Знаки

Пролог

Примерно тысяча семисотые годы. Испания.

Тишину теплой майской ночи словно острой саблей пронзает истошный женский крик, оборвавшийся так же внезапно, как и начался.

Оборачиваюсь, стараясь понять, откуда идет звук. В это время на улице практически нет прохожих. Все приличные горожане давно сидят по домам, опасаясь лихих людей, а неприличные еще продолжают развлекаться по кабакам, игнорируя законы и запреты.

Нависшую тишину нарушает лишь лай собак, потревоженных криком.

«О, Пресвятая Дева! Крик донесся со стороны дома Марии! Что там могло произойти? Я же был там всего несколько минут назад! Неужели, нас кто-то смог увидеть?»

Бросаюсь бегом к дому своей возлюбленной. Остается совсем немного, буквально пара домов. Лунный свет выхватывает из темноты фигуру, скрывающуюся за поворотом. На каменной мостовой прямо под балконом лежит распростертое тело. Светлое платье стремительно темнеет, пропитываясь кровью.

Подбегаю ближе. Холодный, липкий ужас окутывает меня, кажется моё сердце останавливается. В лежащей возле увитой плющом стены девушке узнаю свою невесту. Ноги будто примерзают к мостовой. Я не в силах пошевелиться, лишь с ужасом смотрю на расползающееся из-под тела темное пятно. У той, что всего лишь несколько мгновений назад была моей трепетной и нежной Марией, разорвано горло. Оттуда толчками вытекает кровь. В волосы вставлена веточка гортензии, выделяющаяся белым пятном среди темноты.

Собаки заходятся лаем, вынуждая проснуться жителей ближайших окрестностях.

В доме постепенно загорается свет. Потревоженные шумом обитатели выглядывают в окна, стараясь рассмотреть, что произошло. Мужчина с горящим факелом открывает дверь и тут же в ужасе замирает.

— Пресвятая Дева, помилуй, — шепчет он, крестясь, и смотрит позади меня.

Я оборачиваюсь. Прямо на стене кровью написано: «Не предавайся греху».

Не успеваю прийти в себя, как из двери выглядывает женщина.

— Убил! Убил! — вопит она, указывая рукой на меня.

— Что? — спрашиваю, севшим голосом.

— Убийца! — кричит еще кто-то.

К этому голосу тут же присоединяются другие, сливаясь в единый гул в моей голове. Никто не поверит мне, да и не будет слушать. Люди скоры на расправу.

На пороге появляется отец Марии, а следом за ним ее несчастная мать. Крик женщины больше походит на вопль раненого зверя.

— Тише, Джимена,— мужчина осторожно обнимает жену за плечи. — Ты! — выкрикивает он, увидев меня.

Делаю шаг назад, понимая, что надо бежать.

— Стой!

А вот этого делать точно не надо.

Одним рывком опрокидываю бочку, стоявшую у стены, и бросаюсь прочь со всех ног.

Клянусь, что найду убийцу, чего бы мне это ни стоило.

Глава 1

Наше время. Российская провинция.

Звук будильника выдергивает меня из кошмара. За окном только начинает светать. Лучи солнца едва показываются из-за горизонта, но уже начинают слепить глаза.

Сажусь в кровати, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Сердце колотится так, словно я бежал марафон, причем со спринтерской скоростью.

Проклятый сон! Когда-нибудь это отпустит? Безумно завидую тем людям, которым ничего не сниться.

Поднимаюсь на ноги, натягиваю штаны и плетусь на кухню. Ставлю турку на маленький огонь под укоризненным взглядом кофемашины, стоящей на подоконнике. Не приживается у меня современная техника. Да и вкус напитка из новомодных капсул больше напоминает землю, чем настоящий кофе. К тому же, наблюдение за тем, как пенка медленно поднимается и перетекает в чашку, успокаивает. А что может предложить это чудо инженерной мысли? Тыр-пыр-пых-пых – один неразборчивый треск и все. Никакого удовлетворения. Достаю из морозилки контейнер с нарезанными дольками лимона, и бросаю одну в чашку. Мысли понемногу успокаиваются.

Как назло, нормальный сыр закончился еще вчера, но зайти в круглосуточный магазин было лень. Испепеляю взглядом кусок сливочного масла, при этом клятвенно обещая себе начать покупать у кого-то с рук нормальный продукт, а не этот гибрид машинного масла с ароматизатором идентичным натуральному. Бутерброд практически застревает комом в горле, видимо, отчаянно цепляясь холестерином за его стенки.

Так, ладно. Завтрак можно считать состоявшимся. Нужно не забыть купить себе хотя бы хлеб. С этим количеством писанины совершенно ничего не успеваю. Пока напишешь все рапорты и отчеты, захочется просто сдохнуть.

Быстро споласкиваю посуду, беру ключи, кобуру и делаю шаг на лестничную площадку. Навстречу из лифта выходит сосед с огромной псиной, где-то отыскавшей во дворе лужу в июльскую жару.

— Доброе утро, — излишне оптимистично приветствует мужчина, пока его сенбернар радостно капает слюной прямо на мои ботинки. — Тоже решили прогуляться до жары?

— Доброе, — совершенно не разделяю его настроения.

Обхожу их, не желая вступать в дискуссию. Человеку, который завел сенбернара в однокомнатной квартире, вряд ли можно что-то объяснить.

На улице действительно еще свежо. Жаркое летнее солнце не успело раскалить городской асфальт до состояния противной липкости. Вдыхаю полной грудью, наслаждаясь пока небольшой концентрацией выхлопных газов. Парковка заполнена до отказа. Выехать отсюда ранним утром, впрочем, как и поздним вечером крайне проблематично. Такой себе утренний тетрис — чуть промахнешься, и жизнь начинает играть новыми красками. Нажимаю на брелок, сигнализация привычно пиликает в ответ. Открываю дверь, но сесть не успеваю.

— Леонид Александрович! — сзади раздается визгливый голос самой инициативной женщины двора. — Здравствуйте.

— Утро доброе, Вера Митрофановна, — выдавливаю из себя кривую улыбку.

— Почему вы не отвечаете на сообщения? Еще и вышли из общедомового чата! — возмущается Вера Митрофановна. — У нас в конце недели субботник. Всем быть обязательно.

— У меня работа.

— У всех работа, — закатывает глаза женщина. — Что думаете, у меня есть время? Я ночей не сплю! Все беспокоюсь о благополучии дома, и вашем в том числе!

— Умоляю вас, спите спокойно.

— Издеваетесь? — вскипает собеседница.

— Ни в коем случае. Искренне беспокоюсь о вашей нервной системе.

— Только два месяца тут живете, а уже такое себе позволяете! Я тут с момента постройки!

— Точно, — не слишком аккуратно убираю ее пальцы от двери своей машины, — с момента заливки фундамента.

— Хам! Я на вас жалобу напишу! В ваше самое главное управление!

Спорить с этой женщиной бесполезно, давить машиной жалко, поэтому приходится еще минут пять наблюдать ее активную жестикуляцию уже из автомобиля. Щелкаю кнопкой, включая радио, где подозрительно бодрым голосом вещают о чудесном утре понедельника. Завидую их бодрости и энергии… поделились бы рецептом.

В конце пламенной речи Вера Митрофановна победоносно плюет на лобовое стекло, а я жестом указываю на работающий видеорегистратор. Женщина повторно плюет, правда, уже на асфальт, и уходит. Не хочет становиться звездой социальных сетей? Зря. Наложить бодренький трек, и может получиться вполне себе вирусное видео.

Под нечленораздельное пение очередной жертвы всемирной паутины, выезжаю со двора. Улица постепенно заполняется машинами, так же спешащими по своим делам. Красный свет пару раз подмигивает, намекая на то, что светофор не исправен и может вести себя, как заблагорассудится, а после сменяется зеленым. Таймер равнодушно отсчитывает секунды. Отпускаю педаль тормоза, перенося ногу на газ, как вдруг прямо передо мной на дорогу выскакивает какая-то растрепанная курица. Резко бью по тормозам. Девица замирает как вкопанная прямо перед капотом, судорожно прижимая к груди папку с изображением покалеченного анимешным художником зайца. Пиджак размера оверсайз, висит на ней словно его сняли с очень несвежего трупа. Джинсы светят дырками, наверняка от зубов неведомого, но очень голодного модельера.

— Тебе жить надоело? — рычу, выходя из автомобиля. — Какого…

Договорить не успеваю, потому что «курица» заторможено поворачивает голову, пытаясь сфокусировать взгляд, а после падает на землю.

— Твою налево! — вырывается от переизбытка эмоций.

— Козероги, вас ждет отличное начало рабочей недели, — будто издеваясь, вещает радио из машины.

Подбегаю к девушке, присаживаюсь рядом. Бегло осматриваю. Видимых повреждений нет. Дырки на джинсах и до меня были. Да и я точно помню, что ни удара ни даже касания не было. Такая впечатлительная? Легонько хлопаю ее по щекам, ругая про себя весь мир.

— Девушка! Вы меня слышите?

Нащупываюпульс у нее на шее. Ровный. Немного растираю ее ушные раковины, хотя больше хочется просто оттягать за них, чтобы смотрела по сторонам в следующий раз.

Глава 2

К отделению подъезжаю в крайне нервном настроении. Возвращаться за чистой рубашкой домой я не стал,в кабинете есть запасная. Не могу сказать, что очень суеверный человек, но когда день начинается настолько активно… кхм… Возникает ощущение, что и дальше ждёт какая-то большая и неминуемая задница.

Заезжаю во двор. Старенькое здание, построенное во время активной борьбы за светлое коммунистическое будущее, выкрашено в ярко-розовый цвет. Такое нестандартное решение в документах наверняка оправдали авторским дизайном, но на деле скорее всего где-то раздобыли халявную краску. Дареному коню, как говорится, в зубы не смотрят. А выделенные на ремонт фасада деньги успешно спи… то есть, освоены по всем законам и стандартам.

Мест для парковки, как всегда, критично мало. Видимо, в расчёте на светлое будущее, где все-все общее, никто не мог предположить, что будет столько личных машин.

«Проклятые единоличники! Землю колхозам, скотину туда же — пусть дохнет в общей куче. Главное, что все общее, а не согласных в ссылку.» ­ помню и такие времена.

От накативших воспоминаний передергивает. Прекрасное далеко так и не стало ближе, зато, как всегда у Земли есть темное прошлое.

Ставлю своего серебристого коня рядом с ярко-красным седаном начальницы отдела кадров. Хозяйка под стать автомобилю — яркость, граничащая с вульгарностью. Помада в тон маникюра и кузова железного коня. По мне, редкостная безвкусица. Возможно, у некоторых мужчин что-то шевелится при виде таких, но у меня только изжога появляется.

— Утро доброе, Леонид Александрович, — произносит женщина, стряхивая пепел в открытое окно автомобиля. — Вам не жарко?

Испачканную рубашку я снял и теперь вынужден сверкать своим прессом. Ее взгляд с намёком скользит по моему телу. От этого хочется рефлекторно прикрыться, потому что так хищники смотрят на добычу. Догнать и сожрать. Хотя, возможно, она, как самка богомола сначала получит свое, а только потом откусит голову.

— Здравствуйте, Маргарита Павловна, — натянуто улыбаюсь, выходя из машины. — Утро действительно замечательное, но очень душно.

То ли презрительный, то ли оценивающий взгляд в мою сторону. Или ожидала, что я не устою от её обаяния?

— Зайдите ко мне после часа подписать документы, — бросает окурок в сторону урны, но, ожидаемо, недобрасывает.

Видимо, рассчитывает попробовать на зуб позже. На завтрак у нее мальчики помоложе.

— Да уж, Маргарита Павловна, вашей меткости можно только позавидовать, — говорю с ядом в голосе.

Женщина фыркает, спокойно выходит и направляется ко входу в здание, демонстративно стуча шпильками, вместо того, чтобы поднять,.

— Вот свинья.

Наклоняюсь, чтобы убрать мусор. Ненавижу, когда так себя ведут.

Сигнализация пиликает, сообщая, что транспортное средство надежно защищено. Мысленно улыбаюсь, понимая, что от толкового специалиста не спасет ни сигнализация, ни забор охраняемой парковки, ни даже тот факт, что машина находится у отделения полиции.

На проходной многолюдно. Сотрудники что-то шумно, активно жестикулируя, обсуждают у турникета.

— Ты слышал? — произносит коренастый брюнет.

— Да, — отмахивается молодой лейтенант. — Повезет кому-то это расследовать.

— Да вот же.

— Нет, нет, нет. С завтрашнего дня у меня отпуск, — выставляет вперёд ладонь рыжий, отрываясь от телефона.

— Везет тебе.

— Конечно, с женой летим отдыхать на море, — сообщает с гордостью мужчина.

— Буржуи…

Мое появление в оперативке с голым торсом производит неизгладимое впечатление. Дежурный даже забывает посмотреть в мой пропуск. А предпенсионная ПДН-щица замирает на ступеньках, томно прикусывая нижнюю губу. Нависшая тишина давит на уши. Неужели Маргарита успела выдать свои фантазии за реальность? Боюсь даже представить, что она могла наболтать.

— Доброе утро, — не нахожу ничего более подходящее ситуации.

Народ заторможенно кивает, пропуская меня наверх. Только заинтересованная в продолжении банкета ПДН-щица приросла к лестнице. Пытаюсь осторожно оттеснить ее в сторону, но проще сдвинуть скалу. Правда, как в сказке волшебных слов не предусмотрено.

— Мне нужно наверх, — произношу, потеряв всякую надежду.

«Скала» пару раз моргает, прежде чем начинает подавать признаки жизни, при этом сразу переходит в атаку.

— Какое совпадение, товарищ капитан, — излишне оживленно отвечает женщина. — Проводите меня?

Окончание фразы произнесено с интонацией, не терпящей возражений.

— Обязательно, — натянуто улыбаюсь под сдавленные смешки за спиной.

— Меня Лена зовут, — она мгновенно переходит к основной части. — Я как раз купила очень вкусный кофе. Стопроцентная арабика. Вчера на распродаже сумела ухватить. Между прочим, последнюю пачку.

— Рад за вас.

— Заходите в обед. Можем заварить, — в последние слово, судя по неожиданно появившемуся тику, она вкладывает совершенно иной смысл.

— Всего доброго.

Захожу в кабинет, облегченно выдыхая. Повышенное внимание женского пола раздражает.

— Я смотрю, у вас жаркое утро, — произносит напарник вместо приветствия. — Неужели ревнивый муж вернулся из командировки раньше и пришлось экстренно сбегать?

— Хватит зубоскалить, лейтенант, — снимаю «оперативку», бросаю на стол и поворачиваюсь к шкафу.

Сегодня совершенно не хочется слушать его искрометный юмор. Открываю дверцу, чтобы достать запасную рубашку. Как раз в этот момент в кабинет заходит майор Голуб. Полноватый мужчина с огромными бровями, размеру которых мог бы позавидовать сам Брежнев. Он давно сидит на этой должности без повышения. То ли в наказание за прошлые заслуги, то ли просто прирос уже. А может, чаще исполняет прихоти Маргариты, чем служебные обязанности.

— Хватит прохлаждаться, — заявляет он с порога. — Демарко, твою … мать! — часть фразы съедают эмоции, при взгляде на меня.

— Здравия желаю, товарищ майор, — отвечаю, невозмутимо натягивая рубашку.

Глава 3

Труп обнаружили возле старинного моста. Этот кусок дороги уже полгода закрыт на ремонт — часть стены обрушилась после проливных дождей. Верхняя часть сооружения остается местом паломничества любителей фотосессий. Так вот, парочка таких работников фоторедактора и объектива, решившая поймать утренний рассвет в кадр, обнаружила труп, предположительно мужского пола. Подойти поближе, чтобы уточнить детальнее, они побоялись и сразу позвонили в полицию. Прибывший на место наряд тоже был шокирован увиденным.

Это из краткого резюме, рассказанного Максом по дороге к месту происшествия.

Машину пришлось оставить на параллельной улице, — ближе нет возможности подъехать. Выхожу из автомобиля, напарник идет следом. Я не очень ориентируюсь здесь.

Старая часть города разительно отличается от новомодных спальных районов с их высотками, крыши которых теряются в тумане. Здесь здания едва ли достигают четырех этажей и при этом кажутся невероятно большими. В основном вдоль улиц друг к дружке жмутся старинные особняки с высокими окнами с овальной верхней частью рамы. Красный кирпич, несмотря на то, что время его не щадит, все еще выглядит гораздо презентабельнее, чем фасадные панели. Из чего сейчас вообще строят? Фиброцемент? Керамогранит? Вот кирпич стоял, стоит и стоять будет.

Прервав мои мысли, на тротуарную плитку падает кусок кирпича, а в воздух с недовольным карканьем взлетает ожиревшая ворона. Ладно, не все старое — лучшее.

— Нам туда, — Макс указывает на толпу зевак рядом со спуском под мост.

— Похоже на то, — оглядываюсь по сторонам.

Гранатовый мост в старом городе представляет из себя сооружение из красного камня с множеством колонн. По бокам с каждой стороны по два спуска, украшенных коваными перилами. В конце одного из них стоит около десятка человек. Чуть дальше, уже за линией ленточного ограждения, парень с большим рюкзаком поддерживает под руку девушку в костюме какой-то сказочной фигни. Я не настолько силен в веяниях современной молодежи, но пару веков назад за подобный прикид ее могли вполне сжечь, как ведьму. А сейчас ничего — фоткаются на рассвете. На голове у нее виднеются мохнатые беличьи уши, сзади рыжих кожаных брюк почему-то пришит лисий хвост. Может, стоило, прежде чем делать костюм, почитать немного учебник биологии?

Подходим ближе. Лисобелку трясет от пережитого ужаса, она, заикаясь, пытается что-то рассказать. Чуть в стороне печально вздыхают сотрудники спецперевозки, потому что их старенький «Уазик» тоже сюда не проехал.

— Здравствуйте, — прохожу за ограждение. — Где?

— Здравствуйте, — кивает сотрудник, отрываясь от составления протокола. — Там, под самим мостом, — указывает рукой, продолжая систематизировать вздохи и всхлипы девушки.

Среди городских легенд это место занимает почетное второе место. Больше баек и страшилок соберет только южный парк, разбитый на месте старого кладбища. Гранатовый мост с момента своего основания был одинаково популярен как у ведьм, так и у самоубийц. Хотя, откровенно говоря, выбор странный. Высота моста не такая большая, скорее, просто ноги переломаешь. Вот только, вопреки законам физики, скорой никогда не удавалось здесь никого спасти. Пациенты даже с незначительными травмами довольно быстро отправлялись к праотцам.

Большей информации раздобыть пока не удалось. Есть предположение, что тут раньше располагалось языческое капище. Возможно, даже кого-то из темных богов. В пользу этой версии также говорят ритуалы, проводимые множеством современных гадалок и медиумов под аккомпанемент жалоб жильцов участковому.

Проходим буквально пару метров, ия замечаю первые следы. На выщербленной временем опорной стене видны глубокие царапины. Они больше похожи на следы когтей, правда, глубина их в некоторых местах достигает двух-трех сантиметров. Не хотел бы я встретиться с кошечкой, способной оставить такие следы. На асфальте виднеются капли крови и ошметки плоти, словно тело не волочили, а трепали животные.

Напарник как-то нервно покашливает. Что? Слишком яркое зрелище?

Тело лежит чуть в стороне, прямо под центральным пролетом моста. Достаю телефон и прикидываю расположение относительно сторон света. Головой строго на восток, под восходящее солнце, руки четко указывают север-юг. Ноги разведены в стороны. Нарисованной на асфальте пентаграммы не видно, хотя она может быть под ним.

Эксперт рядом с трупом уже закончил свою работу.

— Капитан Демарко, здравствуйте, — представляюсь, обращаясь к пожилому мужчине, стягивающему грязные перчатки.

Судмедэксперт уже упаковывает свой нехитрый инструментарий в маленький черный чемодан.

— Здравствуйте, — произносит он, поворачиваясь ко мне.

— Что скажете? — Макс выглядывает из-за моего плеча, но тут же со стоном отворачивается.

— Мужчина, около тридцати лет, — начинает судмедэксперт. — Точнее сказать сейчас не могу. Смерть наступила примерно, — задумчиво смотрит на свои наручные часы, — около часа ночи.

Точнее могу сказать я — два двадцать. Самое подходящее для ритуалов время.

— Причина? — спрашиваю скорее для подтверждения собственных мыслей.

— Предположительно, его загрызли бродячие собаки, — запинается, смотря на огромную рану в районе живота, — довольно крупные. Других хищников, способных нанести подобные повреждения, у нас не водится. Более точные данные будут только после вскрытия.

О да! Именно стая беспризорных шавок, обезумевших от голода, укладывали тело, сверяясь с компасом. Наверное, потом фотографировали. А что? Еда должна выглядеть красиво, не то подписчики засмеют.

— Спасибо, — благодарю мужчину, осматривая окружающую территорию. — Сейчас действительно очень много агрессивных животных.

— Да, очень, — кивает эксперт. — Стерилизация и чипирование никак не улучшают ситуацию. После выпуска животные все равно хотят кушать.

Естественно! Я, лично, тоже хочу есть. И даже прямо сейчас.

— Конечно, — киваю, продолжая разглядывать место преступления.

Глава 4

Примерно тысяча семисотые годы. Испания.

Я вдыхаю полной грудью пьянящий аромат весенней ночи. Кровь в жилах бурлит, заставляя совершать безрассудные поступки. Совсем скоро мы с моей любимой будем вместе. Осталось совсем немного накопить, чтобы можно было сделать официальное предложение.

Впереди дорогу перебегает собака, из-за темноты показавшаяся огромной. Она пробегает между домов, не обратив на меня внимания. Странно, что ни один пес не лает на нее. Вокруг наоборот стоит гнетущая тишина.

Странно, но не хочется обращать внимание на такие мелочи. В голове мысли только о моей Марии. Мне удалось увидеть ее сегодня. Мое сердце бьется с бешенной скоростью, мечтая вырваться за пределы грудной клетки и вернуться к любимой.

Тишину майской ночи словно острой саблей пронзает истошный женский крик, оборвавшийся так же внезапно, как появился.

Оборачиваюсь, стараясь понять, откуда идет звук. В это время на улице практически нет прохожих. Все приличные горожане давно сидят по домам, опасаясь лихих людей, а неприличные продолжают развлекаются по кабакам.

Нависшую тишину нарушает лишь лай собак, потревоженных криком.

«О, Пресвятая Дева! Крик донесся со стороны дома Марии! Что там могло произойти? Я же был там всего несколько минут назад! Неужели, нас кто-то смог увидеть?»

Бросаюсь бегом к дому своей возлюбленной. Остается совсем немного, буквально пара домов. Лунный свет выхватывает из темноты фигуру, скрывающуюся за поворотом. На каменной мостовой прямо под балконом лежит распростертое тело. Светлое платье стремительно темнеет, пропитываясь кровью.

Подбегаю ближе. Холодный, липкий ужас окутывает меня. В лежащей возле увитой плющом стены девушке узнаю свою невесту. Ноги будто примерзают к мостовой. Я не в силах пошевелиться, лишь с ужасом смотрю на расползающееся темное пятно. У той, что всего лишь несколько мгновений назад была моей трепетной и нежной Марией, разорвано горло. Оттуда толчками вытекает кровь. В волосы вставлена веточка гортензии, выделяющаяся белым пятном среди темноты.

Собаки заходятся лаем, вынуждая проснуться жителей окрестей.

В доме постепенно загорается свет. Потревоженные шумом обитатели выглядывают в окна, стараясь рассмотреть, что произошло. Мужчина с горящим факелом открывает дверь и тут же в ужасе замирает.

— Пресвятая Дева, помилуй, — шепчет он, крестясь, и смотрит на позади меня.

Я оборачиваюсь. Прямо на стене кровью написано: «Не предавайся греху».

Не успеваю прийти в себя, как из двери выглядывает женщина.

— Убил! Убил! — вопит она, указывая рукой на меня.

— Что? — спрашиваю, севшим голосом.

— Убийца! — кричит еще кто-то.

К этому голосу тут же присоединяются другие, сливаясь в единый гул в моей голове. Никто не поверит мне, да и не будет слушать. Люди скоры на расправу. На пороге появляется отец Марии, а следом за ним ее несчастная мать. Ее крик походит на вопль раненого зверя.

— Тише, Джимена,— мужчина обнимает жену за плечи. — Ты! — выкрикивает он, увидев меня.

Делаю шаг назад, понимая, что надо бежать.

— Стой!

«А вот этого делать точно не надо»

Одним рывком опрокидываю бочку, стоявшую у стены, и бросаюсь прочь со всех ног.

Клянусь, что найду убийцу, чего бы мне это ни стоило.

Через несколько поворотов вижу молодую девушку. Цыганка в цветастой юбке и платке, завязанном сверху пучка.

— Стой! — кричу ей, как и мне кричали несколько минут назад.

Она оборачивается. Свет луны выхватывает часть ее лица, измазанного кровью.

Неужели эта хрупкая девушка смогла так зверски расправиться с Марией? Или…

Она — ведьма!

Город шумит. Обычная жизнь. Торговцы зазывают в свои лавки, громко оповещая, что именно у них самые свежие овощи. Дневная жара понемногу отступает, улицы заполняются людьми, спешащими по своим делам. Для них ничего не изменилось. Жизнь входит в свое привычное русло, ведь страх, сковавший горожан на целый месяц, отступил. Преступника, зверски убившего десять человек, поймали.

Слава святой инквизиции! Сегодня поганую ведьму, призывавшую демонов для кровавых ритуалов, сожгут на костре.

Я сдержал свое обещание, отыскав убийцу Марии, только душе от этого не легче. Ее родители по-прежнему считают меня виновным в смерти их дочери. Ведь, если бы она не вышла на балкон для встречи со мной, то эта тварь ничего бы не сделала. Возможно… Иногда кажется, что они правы.

Ровно в семь часов на площади святого Иакова. Когда догорит священный костер, моя душа должна обрести покой. Мария будет отомщена.

А что потом?

Останавливаюсь, смотря на лавку сапожника. Пожилой мужчина что-то эмоционально рассказывает парнишке лет десяти. Сердце сжимается. Мария могла бы подарить мне много детей.

Мелькнувшая в переулке тень той ночью оказалась молодой девушкой кале из бедного района. Тогда она убежала, запутав следы, но мне удалось разглядеть, что ее лицо было перепачкано кровью.

Почти неделю я бродил по городу, пытаясь отыскать проклятую ведьму.

Все знают, что цыгане водятся с нечистой силой, одни их танцы при луне чего стоят. А еще они не выдают своих. Внутри общины можно спрятать хоть целую армию, не то что одну девушку. Только и там встречаются предатели, готовые за звонкую монету оказать посильную помощь. Особенно, когда о ней просит святая инквизиция.

« — Ты знаешь, сын мой, что тебя ждет за ложь? — спрашивает священник, глядя на меня.

— Да, святой отец, — склоняю голову. — Я видел ее в ту ночь рядом с домом почтенного семейства Торрес.

— Возможно она просто проходила мимо? — он вопросительно поднимает бровь, словно дает последний шанс одуматься.

— Ее лицо и руки были в крови, — пытаюсь унять нервную дрожь, — А потом она растворилась в голубой вспышке, словно и не стояла передо мной. Уверяю, Святой отец, эта женщина ведьма.

Глава 5

Наше время. Российская провинция.

В полутени пролета мелькает женская фигура. Она зябко кутается в синюю кофту, хотя на улице уже довольно тепло.

— Ты уже здесь? — спрашиваю, делая шаг в ее сторону.

Нина стоит, прижавшись спиной к кирпичной кладке. Темные волосы собраны в какой-то нелепый пучок на затылке. По внешнему виду нельзя точно определить, сколько ей лет. Где-то от тридцати до сорока. Уже не смотрит восторженно на заливающихся соловьями юнцов, но еще не приходит в восторг от сковородок по акции. Я нашел ее сразу, как приехал в этот город. Нина принадлежит к древнему роду ведьм. Она — последний их представитель, к сожалению, почти потерявший силу. Научный атеизм, прогресс и прочие веяния современности напрочь исключили передачу знаний между поколениями. Потомки просто не верят своим старикам, которые пытаются рассказать о магической частивселенной. Зачем им магия, когда у них есть интернет? По-моему, незачем. Лично мне бы она триста лет не сдалась, когда в сети можно найти любую информацию и даже доставку еды. Вот и исчезают нормальные маги, остаются только астрологи и гадатели с картами в мессенджерах. А что они могут сделать против нечисти? Хотя, некоторые представители потусторонних сил тоже не брезгуют оказывать специфические услуги, находя себе в интернете доверчивых жертв.

— И тебе здравствуй, капитан, — морщится Нина, надавливая пальцами на виски, словно страдает от нестерпимой головной боли.

Сегодня у нее очень болезненный вид.

— Здравствуй. Плохо выглядишь.

— Сам же звонил и требовал срочно, прям очень срочно бежать, пока тут все следы не затоптали, — она демонстративно размахивает руками, изображая наш разговор.

Она, как всегда, передразнивает меня. Такая защитная реакция, как будто Нина все еще надеется поставить меня в неловкое положение.

— И как? — опираюсь на стену рядом с ней. — Не затоптали?

Ее лицо выглядит бледным и уставшим, будто она не спала несколько дней.

— Какой там! — женщина активнее массирует виски. — Фонит так, что голова вот-вот лопнет.

Во мне нет и капли магического дара, но даже я чувствую гнетущую атмосферу этого места. Словно тебя придавливает бетонной плитой к земле. Боюсь даже представить, что чувствуют наделенные силой. Судя по внешнему виду Нины, ощущения далеки от приятных.

Поднимаю взгляд и обнаруживаю еще несколько рун на своде моста. Присматриваюсь, стараясь разглядеть все черточки. Понять, что именно написано, не получается из-за расстояния. Они расположены как будто дорожкой. Несколько из них кажутся знакомыми. Жизнь? Сила? Защита? Или все же Путь?

— Ты видишь их? — толкаю легонько локтем Нину в бок.

— Чего? — спрашивает она устало.

— Вон, — указываю рукой на изображение. — Там что-то написано.

Женщина присматривается к символам, начертанным чем-то темным. Не могу сказать, то ли это застарелая кровь, то ли краска. Чем дольше смотришь, тем больше кажется, что они вообще выжжены огнем неведомой силы. Сложно представить, как можно выжигать символы на кирпиче.

Она прищуривается, а потом что-то шепчет, едва шевеля губами. На мгновение в воздухе появляется запах озона. Руны вспыхивают синим и тут же гаснут, а с них осыпается какая-то черная крошка.

— «Дорожка» портала, — произносит Нина, вытирая струйку крови под носом. — Поганая такая.

— Ты знаешь, откуда по ней пришли? — спрашиваю, смотря наверх уже с большим интересом.

— Издеваешься? — она поворачивается ко мне лицом.

— Почему? — протягиваю ей чистый платок из кармана.

В век одноразовых полотенец и бумажных салфеток у меня все еще сохранилась привычка носить с собой тканевый платок.

— Потому что ты прекрасно знаешь, кто и откуда приходит такими тропками.

Нина вытирает кровь. Темные круги под глазами стали заметнее.

— Это был он? — сам не знаю, для чего это спрашиваю.

— Понятия не имею, — огрызается женщина, сплевывая остатки крови. — Здесь нет списка. Билеты на портал не покупают. Но он свежий. Ему не больше нескольких дней.

— А жаль, — внимательно запоминаю руны, ставшие более четкими.

Если бы вход, а лучше и выход из портала тьмы был по билетам, стало бы гораздо проще.

— Почему я? — неожиданно говорит Нина, задумчиво поглаживая кирпичную кладку.

Интересный вопрос, главное, своевременный. Мне казалось все предельно ясным, тем более, что пришлось потратить кучу сил и времени на ее поиски. А потом убеждать, что я не сумасшедший.

— Потому что ты единственная приличная ведьма в этом городе. — отвечаю, удивленно смотря на женщину.

— Я медиум, вообще-то, — она тяжело вздыхает и достает из кармана завернутый в красную ткань уголек. — Мое дело с мертвыми пообщаться, приворожить, отворожить и ипотеку выплатить.

С грустным видом женщина чертит на стене какие-то знаки, напоминающие руны лишь отдаленно. Возможно это один из древних языков или тайнопись ведьм конкретной местности.

— На погашение долгов тоже заговор есть? — усмехаюсь.

— Если бы! — на эмоциях Нина ставит жирную точку в конце начертанных ею символов. — Был бы, я бы давно выплатила. А вместо этого приходится выслушивать стенания по поводу несчастной, безответной любви. Сначала приворожи, ведь без него жизни нет, после — отворожи, ибо жизни не дает. Бегает по пятам и целует песок, который из нее сыпется. На кой ей только приворот, если зимой можно с ее помощью с гололедом бороться? Не понимаю.

Нина замирает, прикрыв глаза, что-то нашептывая. Кажется, в этот момент угольные знаки размываются, теряя свои очертания и впечатываются в саму структуру кирпича. Женщина проводит рукой по стене, как будто проверяя, насколько прочно въелась надпись.

— Что ты делаешь?

Женщина поворачивается ко мне, аккуратно заворачивая, уголек обратно в ткань.

— Запечатываю портал, — тяжело вздыхает она. — По крайней мере, пытаюсь. Ты же знаешь, что ведьма из меня так себе.

Глава 6

В отделение я возвращаюсь один уже почти под вечер. Макса отпустил домой. Напарник радостно согласился, сразу начав что-то сосредоточенно набирать в телефоне. Что ж, пусть у него вечер сложится. Сам решил сразу написать необходимые отчёты. Каждый сделанный за сегодня шаг должен быть тщательно описан, записан и учтен. Это же государственное учреждение, а не дом терпимости, как постоянно напоминает майор Голуб. Видимо, начальник имеет какое-то отношение к этой структуре, раз так боится там снова оказаться. Мне же наоборот кажется, что с таким количеством бумаг, мы как раз напоминаем работников подобных заведений. Руководство удовлетворяет нас во всех, даже самых извращенных позах, но Максу, вон, не хватает.

Парковка у здания полностью забита. Надо было приехать на полчаса позже, тогда бы коллеги уже начали разъезжаться. А так пришлось оставить автомобиль в одном из прилегающих дворов и пройтись пешком.

Повторный опрос ничего не дал — барышня настолько впечатлена, что пьёт «Кровалол» с пятью звездами на пару с фотографом и без закуски. На последнего, впрочем, я возлагал бо́льшие надежды. Но он оказался, не настолько профессионалом своего дела и фото не получилось, а пошёл блевать вместе с моделью. Да уж, слабоват народец пошел.

Обидно. Даже наводящие вопросы о флористике не дали никаких результатов. Меня сочли идиотом, что недалеко от истины.

Возможно, это убийство не связано с ним? Но откуда тогда послание? Кто-то подражает? Зачем? А если так, то проблем у меня в два раза больше, чем кажется на первый взгляд.

Толкаю дверь в кабинет, надеясь спокойно закончить дела, но моим мечтам сбыться не суждено.

— Здравствуйте, — произносит при виде меня «курица», то есть, Алиса. — Я все сделала.

Девушка с натянутой улыбкой демонстрирует экран компьютерного монитора, на котором виднеется ровный ряд из папочек, каждая из которых подписана соответствующим образом.

— Уже? — удивленно смотрю то на нее, то на экран.

— Да.

— А если проверю? — спрашиваю, смерив ее строгим взглядом.

— Проверяйте, — невозмутимо пожимает плечами.

Сама бледная, под глазами черные круги.

Кликаю на первый попавшийся значок. Столбик вордовских документов с датами в названии. Она весь день тут сидела? Поела хоть?

— Как все успела? — для виду пролистываю страницы.

— Отсканировала, потом конвертировала в другой формат, — говорит, украдкой зевая. — Осталось только проверить на наличие ошибок. Это самое долгое.

— Молодец, можешь идти домой, — сажусь за свой стол, собираясь приступить к работе.

— Во сколько завтра приходить? — Алиса зябко кутается в пиджак, несмотря на все не спадающую жару.

— Ты можешь вообще не приходить, — отвечаю, не смотря на нее.

Девушка переминается с ноги на ногу, явно не удовлетворившись моим ответом.

— И все-таки?

— Как хочешь.

— Леонид Александрович…

— Правильно обращаться «Товарищ капитан».

— Товарищ капитан, — тут же поправляется.

— Послушай, — устало поднимаю на нее глаза. — Послушай, Алиса, всю программу на месяц практики ты героически выполнила. Молодец, хвалю. Больше мне занять тебя нечем.

— Но товарищ капитан! — она удивленно хлопает глазами. — А как же опрос свидетелей? Осмотр места происшествия? В конце концов, я же не секретарем собираюсь работать…

— А кем? — перебиваю ее пламенную речь. — Оперативником? Бегать за преступниками и пытаться разгадать логику серийных маньяков?

Девушка не на шутку распереживалась. На глазах слезы, руки дрожат, но взгляд при этом полон решимости доказать всему свету, что она способна раскрыть любое преступление.

— Да! Оперативником! — грозно вытирает нос. — Вы зря в меня не верите.

— Ага, — улыбаюсь, глядя на нее. — Обязательно.

— Зачем вы издеваетесь надо мной? — на ее лице искреннее удивление.

— Именно это ты скажешь маньяку? Серийному убийце? Грабителю?

Алиса буквально задыхается от переполняющих эмоций.

Куда ты лезешь, девочка? Тебе бы еще в куклы играть, примеряя им свадебные платья. А все туда же — хочу ловить преступников, спасать человечество от вселенского зла.

Девушка шумно выдыхает.

— Вы ничего обо мне не знаете, чтобы делать такие выводы, товарищ капитан, — на этот раз в голосе Алисы звучит злость.

— Что, все-таки будешь спасать мир от вселенского зла? — спрашиваю, скептически подняв бровь.

— Да… как… — запинается, пытаясь подобрать слова.

— Ну?

— Да! Я готова спасать весь мир, если потребуется! — видимо, чтобы произвести на меня большее впечатление, ударяет ладошкой по столу.

Еще одна спасительница. Что ж вы все на мою голову валится? В каждом городе одно и тоже, сквозь года.

— Так, — поднимаюсь на ноги и подхожу к ней вплотную. — Если ты действительно этого хочешь, то у меня есть для тебя важное задание.

— Опросить свидетелей по сегодняшнему делу? — оживляется, тут же забывая про вселенскую миссию.

— У нас месячник борьбы с незаконным оборотом наркотических веществ, — вручаю ей приказ, выпущенный вчера начальством. — Тебе нужно завтра организовать контрольную закупку.

— Что? — ошалело смотрит на лист бумаги.

— Повторить?

— Но как?

— Как все. Организуешь, и завтра пойдем помогать нашим коллегам из наркоконтроля, — с трудом удерживаюсь от того, чтобы не вставить какую-нибудь шуточку, заменив, одну букву в слове контроль, хотя сути это практически не поменяет.

— Так точно, товарищ капитан, — цедит сквозь зубы.

— Вот и умничка. Завтра, ровно в восемь, — возвращаюсь к своей работе, краем глаза наблюдая, как девушка раздраженно запихивает свои вещи в сумочку. — Папку не забудьте, — напоминаю, когда Алиса уже стоит в дверях.

— Спасибо, что напомнили, товарищ капитан, — нервно хватает папку, чуть ли не роняя остальные вещи.

И как это чудо сюда занесло? Или девушка успела насолить майору? Тоже под машину кинулась? С ее внимательностью вполне вероятно.

Глава 7

Мысли роятся в голове, словно потревоженный рой пчел. Меня не покидает ощущение, что какая-то деталь упорно ускользает от внимания. Определенно нужно перезагрузить мозги. Убираю бумаги, ноутбук и выхожу. Сдаю ключи дежурному внизу. Парнишка кивает, записывая данные в журнал. Судя по количеству свободных крючков, я не единственный засиделся на работе допоздна.

— Похоже, все сегодня решили совершать трудовые подвиги, — киваю на стенд с ключами.

— Какая-то комиссия должна на следующей неделе приехать с проверкой, — отмахивается дежурный, продолжая заполнять графы. — Голуб велел всем срочно подчищать хвосты.

Спешно убирает журнал и возвращается к набиранию текста на компьютере.

— Странно, — поправляю рубашку. — Мне никто ничего не сказал по этому поводу.

— Все знают, что у тебя все всегда идеально. Комар носа не подточит.

— Да? — показательно удивляюсь. — Мне бы вашу уверенность. Ты опять дежуришь? — спрашиваю, автоматически глядя на изображение с камер видеонаблюдения.

По двору идут двое. Капюшоны надвинуты по самые брови — лиц не разобрать. Останавливаются у небольшого заборчика, отделяющего парковку от дороги, наклоняются и что-то ищут возле моей машины. Совсем страх потеряли. Уровень раздражения внутри растет в геометрической прогрессии. Но парочка довольно быстро бросает свое занятие и уходит.

— Да, — грустно вздыхает парень. — Поменялся сменами перед отпуском.

— Большие планы на отдых? — интересуюсь скорее из вежливости.

— Как сказать, — у него вырывается нервный смешок. — Теща требует ехать на дачу, помогать ей.

— Так вроде посадочный сезон уже кончился, — искренне удивляюсь его огородному стремлению. — А до сбора урожая еще далеко.

— Это не освобождает от дачной ответственности, — вздыхает, как приговоренный перед казнью. — Она требует сделать высокие грядки под клубнику. Видите ли, нашла, где заказать какие-то суперредкие сорта. Только наверняка так и не выяснила, приживутся ли они в нашей местности. В прошлом году также уже сажали киви и инжир. Угадай, пережило ли хоть что-то зимние морозы.

— Думаю, нет.

— И ты совершенно прав. Только многоуважаемую тещу это не останавливает, — от переизбытка эмоций он ударяет кулаком по столу.

Изображение на мониторе судорожно мигает и выключается. Дежурный выдает небольшую, но емкую непечатную фразу и лезет под стол, поправлять постоянно отходящий провод.

— Клянусь, последний раз соглашаюсь на эту авантюру! Лучше разведусь к чертовой бабушке, чем буду батрачить на этой проклятой даче. То картошка, то клубника, то навоз.

— Навоз тоже выращиваете? — не сдерживаю смешок.

Хорошая фантазия в красках рисует процесс производства столь ценного ресурса.

— Да лучше бы его, чем эту ягоду проклятую! — все больше распаляется дежурный.

— Ты ее не любишь?

— Терпеть не могу.

— Почему?

— Аллергия на клубнику, — сообщает он, сокрушенно опуская голову и начиная почесываться, видимо, от одного только воспоминания.

— Да, — сочувствую ему. — Не повезло тебе.

— Да вот же.

— Ладно, — протягиваю ему руку. — До завтра.

— Давай, — дежурный пожимает мою ладонь.

Клубника. Действительно то, что сейчас нужно. Бар «Клубничное Танго» на южной окраине города — именно то место, куда мне необходимо. Чудесное заведение, где можно отдохнуть душой и телом, а еще узнать все последние новости о жизни сумеречных тварей в городе.

Выхожу на крыльцо, вдыхая запах летнего вечера. Конечно, где-нибудь на природе он был бы гораздо лучше, но уж как есть. Иду к машине, прокладывая в голове маршрут. Нужно объехать вечерние пробки. Этот город мало чем отличается от тысячи других в России. Вечный ремонт коммуникаций, начинающийся сразу после укладки нового асфальта. Вместе это рождает проблемы, по силе разрушения сопоставимые с природными катаклизмами и военными действиями.

Подхожу к автомобилю, нажимаю кнопку на брелоке и замираю. Прямо на лобовом стекле под дворниками лежит скромный букетик из желтых примул. Цветы еще даже не успели завянуть, значит, положили их совсем недавно. Получается, подозрительные личности вовсе не искали закладки, а оставили трогательное послание для меня. И не поленились даже. В такую жару сохранить свежесть цветов — нелегкая задача.

— Память, — подношу цветок к лицу, пытаясь услышать его аромат.

Нежно цветочный, с примесью мускуса и амбра, есть тонкие оттенки лимона и мандарина. По крайней мере, так должно быть. Почуять запах того, кто их сюда положил, не получается. Жаль.

Достаю из кармана небольшой пакетик и кладу туда находку. Придется искать кого-то с очень чутким носом.

— И что ты хочешь, чтобы я вспомнил? — спрашиваю скорее сам у себя.

Опускаю взгляд и обнаруживаю прозаичную надпись на дверце. Классическое «помой меня», но с нецензурной добавкой в конце написано на пыльном боку. Радует, что не гвоздем, иначе проблем было бы больше.

Сажусь, завожу мотор и выезжаю с парковки.

До «Клубничного Танго» ехать всего минут двадцать, но одна из улиц оказывается перекрытой. Ведущий радионовостей сообщает об этом именно в тот момент, когда я упираюсь носом машины в соответствующий дорожный знак. Своевременная информация.

— Завтра на территории области ожидаются грозы, местами возможен град.

Прогноз погоды не радует. Поворачиваю направо, объезжая ремонт дороги. На улицах весьма многолюдно, несмотря на середину рабочей недели. Возле бара нет свободных мест для парковки. Делаю пару кругов, не теряя надежды остановиться где-то неподалеку. Что за дурная привычка приезжать в заведение за рулем? Очень надеюсь, что потом все эти граждане оставляют свой транспорт здесь и добираются до дома на такси.

К моему счастью на третьем круге удается отыскать место. Выхожу, осматриваюсь по сторонам. У входа группа молодых людей что-то оживленно обсуждает, пуская дым. Вывеска переливается оттенками красного и розового, призывно моргая в опускающейся темноте. Поднимаюсь по ступенькам, так же подсвеченным, и захожу внутрь.

Глава 8

Так, капитан, стоп! С чего это она твоя? Никакого отношения к ней не имеешь. Совсем. Исключительно рабочие взаимоотношения, которые на том и заканчиваются. Вот завтра ровно в восемь поступит в твое распоряжение, после этого будешь ей задания придумывать и досуг организовывать в пределах отделения. А пока отвернись и не мешай молодежи расслабляться.

С усилием поворачиваюсь к ним спиной. Лолита скалится, показательно втягивая носом воздух.

— Что, Лео, запал на девчонку? — бросаетоборотница с язвительной усмешкой. — Я же чувствую, как изменился твой запах.

Проклятье! Ненавижу оборотней.

— Бред, — отмахиваюсь. — Твой нюх давно пора проверить.

Фыркает, жестом подзывая официанта.

Но что-то у меня не вяжется. Хотя клуб принадлежит оборотнице, посещать его могут все без исключения. Хозяева гарантируют безопасность. Здесь никто не нападает — это условие.

Снова слежу взглядом за «курицей». Автоматически ловлю себя на мысли, что девчонка хороша. Без дурацкого оверсайза можно рассмотреть стройную фигуру. Короткий белый сарафан собран под грудью красной лентой. Бессознательно пытаюсь рассмотреть, есть ли под ним что-то. В приглушенном свете бара мерещатся пикантные подробности. Сверху зачем-то надета джинсовка с воротником, совершенно выбивающаяся из образа. Смазливый паренек в обтягивающей красной футболке по-хозяйски прижимает ее за талию, что-то шепча на ухо, но хохотом взрывается вся компания… кроме Алисы… Девушка расфокусировано смотрит перед собой. Не смущается, не смеется, да и моргает, в целом, гораздо реже. Обдолбанная, что ли? Под чем-то? Ну точно — курица! Хотя… Не похожа она на заядлую тусовщицу, закидывающуся стимуляторами каждый вечер. Подмешали? Или на слабо взяли, дурочку?

Белобрысый, который держит Алису, что-то рассказывает другим парням, похабно улыбаясь. Потом смачно целует ее в шею. Долго, с чувством, никуда не торопясь, никого не стесняясь. Девушка все также не показывает эмоций. Парень отрывается от нее, в конце проводя языком по бледной коже, прикрывая место поцелуя воротником. Прямо образец целомудрия и добродетели, чтоб его!

Или я старый дурак с паранойей, или «курицу» нужно срочно от них забирать. Адреналин поднимает давление, заставляя кровь гулко пульсировать в висках.

— Не связывайся с ними, капитан, — вставляет свои пять копеек Лолита, подходя сзади. — Пусть молодняк позабавится.

Она легонько касается моего плеча, словно пытается удержать.

— Ты их знаешь? — спрашиваю, чувствуя, как внутри нарастает тревога.

Кажется, начинаю догадываться под какими препаратами моя практикантка. И этот расклад еще хуже.

Вместо ответа женщина неопределенно пожимает плечами, покидая зал. По пути совершенно распутно целует одного из официантов, увлекая его куда-то в подсобку. Никаких предрассудков, никакого стеснения. Оборотни вообще имеют довольно свободные нравы, как большинство сумеречных.

Компания подходит к барной стойке. Парни что-то заказывают. Их трое. Все смазливые до состояния фарфоровой куклы. Один из них в белоснежной рубашке, остальные одеты более свободно, в футболки и джинсы. Просто воплощение девичьих грез.

Взвесив все вводные, достаю из кармана кастет и надеваю. Шанс разойтись мирно есть всегда, особенно, если сразу обозначить свои сильные стороны. Ну и кобура тоже со мной.

— Здоро́во, — подхожу к ним, пытаясь заглянуть Алисе в глаза.

Она все так же ни на что не реагирует. Бледная, насколько могу разобрать при этом освещении, зрачки нормального размера. На лице никакой косметики, глаза слезятся. По щекам спускаются две влажные дорожки.

— И тебе не хворать, — оскаливается тот, что в белой рубашке.

— Алиса, — обращаюсь к девушке, но она даже не смотрит в мою сторону, только дыхание становится чуть глубже. — Мне нужно поговорить с тобой.

— Слышь, мужик, — сразу быкует тот, что обнимает ее. — Не видишь, девушка не желает с тобой разговаривать.

— Пусть сама ответит, — внимательно смотрю Алисе в лицо, пытаясь уловить малейшее изменение мимики.

— Не желает, — белобрысый сильнее сжимает руку на талии Алисы.

Воротничок немного сползает, открывая обзору место свежего укуса. Кровь двумя струйками стекает вниз.

Вот и ответ. Как ты ухитрилась вляпаться в такое, Алиса Селезнева? Неужели тебе в детстве не рассказывали, что гулять по клубам с незнакомыми вампирами категорически нельзя?

— А ты почему за нее решаешь? — включается еще один из парней. — Она с нами пришла. Не с тобой!

— Отпустили ее, — рычу, протягивая руку Алисе.

— Гуляй, дядя, — огрызается один из них. — Наша она.

После чего все трое, уже не стесняясь, демонстрируют свои улыбки с длинными клыками. Черт! Лучше бы я ошибся в своих предположениях. Ненавижу, когда они сбываются.

— Обязательно прогуляюсь, — сообщаю им максимально вежливо. — Но только после вас.

Делаю вид, что собираюсь уйти, но вместо этого резко наношу удар локтем ближайшему кровососу. Тот, шипя, сгибается пополам. Вторым ударом — выбиваю его челюсть. Упс. Такие грозные клыки, но такие нежные — очень недальновидно с точки зрения эволюции. Белобрысому прилетает кулаком в висок. Он молча падает на пол от моего удара, задевая рядом стоящий стул. На бледной коже остается кровавый след от кастета. А что, дорогой? Напыление из освященного серебра отлично работает в подобных ситуациях. В следующий раз подумаешь, как вести себя со взрослыми дядями.

Хватаю Алису за руку и рывком утягиваю себе за спину. Та, как послушная кукла, встает сзади.

— Что здесь происходит? — рядом с нами, словно из-под земли, вырастает охрана.

Где ж вы раньше были?

Стаскиваю несколько бумажных салфеток с ближайшего столика. Он, к слову, как-то стремительно опустел.

— Вовремя, черт, — рычу, вытирая салфеткой кровь с локтя.

— Что здесь происходит? — с непроницаемым лицом переспрашивает охранник.

— Этот придурок на нас напал, — пискляво выдает один из вампиров, показывая на меня. — Вырубил его. — косится на все еще лежащего в ауте своего товарища.

Глава 9

— Спокойно! — успеваю сказать первым выставляя ладонь вперед. — Это не то, что ты подумала!

Господи! Ты идиот, Демарко… И это не лечится. Ничем. О чем тут можно еще подумать?

Девчонка лежит, вытянув руки вдоль тела, кажется, даже не дышит. Напугана до чертиков.

И какое объяснение твоему поведению, Демарко, будет наиболее правдоподобным? Случайно? Просто проходил мимо и задел? Или вообще - упал?

Рука сама тянется изобразить фейспалм. Надо как-то все объяснить.

— Не убивайте, пожалуйста, — шепчет одними губами. — Я никому не расскажу. Обещаю.

— Что?! — зависаю, пытаясь переварить ее слова.

Она меня за маньяка приняла? А что? Вполне себе похож.

— Пожалуйста, — на глаза девчонки наворачиваются слезы. — Все что угодно, только не убивайте.

— Ты дура? — вопрос адресован скорее вселенной, нежели Алисе. — С какого рожна мне тебя убивать?

— Чтобы никто не узнал, что вы собираетесь меня изнасиловать, — отвечает она, явно стараясь, чтобы голос не дрожал.

— Что? — от полета ее фантазии у меня волосы начинают шевелиться в самых неожиданных местах.

За все триста лет ни разу не приходила в голову мысль заняться этим в таком ключе. Какой кайф вообще делать это без отдачи со стороны женщины? А уж если дама решительно против, можно и кхм… травмироваться…

— Ну, — запинается Алиса, видимо, до конца не веря в то, что сама говорит. — Вы же меня раздели, значит собирались вступить в половую связь без моего согласия. Статья 131 Уголовного кодекса Российской Федерации. Карается наказанием от трех до шести лет лишения свободы…

У меня дергается левый глаз от абсурдности ситуации. Может, права была Лолита, и надо было оставить эту «курицу» парням?

— Круто, — показываю ей большой палец. — Вызубрила на пятерку. Теперь давай, я осмотрю и обработаю укусы, а потом можешь идти на все четыре стороны.

— Вы меня кусали?! — с криком садится, пытаясь отыскать следы моих зубов на своем теле. — Это ваш фетиш? Или такие горячие игры для взрослых?

— Даже не собирался! — почему-то начинаю яростно оправдываться.

— А что собирались? — указывает взглядом на свой сарафан, который я все еще сжимаю в руке.

Поддавшись эмоциям, отбрасываю ее одежду, словно это ядовитая змея. Еще и ладони отряхиваю.

— Оказать первую помощь!

Наконец-то нахожу подходящее объяснение.

— Вы же не врач. — окидывает меня еще более подозрительным взглядом.

— Нет. Но для обработки антисептиком не нужно медицинское образование.

— А вдруг у вас бешенство или гепатит, или, не дай Бог, ВИЧ, — бубнит Алиса, пытаясь влезть в сарафан. — Это, между прочим, умышленное заражение! За него вообще-то уголовная ответственность полагается!

От такой наглости даже не сразу нахожу, что ответить. Просто зависаю на пару секунд, хлопая глазами.

— Нет уж, хватит демонстрировать свои превосходные знания. Эту статью расскажешь своему белобрысому парню, — выпаливаю, демонстративно встряхивая несговорчивый предмет гардероба и подавая ей нужной стороной. — А меня увольте!

— Маю? Он-то тут причем? — удивленно замирает с сарафаном в руках.

Адреналин немного спадает, делая ее снова вялой.

— Он же тебя кусал. И вообще, о чем ты думала, когда связывалась с вампиром? — мое раздражение тоже постепенно идет на спад.

— Вы больной! — заявляет она, решительно вскакивая на ноги.

Увы, но с природой не поспоришь. Алиса успевает сделать всего один уверенный шаг, прежде чем снова бледнеет и теряет сознание.

— Твою мать! — едва успеваю поймать девчонку.

Ну куда собралась? Зла не хватает. Привязать, что ли?

Укладываю обратно на диван, достаю из аптечки нашатырь.

Надеюсь, на этот раз разговор получится более адекватным. Смачиваю небольшой кусочек ваты раствором нашатырного спирта и подношу к лицу Алисы.

Девушка глубоко вдыхает, рефлекторно пытаясь увернуться от неприятного запаха. Медленно открывает глаза, пытаясь сфокусироваться.

— Так! Давай заново, — бормочу, водя ваткой перед ее носом. — Спокойно. Это не то, что ты подумала.

Если эта ходячая проблема вообще способна сейчас думать?

— Как же голова болит, — шепчет, тяжело сглатывая.

Так, уже что-то. Эйфория проходит, возвращаемся, сеньорита, в реальность. Здесь, конечно, довольно паршиво, но выбора нет.

— Это нормальная реакция, — киваю, убирая нашатырь.

— А вы точно не маньяк? — спрашивает с закрытыми глазами.

— Точно.

Хотя, сам бы я себе в этой ситуации не доверял.

— Это хорошо. А что произошло?

— Ты ничего не помнишь? — нащупываю пульс на тонком запястье.

Частит. Видимо, давление низковато. Надеюсь, ее истерика не спровоцировала новое кровотечение.

— Помню, что вы зачем-то меня раздели, — с подозрением следит за моими пальцами.

— И все?

— Все. А разве этого мало?

— Ладно. Будем разбираться. Сейчас принесу чай.

Встаю, не обращая внимания на ее сердитое сопение, и иду на кухню. Нужно продумать, как все объяснить. Завариваю чай и добавляю туда три ложки сахара. Поразмыслив, достаю из холодильника уже открытую плитку шоколада.

Нет, слипнуться точно не должно. Главное сейчас привести организм девушки хотя бы в подобие рабочего состояния.

Возвращаюсь в комнату и застаю Алису уже сидящей. Она сосредоточенно кусает губы, смотря в одну точку. Прослеживаю за ее взглядом и не нахожу на противоположном конце ничего компрометирующего — всего лишь стена.

— Пей, — протягиваю ей кружку. — И ешь. Это поможет скорее прийти в себя, но слабость может сохраняться еще несколько дней.

— Откуда у меня рана шее? — спрашивает, делая глоток чая.

Шипит от боли, а на глазах выступают слезы.

— Осторожно, — придерживаю кружку, позволяя спокойно отдышаться, — горячее же. А на шее не просто рана, а укус.

— Чей? — бормочет, немного шепелявя.

— Вампира, — отвечаю в лоб, решив не ходить долго вокруг да около.

Глава 10

Примерно тысяча семисотые годы. Испания.

Горящая в углу письменного стола свеча отбрасывает причудливые блики на оконное стекло. Тишина такая, что можно уловить едва различимое потрескивание фитиля.

В сотый раз пробегаю глазами по листку бумаги, исписанному ее рукой. Взгляд то и дело останавливается на отдельных словах «любимый», «нежный», «мой». От последнего «мой» кровь вскипает в жилах, затуманивая разум. Я готов покорить самые высокие вершины и продать душу самому дьяволу, только бы слышать это наяву.

Возвращаюсь к листу, исписанному ее почерком, чтобы запомнить каждую черточку, каждый завиток. Даже если солнце однажды погаснет и мир погрузится в кромешную тьму своего последнего дня, я увижу строки, написанные ее рукой. Они будут со мной в час, когда я окажусь на страшном суде и, ожидая приговора, буду читать не покаянные молитвы, а лишь повторять ее слова, прижимая к сердцу это письмо.

Рассвет уже скоро, но у меня есть еще пара часов, чтобы побыть наедине со своей любовью.

Прикасаюсь к листу губами, мечтая, чтобы на его месте оказалась ее нежнейшая кожа. С упоением вдыхаю едва уловимый аромат духов, оставленный на послании. Бог мой, меня бросает в жар, как только представляю, что всего несколько часов назад Мария касалась этой бумаги. Быть может, она так же, как и я, прикоснулась к ней своими пухлыми губами?

О, нет! Нет. Это всего лишь полночный бред пылкого, безответно влюбленного юноши. Но… Так ли безответно? Ведь именно в эту минуту я держу в руках подтверждение ее ответных чувств! Мария не безразлична ко мне! Или… быть может… это чья-то злая шутка? Дать надежду безнадежно больному… Да, ведь я отравлен ее красотой. В моем сердце пустила ядовитые корни страсть, желание обладать прекрасным женским телом.

О, Пресвятая Дева! Прав отец Акарий в своих проповедях, что женская красота — это дар самого дьявола, способный свести с ума любого праведника! Невыносимо сопротивляться сокрушительной силе, влекущей на дно греха.

Я готов на все, только бы иметь хоть одно мгновение рядом с ней. Глаза в глаза, кожа к коже, чтобы чувствовать дыхание друг друга под луной. Слышать, как стучит сердце, выпрыгивая из груди.

О, Спаситель, направь на путь истинный!

Но как? Как силы тьмы могли создать такую нежную красоту? Неужели все прекрасное в этом мире принадлежит злу? Быть такого не может. Не могу поверить.

Бог — есть любовь. Значит, и это чувство в моей груди не принадлежит тьме, пожирающей душу. Оно есть свет души.

Делаю несколько шагов по комнате, терзаемый своими думами. Свеча почти догорела. Огонек дрожит, грозя вот-вот погаснуть, отдав пространство во власть всемогущей тьмы.

Марию я увидел впервые на празднике в городе. Она была там со родителями. Нежная кружевная мантилья цвета слоновой кости поверх высокого гребня. Пышные рюши на юбке, развевающиеся при каждом шаге. И взгляд из-за веера, так сильно контрастирующего с черными ресницами. Эти глаза я запомнил навсегда. Они будут преследовать меня ночами, являясь во снах, мерещась наяву.

Я не мог рассчитывать на брак с ней. Ее досточтимые родители ни за что не дадут разрешения на замужество своей дочери с обнищавшим дворянином, от состояния которого остался только титул. Никогда.

Но попытаться-то мог. И я посватался к моей волшебной Марии. Только моим мечтаниям не суждено было сбыться, хотя ее отец оценил мою смелость и наглость. В моей жизни появилась надежда.

Уходя из их дома, я заметил, что на балконе мелькнула девичья фигура.

С тех пор стал отчаянно искать встречи с моей ненаглядной, раз за разом старался передавать послания через слуг. Но Мария никогда не отвечала. Меня терзали дурные мысли, что она читает их, но не передает весточки в ответ.

Поэтому, когда сегодня мальчишка-посыльный передал письмо, то моя душа возликовала. Это означало, что она чувствует тоже самое. Ведь, Мария очень рисковала. Если ее отец узнает о послании, то может серьезно ее наказать.

Но моя любимая готова рисковать ради меня… Это дарит надежду.

Свеча гаснет, погружая комнату в темноту. Рассветная звезда еще не показывает свои лучи над горизонтом.

Подхожу к столу, смотря на огарок. Это последняя свеча в доме. Нужно ложиться спать, чтобы через пару часов снова начать бороться за свое, пусть и призрачное счастье.

Честным трудом нельзя сколотить состояние, невозможно выбраться в высшее общество, но у меня есть титул и фамилия предков. А всего остального я добьюсь сам. Даже если придется пойти на сделку с совестью, продав душу тьме.

О, Пресвятая Дева, помоги мне на моем нелегком пути.

Осторожно сворачиваю драгоценный лист бумаги, убираю его за пазуху, прямо к сердцу.

— Никогда не говори о намерении заключить сделку, если не готов к ней, — раздается женский голос за спиной. — Он не любит пустых обещаний.

— Что?! — в ужасе оборачиваюсь. — Кто ты? Как оказалась здесь?

На подоконнике сидит полуобнаженная женщина с рыжими, будто огонь костра, волосами. На ней одна только нижняя рубаха, полупрозрачная в свете неожиданно вышедшей из-за туч луны. Ночная гостья беззаботно размахивает босыми ногами, откровенно разглядывая меня. В тусклых лучах ночного светила незваная гостья больше походит на видение, что случаются с душевнобольными.

— Прости, — она показательно надувает губы. — У тебя слишком вкусные мысли. Я не смогла пролететь мимо.

— Кто ты? — с ужасом взираю на нее.

— Камилла, — широко улыбается она, демонстрируя удлиненные клыки. — Ты такой сладкий.

Цепенея от ужаса, пытаюсь творить крестное знамение, чтобы прогнать поганое видение. Рефлекторно делаю несколько шагов назад и упираюсь ногами в край кровати.

Женщина презрительно морщится, наблюдая за моими потугами.

— Ты такой смешной, — она спрыгивает с подоконника и подходит ближе. — Несколько мгновений назад так серьезно рассуждал о том, чтобы принять нашу помощь, а когда увидел меня, — еще один шаг ближе, — так испугался, что чуть портки не замарал.

Глава 11

Наше время. Российская провинция.

Сквозь пелену чувствую, как лежащие в кармане джинсов ключи начинают медленно двигаться. Путая где сон, а где реальность, вскакиваю, пытаясь схватить пустоту. И это удается.

Пульс учащается, взрывной волной распространяясь по венам. Мозг не успевает за рефлексами, требующими мгновенной реакции. Давно отработанным движением перехватываю чью-то руку, выворачивая кисть. Все делается автоматически, не особо забочусь о возможных травмах противника. Перекатываюсь, роняя его на пол и подминая под себя. Вытаскиваю пистолет из кобуры, направляю дулом прямо в дурную голову смертника.

Первая волна адреналина сходит. Зрение возвращается.

Мы встречаемся взглядами. Я и моя «курица».

— Идиотка, — рычу, смотря на ее ошарашенный вид.

Наверняка кисть ей повредил, но она упорно молчит. Уж лучше бы верещала, может, раньше бы в себя пришел.

— Ты что творишь? А если бы я тебя пристрелил? — продолжаю кипеть, не сдерживая эмоции.

Пульс грохочет где-то в голове, грозя организовать инсульт прямо сейчас.

— А вы так и будете в меня целиться? — спрашивает шепотом, косясь на дуло пистолета.

— Черт, — убираю оружие и поднимаюсь на ноги.

— Спасибо, — Алиса садится прямо на полу, сосредоточенно рассматривая свое стремительно опухающее запястье.

Все-таки повредил. А думать нужно своей бестолковой головой, прежде чем лезть.

Злюсь сам на себя, отчаянно ища какое-нибудь приличное моральное оправдание собственным действиям.

— Потрудись объяснить, что это было? — отхожу к столу, чтобы налить себе немного воды.

Сердце до сих пор бешено колотится. Не то, чтобы я не смог как-то себя обезопасить перед законом — все же опыт, но жить с мыслью, что случайно пристрелил одну упертую «курицу» — так себе идея. Мне однозначно не нравится.

— Я хотела домой идти, — спустя минуту раздумий, произносит Алиса. — А дверь закрыта. Изнутри, — виновато опускает голову. — В прихожей все перерыла, только потом заметила, что у вас из карман брелок от ключей торчит.

Машинально опускаю взгляд, обнаруживая, что действительно из карман торчит деревянная руна — «Ансуз». Четвертая руна первого атта. Порядок, здравый смысл, информация. Когда-то именно ее мне дала старая испанская цыганка, наставляя, что весь мир полон великих знаний, но мне нужен трезвый ум, чтобы не просто их видеть. Мало подмечать детали, ведь их нужно правильно интерпретировать, чтобы не допустить ошибку… очередную…

— То есть, вчера ты ничего так и не поняла? — устало опираюсь на край столешницы.

Она замирает, даже забывая про кисть. Пару раз облизывает губы и подозрительно косится почему-то на мои штаны.

— У нас что-то было? — выдает она, прищуриваясь.

— Тьфу на тебя! — в сердцах ударяю кулаком по столу. — Ты не помнишь ничего, что ли? Совсем?

Откровенно говоря, потеря памяти после вампирьих чар встречается довольно часто. Но что-то подсказывает мне, что это не наш случай.

— А что? Недостаточно хороша? — сразу взъерошивается, будто готовая в любой момент броситься в атаку. — Или вы сделали что-то настолько невероятное, что забыть невозможно?

Слова на мгновение застревают в горле. Отчего-то в красках представляю жаркую ночь с горячей любовницей, которая на утро ничего не помнит, но не из-за действия алкоголя. Довольно странное ощущение.

— Конечно, — отвечаю, упиваясь ее реакцией.

Пусть фантазия у девочки поработает на полную катушку.

С упоением смотрю, как заливается краской ее лицо. Она пытается поправить волосы травмированной рукой и тут же пищит от боли.

— Так зачем сбежать пыталась? — спрашиваю я, беря в руку кисть Алисы.

Осматриваю под аккомпанемент завываний. Критичного ничего нет.

— Страшно, — еще раз всхлипывает. — И стыдно.

— Страшно… стыдно, — проговариваю вслух, а потом резко дергаю, возвращая кисть в положенное место.

Алиса вскрикивает, пытаясь отползти в сторону.

— Все, все — миролюбиво выставляю ладони перед собой. — Надо только эластичным бинтом зафиксировать.

— Спасибо, — бурчит она, поднимаясь на ноги, при этом отвергнув мою помощь. — Я, пожалуй, все-таки пойду домой.

— Не советую.

— Почему? — тут же снова взъерошивается, пока я ищу бинт.

— Потому что ты живешь с вампиром.

— Вы опять издеваетесь, Леонид Александрович?!

— Ни в коем случае, — фиксирую кисть и отворачиваюсь к плите, — Чай или кофе?

— Мне, в конце концов, в ванную нужно.

— Она справа по коридору.

— В свою.

— В моей тоже вода есть, — поворачиваюсь я, делая заговорщический вид. — и даже мыло.

— Я вас боюсь!

— Я тебя тоже.

— Почему? — она зависает с удивленным выражением лица.

— Потому что ты наивная идиотка. Такие — это самое страшное в жизни. Кофе.

— Чай.

— Кофе, — ставлю перед ней дымящуюся чашку. — Надо было раньше говорить. Теперь у нас кофе.

— Он же горячий, — с сожалением смотрит на свежесваренный напиток. — Можно мне молоком разбавить?Или хотя бы водой…

— Какой кошмар, — искренне ужасаюсь отсутствием культуры потребления этого божественной напитка. — Еще и сахар положить?

— Две.

— Чего две?

— Две ложки сахара.

Молча смотрю, как она размешивает ложкой сахар, гипнотизируя пар.

Не верит. Это все усложняет. Отпускать ее в одну в квартиру нельзя. Но сейчас при свете дня вампир легко замаскируется под обычного человека. В результате я буду выглядеть, как совершенный идиот. Что, в общем-то, недалеко от истины.

— Я отвезу тебя домой, — произношу после долгой паузы. — Твой парень вел себя агрессивно. Мне необходимо убедиться, что с тобой все будет в порядке.

Боже! Какой пафос! Какие фразы! Прямо коп из какого-нибудь дурацкого американского сериала. Осталось закупиться пончиками и кофе в пластиковом стаканчике.

Но именно эта фраза выводит девушку на эмоции. В глазах паника. Она прикрывает ладонью шею, словно опасается, что кто-то может увидеть след. Задетая ложка со звоном падает на пол.

Глава 12

Задумчиво наблюдаю, как несколько мальчишек лет по пятнадцать играют в мяч на площадке. В отгороженной сеткой коробке висит баскетбольное кольцо. Красивый оранжевый шар быстро скачет, врезаясь во всевозможные поверхности. Нетипичное зрелище для современности. Интернет отключили, что ли? Странно. Внутри поднимается какое-то теплое чувство. Когда-то…

Время неумолимо бежит вперед. Много-много лет назад вместо мяча у детей было все что угодно, возможно даже не всегда круглое. Да и особо некогда было играть, главное — найти себе пропитание. Не умер от голода сегодня — уже можешь считаться победителем. А если еще сумел не попасться стражникам или инквизитором, то являешься счастливчиком.

Когда-то…

Телефонный звонок вырывает из мыслей. Смотрю на экран, вчитываясь в буквы. Макс.

— Алло, — отвечаю, прогоняя тяжелые воспоминания.

Время безвозвратно ушло. Сейчас нужно жить и двигаться в вперед. Если я все еще здесь, значит, Создателю это зачем-то нужно.

— Утро рабочее, — бурчат на том конце аппарата.

— Вообще-то, обычно приличные люди говорят, что утро доброе, — отворачиваюсь от окна и делаю глоток кофе.

Эх, уже успел остыть. Проще вылить, чем реанимировать.

— Потому что оно недоброе, — отвечает напарник. — У нас труп.

— Действительно, так себе, — выплескиваю содержимое чашки в раковину. — Где?

— На девятом километре в лесопосадке.

— Это же не в нашем районе.

— Зато почерк наш. Четкое расположение по сторонам света, все та же руна.

— Скоро буду.

— Хорошо, я уже еду туда. Местные спецы там работают, но начальство решило нас тоже отправить. До связи.

Смахиваю окошко. Плохо. Многие важные для меня знаки могли затоптать или затереть, посчитав не важными. Нужно торопиться.

— Алиса! — зову максимально громко, подойдя к двери в ванную. — Сильная и независимая женщина, поехали, будем сегодня изучать на практике осмотр места преступления.

В ответ только шум текущей воды. Так. Сбежать оттуда без моего ведома невозможно, не в канализацию же она нырнула. Или плохо стало и утонула? Воображение рисует самые экзотические варианты.

— Алиса! — рявкаю как можно более грозно. — Если ты прямо сейчас не ответишь, то я выломаю эту дверь ко всем чертям!

Шум прекращается. Не утонула. Это радует.

— Ты в порядке? — пару раз ударяю костяшками пальцев по полотну двери.

— Да, — трагически доносится с той стороны.

— Почему не выходишь тогда?

— У меня нет запасной одежды, — слышу печальный всхлип. — А эту я случайно облила.

Ее заявление ставит меня в тупик. Эта девушка абсолютный чемпион в номинации «Ходячее несчастье».

— Сейчас что-нибудь придумаю.

Что тут можно придумать, Демарко? Сгоняешь в магазин или закажешь доставку комплекта женской одежды?

Поразмыслив пару секунд, вспоминаю, где-то в недрах шкафа осталось что-то от одной из предыдущих пассий. И нет, это не скелет с намытыми до блеска костями. Я не монах, но и не озабоченный маньяк.

Иду в комнату и бесцеремонно вываливаю вещи на пол. Среди кучи какого-то бессмысленного хлама с трудом отыскиваю более-менее приличный вариант. Скептически осматриваю его. Честно признаться, не до конца уверен, что это подойдет «курице».

— Вот, — просовываю в приоткрытую дверь одежду.

— Вы издеваетесь? — шипит Алиса из ванной. — По-вашему, я должна это надеть?

— Нет, — закатываю глаза. — Можешь идти в мокром. Мне все равно. Но лучше бы тебе поторопиться. У нас труп.

— Думаете, если я задержусь, он воскреснет и уйдет? — пыхтит с той стороны.

— Шутка неуместная, но я оценил.

Надеваю футболку, оперативку, а сверху тонкую серую рубашку. Сегодня опять обещают жару, но светить кобурой совсем не хочется.

Дверь в ванную со скрипом открывается.

— Я буду писать на вас жалобу, — чуть ли не плача, бубнит Алиса.

— Обязательно, — едва сдерживаю улыбку, — но позже. Сначала работа. Хорошо?

— Угу.

Короткая джинсовая юбка с неровным, словно оторванным краем («Это последняя дизайнерская модель, ты ничего не понимаешь!»), белоснежная футболка, оголяющая живот («Нет, она не мала! Это кроп-топ!») с полным отсутствием белья под ней. И комплектом к этому идет полный обиды взгляд.

— Ты шикарно выглядишь, — решаю как-то смягчить ситуацию.

— Как женщина с низким уровнем социальной ответственности, — старается испепелить меня взглядом Алиса, но выглядит только жалобнее.

— Нет, просто, как малолетн…

— Как малолетняя шл…

— Так! — обрываю поток сравнений, пока единичные слезы не перешли в полноценную истерику. — Все потом. Сейчас — работа.

В машину идем молча. От моего дома до места преступления ехать примерно сорок минут. Плавно выезжаю со двора, включаю радио, краем глаза следя в зеркало за своей практиканткой. Девушка расположилась на заднем сиденье, кутаясь в свою джинсовку. Ее сарафан остался сохнуть на моем балконе. Как ей удалось намочить его до такой степени, я уточнять не стал. Боюсь, этой информации моя психика не выдержит.

Она устало смотрит в окно. Самое сложное впереди. Понятия не имею, как ей все объяснить, чтобы поняла и поверила. Ее парень явно не уступит бесплатную кормушку, тем более добровольную.

Навигатор показывает, что нужно съехать на второстепенную дорогу, ведущую в лесопарковую зону. Обычно здесь много отдыхающих. На территории есть несколько трасс, где зимой тренируются лыжники, а летом распугивают змей бегуны. Но сегодня здесь точно не будет посторонних. Нужное место легко угадывается по спецмашинам и оцеплению.

Я останавливаю автомобиль справа, чуть в стороне от спецперевозки.

— Выходим, — бросаю Алисе, открывая дверь.

Девушка молча плотнее запахивает джинсовку и подозрительно косится по сторонам. Надеюсь, в обморок падать не станет. У меня сегодня не то настроение, чтобы нянчить кисейных барышень.

Подходим к сотрудникам, стоящим на расстоянии около пяти метрах от импровизированной парковки. Макс уже тут, о чем-то оживленно беседует с парнем примерно его возраста.