Землянка для завоевателей

Глава 1. Двойная опасность

Я умираю, легкие горят, не получается вдохнуть.

Хватаюсь за горло и царапаю пальцами кожу, бессильно открываю губы. Кислорода в замкнутом помещении просто не остается и последние секунды моей жизни грозят пройти в агонии.

Смерть так близко, а я думаю лишь о том, что былой мир никогда не вернется.

Земля сейчас не пригодна для жизни. Моего дома больше нет, и я даже не знаю точно, как он разрушился – от взрывной волны или сгорел в лаве.

Почти все близкие мне люди скончались за несколько часов. Человечество умерло. Так же, как и я сейчас. В муках и конвульсиях.

Я нахожусь в космосе, в маленькой спасательной капсуле и я не жилец – это мой гроб. Скоро воздуха здесь не останется. Люди не придут, чтобы спасти меня. Никто не придет.

Та жалкая горстка выживших, оставшаяся от человечества – они сами выбросили меня в космос. Меня и еще примерно триста человек, чтобы другие могли жить. Чтобы хватило еды и ресурсов.

Я нахожусь здесь уже много часов и не знаю, насколько моя капсула отдалилась от других.

Я полулежу на стенке капсулы и смотрю вверх. Перед глазами проносятся бессмысленные дни моего существования. Ради чего я страдала всю свою недолгую жизнь?

Зачем пыталась казаться всем хорошей? Хорошая и несчастная, все видели меня такой и пользовались, потому что я сама разрешала.

Дурочка, боящаяся вставить слово перед старшими, опускающая глаза в пол.

Хорошая девочка, уступающая место в транспорте склочной бабушке, которой даже никуда не надо – она здесь чтобы обматерить всех, выплеснуть злость и тыкать тростью в ступню молодому парню, делая вид, что не замечает этого.

«Ты должна уважать старших просто так, они ведь жизнь прожили!» - твердят все и всегда.

«Пошла нахуй», - говорит мне эта бабка, которую я вижу первый раз в жизни.

Да, я должна уважать. Так делали все поколения до меня, так говорила мне мама, а ей ее мама.

Я ведь и сама шла к тому, чтобы стать этой несчастной старой женщиной, которую распирает злоба от бессмысленности собственного существования.

От одиночества, от бесполезности, от мерзкого отражения в зеркале, которое нужно было научиться любить еще в молодости.

Мне всего двадцать восемь, а в отражении я вижу уставшую женщину, которая не смогла стать сильной и успешной, как мечтала в детстве.

Так ради чего все это?

«Мама, клянись, что улетаешь не навсегда!» - раз за разом в голове проносятся последние слова сына, большие глаза которого наполнены слезами, а личико опухло от слез, пролитых за ночь.

Да, ради него я жила последние семь лет. Я должна была поставить его на ноги, воспитать в нем мужчину.

Прости, Ноам, я позволила им разлучить нас. Оставила тебя одного. Оказалась самой ужасной мамой во вселенной.

По щеке срывается слеза и сердце пронзает болью. Я так и умру, так и умру с этими мыслями? Боже, как страшно.

Я ведь хотела не так уж и много – просто иметь возможность жить до старости, хотя большинству землян моего поколения не досталось и этого. А кто-то родился в тот день, когда человечество навсегда исчезло…

«Ты че, ебанулась?!» - вспоминаю слова отца моего ребенка, - «щас куча всяких способов вытравить из себя эту хуйовину, какой ребенок?»

Я не послушала. Дала сыну шанс. Даже если бы весь мир обозлился на меня, мой мальчик все равно заслуживает шанса. Я бы растила его в любви, окружила бы его заботой за двоих, нет, за целую роту родителей!

На этом все. Для меня это конец. Глаза закрываются…

На грани сознания слышу шорох, меня начинает бросать из стороны в сторону, словно капсулу тащат куда-то наверх большие тросы.

Я прислушиваюсь. Вскоре слышится треск, что-то ломится сюда, внутрь моей клетки. Герметичная дверца капсулы выбивается. Вместе с ударами, доносящимися снаружи вздрагиваю и я.

Дверца отлетает в сторону и воздух сразу наполняется кислородом. Вкусным и свежим воздухом.

В космосе не может быть такого воздуха! Мою капсулу заметили и затащили на крейсер…

Они вернулись за мной? Люди поняли, что слишком жестоко обрекать всех нас на смерть?

Я вдыхаю, как рыба, выброшенная на берег, голова кружится. Меня тошнит, но теперь это самое прекрасное чувство потому что я могу дышать. Я не умру сегодня!

Тревога все равно не отпускает. Я уже срослась с этим чувством, потому что никто не защитит меня кроме меня самой, а на свои силы я не слишком полагаюсь. Я слабая.

Никто не учил меня быть сильной и теперь я словно слепой котенок пытаюсь отыскать в себе что-то, чего может быть и нет…

Тянусь к хлынувшей сюда прохладе и выгибаю шею, чтобы взглянуть на своего спасителя. Его лицо загораживает яркий свет ламп из коридора. Я не помню никого такого высокого на нашем крейсере…

Он просто огромный, сгибается, чтобы протиснутся в узкий проход капсулы, стоит согнувшись. Я вижу его лицо.

Инопланетянин. Боже-боже-боже! Пришелец. Они существуют, мать его!!! Охренеть, какой он огромный…

Глава 2. Меж двух огней

Я смотрю на капитана снизу перепуганными глазами…

Да кто такие эти алрийцы, о которых они все говорят? Неужели они так похожи на землян внешне, что без обследования нас можно спутать? Похоже, что обитателей космоса намного больше чем я могла предполагать…

В любом случае, это мне на руку!

- Алрийка! – спохватываюсь я.

Любой ответ лучше, чем правда из-за которой меня уничтожат на месте.

С моего ракурса его голова перевернута и черты лица кажутся еще более грубым.

Он высок, хмур и имеет совсем не такое мягкое тело, как у других представителей этой расы. Его руки на моих плечах твердые, как камни. Сила чувствуется даже на кончиках его пальцев.

Теперь он мне кажется вполне похожим на человека, но в жестком взгляде серых глаз нет ничего человеческого.

Скольких людей он убил? Сколько цивилизаций поработил? Жестокий, грубый. Достоин ли он сам жизни или космосу будет лучше, если это существо исчезнет?

Я задаюсь множеством вопросов, но ответы знать не хочу. Иначе каждый раз, когда буду смотреть в его глаза, непроизвольно буду представлять выжженные территории, посыпанные солью, чтобы там ничего больше не росло.

Чудовище. Капитан завоевателей. Безжалостных убийц. Но в то же время… совсем как человек. Есть глаза, руки и ноги, наверняка и чувства тоже есть.

Смотрит так, будто точно знает, каким способом поставит меня на колени и заставит склонить голову. Как делал с сотнями до меня.

Два других инопланетянина в помещении сразу смирнеют и вытягиваются по струнке, как сурикаты.

Я должна быть осторожной. Думать о всем, что говорю и делаю.

Лгать. Когда-то я думала, что ложь даже во благо – отвратительно, но теперь готова была солгать даже Святому Отцу, лишь бы жить. Я не знала, насколько люблю жизнь и не догадывалась на что готова пойти, чтобы ее сохранить.

Как же меня угораздило попасть именно на этих инопланетян? Даже разумные зеленые слизни стали бы для меня более безопасным знакомством.

Землянка я или алрийка. Такой простой вопрос и такая разная моя судьба в зависимости от ответа.

Капитана разжимает руки и отставляет меня в сторону, как деревянную куклу.

- Вы не проверили ее? – спрашивает он, обращая угрозу, слава богу, не ко мне.

Двое под немигающим взглядом капитана сжимаются и становятся даже физически меньше. Меня выручает их страх перед главарем.

- Проверили! – кивает один, как болванчик.

- Конечно, проверили! – вторит ему тот, что должен был провести сканирование, - алрийка, точно она!

Капитан кивает, разворачивается и его мощная спина скрывается в недрах длинного коридора. Стена за ним снова срастается, превращаясь в глухую ограду, на ощупь напоминающую кожу.

Не проходит и получаса, как мне выделяют одну из служебных кают.

Иду за двумя трусливыми серокожими, не поднимая головы. Украдкой оглядываюсь, но в длинных коридорах со стенами с непонятного живого материала нет ни окон, ни других живых существ.

Когда остаюсь в каюте одна, сперва не верю своему счастью, разглядывая предоставленное жилище – целая комната мне одной. С упругой кроватью и ионным душем, в котором поместились бы двое. Жаль только окна нет, кругом глухие стены.

Я с грустью вспоминаю о сыне. Как он там?

Пока я здесь радуюсь, он на крейсере землян ютится в маленькой комнатушке с чужой семьей. К тому же космические технологии землян не так развиты, как здесь.

Нужно забрать его оттуда скорее, пока снова ничего не произошло. Иначе я не прощу себя…

Он вся моя жизнь. И даже если у Ноама есть шанс выжить среди землян, я не хочу, чтобы его детство проходило мимо меня. Я должна вернуться или забрать его.

Сын родился слабым и тихим, с кучей болячек, которые земная медицина научилась корректировать лишь недавно. Пришлось потратить все свои сбережения на его лечение и безвылазно сидеть в больнице, моля о счастливом исходе высшие силы.

В поисках помощи для сына я обратилась к собственной матери, но она укатила на курорт в безопасную зону с очередным собутыльником, которого назвала любовью всей жизни.

Людей в своем окружении она меняет быстро, и собственная дочь не становится исключением – после смерти отца я предоставлена сама себе.

Невнятный стук выбивает меня из горьких воспоминаний. Я неуклюже открываю и застаю девушку – первую представительницу инопланетной расы, встреченную мной.

Она отличается от мужчин более хрупким телосложением и миловидностью лица, ее жабры за ушами скрывают пепельные волосы до плеч, а запястья рук такие тонкие, что кажутся фарфоровыми.

Я внутренне сжимаюсь под ее сияющей улыбкой, но внешне остаюсь невозмутимой.

- Привет, я Сина, - улыбается она, - услышала мельком, что на крейсере появилась еще одна женщина и прибежала знакомиться! Я здесь тоже недавно, пробилась на работу, как только вступила в брачный возраст.

От нее веет изяществом во всем: как она стоит, дышит и улыбается. Лицо не кажется идеалом красоты, но притягивает взгляд, в особенности – яркие лисьи глаза.

Глава 3. Крах Земли

За несколько месяцев до этого…

Мы с сыном спасаемся лишь благодаря чуду.

Когда небо Земли окрашивается в алые оттенки, а в воздухе чувствуется непонятный запах гари, никто и не подозревает, что жизнь каждого обитателя планеты скоро прервется…

Вулканы по всему миру начинают извергаться один за другим и, хотя последние сто пятьдесят лет человечество страдало от каждодневных землетрясений и катаклизмов, вскоре облака пыли и пепла заслонят все от Солнца.

Начнется вулканическая зима. С каждым днем температура воздуха будет падать, земля покрываться слоем обжигающе холодного снега.

Не останется ни одного уголочка, где человек смог бы переждать бурю.

На Земле наступит новый ледниковый период.

Но перед тем на мой коммуникатор с назойливым писком приходит сообщение. К завтрашнему дню нужно проехать сотни километров к правительственной закрытой базе. Координаты прилагаются.

Я хватаю тревожный чемодан, забрасываю туда пару дополнительных упаковок пайка, и мы с Ноамом мчимся по адресу.

Транспорт сменяется несколько раз. Из личного аэролета пересаживаемся в общую надземную маршрутку. В нос сразу ударяет запах сотни потных тел, закрытых в одном помещении. На дворе утро – все куда-то спешат.

За окошком мелькают виды бетонного города. Самого укрепленного в округе. Зелени почти не осталось и на много километров вокруг нет ни одного яркого пятна. Только транспорт компактными шариками снует туда и обратно.

- Не переживай, мам, - сжимая маленькие ручки в кулаки, говорит сын, - я защищу тебя во что бы то ни стало.

На лице Ноама решительность. Он мой воин, мой семилетний защитник.

Я улыбаюсь ему и крепко обнимаю. Но в душе так тревожно, что едва получается заставить руки не дрожать.

- Я знаю, милый.

Вагоны забиты. Люди вокруг насторожены, но не знают, насколько все серьезно. Я и сама ничего не понимаю.

Но сообщение пришло не всем – только определенному списку людей. Иначе вокруг бы разразилась паника.

Я украдкой оглядываюсь. Кому же еще? Кто из этих тревожных людей тоже получил сообщение о спасительном месте, но молчит?

Эта блондинка в обтягивающем платье или парень держащийся за поручень рядом и заглядывающий ей в декольте? Или мужчина в костюме, пустым взглядом уставившийся в пол?

На какой-то миг время для меня останавливается. Это последние минуты, когда я вижу жизнь на Земле такой, какой она была многие тысячелетия.

Но я об этом не знаю. Я думаю, что сейсмологи как-то смогли предсказать мощное землетрясение и нужно немного переждать бурю. Такое случается время от времени, но хватает обычных укреплений с запасами еды и воды на случай длительных встрясок.

В этот раз ехать приходится далеко, проходит не менее двух часов. Значит грядет что-то ужасное.

Становится яснее уже на месте. Координаты приводят меня к космодрому.

Местность кажется пустынной. Небо и поле разделяет тонкая полоска горизонта. Впереди длинное здание, по бокам которого все огорожено забором под напряжением.

Перед постройкой и по периметру всего ограждения стоят андроиды полицейские со сканерами. Чтобы пройти дальше нужно преодолеть пункт пропуска.

Как позже я узнаю, в списке на спасение тысяча людей, но здесь их десятки тысяч. Они толпятся, пытаются пробиться вперед к безопасности. Видно только их головы и тянущиеся руки.

И каждую минуту прибывают новые люди, семьи. Они бросают свои аэролеты просто на улице и бросаются в скопление.

Боевые андроиды сдерживают натиск толпы. То тут, тот там слышатся выстрелы бластеров, ругань и вопли отчаяния.

- Мама, мне страшно… - хнычет Ноам, стискивая мою руку.

- Все хорошо. Скоро все закончится, нам надо туда, - я указываю в сторону одного из проверяющих роботов, тело которого можно отличить от человеческого лишь по рубленным движениям.

Андроиды давно плотно вошли в нашу жизнь, но в основном используются в военных целях и для секса. В эти два направления до сих пор вкладывается больше всего денег.

Там, куда нам надо робот сканирует карто-чипы в руках людей специальным прибором, похожим на пистолет с экраном, сканирует и сверяется со списком, загруженным в его память.

Градус толпы уже на пределе. Многим отказали. Большинству придется остаться здесь, либо вернуться домой и встретить катастрофу там.

Никто не знает, когда это случится. Как скоро небо станет багровым.

Подхватив сына на руки, я локтями пробиваюсь к проверяющему.

- Стой, куда прешь?! – грубо хватая за плечо, рявкает на меня какая-то женщина. – Очередь!

- Я есть в списке! – чеканю я.

- Мы все есть! – не унимается склочная дама и принимается выталкивать меня назад своим грузным телом.

- Пропусти ее, - заступается за меня высокий мужчина из толпы с проседью на висках, - у нее маленький ребенок.

Глава 4. Как раньше уже не будет

Список смерти - перечень тех, кто готов пожертвовать собой в случае, если ситуация на космическом ковчеге ухудшится.

Если случится перегруз, значительная поломка или другая беда, угрожающая жизни всех четырех тысяч людей.

Через пару недель ломается часть системы вентиляции и инженерам пока не удается ее починить. В каютах душно, как в самый жаркий месяц лета. Но это пока не критично.

- Мама, - слышу тихий голос и открываю глаза.

Надо мной склоняется Ноам. Его зеленые глаза едва видно в тусклом свете ночника, детское лицо выражает искреннее волнение.

- Что такое, милый? – спрашиваю, приподнимаясь на локтях и вытираю вспотевший от духоты лоб.

Мы живем в каюте с семьей того архитектора. Милые люди, а его жена Марта вообще прелестная женщина. Неделю назад мы с ней шили прокладки из тряпья для их старшей дочери.

Забавно, что крейсер – высокие технологии, но большинству людей здесь приходится выживать, словно нищим. По сути мы и есть бедняки, без гроша за душой.

- Ты слышишь, мам? – спрашивает Ноам и хмурит брови.

Он сидит рядом со своим матрасом на корточках и обнимает колени маленькими ладонями. Его короткие светлые волосы зачесаны назад и виден небольшой выпуклый лоб. Он повзрослел за последние месяцы, стал сильнее.

Я так им горжусь, и моя душа поет от одной мысли, что мой мальчик со мной.

Я прислушиваюсь. Сквозь тишину пробивается лишь тихое жужжание вентиляции в коридоре.

- Что именно?

- Котенок плачет, - шепчет он.

Я снова напрягаю слух и улавливаю тихие жалобные мяуканья за пределами каюты.

Черный кот обнаруживается за решеткой неработающей части вентиляции. Если бы не яркие зеленые глаза, в темноте его невозможно было бы рассмотреть. На ночь в коридорах вырубается почти все освещение.

Ноам притаскивает стул, и я встаю на него, чтобы отставить решетку и высвободить животное.

- Смотри, мам! – улыбается Ноам, когда котенок приминается вылизывать его руку шершавым языком. – Он голодный?

- Скорее всего. Мы должны найти его хозяев.

- Но почему мы не можем оставить его себе? – спрашивает он обиженным голосом, и его маленькая ручка замирает между ушами взволнованного кота.

Я приседаю, чтобы заглянуть в родные глаза, кладу ладони на узкие плечи.

- У него должен быть хозяин, который сейчас волнуется. И ты же знаешь, милый, животные были запрещены. Кто-то нарушил правила, когда не отдал его проверяющим.

- Значит если мы станем искать хозяина, они узнают и убьют его! – решительно заявляет Ноам.

Это правда. Мой сын уже многое понял о людях и смерти.

Ноаму всего семь, но его детство не такое, как у обычного ребенка.

Мое сердце постоянно сжимается от боли, стоит только вспомнить о мире, которого мы лишились.

Он вырастет уже другим. Все дети на этом крейсере – поколение катастрофы. Обстоятельства забрали у них детство.

Пусть хотя бы кот напоминает ему о прежнем мире и вызывает на его лице улыбку.

- Хорошо, - выдыхаю я, - но сначала мы поговорим с Гриффинами, если они согласятся…

- Спасибо, мама! – радуется Ноам, повиснув у меня на шее, - они согласятся, Кристи понравится этот кот!

Кристи – старшая дочь семьи, с которой мы живем. Милая девочка, старше Ноама на пару лет, они постоянно вместе играют.

Мы не успеваем вернуться в каюту. Корабль встряхивает так, что нас отрывает от пола и вмазывает в стену.

Мы оказываемся в состоянии невесомости, подлетаем к потолку, как шары, наполненные гелием.

Я хватаю хнычущего Ноама и прижимаю к себе.

Он тянется к ошарашенному коту, бережно сжимает его маленькими ручками и только потом позволяет себе расплакаться во весь голос. Его слезы круглыми капельками разлетаются вокруг, как драгоценные камешки.

Уши закладывает от воя серены, кругом мигает красный свет тревоги.

- Произошла разгерметизация второго грузового отсека, просьба ремонтников действовать по протоколу номер два, - проговорил голос корабельного помощника, - в стабилизационных целях система гравитации отключена.

Я зажмуриваюсь и крепче прижимаю к себе Ноама, чувствую – что-то грядет. В последнее время интуиция меня не обманывает.

Через пару часов инженеры справляются с поломкой, кажется, что все позади, беда миновала и пока можно жить спокойно.

Но происходит кое-что куда более страшное. Кое-что, что меняет мою жизнь на «до» и «после».

На утро следующего дня все с нашего этажа собираются в столовой.

- У нас проблемы, - с мрачным видом сообщает голограмма капитана, - повреждены баки с запасами еды. Настало время выбрать героев Земли, которые будут награждены посмертно, - воодушевленно сообщает Кордон Купер, вцепившись пальцами в трибуну.

Кордон Купер находится в центральном кольце крейсера. Там, где у каждого человека личная каюта, а еду можно заполучить бесплатно в любой момент.

Глава 5. То, что не стоит задевать

Да, я не алрийка, я землянка…

Но я пообещала Ноаму выжить. И я хочу жить!

Я пойду на все, что угодно лишь бы вернуться к единственному смыслу моей жизни. К сыну.

- Оставь ее мне, - просит Лэмб и скользит рукой по моему животу и ниже, - я хочу… провести с ней немного времени, а потом приведу на обследование.

Лицо Геррука искажается недовольством по отношению к Лэмбу, и я чувствую надежду, что с ним еще не все потеряно.

Он не отдаст меня… не оставит в руках Лэмба, которые сейчас бесстыдно шарят по моему телу.

- Тебе мало работниц на станциях? Там полно алриек на любой вкус. - Отвечает капитан.

- Тем потрепанным шлюхам даже непонятно сколько лет, а у этой по глазам видно молодость, - говорит Лэмб и тянется к моей шее, сжимая ее пальцами.

- Позже я буду занят, а если она окажется землянкой…

- Я убью ее своими руками, если она соврала, - клянется он и надавливает сильнее.

Я барахтаюсь и пытаюсь вдохнуть. Он отпускает меня и снова придавливает. Забавляется тем, насколько я безвольна в его руках.

Вот только я не кукла, а живой человек!

Какие же они два ублюдка! Не хочу их видеть!

Надо бежать, найти укромный уголок здесь, на крейсере и затаиться до следующей остановки. Как можно дальше от этих двоих.

Ладонь Лэмба перехватывает рука капитана Геррука.

- Отпусти ее, - недовольным тоном говорит капитан.

Их взгляды скрещиваются. Напряженные, словно метающие невидимые молнии. Атмосфера в коридоре становится тяжелой.

- Что, первым хочешь ее проверить? – хмыкает Лэмб.

Я кошусь вниз, проверяя, смогу ли как-нибудь вывернуться и ударить его между ног, чтобы высвободиться и сбежать, но в коридор вбегает кто-то из экипажа.

- Капитан, еле нашел вас! Скорее, радары засекли активность!

Геррук разворачивается и собирается уходить, но я останавливаю его голосом:

- И ты оставишь меня с ним? – хрипло спрашиваю и пытаюсь сморгнуть накатившиеся на глаза слезы.

- Мы спасли тебя, будь благодарна, - говорит капитан, смотря на меня вполоборота - если я останусь, тебе будет страшнее, маленькая лгунья. Я же на тебе живого места не оставлю, - рычит, окатив меня волной недовольства.

- Но… но он же сделает со мной то…. Что обещает, - хриплю я, сдерживая слезы.

Как же больно и противно. Действительно, лучше умереть, чем быть использованной. Мне до ужаса страшно.

- Лэмб, не трогай ее, понял? – рычит капитан, вскинув взгляд на друга. – Присмотри за ней, чтобы ничего не натворила, а дальше я все решу! Мне нужно немного времени.

- Я постараюсь не делать ей больно, - ухмыляется Лэмб, но его рука на моей шее ничуть не ослабевает.

- Капитан, быстрее!!! - кричит член экипажа.

Крейсер вздрагивает и слышится какой-то шум, похожий на удары. На нас напали, но сейчас это кажется такой мелочью по сравнению с тем, что меня ждет.

Я не должна злорадствовать, но кажется, что будет даже лучше, если мы умрем тут все вместе, а не я одна.

- Иди за штурвал, я присмотрю за ней, - решает Лэмб.

Геррук кивает и быстро уходит.

Когда фигура капитана скрывается за поворотом, я остаюсь один на один с Лэмбом и пытаюсь откашляться, когда он убирает руку. Упираюсь в стену рукой и нагибаюсь вниз, пока изо рта рвутся звуки. Чувствую себя опустошенной.

- Почему вы так поступаете со мной? – спрашиваю слабым голосом.

- Мы спасли тебя. А я первым заметил твою капсулу. Ты бы умерла минут через десять. Но что-то я не сильно заметил благодарности. - Говорит он, поднимая мое лицо за подбородок.

Я смотрю в его змеиные глаза, в которых куда меньше презрения, чем у капитана, но намного больше похоти и желания.

Ему я нужна только для одного. Пока буду интересна и не надоем. Он не скрывает своего желания.

А мне нечего ему дать. Я совершенно неопытна и у меня был всего один мужчина.

Отбиться и сбежать не получиться. Он намного крупнее и сильнее меня. Но желаемое получить ему будет непросто!

- Я отплачу тебе, но не так! – прошу и голос срывается.

- Идем в каюту поговорим, - говорит с насмешкой, - но мы к этому еще вернемся.

Я выдыхаю и на шатающихся ногах иду за ним.

В каюте Лэмб приземляется в кресло и внимательно следит за мной хитрым взглядом. С его лица не сходит ухмылки. По ней понятно – он привык добиваться своего любыми методами. И в принципе ему не сильно приходится для этого стараться.

От капитана понятно, чего ожидать, но Лэмб кажется хищной змеей, способной проглотить меня, раскрыв пасть на всю ширину.

На стене у него голограмма болота. Очень похоже на Землю, но это не она. Все какое-то другое. Незнакомые растения, цвета более насыщенные.

Глава 6. Самое важное для меня

Губы Лэмба накрывают мои. Он прижимается к моему лицу, грубо сжимает губы и не дает ни секунды на передышку.

Несмотря на твердые руки, стискивающие мое тело до синяков, губы у него мягкие. Они целуют умело и правильно, без грубой силы, а так, чтобы покорить девичье сердце, будто говоря о том, что может завоевать целую планету и покорить женщину для него не проблема.

Я делаю несколько попыток вывернуться, пытаюсь ударить его коленом, но Лэмб подхватывает мою ногу и скользит рукой к ягодице.

Расстегивает замочек у меня на груди, ныряет под ткань рукой и сжимает полушарие.

Мое дыхание ускоряется, ноги подкашиваются, но я все еще хватаюсь за ниточку самообладания. Корю себя за реакции тела.

Трепыхаюсь, но все без толку.

Каждым движением губ и языка, каждым горячим прикосновением он говорит о том, что собирается меня поиметь. Я сопротивляюсь, но его напористые руки и губы сметают все.

У меня никогда такого не было. Никто не целовал меня с таким наслаждением. Ни один мужчина не заставлял меня вжаться спиной в стену и не иметь возможности вырваться.

Почему? Почему никто и никогда не давал мне это ощутить?

Почему первым мужчиной, который целует меня ТАК стал этот инопланетянин?

Я умру в руках этого ублюдка полностью безоружной или буду подчинена. А если я стану его, он будет защищать меня? Позволит быть в безопасности под его защитой? Вернет мне сына?!

Нет, я не позволю этому поцелую стать лучшим в моей жизни. Все еще впереди.

Лэмб отстраняется от меня и смотрит с едкой ухмылкой на губах. Бесстыжие глаза наполнены пренебрежением.

- А говорила, что не шлюха.

Меня словно окатывает ушатом холодной воды, пружина внутри лопает. Я могу продержаться еще пару секунд.

Лэмб открывает выход в коридор, я быстро выбегаю, но перед тем, как стена, разделяющая нас, закрывается, я поворачиваюсь и вполоборота говорю ему:

- Разве не шлюхи целуют первыми? После того, как вернусь домой, верну тебе деньги за твою услугу. Пришли счет.

Разворачиваюсь и ухожу не прощаясь, пока Лэмб не стер с лица выражение удивления и ярости и не ринулся мстить еще яростнее.

Господи, зачем я это ему сказала? Теперь проблем не оберусь.

Смахиваю пальцами слезы, брызнувшие из глаз. Пару мгновений давлю в себе боль и стыд.

Болезненная волна воспоминаний не дает успокоиться.

«Хочешь сказать, что будешь хорошей мамой?» - вспоминаю его вопрос и пренебрежительный взгляд.

Я ведь обещала себе. Клялась, что не стану такой, как она. Всегда буду рядом с сыном, никогда не брошу…

Воспоминания больнее любых слов. Сколько бы меня не оскорбляли. То, что он сказал я и сама считаю правдой.

Передо мной проносится то, что я так отчаянно старалась забыть, убеждая себя, что уже взрослая, что простила. Родителей ведь надо прощать.

В этих воспоминаниях мама снова на пороге нашей квартиры. Она садится на корточки и обнимает маленькую меня, гладит по волосам, говорит:

- Теперь я буду хорошей мамой и никогда тебя не оставлю. Ты можешь делиться со мной всем, и я приму любой секрет, как свой, - ее ласковый голос обволакивает меня, - мне так жаль, что я не была с тобой эти семь лет, но я исправлюсь, клянусь.

Бабушка стоит в углу со скрещенными под грудью руками. Она в сомнениях, но готова принять блудную дочь обратно. Мне ведь нужна мать, так она думает.

Я снова верю, тянусь к матери. И все зря. Медвежонок, подаренный мамой, с которым я спала с пяти лет падает в лужу.

Мамы нет дома. Она не осталась тем человеком, готовым быть для меня неприступной гаванью, в объятия которой всегда можно возвратиться со своими проблемами.

Солгала. Снова. Родительница не появляется неделями, месяцами, а когда приходит – все время пытается наверстать упущенное с удвоенной силой.

- Это же всего лишь уроки, Луна, ты не можешь быть настолько тупой, чтобы не выучить этого, - говорит она, - либо выучиваешь, либо убирайся, мне не нужна такая никчемная дочь.

Я иду в коридор, заливаясь горькими слезами, застегиваю на ногах сапожки, потому что на улице Зима.

- Чего это ты удумала? – выходит она в коридор за мной. – Если собралась уходить – вали голая, в этом доме нет ничего твоего, каждую вещь здесь дала тебе я! И эту обувь тоже, и кофту и даже трусы!

Я совершенно раздавлена. Мне восемь или девять и это впервые, когда я осознаю, мой дом – не моя крепость. С тех пор я перестаю чувствовать связь с вещами, есть лишь чувство, что всем мне дали попользоваться в аренду и в любой момент отберут.

Потом мама снова пропадает, и я остаюсь с бабушкой. А в последние годы перед катастрофой мы перестаем общаться.

Нет! Клятву, данную Ноаму я выполню. Важнее нет ничего.

Между нами с моей мамой есть огромная пропасть – я хочу быть со своим ребенком!

Важные решения на этом крейсере может принимать только капитан Геррук. Я должна уговорить его остановиться на ближайшей станции, пока мы не отлетели от Земли слишком далеко. Если понадобится, сделаю что угодно.

Глава 7. Женщина с Земли

Боже. Что я только что сделала?!

Я с ужасом смотрю на свою ладонь и перевожу взгляд на Геррука.

- Извини, рука сама дернулась, я не хотела… - бормочу перепугано, отступая вглубь коридора.

Ноги дрожат. Я вся дрожу. Мне страшно даже поднять на него взгляд. Я бросила красную тряпку в морду быку и теперь его очередь.

Он ударит меня? Задушит? Можно ли считать провокацией то, что я только что учудила?

Медленно поднимаю взгляд и пытаюсь стиснуть дрожащие губы.

Голова Геррука повернута в сторону, я вижу, как на его скуле двигаются желваки. Кожа на щеке в месте пощечины потемнела.

Он медленно разворачивается в мою сторону. Лицо выражает холодное бешенство.

Он в одно мгновение оказывается рядом и хватает меня за плечи так, что кости хрустят, но тут же отпускает и отходит в сторону.

Неужели отпустит?

- Уйди, я не бью женщин, и начинать не хочу, - говорит через силу и пытается испепелить меня взглядом.

- Но разве землянок вы не убиваете? – спрашиваю сипло и тут же понимаю, что лучше бы молча ушла, как и он и велит.

Не надо играть с хвостом хищника. Если он дает отмашку – надо бежать.

- Разве я не сказал тебе не лезть в это? – спрашивает он почти спокойным тоном, и я понимаю – он в бешенстве, но хорошо держит себя, хотя уже на грани.

- Да, извини, - хриплю я, - всего доброго, капитан Геррук.

Разворачиваюсь и быстро ухожу, но чувствую на спине пристальный взгляд.

Иду быстро, стараясь не оборачиваться и надеясь никого не встретить по пути.

В каюте сразу падаю на кровать, уставившись невидящим взором в потолок. Одно мгновение внутри меня нет почти ничего, но стоит прокопать поглубже как желание бороться снова возвращается.

Я никогда не сдамся. И никогда не перестану просить отпустить меня. Потому что знаю за что сражаюсь.

Но как бы я ни старалась мысли раз за разом возвращаются к капитану. Я еще ни разу не видела его улыбки. Он всегда сосредоточен, словно внутри него постоянно идет борьба.

Но это не мое дело. Я хочу оказаться как можно дальше отсюда.

Ночь проходит тревожно, а утро будто в насмешку наступает, как только засыпаю.

На завтрак иду в общую столовую, невыносимо просто сидеть в комнате и ждать у моря погоды.

В столовой стоят аппараты, выдающие еду. Я беру стандартную порцию и осматриваюсь. Плотно расставленные друг к другу столики набиты инопланетянами. Я единственная выделяюсь здесь, но кажется, будто никто не обращает на меня внимания.

Сперва кажется, что никого знакомого еще нет, но замечаю Лэмба. Он сидит за одним из полупустых столиков, и я быстро прохожу мимо, пока он меня не обнаружил.

Оказываюсь в центре столовой. Свободных мест нет.

Меня подзывает к себе Сина, махая рукой и я с облегчением иду в ее сторону.

- Доброе утро, - здороваюсь я, присаживаясь на единственный свободный стул рядом с ней.

- Пусть тучи не сгущаются, - отвечает она на свой лад и снова улыбается мне своей лучезарной улыбкой, из-за которой мужчины вокруг начинают обращать на нас внимание.

Не зная, как ответить, я сконфуженно приступаю к опустошению тарелки.

Кладу в рот кусок волокон, похожих на мясо и с удивлением понимаю, что это оно и есть. Аппарат выдал мне не синтезированную, а настоящую пищу.

Так увлекаюсь, что съедаю все за считанные минуты, а когда заканчиваю, снова с грустью думаю о сыне.

Хорошо ли он питается на крейсере? Вряд ли Гриффины ухаживают за ним так же, как за своими дочерями. С едой там совсем худо.

Мой сын сильный, но в своем возрасте он все еще не может полностью заботиться о себе сам. Ему всего семь.

- Тебя что-то тревожит? – с участием спрашивает Сина, я поднимаю подбородок и сталкиваюсь с ее внимательным взглядом.

- Скучаю по дому, - отвечаю сдержанно.

- Поговори с капитаном. Он сейчас преследует своих давнишних врагов, но, если ты попросишь, думаю, не откажет и немного сменит курс, планета алрийцев не так далеко, - участливо предлагает Сина.

- Уже попросила, - едва выдавливаю из себя.

Сина мрачнеет лицом. Она сразу все понимает, потому что дольше знакома с капитаном и знает какой он женоненавистник. Он ведь брал ее на работу.

- Его иногда переклинивает, и он становится негодяем. Но он не всегда такой. Тебе надо сегодня расслабиться.

Расслабиться… не помню, когда вообще последний раз отдыхала. Вся моя жизнь стала сражением со смертью.

- Девушки, мы тут отмечаем, не хотите к нам присоединиться? – гогочут члены экипажа за соседним столиком. – Мы пьем гарру, попробуй! Алрийцы тебе небось и попробовать такого не давали! – предлагает один, протягивая мне наполненную емкость.

Эти парни напоминают мне подростков. Студентов, каких полно когда-то было на Земле. Неуемных, тяготеющих скорее к приключениям, чем к знаниям.