапы над пропастью, а в самом центре дымка клубилась, как будто дыша. Иногда в ней пробегали искры — короткие, резкие вспышки, похожие на молнии в облаке.

— Это не просто морозильная камера, — объясняла мама, подходя к самому краю. — Это портал в стазис. Тело не замораживается — оно погружается в квантовую суспензию, где время останавливается.

Она сделала жест, и один из техников бросил в колодец металлический шар.

Тот не упал.

Он завис в дымке, медленно погружаясь, как в тягучей жидкости. А потом…

Исчез.

Не растворился — а будто перешёл в другое состояние, став полупрозрачным, а затем и вовсе слившись с синевой.

— Именно так будет выглядеть процесс погружения, — сказала мама.

В зале зашептались. Кто-то из журналистов неуверенно потянулся к краю, заглядывая внутрь.

— А… а если кто-то случайно упадёт? — спросил кто-то.

Мама улыбнулась.

— Система активируется только по команде. Пока мы не…

Резкий треск.

Свет в зале моргнул, а синяя дымка в колодце вдруг закружилась быстрее, образуя воронку.

— Что это?!

Техники бросились к панелям, но было поздно.

Пол дрогнул.

Я потеряла равновесие, шагнула назад — и край ботинка соскользнул с мостка.

— Алиса!

Рука махнула в воздухе, пытаясь за что-то ухватиться…

Но под ногами уже не было опоры.

Я полетела вниз. Не в пустоту. В эту самую синеву.

И в последний момент я увидела — дымка не была бездной. Она ожила, потянулась ко мне, как тысячи холодных щупалец…

И схватила.

И наступила только тьма и тишина. Ни звука, ни света, ни ощущения собственного тела. Будто я перестала существовать.

***

Боль.

Резкая, жгучая, как будто каждую клетку моего тела проткнули раскалёнными иглами. Я хотела закричать, но лёгкие не слушались. Глаза не открывались. Только этот всепоглощающий ужас: я не могу пошевелиться.

Где-то вдали голоса:

— Показатели стабилизируются.

— Сердцебиение есть, но слабое.

— Она не должна была выжить…

Холодная поверхность под спиной. Механический гул. Резкий запах антисептика.

Я попыталась пошевелить пальцами. Получилось.

— Она приходит в себя!

Кто-то резко наклонился ко мне, тёплая рука на лбу.

— Алиса? Ты слышишь меня?

Я заставила себя открыть глаза.

Свет ударил в зрачки, и я зажмурилась, но через секунду попробовала снова.

Белая потолочная панель. Мерцающие голограммы в воздухе. Лица в прозрачных масках.

— Где… — кое как смогла произнести я.

— Ты в медицинском блоке Центра адаптации.

Я приходила в себя медленно, будто продираясь сквозь густой туман. Каждый день — новые тесты, бесконечные вопросы, голоса врачей:

Визуал

Алиса Морозова, возраст 25 лет.После одного инцидента очнулась в далёком будущем спустя тысячу лет. Поняла что осталась совсем одна, но всё меняется после приглашение в академию Эклипсис.

Кайрос Вальтарен, 30 лет. Из расы тахенцев. Самый молодой герой, который получил ранг легендарный. Он легенда не только среди тахенцев, но также среди людей. Изобрёл и улучшил многие боевые техники. Гений войны. Единственное, непонятно только, почему он решил работать в академии, да ещё и обычным преподавателем.

Глава 3

Утро было тихим, почти неестественно спокойным. Воздух над Академией «Эклипсис» мерцал, словно нагретый невидимым пламенем, а само здание — чёрный кристаллический исполин — отражало первые лучи солнца, переливаясь глубокими пурпурными и синими оттенками. Оно не просто стояло, а властвовало над пространством, его острые шпили пронзали небо, а стены, казалось, дышали, меняя форму на глазах.

— Ну что, ретрогёрл, впечатляет? — Ева ухмыльнулась, наблюдая, как я задираю голову, пытаясь охватить взглядом всю эту громадину.

— Если бы я верила в магию, сказала бы, что его построили чародеи, — пробормотала я.

— Ближе, чем ты думаешь, — она таинственно подмигнула. — Архитекторы использовали квантово-стабилизированные материалы. Говорят, здание может реагировать на угрозы.

Я не успела спросить, что это значит, потому что в этот момент массивные врата Академии ожили. Узоры на их поверхности засветились голубым, и створки разошлись без единого звука, будто пространство само расступилось перед нами.

Свет здесь был мягким, золотистым, стены не давили холодом металла, а изгибались плавно, как будто выросли сами собой. Даже воздух пахнул чем-то чуть сладковатым — не синтетикой, а чем-то живым.

Но главное — люди.

Точнее, не совсем люди.

Тахенцы выделялись сразу — высокие, с хищной грацией, их зелёные глаза с вертикальными зрачками скользили по залу оценивающе. Они двигались слишком плавно, словно каждое их действие было частью какого-то боевого танца. Рядом с ними люди казались… неуклюжими. Я невольно выпрямила спину, чувствуя, как что-то внутри сжимается — то ли страх, то ли возбуждение.

— Не пялься, — Ева толкнула меня локтем. — Они это чувствуют.

— Я не пялюсь!

— Ты смотришь, как кролик на удава. Расслабься. Ты же не хочешь, чтобы в первый же день тебя приняли за легкую добычу?

Мы вошли в главный зал, и у меня перехватило дыхание.

Пространство внутри было огромным — куполообразный потолок, словно живое небо, переливался туманными спиралями далёких галактик. Стены мерцали, будто сотканы из тёмной энергии, а пол под ногами слегка пружинил, как упругая мембрана реальности. В центре зала возвышалась платформа, окружённая рядами сидений, которые плавно изгибались, повторяя траекторию движения звёздных систем.

Зал уже был полон. Сотни студентов — людей, тахенцев, пару представителей рас, которых я ещё не знала, — сидели, стояли, переговаривались. Шёпот, смех, резкие взгляды, оценивающие друг друга. Я почувствовала, как по спине пробежал холодок: «Я здесь чужая. Они все знают правила. А я — нет».

Ева схватила меня за руку и потянула вперёд.

— Быстрее, а то все лучшие места разберут!

Мы протиснулись между группой тахенцев один из них окинул меня взглядом, и его зрачки сузились, как у кошки, заинтересовавшейся добычей и устроились на свободных сиденьях в среднем ряду.

Тут же зал погрузился в тишину.

На платформу поднялся ректор. И я едва сдержала удивлённый вздох.

Он был молодым — по тахенским меркам, на вид лет тридцать, не больше. Высокий, но не массивный, с изящными чертами лица, которые скорее напоминали придворного поэта, чем военачальника. Его серебристые волосы были собраны в сложный узел, а зелёные глаза светились почти игривым блеском. Но больше всего поражала манера — лёгкая, почти театральная.

— Добро пожаловать, звёздные ростки!

Его голос был звонкий, но в нём не было резкости — только заразительная энергия.

— Вы — те, кто бросил вызов гравитации судьбы. Те, чьи ноги ещё не знают, куда ступят, но чьи сердца уже рвутся вперёд!

Он широко улыбнулся, и зал невольно отреагировал ему аплодисментами.

— Академия Эклипсис — это не просто стены. Это живой организм. И сегодня он принимает вас в свою кровь. Будете ли вы её ядом... или кислородом?

Лёгкий шёпот пробежал по рядам. Ректор сделал паузу, затем плавным жестом поднял руку, и за его спиной вспыхнули голограммы — созвездия, сменяющиеся символами академии.

— Распределение начнётся сейчас. Ваши группы станут вашей семьёй. Ваши наставники — вашими проводниками. А ваши ошибки... ну, надеюсь, они будут хотя бы зрелищными.

Смех в зале. Даже я невольно расслабилась.

Декан, поднявшийся следом, был полной противоположностью — суровый, с резкими чертами, но даже он казался менее пугающим после такой речи.

— Когда назовут ваше имя — поднимайтесь и получайте метку группы.

Голограмма вспыхнула списком. Имена зазвучали одно за другим.

— Лира Вель Кан. Группа «Феникс». Наставник — Аррен Сольвейг.

— Торин Кель Рен. Группа «Ворон». Наставник — Дейна Морвэй.

Я сжала кулаки.

— Ева Волкова. Группа «Клинок». Наставник — Кайрос Вальтарен.

Ева ахнула и схватила меня за руку.

— Алиса Морозова. Группа «Клинок». Наставник — Кайрос Вальтарен.

У меня в груди что-то ёкнуло.

«Вот чёрт».

Я медленно поднялась, чувствуя, как десятки глаз уставились на меня. Особенно — тахенцы. Особенно — те, кто явно знал, кто такой Кайрос.

Я замерла, ловя обрывки разговоров, доносившихся из-за спины.

«Неужели наша легенда берёт к себе каких-то... людей?» — шипел чей-то низкий голос с явным тахенским акцентом.

«Лю-ди», — передразнила его женская интонация, — «недостаточно способны, чтобы у такого человека учиться. Разве что...»

«Может, это одна из его подружек?» — вставил третий, и в голосе слышался похабный смешок.

«Не неси ерунды», — резко оборвал ещё один голос. — «Кайрос никогда бы не допустил у себя неспособных. Помнишь, он даже сына декана послал и запретил тому ступать на территорию академии?»

Я непроизвольно сжала кулаки, чувствуя, как по спине побежали мурашки. Ева, идущая рядом, тоже слышала — её пальцы впились мне в локоть, но лицо оставалось невозмутимым.

— Значит, в нас есть что-то особенное, — прошептала она и в её голосе прозвучала не уверенность, а вызов.

Когда я подошла к платформе, декан протянул мне небольшой голографический чип — метку группы.

Глава 4

Учебное помещение группы «Клинок» оказалось не похожим на обычный класс. Это был зал с высокими потолками, стены которого словно дышали — то слегка расширяясь, то сужаясь, будто подстраиваясь под наше присутствие. Пол был покрыт упругим материалом, напоминающим кожу какого-то гигантского существа, а в центре возвышалась круглая платформа, явно предназначенная для спарринга.

Мы с Евой заняли места у дальнего края зала, пока остальные — человек десять, включая пару тахенцев, — рассаживались поудобнее. В воздухе витало напряжение. Всего пара тахенцев, а остальные люди, что странно.

— Ты заметила, как на нас смотрят? — прошептала Ева, кивнув в сторону двух тахенцев, сидевших напротив.

Я мельком глянула в их сторону. Да, смотрели. И не просто смотрели — изучали. Как будто пытались понять, что в нас такого особенного, раз Кайрос взял нас в свою группу.

— Может, мы просто красивые? — шёпотом пошутила я, но внутри скреблось неприятное чувство.

Ева фыркнула, но не успела ответить — дверь в зал распахнулась.

Тишина наступила мгновенно.

Кайрос вошёл без лишнего шума, но его присутствие тут же заполнило всё пространство. Он не был в доспехах или тренировочной форме — просто чёрные брюки и облегающий серый верх, подчёркивающий рельеф мышц.

Я не хотела пялиться. Не хотела выглядеть как та самая впечатлительная первокурсница, которая разглядывает преподавателя с открытым ртом. Но... черт.

Кайрос Вальтарен вживую был в тысячу раз мощнее, чем на голограмме. Высокий, с широкими плечами, но без той грубой массивности, которая часто бывает у бойцов.

А его глаза…

Зелёные. Яркие, как изумруды, с этими узкими вертикальными зрачками, которые сейчас медленно сузились, скользя по группе. В них читалось холодное любопытство, почти что научный интерес — будто мы были редкими насекомыми, застывшими за стеклом.

А потом этот взгляд остановился на мне.

Неожиданно. Намеренно.

Мурашки побежали по спине, но это был не страх. Нет, страх — он острый, колючий, заставляет сердце биться в паническом ритме. А это… это было тёплое. Как первый луч солнца после долгой ночи. Как прикосновение кожи к горячему песку. Что-то глубокое, почти знакомое, хотя я точно знала — мы никогда не встречались.

Он не улыбался. Просто смотрел, будто видел сквозь меня, будто знал что-то, чего я сама ещё не понимала.

И самое странное?

Мне нравилось это чувство.

Он остановился перед платформой, скрестив руки на груди.

— Группа «Клинок».

Голос у него был низкий и спокойный, без лишних интонаций. Говорил четко, размеренно. Уверенная речь человека, привыкшего, что его слушают. Не имеют права не слушать.

— Если вы думаете, что попали сюда по ошибке — оставьте эти иллюзии за дверью.

Пауза. Взгляд, как сканер, прошелся по каждому.

— Я бы точно не взял слабаков.

Ева слегка толкнула меня локтем, но я даже не шевельнулась. Просто сидела, заворожённая.

Кайрос начал медленно обходить зал, и я невольно следила за каждым его шагом. Походка у него была лёгкая, почти бесшумная, но в ней чувствовалась скрытая мощь — как у крупного хищника, который может в любой момент сорваться в стремительный бросок.

— Вы здесь, потому что у вас есть потенциал. Но потенциал — это ничто, если вы не готовы превратить его в силу.

Он остановился прямо передо мной.

Я замерла.

Близко он казался ещё более... ошеломляющим. Тёмные ресницы, резкие скулы, лёгкая тень щетины.

И этот взгляд. Пристальный. Оценивающий.

— Ты, — он слегка наклонился, и я почувствовала, как кровь приливает к щекам. — Девочка из прошлого.

Не вопрос. Констатация.

Я кивнула, слишком быстро, почти нервно.

— Алиса Морозова. — добавила я.

— Тысяча лет в стазисе. Проснулась в мире, которого не знаешь. — Его губы слегка дрогнули — не улыбка, но что-то близкое к интересу.

Я открыла рот, не зная, что ответить, но он уже отошёл, продолжив обход.

Моё сердце бешено колотилось.

Что это было?

Почему от одного его взгляда внутри всё сжимается? Почему мне вдруг так важно, чтобы он снова посмотрел на меня?

Ева наклонилась ко мне, шепча.

— Он только что тебя выделил. Поздравляю, ты либо в фаворе, либо в зоне риска.

Или и то, и другое.

— Если вы думаете, что здесь будут учить «правильно драться», — он сделал паузу, — можете уходить сейчас.

Тишина.

— «Правильно» — это для учебников. Для парадов. Для тех, кто хочет умереть красиво.

Он медленно прошелся перед нами и я невольно задержала взгляд на его руках — широких, с выступающими венами, покрытых тонкими шрамами. Боевыми.

— Я учу убивать. Быстро. Эффективно. Без лишнего шума.

Его взгляд снова скользнул по группе и снова его взгляд задержался на мне дольше, чем на остальных.

«Может, он заметил, что я пялюсь?»

Я резко опустила глаза, но было поздно — щеки уже горели.

— Меня не интересуют ваши амбиции, — продолжил Кайрос. — Меня интересует только одно: сможете ли вы выжить в реальном бою.

Он внезапно повернулся к одному из тахенцев в группе.

— Ты. Встань.

Тот мгновенно поднялся, выпрямившись.

— Что ты сделаешь, если противник сильнее?

— Использую окружение, сэр.

— Неверно.

Быстрее, чем я успела моргнуть, Кайрос двинулся.Не шагнул — исчез с места и появился перед тахенцем, уже согнувшись в ударе.

Тот даже не успел среагировать.

Но удар не дошёл — остановился в сантиметре от горла.

— Ты умрешь, — тихо сказал Кайрос. — Потому что думал, а в настоящем бою нет времени на анализ. Есть только действие.

Он повернулся к группе, и теперь его взгляд твердо удерживал мой.

— Вы либо чувствуете бой, либо проигрываете.

Тишина в зале стала густой, как сироп. Напряжение не спало — оно лишь перетекло в ожидание.

— Физические возможности — это фундамент. Без него все ваши «гениальные тактики» — просто пыль.

Глава 5

Кабинет Кайроса оказался не самым удобным для поиска — пришлось потратить полчаса, чтобы выяснить, где он вообще находится, а потом еще долго петлять по коридорам, пока я не наткнулась на нужную дверь.

Теперь я сидела напротив него, стараясь не ёрзать в кресле. Стол между нами был широким, почти пустым — только голограмма с данными о тренировках группы мерцала у края.

Кайрос смотрел на меня.

Не так, как смотрел в зале — там его взгляд был оценивающим, холодным. Здесь же… сложно понять. Он изучал меня, будто пытался разгадать что-то.

— Ты знаешь, зачем я тебя вызвал? — спросил он наконец.

Я сжала пальцы на коленях.

— Потому что я облажалась на тренировке?

— Нет.

Он откинулся в кресле, скрестив руки. Его пальцы медленно постукивали по локтю.

— Твои физические показатели слабые. Скорость реакции — ниже среднего. Выносливость — на грани допустимого. Координация — сама знаешь.

Каждое слово било по самооценке, но я стиснула зубы.

— Тогда почему я здесь? Вы же говорили, что выбирали сами и не взяли бы слабаков.

— Потому что есть кое-что ещё.

Он щёлкнул пальцами, и передо мной всплыла голограмма — сложные графики, цифры, схемы нейронных связей. В центре — моё имя и параметр, выделенный красным: «Уровень квантовой резонанстности: 89,7%».

— Что это? — я потянулась к голограмме, но она дрогнула и рассыпалась.

— Это значит, что твой организм просто идеален для управления квантовой энергией, — сказал он так буднично, словно объявлял прогноз погоды. — Ты сможешь использовать её лучше всех… если, конечно, тебя научить.

Я уставилась на него, вообще не понимая, о чём он. Что за энергия? Какая ещё квантовая? Может, он перепутал меня с кем-то? И с чего вдруг у меня должна быть такая «совместимость»?

Но он, не обращая внимания на моё недоумение, спокойно продолжил.

— К тому же… — его взгляд стал оценивающим, — ты идеально подходишь для новых типов имплантов. Современных. Тех, что почти никто не может носить — у людей адаптация слишком низкая. Но в твоём случае… Он на секунду замолчал, и в его глазах мелькнуло что-то вроде лёгкой досады. — Даже у меня показатели хуже.

Его зелёные глаза с вертикальными зрачками сузились, будто оценивая мою реакцию.

— Ты — аномалия.

Я сжала кулаки на коленях.

— Человек с твоими показателями квантовой резонантности встречается крайне редко даже среди тахенцев. И обычно такое фиксировалось у младенцев. — Его голос был ровным, без эмоций, но в нём чувствовалась холодная убеждённость. — Ты можешь освоить то, что другим недоступно. Выйти на уровень, который для большинства — предел мечтаний.

Я открыла рот, но он продолжил, не дав мне вставить слово.

— Но потенциал — это ничто, если его не реализовать. А у тебя, ретрогёрл, пока что ничего не получается.

— Меня зовут Алиса, — поправила я его.

— С завтрашнего дня у тебя будут дополнительные занятия. Со мной. Каждый день. До тех пор, пока ты не научишься делать то, что сейчас не можешь.

В его голосе не было ни угрозы, ни злости — только непреклонность. Как будто он уже принял это решение за меня.

— Ты будешь тренироваться до изнеможения. До падений. До слёз. — Он слегка наклонился вперёд, и его взгляд стал ещё холоднее. — И если ты думаешь, что я позволю тебе сдаться — ошибаешься.

Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

— Почему? — спросила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Почему именно я? Да, у меня есть этот… резонанс, но вы же сказали — я слабая. Медленная. Неуклюжая.

Кайрос едва заметно ухмыльнулся, но в его глазах не было насмешки.

— Потому что потенциал — это не про настоящее. Это про будущее. — Он встал, его тень накрыла меня. — А в будущем ты либо станешь лучшей… либо умрёшь, так и не раскрыв себя.

Он подошёл к двери, давая понять, что разговор окончен.

— Завтра. После занятий. Тренировочный зал.

Я не двинулась с места.

— А если я откажусь?

Он обернулся, и в его взгляде впервые промелькнуло раздражение.

— Откажешься? — Он медленно провел пальцем по краю стола и металл под его касанием едва слышно зашипел, будто реагируя на прикосновение. — Тогда сначала отшлепаю за неуважение к преподавателю, а потом выгоню из академии.

Я застыла, не веря своим ушам.

— Вы… шутите?

— Попробуй проверить.

Его губы едва дрогнули.

Я сжала кулаки, чувствуя, как горячая волна поднимается к щекам.

— Это не вы здесь ректор.

— Ах да? — Он перекрестил руки на груди, и в его глазах вспыхнул тот самый опасный блеск, который я видела на записи боя. — Можешь пойти к Вейлу и спросить… получится у меня или нет.

Я задохнулась.

Он не блефовал.

— Так что советую согласиться. — Он шагнул ближе, и тепло от его тела коснулось моей кожи. — И постараться. Потому что у меня нет желания тратить время на человека, который ничего не хочет.

Я резко подняла голову, но он уже повернулся к двери.

— И смысла продолжать обучение тоже нет. — Он открыл дверь, давая понять, что мне пора. — Оно не даст толку.

Я сжала пальцы в кулаки, чувствуя, как злость и обида смешиваются с чем-то ещё — упрямством.

Ну раз всё складывается так, то посмотрим, что из этого выйдет.

Глава 6

Тренировка была адом.

Я еле волочила ноги, когда все уже разошлись. Мышцы болели, а голова гудела от перегрузки. Кайрос не давал ни секунды передышки — каждое упражнение, каждое движение было выверено так, чтобы выжать из меня и остальных максимум. И при этом он даже не выглядел уставшим, хотя делал всё вместе с нами и даже больше. Прям какой-то робот.

— Ты ещё жива?

Ева подошла ко мне, пока я сидела на скамейке в раздевалке, пытаясь заставить дрожащие руки застегнуть форму.

— Еле-еле, — уставшим голосом произнесла я. — Если завтра не смогу встать с кровати, вини его.

Она засмеялась и шлепнула меня по плечу.

— Ладно, героиня, держись. Пойдём, купим тебе что-нибудь сладкое — надо же как-то восстанавливать силы.

Я хотела согласиться, но тут вспомнила.

— Не могу. У меня… дополнительные. С Кайросом.

Ева замерла, потом медленно ухмыльнулась.

— О-о-о. — Она протянула этот звук, будто только что раскрыла мой самый тёмный секрет. — Так вот как ты решила действовать?

— Что?! — Я покраснела до корней волос. — Нет! Это не я решила, это он меня… заставил!

— Конечно-конечно, — она подмигнула. — Просто случайно так вышло, что именно тебе он назначил индивидуальные занятия.

— Ева!

— Ладно, ладно, — она засмеялась, поднимая руки в защитном жесте. — Шучу. Но если честно… — её взгляд стал серьёзнее, — это круто. Он же берёт только тех, в кого верит.

Я хотела возразить, но в голове всплыли его слова: «Ты можешь освоить то, что другим недоступно».

— Да уж, — вздохнула я. — Только вот вера — это одно, а реальность — другое. Я даже базовые вещи еле делаю.

— Зато теперь у тебя есть шанс стать лучше. — Ева толкнула меня в бок. — Так что не ной, а иди и покажи ему, на что способна.

Я фыркнула, но внутри что-то ёкнуло.

— Ладно. Тогда увидимся позже.

— Удачи! — крикнула она мне вслед. — И… э-э-э… бери быка за рога!

— ЕВА!

Её смех эхом разнёсся по коридору.

Тренировочный зал был пуст.

Я вошла, оглядываясь — ни души. Только голубоватый свет панелей на стенах и лёгкий гул энергетических генераторов.

— Ты опоздала на две минуты.

Голос раздался за спиной. Я вздрогнула и обернулась.

Кайрос стоял в паре шагов, скрестив руки. На нём была та же чёрная тренировочная форма, что и утром, но теперь рукава были закатаны, обнажая предплечья, покрытые тонкими шрамами и странными, едва заметными узорами — словно под кожей мерцали голубые прожилки.

— Я… — Я хотела оправдаться, но он перебил.

— Неважно. Начинаем.

Он прошёл мимо меня к центру зала и я невольно задержала взгляд на его спине — широкой, сильной, с чётким рельефом мышц под тканью. Даже на этой форме всё было прекрасно видно.

— Первое — контроль дыхания.

Он повернулся, и его зелёные глаза прищурились.

— Ты дышишь, как загнанный зверь. Это тратит энергию.

— Я просто устала, — пробормотала я.

— В бою усталость — не оправдание.

Он шагнул ко мне, и вдруг его рука легла мне на живот — прямо ниже рёбер.

Я замерла.

— Вот здесь, — его голос был низким, спокойным. — Дыши глубже. Чувствуешь, как должно быть?

Я не чувствовала. Я вообще ничего не чувствовала, кроме тепла его ладони и бешеного стука сердца.

— Сосредоточься, — он слегка нажал пальцами.

Я попыталась. Получилось… не очень.

Кайрос вздохнул.

— Снова.

Мы потратили десять минут только на это. Десять мучительных минут, когда его рука то и дело возвращалась, поправляя моё дыхание, а я краснела, как первокурсница на первом свидании.

Кайрос отступил на шаг, его зелёные глаза пристально изучали меня.

— Теперь стойка.

Он развернулся, и его тело приняло положение, которое казалось одновременно расслабленным и готовым к мгновенному удару. Ноги чуть шире плеч, колени слегка согнуты, вес равномерно распределён. Но самое странное — его спина. Она не была прямой, как в классических стойках, а слегка изогнута, словно он балансировал на грани между падением и прыжком.

— Повторяй.

Я попыталась скопировать его позу, но тут же почувствовала, как мышцы напрягаются неестественно.

— Нет.

Он подошёл, и его пальцы коснулись моей поясницы, мягко надавливая.

— Здесь расслабься.

Затем рука скользнула выше, между лопаток.

— А здесь — соберись.

Его прикосновения были точными, без лишнего давления, но от каждого касания по коже бежали мурашки.

— Ты не деревянная кукла. Тело должно дышать даже в стойке.

Я попробовала снова, и на этот раз что-то щёлкнуло внутри — будто мышцы сами подстроились под нужное положение.

— Лучше.

Он отошёл, оценивающе кивнул.

— Теперь соедини это с дыханием. Вдох — и энергия идёт вниз, к стопам. Выдох — поднимается вверх, к рукам.

Я моргнула.

— И как вообще управлять этой энергией?

В его глазах мелькнуло что-то вроде удивления, затем — лёгкое раздражение.

— Ты действительно ничего не чувствуешь?

Я растерянно покачала головой.

Кайрос вздохнул, затем резко шагнул вперёд.

Тренировка продолжалась, и с каждой минутой я чувствовала себя всё более нелепо. Кайрос был близко — слишком близко. Его руки поправляли мою стойку, касались плеч, спины, бёдер, и каждый раз от этих прикосновений по коже пробегали мурашки, а между ног предательски пульсировало.

«Чёрт, он же просто поправляет мою стойку… Почему я так реагирую?»

Но рациональные мысли разбивались о его прикосновения. Когда он наклонился, чтобы скорректировать положение моей ноги, его пальцы слегка сжали внутреннюю часть бедра, и я едва сдержала стон.

«Боже, если бы он только знал, какая я мокрая… Если бы он провёл рукой чуть выше… У меня так давно никого не было… Уже целую тысячу лет… Может, из-за этого я так реагирую? Скорее всего, именно из-за этого, именно так. Он же преподаватель. И тахенец. И вообще — он даже не смотрит на меня так».

Глава 7

Столовая Академии «Эклипсис» гудела, как улей. Сотни студентов, смех, звон посуды, запахи еды, которая даже через тысячу лет всё ещё пахла как еда — хоть и с какими-то странными нотками. Я сидела, уткнувшись в тарелку с чем-то синеватым, что, по идее, должно было быть аналогом картошки и пыталась не заснуть прямо здесь.

— Ну что, как прошло ваше свидание? — Ева ухмыльнулась, подпирая подбородок ладонью и сверкая глазами, полными неподдельного интереса.

Я чуть не подавилась.

— Свидание?! — офигела я от услышанного, озираясь, чтобы убедиться, что никто не смотрит. — Ты вообще как додумалась это так назвать?!

— Ну так… — она развела руками, — ты, он, закрытый зал, индивидуальный подход… Да это же классика романтических комедий!

— Это была пытка! — я ткнула вилкой в свою синюю «картошку», которая нагло разваливалась на куски. — Он меня чуть не убил!

— Ооо, жестко! — Ева приподняла бровь. — В хорошем смысле?

Я закатила глаза.

— В смысле «я еле ноги волочу». Он заставил меня два часа стоять в стойке, поправлял каждое движение и ещё… — я запнулась, чувствуя, как щёки начинают гореть.

— И ещё? — Ева наклонилась ближе, уловив мою реакцию.

— Ничего.

— Оооо, значит, было что-то! — она хлопнула ладонью по столу. — Говори.

Я сжала зубы.

— Он просто помогал мне, как и при первом нашем занятии, — сквозь зубы процедила я, стараясь звучать равнодушно, но чувствую, как предательский жар поднимается к щекам.

Ева прищурилась, её розовый хвост качнулся в такт хитрой ухмылке.

— Ага, помогать. Это когда он тебя за твою попку потрогал?

Я чуть не выронила вилку.

— Хватит уже об этом! — прошипела я, бросая взгляд по сторонам, и заметила, как в столовую зашёл Кайрос, и все взгляды людей и тахенцев упали на него.

Девушки смотрели на него с нескрываемым восхищением — взгляды, полные интереса и даже вожделения, не оставляли сомнений. Да что уж там, даже парни восхищались, правда, по другим причинам: наверняка мечтали стать такими же — сильными, харизматичными.

А вот тахенки и тахенцы реагировали куда сдержаннее. Как я недавно узнала, у них на планете царит жёсткая иерархия: один император, безоговорочно властвующий над всеми. Никаких стран, никаких разделений — только Великая Империя, где каждый отвечает за вверенную ему территорию и лично отчитывается перед монархом. Порядок железный, дисциплина — на грани фанатизма. И если кто-то осмелится нарушить устав… ну, лучше даже не думать, чем это для них заканчивается.

Так что их равнодушие — не более чем привычка держать эмоции при себе. Или, может, страх.

Он неспешно подошёл к раздаче и что-то заказал. Я не видела что, потому что старательно уткнулась в свою тарелку, делая вид, что не замечаю его, а он затем… направился прямо к нашему столику.

Моё сердце тут же устроило гонку.

— О-о-о, — прошептала Ева, её глаза загорелись азартом. — Кажется, кто-то решил продолжить индивидуальное обучение даже здесь.

— Заткнись, — я шикнула, но было поздно.

Кайрос подошёл и, не спрашивая, опустился на свободное место рядом со мной. Его плечо почти касалось моего и от этой близости всё внутри сжалось.

Я сразу почувствовала взгляды. Острые, как лезвия, впивающиеся в спину. Когда я подняла глаза, по столовой пробежал шепот.

— Это та самая…

— ...из прошлого. Слышала, он лично взял ее в группу.

— Он даже сел с ней за стол. С ней!

Я сглотнула, краем глаза заметив, как группа девушек у дальнего стола перешептывается, бросая на меня убийственные взгляды. Одна из них — высокая брюнетка с холодными голубыми глазами — медленно провела языком по губам, словно оценивая, с какого боку меня удобнее резать.

— Господин преподаватель, — Ева тут же переключилась в режим «любопытная лиса», подпирая подбородок рукой. — Как приятно, что вы решили разделить с нами трапезу.

— Волкова, — он кивнул ей, затем спокойно взял вилку и принялся за свою еду — что-то, напоминающее мясо с тёмно-фиолетовым соусом.

— Извините, господин Вальтарен, — Ева наклонилась через стол, игриво подкручивая розовую прядь волос вокруг пальца. — А правда, что вы единственный, кто освоил квантовый разрыв в ближнем бою?

Кайрос даже не поднял глаз от тарелки.

— Правда.

— О-о-о! — она засияла, явно не собираясь сдаваться. — А как это вообще ощущается? Ну, когда ты буквально рвешь пространство перед собой?

— Быстро.

Ева моргнула.

— Ну… а подробнее можно?

— Нельзя.

Я чуть не фыркнула. Ева скосила на меня взгляд, полный немого возмущения, но Кайрос продолжал невозмутимо есть, словно этот разговор его вообще не касался.

— Ладно, — она не сдавалась, переходя в атаку с другой стороны. — А почему вы вообще решили преподавать? Вас же наверняка звали в элитные отряды, в спецоперации, куда угодно…

— Надо так.

Ева замерла, я видела, как в её голове прокручивается мысль: «Этот камень невозможно разговорить».

Она вздохнула и откинулась на спинку стула, разочарованно ковыряя вилкой в еде.

— Ну хоть скажите, Алиса у вас хорошо справляется? — она бросила последнюю попытку, но уже без надежды.

Кайрос наконец поднял глаза — и они устремились прямо на меня.

— Нет.

Я чуть не поперхнулась.

— Но будет, — добавил он спокойно и отхлебнул воды.

Ева посмотрела на меня, потом на него, потом снова на меня — и развела руками.

— Я думаю, что я тогда пойду, не буду больше вам мешать.

Ева встала, подхватила поднос и уже развернулась к выходу, когда Кайрос вдруг резко окликнул её.

— Волкова.

Ева развернулась, явно надеясь на что-то интересное. Но Кайрос даже не поднял на неё взгляда, спокойно доедая последний кусок.

— Видел твой запрос у ректора. Пока что решили — не готова.

Ева застыла. Улыбка сползла с её лица, как будто кто-то резко дернул за ниточку.

— Но… — её голос дрогнул.

Глава 8

Я зашла в зал и замерла на пороге.

То, что раньше было просторным помещением, теперь напоминало гибрид спортзала и лаборатории пыток. Всё пространство было заставлено странными конструкциями — одни напоминали обычные тренажёры, но с куда более сложной системой рычагов и тросов, другие выглядели как устройства для растяжки, скручивания и прочих изощрённых способов заставить мышцы кричать о пощаде. По стенам мерцали голограммы с показателями, а в центре зала подтягивался на турниках по пояс голый Кайрос.

«Похоже, он уже начал «обучать», но сегодня, господин преподаватель, всё пойдёт иначе. Не надейтесь, что сможете так просто издеваться над девушкой из моего времени!» — в голове прозвучал мой зловещий смех.

Я сделала шаг вперед, стараясь не смотреть на его обнаженный торс, покрытый тонким слоем пота, который блестел под светом голограмм. Но, конечно, краем глаза все равно заметила рельеф его пресса, четкие линии мышц, шрамы, которые только добавляли ему… харизмы.

«Черт, Алиса, соберись! Сегодня всё должно быть по другому.»

— Ты снова опоздала, Ретрогёрл, — сказал он слегка напряжённым голосом.

— Я не опоздала, — заявила я, скрестив руки на груди. — И меня зовут Алиса.

Как же надоело это прозвище. Сначала Ева, теперь он.

Кайрос не переставал подтягиваться, слегка повернул голову в мою сторону. Его зрачки сузились, оценивая меня.

— Две минуты. Снова.

— Это не считается!

Он спрыгнул с турника, и я невольно отступила на шаг назад. Кайрос подошел ближе, и я почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Он был выше, шире в плечах, и даже просто стоя так близко, он заставлял меня чувствовать себя… маленькой.

— В бою две минуты — это разница между жизнью и смертью, — произнес он спокойно — Если ты не можешь приходить вовремя, значит, тебе не хватает дисциплины.

Я подняла подбородок.

— И что, будете ставить меня в угол?

Его губы дрогнули — почти улыбка, но не добрая.

— Нет. Но, возможно, стоит придумать что-то более… эффективное.

— Например?

Он приставил руку к подбородку, размышляя, а потом его взгляд скользнул вниз, к моей… попе.

Я почувствовала, как кровь приливает к щекам.

— Например, отшлёпать.

Я замерла.

— Ч-что?

— Ты прекрасно слышала. — Он скрестил руки на груди. — Старое, но действенное наказание. Особенно для тех, кто не умеет следить за временем.

Я открыла рот, но слов не нашлось.

«Он что, серьезно?!»

— Ты… вы не можете! — наконец выдавила я.

— Могу. — Он сделал шаг ближе, и я инстинктивно отпрянула. — Я твой преподаватель. И если ты не соблюдаешь правила, я имею право наказывать тебя так, как считаю нужным.

— Это… это унижение!

— Нет, — он покачал головой. — Это мотивация.

Я сжала кулаки.

— Если ты думаешь, что я позволю тебе…

— Ты не позволишь? — он приподнял бровь, и в его глазах вспыхнул опасный блеск. — А как ты остановишь меня?

Я замерла.

Потому что он был прав. Я не смогу его остановить.

— Ладно, — я резко развернулась. — Тогда я ухожу.

— Если уйдешь сейчас, завтра наказание будет двойным.

Я остановилась.

— Ты издеваешься…

— Я воспитываю. — Его голос стал жестче. — Выбор за тобой. Либо принимаешь правила, либо…

Я медленно развернулась, глядя на него с ненавистью.

— Ты мерзавец.

— Возможно. — Он пожал плечами. — Но ты все равно останешься.

И он снова был прав.

Я не уйду. Я не сдамся.

Даже если он решил, что имеет право…

— Хорошо, — сквозь зубы прошипела я. — Начинаем тренировку?

Кайрос ухмыльнулся.

— Сначала наказание.

Я застыла.

— Ты… ты не посмеешь.

— Уже посмел.

И прежде чем я успела среагировать, его рука обхватила мою талию, а в следующую секунду я уже лежала поперек его коленей.

— КАЙРОС!

— Тише, — он легко прижал меня одной рукой к себе, а другой…

Шлепок.

Я ахнула.

Не от боли — от шока.

— Это…

Шлепок.

— Перестань!

Шлепок.

— Я ненавижу тебя!

Его ладонь снова опустилась — шлепок — и по моей попе разлилось жгучее тепло.

— Ай!

Ещё один удар — уже чуть сильнее. Я дёрнулась, но его рука на моей спине прижимала меня к его коленям так крепко, что даже пошевелиться толком не получалось.

— Ты… ты закончил?! — я зашипела, чувствуя, как щёки горят не только от ударов, но и от дикой смеси ярости.

Кайрос на секунду задумался, будто всерьёз взвешивал варианты, а затем… шлепок — ещё один, на этот раз прямо по самой чувствительной части.

— Всё, хватит! — я вырвалась, едва он ослабил хватку, и отскочила на пару шагов, тут же прикрыв зад руками. — Ты вообще в себе?! Что за средневековые методы?! Тебя в детстве родители часто шлёпали, вот и мстишь теперь?!

Кайрос… рассмеялся.

Не просто усмехнулся, а рассмеялся — с какой-то неожиданной жизнерадостностью, которая вообще не вязалась с его обычной холодной манерой.

— Если честно, то часто наказывали, — сказал он, перестав смеяться.

Я стояла, сжимая кулаки, щёки пылали, а попа пульсировала от его шлепков.

— Ты закончил издеваться? — прошипела я, стараясь звучать угрожающе, но голос предательски дрожал.

Кайрос поднял бровь, его зелёные глаза сверкнули.

— Это не издевательство. Это дисциплина.

— Дисциплина?! — я чуть не задохнулась от возмущения. — Это унижение!

— Нет. Унижение — это когда тебя при всех выставляют дурочкой, потому что ты не можешь освоить базовые техники. — Он встал, его тень накрыла меня. — А это — мотивация. Теперь я уверен, что завтра ты придёшь первой.

Я скрестила руки на груди, готовая выпалить что-то язвительное, но…

Он был прав.

Но методы у него действительно варварские. Не ожидала я такого от него.

Я сжала зубы, чувствуя, как внутри бурлит смесь злости, стыда.

— Ладно, — сквозь зубы процедила я. — Мы можем уже начать тренировку? Или будем весь день обсуждать мою пунктуальность?

Глава 9

Тренировка началась так же невыносимо, как и закончилась вчера.

— Концентрация, — Кайрос стоял в метре от меня, его голос звучал холодно, так как он достаточно долго распинается, объясняя как, но без результата. — Ты не чувствуешь энергию. Ты что, боишься её?

Я сжала кулаки, стараясь уловить ту самую «энергию», о которой он твердил уже сорок минут. Воздух вокруг моих пальцев слегка дрожал, но ничего больше — ни вспышек, ни волн, ни этого чертового «резонанса», который он так легко демонстрировал.

— Я пытаюсь! — сквозь зубы процедила я.

— Недостаточно.

Он внезапно шагнул вперёд, и его пальцы сомкнулись вокруг моего запястья. Грубые от постоянных тренировок, но в то же время... странно приятные. От прикосновения по коже пробежали мурашки, но сейчас было не до этого.

— Закрой глаза.

— Что?

— Закрой. Глаза.

Я послушалась.

— Дыши глубже, — его голос стал тише, ближе. Он стоял так, что его дыхание касалось моей шеи. — Представь, как энергия идёт от земли вверх. Через стопы. Через ноги. В живот.

Я сосредоточилась. Вдох. Выдох.

— Теперь — в руки.

Что-то дрогнуло. Словно лёгкий ток пробежал по венам.

— Чувствуешь?

Я кивнула, не открывая глаз.

— Это лишь начало. Теперь — выпусти.

Я резко разжала ладонь.

Ничего.

— Чёрт! — глаза сами распахнулись от разочарования.

Кайрос скрестил руки на груди, его зелёные глаза сузились, будто он пытался решить сложную математическую задачу — а именно, как объяснить очевидное существу с интеллектом губки.

— Концентрация нужна не для того, чтобы просто почувствовать энергию, — начал он, медленно, как будто разговаривал с ребёнком, который вот-вот уронит вазу. — А для того, чтобы удержать её. И направить. Туда, куда тебе нужно.

Я закатила глаза. Меня просто захлёстывали волны негодования. Ну серьёзно?! Он и правда ждал, что у меня всё получится с первого раза, как по щелчку? Только что объяснил — и бац, и вот я уже выдаю идеальные результаты.

Может, он вообще не подходит для преподавания? Я в этом больше чем уверена после тех шлепков.

— О, значит, вчера ты не просто так лапал меня под предлогом «поправления стойки»? Ты тренировал меня? Какая преданность профессии!

Его бровь дёрнулась.

— Если бы я хотел «лапать» тебя, ретрогёрл, я бы выбрал способ поинтереснее.

— Ого, — я приложила руку к груди, изображая шок. — У преподавателя фантазия! А я-то думала, что вся ваша педагогика сводится к «стой ровно, дыши глубже, и вот тебе шлепок за опоздание».

— Ты невыносима.

— Зато у меня отличное чувство юмора. В отличие от некоторых, кто, кажется, родился с учебником по квантовой механике вместо чувства прекрасного.

Он вздохнул так, будто молился о терпении.

— Ты буквально идеально подходишь для управления энергией. У тебя показатели, которые даже у тахенцев встречаются раз в сто лет. А ты даже шарик не можешь удержать.

— Ой, извини, что я не родилась с мануалом «Как рвать пространство за пять минут» под подушкой! — я развела руками. — У нас в 2025 году максимум, что было — это йога и медитация. И то половина людей думала, что это «бред хиппи».

— Йога? — он произнёс это слово так, будто оно было оскорблением.

— Да! — я сложила ладони в молитвенном жесте и закатила глаза под потолок. — «Ом-м-м, почувствуй свою чакру». Видишь? Я очень духовно развита.

Кайрос закрыл глаза на секунду, видимо представляя, как бьёт головой о стену.

— Чакры… — он пробормотал. — Тысяча лет эволюции, а люди всё ещё верят в эту чушь.

— Ага, зато теперь у вас есть настоящая магия, — я ткнула пальцем в его грудь. — Но никто не удосужился оставить для меня инструкцию «Квантовые фокусы для чайников»!

— Потому что это не фокусы! — он внезапно схватил мою руку, и я почувствовала, как по коже пробежала волна тепла. — Это физика.

— О, теперь ты ещё и учёный?

— Достаточно учёный, чтобы знать, что твоё невежество — это преступление против твоего же потенциала.

Он замер, потом медленно ухмыльнулся.

— Хочешь увидеть?

Я насторожилась.

— …Что ты задумал?

В ответ он резко схватил меня за талию и дернул вперёд.

— И снова ты!.. — начала я.

— Расслабься.

Как только он это сказал, мир вокруг нас распался.

Точнее, не распался — а сложился. Как бумага. На секунду я увидела, как стены зала искажаются, свет дробится на тысячи искр, а моё тело будто растягивается в пространстве…

А потом мы приземлились в другом конце зала.

Я стояла, широко раскрыв глаза, одной рукой вцепившись в его плечо, а второй — в собственную грудь, проверяя, на месте ли сердце.

— ЧТО ЭТО БЫЛО?!

— Квантовый сдвиг, — ответил он невозмутимо.

— Ты… ты телепортировался?!

— Нет. Я сложил пространство.

— ЭТО ЖЕ ОДНО И ТО ЖЕ!

— Нет.

Я открыла рот, чтобы возразить, но тут заметила, что мои ноги дрожат.

— Я… я сейчас упаду.

— Не упадёшь, — он всё ещё держал меня за талию, и его пальцы слегка сжали бок. — Ты крепче, чем думаешь.

Я глубоко вдохнула, пытаясь унять дрожь.

— Ладно… допустим, это было круто. Но как это объясняет, почему я должна уметь то же самое на втором занятии?!

Он наклонился так близко, что его губы почти коснулись моего уха.

— Потому что ты можешь. Просто не веришь.

Тонкую, едва уловимую вибрацию в воздухе. Как будто само пространство вокруг нас дрожало в ответ на его слова.

— Вот видишь, — он отстранился, довольный. — Ты уже почти поняла.

Я сжала кулаки.

— Кайрос, ты просто невыносим, знай это!

Он рассмеялся.

— Зато теперь у тебя есть мотивация.

— Какая, интересно?

— Телепортироваться, чтобы сбежать от меня, когда я снова решу тебя отшлёпать.

Воспоминания о его шлепках вспыхнули в моей голове с новой силой. Тёплая волна стыда, злости и… чего-то ещё, чего я не хотела признавать, прокатилась по телу. Моя рука будто сама по себе сжалась в кулак, и в ладони возникло странное ощущение — будто под кожей скопилось что-то горячее, пульсирующее, от чего срочно нужно избавиться.

Глава 10

(Кайрос)

Я сидел в кабинете, откинувшись в кресле, и скользил пальцами по голографическим данным, развернутым передо мной. Имена, показатели, графики прогресса — всё это мерцало в воздухе.

«Группа «Клинок»».

Десять человек. Два тахенца. Восемь людей. Все — перспективные. Все — с потенциалом.

Одна девушка с хорошей родословной и одна аномалия.

Мои пальцы замерли на её профиле.

Алиса Морозова.

Я откинулся в кресле, глядя на мерцающую голограмму с данными. Она даже не догадывается, что наша встреча произошла гораздо раньше.

Я был тем, кто разбудил её после тысячелетнего сна. Именно во время обмена технологиями мы наткнулись на этот проект — систему, способную сохранять тела невероятно долго.

А потом... мы узнали об аварии. О той самой. О девушке, застрявшей во времени.

Меня это зацепило. Я настоял на том, чтобы увидеть её. И как только подошёл к капсуле — почувствовал: что-то не так. Не просто холодное тело в анабиозе, а... что-то большее.

Мы просканировали её. Результаты повергли всех в шок. Её показатели зашкаливали. Такого уровня силы не должно было быть. Ни у кого.

И тогда её решили разбудить.

Странно, правда? Говорили, что «не могли», что «технологии не позволяли». Но как только вскрылись эти данные — вдруг нашли способ. Может, раньше всем было просто наплевать?

Для неё сочинили красивую историю — мол, пробовали, но не получалось. А сами тем временем докладывали наверх, строили теории: откуда у девушки из прошлого такая сила? Больше всего нравилась версия про «последствия стазиса». Что из-за долгого нахождения в таком состоянии она и пробудилась в ней.

Алиса даже не подозревает, что за неё уже идёт тихая борьба.

Как только сканы её тела попали на стол к серьёзным дяденькам, за неё тут же началась тихая война. Учёные, военные, политики — все хотели заполучить «девушку из прошлого» с аномальными показателями. Особенно тахенцы. Девушка, потерявшая всё, включая нормальную жизнь, может лишиться своей свободы в будущем.

Я узнал об этом на одном из закрытых совещаний. Чёрт, как оказалось, даже то, что меня туда позвали, не случайность, они хотели, чтобы я сам вызвался на это задание, чтобы я сам решил устроиться преподавателем, и всё обустроили так, что даже никто не задаётся вопросом, а почему человек такого уровня решил им быть.

«Высокий уровень квантовой резонантности… Возможность управлять энергией без имплантов, что могут только тахенцы, и то не все, а людям такое даже и не снилось… Тело, идеально адаптированное для новых технологий…»

Голоса звучали спокойно, почти бесстрастно, но за каждым словом скрывался расчёт.

«Её можно использовать», — сказал один.

«Её нужно контролировать», — добавил другой.

Даже наш император, который редко вмешивается в дела других рас, отдал приказ — наблюдать.

Даже он захотел прикоснуться к её силе.

Он согласился, что именно я должен её обучать, что лучше меня никто не справится, и вот я здесь должен подготовить её для кого-то.

Я сжимал в руках стакан с крепким тахенским красным, но даже его горький вкус не мог заглушить ту путаницу, что творилась у меня в голове.

Что, чёрт возьми, со мной происходит?

Императорский приказ — закон. Для таких, как я, это не просто слова. Но с той самой минуты, как я увидел её — Алису, эту огненную, дерзкую девчонку, — всё пошло наперекосяк.

Я с силой поставил стакан на стол, едва не разбив его.

Она огрызается. На меня. На «Теневого Клинка», которого боятся даже ветераны крельских спецотрядов. Она кричит, спорит, закатывает глаза — и, чёрт побери, это заводит.

Я провёл рукой по лицу, пытаясь стереть с него глупую ухмылку, которая сама собой появлялась при воспоминаниях о сегодняшнем «уроке». Как она выпалила в меня этим энергетическим сгустком…

Боже, она даже в гневе прекрасна.

Я резко встал, с силой оттолкнув кресло.

— Ты теряешь хватку, Вальтарен, — проворчал я себе под нос, шагая к окну.

За стеклом мерцали огни академии — холодные, далёкие, как и всё, что окружало меня до неё.

Алиса…

Она живая. Настоящая. После всех этих лет пустых побед, бессмысленных миссий, она — как вспышка сверхновой, осветившая монотонную тьму.

И самое страшное?

Я не хочу отдавать её.

Ни Империи. Ни людям. Никому.

Мои пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

Приказ есть приказ.

Но впервые за всю жизнь мне хочется его нарушить.

***

(Алиса)

Я лежала на кровати, уставившись в потолок, и пыталась понять, что, чёрт возьми, сегодня произошло. Энергия. Настоящая, живая, вырвавшаяся из моих рук.

И его лицо…

Я прикрыла глаза, чувствуя, как по щекам разливается жар.

Он улыбался. Не той холодной, снисходительной ухмылкой, а... настоящей. Будто был горд мной.

— Ты совсем спятила, — прошептала я себе, зарываясь лицом в подушку.

Но даже сквозь ткань я чувствовала, как бешено колотится сердце.

Боже, он такой… Сильный. Уверенный.

А его голос…

Я зажмурилась, чувствуя, как сердце бешено колотится.

А когда он телепортировался…

Чёрт, это было невероятно. Одна секунда — мы стоим в одном конце зала, а в следующую — уже в другом. И он держал меня так крепко…

Я провела пальцами по своему запястью, как будто пытаясь снова ощутить его прикосновение.

Он такой…

— Он такой наглый и нахальный! — вдруг вырвалось у меня вслух.

Я резко села на кровати, сжав кулаки.

Нет, Алиса, стоп. Ты вообще о чём?

Он же издевается надо мной! Шлёпает, как какую-то непослушную девочку, насмехается, называет «ретрогёрл»… А ещё этот его вечный взгляд — будто я какая-то диковинка, которую он разглядывает под микроскопом.

Я вскочила с кровати и зашагала по комнате, нервно теребя кончик своего хвоста.

— Он вообще не заслуживает, чтобы я о нём думала!

Глава 11

Наконец-то выходной.

Я растянулась на кровати, ловя первые лучи солнца, пробивающиеся сквозь полупрозрачные шторы. День без тренировок. День без Кайроса, его вечных придирок и этих… странных ощущений, которые он во мне вызывал.

— Ты вообще живая там? — Ева швырнула в меня подушкой, не открывая глаз.

— Живая, — засмеялась я, отбрасывая подушку обратно. — И наконец-то свободная.

— Тогда вставай, ленивая жопка. У нас сегодня много дел. — Голос Евы звучал слишком бодро для воскресного утра.

— Каких ещё дел? — удивилась я.

— Ну ты уже здесь столько времени, а до сих пор так нигде и не была. Так что давай сходим и развеемся сегодня.

— Ну, я хотела сегодня выспаться… — потянулась я, но Ева тут же сорвала с меня одеяло.

— За тысячу лет не выспалась?

— Твоя правда.

Ева торжествующе подняла руки с сжатыми кулаками вверх в победном жесте.

— Через пятнадцать минут у выхода. Иначе вылью на тебя ведро ледяной воды — проверено, будильник работает на все сто.

— Ты монстр.

— Лучший монстр на свете, — она уже выскальзывала за дверь, но обернулась: — Одевайся посимпатичнее. Вдруг встретим твоего босса-садиста?

— Кайрос? — я чуть не поперхнулась. — Да он наверняка в свои выходные медитирует в позе лотоса или тренируется с двухтонными гантелями.

Правда, в последние два дня Кайрос действительно был не похожим на самого себя.

На тренировках он не отпускал своих едких замечаний, не подкалывал меня, не устраивал этих изматывающих испытаний на грани возможного. Вместо этого — четкие инструкции, спокойные объяснения, даже похвала пару раз прозвучала. Правда, до сих пор зовёт ретрогёрл. Прям бесит!

— Ева, а ты заметила, что он в последние дни сам не свой?

— Да он как подменился, — кивнула она. — Вчера я случайно уронила гирю ему на ногу, а он даже не зарычал. Просто сказал «аккуратнее» и пошел дальше.

— Может, что-то серьёзное случилось? — я не могла отделаться от тревожного ощущения.

— Ты, кажется, забыла, про кого говоришь, — фыркнула Ева. — У него просто не бывает серьёзных проблем. А если и бывают — то ненадолго.

— У всех есть слабости, — не сдавалась я. — Может, кто-то из друзей, сослуживцев погиб? Или…

— Алиса! — резко оборвала меня Ева, но тут же смягчила тон. — Успокойся уже и дай мне выйти наконец, ладно?

— Ой, прости… Да, иди.

— О, спасибо, ваша светлость! — Она театрально склонилась в насмешливом поклоне и выскользнула за дверь.

***

Торговый комплекс «Нептун» оказался огромным стеклянным «городом» под куполом, где искусственное небо переливалось мягкими пастельными оттенками, имитируя закат. В воздухе витал сладкий аромат кофе, смешанный с тонкими нотами духов из ближайшего бутика. Где-то играла лёгкая музыка, а голографические рекламные проекции танцевали в воздухе, заманивая прохожих яркими образами.

— Ну что, ретрогёрл, — Ева ткнула меня локтем в бок, — готовься к культурному шоку. Тысяча лет — это вам не шутки.

Я уже открыла рот, чтобы огрызнуться, но тут мой взгляд упал на витрину салона красоты с голографической вывеской «Квантовый уход». Там, среди прочих услуг, красовалась строка: «Омоложение кожи на клеточном уровне за 15 минут».

— О боже… — прошептала я.

— Что? — Ева насторожилась.

— Они… они победили морщины?!

Ева закатила глаза.

— Не слушай эти сказки. Старость пока не отменили, но после их штук действительно чувствуешь себя бодреньким!

— Я всё равно хочу туда!

— Ну пойдём, я подожду тебя.

— Отлично! — Я уже рванула к двери, но резко развернулась. — А потом в бутик с одеждой!

— Как раз туда направлялись, — фыркнула она, поправляя розовый хвост.

— Отлично.

Я вышла из салона, лёгким движением руки поправляя прядь волос, и замерла перед зеркальной панелью у входа.

— Ого.

Мои всегда непослушные каштановые волосы теперь были уложены в мягкие, блестящие волны, которые рассыпались по плечам, переливаясь под искусственным светом купола. А ещё эти странные «нанолоконы» — они сами меняли форму в зависимости от температуры, и когда я провела пальцами по волосам, несколько прядей тут же завились в лёгкие колечки.

— Ну что, ретрогёрл, теперь выглядишь как минимум на пятьсот лет моложе, — усмехнулась Ева за спиной.

Я развернулась, уже открыв рот для язвительного ответа, но слова застряли в горле.

— Ну и что ты хотела сказать, ре... — начала Ева, но её голос вдруг стал неестественно высоким, а взгляд заискрился неподдельным весельем.

Потому что за её спиной, скрестив руки на груди, стоял Кайрос.

В джинсах и в простой чёрной футболке.

Похоже, он единственный, кого я видела в привычной для моего времени одежде.

Он стоял с таким невозмутимым выражением лица, будто встретить нас здесь было самой обычной вещью в мире.

Я почувствовала, как кровь приливает к щекам.

— Кайрос?! — вырвалось у меня.

Он медленно поднял бровь.

— Ретрогёрл.

— О, смотри-ка, какая встреча! — мило улыбаясь, сказала Ева.

Я бросила на неё убийственный взгляд, но она лишь невинно заморгала.

— Ты... что ты здесь делаешь? — спросила я Кайроса, стараясь звучать равнодушно, но голос предательски дрогнул.

Он оглядел меня с ног до головы, и в его зелёных глазах мелькнуло что-то... тёплое.

— Волосы новые.

Это было не вопросом.

— Да, — я машинально потрогала прядь. — Нано... что-то там.

— Красиво тебе идёт, — сказал он просто.

И от этих слов внутри стало ещё теплее, я бы даже сказала, горячо.

— Спасибо, — пробормотала я, чувствуя, как жар разливается по щекам.

Ева, наблюдающая за этим обменом репликами, вдруг громко ахнула и хлопнула себя по лбу.

— Ой, я совсем забыла! Мне срочно нужно в... э-э-э... тот магазин! Тот, который... ну ты поняла! — Она уже пятилась назад, широко ухмыляясь. — Вы тут поболтайте, а я быстро!

Глава 12

Мы шли по торговой галерее, и мои мысли метались, как пойманная в клетку птица.

«Что, чёрт возьми, на меня нашло?»

Рука в его руке казалась одновременно чужой и своей. Я то пыталась незаметно ослабить хватку, то, наоборот, сжимала пальцы, будто боялась, что он сейчас исчезнет — телепортируется, что для него вообще не проблема.

— Ты вся напряжённая, — заметил Кайрос, не глядя на меня.

— Я? Нет, — я резко выпрямила спину, будто он поймал меня на чём-то постыдном. — Просто… не ожидала, что ты…

— Что я что?

— Что ты вообще ходишь по торговым центрам.

Он наконец повернул голову, и в его зелёных глазах мелькнула искра интереса.

— А где, по-твоему, я провожу свободное время? В подземном бункере с арсеналом?

— Ну… — я покраснела. — Может, не в бункере, но что-то военное точно. Тренировочные залы, полигоны, военторги с крутыми бластерами и нанотехнологиями…

Кайрос рассмеялся — по-настоящему, громко, так, что несколько прохожих обернулись.

— Военторги? — он приподнял бровь. — Серьёзно?

— Ну да! — я развела руками. — Ты же… ты! Легендарный «Теневой Клинок», мастер квантовых ударов, разрушитель крельских генералов! А теперь вот тут, среди бутиков и кафе…

— И что? — он внезапно остановился, развернулся ко мне и слегка наклонился, так что его дыхание коснулось моего уха. — Ты думала, я только и делаю, что рву пространство и строю из себя угрюмого преподавателя?

Я замерла. От его близости по телу пробежали мурашки. «Давно уже привыкнуть надо, Алиса».

— Ну… я…

— Ошибаешься, — он выпрямился, но его пальцы слегка сжали мои. — У меня есть и другие таланты.

— Например?

— Например… — он сделал паузу, затем ухмыльнулся. — Я отлично выбираю десерты.

— Что?

— Пойдём, — он потянул меня за собой, не дав опомниться.

Через минуту мы стояли перед крошечной кондитерской, от которой несло сладким ароматом ванили и карамели. Витрина ломилась от пирожных, тортов и странных десертов, которые светились мягким голубым светом.

— Это… — я уставилась на витрину.

— Квантовые эклеры, — пояснил Кайрос. — Внутри — гель с микроскопическими частицами, которые реагируют на температуру. Попадая в рот, они создают эффект «взрыва» вкуса.

— Ты серьёзно?

— Попробуешь — узнаешь.

Он заказал два, и через мгновение мне вручили небольшую пироженку, которая буквально мерцала, как маленькая галактика.

Я осторожно откусила.

И…

— О БОЖЕ.

Это было не просто вкусно. Это было как фейерверк во рту — сначала холодная мята, потом взрыв шоколада, затем что-то острое, как перец, и в конце — сладкая карамель.

— Ну что? — Кайрос наблюдал за моей реакцией с явным удовольствием.

— Это… нереально.

— Видишь? — он откусил от своего эклера. — Я же сказал — у меня есть и другие таланты.

Я смотрела на него и вдруг осознала: он выглядит… расслабленным. Совсем не таким, как в академии. Никакой холодной строгости, никакого сарказма. Просто… человек. Который любит сладкое.

— Ты часто здесь бываешь? — не удержалась я.

— Иногда.

— Один?

Он на секунду задумался, потом пожал плечами.

— Обычно — да.

— То есть я… первая, с кем ты сюда пришёл?

— Первая, — подтвердил он, и в его глазах промелькнуло что-то тёплое.

Я почувствовала, как сердце ёкнуло.

«Нет-нет-нет, Алиса, стоп. Это просто десерт. Просто случайная прогулка. Он же твой преподаватель. Он же…»

Но когда он взял мою руку снова, все рациональные мысли разлетелись, как пыль.

— Теперь пойдём туда, — он кивнул в сторону огромного голографического баннера, на котором переливались изображения каких-то фантастических пейзажей.

— А что это?

— Виртуальные симуляторы. Хочешь почувствовать, каково это — летать?

Я замерла.

— Ты… ты серьёзно?

— Абсолютно.

Мы зашли в зал виртуальных симуляторов, и меня тут же оглушил гул голосов, смех и звуки. Вокруг стояли капсулы, напоминающие прозрачные коконы, внутри которых люди в специальных шлемах то взмывали вверх, то резко падали, то размахивали руками, как будто сражались с невидимыми врагами.

— Это… как кино, только ты внутри? — спросила я, озираясь.

Кайрос усмехнулся.

— Кино — для слабаков. Здесь ты не просто смотришь. Ты чувствуешь.

— Оу… — Я уже представляла, как падаю с высоты, и у меня засосало под ложечкой.

Он подошел к терминалу, быстро выбрал что-то на экране, и через секунду одна из капсул открылась с мягким шипением.

— Заходи.

Я колеблюсь сделала шаг вперед.

А… а что мы будем делать?

— Летать.

— Над чем?

— Над пропастью.

— ЧТО?!

Он рассмеялся, видя мое выражение лица.

— Шучу. Над городом. Красиво, безопасно и… — он наклонился ближе, — если упадёшь, я тебя поймаю.

Я фыркнула.

— Обещаешь?

— Да, слово Кайроса Вальтарена, — он приложил ладонь к сердцу.

Через минуту я уже сидела в кресле капсулы, а Кайрос надевал на меня шлем.

— Готова? — Его голос звучал прямо у уха, несмотря на шум вокруг.

— Нет.

— Отлично.

Он нажал кнопку, и мир вокруг меня взорвался цветами.

Я парила.

Подо мной расстилался город — не просто город, а целая футуристическая метрополия с небоскрёбами, парящими платформами и реками света, струящимися между зданиями. Ветер свистел в ушах, но я не чувствовала холода — только невесомость, только восторг.

— КАЙРОС, ЭТО НЕРЕАЛЬНО! — закричала я, размахивая руками, как будто могла управлять полётом.

Его голос донёсся откуда-то справа, хотя физически он был где-то снаружи капсулы.

— Нравится?

— ДА!

Я сделала «кувырок» в воздухе, ну, по крайней мере, в симуляции, и у меня захватило дух.

— Ты выглядишь как восторженный щеночек, — усмехнулся он.

— А ТЫ ВЫГЛЯДИШЬ КАК УГРЮМЫЙ КОТ!

Я засмеялась и «полетела» выше, к искусственным облакам, которые на самом деле были голографическими проекциями. Они рассыпались при касании, оставляя за собой мерцающий след.

Глава 13

Его рука нашла мою, пальцы сплелись в тёплом замке, и я уже не сопротивлялась. Мы вышли из кафе, оставив за спиной голубоватый свет и шёпот голограмм, и свернули в узкий переход, украшенный неоновыми граффити. Они переливались, меняя узоры в такт нашим шагам — то волны, то звёзды, то абстрактные всплески цвета.

— Куда мы? — спросила я, но Кайрос лишь загадочно улыбнулся.

— Увидишь.

Мы поднялись на скоростном лифте, и через несколько секунд дверь открылась, впуская нас на открытую площадку где-то высоко над городом. Я замерла на пороге.

Крыша.

Но не простая — вся её поверхность была покрыта мягким биолюминесцентным мхом, который светился под ногами, как звёздная пыль. По краям росли странные растения с полупрозрачными листьями, шевелящимися от малейшего ветерка. А в центре…

— Гамак? — я рассмеялась.

— Не просто гамак, — поправил Кайрос, подводя меня ближе.

Огромное плетёное ложе висело между двумя колоннами, но оно было особенным — сотканным из каких-то светящихся нитей, мерцающих, как паутина в лунном свете.

— Это…

— Квантовая паутина, — он легко подтолкнул меня вперёд. — Попробуй.

Я осторожно опустилась на поверхность, ожидая, что она прогнётся под моим весом, но вместо этого гамак… принял меня. Нити мягко обвились вокруг тела, подстраиваясь под изгибы.

— О боже… — я закинула голову назад, как же хорошо.

Над нами было небо. Настоящее, без куполов и голограмм — чёрное, бесконечное, усыпанное звёздами.

— Как… — я попыталась сесть, но Кайрос уже лёг рядом, его плечо тёплым барьером отделяло меня от реальности.

— Часть комплекса, — объяснил он. — Здесь купол с динамической проекцией. Но ощущения… почти как в открытом космосе.

Я молчала, глядя вверх. Звёзды казались такими близкими, что можно было дотянуться. Одна особенно яркая вспыхнула и рассыпалась на сотни искр, оставляя за собой светящийся след.

— Метеоритный дождь, — прошептал Кайрос. — Искусственный, конечно. Но красивый.

Я повернула голову и увидела, что он смотрит не на небо, а на меня. Его зелёные глаза в этом свете казались глубже, почти бездонными.

— Почему ты привёл меня сюда? — спросила я, и мой голос прозвучал слишком тихо.

Он задумался, его пальцы невольно сжали край гамака.

— Потому что ты единственная, кто увидел бы это так, как надо. Так, как вижу это я.

— Как?

— Как чудо.

Тишина. Только лёгкий шелест листьев и далёкий гул города где-то внизу.

Я не знала, что ответить. Всё внутри сжалось — от страха, от предчувствия, от чего-то ещё, чему я не могла дать имя.

И тогда он прикоснулся.

Его пальцы осторожно скользнули по моей щеке, отводя прядь волос за ухо. Движение было таким простым, таким естественным, будто он делал это тысячу раз.

— Ты красивая, когда молчишь, — пробормотал он. — Но мне всё равно больше нравится, когда ты споришь.

Я фыркнула, и напряжение разрядилось.

— Значит, тебе нравятся строптивые?

— Мне нравятся настоящие, — он улыбнулся, и в этот момент где-то в небе вспыхнула новая волна метеоров, осветив его лицо.

Я задержала дыхание.

Он был прекрасен.

Резкие черты, шрамы, которые только подчёркивали его историю, и эти глаза… Зелёные, как лес после дождя, с хищными вертикальными зрачками, которые сейчас расширились, словно в темноте он видел только меня.

— Кайрос… — я не знала, что хочу сказать. Предупредить его? Спросить, что всё это значит? Признаться, что никогда в жизни не чувствовала ничего подобного?

Но слова потерялись, когда он наклонился ближе.

— Да? — его дыхание смешалось с моим.

Я закрыла глаза…

Виртуальный ком Кайроса завибрировал.

Резкий, неумолимый звук, разрывающий момент на части.

Он отстранился, лицо мгновенно стало каменным.

— Что-то случилось? — я попыталась скрыть дрожь в голосе.

Он взглянул на сообщение.

— Мне нужно идти.

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас.

Он поднялся, его движения снова стали чёткими, быстрыми — как на тренировке. Как будто тот Кайрос, который только что смотрел на меня с такой теплотой, испарился.

Он сжал ком так, что голографический экран треснул по краям. Он не отвечал, не двигался — просто стоял, уставившись в пустоту, будто в сообщении было что-то… неправильное.

Я осторожно прикоснулась к его руке.

— Всё в порядке?

Он резко повернулся, и мое сердце упало.

Его взгляд.

Сначала — глубокая, почти человеческая боль. Как будто он вдруг вспомнил что-то ужасное. Что-то, о чём сожалел.

А потом — щелчок.

Зрачки сузились в тонкие полоски, губы сжались, и в один миг его лицо снова стало холодным, отстранённым. Как будто этого дня не существовало. Как и Кайроса, который умеет смеяться.

— Пойдём, — сказал он жестко. — Я тебя провожу до общежития.

Я отпрянула, словно он ударил меня.

— Что… что только что произошло?

— Ничего.

— Кайрос, я не слепая! Ты только что…

— Алиса. — Он произнёс моё имя так, словно это было предупреждение. — Никаких вопросов.

Я сжала кулаки, чувствуя, как внутри всё закипает.

— Ах вот как? Мы весь день… весь день ты был… другим. А теперь что? Ты вообще понимаешь, как это…

Он резко шагнул вперёд, и я инстинктивно отступила. Его рука схватила мою, но теперь это было не теплое прикосновение — а железная хватка.

— Сейчас не время для обсуждений, — тихо сказал он. — Идём.

Я попыталась вырваться, но его пальцы впились в моё запястье.

— Отпусти!

— Нет.

— Ты мне не командир!

— В этом мире, — ещё как командир, — пошли.

Мы шли молча.

Небо над нами погасло — метеоритный дождь закончился, и теперь только холодные точки звёзд смотрели сверху.

Каждый шаг отдавался во мне глухой болью.

Что из этого было настоящим?

Тот, кто смеялся над драконами и кормил меня квантовыми эклерами?

Глава 14

Семь долгих дней, которые растянулись, как резина, наполненные до краев изматывающими тренировками, лекциями по квантовой механике, которые я едва понимала, и тягостным, невысказанным напряжением, витавшим в воздухе между мной и Кайросом.

Как будто того дня на крыше и не было. Как будто вообще ничего не было. Не было того взгляда — тёплого, человеческого, от которого было так приятно на душе.

Всё это будто сгорело в одно мгновение, сметённое тем холодным сообщением.

И теперь мы играли в странную игру. В игру под названием «Давайте сделаем вид, что ничего не произошло».

Он был безупречен в своей роли. Кайрос Вальтарен, «Теневой Клинок», саркастичный и безжалостный преподаватель. Ни капли слабости, ни намёка на что-то личное.

— Морозова, твоя стойка напоминает мне пьяного крельца на льду, — раздавался его голос, холодный и ровный, во время утренних занятий. — Если упадёшь — отожмёшься пятьдесят раз с Евой на спине.

Он больше не поправлял меня с той… близостью, как раньше. Его прикосновения, если они и были, стали сугубо техническими, быстрыми, безличными. Как будто поправлял неодушевлённый тренажёр.

— Дыши глубже, — бросал он, проходя мимо. — У тебя получается как у рыбы на суше.

На дополнительных занятиях он выжимал из меня все соки с удвоенной силой. Казалось, он намеренно доводил меня до предела, заставляя мышцы гореть огнём, а сознание — затуманиваться от усталости. Может, надеялся, что я сломаюсь и сама уйду?

— Снова! — его голос не терпел возражений, когда я, вся в поту, уже не могла поднять руку для энергетического импульса. — Твой потенциал не для того, чтобы им разбрасываться. Концентрируйся!

И я концентрировалась. Сжимала зубы до хруста, игнорировала дрожь в ногах и жгучую обиду внутри. Я не подавала вида. Я была Алисой Морозовой, новенькой ученицей академии прямиком из прошлого, которая должна была выжить. Которая должна была доказать ему, что она чего-то стоит, даже если он внезапно решил стать самым большим её камнем преткновения.

Я отвечала ему той же монетой. Взглядом, полным вызова, когда он отпускал свои колкости. Упрямством, когда он давал невыполнимые, на мой взгляд, задания. Я даже научилась парировать.

— Ваша техника, сэр, тоже не идеальна, — как-то раз выпалила я, едва переведя дух после серии изматывающих бросков. — Слишком много лишних движений. Для «Теневого Клинка» это досадная оплошность.

Он замер на секунду, и в его зелёных глазах мелькнуло что-то — удивление? Раздражение? Но тут же погасло, сменившись привычной холодной маской.

— Учись сначала стоять, прежде чем критиковать походку мастера, ретрогёрл, — отрезал он и повернулся ко всей группе. — Всем — ещё десять циклов! Из-за болтливости Морозовой!

В столовой мы игнорировали друг друга. Он сидел с другими преподавателями или один, уткнувшись в голопанель. Я — с Евой, которая, кажется, уже начала что-то подозревать, но тактично молчала, заваливая меня дурацкими сплетнями и историями, чтобы отвлечь.

Иногда я ловила на себе его взгляд. Краем глаза. Мимоходом. Быстро, будто случайно. Но в эти доли секунды мне казалось, что я вижу не того сурового наставника, а того самого Кайроса с крыши. Уставшего. Раздавленного чем-то. Но это длилось мгновение, а потом он отворачивался, и я снова оставалась со своим недоумением.

Шла вторая неделя с того дня, а пропасть между нами только росла, становясь глубже и непреодолимее. Мы стали идеальными актёрами в спектакле, где он — грубый учитель, а я — упрямая ученица. И казалось, так будет всегда.

Но однажды утром всё пошло наперекосяк с самого начала.

Я проспала.

Не на две минуты, как обычно, а на целых пятнадцать. Виновником был кошмар — тот самый синий колодец, холодные щупальца дымки, падение в никуда. Я проснулась в холодном поту, сердце колотилось, как сумасшедшее, и первая мысль была не «где я», а «он убьёт меня».

Я помчалась в академию, на ходу засовывая волосы в небрежный хвост и пытаясь застегнуть непослушные застёжки на форме. В голове стучало только одно: «Не опаздывай. Не опаздывай. Не опаздывай».

Естественно, я влетела в зал, запыхавшаяся и растрёпанная, когда группа уже стояла в строю, а Кайрос, скрестив руки, смотрел на вход с таким выражением лица, будто я только что лично оскорбила его предков.

— Морозова, — его голос прозвучал тихо, но от этого стало только страшнее. Весь зал замер. — Решила, что правила расписания — это просто рекомендация для слабоумных?

— Я… проспала, — выдохнула я, чувствуя, как горит лицо.

— Очаровательно, — он медленно прошёлся перед строем, его взгляд скользнул по мне, холодный и оценивающий. — Видимо, вчерашние дополнительные задания были недостаточно интенсивными.

Я сглотнула, сжимая кулаки. Дополнительные вчера длились почти до отбоя. Он выжимал из меня всё, будто мокрое полотенце.

— Это не повторится, — пробормотала я.

— О, повторится, — он остановился прямо передо мной. — Но сейчас у нас запланированы спарринги. И поскольку ты так любезно подарила нам всем лишние пятнадцать минут ожидания, ты будешь первой. С Мираком.

У меня внутри всё похолодело. Мирак — один из тахенцев в нашей группе. Высокий, молчаливый, с взглядом бурильщика и силой, способной переламывать кости. Он с первого дня смотрел на меня как на назойливую мошку, которую нужно прихлопнуть.

— Но… — я попыталась возразить.

— Встать на платформу, Морозова. Сейчас же.

Мирак уже ждал в центре зала, его зелёные глаза с узкими зрачками светились едва скрываемым удовольствием. Он слегка потянулся, и его мышцы играли под облегающей формой.

Я вышла на платформу, ноги были ватными. Тактика. Нужна тактика. Он сильнее, быстрее. Нужно использовать его инерцию…

— Начали, — бросил Кайрос, отходя к краю.

Мирак не стал церемониться. Он рванул вперёд, как пантера, его рука понеслась ко мне в голову. Я едва успела отклониться, почувствовав, как воздух рассекается у самого виска.

Глава 15

Мы снова были в его кабинете. Та же комната, тот же стол. Но атмосфера была совершенно иной. Не было того чувства вызова и саркастичной игры, что витали в воздухе во время нашего первого разговора. Теперь здесь пахло тишиной, напряжением и чем-то тяжёлым, невысказанным.

Я сидела на стуле, сжимая в коленях дрожащие руки. Форма была порвана на плече, по щеке сочилась тонкая струйка крови от случайного удара, а всё тело ныло и гудело от адреналиновой отдачи и падений. Я чувствовала себя разбитой куклой, которую после бурной игры бросили в угол.

Кайрос стоял у огромного окна, спиной ко мне, и вглядывался в даль. За стеклом медленно проплывали корабли, оставляя в небе мерцающие следы. Он был неподвижен, как скала. Его широкие плечи, обычно такие собранные и готовые к действию, сейчас казались отягощёнными невидимым грузом. Он не смотрел на меня, не кричал, не требовал объяснений. Он просто молчал, и эта тишина была гораздо страшнее любой его ярости.

Минуты тянулись, как смола. Внутри меня всё кипело. Стыд за свою слабость на платформе, остаточный страх от того, что произошло, и дикое, неконтролируемое любопытство к тому всплеску силы, который я едва не выпустила. Но больше всего грызла обида. Он вытащил меня, как провинившегося щенка, на глазах у всей группы, а теперь заставил ждать, пока он наслаждается видом.

Нервы сдали. Я уже собралась с духом, чтобы нарушить это невыносимое молчание, чтобы выпалить что-то резкое и защитное — «Что вам от меня нужно?» или «Если собираетесь отчитать, то делайте это быстрее!».

Но вдруг он заговорил. Его голос был негромким, спокойным и… усталым. Он не оборачивался, продолжая смотреть в окно.

— Расслабься, — сказал он, и это прозвучало не как приказ, а почти как совет. — Я привёл тебя сюда не для того, чтобы ругать.

Я замерла с полуоткрытым ртом, все мои готовые колкости застряли в горле. Это было последнее, что я ожидала услышать.

Он медленно повернулся от окна. Его зелёные глаза, обычно такие острые и оценивающие, сейчас были серьёзны и глубоки. На его лице не было ни гнева, ни раздражения.

— Да и вообще, — он тяжело вздохнул, проводя рукой по лицу, — то, что произошло… Это в первую очередь моя ошибка.

Я застыла, все мои приготовленные колкости и защитные фразы разбились о его слова. Воздух словно вытянули из комнаты. Я смотрела на него, не в силах понять.

«Его ошибка?»

Мой мозг лихорадочно пытался сопоставить этого человека с тем, кто только что на платформе публично унижал меня, выставив на посмешище перед Мираком и всей группой. Нестыковка была настолько чудовищной, что пощелкивала искрами в висках.

Ступор длился, наверное, всего пару секунд, но ощущался как вечность. А потом ледокол возмущения пробил эту тишину.

Я резко вскочила на ноги, забыв про боль в мышцах. Стол между нами внезапно показался недостаточной защитой.

— Ваша ошибка? — мой голос прозвучал неестественно громко в тишине кабинета. Я намеренно сделала ударение на «ваша», подчеркивая дистанцию, которую он сам же и создал этими семью днями. — Извините, но я, кажется, ослышалась. Потому что там, в зале, у меня сложилось совершенно иное впечатление! Вы при всех отчитали меня так, будто я нарочно устроила этот цирк! Вы выставили меня дурой, которая не может контролировать свои же способности! А теперь говорите, что это ваша ошибка? Может, вы тогда уж и извинитесь перед всей группой за свою «ошибку», господин Вальтарен?

Я выпалила это почти на одном дыхании, грудь высоко вздымалась от ярости и обиды. Я ждала ответного взрыва. Ждала, что он набросится, заткнет меня очередной колкостью, поставит на место. Я готова была к бою.

Но его реакция оказалась хуже любого взрыва.

Он не двинулся с места. Не нахмурился. Его плечи лишь чуть сникли, а в зеленых глазах, наконец-то смотрящих на меня прямо, промелькнула тень той самой усталости, что звучала в его голосе.

— Я не за спарринг, — произнес он тихо, и его спокойствие было оглушительным. — И не за то, что ты чуть случайно не убила человека. Хотя да, мне следовало быть к этому готовым после того случая. Я отчитал тебя за опоздание. И за недисциплинированность. Это было необходимо. А то, за что я признаю свою ошибку, это уже совсем по другому поводу.

Он сделал паузу, словно взвешивая, сколько сказать. Его взгляд скользнул в сторону, в окно, будто он искал ответы в проплывающих кораблях.

— И этот «другой повод»… — он медленно покачал головой, — …я не могу озвучить. Не здесь. Не сейчас.

В его голосе не было привычной железной уверенности. Была какая-то новая, непривычная нота — что-то между досадой и… осторожностью? Он выглядел не как непогрешимый наставник, а как человек, зажатый в тиски обстоятельств, которые ему не подконтрольны.

Вся моя злость, все обиды вдруг повисли в воздухе, не найдя точки притяжения. Он не дал мне врага, с которым можно сразиться. Он показал щель в своей броне, и от этого стало не по себе. Я чувствовала себя сбитой с толку, как будто почва, на которой я только что стояла, внезапно ушла из-под ног.

И тогда он задал вопрос. Тот, которого я никак не могла ожидать.

— Скажи честно, Алиса, — он впервые за долгое время назвал меня по имени, и от этого что-то кольнуло внутри. — Ты хочешь уйти из академии?

Я просто смотрела на него, полностью сбитая с толку. Мой разум отказывался обрабатывать этот поворот. От публичного унижения — к вопросу об отчислении? От «ретрогёрл» — к «Алиса»? От ледяного безразличия — к этому странному, почти человеческому участию?

— Я… — я бессильно развела руками, чувствуя, как дрожь наконец-то добирается до коленей. — Я не понимаю. Сначала вы делаете всё, чтобы я здесь осталась, чуть ли не угрожаете… Потом относитесь ко мне, как к назойливой мухе… Затем устраиваете показательную порку… А теперь спрашиваете, не хочу ли я уйти? Что, черт возьми, происходит, Кайрос? Чего вы от меня хотите на самом деле?

Он молчал несколько секунд, его лицо было невозмутимым, но в глазах бушевала целая буря из эмоций, которые я не могла расшифровать.

Глава 16

(Кайрос)

Дверь закрылась за ней с тихим щелчком, и я остался один в гробовой тишине кабинета. Воздух, казалось, все еще вибрировал от её гнева, от её слёз, которые она не проронила, но которые я видел в её глазах. И от моего собственного, чёртового, несвоевременного «извини».

Я с силой провёл ладонью по лицу, словно пытаясь стереть с себя маску, которую носил все эти семь долгих дней. Она впилась в кожу. От неё болели мышцы лица.

«Слабость, Вальтарен. Чистейшая слабость», — разворачиваюсь и снова подхожу к окну.

Город-купол жил своей жизнью, безмятежной и упорядоченной. Они там внизу не знали, каково это — разрываться между долгом и… чем-то другим. Чем-то, что не имело названия, но саднило где-то под рёбрами острее любого клинка.

Она не понимала. Не могла понять. Как я могу хотеть, чтобы она ушла, после всего, что было? После того, как я сам вцепился в неё, как голодный зверь, почуявший нераскрытый потенциал. После того дня на крыше.

Тот день. Проклятый и самый лучший день за последние годы. Я вёл её по торговому центру, смотрел, как её глаза загораются от «квантовых эклеров», как она смеётся, гоняясь за голографическим драконом. И в какой-то момент я забыл. Забыл, кто она, кто я. Я был просто мужчиной, гуляющим с красивой, дерзкой девушкой, которая смотрела на мир так, будто видела его впервые. И это было пьяняще.

А потом пришло то сообщение.

Анонимное. Без кода, без следа. Всего одна строка, холодная и безжалостная: «Объект представляет интерес. Не мешайте».

Лёд пробежал по спине. Это была не угроза. Это было объявление войны. Кем-то, кто оставался в тени. Кто-то третий влез в эту игру, и я даже не знал, кто это и чего они хотят от неё.

В тот миг единственной мыслью, ясной и чёткой, как приказ к атаке, было — вырвать её отсюда. Убрать с линии огня. Сделать так, чтобы она перестала быть «объектом», «студенткой Академии», «потенциалом». Чтобы она просто стала Алисой, которая где-то далеко и в безопасности.

Я не мог просто так её отчислить. Слишком много глаз следило, слишком много вопросов последовало бы. Но если бы она ушла сама… Сломалась, не выдержала давления… Тогда у начальства не было бы ко мне претензий. Конечно, они бы начали искать другой подход, но теперь я бы уже не был её учителем, который должен принести результат империи, и потому они бы уже не могли объявить меня тем, кто идёт против них.

Я бы последовал за ней, оберегая, даже если после ухода она меня ненавидела бы всем сердцем. Чтобы защитить её. Чтобы спрятать. Чтобы дать ей шанс на нормальную жизнь, которую у неё уже отняли однажды.

Вот для чего были эти семь дней. Холодность. Жестокость. Бесконечные перегрузки. Я выстраивал стену, кирпичик за кирпичиком, пытаясь заставить её возненавидеть это место. Возненавидеть меня. Я толкал её к краю, надеясь, что она оттолкнётся и уйдёт. Ради её же блага.

Это был самый тяжёлый бой в моей жизни. Каждый её непонимающий взгляд, каждая подавленная обида были моим поражением. Каждый раз, когда она стискивала зубы и выполняла очередное задание преподавателя, во мне что-то дико кричало от гордости и бессильной ярости одновременно.

И сегодня… Сегодня она не сломалась. Даже когда я выставил её на посмешище. Даже когда столкнул с Мираком. Она нашла в себе силы выстоять. Она стояла передо мной вся в синяках и ссадинах, но с горящими глазами, и сказала «нет». Не хочу уходить.

И чёрт возьми, я никогда в жизни не испытывал такого жгучего, такого всепоглощающего восхищения. И такой безнадёжности.

Я ошибался. Глупо, жестоко и непростительно ошибался. Я пытался решить за неё, что для неё лучше. Отнять у неё выбор, как когда-то у неё отняли целый мир. Я стал частью системы, которая её использует, просто пытаясь вытолкнуть её из этой системы другим способом.

У меня связаны руки. Она остаётся здесь, в эпицентре бури, а я обязан быть её надзирателем. Но та анонимная угроза никуда не делась. И Империя никуда не делась.

Я сжал кулаки, упираясь лбом в прохладное стекло. Нет. Так не пойдёт. Я находил выход из ситуаций и посложнее. Если нельзя вытащить её из игры, значит, нужно менять правила. Нужно стать её щитом здесь и сейчас. Найти тех, кто охотится на неё, и устранить угрозу, пока она не устранила её. И сделать это так, чтобы не стать врагом Империи. Чтобы мы оба остались живы и свободны.

Это будет сложнейшей миссией в моей жизни. Балансирование на лезвии бритвы. Но ради неё…

Ради той искры, что зажглась в ней, когда она парила над виртуальным городом. Ради того огня, что вспыхнул в её глазах, когда она швырнула в меня своей энергией. Ради того, чтобы однажды снова увидеть её улыбку, а не боль и не гнев, которые я сам же и поселил в ней.

Я оттолкнулся от окна. Признать свою ошибку — это только первый шаг. Теперь предстоит всё исправить. Вернуть её доверие. Снова стать для неё тем Кайросом, а не холодным монстром. И одновременно вести свою тихую войну в тени.

Впервые за долгие годы я не видел чёткого плана. Было только одно неизменное решение.

Она остаётся. Значит, и я остаюсь. И я сожгу дотла любого, кто посмеет к ней прикоснуться.

Глава 17

Тяжесть после вчерашнего спарринга с Мираком всё ещё жила в мышцах, но это было ничто по сравнению с кашей в голове. Слова Кайроса, его извинение, этот странный, вымученный разговор в кабинете — всё это крутилось внутри, не находя выхода. Я не знала, что чувствовать. Злиться? Быть тронутой? Не доверять? Каждый вариант казался и правильным, и неправильным одновременно.

Единственное, что радовало, что занятие Кайроса сегодня будет последнее, судя по расписанию, а то обычно их ставили вначале или в середине. Это был отдельный вид ада. Пока другие группы бодро обсуждали теорию квантовых полей или историю межгалактических конфликтов, мы, его «счастливчики», сидели как выжатые лимоны. Лекторы смотрели на наши потухшие глаза и замедленные реакции с плохо скрываемым раздражением.

— Морозова, вы вообще с нами? — доносилось с кафедры.

Я вздрагивала, пытаясь заставить мозг воспринимать слова, а не воспроизводить снова и снова звук собственного падения на маты.

Те, у кого Кайрос не вёл занятия, смотрели на нас с лёгким недоумением и даже насмешкой. Они не понимали, через что мы проходим каждое утро. А те, кому посчастливилось попасть к нему, — мы лишь молча переглядывались в коридорах, узнавая в друг друге тот же потухший взгляд и одинаковую, чуть скованную походку. Было странное чувство братства по несчастью.

Утро началось как обычно: боль во всём теле, противный звон будильника и мрачные мысли. Ева, заваривая какой-то энергетический чай, бубнила себе под нос что-то очень нелестное о тахенцах вообще и об одном конкретно. После вчерашнего её отношение к Кайросу окончательно перешло в стадию «готовна-придушить».

— Он вообще тронутый, — шипела она, швыряя в мою сторону пачку какой-то питательной пасты. — Устроил цирк, чуть тебя не угробил, а потом «ой, извини». Да я бы ему такое «извини» устроила, что он бы у себя в хвосте искал свои извинения!

Я лишь бессильно вздохнула. Сил на злость не было. Была только тревожная пустота.

Мы зашли в зал и выстроились в привычную шеренгу. Воздух был наполнен тихим, почти звенящим напряжением. Все ждали продолжения вчерашнего спектакля. Ждали, что Кайрос войдёт с каменным лицом и обрушит на нас новую порцию адских упражнений.

Дверь открылась.

Он вошёл. Но не в простой чёрной форме, как обычно, а в полном, строгом обмундировании преподавателя Академии «Эклипсис». Тёмная ткань с голографическими нашивками, подчёркивающая ширину плеч, идеальный покрой, не скрывающий собранную, готовую к взрыву силу. Он выглядел… официально. Солидно. Как человек, пришедший не на тренировку, а на важное совещание.

Прошёл вдоль строя, его зелёные глаза скользнули по каждому из нас, оценивающе, но без привычной прохлады. Затем он развернулся и встал напротив, скрестив руки на груди. И… ничего не говорил. Долго. Так долго, что тишина стала давить на уши, а беспокойство в зале стало почти осязаемым.

«В чём дело? — металась я в мыслях. — Что он задумал? Сейчас начнётся что-то новое? Ещё более изощрённое?»

Его взгляд медленно прополз по шеренге и остановился на мне. И тогда… он улыбнулся. Лёгкая, едва заметная улыбка тронула уголки его губ. В ней не было ни сарказма, ни насмешки. Было что-то другое. Что-то, от чего у меня внутри всё ёкнуло и похолодело одновременно.

«Он что-то задумал, — пронеслось в голове. — Надеюсь, не очередной его номер, где я — главное действующее лицо. Я не выдержу ещё одного такого дня.»

— Мирак, Алиса, — его голос прозвучал чётко, нарушая тишину. — Выйти из строя.

Мы переглянулись с огромным тахенцем, в его глазах читалось такое же недоумение, как и в моих. Что теперь? Наказание за вчерашнее? Публичная порка? Мы сделали шаг вперёд, выходя перед группой. Краем глаза я поймала взгляд Евы. Она смотрела на Кайроса с таким ледяным недоверием, будто он был ядовитой змеёй, готовой к броску. Я знала, что она уже мысленно составляет план его уничтожения, и, честно говоря, в тот момент он мне казался не таким уж и плохим.

Кайрос обвёл нас обоих взглядом, потом его внимание переключилось на Мирака.

— Мирак, — начал он, и его тон был неожиданно… уважительным. — Ты показал себя отличным бойцом вчера. Собранным, точным, быстрым. Твоя техника была безупречна. Я рад, что ты в моей группе.

Эффект был поразительным. Мирак, всегда такой надменный и непробиваемый, буквально вырос на несколько сантиметров. Его плечи расправились, подбородок поднялся выше. Получить прямую, публичную похвалу от самого Кайроса Вальтарена — это было всё равно что получить орден из рук императора. Он кивнул, коротко и почтительно.

— Спасибо, господин преподаватель.

Потом Кайрос повернулся ко мне. Его зелёные глаза встретились с моими, и в них не было ни намёка на вчерашнюю бурю или семидневный лёд. Только странная, нечитаемая серьёзность.

— Алиса, — он произнёс моё имя, и от этого что-то сжалось внутри. Он сделал паузу, словно подбирая слова, и мне показалось, что ему в самом деле тяжело говорить. Я замерла, сердце застучало где-то в горле. «Ну вот, начинается. Сейчас он скажет, что я непредсказуемая угроза и меня надо отчислить. Сейчас он всё заберёт обратно…»

Но он продолжил, и его слова парализовали меня больше, чем любой удар.

— А ты… — он снова запнулся, затем выдохнул, — ты вообще умничка.

В зале повисла такая тишина, что можно было услышать, как пролетает муха. Если бы они тут водились. Я не дышала, просто уставившись на него.

— И я, — он повысил голос, обращаясь уже ко всей группе, но глядя прямо на меня, — перед всеми вами официально заявляю, что вчера был не прав. И признаю это.

Мой разум отказывался верить. Я видела, как у Евы отвисла челюсть. По строю пробежал шёпоток изумления.

— Я не среагировал вовремя на развитие ситуации в спарринге и потому подверг опасности жизнь своего ученика, — его слова были чёткими, ясными и шокирующе искренними. — И я сорвал свою злость и раздражение на Алисе, которая не была в этом виновата. Поэтому…

Глава18

Конец занятий сегодня был похож на выход из боевой зоны. Мы с Евой молча плелись по коридорам Академии, и каждый мой шаг отдавался глухой болью в перетруженных мышцах. Я молчала, глядя себе под ноги. Мозаика пола расплывалась перед глазами от усталости.

И тут из-за спины раздался тот самый голос. Низкий, спокойный, но на этот раз без привычной металлической нотки. И он произнёс моё имя. Не «Морозова», не «ретрогёрл». А «Алиса».

— Алиса.

Я замерла на месте, словно меня ударили током. Ева резко обернулась, её взгляд мгновенно стал ледяным и готовым к бою.

Медленно, будто против воли, я развернулась.

Кайрос шёл по коридору в нашу сторону. Он уже переоделся в простые чёрные брюки и тёмную футболку, и в этой повседневной одежде он казался… ближе. Но не менее опасным. Он остановился в паре шагов, его зелёные глаза были прикованы ко мне, а затем скользнули на Еву с безмолвным, но совершенно очевидным намёком.

Ева проигнорировала этот взгляд. Она скрестила руки на груди и встала в позу, ясно давая понять, что никуда не уйдёт.

— Всё в порядке, Ева, — наконец выдохнула я. — Я… я потом догоню тебя.

Ева посмотрела на меня с нескрываемым недоверием, потом бросила убийственный взгляд на Кайроса.

— Ты уверена? — её голос звучал как предупреждение.

— Да, — кивнула я, стараясь выглядеть увереннее, чем была на самом деле. — Всё хорошо.

Она покачала головой и, бросив последний гневный взгляд Кайросу, развернулась и ушла, её розовый хвост яростно взметнулся за ней.

Я осталась с ним один на один в пустом теперь коридоре. Сердце колотилось где-то в горле. Я подняла на него взгляд, стараясь не показывать своей растерянности.

— Что такое, господин преподаватель? — спросила я, и мой голос прозвучал холоднее, чем я хотела.

Он не ответил сразу. Секунду он просто смотрел на меня, и в его глазах было что-то сложное, что я не могла расшифровать.

— Я хочу предложить тебе повторить наше свидание, — наконец сказал он. И… улыбнулся. Лёгкой, уверенной ухмылкой, будто предлагал просто прогуляться, а не совершал очередной резкий поворот в наших и без того запутанных отношениях.

У меня отвисла челюсть. Это было настолько неожиданно, нагло и сбивающее с толку, что я на секунду потеряла дар речи.

— Свидание? — выдавила я, чувствуя, как щёки начинают гореть. — Вы это называете свиданием? Как будто это просто дружеская прогулка, а не… не… — я замолчала, не в силах подобрать слова.

— А что это было, как не свидание? — он парировал, и его улыбка стала чуть шире.

— После всего, что было? Вы серьёзно думаете, что просто извинились, и я теперь должна взять и согласиться? — в моём голосе зазвучали нотки той самой злости, которую я пыталась подавить.

Его улыбка не исчезла, но смягчилась. Он смотрел на меня прямо, без уловок и без привычной маски.

— Нет, — ответил он спокойно. — Я не думаю, что ты «должна». Я знаю, что был не прав. Глупо, жестоко и непростительно не прав. И я готов всё исправить. Если ты дашь мне такой шанс.

В его тоне не было ни капли надменности или снисхождения. Только чистая, обезоруживающая честность. Я хотела отказаться. Хотела развернуться и уйти, чтобы доказать ему и самой себе, что его слова меня не цепляют.

Но он снова заговорил, и его слова заставили меня замереть.

— Для всего, что произошло, есть причина, Алиса. Сложная и… не совсем моя. Я не могу рассказать тебе всё сейчас. Но я собираюсь быть с тобой максимально честным, насколько это возможно. И когда-нибудь, я обещаю, ты всё узнаешь.

Это было не оправдание. Это было признание. Признание в том, что он не свободен в своих поступках. И от этого внутри всё перевернулось.

— Почему не сейчас? — спросила я, и мой голос дрогнул. — И зачем я вообще вам сдалась? Чего вы от меня хотите?

Он вздохнул, и в его глазах мелькнула тень той самой усталости, что я видела в кабинете.

— Потому что сейчас я не могу, — сказал он просто. — А хочу я… — он сделал паузу, подбирая слова, — потому что ты единственная, кто может понять меня. И я, возможно, единственный, кто может понять тебя. Ты не представляешь, насколько мне с тобой интересно. Рядом с тобой я чувствую себя… по-другому. Не машиной для войны. И это… — он странно ухмыльнулся, — даже не кажется мне слабостью. Ты единственная, кто не требует от меня быть кем-то одним. И единственная, кто ведёт себя со мной так же естественно, как и с любым другим человеком. Без страха. Без подобострастия. Просто как с равным.

Я слушала, не в силах пошевелиться. Это была самая честная речь, которую я когда-либо слышала от него. В ней не было пафоса, только голая, уязвимая правда. Она снесла все мои защитные баррикады, оставив лишь лёгкое головокружение.

Я всё ещё хотела злиться. Хотела сохранить лицо.

— И что, вы думаете, после таких слов я просто соглашусь? — попыталась я парировать, но в моём голосе уже не было прежней уверенности.

Его уверенность, напротив, казалось, только окрепла. В его глазах вспыхнул тот самый опасный, задорный огонёк, который одновременно и бесил, и притягивал.

— Я уверен, что ты согласишься, — заявил он, и его губы тронула самая наглая ухмылка. — Потому что у меня уже есть идея. И она тебе точно понравится.

Меня одновременно взбесила и подзадорила эта его непоколебимая уверенность. Это был вызов. Чистой воды вызов. А я никогда не могла устоять перед вызовом.

Прежде чем я успела найти что ответить, он уже сделал шаг назад.

— Выходной. После полудня. Я зайду за тобой. Так что жди.

И, развернувшись, он ушёл тем же уверенным шагом, каким и появился, оставив меня одну в пустом коридоре — в полнейшем недоумении, с клубком противоречивых чувств внутри и с лёгкой, но от этого не менее жгучей злостью. И с вызовом, из-за которого я уже знала — не откажусь.

Глава 19

Время до «свидания» растянулось в тягучую, нервную пытку. Мысли метались, как сумасшедшие: от желания всё отменить и запереться в комнате до странного, назойливого нетерпения. Я несколько раз брала в руки ком, чтобы написать ему одно-единственное слово — «НЕТ» — крупными, злыми буквами. Но каждый раз представляла его реакцию: эту его уверенную, наглую ухмылку, будто он знал, что я не посмею. И чувствовала себя трусишкой, которая прячется под кровать от соседского мальчишки, а не взрослой женщиной, способной отстоять свои границы. Эта мысль злила ещё сильнее.

Ева, видя мои метания, лишь тяжело вздыхала. Она не читала нотаций, за что я была ей безмерно благодарна. Вместо этого она с грохотом расставила на моём столе целый арсенал средств для снятия стресса: пачку какого-то подозрительно яркого чая, пару аромосвечей с надписью «Успокаивающая аура Венеры» и странный приборчик, напоминающий электрошокер.

— На, — буркнула она, ткнув пальцем в этот «шокер. — Если он опять начнёт нести чушь или попытается тебя поучать — жми на красную кнопку. Говорят, на тахенцев действует безотказно. Вырубает наху… кхм, то есть, гарантирует тишину минут на пятнадцать.

Я рассмеялась, но благодарность была искренней. По крайней мере, я знала, что у меня есть тыл в лице этой безумной розововолосой фурии.

Следующим мучением стал гардероб. Что вообще надевают на свидание с собственным преподавателем, который неделю тебя терзал на занятиях? Джинсы показались слишком просто, спортивный костюм — вызывающе-равнодушным. Кожаный комбинезон с нашего первого занятия — напоминанием о боли и унижении.

И тогда я увидела его. То самое платье. Простое, тёмно-синее, почти до колен, с незаметным переливом ткани на свету. Я купила его в том самом торговом центре, в тот самый день, когда мы гуляли с Кайросом. Оно напоминало мне что-то из старой жизни, но при этом выглядело достаточно футуристично. Рискованный выбор. Вдруг мы полетим на скалы лазать или покорять пещеру?

Но внутренний голос, тот самый, что вечно спорил с Кайросом, нашептывал: «Надень. Пусть знает, что имел дело не с неуклюжей ученицей, а с женщиной».

Причёска и макияж были следующими на очереди. Я решила не мудрить: слегка подчеркнула глаза, позволила непослушным каштановым волосам лежать как им вздумается, лишь слегка убрав их с лица. «Естественность, — твердила я себе. — Главное — выглядеть так, будто я вообще не старалась».

И вот я стояла перед зеркалом. Девушка в синем платье, с блестящими от нервного возбуждения глазами и лёгким румянцем на щеках. «Ну ничего себе, красотка, — мелькнула мысль. — Кайросу чертовски повезло. Умная, красивая и отходчивая — чего ещё желать?»

Но тут же я поймала себя на том, что мои пальцы слегка дрожат, а в животе порхают настойчивые бабочки. Я глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь. «В чём дело, Морозова? Ты же его не боишься. Ты злишься на него. Ненавидишь его самоуверенность. Так?

Мои пальцы сжали край сумки — новенькой, из последней коллекции, которую Ева с гордостью демонстрировала на днях. Дорогая вещица.

И тут на моем коме раздался короткий, настойчивый звук. Сердце ёкнуло, предвосхищая сообщение еще до того, как я взглянула на экран.

Там горели всего два слова: «Выходи. Жду».

— Какой наглец, — прошептала я себе под нос, но почему-то улыбка сама собой тронула губы.

Делать было нечего. Я бросила последний взгляд в зеркало, поправила прядь волос, которая уже выбилась из-за уха, и решительно направилась к выходу.

Воздух на улице был прохладным и свежим, пахло озоном после недавней поливки газонов. Я сделала шаг от здания общежития, оглядываясь в поисках его фигуры.

И вот я наконец его увидела. На сей раз он был в чёрном костюме — и сидел он на нём безупречно, каждая линия подчёркивала плечи, талию, всю его собранную, стремительную фигуру.

В этом костюме он был другим. Таким, в чьих руках власть — не груз, а привычный инструмент, которым он умеет пользоваться легко и точно. Я всегда смеялась над фразой «встречают по одежке», но сейчас понимала — она именно об этом. Вещи и правда меняют людей или просто показывают их другую, скрытую сторону.

В своих привычных джинсах и футболке он крутой, свойский, понятный. А сейчас… Сейчас он выглядел именно так, как о нем говорят. Тот, на кого смотрят и кого слушают. Зрелище было завораживающим.

Его зеленые глаза были скрыты за легкими щитками-визорами которые не скрывали взгляд, а лишь придавали ему загадочности, отсвечивая окружающим миром. Он не опирался ни на что, просто стоял, и его поза говорила о спокойной уверенности и готовности к чему-то невероятному.

Увидев меня, он сделал шаг навстречу. Его движения были такими же плавными, но сегодня в них не было преподавательской строгости — только расслабленная сила и осознание того, что он выглядит чертовски эффектно.

Мы поравнялись. Он остановился в шаге от меня. Тогда он легким движением пальца сдвинул визор на лоб, открывая глаза. Его взгляд, ярко-зеленый и пронзительный, встретился с моим. В нём я увидела только чистое, неподдельное восхищение и одобрение.

Легкая, искренняя улыбка тронула его губы.

— Ну вот, — произнес он, и его низкий голос идеально гармонировал с его образом. — Я же говорил… Выглядишь... сокрушительно, Алиса. Иного я и не ожидал.

Он произнес это без тени лести, просто как констатацию факта. И от этих слов по моей коже пробежали теплые мурашки, сметая остатки нервного напряжения.

Он сделал легкий жест рукой, и из ниоткуда бесшумно к тротуару подплыл аэромобиль — не угловатый и агрессивный, а обтекаемый, элегантный и стремительный, цвета ночного неба с мерцающими вкраплениями.

— Готовься удивляться. Поехали? — Он открыл дверь, жестом приглашая внутрь.

Глава 20

Мы плыли сквозь гигантский город, и я, прижавшись лбом к прохладному стеклу аэромобиля, чувствовала себя ребёнком, впервые попавшим в мегаполис. Только масштабы были иными, неземными.

Небоскрёбы не просто устремлялись ввысь — они переплетались, образуя ажурные арки и мосты, по которым скользили потоки транспорта. Целые кварталы парили в воздухе на антигравитационных платформах, их основания терялись в дымке, а вершины купались в лучах заходящего солнца. Голографические рекламные баннеры — не просто статичные картинки, а живые, дышащие существа — обвивали шпили зданий, перетекали с одной стены на другую, иногда срывались в свободный полёт, рассыпаясь на стаи светящихся птиц или косяки сияющих рыб.

— Ничего себе… — вырвался у меня шёпот, больше похожий на вздох. — Это же… Это всё настоящее?

Я и сама не заметила, как произнесла это вслух. Краем глаза я увидела, как Кайрос улыбнулся. Не той своей привычной уверенной или саркастичной ухмылкой, а чем-то более мягким, тёплым. Ему, похоже, и вправду нравилось наблюдать за моей реакцией, за этой способностью удивляться вещам, которые для всех здесь стали обыденностью.

Поймав его взгляд, я смущённо отвела глаза обратно к окну, чувствуя, как щёки слегка розовеют.

— Куда мы вообще летим? — спросила я, чтобы разрядить обстановку и наконец удовлетворить своё жгучее любопытство.

Он не ответил сразу, позволив аэромобилю сделать плавный вираж и вынести нас на новый, ещё более головокружительный простор. Внизу расстилался бескрайний космопорт. Корабли всех форм и размеров — от маленьких, юрких челноков до громадных, похожих на левиафанов грузовых транспортов — которые молча занимали свои доки или отчаливали, растворяясь в розовеющем небе.

— Ко мне, — наконец произнёс Кайрос, его голос был спокойным, но в нём слышалась лёгкая, заговорщицкая нотка. — На корабль.

Мой взгляд мгновенно оторвался от вида за окном и устремился на него. В голове пронеслись самые невероятные и противоречивые картины. Что он задумал? Грозный боевой корабль, набитый оружием и суровыми тахенцами? Стерильную лабораторию, где он проводит свои эксперименты? Или что-то ещё более… личное?

Видимо, моё лицо стало настоящей маской изумления, замешанного на лёгкой панике, потому что он тихо рассмеялся.

— Выдохни, ретрогёрл, — сказал он, и в его тоне снова зазвучала знакомая насмешка, но на этот раз беззлобная. — Я не собираюсь заточать тебя в трюме или показывать коллекцию трофейных голов. Хотя идея насчёт голов не так уж и плоха… Шучу, — поспешил он добавить, увидев моё новое выражение лица. — Просто хочу показать тебе кое-что. То, что, я уверен, тебе понравится. Расслабься.

Аэромобиль, бесшумно описав дугу, направился к одной из самых впечатляющих конструкций космопорта — массивному док-узлу, где у пирса, похожего на спинной хребет гигантского кита, был пришвартован корабль. Он не был похож на грозный линкор или угловатый транспортник. Это было нечто среднее — стремительное, изящное судно с обтекаемыми формами, покрытое матово-черной обшивкой, которая поглощала свет, лишь кое-где отливая глубоким синим там, где падали лучи заходящего солнца. На его борту красовалось имя: «Стрела».

Пока мы приближались, я заметила двух мужчин в безупречной адмиральской форме, которые стояли у трапа, явно кого-то ожидая. Их позы были выправлены, лица сосредоточены. Я не придала этому значения, пока наш аэромобиль не приземлился с едва слышным шипением, и Кайрос не вышел, жестом приглашая меня следовать за собой.

И тут началось нечто, от чего у меня буквально подкосились ноги.

Оба адмирала, увидев Кайроса, мгновенно преобразились. Их позы стали еще более собранными, плечи расправились, подбородки приподнялись. Они не просто обратили на него внимание — они буквально встали по стойке «смирно», отдавая честь с такой безупречной выучкой, будто на смотре у самого императора. И это были не просто военные, а адмиралы! Люди, командующие флотилиями, эскадрами, целыми секторами!

— Господин Вальтарен, — почти хором, четко и уважительно произнесли они.

Я замерла на месте, чувствуя, как глаза становятся все шире и шире. Мой мозг, натасканный на сдачу нормативов по знанию званий и рангов, отказывался верить в происходящее.

— Корабль готов к отлёту. Все ваши распоряжения выполнены, — доложил один из них, его голос был ровным, но в нём читалось нескрываемое уважение.

Кайрос кивнул, его выражение лица было спокойным и немного официальным, но без тени высокомерия.

— Благодарю, господа. Ваша помощь бесценна. За мной должок, — сказал он, и его слова прозвучали не как пустая формальность, а как искреннее признание.

Он протянул руку, и адмиралы по очереди пожали её — крепко, почти с благодарностью. И вот тогда их взгляды наконец переключились на меня. Я внутренне сжалась, ожидая снисходительных улыбок, оценивающих взглядов или немого вопроса в глазах: «А это ещё кто?».

Но ничего подобного не произошло. Их суровые, прошедшие через множество битв лица смягчились самыми что ни на есть доброжелательными улыбками. Они не смотрели на меня как на «девушку Кайроса». Они смотрели с неподдельным, тёплым интересом.

Затем, к моему полнейшему и абсолютному шоку, оба адмирала, словно сговорившись, синхронно приложили руку к козырьку, отдавая мне воинское приветствие.

— Мисс Морозова, — произнёс один из них, и его голос звучал неожиданно мягко. — Позвольте пожелать вам самых прекрасных впечатлений от полёта.

Я полностью офигела. Моя рука инстинктивно дёрнулась, желая ответить на приветствие, но я вспомнила, что без головного убора это не делается, и застыла в неловкой полусотне, чувствуя, как жар заливает мои щёки. Я, вероятно, покраснела, как маков цвет.

Адмиралы, к счастью, были не дураки и прекрасно всё поняли. Их улыбки стали лишь шире, в глазах мелькнуло понимание и лёгкая, отеческая снисходительность.

— Не смущайтесь, мисс. Прекрасного вам вечера, — сказал второй, и, ещё раз кивнув Кайросу, они развернулись и чёткими шагами направились прочь, оставив нас у подножия трапа «Стрелы».

Глава 21

Трап плавно втянулся за нами, и шлюз с мягким шипением закрылся, отсекая шум космопорта. Мы оказались внутри «Стрелы».

И я замерла на месте, забыв, как дышать.

Если снаружи корабль выглядел строгим и стремительным, то внутри он был… потрясающим. Это был не просто транспорт. Это был шедевр инженерной мысли и дизайна, где каждая деталь была продумана до мелочей. Свет исходил не от привычных ламп, а от самых поверхностей — мягкий, приглушённый, он подсвечивал плавные линии интерьера, окрашивая всё в тёплые, уютные тона.

Пол под ногами был упругим и тёплым, словно живым. Стены не были голым металлом — они переливались перламутровыми оттенками, и время от времени по ним пробегали едва заметные голубые волны энергии, напоминая о биении сердца корабля.

— Ну что? — раздался сзади голос Кайроса. — Нравится?

Я не смогла вымолвить ни слова. Просто покачала головой, выражая не отрицание, а полнейшую неспособность описать восторг. Я сделала несколько шагов вперёд, в главный коридор.

— Можно?.. — прошептала я, уже порываясь исследовать всё вокруг.

Кайрос рассмеялся — тот самый, лёгкий и искренний смех, который я слышала в день нашего первого «свидания».

— Конечно можно. Это же твой день. Исследуй.

Этого было достаточно. Я забыла обо всём на свете: о его звании, о нашей странной истории, о академии. Я почувствовала себя ребёнком в самой удивительной песочнице во вселенной.

Я рванула вперёд, заглядывая в каждую дверь, которую встречала на пути. Вот просторная кают-компания с низким диваном и голографическим камином, в котором плясали ненастоящие, но такие уютные огни. Вот современная кухня-столовая, где панели управления были встроены в столешницу, а над ней висели живые, настоящие растения в прозрачных колбах — видимо, часть системы жизнеобеспечения.

Дальше — каюты. Не тесные комнатушки, а просторные помещения с огромными иллюминаторами. Я заскочила в одну из них и чуть не взвизгнула от восторга, обнаружив, что кровать сама подстраивается под форму тела, а на потолке проецировалась карта звёздного неба.

Я бегала по коридорам, трогала стены, заглядывала в технические отсеки которые, к счастью, были закрыты, и всё это время за мной с нескрываемым удовольствием наблюдал Кайрос. Он шёл не спеша, держась на почтительном расстоянии, позволяя мне насаждаться моментом. Его обычная уверенность сменилась на что-то другое — на тихую, глубокую удовлетворённость. Ему нравилось видеть мой неподдельный восторг, он буквально купался в нём, как в лучах тёплого солнца.

Я и правда не могла сдержать эмоций. После всех месяцев адаптации, страхов и одиночества, после пробуждения в мире, где всё было чужим и пугающим, я наконец-то чувствовала себя не «реликвией», а просто счастливой девушкой, которой выпал невероятный шанс.

— Никогда ещё не видела ничего подобного! — выдохнула я, возвращаясь к нему в центральный зал. — Это же просто… сказка!

— Я рад, что тебе нравится, — сказал он просто, но по его глазам было видно, что это больше, чем просто вежливость.

И тут его взгляд стал серьёзнее. Он указал на массивную дверь в конце зала, украшенную серебристыми инкрустациями.

— А самое интересное — впереди. Пойдём.

Дверь бесшумно отъехала в сторону, открывая простор мостика. И это зрелище снова заставило мое сердце заколотиться чаще.

Мостик «Стрелы» был не похож на тесные, заставленные приборами помещения из фильмов моего времени. Он был просторным и минималистичным. В центре располагалось два кресла пилотов — не угловатых, а эргономичных, будто сливающихся с полом. Перед ними парили объёмные голографические панели с текущими данными, картами звёздных систем и показателями корабля. А вместо массивного лобового стекла был один гигантский, выпуклый иллюминатор, открывающий панорамный вид на бескрайний космос и сияющий огнями космопорт.

— Боже… — прошептала я. — Здесь ещё круче.

Кайрос подошёл к одному из кресел и жестом пригласил меня занять второе.

— Присаживайся.

Я почти на цыпочках подошла и опустилась в кресло. Оно мгновенно обняло меня, подстроившись под изгибы спины. Передо мной замерцали голограммы, предлагая выбрать интерфейс.

— Мы здесь вдвоём, — сказал Кайрос, его голос приобрёл лёгкий преподавательский оттенок, но без привычной сухости. — Ну, кроме Искусственного Интеллекта корабля. Он может запросто управлять «Стрелой» в одиночку. Но… — он повернулся ко мне, и в его зелёных глазах вспыхнул тот самый огонёк азарта, что я видела во время тренировок. — Я хочу, чтобы ты сама почувствовала, каково это — летать. Не как в прошлый раз, в симуляции. По-настоящему. И поверь, это ощущение ни с чем несравнимо.

От его слов у меня перехватило дыхание. Сердце ёкнуло и застучало где-то в висках. Я смотрела на него широко раскрытыми глазами, не веря своим ушам.

— Мне… дадут порулить? — выдохнула я, и голос мой дрогнул от смеси восторга и дикого страха. — Я буду управлять космическим кораблём?!

Мысль была настолько грандиозной и невероятной, что мой разум отказывался её воспринимать. Ведь я была всего лишь девочкой из прошлого, которая ещё вчера путалась в голографических интерфейсах своего нейрокома. А теперь мне предлагали взять в руки штурвал звездолёта!

Ощущения сменяли друг друга с бешеной скоростью, как в калейдоскопе. Восторг — от осознания невероятности происходящего. Страх — а вдруг я нажму не на ту кнопку и мы врежемся в какой-нибудь космический док? Волнение — от ответственности и доверия, которое он мне оказывал. И снова восторг — чистый, детский, неподдельный, от того, что моя рука ляжет на пульт управления настоящим звездолётом.

Кайрос, видя бурю эмоций на моём лице, улыбнулся своей уверенной, спокойной улыбкой.

— Не бойся, — сказал он мягко. — Я буду рядом. ИИ тоже не даст нам упасть. Просто… доверься ощущениям. Ты готова?

Я глубоко вдохнула, пытаясь унять дрожь в пальцах. Потом выдохнула и посмотрела на него, кивая. В глазах у меня, наверное, горел тот самый огонь, что он так ценил.

Глава 22

Процедура подготовки к взлёту оказалась на удивление простой и интуитивной. ИИ корабля, чей голос звучал спокойно и обволакивающе, как у заботливой старшей сестры, шаг за шагом проводила меня через все этапы. Голографические интерфейсы мягко светились передо мной, подсвечивая нужные сенсоры и панели.

Кайрос сидел рядом, его внимание было полностью приковано ко мне. Он не вмешивался, лишь изредка давал короткие, точные пояснения, но делал это теперь как-то по-новому — аккуратно, почти бережно, будто боялся спугнуть или, что было совсем уж странно, обидеть меня. Он словно водил мою руку невидимой нитью, позволяя мне самой совершать действия, но всегда находясь наготове. Хотя, справедливости ради, я никогда не рекомендовала себя как обидчивая, его новая манера была трогательной.

— Не переживайте, Алиса, — успокаивал меня нежный голос ИИ. — Все системы функционируют в штатном режиме. Я не допущу критических ошибок. Расслабьтесь и получайте удовольствие.

И я расслабилась. С каждым его словом и каждым уверенным движением Кайроса моя первоначальная нервозность уступала место растущему любопытству и азарту. Мои пальцы увереннее ложились на сенсорные панели, отдавая тихие мысленные команды.

И вот наступил тот самый момент. Раздался мягкий, низкочастотный гул, и «Стрела» плавно, почти невесомо оторвалась от причала. Космопорт начал медленно уплывать вниз, превращаясь в сияющую огнями игрушку. Мы плавно набрали высоту, пронзая слои атмосферы, которые за иллюминатором сменились из голубых на густо-фиолетовые, а затем и вовсе расступились, уступая место абсолютной, бархатной черноте, усыпанной бесчисленными алмазными россыпями звёзд.

И тогда я ощутила это.

Всё внутри замерло. Дыхание перехватило. Это был не симулятор, не картинка на экране. Это была реальность. Я сидела в кресле пилота и держала в руках — буквально и метафорически — управление кораблём, плывущим в безвоздушном океане космоса.

Чувство было неописуемым. Головокружительная, пьянящая свобода. Ощущение, что прямо сейчас, в этот самый миг, я могу повернуть штурвал и отправиться куда угодно — к далёким туманностям, к незнакомым планетам, к самому краю известной вселенной. Весь мир, вся моя прежняя жизнь с её проблемами и страхами остались там, далеко позади, на той крошечной сине-зелёной точке, что уже скрылась из виду. Здесь не было гравитации, не было законов того мира, только безграничная, всепоглощающая воля и бескрайний простор.

Я не могла сдержать широкой, сияющей улыбки, которая сама собой расплылась по моему лицу. Я обернулась к Кайросу, чтобы поделиться этим сокрушительным восторгом.

И увидела, что он всё это время не сводил с меня глаз. Он не смотрел на панели управления, не следил за показателями. Он наблюдал за мной. Его зелёные глаза, обычно такие острые и оценивающие, сейчас были мягкими и тёплыми. И на его губах тоже играла улыбка — не торжествующая и не самодовольная, а какая-то... глубокая, понимающая и безмерно счастливая. Он видел мои эмоции, ловил каждую искру в моих глазах, и, казалось, переживал всё это вместе со мной, находя в моём восторге своё собственное, давно забытое ощущение чуда.

В тот миг между нами не было ни преподавателя и ученицы, ни легенды и новичка. Были просто два человека, объединенные немым, но кристально чистым пониманием и разделяющие одно из самых прекрасных мгновений в жизни — момент абсолютной, ничем не омрачённой свободы.

Я смотрела на него, на этого человека с плечами, способными выдержать тяжесть вселенной, и вдруг увидела не «Теневого Клинка», а того, кто прячется за этим титулом.

Он отвернулся, его взгляд утонул в бескрайнем звёздном полотне за иллюминатором. Голос, обычно такой твёрдый и уверенный, приобрёл непривычную, сокровенную мягкость.

— Знаешь, я иногда… просто сажусь здесь. Один. Никого не предупреждая. Запускаю двигатели и лечу. Сам не знаю куда. Без маршрута, без цели. Просто чтобы… — он сделал паузу, словно подбирая самое точное слово, — чтобы насладиться тишиной. Настоящей тишиной. И свободой. Здесь её никто не может у меня отнять.

Он обернулся ко мне, и в его зелёных глазах не было ни намёка на привычную сталь.

— И сегодня… я захотел разделить это именно с тобой. Потому что знаю, как тебе тяжело. Сколько всего на тебя свалилось. Ты держишься, ты борешься, но я вижу, как это тебя выматывает. И я просто хотел, чтобы ты хотя бы на несколько часов забыла обо всём. Чтобы ты смогла просто… расслабиться. И почувствовать то же, что чувствую я.

Это откровение обрушилось на меня с такой силой, что перехватило дыхание. Он не просто вёл меня на свидание. Он впускал меня в своё самое личное, самое сокровенное убежище. Он показывал мне ту часть себя, которую, я была уверена, почти никто не видел. Того Кайроса, который уставал от роли легенды, который искал покоя в бескрайности космоса.

В этот миг последние остатки стены, что я выстроила между нами за эти недели, рухнули беззвучно, рассыпаясь в прах. Я видела не недосягаемого идола, не строгого ментора и даже не загадочного мужчину. Я видела просто человека. Красивого, сильного, уставшего и невероятно одинокого человека, который делился со мной своим единственным утешением.

Сердце сжалось от щемящей боли за него и в то же время распирало от чего-то тёплого и светлого. От осознания глубины оказанного доверия. Он боялся, что его настоящий «я» снова испугает меня, как тогда на крыше. Но сейчас всё было иначе.

Я не позволила неприятным воспоминаниям испортить этот миг. Я прогнала их прочь и посмотрела на него. По-настоящему. Видя не легенду, а того, кто был передо мной сейчас. И моя улыбка родилась сама собой — не восторженная, не счастливая, а тихая, глубокая, бездонно-благодарная.

— Спасибо, — выдохнула я.

Всего одно слово. Но в нём было всё: «Спасибо за доверие. Спасибо, что увидел мою усталость. Спасибо, что привёл меня именно сюда. Спасибо, что ты — вот такой. Спасибо, что поделился со мной своим миром».

Глава 23

Кайрос расстегнул ремни и поднялся.

— Пойдём.

Я последовала за ним по мягко светящемуся коридору, сердце стучало в такт невидимому двигателю «Стрелы». Мы остановились перед неприметной дверью, которая бесшумно растворилась в стене.

И я застыла на пороге.

Это был не отсек и не каюта. Это была смотровая площадка, о которой можно было только мечтать. Полусфера из абсолютно прозрачного, насколько я понимала, сверхпрочного материала открывала панорамный обзор на сто восемьдесят градусов. Казалось, стоишь прямо в открытом космосе, отделённый от вечной пустоты лишь волшебной невидимой плёнкой. В центре комнаты располагалась низкая барная стойка из тёмного полированного металла, за которой угадывались скрытые ниши с бокалами и бутылями причудливых форм. Вдоль стен струились мягкие диваны, а свет исходил от самих поверхностей — приглушённый, тёплый, настраивающий на негу.

Но всё это меркло по сравнению с тем, что было за стеклом.

— Мы на подходе, — тихо сказал Кайрос.

И тогда я увидела ЭТО.

Впереди, в бархатной черноте космоса, висело чудо. Гигантская туманность, похожая на разбитую палитру божественного художника. Нежные аквамариновые вуали клубились рядом с густыми, почти чернильными фиолетовыми прядями. Они сплетались с прожилками алого и золотого, словно капризная акварель, растекающаяся по холсту вечности. Вся эта невероятная картина мерцала и переливалась, подсвеченная изнутри светом далёких, невидимых глазу звёзд. Это было немое, величественное представление, веками длящееся в абсолютной тишине.

— Это… — я не могла вымолвить ни слова. Дыхание перехватило от восторга и благоговения.

— Туманность «Сердце Феникса», — кивнул Кайрос, его глаза тоже были прикованы к зрелищу. — Мало кто о ней знает. Сюда не проложены маршруты. Я нашёл её случайно, во время одного из своих… побегов.

Он подошёл к барной стойке, его движения были плавными и точными. Из скрытой ниши он извлёк высокую бутыль из тёмного стекла, внутри которой переливалась жидкость цвета туманности за стеклом — нежно-розовая с золотистыми искрами.

Он наполнил два бокала, пока я рассматривала всю эту величественную красоту.

Он протянул мне бокал. Наши пальцы соприкоснулись, и снова по коже пробежали тёплые мурашки. Я приняла бокал, чувствуя, как лёгкие пузырьки щекочут ладонь.

— За что? — спросила я, поднимая бокал. Голос дрожал от переполнявших меня эмоций.

Кайрос задумался на секунду, его взгляд скользнул по моему лицу, затем утонул в переливах туманности.

— За тех, кто не боится смотреть в лицо неизвестности, — сказал он наконец. Его зелёные глаза, отражающие огни «Сердца Феникса», казались бездонными. — И находят в ней красоту.

Мы чокнулись. Звон стекла был тихим, почти интимным в этой огромной, звёздной тишине. Я сделала глоток. Напиток оказался лёгким, сладковатым, с едва уловимой горчинкой и послевкусием.

Мы стояли рядом, плечом к плечу, молча наблюдая, как свет играет в бесконечно глубоких слоях цветного газа.

— Я никогда не видел ничего прекраснее, — выдохнула я, не в силах оторвать взгляд.

— Я тоже, — тихо ответил Кайрос.

Я обернулась к нему, удивлённая. Он смотрел не на туманность. Он смотрел на меня.

В его глазах не было ни намёка на шутку или преувеличение. Была только тихая, оглушительная искренность. В них отражались и огни «Сердца Феникса», и моё собственное, растерянное лицо.

Воздух вокруг вдруг стал густым, наполненным невысказанными словами и тысячью отменённых мыслей. Вся вселенная сузилась до этого купола, до его зелёных глаз, до бешеного стука сердца.

— Кайрос… — прошептала я, сама не зная, что хочу сказать. Предупредить? Остановить? Попросить не смотреть на меня так, потому что от этого взгляда тают все защитные баррикады.

Он не ответил. Он просто медленно, будто давая мне время отступить, наклонился ко мне.

Я не отступила. Я замерла, чувствуя, как всё внутри замирает в сладком, мучительном ожидании.

Его губы коснулись моих.

Сначала это было всего лишь лёгкое, почти невесомое прикосновение — вопросительное, осторожное. Пробующее. В нём не было ни натиска, ни требовательности, только чистое, сконцентрированное внимание. И вкус вина на его губах — сладкий.

А потом что-то щёлкнуло. Где-то глубоко внутри, будто замок, который я сама же и закрыла, наконец поддался.

Я ответила.

Мои губы приоткрылись в ответном поцелуе, и его дыхание стало глубже. Его рука скользнула к моей шее, пальцы впустились в волосы, но не грубо, а с такой нежностью, от которой по спине побежали мурашки. Его вторая рука легла на мою талию, притягивая меня ближе, и я почувствовала тепло его тела через тонкую ткань платья.

Это был поцелуй… узнавания. Как будто он искал что-то и наконец нашёл. Как будто я и сама что-то искала и только сейчас поняла что.

Мир за стеклом сиял немым, величественным фейерверком красок, но мы уже не смотрели на него. Всё наше внимание, вся вселенная была здесь, в этом единственном, бесконечном моменте, в котором не было ни прошлого, ни будущего. Только тепло его губ, вкус звёздного вина и абсолютная, всепоглощающая уверенность в том, что это — единственное место, где я должна быть прямо сейчас.