Часы вновь пробили три раза.
Марк, стоя перед зеркалом в ванной, аккуратно поправлял воротник своей голубой рубашки, на которой до сих пор осталось несколько значков с прошлых лагерных смен. Он носил их как память, как память о первой линейке, как память о ночных играх в карты с ребятами, как память о Ванессе.
Время на часах пять сорок утра, весь дом спит, из ванной доносится еле слышимый шум капающих капелек воды из старого крана. От этого навязчивого шума голова идет кругом, а если прислушаться, то вовсе кажется, будто что-то или кто-то совсем рядом ходит из стороны в сторону.
Хоть школа и закончилась как пару месяцев назад, Марк до сих пор не может отвыкнуть от бесящего школьного режима. Раньше он ненавидел просыпаться рано, но сейчас это казалось обыденным делом. И нет, Марк вовсе не высыпается от такого режима дня, он просто боится спать дольше, ибо опять увидит тот сон. Сон, при мысли о котором снова бросает в холодную дрожь, а по телу появляются мурашки.
От мыслей о том сне, Марк даже и не заметил, как отражение в зеркало медленно поплыло, а он сам безжизненно осел на пол, оперевшись спинной об холодную ванну. Капли воды становились все более и более четкими, казалось, что вот-вот кто-то ворвется в комнату и заберет Марка с собой, в какой-нибудь мрачный параллельный мир, как обычно пишут в страшных книгах. Парень начал массировать вески, дабы унять пульсирующую головную боль, которая только нагнетала атмосферу. С каждой минутой тело все больше не слушалось хозяина, а вскоре, и вовсе обмякло на холодный, чуть мокрый от капелек воды пол. В глазах потемнело, а дышать становилось все тяжелее и тяжелее, будто кто-то перекрыл дыхательные пути. Картина перед глазами плыла все больше, пока не потемнела окончательно. В голове снова всплывают страшные воспоминания, но сделать он ничего с ними не может. Такое ощущение, будто Марк увидел белый свет в конце туннеля, только свет был далеко не светлым, а наоборот, мрачным и пугающим.
Как оказалось, это были вовсе не часы, а выстрелы, доносящиеся с улицы, напротив нашего дома. Неужели мы не справились?