Лабиринт

Глава 4

Я стояла на крыльце аккуратного коттеджа и в который раз вжимала кнопку звонка, напряженно вслушиваясь в тишину за дверью. Лишь приглушенные трели гулко разносились где-то внутри, да шумели вековые деревья городского парка, начинавшегося сразу за задним двором. Дежавю. Откуда-то издалека долетел заливистый детский смех, по улице, сыто урча мотором и поблескивая новенькими боками, не спеша проехала машина. Дверь внезапно распахнулась. Шагов я не слышала, словно Нэнси все это время стояла в прихожей, и думала: открыть или не открывать. Она зябко куталась в теплый плед, из-под которого выглядывали полы махрового белого халата и вязаные шерстяные носки. Странно, на улице вроде жара.

– Привет! – улыбнулась я. – Можно войти?

Нэнси окинула меня недобрым взглядом и не подумала посторониться. Она явно не рада была меня видеть. Я даже растерялась. Казалось, наоборот, теперь, когда мы в одной лодке, пусть даже и такой своеобразной, нам было бы правильно держаться вместе.

Откровенно говоря, я очень рассчитывала разжиться здесь информацией. Но главное – в этом трудно было признаться даже самой себе – мне просто хотелось поговорить… Хоть с кем-то, кто в состоянии понять, что сейчас происходит в моей жизни.

– Что, опять нужны деньги? – прищурилась Нэнси, уголки ее губ презрительно скривились. Откуда такая враждебность?

– Нет, – я помотала головой, – то есть да, конечно, но все уже решается, так что спасибо тебе.

– Не знаю, о чем ты, – отрезала она. – Но если ты за что-то благодарна, ок, считай, что я тебя услышала. Что-то еще?

Да уж, к тому, что Нэнси вообще не захочет говорить, я была не готова. Мне казалось, ей самой хотелось бы разделить с кем-то свою тайну. С тем, кто не выдаст, потому что сам там же… Нэнси потянулась к дверной ручке, явно собираясь захлопнуть дверь перед моим носом. Но план «б» созрел мгновенно. К счастью, все необходимое для него у меня было.

– Да! – Я достала из пакета бутылку мартини, покачала ею в воздухе. –У меня есть дикое желание надраться, а в одиночку совсем не хочется.

Нэнси поколебалась несколько секунд, а потом вяло махнула рукой:

– Проходи.

Пока Нэнси запирала дверь, я проскользнула вперед и, оказавшись в знакомой уже гостиной, удивленно огляделась. Сейчас ее никто не назвал бы роскошной или только что сошедшей со страниц глянцевого каталога. Здесь царил, мягко говоря, беспорядок. Пустые бокалы тут и там, бутылки разной степени наполненности, разбросанные журналы, большое липкое пятно на полу, заляпанная барная стойка, коробки из-под пиццы, китайской еды и прочего фастфуда, слой пыли на дорогой мебели – словно хозяйке было наплевать где жить и что есть. В общем, все это выдавало тот раздрай, что наверняка происходил в ее жизни и в ее душе.

Все так же кутаясь в плед, Нэнси молча достала из бара пару чистых бокалов, плеснула в них мартини. Разбавлять мой не стала, а в свой щедро добавила водки и тут же осушила половину. Щеки ее порозовели, лицо разгладилось. Она забралась на барный стул, кивнула мне на соседний. Я послушно уселась, собралась с силами и выпила свой бокал почти до конца. В голове с непривычки зашумело, в животе стало жарко. На самом деле я предпочла бы оставаться трезвой, но сейчас это точно не проканает, а поговорить с Нэнси просто необходимо.

– Сколько уровней в Лабиринте? – задала я вопрос, который, пожалуй, не был самым главным, но с чего-то же надо начать.

Нэнси усмехнулась:

– У тебя, наверное, совсем короткая память, ты уже забыла, что подписывала бумагу о неразглашении, – она в два глотка прикончила свой коктейль и поморщилась. – Если забыла, то самое время вспомнить. И еще кое-что, я тоже ее подписывала.

Вот оно что… Нэнси не станет обсуждать со мной Лабиринт, и не потому что не хочет, а потому что боится. Боится меня и того, как я могу себя повести. Я сделала последний глоток и протянула ей пустой бокал.

– Капни еще.

Нэнси снова наполнила бокалы. Я взяла свой, глотнула и поморщилась. На этот раз коктейль был куда крепче.

– А у меня резервация, – сообщила я, начисто проигнорировав ее напоминание о секретности. – Странно, да? Практически с первого же раза.

Нэнси приподняла бровь:

– Повезло. Но особо не обольщайся, он отменит ее, как только ты ему надоешь. Так что все равно окажешься в общих комнатах.

В самом деле. И почему я сама об этом не подумала? Все так логично. Зарезервировать девушку, пока она интересна, и вернуть обратно, как только наскучит. Не очень обнадеживает, если честно.

– К тому же, – добавила Нэнси, – резервация возможна только до тех пор, пока ты не перейдешь на пятый уровень.

– Да? А почему?

– Потому что воздействие пятого уровня предполагает, что участников может быть больше, – глядя мне в глаза с какой-то странной полуулыбкой сказала Нэнси.

Щеки вспыхнули, я уткнулась в бокал. От смятения, вызванного ее словами и тоном, даже коктейль не показался мне слишком крепким. Я могла бы поклясться: она испытывает непонятное удовольствие, скорее даже злорадство, сообщая мне все это. С другой стороны, она может думать, что хочет, и относиться ко мне как угодно. Главное, я получу информацию, которая мне сейчас просто чертовски необходима. Хоть немного, по крупицам, но получу!

Нэнси забрала пустой бокал из моих рук и снова разлила спиртное.

– Я не шучу, Элис, – неожиданно трезво и жестко сказала она. – Не вздумай болтать о Лабиринте! Никогда и ни с кем! Даже со мной! А уж тем более со своим дружком.

– Конечно, – поспешно кивнула я. Почему-то стало не по себе. – И в мыслях не было. Ты ведь другое дело.

– Не другое. Думаешь, они хотят, чтобы девчонки обменивались опытом? Хотели бы – устраивали бы нам сеансы групповой терапии, но они не хотят.

Нэнси еще не раз наполняла наши бокалы, но о Лабиринте мы больше не говорили, словно эта тема даже между нами была под запретом. И то, что мы его уже нарушили, ничего не меняло.

Мы обсудили общих знакомых, фильмы, книги, и только уже уходя, у самых дверей я набралась смелости (полбутылки мартини, которые плескались во мне к тому времени, тоже очень помогли) и спросила:

– А на каком уровне ты?

Нэнси разом помрачнела, плотнее заматываясь в свой плед. Повисла тяжелая пауза, и я уже подумала, что ответа не будет. Конечно, мне хотелось хотя бы таким окольным путем выяснить: сколько примерно уровней в чертовом Лабиринте, она ведь давно там. Но, в конце концов, обсуждать это, видно, действительно нельзя, раз уж Нэнси, у которой раньше ни один секрет надолго не задерживался, не рискует рот открывать.

– На тринадцатом, – все-таки сказала она хрипло. Прокашлялась и еле слышно добавила: – После выходных первый день.

Домой я ввалилась среди ночи. Странно, пока сидела у Нэнси, казалось, что я в полном порядке, а вот когда поднималась по лестнице, чертыхаясь и спотыкаясь на каждой ступеньке, поняла, что опьянела куда сильнее, чем думала. С пятого раза попав ключом в замочную скважину, я ввалилась в квартиру, стукнулась в потемках обо что-то лбом, с трудом закрыла дверь и, решив не беспокоить Элвиса, шмыгнула на кухню. Раскинула «гостевой» матрац на полу и затихла.

Утром я проснулась с дикой головной болью. Вставать, а тем более открывать глаза не хотелось, хотелось умереть прямо здесь. Но желание выпить таблетку, и еще чего-нибудь холодненького пересилило. Я поднялась с матраца и обреченно побрела в гостиную.

Как ни странно, Элвиса на диване не было, зато на столике лежала записка: «Ты хорошая девчонка, Элис. И то, что ты хочешь мне помочь, спасибо тебе. Я это ценю, но принять твою помощь не могу. Не хочу, чтобы из-за меня ты вляпалась в неприятности. А все, что сейчас с тобой происходит, выглядит как одна сплошная неприятность. Чем бы ты там ни занималась, прекрати это. Люблю, Элвис».

Я раз за разом перечитывала текст, хотя и беглого взгляда хватило бы понять: Элвис меня бросил из какого-то своего дурацкого благородства. И теперь… И теперь, черт возьми, я даже не знаю, где он и что с ним. Я схватила телефон, отыскала в списке его имя и с отчаянной надеждой нажала на вызов. Отключен, телефон отключен. Вот и все… От кого бы ни прятался сейчас Элвис, Брикс решит, что Элвис прячется от него. И с этого самого мгновения его судьба предрешена. Я плашмя упала на диван, уткнулась в подушку, которая все еще хранила запах Элвиса, и разрыдалась.