Золушка за 80

Пролог

«...И заплакала Золушка горько, потому что не смогла попасть на бал, где будет сказочный принц.

— Что ты плачешь, дитя моё? — спросила её фея-крёстная. — Ты так хочешь поехать на этот бал?

— Да, крёстная, — отвечала Золушка, — только у меня платья нет и туфелек красивых тоже нет. А только башмачки одни стёртые.

— Не переживай, Золушка, всё равно они тебе не понадобятся…»

Я пару раз моргнула, перечитывая последнюю строчку. Не то что-то…

— Бабушка, что там дальше? — сунула Анечка любопытный носик в книгу.

— Сейчас, сейчас, дорогая… — я протёрла стёкла очков и мысленно вчиталась в прыгающие строчки.

«…— всё равно они тебе не понадобятся, потому как твоё доброе сердце сегодня ночью не выдержит, и ты на веки вечные заснёшь, даже не дойдя до своей постели, а место твоё займёт другая, что сильнее тебя…»

Нахмурившись, я закрыла книгу, рассматривая милую яркую обложку детской сказки. Это новое издание, ещё даже краской типографской пахнет. Вполне возможно, что изначальная рукопись прошла редактуру, но не могли же они так сильно переврать сюжет всем известной сказки!

— Ну, ба!

Очнувшись, я посмотрела на ребёнка. Совсем из ума выжила, старая! Мерещится уже Бог знает что!

— Анечка, давай я тебе завтра дочитаю эту сказку? Бабушка сегодня устала и хочет лечь в кровать.

— Так ты же днём спала, — удивляется малышка, — разве ты не отдохнула?

Я вздохнула. Знала бы она, как я хочу хотя бы ненадолго почувствовать себя не уставшей! Я ведь всегда была о-го-го! А сейчас на старую Машку только рукой махнуть можно…

— Ты права, Анечка, но бабушка уже старенькая, у неё быстро устают глазки.

— Тогда тебе надо поспать, чтобы и глазки скорее отдохнули, — серьёзно кивнула внучка, выключая маленький ночник и устраиваясь около меня на подушечке.

Буквально через пять минут маленький носик забавно засопел, а я, поцеловав свою единственную внучку, направилась к себе в комнату.

Тапочки тихо шаркали по дорогому паркету, что сын положил в их квартире полгода назад.

Я прошла в гостевую комнату и неслышно прикрыла за собой дверь.

Меня привезли в гости всего два дня назад, чтобы и ремонт посмотреть, и внучку повидать. Семья сына уже несколько лет как жила за границей, так что я увидела родные лица впервые за несколько лет.

— Теперь и умереть не страшно, — вздохнула облегчённо, аккуратно опускаясь на широкую кровать.

На столик рядом с кроватью легли очки и книга в пёстрой обложке. Завтра со свежей головой почитаю, что там молодые умы переврали. Ишь, чего удумали, сказку портить!

Сердце сдавило тупой болью, так что пришлось ложиться под одеяло и успокаивать скачущее сердцебиение.

Вдох-выдох-вдох-выдох…

Ну же, Машка! Организм с годами постареть может, а вот душа-то всегда останется молодой! Нужно просто заставить себя встать в новый день…

Вдох-выдох-вдох-выдох…

Глава 1

— Добро пожаловать, Мариэлла, — пропел женский голос, — ну же, просыпайся, девочка.

Я распахнула глаза и уставилась в тёмно-синее небо, усыпанное миллионом сияющих звёзд. Слишком близких звёзд…

— Где я?

Взгляд нашёл невысокую скромную фигуру женщины, стоящую прямо над моим, лежащим на холодной земле, телом. Она была облачена в тёмно-голубую материю, скрывающую её фигуру, но даже так я могла сказать, что она выглядела точь-в-точь, как на картинке той самой сказки, что читала я внучке…

— Ты в Латиории, девочка. Я знала, что сегодня душа моей крестницы отойдёт в иной мир — её сердце не выдержало всех потерь и лишений, что выпали на сиротскую долю. Но Тому, Кто наблюдает за нами, было угодно, чтобы история продолжалась — сказка должна закончиться хорошо… — её голос был спокоен и мягок, словно безмятежно текущий ручей. — Вставай, не нужно лежать на голой земле.

Только я хотела попросить помощи подняться, как тело уже успело среагировать быстрее сознания, и я, неожиданно для себя самой, приподнялась на локтях.

— Кто это? — ошеломлённо прошептала в пустоту, разглядывая кукольные пухленькие ножки с миниатюрными ступнями. Они торчали из-под края драной жёлтой юбки с белыми оборочками по самому краю и выглядели… юными… По телу пробежала холодная судорога пока ещё неясной догадки.

— Это ты — Мариэлла Элейн.

Я подняла глаза на незнакомку.

— Это сон?

Та покачала головой.

— Я умерла?

— Душа бессмертна, милая. Она просто идёт туда, куда угодно Ему.

— Кто вы? — я продолжала задавать односложные вопросы, не совсем понимая, как воспринимать всё происходящее.

— Тебе даётся второй шанс, дитя, — прохладная рука легла на мою голову и нежно погладила её, — твоя жизнь в мире, где ты жила до этого, подошла к концу, как и жизнь моей крестницы. Теперь ты здесь. Найди своё счастье в этом мире, проживи счастливую жизнь. И за себя, и за мою малышку Мари, которая не справилась…

С этими словами незнакомка неслышно растворилась в воздухе, оставив после себя лишь несколько сверкающих звёздочек, что медленно поднялись к ночному небу и растаяли в его глубине.

— Новая жизнь, — прошептала я, глядя в тёмную даль за облаками. На глаза выступили горячие слёзы, покатившиеся по новому румяному лицу. Они обжигающей дорожкой скатывались из уголков глаз к вискам, а оттуда бежали вниз вдоль девичьих ушей.

Я плакала, вспоминая свою долгую, сложную, но такую родную жизнь. Своего Феденьку, с которым перешагнула рука об руку сквозь рубеж золотой свадьбы, и что оставил меня пять лет назад… Своего сына, его жену и свою внучку... Анечка! Если бы ты знала, как бабушка будет по тебе скучать! Если бы ты только знала!

Я плакала и плакала, вспоминая все самые добрые и тёплые моменты, через которые меня провела судьба, и словно чёрно-белое кино перед моим внутренним взором промелькнула моя жизнь, заставляя сердце сжиматься от необъяснимой печали.

Я сидела на холодной земле очень долго, будто прощаясь со старым миром и со своим прошлым. И только лица родных и самых близких для меня людей надёжно спрятала за дверями сердца, не желая забывать.

«Тому, Кто наблюдает за нами», было угодно, чтобы я оказалась здесь.

Хорошо, я останусь.

Научусь жить по-новому, но в сердце сохраню самое дорогое, что у меня есть… Память.

— Мариэлла Элейн, — тихо проговорила своё новое имя, медленно привыкая к тому, как оно звучит, — значит, я — Золушка…

***

Проблема в том, что я понятия не имела, что это за сказка.

Про Золушку их написано великое множество, а сколько экранизаций снято! Тем более, никто не говорил, что я попала именно в ту книжку, которую читала Анечке перед сном. Возможно, что это просто какая-то другая реальность…

Проработав всю жизнь литературным редактором в детском издательстве, я как никто другой знала, как зачастую сильно текст в книге может отличаться от своего оригинала. Иногда до неузнаваемости.

Фея-крёстная сказала, что сказка должна закончиться хорошо.

Хорошо — это значит, что должен исполниться сюжет? По всем канонам Золушка должна попасть на бал, потерять туфельку, а потом выйти замуж за принца. Но Золушки-то нет! Есть я! Мария Фёдоровна Скворцова. И меня фея-крёстная на бал не отправила в новом платье, а оставила в разорванном в саду дома, что совершенно противоречит канону сказки. Даже очень изменённой.

Что же делать? Дай Бог, чтобы фраза: «Сказка должна закончиться хорошо» означала, что просто все в конце должны стать счастливыми. По-сказочному. А как по-сказочному? В идеале, в конце каждой сказки есть свадьба. Так что всё опять же упирается в принца. Значит, нужно понять, как с ним встретиться. Но это позже.

Фея-крёстная не подарила мне хрустальных туфелек и не одела в пышное платье, так что выбор остался небольшой. Я встала с земли и вернулась в большой каменный и совершенно отвратительно отапливаемый дом.

Порадовалась только тому, что косточки у меня теперь не старые, а горячая кровь не даёт организму замёрзнуть прямо посреди огромного холла. Сейчас было ощущение, что на улице даже теплее. Я вгляделась в темноту безразмерного коридора, пытаясь понять, куда мне сейчас идти.

Мои сомнения разрешились довольно приятным способом: из темноты показалась пара светящихся огоньков. Огоньки приближались, превратившись в свет, излучаемый восковыми свечами на подсвечнике в руках довольно старого мужчины. Привратник? Дворецкий? Слуга? Разве в сказке про Золушку девушка не осталась единственной прислугой в доме своих родственников?

— Мисс, вы не поехали с леди Тремейн?

— Нет, я… — пришлось поднять обрывки некогда красивого, не очень пышного платья с оборками и продемонстрировать их собеседнику, — вряд ли в таком виде меня бы пустили во дворец.

По морщинистой щеке скатилась слеза.

— Что же это делается, мисс? Они же вас поедом съедят! Вы же так хотели!

— Ничего страшного, — отмахнулась я. Действительно, когда попадаешь другой мир, в молодое тело из старого, прощаешься со всеми, кто был в прошлой жизни, то не так уж и важно, поехала ты на танцы или нет. — Намного хуже то, что я упала с лестницы на крыльце и ударилась головой. Сейчас такой шум в ушах стоит. Не мог бы ты меня проводить в мою комнату?

Глава 2

— Золушка! — разбудил меня визгливый требовательный голос откуда-то снизу. — Золушка!!!

Я вскочила на кровати, которая издала противный скрип старыми пружинами, и заозиралась.

В первые минуты даже не могла понять, где я нахожусь, и только потом мозг вспомнил события предыдущего дня. А-а-а, я на чердаке! На чердаке в доме Золушки и её мачехи.

Я вскочила на ноги, ёжась от пронизывающего холодного воздуха на продуваемом со всех сторон чердаке. Страшно подумать, какая температура здесь зимой.

— Золушка!!! — ещё громче завопил голос снизу. — Том, старый хрыч, ты же сказал, что она наверху!

Я опрометью бросилась вниз, не желая, чтобы из-за меня пострадал пожилой мужчина. Хорошо, что перед сном я переоделась в тёплое шерстяное платье, найденное в одном из сундуков на чердаке. Не хотелось бы сейчас под крики суетливо снимать с себя ночные ошмётки от платья.

Слетев, словно лёгкая птичка, по лестнице, я распахнула дверь и встретилась нос к носу с высокой, нескладной девушкой. Скорее, даже подростком. Она смотрела на меня с вызовом, задрав курносый нос.

— Так и будешь ныкаться по своим углам, словно мышь?! Маменька же тебе сказала всё прибрать и сготовить к нашему приходу! А ты?!

— А я? — спросила спокойно, чуть наклонив голову.

Она немного сбилась с мысли, видимо, получив от собеседника не ту реакцию, на которую рассчитывала. Но, со свойственной всем подросткам дерзостью, быстро сориентировалась и выпалила, обвинительно ткнув в меня пальцем:

— А ты спала!

— Конечно. На улице же ночь, — пожала я плечами. Потом посмотрела на улицу через окно и поправилась: — Точнее, уже ранее утро. Я, как и все нормальные люди, нуждаюсь в сне. Поэтому я спала. Будет утро, я встану и что-нибудь сготовлю на всех, если вы не умеете. Вы уже приехали? Где твоя мама?

То, что передо мной не леди Тремейн — не было никаких сомнений. Девчушке было на вид лет пятнадцать, ну, может быть, семнадцать. Оставалось загадкой, как она, вместе со своей сестрой, собралась покорять принца. Ведь именно так строился сюжет сказки. Оставалось узнать, как её зовут и как зовут её сестру, потому как в разных переводах и интерпретациях имена тоже разнились. Иногда очень сильно.

Мой ответ настолько не вписывался в каноны, что девушка замолчала, а потом недоверчиво рассмеялась.

— Пока нас не было, ты напилась?! Что за чушь ты несёшь?

Я приподняла брови, ожидая пояснения.

— Перед отъездом я сказала тебе прибраться у меня в спальне и выстирать мои вещи, потому что я хотела сегодня пойти в них к соседям. Но они грязные! И спальня грязная!

— Я собиралась ехать с вами, — напомнила я события ночи. — Если бы я поехала, то как бы смогла прибраться в твоей комнате?

Мне хотелось посмотреть её реакцию на прошедшие события.

— Мы не собирались тебя брать! И ты это знала! И вместо того, чтобы послушаться маменьку, ты украла одно из платьев Дризеллы и залезла в карету до того, как мы в неё сели!

А вот это уже интересно! Если она не врёт, то, получается, Золушка попыталась обманом поехать на бал? Украла платье? А как же мышки-помощники? Или они и стащили?

Но вместо этого я спросила другое:

— А почему вы не хотели меня брать? Разве на бал не должны были приехать все девушки на выданье?

— Так то на выданье, — внезапно раздался строгий, порядком раздражённый женский голос. Я резко развернулась и увидела высокую фигуру своей мачехи. Она была такой же угловатой, как её дочь, но при этом более высокомерной. — А ты, моя дорогая, уже стара для принца, ты не находишь?

Я вздрогнула и инстинктивно посмотрела, за неимением зеркала, на свои руки. Нет, они всё так же были молодыми и даже чуть припухлыми, что наводило на мысль, что Золушка до моего появления здесь не голодала.

— Почему же я стара? — посмотрела я на мачеху прямо. — Разве в приглашении указывались чёткие возрастные рамки, за пределами которых на бал ехать запрещено?

Леди Тремейн нахмурилась и широким шагом стремительно пересекла коридор, нависнув над моей невысокой, и в этом мире, фигурой.

— Ты странно разговариваешь, Мариэлла.

— Маменька! — возмутилась её дочь. — Мы же договорились называть её Золушкой! Она постоянно пачкает руки в золе, а потом громко рыдает, что её никто не любит, размазывая грязь по лицу. Не зови её по-другому!

— Помолчи, Анастасия, — поморщилась её родительница, рассматривая меня так, словно ожидая какой-то подлянки.

— Принцу нужна молодая жена, — наконец, медленно проговорила она, — а ты уже вышла из возраста, в котором есть шанс выйти замуж за знатного вельможу. Мариэлла, тебе уже двадцать один, но ты ведёшь себя как ребенок. Неудивительно, что никто из соседей не пожелал брать тебя в жёны.

Двадцать один?! Ох, у меня словно гора с плеч свалилась. Так у меня вся жизнь впереди!

Мне кажется, на моём лице проступила такая радость, что женщины посмотрели на меня, как на умалишённую.

— Маменька, а ещё она не сделала завтрак! — уже не так уверенно поябедничала Анастасия. — И не прибралась в моей комнате, и не постирала вещи!

Женщина же ничего на это не ответила, продолжая сверлить меня недобрым взглядом.

— Приготовь нам завтрак, — в конце концов, велела она, — а сама останешься голодной до обеда. За твоё непослушание.

Я еле сдержала улыбку. Конечно же неприятно оставить молодой, вечно голодный организм без еды. Да и позиция женщины, конечно, меня взрослую, уже состоявшуюся бабушку сердила, ведь наверняка со своей дочерью она бы так не поступила, но…

Но как же это напоминало мне моё детство! Не то, которым сейчас часто обеспечивают подростков, целуя их в попу и потакая всем прихотям, а то самое суровое советское детство, когда за малейшую провинность тебя ставили в угол или лишали ужина.

И все были живы. Такое вот воспитание. Наши мамы и папы воспитывали нас так, как умели, стараясь дать лучшее будущее. Так что такой приказ сильно мою гордость не задел, лишь поставил зарубку, что нужно разобраться с тем, имеет ли право эта женщина мною командовать. Покачать права я всегда успею — всё же я уже не подросток.

Глава 3

Я даже привстала от охватившего меня волнения.

— Повтори.

— На ваше имя лежит счёт в банке, — послушно повторил он, глядя на меня с опаской. — Неужели вы и этого не помните?

— Да как тебе сказать… И что, большой счёт? Могу я его обналичить? Доступ у мачехи к нему есть? — закидала я его вопросами. Очень ещё хотелось узнать, совершеннолетняя ли я, но мне казалось, что это всё же будет слишком.

И тут раздался мелодичный перезвон колокольчика, подвешенного за верёвку над дверью в кухню.

— Ох, опять вас словно последнюю судомойку вызывают! — снова запричитал слуга, с ненавистью глядя на колокольчик. — А вы — дочь барона!

Я задумчивым взглядом окинула мужскую фигуру и кивнула.

— А куда мне идти?

— В кабинет, небось. Эта мегера как пришла, так сразу заняла кабинет хозяина. Даже в его присутствии могла там сидеть, бумажки перебирать. Будто бы что-то в них понимала. Тьфу!

— Кабинет же рядом со столовой? — закинула я удочку, не желая ещё раз просить меня проводить.

— Ну… мм... — он почесал затылок, — там от столовой недалеко, направо три двери, но вы и так это знать должны…

— Спасибо, Том, — перебила я его, — я подумала, что она может ждать в саду, последнее время мачеха там делами занималась. Вот и спросила.

— Правда? — недоуменно нахмурился он.

— Конечно! Ты просто спал тогда, — не моргнув глазом соврала я. Вот не поверю, что в таком возрасте он не спит днём! А если так, то можно всё сбросить на то, что слуга просто не заметил.

И, не дожидаясь ответа, выскочила за дверь. Молодое тело было сильным, гибким, живым! Я еле удерживалась от того, чтобы не начать танцевать или же бежать вприпрыжку! Это молодые испытывают чувство неловкости, а старые часто хотят, но уже и не могут. Только и остаётся как смотреть или же читать про молодёжь. А я теперь могла! Могла!

Поэтому и жизнь хотела прожить новую хорошо. Ярко, с огоньком! Так, чтобы мой Феденька мог мною гордиться!

И ссоры, ругать и брань ну никак не входили в мои планы. Как я и подозревала, старые слуги были против новой метлы и постоянно подсуживали бедную Золушку, рисуя в её голове образ чудовища вместо мачехи. И она, в силу мягкого нрава, быстро заняла роль жертвы.

А если кто-то постоянно в роли жертвы, то крайне сложно не занять доминантную роль, особенно если от природы характер у леди Тремейн был властный.

Осталось понять, умеет ли она договариваться, и сможем ли мы поменять наши роли. Ведь Золушки больше нет. А я готова подчиняться только в рамках отношений, которыми нас наградила судьба: мачеха и несовершеннолетняя, скорее всего, и, наверняка, бесправная падчерица.

Остановившись у двери, что предполагаемо вела в кабинет, я вздохнула и негромко постучала костяшками пальцев.

— Заходи, — раздался отрывистый приказ.

Внутри за массивным, но порядком облупившемся столом сидела, выпрямившись словно жердь, леди Тремейн. Это была молодая, по моим меркам, женщина. Ей вряд ли было больше тридцати пяти лет, и седина только-только начала проступать на висках. Если бы она не поднимала волосы в строгий пучок, то никто бы её и не заметил в серых прядях. Портило впечатление лишь кислое выражение на лице.

Я внутренне напряглась, понимая, что больше всего проблем именно от людей капризных и инфантильных.

— Итак, сегодня ты была непростительно груба, — с места в карьер начала мачеха, без всякой нужды перекладывая с места на место бумаги, — из-за этого у твоих сестёр испортился аппетит перед завтраком. Я жду извинений, Мариэлла.

Я вздохнула. Что ж, это будет нелегко.

— Мадам, являюсь ли я совершеннолетней? — сразу же спросила у неё. Мне нужен был ответ на этот вопрос, независимо от того, что обо мне подумают.

— Разумеется, являешься, — пуще прежнего разозлилась она, — ты не только совершеннолетняя, но ещё и иждивенка на моей шее! Я тебе столько женихов предлагала, а ты всё нос воротишь! В следующий раз я тебя не на чердак поселю, а в конюшню отправлю за строптивость!

— За строптивость? — совсем не поняла я. Мачеха хотела выдать Золушку замуж? Всё чудесатее и чудесатее!

— Я жду извинений, Мариэлла! — повысила голос хозяйка дома, возвращаясь к заезженной пластинке.

— Мне очень жаль, что я вас расстроила, — вежливо улыбнулась я, — думаю, я не гожусь для домашней работы и всё делаю неправильно. С этого дня я и не подойду к кухне, мадам, не волнуйтесь.

Женщина оторопела. Она возмущённо задохнулась, но так и не смогла сразу ничего сказать, лишь открывая и закрывая рот. Подозреваю, подобной наглости от своей падчерицы она не ждала.

Наконец, она взяла себя в руки.

— Что ты имеешь в виду?! — требовательно стукнула она ладонью по столу. — Ты понимаешь, с кем говоришь?!

— Леди Тремейн, — я подошла ближе и села в кресло напротив неё, — вы сами сказали, что я выросла. Я совершеннолетняя. А вы общаетесь со мной, как с маленькой. Давайте поговорим как два взрослых человека.

— Ты не взрослая! — взорвалась она. — Ты сидишь на моей шее, не желаешь выходить замуж и сёстрам мешаешь! Мы разоряемся, а с твоего счёта в банке до твоей свадьбы не снять даже ничтожного пенса! Ты просто нахлебница! В моём доме!

— Это дом моего отца.

— По закону он принадлежит мне. Ты и так настраивала всех вокруг против нас. С самого первого дня, как мы приехали. Анастасию и Дризеллу постоянно изводили слуги с твоей подачи. Они были ещё малышки, а на них отыгрывались, потому что не могли до меня дотянуться, и всё из-за твоей ревности по отцу!

И тут я поняла причину её ненависти. Конечно! Материнский инстинкт!

Бедная Мариэлла была слишком маленькой, чтобы понимать всю глубину своих действий, и когда отец снова женился, жаловалась на новую мачеху слугам просто потому, что ею заменили её мать. А они, в свою очередь, пакостили её сводным сёстрам. Конечно, их мать злилась. Ведь они вообще были ни при чём.

— Прошу прощения, мадам. Не думаю, что прошлое можно изменить, и мне искренне жаль, что с моей подачи, по детской глупости, попадало сёстрам. Тогда я была ребёнком и не понимала последствий. Вы вправе на меня злиться.

Глава 4

Я сидела на берегу небольшого озера и смотрела на водную гладь.

Как-то не так всё развивалось в новом мире.

Вместо сказки, доброй надежды за первые два дня я лишь перессорилась со всеми обитателями дома. И что теперь с этим делать — непонятно. Как-то не так я себе представляла новую жизнь.

От одной мысли о том, что придётся постоянно собачиться с теми, с кем живу под одной крышей, да ещё не будучи вправе поставить всех на место — ведь дом принадлежит мачехе — я что-то совсем приуныла.

Легла на высокую, не стриженную траву и медленно смотрела на проплывающие мимо облака. Какая моя цель в этом мире? Ну не ругаться же меня сюда отправили, в самом деле…

Тут, недалеко от моего уха послышался топот, а секунду спустя над лицом появилась морда огромной собаки с высунутым языком и капающими вниз слюнями.

— Батюшки! — отскочила я, перевернувшись на четвереньки и смотря на нарушителя спокойствия с ужасом. — Чудище, ты откуда взялся-то?! Господи, чуть сердце не выпрыгнуло!

Я прижала руку к груди, восстанавливая дыхание и пытаясь успокоиться. Собак я не боялась, даже больших. Особенно, если они не собирались нападать. А этот субъект, похожий на огромного британского бобтейла, с лап до головы покрытый шерстью, ну никак не походил на яростного хищника. Но от неожиданности всё равно испугалась.

— Мисс! — через поле к нам со всех ног бежал молодой мужчина. — Бакстер, нет! Фу! Отойди от девушки!

Он влетел между нами и отпихнул довольную собачью тушу, что попыталась на меня поставить лапы.

— Бакстер! Нет, плохо! Мисс, мисс, вы не испугались? — меня вздёрнули наверх за руки и осмотрели со всех сторон. — Не переживайте, он добрый, просто не очень воспитанный. Я его учу, но он такой безобразник, всё же ещё щенок. Если бы я знал, что здесь кто-то есть, то не стал бы спускать его с поводка. Простите, это моя вина.

Я немного растерялась от потока извинений, но в конце всё же отмахнулась.

— Нет, не стоит, всё в порядке. Я просто не ожидала, поэтому испугалась. Я люблю собак.

Бакстер, тем временем, сел на пушистый зад и, высунув язык, с умилением смотрел на нас, тяжело, но счастливо дыша.

Не выдержав, я улыбнулась. И вот это огромная гора мышц и шерсти — щенок?! Да он размером с хороший диван!

— А что вы здесь делаете? — продолжал незнакомец. — Вы не заблудились? Просто я, сколько здесь ни гулял, никогда не видел местных жителей.

Я помотала головой, а потом снова села на траву, чувствуя, что от пережитого немного подрагивают ноги. Всё же слишком неожиданным было появление Бакстера.

— Простите, что-то ноги не держат, — призналась честно. — Не беспокойтесь, я просто вышла погулять, а здесь очень красиво, поэтому решила немного полюбоваться видом.

Мужчина немного постоял, потом кивнул и сел неподалеку, оставив между нами огромную тушу своей собаки.

— И то верно. Я один раз проходил мимо и влюбился в это место. Теперь часто сюда прихожу. Здесь тихо и очень красиво.

Я кивнула. Согласна, очень красиво.

Мужчина вытянул длинные крепкие ноги в кожаных сапогах и, запрокинув голову, тоже посмотрел на озеро, где красные лучи закатного солнца окрашивали водную гладь.

Он был довольно красив. На сильных плечах лежала свободная рубаха, которая, однако, никак не скрывала мышцы на руках. Точёное, аристократичное лицо с прямым носом и острыми скулами сейчас было расслабленно и умиротворённо. Он явно думал о чём-то своём и не пытался произвести впечатление.

Ещё бы! Зачем ему это, если на вид ему было лет тридцать пять, не меньше, а я, сидевшая рядом, с трудом тянула на свой двадцатиоднолетний возраст из-за почти детской припухлости. Мы как пупс и Апполон в расцвете лет.

Поэтому он и не сторонился моего общества, потому как за подходящую себе не считал.

— Вы где-то недалеко живёте? — спросил он, чуть поворачивая голову в мою сторону. — Ваши родители не будут волноваться? Уже темнеет.

— Я? — я даже растерялась от подобной постановки вопроса. Ведь лет шестьдесят уже, минимум, мне никто такой не задавал. С другой стороны, леди Тремейн уехала с дочерьми в гости. Маловероятно, что она сильно переживает, где и с кем я провожу время. — Нет, не переживайте. Я недалеко живу… Там… — я неопределённо махнула рукой себе за спину и улыбнулась. — А вас дома не хватятся?

— Меня? — он негромко рассмеялся приятным раскатистым смехом. — Я уже довольно взрослый, маленькая мисс. Да и моё окружение уже привыкло к моим вечерним отлучкам. Так я беру для себя время для отдыха, выгуливаю Бакстера и заодно привожу мысли в порядок.

— Да, это помогает, — кивнула я, серьёзно посмотрев на довольного пса, что улёгся у ног хозяина.

Помнится, подобным образом всегда поступал мой муж, выходя гулять под самую ночь. Иногда я гуляла с ним, а иногда оставалась дома. Он же каждый день, без пропусков, брал нашу старенькую собаку Дорушку и уходил в ближайший парк минимум на час. Говорил, что смотря на природу и вечерние звёзды, всегда выстраивает мысли в порядок и отдыхает от забот дня.

А приходил всегда с небольшим букетиком цветов. Или еловых веточек. А зимой заходил в ближайший цветочный магазин и покупал мне одну розочку. Там все продавцы его уже знали и всегда подсказывали, какие цветы самые свежие, умиляясь мужскому поступку. Феденька мне даже рассказывал, что после него постепенно все продавцы-мужчины стали так же дарить своим женщинам цветы. По одной розочке, но каждый день, независимо от погоды за окном.

«Любовь-то не вянет», — говорил он всегда, добродушно усмехаясь.

От воспоминаний меня отвлёк голос незнакомца.

— Мисс, вы плачете?

Нет, это просто слёзы катятся по лицу, стоит мне подумать о том, кто столько лет владел моим сердцем.

Я постаралась улыбнуться.

— Нет, что вы… Я просто немного расстроена, что не получилось поехать на бал в королевский дворец.

Он посмотрел на меня с удивлением.

— Вы хотели поехать на бал? Почему же не поехали?

Глава 5

На следующее утро в доме началась суматоха.

Как же — настоящий бал! И, возможно, именно на нём одной из моих сестриц посчастливится танцевать с принцем!

Так что с самого утра они всячески пытались прибегнуть к моей помощи.

— Нужно забрать платья у портнихи, — без предисловий открыла дверь в мою комнату мачеха.

— Забирайте, — разрешила я, переворачиваясь вместе с подушкой на живот, чтобы закрыться от яркого света из-за распахнутых женщиной штор. Вот так и пожалеешь, что не на чердаке живёшь! Может, Золушка была просто умной, а не слабохарактерной?

— Мариэлла! — повысила голос женщина. — Немедленно встать! Что за неуважение?! Я с тобой разговариваю!

— Мадам, вы даже не постучали, входя в мою комнату, о каком уважении речь? — возможно, если бы не утро, я нашла бы более приятные слова, но… что есть.

— Мариэлла, перестань нести чушь и немедленно отправляйся в город за платьями к портнихе.

— Там есть платье и для меня? — я даже из-под подушки вынырнула, с интересом уставившись на мачеху.

В ответ она поджала губы и смерила меня неприязненным взглядом.

— Мы не настолько богаты, чтобы покупать новые наряды тебе.

— Почему тогда платья заказаны для сестёр?

— Потому что они едут на бал и могут быть представлены Его Высочеству!

— А я?

— А ты — старая дева! И для бала стара. Лучше рассмотри предложение соседа о замужестве и не позорь свой род отказом. Не думаю, что ты сможешь жить одна. А у меня нет никакого желания содержать тебя всю оставшуюся жизнь.

Я вылезла из одеяла и прикрыла рот ладонью, зевая.

— Мадам, моё предложение о том, чтобы съехать от вас, в силе. Так что я могу сделать это в любой момент — никаких проблем.

— Немедленно вставай и принимайся за работу, — сухо известила меня мачеха, стремительно идя к двери. — Не заставляй меня сердиться от того, что наш дом зарастает грязью, Мариэлла.

Дверь в спальню с громким хлопком ударилась о косяк, а я опустила ноги на пол.

Новый день — новые проблемы. И почему мачеха так упорно не хочет, чтобы я перестала с ними жить? Продали бы дом, купили себе что-нибудь попроще. Ещё бы от меня избавились… Ляпота!

Что-то в то, что она это делает из чувства долга, верилось всё меньше. Пусть я сначала и прониклась, но…

Но, но, но…

Мысленно настроившись на очередную порцию стычек, я привела себя в порядок и спустилась вниз, готовить на всех завтрак. Война войной, а еда должна быть по расписанию.

В этот раз решила не выпендриваться и приготовить пшённую кашу.

— А кто нам молоко покупает? — спросила у сидящего на низкой лавке старого Тома. — Да и остальные продукты…

— Так местные… — развел он руками, — денег у них на аренду земель нет, так что приносят урожаем. Зерном да молочкой. Сегодня, вон, ещё и хлеб притащили, — показал он на корзину, стоящую на одном из столов.

Я с интересом посмотрела внутрь: белый хлеб, яйца, немного мёда.

— Ну, значит, будут гренки с яйцом, — решила во всём искать плюсы.

Взбила четыре яйца с мёдом и солью, нарезала хлеб на ломтики и, окунув их в яичную смесь, поджарила до золотистой корочки.

Мужчина на меня смотрел широко раскрытыми глазами, приговаривая, что я «почти настоящая повариха»!

— Вот спасибо, Том, — усмехнулась я, ставя готовые блюда на поднос и направляясь в столовую. — Нет-нет, за мной идти не нужно, я вполне справлюсь сама.

Женская половина дома меня уже ждала.

— Золушка! — возмущённо выкрикнула Дризелла.

— Мариэлла! — строго прикрикнула мачеха.

— Завтрак! — обрадовалась Анастасия.

Перед последней я и поставила поднос.

— Поможешь? — спросила у подростка, а потом сама начала выкладывать на стол чашки и приборы.

Немного поколебавшись, сводная сестра взяла в руки чайник и довольно неумело начала разливать чай по кружкам.

— Ты что, с ней заодно?! — возмутилась её сестра. — Пусть она всё делает!

— Часто она тобой командует? — жалостливо поинтересовалась я у рыженькой.

Анастасия вспыхнула, а Дризелла покрылась красными пятнами.

— Да ты… Да ты… Да что ты знаешь?!

— Ничего, — пожала я плечами, — мне просто показалось, что ты заставляешь делать сестру то, что сама хочешь, не спрашивая её мнения.

— Да ты!

— А ну, прекратили! — хлопнула рукой по столу мачеха. — Мариэлла, не смей грубить сёстрам. Тебя уже давно ждут у портнихи.

— Я не поеду, — сказала просто и села за стол, пододвинув к себе тарелку с кашей.

— Ч-что? — мне показалось, что мачеха задохнулась от возмущения.

Я вздохнула. Ну вот что за выяснение отношений с утра пораньше?

— Матушка, сёстры, — я посмотрела на них строго, — повторяю ещё раз. Я. Никуда. Не поеду. И не буду выполнять ваши просьбы и требования. Сегодня я еду в город, чтобы узнать насчёт моего наследства и счёта в банке. Я могу заехать к портнихе, но на прежних условиях — вы берёте меня с собой на бал.

В столовой установилась оглушительная тишина. Женщины переглянулись, явно не зная, что со мной делать.

— Мариэлла, зачем тебе торопиться, — попыталась изобразить улыбку мачеха, — на все твои вопросы я и так могу ответить. А в банк тебя всё равно не пустят без официального сопровождающего. Хоть ты и совершеннолетняя, но всё же молодая девица, а значит, должна появляться на людях лишь в присутствии опекуна или прислуги.

Я поморщилась.

— Есть ещё юристы, поверенные, нотариусы. Кто занимался документами о наследстве моего отца?

— Мариэлла, ты останешься лома, — железным тоном велела мачеха, которая пару минут назад настойчиво выгоняла меня в город. — Не позорь нас, выходя на улицу без сопровождения. Если тебе уже всё равно на репутацию, подумай о сёстрах.

Я с интересом посмотрела на близняшек. Не думаю, что они хоть раз серьёзно думали о своей сестре.

— Тогда я хочу посмотреть официальные бумаги, которые касаются наследства, — я посмотрела в глаза мачехи.

Глава 6

Вместе с Томом мы доехали на старенькой повозке до города, а потом я, пожалев колени пожилого мужчины, попросила довезти меня прямо до конторы нотариуса, который в городе, по счастью, оказался лишь один.

Там мы кое-как припарковались в переулке и степенно поднялись по лестнице небольшого дома из жёлтого кирпича.

Внутри было тихо и тепло. Солнечный свет пробивался сквозь цветастые лёгкие занавески, создавая в этом месте, пропахшем запахом бумаги и чернил, летнее беззаботное настроение.

Мимо нас пронёсся толстый низенький мужичок в круглых очках с огромной кипой бумаг в руках. Белоснежные листы, исписанные мелким убористым почерком, вылетали у него на ходу и оседали на пол. Увидев посетителей, мужчина резко около нас затормозил, от чего его стопка накренилась и уверенно поползла вниз.

— Вы по какому вопросу?

— Здравствуйте, — ответила я, ловя стопку, — меня зовут Мариэлла Элейн. Я бы хотела узнать о завещании моего отца.

Он поправил одной рукой на носу очки, придерживая бумаги приподнятым коленом.

— О, малышка Мари. Я помню тебя, когда ты вместе с отцом приходила сюда в последний раз. Сколько тебе было? Лет восемь? Десять? Ты всегда была крошкой и выглядела младше своего возраста! Впрочем, как и сейчас. Сколько тебе, восемнадцать-то хоть есть?

— Давно уже есть, — улыбнулась я. — Так что там с отцом?

— С отцом? Ах да! Он как раз только женился и пришёл переписывать завещание. Весь такой счастливый, радостный! Я ему говорил не оставлять всё молодой супруге! Но разве меня кто-нибудь слушал?! Ну, да вы проходите, проходите! — засуетился он, бочком двигаясь к столу в соседней комнате.

Я, придерживая папку, засеменила следом, напоследок оглянувшись на Тома.

— Вы это… — перетоптался он на месте, а потом увидел табуретку в углу и практически бегом до неё поковылял, — вы уж это, сами, мисс, вы же учёные… Старый Том вас здесь подождёт.

Я кивнула, принимая ответ и понимая, что неграмотный мужчина просто стесняется находиться здесь.

Мы же с юристом зашли в комнату и, наконец, водрузили стопку на стол.

— Почему же я к вам раньше не пошла? — сама у себя поинтересовалась я, мысленно обращаясь к малышке Мари. Что её останавливало?

— Да кто ж вам разрешит-то?! — в свою очередь удивился юрист и прицокнул. — Меня мадам даже на порог не пустила после кончины батюшки вашего, Царство ему Небесное! И с вами поговорить не разрешила. Сама сюда ко мне приходила, бумаги все подписывала и за себя, и за вас, потому как вы бесправные тогда были, молодые…

— А вы мне расскажете, что конкретно говорилось в завещании?

— Отчего же не рассказать? — удивился он. — Только вы уж извините, мисс, я не помню подробностей. И так вас вот увидел и вспомнил, мы же с батюшкой вашим друзья добрые были, а вообще — надо бумаги доставать.

Он полез в шкаф и довольно долго там копался. Наконец, вытащил огромную стопку бумаг, зарылся в ней, и только через десять минут мы смогли наблюдать за тем, как вскрывается тоненькая папочка с завещанием барона.

— Ну вот, смотрите, — нацепив на нос очки, начал читать мужчина пожелтевший от времени лист бумаги. — «Я, барон Элейн, находясь в здравом уме и твёрдой памяти…» Я бы с этим поспорил, но уж больно он влюблён был, прости, Господи! Не бывает такого! Чтобы жену похоронил и влюбился!

— Завещание, — напомнила я, не желая слушать сплетни.

— А, ну да. «Завещаю всё своё имущество после своей смерти моей супруге, леди Тремейн. Усадьбу, все угодья, а также арендные земли завещаю… леди Тремейн. Конюшню с породистыми жеребцами, три фермы, виноградные сады я тоже завещаю... леди Тремейн…» Так, где же вы-то? А, вот! «Мой дочери, Мариэлле Элейн, я оставляю счёт в банке, а также облигации судоходной компании, с которыми она может обращаться по своему усмотрению, если выйдет замуж за юношу меньше себя по положению. Если же, после моей смерти, леди Тремейн сможет выдать замуж мою единственную дочь за человека выше меня по положению и социальному статусу, так, что Мариэлле не придётся ни в чём нуждаться, то все средства, хранящиеся в банке, переходят… к леди Тремейн…» — мужчина переглянулся со мной и остальное уже прочитал довольно небрежно: — «Мариэлла Элейн должна выйти замуж из родового поместья, ни в чём не нуждаться на момент замужества и пойти под венец добровольно. Деньги же — залог её будущего счастья. А если они ей не понадобятся, то станут обеспечивать мою супругу.»

Какое-то время в кабинете была тишина, потом я спросила:

— Не знаете, куда делись конюшни, фермы и сады?

— Не помните? — удивился он. — Так пять лет засухи. Ваша семья начала беднеть ещё до смерти барона — завещание-то было написано давно. Я, если честно, думал, что леди после его смерти точно продаст усадьбу, ведь ей пришлось даже последнюю прислугу уволить, чтобы с долгами расплатиться. А нет, не продала. А вот оно что, оказывается…

— И большой там счёт? — поинтересовалась я, понимая, что мачехе кровь из носу нужен счёт этот. Который вроде мой, ведь даже Том о нём что-то слышал. Но, по факту, может перейти к мачехе. Ведь не зря она так настойчиво Золушку замуж пыталась сплавить. Только вот Золушка упрямилась. И денег было не видать…

— Это всё? — поинтересовалась я у нотариуса.

— Всё, — он показал пустую папку.

Я решительно поднялась.

— Большое спасибо, сэр. Пожалуй, мне пора домой.

— Доброго пути, мисс. Жаль, что вы не заглянули ко мне раньше.

— Жаль, — согласилась я, делая знак Тому, что мы уходим.

— Мисс Элейн?

— Да? — развернулась я, с интересом глядя на мужчину.

— Вы будете на балу в честь принца?

— Пока не знаю, сэр.

— Я буду на последнем, — доброжелательно кивнул он, — там, где будет объявляться о помолвке. Буду рад там с вами встретиться.

Я с улыбкой кивнула.

Уже на улице я оценила весьма уставший вид слуги и сжалилась. Ведь он до этого уже разыскивал повозку для мачехи, которая где-то в этом же небольшом городке гуляет с Дризеллой по портнихам.

Глава 7

На следующий день утро началось спокойно.

Я всё так же начала готовить завтрак в обществе Тома, как дверь кухни отворилась, и туда бочком протиснулась Анастасия.

У старого слуги аж ложка, которой он до этого вылавливал в чае чаинки, выпала из рук.

— Привет, — улыбнулась я, старательно сохраняя безмятежное выражение на лице. — Какие планы?

Девушка, порядком смущённая, подошла ближе и неуверенно заглянула в миску, где я перетирала творог.

— Ты серьёзно тогда говорила?

— Когда? — улыбнулась я.

— Ну… Тогда. Вчера, когда сказала, что мужчины любят, когда женщина готовит.

Я всё же не выдержала и улыбнулась. Но не сильно, чтобы не смущать и без того красную как помидор сестрицу. С этими подростками вообще аккуратней надо. Чуть-чуть не так на них посмотришь, и всё, обида на всю жизнь.

— Совершенно серьёзно. Вот сейчас мы с Томом делаем сырники. Уверяю тебя, нет ни одного мужчины, который бы их не любил.

— Точно? — недоверчиво прищурилась она.

— Совершенно точно. Хотя, что это я голословно? Давай мужчину и спросим.

— Какого?! — вздрогнула она, испуганно обернувшись на дверь, будто оттуда сейчас выскочит таинственный мужчина.

— Так Тома же! — показала я на горделиво выпрямившегося старичка.

— Слугу-у-у… — разочарованно протянула девчонка.

— А что, он не мужчина, что ли? — усмехнулась я, а вышеназванный мужчина таким оскорблённым взглядом обжёг подростка, что та порядком смутилась.

— Ну ладно. Что делать надо?

Я задумалась, что бы ей дать такого, чтобы и процесс она поняла, но не было сразу очень сложно.

— Так, смотри. Берёшь вот там в кладовке три яйца, сахар, соль и муку. И несёшь всё сюда.

Рыжулька неуверенно кивнула, до сих пор сомневаясь, а надо ли ей это, но потом, взвесив всё за и против, пошла в кладовку.

— А где яйца?

— На средней полке, справа, — усмехнулась я, продолжая старательно перетирать зерновой рассыпчатый творог из деревни. Эх, вот жаль, что нет в этом мире блендера. Вжик, вжик, и творог с яйцом смешан в густую массу. Ну ладно, хоть не совсем я дитя современного мира — работать руками всё же умею. Так что перетирала, невзирая на то, что на мягких пальчиках уже начали появляться мозоли.

— А сахар где? — послышался голос сводной сестры.

— На полке ниже. Прямо под яйцами. Посмотри внимательно.

— А соль?

— Господи, дай мне сил, — пробормотала я, вытирая руки о полотенце. Вот понимаю я тех, кто боится того, что их прекрасный ребёнок начнёт им помогать… Процесс растягивается минимум в два раза.

Пока я собиралась, из кладовки послышался грохот, а потом в кухню вылетело облако муки.

Мы с Томом бросились на шум и обнаружили лежащую на полу Анастасию, с ног до головы в муке и в окружении битых горшков. Девушка жалобно таращила на меня глаза и выглядела, как подбитый невинный воробушек.

— Я, наверное, что-то сломала, — испуганно прошептала она.

Я села рядом с ней на корточки и внимательно осмотрела.

— С чего ты взяла?

— Ну как же… Я упала! Со второй полки! Я за мукой полезла!

Я усмехнулась.

— Не думаю, что это очень высоко. Ты попробуй подвигать руками и ногами.

— Я боюсь, — призналась она.

— Чего? Был бы перелом, его было бы видно.

— А вот и нет, — возразила она, — я слышала, как доктор Чарльз говорил, будто переломы бывают… — она в ужасе расширила и без того круглые глаза и прошептала: — скрытые!!!

Я не выдержала и рассмеялась.

— Ну, моя милая, они не настолько скрытые, чтобы их не заметить. Вставай и отряхивайся, нам ещё сырники готовить.

Где-то через полчаса мы с Томом привели кухню и Анастасию в относительный порядок, и я вручила страдающей девушке миску, три яйца, соль, сахар и венчик с ложкой.

— Значит так. Разбиваешь яйца в миску. Только смотри, чтобы скорлупа не попала. Добавляешь две ложки сахара, щепотку соли и хорошенько взбиваешь венчиком, пока сахар полностью не растворится, поняла?

Она неуверенно кивнула, и я вернулась, наконец, к своему творогу.

Не сразу, но всё же у неё получилось сделать то, что я просила. Правда, за это время мы с Томом услышали много новых молодёжных ругательств.

— Ну-ну, — легонько осадила я, — ты же леди, Настя.

— Как ты меня назвала? — удивлённо вскинула она голову.

— Настя, — недоуменно повторила я, а потом прикусила язык.

— Почему так странно?

— Ну, это красиво. Анастасия — Настя. По-домашнему, ласково.

— Ласково? — у неё стало такое недоверчивое и подозрительное лицо, что я почла за лучшее перевести тему.

— Взбила? Прелестно. Тогда смотри. Добавляем сюда килограмм творога и хорошенько перемешиваем.

— А что мы делаем?

— Сырники.

— А сыр где?

— А сыра нет. Они из творога делаются, это просто такое название.

— Странное название.

— Согласна. Так вот, смотри, в сырниках главное, чтобы был хороший вкусный творог. По сути, всё остальное для того, чтобы они не развалились. Перемешала? Теперь добавляем две столовые ложки муки. Ориентируемся на густоту нашей массы. Она должна быть такой, чтобы можно было лепить шарики. Но не слишком густой, иначе будет жёстко. Ещё чуть-чуть соды и… Том, нам каких-нибудь фруктов передали из деревни?

— Фруктов нет, барышня, только малины лукошко.

— О, замечательно, — обрадовалась я, — сырники с малиной — это восторг! Была бы ещё здесь кокосовая стружка… Ну да ладно. Запоминай: вместо малины можно взять любой фрукт или ягоды, даже изюм! Рецепт един, а вариантов и вкусов масса! Так…

Малину мы тоже вмешали в самом конце в массу.

— Так, теперь смотри, растапливаем на сковороде маслице, доводим до кипения. Теперь формируем шарики. Руки мыла? Помой. Так, теперь берёшь шарик, окунаешь в муку, обваливаешь, прижимаешь сверху, аккуратно формируешь таблеточку ровную.

— Что это такое — таблеточка?

— Так, не отвлекайся! Как я, делай! Лучше бы, конечно, в сухарях или в манке обвалять, а не в муке… Ну ладно, сейчас эту сковороду так, а следующую в сухарях…

Глава 8

В бальном зале было очень шумно и очень многолюдно. Молоденькие девчонки, словно стайки разноцветных бабочек, кружили по начищенному паркету, щебеча между собой. Разряженные не хуже, а чаще всего лучше дочерей почтенные матронушки обмахивались веерами, пригубляли коктейли и лимонады и переговаривались друг с другом о смысле жизни, соседях, урожаях, успехах дочерей и, конечно, о мужчинах.

О-о-о, о мужчинах здесь говорили все. И молодые и старые, и замужние и холостые. Все они говорили о мужчинах. А вот самих представителей сильного пола в зале не наблюдалось, за исключением официантов и охраны. Но в качестве гостей были только женщины. Огромный бальный зал, наполненный одними лишь женщинами.

И да, я была словно белая ворона среди них: довольно сильно старше девочек «на выданье» и намного младше их матушек. Оставалось только поражаться тому, что происходило здесь. Они же не выдают замуж подростков? Нет же? А то у меня, как бы, классическое воспитание, мне от подобной перспективы сразу дурно становится. Здесь же ни одной совершеннолетней девочки, на мой мимолётный взгляд!

Я аккуратно пробиралась по стеночке к столу с закусками, понимая, что за день очень проголодалась, а молодой организм требовал топлива. Да побольше. Был риск нарваться на мачеху с сёстрами, но, с другой стороны, я не обещала, что не поеду с ними, так что не очень боялась. Вдобавок, при габаритах зала и количестве людей в нём, я думаю, что мы можем и вовсе не встретиться здесь за весь вечер.

Только я успела отправить в рот первый бутерброд, как двери зала распахнулись, и зычный голос проговорил:

— Его Королевское Высочество Принц Антуан Вильгельм Эндопери! Его сопровождающие!

Двери открылись довольно далеко от меня, так что за головами гостей я не увидела ни принца, ни его сопровождающих. Зато увидела кое-что другое.

Девушки, до этого беззаботно щебечущие, в момент замолчали, а потом быстро-быстро начали переформировываться в кучки по одной им известной системе.

Я поражённо моргнула, оставшись совершенно одна возле столов с едой, а потом, быстренько запив недожёванный бутерброд, понеслась к ближайшей кучке в надежде примкнуть к их рядам и слиться с пёстрой толпой.

Не тут-то было.

Только я подошла к первой попавшейся толпе, как половина девушек и их матушек дружно повернули головы и посмотрели на меня недоуменно.

Я растянула губы в дружелюбной улыбке, но их взгляды из подозрительных стали какими-то враждебными, так что, быстренько извинившись, я понеслась к другой кучке.

Но и там ситуация повторилась.

— Девушка, вы что здесь забыли?! — прошипела на меня чья-то недовольная матушка.

— Я просто встать хотела…

— Здесь нельзя стоять! Сейчас может подойти принц! Здесь стоим мы!

Кто эти «мы», оставалось совершенно непонятным, но меня просто без слов выкинули из сплочённой группы.

Оставшись одна между кучками, я заметалась, понимая, как глупо со стороны выгляжу. Но потом, по счастью, заметила в толпе вытаращенные на меня глаза Дризеллы.

Вне себя от радости я подхватила юбки и бросилась в сторону нужной мне толпы. Как раз поближе к выходу.

Я влетела в самую гущу, немного неаккуратно растолкав окружающих локтями, и встала аккурат возле пышущей злобой, словно огнедышащий дракон, мачехой как раз тот момент, как заиграла музыка и в сторону групп девушек от двери направилась целая толпа юношей в блестящих синих камзолах, бархатных масках на лицах и в шляпах.

Они начали распределяться каждый к своей группе, и, в итоге, в нашу сторону направилось около пяти молодых парней и столько же мужчин постарше.

Девушки вокруг меня дружно расправили плечи, втянули животы, а их матушки усердно заработали веерами, разгоняя воздух в зале. Даже мачеха отвлеклась от меня и нацепила на лицо любезную улыбку.

Перед нашей группой, общим количеством около тридцати человек, встал высокий импозантный мужчина с округлым животом и, низко поклонившись, проговорил:

— Милые дамы, мы рады приветствовать вас в замке Его Величества короля Людо́вика Эндопери́!

Мужчины за его спиной дружно сдёрнули с себя шляпы и синхронно поклонились, являя нашему вниманию разнообразие затылков и мужских причёсок. От тугих кудрей до полной лысины.

— Дорогой Лорд! — звонко проговорила стоящая впереди нашей группы бойкая женщина почтенного возраста. — Мы, дамы и юные девы переулка Красных Роз, благодарим за приглашение и почтём за честь быть здесь.

И все женщины, от мала до велика вокруг меня, не менее синхронно, чем мужчины, подхватили свои юбки с двух сторон и, затейливо перетоптавшись с ноги на ногу, опустились к паркету в глубоком реверансе.

Я, конечно, присела тоже, но, боюсь, среди общего единодушия слишком выделялась своей несуразностью.

Где-то под потолком начала разливаться прекрасная нежная мелодия, и молодые мужчины, отделившись от более старших сопровождающих, расхватали ближайших молодых девчонок и повели их в центр зала.

Все присутствующие проводили их взглядом, а потом существенно расслабились. Взрослые мужчины, в большинстве своём, отправились к фуршетным столам, стоящим так же за нашими спинами, и только двое остались общаться с той самой бойкой матронушкой, которая, обмахиваясь веером, громко смеялась и рассказывала им последние новости.

К моим близняшкам повернулась одна из девушек и негромко сказала:

— Думаю, принца среди них нет. Вы короля видели? Он же шатен! А среди тех, кто подошёл к нам, были лишь блондины, русоволосые и один брюнет! Опять нам не повезло! Хотя… — она скептически оглядела довольно симпатичных сестричек, — может, вы и понравитесь кому…

Девчонки мгновенно вспыхнули, а я нахмурилась.

Это что за королева бала?

Но от справедливого одёргивания меня отвлекла мачеха, бесцеремонно схватившая за руку.

— Ты что здесь забыла, а?!

— Не волнуйтесь, — успокоила её, — на принца не претендую, добралась своим ходом.