Зверь

1.

И закат, что должен был стать последним

Стал знамением к началу начал…

(“Падение и Восстание”. Гидеон Ватте, первая Длань)

Ржание лошадей, стук стальных сапог, голоса и смех. Звуки смешивались, ударялись об углы высоких зданий, мчались дальше по переулкам и разбивались о громаду храма. Никто не мог нарушить спокойное величие дома Благого огня. И даже суетливая торговля, раскинувшаяся в его тени, не могла уменьшить благоговейного ужаса каждого, кто смотрел на чёрные шпили, пронзающие небо.

Люси придержала шляпку за яркую лимонную ленту и не моргая смотрела в небо. Каждый раз с самой первой минуты, как оказалась здесь, она пыталась разглядеть гаргулий на самых высоких опорах и всегда сдавалась: человеческим взглядом не охватить такую высоту.

— Как думаешь, они правда гадят на головы всем непослушным детям? — чернявая шапка буйных кудрей оказалась рядом так незаметно, что Люси вздрогнула. Морриган, её младшая сестра, смотрела синими глазами и ждала честного ответа.

Люси засмеялась и поправила на ней ленточку, которая безуспешно пыталась сдержать непослушные волосы, но в итоге просто свисала с затылка, как поражённый в бою солдат.

— Гаргульи? Не думаю, что они оживают ради такой мелочи, Морри. Это ведь серьёзная магия — оживить камень.

Морриган надула губы, задумчиво нахмурилась.

— А Грета говорит, что они утащат меня в своё гнездо, если я буду расстраивать няню.

Люси улыбнулась, глянула искоса на фигуру второй сестры, что сейчас деловито выбирала новые кружева.

— Если бы это было правдой, то наша дорогая сестрица сидела бы на самой высокой башне города и кричала оттуда по-птичьи. Ведь няня седая именно по её вине.

Сёстры заговорщически захихикали, и средняя из них ответила на это недовольным прищуром.

— Люсиль! Ты определилась с украшениями? Я не позволю больше брать шпильки из своей шкатулки! — Грета тут же оказалась рядом и напомнила о цели этой вылазки.

— Не волнуйся. Отец подарил мне жемчужные заколки. Я не стану досаждать тебе, Грета.

Средняя из сестёр ничего не сказала. Площадь, мгновение назад жужжащая как улей, резко затихла. Люси оглянулась, следуя за вниманием толпы, и тоже замерла. Люди расходились с пути лошади, что склонив голову, медленно тащила за собой крытую повозку. Она была чёрной, похожей на гроб, и под солнцем переливалась из-за густого слоя лака. Люси разглядела искусную резьбу: лоза вилась по низу повозки, а боковые стенки украшал знак церкви. Невольные зрители провожали экипаж молча, и многие с ужасом смотрели на сопровождающих её шевалье.

Люси прижала Морриган к себе, кожей, чувствуя повисшее в воздухе напряжение. Золотой порог, граница между обычными людьми и заражёнными, была совсем близко, но Люси впервые видит, чтобы их переправляли вот так, через оживлённую толпу.

— Отец говорил, что больных стало так много, что их запихивают по двое-трое. — Тихо сказала Грета. С трудом верилось, что в повозку, размером чуть больше обычного ящика, поместится даже двое людей.

Люси поёжилась и отвернулась, когда стук копыт начал стихать. Морриган так и стояла, уткнувшись ей в юбки.

— Не бойся, воронёнок. Она уехала.

— Это просто мертвецы, — фыркнула Грета и тут же вернулась к разглядыванию товаров. — Чего их бояться?

Но Люси бы поспорила с ней, как и всегда. Человек, который был заточен в чёрный ящик, вовсе не был мертвецом. Возможно, сейчас к Золотому порогу приближался кто-то из их знакомых, друзей. Может, там не посчастливилось оказаться одной из подружек Греты, кто знает. Любой мог стать жертвой хвори и участвовать в собственных поминках, будучи живым.

Люси подумала об этой страшной участи: быть заточенным в деревянный гроб и ждать, когда крышка его откроется, чтобы выпустить тебя в ещё более страшное место.

Страх старшей сестры передался и младшей. Морриган тряхнула головой и задрала голову, чтобы взглянуть на Люси. Та смогла лишь ободряюще улыбнуться и отвлечь девочку лотком со сладостями. Продавец быстро взял их в оборот, и скоро жуткая повозка осталась лишь неприятным воспоминанием в радостной суете.

Они вернулись домой в хорошем настроении. Когда их карета въехала во двор родного поместья, Люси глубоко вздохнула из-за нахлынувшего вдруг счастья. Уже этим вечером она официально станет невестой. Сегодня начнётся отсчёт её новой, взрослой жизни. Даже Грета выглядела довольной, и слуга тащил следом за ней десяток коробочек с обновками.

— Отец! — крикнула Морриган с порога, желая показать ему свои покупки. Но в холле их встречали лишь слуги и нянечка младшей из сестёр.

— Господин уехал ненадолго по важным делам и велел передать, чтобы вы не волновались. Он вернётся и привезёт господина Нокса к началу праздника. — деловито отчеканил Леонард, их старый и верный дворецкий. — Также он просил вас, госпожа Люсиль, надеть особый наряд. Он ждёт вас в вашей спальне.

Люси, хоть и была старшей и должна была подавать пример, восторженно взвизгнула и совсем неграциозно взбежала по лестнице на второй этаж. Морриган подхватила восторг и кинулась следом. Они одновременно навалились на дубовые двери покоев Люси и едва не покатились кубарем по пушистому ковру.

— Смотри какое красивое! — ахнула Морриган, указывая пальчиком на платье, что заботливые слуги подготовили к вечеру.

Изумрудный шёлк был такого глубокого, тёмного цвета, что Люси и сама ахнула от восхищения. Золотые кружева украшали жёсткий корсет, а плечи были вышиты цветами. Да так искусно, сложно было отличить от настоящих. Люси провела пальцем по маленьким лилиям, чтобы убедиться, что не почувствует мягкость лепестков.

— Это твоей мамы, да? — добросердечно прошептала девочка. Люси кивнула. Она видела это платье лишь на манекене. Отец бережно хранил все вещицы, что остались от матери его старшей дочери. Это платье было тем, что он стерёг особенно строго. Даже в самых смелых мечтах Люси не представляла, что Жак Коттен позволит прикоснуться к вещам матери.

2.

Огни главного зала ослепляли. Люси побоялась, что у неё от яркого света потекут слёзы и оставят на белилах заметные следы. Взгляды всех гостей были направлены на неё, и обычный спуск с лестницы превратился в выступление одного актёра. Люси улыбалась, не заглядывая никому в глаза, и пыталась отыскать любимое лицо.

Габриэль смотрел на неё снизу вверх, поджидая у начала лестницы, и в этом взгляде, было всё что нужно. Люси улыбнулась ещё шире и на мгновение остановилась, чтобы вложить маленькую ладошку в руку жениха.

Морриган оказалась права, подумала Люси, когда щёки Габриэля сравнялись цветом с его алой формой полковника. Смущение доползло даже до ушей, и Люси улыбнулась ещё шире. Всё было именно так, как она мечтала.

Глава семейства стоял неподалёку и одобрительно кивнул, пропуская пару в середину зала. В углу заиграли музыканты, и Люси закружилась в надёжных руках. Лица смешались в одно неразборчивое, яркое пятно.

— Ты прекрасна. — шепнул Габриэль украдкой, будто никто вокруг не знает, как они близки. Будто они все ещё дети, что прячутся в тени садовых деревьев.

Теперь и у Люси горели щёки. Она взглянула жениху в глаза, но взгляд его уже блуждал над её макушкой.

— Я волновалась.

— О чём?

— Что всё сорвётся. Что я всё испорчу.

— Люси, ты не можешь ничего испортить. Ты безупречна. О лучшей невесте и мечтать нельзя.

Он сыпал комплиментами с тем же усердием, что садовник поливает свои розы. Люси окончательно расслабилась, впитывая это обожание до дна.

Когда их первый танец закончился, отец протянул руку, обтянутую белой перчаткой.

— Я не ошибся, когда решил, что это платье будет тебе впору. Элоиза была бы рада увидеть его на тебе, Люсиль.

— Спасибо, папа. Я так волнуюсь. Родители Габриэля уже здесь?

— Конечно. Мы приехали все вместе.

Люси попыталась выглядеть отца жениха, чтобы удостовериться. Но вместо этого увидела у главных дверей другого человека. Она не знала его и даже не смогла определить, к какому дому он принадлежит. Его лицо казалось восковой маской, с горящими, злыми глазами. Высокий, выше даже Габриэля, он выглядел инородно среди бальной суеты.

Даже его одежда не подходила событию. Одетый в чёрный костюм тройку мужчина не посчитал нужным скинуть пальто и перчатки. Она разглядела длинные пальцы, что обхватывают бокал, и насмешливую, ядовитую усмешку, когда он обвёл глазами танцующие пары.

Наглец! — пронеслось у неё в голове. Такой гость совершенно не вписывался в её мечты о сегодняшнем вечере.

Несколько поворотов она возвращалась к его таинственному профилю, чувствуя себя неуютно. И вдруг, когда музыка взяла самый высокий и быстрый темп, их глаза встретились. Люси вздрогнула и тут же отвела взгляд.

— Папа, кто тот человек?

Когда Жак обернулся, у дверей уже никого не было.

— О ком ты?

Сколько Люси не искала взглядом, больше ей не удалось выловить незнакомца. Он показался ей странным, инородным. И она точно не ожидает таких гостей на собственной помолвке.

Но музыка затихла, оркестр взял небольшой перерыв, и у Люси появилось время пощебетать со своими подругами. Все уже были замужем, парочка на сносях, и Люси, наконец, снова почувствовала себя среди них в своей тарелке. Скоро и она будет считаться взрослой, полноценной женщиной.

Габриэль куда-то пропал. Люси увидела только Морриган, весело кружащуюся вокруг отца. Но быстро эту картину заслонил тот самый незваный гость, подойдя к Люси почти вплотную. Ей пришлось задрать голову, чтобы с возмущением заглянуть в его глаза.

— Мадам, позвольте пригласить вас на танец? — голос у него был тихим, и всё же добрался до каждой в их маленьком кругу. Незнакомец протянул руку, будто уже получил согласие.

Подружки за спиной Люси зашептались, а сама она вспыхнула то ли от смущения, то ли от негодования.

— Не имею привычки танцевать с незнакомцами, месье. — Люси спешно отвернулась, надеясь, что он оскорбится и уйдёт. Она судорожно рыскала взглядом по залу, стараясь увидеть Габриэля или отца. Но, как назло, люди вокруг заслонили ей обзор.

— Люси… — шепнула одна из подруг и прикрыла смущение веером. Её хитрые взгляды дали понять, что мужчина всё ещё стоял за её спиной.

— Я чем-то оскорбил вас?

И пусть голос был полон интереса, когда Люси снова обернулась, то увидела всю ту же безупречную равнодушную маску. Этот мужчина был старше неё, и, несомненно, красив. Тёмные волосы, мужественное лицо. Грета наверняка очаровалась бы в ту же секунду. Холодные злые мужчины были её слабостью. Но Люси видела в чёрных глазах одну лишь злобу. И каплю насмешки.

— Оскорбить меня вам не под силу. Но я не знаю вас и не одобряю вашего приглашения. — Люси гордо вздёрнула подбородок. Смешинки в глазах напротив лишь разгорелись, что разозлило её ещё сильнее.

— Я и не надеялся заслужить одобрение такой высокородной леди. Лишь один танец. В честь вашей помолвки.

Шёпот за спиной стал ещё живее. Не все из старых подруг Люси знали, что готовится по завершении вечера.

— Откуда вы…— она нахмурилась и протянула руку, желая лишь увести мужчину как можно дальше от сплетниц.

Одним лишь своим появлением он вдруг испортил идеальный вечер. Её вечер!

Он тут же сжал её руку и повёл за собой уверенным, чеканным шагом. Так идут на войну, вдруг подумалось Люси.

— Вот только музыка не играет. — ухмыльнулась она, и тут же, словно назло, скрипач затянул медленную, печальную мелодию.

— Кажется, удача на моей стороне.

Он повёл её в танце, и ей оставалось только следовать за выверенными, отточенными движениями. Она избегала его взгляда, хоть и чувствовала, что он внимательно изучает её лицо.

— Что вы пытаетесь найти на мне, месье? — не выдержала Люси и получила в ответ тихий смешок.

— А что бы вы хотели, чтобы я нашёл?

— Наглости вам не занимать!

— Прошу прощения, если произвёл дурное впечатление. — он медленно подался вперёд, и Люси пришлось прогнуться в спине, исполняя танец. Она молилась Благому огню, чтобы Габриэль увидел их и спас её из рук чужого мужчины. Но вокруг все лишь веселились и мало внимания обращали на соседние пары.

3.

Стук колёс по каменной кладке. Приглушённые голоса и запах ладана, что тянулся от самой церкви. Ещё не открыв глаз, Люси, подумала, что она на площади с сёстрами выбирает украшения, а мимо едет жуткая повозка с заражённым.

Она открыла глаза и не увидела света. Только продолжала раскачиваться и биться боками каждый раз, как колёса подскакивали на очередной яме.

— Нет. — шепнула она отчаянно и с трудом повернула голову: места хватало, только чтобы пялиться в чёрный неокрашенный потолок “гроба”. — Нет!

Сердце забилось как бешеное, и Люси почувствовала, что сейчас задохнётся. Она всё ещё была одета в пышное мамино платье и теперь оказалась обездвижена в узком пространстве. И всё же она извернулась и заколотила по деревянной стенке. Закричала в небольшое отверстие для воздуха.

Ничего.

Ход не прекратился, голоса не изменились. Люди вокруг переговаривались тихо, испуганно. Будто каждый в городе знает, кого сегодня везут к Золотому порогу.

Люси не хотела в это верить. Каждый раз, как ржала лошадь или повозка очередной раз затормаживалась, Люси надеялась, что сейчас всё кончится. Что это просто страшный, глупый розыгрыш. Она молилась Благому огню, предкам и звала на помощь всех, кого только упомнила. В прорезанное отверстие получалось разглядеть кусочки города: мощёные улочки, ворота Королевского сада и, самое страшное, она узнала дорогу из Феллхейма.

Ошибки быть не могло: это единственный путь, что ведёт к границе между районами. Её и в самом деле вот-вот отдадут на растерзание толпе заражённых!

Люси забилась в своей темнице как сумасшедшая. Стены давили, страх сковал горло. Она могла лишь плакать и колотить по всему до чего дотянется.

Снаружи раздался протяжный, мерзкий скрип. Так скрипит Золотой порог каждый раз, как эти проклятые ворота открывают.

Крышка резко поднялась и Люси ослепла от солнечного света, прорезавшего глаза.

— Люсиль! — раздался звонкий, полный плача голос. Девушка обернулась, выискивая заплывшими от слёз глазами его обладательницу.

Морриган была здесь. Маленькая, испуганная, с растрёпанными волосами. Девочка не спала всю ночь, но Люси не увидела на ней следов укусов и почувствовала облегчение. Грета держала девочку и смотрела на старшую сестру с испугом и сожалением. Люси ощутила облегчение, оттого что её сёстры были среди обычных людей. Они не заражены, и никто не станет отправлять их в Эльтаун.

Один из стражников громко велел Люси выбираться: никто не станет проводить перед открытыми воротами весь день. Пусть при свете дня заражённые почти беспомощны, они всё равно опаснее любого человека.

— Произошла ошибка. — начала Люси, несмело, выбираясь из “гроба”. — Я не понимаю, что происходит.

— Вы отправляетесь в Эльтаун, мадам. Указ королевы.

— Нет, это ошибка. — повторила Люси. Она уже стояла на земле и едва удерживала себя от того, чтобы броситься к сёстрам. — Мой отец — генерал Жак Коттен. Он должен разобраться…

— Именно генерал и передал вас церкви, мадам Люсиль. А теперь идите. Ворота не должны быть открыты дольше десяти минут.

Сердце в груди девушки дрогнуло и рухнуло, вниз перестав биться.

— Отец?

Она снова беспомощно обернулась к сёстрам. Морриган громко рыдала и вырывалась, но Грета и нянечка крепко её держали. Пытаясь понять, что происходит Люси коснулась того места, куда укусил её незнакомец, и с ужасом обнаружила рану. Она уже не болела, но была влажной от крови.

— Он не был заражённым. Просто сумасшедший человек! — всхлипнула Люси, уже не надеясь оправдаться.

Если существует хотя бы маленькая вероятность, что в твою кровь попала зараза — ты будешь сослан к больным в Эльтаун. Алое марево не щадит ни детей, ни женщин и церковь тоже. Это закон, который никто не может нарушить. И Люси не слышала ни об одном человеке, которому позволили вернуться.

Больные, закрытые за высокими стенами, жестоки и опасны. И вот она отправляется к ним.

Вдруг из толпы вышел тот, кого Люси боялась увидеть. Габриэль с синяками под глазами выглядел растерянным, каким-то больным. Ей так хотелось обнять его! Он бы точно объяснил, что происходит.

Но Габриэль, как и другие жители Феллхейма, не смел даже приблизиться. Никому не хочется сгинуть в тёмных переулках брошенного района.

Иного выхода, кроме как подчиниться, она не видела. Стоять, здесь отказываясь пойти за ворота, будет расценено как непослушание, и стража просто затащит её внутрь.

Люси набрала воздуха в грудь, не позволяя себе разрыдаться. Здесь слишком много свидетелей для такой сцены. Она поплачет позже, когда останется одна. Если доживёт до такого славного момента.

Она обернулась к сёстрам и попыталась ободряюще улыбнуться. Морриган замерла, разглядывая её со смесью удивления и горечи.

— Это всё какая-то ошибка. Папа разберётся с этим. — прошептала девочка, и Люси поняла всё по губам.

— Знаю. — ответила Люси. — Скоро увидимся, воронёнок.

Она кивнула Грете и получила такой же короткий, понимающий взгляд. Габриэль склонился и взял Морриган на руки. Та тут же спрятала лицо в сгибе его шеи. Теперь, пока Люси не найдёт способ вернуться, Грета старшая из сестёр и Габриэль - её помощник. Люси стало спокойнее от мысли, что хотя бы он пришёл. Люси не хотелось верить, что отец просто оставил её. Наверняка он перевернёт весь замок, но поможет своему первенцу.

Нетерпеливый стражник стукнул по воротам, намекая, что пора поторопиться. Люси выдернула подбородок, расправила плечи. Пусть её сошлют куда пожелают, она всё ещё дочь генерала. Она вернётся домой, и всё это останется лишь кошмарным сном.

Люси сделала шаг, и он дался на удивление легко. Она боялась, что ноги от страха подведут, но в итоге даже заметила, как оказалась за Золотым порогом. Ничего не изменилось. Заражённые не кинулись на неё в ту же секунду, чтобы разорвать. Вокруг царила всё та же тишина, и Люси выдохнула.

Ворота стали закрываться и скоро с грохотом сошлись.

4.

Эльтаун был построен задолго до начала беды, что назовут алым маревом. Изначально — это резиденция предков королевы, что позже выросла до целого города. А когда зараза начала расползаться, то старую его часть отдали заражённым. Здесь они доживают последние свои дни или, если не повезёт, бродят вечность в поисках крови.

Люси всегда боялась этого места. Им пугали непослушных детей и улочки Эльтауна она видела в своих кошмарах. И вот, оказавшись здесь наяву, Люси поняла, что здесь именно так, как она и представляла. Дорога вся в грязи и мусоре, железная ограда вдоль дороги заржавела и потеряла краску. А над головой возвышались громоздкие, тянущиеся к небу дома. Старый Эльтаун состоял из узких улиц и высоких шпилей. Чёрный камень, из которого тогда строили почти всё, делал район похожим на тёмную нору.

Феллхейм остался позади слишком быстро. Привычный дом, знакомые люди, родные. Всё это так резко стало заперто за высокими золотыми воротами, что Люси никак не могла поверить: это не сон. Только рычание и утробные хрипы из каждого угла заставляли её без передышки идти вперёд. Заражённые не показывали себя, но были неподалёку. Когда звуки стали частыми и слышались все ближе Люси поняла, что они вот-вот нападут. Сердце колотилось как безумное, мысли путались. Она стала биться в дома, что встречала на пути, но каменные коробки были заперты. Если здесь и обитает кто, то сейчас он предпочёл затаиться. Солнце окрасило про́клятое место прощальным оранжевым светом и начало закатываться за горизонт. Ещё несколько минут, поняла Люси, и жизнь её оборвётся. Заражённые охотятся по ночам — это знали даже дети.
Опасность нависала всё яснее, и скоро первый заражённый вышел из-за угла. Люси замерла перед существом, что выглядел как человек. Тело, высушенное до скелета, и серая, тонкая кожа. Такими заражённых рисовали в книгах и описывали те, кому не посчастливилось их увидеть. Он жадно клацал зубами, почуяв кровь. Зря, — Люси подняла глаза выше, к уродливому лицу. Ужас от этой картины выбил оставшееся мужество. Глаза, горящие красным, были причиной, почему болезнь назвали “алым маревом”.
Существо, что уже не было человеком, медленно двинулось в её сторону. Люси попятилась, не в силах даже закричать от страха.

“Близко! Так близко!” — билось в голове.

Вдруг в стороне о железную ограду ударился камень. Тварь моментально среагировала на звук и кинулась в противоположную от девушки сторону. Люси медленно повернула голову и увидела женское лицо. Спасительница выглядывала из большого, мрачного, как и все вокруг дома. Бледный палец поднялся к лицу, указывая молчать. Люси кивнула и шаг за шагом стала двигаться к женщине. Казалось, что зараженный сейчас заметит, раскусит и кинется на нее. Но Люси тихо быстро добралась до двери и шмыгнула внутрь следом за незнакомкой.

— Молодец девка, сообразила. А то другие, бывает, голосят как сумасшедшие, сами бродящим на зубок прыгают. — женщина ловко и сноровисто подхватила почти бесчувственную Люси под руки и оттащила к скамейке.

— С — спасибо. — выдохнула она. — Думала, конец мне.

— Не боись, сдюжила первый раз, значит, и остальные справишься. У большинства бродящих глаза не видят, так что главное — не шуметь.

Люси подняла взгляд, чтобы рассмотреть лицо своей спасительницы. Крупная женщина с открытым радушным лицом сразу напомнила ей любимую няню, и девушка окончательно расслабилась. Пусть и находится она в ужасном месте, но и здесь есть люди. Это оказалось таким облегчением, что Люси не смогла сдержать слёз.

— Идём, идём. Когда ночь наступает носа высовывать нельзя, так что веди себя тихо. Поспишь в гостевой, а завтра уже с остальными познакомишься.

— Здесь есть ещё здоровые люди? — ахнула Люси, покорно следуя за женщиной.

— Конечно, приют же. Тут живут все, кто в Эльтауне своё место не нашёл. Но уже поздновато для знакомств, так что мы тебя завтра представим.

Люси была так ошарашена, что и не спросила ничего. Просто позволила провести себя вверх по лестнице и зашла в маленькую, лишённую света комнатку. В такой разве что швабры хранили в её родном поместье, но сейчас это уже не важно.

— Спасибо вам. — хрипло сказала Люси. Руки всё ещё тряслись от пережитого страха.

— Отдыхай. Натерпелась, бедная. “Похороны” эти с жуткой повозкой, — женщина три раза постучала себе двумя пальцами по лбу. “Верующая” — подумала Люси. “Разве в таком месте есть Благой огонь? Одна лишь смерть”. — Как вспомню. Отдыхай и ничего не бойся. Гарольд о твоём прибытии уведомлен.

Спросить, кто такой Гарольд, Люси не успела. Незнакомка, что имени своего не назвала, спешно ушла и закрыла за собой дверь. Люси присела на одноместную кровать с тонким матрацем, запустила пальцы в волосы и горько расплакалась. От обиды, страха и злости, что смешались внутри в обжигающий коктейль. Всего лишь один человек смог разрушить её жизнь и, считай, безнаказанно её убить.

Люси сняла платье, что пропахло кровью, и потом, осмотрела укус. Действительно, кусают людей только заражённые. Вот только признаков болезни или воспаления в самой ране у Люси не было. Незнакомец не был болен, являясь лишь жестоким мерзавцем. Из-за его злой шутки Люси больше не дочь генерала и не невеста.

— Нужно продержаться несколько дней. Вернусь к воротам, попрошу позвать людей из церкви. Они увидят, что я чиста, и пустят обратно. Должны пустить.

Люси рассуждала, лёжа в холодной постели. Чем ближе подкрадывался сон, тем радостнее становилось. Она пообещала само́й себе быть сильной и вернуться домой. К Морриган, Габриэлю и даже Грете. Об отце она не думала. Всё же он не явился на “похороны” и это задело Люси. Перед тем как уснуть она представляла, как Жак Коттен со слезами на глазах просит у неё прощения и невольно улыбнулась.

5.

Ей снилась мама. Её золотистые волосы, добрые голубые глаза. Люси не помнила её на самом деле. Лишь с портретов знала, что её мать была редкой красавицей. И девочкой часто спала у одного из таких, представляя, что заснула под боком у мамы. После появления дома мачехи и рождения сестёр привычка ушла. Она не хотела обижать новую жену отца видом своей тоски. Но эти сны, когда Элоиза вдруг оживала и в самые грустные для Люси моменты нежно шептала что-то утешающее остались навсегда.

Тёплый сон не сразу выпустил её в кошмар нынешней жизни. Люси долго пыталась сосредоточиться и вспомнить, где оказалась. Что за тёмная каморка стоит перед глазами и почему внизу так шумно. А когда вспомнила, то долго ещё не моргая смотрела перед собой.

Эльтаун.

Она теперь изгнана к заражённым.

Люси со стоном поднялась. Тело ломило, и это испугало её до дрожи. Она тронула укус, но тот не болел. Чистая одежда лежала на тумбе, а её платье пропало. Вторая плохая новость за несколько минут, подумала девушка и быстро натянула на себя простое, но тёплое коричневое платье. У него была всего одна завязка на груди, и она смогла собраться без посторонней помощи.

Дверь открылась с оглушительным скрипом, и голоса внизу стихли. Вокруг было пыльно, деревянные лестницы прохудились. Каждое окно в доме плотно закрыто ставнями, но всюду горели масляные лампы. Дорогое удовольствие, подумала она и поджала губы. Люси опасливо ступала на каждую ступеньку, ожидая, что нога провалится внутрь.

Стоило спуститься, и она сразу столкнулась взглядами с людьми, что ожидали её. Здесь была и знакомая ей вчерашняя спасительница, и дети. Во главе пустого стола сидел старик, прикованный к инвалидному креслу. Белые волосы небрежно прикрывали лицо, но Люси видела колючий взгляд тёмных глаз и плотно сжатые губы, покрытые сеточкой морщин. Руки старика, что лежали на подлокотниках, выглядели как обтянутые серой кожей сухие ветки. Он точно был нездоров и мало походил на живого.

— Здравствуйте. — неловко прохрипела она и встала перед людьми, как кукла на продажу. Запоздало она вспомнила о приличиях и присела в коротком реверансе, что в подобном месте выглядел глупо. Старик обвёл её долгим, многозначительным взглядом и вдруг улыбнулся.

— Здравствуй, Люсиль. Присаживайся. — на удивление его голос совсем не подходил дряхлому телу. Сильный, с бодрой хрипотцой, он принадлежал зрелому мужчине, а не угасающему старику.

Люси вздрогнула и послушно села на стул рядом.

— Откуда…? Вы вчера сказали, что приготовили мне комнату и Гарольд…

Она несвязно блеяла и никак не могла заставить мысли собраться в порядок.

— Анна вчера встретила тебя на подходе к нам, верно? — старик кивнул на спасительницу Люси. Та как раз возилась с младшим из малышей и приветливо улыбнулась девушке.

— Да. А вы и есть Гарольд?

— Верно. — он снова одарил её тёплой, сочувствующей улыбкой. — Знаю, ты ещё не пришла в себя. Всё-таки оказаться в подобном месте для девушки большое испытание.

— А как же. — фыркнула Анна. — В последнее время здесь совсем невыносимо. Бродящие караулят у самых ворот и ловят несчастных как пауки мух. Чем вообще занимается Зверь? Мы скоро вымрем всё.

— Утихомирься, Анна. Не пугай девочку ещё сильнее.

— О ком вы говорите? И почему не вернулись в Феллхейм, если здоровы? Зачем оставаться здесь?

Парочка переглянулась, и Анна вернулась к детям. Старик же терпеливо начал объяснять.

— Те, что напали на тебя зовутся бродящими. Они давно уже больны и не смогли сохранить разум. Но есть и другие. Их зовут алчущими, и от людей их отличить сложно. Лишь жажда крови и алый блеск в глазах выдаёт таких больных, но и это некоторые научились прятать.

Люси впилась ногтями в ладони, но не почувствовала боли.

— Не отличить от людей?

Она вспомнила того, кто обрёк её на изгнание. Он действительно выглядел как человек, но только сейчас Люси подумала, что Церковь проверила её, перед тем как закрыть в “гробу”. Она отогнула ворот платья и продемонстрировала старику след укуса.

Гарольд удивлённо открыл рот, и Анна тоже поглядела на Люси. У круглолицей румяной женщины вмиг сошли все краски. Она испуганно ойкнула и нервно подхватила малыша со скамейки.

— Сохрани и обогрей Благой огонь. Беда какая.

— Анна…— предостерегающе начал Гарольд, но та и не собиралась слушать до конца. Она мигом влетела по лестнице, и стайка детей кинулась следом.

— Кажется, дела у меня плохи. — выдохнула Люси не слишком удивлённо. Когда паршивые вещи случаются одна за одной — перестаёшь уделять им слишком много внимания.

— Это необычный укус. Это метка Зверя. Как ты умудрилась столкнуться с ним, дитя?

Люси рассказала про события того вечера, и голос её дрожал. Ей и само́й не верилось, что прежняя жизнь так резко и больно оборвалась. Ещё вчера она была любимицей отца, а сегодня он даже не пришёл попрощаться с ней.

В конце, рассказывая, как очнулась в повозке, она всё же заплакала, и Гарольд неловко приблизился к ней на своём кресле и приобнял за трясущиеся плечи.

— Как же вы здесь живете? По улицам ходят монстры, люди по ту сторону ворот даже не знают, что здесь есть здоровые. Это всё так ужасно! — она всхлипнула и уткнулась в подставленное плечо. Гарольд, с неожиданной для незнакомца нежностью, погладил её по голове.

— Любая жизнь лучше смерти, девочка. Оставайся с нами и не выходи на улицу после заката. Никто тебя не тронет. Я не позволю.

В эти слова ей захотелось поверить. Пусть, немощный старик и не мог на самом деле помочь ей, Люси было легче от мысли, что она не одна.

— Спасибо. — прошептала она, и старик улыбнулся. — Но объясните, что значит эта метка? Почему Анна испугалась?

— Это…оставил Зверь. — медленно, будто нехотя ответил Гарольд.

— Значит, я и в самом деле заражена? — спросила она, и голос не дрогнул.

— Этого не узнать, пока не пройдёт две недели. Может, он лишь напугал тебя. Зверь — один из немногих, кто не может передать заразу дальше. — Гарольд откинул волосы от лица и Люси не сдержала удивлённого вскрика. На щеке Гарольда давно зажил ужасный шрам. Будто кто-то зубами вырвал из его лица кусок мяса. Теперь там зияла дыра, нежно-розового цвета. На скуле проглядывалась кость, и Люси отвела взгляд. — Но это не значит, что ты в безопасности.

6.

Слова маленького воспитанника приюта Чарли остались висеть в воздухе. Анна за ухо увела его прочь, а Люси с Гарольдом несколько минут сидели в полной тишине.

— Что это значит? Он придёт за мной?

— Мы тебя не отдадим. Не волнуйся.

— Но вы сказали, что Зверь в этом месте главный. Как вы сможете противостоять ему? — Люси нервно усмехнулась. Она не боялась этого Зверя. Она уже встречалась с ним. И не против сделать это снова с ножом в руках.

— И всё же он следует законам, которые приняты в этом месте. Он не сможет переступить порог дома, в который его не звали. Так что я прошу тебя не выходить на улицу, пока я не придумаю, как тебе помочь. Сможешь выполнить это, Люсиль?

— Но разве вы сами не окажетесь в беде, если спрячете меня? Сами ведь сказали, что я ему зачем-то нужна.

— Не думай об этом. Приют многие годы помогает тем, кто в этой помощи нуждается. Никто в этом доме не выдаст тебя.

Люси поражала эта уверенность. В Феллхейме об алом мареве даже бояться говорить вслух. А этот парализованный старик не боится даже хозяина заражённых и готов ради незнакомки пойти против него. Люси поёжилась от навалившейся тревоги.

— Я не могу обещать, что сделаю, как вы просите. Если из-за меня будет грозить опасность тем, кто здесь ни при чём. — она замолчала, подбирая слова. — Не просите меня прятаться за детьми и стариками. Простите.

Она покраснела, как только осознала, как грубо звучат её слова. Но когда решилась вновь посмотреть на своего благодетеля то увидела широкую, добрую улыбку. Он смотрел на неё так, словно увидел нечто позабытое и вдруг найденное. Люси смутилась.

— Ты очень на неё похожа. — прохрипел он надломленным голосом.

— На кого?

— На свою мать, конечно. На Элоизу. — кивнул он и закрутил колёса, чтобы развернуться спиной к Люси.

— Вы её знали?

— Конечно. В Феллхейме всё друг друга, так или иначе, знают.

Люси знала, что это правда. В городе, окружённого высокими стенами, а за ними бездонной пропастью — нет иного выбора, кроме как, запомнить в лицо всех своих соседей. И всё же её удивило, что кто-то помнил о её матери даже за Золотым Порогом.

— Но откуда?

— Я был художником и весьма неплохим. Почти все портреты знатных того поколения — моя работа. — усмехнулся он. — Но это скучная история скучного старика.

— Вы Гарольд Шеро! — воскликнула Люси с восторгом. Именно у его работ, что так хорошо передали мамин тёплый взгляд, она провела столько времени. — О вас до сих пор говорят в Феллхейме. Никто так и не превзошёл ваше мастерство.

— Ерунда. — он махнул рукой, явно смущённый. — Я давно устарел, как и мой стиль. Приют — вот теперь моё главное детище.

Люси немного уняла восторг и присела обратно. Она слышала историю о том, как именитый художник сам сдался Церкви и отправился в изгнание. Но она не надеялась когда-нибудь встретить его лично.

— Но как вы узнали, что я окажусь здесь?

— Церковь оповещает нас, если похоронная повозка готовится к отправке. Они не заинтересованы в том, чтобы людей жрали прямо у Золотого порога, и обычно мы встречаем новеньких. Но последнее время все сильные бойцы оставили приют, а сам я, как видишь…— он стукнул кулаком по узким коленкам. — Мы только молились, чтобы ты успела увидеть Анну.

— Спасибо за то, что добры ко мне. Я не думала, что проживу так долго. — Люси склонила голову, как было принято там, в Феллхейме. Гарольд ничего не сказал, но добродушно хмыкнул.

— Манеры — оружие женщины. Не давай никому здесь забраться за них, иначе станешь уязвима. — мрачно добавил старик, отъезжая от неё. — Иди к Анне, она объяснит тебе наши порядки. Помогай ей, а когда освоишься — найдём для тебя занятие.

Люси кивнула и поднялась на второй этаж. Там, прямо в коридоре, Анна рассадила детей на пол и зачитывала, что-то из толстой, потрёпанной книги. Стало ясно, что она учит детей заповедям церкви и многие из них слушали, открыв рты. Люси стало их жаль. Многие из них совсем малыши и вряд ли — ли видели другую жизнь, кроме как ужасы Эльтауна. Наверное, их родители были такими же отправленными по ошибке.

Когда урок закончился Анна достала из-за пояса медный колокольчик и три раза звякнула им. Дети тут же поднялись, и те, что были постарше, разбежались по этажу. Младшие, серьёзные как взрослые, дождались, пока Анна начнёт уносить их в соседнюю комнату. Люси решил помочь и когда взяла на руки первого ребёнка — замерла. Такой лёгкий, словно ничего и не весит. Пальцами она прощупала под балахонистыми одеждами тонкие косточки и поняла, насколько голодают эти дети.

— Не смотри так. — покачала головой Анна и потянула её в комнату малышей. — Мы делаем, что можем, но еды всегда не хватало. Этим детям повезло, что их родители успели передать их Гарольду, до того как…

Она покосилась на детей и поджала губы.

— Жизнь здесь сурова даже к малышам.

— У меня в голове не укладывается то, что вы остались здесь. Церковь бы пустила вас обратно. Детей! Безумие.

— Никто не может быть допущен обратно, Люси. — Анна покачала головой, словно ей тяжело было говорить это. — Только королева может помиловать, но такого никогда не случалось.

— Если бы мы знали, что здесь есть живые. — жалобно протянула Люси. Анна потрепала её за плечо и позвала за собой.

— О чём думаешь?

Они с Анной перенесли последнего ребёнка в комнату. Такая же маленькая каморка, как у неё само́й, но с рассыпанными по полу простыми игрушками. Многие из них не раз чинили и переделывали. Люси поняла, что Анна здесь единственная, кто может следить за хозяйством, и повезло, что среди воспитанников нет совсем уж беспомощных младенцев.

— Мой отец не обычный стражник. Он придёт за мной рано или поздно и увидит, как вы живете. Мы поможем вам. — ответила она тихо.

Анна устало улыбнулась и снова тронула Люси за плечо: — Мы благодарны уже за то, что Благой огонь спас нас от безумия алого проклятия. Думай сначала о том, девочка, как не попасть в руки Зверю. Он злой хозяин. И это знают все в Эльтауне.

7.

Феллхейм стоял поглощённый огнём. Люси кричала и звала сестёр, но никто не отзывался. От волнения она разодрала себе кожу на руках и шее. Не могла остановиться в поисках, но густой дым застилал глаза. Только оглушающий звон колоколов разносился по округе, пряча вопли горящих заживо.

Люси завернула за очередной дом и увидела пару влюблённых, танцующих прямо посреди пожарища. Пепел кружился вокруг них, языки пламени лизали идеально прямые спины. Люси замерла, поражённая. Ей вдруг захотелось лишь одного: увидеть их лица. Но за мгновение, до того как они обернулись, все померкло.

Люси резко села, выныривая из странного сна. На коже будто до сих пор ощущался жар, а лёгкие горели от дыма. Щёки были мокрыми от слёз, и она тронула их пальцами.

— Сон. — выдохнула она. — Просто сон.

Вот только сердце билось от настоящего страха, а в носу до сих пор стоял запах жжёной кожи. Люси оглядела свою тёмную каморку и поняла, что стучит не только у неё в груди. Какой-то шум доносился с улицы и будто становился всё громче.

Она спустила ноги и босые ступни обдало холодом. Приют уже спал. Весь день, что Люси провела среди этих людей, она думала только о своих сёстрах и отце. Волнение о том, что их, в конце концов, тоже сошлют в Эльтаун выело её до остатка. Неудивительно, решила она, что и сны ей снятся кошмарные.

Ставни, что Анна предусмотрительно закрыла, пропускали лишь узкую полоску лунного света. Именно в эту щёлку Люси на свою беду и заглянула, выйдя в коридор.

Бродящие, что при свете луны стали расторопнее и злее, бродили мимо домов и пытались попасть в каждый. Люси разглядела таунхаус прямо напротив и то, как заражённые скреблись в его двери, издавая протяжные стоны. Были ли там люди? Бояться ли они? Пока Люси думала к их дверям тоже подошли незваные гости. Звуки, что издавали больные маревом,были похожи на стоны умирающего животного. Они жаждали напиться живой крови, чтобы хоть ненадолго вернуть себе разум и тело. Алый взгляд оказался прямо напротив, и Люси в ужасе отшатнулась. Твари чуют её и знают, что в доме кто-то есть.

— Без приглашения они не войдёт. — раздался тоненький голос, и Люси снова испугалась. Это была маленькая девочка, младше даже Морриган. Люси видела её днём, но не запомнила имя.

— Нона. — тут же отозвалась она, будто прочитала мысли. — Меня зовут Нона.

— Да, прости. Почему не спишь так поздно? — Люси присела напротив малышки, подмечая, какая она худая и бледная. Совсем не похожа на вечно румяную Морриган.

— Чарли рассказывает страшилки о Звере, и я не могу спать. — пожаловалась девочка и нахмурила светлые брови.

Верно, вспомнила Люси, это подруга самого старшего из детей. “Неразлучники” — так их назвала Анна невзначай.

— Это правда, что он укусил тебя? Теперь ты тоже Зверь? — с большими от любопытства глазами спросила Нона, вытягивая Люси из размышлений.

— Не знаю. — улыбнулась она и взяла ребёнка за холодную руку. — Ты совсем замёрзла. Идём, я провожу тебя.

— Он рядом. — сказала Нона едва слышно, но у Люси похолодела спина. — И очень злится.

— Что же, — фыркнула Люси, скрывая дрожь, — Я тоже.

Она уложила малышку и больше не сомкнула глаз. А утром Гарольд, едва увидев ее, недовольно фыркнул.

— Девочка, не тревожь себя понапрасну ночами. Твари не пройдут в этот дом. Спи спокойно.

Он был занят тем, что точил старый на вид кинжал. Люси не смогла оторвать взгляд от его выверенных, умелых движений. Анна уже ждала её на кухне, а девушка не могла сдвинуться с места.

— С чего вы так уверены? Они…

— Не могут зайти без приглашения. Это закон.

— Никакой закон не властен над монстрами. — нахмурилась Люси. Ей казалось глупым подвергать жизни маленьких детей из-за уверенности в каких-то обычаях. Тем более, в таком месте, как Эльтаун.

— Над ними властна королева. — немного нервно ответил Гарольд, отложивший оружие. Его серая как пепел кожа на щеках дёрнулась от кривой ухмылки. — Они не войдут.

— Как? — только и смогла выдавить из себя Люси. Старик же отвернулся и сделал вид, что слишком занят для разговоров. Он делал так, если Анна или дети докучали ему. Люси это задело.

— Вдруг он уже добрался и до моих сестёр! Нона сказала…

Гарольд сверкнул глазами так, что Люси прикусила губу.

— Слушаешь лепет младенцев? Может, и в сказки ещё веришь?

— Только в страшные. — проговорила она мрачно, и старик ответил тем же.

— Иди на кухню, девочка. Иначе Анна будет нервничать. — хрипло ответил Гарольд. Он не поднял на неё глаз, никак не выразил разочарование.

— Простите. — пискнула Люси и сделала, как он сказал.

От страха, грусти и разочарования у неё разболелась голова. Всё время казалось, что кто-то скребёт стены, смотрит и терпеливо выжидает. Она боялась повернуть голову и увидеть знакомое лицо.

Анна заметила её настроение и выпытала рассказ.

— Не волнуйся. Гарольда не задевают такие вещи. — тряхнула она поварёшкой. — На самом деле, не уверена, что он вообще способен обижаться. Уж сколько мы с ним ссорились, Огонь только знает. И ничего. Он ни разу даже не кричал на меня в ответ.

— И всё же это не правильно. Вы спасли мне жизнь. — мрачно ответила Люси. — Мне не стоит быть грубой. В любом случае не стоит.

— Ты слишком нежная. — хохотнула Анна. — Эти стены слышали настоящую ругань. Не бери в голову.

Но отчего-то Люси не могла. Чем ближе был закат, тем беспокойнее ей становилось. Она то и дело ловила долгие взгляды Ноны и Чарли, что вечно ошивался рядом с девочкой. Дети тоже выжидали, и приют погрузился в мрачную, тревожную тишину. И в полутьме, которую не развевали даже свечи, Люси готовилась к чему-то плохому.

И оно случилось, когда все собрались за столом, перед тем как погасить свечи. Люси уже не понимала день на дворе или вечер, но когда Анна мокрыми пальцами затушила первый фитиль, раздался стук в дверь.

Никто не шевельнулся и не пискнул.