Звезда по имени Нати

1 глава Белое безмолвие

С неба падает снег, и с каждой новой снежинкой его становится всё больше. Он покрывает всё вокруг, словно пушистый белый ковёр, очищая серую мглу, смывая грязь с дорог, проспектов и тротуаров. Белоснежная красота — белые улицы, белые дома, белые деревья, — всё вокруг преобразилось, наполняясь свежестью и чистотой. Я протягиваю свою руку и наблюдаю, как снежинки плавно опускаются на ладонь и сразу же тают. Каждая из них — настоящее совершенство, шедевр, такие разные, такие идеальные, такие холодные, такие одинокие.

Это так удивительно. Возможно, со временем я перестану удивляться зиме, но сейчас я оказалась в сказке: представляю себя Гердой, которая в снегах ищет Кая, заколдованного Снежной королевой, и вместе с ним складываю таинственное слово «безмолвие». Вот бы так же легко сложить мой пазл и исполнить пророчество старой Мии. Иногда мне кажется, я не дождусь дня икс, когда открою старый кофр, узнаю наконец, зачем я здесь и в чем мое предназначение, время так тянется, будто оно застыло, будто Мия его заморозила. Иногда я достаю кофр из чемодана, провожу рукой по потертой кожаной грани, трогаю старый замок, беру в руки серебряный ключик... Что же там внутри? Когда-нибудь я узнаю, и потом я буду жить как все, ведь я смогу?

Кто-нибудь скажет, что это абсурд и дикость, но в моей семье большая Ба — Мия Ровенская, великая и ужасная, с того света решает наши судьбы и указывает, что делать... Я никогда не забуду последние дни большой Ба, она внезапно позвала нас, мы с мамой всё бросили и срочно прилетели в Баракоа (1) из Гаваны. Старый дом, который Мия так любила, издавал странные звуки, что-то скрипело, стучало, дребезжало... Половицы, окна, крыша — всё прощалось с ней, пахло смертью, ладаном и пыльными тайнами...

Еще с порога я услышала бабушку Алекс:

— Мия, она ведь еще ребенок, пожалей ее...

Но у Большой Ба был свой сценарий, свое виденье наших судьб и жизней, она решила иначе — не пожалела. Когда мы зашли с мамой, я сразу спрятала локти за спину, ни за что я не подам большой Ба свою ладонь, ведь есть мама и бабушка, зачем я Мии?

Спустя много лет я помню ее руки с набухшими венами, глаза, которые смотрят сквозь тебя, серьги с рунами, жемчужные бусы, ее духи... Она подняла голову и тихо сказала:

— Нати, подойди ко мне.

Я отрицательно покачала головой и с силой сжала кулаки за спиной, ни за что. Тогда она посмотрела на меня и прошептала:

— Пришло твое время, Нати, пора.

Она говорила сиплым, неузнаваемым, будто ржавым голосом и заставила записать несколько фраз в старинную, исписанную чернилами и рисунками тетрадь, которую мне дала. Иногда я достаю ее, и тогда мне кажется, что я опять дома. Теперь-то я знаю, что это за тетрадь. Это гримуар (2) большой Ба, потому что она ведьма, как и все женщины в моей семье. Это, конечно, коламбур, но моя семья только из женщин и состоит, мужчины в ней не задерживаются, к сожалению или к счастью.

Я не знаю своего дедушку и папу, никогда их не видела и ничего о них не слышала, как будто их никогда и не было, мы все носим одну фамилию — Ровенские. Иногда я представляю, каково это — иметь полную семью, и фантазирую, какими бы они были — мужчины в нашей семье? Дедушка, мамин отец, наверно, креол, с правильными чертами лица, а папа, мой папа, — индейских корней, судя по всему, о прадеде, отце бабули, я даже думать не могу, разве может кто то быть рядом с большой Ба... А еще мы русские, русские на Кубе, мы не из модных релокантов(3), мы из апатридов(4), обладающих нансеновским паспортом(5).

Это уже вторая моя зима в Москве, второе Рождество, второй Новый год вдали от Кубы, от мамы и от бабушки. Моя тоска расцвела в груди огромным причудливым цветком, она отдает горечью и наполняет терпким ароматом тропических трав, какао, корицы и бабушкиных сигар.

1. Баракоа. Город на востоке Кубы.

2. Гримуар. Это учебник по магии, обычно включающий инструкции о том, как создавать магические предметы, такие как талисманы и амулеты, как выполнять магические заклинания, заговоры и гадание, а также о том, как "призывать" или призывать сверхъестественные сущности, такие как ангелы, духи, божества и демоны. Считается, что во многих случаях сами книги наделены магической силой. В гримуарах можно найти только информацию о заклинаниях, ритуалах, приготовлении магических инструментов, а также списки ингредиентов и их магические соответствия. Таким образом, хотя все книги по магии можно считать гримуарами, не все магические книги следует считать гримуарами.

3. Релокант. Это человек, который по различным причинам решил переехать за границу, но при этом сохраняет юридическую привязанность к своей стране.

4. Апатрид. Это человек, не имеющий гражданства ни одного государства. Причины, по которым человек может стать апатридом, различны. Иногда это следствие распада государств, когда гражданство бывшей страны не переходит автоматически к новой. Иногда — результат дискриминационных законов, не позволяющих определённым группам населения получить гражданство.

5.Нансеновский паспорт. Международный документ, который удостоверял личность держателя и впервые начал выдаваться Лигой Наций для беженцев без гражданства.

Этот документ был разработан в 1922 году норвежцем Фритьофом Нансеном, комиссаром Лиги Наций по делам беженцев. Вначале он выдавался русским эмигрантам, а впоследствии и другим беженцам, которые не могли получить обычный паспорт.

Было выдано около 450 000 нансеновских паспортов с целью помочь беженцам без гражданства найти приют в других странах. Этот документ стал предпосылкой для Проездного документа беженца, ратифицированного Конвенцией ООН о статусе беженцев 1951 года.

2 глава Мия

«Русские — они из другого теста. Нам с ними и разговаривать-то не о чем. Не понимают они ни жизни нашей, ни, культуры, ни вкусов, ни интересов... Вечно они толкуют: «Там, в России... Там, в России...»

Алехо Карпентьер, "Весна священная"

Я не знаю, сколько Мии лет, когда она родилась и где, да и никто не знает, всю свою жизнь она превратила в мистификацию, окутанную тайнами и интригой, даже после ее смерти за всеми Ровенскими тянется загадочный шлейф ее аристократизма и харизмы. Много раз я пыталась подсчитать и сопоставить даты, никогда они у меня не сходились, всегда цифры противоречили друг другу, казалось, что Мия живет вечно, она была всегда. Одно совершенно точно и неизменно — она русская, родилась в царской России, и мы тоже русские, родившиеся на Кубе.

Уже в Москве я нашла в интернете упоминание о нашей фамилии, но ничего о самой Мии и ее матери Маро я не нашла.

Дворянский род Ровенских имеет происхождение из Ливенского уезда Орловской губернии. В переписных книгах этого уезда 1650 года упоминается однодворец Ровенский, получивший земли в этом крае за службу в Смутное время. Вероятно, впоследствии поселения его потомков получили название Ровенка, Ровенчик, два посёлка Ровенский, а крестьяне из этих селений стали носить фамилию Ровенских.

Также существует предположение, что предком рода был рядовой Давид Ровен, шотландец из отряда предка поэта Юрия Лерманта, в 1620-х перешедший на службу России.

Кроме того, часть потомственных дворян Ровинских из Белоруссии, довольно известных, писались иногда тоже как Ровенские.

Мы с бабушкой и мамой знаем о истории Ровенских со слов Мии, где там правда, а где вымысел, трудно сказать. Как будто они были богаты и жили в Крыму, это такой полуостров, ставший островом. Как будто в двадцатые в Москве прапрабабка Марина Ровенская (Маро) работала секретарем в семье Горького. В 1926 году они смогли выбраться из Советской России и долго странствовали по Европе, получив паспорта Нансена.

Генерал Деникин и его семья, балерина Анна Павлова, композитор Сергей Рахманинов, писатель Владимир Набоков и многие другие были обладателями нансеновских паспортов.

Граждане погибшей Российской империи могли посещать консульства, которые теперь принадлежали Советскому Союзу, и получать новые удостоверения личности, но большинство эмигрантов не хотели этого делать. Многие из них не желали получать гражданство стран, которые их приютили, надеясь вскоре вернуться на родину.

Послы императорской России стремились создать консультационный центр для эмигрантов, которые нуждались в помощи. Они теряли свои должности по мере признания властями стран нового государства, но иногда в их распоряжении оставались активы Империи, которые были размещены за рубежом. Эти средства направлялись на помощь нуждающимся.

Лига Наций в ответ на очередной декрет советского правительства объявила, что беженцем считается любой человек русского происхождения, не имеющий гражданства.

Межправительственное соглашение от 30 июня 1928 года расширило полномочия представительств Комиссариата по делам беженцев («нансеновских офисов») и фактически приравняло их к консульствам. В этих офисах можно было удостоверить личность и семейное положение, заверить копии и переводы документов. Представители Верховного комиссара выдавали удостоверения, которые заменяли утерянные или оставленные в России дипломы, аттестаты и свидетельства. Они также давали рекомендации, связанные с допуском в школы, выдачей виз и разрешений на проживание.

В одном из таких офисов работала Маро Ровенская.

Многие русские в итоге приняли гражданство страны проживания, но некоторые сохраняли «нансеновские паспорта» всю жизнь. Мия сохраняла свой вплоть до победы кубинской революции, сам Фидель выдал ей новый кубинский паспорт.

Мия и Марина Ровенские обладали даром ясновидения, прощаясь в мадридском порту, они уже знали, что больше никогда друг друга не увидят, они прощались навсегда. Юная балерина Мия Ровенская ушла с идеально прямой спиной, не оборачиваясь, унося чемодан с покоящейся в нем тайной, которую нельзя отдать коричневому чудовищу, пожиравшему Европу.

Большая Ба ничего не знает о судьбе своей матери, та сгинула на европейских просторах бесследно, ни один запрос о ней не увенчался успехом, все были с нулевым результатом. Мия никогда не говорила вслух о своих предположениях, не любила и пресекала все разговоры о Маро. Когда я спрашивала маму, та закатывала глаза, вздыхала и говорила: «Потом узнаешь...» Когда пришло это потом, мне толком так ничего и не объяснили, а может, моя мама, Маро Ровенская, носящая имя своей загадочной тезки, и бабушка, Алекс Ровенская, ничего и не знали. Сейчас я думаю, что Марина участвовала в Сопротивлении. Есть еще одно предположение , подкупающее своей простотой и потому особенно мрачное и страшное. Моя прапра могла попасть в сети оккультного общества Туле(1) или организации Аненербе(2). Нацистские мистики надеялись найти какие-то подсказки, проливающие свет на судьбу артефактов и разыскивали людей обладающих магическими способностями.В этом случае никакой информации и следов Марины никогда и нигде не найти.

Еще дома, на Кубе, я поняла, что Мия придумала свою жизнь: написала красочный сценарий и неукоснительно поддерживала свою легенду, наполняя ее новыми красками и звуками. Рассыпаться она стала, как только я начала читать русскую литературу и прочитала-таки биографию Горького. Догадывались ли Алекс с Маро?

Думаю, они сознательно закрывали глаза и играли свои роли, потому что Большая Ба была главным кукловодом в нашей жизни, она умело дергала за ниточки и построила наш маленький мир Ровенских согласно своему сценарию. Даже сейчас, когда ее нет, мы все время оглядываемся на нее и исполняем ее волю. Именно она решила, что мы все должны учиться в Москве, в МГУ. Бабушка, мама, теперь я — все мы связали свою жизнь с МГУ. Почему именно к московскому университету так благоволила наша пра, я, наверно, никогда не узнаю, как не узнаю, кто она и откуда.

3 глава Сейба

Сейчас здесь, в Москве, я чувствую себя дома, несмотря на то что мой настоящий дом находится через много часовых поясов отсюда, я брожу по этим улицам и, кажется, знаю каждую щербинку и трещинку на старинных фасадах московских домов, как если бы когда-то давно-давно уже была здесь, разговариваю с вековыми дубами и тополями на бульварах об их житье-бытье и лечу их замшелые раны, тюльпаны в Александровском саду нашептывают свои сказки о кремлевских кладах, а сирень на ВДНХ сплетничает о чьей-то измене и лжи. Белки в парках весело цокают и рассказывают о глупой юной ведьме, что влюбилась и плакала на лавочке под древней сосной, воробьи щебечут о погоде, а мой приятель ворон Оскар рассказывает о масонах и их оккультных тайнах. Я дома. Это во мне говорят мои русские гены, или же Мия, как всегда, предвосхитила и предвидела мою судьбу и указала мне мое место?

Москва не сразу открылась мне, сначала она была скупой на эмоции, сухой, молчаливой, строгой, склочной старухой, которая издалека с опаской наблюдала за мной, словно решала, принять меня или отвергнуть, будто она смотрела, достойна ли я купаться в лучах ее величия, славы и красоты. Наверно, случилось чудо, меня, чужестранку, дочь креолки и индейца с туманными русскими корнями, нарекли своей, и сейчас я вижу Москву веселой, бойкой, румяной красавицей в сарафане и кокошнике, которая раскрывает для меня свои объятия. Златоглавая доверчиво открылась, обнажила свои надежно укрытые тайные места силы — древние капища и магические памятники, иногда я вижу местных ведьм и их колдовство, но обхожу их стороной.

Бабушка Алекс и мама категорически запретили мне искать ковен и с кем-то контактировать, всё, как всегда: узнаешь потом, сама поймешь, не сейчас, подожди... Алекс говорит, что Большая Ба передала мне не только свою силу, она передала мне знание, наступит день, и оно мне откроется, а сейчас висит надо мной, как Дамоклов меч, как бомба замедленного действия. Что-то должно случиться в день летнего равноденствия, именно в этот день Мия велела мне открыть ее древний кофр, а до этого дня я как слепой котенок, которого оторвали от мамы-кошки и не научили мяукать.

К сожалению или к счастью, мне не достался дар предчувствия или ясновидения, которыми обладала Мия, ну или он еще не открылся, и это очередной ее подарок, ожидающий меня впереди. Хочу ли я видеть будущее? Нет, не хочу… Однажды ко мне подошла цыганка, молодая, говорливая, с глазами так ярко накрашенными, что их видно из космоса, в яркой цветастой юбке, и предложила погадать. Я никогда не видела цыганок, вот таких настоящих ром, мне стало интересно, как же она меня будет обманывать, я же взрослая, умная, да и сама могу, если что, навести морок, а вдруг она и правда скажет мне хоть что-то… Девчонка потребовала позолотить ей ручку, сказала держать деньги в руке, скороговоркой выдала свой обычный набор фраз и уже собралась прибрать своими умелыми шаловливыми ручками мои деньги и потом пообещать, что завтра в 6 часов прямо на этом же месте моя купюра появится в моем левом или правом кармане. Она намеревалась быстренько сбежать от доверчивой идиотки, как это проделывала обычно, но вдруг внезапно, словно из-под земли, буквально ниоткуда, материализовалась жуткая цыганская старуха, она что-то громко сказала на цыганском, угрожающе сверкая полным ртом золотых зубов, быстро схватила мелкую за руку и поволокла, выкрикивая при этом своим хриплым старческим голосом, не оглядываясь:

— Прости ее глупую, молодая она еще, не знает, с кем можно шутки шутить, с кем нельзя, прости ее, иди с миром, забудь…

Наверное, так выглядела старуха Изергиль у Горького. Я попыталась их догнать и спросить, что такого страшного увидела во мне старуха и почему со мной нельзя шутить, но тщетно. Мне так и не довелось узнать, за что прощать юную проныру в пёстрых юбках, куда идти и где он, мой мир.

Большая Ба с точностью описала мой непростой путь поступления в университет, с получением российского гражданства и победой во всероссийской олимпиаде школьников, она просчитала каждый мой шаг. И вот сейчас я иду, шагаю по Москве, всё дальше и дальше отдаляясь от кубинской девочки Нати Ровенской. Когда то, еще в школе, мы пошутили с подружками, с закрытыми глазами каждая из нас ткнула пальцем в старый школьный глобус, который крутанули со всей силы. Конечно же, я попала своим пальцем в Великую Русскую равнину, а точнее, та точка называется Москва. Это судьба или злой рок?

Мысленно я часто обращаюсь к своим воспоминаниям о Гаване, как прощалась с ней. В тот теплый дождливый июльский день, после стремительного тропического ливня, город был таким родным и узнаваемым, словно давно читаемая книга, которую выучили наизусть, но все равно листают.

Я шла по улицам Старой Гаваны: набережной Малекон, бульвару Прадо, по торговой улице Сан-Рафаэль. Зашла в Кафедральный собор Святого Христофора на Соборной площади и помахала рукой Грасиэле, которая всегда была здесь, с сигарой во рту.

Затем зашла в переулок Кайехон Де Амель. Но самое главное, я пришла на Оружейную площадь, к Сейбе — дереву, с которого, согласно легендам, началась Гавана. Это волшебное дерево, по поверьям, тут место, которое выбирают для своего приюта умершие предки, независимо от их цвета кожи и происхождения.

16 ноября в Гаване празднуют день святого Кристобаля, покровителя древнего города, люди собираются у сейбы, чтобы загадать желание и обойти вокруг священного дерева. Тогда оно обязательно исполнится, так считается. Это был не праздничный день, но я все равно несколько раз обошла новую сейбу, посаженную вместо старой святыни, и загадала… Я загадала найти свое место и обрести себя.