Золушка и чудовище

За три недели до Нового года

За три недели до Нового года

– Лиля, сходи в магазин, у нас закончилось молоко! – визгливо прокричала мачеха из кухни.

Я только уселась почитать конспекты, наведя по требованию Эльвиры порядок в своей крохотной комнате. Бардака на самом деле не было, но мачеха ко мне постоянно придиралась. Отец утверждал, что это от большой любви, мол, она обо мне беспокоится. А что за меня беспокоиться? Я хорошо окончила школу, ну не поступила в институт, да и ладно. Зато поступила в профессиональное училище и уже через год буду классным парикмахером, а может, потом и на стилиста подучусь. Мне моя будущая работа нравится. А то, что кто-то во мне разочаровался, так это его личные проблемы. Пусть восхищается пасынком.

Любимый сыночек моей мачехи учился второй год на юриста, о чем вспоминали чуть ли не каждый вечер за ужином. Именно к вечерней семейной трапезе и готовилась сейчас Эльвира, отец должен был вот-вот прийти с работы. Идти за молоком на мороз совершенно не хотелось, но я слишком хорошо знала Эльвиру. Если послать ее, она поднимет такой ор, что проще сходить, тем более магазин был на первом этаже. Натянув на футболку свитер, я отправилась к выходу, заглянув на кухню и уточнив:

– Больше ничего не нужно?

– Нет, милая. Спроси у Эдика, может, ему что нужно, – приторно ласково пропела женщина.

– А почему он в магазин не сходит? – возмутилась я.

– Он занимается. У него завтра важный доклад.

– Я, вообще-то, тоже занимаюсь! – снова повысила голос.

– Ой, да в твоей путяге особо и напрягаться не надо… А у Эдички очень строгий профессор!

Я не стала заходить к Эдичке и спрашивать, что ему нужно. Ушла, громко хлопнув дверью.

Лифт долго полз на мой одиннадцатый этаж, так что я успела высказать все, что думаю об Эльвире, но мысленно. Мачеха в целом была обычной мачехой. Практически сразу, как отец на ней женился два года назад, она переложила всю уборку квартиры на мои хрупкие плечи. Мне тогда едва исполнилось шестнадцать, хотелось гулять во дворе, а приходилось каждую пятницу намывать две комнаты, кухню и туалет, комнату сводного брата я отказалась мыть категорически, его сальный озабоченный взгляд раздражал меня даже за семейным столом. Оставаться с ним наедине было чревато. С тех пор как полгода назад мне исполнилось восемнадцать, у него окончательно сорвало стоп-кран. С каждым днем я боялась его все больше. Он постоянно зажимал меня в коридоре, и его руки все чаще оказывались в тех местах, до которых я и сама дотрагиваться смущаюсь. Озабоченный придурок!

Зашла в лифт, продолжая размышлять о семейке. Несмотря на все недостатки мачехи, я не могла не замечать, что отец рядом с ней ожил. Когда шесть лет назад моя мама бросила нас и сбежала в неизвестном направлении, оставив лишь записку, он превратился в привидение. Так что уже тогда я стала заниматься домом. Эльвира даже в чем-то разгрузила меня. Она прекрасно готовила. Если бы не ее безумная любовь к озабоченному Эдичке, я бы даже не жужжала.

Лифт остановился на третьем этаже. Вошел курьер с оранжевым коробом за спиной. Пришлось потесниться. Двери закрылись, лифт дернулся и замер. Я прислушалась. Тишина, только рядом едва уловимо дышит курьер. Я была ближе к панели управления. Нажала на кнопку первого этажа, реакции ноль, на двойку – ничего. Попробовала вызвать диспетчера, ответом мне был глухой треск. Интенсивное тыканье на кнопку открытия дверей тоже не дало результатов.

– Черт! Меня мачеха убьет… – простонала я, представив истерику Эльвиры, ведь мне «нельзя доверить даже элементарно молока купить, и теперь все останутся без ужина». Она любила раздувать из мухи слона.

Курьер снял свой короб, поставил его на пол и, достав телефон, попробовал меня успокоить:

– Сейчас позвоним по телефону.

Услышав его низкий рокочущий бас, я вздрогнула и впервые посмотрела на него. Лучше бы я этого не делала. У него была огромная непропорционально большая голова, по бокам которой спутниковыми тарелками торчали уши. Да еще и черные жесткие волосы топорщились объемной шапкой в разные стороны. Выпуклый лоб, резкие, грубые скулы, темно-карие, почти черные глаза чуть навыкате, толстые губы и мясистый нос делали его лицо похожим на гипсовую маску монстра, и черная борода венчала эту грозную картину.

«Блин, если мне такой курьер принесет еду, у меня пропадет аппетит!» – подумала я.

Курьер моргнул и ответил:

– Никто особо меня не рассматривает.

– Я сказала это вслух? – прошептала, прикрывая рот рукой.

Он только усмехнулся и сосредоточился на своем телефоне. Через минуту он разочарованно выдохнул:

– Связи нет…

– Конечно, мы же в лифте.

Помолчали. Я очень старалась не пялиться на парня. Но его лицо-маска так и манила мой взгляд. Он был маленького роста, едва ли выше меня, а я всегда была коротышкой с моими метр шестьдесят. Но при этом вид у курьера был весьма внушительный за счет мощных плеч.

– Хочешь, я поговорю с твоей мачехой и все ей объясню? – неожиданно предложил он.

Я представила Эльвиру, беседующую с этим… грозным человеком, и хихикнула. Мачеха у меня была женщиной впечатлительной, пожалуй, она могла и в штаны наложить от страха.

– Спасибо, не надо! Она у меня тетка вредная, но смерти я ей не желаю… – пошутила я. Курьер кивнул и понуро повесил нос. Мне стало стыдно. Ему наверно тяжело по жизни.

– Извини, не хотела обидеть, – попыталась исправить ситуацию.

– Ничего, я привык, – ответил он, пряча от меня взгляд своих карих глаз.

– Трудно наверно было найти работу? – вырвался у меня совсем нескромный вопрос. Какое мое дело!..

– Непросто. Зато у меня стопроцентная оплата, – усмехнулся курьер.

– А что, некоторым не оплачивают заказы? – удивилась я.

– Бывает.

– А чаевые дают?

– Мне нет, – последовал короткий ответ и горький смешок.

Я еще раз попробовала связаться с диспетчером. И снова раздался треск из динамика.

– Вот же… – пнула я от досады стенку лифта.

За две недели до Нового года

За две недели до Нового года

На следующее утро после начала якобы совместной жизни Боря работал в первую смену, поэтому встал часов в пять, но действовал так тихо, что умудрился никого не разбудить. Даже приготовил для нас умопомрачительно вкусные горячие бутерброды. Эльвира, конечно, ворчала, что это вредно, но я и папа с удовольствием уплетали их, пока нас не заставили снова лопать полезную кашу без молока, сахара и масла. Эдик отказался, и мамочка приготовила для него правильный завтрак.

Я успешно сдала зачет. Когда вышла из училища, меня уже встречал Боря на велосипеде.

– А не опасно ездить зимой по снегу и льду на этом? – удивилась я.

– Нет, у меня же зимняя резина, – улыбнулся парень, показывая на колеса с мощным протектором.

Я решила довериться ему, уселась на багажник, и мы поехали к Борьке в коммуналку, чтобы перевезти ко мне кое-какие его вещи. Несмотря на то, что Эдик притих, у меня было плохое предчувствие. В душе росла уверенность, это только затишье перед бурей, поэтому оставаться без защиты я пока боялась.

Доехали мы быстро, оказалось, что живет Боря в том же районе, где и мое училище находится.

Когда мы вошли в квартиру, первое, на что я обратила внимание – это порядок, потому что сама вынуждена его наводить.

– Чисто тут у вас, – одобрила я.

– Я стараюсь делать влажную уборку каждую неделю сам. Раиса Ильинична уже слаба совсем, как-никак семьдесят шесть лет. Я, когда сюда переехал, неделю завалы старых газет разгребал, еще и сопротивление пришлось преодолеть, но ни одна старушка не пострадала, – пошутил он, доставая из обувницы зимние кроссовки.

Тут из ближайшей комнаты к нам выплыла соседка. Ее седые кудрявые волосы, будто облако, обрамляли худенькое морщинистое и блеклое личико.

– Добрый день, Раиса Ильинична! – поздоровался Борька и, показав на меня, добавил, – Познакомьтесь, это моя девушка Лиля.

– Здравствуйте, Раиса Ильинична! – поприветствовала я старушку, – Будете с нами чай пить? Покажете, где у вас кухня? Боря, ты пока вещи собирай.

Под моим напором старушка пошла в нужном направлении, поглядывая на меня с опаской. Когда мы оказались в светлой и просторной кухне, я удивилась. У одной стенки стояли три газовые плиты, напротив два стола и один комод, в торце и у двери кое-как влезли еще три холодильника.

– Как вы здесь готовите, а главное, где храните продукты? – выразила я удивление.

– Я в холодильнике, – призналась Раиса Ильинична, – Вот это плита вашего парня, – добавила она, указывая на крайнюю.

– А я не умею включать газовые плиты, у нас электрическая дома, – призналась я. Старушка с подозрением на меня посмотрела и подожгла для мне одну горелку. А потом, подойдя ко мне вплотную, прошептала.

– Если он держит тебя в заложницах, просто моргни, и я сразу вызову полицию.

От удивления мои глаза поползли на лоб.

– Раиса Ильинична, что вы! – так же заговорщицки зашептала я, – Борис очень хороший. Мы будем жить у меня. Но и вас не забудем. Ждите нас в гости.

Вещей у Бори было кот наплакал. Пара футболок и трусов, свитер и домашние спортивные штаны. Остальное на нем.

Мы попили чаю, я похвалила Борины бутерброды и передала благодарность папы.

– Знаешь, нас же кормили в столовой. И когда я стал жить один, мне пришлось учиться готовить, и мне это очень понравилось... – признался сирота.

– Правда? – обрадовалась я, – Может тебе пойти на повара учиться?

Боре моя идея понравилась. Всю следующую неделю он наводил справки про кулинарный техникум и стал готовиться к поступлению.

Я привыкла к его присутствию в своей комнате и жизни. В дни, когда Боря работал в утро, мы с папой первыми бежали на завтрак. Эльвира уже не вздрагивала при виде моего парня, а Эдик почти не появлялся дома. Я надеялась, что он ищет себе девушку, потому что отставать в этом вопросе от младшей сестры, хоть и сводной, как-то жалко.

Даже не думала, что так легко привыкну к совершенно чужому человеку. Когда мне было страшно перед зачетами, мой фиктивный парень всегда меня подбадривал. Его непоколебимая вера в меня добавляла мне сил и, кажется, мозгов. Он терпел мое ворчание, когда я была недовольна результатами, молчал, когда я высказывала ему претензии за то, что не убирает свое спальное место в шкаф, за то, что раскидал на моем стуле свою одежду, за то, что оставил на моем рабочем столе свою чашку с недопитым чаем. Но больше всего меня возмущало, что он из душа всегда выходил в одном полотенце, намотанном на бедра. Его удивительно рельефное тело оказывалось на всеобщем обозрении, мне было видно каждую капельку, что стекала по его смуглой коже. Несмотря на то, что мы были с ним ровесники, он выглядел уже настоящим мужчиной. И его поступки тоже были взрослыми.

Борис согласился стать моей моделью, когда я сдавала экзамен по мужской стрижке. Я его подстригла на отлично. Заодно и бороду его привела в порядок. Он даже стал выглядеть вполне прилично.

Боря каждый день, если не работал в ночную смену, заставлял меня гулять перед сном. С ним, оказалось, весело шататься по заснеженным дворам. Он то забрасывал меня снежками, а потом поддавался моим жалким атакам, то заставлял катать комки снега для его снеговиков. Иногда увлекался так, что получалась целая семейка.

Борька взял на себя мытье полов и сантехники. Сказал, что мне нужно сосредоточиться на учебе. Я сидела над лекциями и думала, а когда он пойдет учиться, кто позаботится о нем.

В обычное воскресенье за две недели до Нового года я писала реферат для зачета, Боря только что вернулся с работы и отправился в душ. Эльвира с папой пошли прогуляться. Эдик, как обычно где-то шлялся. Разбираться в тонкостях смешения красок и осветлителей совершенно не хотелось. И я вспомнила, что после обеда мачеха убрала остатки супа и котлет в холодильник. Я решила поухаживать за своим ненастоящим парнем и побежала на кухню. Но на пороге комнаты столкнулась с Борей. Он как всегда был в одном полотенце. Я с разбегу впечаталась в его сильное тело, он придержал меня, чтобы я не упала.