Знамение долин

Глава 1

Двухкилометровый небоскреб уходит далеко вниз, над границей облаков остается лишь верхушка высотой в пятьсот метров. На таком уровне непривычно тихо, сюда не долетают ни звуки рекламы, ни отдаленный шум транспорта. Ничего удивительного, с верхней границей разрешенного воздушного пространства для гражданских судов нас разделяет больше двухсот метров свободного падения. По этой причине большинство состоятельных созданий выбирают квартиры над облаками: вас гарантированно ничего не побеспокоит. Бонусом идет захватывающий вид и ощущение, что вы правите миром. Но даже стоя на вершине мира не помешает посмотреть вверх.

Для наблюдения мы выбрали соседний небоскреб пониже, так как его крыша находится на одном уровне в нужными нам окнами. Два здания разделяет сто пятьдесят метров равнодушной темноты. Ночное небо подсвечивается сверху сиянием звезд и двух лун, а снизу виднеется полотно облаков, через которые пробивается свет мегаполиса, словно кто-то постелил плотное покрывало, чтобы при падении не ушибиться. Все кажется далеким, почти выдуманным. Существует только тишина, ночь, холод стекла и наше задание.

— Мы лежим здесь уже больше часа, — жалуется Веси, потягиваясь на своем месте. Из ее рта вырывается облачко пара, — за это время никакого движения. Если мы не планируем встретить рассвет на улице, стоит поторопиться. Я уже успела проголодаться.

Она съеживается и натягивает рукава рубашки на ладони в попытке согреться. Наплевав на близкую к нулю температуру, устав и мои многочисленные замечания, Веселина полезла на небоскреб в рваных джинсах, футболке и рубашке. Как всегда ее аргументом было то, что ей требуется три секунды, чтобы оказаться в теплом месте, а потому обморожение ей не грозит. Уровень высокомерия и самоуверенности, доступный только дивере и подросткам. Веси соединяет в себе обе характеристики.

— Чисто технически я выше тебя по рангу, — продолжает она, толкая меня носком ботинка в икру, — так что мое слово важнее, и я говорю, что сейчас самое время для проникновения.

— На полевых задания приоритет отдается не рангу, а тому, кого назначили главным, то есть мне, — осаждаю ее. Веси морщится и закатывает глаза. — Но так уже сложилось, что я с тобой согласна.

Отталкиваюсь от бетонной поверхности крыши и встаю на ноги. Моя напарница себя этим не утруждает и продолжает валяться, только с чуть более радостным выражением лица. Щедро обрамленные подводкой зеленые глаза придирчиво осматривают меня. В отличие от нее я пришла одетая по уставу, в черных штанах и легкой куртке.

— Точно не хочешь воспользоваться со мной разрывом? — интересуется Веселина. — Получится намного быстрее и незаметнее.

— Сомневаюсь, что у нас есть лишнее время на то, чтобы меня стошнило. И вряд ли кто-то этого не заметит. Действуем по изначальному плану, без самодеятельности, — добавляю строго, на что она невинно улыбается.

Веси салютует мне двумя пальцами и буквально проваливается в крышу, не оставляя и напоминания о себе. В данный момент она наверняка уже стоит внутри здания и разглядывает интерьер квартиры. Мне только предстоит туда добраться.

Я отдала бы левую руку за возможность спокойно проходить через разрывы и не заморачиваться каждый раз со стратегией проникновения. Однако приходится работать с тем, что есть. Бросаю перед собой гравитационные пластины, которые автоматически зависают в воздухе.

Делаю пару шагов назад, разбегаюсь и прыгаю с крыши. Под моими ногами моментально оказываются пластины. Бегу по воздуху так, словно подо мной твердая земля, пластины поочередно подлетаю к ботинкам. Похоже на прыжки по камням в пруду или мелком ручье, зато ноль шансов оказаться мокрым. Вот только от падения с почти двух километров меня спасают два кусочка металла толщиной в пару сантиметров, о чем я стараюсь лишний раз не думать. Колючий ветер наполнен запахами города и высотной свежести, его потоки треплют мои собранные в косы черные волосы.

Я пробегаю сто пятьдесят метров за семнадцать секунд и останавливаюсь напротив окна. Толстое стекло отражает темный пейзаж вокруг меня, внутри не горит свет. Даже в таких условиях оптические импланты в моих глазах улавливают движение внутри и подсвечивают фигуру Веси. Она издевательски машет рукой и исполняет передо мной глупый танец, потому что может. Готова поспорить, она станцевала пару раз перед камерами, прежде чем вывести их из строя вместе с остальными средствами обнаружения.

Скрещиваю руки на груди и терпеливо жду, пока она наиграется. Насильно никто не в состоянии ее успокоить. Наконец Веси обращает на меня свое внимание, и я показываю на уши, намекая на следующую часть нашего плана. Прямо сейчас нам необходим звуконепроницаемый купол. Девушка кивает и всматривается в пространство вокруг нас, будучи дивере манипуляция иро дается ей легко.

Мне не требуется подтверждение того, что работа Веси закончена. Стихает свист ветра, я слышу как кровь бежит по венам. Полная звуковая изоляция. Достаю из кармана высокочастотный звуковой излучатель и нажимаю на кнопку. Стекло передо мной покрывается трещинами одновременно по всей поверхности. Натягиваю рукав куртки на кулак и пробиваю окно насквозь. Мелкие осколки оседают на пол, с помощью манипуляций Веси подбирает те, что оказываются на улице.

Напарница отвешивает мне издевательский поклон, когда я ступаю внутрь. К ее выходкам все давно привыкли, к тому же требования к ней намного более лояльные, чем к кому бы то ни было, и дело тут не в возрасте. Это нам нужна Веселина, а не мы ей. Поэтому в наших же интересах, чтобы она оставалась всем довольна. У меня за спиной Веси собирает осколки и снова превращает их в цельное стекло, словно его и не разбивали.

Глава 2

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Напоминаю себе о необходимости размеренно дышать и не срываться на спринт. Крине лениво показывается над горизонтом, окрашивая небо в пастельные оранжевые тона. Поверхность озера Кимильтаф смешивает оттенки неба с темно-синим цветом своих вод. Работа с Тиес-Аврем стоит того хотя бы потому, что нам разрешено находиться на территории королевского дворца, и не существует места с более прекрасными видами.

На самом деле до дворца Дэлог-крон-шири еще далеко, мою тропинку для пробежки и центральное здание разделяют несколько километров парковой зоны с изощренным ландшафтным дизайном. Пятьдесят квадратных километров, заполненные деревьями, цветами, прудами, озерами и бесконечными беседками. Все в личном пользовании королевской семьи Конгайля и их приближенных. Когда-то давно я следила за тем, как среди этих растений гуляла принцесса Кеари ти Даирннен, мое первое задание в Тиес-Аврем и моя первая неожиданная подруга. Она умерла семь лет назад.

Торможу перед одной из клуб, чтобы восстановить дыхание. Холодный утренний воздух раздирает горло изнутри. Уже близится сезон дождей. Чтобы зря не тратить время, принимаюсь делать растяжку. За прошедшие четыре дня раненное плечо успело почти полностью восстановиться и не причиняет никакого дискомфорта при движении.

— Идеальное утро для прогулки, не так ли?

При звуке чужого голоса срабатывает защитный инстинкт, тело напрягается, готовясь к конфронтации. Опускаю руки и поворачиваюсь в сторону говорящего. Разглядев улыбающееся лицо на противоположной стороне клумбы, я сразу расслабляюсь.

Теплые глаза цвета земли, вокруг которых собираются морщины. Белок левого глаза навсегда окрасился в красный из-за неудачного эксперимента с ядовитыми травами. Из-под рукава туники, на тыльной стороне запястья виднеется край татуировки, которая продолжается по всей его руке, на шее, вплоть до правого виска и заканчивается на макушке. Впрочем теперь приличную часть татуировки скрывает поток густых волос. На его теле увековечены химические элементы и формулы придуманных им ядов. Когда-то я поинтересовалась, почему он не набил себе формулы противоядий, ведь это намного удобнее и могло спасти ему жизнь. Он ответил, что готов делиться с врагами своими ядами, но ни за что не даст им шансов на спасение от них.

Профессиональный солдат, выдающийся медик и хокиро, упакованный в наряд королевского садовника. Иными словами, мой отец.

— Я вышла бы на пробежку при любой погоде. Что ты делаешь на дальней границе парка? Сюда почти никто не доходит, особенно королевская семья.

— Под моей ответственностью находится парк вплоть до официальной черты города, и мне совершенно не важно, увидит кто-то результат моих стараний или нет. Нам доставили новые растения, — он машет в сторону нагромождения закрытых ящиков, — я должен распределить их по территории. Моя дисциплинированная и очевидно не занятая дочь не хочет помочь мне с этим? — спрашивает отец словно между делом. Никакого давления. И все же слова звучат как приказ.

— Папа, ты знаешь, что я обожаю проводить с тобой время, — выдерживаю паузу, — но это новые кроссовки, — задираю ногу, чтобы ему было лучше видно, — и они белые.

— Эмерин, я знаю, что ты обожаешь свою обувь, — говорит он , пародируя мой тон, — но я твой отец, и мы не виделись два месяца.

— Всего два? — искренне удивляюсь и перебираю недавние воспоминания. — Я думала, что в последний раз мы встречались на мой день рождения, месяцев пять назад.

— Последние сорок лет я считал, что нет никого забывчивее твоей матери. Вижу, ты превзошла ее в этом, — в его словах звучит напускное разочарование

— Хоть в чем-то, — бормочу себе под нос.

— Эмерин Аделар, — зовет он меня строго, красноречиво склоняя голову набок. Все же приказ, а не просьба.

— Иду, иду, — выбираю путь меньшего сопротивления. В итоге я все равно окажусь испачканная в земле, стоит хотя бы принять это с достоинством. — С тобой невозможно вести переговоры.

Отец усмехается и возвращается к работе над клумбой. Я же сворачиваю на тропинку, уходящую с главной аллеи. Уже вижу какой увлекательный вечер меня ждет: только я, кроссовки и отчаянные попытки их отмыть. Возможно, стоило соглашаться на эксклюзивную коллекцию обуви от Риобин.

Вот мы и вернулись на пятнадцать лет в прошлое. Оцениваю фронт работы, пересчитывая ящики, и понимаю, что застряла здесь до вечера. Рассчитаю среднюю стоимость рабочего дня королевского садовника и попрошу компенсацию, мне же надо будет на что-то спасать свою обувь.

— Ты еще не ложилась сегодня? — звучит полувопрос, полуутверждение. Папа с обеспокоенным видом всматривается в мое лицо.

— По-твоему я выгляжу так словно спала?

— Прости, Эмерин, тут я должен быть честен. Ты никогда не выглядишь так словно спала, — смеется он.

— Спасибо за правду. Можно было хоть немного ее приукрасить, я все-таки твоя дочь.

— Я вырастил свою дочь так, чтобы она могла с бесстрастным лицом выслушать самую ужасающую правду и с таким же лицом сказать самую ужасающую ложь. Теперь хватит болтать, бери цветок.

Как и Деймос, как и любой хокиро, отец отрицает физический труд. Сначала он принимает решение о том, куда пойдет цветок, затем с помощью манипуляции делает ямку и перемещает в него растение. Практически полное отсутствие нагрузки за исключение мысленной. Я эту схему буду повторять руками. Поднимаю крышку с ближайшего ко мне ящика и хмурюсь в замешательстве. Внутри рядами выстроились нежные бутоны с насыщенно сине-оранжевыми лепестками.