Знахарка для оркского племени

Глава 1

Мой день начался не с ароматного кофе, а с дикого вопля, вырвавшегося из моей собственной глотки. И этот вопль, пролетев по пустым бетонным коридорам, затерялся где-то в районе морозильных камер патологоанатомического отделения.

Настроение соответствовало окружающей обстановке.

— Какого черта у нас опять нет бумажных полотенец? — рычала я на своего зама по хозяйственной работе, готовая оторвать ей голову. Стеллажи склада, обычно ломившиеся от гигиенических запасов, стояли пустые и пыльные, словно их вымел злой джинн. — Потому что кто-то явно ворует! За этот месяц мы сделали уже три закупки на эти чертовы полотенца, а их все нет! — Мой взгляд, выхватив из полумрака угол с пачками ленты для ЭКГ, яростно метнулся туда. — А туалетная бумага где?! Ее что, тоже на кардиограммы пустили?

Зам, Светлана Петровна, женщина с лицом вечно испуганного хорька, краснела, бледнела и, казалось, вот-вот испарится, но не могла внятно ответить на мой вопрос. Она лишь беспомощно шевелила губами, напоминая золотую рыбку, выброшенную на берег административного болота.

Вот так и живем. Я главврач большой областной больницы, у меня огромное количество бумажной работы, работы с прессой, врачами, жалобами пациентов… А я вынуждена разруливать банальную туалетную историю с вороватой уборщицей! И пусть никого не обманывает мой внешний вид.

Ну да, родилась я в смешанной семье. Мать, отличница-медалистка, учась в медицинском институте, познакомилась с веселым африканцем Бонганом, загоравшим на одном и том же стульчике в парке все лето. Получилась я. Мулатка с неуправляемой гривой волос, которую не берет ни один гель, кроме разве что строительной пены.

А еще я обожаю яркие цвета в одежде, психоделические принты и массивные деревянные браслеты. На работу хожу в джинсах и ярких футболках с забавными надписями вроде «Не трогайте меня, я стерильна», в волосах у меня всегда цветные бусины, позвякивающие при ходьбе.

Но честно и ответственно исполняю свою работу! Да и кто мне что скажет, если я сама начальство?! А в дни приезда проверяющих из министерства здравоохранения я честно напяливаю унылый костюм цвета «высохшей больничной штукатурки» и зализываю волосы в дулю, отчего голова начинает немилосердно пульсировать. Стратегический маневр, не более.

— Кому надо сто двадцать рулонов туалетной бумаги?! — Я ощущала не просто злость, а ярость — густую и маслянистую.

Почему я должна заниматься этим вопросом?! Почему если хочешь, чтобы сделано было хорошо, то надо делать самой, а?

— Ну, я не знаю…

Эта курица с наманикюренными пальчиками цвета перламутрово-розового рассвета глупо хлопала глазами и смотрела на меня, как кот из Шрека. Только вот мне было плевать с высокой колокольни на ее наигранную невинность.

Больше всего в жизни я ненавидела две вещи: первая — воровство на рабочем месте, и вторая — опоздания. Да. Вот такая вот я странная. Пациенты могут хоть миллионы моим врачам в качестве подарка совать, а выговор в трудовую я им запишу, только если они опоздают на пять минут на работу. Потому что дисциплина. Она спасает жизни. А халява и разгильдяйство — губят.

— Как вообще можно было незаметно вынести из больницы такое количество бумаги? — недоумевала я, водя пальцем по пыльной полке и вырисовывая на ней замысловатый завиток. — Камеры я просмотрела в первую очередь, и никто вагонами около больницы не загружался. Только разгружали эту вот бумагу на склад. Или у нас завелся полтергейст с клептоманией в анамнезе?

Заместительница снова захлопала глазами. Я махнула на дуру рукой, и бусики в моих волосах гневно зазвенели.

Вот порой жаль, что у меня не коммерческое учреждение. Уволить бы к хренам, но нельзя. Ее мне в больницу местный депутат протолкнул, велел место дать потеплее взамен на большой грант больнице, а так как ремонт в операционных был нужнее, чем мои моральные принципы, то пришлось соглашаться на эту курицу.

Теперь вот разгребаю.

— Живо позови всех уборщиц в мой кабинет! Блиц-опрос будем проводить! — рявкнула, ощущая себя разбитой, как градусник в лихорадочном бреду.

Не-на-ви-жу. Ненавижу тупых людей. А вот свою работу я обожаю, даже несмотря на то, что из-за нее мне пришлось оставить практику.

Раньше-то я была отличным хирургом. Возилась с больными, работала посменно, имела выходных больше, а теперь… Теперь торчу в отпуске на рабочем месте и ищу, кто спер бумажные полотенца и туалетную бумагу, пока я отлучилась на часик кофе попить, так как утром не успела позавтракать, потому что кот снова уронил в мой салатник с мюслями свою игрушечную мышь.

Сначала, когда меня на должность поставили, я ненавидела все эти бумажки, долго сопротивлялась, но потом приняла тот факт, что заведующая больницей нужнее, чем хирург. Потому что главврачи передо мной, сидящие в шикарных креслах, потихоньку разваливали больницу, даже не думая о том, что сюда попадают пациенты со всей области, которым мы должны оказать лучший сервис. Они надеются на нас. А надежда, как известно, умирает последней — обычно прямо в нашей приемной.

Вышла со склада, пахнущего пылью и старыми бинтами, и поднялась на свой этаж, надеясь наконец добраться до вожделенного кофе и горы бумаг на столе, которая уже походила на модель Гималаев.

— Эльвира Бонгановна! — донеслось тут же с другого конца коридора, где висел плакат с оптимистичным слоганом «Здоровье — это просто!»

Я обернулась. Ну да. Имя моего отца Бонган. Стандартное африканское имя, которое для наших краев походило на пароль для входа в параллельную реальность. А потому отчество звучало странновато, заставляя новых сотрудников запинаться и краснеть. Ну а имя… Я до сих пор радуюсь, что мама меня Изаурой не назвала — уж очень она любила этот сериал в свое время. Да и вообще, Эльвира очень красивое имя. Не стандартная «Катя» или «Маша». Для моей внешности стандартное имя было бы точно губительно, как капля нитроглицерина для гипотоника.

— Слушаю, — обернулась я к одной из медсестер, Машеньке, прибежавшей ко мне с выпученными глазами и таким выражением лица, будто она только что видела, как скелет из кабинета анатомии пошел на танцы.

Глава 2

Молча сложила руки на груди, пока люди в панике начали разбегаться с этажа. Медсестры попрятались в ординаторской, а пара санитаров застыла в нерешительности с каталкой для транспортировки больных. Хотя нет, кто-то вон достал телефоны и снимал наш цирк шапито. Отличный пиар-ход для областной больницы: «У нас не только туалетную бумагу воруют, но и зеленые великаны по коридорам шастают».

Премии мне, видимо, не видать. Разве что посмертно.

— А я сказала, что прием строго по записи, — ничуть не смутилась этого грубого применения физической силы.

Хотя нет: внутри, может, что-то и дернулось — инстинкт самосохранения, наверное, зашевелился где-то глубоко, — но папа меня учил быть сильной девочкой и не пасовать перед противником. Даже если этот противник весит под три центнера и цветом напоминает несвежий шпинат.

— Я не могу ждать! — прогрохотал зеленый, и от его баса в ушах зазвенело, а по стеклам побежали мелкие дрожащие волны.

Прикинула, как бы выйти из ситуации с большей пользой. Ремонт двери — дело накладное, а бюджет у нас, как всегда, дырявый, как старый носок.

— А я не могу оставить ваше хулиганство безнаказанным, — заявила, чувствуя, как бусики в моих волосах тихо позвякивают. — Так что либо вы прямо сейчас оплачиваете ущерб больнице, либо приема вам не видать как своих ушей.

Тут я впервые внимательно разглядела его одежду. Кожаные штаны, потертые и мягкие, словно из кожи какого-то неведомого зверя, красиво облегали мощные ноги. Торс не прикрыт ничем, кроме широкого кожаного ремня, перехватывающего грудь, на котором со спины крепился… хм… здоровенный боевой топор с рукоятью, покрытой замысловатой резьбой, изображающей каких-то крылатых существ. Волосы — густая темная грива, отливающая синевой, как крыло ворона, — спускались до лопаток, а часть у лба была стянута опять же ремешком и заправлена назад. Черты лица резкие, скулы высокие, а уши… уши заостренные, словно у эльфов из тех самых фильмов, что я обожала.

В общем, колоритный субъект. Прямо с обложки какого-нибудь фэнтези-романа про орков.

— К тому же с холодным оружием запрещено посещать больницу! — добавила я, указывая подбородком на топор. — Это нарушение внутреннего распорядка! Пункт четыре-семь, если не ошибаюсь.

Мужчина ненадолго задумался, затем потянулся к своим брюкам, снимая с пояса небольшой мешочек из грубой ткани, откуда послышался звенящий, явно металлический звук.

Мелочь у него там, что ли?

— Я оплачу дверь, вы идете со мной! — заявил он категорично, глядя на меня суровым, пронзительным взглядом.

Глаза были ярко-янтарного цвета, как у хищной птицы, и в них плясали золотые искры.

— Вы оплачиваете дверь — я, так и быть, записываю вас на прием, — предложила более устраивающий меня вариант.

Всему свой черед.

— Сейчас! — зарычал мужчина, и его мощные челюсти сомкнулись с таким щелчком, будто он грыз гранит.

Я глянула на наручные часы: милый подарок от мамы — серебряные, с голубой эмалью. Стрелки показывали без двадцати три.

— Через двадцать минут, — строго сказала.

Времени как раз хватит, чтобы допить остывающий кофе. Не до зеленых мне мужиков.

Еще бы неплохо хотя бы пообедать в свой собственный отпуск и день рождения, но мне еще туалетного вора искать. Приоритеты, черт возьми.

— Сейчас! — прорычал громче зеленый, словно от того, как громко он рыкнет, будет зависеть мой прием.

Стекла в витринах снова задрожали, а с потолка посыпалась легкая пыль.

Я хмыкнула, снова глянув на часы.

— Осталось девятнадцать минут, — заявила бесстрашно. — Можете подняться на этаж и подождать своего приемного времени там. И советую по дороге никого не пугать, а то наши кардиологи сегодня и так перерабатывают.

Развернулась и пошла на свое законное рабочее место, чувствуя его взгляд на спине — тяжелый, как гиря. Телефоны следили за каждым моим шагом.

Надеюсь, мне удастся потом стребовать премию за тяжелые условия труда у министерства здравоохранения. Или хотя бы оплату сеанса у психолога.

Поднявшись на этаж, спокойно зашла в свой кабинет, только тогда отметив, что зеленый субъект топал сзади. Кстати, бесшумно топал для такой массы, будто шел по пуху. Но да ладно.

Указала ему на скамейку в холле, ту самую, что купили в прошлом году и которая уже успела разболтаться.

— Ждать здесь! Я вызову сама! — заявила и прошла в свой кабинет, облегченно выдыхая, когда дверь закрылась, отсекая меня от этого сюрреалистичного зрелища.

Этот день меня добьет. Прошла за свой дубовый стол, заваленный бумагами, открыла отчет за прошлый квартал — том толщиной с «Войну и мир» — и села его изучать, попутно прихлебывая уже остывший кофе из кружки с надписью «Самый добрый доктор» и заедая пирожком с вишней, захваченным из кафешки у метро.

Бумаги, цифры, сводки…

Ровно через девятнадцать минут, отмерив время по своим часам, я открыла дверь зеленому посетителю.

— Проходите, — сурово сказала, указывая ему на стул, усиленный стальными ножками — специально для особо «тяжелых» пациентов. Надеюсь, выдержит.

Сама прошла за свой стол и села напротив, приняв официальный вид, сложив руки перед собой.

— Слушаю вас, — сказала, рассматривая этого колоритного субъекта.

А он ничего так мужчина, если абстрагироваться от цвета кожи. Зелень, правда, бы смыть, но и так красавчик. С такими-то плечами, будто выточенными из гранита, да стальным прессом, которому любая фитнес-модель бы позавидовала.

Всегда питала слабость к большим мужчинам.

— Вы должны пойти со мной! — выдал Халк, упирая на слово «должны», и его голос прокатился по кабинету, заставляя вибрировать даже картины на стене.

Я лениво подняла бровь.

— Где постановление? — уточнила, делая вид, что ищу что-то в стопке бумаг. — Судебное решение? Предписание вышестоящих инстанций?

— Какое постановление? — Он выглядел искренне озадаченным, его густые брови поползли к волосам.

Глава 3

Я смотрела на зеленого, а он смотрел на меня, и в этой немой сцене было что-то до жути абсурдное.

Внутри все сжималось от возмущения: ну вот честно, мне вкалывать надо, отчеты дописывать, вора бумаги искать, а тут этот… этот переросток с малахитовой кожей устроил спектакль!

Его янтарные глаза изучали меня с таким любопытством, будто я не главврач, а диковинная бабочка в коллекции. А в голове у меня вертелось: «Ну сколько можно? Я ведь уже дважды его посылала, вежливо и не очень!»

— Что ж, раз мы договорились, — ни черта мы не договорились! — то прошу вас на выход, — проговорила я сквозь зубы, с трудом сдерживая раздражение.

Кроссовки с ярко-розовыми шнурками, которые обычно поднимали мне настроение, сейчас бесшумно скользили по полу.

Я демонстративно распахнула дверь с таким размахом, что та чуть не отлетела, и жестом, в котором смешались усталость и злость, указала на коридор.

В душе я уже мысленно составляла заявление об уходе — достало меня все! Почему я в свой отпуск вынуждена заниматься всем этим абсурдом?!

Молчаливое ожидание затянулось. Сердце заныло от безнадеги: ну почему, почему все всегда так сложно?

Посетитель намека не понял, продолжая сидеть с видом каменного идола, и мне вдруг дико захотелось швырнуть в него своей кружкой «Самый добрый доктор». Но я, мать его так, девочка добрая. В пациентов не кидаюсь.

— Я жду! — постучала носком кроссовки, и бусины в моих волосах зазвенели тревожно, словно предупреждая о надвигающейся буре.

И тогда произошло нечто, от чего у меня похолодело внутри. Зелень медленно поднялся, глядя на меня с решимостью, от которой стало не по себе. Господи, ну сейчас что-то будет…

— Вождь ждет знахаря! — прогремел он, и от этого рыка у меня по спине побежали мурашки.

Затем мир перевернулся. Буквально. В глазах потемнело от неожиданности.

Стремительный рывок — и вот я уже вишу вниз головой на его плече, униженная и беспомощная. Причем головой вперед, ногами назад. Легкий страх сковал диафрагму — не столько от самой ситуации, сколько от осознания полной потери контроля. А вместе со страхом поднималась и ярость — как он смеет?! Волнение же было странным, щекочущим — смесь ужаса и какого-то детского восторга от невероятности происходящего.

Вокруг, как и ожидалось, столпился народ. Камеры смартфонов снимали мое унижение, а шепот резал слух.

«Эльвира Бонгановна… зеленый…» — долетело до меня, в груди родилась закономерная злость.

Я поймала взгляд практиканта — парень стоял с открытым ртом, и мне захотелось провалиться сквозь землю.

Фэнтези я читала запоем, поэтому, когда в конце коридора замерцала радужная пелена портала, у меня екнуло сердце. Внутри вспыхнул настоящий восторг — так вот оно как бывает! Мечты попасть в другой мир сбываются! Но тут же накатила паника: а что если это билет в один конец?

А больница? А отчеты? А мой кот?!

— Стоять! — рявкнула я с отчаянием загнанного зверя, и даже сама удивилась этой животной ярости.

Народ вокруг попятился, а я, дрожа от унижения и гнева, выкрикнула:

— Поставь меня!

И, о чудо, зеленый послушался! Облегчение волной прокатилось по телу, сменившись новой волной ярости.

Он аккуратно поставил меня на ноги, и я, стараясь скрыть дрожь в коленях, решительно отряхнула халат. Внутри бушевала буря — между желанием сбежать и любопытством, между страхом и азартом.

— Если собираешься меня похищать, то мне нужен кот! — выпалила я, упирая руки в боки, стараясь скрыть нервную дрожь в голосе.

А чего кричать «караул», когда в душе уже просыпается авантюристка? Но вместе с азартом рос и страх — а вдруг это ловушка? А вдруг не вернусь?

— Кот? — Гуманоид завис, и из-за его растерянности я с горьким удовлетворением поняла, что не одна тут в замешательстве.

— Да! Мой кот! — выдержала паузу, собираясь с мыслями. — Я подобрала его на мусорке еще котенком! — Голос дрогнул при воспоминании. — И он прошел со мной огонь, воду и три проверки Санэпидемстанции! Отказываюсь идти к вашему вождю без кота!

Зеленый смотрел на меня с тем же выражением, с каким я смотрела вчера на нового интерна. Правда, дополнительно в его взгляде читалось неподдельное уважение. Меня это одновременно и тешило, и пугало.

— Хорошая жена вождю, — одобрительно крякнул он.

Я едва не фыркнула, сдерживая смешок, граничащий с истерикой. Из меня жена — как из танка балерина. Но пусть думает что хочет: главное — выиграть время!

— Пошли за котом! — скомандовала я, чувствуя, как смелость возвращается ко мне.

Нас провожали десятки глаз, а почти уже на выходе из больницы, я наткнулась на процессию — Светлана Петровна вела ко мне уборщиц.

— Отмена блиц-опроса, — объявила я их компании, чувствуя, как голос предательски дрожит.

Затем, собрав всю свою волю в кулак, крикнула в коридор, отметив, что коллеги, как крысы за дудочкой, идут следом, кто-то снимает на телефон:

— Что уставились? День рождения у меня! Наняла актера для перформанса!

По холлу пролетел облегченный вздох, словно они и правда за меня переживали. От крика эффект был мгновенным: все ринулись врассыпную.

Я с облегчением выдохнула, но в груди все еще колотилось сердце.

Решительно подошла к разъезжающимся дверям, сжимая дрожащие руки в кулаки.

— Я недалеко живу, — бросила через плечо, стараясь, чтобы голос звучал твердо. — Без кота я вашему вождю и рецепта от насморка не выпишу!

Глава 4

Умолчу, как мы добирались до моей квартиры. Это отдельный аттракцион, достойный целого тома психотерапевтического исследования.

В такси зеленый громила не влез даже теоретически — пришлось трястись на автобусе, где я с натянутой до боли в скулах улыбкой объясняла бабушкам, что это актер, мы со съемок, грим не сняли.

Внутри все сжималось от унижения: я, главврач областной больницы, тащу по городу полуголого зеленого мужика, а сама в медицинском халате поверх футболки с единорогами, потому что в пылу событий забыла его снять! От одного этого осознания щеки пылали огнем. А мой спутник с невозмутимым видом рассматривал рекламу в салоне, словно это были древние фрески.

Бабушки качали головами, но, кажется, верили. Особенно когда одна из них, прищурившись, спросила:

— А это из того нового сериала, где доктор с пришельцем?

Мне оставалось только кивать с дурацкой улыбкой, чувствуя, как по спине бегут мурашки стыда.

В подъезде, от встречи с соседкой Людмилой Петровной — той самой, что регулярно жаловалась на топот моего кота в шесть утра, — у меня внутри все оборвалось. Сердце застучало где-то в горле. Пришлось на ходу сочинять новую легенду.

Зеленый в это время с детским любопытством изучал домофон, словно впервые видел такое технологическое чудо, и мне дико захотелось его стукнуть — ну почему он не может хотя бы притвориться нормальным?

— У меня сегодня день рождения, — выдохнула я, пытаясь заслонить собой зеленую массу и чувствуя, как предательски дрожит голос. — Друзья заказали актера для развлечения. В стиле фэнтези.

Людмила Петровна посмотрела на него, потом на меня, на мои разноцветные бусины и, кажется, мысленно поставила диагноз. Но промолчала, только пробормотала:

— Нынче молодежь развлекается странно…

Видимо, логика «с жильцами лучше не спорить» перевесила. Я стояла, чувствуя, как по спине струится холодный пот облегчения, смешанного со стыдом.

Соседи удовлетворились моим враньем. Я почти бегом поднялась на этаж, дрожащими руками открыла дверь (благо запасные ключи всегда хранила в специальном тайном отсеке почтового ящика — привычка, выработанная после того, как трижды запиралась на балконе) и облегченно выдохнула, улыбнувшись Барсику. Тот встретил меня сонным взглядом с подоконника, лениво потягиваясь на своем любимом леопардовом лежаке.

Его спокойствие немного успокоило и меня. Хоть кто-то в этом мире сохранял самообладание!

— Проходи, — кинула я зеленому через плечо, сбрасывая кроссовки, и тут же ринулась в процесс сбора кота в неизвестность.

Внутри бушевала буря от страха, любопытства и дикого возмущения тем, что моя упорядоченная жизнь вмиг превратилась в хаос.

Сначала на антресолях, под залежами старых медицинских журналов и коробкой с елочными игрушками, я отыскала переноску — прочную, серую, в которой Барсик обычно ездил на прививки. Он, почуяв неладное, тут же юркнул под диван, откуда донеслось возмущенное «Мррр!». Меня охватила паника: а вдруг не удастся его вытащить?

Пришлось его оттуда выманивать пакетиком влажного корма со вкусом лосося — классика жанра. Руки дрожали, когда я застегивала молнию переноски.

Затем я собрала корм — сухой, влажный, лакомства, шампунь для блеска шерсти. В отдельную сумку полетели все его игрушки, вытащенные из-под дивана и из-под шкафа: мячики с перьями, мышка-пищалка, дразнилка с колокольчиком и та самая игрушечная крыса, которую он так обожал и регулярно подкидывал в мой салатник.

Не забыла и про его любимое одеяльце с совиным принтом — без него кот отказывался спать в новых местах. Каждая вещь, которую я клала в сумку, вызывала новый виток тревоги — а хватит ли? А что, если там не будет того, что нужно?

В самую последнюю очередь я зависла над лотком. Он у меня был дорогущий, автоматический, с угольным фильтром и системой самоочистки — настоящий гаджет за ползарплаты. Гордость и предмет легкой зависти всех гостей, видевших это чудо техники.

Я с тоской посмотрела на него, чувствуя почти физическую боль расставания. А есть ли в мире зеленого электричество? И, что немаловажно, есть ли там розетки под евростандарт? От одной этой мысли стало одновременно смешно и грустно.

— Эй, зеленый! — крикнула я из туалета, где на полочке над унитазом мирно соседствовали «Война и мир» и «Атлас анатомии». Голос прозвучал более резко, чем я планировала, но сдерживать нервы уже не было сил. — У вас там есть электричество? — уточнила, уже предчувствуя ответ.

Огромная глыба мышц, которая все это время стояла посреди гостиной и со сдержанным любопытством наблюдала за моим бытовым перформансом (особенно его заинтересовал телевизор с запущенной заставкой аквариума), тут же подошел.

Его присутствие делало мою стандартную хрущевку размером со спичечный коробок.

Он с любопытством потрогал висящее в прихожей павлинье перо в рамочке — подарок от бывшего пациента, и мне стало почему-то обидно за свое привычное пространство, нарушенное этим вторжением.

— Элеичество? — исковеркал он слово, будто впервые его слышал. Его янтарные глаза сузились. — Нет. У нас светит солнце.

Я так и знала. Кивнула, мысленно прощаясь с технологическим чудом и представляя, как объясняю Барсику, что теперь его туалет — это весь окружающий мир. В груди заныло от тоски по привычному комфорту.

— А куда кот будет ходить в туалет? — уточнила я, указывая на Барсика, который, уже сидя в застегнутой переноске, выражал молчаливый протест всем своим пушистым видом.

В голосе прозвучала нотка отчаяния: ну вот даже такие простые бытовые вопросы теперь становятся проблемой!

Громила посмотрел сначала на кота, потом на меня, затем снова на кота. В его взгляде мелькнуло что-то вроде понимания.

— Маленький хищник может делать это на улице, — заявил он тоном, не терпящим возражений. — В лесах Плачущих Деревьев или на полях Изумрудной Пыльцы. Это даже почтут за благословение.

— Вот и ладненько! — Я даже обрадовалась за Барсика, хотя внутри все сжалось от новой тревоги: а вдруг эти Плачущие Деревья окажутся хищными?

Глава 5

Похоже, я таки потеряла сознание. Не в моих это правилах — падать в обморок, как героиня дурацкого романа, но, видимо, межмировые порталы мой вестибулярный аппарат не оценил. Пришла в себя с ощущением, будто меня пропустили через мясорубку, да еще и в обратную сторону. Голова гудела невыносимо, будто в нее забрался рой пчел и устроил там дискотеку.

Под спиной было нечто одновременно мягкое и твердое, словно я лежала на слое мха, уложенном на деревянные доски. Пахло землей, дымом и чем-то еще — сладковатым и пряным, как корица и влажная кора. Я лежала и просто дышала, пытаясь привести мысли в порядок.

Страх сковал меня, холодный и липкий. Господи, где я? Что со мной случилось?

Приоткрыла глаза, и первое, что я увидела, — странный конусовидный потолок из какого-то материала, больше всего напоминающего кожу, разрисованного символами, словно бы первобытными людьми в порыве творческого вдохновения.

«Ну, хотя бы не пещера», — с облегчением подумала, хотя до пятизвездочного отеля этому месту явно не хватало множества деталей. Внутри было тревожно и неуютно.

Сев, я осмотрелась, чувствуя, как подкатывает тошнота от резкого движения. Лежала я на большой деревянной кровати, больше похожей на плот, в центре какого-то фиг-вама. Шатра, если быть точнее. Вокруг стояла такая же массивная мебель, явно сделанная чьей-то грубой, но уверенной рукой — стол, похожий на спил дерева, пара табуреток, сундук.

Мои вещи, включая рюкзак и сумку с кошачьими припасами, лежали на полу рядом с кроватью и в полном порядке, что было странно утешительно. Хоть что-то знакомое в этом безумном мире.

И тут мой мозг наконец прочистился от портальной мути и выдал главный, панический вопрос. Бегло пошарила глазами, пытаясь найти серую переноску с котом.

Ее нигде не оказалось. Ни на кровати, ни под ней, ни в углу.

Сердце тут же забилось сильнее, переходя на сумасшедший галоп, отдаваясь болью в висках.

Хорошо. Я в неизвестном месте, среди неизвестных существ, но это еще полбеды. Где мой кот?! Где Барсик, мой пушистый сожитель, переживший со мной три переезда и смену четырех начальников?

Паника, горячая и слепая, подкатила к горлу, сжимая его. Если с ним что-то случится… Даже думать об этом не хотелось.

Вскочила, и мир поплыл перед глазами, но я проигнорировала головокружение и едва не бегом бросилась к выходу из шатра: туда, где был виден солнечный свет, пробивавшийся через входной полог. Ноги были ватными, но я их буквально тащила за собой.

Выйдя, я тут же сощурилась от яркого, почти ослепительного света солнца. Пока глаза привыкали, я успела выхватить общую сцену: прямо перед шатром вокруг большого каменного котла, сидели зеленые мужчины. Очень похожие на моего «проводника». А за их спинами… стояло множество похожих шатров — из той же кожи, натянутой на каркас. Какие-то были поярче, украшены перьями и цветными полосками, какие-то — поскромнее. И судя по их количеству, раскинувшемуся насколько хватало глаз по зеленому холмистому ландшафту, это был целый палаточный город!

Меня охватило странное чувство: смесь страха перед масштабом происходящего и жгучего любопытства.

Проморгавшись и привыкнув к необычному солнцу, я заметила свою пластиковую переноску. Она лежала неподалеку от костра с мужчинами, которых я увидела первыми. Только вот… она была пуста! Дверца распахнута, внутри никого.

Паника накатила с новой, удушающей силой, мгновенно сменившись горячей, яростной решимостью. Если эти зеленые громилы сварили из моего кота суп, я лично, не пользуясь анестезией, проведу тут массовую кастрацию! Я же врач: я знаю, как это делается!

Я готова была разорвать их голыми руками.

Решительно, с таким видом, будто шла не на толпу мускулистых гуманоидов, а на разборку с поставщиком некачественных бинтов, двинулась к компании у костра. Внутри все трепетало от страха, но я заставила себя идти, выпрямив спину.

— Где мой кот?! — начала с наезда.

Возмущение и страх боролись внутри, сжимая горло. Правда, последний я удачно скрывала за маской ярости. Но внутри все сжалось в комок: а вдруг и правда с ним что-то случилось? Эта мысль вызывала леденящий ужас.

Мужчины обернулись ко мне едва ли не синхронно, и я отметила про себя, что их было человек двенадцать и все — будто на одно лицо, как близнецы. Мощные, с кожей оттенка мокрого мха или молодой листвы. На некоторых были надеты ожерелья из зубов и когтей каких-то неизвестных мне хищников, на других — браслеты из грубо обработанных камней, отливавших матовым блеском.

Волосы у всех были темные, густые, спадающие ниже плеч, у некоторых были заплетены тонкие косички с бусинами из кости или дерева, перьями, маленькими сушеными плодами. Лица — с резкими, сильными чертами, высокими скулами и такими же заостренными ушами. Взгляды — оценивающие, любопытные, но без явной угрозы. От этого становилось немного спокойнее, но лишь немного.

— Знахарь.

Передо мной встал… ммм… тот, что был чуть массивнее других, и с наибольшим количеством бус и зубов на шее. По крайней мере, веяло от него чем-то… властным, это точно.

Лидер.

Его голос был низким и спокойным, но в нем чувствовалась сила.

— Орк, — уперла я руки в боки.

Похоже, с первоначальным определением расы не ошиблась. Фэнтези-книги не врали. Внутри шевелилось смутное волнение: я в самом деле в другом мире!

Судя по тому, что меня никто не поправил и не удивился — я угадала.

— Где мой кот? — повторила вопрос, начиная хмуриться, демонстрируя, что шутки кончились. Внутри все замирало в ожидании ответа.

— Хищник у нас, — очень содержательно поделился мужчина.

Он осматривал меня с ног до головы, как редкую диковинку. Ах да, мне же там мужа-вождя пророчили. Ну-ну, посмотрим. От этого взгляда по спине пробежали мурашки — смесь раздражения и какого-то непонятного любопытства.

Я тоже начала осматривать его, стараясь выглядеть так же оценивающе. Да, он был орком, но, черт возьми, красивым орком!

Глава 6

Мужчина-вождь кивнул с таким видом, будто только что выдал исчерпывающую медицинскую справку, и изрек свое краткое:

— Ранение.

Его бас прокатился по округе, но у меня от этой лаконичности уже начало подергиваться веко.

Ну серьезно, я в другом мире, мой кот предательски переметнулся к врагу, а этот бугай строит из себя недотрогу! Внутри все закипало от возмущения.

Я выдохнула, чувствуя, как раздражение подкатывает комом к горлу. Нервы и так были на пределе после портала, потери кота и осознания, что я в другом мире, а тут еще этот молчун.

— Значит, так, — возмутилась, упирая руки в боки. Бусины в моих волосах гневно зазвенели, будто поддерживая мой порыв. — Если у тебя есть какие-то просьбы, то следует выдавать их полным ответом! С симптомами, подробностями и анамнезом! А еще лучше — с результатами анализов! — Голос звенел от накопившейся усталости и нервного напряжения. — Просто краткий ответ оставь для своих однояйцевых братьев, или кто они там, — махнула я рукой в сторону сидящих вокруг костра орков, которые с нескрываемым интересом наблюдали за нашей дискуссией.

Вождь раздумывал недолго, его янтарные глаза изучали меня с таким любопытством, словно перед ним был новый вид насекомого. Казалось, он впервые видел, чтобы с ним так разговаривали.

Затем он снова кивнул, и в уголке его рта дрогнула едва заметная усмешка — черт возьми, это было даже немного симпатично.

— Хорошо. Тебе надо поесть, — выдал он уже вполне нормальное, почти заботливое предложение.

И только сейчас я поняла, насколько же измотана и голодна. Желудок шумно и предательски заурчал, словно в нем завелся маленький голодный демон.

Я почувствовала, как кровь приливает к щекам, но сделала вид, что так и надо — мол, это не я, это мое тело требует подкрепления для великих дел.

— Надо, — кивнула с важным видом, с облегчением плюхнувшись на пень, где до этого восседал сам вождь. Дерево было теплым от солнца и казалось невероятно уютным после всех перенесенных потрясений. — Накладывай, — махнула ему рукой, разрешая за собой поухаживать.

Пусть считают, что это компенсация за мои истерзанные нервы из-за пропажи кота и межмировое путешествие.

В глубине души я с удовольствием представляла, как этот громила разливает мне суп — картина стоила того, чтобы немного потерпеть.

Все орки переглянулись, кто-то даже хмыкнул — послышался короткий, похожий на рычание звук, — но никто не стал спорить. Дисциплина, видимо, у них на высоте.

Спустя мгновение из большого булькающего котла, от которого шел дразнящий аромат дымка и трав, мне налили густой жидкости в небольшую, но основательную деревянную чашу, выдолбленную из цельного куска дерева, с приятной гладкой фактурой. Вручили такую же большую деревянную ложку.

Я хмыкнула, рассматривая последнюю.

Странно, но работа оказалась вполне искусной: ложка была тщательно отшлифована, а на ее выпуклой стороне были вырезаны замысловатые узоры, напоминающие переплетающиеся ветви.

В другом мире такой сувенир за хорошие деньги бы продавали.

— Красиво, — сказала как есть, отметив про себя, что все двенадцать пар глаз наблюдают за мной, как за диковинным зверьком в цирке.

Но когда это чужие взгляды останавливали желание поесть у бывшего хирурга и нынешнего главврача? Да никогда!

Мы, медики, можем есть хоть кверху ногами на ходу между операциями, лишь бы было время и хоть какая-то еда. Эта мысль придала мне уверенности.

С аппетитом, достойным истинного знахаря, я приступила к пище. Похлебка оказалась на удивление вкусной и сытной. В густом, чуть пряном бульоне плавали куски нежного мяса (надеюсь, не кошачьего), какие-то корнеплоды, сладковатые и рассыпчатые, и темно-зеленые листья, напоминающие шпинат. Вкус был дымным, земляным, с нотками диких трав — где-то горьковатых, где-то освежающе-мятных. Еще бы сметанки… но и так прекрасно.

После больничной столовой это был настоящий гастрономический праздник.

Мужчины, видя, что я не церемонюсь, последовали моему примеру. Так что уже спустя пару минут над лагерем стоял равномерный гул — стук деревянных ложек о чаши, довольное чавканье и мое удовлетворенное прихлебывание.

Честно говоря, орки ели на удивление тихо и аккуратно для таких громил. Никаких размахиваний ложками и громких разговоров с полным ртом. Я даже поймала себя на мысли, что начинаю чувствовать себя немного… своей в этой странной компании. Что было довольно опасно, но пока приятно.

Наевшись до отвала, поставила пустую миску себе под ноги, облизнула ложку (ну а что? Вкусно же!) и посмотрела на продолжающего стоять вождя.

Хотя чего удивляться — я же заняла его место, куда ему садиться-то? На землю? Видимо, свои кожаные штаны он пачкать не хотел. Или просто соблюдал дистанцию.

Меня это даже позабавило — такой большой, а такой чопорный.

— Ну что, — сказала я, смакуя последние вкусовые ощущения и чувствуя прилив энергии, — показывай свою рану. И на этот раз — со всеми подробностями. Когда получил, чем, есть ли температура, тошнота, головокружение? — встала я, отряхивая свои джинсы и принимая профессиональный вид, каким встречала особо несговорчивых пациентов.

— За мной, — сказал мужчина, развернулся и двинулся к тому самому фиг-ваму, из которого я вышла.

Ну, за ним так за ним. Мне несложно.

По крайней мере, наелась я отлично. А сытый и немного отдохнувший врач — это уже полдела. Да и любопытство грызло: что же это за ранение такое, ради которого понадобилось похищать главврача из другого мира?

Мы зашли в шатер. Воздух здесь пах дымом, кожей и чем-то травяным, и от этого кружилась голова.

Мужчина, не обращая никакого внимания на мои скромно валяющиеся на полу пожитки, снял ремни с оружием, опоясывающие его грудь и спину, и тут же уселся на край кровати, решительно повернувшись ко мне спиной. И только тогда я увидела это во всей «красе»…

Дыхание перехватило. Большой диагональный выпуклый шрам, напоминающий след от удара молнии или, что более вероятно, от какого-то чудовищного крюка, пересекал всю его спину от левого плеча до правого бедра. Шрам был багрово-синюшным, рельефным и выглядел так, словно кто-то провел по плоти раскаленным крюком, безжалостно разрывая все мягкие ткани, а потом кое-как, на живую нитку, стянул края.

Глава 7

Мужчина лишь покачал головой, и в его янтарных глазах мелькнуло что-то неуловимое — то ли сожаление, то ли упрямство, от которого у меня похолодело внутри. Неужели и правда нет пути назад?

— Нельзя в твой мир, — выдал он, и в его голосе прозвучала такая каменная окончательность, что все мои надежды рухнули разом.

Я кивнула, сглотнув комок в горле и пряча разочарование. Нельзя так нельзя. Хотя жалко работу, коллег, даже эту нерешенную проблему с туалетной бумагой…

Моя больница, моя ответственность. Хотя… отпуск же!

Подумают, что я просто таки решила его отгулять по-настоящему, скрываясь с радаров. Туалетного вора, конечно, они не найдут и устроят еще больший бардак в больнице, но с этим я разберусь потом. Если, конечно, это «потом» вообще настанет.

Мысль о том, что меня могут оставить здесь навсегда, вызывала холодок вдоль позвоночника, но я гнала ее прочь, цепляясь за прагматизм, как за спасательный круг.

— Тогда мне нужны аппараты для исследования, — сказала, разводя руками с ощущением полной беспомощности. — Без них я как слепая. Не могу же я тыкать в тебя пальцем и гадать на кофейной гуще! — добавила с горьковатой усмешкой.

— Мой народ… доставит, — Он произнес это с такой натугой, словно каждое слово давалось ему с боем.

Видимо, сложные предложения были не его коньком. Или просто не хотел ничего обещать.

Я вздохнула, вставая и отряхивая свои джинсы. Пора было переходить к организационным вопросам. Разочарование постепенно сменялось раздражением — как же неудобно все устроено в этом фэнтези-мире!

— Когда? — уточнила, глядя на него прямо и стараясь не показывать своего недовольства, я ведь профессионал. — И давай разберем еще вопрос моего здесь проживания. Сейчас отпуск, так что еще месяц я могу спокойно у вас тут развлекаться, но потом надо домой. У меня там работа, ответственность. И кот, которому нужны его привычные консервы, а не эта… похлебка.

— Жена! — стукнул себя в грудь мужчина.

В его глазах вспыхнул такой огонь, что у меня внутри все перевернулось от возмущения, смешанного с паникой. Нет уж, спасибо за такое предложение!

Я нахмурилась, тут же остужая его пыл ледяным тоном, каким обычно останавливала слишком настойчивых поклонников.

— Вот именно! Я тебе не жена, так что изволь выделить отдельные апартаменты, покажи, где тут душ и туалет, расскажи, чего от меня хотят за этот месяц, кроме решения твоей проблемы с позвоночником. Я не вещь, чтобы меня просто так присваивать!

Зеленый нахмурился, его брови сомкнулись в одну сплошную линию. Казалось, он вообще не понимал, почему я сопротивляюсь такой «чести».

— Моя жена. Ты, — выдохнул он, явно злясь, и его кулаки сжались так, что костяшки побелели.

Я же оставалась спокойной как скала, хотя внутри бушевали и страх, и злость, и какое-то дурацкое любопытство к этому невероятному положению.

— А более разговорчивого мне можно? — спросила, понимая, что проблема коммуникации налицо. — Того, кто может говорить предложениями длиннее трех слов? Мне нужен переводчик или хотя бы тот, кто способен объяснить, что тут вообще происходит!

Мужчина кивнул, о чем-то задумавшись, и вышел из шатра, оставив меня в одиночестве. Я даже заинтересовалась этим, но не стала его окликать.

Пусть прогуляется, подумает — глядишь, поймет, что я ему в этом лесу без оборудования ничего сделать не смогу. Тем временем я занялась более тщательным осмотром жилища орков, стараясь отвлечься от гнетущих мыслей.

Шатер был просторным, но аскетичным. Дым, кожа и сушеные травы, развешанные пучками у центрального шеста, — пахло незнакомо, чуждо.

Я начала разбирать свои вещи, сложив одежду аккуратными стопками на деревянный сундук, расставила баночки с кошачьими витаминами и свои скромные туалетные принадлежности. Эти знакомые предметы в незнакомом окружении вызывали странную ностальгию.

Наконец мое уединение прервал луч солнца, ворвавшийся в палатку вместе с силуэтом в дверном проеме, и мелодичный, как ручеек, голос.

— Добрый день, — поздоровался со мной…

Я тут же обернулась, изучая незнакомца, и мои брови сами по себе взлетели вверх.

Эльф. Натуральный, как из книжки!

Белые, словно серебро, волосы ниспадали ему до пояса, переливаясь на свету. Торс был обнажен, открывая идеальный рельеф мышц и кубики пресса, о которых любой фитнес-тренер мог бы только мечтать. На шее — бусы из зубов и когтей в манере орков, но штаны были совсем другие, сшитые из какого-то странного природного материала, напоминающего переплетенные листья, а на ногах — практичные кожаные ботинки.

И самое главное — нереальная, почти болезненная красота лица с высокими скулами, миндалевидными глазами цвета весенней листвы и слегка заостренными ушами. От его внешности перехватывало дыхание.

— Добрый, — слегка опешила я, чувствуя, как кровь приливает к щекам, но быстро взяла себя в руки, вспомнив, что с лица воды не пить, как говорится.

То, что мужчина красив, еще ничего не значит. Хотя глаза оторвать было сложно — такая красота казалась почти неестественной.

— Меня зовут Лориэль, — представился он с легким, полным изящества поклоном. — Я сын правителя эльфов, у орков нахожусь из-за политически выгодного нашему народу брака. Женат.

В ответ кивнула, складывая руки на груди в защитном жесте. Он рассказывал это так, словно ждал, что я ему на шею сейчас брошусь.

Не дождется, красавчик.

Я уже имела дело с одним зеленым «женихом» — хватит с меня. Хотя внутри шевелилось любопытство: как же выглядит его жена? И почему он здесь, среди орков? Почему девушка не поехала к эльфам?

Тем временем в мою палатку вошел уже знакомый вождь с раной на спине. Он выглядел еще более мрачным, чем недавно, и его взгляд, переходящий с меня на эльфа, был откровенно недружелюбным.

— Меня позвал вождь Громор, — пояснил Лориэль, — для того, чтобы я выступал переводчиком между вами.

— Переводчиком?

Глава 8

Эльф честно отрабатывал звание профессионального гида, хотя таковым, судя по всему, не являлся. Он показал мне общую поляну, где в нескольких огромных котлах готовилась еда для всего племени — аромат дымного мяса и трав щекотал ноздри, вызывая предательское слюноотделение, несмотря на все мои попытки сохранять профессиональную отстраненность. Познакомил с хозяйственниками, отвечающими за распределение общественных благ типа теплых одеял и прочего.

Орки-хозяйственники оказались такими же массивными, но с более спокойными, даже добродушными лицами, и их уважительные кивки в мою сторону заставляли чувствовать себя немного важной шишкой, хотя внутри все сжималось от осознания собственной беспомощности в этом новом мире.

— Ночью бывает холодно, — делился ушастый, и его белые волосы колыхались на ветру, переливаясь в свете солнца. — У орков не принято спать на земле поэтому. И считается большим оскорблением, если ты предложишь сесть или лечь орку на землю. К тому же в сезоны дождей очень много змей, это тоже фактор.

Я кивала, рассматривая все по сторонам, впитывая традиции нового для меня мира с жадностью и детским восторгом, смешанным с легкой тревогой.

Палаточный город раскинулся на огромной поляне, окруженной незнакомыми деревьями с лиловыми и серебристыми листьями, которые шелестели на ветру, словно перешептываясь обо мне. Повсюду стояли кожаные шатры разных размеров — от скромных до внушительных, — украшенные перьями, резьбой и цветными полосками. Между ними виднелись костровища — над некоторыми еще поднимался дымок, и этот запах дыма смешивался с другими ароматами, создавая неповторимый букет.

Орки — и мужчины, и женщины — занимались своими делами: кто-то точил оружие, кто-то чистил шкуры, кто-то просто сидел у входа в шатер.

Женщины-орки оказались массивными зелеными красавицами, хоть и чуть меньше мужчин, с такими же сильными чертами лица, но с более изящными руками и шеями. Многие носили сложные прически с вплетенными бусинами и перьями, и их взгляды, скользящие по мне, были полны любопытства, но без тени враждебности, — скорее оценивающий интерес, от которого становилось одновременно и лестно, и не по себе.

— Вот тут у нас проживают другие знахари, — показал эльф на палатку, украшенную похожими символами, как у меня. — Их чести жить рядом с вождем не удостоили. Можешь потом познакомиться. Подлости орки не знают: если смогут помочь — помогут. У них не в чести отказывать союзнику.

Кивнула, мотая себе на ус, старательно запоминая месторасположение новых палаток.

Приятно было знать, что есть коллеги, к которым можно обратиться, и это знание вызывало волну облегчения. Хотя, черт возьми, я главврач! Мне странно и даже немного унизительно чувствовать себя стажером, не знающим местных правил.

Но любопытство пересиливало — как лечат здесь? Какие у них методы?

Насколько я поняла, палаточный лагерь находился на краю какого-то леса, так как большинство палаток располагалось на поляне, но часть стояла среди деревьев. Зеленые, лиловые и серебристые листья незнакомых мне деревьев полностью закрывали вид вглубь чащи, создавая ощущение уюта и таинственности одновременно. Очень тянуло заглянуть туда, но пока я не решалась отойти далеко от своего гида.

Пахло… Пахло свежестью, влажной землей после недавнего дождя, дымом от костров, сладковатым ароматом незнакомых цветов и чем-то еще — пряным, древесным, что я не могла определить, но что щекотало нервы и напоминало корицу и мускус.

Свежий ветер дул в лицо, принося с собой все эти запахи, и от этого кружилась голова, а сердце билось чаще. Это был запах приключения, запах другого мира, и он одновременно пугал и манил.

— А вот тут туалет, — мне показали на небольшой шатер, скромно расположенный в стороне от основных жилищ. — Их разбросано много по всему стану. Этот — ближе всего к твоему шатру, и именно он используется вождем и его приближенными.

Я решила зайти глянуть, чувствуя смесь естественного любопытства и легкой брезгливости. И весьма поразилась обстановке. Внутри было чисто и просторно. Вместо унитаза тут стояло некое подобие деревянного кресла с дырой посередине, а внутри…

Да, да, мое любопытство заставило меня заглянуть внутрь, преодолевая легкую дрожь. Я ожидала увидеть яму или нечто подобное, но вместо этого обнаружила странную губчатую структуру бирюзового цвета, которая мягко пульсировала, словно была живой, и от нее исходил едва уловимый свежий, почти мятный аромат.

— Это что? — пораженно прошептала, ткнув пальцем в эту пульсирующую массу и тут же отдернув руку, чувствуя легкое отвращение, смешанное с научным интересом.

Обернулась, но эльфа рядом не оказалось. Видимо, он решил подождать меня снаружи, соблюдая приличия. Так что пришлось выйти и, стараясь скрыть смущение, попросить его зайти со мной, чтобы объяснить.

Ушастый сразу же понял, чего я от него хочу, и с легкой, почти нежной улыбкой последовал за мной.

— Это мох. Особый, магический. Орки его используют для утилизации отходов. — Эльф улыбнулся, видя мое изумление. — Весьма интересная структура, конечно. Работает безотказно — поглощает все без остатка и запаха.

Да уж. То есть вместо канализации у них… пульсирующий мох? Интересно. Очень гигиенично и экологично, хотя и выглядело слегка пугающе и неестественно для моего, привыкшего к технологиям, глаза.

— А где туалетная бумага? — уточнила по привычке, хотя уже догадывалась об ответе, и внутри все сжалось от предчувствия чего-то странного.

— Что? — удивился Лориэль, его идеальные брови поползли вверх. — А, ты про это, — понял он спустя мгновение. — Тут такого нет. Вместо этого есть опять же мох.

Он показал на аккуратные квадратики из того же бирюзового материала, сложенные стопкой на небольшом деревянном столике рядом.

Я скривилась, представив это на практике, и по телу пробежала легкая дрожь отвращения.

— Но это же негигиенично! — возмутилась, привычная к стерильности больничных помещений и одноразовым перчаткам.

Глава 9

— Вот! — внезапно раздался знакомый низкий голос, заставивший меня вздрогнуть.

Вождь Громор подошел в тот самый момент, когда мы с эльфом уже возвращались с экскурсии и Лориэль терпеливо объяснял мне, что замысловатые рисунки на каждом из фиг-вамов — это не просто украшения, а настоящая письменность.

Мол, если заговорить на оркском мне не суждено, то понимать и читать на этом языке я вполне могу научиться. Благодаря этому знанию я никогда не перепутаю жилища воинов, ремесленников и знахарей.

Я уже с интересом вглядывалась в загадочные символы, чувствуя легкое головокружение от осознания, что учу новый язык в буквальном смысле на ходу.

И вот он, Громор, преградил нам путь и указал куда-то за мою спину. Я слегка ошеломленно посмотрела на вождя, а потом обернулась…

И у меня буквально перехватило дыхание. Сердце замерло, а потом забилось с бешеной скоростью.

— А-а-а! — Я натурально запищала, забыв обо всем на свете: о приличиях, о своем положении, о том, что вокруг нас стоит целая толпа орков.

Прямо посреди поляны, под открытым небом, стоял современный, дорогущий, невероятно красивый аппарат МРТ последней модели. Тот самый, насчет покупки которого я билась с администрацией целый год, доказывая его необходимость! А рядом с ним… о боги! Это же КТ! И… рентген! Вау!

Целая передвижная диагностическая станция, о которой я могла только мечтать!

Где? Как? Где они взяли эту прелесть?!

В голове пронеслись самые безумные предположения: может, они ограбили какую-нибудь современную клинику? Или… нет, неважно! Они здесь!

Вокруг толпилось довольно много орков, с любопытством и легкой опаской поглядывающих на белых «красавчиков», стоявших посреди их традиционного лагеря, как посланцы из другого мира. Некоторые трогали блестящие поверхности — осторожно, словно боялись обжечься, — другие стояли поодаль, перешептываясь. Что они думали об этих странных блестящих штуках, можно было только догадываться.

Я побежала вперед, забыв о достоинстве главврача, и тут же начала щупать гладкие, прохладные бока аппаратов, поражаясь тому, что они стоят прямо под открытым небом.

Пальцы дрожали от волнения, а внутри все пело от восторга. Это было, как встретить старых друзей в самом неожиданном месте.

— Подарок. Свадьба! — выдал вождь, снова ударяя себя в грудь с таким видом, будто преподнес мне величайший в мире алмаз.

В его глазах читалось неподдельное удовлетворение — он явно был горд своим сюрпризом.

Я восторженно закивала, не в силах оторвать взгляда от медицинского великолепия. Да если тут такие подарки на свадьбу, то я готова! Готова хоть прямо сейчас! Ну, может, не прямо сейчас, но… черт возьми, ради такого МРТ можно и замуж за зеленого громилу выйти! Эта мысль вызвала у меня нервный смешок, который я еле сдержала.

После беготни вокруг аппаратов и щупания каждой кнопки (они так соблазнительно блестели!), первая волна восторга схлынула, уступив место прагматизму и легкой панике. Я обошла аппараты кругом, ища знакомые разъемы, провода, панели управления…

— Электричество! — простонала я, хлопнув себя по лбу.

Что толку от этих совершенных чудес современной медицины, если их нельзя включить? Они же не на батарейках работают!

Восторг сменился разочарованием — такая близость к мечте и такая недостижимость!

Эльф тем временем о чем-то оживленно беседовал с вождем, пока я бегала вокруг аппаратов как сумасшедшая. Лориэль что-то объяснял, жестикулируя, а Громор внимательно слушал, изредка кивая.

Лориэль вышел вперед, его лицо озаряла понимающая улыбка.

— Вождь проконсультировался у драконов и эльфов. Аппараты будут работать с помощью магии. Также скоро здесь появится передвижная лаборатория для анализов.

— Будут работать? — вычленила я главное, чувствуя, как сердце снова замирает от надежды. — Но что насчет дождей? — уточнила, с тревогой глядя на безоблачное синее небо, которое наверняка не всегда было таким.

Картинка с дорогущей аппаратурой, стоящей под ливнем, вызывала у меня профессиональный ужас.

Эльф на рычащем языке уточнил у вождя. Тот охотно ответил, размашисто жестикулируя и показывая на небо, а потом на аппараты.

— Вокруг оборудования возведут специальные защитные палатки, — перевел Лориэль. — И магические барьеры от непогоды. Все будет надежно защищено.

Я кивнула, чувствуя, как внутри все разрывается от смешанных чувств — облегчения, радости и все еще легкого недоверия. Все это меня вполне устраивало. Более того — это все было более чем великолепно! Настоящая клиника в мире орков! Только вот…

— Но я хирург, — честно призналась, разводя руками и чувствуя легкую дрожь в коленях. — Я оперирую. А понятия не имею, как работать на этом диагностическом оборудовании. У нас для этого есть специально обученные рентгенологи. Я могу отличить МРТ от КТ, но настраивать их… — беспомощно замолчала, осознавая весь масштаб своего невежества в этой области.

Эльф снова заговорил с Громором. Тот что-то буркнул, сделал властный знак своим соплеменникам, и в воздухе снова разверзся знакомый радужный портал. И мне начали таскать… книги!

Множество медицинских книг, учебников, брошюр и толстенных томов с инструкциями по эксплуатации. «Анатомия», «Основы лучевой диагностики», «МРТ для чайников» — все это грузилось в мои руки, а в воздухе пахло типографской краской и пылью библиотечных полок.

Я стояла, обняв эту груду знаний, чувствуя ее вес и свою ответственность.

Нервно хихикнула, с трудом удерживая груду литературы. Масштаб происходящего начинал пугать. Это был уже не просто каприз вождя — это была настоящая миссия, вызов, брошенный мне лично.

И внутри, сквозь страх и сомнения, пробивалось щемящее чувство восторга — мне доверяли, на меня надеялись.

— Свадьба! — снова заявил требовательно этот громила, пока я с изумлением пыталась осознать масштаб «подарка» и ответственности. В его голосе звучала непоколебимая уверенность, что все уже решено.

Глава 10

Этим же вечером я сидела, скрестив ноги, на своей новой кровати в оркском шатре. На мне сладко посапывал Барсик, устроившись калачиком на моих коленях. Его громкое, довольное мурлыканье было единственным привычным звуком в этом странном новом мире.

Я пыталась сосредоточиться на толстой инструкции к аппарату МРТ, но сложные термины и схемы плавали перед глазами. «Магнитное поле… радиочастотные импульсы…»

Черт возьми, я ведь хирург, а не инженер!

От чувства собственной беспомощности и усталости на глаза наворачивались предательские слезы, но я смахнула их.

Нет уж, меня так просто не возьмешь!

Из-за стенки доносился приглушенный, но настойчивый гул строительства — глухие удары деревянных молотков, скрип натягиваемой кожи, низкие переклички орков. Они возводили защитные палатки вокруг моих новеньких, блестящих аппаратов, и от этой трогательной заботы на душе становилось и тепло, и не по себе одновременно.

Барсик настораживал уши и приоткрывал глаза при каждом особенно громком звуке, но, видя мое относительное спокойствие, быстро терял интерес и возвращался к своему важному делу — сну.

Меня никто не тревожил вот уже второй час, и я начинала ценить это неожиданное уважение к личному пространству. Хотя внутри все сжималось от одиночества и тоски по дому.

Правда, я уже чувствовала, что начинаю дико хотеть есть — живот предательски урчал, напоминая, что с момента обеда прошла целая вечность. Но я не имела ни малейшего понятия, когда именно у орков ужин. Похоже, придется идти на разведку.

Я взглянула на свои серебряные часики с голубой эмалью — подарок мамы, который я почти никогда не снимала, — и скривилась. Почти восемь. Точнее, без пятнадцати. Пора бы уже подкрепиться, а то я как та героиня дурацких романов, которая чахнет от любви. Только я чахну от голода и информационной перегрузки.

Точно надо выходить и искать себе пропитание. И еще неплохо было бы покормить Барсика, а то он уже начинал поглядывать на меня с немым укором и изредка тыкаться влажным носом в руку, явно намекая, что его личный пищевой кризис куда важнее моего.

Но не успела я как следует потянуться и встать с кровати, где устроилась с комфортом, подложив под спину пару непривычно мягких, пахнущих дымом шкур, как рядом с моим шатром кто-то громко и властно топнул. Звук был таким оглушительным, что я вздрогнула всем телом. Затем донесся знакомый низкий, как подземный гул, голос вождя.

Барсик мгновенно вскочил, выгнул спину дугой, шерсть его встала дыбом, и он издал протяжное, предупреждающее шипение в сторону входа, впиваясь в пол глазами-бусинками.

— Можно? — прогремел Громор, и от этого раскатистого звука по моей коже пробежали мурашки.

Кот метнулся под кровать, откуда тут же послышалось глухое, недовольное ворчание.

Я удивилась, и внутри шевельнулась какая-то дурацкая надежда. Вежливость? От Громора?

— Проходи, — крикнула я, стараясь, чтобы голос не дрожал, и поспешно откладывая в сторону толстенный том «Основы лучевой диагностики».

Я попыталась придать себе вид занятой, но гостеприимной хозяйки, хотя внутри все переворачивалось от нервного напряжения.

Мужчина не заставил себя ждать. Он отодвинул полог и зашел внутрь, и его внушительная фигура в полумраке шатра, освещенная лишь тусклым светом светящихся странных камней около моей кровати, чтобы было удобно читать, показалась мне еще более массивной, почти мифической. И… я присмотрелась и ахнула, отшатнувшись.

— Фу, что это?! — вырвалось у меня.

Я почувствовала приступ тошноты, с отвращением глядя на длинные, скользкие, отливающие синевой кишки надеюсь, что какого-то животного, болтающиеся на шее у орка, словно самое ужасное и отталкивающее в мире ожерелье. От них тянуло сладковато-металлическим, тяжелым запахом свежей крови.

Орк, вместо того чтобы смутиться, гордо улыбнулся, сверкнув на удивление белыми и ровными зубами. Подошел ближе, и этот запах стал еще сильнее. Торжественно подняв руку, он разжал окровавленные, могучие пальцы. На его огромной ладони лежало… фу! Сердце! Большое, темно-багровое, все еще сочащееся темной кровью, которая медленно стекала по его пальцам и с противным чмоканием капала на пол моего жилища, впитываясь в шкуры.

В этот момент из-под кровати, словно разъяренный демон, выскочил Барсик. Его шерсть стояла дыбом, хвост — трубой, а глаза горели зеленым огнем. Он, забыв про страх, с яростью бросился на Громора сбоку и начал атаковать ногу громилы, царапая его острыми когтями и пытаясь впиться в зеленую кожу зубами, издавая при этом боевой клич.

— Барсик, нет! — испуганно, почти визгливо крикнула я, а сердце ухнуло в пятки.

Но было поздно — азарт охоты уже ослепил моего пушистого защитника.

Однако вместо того чтобы оттолкнуть его, орк лишь посмотрел вниз, словно ничего такого не происходило и ему совершенно не больно, а затем вновь перевел взгляд на меня.

Зрелище кишок на шее у мужчины было настолько сюрреалистичным, отвратительным и неожиданным, что я едва сдержала рвотный порыв, хотя, казалось бы, меня, хирурга с многолетним опытом, сложно удивить видом внутренних органов. Но тут был не стерильный операционный стол, а моя новая, пахнущая дымом «квартира», и этот «подарок» был частью какого-то дикого ритуала!

— Что это? — с трудом выдохнула я, заставляя себя поднять бровь с видом полного, ледяного безразличия, которого не чувствовала ни капли.

Ладно хоть сердце было явно не человеческое. Свиное, может, или какого-то местного зверя.

Барсик тем временем с азартом маньяка рвал ногу мужчины когтями, вереща от возбуждения и пытаясь оторвать кусок. Я кое-как подхватила его под живот, отмечая на самом-то деле не слишком сильные царапины. Все же когти своему коту я подстригала регулярно. А от укусов хоть и остались небольшие ранки, но ничего серьезного.

— Сердце! — радостно и громко, словно объявляя о победе, уточнил орк и с гордостью, почти нежно, протянул его мне, как будто это был самый роскошный в мире букет из алых роз.

Глава 11

Я сдержалась и не послала орка с его кишками куда подальше каким-то чудом, хотя внутри все переворачивалось от брезгливости и возмущения.

Этот вечер превращался в настоящее испытание на прочность. Но ситуация все же вырисовывалась такая, что, похоже, во мне шибко заинтересованы. И интерес этот был настолько серьезным, что заставлял зеленых великанов совершать немыслимые для их мира поступки — воровать медицинское оборудование и украшать себя внутренностями.

Но… терпеть не могу, когда на меня давят.

— Ничего не могу на это сказать, — решила занять нейтральную, врачебную позицию, разводя руками и чувствуя, как от этой натянутой невозмутимости у меня слегка дрожат пальцы. — Сначала лечение, потом романтика, — обрубила я, глядя Громору прямо в глаза и стараясь не обращать внимания на все еще болтающиеся на нем «украшения».

Судя по серьезному, одобрительному кивку, орк целиком и полностью поддерживал мою прагматичную позицию.

Видимо, в его понимании сначала нужно было «починить» жениха, а уж потом устраивать свадебные пляски. В его взгляде читалось уважение: мол, деловая, мне такая и нужна. А у меня в голове проносилось: «Черт, ну почему все так сложно? Я хотела просто кофе и доделать работу, а не зеленого жениха с магической травмой!»

— Ужин, — показал он на полог палатки, явно желая, чтобы я проследовала за ним.

Его тон не оставлял сомнений — это было приглашение, граничащее с приказом.

Что ж, я как раз собиралась… Мужчина ловко, почти нежно, подхватил моего кота под пузо, деревянно, но осторожно наклонившись, и проследовал на выход, оставив меня в легком ступоре.

Барсик, предатель, даже не пискнул, устроившись на его плече как дома и начав мурлыкать так громко, что это было слышно даже через пару шагов. Предатель пушистый!

На улице, оказывается, уже начинали сгущаться сумерки. Небо из оранжевого постепенно превращалось в глубокое фиолетовое, и на нем зажигались незнакомые, слишком крупные и яркие созвездия, складывающиеся в узоры, которых нет на Земле. А я и не заметила, увлекшись чтением и своими мыслями.

Порадовалась тому, что у этих зеленых великанов все же есть искусственные уличные источники света в виде светящихся камней, развешанных на шестах вокруг поляны. Светили они достаточно ярко, мягким, почти солнечным светом, так что глаза не уставали — гораздо приятнее, чем наши резкие люминесцентные лампы. У меня в палатке были подобные, но светили они не так ярко, хотя почитать света вполне хватало.

Хотя от этого сходства с привычным миром становилось и легче, и тоскливее.

Перед моим фиг-вамом, как и днем, уже была накрыта импровизированная трапезная: большой костер потрескивал в центре, отбрасывая длинные, пляшущие тени, вокруг него на шкурах и пнях сидели… те самые одиннадцать близнецов вождя.

Ну или просто слишком похожие на него братья, потому что я уже успела мельком оценить некоторых других орков в лагере, и они были разные: с разными чертами лица, ростом, шрамами, прямо как люди. Разве что зеленые все как на подбор. Но и оттенки кожи отличались — от цвета молодой листвы до темного, как мох на камнях. А тут… если бы не разная одежда, украшения и шрамы, то я бы точно запуталась, кто есть кто.

Они сидели молча, их мощные фигуры были неподвижны, и от этой синхронности становилось немного не по себе.

Мне вежливо, почти церемонно, указали на широкий, отполированный временем и руками пень, явно притащенный откуда-то специально для меня, чтобы вождю не пришлось стоять в сторонке, как в прошлый раз.

Я хмыкнула, поражаясь уровню сервиса. «Все для дорогого знахаря, будущей жены вождя». Чувствовала я себя при этом как ценный, но крайне неуклюжий экспонат в музее. Однако голод брал свое, и запах дымящейся похлебки был невероятно соблазнительным.

— Я думала, буду есть на общей кухонной поляне, — заметила я, принимая деревянную миску с дымящейся похлебкой от одного из братьев. Его пальцы, шершавые и покрытые старыми шрамами, едва коснулись моих. — Лориэль показывал, где она находится.

Один из братьев вождя, тот, что помоложе и со шрамом через левый глаз, оживился, перехватывая у Громора моего кота. Другой брат, в свою очередь, протянул Барсику внушительный кусок сырого мяса. Кот, забыв все нормы приличия, жадно схватил добычу, спрыгнул на землю и начал с упоением жевать, громко урча и закатывая глаза от блаженства.

— Ты жена вождя, — отрезал ближайший ко мне мужчина с косичками, вплетенными в волосы. В его голосе не было ни капли сомнения. — Ешь с мужем.

— Ну, пока еще не жена, — протянула я, чувствуя, как по щекам разливается краска от раздражения и смущения, но тарелку приняла и с наслаждением съела первую ложку невероятно сытного…

Хм… что это? Пюре? Каша? Что-то среднее, с дымным привкусом, кусочками незнакомых корнеплодов и ароматными травами. Не слишком изысканно, но чертовски вкусно и питательно! После больничной столовой это был настоящий пир.

— Ты — жена, — отрезал еще один брат, сидевший напротив, и его низкий, вибрирующий голос не оставлял пространства для дискуссий.

Я по очереди осмотрела все одиннадцать пар янтарных глаз, устремленных на меня с одинаковым выражением одобрения и собственничества.

Вот даже и не скажешь, кто именно из них ходил за мной в мой мир, но точно кто-то из этой великолепной зеленой дюжины. Лица были как под копирку — те же сильные челюсти, высокие скулы, заостренные уши, и от этого их коллективный взгляд был вдвойне давящим.

— Нет уж, — парировала я, принимая вызов и чувствуя, как внутри закипает знакомый бунтарский дух. — Максимум — невеста. И то с огромной натяжкой. — Сделала еще один вкусный, согревающий глоток. Еда действительно была прекрасной. — И пока я ем, хочу услышать от кого-то из вас, как произошло ранение Громора. Кто-то видел? Был рядом?

Мне нужно было понять детали, собрать анамнез, как на настоящем врачебном консилиуме. Что именно происходило, как был нанесен удар, под каким углом, чем именно — все это было важно, чтобы не пропустить ни малейшие детали при диагностике.