Лабиринты Гипербореи

Глава 1 Курган

Место, куда привели класс, раньше было курганом, присыпанным к склону горы. Сейчас вырытая земля лежала вокруг высоким и широким валом. И всё вместе напоминало тарелку. По дну тарелки змеился проход, как лабиринт. Когда последние, то есть, Тим и Славка, спускались по деревянному трапу, рабочие запустили генератор. Засветились лампы. Хотя зачем бы, и так день, солнца предостаточно? Однако в раскопе свет пригодился – проход часто заходил внутрь каменных стен, закрытых временными крышами.

– …чтобы не заливало дождём и не размывало слои земли, которые ещё не раскопаны, – ответил экскурсовод и продолжил рассказ про гору со смешным названием Первый Сундук.

Она, эта гора, находилась неподалеку, по дороге к раскопу. Камень на её вершине, действительно, походил на ящик или чемодан. Класс угорал со смеху, когда ещё в автобусе друзья принялись угадывать, зачем местные придумали такие названия. Город Абакан – укатайка! А Минусинск, от «минуса», что ли? И сам край, Хакассия – от хакеров? Славка ляпнул про них специально. Кто не знает, что крутые парни, на раз вскрывающие любые супер-пупер-дупер-компьютеры, появились недавно, примерно, когда они с Тимуром родились. Гид посмеялся вместе со всеми и пообещал доказать, насколько древняя цивилизация у хакасов. Сейчас он и говорил про две тысячи лет давности:

– …малая и большая Боярские писаницы. Это петроглифы…

– Их Петька писал, – вставил Тимур, прячась за спины.

Экскурсовод доброжелательно возразил:

– Почти верное замечание. Петр означает камень, если вы не знаете. Они выдолблены в камне, поэтому их и называют…

– Каменёглифы!

Осёкшись, неуклюжий лектор одёрнул мятый пиджачок, зачем-то причесался. Спрятал расческу в нагрудный карман, вытер нос платком и лишь после этого открыл рот, чтобы продолжить. Но училка по голосу вычислила автора реплики, одернула:

– Ашкеров! Прекрати хулиганить! И ты, Быстров, тоже.

Друзьям пришлось отстать, чтобы про них временно забыли. Это оказалось просто. Экскурсовод впереди, училка в середине, «ботаники» и подлизы – за ними. Ход круто поворачивал каждые десяток метров и порой расширялся. В таких местах два-три ряда камней торчали из земли непонятными загогулинами. Через них можно прыгать, и местами даже забраться и бежать, балансируя. Всё интереснее, чем очередную муру слушать.

Экспериментальный класс лицея учился по новой программе, и поездки по родной стране считались очень важными. Исра, то есть, История России, началась год назад. Тогда они бродили по новосибирским музеям. В этом году объездили всю Сибирь. Все одинаково, везде те же фигурки, наконечники стрел, рисунки на камнях. Томские писаные скалы – да обычные каракули! Славка потом взял камень и минут за десять, пока ждали катер, выдолбил на валуне человечка и свое имя. Во смеху будет через тысячу лет, когда других школьников приведут на экскурсию!

А музеи? Что интересного может оказаться в старине? Да ничего. Подумаешь, стрелы да копья! Эти древние совсем тупые, если даже винтовку не сумели изобрести. Им покажи самолёт, хоть маленький, на котором их класс сюда прилетел, так они от зависти лопнут. А телефон и телевизор – такая крутизна и не снилась! Эх, попади Славка в прошлое, он бы за волшебника сошёл только так, влёгкую… С одной зажигалкой. Не камнем искры высекать, а – чирк, и пламя.

Как папа учил, Славка готов к любой неожиданности. В кармашке сумки у него перочинный нож, зажигалка и рыболовный набор. Даже жалко, что ни разу ничего и не понадобилось. Скучные экскурсии, ни на траве поваляться, ни костер развести…

Вообще, нынешняя экскурсия была последней, завтра учебный год заканчивался. Кое-кто в этот раз не поехал вовсе, и класс плёлся по раскопу в сокращенном составе. Славке и Тимуру слушать занудные пояснения о значении кургана для истории давно стало невмоготу. Поиграть бы, а не с кем. Из мальчишек явились четверо, но Петька, он «ботаник». Так славкин двоюродный брат называет отличников, которые только про учёбу думают. Гешка – маменькин сынок, того на подвиг не раскрутишь, а уж на футбол и подавно. Так что друзья вдвоём пинали камушек, бегали по остаткам стен, пока не надоело. На глаза попалась табличка «Не входить!». Они немедленно поднырнули под неё, в ответвление лабиринта, где слышались голоса, удары лома и скрежет лопат.

– Брысь отсюда! По культурному слою топчетесь, – шуганул мальчишек рабочий.

Второй для убедительности швырнул лопату земли им в ноги:

– Кыш, сказано! Оболтусы… Мои тоже такие, учеба им в голову не идёт.

Убегая, друзья слышали рекомендацию по воспитанию:

– А ты ремнём…

Класс ушел недалеко. Училка держалась рядом с гидом, на хвост группы внимания не обращала, и друзья принялись донимать насмешками девчонок. Особенно новенькую, очкастую Русану. Та пришла в класс месяц назад и сразу удивила всех. У неё с собой всегда были таблетки от головной боли, йод, пластырь – медсестра выискалась! На переменах доставала вязание, быстро орудовала крючком, вывязывая кружева. При этом слушала древний дисковый плеер, которому место в краеведческом музее. Самое удивительное, и сейчас один наушник от музона торчал в ухе. Очкастая дылда на мальчишек не реагировала – делала записи в толстенной тетради. Тимур и Славка переключились на других.

Прошел час. Солнце набрало силу, стало припекать. Куртку пришлось снять, запихнуть в сумку. Экскурсовод не унимался, всё рассказывал, пускал по рукам фотографии:

– …что удивительно, несколько крылатых фигурок, похожих на римские фибулы или лопарскую резьбу по моржовому клыку. Это странным образом перекликается с легендой об Икаре, летевшем к солнцу на крыльях, скрепленных воском. Вы помните, воск благополучно растаял, и несчастный летун рухнул в море?

– Не надо повторять историю древнего мира, – вступила училка, – и мифологию оставьте. Вы попроще, доступнее, на примерах.

Русана отстала от основной группы – развязался шнурок. Картонки с фотографиями дошли до неё в последнюю очередь. Славка выхватил фото, глянул. На них с разных сторон изображался схематический человечек с распростертыми крыльями. Так себе Икар, захудалый. Летящий Супермен выглядел намного красивее. Или Дракула, скажем. Да любой дракон, и то!

– Конечно, – согласился с другом Тимур, – даже летучая мышь, это круто. А тут, типа деревянные – три доски. Глянь, Руська, – он толкнул девчонку плечом, – на сумке крылья. Прикинь, у меня выросли такие. Как взлечу, как спикирую…

– Или я. Схвачу, подниму до тучи и брошу! – Славка изобразил, как это произойдёт, махая руками, выписывая круги и пикируя со скрюченными, словно когти, пальцами. – Во визгу будет, пока не шлёпнешься…

– Отстаньте, я пишу, – по-футбольному, корпусом, отпихнула Русана сначала одного, потом второго.

Эта дылда, когда стоит – на полголовы выше друзей. К тому же она оказалась и сильнее. Тим и Славка не ожидали отпора, а приёмчики прошли виртуозно. Друзья с шумом попадали на землю. Экскурсовод замолчал, всем видом выражая недовольство. Класс обернулся, училка засекла, что Тим и Славка валяются. Когда вскочили, делать непричастное лицо было поздно, да и глупо. Пришлось опустить головы.

– Вам неинтересно? – Противным голосом спросила училка. – Может, сами расскажете, что такое санскрит, на котором написана Махабхарата и почему в этом раскопе есть дощечка со значками, удивительно похожими на праязык? Ярослав, Тимур, мы слушаем вас, ну?

Мальчишки замолчали, пережидая нотацию. Опыт подсказывал, что покаянный вид действует лучше всего. А что там тебе выговаривают – забудется через минуту. Папа давно научил Славку, как правильно вести себя с мамой, если проштрафился. Надо держать паузу. Взрослые, особенно женщины, одинаковы – считают, что они всё знают и всему могут научить.

Пока Славка эти повторял про себя, нотация закончилась. Довольная победой над неслухами, училка повела класс дальше. Русана протиснулась ближе к экскурсоводу, обернулась и показала посрамленным одноклассникам язык. Немного посовещавшись, приятели решили отыграться. План мести выглядел просто, осталось его исполнить. Для начала выманить очкастую вредину на простор.

– Руська, глянь, это не ты уронила? – Привлек её внимание Славка, показав на тусклый отблеск в углу.

-Где? Нет, не я, – обернулась девчонка. – А что там?

Славка нагнулся, поднял крышечку от бутылки. Резко сунул её Русане под нос, словно что-то опасное, и крикнул:

– Ой!

Очкастая отшатнулась, шагнула назад. Тимур успел за её спиной опуститься на четвереньки – та запнулась, взмахнула руками. Однако устояла. Это требовалось срочно исправить, одним толчком, что Славка и сделал. Но отскочить не успел, промедлил. Длиннорукая Руська умудрилась цапнуть его за ворот. Они вместе повалились на землю, вверх тормашками, почти, как задумано. Тимур еще и привстал, чтобы падение получилось лучше, громче.

Упав, Руська взвизгнула и отпустила Славку. Тот кувыркнулся, отлетел в самый угол, зашипел от боли:

– Вот зараза! – И тотчас нашел повод скрыть проявленную слабость, недостойную мужчины. – Орёшь, аж в ушах звенит!

– Дураки, больно же! Я вам не мальчишка…

Русана выкрикнула это обиженно, потирая спину. Славка тоже ударился локтем – не ожидал ведь, что она и его уронит. Сгоряча обвинил:

– Не будешь язык казать!

– Ну, вы круто завалились, картошкой рассыпались! – Тимур хохотал в полный голос.

Однако Славка стоял близко к дылде и увидел слёзы за стеклами очков. Ему стало неловко – она же, и впрямь, не мальчишка. Это нечестно с их стороны. Слова нашлись сами, хотя и непривычные:

– Ладно, извини. Мы только посмеяться хотели. Не со зла…

Дылда вытащила платок, сдернула очки, отвернулась – промокала слёзы, наверное. Пришлось тронуть её за рукав, тихонько повторить:

– Не сердись, Руська…

Та сердито дернула плечом. Славка смутился, отступил и спиной наткнулся на Тимура. Друг уже просмеялся и подошел, чтобы принять участие в разговоре. Он не знал, что настроение изменилось, поэтому решил помочь – толкнул Славку на Русану. Такой подлянки после извинения та не ожидала. Устояла еле-еле, а чтобы не упасть – отшатнулась к стене. Под ногой девчонки открылась дырка, в которую она стала медленно проваливаться.

– Ой!

– Так тебе и надо! Пошли класс догоним, – позвал друга Тимур, – а она пусть сама выбирается!

Он скрылся за поворотом. Славка сделал шаг, обернулся. Русана провалилась в землю почти до пояса. Только рюкзак и раскинутые по сторонам руки удерживали её.

– Давай помогу, а то совсем застряла… Это промоина, не бойся, она неглубокая.

– Иди ты, рыцарь! Без тебя выберусь.

Но земля продолжала осыпаться и затягивала девчонку, так что ей пришлось схватить руку помощи:

– Ой! Она все глубже опускается. Там вообще пустота, ой! Я тону!

Славка отступил от провала на твердый край, сильнее потянул Русану в свою сторону. Трещины зазмеились по утоптанной земле, добрались до его ног. С неприятным шорохом земля опустилась воронкой и поглотила детей.

– Ой, мама!

Глава 2 Подземный ход

Темнота. Славка задержал дыхание, когда со всех сторон на него повалилась земля. Крупинками, мелкими камешками она ударила по щекам, по лбу, заставила закрыть глаза. А потом вдруг всё схлынуло вниз, сменилось пустотой. Он раскинул руки – удержаться, зацепиться! Но опора исчезла совсем. Жуть возникла в животе, подступила к горлу, будто промахнулся ногами по качели. Он падал! Камнем! Стремительно летел вниз! В темное никуда! Едва удерживая скопившийся в горле крик…

Не так долго и падал, на самом-то деле. Со страху показалось – разогнался со страшной силой! Так, что шлёпнись, и в лепешку! А пятки ударились обо что-то твердое почти сразу, движение замедлилось, на голову снова посыпалась земля.

Славка скользил то на животе, то на спине по крутому наклону. Под ложечкой противно замирало, словно на больших качелях. Футболка задрались, что-то царапнуло живот, бок. Мальчишка не кричал, хотя стало страшно, как никогда. Но папа учил, что крик в темноте – признак трусости. Смелые люди сначала разберутся в ситуации, потом решат, что делать. И вообще, кричать и плакать надо адресно, для конкретного человека.

Примерно так успокаивал себя Славка, но падение в никуда длилось и длилось. Так долго, что сил сдерживаться уже не оставалось. Там более, где-то совсем рядом, рукой дотянешься, звонко визжала Русана. Славка не помнил, когда они расцепили руки, но то, что она провалилась первой – несомненно! Почему же он падает впереди?

Додумать не удалось. Спина врезалась во что-то рыхлое, съехала вниз, а рядом приземлилась – бух! – и ещё громче взвизгнула Руська:

– Ой! Мамочка, куда я упала? Ой, что со мной будет?

– Не вопи, – ощутив под ногами опору, Славка почувствовал себя уверенней, – подумаешь, провалились. Найдут и вытащат.

– Ты здесь? – Обрадовалась Руська. – Ой, я так испугалась. Славка?

– Ну?

– Посветить бы, куда мы попали. Я боюсь темноты. У тебя фонарик или спички есть?

Сверху упали песчинки. Славка отряхнул голову рукой, подождал. Больше ничего не сыпалось. Он попробовал всмотреться туда, откуда свалился. Ни малейшего проблеска. Кромешная мгла. Темнее, чем ночью! Это подумалось, как бы само собой, а затем пришла правильная мысль – вот он, случай! Тот самый, всякий, на который у него есть запас.

Сумка, висевшая за спиной, полетела на землю. Кармашек нашёлся на ощупь. Зажигалка из аварийной коробочки выручила, как ей и полагалось. Но не совсем. Колесико легко крутанулось, брызнула искра. Мгновенный просверк озарил небольшую пещерку.

– Что ты не загораешься! – Славка принялся чиркать чаще, вглядываясь в исчезающую картину.

Ещё искра, ещё. Ага, пол ровный, без ям. Мальчишка встал, осторожно шагнул, оглянулся, не переставая искрить колёсиком. Русана так и сидела на куче земли, поблескивания отражались в её очках. Славка почиркал на поднятой руке, всмотрелся вверх. Ничего не видно. Опустил руку, двинулся вперед. На очередном чирке вспыхнул газ, желто-голубой огонек высветил пещеру.

– Это подземный ход, смотри! Руська, пошли проверим, может выход рядом…

Огонек едва держался. В славкиной голове родилась вторая идея:

– Факел!

Вжикнула молния, открывая нутро сумки, в котором сразу же нашлась книга. Вырвав страницы – сколько удалось и как удалось, тут не до аккуратности – он свернул их трубкой, как папа учил. Поднёс зажигалку, чиркнул колесиком. Ура! Огонек родился слабенький, но край листа успел заняться пламенем. Такой свет доставал до самых дальних углов. Дырка, откуда они выпали, находилась очень высоко, раз её не удалось увидеть. Словно пещера совсем без потолка.

– Туда не залезть, – огорчился мальчишка.

– Ой, мамочка, как же нам выйти? Я боюсь, – запричитала Русана.

– Надо позвонить, что мы здесь, что живые.

Телефон Славки лежал в другом кармашке сумки, да и внимание приходилось уделять факелу. Огонь набрал силу и вот-вот мог обжечь пальцы или погаснуть. Вырывать страницы одной рукой оказалось неудобно. Скрутить не получилось вовсе – времени не хватило. Бросив догорающие остатки, он только успел запалить угол нового листа, как старый погас. Тлеющая полоска пробежала до края и сгинула, остался темный пепел.

– Мне так книжки не хватит, – забеспокоился мальчишка, – давай быстрей. Набери училку. Или подержи, я сам, со своего.

Русана вынула телефон, набрала номер, подержала возле уха и огорченно воскликнула:

– А мобила не работает.

– Ни фига себе! И как они узнают, что мы упали сюда? Надо выбираться, пока светить есть чем. Руська, держи край, пока горит, я страниц нарву…

– Погоди, не надо жечь. Можно светить экраном.

И точно, раскрытый телефон давал свет. Достаточно, чтобы разглядеть ход. Ход? Славка потрогал стену, присмотрелся. Не ход, а самый настоящий коридор. Просторный, вдвоем совсем не тесно. Высокий, с подпрыгом не достать. Как в старинном замке, выложен камнями. И пол утоптанный, идти легко.

Мальчишка осторожно двинулся вперед, пробуя ногой, потом осмелел. Одноклассница шла чуть позади, выставив телефон перед собой.

– Не заблудимся? – Заволновалась Русана, когда прошли первый поворот.

– Если идти по правой руке, как папа учил, то нет.

– По правой?

– Руку не отрывать от стены. Как идет лабиринт, так и поворачивать. И сколько не крутись, все равно дойдёшь к выходу, – уверенно пояснил Славка, хотя сам не был уверен на все сто, что так уж и дойдёшь.

– А если нас станут искать здесь? – Русана кивнула за спину.

– Давай стрелку нарисуем. Они за нами и пойдут.

– Откуда ты знаешь?

– Сказал же, папа в МЧС работает, спасателем.

Такой довод не оспоришь! Нашли камешек, проковыряли на полу черту, пририсовали к ней острие и раздвоенный хвостик. Даже имена накарябали вдоль стрелы. И пошли дальше по сводчатому коридору, трогая неровные камни стен правыми руками. Экран телефона угасал каждую минуту, Русана закрывала его и снова открывала. Молчать оба не решались – тишина казалось страшной.

– У меня мама врач.

– А папа? – Уточнил Славка.

На всякий случай спросил, вдруг снова можно своим отцом похвастать, но сразу пожалел об этом. Девчоночий голос, и так-то не очень веселый, вовсе погрустнел:

– Не знаю. Мама про него не рассказывает. Может, его у меня вовсе нет.

– Так не бывает. Тогда и тебя бы не было.

Утешение получилось скверное, но не отмолчишься же? Почему так глупо звучат общеизвестные вещи, успел подумать Славка, как тема разговора сменилась сама:

– Ой, я забыла дневник и ручку! Они там, где мы упали, – остановилась Русана, – я их откопала, а потом занялась телефоном и забыла. Давай назад сходим?

– Ты что, столько возвращаться? Да плюнь, добра-то, тетрадка, – воспротивился попутчик, но наткнулся на уйму упреков.

– Мы дураки, надо было записку написать, и план чертить. И вообще, принято кусочки бумаги с номерами класть на развилках, я видела в кино! А уходить с места аварии нельзя, иначе тебя не найдут и не спасут. Если мы заблудимся? Сто лет искать станут, а всегда не в той стороне. Ты хоть понимаешь, что мы не знаем, куда идём и сколько еще идти? Неизвестно, кто такой ход прокопал, может, он кольцом, и никакого выхода? Зря я тебя послушала, – и ещё невесть сколько слов у очкастой дылды нашлось бы, но Славка не выдержал.

– Паникерша! Любой ход ведет наружу. Это курганная гора, забыла? Захоронение, с давних времен, ты же слышала – древний мир. Его когда насыпали, то ход сразу сделали, чтобы тайно, как в египетской пирамиде, заходить к гробу царя. Или царицы, чей гроб качается хрустальный, – Славка молол явную чушь, смешивая в одну кучу сказки и загадочные телепередачи про фараонов.

Но Руська замолчала и слушала. Больше того, она пошла вперед! Закрепляя успех, мальчишка принялся рисовать скорые перспективы:

– Дойдём до края, там и наружу выйдем. Представляешь, как все удивятся? Мы упали внутри, а пришли с другой стороны.

– Ага. И ход открыли. Его назовут по мне – Русановский…

– С чего ради? Я тебя вывел, значит, и назовут Ярославов ход, – отдавать права на имя, да ещё очкастой вредине, за здорово живёшь?

– Да, ладно, все равно как, а только мы – первооткрыватели. Вот найти бы сейчас тайный клад, ух! Куча денег! Я маме машину куплю и большую квартиру…

– А я нет, катер такой папе подарю и снегоход, – включился в приятную мечту Славка, – а маме…

Они спорили, как делить клад, если тот будет только из брюликов, когда свет выхватил три камня, прислоненные к стене, словно скамья. Ноги сами остановились, настолько захотелось присесть. Славка потрогал – влажно. Снял сумку, вытащил куртку, подстелил. Русана тоже подложила под себя куртку, аккуратно свернув подкладкой наружу. Из рюкзачка достала пластмассовую коробку, постелила на колени салфетку, пригласила Славку:

– Угощайся. Мама на всякий случай сделала.

– Копченая? – Он быстро сжевал два бутербродика, доставшихся на его долю и задумался, глядя на пятый, непарный. – Этот кому?

– Хочешь – твой. А помидорку?

– Не люблю. Я что, корова, траву жевать? Мужчина должен есть мясо.

– С чего ты взял?

– Мясо сделало обезьяну разумной… В мире животных так сказали. Человек стал есть мясо, и мозг вырос. Вон, гориллы до сих пор листья жуют, и что? Тупые, хоть и сильные.

– Ой-ой, какие вы все умные, мясоеды! Мама говорит, что растительная пища дает витамины и микроэлементы!

– Да что твои витамины! Одну таблетку в день и салатов не надо!

Запив колой из славкиной бутылки, они двинулись дальше. Поглядывая на индикатор мобилы – не появится ли связь, шли, шли, шли… Так и придерживались правой стены. А повороты появлялись один за другим, еще и еще. Говорить уже не хотелось. Настроение упало ниже пола. Первой сдалась Русана:

– Зря мы пошли. А всё ты! Правило правой руки, правило правой руки! Врёшь ты всё. Мы заблудились. Это лабиринт! – И заныла, запричитала. – Там нас уже вытащили бы. Давно нашли бы…

– Это еще бабушка надвое сказала, – возразил Славка, собрав остатки мужества. – Если глубоко, как мы летели, и дырка обрушилась, то знаешь, сколько времени копать будут?

И вдруг позади раздался скрежет. Будто лопатой разгребают землю. Русана дернула Славку за рукав:

– Стой! Ты слышишь?

Скрежетало в стене, и всё громче и громче. Кто-то прокапывался к ним.

– Я же говорил, говорил, а ты не верила! – Голос мальчишки звенел торжеством. – Нас нашли! Ура!

Вывалились камни кладки, в темноте открывшейся дыры мелькнула неясная фигура. Русана радостно закричала:

– Мы здесь! – И посветила навстречу спасателям.

В синем свете мобильника блестнули маленькие глазки на звериной башке. Распахнулась широкая пасть с многочисленными зубами, из которой вырвался короткий и пронзительный рёв.

Глава 3 На закате дня

Рёв звучал не угрожающе, скорее, испуганно. Русана завизжала гораздо громче, швырнула в зверя телефон. Зубастая пасть пискнула, меховая туша мгновенно развернулась и скрылась в дыре. Только камушки с землёй вырвались из-под лап. Но дети этого не видели. Они бежали прочь. Русана налетела на стену. Славка врезался в неё, и оба рухнули на пол.

– Ой! Больно…

Славка цыкнул на плаксу:

– Тихо ты! Вдруг он за нами гонится?

Они прислушались. Тишина. И собственное шумное дыхание.

– Не сопи, мешаешь, – прошипел мальчишка.

– Сам сопишь, как паровоз! Ой, я там телефон выронила…

Прошло несколько минут. Страх не исчез, но отступил. Оказалось, что они сидят на мокрой земле. Славка достал свой телефон, осторожно посветил. В повороте, совсем рядом со стеной, в которую они врезались, стояла очередная скамейка из камней. Пересели на неё, опасливо посвечивая в коридор, откуда примчались. Попили, перевели дух.

– Кто это был? Я так перепугалась… А всё ты – идём, нечего тут сидеть, бесполезно ждать! И зачем мы ушли оттуда? А кто это был?

– Кто-кто! Дед Пыхто! Камнеед или землерой, – Славка иронизировал, чтобы скрыть собственный страх. – И вообще, не ойкай и не визжи ты, что за манера? Я думаю, мы почти вышли. Чуешь, ветерок навстречу?

И впрямь, после липкой неподвижной духоты на лицо веяла легкая, почти неощутимая прохлада. Шаги ускорялись. Свет мобильного телефона понемногу растворялся во встречном потоке, сперва слабом, но крепнущим с каждым метром. Вот очередной поворот, и просвет засиял, поманил, добавил детям новые силы.

И они побежали туда, где ослепительная белизна выхода понемногу расцвечивалась другими красками. Зеленая трава у выхода, кроны деревьев, голубое небо, розовые облака… Наконец, ход кончился. Мир распахнулся во всю бескрайнюю ширь, и закатное солнце щедро оплеснуло детей июньским теплом.

Восторженный визг Русаны слился с воплем Славки:

– Ура!

Сумка, оттянувшая плечо, пушинкой взлетела в небо. Её владелец кувыркнулся с утоптанной тропинки в траву. Лёг на спину, раскинулся привольно, блаженно улыбнулся небу. Одноклассница села рядом, всплеснула руками:

– Ой, какой ты чумазый! – И встревожилась, – а я?

В девчоночьем голосе звучало столько тревоги – Славке даже захотелось глянуть, как Русана выглядит. Посмотреть было на что – грязные разводы от слёз, какие-то корешки в спутанных волосах!

– Настоящая кикимора! – Славка показал на неё пальцем, снова опрокинулся на спину и захохотал.

Руська надулась. Торопливо вынула из рюкзака косметичку, раскрыла зеркало и ахнула. Поспешно распустив хвостики, принялась расчесывать волосы массажной щеткой. Низкое солнце пробивалось сквозь светлые пряди. Славка отсмеялся, решил похвалить спутницу:

– Руська, а ты ничего, хоть и блондинка. Не конченая дура.

– Я не дура и не блондинка, – противным, словно замороженным голосом ответила та, – а русая. Потому и Русана.

Продолжать разговор в таком тоне? Никакого желания! Тем более, пора сообщить, что они живы. Однако Славке не удалось набрать номер – высветилась надпись «вне зоны покрытия». Плохо. Надо искать городской телефон, раз сотовый не берет.

Вдалеке звучный мужской голос о чем-то кого-то спросил. Ему ответил высокий, детский или женский. Славка встрепенулся, сел, всмотрелся. По тропинке поднималась пара, одетая в коричневые брючные костюмы. Высокий мужчина первым заметил детей и указал на них рукой:

– Бааликаа. О, баала!

Женщина, точнее, совсем молодая девушка, удивлённо воскликнула:

– И?

– Здравствуйте, – поднялся на ноги и решительно шагнул им навстречу Славка, – мы заблудились. Вы нам поможете позвонить, или вернуться к Зарядному раскопу? Там наш класс, на экскурсии…

Мужчина вблизи оказался совсем молодым парнем. Его коричневый костюм выглядел изящным, с мелкой бахромой по канту брюк. Лёгкая куртка нараспашку открывала рубаху без воротника из блестящей золотистой ткани, которая застегивалась на единственную деревянную пуговицу. Славка поразился внешнему виду парня, и подумал:

– Светловолосый и синеглазый, а одет, словно индеец. Точняком Чингачгук. Плюс ножны с длинным клинком, на широком поясе с портупеей, как у мушкетеров.

Парень двигался упруго, словно герой боевика, готовый дать отпор в любой миг. Киношный вид его подчёркивали замшевые тапочки, привязанные шнурками вокруг щиколоток. Совершенно несовременная обувь.

Пока мальчишка разглядывал парня, тот окинул его и Русану быстрым взглядом. Затем сделал нечто удивительное. Его ладони выполнили замысловатые движения вокруг славкиного лица, будто сгребли что-то. Потом парень раскрыл их книжкой, всмотрелся. Стряхнул ладони в сторону, разочарованно произнёс короткую фразу, ударениями выделяя слова:

– Бату… алпака… рхант…

– Вы кино снимаете? – С опозданием догадалась Русана. – А мы в кадр попали, да? Извините, мы тогда пойдём…

Но спутница, одетая в такой же замшевый костюм, как спутник, только с цветным шитьём, принялась горячо задавать вопросы. То есть, спрашивать-то спрашивает, а о чём – непонятно. Ни единого знакомого слова! Славка предположил, что раз иностранцы, должны знать английский. Русана закатила длиннющий спич – безуспешно. Взрослые вслушивались, отрицательно качали головами, переговаривались. Странные слова в их речи иногда перемежались знакомыми, похожими на русские:

– Шикшака… учита… купа, – это неуверенно сказал парень, затем добавил, – виддхи… читта… арана… руку, – и выжидательно уставился на спутницу.

Та пожала плечами, полувопросительно высказалась:

– Кртья… шанайх… дева… рус?

Получив утвердительный кивок, отошла в сторону. Приложила руки к своим вискам, подняла голову, прикрыла глаза. Глубоко вдохнула, выдохнула, задержала дыхание. Парень благоговейно молчал. Когда Славка попытался спросить, что же происходит – приложил палец к губам.

Прошла минута, не меньше. Девушка распахнула глаза, сначала показавшиеся черными. Но зрачки быстро сократились, уступив место синеве. Спутник кашлянул, напомнив о себе – девушка спохватилась, кивнула.

– Бааликаа, баала, – адресовав детям слова и приглашающий знак, она уронила ещё одно слово, – ачарья!

И бросилась бежать по тропинке. Да так заразительно, что все без рассуждений последовали за ней. Славка подхватил, на ходу вздел сумку на плечи, по-рюкзачному. Девушка и Русана опередили, вбежали в проход между крупными глыбами, и он припустил во всю прыть, чтобы догнать. Оказалось, зря разогнался – тропинка изгибалась так круто, что пришлось тормознуться руками о скалу. Отталкиваясь, он краем глаза увидел позади себя движение, обернулся на бегу.

Отставший от них парень перестегивал пояс, пристраивая саблю за спину. Закрепил, и легко, крупными прыжками устремился вниз. Так грациозно двигались гепарды из Мира животных, в замедленной съемке. Стремительно, словно стоячих, он обогнал Славку, Русану, промчался мимо девушки и скрылся за поворотом. Все трое припустили за ним.

А там, за очередным каменным выступом, взору открылась невероятная картина. Гора с большим «сундуком» на плоской вершине – стояла на месте. Но остальной мир изменился. До неузнаваемости.

Глава 4 Ачарья Борун

Шоссе, по которому они приехали на экскурсию, да вообще никакой дороги – внизу не было. Леса и луга тянулись до самого горизонта. Река текла совсем в другой стороне. По долине, где еще утром толпились поселковые здания – теперь квадратиками лежали возделанные поля. Небольшое поселение на бугорке выглядело игрушечным. Особенно в боковом, вечернем освещении, которое выстраивало длинные тени от бревенчатых изб…

– Куда мы попали?

Славка выкрикнул это невольно. Но как тут не закричишь, если в голову больно ударила единственная и ужасная мысль. Одно дело, когда смотришь кино про людей, попавших в чужой мир! И совсем другое, если сам очутишься на их месте…

«Так не бывает! Это не кино! Нет! Мы просто вышли очень далеко от места, где провалились. Да, гора похожая, но это вовсе ничего не значит!»

Мальчишка уговаривал себя не верить, и почти убедил. Почти. Эх, если бы сейчас кто из взрослых сказал – да, заблудились вы, ребята… Славка вытащил мобильник, нажал зеленую кнопку. «Повторить вызов». Аппарат отказался: – «Вне зоны покрытия». Прочитав надпись, мальчишка повернулся к однокласснице. Русана ошеломлённо смотрела по сторонам. Она потёрла глаза, потрясла головой. Невнятные звуки понемногу становились речью:

– А-а-а… Э-э-э… Это… Как… Не может быть… Что со мной… Славка? Почему? Мы где?

Девушка заметила, что дети отстали, бегом вернулась и попыталась объяснить на том же непонятном языке:

– Вичарана… идам… арана… расанам… чешта чарати…

– Что это? Где мы? – Русана показала на дома.

– Затулье.

Когда прозвучало совершенно русское название, девчонка разрыдалась. Девушка взяла её за руку, ласково погладила и повела за собой. Славка шёл позади и не плакал. Он держался, как полагается мужчине в суровых условиях. Но губы не слушались, дрожали. Пришлось прижать их ладонью, чтобы не кривились и не расползались, как тесто маминых пирогов, которые он теперь никогда не попробует… И маму не увидит… А папа никогда не похвалит, не хлопнет по плечу – ты настоящий мужик, Ярослав…

Ещё немного, и слёзы бы прорвались, но тут склон кончился. Впереди показался большой бревенчатый дом, этажа два, не ниже. Дальше стояли другие, тоже деревянные, но гораздо ниже, чем первый и не цветастые. Такие высокие и красивые терема Славка видел в старых фильмах-сказках про царевен. Точно – «Огонь, вода и медные трубы»! Там столбы тоже подпирали лестницу, и такие же расписные широкие доски красовались вокруг окон.

Тропинка отделилась от подножия горы и скоро слилась с деревенской дорогой, по которой неторопливо двигалась груженая повозка. Навстречу промчались вооруженные всадники, вздымая пыль. Сабли у пояса, щиты и луки за спинами. Два первых – светлоусые мужчины, а позади скакали мальчишки, может, чуть старше Славки. Последний, смуглый и черноволосый, сбавил ход, удивленно проводил детей узкими глазами. Потом гикнул и устремился в догонку за остальными конниками, срезая угол через луг.

Издалека слышался перестук металла по металлу. Протяжно мыкнула корова, стайка гусей загагакала на лугу. Ещё какие-то деревенские звуки носились в воздухе. Ветерок развеял пыль. Дом снова открылся в разноцветной красе. У колодезного сруба бродила крупная собака, лениво обнюхивая углы. На всадников не обратила внимания, а вот гостям обрадовалась. Встрепенулась, гулко брехнула и помчалась навстречу, восторженно виляя хвостом. Девушка выставила ладошку, что-то коротко приказала – собака сникла, проводила гостей до крыльца, улеглась на ступеньках.

Дверь распахнулась навстречу. Тот парень, бегом опередивший детей и девушку, поманил внутрь, посторонился. В доме царил приятный полумрак, но когда гости сделали первый шаг внутрь большой комнаты, на стенах засветились шары. Немного похожие на обычные воздушные шарики, только неровные и жесткие на вид. В их чистом свете комната стала похожей на кабинет директора школы. Много полок с книгами, вдоль одной стены, словно в библиотеке. Славка мимолетно удивился, почему они не стоят в ряд, а лежат, причем на корешках никаких надписей.

Девушка прошла вперед, приложила руку к груди и склонила голову:

– Ачарья Борун! Идам… арана… расанам…

Из-за стола поднялся высокий мужчина, с короткой рыжей бородой и усами. Он напоминал былинного богатыря с картины русского художника. Такие же светлые волосы, не очень длинные, но и не короткие, так же перехвачены узеньким ремешком. Широкие плечи облечены рубахой золотистого оттенка. Длинная, навыпуск, она перехвачена плетеным ремешком с кисточками на концах. Портки (не брюками же называть широкие, словно шаровары, штаны без стрелок?) доходили до щиколоток. Босые ноги прочно стояли на соломенных половиках.

– Кена арана, Дара? – голос богатыря звучал густо, как у диктора телевидения.

Дара. Понятно, это имя. Она быстро заговорила, показывая на Славку и очкастую дылду, несколько раз повторив «рус». Ачарья – Славка запомнил слово – подошел к детям, спросил на незнакомом языке.

– Не понимаем. Вы иностранцы? А мы русские, русские, из России. Мы здесь живём, неподалёку, тоже в Сибири. Новосибирск, слышали? Самый большой город, – отчаянно сделали дети ещё одну попытку объясниться.

Ачарья вслушивался, пока они не замолчали. Затем удовлетворенно хмыкнул, протянул руку:

– Пинака!

Из угла комнаты в его раскрытую ладонь неспешно пролетела серовато-белая длинная палка, которая при ближайшем рассмотрении оказалась волнистым посохом. Русана отшатнулась, настолько близко к ней проплыл посох, а на понимающую улыбку Ачарьи огрызнулась:

– А если бы он меня ударил?

– Чок, – отрицательно качнул головой богатырь и повел ладонью в сторону широкого стола. – Аданти… ахарах…– затем пригласил и молодую пару.

Девушка вопросительно глянула на парня. Тот приложил ладонь к сердцу, поклонился, как в старых русских мультиках, и отступил назад.

– Иччхами сампад, Ачарья Борун! – Хором вымолвили они, и вышли из дома.

– Дишти! – Ответно пожелал хозяин, пока дети подсаживались к столу.

– Я есть хочу. Руська, дело к ночи, глянь, как стемнело. Давай поедим, а там дальше разбираться будем, куда попали, – решительно заявил Славка, подвигая поближе жареную курицу.

Она так восхитительно пахла, шкурка выглядела настолько румяной, что жутко хотелось схватить её целиком и растерзать, ни с кем не делясь. Но сил хватило не жадничать, дождаться, пока Русана сядет напротив. Отломив ногу, Славка вгрызся в нежное горячее мясо. Пояснения Ачарьи, что перед ними «кукути», запоздали – от курочки остались только кости. Не найдя салфеток, Славка тихонько спросил одноклассницу:

– Чем бы руки вытереть? Не скатертью же?

Ачарья словно понял – два маленьких полотенца из плотной сероватой ткани подплыли по воздуху к их рукам. Хлеб, нарезанный крупными ломтями, остался почти нетронутым, зато «пайяс», то есть, обычное молоко в глубоких глиняных кружках, дети выпили до капли. И сжевали несколько кусочков сотового мёда. Облизывая пальцы, Русана искоса глянула на хозяина, который небрежным щелчком заставил светиться ещё один шар, прямо над его рабочим столом. Тихонько шепнула:

– Слав, я не сошла с ума? Это на самом деле, мне не кажется? Он колдун, я же вижу… Скажешь, спятила?

– Не, это никакое не колдовство, обман под левитацию. А шары совсем просто – лампочки внутри. Фокусы. Я бы спросил, да он русский не понимает…

И в этот момент оба уснули, опустив головы на стол. Ачарья мановением пригасил сияние светильников, вызвал из колодца тоненькую струйку воды. Когда она вплыла в окно и протянулась до стола – свил её двойной спиралью, закрутил над головами детей. Хрустально посверкивая, вода переливалась внутри себя, ждала приказа. А повелитель негромко прочистил горло гласными звуками:

– О-о-о-о… У-у-у-у…

Вечерняя прохлада вливалась в распахнутые окна. Крупный бражник попытался пролететь внутрь, на свет. Невидимая преграда остановила его, как и комаров. Ещё несколько ночных бабочек затрепетали перед окном. Под их гудение Ачарья Борун продолжил работу. Поманил одну из книг подплыть к нему, пальцем показал раскрыться, пролистаться до нужного места. Вот они, строки о хранении и передаче знаний! Поманил светильник с рабочего стола. Тот повис над раскрытой книгой, освещая серые, как из обёрточной бумаги, страницы. Под светом, падающим сверху, Ачарья ещё сильнее походил на былинного богатыря.

Хотя он помнил каждую строку книги наизусть, но читал, чтобы не ошибиться даже в мелочи. Постепенно голос Ачарьи разогревался, крепчал, густел. Мелодично, распевно звучали слова древнего языка. Если бы этот речитатив могли понять дети, то удивились бы, насколько по-русски он звучит:

– … а и лежит на Студеном море Буян-остров велик-славен. Там по се стоит ярый Леденец и хранит в себе силу древнюю. Сила та в земле на семи холмах вкруг Меру-горы крепко скована. И ключом лежит да во той горе, Алтырь-камень свят затворил её… – плелась словесная цепочка, а с ним набирал силу и громкость распев древнего наговора-причета на санскрите. – Отструись земна силушка, отзмеись от Кола небесного. Принеси мне по земле-матушке силу сильную, да подвластную, перейди жилу земну, становую, помоги отплести веду водную, переять рекло у борея-ведуна, да привить знатьём Опалуновым на отрока и отроковицу…

Ещё больше изумились бы Славка и Русана, видя вращение водяных спиралей. Те не прерывали связи с колодцем, всё так же хрустально посверкивали и легонько касались детских голов. Сладко посапывая, усталые дети не чувствовали ничего.

Двигались по небосводу звезды, почти полная луна неспешно описывала по небу громадную дугу. Где-то далеко в тайге перекликались птицы или звери, а волшебник бодрствовал. Призванные и подгоняемые им земные силы помалу делали своё дело. Как вешние воды по невесомой крупинке приносят и намывают громадные песчаные отмели и косы, так земная вода несла и оставляла в ребячьих умах неведомое им дотоле знание…

Глава 5 Утро в новом мире

– Доброе утро, – разбудил Славку рокочущий баритон. – Давай знакомиться. Я учитель Борун. Как тебя зовут? Мне ты можешь сказать истинное имя, не таясь.

– Ярослав. Это полное, а сокращенно – Слава.

– Ух ты, Солнцеславящий. И прозвище красивое – слава! Но надо короче, чтобы проще кликать. Скажем, Яр? Вот и условились. Беги умываться, Яр.

– Подождите, – опомнился Славка, – а вчера? Вы же нас не понимали и на русском не говорили. Притворялись, разыгрывали, да?

Борун расхохотался:

– На русском? И сейчас не говорю. Это ты вчера не понимал, а за ночь усвоил наше наречие, как родное… Санскрит.

В голове Славки вихрем пронеслись вчерашние воспоминания. Не может быть! Тот же английский запросто отличишь русского. Нет, Борун обманывает. А почему – Борун? Вчера его называли Ачарья! То есть, Учитель?

– Так я и сказал, что Учитель, – улыбнулся тот. – Ты мне не веришь. Тогда попробуй поговорить с Русаной. – И крикнул в окно.– Дара, вы привели себя в порядок? Идите завтракать.

Славка спохватился, что до сих пор лежит на постели. Он спустил ноги на пол, застеленный половиками из золотистой соломы, поискал взглядом кроссовки и одежду. Внимание привлек гибкий зверек, заскочивший на постель. Борун протянул руку, по которой тот стремительно вскарабкался на плечо:

– Пришёл, гулёна. Познакомься, Яр, это мой домашний хорь. Хват его величают, за шустрость, преданность и ласку.

Хват обнюхал мальчишкину руку, подставил спинку. Пока Славка осторожно трогал ушки и чесал зверьку шею, Борун ответил на незаданный вопрос:

– Вещи? Сохнут на улице, постираны. Забавная у тебя обувь. Одежда удивительная. И ткани необычные. Пока надень вот эти порты и сорочку. Сейчас мы позавтракаем и приготовимся к беседе. Совет высших желает задать вам несколько вопросов. Поспешай.

Повинуясь легкому жесту учителя, светлые штаны с рубашкой снялись с деревянных шпилек, вбитых между бревнами стены. И зависли перед ошеломлённым Славкой. Он осторожно протянул руку, взял штаны, натянул на себя и замер в недоумении. Как застегнуть? Ни пуговиц, ни молнии. Даже резинки на поясе нет, только две длинные веревочки пришиты. Немного подумав, Славка сообразил, встречно обернул веревочки вокруг себя и завязал, как шнурок на ботинке.

Всё это время рубашка свободного покроя неподвижно висела перед ним, ровно, словно на плечиках. Пока он тянулся к ней, в комнату звонко ворвались два жука-бронзовки. Первый стремительно пролетел сквозь плотную ткань рубашки, как через пустое место. Тут славкины пальцы сомкнулись на ней, рубашка обмякла, тряпкой обвисла в руке. Второй жук стукнулся в складки и рухнул на половик. Падение не обескуражило летуна. Он энергично шевелил зазубренными лапками, пытаясь перевернуться со спины. Славка протянул палец, жук уцепился, пополз вверх. С недовольным видом выпростал прозрачные крылья, погудел ими, проверяя исправность, и улетел.

– Обалдеть!

Жук оказался совершенно реальным, его синеватые доспехи отсвечивали металлом. Совсем как те, которых Славка и Тимур ловили на цветущем шиповнике. Но и рубашка выглядела настоящей, плотной. Как же удалось первому жуку пролететь сквозь неё?

– Ничего удивительного, Яр. Вещи удобнее перемещать в виде ауры, она легче всего движется между мировыми слоями. Пока сорочка там, в прослойке, она не помеха тому же жуку. Как кто из мыслящих её коснулся, ты, например – она перешла в плотный мир…

– Вы читаете мысли, – сообразил Славка.

– Так ты весь нараспашку, словно в голос вопишь, – усмехнулся Борун, – кто ж не услышит! Выдь на крыльцо, ополоснись, руки вымой. За трапезой расскажу, что успею…

Мощная рука учителя подтолкнула мальчишку к двери, которая вывела наружу. Славка огляделся. Посреди двора – колодец с длинной жердью. Кажется, она называется журавль. Туда, что ли? Зачерпнуть воду деревянным ведром, что висит на конце веревки? И прямо в ведре плескаться? Нет, тут что-то другое должно быть! Мальчишка поискал взглядом рукомойник. Он помнил такой – древний, шершавый, что висел на углу бабушкиного дома в деревне Большой Улуй. Из него так смешно умываться – снизу толкаешь железный стержень, и по нему в ладошки бежит вода.

Но рукомойника не видно! Славка открыл рот, чтобы спросить Боруна – где умываться-то? Из дома долетело укоризненное:

– Яр! Руки подставь. Вода же не знает, куда ей течь!

Неровный комок воды, постоянно переливаясь внутри себя, вынырнул из колодца, поплыл, завис. Послушно сложив ладони лодочкой, Славка с любопытством наблюдал, как полилась тоненькая струйка. Словно из крана. Только почему вода холоднющая?! На невольный визг мальчишки прозвучало:

– Перестань. Горячая вода нужна только в бане! Придумал, тоже…

Славка устыдился. Ведь и Быстров-старший говорил – мужчина должен закаляться! Но мама запретила даже думать про обливание, так что папа бегал по утрам до Оби в одиночестве.

– Надо когда-то начинать, – мысль придала решимости.

Рубашку – в сторону, наклон вперед, шею – под ледяную струю! Дух перехватило сперва, пока руки разгоняли воду по лицу, спине, животу и груди. Но плескать в подмышки уже стало не страшно – чувство холода прошло, сменившись настоящим теплом. Отфыркиваясь, Славка распрямился, не обращая внимания на струйки, ринувшиеся в штаны.

– Ой, полотенце забыл спросить, – мелькнуло огорчение.

На плечо мягко прилег тканевой лоскут – с вышивкой и кисточками по краям. Утираясь, Славка смотрел, как в его сторону идет Руська в сопровождении вчерашней Дары и рыжей девчонки. Все трое нарядились в сарафаны. Гостьи ступили на крыльцо. Рядом с рыжей и с Дарой очкастая одноклассница смотрелась не такой и высокой. Не дылда. Славка понял, что потерял одну обзывку, немного огорчился и ткнул пальцем водяной комок – чтобы занять руки.

Только что мирно висевший прозрачный ком рухнул на ступеньки, разлетевшись мириадами капель. Маленькая радуга мелькнула среди брызг ледяной температуры, обдавших девчонок.

Вы когда нибудь наступали на хвост коту? Или спотыкались о поросёнка?

Глава 6 Совет волхвов

Пронзительный тройной визг всполошил округу и спугнул не только радужный полукруг. Пёс рванул из-под крыльца черной молнией – аж земля ошметками от лап! Конь под навесом – взбрыкнул, перемахнул через изгородь, ускакал. Голуби вспорхнули, ушли вертикально в небо. И хорь, сидевший на плече Боруна, спрыгнул, стреканул в траву.

Три синих взгляда изничтожили Славку, три голоса дали нелестную характеристику, припечатали единым словом. Когда три носа вздернулись вверх и демонстративно прошли мимо виновника переполоха, Борун выразился загадочно:

– Ну, дурак – это они слишком. Недодум, так вернее. Надо бы проверить, Яр, урожден таким, либо сглаз… – Слова казались знакомыми, но непонятными, как и следующие. – Аура хорошая, да поступки ненужные…

За столом никаких чудес не произошло. Может, потому, что Славка опустил глаза, чтобы не смотреть на девчонок? Те вышли из дому первыми, затем учитель.

– Мы куда?

– На воздухе сядем, под светом. Так принято. Суму свою захвати.

Мальчишка чуть отстал, вынимая сумку из-под кровати. Выходя, он заметил за спиной движение и обернулся. Грязная посуда гуськом исчезала в стене, скатерть сворачивалась и направлялась туда же.

– Куда она? В бревно?

– Зачем так, – не согласился Борун. – Насквозь и в реку. Миски, ложки, фиалы лягут на дно, чтобы отмокнуть. Их рыбы подчистят, потом песок помоет. Как раз к обеду чистая посуда вернется домой. И скатерть успеет высохнуть…

– Ни фига себе, – восхитился мальчишка, быстро погладив пса и догоняя учителя, – я руками отмываю, а тут так просто, только пальцами щелкай!

Борун усмехнулся:

– Как знать, может и ты способен. Тут присядь, с Русаной, на скамью.

Скамейка оказалась не парковая, на которых пенсионеры играют в шахматы. Толстая доска с прочными ножками в растопырку, и без спинки. Она стояла на газоне, какой больше подходил бы для футбола, а не совещаний. В дальнем его краю паслись коровы и козы, под присмотром пастуха с парой собак. А напротив лавки толпилось человек двадцать, если не больше. В основном, парни. У многих на поясах – короткие клинки. Вчерашний парень выделялся своим ростом. Девушек почти не было.

Собственно Совет, то есть, шестеро пожилых мужчин и две женщины в светлых просторных балахонах, сидели на одинаковых креслах или тронах с высокими спинками. Их расставили полукругом, на равном расстоянии от скамьи. У некоторых советников оказались высокие палки, как у Боруна. Тот воздел свою, словно Гэндальф – волшебный посох. С размаха вонзил палку в землю, поднял руку. Гомон затих.

– Волхвы, вчера в наш мир попали люди иного времени. На этот раз – дети. Как велит традиция, я созвал малый Совет Тулы и Затулья – определиться, что делать. Они не достигли возраста принятия решения, так что думайте за них, старейшины. Наш язык я им передал.

Высказавшись, Борун занял место на своем кресле-троне, с края.

Зависла минута тишины. Старейшины рассматривали детей в упор. Русана застеснялась, опустила голову. Славка чувствовал себя не особенно уютно перед таким количеством взрослых, но опыт – великое дело! Ему уже пришлось разок побывать на педсовете. Они с Тимуром тогда прогулялись по карнизу школы, и выволочку получили знатную. Там смотрели менее доброжелательно, зато сразу начали ругать. Сейчас никакой вины за ним не числилось, поэтому он почти не оробел, глаза не спрятал, а искоса рассматривал членов Совета. Вроде, ругать не собираются. Который в центре, тот посох вонзил в землю. Что-то шепнул старушке, которая рядом с ним, та кивнула.

– Кто вы и как вас зовут, дети?

Голос у старушки звонкий, требовательный, а глаза совсем синие. Знать бы, что ответить, а то ляпнешь лишнее, потом не отдуешься. Славка задумался, вспоминая, кто такие волхвы. Где-то ему встречалось это странное слово. Не колдуны ли? Вспомнил! У папы в машине постоянно поёт хрипатый Высоцкий. Ну да, песня про Олега: – «…к нему подбежали седые волхвы, к тому же, разя перегаром…» Не колдуны, а бомжи! Однако, эти совсем иначе смотрятся. Ишь, сколько им почёта, на тронах восседают! Посохами вооружены. Надо поосторожнее, похитрее…

Пока он соображал, как ответить, отличница Русана встала, словно в классе, вывалила подробности:

– Мы из Новосибирской школы-гимназии номер восемьдесят три. Меня зовут Русана Лихачева. Его – Ярослав Быстров. Вчера, на экскурсии по раскопу древнего захоронения, мы с ним по собственной вине провалились под землю…

– Ты! Какая вина, чего мелешь, – очкастой выскочке от Славки достался толчок в спину, но та проигнорировала негодующее шипение и закончила:

– …а там попали в коридор. Долго потом шли наружу, где встретили Дару и Ждана…

– На своём языке скажи что-нибудь, – приказал самый пожилой.

Руська попробовала, вякнула пару раз и скисла. Никак не получались русские слова. Она обернулась к Славке, умоляюще уставилась. Тот сделал глупое лицо, слегка развел ладони в сторону, дескать, дурак я, что с меня взять! Растерянные глаза одноклассницы заблестели, наполнились слезами. Первая, самая крупная, перелилась, пробежала немного по щеке и сорвалась. За ней вторая…

Славка не выдержал, сердито прошептал:

– Ну что, обломилась с выпендрёжем? Вечно ты вперед лезешь! Могла бы и посоветоваться, что говорить, а то – ах, простите, мы виноваты, что к вам попали!

И смолк, удивленный. Всего два слова получились русскими, но рузультат вышел офигенный! Что ни твердили учителя про богатство английского языка, а родной – лучше! Вот попробуй кто сказать слово «выпендрёж» на иностранном, и что? А ничего! Нет таких слов ни у кого. Или «облом» – ничуть не хуже. Чисто русское словцо Руську словно шилом кольнуло – та встрепенулась и на едином дыхании протараторила:

– Щас как режиком заножу,

Будешь дрыгами ногать,

И мотою головать.

На могей твоиле будут

Кукареки петухать.

Славка чуть под лавку не свалился от неожиданности. Ни фига себе «ботаник», такой прикольный детсадовский стишок выдала? С другой стороны, и правильно, рассудил он – тут даже полный дебил не собьётся! Судя по лицам старейшин, русского языка те не знали. А перевести стишок вряд ли под силу какому знатоку. Русана даже пробовать не стала, на вопрос той же старушки пояснила:

– Шуточное стихотворение. Набор слов, без смысла.

Волхвы засовещались. Их троны сами собой сдвинулись в круг. Перерыв в расспросах получился приличный, минут на пять, а то и дольше. Про ребят словно забыли. Никто не смотрел в их сторону, не спрашивал. Русана затеяла разговор со Славкой. Причем вначале сказала спасибо, словно и не обозвала дураком совсем недавно.

– Я русский вспомнила, а то и говорить не могла. Ты знаешь, Славка, где мы? Это не то место! Они речку называют Ганга, вовсе не Июс. Эта деревня у них – Затулье. Сама Тула – ниже по течению. Ты понял, как мы далеко попали?

– Чего ты несешь! Тула около Москвы, мы там семьёй прошлым летом были! – И напустил на себя уверенность. – Дурят они нас, а ты всё бы верила.

Русана не согласилась, ехидно спросила:

– Да? Тогда откуда мы санскрит узнали? Тоже дурят? Я его понимаю, почти, как наш…

– Ври больше, – бодро возразил мальчишка. – Слабо проверить? Переводим на санскрит? С листа?

Очкастая завелась:

– Не слабо! По очереди – кто первый собьется?

Подранный на факелы «Гарри Поттер и кубок огня» лежал в сумке. Попробовали читать, сходу переводя по строке. Получалось здорово, хотя слов порой не хватало – и оставляли русские. Они увлеклись, а тем временем волхвы снова обратились к ним:

– Этот язык нам не знаком. А где лежит ваша страна, в какой части света?

– Здесь. И там, – дети растерялись, показывая в разные стороны, – она везде…

Русана попыталась рассказать, что Россия – страна большая, очень большая:

– Она такая, такая, как… – схватилась за горло.

Глава 7 Первые чудеса

Славка недоумевал – с чего бы одноклассница задохнулась, и бестолково поворачивался то к ней, то к волхвам. Синеглазая старушка заметила неладное, соскочила с трона и направлялась к ним. А Русана с трудом делала мелкие вдохи, сгибалась, судорожно кашляла. Повернув покрасневшее лицо к мальчишке, шепнула:

– Постучи, – и показала на спину.

Сообразив, что дылда поперхнулась какой-нибудь мошкой, Славка несколько раз хлопнул её ладонью между лопаток. Тут подоспела старушка, убедилась, что кашель прошёл, вернулась на место. Русана перевела дух, попросила попить. Хорошо, за вчерашний день они не прикончили литр колы – чуть меньше половины осталось. Её и сунул девчонке. Сделав несколько глотков, дылда уняла кашель.

– Покажи-ка, – попросил Борун, – что за прозрачная сулея? Как ты её назвал, бутылка?

– Это кока-кола. Когда холодная – очень вкусная, а сейчас так себе, газ вышел. Можете всё выпить.

Волхвы рассматривали прозрачную емкость, пробовали коричневую жидкость. Большинство морщилось, но кое-кому вкус понравился. Двое спросили о назначении наклейки. Едва Славка показал, как её отдирать, у него тут же отняли пробку, проверили закручивание-откручивание. Когда бутылка вернулась к мальчишке, Русана уже раздышалась. Она и ответила, откуда взялась необычная «фляжка»:

– В магазине купили.

– Магазин. Купили, – переспросил самый старый волхв, – купили? Что значат эти слова?

– Ну, в магазине продают, что хочешь. За деньги, – уверенно пояснил Славка, вытаскивая из кармана сумки несколько бумажек.

Мама сунула – чипсы там взять, конфет, а он не потратил. Борун и другие волхвы шелестели купюрами, смотрели на просвет. Несколько минут пытались понять, как можно выменять за такие бумажки нужный товар. Потом уточняли, зачем магазин отдает разные вещи за одинаковые бумажки. У Славки сложилось впечатление, что ему не поверили. Но спрашивать перестали, переключились на одноклассницу:

– Девочка, что у тебя на носу? Украшение?

– Очки? – Русана тронула оправу указательным пальцем.

– Да. Зачем они? – Синеглазая старушка даже наклонилась вперед. – Подойди, покажи их.

Сдернув оправу с потемневшими на солнце стёклами-хамелеонами, девочка вложила её в протянутую руку и пояснила:

– У меня плохое зрение, близорукость. Минус три. Все расплывается, когда я вдаль смотрю. А в очках – вижу нормально.

Старушка примерила очки, став похожей на училку. Повернулась к членам Совета:

– Как я вам? – Затем к Русане. – Интересные стёкла. Чистые, но тёмные. Мне режет глаза. Невозможно смотреть, слёзы текут. Зачем ты себя мучаешь, нося их?

Выслушав долгое и путаное объяснение, она легонько взяла голову девочки в руки, велела смотреть в глаза. Поворачивая в стороны, пригляделась и заметила:

– Там внутренняя судорога была. После неё глаза устали. А теперь глаз привык лениться. Я тебе верну зоркость.

Славка засмотрелся на них, столкнул книжку с лавки. Поднял, хотел переложить на дальний край.

– Дай-ка, – Борун сделал приглашающее движение кончиками пальцев, книга дернулась из рук Славки, поплыла к Совету. – Взгляните, коллеги. Яр, разуйся, покажи обувку. Да, кстати, у детей необычная одежда, – он щелкнул пальцами, – сейчас увидите…

Разуться-то несложно, но возникла другая неприятность – недавно скошенная трава колола подошвы. Стоять оказалось больно, а ходить – того хуже. Славка проковылял несколько шагов, вручил кроссовки синеглазой старушке. Только присел на скамью, Синеглазка потребовала носки, а «Рибок» передала мужчинам. Сама же придирчиво осмотрела каждый носок, особенно пятки, растянула резинку, примерила на свою ногу. Полюбовалась, покачала головой и передала дальше. Самый старый волхв тем временем сгибал и разгибал кроссовку, осматривал подошву:

– Не кожа. Шва нет. Как так? – И уставился на мальчишку.

Тот пожал плечами:

– Не знаю. Я, что ли, их делал? У нас все в таких ходят.

Получив очки назад, Русана протёрла их подолом сарафана, водрузила на нос. Вернулась к лавке, собралась присесть. Ойкнула. Славка обернулся. Мимо них к Совету проплыли славкины джинсы и футболка. Старейшины поймали одежду, пустили по рукам.

– Портки хороши, прочные. Джинсы, говоришь? Сносу не будет, – так оценили «Ливайс» старушки.

Конечно, разговор о качестве шва, о ткани – поддерживала Русана, в основном. Про молнию рассказала, пока волхвы соображали, для чего зубчики на ширинке штанов. Длинный замок на сумке им очень понравился. Наконец, наигрались, принялись рассматривать Спайдермена на черной славкиной футболке. Славке пояснил, как лихо передвигается человек-паук. Наудивлявшись, волхвы отдали обувь, посмотрели, как он ловко натянул их, пришлёпнул липучки.

Борун долго перелистывал книгу, рассматривал каждую страницу. Когда надоело, передал другим. Поочередно осматривая книгу, волхвы со знанием дела щупали обложку.

– Твердая и гладкая. Скользкая. Неживой материал.

Вторая старушка, не сине, а кареглазая, пошуршала листами, понюхала:

– Бумага? Да, только очень тонкая. По запаху – дерево, чем-то отравленное.

– Какая белая, – восхитился самый древний старичок, – и парсуна яркая, славный живописец сработал. Яр, какое знание несут эти значки?

Славка не понял вопроса, оглянулся на Русану. Та тоже не поняла, обратилась к старичку:

– Парсуна, это что? Значков тут нет, одни буквы.

Синеглазая уточнила:

– Рисунок. Книга столь богато украшена. Должно, в ней записаны великие знания? А тут изображен тот, кто поведал их, верно? – Её палец обвёл Поттера-подростка, с красным зигзагом во лбу, мечущего огонь из палочки.

Как мог, Славка дал характеристику Гарику, его подвигам. В сбивчивом пересказе история Кубка, состязания, прогулка юного колдуна по лабиринту и, особенно, схватка с вечным врагом – выглядели не очень увлекательно. Наверно, поэтому бойкая старушка засомневалась:

– Непонятно. Вы считаете это сказание достойным внесения в книгу памяти? Отрок не сделал ничего полезного для народа, а вы его воспеваете? Тратите драгоценную бумагу на летопись таких пустяков… Книга должна нести знания и наставлять…

– Ничего не пустяки, – запротестовал Славка. – Тут интересно, крутые приключения! А знания, они в других книгах, в учебниках…

Борун заинтересованно подался вперед:

– Так дай нам учебник. Ну?

– Я что, больной? – Славка от возмущения чуть дар речи не потерял. – Таскать с собой учебники! Там такая скучища! Их только в школу берут…

В разговор вступила Русана. Торопливо пояснила, сколько книг сейчас в магазинах, и почему фантастику читать интереснее. Синеглазка переспросила:

– Книги перестали быть редкостью? Дивно. – Но не поверила. – Чтобы каждому человеку стал доступен учебник, кладезь мудрости, а он предпочитал летописи о пустяках? Вы нам чего-то недоговариваете, дети…

Самый старый волхв заинтересовался другим:

– Зачем Патер воздел тонкий жезл?

– Пот-тэр, – по слогам поправил мальчишка, – Это волшебная палочка. В ней заключена колдовская сила. Вся магия…

– Мана, – пришла на помощь Русана, – энергия для волховства.

Старик захохотал, будто она глупость сморозила. Небрежно отправил книгу Славке, лёгким толчком, а сам продолжил смеяться, заразительно, долго. Даже хлопал себя по коленям, не сразу ответив на недоуменный вопрос Русаны:

– Ну да, это как амулет, в неё силу собирают, а потом используют. Разве нет?

Славка для проверки не стал ловить книгу. То неторопливо подлетела к лавке, зависла на уровне плеча. Любопытная бабочка соблазнилась на яркие краски обложки, припорхала, попыталась сесть. И пролетела сквозь книгу. Но не сдалась, повторила заход. К ней присоединилась вторая, третья. Образовался хоровод.

– Какие странные у вас волхвы, девочка, – вымолвил старик, утерев слёзы, – сила, которую ты назвала – энергия, магия или манна…

– Мана…

– Неважно, как назовешь. Её невозможно запасти впрок. Как присвоишь силу, которая принадлежит Земле? Мой посох, это всего лишь деревяшка. Я им отмечаю место, где работаю с силой, не больше.

Борун обратился к Русане:

– Кстати, где амулет, что тебе утром вернули? Оставила дома? Нет, не надо Дару гонять. Милана, сбегай!

Рыжая припустила бегом, только пятки замелькали, а волхв спросил Славку:

– Надеюсь, ты захватил амулет, что клал на подоконник?

Мальчишка спохватился – забыл второпях, выложил мобилу на подзарядку, да забыл! Борун успокоил:

– Сиди. Я перенесу, – и щёлкнул пальцами.

Успокоенный Славка дёрнул одноклассницу за рукав:

– Глянь на книжку.

Русана изумлённо раскрыла рот, глядя на хоровод бабочек. А Совет рассматривал девчонку, многие улыбались. Возникла пауза. Славка подождал, затем цапнул книгу из воздуха, сунул в руки Русане. Пока та пробовала обложку на прочность, он сам обратился к старейшине.

– Да у нас колдунов не бывает. Он не настоящий, этот Гарри Поттер. Так, выдумка себе …

– Ой, Славка! – Глаза Русаны расширились настолько, что мальчишка испугался:

– Что? Я не так сказал?

– Он тоже насквозь прошел…

– Кто?

– Телефон!– Палец указывал так решительно, что пришлось опустить голову вслед за ним. – Видишь?

И действительно, мобильник, по прямой двигаясь от дома волхва, выплывал из славкиного плеча. Безболезненно и неощутимо.

– Ни фига себе! А я ничего не заметил!

Продолжая движение, аппарат приладонился к Боруну. Тот передал телефон старику. Ошалевшая девчонка прошептала совершенно неожиданные в устах «ботаника» слова:

– Обалдеть! Слав, я валяюсь, они натуральные колдуны, круче всяких Потных Гариков! Дамблдор отдыхает! Мы в прошлое угодили, точно, ты понимаешь! И фиг мы отсюда выберемся…

А потом разрыдалась. Неудержимо. Успокаивать плачущую Русану отрядили Дару и рыжую девчонку. Та уже принесла мобильник, оставила на скамье. К ним присоединилась синеглазая старушка, и они ушли в дом Боруна. Дрон крутил в руках диск, вынутый из русаниного плеера. Пристально рассматривал свое отражение, пускал зайчики – ребячился. Прочие члены Совета расспрашивали Славку о назначении телефона. Завороженно смотрели, как меняются заставки, слушали мелодии рингтонов.

Длинноволосый и длиннобородый волхв по имени Мер заинтересовался больше всех. Он даже соскочил с трона, вцепился в руку мальчишки с телефоном и подтащил к себе поближе. Пояснение дошло до громкоговорителя. Автоответчик славкиным голосом хулигански нахально оповестил присутствующих: «бестолку названивать, я на уроке. Скажите – кто, и я перезвоню позже». Волосатик Мер подпрыгнул на месте:

– Это ты сказал? Из телефона? Каким об'ъазом?

И настырно допытывался:

– Кто сидит внут'ъи телефона? Но ты сказал, что он записывает! Чем и на чём он пишет? Кто гово'ъит за тебя и твоим голосом?

Волхв забавно картавил, вместо «р» произнося совершенно неощутимый, пустой звук, похожий на выдох. Но так в детстве говорили многие славкины друзья, он давно привык понимать. Славка молчал, потому что не знал, каким образом, за счёт чего делается запись. Мер требовал ответа. Чтобы отвязаться, мальчишка несколько раз показал, на какие кнопки нажимать, а потом даже рассердился:

– Да вы поймите, что там электроника! Никто не сидит внутри! Просто принято говорить – пишет. На самом деле телефон запоминает, а потом выдает, как попугай! Ну, сами скажите, – Славка нажал на кнопку записи, – хоть что, а я запишу…

Мер схватился за длинную бороду, наклонился к мобильнику и крикнул:

– Эй ты, телефон! Повтори слово в слово, как тебе сказано Мером!

Выслушав повтор, он заставил мальчишку несколько раз прокрутить эту фразу, шепча себе под нос:

– Какие возможности, какие возможности…

Взяв телефон, несколько раз сам потыкал пальцем в кнопку воспроизведения. И тут аппарат жалобно тренькнул, женским голосом заявил, что батарея разряжена. Мер испуганно вздрогнул, сбросил его с ладони.

– Что?

– Он сдох, – заявил Славка, глядя на угасший экран, – заряд кончился.

– Сдох?! – Злобно вскрикнул длиннобородый и надолго задумался.

Два других волхва перехватили инициативу, продолжили распросы, уже об эмритришке. Музыку они не оценили, обозвав дикарской, а вот фотоаппаратом заинтересовались. На охи и ахи подошёл Борун, за ним остальные.

Экран отсвечивал, мешая рассматривать кадры, нафотканные Славкой дома и по пути. Старейшина недовольно посмотрел на солнце, вытянул руку вверх и принялся делать сгребающие движения. К нему присоединился Борун. В небе возникла белесая муть, как в стакане, когда его ополаскиваешь после молока. Муть загустела, расширилась, превратилась в облако. Тень уплотнилась, блики исчезли с экрана.

– Восхитительно, – оценил панораму Новосибирска старейшина, – сколь богата выдумка живописца! Говоришь, в окнах блестит стекло? Пусть ты прав, его можно сделать большим, отполировать. Но таких высоких домов никогда не построить.

– Это настоящий город! Деревянные дома теперь не строят, только из кирпича и… – Славка запнулся, в который раз ощутив, как по-чужому звучит русское слово, – и betona. Мы в таком живем! Вот я, стою на балконе…

Да что же такое! И «балкон» для волхвов оказался непонятным. Хорошо, растолковать удалось быстро – на фотографию посмотрели и поняли.

– Я здесь живу, на восьмом etaje, – мальчишка поймал себя на том, что выговорил «этаж» с английским прононсом.

– Что такое битона, этажье? – Коряво повторил старейшина.

Славка долго объяснял, размахивал руками, когда не хватало санскритских слов. Получилась полная невнятица. Рассказ про автомобили вышел ещё хуже. Дойдя до фотографии самолёта, на котором его класс вчера прилетел в Абакан, Славка с гордостью принялся хвастаться. Чем дольше он расписывал прелести полётов, тем больше недоумения появлялось на лицах членов Совета.

– Зачем люди летят внутри него и все вместе?

– Ну, они потом приземлятся и поедут по своим делам, в разные стороны.

– Но ведь гораздо удобнее сразу прилететь на место? – Старейшина даже повысил голос.

– Но самолёт садится только в аэропорту, – возмутился Славка непонятливости взрослого человека, – и невозможно сразу прилететь на место!

Теперь переспросили вернувшаяся синеглазая старушка и Борун:

– Аеропорту?

– Чтобы самолёт взлетел, ему нужно долго разбегаться. А такие полосы делают в аэропортах… Ну, как вам объяснить, если вы никогда не летали!

Старейшина и синеглазая удивились:

– Почему не летали?

А Борун добавил:

– Кажется, я начинаю понимать. Что, покажем мальчику виды полётов? – И взмыл с трона вверх, вертикально.

Глава 8 Решение Совета

Славка задрал голову, ошеломлённо наблюдая, как волхв раскинул руки в стороны, растопырил пальцы и выписал над лугом круг. Рукава золотистой рубашки трепетали в потоке набегавшего воздуха и выглядели крыльями. Волхв набрал высоту, спикировал, снова взмыл вверх, прошёл облако насквозь и кругами снизился. Когда Борун опустился на своё место, старейшина ткнул пальцем в парня, который вчера встретил детей:

– Ждан, а ты – на опоре.

Тот вышел вперед, положил на траву щит, стал в середку и взлетел вместе с ним. Его пируэты выглядели впечатляюще, как у воздушного гимнаста в цирке. Славка устал задирать голову, потёр занывшую шею, глянул на Боруна. Волхв платком вытирал слезы, но удивлённый взгляд мальчишки заметил, пояснил:

– Воздух глаза сушит. Так всегда, если быстро летишь…

Ждан с шиком приземлился, сминая траву, заскользил к Совету. Лихо тормознул у самых тронов, задрав щит вертикально. Славка даже отшатнулся, испугавшись, что тот врежется в людей.

– Так летаем мы, – пояснила синеглазая старушка.

– Нам не нужен металлический ковчег. Кто спешит, тот летит собственноручно, – продолжил старейшина, – а для неспешного и бездумного движения я, например, творю самолёт из того, что есть под рукой…

Борун уточнил:

– Яр, кто летает в ковчеге, который ты назвал самолётом? Волхвы?

– Нет. Кто угодно. Любой человек. Вчера утром мы с ней, – он кивнул в сторону Русаны, которая подошла и села рядом, – прилетели, а вечером должны были вернуться.

– Вот и ответ. – Борун повернулся к Совету. – Тот мир шагнул к общему благу. Книги доступны каждому, и знаниями люд пресытился.

Самый старый, которого звали Дрон, одобрительно кивнул:

– Сколь дивны амулеты, показанные детьми. Волшебники, создавшие те-ле-фон, нерукотворную обувь – намного превзошли нас. И если правда, что каменные дома настолько высоки, то жизнь в том мире легка и сладостна.

– О, я дорого бы дал, чтобы побывать там, – блестнул глазами длиннобородый, – мне бы такие амулеты…

Борун хмыкнул:

– Не о том глаголешь, Мер! Тут иное волшебство, не чета нашему. Что ты всегда личную выгоду ищешь? – И указал на Славку с Русаной. – О них подумай…

Длиннобородый окрысился:

– Не о выгоде, а как силу волхования увеличить! А, что ты понимаешь, юнец! Спроси старших, ту же Геру, легко ли без амулетов? Скажи ты ему, скажи, я прав?

Рука его тронула синеглазую старушку за плечо, та отмахнулась, почти восторженно заявила:

– Амулеты, это что. Вот бумага и рисунки – поразительны! Или прозрачная бутылка! Наверное, там волхвы обеспечили миру изобилие, если таинство полёта даровано всем. Лишиться таких благ – большое потрясение. Не всякий взрослый вынесет, а уж как они, – палец старушки указал на Русану, – станут скорбеть об утрате. Я едва уняла девочку… Моё мнение – стоит помочь детям, пока временной срез открыт!

– А другие члены Совета? Дети, погуляйте, – распорядился старейшина Дрон, и троны сомкнулись в тесный кружок.

Разновозрастные парни отошли от волхвов, разбились на мелкие группы. Некоторые прилегли на траву. Вчерашний парень, Ждан, помахал детям рукой. Руська повернулась к рыжей девчонке, которая жадно рассматривала славкину эмпитришку с подключенными наушниками.

– Я дам ей послушать, Слав? Мой плеер совсем разрядился. А в телефоне батарея села….

– У меня тоже, – сокрушенно вздохнул мальчишка, и вдруг осознал неправильность просьбы. – Какой телефон, – недоверчиво переспросил он, – ты же его потеряла! Когда убегали от этого, подземного!

– Дара утром вернула. И тетрадку с ручкой. Говорит, землерой нашел, к выходу принёс.

– Кто?

– Вчерашний землерой. Она сказала, как крот, только больше. А камнееды у них тоже есть. Не здесь, в скалах… Так я дам Милане послушать?

«Ничего себе! Хотел пошутить, а угадал точняком. И землерой, и камнеед. Что это за страна такая, где люди летают без крыльев, вещи проходят сквозь стену, а бабочки – сквозь книгу?» – Ущипнув себя, Славка убедился, что не спит.

Кивнув однокласснице, мол, забирай музон, обалделый мальчишка направился к Ждану. Поздоровался.

– Привет, Яр. Что невесел? О доме тужишь, понимаю… К нам пойдёшь, если Совет решит вас оставить? Ух, вот солнце жарит! Давай к реке, там ветерок, всё посвежее…

– К вам? Почему – оставить?

До Славки только сейчас дошло, что расспросы о мире, из которого они с Русаной выпали, Совет вел не из любопытства. Где-то в груди появился холодок, возникло беспокойство: «Вдруг я чего лишнего наболтал?»

Ждан потрепал мальчишку по плечу:

– В прошлый раз простолюдин-сакс на срез попал. Прямо на Тулу вышел. До Совета неделю ждать пришлось, так ему у нас понравилось, сам возвращаться не захотел…

Славка удивился:

– Просто людин? Так много слов, которые я вроде понимаю, но не понимаю! Ну, волхвы, они волшебничают, а людин, он кто?

Парень изумленно расхохотался, отрицательно покрутил головой, ответил не сразу. Уселся на валун, который оплёскивали мелкие волны, разулся, опустил ноги в реку и продолжил:

– Людин, значит, человек рода арьев, который не волхв, не рус, не мастеровой. Обычный. Тот сакс выучился, живёт в Заречной деревне. Кузнечит. И другой случай, лет как двадцать, ещё до меня. Фряжские гости соскользнули, но то на Севере…

Славка открыл было рот и растерялся. Как обратиться к парню? Его двадцатилетний двоюродный брат Алексей выглядел примерно так же. Того на «Вы» звать просто смешно!

– А вам сколько лет, – спросить пришлось уклончиво, чтобы потом незаметно для Ждана выбрать правильное обращение, – я имею в виду и Дару?

– Мне семнадцать минуло, ей – шестнадцатый. Да не мнись ты, у нас принято только высших навеличивать, а меж собой запросто зваться, на ты.

Опять его мысли прочитали! От досады и стыда Славка готов был на месте провалиться, но Ждан спрыгнул с валуна, легонько хлопнул по плечу:

– Зря хитришь, когда простота дверь отворит. Чего вывертываешься-то? Спроси – отвечу…

От такого обращения мальчишку отпустило. Новый вопрос прозвучал прямо:

– А могут не вернуть?

– Как сложится. Тут сами волхвы порой понять не могут, Нараду о помощи просят. Мне ли, русу, такое осилить?

– Рус, – в которые раз прозвучало это, очень знакомое слово, и вопрос возник словно сам собой. – Ты из России, русский?

Наверное, в голосе Славки слышалась надежда, если Ждан ответил отрицательно, но сочувственно:

– Нет, я родился здесь, в Затулье. Рус, значит, защитник. Арий, способный к оружному бою. А народ наш так и зовётся – народ. Мы потомки Нарады. А Россия, это где? Ни разу не слышал…

В реке шумно плеснуло. Славка посмотрел на расходящиеся круги:

– Ух ты, во дала! Крупная рыбища!

– Водяник балует, тайменя щекочет…

Мальчишка не поверил:

– Ага, водяной. Врёшь ты всё. Скажи ещё – русалки. Тоже защитницы?

– Чудной ты, Яр, – покачал головой парень, – это очами видно, а ты никак не узришь.

Он лег на валун, несколько раз хлопнул по воде горстью, отбивая замысловатый сигнал. Почти сразу вода вспухла горкой, высунулась широкая лупоглазая рыбья морда, пустила в Ждана струйку. Рус заслонился, со смехом отбил воду в сторону:

– Ша, водомут! Не время купаться. Познакомься, это Яр. Прошу любить и жаловать.

Короткая чешуйчатая рука, похожая на рыбий плавник, протянулась в сторону Славки. Ошарашенный дивом, тот принял холодные гибкие пальцы, сращенные перепонкой. Рукопожатие водяного оказалось сильным, пришлось ответить тем же. Немного придя в себя, мальчишка сообразил поприветствовать нового знакомого:

– Здравствуйте, – и зачем-то добавил английское, – хау ай ю?

Рыбья морда опустилась в воду, губы задвигались, что-то говоря.

– Я ничего не слышу, – мальчишка растерянно обернулся к парню.

Ждан отбарабанил горстью по воде, кивнул водяному. Тот скрестил плавники, извернулся, ушёл в глубину.

– Надо ухо опускать в воду. Купаться пойдёшь, хлебца ему захвати. Или молока. Он до него большой охотник. Успевает на броду у коровы пол-вымени отпить, озорник…

От невероятного мира у Славки начинала кружиться голова. Он слушал, где обитают русалки и как с ними ладить, словно зачарованный. Но парень оборвал речь на полуслове. Вскочил, скомандовал мальчишке:

– Помчались! Решение принято. Сейчас скажут. Бежим!

И всё же они опоздали.

Глава 9 Ток воды

Вещи Славки аккуратно лежали на скамье. Члены Совета расходились, только Борун стоял и отдавал какие-то распоряжения Даре. Жестом отпустил её, повернулся к Ждану:

– Наставником Яра выбран ты. Приступишь к обучению немедленно. Он должен воспринимать ток и направление. Послезавтра полнолуние, ночно и отошлём детей назад.

Парень изменился в лице, вымолвил некое изумлённое слово, но совладал с собой. Волхв кивнул головой, продолжил:

– Да, не по их силам да умениям. Но Дрон настаивает, что иного выбора нет, вдруг они свое время забудут? Дети же, память текучая… Почему ты? Совету предстоит силобор сдерживать, чтобы раньше не отворился. Тебе Яра наставить, обучить основам, а Дара возьмётся за Русю.

Борун сказал это Ждану, хотя ответа ждал Славка. Внезапно оробев, мальчишка слушал непонятные слова и не знал, радоваться ли? Судя по виду Боруна, возвращение оказывалось не самым простым делом. Чему должен обучить его этот парень, каким знаниям?

– Хочешь спросить? – Борун обратился к мальчишке.

– Нет. То есть, да, – от растерянности Славка вымолвил совсем не то, что хотел. – Я где ночевать буду?

– В казарме русов, а то у Ждана, – доброжелательно, но отстраненно пожал плечами Борун. – Да, прозрачную бутылку Гера взяла для изучения. Завтра можешь её забрать.

И ушел к дому, указательным пальцем отправив трон и лавку вслед за собой. Славка едва успел свои вещи подхватить. Запихивая их в сумку, он всё понял. Волшебники расспросили «попаданцев» и потеряли интерес. Они же высшие, волхвы. Конечно! А кто им Славка? Обычный человек, ни на что не способен!

Ждан щелкнул понурившегося мальчишку по затылку:

– Не кисни. Всё объясню. За мной, Яр!

Длинный дом стоял на бугре у реки. Ждан бежал не так стремительно, как вчера, но Славка запыхался, поспевая за длинноногим парнем.

– Это сельская школа. Все недорослые арьи проходят обучение – с пяти до тринадцати лет. Грамота, счисление, основы жизни, оружный бой. Затем год на выбор и освоение ремесла. И всё, с четырнадцати – взрослый…

Ждан пояснял ровным голосом, даже не запыхавшись:

– Наиболее толковых недорослей берут в русы, ещё два года учат воинскому искусству. Они живут в казарме, дружиной. Если недоросль особо одарён, волхвы готовят его на обучателя.

– Волшебству учат?

Славка дышал, словно собака, раскрыв рот, но воздуху не хватало.

– С чего бы? Чужую волшбу не переймёшь, а уродился ты волхвом или нет – с колыбели видно. Обучатель сперва книги детям пересказывает, потом азбуке учит, – рука Ждана хлопнула мальчишку по спине. – Слаб ты, Яр. Бежали всего ничего, а язык уже на плечо… Ладно, идем.

Широкоплечий лысый мужчина наблюдал за несколькими парами мальчишек, которые рубились деревянными палками. Остановил одну пару, взял палку, показал удар. Бой продолжился. Ждан приветственно махнул тренеру рукой, тот ответил.

– Скитан, это Яр, попаданец. Совет решил вернуть их завтра в ночь, а мне велел настроить его на чутьё земного тока. Дева, что с ним соскользнула – урожденная руса. Её и готовить не надо, но Дара чуток натаскает, – Ждан так это сказал, словно похвалил Русану.

Славке даже обидно стало. Но дальше прозвучал вопрос усатого тренера, вовсе оскорбительный:

– Бесталан?

– Увы мне. А надо, чтобы струение воды воспринимал и по току двигался, – Ждан изобразил извилистое движение ладонью. – Неслабо за один день? Но Борун уверен, в силоборе и простого навыка хватит…

– И что? Ко мне зачем?

– Кто у нас самый сведущий лозоходец? Подскажи, с чего начать…

– Да уж, – понимающе хмыкнул Скитан в длинные усы и потер бритую голову ладонью. – Сперва иди на луг. Не воспримет – пусти в повязке. Только поножи ему надень, лечить некогда. Ночуете у нас? Тогда вещи оставьте, в конце второго ряда найдёте.

Палки стучали с прежней частотой, но тренер заметил непорядок, грозно рыкнул. Мальчишки продолжили фехтовать, уже не поглядывая на Славку.

Ждан сгрузил на крыльцо своё оружие, поставил славкину сумку рядом, побежал дальше, к лесу. Тропинка довела до края выкошенного лужка. Срезав две ветки, Ждан очистил их от листьев. Получились прутья длиной в полметра.

– Это называется лозой. Возьми за концы. Вытяни перед собой… Вот, верно. Лоза шевельнётся, значит, ток воды под землёй…

Славка совершенно точно знал, где бывает ток. Папа подробно объяснил – после подзатыльника, естественно – что электричество течёт по двум проводам. Оно и называется током. Ток дает свет, тепло. И может так шарахнуть, что мало не покажется, если Славка ещё раз сунет мамину шпильку в розетку. И нельзя браться пальцами за голые контакты. Потому что, когда электричество вытекает из провода в руку, оно тотчас идет в землю, а такой сильный и быстрый ток убивает человека.

То объяснение Славка накрепко запомнил. Хотя это сто лет назад было! В первом или втором классе. Но чтобы ток бежал под землёй? Вместе с водой? Так он и поверил! Любому городскому человеку, который знает про электроток, понятно, что найти подземный ручей – невозможно. Тем более, с таким прутом, хоть сто раз назови лозой!

Но Ждан, он из такого дикого прошлого, что про настоящий ток ему не объяснишь. Вот Славка с ним спорить и не стал. Закрыл глаза, прошёл лужок туда и обратно. Лоза не поворачивалась. Ждан отобрал прут, сделал несколько шагов. Тот медленно поднялся вверх.

– Есть явный ток. Ты меня не обманываешь, Яр?

– Зачем?

– Ладно. Тогда двинули дальше.

Тропинка увела их к подножию горы. Пока шли, Славка увидел сбоку какое-то движение, остановился. Большая серая собака осторожно трусила в подлеске. Её желтые глаза глянули на мальчишку.

– Ждан, чей пёс?

Даже листок не шелохнулся, а зверь исчез. Вопрос парня безнадежно запоздал:

– Где? Кто? Яр, зачем ты выдумываешь? Собаке здесь делать нечего, а волк на глаза человеку не сунется. Если лешак, так он со мной всегда первым здоровается…

Лес кончился, уступив место низкорослому колючему кустарнику, высотой примерно до славкиного плеча. Длинные плети, усыпанные кривыми и острыми шипами, свисали на землю. Ждан подал Славке две берестяных трубы с завязками, сняв их с высокого колышка.

– Надевай на ноги. Не так! Не снизу на обувку, а чтобы икры защитить. Иначе порты в клочья, и всю кожу исполосуешь. Рубашку снимай.

– А зачем? – Славка содрогнулся, потрогав ближайшую колючую плеть.

– Здесь вода течет в камнях и очень быстро. Такой ток воспринимают все люди, без исключения. Даже бездари. Они начинают отсюда, запоминают его, а потом уже влёгкую и более слабый находят. Как тот, что на поляне.

– В колючки-то лезть обязательно?

– Они специально так посажены. Путь воды извилист. Боль быстро заставит верную дорогу найти. Пойдёшь вслепую, лозу перед собой держи и поворачивайся из стороны в сторону. Куда она покажет – там вода и проход в кустах. Вот и вся хитрость. Дай-ка я тебе глаза закрою!

Такого издевательства Славка никак не ожидал. Лезть в колючие кусты, голому, да ещё с завязанными глазами? Сейчас, разбежался он, ага!

– Не пойду!

– Домой не хочешь? – Удивился мучитель, но тут же добавил уговаривающим тоном. – Яр, когда пройдёшь, я всё объясню. А иначе ты ничего не поймёшь, только слова на ветер…

Длинное кожаное ведро. Примерно так выглядела маска, которую Ждан опустил на макушку Славке. Свет и воздух в неё проходил снизу, отчего сразу стало душно.

– Ничего, это ненадолго. Пошёл, Яр! Я жду тебя на том конце.

Вытянув вперед руки с лозой, мальчишка шагнул вперед. Под ногой гибко прогнулись ветки, одна выгнулась вверх, полоснула по ноге. Шипы цеплялись и драли, дергали берестяную трубу, закреплённую на голени. Ещё несколько шагов, и ветка царапнула плечо:

– Ой! – Боль оказалась такой неожиданной и острой, что Славка шарахнулся в другую сторону.

Глава 10 Знакомство с лешим.

Нога зацепилась за ветку, и мальчишка едва не упал, даже выпустил пруты из рук. Шипя от боли, присел, принялся нашаривать потерю. Пальцы натыкались на колючки, а пруты никак не обнаруживались. Боль копилась, по лицу заструился пот. Воздух стал казаться горячим, захотелось содрать с головы дурацкое «ведро», бросить на дурацкую землю и отказаться от дурацких игр!

Он выпрямился, ухватил нижний край «ведра», но папа с мамой – они вдруг возникли перед глазами. Славка словно в холодную воду окунулся, когда вспомнил – тут не игра. Это нужно, чтобы вернуться домой, к ним. И никто, кроме самого Славки, не может помочь ему в поисках неведомого подземного ручья. А без ручья – домой не попасть!

И руки снова принялись ощупывать колючие ветви. Удивительно, но одна лоза тотчас нашлась. Славка протянул дурацкий прут вперед.

А тот потянулся вверх. Отчетливо! Сам! Через пару шагов лоза опустилась. Пришлось крутануться вправо-влево, пока ветка не передала пальцам: «правильно, вот сюда!» С каждым разом все лучше воспринимая указания лозы и вовремя поворачивая, Славка широко шагал по пружинящему сплетению колючек.

– Привет, Яр!

Руки Ждана сдернули кожаное ведро с головы мальчишки. Ветерок остудил лицо, залитое потом. Свет показался нестерпимо ярким. Пока Славка жмурился, парень снял с его ног берестяные щитки и ушел наверх, к месту старта.

– Догоняй!

Оставив «ведро» и «щитки» на колышке, Ждан вместе с мальчишкой побежал к первой поляне. Славка мчался, не отставая. Он ликовал – теперь ничто не мешало ему вернуться домой, в своё время!

Обрадовался мальчишка рано, хотя навык запомнился, а от повторения – окреп. Быстро закончив тренировку на поляне, парень вёл ученика в дремучую тайгу по совсем скверной тропинке, пока та не исчезла вовсе. Поваленный ствол с длиннющими голыми сучьями закончился в кустарнике. Неудачно спрыгнув, Славка свалился на толстый слой мха.

– Экий ты неуклюжий, – вздёрнула его на ноги сильная рука, – всё норовишь запнуться. Вперед глядеть не пробовал? Ладно, к делу. Если умеешь воспринимать движение воды, то научишься чуять любой ток, везде. Теперь твоя задача – определить его направление. Тогда поймёшь остальное. Ищи!

Тайга выглядела непроходимой, но стоило пригнуться, и натоптанные тропки проявлялись, как по приказу. Подныривая под низкие ветки, порой идя на четвереньках, Ждан бежал за Славкой, пока они не уткнулись в ручей.

– Ну, где родник?

Славка ткнул пальцем. У самого берега маленьким фонтанчиком бил ключ, взбрасывая со дна крошечной воронки мелкие кусочки листьев.

– Молодец! – Ждан от души хлопнул мальчишку по плечу и вдруг резко обернулся, выхватив нож. – Это ещё что такое?

– Я тебя про него спрашивал, – воскликнул Славка, провожая взглядом крупную серую собаку. – Кто он? Волк?

– Не бешеный ли? – Ждан переливчато засвистал, зацокал, оглядываясь по сторонам, держа нож в руке. – Лесовика спрошу, авось знает.

Издалека донеслась ответное цокотанье. Приблизилось. Парень зацокотал длинно, словно несколько белок, которых Славка кормил с руки в Академгородке. Совсем рядом, в соседнем кусте, коротко цокнуло, словно отрезало. Высунулся лохматый человек невысокого роста. Опасливо осмотрелся. Подошел совсем близко, протянул руку. Ждан вынул из поясной сумки ломоть хлеба, поцокотал вопросительно, вложил в широкую лешачью ладонь. Пока Славка рассматривал смуглое лицо гостя, тот улыбнулся мальчишке, цокотнул парню и принялся за еду. Ждан нахмурился:

– Лесый говорит, здесь волков давно не встречал, только рысиный выводок. Неладно, если пришлая стая набрела, придётся мир поднимать на облаву, – отправив лезвие в ножны, он сжал пальцами виски, закрыл глаза.

– Лесый? А, леший, – сообразил Славка.

Примерно по плечо мальчишке, лесной житель выглядел коренасто. Короткие лохматые волосы росли не только на голове, но и груди, на руках лешего. Одежда напоминала карнавальный наряд. В каждом переплетении тонких, как почтовый шпагат, веточек или корешков, торчал отдельный листочек. Или рос? Мальчишке захотелось пристальнее рассмотреть, понять – почему листья зелёные? Все вместе они превращали лешего в дерево, как только тот переставал двигаться. Офигительная маскировка!

Леший неторопливо ел хлеб. Откусывал маленькие кусочки, долго жевал, причмокивал. Наслаждался человеческой пищей и тоже рассматривал Славку. Проглотив последний кусочек, зажмурился от удовольствия. Улыбнулся, негромко процокал несколько слов и медленно отступил в кусты. Тем временем Ждан уже закончил сеанс связи, пришел в себя, распахнул глаза с чёрными зрачками. Зашипел, как от боли, прикрыл их ладонями:

– Всё время забываю! – Потряс головой, снова открыл, уже нормальные, голубые. – Так, Дрона я известил, что волки появились. Бежим-ка, дружище, прочь. Одним ножом от стаи не отбиться.

И прощально цокнул вслед лешему, исчезнувшему в густом подлеске.

На этот раз Ждан вёл мальчишку вдоль грунтовой дороги. Уже не бежал, однако угнаться за широкими шагами оказалось не намного легче. Славка прилично запыхался, когда подъём закончился. За поворотом он заметил, что путь кажется знакомым.

– Верно, мы вчера здесь встретились. Вот Дронова пещера…

– Давай заглянем?

И они вошли в тень. Десятка два шагов по коленчатому ходу привели к высокой, просторной пещере.

– И всё? Не понимаю…

Мальчишка ошалело оглядывался по сторонам, несколько раз посмотрел в сторону входа, задрал голову, рассматривая высоченный сводчатый потолок. Обошёл пещеру по кругу. Остановился. Присел на корточки. У стены высилась кучка земли. В слабом свете, доходящем от входа, Славка рассмотрел следы от собственного и русаниного падения. Всмотрелся под ноги, отыскал бумажный пепел и недогоревший уголок страницы.

– Наше. А стрелки нет. Но я же её сам чертил! И куда делся длинный коридор? Опять же, там землерой стену вывалил, за поворотом. А, вот она, дыра! Заложена, как попало. Выход похож, а всё остальное не так…

– Что не так? – Ждан спросил встревоженно.

– Это не совсем та пещера! Из той вёл длинный, извилистый ход! Мы почти час по нему шли! Он вот такой весь, – и Славка изобразил рукой загогулины.

– Свитый ход, говоришь? – Парень задумался. – Дивно. Боруну расскажи, не забудь, вдруг это важно. Ладно, двигаем дальше навык отрабатывать!

По обширной пойме реки они бегали допоздна. Ждан заставил Славку идти с закрытыми глазами и отыскивать подземные ручейки. Попутно объяснял, откуда и почему они берутся. К исходу дня мальчишка не только представлял, как и куда текут дождевые воды, просочившись в почву. Он их ненавидел от всей души. Больше, чем самого мучителя!

Смеркалось, когда он дотащился вслед за Жданом до казармы. Школа спала, лишь Скитан сидел на крылечке, строгал длинную палочку.

– Ну?

– Освоил. Не такой он и бесталан, оказывается…

Усатый тренер недовольно фыркнул:

– Я о тебе. Пойдёшь или здесь киснуть останешься?

– Не всё так просто. Сейчас, только накормлю Яра и вернусь.

Наскоро поужинав холодным отварным мясом и салатом, в полумраке они добрались к деревянным нарам. Там спали мальчишки. Откинув одеяло со свободного места, Ждан подтолкнул безмерно уставшего Славку:

– Спокойной ночи.

Жесткие матрас и подушка захрустели, почти не промявшись, но сил не осталось даже повернуться на бок. Мальчишка услышал слова Ждана за окошком:

– Всё, он угомонился. Ты уверен, что нас никто не слышит? Я бы не хотел…

– Так не пойдёт. Ты определись, в конце концов, на чьей стороне. Тратишь время на пустяки. Сегодня мальчишка-попаданец, завтра ещё что…

Быстров-младший заподозрил неладное. Но усталость оказалась сильнее тревоги. Сон не сморил – вырубил Славку, как выключателем щёлкнул. Только и успел расслышать:

-Если я пойду с тобой, Скитан, то не один. Дара…

Глава 11 Первый экзамен

– Долго, говоришь, шли? И всё время вот так, вкруговую?

Выслушав рассказ Славки о несовпадении Дроновой пещеры с той, откуда они выходили, Борун задумался. Хмыкнув, закрыл глаза, прикоснулся к вискам, ушел в себя. Через минутку, наверное, ожил. Судя по черным зрачкам, которые постепенно сузились, вернув глазам привычную синеву, волхв с кем-то связывался.

– Дрон полагает, что кружение было воображаемым. На самом деле – вы топтались на месте.

– Да? – Не согласилась Русана. – А как же землерой? Слава видел там дырку в стене, но почему она совсем рядом с пещерой и заделана?!

Борун пожал плечами.

– Если вам встретился Копач, глава семейства, так он вполне разумен, чтобы заделать пролом. Они всегда закрывают ходы, не любят сквозняков. Что толку гадать? Оставим прошлое прошлому, займёмся настоящим, – он махнул рукой, принялся рисовать в воздухе спирали:

– Человек в своё время попасть не может, он в нём существует. А вот провалиться в минувшее – редко, но можно. Ты к своему времени сродство имеешь, и вернуться в него можешь, пока помнишь, какое оно. Точнее, его вкус. В него идёшь по сопротивлению, как бы против тока. А из него, сами знаете – соскальзываешь, как в яму, на дно…

Русана слушала внимательно, как на уроке. Славка пробовал представить себе яму времени. Воображение нарисовало картинку, как они с Руськой валятся в широченную воронку и – внутрь, к узкому горлышку. А там застревают, над подземным ходом… Он затряс головой, стал слушать волхва.

– … силобор откроем, вас вернёт на временной срез. Там вы должны ощутить направление, куда идти, – Борун заметил недоумение на лице девчонки, пояснил. – Ну, не идти, а словно плыть или лететь. Кто как думает, так и видит…

Славка опять увидел картинку:

Он плывёт, как в бассейне, поднимая тучу брызг, а выше него летит Руська, помахивая руками-крыльями. И обгоняет. Обидно! Пришлось посадить себя на гидроцикл. Тогда, на Обском водохранилище, Славка подсмотрел из-за папиной спины, как управлять. Теперь он крутанул ручку газа, резво обогнал Русану… но голос волхва разрушил приятные мечты:

– …будете держаться за руки, чтобы сдвоить чувство.

Картинка вернулась, только девчонка уже не летела по небу, а сидела за славкиной спиной, крепко обхватив его за пояс. И они на гидроцикле мчались из глубокой воронки, на краю которой сцепились корабли. Пираты Карибского моря приветственно махали, стреляли в воздух, а Джек Воробей бросил Славке свою капитанскую треуголку…

– Яр, направление тока чуешь?

– Ждан сказал – да.

– А сам как считаешь?

Вот почему взрослые задают вопросы, а не отвечают на них? Можно подумать, они такие умные, они всё-всё знают! Славка именно за это терпеть не мог школу. Но с Боруном не поспоришь, пришлось вымучивать из себя:

– Ну… Наверное, да. Примерно…

– А нужно точно! Идем, проверим.

Русана встала легко, а Славке пришлось сделать усилие. Ноги гудели. Они так и не отошли со вчерашнего дня, гнулись с трудом. Он спустился по ступенькам, чувствуя себя наполовину деревянным. Буратино.

Добро бы одному предстояло тащиться на луг. Так эта отличница прискакивала рядом с Боруном и пялилась на Славку синими глазищами! Хорошо, её очки скоро потемнели на солнце, превратив хозяйку в кота Базилио. Подстать рыжей подружке, огненной, словно лиса. Жаль, что ту зовут Милана. Лиса-Алиса, хорошая кличка для неё будет!

– Ну, что стоишь? Ищи.

– Так лозы нет, – буркнул Славка.

– И не будет, – утешил волхв. – Вперед!

Расставив руки, мальчишка двинулся по лугу. Солнце ощутимо давило на тыльную сторону ладоней, пекло макушку. Под ногами шуршала трава. И никакого тока. Руки устали в плечах, норовили опуститься, но под ладонями так ничего и не появилось. Пустота. Пройдя приличное расстояние, Славка обернулся. Борун шёл последним, наблюдая за Русаной, которая тоже растопырила руки.

– Так он не только меня испытывает!

Почему Славка так обрадовался, он и сам не понял. Зато усталость, словно ветром сдуло. И тотчас ладони как кто толкнул снизу!

– Есть! Нашёл, – завопил он во весь голос, повернув по ходу подземного течения.

Глава 12 Врачевательница Гера

Волхв улыбнулся восторгу, проверил, кивнул. Глянул на Русану, приложил палец к губам, молчи, дескать. Недоверчиво спросил Славку:

– Ты уверен, что туда показал? Река-то за спиной!

Это была правда. Но ток тянул ладони прочь от большой воды, в центр села. Мальчишка снова проверил. Насупился и упрямо подтвердил:

– Да!

– Отменно, Яр, отменно, – радостно улыбнулся Борун, – правильно ведешь! Здесь струя сочится в колодец, совсем слабая. С таким чутьем вы не заблудитесь. Однако, в силоборе поток сперва обжигает сильнее кипятка. Можно и обеспамятеть. Гера даст вам отвар, чтобы устояли, не потерялись. Скажет, когда испить. Пора вам к ней, она ждёт.

Дом Геры, синеглазой и шустрой старушки, располагался в другом конце деревни. Славка проковылял вслед за Русаной, здорово отстав. Когда он взбирался на крыльцо, Гера уже прикрывала последнюю ставню:

– Поспешай! Дверь притвори плотно и на засов, чтобы не помешали.

В полумраке горницы светился знакомый по дому Боруна потолочный шар. Русана сидела на короткой лавке перед троном Геры, а рядом, на высоком одноногом столике, теснились склянки и банки. Очки лежали на большом столе. Славка даже усомнился, Руська ли сидит, подавшись к старушке? Без привычных стекляшек на носу, окруженных коричневой пластмассой, лицо одноклассницы выглядело иным. Она словно повзрослела, стала девушкой, похожей на Дару.

– Яр, присядь в сторонке. Мне надо вернуть Русе зоркость, – пояснила старушка.

Кто бы спорил! Славка примостился за столом, облокотился и стал наблюдать за лечением. Гера вытащила из высокого горшка длинную соломинку, из баночки набрала в неё жидкости. Зажала соломинку пальцем. Левой рукой подняла Руське веко:

– Смотри вверх. Не моргай, – последовательно пустила несколько капель в один и второй глаз девчонки.

Та взвизгнула. Старушка такое поведение не ободрила:

– Зачем? Не больно же?

После этого Гера распросила Славку об успехах в поисках тока. Удивилась настойчивости Ждана в колючках. Посетовала – мол, дружинники всегда жестоки, что к себе, что к другим. Мальчишке не понравились интонации. Он Быстров, а жалость – не то чувство, которое должен вызывать мужчина. Так учил папа!

– Да всё нормально. Подумаешь, чуть поцарапался!

Синеглазая старушка хмыкнула:

– И ты полон задора, как нынешние. Неужели мужчины не изменятся, даже через века? Ну-ну…

Повернув голову Русаны к свету, она заглянула в глаза:

– Прекрасно… Теперь несколько упражнений…

Свеча, стоявшая на столике, вспыхнула, а матовый потолочный шар потух. Закрыв один глаз Русаны повязкой, Гера отвела свечу в сторону, скомандовала:

– Постарайся увидеть её, но не расплывчатой, а четкой. Получается? Нет? Очень хорошо…

Во второй руке колдуньи появился предмет, похожий на теннисную ракетку. Она поднесла его к лицу девчонки:

– Смотри в дырочку. Как видишь огонёк? Отчетливо… Теперь я стану отводить, а ты смотри в дырочку, не отрывайся…

Гера повторяла движения, пока Русана не взмолилась:

– Больно! Внутри глаза больно! Ой, мамочка…

Сдвинув повязку на другую сторону, колдунья мучила девчонку, пока у той не заболел и второй глаз. Тогда повязка легла ровно:

– Закроем оба. Слушать это не мешает. Яр, помоги распахнуть ставни.

– Всё, что ли? – Удивился Славка, открывая окно.

– Да. Лечение закончено, – синеглазая старушка подошла к Русане, поправила повязку. – Сейчас судорога убрана, глазки отдыхают. Но к ним надо относиться бережно, чаще вдаль смотреть или на звезды. А ты, когда вязанием занята, чуть не носом утыкаешься. Разве так можно!

При свете дня горница Геры выглядела немного зловеще. Частокол длинных деревяшек вкруговую опоясывал стены. С них свисали ожерелья корешков, пучки трав, стебли, мешочки, веники, перышки. Но кроме этого, в обширном шкафу теснились деревянные, берестяные, глиняные и металлические горшки. На длинной полке рядком лежали блестящие металлические инструменты, нагоняющие ужас. Похожие Славка видел у зубного врача, когда мама привела его выдергивать старый зуб. Бр-р-р!

– Яр, не отвлекайся, – палец Геры постучал в столешницу, – для тебя тоже важно. Руся одна не справится. Итак, мы, волхвы, откроем силобор на временной срез, как учит Нарада. Тут важно сразу понять направление тока и верно устремиться. Срез одновременно смещается в двух направлениях – туда и сюда. Цена выбора очень высока. Понимаете?

Даже с завязанными глазами, Руська осталась верна себе. Она заныла:

– А если мы не сумеем, если не попадём? И что значит срез, как он выглядит… Я так ничего не понимаю, покажите мне, на примере…

– Ладно, – ловкие пальцы Геры сняли повязку, – покажу. А ну, глянь на меня! Ну, совсем же другое дело, прелесть просто… Оцени сама, сочти стадо, сколько голов?

Слегка прищурясь, Русана уставилась в окно. Её испуганное лицо сначала стало сосредоточенным, затем на нём обозначилось недоверие. И последним пришло изумление, смешанное с восторгом:

– Не верю. Не верю! Лучше, чем в очках! Это чудо! Не может быть! Гера, спасибо вам!

Дылда соскочила с лавки, бросилась обнимать старушку, едва не сбив ту на пол. Гера, смущённая бурной благодарностью, слегка отстранилась:

– Ты меня удивляешь, девочка. Никаких чудес, всего лишь верное лечение. Внутренняя судорога. Ах, если бы ты осталась здесь, я сделала бы из тебя великолепную лекарку. Ты прирождённая врачевательница, истинная руса. Возможно, сильнее Дары, а то и меня…

Сияющая Русана села рядом со Славкой в позе примерной ученицы, приготовилась слушать. Гера прошла к шкафу, вынула из закрытой корчаги приличную пригоршню глины, на столе скатала из неё длинную колбаску. Скрутила в тройную спираль. А затем резко, наискосок, разрубила невесть откуда взявшимся ножом. Дети испуганно отпрянули.

– С высот нисходит вселенский меч и рассекает жгут времени. Жгут расплетается по срезу, сдвигается, – убрав нож, Гера показала смещение, – захватывает людей, предметы. Но сродство обрубышей велико, стягиваются они и зарастает срез, как рана на живом. Вот и вся загадка. Обычно срез держится дней пять, не больше. Надо поспеть…

– А кто нас провожать будет, он в наше время тоже войдёт?

Синеглазая Гера огорчила Русану:

– Какие проводины? В чужое будущее войти невозможно, как и вернуться в свое прошлое! Сама должна понимать…

– Ну да, – кивнула та с умным видом, – конечно.

Славка тронул разрубленную спиральку:

– А мы с какой стороны?

– Снаружи, разумеется. Это я упростила, для лёгкости… Время, оно свивается клубком, новое поверх былого. Неужели ты даже это не понимаешь, Яр? Да, кстати, бутылку забери. Прелестная штучка, – отметила Гера, снимая прозрачный сосуд с полки, и очень удивилась. – Ты даришь её мне? Спасибо!

Возвращаясь в казарму, Славка едва тащился. И не в ногах вовсе было дело. Настроение упало ниже некуда. Вопрос Геры словно убил мальчишку. Не хотелось, а обидно думалось только об одном – он всем этим людям кажется тупым придурком. Будто не врубается, не въезжает, не дотягивает, не догоняет!

Или Ярослав Быстров, действительно, не понимает очевидных вещей?

Глава 13 Школа арьев

Во дворе школы опять шел урок фехтования. Шесть пар кружились под нестройный, зато частый перестук деревянных мечей. Тренер, тот самый Скитан, сидел на крыльце и беседовал со Жданом. Завидев приковылявшего Славку, усмехнулся в усы. Ждан махнул рукой, подзывая:

– Ну? Оценили твой навык?

– Ещё как, – не удержался от хвастовства мальчишка, – Борун сказал, что я очень сильный.

Скитан хмыкнул, обидно спросил:

– А что плетешься, как осенняя муха? Бегать разучился, видать… Сколько годков-то разменял?

– В смысле – разменял? – Не понял Славка.

– Лет полных, сколько? Двенадцать. С половиной. А ростом удался на шестнадцать, – удивился Скитан. – И что умеешь? К чему склонен?

Уже который раз звучали слова знакомые, на первый взгляд. Но смысл сказанного ускользал от мальчишки. Как сейчас. «Удался, склонен» – о чем это? Ждан помог, пояснил:

– Что за ремесло по душе – вот суть вопроса…

Ремесло? Славка смутно помнил что-то про Левшу, который и кузнец, и камнерез, и механик, и кто там ещё.

– Верно, только почему именно левша? Обоерукий лучше, – уточнил Скитан. – Значит, ничего не умеешь. Жаль, я полагал новое у тебя перенять. Скверно вас учат… Ты сам кто, с какой руки бьёшь? Рубиться обучен? В пешем строю? Конно? Нет? Худо, совсем худо…

Возражение Ждана, что незачем затеваться, мол, возвращают мальца этой ночью – пропало впустую. Бритоголовый тренер заметил:

– Вот и пусть несет в свое время весть, как юнцов готовить следует. Яр, со мной! Дружина, стройсь! Клинок к ноге! Равняйсь!

Подталкивая Славку, Скитан неторопливо двигался вдоль строя. Большинство босоногих парней оказалось высокими, но вот до края шеренги осталось три человека. Тренер примерил замыкающего, затем второго. Втолкнул мальчишку перед ними, пресек возмущение:

– И что с того, что он в обутках? Босой не привычен. До вечера потерпите.

Из головы строя прилетел вопрос:

– Почему неучёного малька – в русы?

– Приказы не обсуждаются. На пары разочтись! Сокол, ты с новичком. Гор, отдай оружие. Отработка укола. Начали!

Славка взмахнул деревянной изогнутой палкой. Дома он и Тимур всегда рубились, как настоящие мушкетеры и самураи – с подпрыгами, приседаниями. По воздуху, конечно, не летали и кульбиты там, типа сальто, не делали. Но уж всяко он сражается лучше деревенских! Сейчас как задаст жару этому Соколу – тот без крыльев взлетит!

Соперник перехватил удар, отвел в сторону и ткнул концом своей палки в грудь Славки. Тогда тот рубанул сбоку, целясь под руку и готовясь сдержать, остановить удар, чтобы не сделать больно. Опять не получилось, а противник снова ткнул, теперь уже в живот! Очередной замах соскользнул, и лёгкий тычок достался шее.

Держи! Круговой замах по ногам в приседе прошёл впустую – Сокол отступил, пропуская палку мимо. И тут же резко шагнул, почти в полушпагате выбросил руку вперед. Получился не удар и не тычок – деревянный клинок коснулся груди и замер. Когда Славка попытался распрямиться, это оказалось невозможно, и он плюхнулся задом в пыль.

Так бесславно закончился бой. Слёзы обиды копились, ждали только случая, но перед глазами возникла рука:

– Вставай! Ты славно бился, Яр, только не по-нашему, – Сокол улыбался не жалеючи и снисходительно, а во весь рот, как приятелю. – Так прямым мечом секут, когда ты бронник. А легким клинком, им колоть сподручно, не рубить. Освоишься, не горюй…

Очень своевременно Скитан объявил свободное время. Пробежка до ручья, умывание и общий ужин незаметно сблизили новичка и старожилов. Русы излучали доброту и любопытство. Они разглядывали мальчишку, но не в упор, а исподволь. Поэтому Славка не испытывал смущения, тем более, что Сокол как-то незаметно взял его под опеку.

После ужина все отправились в казарму. Вечерело, и приятный полумрак понемногу гасил краски, привнося с собой сказочность. Славке чудилось, что происходящее – оно невзаправду, не совсем настоящее. Эти мальчишки словно играли в кино. Они задавали смешные вопросы о мире, откуда пришли и куда скоро уйдут дети-попаданцы. И при этом русы сами вели себя смешно и необычно. Прежде, чем забраться на длинные нары, знакомые Славке со вчерашней ночи, парни ополаскивали ноги в ушате и протирали полотенцами. Славка скинул кроссовки, омыл ступни, как все. Сокол бросил ему чистый лоскут, попросил:

-Яр, можно обувь примерить? Вот спасибо… Эх, малы!

Его ножища не влезла в «Рибок». Кроссовки двинулись по рукам и ногам. Впору пришлось только хроменькому Груму. Тот пришлёпнул липучки, спрыгнул на пол, сделал несколько резких поворотов. Стал на руки, провел ногами удары в сторону, назад. Его стремительные движения напоминали ниндзя-каратистов. Закончив демонстрацию, рус вернул кроссовки хозяину и оценил впечатления:

– Знатная обужа. Лёгкая и теплая. На ноге сидят плотно, по дереву не проскальзывают. Много лучше, чем кожа.

Кажется, и времени прошло совсем немного, а Славка почувствовал – он среди своих. День угас, сумерки сгустились. Никто не собирался спать. Кто-то заботливый принес жировой светильник, предложили Славке зажечь его. После этого все по очереди чиркали зажигалкой, открывали и закрывали перочинный ножик. Крутили в руках телефон, фотик, эмпитришку. Славка попросил всех сидеть ровно, отошел, сфотографировал. Вспышка вызвала бурю восторга, а за право щелкнуть Славку – разгорелся бурный спор. Сокол, как старший, поручил Гору. Тот бережно принял аппарат, нацелился и пыхнул.

А потом всей командой рассматривали фотографию, где напряженные лица русов светились угольками глаз. Как всегда, если смотришь на вспышку. Эффект получился неожиданный для Славки – русам понравилась красноглазость. Сокол пояснил, чем именно:

– Это о зоркости говорит. Ночью у костра обернись – такие огоньки увидишь. Глазами светят ночные звери. Вот и мы такие, оказывается… Но что за волховство тебе парсуну рисует? Быстро и точно. Поясни!

За окнами луна серебрила просторы. Незнакомые шумы влетали в комнату. То дальний крик птицы, то лошадиный топоток, переступание с ноги на ногу. В городе ночь звучит совсем иначе. Эта необычность подстегивала Славку. Хвастливо лился рассказ о телевизоре, о кино, о компьютерных играх. Расписывать свой мир мальчишка мог бы ещё сколько угодно, но между лопаток появилось неприятное ощущение. Он поёжился.

– Озяб, что ли? – Удивился Сокол.

– Нет, неуютно. Как будто кто в спину смотрит…

Объяснить чувство толком не удалось – возникла суматоха. Заржали, тревожно заметались лошади.

Глава 14 Силобор

Русы метнулись к окнам, но дневальный уже определил причину переполоха и успокоил:

– Лиса, похоже. Запустил камнем, стреканула, как подпаленная. Жалко, не попал. А это кого несёт?

Приблизился топот копыт. В казарму вошёл Ждан:

– Пора. Прощайся с ребятами, и помчались. Волхвы у Сундука огневой круг замкнули, силобор напрягли, и время выброса близко…

Костры располагались по кругу, на лучах пятиконечной звезды, выложенной из камней. В центре звезды змеилась спираль, тоже обозначенная камушками. Самый центр занимал большой плоский камень.

– Испейте, – подала детям кружки Гера, – это придаст сил и успокоит. Когда силобор вскроется, вас пробьёт жар. Перетерпите, это ненадолго. Ну, а там идите против течения, домой…

Дрон смотрел в небо сквозь длинную трубу с подпоркой, установленную на круге со множеством кольцевых полос и радиальных делений. Он оторвался от наблюдения, велел Боруну приступать. Тот довел детей к началу спирали, поставил Русану впереди Славки:

– Возьмитесь за руки. Дрон скомандует – пойдёте таким порядком. Остановитесь в самом центре. Пламя накроет вас, но не бойтесь, оно иное, в нём горит время. После выброса вы попадёте в темень, там всё зависит от вас. Идите против тока, всегда навстречу, иначе снесёт в сторону, близко, но не туда. Ну, удачи!

Его теплая рука легла на плечи детей, слегка подтолкнула. Славка сжал руку Русаны, посмотрел на волхвов – четверо уже стояли на лучах звезды. Все, кроме Боруна. Дрон крикнул:

– О, сила земная! Распахнись, силобор!

Славкой и Русаной овладело странное оцепенение, двигаться никуда не хотелось, в ушах нарастало гудение. Борун занял своё место, тоже простёр руки к центру спирали. Совершенно синхронно, вся вместе, пятерка волшебников принялась подталкивать нечто невидимое в сторону детей.

Поднялся ветер, дующий на них со всех сторон. Пламя костров загудело, затрещали толстые поленья, выбрасывая снопы искр. Одежды волхвов трепетали в потоках воздуха. Длинное пламя каждого костра легло набок, заструилось к центру, проползло между волхвами, направляясь дальше, дальше…

Жар наваливался на детей. Однако ветер перестал восприниматься, хотя искры летели гуще. Вот языки пламени ещё удлинились, дотянулись до детей, заслонили центр спирали, поглотили Славку с Русаной полностью. Громадный костёр, слившийся из пяти длинных огненных полос, скрутился в единый жгут, и устремился в ночное небо…

С шумом вырвалась земля, словно выплеснулась вверх, далеко разлетаясь в разные стороны. Следом прянула уйма света, ярчайшего из возможных, молнией ударила в небеса. В мгновенном проблеске волхвы заметили взмывающий вверх камень. Затем откат дошёл до них, пронзил болью, разбросал по сторонам. Пламя погасло разом, как от могучего дуновения. Резко похолодало. В полной темноте тяжело ухнула, содрогнулась земля.

Долго стояла тишина. Мир оглох, ослеп, перепугался и затих в ожидании. Борун, самый молодой и сильный, первым очнулся после жестокого обратного удара, обратился к Совету:

– Все живы? Все целы? Дрон, как ты? Гера, Кмен, Аген, не молчите!

Понемногу волхвы приходили в себя. Когда удалось подняться последнему – им оказался Дрон – кто-то вызвал светлячков, построил плоским облаком и все пошли осматривать результаты так шумно сделанного посыла.

– Вот что значит силобор сообща раскрывать, – старшина Совета любил хвастаться, – хорошее дело я предложил. Смотрите, костры остыли, головни ледяные на ощупь. Вся сила из жилы земной ушла, без последышков…

Пентаграмма никуда не делись, а вот центральный круг, где вскрылся силобор, стал глубокой воронкой. Старшина Совета замолк, словно язык прикусил. Камень исчез, а на дне воронки стояли дети. Русана и Яр смотрели на волхвов с надеждой, ожидая продолжения. Они явно не понимали, что всё кончилось.

Борун молча спустился к детям. Ему захотелось немедленно усыпить, отнести ребятишек домой, и пока будут спать – придумать объяснение. Но Дрон, слишком слабый, чтобы проявить великодушие и слишком гордый, чтобы скрывать поражение, крикнул сверху:

– Ну, и чего вы там ждёте? Сорвалась отправка. Значит, не судьба. Вылезайте. Живо! Яр, Руса, кому сказано?

Русана подчинилась. А Славка гневно выкрикнул:

– Нет! Нет, так не может быть! Вы обещали! Делайте, делайте ваше колдовство! Я хочу домой!

И отшатнулся от Боруна, протянувшего руку.

– Яр, погоди! Вернись, ты меня слышишь!

Мальчишка бежал в лес. Ему было всё равно, съест его страшный хищный зверь, напорется он на острый сучок или сорвется с обрыва и сломает шею. В глубине души Славка даже ожидал, что так и случится. Тогда всё решится само. И не надо будет переживать, что он никогда не увидит маму! И какая разница, если он умрёт, что папа никогда не похвалит его за отличный спуск на лыжах с горы! Ну и пусть его, Славки, не будет, так ведь исчезнет и непонятное стеснение в груди, которое душит и выжимает слёзы. Зачем такая жизнь в этой чужой стране, где нет ни компьютера, ни телевизора, ни телефона? Зачем, если вокруг одни чужие люди, которые и русского языка не понимают!

Так думал Славка, стремглав несясь по тропинке, хорошо заметной в лунном свете. Та послушно ложилась ровным ковром, уводя наверх, в гору. За поворотом остались голоса, окликающие его. Скоро крутизна увеличилась, и бег перешел в быстрый шаг. Дыхание участилось, слезы высохли. Осталась горькая жалость к себе, совершенно одинокому, никому не нужному. Славка укорял себя за глупое поведение, которое и привело его в этот мир. Не начни они с Тимуром толкотню, не шагнула бы Русана на скрытый провал. И все остались бы в том мире, улетели бы уже домой. И он спал бы в своей постели, а не смотрел на звезды и глупую желтую луну с края обрыва…

Как незаметно тропинка довела его к вершине горы. Громадный камень, снизу похожий на сундук или ящик, вблизи оказался куском скалы с неровными краями. Славка выбрал рядом с ним плоский обломок, сел, прислонившись спиной. Камень поделился теплом, оставшимся от дня.

– Не хочу никого видеть, – сам себе сказал Славка, и камень поддержал его негромким гулом.

А может, это показалось. Но не с кем обсудить, так это или нет. Раньше для таких разговоров существовал папа. А теперь его нет. И никогда уже не будет… Предательские слёзы снова потекли, будто знали, что Славка их сдерживать не станет. Для кого стараться? Папа не узнает и не похвалит. А мама всегда спорила с папой, доказывая, что слёзы – признак тонкой души…

За спиной кто-то оступился, негромко шумнул. Обернувшись, Славка заметил тень.

– Кыш ты, – он хлопнул в ладоши.

Тень метнулась в сторону тропы, увлекая за собой мелкие камушки. Все стихло. А слёзы потекли снова. Всхлипывая, мальчишка вспоминал, вспоминал и вспоминал прошлое. Такое недавнее и такое безвозвратное. Как жаль, что не исправить в нём ни единого слова, ни единого жеста. А ведь мог бы не грубить маме, не огорчать враньем папу. Мог. И уже никогда не сможет. Осознание того, что жизнь, как лист бумаги, пишется сразу начисто, без права на исправление – поразило Славку. Как же он раньше этого не понимал?

– Всё. Больше никаких дурацких поступков. Сначала думать, потом делать.

Всхлипывание прекратилось. Мысли о родителях не ушли, они отступили в тень, не мешая думать о другом. А почему, собственно, все решили, что вернуться в то время нельзя совсем? Подумаешь, первая попытка не удалась! Надо делать вторую, третью, четвертую, пока не получится. Папа всегда говорил, что сдается только слабый духом. У него на экране компа девиз написан: «Нет невозможного, есть труднодостижимое».

Нет невозможного… Нет невозможного…

Солнце светило в щеку. Славка прикрыл глаза ладонью, откачнулся от «Сундука». Надо же, так и уснул, сидя! Он решительно встал, через голову стянул сумку. Сделал коротенькую зарядку. Осторожно подошел к самому краю, глянул вниз. Только пятна кострищ вокруг глубокой воронки напоминали о ночной неудаче с возвратом. Ни единой живой души. Лишь вдали, на поле копошились маленькие фигурки. Скакал одинокий всадник, вдоль опушки разбредалось стадо.

Жизнь Затулья шла своим чередом. Пора и Славке занимать отведенное ему место в этом мире. Может быть, навсегда. Но лучше – ненадолго. В конце концов, безвыходных положений не бывает. Надо поискать выход в свой мир!

Глава 15 Хозяева леса и воды

Славка второй день трудился в семье Ждана. Четверо младших сестер спали в горнице, а он и рус предпочитали сеновал. Остатки старого сена еще хранили сухой травяной запах, приправленный пылью и мышами. С первыми петухами родители парня поднимались, начинали греметь посудой, хлопать дверями. С мычанием и блеяньем домашняя скотина примыкала к общему стаду. Завтрак – вчерашняя каша, сметана, ломоть хлеба. И все отправлялись на покос. Кроме малявок пяти– и шестилетнего возраста. Эти пололи и поливали грядки.

Подвода поскрипывала, погромыхивала, доставляя косы и косарей на очередной луг. Там они выстраивались уступом и врезались в росистую высокую траву. Славка шел последним – у него получалось плоховато. Коса не спешила подчиняться – она своенравно завышала высоту среза или же втыкалась в землю. Причем с разбега, заставляя мальчишку спотыкаться, выдергивать её, спешно обтирать кромку травяным жгутом.

Сегодня роса сошла с травы слишком рано – день выдался жаркий и ветреный. Ворон, отец Ждана, коренастый, смуглолицый, добил прокос до конца, отступил в сторону:

– Парни, мы ворошить останемся. В такую сушь с ветерком сено мигом подвянет, глядишь, завтра и соберем. А?

– Батя, сегодня никак не могу, – прямо глядя Ворону в глаза, отказал сын, – меня старшим поставили, недорослей учить. Завтра – да, мы твои…

Махнув рукой, отец снял соломенную шляпу, смахнул пот, отвернулся, бормотнув:

– Нахлебники. И ты и твой воевода!

Мать ничего не сказала, тихонько отступила, утираясь концом головного платка. Дочки вороновы закончили, напились, легли в тень. Славка постарался, удачно сделал последний замах – трава красиво легла полукругом. Жаль, никто не увидел и не оценил. Ждан сделал знак следовать за ним. По примеру наставника уложив косу в подводу, Славка с удовольствием принял большой кувшин, тоже хлебнул квас через край.

– Отдыхай, мне подкопённик новый сделать надо, – рус вытащил топор, пошёл приглядывать подходящее деревцо.

А в кустарнике, совсем рядом с подводой, что-то ворохнулось. Мальчишка пригляделся – не волк ли? Но листья раздвинулись, обрисовался знакомый силуэт, приметное лицо улыбнулось навстречу.

– Леший! Ты и здесь бываешь?

Лесовик закивал, негромко застрекотал, зацокал. Славка отчетливо различал слова, только не понимал их, вот беда! Но старого знакомого следует угостить, как же иначе? И мальчишка бросился к подводе, развязал узел с обедом, отделил перочинным ножичком ломоть. Точнее, краюху, самую поджаристую, с хрустящей корочкой – как для себя выбрал.

Приняв кусочек хлебца, леший с нескрываемым наслаждением вцепился в него крепкими зубами. Прожевал откушенное, причмокнул. Благодарно кивнув Славке, скрылся в кустах. Улыбаясь, мальчишка направился к Ждану, уже закончившему своё дело. Позади застрекотало, зацокало.

– Что?

К обернувшемуся Славке спешил леший. Держа во рту недоеденный хлебушек, он протягивал вперед сложенные горстью смуглые ладошки.

– Что это? – Удивился мальчишка.

– Бери, не бойся, – подсказал Ждан, – он худа не сделает. Бери.

И точно, в подставленные руки посыпались кедровые орешки. Сухие и чистые, крупные, один к одному.

– Вот это да! Спасибо. Откуда?

Цокот и стрекотание рус перевел лаконично:

– Старые белкины запасы, – и удивленно заметил, когда леший скрылся, словно растворился в подлеске. – Да он тебя за своего признал, однако! Орехами одаривает. Нечасто такое бывает.

Славка не успел загордиться, как последовала команда:

– Двинулись. Ополоснемся в реке.

Мышцы уже не болели, бежалось легко. Длинноногий Ждан выбирал путь, а мальчишка нёсся следом. На ходу вопросы и ответы укоротились, но разницу между дружиной и ополчением Славка понял. Наглядно представил себе Ворона, скачущего с поднятой саблей. Нет, вооруженный Скитан выглядел намного убедительнее и страшнее!

– Нахлебники-то почему?

– Так дружину кормить надо! Пусть не всю, только дежурных, но надо? А сено для коней? Одежда с обувью? Железо на бронь и оружие? Мясо и рыбу мы сами добываем, а хлеб, молоко, овощи?

Это верно. Вчера Славка таскал в казарму корзины с репой, морковкой и луком, привезенные седобородым стариком.

– Русам на работу времени не остается. Вглубь на неделю уходит дозор, чтобы засечь подход врага…

Река прервала распросы, освежила. К холоднющей воде Славка уже привык, хотя долго в ней не наплаваешься. На плеск приплыли водяной и русалки. Нырнув, мальчишка рассмотрел, как они выглядят. Почти рыбы. Крупные, конечно, метра полтора. Только хвост горизонтальный, плавники передние похожи на короткие руки. Пальцы перепончатые, но цепкие. Русалки баловались – за ноги в глубину утаскивали, не сразу вырвешься. Под водой хорошо слышался смех русалочий, потому Славка и не пугался. Вот ещё! Да у водяного народа лица больше человеческие, чем рыбьи. И улыбчивые.

Всласть нафыркавшись, Славка вылез, согнал с тела воду ладонью, как наставник. Быстро натянул портки. В них ходилось и бегалось намного легче, нежели в джинсах. Обулся, нагнал Ждана, на бегу оправляя рубаху с влажного тела. Льняная ткань словно бы охлаждала, в отличие от футболки, которую он почти не надевал.

Во дворе школы десяток недорослей жался к стене казармы и смотрел, как Скитан проверяет подгонку оружия молодых русов. Проверенные садились на коней, отъезжали и строились в дальнем конце плаца. Кивнув Ждану, воевода велел Соколу:

– Возьми чучела. Работаете пикой в строю и дротиком, одиночно. Яр, тебе что, особое приглашение? – А затем возвысил голос. – Гор, отдай молодому коня, возьми моего.

Самый рослый дружинник вскочил в седло, резко послал гнедого вперед. Ждан зычно скомандовал недорослям:

– Кончай глазеть! По росту становись, – и бросил Славке. – Дождись меня, домой вместе пойдём.

Но мальчишка не слышал, он в ужасе смотрел, как летит на него громадный гнедой жеребец, скаля зубы.

Глава 16 Канун Опалуна

Гор залихватски осадил гнедого, который едва не ткнулся мордой в Славкину грудь. Зубы жеребца перекатывали железные удила. Славке, городскому жителю впервые пришлось так близко рассмотреть коня. Тот казался страшным зверем, но только в первые минуты. Гор спрыгнул, хлопнул мальчишку по плечу, заставил погладить жеребца. Тот добродушно принял ласку, вдохнул широкими ноздрями и терпеливо ждал, пока Славка осваивал стремя и седло.

Вечером Скитан приказал Соколу обучить мальчишку уходу за конем и выделил ему низкорослую кобылу Мышку. Обихаживать её оказалось трудным занятием, но с какой благодарностью она принимала чистку! После протирки влажным суконным лоскутом, когда шкура кобылы блестела, Мышка непременно толкала Славку мордой, словно норовя поцеловать бархатистыми губами. И вела себя под седлом очень спокойно, помогая наезднику.

За два дня мальчишка привык держаться в строю, даже осмелился проскакать с тупой пикой наперевес. Попасть в плетеное чучело не сумел, зато наловчился метать дротик. Пока просто вперед, перед собой, но всё точнее и длиже к мишени. Русы не смеялись над ним, помогали поднять это короткое копьё.

У Славки сердце замирало, когда Гор, Грум или Сокол на галопе стремительно наклонялись и подхватывали лежащее в траве оружие. Как они ухитрялись при этом не свалиться – оставалось загадкой. А его сковывал страх упасть. Грянуться оземь! С такой высоты! Пока он двигался шагом, ещё ничего, но стоило перейти на тряскую рысь – паника затапливала голову и мешала телу. Славка вцеплялся в луку седла, не пытаясь управлять движением Мышки.

Хорошо, что лошадь вела себя спокойно. Но кому приятно видеть собственное ничтожество, как наездника? Ладно, хоть заскакивать в седло и спешиваться он научился быстро. Надо лишь правильно вдеть ногу в стремя. Ну, и вынуть из стремени, соответственно. А то в первый раз забыл наставление «пятку вниз», и прыгал, как дурак, на одной ноге. Попробуй сразу выдрать вторую, схваченную стременем за щиколотку! Славке на это потребовалась минута, не меньше. Хорошо, кроссовок снялся! Да ещё Грум помог, удержал Мышку, которая неправильно истолковала судорожные шлепки по боку, и двинулась вперед.

В первый день мальчишка сгорал со стыда. Он прямо спросил Ждана, зачем ему тренироваться вместе с воинами? Наставник удивился:

– А куда тебя ещё? К недорослям – поздно. Знаний новых ты уже не получишь, а силы в тебе будет много, как возмужаешь. Скитан и сказал – вдруг вернуть не удастся, так доброго воина из тебя сделает. Вот и незачем время терять. Нагоняй дружинников, перенимай навыки и умение.

Славке такой ответ польстил – в нём видят воина! Значит, надо им становиться. Главное, что удручало мальчишку в себе – силёнок не хватало. Сокол посоветовал перетаскивать и перекидывать камни, что кучей валялись у казармы. Славка посвящал этому занятию каждую свободную минуту, но пока результатов не замечал.

В пятый день джигитовка закончилась рано. Скитан выстроил русов, каждого похвалил. Новичка отметил напоследок, особо:

– Яр делает успехи. Был полный неумеха, а продвигается, набирает опыт. Бойтесь, завтра на состязание выйдет, да как обгонит всех! Устыдитесь…

Русы понимающе хохотнули. Грум предложил:

– Давайте его первым против туляков выставим, они животики надорвут и больше состязаться не смогут…

Славка тоже посмеялся со всеми, но на Грума затаил обиду. Этот низкорослый парнишка первенствовал на всех тренировках. Кроме бега. Правая нога, стопой немного подвернутая внутрь, мешала ему. Ловкий рус слегка прихрамывал при ходьбе, но зато с конем сливался в единое целое. Ко всему прочему этот хромой имел острый язык. Его шутки-прибаутки смешили даже сурового Скитана, что уж говорить про сверстников!

Сокол заметил подавленное настроение Славки, хлопнул по плечу:

– Не журись! Завтра праздный день Опалуна, а сегодня веселая ночь! Гулять будем, танцевать, песни петь.

Пока рус описывал прелести наступающего праздника, пришло время идти в баню. Ну, парилку Славка прекрасно выдержал, папа не зря брал его с собою. В несколько заходов распаренные русы истрепали веники о спины, кратко окунаясь в реку. Отдохнули и остыли в казарме. Чистые и красиво одетые, они совсем не походили на суровых воинов, когда выбежали встречать гостей.

Гости тоже принарядились, особенно девушки. Юбки, блузки и сарафаны выглядели так разноцветно, что Славка даже удивился. Фильмы, которых он насмотрелся в своём времени, рисовали прошлое в мрачных красках. И люди там непременно одевались в грязные лохмотья, в жуткое тряпье. Теперь-то он знал, как ярко выглядит праздничная одежда арьев! Да и повседневная не намного хуже. Даже простая рубашка украшена вышивкой по вороту, скромной, но изящной. А Славка ещё удивлялся, почему никто из русов не попросил у него одежду поносить. Грум, которому джинсы пришлись впору, походил в них часок и вернул. В таких штанах, мол, только по кустарнику хорошо шастать – прочные, жесткие.

Большая группа молодёжи с визгом и хохотом растворила в себе русов. И все вместе отправилась на длинную береговую косу, где ровной щеткой торчала недавняя отава. Славка с удивлением заметил Руську. Та держалась рядом с рыжей подругой, Миланой. Он направился к ним:

– Привет. Тоже пришли?

– Пришли, – ответила рыжая.

Руська только кивнула. Она так себя и вела все эти дни, после неудачи с возвращением. Молчала, кивала. Но не говорила. Это не нравилось Славке, причиняло неудобство. Словно он виноват, что у него характер такой – не умеет киснуть! Но каждому же не объяснишь, что да как…

Мальчишка выдавил из себя еще пару слов, про хорошую погоду.

– Хорошая. Волхвы её держат, покос же, – объяснила причины рыжая.

Славка лихорадочно искал повод смыться. На плечо опустилась рука, он обернулся – Сокол. Как удачно!

– Позвольте представить, – именно такими словами папа сводил гостей, которые не знали друг друга. – Русана. Старший дружинник, Сокол.

– Я столько про тебя слышал, – сказал рус славкиной однокласснице. – А ты вон какая!

Русана подняла глаза. Хоть Славка привык видеть её без очков, но она продолжала казаться взрослее. Рост тут ни при чём, Милана такая же длинная, да выглядит совсем девчонкой. Сейчас, взглянув на Сокола, рыжая фыркнула, отвернулась к Славке и зашептала:

– Ой-ой, Сокол какой серьёзный! Умора! Он нарочно к Русе подошёл, чтобы девиц раззадорить… Вот увидишь, он её на костер пригласит или хоровод предложит. Ему невесту скоро выбирать, за него все согласны… Вот он и выделывается!

Рус не подал виду, что расслышал хихиканье. Может, и не обратил внимания. Во всяком случае, глаза его не отрывались от Русаны. Больше того, Сокол подхватил её вялую ладошку, накрыл своей:

– Ты напрасно грустишь. Пойдём, я тебе нашу забаву покажу!

И они ушли. Славка обрадовался. Кислая физиономия одноклассницы уже не грозила отравить праздник. Тем более, рыжая оказалась заводной девчонкой, такой приколисткой, что и Тимуру бы не уступила. Она с визгом сигала через костры, взапуски носилась в догоняшках. И во всех играх держалась около Славки. А когда он словил-таки её, сцапал за толстую косу, не обиделась. Как равная, извернулась, столкнулась с ловилой, и они вместе упали на траву. Сначала победил мальчишка, уселся на неё верхом, но сообразил – так неправильно, не по-мужски. И поддался. Милана перевернула Славку на лопатки, тоже уселась сверху. Вцепилась в его лохмы у висков, легонько дёрнула:

– Это за косу! Теперь – квиты.

Тут на берегу несколько голосов завели песню. Рыжая вскочила, потянула мальчишку за собой. На длинном бревне вперемешку сидели девушки и старшие парни. Совсем молодь разлеглась на траве. Рыжая подхватила мотив ещё на подходе. Глубокий и удивительно низкий голос её влился в хор, как ручей в реку. Кто-то из девушек поманил Милану, потеснил парней и усадил рыжую на бревно. Она пела так истово, что даже среди множества мужских и женских голос её выступал отчетливо.

Славка слов не знал, да и петь не умел, если уж честно говорить. Однако слушать многоголосие оказалось настолько приятно, что он прилёг у костра, как многие парни. Основное пламя уже опало, поэтому жар не обжигал, но пригревал бок. Рядом присел недоросль, Зай. Ждан рассказывал, что именно этот худющий пацан расписывал избу Боруна, причем краски готовил – самостоятельно. Зай робко обратился:

– Привет, Яр.

– Привет. А ты чего не поёшь?

– Медведь на ухо наступил, – улыбнулся недоросль, и пояснил, увидев недоумение Славки, – слуха нет. Начну вопить не в лад, побьют и прогонят.

Певцы закончили протяжную песню. Завели веселую. Откуда-то появились барабаны или бубны – Славка не знал, как их называют. Добавились трещотки, гнусаво вступили пастушьи рожки, нежно засвистела длинная дудка. Музыка вовсе не походила на современную, которая осталась в том мире. Но мотив оказался зажигательным, а слова имели смысл, в отличие от рэпа. Всё это подстрекало вскочить, запрыгать, поймав ритм.

Зай снова робко обратился к мальчишке:

– Яр, у меня просьба, – но не успел закончить.

Славка кувыркнулся вперед, поднялся и показал, как двигаться «роботом». И не один он поддался, уступил мощному призыву. Десяток парней, не меньше, принялись танцевать. Кто шёл вприсядку, кто отчебучивал ногами замысловатые движения, притопывая и прихлопывая. Заметив среди них Грума, Славка выдал класс. Конечно, вертеться на земле много труднее, нежели на гладком полу, однако получилось неплохо. Темп плясовой был живее рэпа – Славка чуть не задохнулся, поспевая за ним. Милана танцевала рядом, отчего расшитый подол сарафана колоколом кружился, а рукава сорочки развевались крыльями. Она не пела – подсвистывала и кричала:

-Жги, наяривай!

Плясуны рассеялись, очистив место соперникам. Грум откалывал коленца, как заправский акробат, перекидываясь через руку, подкручивая сальто. Славка использовал новые, неизвестные русу движения, типа змейки, перекрута. Жесткая отава колола руки и спину, но азарт подстёгивал. И вот, с финальным вскриком, пляска оборвалась.

– Ты лихой плясун, – уважительно признался Грум, – покажешь потом? Хочу перенять.

– Без проблем, – кивнул Славка, тяжело переводя дух.

Народ двигался вглубь косы, где разжигались маленькие костерки. Пары образовали кольцо, внутри которого выстроился хоровод. Славка дёрнул Милану за руку:

– Пошли?

– Нет, – отозвалась та, завистливо глядя на парней, ведущих девушек, – мне рано. Там взрослые, кому осенью свадьбу играть…

– Ни фига себе, взрослые, – возмутился мальчишка, заметив Сокола и Русану, – ему же всего шестнадцать! А Руське, как мне. Пошли! Чем мы хуже?

Славка схватил рыжую за руку, потащил к хороводу. Но та уперлась:

– Он рус, а ты – никто. Всё равно волхвы ему невесту назначат, пусть он сам и не выберет.

А потом вырвалась, убежала. Стало скучно. Славка огляделся. Недоросли и совсем малолетки давно разошлись. Кроме него, на хоровод смотрел только Зай. Смутно вспомнилось – пацан недавно затевал разговор и вроде ему что-то нужно:

– Ты меня о чём спрашивал?

Тощий недоросль встрепенулся:

– Да. Покажешь книгу с парсунами?

– Сколько угодно. Только она дома у Ждана. Завтра захвачу, в школе отдам. Смотри на здоровье. А зачем?

– Завтра не получится. Праздник, – напомнил тощий, и застеснялся. – Перенять манеру хочу. Я живописец. А кто такие картины пишет?

Славка понятия не имел, но признаваться в невежестве не хотелось. Он забормотал что-то невнятное про гуашь, акварель и фломастеры. А потом вспомнил, как брат Алёшка рисует компьютером, и принялся врать напропалую. К слову пришёлся и новый фильм «Аватар», где реальность получилась – хоть рукой бери. Тощий Зай ловил каждое слово, как славкин папа – репортаж с чемпионата мира по футболу. Заслушался, даже споткнулся и упал, подходя к селу. Помогая ему подняться, Славка уловил краем глаза движение позади них. Обернувшись, успел заметить шуструю тень, забежавшую в кусты.

– Леший, ты ли?

Глава 17 Кто украл книгу?

Никто не ответил на вопрос, да и зачем лесовику таиться от Славки? Сообразив это, мальчишка тронул спутника за плечо, показал в ту сторону:

– Зай, кто это был?

Художник пожал плечами. Он вообще не смотрел туда и ничего не заметил. У первой избы за кузницей недоросль пожелал спокойной ночи и убежал домой. Добравшись до сеновала, Славка заснул. Разбудил его Ждан, усталый, довольный и насквозь пропахший костром:

– Подъём, соня! Ласкового тебе Опалуна!

Праздник Славку не впечатлил. Ну, бог Солнца, ну – Ярый Огнь, Ярило. Ну, все носят вышивки, повязки, маски «солонечные» – изображают Солнышко Круглое. А где тенниски с надписями, бейсболки, плакаты на всю улицу? Убого. По сравнению с праздником города, который в Новосибирске каждое лето проводят – что значит деревенская самодеятельность? Да ничего! Музыки на улицах нет, даже хором никто не поёт. Наверное, вчера голоса посрывали.

Поэтому оттянуться на празднике по полной программе не получилось. Славка прошвырнулся с утра по селу – и заскучал. Без гремящей во всю мощь музыки веселье не то. Да вообще, без музона – жизнь тоска. Жалко, что эмпитришка разрядилась. Но славкины уши от скуки спас телефон. Немного записей, всего на часок, так их по кругу гонять можно. Славка как знал – вчера выставлял батарею под солнце, зарядил до упора. Он вернулся, достал с сеновала мобилу, воткнул наушники и сам себе музыку организовал. Пусть не любимые записи, но лучше, чем ничего.

Потом опять гулял по селу. Смотрел, как таскают бревна и швыряют камни силачи, как мужики мечут в цели ножи и топоры. Убожество. Когда Славка вырастет – куда сильнее и точнее будет! Скачки и вообще не понравились. Подумаешь, три круга по полю! Умел бы он скакать верхом, тогда поглядели бы, кто лучше и ниже срубит лозу. А так, что может быть интересного? Пыль да конские хвосты. Тем более, что победил Грум. Сокол радовался, словно сам первым прискакал, всё рассказывал, какие сильные соперники эти тульские и зареченские русы.

Хорошо, тут Милана появилась, сказала – Руська занемогла. Сокол огорчился здорово. Кажется, даже вернулся в казарму. Во всяком случае, больше Славка его не видел. Без болтовни старшего руса стало вовсе скучно, если бы не рыжая. Та запала на славкин телефон, выпросила послушать – и не смогла расстаться с музоном. Он отбирать не стал – жалко, что ли?

Милана держалась возле Славки, как привязанная, рассказывала про борцов, силачей. Пробовала подначить, чтобы он на столб полез или мешками на бревне бился против недорослей. При этом сама в состязаниях не стала участвовать – ходила себе в наушниках, пританцовывая. А мальчишке наскучил праздник. Прежде, чем слинять, он показал Милане, как выключать и включать музон. И ушёл.

На берегу реки никого не было. Славка купался, загорал, снова купался, гоняясь за русалками. Когда надоело – отправился в лес, нашёл лешего, угостил припасённым хлебцем. Тот снова дал орешков, поманил в непролазную чащобу. Познакомил с застенчивой женой и детишками, маленькими, как ёжики, но очень шустрыми. Научил Славку выцокивать имя, чтобы кликать его, а не вообще лесовика. И разрешил потрогать листочки на одежде. Оказалось, они все живые, растут по-настоящему. А бахрома – это корешки, которые уходят в землю и питают одежду, когда леший спит или просто отдыхает лёжа!

В конце концов, день закончился. Славка спал, как убитый, даже не слышал, когда вернулся наставник. Утром они со Жданом свезли и сметали на сеновал почти все копешки – забили под крышу. Ночевать остались в казарме. Стемнело быстро, тучи закрыли всё небо, обещая грозу. Молнии полыхали, и гром гремел здорово, но пролилось не особо мощно, так себе.

В эту ночь случилось неприятное событие – пропала книга «Гарри Поттер и кубок огня». Славка принёс её специально для Зая, как обещал. После занятий отдал художнику. Тот сел на ступеньки казармы и обстоятельно рассматривал рисунки, промеряя что-то соломинкой. Затем принялся угольком повторять контуры на досках крыльца. Получалось очень похоже, это отметили все русы. А сам художник остался недоволен, постоянно стирал, исправлял, и так до полной темноты. Когда тощий Зай сунулся в казарму, Славка уже собрался засыпать. Поэтому велел оставить книгу на подоконнике.

Но утром её там не оказалось. Ладно, спёрли и спёрли – переживать за сто раз перечитанную и наполовину разодранную книженцию мальчишка не собирался. Однако Скитан рассудил иначе. Недоросли были строго допрошены, Зай – особо. Никто не признался в краже.

– Яр, арьи лгать не могут, – так Скитан подвел итоги опроса, – книгу никто не брал.

– Да и фиг с ней! Вот важность, подумаешь…

– Ты не понял. Если никто не брал, следовательно, твои слова о пропаже – оговор. Ты солгал?

Такого поворота мальчишка не ожидал. Его же и обвиняют? Неслабо! Всё негодование он выплеснул на сурового воеводу, доказывая, что никого не оговаривал. Молча выслушав, тот кивнул:

– Сомнение толкуется в твою пользу. На первый раз. Но некоторые арьи и волхвы считают тебя выдумщиком. Ещё не лгуном.

Так Славку никогда не обзывали – «выдумщик». Можно подумать, большая разница между «врун» и «ещё не лгун»! От расстройства у мальчишки всё валилось из рук. На тренировке он пропускал удар за ударом. Тут, как назло, примчалась Милана, протянула телефон, опутанный проводками:

– Он молчит. Скажи наговор оживления или научи, как мне самой сделать…

– Какой наговор? – Сердито отмахнулся мальчишка. – Всё, отыгралась фиговина, теперь день заряжать надо, – и вернулся в фехтовальную стойку.

Его деревянная сабля перехватила прямой удар Сокола, но неловко. Тот шагнул в сторону, обозначил ложный выпад, довернул тупой клинок и больно ткнул им в подреберье.

– Никуда не годится, Яр. Так тебя и дитя срубит…

– Или с девицей сразись, – поддразнил Грум, бьющийся в соседней паре, с Гором, – она поддастся. Мила, бери клинок!

– Заткнись, колченогий! – Не сдержался Славка.

На двор рухнула тишина.

Глава 18 Ссора с дружиной

Быстров-младший словно перестал существовать для всех. Милана положила мобильник на доски крыльца, развернулась и ушла. Сокол отказался фехтовать, демонстративно забрал у мальчишки деревянную саблю. Тогда Славка сунул телефон в карман, опустил голову и отправился в село. Тоненькая девчоночья фигурка бежала далеко впереди – не догнать. Настроение совсем упало.

Совершенно расстроенный, мальчишка сидел на сеновале и смотрел вдаль, на голубой горизонт с расплывчатыми горами. Ждан вывернулся из-за угла, позвал:

– Чего куксишься? Голодом себя моришь, это неверно. Слезай!

Дома были только малявки, но лишь мальчишка раскрыл рот, чтобы объяснить, что к чему – наставник приложил палец к губам:

– Потом.

После ужина они отправились к реке – поговорить без свидетелей. Славка изложил своё видение событий и оправдался плохим настроением:

– Мало, что книгу украли, так Скитан обвинил меня же, а потом Грум выставил на посмешище.

– Понятно. Все виноваты. Один ты прав.

В голосе Ждана отчетливо слышалось неодобрение. Рус забрался на излюбленное место – валун с плоской вершиной, как раз для двоих. Славка пристроился рядом, запальчиво спросил:

– А что, не так?

– Не так. Но вряд ли я сумею объяснить, если сам не понимаешь.

– Почему я не пойму? Я глупый? Скажи честно, я совсем дурак, да?

Парень посмотрел на Славку с укором. Поднял руку, направил ладонь в сторону дома Боруна, затем сделал манящее движение, словно подзывал кого-то. Оказалось, лохматого пса – тот примчался, вывалив язык. Жестом усадив его, Ждан поднял приличных размеров камень, примерил к песьей голове, сунул мальчишке:

– Ударь вот сюда.

– Ты что? Ему же больно!

– А ты глаза закрой, чтоб не видеть. Или дай мне, я ударю…

– Нет, – камень шлёпнулся в реку.

Ждан сделал отгоняющее движение – пёс нехотя поднялся, затрусил прочь. Оба проводили его взглядом.

– Чего же за словами не следишь? Они больнее камня. Ты ведь Грума хотел уязвить, ущербностью попрекнул. А видел, как он конем владеет, как двумя клинками рубится?

Славка бы поспорил. Если столько времени тренироваться – любой натаскается. Но вспомнил, что из десяти русов только Сокол на равных противостоит Груму. Не любой, значит.

Наставник подвёл итог сказанному:

– Грум не обидится, он глупости мимо ушей пропускает. Много чести на дурней обиды копить. А дружина тебе не простит. Она своих в обиду не даёт, тем и сильна. Вот об этом подумай.

По дороге к дому оба молчали. Уже укладываясь, Славка спросил:

– Почему в дружине только русы? Ни арьев, ни волхвов…

– Мы все арьи. А ремесленники и землепашцы, они же основа. Пастыря помнишь, – парень указал в сторону луга, – который стадо блюдёт? Он, как и мой отец, суть народ. Всяк арий растет, насколько горазд. Сперва людин, дальше – рус, а там и обучатель. Как подъём в гору. Волхвы? Так они особые, на их вершине всегда один, вечный…

– Кто?

– Нарада, говорят. Может, и никого нет. Мир слишком велик стал. Распался народ на племена. У нас Дрон старейшиной, а иные без волхвов…

– Дикие, ты про них говорил, – вспомнил Славка.

По стропилам мелькнула тень. Мальчишка заметил длинный хвост, опознал хорька. Тот охотился. Медленно прокрался, навострил аккуратные круглые ушки. Замер. Присмотрелся. Стремительный бросок – пискнула мышь. Гибкое тело домашнего зверька скользнуло к лестнице. На фоне вечерней зари он смотрелся отчетливым, абсолютно чёрным силуэтом. Шарахнулся вниз, исчез. На его месте появился малюсенький, ушастый, похожий на гномика.

– Это кто к нам пришёл?

Мир, принявший детей, оказался настолько обширным и густонаселенным, что удивляться новым открытиям Славка перестал. Однако такой чебурашка появился впервые. Ждан лениво пояснил:

– Приблуда какая-нить… Я знаю, что ли? Такой мелочи вокруг жилья бродит несчитано. Летом еды много, так они вольно живут, не ссорятся меж собой. А к зиме норовят в тепло забиться. Тогда приходится домового назначать старшим, чтобы порядок блюл, пакостить не позволял.

– Ух ты! И эти пользу приносят?

– Шушера-то? Нет. Она на благодарность не способна, ума маловато. Это тебе не леший, Яр. Так что не пытайся приручать. И вообще, спи уже.

Но Славка попробовал дотянуться до ушастика, погладить. Тот заметил движение, с шорохом спустился по лестнице. Быстро умчался, как умеют исчезать большие ящерицы с нагретого камня. Разочарованный мальчишка улёгся, поворочался. Сон не шёл.

– Ждан. Последний раз, и я отстану. Борун тогда сказал, что не всё потеряно. И молчит. Он соврал мне, да?

– Волхвы не лгут людинам. Это святое правило. Не зовёт, значит, время не пришло. Завтра вечером у него Совет собирается. Тогда и узнаешь…

Опять Совет! Волхвы, так удивившие волшебством в первые дни, уже утратили доверие Славки. Тоже мне – срез времени, силобор, ток времени… А сами только большой пшик устроили! Он-то пережил неудачу с возвращением нормально. А вот Русана до сих пор не разговаривает, затворничает. Один раз появилась, в канун опалунова дня. Похороводилась с Соколом и снова прячется у Геры. Славка ощутил раздражение к однокласснице – она так и будет отсиживаться, в молчанку играть? Злость вырвалась наружу словами, тихими и сердитыми, которые никто не услышал:

– Ну и фиг с ней! Царевна-несмеяна нашлась! Ярослав Быстров и без помощи справится. Конечно, справится. А тупо ждать и соглашаться на очередную авантюру не станет! Но вот разведать бы, что затевает Совет… Как?

Сон долго не шёл к мальчишке. Уже вечерняя заря сдала смену, заалел восточный небосвод, когда глаза закрылись и мысли унялись. Понятно, выспаться не удалось, и зря. Стоило ли так ломать голову, если решение приснилось само, простое и надёжное?

Глава 19 Шпионские страсти

Утро и первую половину дня Славка трудился вместе с наставником, ошкуривая сырые заготовки для пик, копий, дротиков, подвешивая к балке и привязывая к ним грузы. А когда Ждан приступил к обучению недорослей, мальчишка направился на школьный плац – исправлять вчерашнюю глупость.

Дружинники отрабатывали сечу со щитом. Славку не замечали в упор. Он нашел взглядом Грума, встал сбоку, громко попросил извинения. Тот повернулся, словно только что увидел, протянул руку:

– Здравствуй, Яр! Со мной в пару станешь?

И всё. Отношения восстановились, будто ничего и не было. Рыжая узнала, что он помирился с дружиной, тотчас примчалась. Разулыбалась, получив аппарат. Надо же, как необычно пригодился навороченный спортивный мобильник с подзарядкой от солнца! Оказывается, брат Алешка не зря перегнал туда записи своих любимых групп. Славке его «Аквариумы», «Наутилусы», «Звери» – на дух не нужны. Он, как папа, предпочитал мужественные группы, вроде «Любэ». И потом, кому нужны записи с телефона, когда эмпитришка в сто раз удобнее? Чисто из лени Славка не стёр их, и вот – пригодились.

Милана одним ухом выслушала указания по самостоятельной зарядке телефона. Заверила, что поняла, вставила второй наушник и умчалась рыжим вихрем. Русы отправились на поле, отрабатывать рукопашный бой. Нападавшись и устав до чертиков, Славка подошёл к Скитану. Хотя свободное время у дружины начиналось вечером, но отпроситься всегда можно. Если повод веский.

Отговорившись, что идет попроведать Русану, Славка искупался, переоделся в джинсы и футболку. Льняная одежда слишком светлая, а не надо, чтобы его заметили. Опять направился к реке, выждал, когда сумерки достаточно сгустились. И по береговому урезу пошел к знакомому дому. Залёг под валуном. Так он видел всех, кто шёл на Совет.

Волхвы прибыли кучно, двумя группами. Борун последним взошел на крылечко, не оборачиваясь, скрылся в доме. Мальчишка перелез изгородь. Осмотрелся. Вокруг никого. Конечно, здесь про сыщиков и суперагентов не знают, не принято в Затулье следить за кем-либо. Зашуршало и тихонько вздохнуло нечто лохматое, выбираясь их-под крыльца. Мокрый нос ткнулся в ладонь, жарким дыханием выпросил ласку. Славка присел, почухал могучую шею под ошейником, поднял ухо на громадной башке, шепнул туда:

– Не сердись, я очень занят. Ты же меня не выдашь, промолчишь?

И поднялся по ступенькам. Пес понимающе вздохнул вслед мальчишке, вернулся под крыльцо. Славка осторожно потянул дверь на себя, протиснулся в сенцы. После вечерних сумерек на улице, здесь стояла темнота, но не кромешная. Полоса света выбивалась из горницы в щель неплотно прикрытой двери, которая пропускала самые громкие голоса. Члены Совета горячо спорили:

– Дрон, возврат сорвался по твоей вине! И прекрати обвинять всех. Тебе говорили, что надо не пентаграмму, а семиконечную. Тогда мы справились бы с силобором, а не он с нами…

Этот голос принадлежит синеглазой, несомненно. Славка запомнил его ещё с Совета. Только у неё получалось так звонко чеканить слова. А вот густой голосище Боруна:

– Гера права. Пригласи ты ещё волхвов на подмогу, того же Олена и Пана, и вместо пустопорожнего выброса земли мы отправили бы детей…

– Нет! Это слабеет не наша сила, а истощается жила земная, на которой стоим. Зря мы ушли так далеко, надо возвращаться, проситься назад к Нараде. Ариям не выжить без твердой руки!

И снова голос Боруна:

– Не меняй тему. Мы собрались исправить ошибку, допущенную Советом в единственном общем деле, проведенном за два десятилетия, а ты кручинишься о потере власти. Возмечтал о человеческих жертвах на алтаре? Их больше не будет!

Кто-то бормотнул:

– Олен знал, как вызвать или предупредить взрыв силобора, я помню точно. Мы с ним вулкан гасили, так земную жилу расплели вширь, мелким трясом отделались…

Гера и Борун одновременно воскликнули:

– Ты почему молчал на Совете, Аген? А ты, Дрон, если знал про опасность пустого прорыва, почему не позвал Олена?

– Олен, Олен! Одни выдумки и пустопорожние идеи. Вулкан они погасили, как же! Это по силам Нараде, а та гора сама затихла. – Старейшина Совета скрипел голосом, словно сухое дерево.

Его становилось слышно все лучше. Скорее всего, Дрон направлялся к двери. Славка испугался. Если застукают, как подслушивал, позору не оберешься. И не только позора. На глаза попалась лестница, ведущая в проем на потолке. Прочная и устойчивая, даже не скрипнула, пока мальчишка карабкался вверх.

– Прекрати, – отчеканила Гера. – Тебе не стыдно смотреть в глаза детям, которым мы собирались помочь? Забыл, что волхв, не сдержавший обещание, уходит от мира? Если тебе, Дрон, нечего сказать, то мы созовем большой Совет сами. Выбор за нами. Мы вернем детей в их время. Или уйдём. Все пятеро.

– Вместе с тобой, уважаемый старейшина Дрон Гай, – внушительно продолжил Борун. – Вместе с тобой…

Тут кто-то из молчаливых членов Совета опять негромко забубнил. Борун воскликнул:

– Конечно! Именно к Нараде! Для быстроты использовать витые раскладки. На Тенгри или Железной горе. Оттуда в три перемещения до Коло доберемся.

– Вот сам и веди, – буркнул старческий голос, – а мы здесь нужны.

Гера поддержала:

– Я сто лет витками не ходила и ещё сто не пойду. Не женское дело.

– Но мне нужна помощь, – возмутился Борун. – Отряду семь дней прямо и три – крюк делать. А вдруг на Железной горе витки разрушены? Тогда назад, и ещё десять до Тенгри…

Совет зашумел, забубнил, возвышая голоса. Славка понял, никто не рвался помогать. Всё норовили отсидеться. Внезапно света в сенцах стало много – вышла Гера. «Оба-на! Влетел! Сдаться самому, что ли? Тогда простят ведь, – мелькнула истерическая мыслишка, но не справилась с упрямством Быстрова-младшего, угасла под напором другой. – А вот фиг вам! Сначала поймайте!»

Шаги волшебницы приблизились.

Глава 20 Большая рыбалка

По счастью, со света волшебница не углядела мальчишку, затаившегося на последней перекладинке лестницы, у самого потолка. Да, собственно, она и не намеревалась разглядывать потолок в сенцах. Гера шагнула наружу, позвала кого-то с улицы. Вернулась, опять не заметила, хлопнула дверью, отсекая звуки.

Славка осторожно пробрался по чердаку до наружной лестницы, тихонько спустился и побежал к дому Ворона. Забрался на сеновал, куда они со Жданом вчера свезли последние пять копен духовитого лугового сена. Лёг под самой крышей и только тогда принялся переживать – могли же и застукать!

Гораздо позже заявился сам наставник. Славка на оклик Ждана не отозвался, приворился спящим. Но сон опять не шёл. Слишком много мыслей бродило в голове. Их все предстояло передумать, чтобы не повторилась ошибка, чтобы он и Русана вернулись в свой мир. Забылся под утро. Из-за этого день тянулся долго, утомительно. Вялый Славка всё норовил приткнуться в укромном уголке, вздремнуть, да разве в школе руссов такое возможно!

Но даже такие дни кончаются. Солнце сползло к горизонту, недоросли отправились по домам, а дружинники выстроились на плацу, выслушивая оценки и замечания воеводы.

– Отбой! Дозорные, по вышкам! Караульные, по коням! Марш на заставы! – Скитан разогнал учеников, ткнул в Ждана со Славкой:

– Завтра на кухню. Утром жарёха, на обед – отварная, – и дождался дружного ответа:

– Исполним, учитель!

Школьный плац опустел. Копыта коня, уносящего Скитана в догон за караульщиками, глухо простучали по дорожной пыли, оставив недолговечный шлейф. Парень с мальчишкой остались одни.

– Ух ты, на рыбалку пойдём! Я умею, – Славка нашел в себе силы обрадоваться и похвастал, – у меня такая удочка есть, закачаешься. Пойдём, покажу!

С видом знатока Ждан потрогал жало крючка, попробовал леску на прочность, пощёлкал пальцем поплавок:

– Славная уда. Для путника или гонца – в самый раз. А на школу два мешка рыбы требуется, вручную столько не наудить. На плёсо ловушки вечор поставлены, их и потрясём. А пока, давай-ка дрова приготовим, жаровни да казаны проверим. И корчагу с постным маслом. А ну, не хватит? Позору не оберемся! Хороши кухари, скажут, люд голодом морят…

Славка немного обиделся, что его снасть не пригодится. Наверное, от этого и затеялся спорить, что говорить надо «плёс», ведь там рыба плескается! Пока напарник согласился, что можно и так и этак, минуло часа два. Мальчишка и не подозревал, насколько сложна работа повара. Зато времени для дурацких мыслей не осталось, и уснул Быстров-младший мгновенно. Ему показалось – только лёг в постель, как Ждан поднял его:

– Побежали, рыба заждалась!

В казарме царил почти полный мрак. За окном рассвет чуть окрасил даль розовым цветом. Быстро натянув штаны и рубашку, Славка замешкался, нашаривая кроссовки. Парень недовольно шепнул:

– Оставь, босому сподручней!

Согласно кивнув, Славка прошлёпал до крыльца. Ждан подхватил плотный сверток, махнул рукой, поспешай, мол. И помчался через луг, оставляя за собой темный след. Мальчишка припустил за ним. Сначала роса обожгла, намочила порты до колена. Но затем пришло ощущение тепла и лёгкости. Он мчал по росистой траве вслед за Жданом, высоко взбрасывая ноги. Открылся вид на реку. Ганга-Июс спокойно нес воды, в зеркале которых отражалось светлеющее небо. Рассвет набирал силу.

– Ну, разоблачайся, полезем морды вынимать.

– Чьи? – Славку разобрал смех, но Ждан юмора не понял:

– Наши, школьные, – он указал рукой на деревянные поплавки. – Шесть штук. Пошли.

Хорошо, течение на плёсе слабое, иначе мальчишке бы не утащить тяжеленные плетенки, что поручил ему наставник. За поплавками на дно тянулись грубые веревки. Славка ухватился покрепче и побрёл к берегу, оскальзываясь на камнях. Ждан проволок мимо него четыре плетенки, поднимая перед собой волну:

– Поспешай!

На берегу они вытащили из горловин деревянные пробки, выпустили добычу в мелкую запруду, отгороженную от реки камнями. Отбирая крупных рыбин, Ждан набил два мешка.

– Камень отвали, сделай выход.

– А что не всю взяли? – Удивился Славка, прогнав мелочь и среднюю рыбу в реку.

– Куда? Школе на завтрак и обед хватит, а эта, – парень кивнул вслед щурёнку, – пусть вес нагуливает.

Засунув в ловушки прикорм и грузы, они отбуксировали их примерно на те же места. А потом Ждан знакомо похлопал по воде сложенной в горсть ладонью. Славка крутил головой, чтобы заметить, откуда появится водяник, но тот подплыл совершенно незаметно. Толстогубая рыбья морда высунулась из воды, брызнула тонкой струйкой в одного, затем другого человека. Это показалось мальчишке забавным и он ладонью толкнул воду перед собой, окатив водяного тучей брызг.

– Ухо опусти в воду, Яр, – напомнил Ждан, подавая ломоть хлеба хозяину реки.

И точно, под водой глухо, но совершенно отчетливо звучали слова:

– И вам доброе утро! Довольны уловом или больше нагонять надо?

– Спасибо, Водян, за заботу. Нет ли у тебя к нам просьбы? – Ждан сказал это над водой.

– Третьего дня опять русалка пропала. Ушла за перекат стерлядкам место готовить, и не вернулась, – в словах Водяна звучало столько печали, что Славка посочувствовал ему, как человеку. – Из ваших никто не трогал?

– Как можно! – Ждан тоже встревожился не на шутку. – А волка пришлого я сам в лесу видал. Ты место смотрел, крови нет?

– Только человечий след. Наверное, уйдём мы отсюда.

Пообещав проверить, кто там мог отметиться, Ждан попрощался с хозяином реки. На берегу Славке показалось прохладно, но тяжеленный мешок быстро согрел. Запыхавшись, мальчишка вытряхнул рыбу в деревянный чан, нацепил передник и принялся скребком драть чешую с самой длинной щуки.

– Э, нет, Яр! На жарёху отбирай малокостных, – вмешался Ждан, спихнул щуку в чан и подсунул другую, более походящую рыбину.

Первый урок плавно перешёл во второй, в третий – как рубить подготовленную рыбу на куски, сколько времени жарить… Поварской день тянулся долго, а промчался, словно один миг. Ночью мальчишке снились бесконечные рыбьи тушки, которые он потрошил, промывал, жарил… А большущие казаны надвигались на него чередой, и приходилось бросать в их жадные пасти очищенные и порезанные луковицы саранки, стебли борщевника, пригоршни пшена…

Утром проявилось неожиданное последствие неумелого потрошения и чистки – исколотые плавниками руки опухли. Признаться в этом Славка не захотел, решил перетерпеть, авось само пройдёт. Скитан поставил Сокола надзирать за стрельбой и ускакал по делам. Разобрав луки, молодые русы отправились на луг, выставили мишени поближе, для отработки стрельбы на скорость. Тут неготовность Быстрова-младшего и вскрылась. Сжать кулак на луке ещё удалось, хоть и с трудом, а вот удержать стрелу на тетиве – не получилось вовсе. Сокол развернул Славкину ладонь, покачал головой:

– Балбес. Вчера бы обработал, и ладушки. А ты? Сделай винную примочку и займись приседаниями, чтоб не бездельничать.

Сжимая ветошки, смоченные спиртовой настойкой какой-то травы, Быстров-младший не только приседал, но и отжимался на кулаках, что получалось очень неплохо. Во всяком случае, Сокол похвалил одобрительным жестом. Когда лучники выдирали стрелы из мишеней, появился Зай. Недоросль крикнул Славке:

– Ачарья Ждан тебя кличет. Срочно!

Глава 21 Что вылечит Русану?

Доложив Соколу, куда отлучается, Славка бросился в школу. Браво доложив наставнику о прибытии по вызову, он услышал:

– Домой к Боруну, бегом! Надеюсь, за доброй вестью…

Через луг Славка мчал, как на крыльях. Но Боруна ещё не было. Зато другие знакомцы суетились в горнице, наводя порядок. Рыжая и русая девчонки признали гостя:

– Привет. Учитель будет позже. – И указали место. – Сядь, не мешай.

Славке быстро наскучило наблюдать за уборкой. Русана молчит, Милана поёт. Он остановил рыжую и попросил рассказать, кто они такие, эти волхвы:

– Лиса, ты сначала про Нараду. Потом про местных. Особенно, кого не пригласили на Силобор. Из ближних. Олен, и кто там ещё?

Милана задумалась:

– Олен? Вообще на Советы не ходит. Мера не было, точно, – она отыскала книгу на полке. – А про Нараду отсюда скажу, из летописи…

Славка не ожидал такой отзывчивости. Надо же, хоть веревки из неё вей. Даже на кличку Лиса отозвалась! Неужели это всё музон сделал? Рыжая не выпускала его из рук. То есть, держала мобилу на солнце, пока училась или когда работала по дому. А все остальное время из её ушей к нагрудному карману тянулись проводки, и двигалась она, пританцовывая. Как сейчас – читает и такт ногой отбивает:

– …волхвы-отщепенцы… восхотели уйти к новым местам. Совет исторг дерзких из рая. Изгои часть Алатырь-камня забрали…

Русана закончила уборку. Подсела к окошку, сложила локти на подоконник, уставилась вдаль. Славка тоже сел поудобнее, наблюдая за рыжей. Милана читала нараспев, непривычно. Да и слова попадались не очень понятные. Пращуры, изгои, отшельники – приходилось думать, отыскивать знакомые корни. Но в целом становилось понятно, что и в этом мире нашлись желающие удрать за границу. Как Славкин дядя, который сейчас живет в Канаде…

Рыжая перелистывала страницы бережно, а те шуршали и похрустывали, как оберточная бумага. Славка вспомнил, что давно собирался полистать волшебные книги. Он встал, протянул руку:

– Лиса, дай посмотреть.

– Зачем? – Милана спрятала книгу за спину, но обратила внимание на опухшие пальцы. – А что у тебя с руками?

Русана быстро повернулась к однокласснику, перехватила запястье, осторожно потрогала самый толстый палец, указательный. Это оказалось не больно, палец даже приятно зазуделся, словно выздоравливая. Быстров-младший не стал дёргаться, ответил только рыжей:

– Надо.

Милана отложила в сторону книгу, которую читала, подала похожую с полки. Томик оказался намного легче, чем ожидалось. Обложка, сделанная из кожи, перекрывала бумагу, намного выдаваясь в стороны. Славка левой рукой осторожно распахнул корочку. Лист покрывали значки, совершенно непохожие на привычные буквы. И написаны они были от руки, криво, а ведь линеечки проведены, видно. Хотя, на такой грубой бумаге и вывести ровные буквы? Никакого волшебства не напасёшься!

– …стали одних звать пандавы, иных – коуравы. И бились они, пока не истребили друг друга. А Нарада изгнал прочь и рассеял остатки тех и других…

Русана бережно возилась с правой ладонью Славки, гладила её, пришептывала что-то. Потом занялась левой. Милана воспользовась случаем, забрала книгу. Боль в руках унялась. Быстров-младший удивился, сказал Русане спасибо. Та молча кивнула. Зато Милана не унималась, декламировала и декламировала.

«Актриса из погорелого театра! – Славка надоела лекция, он начал злиться. – Можно подумать, я нанимался слушать всякую муру. Сначала там, на раскопе, теперь здесь, в Затулье!»

– Тормози, приморила. Лучше про книжку скажи. Бумага из чего сделана?

– Как всегда, из осиного домика. Его снимают, размачивают, потом размазывают по холстине, сушат. Говорят, Олен заставляет ос сразу лист выкладывать. Но я думаю, это враки.

– А не враки, то на минуту славы можно, – вмешалась Русана.

Настолько неожиданно это прозвучало – Славка изумился и даже обомлел: «Ай да царевна-несмеяна, шутить изволит!» Потом опомнился:

– Э, я о другом спрашивал. Лиса, ты уверена, что Нарада самый сильный волшебник? Приказал и все послушались?

– Да, он самый сильный и самый давний! Он даже смерти не боится.

– Понятно, не боится. Волхвы же вечно живут, не умирают, – выдал Славка подслушанные в школе русов сведения, – чего ему смерть…

Если честно, кто бы не согласился жить вечно, пока надоест? А как может надоесть? Тут только по родному краю можно сто лет пешком ходить, а пока другие страны объедешь, и тысяча пройдёт. И абсолютно неуязвимым оставаться, только вовремя волшебный эликсир готовить. Однако Руська все настроение испортила:

– Ничего не вечно. Это от болезней они могут вылечиться, а обычное оружие для них смертельно, как для любого человека. Тебе же Борун говорил, когда в школу отправил.

Верно. Учитель сразу объяснил, почему волхвами становятся, только пройдя школу русов. Чтобы уметь себя защитить оружно, а не волшебством. Иной раз нет времени кудесить, сказал он, до меча бы успеть дотянуться. Славка раскрыл рот, чтобы соврать, как он классно стреляет из лука, но вошел хозяин дома:

– Собрались? Отлично. Так вот, для возвращения мы отправимся на Коло, к Нараде! По виткам перенесёмся, прыжка за три пройдём всё расстояние до Меру-горы. Ближайшая спираль – дней десять пути. Мне нужно ещё одного волхва в напарники добрать, и отбудем…

Славка страшно огорчился, когда понял – из членов Затульского Совета желающих нет.

– Ну, так в Туле спросите кого, – потребовал он от Боруна, за что получил гневный взгляд, но храбро добавил, – трудно, что ли?

– Поучать, меня? Ах ты, невежа! Вон поди! – рыкнул волшебник.

Указательный палец сделал движение, словно стреляя шашкой при игре в Чапаева. Мальчишку сбило с ног неведомой силой, он кубарем покатился к порогу, больно саданулся о дверь, распахивая её. Пересчитав ступеньки, Славка распластался в ногах встревоженного пса.

Глава 22 Скорее к Олену!

Почти полчаса Славка отсиживался в засаде, за дальним валуном. За это время свежие синяки перестали саднить. Дождавшись, когда девчонки выйдут от Боруна, мальчишка приступил к агитации:

– Руська! Нам надо найти Олена, чтобы помог. Понимаешь?

– Олень? – Не поняла бывшая молчальница. – А кто? Без мягкого знака? Зачем он нам?

Пересказ подслушанного на Совете занял немного времени. Ожившая и снова говорливая Русана поняла идею. А важность быстрейшей отправки ей объяснять не пришлось – сама домой рвётся. В два голоса они убедили рыжую подругу и немедленно отправились в путь. Тропинка извивались по склону, вела в чащу. Неизвестно откуда появились комары, большие и звонкие. Они не успевали сесть на лицо спереди, но сбоку и сзади атаковали ребятишек, так что скоро уши, шея и тыльная сторона ладоней горели от укусов. Славка с негодованием заметил, что Милану не кусают:

– Вот напасть, только нас едят! Ты почему даже не отмахиваешься?

Та удивленно отозвалась:

– Так я заговоренная от гнуса. Как же иначе? А вы почему не отговоритесь?

Русана потребовала слова:

– Я тоже хочу, как ты. Научи!

– Так нельзя, на бегу. Надо настраиваться, чтобы учитель жесты, интонацию выставил. Это же не абы как, а только на меня годится…

Огорченный Славка сломил ветку, принялся отмахиваться. Нещадно хлеща себя по спине, по голове, он ругал всё на свете, когда Милана радостно крикнула:

– Нашла! Дикая гвоздика, вот. Раздавите в руках и натритесь, так меньше кусать станут.

Небольшие розовые цветочки приятно пахли. Вымазав себя их соком, Славка отвадил многих кровопийц, но не всех. Отдельные прорывались и жалили, однако ветка с такими справлялась легко.

Внезапно девчонки остановились.

– Ой, мамочка,– знакомо запричитала Русана.

Так она плакала в пещере, когда они свалились в этот мир. Значит, испугалась. Чего? И Славка шагнул вперед.

На тропе стоял большой зверь, похожий на собаку. Может быть, тот самый, что уже встречался в лесу. Шерсть его казалась серой. Пасть приоткрыта, розовый язык наполовину вывален и подергивается в такт дыханию. А с кончика языка капает слюна. Зубы зверя немного оскалены, словно он улыбался. Но в его хорошие намерения не очень верилось. С чего бы вдруг доброму зверю загораживать людям дорогу?

Славка помнил, как учил папа – не бежать и не показывать страха. Да, и в глаза собакам пристально не смотреть, чтобы они не злились. Девчонки жались друг к другу. На них можно не рассчитывать, надо прогонять волка самому. Что-то давнее, раньше неизвестное, поднималось из глубины души – может, гнев? Мальчишка боялся, но не собирался сдаваться. Краем глаза приметив на обочине палку, он осторожно присел и протянул к ней руку. Волк опустил голову, наблюдая за Славкой, не сводя желтых глаз.

Есть, палка в руке! Прочная, сухая, примерно метровой длины, чуть изогнутая, как та сабля, которой он фехтовал в школе русов. От воспоминания словно сил добавилось, да и уверенность пришла. Он больше волка, он выше волка, он сильнее волка – это Славка знал точно. А с оружием, даже таким – и подавно!

Волк тоже это понял. Едва мальчишка сделал первый шаг вперед, серый зверь метнулся вбок и растворился в сумраке подлеска.

– Ты храбрый, – уважительно посмотрела на Славку рыжая проводница.

Русана промолчала.

Впереди открылась поляна. Изумрудная трава окружала бревенчатый дом, из крыши которого в небо торчал длиннющий ствол. Даже не простой ствол, как оказалось при ближайшем рассмотрении. Это сооружение состояло из толстенной охапки ровных жердей, внутри которых стояла ещё охапка, внутри которой… и так шесть раз. Славка подумал, что последняя, одиночная жердина – точно достала бы до их балкона, а это восьмой этаж, не шутка! Во всяком случае, мачта торчала намного выше окружающего поляну леса.

– Вот это да! Телевышка, самая настоящая…

– А почему только один дом? Где другие поселяне? – Затараторила Русана, сразу осмелев.

– Далеко до реки, а другой воды нет, что тут ариям делать? Олен один живет, ему так удобнее,

Тропа довела детей до навеса, пристроенного к длинной стене дома. Над навесом торчало бревно, к которому досками крепилась жердь, увенчанная пропеллером. И этот пропеллер вертелся, причем следовал за ветром, как флюгер. Под навесом стояло несколько столов, высокий шкаф с закрытыми полками и небольшой кузнечный горн. На длинной полке под самой крышей навеса толпились глиняные емкости, тарелки разного размера и мелкие металлические вещи непонятного назначения. Перед крыльцом часто пролетали осы, деловито присаживались на деревянную рамку. Они заканчивали лепить в ней ровный серый листок. Оставалось немного, лишь небольшой уголок.

– Бумага? Не враки, – удивился мальчишка, осторожно обходя рамку, чтобы не потревожить ос, – а вот как листок потом снять?

– Тш-ш-ш, – рыжая приложила палец к губам, – не вздумай трогать!

Опоздала – Славка не удержался и приподнял рамку. Осы взвились, дружно атаковали мальчишку.

Сразу три жала вонзились – в шею и правую руку!

Глава 23 Волшебник-изобретатель

– Ой, больно! – Вскрикнул Славка и замолотил в дверь.

Изнутри отозвался звонкий голос:

– Быстро вошли, ну! И дверь плотно прикрыли! Лавка в углу – сели и помалкивайте! Скоро закончу уже…

Осы в избу не полетели, так что дело обошлось этими жгучими опухолями. Девчонок полосатые разбойницы не тронули. Тихонько шипя от боли, мальчишка сел на лавку и осмотрелся. В полумраке горницы мужчина склонился над чем-то в дальнем углу. Хорек, сидевший на столе, обрадованно направился к гостям, принялся их обнюхивать. Познакомившись с каждым, выбрал Славку, забрался к нему на колени, свернулся клубком. Почти как кошка, только без мурлыканья. Кстати, почему у арьев нет кошек?

– Они дикие, большие, опять же едят много, – недоумённо пояснила Милана, – раз в десять больше хорей. И добычу носить не хотят, норовят сами сожрать. Нет, эти ласковей и послушней. Яр, тебя сильно тяпнули?

– Ничего не больше, – оспорила Руська. – Мой Персик только лохмаче, а по росту такой же.

Она осторожно подняла пушистый комочек, взвесила на руках и переложила на свои колени. Славка молча показал рыжей руку, где расползались и набухали два пятна.

– Дай полечу, – Милана придвинулась и несколько раз лизнула отёки. – Теперь пальцем растирай, вкруговую. Сейчас пройдёт.

Затем рыжая переключилась на спор с подругой. Решительности в голосе Миланы хватило бы на целый десяток обычных девчонок

– Мелких кошек не бывает! Они во ростом, – руки раздвинулись чуть не на метр.

– Не ври!

Боль от укусов, и вправду, уменьшилась. Растирая опухшее место, Славка на всякий случай поддержал одноклассницу:

– Точно. Где ты здоровенных видела? Это рысь или пантера, а не кошка.

– Мы говорим про домашних, – словно тупой первоклашке пояснила Русана, укоризненно глядя на рыжую подругу.

– Рысь в доме живет неохотно. Иных кошек в тайге не водится, только тигры, и те в горах.

Троица замолчала, начиная понимать, что все говорили о разном. Милана недоумевала, Русана соображала, как объяснить, а Славка опять вздохнул, молча:

– Чужой мир. Только кажется, что здесь всё такое же, а стоит чуть пристальней всмотреться и…

В дальнем углу что-то пыхнуло ослепительно, оглушительно и сухо треснуло. Дети вздрогнули, испуганно сжались. Хорь стрелой метнулся с русаниных колен, исчез.

– Язви её, неладная, – ругнулся Олен, выходя из угла.

В его руке дымилась черная масса. Вонь сгоревшего мяса дотянулась к детям. Девчонки смощились, Славка мужественно терпел, пока в носу не зазуделось и чих не вырвался наружу.

– Будь здоров! Так вы и есть те самые страдальцы, жертвы гордости Дроновой? Наслышан. А выйдите-ка на свет, дети, погляжу на вас. Вот сюда садитесь, или нет, пошли на воздух, – быстро вылетали слова Олена, словно торопясь за его движениями, – хотя нет, уже посвежело, тут сядем…

Единое размашистое мановение, и расчистился стол – каждая вещичка стремглав отлетела на предназначенное место. Не лавки, а стулья выдвинулись отовсюду и собрались вкруг стола. Сразу четыре метлы выпорхнули из-за печи и синхронно, словно танцуя, принялись прометать пол к порогу. Распахнулись ставни, грохнув о наружные стены.

В горницу влился свет, затем медленно отворились окна, самые настоящие, со стеклами зеленого цвета. Свежий воздух ворвался в горницу. Половики, скомканные, как попало, вылетели наружу, звучно охлестались там и вернулись на чистый пол. Метлы обошли ребятишек, промели пол, выгнали мусор с крыльца, отряхнулись, пролетели за печь. Дверь сама захлопнулась.

Славка и Русана смотрели на безумное и стремительное мельтешение, раскрыв рты.

Глава 24 Соль и перец

– Вау, чистый траблс, как круто, – потрясённо шепнул Быстров-младший, и одноклассница ответила в тон:

-У меня башню сносит…

Чудеса, виденные попаданцами у Боруна и на Совете – рядом не стояли с этим невероятным спектаклем.

– Вы не голодны? А я так с утра не ел, всё тщился рябчика зажарить по-новому. И вон что получил, – пренебрежительный кивок достался обугленному комку. – Ладно, придётся дичину обыкновенно готовить, хотя…

Босой Олен направился к двери, которая послушно распахнулась. На ходу подхватил рамку с готовым листом бумаги, отпустил желто-чёрных тружениц восвояси небрежным жестом. Оценил качество, вздохнул. Рамка через окно отправилась в избу. На улице, под навесом, волхв ткнул пальцем в кузнечный горн. Угли приподнялись, живой цепочкой отправились к ларю, в дальний угол. Ссыпались, оставив после себя жирный след, который медленно сносился ветерком на детей и Олена. Рыжая отодвинулась в сторону. Славка заметил её маневр, тоже пропустил чёрную тучку. Любопытная Русана зазевалась и пострадала:

– Ой, мне в глаз попало! Засорился, – и принялась его тереть.

– Стой! Дай гляну, – длинная рука волхва поймала девчонку, вторая ловко вывернула веко на пострадавшем глазе. – Вниз смотри!

Олен наклонился, лизнул веко и сплюнул соринку:

– Поморгай, ну! Вот и всё, а ты ныла…

Пока ошалевшая от простоты лечения Русана приходила в себя, к горну подлетела охапка хвороста. Небольшая часть тонких сучковатых и колючих веток улеглась на свободное от углей дно, большинство пало на землю, неподалёку. Тем временем хозяин быстро собрал какое-то устройство и позвал хорька:

– Ру-у-ум! Ты где? Принеси готового рябчика!

Гибкое тело выскочило из сеней, волоча перед собой тушку. Лапы хорька оказались слишком коротки. Как он ни задирал голову, доставленный рябчик основательно запачкался о землю. Милана и Русана поморщились, но волхв снял с глиняной корчаги деревянную крышку, кинул тушку в руки рыжей:

– Сполосни! – И отправил Русану вслед за хорьком. – Сходи с ним, принеси сама, чтобы не пачкать. Все три!

Славка приготовился увидеть струйку воды, которую делал Борун для умывания, но Олен удивил – комок воды из корчаги плюхнулся в глиняную миску. Милана смыла налипшую грязь, вода улетела, сменившись новой порцией. Чистую тушку хозяин насадил на вертел, плотно прижал ещё три, полученных от Русаны. Вертел уложил на жаровню, под которой уже весело пылал хворост. Крышка висела на цепочке, пропущенной через блочок. Сняв её свободный конец с крючка, Олен накрыл рябчиков.

– А посолить, поперчить? – Русана шепнула это для рыжей, но повар услышал:

– Прогреются, жирком потекут – тогда. Милана, крути медленно.

Вынув из комода толстую доску, Олен принялся на ней вскрывать обугленную тушку, захваченную из горницы.

– Зачем? Она же сгорела, – не удержался Славка, забыв наставления рыжей.

Босой волхв поднял голову:

– Заметь, краткий миг понадобился небесному огню, чтобы запечь рябчика. А этому, – он указал на жаровню, – древесному, сколько таких мгновений предстоит отсчитать, чтобы прожарить мясо?

Широкий нож разрубил обугленный кусок. Под чёрной коркой оказалось сырое на вид мясо. Олен потрогал его пальцем, огорчился:

– Он поверху сжигает, а не печёт. Небесный огонь настолько сильнее, что приручаться не желает… Эх, досадно, – и резким движением смёл обрубки в корзину, стоящую в углу.

– А почему вы жарите, как людины, на дровах?

Славка привык, что волхвы с лёгкостью пользуются земной энергией для приготовления пищи. Борун готовил курицу, положив ту в сковороду и накрыв второй, но совершенно по-волшебному, без огня. Гера мяса не любила, предпочитала суп, который сам по себе кипел в горшке. Об этом рассказала Русана, подсмотревшая чудеса за время затворничества. Правда, Дрон ленился, и у него кухарничала тётка Миланы.

Уж такой изобретатель, как Олен, с лёгкостью мог запечь рябчиков без огня. Что ему стоит отвести немного жару от силобора? Но волхв отрицательно покачал пальцем:

– Не хочу. Как я помогу арьям, если не понимаю сложности жизни? Когда я как все, то вижу, в чём должен сделать жизнь легче. Освещение? Волхвы загоняют светляков в бычий пузырь, а людины этого лишены. Жировая лампа? Тускло! Я нашел земляное масло, которое горит лучше…

Он воткнул нож в стол, снял с полки глиняную посудину. Игрушечный чайничек с длинным носиком – решил Славка, и ошибся. Вытащив из хвороста ветку, Олен перенёс огонек на фитиль. Тот немного свисал из носика. Огонек вспыхнул сразу, но яркое пламя сильно коптило. Волхв торжествующе посмотрел на детей. Тем временем хорь заскочил на стол, принялся обнюхивать разделочную доску, лезвие ножа. Милана шуганула его рукой, но Олен снова указал ей на вертел:

– Не останавливайся, крути. Забыл, а чего ко мне-то пришли?

– Говорят, вы тоже знаете, как нам к себе вернуться, – выпалил Славка, а Русана с рыжей добавили:

– Помогите Боруну. Он в одиночку на Коло не может идти.

– Чем вам у нас не нравится? Ладно-ладно, без слёз, – волхв остановил всхлипнувшую Русану, – слышал, что к родителям очень привязаны.

Руки волшебника что-то искали на верхней полке. Глиняные горшочки, разноцветные каменные – один за другим снимались, открывались, обнюхивались и снова водворялись наверх.

– Борун прав. Здесь вы уже опоздали, ребятишки. Нет, срез не закрылся, он провернулся дальше, ушел от нас. Можно на куполе мира догнать, если Нарада поможет. А что Совет?

Дети пожали плечами. Олен усмехнулся:

– Ах да, они о вечном думают. Им с места сдвинуться – труд тяжкий… Нашел, держи, – и небольшой зеленоватый камень с крышкой лег на ладонь Русаны. – Теперь соль, но где?

Она тоже отыскалась, совсем в другом конце полки. Её доверили держать Славке. Тот открыл глиняный горшок, потрогал крупные серые комочки, проверил один на вкус.

– Горькая и грязная!

Олен удивился:

– Не грязная, с чего ты взял… Разве у вас другая?

Выслушав пояснения про белую и мелкую, которую в любом магазине можно купить, волшебник изумленно покрутил головой:

– Дивный мир! Тогда я понимаю, зачем вы рветесь вернуться. И такие пряности тоже в изобилии?

В зеленоватом камне оказалась кучка серого порошка. Олен разрешил всем понюхать. Милана благоговейно вдохнула, закрыла глаза, прошептала:

– Индийский горох. Редкость необычайная!

Славке запах показался знакомым, а Русана сразу определила:

– Черный перец. Молотый. И только-то? У нас перца – завались. Есть красный, английский, потом корица, кордамон, лаврушка…

Олен отобрал перечницу, понюхал сам. Захватил щепотку, положил на ладонь, туда же добавил соли. Достал плоский камень с выемкой, высыпал туда смесь, принялся растирать продолговатым камнем, как пестиком.

– Ладно, это приправы. И у нас они есть, только меньше, а вот чего совсем нет в нашем мире?

– Машины, поезда и самолёты. Дороги. Высокие дома, – принялась перечислять Русана. – Лифты, метро, телефон…

– Электричество, – вставил Славка, – телевизор, кино. Вот, посмотрите.

Фотоаппарата хватило на коротенькое видео, где Славка ехал на велике. А потом фотик отключился.

– Батарейка, – посочувствовала Русана.

Славка вспомнил, как папа ненадолго оживил фонарик, когда ночь застала их в лесу. Он вынул батарейку, положил на стол и побил ребром ножа, сделав глубокие вмятины. Волшебник смотрел на избиение, продолжая тереть порошок в ступке. Милана напомнила:

– Учитель, пора солить.

– Да, конечно, – Олен ссыпал смесь в ладонь, – подними крышку жаровни, вынь, неси сюда, на стол…

Славка вставил батарею, фотоаппарат ожил. Искоса поглядывая на него, волхв щепотью брал с ладони измолотую смесь. Милана упёрла вертел в доску и поворачивала, а Олен припудривал бока дичи. Рум, любопытный хорек, потянулся к рябчику. На экране фотоаппарата снова появились цветные картины чужого мира – Олен отвлекся. Перец с солью попали на мордочку Рума. Хорь чихнул, пискнул, вспрыгнул на верхнюю лавку. Там снова чихнул, заметался, сбивая крынки и кружки. Они посыпались на головы детей и Олена.

– Ныкайся, он в обдолбе! – Крикнул Славка, заслоняясь руками.

Глава 25 Тридцать три несчастья

Русана взвизгнула, выбежала наружу. Милана бросила вертел, прижалась к столбу. Волхв отшатнулся, толкнул Славку. Мальчишка запнулся о мусорную корзину, замахал руками, теряя равновесие. Олен поймал его за плечо, удержал, но сам шагнул назад, на сучковатый хворост. Несчастный хорек сбил с полки почти всё, что можно, и порскнул под крыльцо.

– Опа! – Волхв уселся на землю, обхватив ногу. – Да что ж за день такой неудачный? Не день, а тридцать три несчастья!

Длинный сучок проткнул стопу насквозь. Кровь капала с ветки, пятная пол. Милана ахнула, отвернулась.

– Я выну, – бросилась к волхву Русана, но Олен сам выдернул сучок.

Славка со страхом смотрел, ожидая, что кровь хлынет ручьем. Однако волхв зажал прокол пальцами, велел рыжей принести смолу. Та схватила нож, резво добежала до ближайшей сосны, принесла срубленную ветку. Протянула, стараясь не смотреть на залитую кровью стопу. Прозрачную капельку Олен нанёс на рану и сверху прилепил полупрозрачный лоскуток, сорвав его с березового полена.

– Бегом, у меня в сундуке длинный лоскут, – скомандовал волхв Славке, затем приказал Милане, – ополосни стопу, да кровь смывай лучше!

Русана отодвинула рыжую с ненужной веткой, зачерпнула уцелевшей крынкой воду, вытащила из кармана платок, присела на корточки. Славка обогнул Милану, взбежал на крыльцо. Оставив дверь нараспашку, ворвался в горницу. Сундуков оказалось много, сразу четыре. На миг остановившись, мальчишка прикинул, где искать лоскут? Конечно, это бинт. Не может быть, чтобы такие вещи лежали не на виду. Олен, он точно «чепешник» – человек, с которым постоянно что-то случается. Так папа называл, от ЧП.

– В дальнем углу? Вряд ли. Там у него рабочий стол с железками. У окна? Так он накидкой закрыт и сверху длинная шкатулка, значит, нечасто туда заглядывают. – Славка вел пальцем по кругу, словно прицеливаясь, и продолжал рассуждать, как учил папа. – Это должен быть самый доступный сундук…

Откинув крышку, мальчишка убедился в правильности выбора. Обширная компания небольших и корявых, темно-зеленых склянок соседствовала с рулончиками бинтов, правда, не белоснежных, а серых.

Из мешочка, стоящего на дне сундука, торчал клочок ваты. Славка ухватил, сколько удалось, цапнул два бинта и рванул назад. Крышка сундука хлопнула, когда он уже спускался с крылечка.

– Вот, держите.

– Ей, – указал Олен на Русану.

Та заканчивала обмывать раненую ногу. Розовая вода стекала по пятке на доски пола. Из-под пальцев волхва тянулся разбавленный кровавый потёк. Лицо Русаны было необычайно сосредоточенным, как у медсестры перед уколом. Славке даже стало немного не по себе.

– Вату! – И он вложил белый комок в требовательно протянутую руку.

– Бинт! А вы по моей команде убираете руку! Приготовились. Давайте!

Она заткнула рану ватой, прижала пальцем и принялась наматывать бинт. Да так ловко и быстро, что Славка рот разинул от удивления:

– Ни фига себе, конопатая что умеет?

Закончив перевязку, Русана собрала со стола черепки и осколки. Ссыпала в мусорную корзину, взялась за метлу. Милана кинулась к ней на помощь. Олен остановил рыжую:

– А дичь кто доводить будет?

Укоризна была выдана в такой знакомой манере, что Славка и Русана ожидали продолжения «Пушкин?». Но ошиблись:

– Нарада? Быстро их в жаровню, хворосту подкинь, да чтобы не спалить, – капризно распорядился волшебник и запричитал. – Ох, как же я обезножел-то некстати…

Рябчики доспели минут через двадцать. К тому времени волхву надоело жаловаться, лежа на лавке. Он перебрался в дальний угол навеса, где крутилось и жужжало странное приспособление, похожее на старинное точило. Скрученный восьмеркой жгут соединял жердь, увенчанную пропеллером, и бревнышко с кольцевой проточкой. Только наждачного круга там не было. В торце бревнышка темнел камень, упёртый в горло темнозеленой склянки.

– Это зачем? – полюбопытствовал Славка, на плечо которого опирался Олен, прыгая в угол.

– Для лекарок, Дара попросила. Наш мастеровой камнерез месяц, как помер. Пока школа мне толкового ученика найдёт, да пока он навыки переймёт! Вот сам пробки и пришлифовываю…

– Что делаете? – Мальчишка ошалел от такого слова.

Конечно, он слышал его раньше, но понятия не имел, что оно значит! Все слова, даже странные, откуда же начинаются? «Звякнуть» – набрать номер телефона. «Прикольно» – это, когда смешно над кем-то. А тут! «Шлиф» – он кто?

– Притираю. Склянку следует закрывать плотно, чтобы дух не утёк и лекарство не утратило силу, – волшебник показал на несколько флаконов и плетеный короб с кожаными ремнями. – Сложи это туда, переслои стружкой. С собой заберем.

Трое детей хором спросили:

– Куда?

Глава 26
Не пешком в небеса, так лбом о порог!

– К Дарёнке. Она меня вылечит, – немудряще пояснил Олен. – Вы же о помощи просили? Так чего тянуть, с Боруном и обсудим, что да как. И хватит дичину томить, накрывайте на стол. Есть хочу!

Затворив дверь несложным заклинанием, волшебник велел Славе надеть короб с флаконами:

– Понесешь ты, так сохраннее. Давайте, топайте вперед, да поживее. Я за вами.

Он вытащил из наплечной сумы книгу, раскрыл, стоя на здоровой ноге. Нашел нужное место, зашептал, быстро жестикулируя левой ладонью и строя пальцами замысловатые фигуры. Скоро его немного приподняло над землей, на просвет ладони, не выше.

– Вот и ладушки. Теперь идти можно, – ко всеобщему изумлению, бодро опираясь на обе ноги, волшебник зашагал над тропинкой. – Не отставайте, а впереди бегите.

Быстро идти с коробом не получалось. Стекляшки тревожно названивали даже при ходьбе, какой тут бег? Девчонки вырвались вперед, Славка – на полусогнутых – следом. Так, в относительном спокойствии, процессия дошла к пологому спуску.

– Ачарья Олен, куда вы?

Тот услышал голоса снизу, оторвался от чтения книги.

– Батюшки! Да как же я залетел сюда?

Тропинка уже перегнулась вниз, уводя пешеходов к подножью. Олен, краем глаза отслеживая её прихотливые изгибы, сперва точно следовал за детьми, да зачитался и утопал вверх, по прямой. Когда Милана обернулась, волхв уже очутился в стороне, над провалом.

Закрыв книгу, он промаршировал пологую спираль до земли и не заметил торчавшего из тропы камня. Раненая нога последним шагом как раз приземлилась на острый скол:

– Ах, язви тебя! – Болезненный вскрик забывшегося волшебника дополнился шумным падением.

– Экий я дурень, – печально констатировал Олен, потирая ушибленный локоть, – однако, изувечусь напрочь, пока доберемся. Берите меня на буксир. Так вернее.

Он вынул из кармана пригоршню перьев, пустил одно по ветру, пошевелил на него пальцами. Заколыхавшись, перо разрослось, стало похожим на плоскую лодку. Схватив зубчатый упругий борт, волшебник подтащил лодку поближе. С того места, где сидел, неуклюже перевалился и плюхнулся на спину. Щелчок пальцами направил лодку-перо к изумленным детям.

– Вот, – рука Олена извлекла длинную кожаную веревку, – привяжите к очину. Теперь тащите за собой…

Бечева только выглядела непрочной, но толстый полупрозрачный стержень пера охватывала плотно. Милана намотала кончик на руку, Славка с Русаной схватились дальше, чтобы не мешать, и процессия двинулась в путь. Это оказалось непросто, вести лодку. На поворотах приходилось напрягать силы, чтобы «перо» с Оленом не улетело в кусты.

– А сказал, что веса нет, – удивился мальчишка, в очередной раз хватая лодку за толстенный очин и заворачивая в нужную сторону.

– Это не вес, – услышал и бормотнул волшебник, – а сила. Она не может исчезнуть, балбесы… Как можно не понимать очевидных вещей? Куда катится мир, если отроки не перенимают мудрости учителей…

Милана присоединилась к Славке, помогла направить лодку-перо к просвету в чащобе.

– Ты не обращай на него внимания, он всегда ворчит, когда увлечен чтением или мыслями. А сила, это внутреннее содержание вещи, понимаешь? Ты её можешь сделать невидимой, убрать вес, чтобы вещь не тащилась и не буровила землю. Но силу не уберешь, её только расходовать или пополнять можно. Воздух, в нем силы малые, в воде – больше, а в камне или железе – сам знаешь. Чем тяжелее, тем сил больше…

Лес кончился. Впереди открылась долина, где ровно стояли дома. Славка растерялся:

– Куда дальше-то? К кому?

Милана и Русана одновременно указали на третий дом от реки. До него ребятишки домчались бегом, разогнав лодку-перо по ровному месту. А вот затормозить не успели. Со всего маху очин уткнулся в крыльцо, и зачитавшийся волшебник вылетел лбом на ступеньки.

Глава 27 Олен согласен!

Грохот получился знатный! На вопль Олена вышла Дара:

– Да что тут творится? Учитель, вы не ушиблись?

– Чтоб вам пусто стало, озорники! – Волхв оглянулся, ища виновников падения, но те разбежались и попрятались.

Славка сидел за поленницей. Сквозь дырки между чурками наблюдать оказалось удобно и безопасно. Русана с Лисой скрывались между телегами.

– Дарёша, ногу ранил, обезножел. Лечи, голубушка…

– Так вы сами бы… – попыталась возразить девушка, но протест немедленно пресекли доводы:

– Как лечить, когда я рану не узрю? И что за непочтение? Я к тебе пришел, а ты перечишь, словно ровне…

Родители Дары выглянули, всплеснули руками, бросились помогать. Под ворчание Олена они завели его в дом. Дети выбрались из укрытий.

– Ух, я испугался, когда он кувыркнулся на крыльцо! Думаю, как грохнет сейчас в мою сторону, только лоскутки полетят…

– Нет, Яр, не полетят. Олен никогда никого не наказывал, только ворчит и обещает. Но мы хороши тоже, лодку остановить не смогли…

Русана добавила:

– Надо было раньше начать. Ты же сама про силу говорила, а как до дела дошло, все и забыла! Вот нас по инерции и дотащило да крыльца… А почему говорят очин?

Она держала толстый полупрозрачный конец пера и отвязывала бечеву. Почти невесомая лодка-перо покачивалась в воздухе, низко паря над землёй.

– Очин? Так его срезают наискось, когда перо для письма готовят. Чинят. Яр, ты куда?

Славка поставил одну ногу внутрь пера, на стержень, а второй оттолкнулся, словно на скейтборде. Лодка зыбко качнулась, но удержала его. Ещё толчок, ещё. Земля улетала назад всё быстрее, и вторая нога сама стала поперек, чтобы заложить вираж. Но внизу – не асфальт, и не на скейтборде скользил Славка. Перо наклонилось. Медленно тянулось падение, мальчишка уже и руки выставил вперед, в ужасе готовясь грохнуться на стремительно мчащуюся землю. И так вспомнилось вдруг, как скейт, настоящий скейт, круто поворачивал, не давая упасть в самых сложных виражах!

Перо под ногами упруго вздрогнуло, заложило поворот почти под прямым углом. Славка чиркнул пальцами по земле, но устоял. Радостно вспомнило тело привычные движения, и он помчал к остолбеневшим девчонкам, набирая скорость. Сколько минут скейт-перо под его руководством показывал класс, никто не считал. Только вдруг на полном ходу опора под ногой пропала, и Славка закувыркался в пыли.

Отряхиваясь, он поискал взглядом перо. Нашел. Жалкое и растоптанное. Маленькое, ни на что не годное.

– Милана, Руся, Яр! Где вы там, – позвала Дара, – идите в дом, учитель кличет!

Когда они поднялись на крыльцо, негромкий шепот дал напутствие:

– Я ему всё уже рассказала. Он пойдёт с Боруном.

Олен полулежал, с книгой в руках. Отец Дары мостил под спину волхва подушку. Накрытый стол ждал едоков.

– С переносом по виткам сложностей нет, до Коло в день доберемся. Вот к первому витку пройти – это задача серьёзная. Там земли диких людей, у них волхвов нет, договориться не с кем. Могут и напасть. Так что Борун берёт дружинников и Ждана. Довольны?

Славка и Русана подпрыгнули от радости. Мальчишка даже завопил. Рыжая промолчала, но кто на это обратил внимание? Разве что старшие.

– Ну, кто проголодался? Как не хотите? Нет, никаких отказов!

Девчонки пошли к столу, а Славка отбился занятостью. Выйдя за дверь, он припустил в казарму. Он мчался во весь дух, спеша поделиться новостью с молодыми русами. Но на пороге его встретил Скитан:

– Смирно! Тебя выпороть для начала, Яр, чтобы порядок знал? Дружина, стройсь! – А когда шеренга замерла, воевода поставил штрафника лиуом к ней и объявил наказание. – За самовольную отлучку…

Глава 28 Бегом за картой!

Славке влетело по первое число. Скитан на неделю лишил его права свободного передвижения вне школы. Только со Жданом или дежурным русом. Так минуло два дня. Вечером третьего в казарму, где Славка намывал полы, явились рыжая и русая:

– Привет каторжанину.

– Да ладно вам. Что нового? Они там, вообще, готовятся?

– Ещё как. Завтра Тринс с Боруном расчеты заканчивают – вступила Милана, а Русана завершила отчет:

– Гороскоп составили, удачный.

Славка заворчал:

– Опять? Дрон уже пролетел со звёздами, теперь эти…

Одноклассница заспорила:

– Тринс вовсе не Дрон. Он умный, только рассеянный. Очень умный…

Мальчишка опешил:

– Какой Тринс? А где Олен?

Рыжая фыркнула, Русана запылала от смущения:

– Ой, ты только меня не выдавай. Это я в дневнике Олена шифровала, чтобы никто не понял. Тридцать три несчастья. Три-три-нес. Сокращенно – Тринс.

Кличка привилась мгновенно. А утром Борун вызвал Славку. Девчонки тоже пришли, ждали у входа. Тринс валялся на постели Боруна, задрав больную ногу. Ачарья раскладывал на столе исписанные листочки осиной бумаги. Войдя, дети застали конец разговора:

– …понял. И дальше ищем нужный рисунок концовки витка, – палец Боруна придержал страницу с жирным пунктирным рисунком. – Там спирали с двух сторон горы. Кстати, ты слетал бы за своей картой?

– Я ходить не могу, а ты – летать! Ребятишки смотаются, тут недалеко. Милана, – позвал рыжую Тринс, – в том сундуке, где книги, помнишь? Там на дне лежит пергамент. Дверной наговор не забыла? Сумеешь открыть? Тогда бегом. Быстро!

Троица с восторгом помчалась по дороге, впечатывая пятки в горячую пыль. Перейдя брод, снова рванули. У самого леса длинноногие девчонки Славку опередили. Под сенью деревьев вместе пошли, шагом, с воодушевлением обсуждая перспективы.

– Лиса, ты его карту видела?

Рыжая честно отнекнулась:

– Ни разу. Он говорил, на неё большой бык ушел.

– Что? – Потребовал уточнения Славка.

– Так пергамент, это кожа, тонко выделанная. Телячья, – Милана удивилась реакции спутников, горячо возразила. – Никакой жестокости тут нет! Дикая тура, вообще, больше трёх лет не живет, а домашняя корова – до десяти. Мясо и молоко они дают, как плату за охрану и безопасное размножение, если хотите знать!

– Ну да, скажешь тоже, – завелась поспорить Русана, защитница травоядных, но ойкнула и смолкла.

Глава 29 Опять волки

На тропе стоял немолодой человек среднего роста, из-за бородки клинышком похожий на профессора:

– Доб'ъый день.

Его мятый пиджак и рубашка с галстуком были точно такие же, как у экскурсовода – короткие и нелепые. Авторучка торчала в нагрудном кармане рядом с расчёской. А на запястье болтались часы с черным ремешком. Он и говорил, словно экскурсовод, растягивая слова, но картавя. И очень знакомо:

– Далеко ли путь де'ъжите?

– Здравствуйте, ачарья Мер, – поклонилась Милана.

– Я вас помню, – воскликнул Славка. – Вы на Совете с нами говорили. Только постриглись и одеты не так…

– Верно. Ты умный и наблюдательный мальчик. Люблю одежды вашего времени, что поделаешь!

Русана заворожено рассматривала волхва. Её большие глаза затуманились слезой:

– Вы наш? Из нашего времени?

– Нет, но побывал там, и совсем недавно. Прекрасные воспоминания, да, особенно кино, – со вкусом, причмокивая, Мер произнёс слова, значение которого здесь не понимал никто, – фантастика, в хорошем зале. Ах, какие спецэффекты в Аватаре… Просто обожаю!

– Вы знаете, как туда попасть?– Славка шагнул к спасителю, вцепился в его пиджак и затеребил, добиваясь ответа на самый важный вопрос. – Вы там были, точно были, у нас?

Он не верил собственным ушам. Но глаза не могли обмануться! Этот волшебник в прошлый раз ничего не знал о России, о времени, которое покинул Славка. Конечно! Даже фотоаппарат и телефон рассматривал, как чудо! А сегодня одет не в балахон, как на Совете, а совершенно по-современному! Без сомнений, Мер нашел дорогу, побывал в славкином настоящем и успел переодеться! Вот это да! А этот Дрон только дурью маялся – «силобор, отправка, вы сами вернетесь»! Ни фига он, да и вся их волшебная тусовка, не умеет! Столько время с ними потеряли! Где гарантия, что у Боруна и Тринса, вообще, хоть в этот раз получится?

Славка решился сразу. Он оглянулся на Русану:

– Ты поняла? Не надо никого ждать, а идти с Мером! Только бы он согласился! – И отчаянно, утратив всякую вежливость и деликатность, вложил в крик всю надежду, которой жил эти дни. – Вы же можете вернуть нас туда!

– В принципе, да. Пойдёмте ко мне, поговорим, как это сделать, – волшебник сделал приглашающее движение рукой, – тут недалеко. Оставьте все дела. Прошу.

И они пошли бы с этим волхвом, сулившим простое и скорое возвращение домой, если бы не рыжая. Милана заступила дорогу Славке и Русане:

– Вы что? Как можно всё бросить? Сначала следует Боруну, Гере и Олену сказать, что вы с ними не идёте. Они же готовятся! Нет, так не по-людски, так нельзя!

– Ты дерзкая девчонка, – возмутился картавый волхв, – как смеешь перечить мне, высшему?

Однако наваждение уже минуло, дети опомнились. Как ни рвалась душа домой, но проявлять неблагодарность к людям, собравшимся помогать – нет, на такое свинство ни Славка, ни Русана не отважились:

– Ой, и правда… Мы к вам потом, чуть позже, только поручение выполним! Мы сейчас! Пулей!

Славка припустил по тропинке, ведущей к дому Олена. Русана замешкалась ровно настолько, чтобы успеть спросить:

– К вам по этой тропе? Тогда мы быстро!

Обе девчонки рванули вослед за Славкой, и не услышали, как рассерженный волшебник прошипел себе под нос:

– Так-так, Яр! Значит, Олен для тебя важнее? А ты, рыжая дурочка, мне не нужна…

Нетерпение подгоняло детей, и они промчались остаток пути на одном дыхании. Дверь открылась, как только рыжая прошептала нужное заклинание. Карта, скрученная в тугой свиток и упакованная в берестяной тул, нашлась сразу. Так что, буквально через минуту, троица отправилась в обратный путь. На той развилке, где они недавно расстались с волхвом, Славка остановился:

– Пока, Милан, мы к Меру. Ты расскажи этим, ну… Ждану, Боруну, Гере. Спасибо передай. Да, и верни мне телефон.

Он прикрепил чехол с мобилой на пояс. Затем принялся снимать тул с картой, но тот зацепился где-то на спине. Мальчишка дергал веревку вверх, торопясь скинуть ношу и вручить рыжей. Та стояла угрюмая, помогать не спешила. Русана засомневалась:

– Может, мы зря суетимся? Славк? Не по-людски как-то… Словно убегаем. Давай сначала вернемся, попрощаемся?

Но мальчишка настаивал на своём:

– Нельзя время терять! А вдруг у Мера тоже ход к нам закроется? И будет опять, как силобор – пшик, и всё тут! Не хочу рисковать. Короче, если не идёшь, то я один! Да помоги ты карту снять, видишь, зацепилась!

Он горячился, потому что и сам понимал – неправильно так поступать. Но точила его и подталкивала подленькая мыслишка. Настолько подленькая, что он не хотел в ней признаваться:

«Некрасиво поступаю? Ну и пусть! Мы сейчас уйдём в своё время, и я никогда этих людей уже не встречу. Так чего мне их стесняться?»

И тут со всех сторон завыли волки. Они дружно выступили из кустов, и направились в сторону детей. Один, самый страшный, оскалил клыки, бросился к Милане, отделив её от Славки с Русаной. Рыжая вскрикнула, бросилась наутек по тропе, ведущей к селу.

Славка оглянулся в поисках палки, так напугавшей одинокого волка, что встретился им в прошлый раз. Но волки наступали, и было их так много, что мысли о сопротивлении исчезли. Там, в просвете между деревьев, мелькнула фигурка Миланы. Она добежала до берега, и кинулась в реку.

Стая волков уже выстроилась полукольцом, преградила путь в ту сторону. Прошли считанные мгновения, а выбора не осталось совсем – пришлось бежать в сторону леса. У Славки мелькнула мысль, что удастся забраться на дерево и отсидеться там. Надо лишь успеть, оторваться от преследования, чтобы времени хватило вскарабкаться, не стащили со ствола за ноги.

Волки гнались неторопливо, коротко подвывая то с одной, то с другой стороны, словно переговариваясь. Их мощные серые тела мелькали в подлеске, не давая возможности свернуть к селу. Затулье находилось совсем рядом, километр, а то и ближе. Но как ты до него добежишь, когда острые зубы клацают всё ближе?

Русана и Славка мчались со всех ног по единственной тропинке, уводящей вглубь леса. Едва различимая, она всё-таки позволяла бежать, не пригибаясь. Но ни единого пригодного дерева – одни мрачные громадные ели, широко раскинувшие лапы. По таким фиг залезешь. Надо лиственное, с редкими ветвями или сучками.

Тропа виляла, не давая перспективы. Знать бы, куда она выведет, успел подумать Славка, как перед ними, словно вынырнув из чащобы, открылась небольшая полянка с небольшим домом. Он выглядел неказисто, не сверкал красками, как двухэтажные хоромы Боруна, не блистал стеклами в окнах, подобно дому Олена. Серая и уныла изба, с покосившимся крыльцом.

Но это было спасение! Волки тоже поняли, что добыча ускользает, наддали, взвыли.

Глава 30 Мер, самый великий волшебник

Однако дверь уже пропустила Русану, а затем и Славку. С грохотом впечатав в косяк толстые, надежные плахи, окованные железной полосой, мальчишка закрылся на крюк. С той стороны в дверь мягко бухнулось и заскреблось что-то живое.

– Засов задвинь, – прошептала Русана, не в силах унять дыхание.

В горле саднило, ноги и руки тряслись, а пот, только что ледянящий спину, неожиданно стал горячим. Они бессильно опустились на пол, привалились к двери.

– Я думал, не добегу, – признался Славка, утираясь рукавом.

– Ну, ты так драпал, еле догнала, – укорила одноклассница.

– Сама-то! Вперед меня неслась. Как дверь лбом не вышибла.

– А ты хотел, чтобы отстала? Чтобы меня съели? – Не уступила Русана и вдруг оба засмеялись, перебивая друг друга:

– Ой, не могу! Вот волки обломились! Столько времени гнать, чтобы дверью по зубам…

Славка изобразил вежливых волков:

– Ешь их сам, я не хочу… Спасибо, я дерево не люблю… Мне бы человечинки… Пардонте, дорогой волк, с людьми у нас напряженка… Давайте одного из нас сожрём…

Просмеявшись, они стали осматриваться. Бревенчатое жилище внутри оказалось мрачным. Даже сенцы в избах Геры, Боруна и Дрона выглядели просторнее. Здесь потолка не было вовсе, окна отсутствовали, а свет проникал через прохудившуюся крышу. Обильная паутина обрывками свисала со стропил, древенчатые стены поросли бледными грибами на длинных, кривых ножках. Пахло плесенью.

– Куда это мы попали? Развалюха…

Стук в дверь прервал Русану, и знакомый голос попросил:

– Отк'ойте, дети. Не бойтесь, я п'огнал волков.

Рассмотрев сквозь щелку человеческую фигуру, Славка снял крюк. Да, это Мер, в том же мятом костюме:

– Я и не ждал вас так скоро. Мне впору судьбу благодарить. Каким ветром вас занесло ко мне?

– Не ветром, – уточнила Русана, – волки загнали. Мы хотели сначала домой, отдать карту Тринсу. То есть, я хотела сказать, Олену…

– Карту? Ту, что за твоей спиной, Яр? И что в ней такого, чтобы торопиться? Давайте-ка посмотрим…

Сейчас, когда волшебник, готовый вернуть их в настоящее время, стоял рядом, но не спешил исполнять своё обещание, Славке стало стыдно за ту подленькую мысль. Он покраснел, осознав, как непорядочно хотел поступить.

«И вообще, с чего мы с Русаной решили, будто Мер отправит нас немедленно? Он же сказал, в принципе готов поговорить, как это сделать. И ни слова – когда?»

А волшебник тем временем помог снять со славкиной спины берестяной тул. Крутя его в руках, он уставился на Славку.

– Не понимаю тебя. Ты меня просто удивляешь! Чтобы такой умный мальчик – и на побегушках? Тратишь время на обучение примитивным навыкам, как глупый арий! Тебе нравится мыть пол в казарме?

Мер увлёкся, повысил голос:

– Ты веришь то одному сумасшедшему волхву, то другому, в надежде вернуться. А ко мне – не спешишь. Ко мне! К единственному, кто обладает уникальными знаниями и способностями! Я, только я поистине велик!

Чем дольше декламировал волхв, тем больше сомнений копилось в душе мальчишки. Зачем Мер хвастается? Начинал бы уже разговор по существу. Да и не говорить, делать надо. Они с Русаной сюда не на лекцию пришли! Однако мужества прервать старшего, да ещё и волшебника – не хватало. А тот словно услышал мысли:

– Ладно. Перейдём к делу. Чтобы попасть в другое время, надо пройти туда по виткам, что лежат на силоборе. Он и перенесет вас на место. Я готов это сделать…

Лица детей вытянулись:

«Опять силобор, опять спираль! Никакой простоты. То же самое, что говорил Олен. Зачем же Мер соврал, что только он один умеет ходить во времени? Соврал…»

– Нет, не соврал! – Волхв возмутился. – Истинно говорю вам, нет в мире более великих волшебников, чем я.

Разочарованный Славка обиделся:

– Вы мысли подслушиваете?

– Не подслушиваю. Я читаю в умах! Мне понятны мысли всех живых существ, не только ваши. И какое это имеет значение? Лишнее доказательство моего величия!

Русана язвительно заметила:

– Великий не станет жить в такой развалюхе.

– Ты хочешь убедиться, на что я способен? Смотри!

И Мер распахнул дверь в горницу.

Дети обомлели. Сказать, что помещение выглядело большим и просторным – ничего не сказать. Больше всего оно напоминало современную квартиру. Разве что, вместо люстры под высоким потолком висели в ряд круглые светильники. Очень похожие на те плафоны, что Славка с Тимуром разбили, уронив лестницу в школьном коридоре. В углу, почти как в славкиной прихожей, стояла шкаф с вешалкой. Там висела бейсболка и синяя папина куртка с надписью МЧС.

– Обалдеть! Руська, наш мир, ты сечешь?

Та смотрела широко распахнутыми глазами на дальнюю стену. Плоский телевизионный экран! Он не работал, но какое это имело значение! Под ним, на столе у стены стоял электрочайник и банка растворимого кофе! Рядом с микроволновкой! И компьютер! С «клавой» и мышкой!

Глава 31 Карта мира?

– Вот это да…

– Убедились? Всё это я принёс оттуда, из вашего мира. Ну, кто ещё способен на такое? Прошу….

Обеденный стол посреди комнаты, накрытый скатертью, окружали четыре стула. Мер отодвинул два, дождался, пока дети усядутся,

– Ладно, посмотрим, чего это вы для Олена несли, – он вытащил свиток из тула, раскатал на столе.

Почти квадратный лист мягкого, эластичного материала, совсем не похожего на кожу, занял весь стол. На его желтоватой и глянцевой поверхности четко выделялся тёмный контур основных материков, знакомых каждому человеку. Схематичные глобусы, которые крутятся на каждом телеканале, или карты, мелькающие в новостях, настолько впечатались в память, что Славка не мог ошибиться. Вот Америка, а это – Индия и Африка! Они выглядели немного иначе, чем современные. И через всю карту змеились линии разных оттенков, испещрённые непонятными значками.

Мер впился глазами в середину листа, уперся пальцем в красную линию:

– Так-так-так! Ай да Олен, ай да тихушник! Все источники силы нанёс, все воронки сброса, и главные жилы земные… Нехорошо, ах, нехорошо такие вещи в секрете держать… Делиться надо… Опять же, зачем сидню такая карта? Однозначно, незачем… А вот мне…

Русана присмотрелась, шепнула Славке:

– Где он смотрит – это Сибирь, а вон там – Уральские горы. Видишь?

Мальчишка кивнул. По совести, надо бы ответить, что видеть и понимать – совсем разные вещи. Разноцветные кривульки он видел, а вот почему это должно означать горы? Но не признаваться же в географическом дебилизме?!

– Здесь! – Палец волхва подпирал завитушку синего цвета. – Отсюда мы пойдём, вместе. Можно хоть сейчас. Готовы?

– Так собраться надо, – растерялась Русана, а Славка добавил:

– Мои вещи в казарме. Вроде мелочи, но жалко. Особенно фотоаппарат.

Мер пристально посмотрел на мальчишку и спросил, словно вспомнив:

– Приспособление, чтобы запоминать звуки? Помню. Но он сдох?

– Нет, фотик – который с картинками. Я показывал, на Совете, – удивился Славка, – а сдох тогда телефон. Фотик позже скис, совсем, а мобила зарядилась…

– Так странно, я ничего не понял. Если фотик сдох, то стерво никаким волшебством не оживить, – уточнил волхв, – и зачем тащить мертвечину с собой?

Теперь не понял Славка:

– Стерво?

Русана подсказала:

– Так называют труп животного, – затем включилась в разговор с Мером.

– Фотик не совсем сдох, он временно перестал работать. Ему заменить батарейку, и он снова оживет. Там, у нас, когда вернемся. Поняли?

Волхв кивнул, однако недоумение с лица не ушло:

– Как же мобила, которая сдохла при мне, смогла ожить здесь?

– У неё подзарядка от солнца, – терпеливо пояснил Славка.

– Конечно, ты ведь славящий Ярилу, как я мог забыть, – совершенно сахарным голосом воскликнул Мер, – у тебя с Опалуном связь! Значит, мобила жива и готова запоминать звуки? Покажи мне, как она это делает.

Славка снял с пояса мобильник, включил режим диктофона:

– Вот, нажимаю сюда, говорю чего-нибудь. Ну, сами скажите!

– Великое свершение, – продребезжал Мер.

– Теперь нажимаю сюда и слушаю, – мальчишка продолжил инструктаж.

Короткая фраза, воспроизведенная диктофоном, опять повергла Мера в такой восторг, что тот сорвался с места и забегал по комнате. Его метания сопровождались неясными вскрикиваними:

– Если столь ясен звук, то… Нет, надо идти с ними… А зачем мне тот мир? Да… Но волхование требует точности… Нет… Да!

Прекратив метания по комнате, волхв поманил мальчишку:

– Пойдём, мне надо убедиться в точности повтора звука.

Они направились к лестнице, ведущей вниз. Мер пропустил Славку вперед, обернулся:

– Девочка, захвати одну из во-о-он тех крынок, – палец указал на горшок под крышкой, стояший на краю стола. – Проверь, которая не пустая?

Русана сняла крышку, наклонилась. Лёгкое облачко взвилось, прянуло ей в лицо. Чихнув, она отстранила крынку, полезла за платком. Но чихание не унялось, напротив, участилось.

– Что ты копаешься, догоняй, – поторопил её волхв.

Девочка утерла слёзы, высморкалась. Перевела дух, смахнула с лица растрепавшиеся волосы, оглянулась в поисках зеркала. Не обнаружив, подошла к телеэкрану. В его блестящей поверхности она рассмотрела себя, причесалась. Но отражение вело себя немного странно – оно переливалось, словно поверхность воды, обдуваемая ветерком. Русана отыскала взглядом кнопку включения, протянула руку и ткнула пальцем.

– Ой!

Глава 32 Картонные чудеса

– Я уже видел это, – прошептал Славка, подходя к лестнице, – а где?

У стены рядом с лестницей стояли две каменных колонны, а между ними картина с толстой женщиной в старинном платье. Он точно, встречал эту картину. И совсем недавно.

Тут Мер подтолкнул его в спину, и они спустились в подвал. Там тоже горели матовые шары, но пахло неопрятным подъездом, где отмечаются коты. Полосы материи свисали с потолка, словно ширмы, перегораживали комнату. Слева от лестницы стояла клетка с кучей листьев в углу. Взяв палку, Мер ткнул ею в листья. Раздался вскрик, поднялась невысокая фигура.

– Леший? – удивился Славка. – Почему он здесь? И зачем вы палкой?

Лесовик протянул руку к мальчишке, просительно цокнул.

– Осторожно, укусит!

Мер перехватил ладонь лешего, отвел в сторону, зацокал, застрекотал, засвистал. Но совсем не в том тембре, как был у Ждана. Картавость и тут мешала. Славка повторил вопрос – почему лесной житель в клетке?

– Бешенство у него. Кричит, на всех бросается. Кусает. Вот, остальные лесовики привели, отдали на лечение. Пиши, что он говорит, – и волшебник толкнул лешего палкой.

Леший ответил длинным разраженным цокотанием. Славка записал диалог, прокрутил. Мер восторженно зааплодировал.

– Так. Мне нужна мобила. Дай мне её, на время. Пока вы ходите за вещами. Потом заберёшь.

– Нет, – шагнул к выходу мальчишка, пряча телефон в карман.

Попроси Славку кто угодно, Борун, скажем, Ждан, Гера – отдал бы, не думая. Тому же Меру сунул – пожалуйста, пользуйтесь на здоровье! Но – полчаса назад. А сейчас – извините!

«Леший в клетке, тыканье палкой? Карта, которую волхв так жадно рассматривал. Слова, которые бормотал при этом…»

Всё неясности внезапно сошлись вместе и возбудили в мальчишке подозрения. Смутные, но слишком уж нехорошие. Он оглянулся, направляясь к лестнице. Леший стоял, вцепившись в прутья клетки. Верхний свет освещал лицо лесного человека. По смуглой щеке ползла слеза. Так просто люди плакать не станут!

– Нет. Не дам.

– Погоди, – окликнул его Мер, но Славка уже бежал наверх, услышав зов одноклассницы:

– Быстров, скорее, иди сюда!

Русана стояла у телеэкрана и смеялась.

– Чего?

– Смотри! Всё – ненастоящее. Попробуй его включить.

Вместо кнопки включения зиял пролом. И сам экран выглядел картонным, уже не блестел стеклом и пластиком.

– Видишь? А клава? А мышка? – Она показала на компьютер, стоящий рядом с электрочайником.

Славка пробежал по кнопкам клавиатуры – те подались, промялись, утратили форму. И сама она перестала выглядеть пластмассовой, потускнела. В ней почти не осталось веса!

Схватив «клаву», мальчишка не нашел провода. Перевернул. Ни единого винтика – просто вылепленная из серой бумаги пустышка. Он схватил мышь – та мгновенно обесцветилась. Бумажная? Ну, конечно! Колесико мышки не собиралось крутиться, и клавиши уступили легкому нажиму, расплющились.

Как можно эти грубые подделки принять за причиндалы современного компа? Они вовсе не походили на настоящие! Но ведь сначала казались! Почему?

– …я хотела причесаться, пошла, а оно всё зыбкое, как вода, колышется. Ткнула, чтобы включить – палец провалился! И сразу вид пропал, он стал картонным. Я тогда стала проверять… Это всё обман! – взволнованно делилась впечатлениями Русана.

Мер поднялся в комнату, подходил к ним. В его лице не осталось ничего от напускного добродушия:

– Обман? Что ты понимаешь, вздорная дурочка! Мне ничего не стоит создать вещи вашего мира. Я сотворю их с лёгкостью!

Русана возразила, в упор глядя на Мера:

– Тоже мне, старик Хоттабыч! Вы никогда не были в нашем мире и не знаете, как туда попасть! Как не стыдно обманывать? Вы ненастоящий волшебник! Моя мама, и то больше может. Она меня от такого же, как ваш, дефекта речи за три недели избавила…

Вспомнив про каменный телефон-автомат, сотворенный легендарным киноджином, Славка сообразил:

– Руська! Он мои мысли подсмотрел! Я в казарме рассказывал, потом Заю – он всё подслушивал. Телик, комп, микроволновку, кино! Одежда его, как на гиде, ты сечешь?

– И картина у входа, – оба глянули на толстуху и опознали, – точняк общага Поттера!

Волшебник просто скопировал рисунок из книжки, которая пропала. Так вот кто прибрал её к рукам! Мальчишка присмотрелся к полкам, отыскивая пропажу. Мер насупился:

– Неблагодарные! Я старался для вас. Ну, если не хотите добром, придётся силой. Вы поможете мне войти в ваше время!

Славка крикнул:

– Драпаем!

Русана стояла ближе к двери, но всё равно – надо пробежать через комнату, а волшебник действовал быстро. Он схватил Славку за плечо, зарычал, когда тот вывернулся. Руки волхва взметнулись вверх, пальцы растопырились, быстро забегали в воздухе, плетя невидимую сеть. Движения детей замедлились, потом они застыли совсем, не в силах сделать и шага. Мер залез Славке в карман, вытащил что-то. Тут на улице послышался конский топот, дверь распахнулась от сильного удара.

– Живы?!

К возгласу Ждана добавился радостный вопль Миланы:

– Русечка!

Рыжая вихрем обогнала парня, обняла подружку, а Ждан коснулся мальчишки. Наваждение исчезло, движения детей снова стали стремительными, и в два голоса прозвучала просьба:

– Ой, пойдёмте скорее отсюда!

Милана за руку потащила Руську к двери, а Ждан поклонился Меру:

– Учитель, спасибо, что приютили. Когда я узнал, как приблудные волки их в тайгу погнали, испугался, что всё, пропадут ребятишки. Они же не сообразят на дерево влезть. А тут ваш дом, так удачно… Хорошего дня, учитель!

– Ждан, ты ничего не знаешь, – возмутился мальчишка. – Да погоди ты, дай сказать! Он не тот…

– Цыц! – Славка и опомниться не успел, как могучие руки парня схватили его поперек живота, вынесли наружу и забросили на коня.

Глава 33 Все на спасение лешего! И кикиморы… И русалок?

Сидеть на крупе, обхватив за Ждана пояс, и рассказывать – не самое простое дело. Девчонки исхитрились вдвоем уместиться в седле, так что Русана успела выпалить больше слов. Когда лесная тропа кончилась, открыв панораму села, одноклассники закончили рассказ. Ждан усомнился:

– Не может быть, чтобы волшебник насильно удерживал лесовика. Не принято такое отношение к древним людям. Ошибся ты, Яр! Если бы ещё Руся тот погреб видела, другое дело… Не стану я высшим твои выдумки рассказывать. Да, кстати, где карта? На столе оставили? Да как же… Ну, Яр, а сразу сказать мог? Теперь возвращаться!

Конь галопом умчал Ждана назад, а троица двинулась к броду. Славка горячился, настаивал, что лесовика надо немедленно спасать. Русана почти согласилась, но Милана не верила. В сердцах обозвав её «рыжей», мальчишка вспомнил про мобильник. Нащупал чехол. Пусто? Карманы – тоже! Но паника оказалось ложной – телефон нашелся в углу куртки. Завалился за подкладку.

– Ещё что потерял?

Девчонки с любопытством наблюдали за лихорадочным выворачиванием и охлопыванием карманов. Безуспешные поиски закончились признанием:

– Да. Эмпитришку. А, ерунда! Слушайте, как Мер чирикает с лешим. Ты знаешь такой язык, Милана?

– Слабо.

Прослушать не удалось – примчался злой Ждан, погнал всех в деревню. Выслушивать оправдания отказался наотрез, велел разойтись по домам. А Славке запретил отлучаться со двора:

– Ты наказан Скитаном. Забыл?

Но плевать Быстров-младший хотел на запреты, если они несправедливые! Тем более, огородами прокрасться, куда надо – делать нечего. Он смотался к Гере. Завел речь о плененном лесовике, о подозрениях касательно Мера – та посуровела лицом. Мальчишка обрадовался, уже хотел прокрутить запись разговора, достал мобилу. И тут синеглазая старушка взорвалась. Произнесла речь о врожденной чистоте намерений каждого волхва и выставила мальчишку вон. Правда, напоследок пообещала лично поспрашивать картавого. Дескать, завтра на Большом Совете тот обязательно будет.

До Миланкиного окна от дома Геры – рукой подать. Девчонки страшно огорчились, возмутились. Славку отговорили: «Не надо соваться, ни к Олену, ни к Боруну – чего зря время терять? Волшебники все заодно, понятно». Зато на ура прошла идея выручать лешего самим, пока Мер торчит на тусовке, то есть, «советуется». Согласовав время и место завтрашней встречи, Славка вернулся на сеновал, угрюмый и злой. Таким его застал Ждан, отконвоировал в казарму, на штрафные работы – то же поломойство.

Назавтра троица встретилась на берегу у памятного валуна после обеда. Первым прибежал Славка. За его спиной, как у взрослого, торчал настоящий клинок в ножнах – утащил из оружейной комнаты, благо с утра дневалил по казарме. Милана заявилась немного позже, принесла два топора – себе и Руське. Та примчалась последней, плетя невнятную отмазку про урок руколечения у Геры. Слушать её не стали, спустились к броду и двинулись на благое дело. Если взрослые спасать лешего не хотят – что остается? Правильно, действовать самим!

Они шли вчерашней тропой. Пешком – это тебе не верхом мчаться. Чуть не час заняла ходьба. Странная тишина царила в лесу. Молчали птицы, не мелькал зверь. Даже мышь не встретилась, что уж говорить про волков. Видимо, животные всерьёз заценили оружие.

Завидев дом, троица обошла главную тропу, подкралась с угла. Тихохонько взошли на покосившееся крыльцо. Припав ухом, рыжая вслушалась, потянула ручку. Дверь не шелохнулась. Милана дёрнула посильней – без толку. Ещё и ещё! Потом доверила трясти ручку и пинать упрямую дверь Русане и Славке. Когда устали все, она сдалась и вынесла приговор:

– Конечно, дверь заговоренная. Я что, дура, что ли? Проверим ставни.

Девчонки соединили руки в квадрат, как показал Славка. Это просто и прочно – хватаешь свое запястье и другово, а друг – соответственно своё и твоё. Подняли мальчишку. Клинок, просунутый между створками, сразу подцепил крюк. Первым внутрь забрался Славка, по очереди затащил девчонок. Распахнули остальные окна. Осмотрелись. Без вчерашнего морока горница выглядела обыкновенной избой. Грязной и неухоженной. Дверь в подвал оказалось приоткрыта. Но свет внизу не горел.

Милана отыскала плошку, плеснула туда постного масла, топором отпилила веревочку, найденную в сундуке – получилась лампада. Так она её назвала. Пока рыжая копалась, Славка из чистого любопытства последовательно осмотрел горницу. Драного «Поттера», лежащего в укромном углу на полке, он торжественно показал девчонкам и спрятал за пазуху. Не держать же книгу в руках? Чиркнув зажигалкой, поджёг фитиль лампады, и в свете слабого огонька троица спустилась вниз.

Клетка с лешим стояла на месте. Услышав оклик, тот поднялся, радостно зацокал. Замок на засове держался долго, но топоры оказались прочнее – он хрустнул и слетел. Дверка распахнулась, однако леший не кинулся к лестнице, а поманил детей за собой. Отодвинув занавесь в сторону, он тревожно цокал, показывая на вторую клетку.

– А тут кто? – Изумился мальчишка, разглядывая выгнивший изнутри пень, закиданный хворостом.

На цокот отозвалась зеленоватая и угловатая тень, тощий кузнечик. Сверкнула глазами, словно кошка в темноте. Её пищание перемежалось воркотаньем. Милана ахнула:

– Кикимора. Она-то как сюда попала?

И снова топоры победили замок. Кикимора вышмыгнула, едва приоткрылась дверь, прижалась к Русане и затряслась тощим тельцем. Кажется, плакала. Слака недоумённо спросил рыжую:

– Лиса, они что, как родные?

– Дара познакомила, на болоте, куда за мхом ходили.

Леший потянул за рукав. В углу теснился чан или полубочка, плотно перекрытая толстенными плахами. Вытащив длинные жерди из проушин чана, ребятишки по одной столкнули плахи на пол. Две головы высунулись, глянули на детей, булькнули.

– И как мы их отсюда вынесем? На себе?

Ничего не получилось. Ни вдвоём, ни втроём. На руках – тяжело и чешуя скользкая. На спине – не за что ухватить. Плавники слишком короткие, а пальцы русалочьи – слишком слабые, чтобы самим держаться. Совещание длилось минут пять. Кикимора держалась рядом с Русаной, а лесовик сидел между озадаченным Славкой и рыжей. Русалки ждали в чане, периодически погружаясь в воду и снова облокачиваясь на край.

– Но не оставлять же их здесь! И вообще, надо торопиться, Мер вернётся – проблем не огребём, – разозлился Славка, – думайте же, чего молчите?

– Думай не думай, а надо оставлять их здесь и звать старших, – ляпнула Русана, поправляя кикиморе кружевной воротничок.

Сейчас, когда глаза привыкли к полумраку и слабом свету лампады, Славка разглядел непорядок в одеянии таёжных жителей. Листья, покров лешего, лежали естественно, но пожелтели, местами свернулись. А кружевной наряд кикиморы растрепался, свисал клочками. Русана, вместо того, чтобы думать о русалках, латала прорехи, быстро орудуя неизменным крючком.

– Руська, что ты, на самом деле! Нашла время для вязания! Кикимора и голой до болота добежит, а как этих вытащить?

Одноклассница огрызнулась, не отрываясь от ремонта на кикиморе:

– Я что, знаю? Были бы носилки, как у мамы на скорой – другое дело…

– Ой, тупые мы, – завопил Славка, вскакивая. – Конечно, носилки!

Широкая занавеска с треском оторвалась от потолка. Милана заявила, что знает, как надо сделать, и принялась кроить материю славкиным клинком. Через минуту связала выкроенные лямки, продела в них руки, поправила узел на шее:

– Берите за дальние углы. Пошли к русалке, берем первую.

Русалка сначала всех забрызгала, а потом плюхнулась на полотнище. И они втроем потащились на лестницу. Входная дверь распахнулась от пинка. Хотя ноша оказалась и не тяжела, но идти с грузом всегда неудобно. Короче, стометровка до ручья спасателей притомила. Плюхнув носилки в заводь, запалённые ребятишки постояли, успокаивая дыхание. Русалка тотчас отыскала местечко поглубже, распласталась, облегченно булькнув. Милана заторопила:

– Вторую, пока не застукали!

Подхватив полотнище на манер шлейфа, она побежала к дому. Руська – следом. Славка мчался и поглядывал в сторону тропы. Ему становилось тревожней с каждой минутой. Казалось, вот-вот картавый голос воскликнет – попались, негодники!

Вторую русалку тащили не так осторожно, даже стукнули о косяк. Та громко булькнула, наверное, от боли, но рассусоливать было некогда. Кикимора с лешим поспешали рядом, пытаясь помогать Славке и Русане. Впятером они управились вовремя!

Бросив полотнище в заводи, троица притаилась за камнями, наблюдая. Щуплый волхв вышел из леса и замер, заметив распахнутую дверь. Покрутил головой по сторонам. Присел и поводил рукой над тропинкой. Повернулся в сторону ручья, козырьком приложил ладонь ко лбу. Всмотрелся и шагнул вперед. Сделал жест перед собой, словно развёл занавески в стороны, недобро оскалился.

Ребятишки замерли, боясь вздохнуть. Мер сделал ещё несколько шагов, остановился, вернулся, вошёл в дом.

– Бежим, – шепнула Милана.

И троица бросилась вниз по берегу ручья. Русалки мчались впереди, плюхая, с удивительной ловкостью используя самые незначительные углубления и легко перепрыгивая крутые валуны. Леший и кикимора не отставали от них, показывая дорогу ребятишкам. Непроходимые на первый взгляд кусты словно раздвигались, позволяя бежать во весь опор. Вот уже и река. Русалки бултыхнулись в неё и вынырнули по пояс, махая рукоплавниками. Троица помаячила в ответ, двинулась к броду, обходя последние кусты.

– Ой, мы там топоры оставили, – спохватилась рыжая. – Ну всё. Мало, что дома попадет за них, так Мер нас по ним вычислит. Пропали…

Лесовик зацокал, кикимора зашипела.

– Что?

Два топора шлёпнулись детям под ноги. И таёжные обитатели словно испарились, растаяли в кустарнике, не шелохнув самым маленьким листочком.

Дойти до села не удалось. Навстречу бежали все жители. Во всяком случае, так показалось.

– Ой, мамочка, – запричитала Русана.

– Кажется, мы натворили дел, – прошептала рыжая, бледнея до такой степени, что глаза стали выглядеть нестерпимо синими.

Славка попытался бодриться, хотя вид несущейся навстречу толпы напугал и его. Однако терять достоинство и убегать он не стал. Во-первых, бесполезно – поймают. Только позору добавится. А во-вторых, особой вины он за собой не чувствовал. Да, залезли в дом волшебника без спроса! И что? Зато невинных лесных и водных людей от плена спасли. Не станут за такое строго судить, не должны. Есть же и в этом мире справедливость?

Но сердце дрогнуло:

– Вот мы накосячили… Надо было к Боруну идти, к Дрону… Олена попросить, чтобы с нами пошёл…

Толпа, вооруженная топорами и лопатами, гомонила и неудержимо набегала.

Глава 34 Гибель леса

Славка разглядел лица. Среди них мелькали знакомые. Кроме взрослых, спешили и ребятишки, в основном с ведрами. Чуть дальше, за основной массой селян вздымалась пыль – там неслись верховые и подводы. В воздухе мелькнула человеческая фигурка, полетела вслед за народом, набирая высоту.

– Что-то не то, – на лицо Миланы вернулись краски, – ради Мера столько людей не поднимут… И Борун не к нам летит.

Тут передний арий поднял руку, свободную от топора, и сердито закричал:

– Там лес горит, а вы столбом стоите!

Троица обернулась, изумилась – дым, черные клубы росли, вздымались над лесом. Толпа добежала, увлекла с собой ребятишек, засплескала по воде. Короткий брод оказался запружен большим количеством ног, что спешили на ту сторону. Река на перекате остановилась. Людям, верхним по течению, оказалось уже чуть не по пояс, зато дальние прошли почти посуху. Всадники и телеги обогнали пеших на подъеме. Некоторые арьи успели подсесть на ходу. Запрыгнули и Милана с Руськой. Славке места не досталось, он бежал, держась за подводу.

А дым над лесом из черного стал белым, загустел и все сильнее подпитывал мрачный клубок, верхушка которого вытягивалась по ветру в сторону села. Мужики поглядывали вверх, обсуждали:

– Вдоль берега тянет, можем пресечь.

– Успеть бы к ручью, пока верховик не перескочил…

– Жалко кедрач, молодой. Только в пору входит…

Навстречу пахнула гарь, пропитавшая воздух. Дрон и Борун, стоя на тропе, ведущей к дому Мера, разделяли людей на три потока. Славка отстал от телеги с девчонками и тотчас потерял её в сутолоке. Знакомый голос Скитана взлетел над толпой:

– Русы и недоросли – ко мне! Разобрать пилы и топоры из подвод! К ручью, бегом!

Дом Мера полыхал вовсю. Высокие деревья рядом с ним горели высокими свечками. Пламя, охватившее кроны, с гулом сплеталось, расплеталось и стремилось в небо. Подлесок трещал и дымно горел, подсушивая и скручивая листья соседних кустов. С каждым мигом площадь пожара увеличивалась. Это буйство стихии выглядело настолько страшно и неукротимо, что Славка понял бесполезность жалких человечков, возмечтавших остановить огонь!

Однако продолжил бежать вслед за Скитаном. Тот перескочил ручей, показал на одно дерево, второе, третье. Тотчас у каждого останавливалась пара работников, принимались подрубать и пилить стволы. Славка бежал за тренером, пока не оказался последним.

– Нет пары? – Скитан ткнул пальцем в кустарник. – Руби, как можно ниже. Ветки стаскивай туда!

И умчался в дым, густо наплывавший понизу. Мальчишка не успел крикнуть, что ему не досталось топора, как остался один. Глянул вверх, где не осталось синевы – один дым. Вершина отдаленного дерева качнулась, затем тяжко ухнул ствол. Еще один. Перестук топоров приблизился, совсем близко зашмыгала пила. Мелькнула фигура, энергично секущая куст. Славка вспомнил – сабля за спиной! Выхватил клинок и принялся рубить прутья. Получалось скверно, они пружинили. Рядом возник Ждан:

– Ты зачем? Это оружие, негоже тупить. Пойдём, к делу приставлю.

В паре с Грумом Славка принялся оттаскивать вырубленные кусты. Приходилось внимательно смотреть и слушать выкрики – «поберегись!», когда стволы рушились совсем рядом. Скоро вдоль ручья образовалась широкая просека, чистая от подлеска. Появился Скитан, откуда-то сверху спустились Борун и Дрон. Подошла Гера и несколько волхвов. Кое-кого Славка узнал, они тоже были на первом совете. Неловко приземлился Тринс и упал, наступив на раненую ногу. Его подхватил Ждан.

– Успели. Ещё сажен сто, или больше, – голос Дрона звучал обыденно, словно восседал он на троне, посреди солнечного лужка.

– Ветер слабый, верховой не погонит, – заметил Скитан. – Может, дерева оттащим?

Борун согласился:

– Почему нет? Всё хоть с пользой, не на дрова пойдут, – но предостерег. – Однако, начни с того угла.

Откуда ни возьмись, появились лошади в хомутах и с веревками. Несколько русов зачистили ствол кедра от сучьев, отсекли вершину. Гикнув лошадям, вся бригада споро вывезла ствол на другую сторону ручья. Вернулась, уволокла уже подготовленный второй, третий, четвертый… А дальше Славка потерял счет, настолько быстро развивались события.

Скитан отозвал всех за ручей. Стена огня подступала, рыча и посылая впереди себя невыносимый жар. Люди отступили, заслоняя лица На просеке остались только волхвы. И Ждан. Редкая цепочка выставила руки перед собой.

– Как им не жарко? – Славке показалось, что на голове затрещали волосы.

Сейчас пламя перепрыгнет ручей и погонится, рыча: «Спалю, жалкие создания!» Вот оно швырнуло в людей головешками, выщелкнуло искры. Скукоженная трава радостно полыхнула, потянулась к ногам, укусила Славку жаром.

Глава 35 Расследование

– Хлещи, затаптывай!

Голос Скитана перекрыл гул, толкнул людей в наступление. Славка сбил веткой оранжевый язык, затоптал. Огонь забежал справа – получил отпор. Славка топтал, хлестал упрямое пламя. Огонь то прикидывался побеждённым, то вскидывался на обугленные стебельки. Наконец, даже дымков не осталось. Мальчишка перевел дух, глянул за ручей.

Волхвы усмирили пожар. Струи воды из ручья подчинялись движениям рук, падали на пламя и сбивали его. Под недовольное шипение клубы пара вытесняли оранжевые всполохи. За волхвами шли мужики. Они баграми ворочали тлеющие стволы, оплёскивали их из ведер.

– Освежись, Яр, – выкрикнул Сокол и ухнул воду на голову Славки.

Прохладная масса растеклась по лицу, плечам, спине, сняв оцепенение. Только сейчас мальчишка ощутил, как накалилась одежда и кожа под лучами яростного пламени. Он встряхнулся, проверил – нет ли где дымка на месте, которое оборонял? И поспешил на тот берег ручья – добивать остановленного, но далеко ещё не поверженного противника.

Только к вечеру пожар унялся, истребив деревья на этом участке леса. Первыми поле боя оставили волхвы, затем селяне. По периметру гари обходом двигались патрульные из числа русов и недорослей. Скитан вместе со Жданом проверял расстановку. Быстрова-младшего жестом отправили на поляну, где дотлевали растасканные бревна избы Мера. Гера, Борун, Дрон и ещё один старец осматривали пожарище. Славке задали единственный вопрос – был здесь? Он ринулся пояснить, но старейшина Совета пренебрежительно отстранился:

– Довольно. Изыди.

Борун легонько сжал плечо, повернул мальчишку:

– Там подожди.

Гор раскладывал по кругу колья, подпоры. Помощь Славки принял с благодарностью. Они споро натянули шатровую палатку, развели костер, затеяли ужин для патрульных. Галопом примчались воевода и Ждан. Рус и Славка вытянулись в струнку, завидев старших.

– Забери, – указал Скитан на клинок, брошенный у костра, – мальца допроси. Расследуй, он ли огонь заронил. Не цацкайся. Дрону доложишь сам.

– Исполню, – кивнул неулыбчивый Ждан.

В стороне от настороженных ушей Гора он сел напротив Славки и внимательно выслушал отчет. Удивительная вещь! Наставник в этот раз обошёлся без отмахиваний, подобно вчерашним, дескать – чушь. Нет, парень никуда не спешил, не понукал, а молчал и разглядывал мальчишку.

– Ты на мне дырку протрёшь, – попытался пошутить Славка, испытывая неудобство.

Сегодня он видел, на что способен его наставник. Ждан управлял водой, как заправский волхв. И всё же не запрещал говорить ему «ты». Но сейчас словно отстранился, стал чужим.

– До реки далековато, Водяника утром спрошу, по пути, – вроде не к месту отозвался Ждан, – а вот лесовики, наверняка, откликнутся.

Его цоканье и свист разнеслись далеко. Горелый лес промолчал, а спасенный – вернул эхо. И всё. Ответа ждали долго, молча. Гор принес кулеш, два ломтя хлеба. Взошла луна. Славка при её, всё более ярком, свете сходил к ручью, ополоснул миски, сдал сочувственно вздохнувшему дежурному. Вернулся к Ждану. Тот сидел, всматриваясь в только ему видную точку.

– Не веришь мне, – удрученно обратился к нему мальчишка.

– Как поверить, Яр? Всё сходится против. Я не беру в расчет девчонок. Ты всему заводила. Украл оружие. Вломился в жилище волхва. Заронил в его доме открытый огонь…

– Когда? – Возмутился Славка.

«Нет, ну это вовсе пустой наезд! Согласен – оружие взял, в избу вошёл без разрешения, но не поджигал! Это точно! Вообще ту плошку в руках не держал, это рыжая! Она, Милана!» – Рот мальчишки открылся, готовый назвать виновницу. Но что-то остановило Славку. Он и сам не понял, что. Просто мелькнула в голове картинка, как перед Советом ставят рыжую и ругают. А та плачет. Горько так. И жалеет, что пошла с ним, со Славкой, что поддалась на уговоры, помогала спасать лесных и русалок. А он, Ярослав Быстров, стоит себе в стороне, как ни в чём не бывало…

«Так нечестно!»

И он промолчал. Ждан продолжил, будто его не перебивали:

– … ты оболгал волхва. А зачем дом поджёг? Чтобы скрыть следы? Кто ты, Яр? Почему с твоим появлением в тайгу пришли волки? Пропали русалки? Скитан заподозрил – за тобой кто-то стоит. Из врагов. Как верить тебе, лгуну?

– Я правду говорю!

– Да? А с книгой – помнишь? Оговорил недорослей!

Славка молча вытащил «Поттера» из-за пазухи. Протянул Ждану:

– Её украл Мер. Я нашел у него!

Наставник покачал головой:

– Опять оговор. Зачем волхву твоя книга, скажи на милость? Ложь, ложь, ложь! Причём изощрённая, чтобы не вдруг разоблачили! Ты знаешь, что Мер погиб в огне, потому и плетёшь оговор. От него только обгоревшие кости нашли!

Славка не поверил в смерть Мера. Тот хитёр, запросто всех обманет. Если не верят девчонкам, то почему не опросить спасённых из плена? Ждан его опередил:

– Куда как удобно всё сплести воедино, на древний люд сослаться. И что? Где свидетели? Лесовик не отзывается. Прикажешь шастать по лесу? Кикимору искать? В каком болоте, скажи на милость?

Этого Славка не знал. К логову лешего он мог показать дорогу, но кикимора – это по части Русаны и Лисы, наверное. Он спросил, где девчонки. Оказалось, их уже опросили, но не поверили. Тогда мальчишка вспомнил про телефон, где записана речь лешего. Уж ему-то можно верить! Но цокот не произвёл ожидаемого эффекта:

– Жалуется на плен, да. Но кто пленил? Мер? А не ты и твои хозяева?

Не успел Славка возмутиться, как наставник сообразил:

– Так вот зачем тебе дружба с ним. Ну конечно! Подманил, схватил, а на Мера сваливаешь! Ловок ты ариев оговаривать! А мы так верили… Что за лукавство ты готовишь? – Ждан вдруг встрепенулся. – Русалки, говоришь? Пошли!

– Так ночь же!

– Что с того? Боишься, что ли? Раньше надо было!

Славка надеялся, что Ждан свистнет коню, бродящему неподалёку, но ошибся. Наставник вскочил, вытащил из палатки оружейную портупею, и побежал. Быстров-младший пристроился следом и до самой реки предвкушал – сейчас водяной подтвердит про русалок! Те, небось, уже всей реке растрепали, как их спасли! Ух, как вытянется физиономия Ждана! И завтра не ругать кого-то станут, а хвалить!

На похлопывания ладонью никто не откликнулся. Выждав время, парень повторил. Снова. И снова. Луна неторопливо ползла по небу, меняя желтизну на серебристый оттенок. Пройдя длинный путь, зависла над верхушкой Сундука.

Восток светлел, готовясь выпускать солнце. Ночь истаивала, и место сумерек занимал утренний туман. Славка, скорчившись, сидел на камне, обхватив плечи – откровенно зябнул. Но молчал, всё ещё надеясь на справедливость. Ждан последний раз отхлюпал сигнал вызова.

– Это до какой же степени надо перепугать давних, чтобы они на людской зов не откликались? Что ты за чудовище, Яр? Не связать ли тебя, чтоб ты не удрал, а то не убил кого из нас ночью?

Глава 36 Суд

Невыспавшийся Славка с трудом проглотил завтрак, предложенный Гором. Ждан не взял мальчишку с собой, ускакал один. Велел идти в Затулье, прямиком на площадь. Быстров-младший не спешил. Покричал в лес, вернее, поцокал имя лешего, но тот не объявился. Как и где вызывать кикимору – неизвестно. На реке мальчишка потерпел вторую неудачу – водяной не отозвался. Славка долго умывался на броде, затем медленно плёлся. Но как ни тянул время, всё же оказался на сельской площади, запруженной народом. Попросил дать дорогу, и селяне мигом расступились, как по приказу.

Троны Совета высились по центру, длинной скобкой. Скамья, где приказали сесть Славке, отстояла от них метров на пять. О чём волхвы спорили, не было слышно – даже Борун приглушал свой голосище. Доносились обрывки:

– …недоказано… без этого я не согласен… много чести… вето наложу… и я за… хватит…

Славка стоял, готовый доказывать свою правоту, но слёзы копились. Слёзы обиды. Нет ничего хуже, когда делаешь правильное дело, а тебе не верят. Да ещё и обвиняют в таких грехах, что сил нет терпеть!

– Яр, куда делись твои подруги? Милана и Руся? Их нет нигде. Утром обе исчезли, – скрипуче задал вопрос старейшина Совета.

Кустистые седые брови грозно сошлись у переносицы. Маленькие блёкло-синие глазки сверлили мальчишку неприязненным взором. Словно Дрон намеревался прочитать ответ в голове. Взгляд старейшины, и раньше-то не слишком приветливый, сегодня воспринимался, как прожигающий насквозь. И мальчишка заслонился от Дрона негодованием:

– Что вам от меня надо? Ваш Мер наврал, так ему верите, а мне так нет! Если он лешего с русалками в клетки запер, то и девчонок мог украсть!

Дрон торжествующе воскликнул, разведя руки направо-налево, глядя на Совет:

– Вот, волхвы, заметьте, насколько я прав! Зачем ему скрывать мысли? О, тут изощрённость и коварство выдали себя. Как ловко этот отрок прикидывался несмышленым!

Гера подалась вперед, удивлённо спросила:

– Зачем, Яр? Открой нам память, открой ум. Если ты чист в помыслах, если нечего прятать – откройся!

Дряхлый старец Аген погрозил Боруну:

– Ты ручался за него, а он нечист в замыслах! Ой, прав Дрон, прав – враг перед нами. Он Мера сгубил, и отроковиц, чтобы следы замести… А силён вражина, ишь, закрылся накрепко!

– Так вы его запугали своими угрозами, – заступился Борун, оборачиваясь к Дрону, и попросил обвиняемого. – Яр, дай им прочесть мысли.

Но тот уже перестал понимать, что происходит – в нём горела обида. Да что там, горела – полыхала! Сильнее вчерашнего пожара! Обида на этих людей, так несправедливо сваливших чужую вину на него.

– Конечно, своих они в обиду не дадут, – вспомнились Славке недавние слова Ждана, – как дружина стоит за Грума, так Совет будет стоять за Мера. Хоть тот сто раз виноват, а не выдадут! Только за меня, Ярослава Быстрова, никто не заступится! Папы нет, Ждан – не верит, сюда даже не пришел. А мог бы хоть слово в защиту сказать! И девчонки предали, сбежали со страха. Оставили меня одного!

И от такой обиды на весь свет слёзы навернулись, подступили к глазам, приготовились пролиться. Лишь гордость, остатки гордости – они удерживали Славку. Волхвы спорили между собой. Дрон обвинял Боруна в потачке, Геру попрекал неумением читать в умах детей. Приземлился Тринс, накричал на Агена, обнял мальчишку за плечо. А тот давился солёной жидкостью, которой становилось всё больше. Но сквозь расплывчатость в глазах Быстров-младший заметил непонятное движение среди селян. Они оборачивались в сторону реки, расступались. Топот копыт нарастал, становился громче. Звонко застучали подковы по булыжнику площади.

Милана закричала:

– Вот, вот свидетели! Они сами скажут! Здесь лесовик!

Перебивая рыжую, Русана выкрикнула не менее звонко:

– И кикимора! И водяник на реке ждёт, со Жданом!

Обомлевший от неожиданности, Славка протер глаза, не думая, видит ли кто его слёзы. Грум держал Лису впереди себя на седле, а позади них сидел леший! Собственной персоной!

– Обалдеть, – прошептал мальчишка, бросаясь к лесному приятелю.

Тот неловко сполз с коня, протянул Славке руку. Борун вскочил с трона, подошёл и завёл обстоятельный разговор с лешим, выпросительно выцокивая длинные фразы. Мальчишка повернулся к Русане, которую привёз, конечно же, как можно не понять – Сокол! Одноклассница обнимала угловатую кикимору, чьи кружева сегодня выглядели чистенькими и ровными.

– Где вы их нашли?

Славка едва смог выдавить эти слова, но его услышали. Русы ответили почти хором:

– Вчера условились спасенных отыскать. Девчонок спозаранок забрали, чуть не половину тайги окричали. А Ждан все омуты до Тулы обежал, пока водяника вызвал.

– Спасибо, – прошептал Славка, опять борясь с подступившей слезой.

Оказывается, есть, кому заступиться и за него! Наставник поверил, отыскал русалок, чтобы доказать правоту Быстрова-младшего! Девчонки не испугались допроса и обвинения, не предали его! Значит, он не один. А слова Грума подтвердили это:

– Дружина своих в обиду не даёт, тем и сильна.

Гера расспрашивала кикимору, хмурясь и недовольно поглядывая на Дрона. Совсем дряхлый старец Аген слушал и улыбался во весь рот. К воде отправились двое волшебников. Много народу побежало за ними. Суматоха длилась довольно долго, но вот Совет собрался полностью. Старейшина встал и негромко обратился к волхвам:

– Собственно, можно распускать люд. И так всё ясно.

Все волшебники, кроме Олена и Геры, согласно кивнули, но Борун заступил дорогу Дрону. Не скрывая торжествующей улыбки, он спросил, дав силу баритону:

– Так что, Дрон? Отрок свершил поступок, перекрывающий бесчестное поведение волхва. Ты же сходу объявил Яра лжецом, потребовал наказания, вплоть до жертвенного камня! Ты требовал быстрого судилища – ты его получил.. Ты выставил Ярослава на обший позор. А теперь решил уйти, не вернув ему прилюдно честного имени?

Гера звонким голосом добавила:

– Оглашай, Дрон! Или это сделать мне? Ты слышал от лесовика и кикиморы, как Мер подпалил лес! Оглашай виновника!

– И оглашай невиновность, – повторил Борун. – Да не делай вид, будто Мер сгорел в доме. Ты не хуже меня знаешь, то звериные кости…

Селяне, ожидавшие исхода судилища, одобрительно зашумели. Дрон ничего не ответил, ссутулился и ушел. Тогда Борун подозвал Славку, возложил на его голову свою здоровенную ладонь и провозгласил:

– Яр невиновен в смерти волхва и в поджоге леса! Он спас жизни древних! Он поступил по праву и по долгу честного человека! В поджоге виноват другой…

Но частый звон остановил его речь. Народ оборачивался на край площади, где Скитан и взрослый дружинник в четыре руки молотили по плоской и длинной железяке – билу.

Глава 37 Военный поход

Добившись внимания, Скитан отошел в сторону. Дружинник без устали звонил, перебрасывая колотушку из одной руки в другую. Дождавшись возвращения Дрона на площадь, воевода велел прекратить трезвон, громко объявил селянам:

– Дикие в четырёх днях пути, идём наперехват. Малой орде сбор на приречном выгоне, в полдень. Дружины Тулы, Заречного и остальные отряды догонят нас.

Женщины разом охнули, мужчины повернулись, стали расходиться, негромко переговариваясь. Борун остановил Скитана:

– Погоди. Ты заберёшь всех, так не годится. Мне нужны два молодых руса в отряд.

Воевода недовольно поморщился. Но Борун смотрел в упор:

– Ты знаешь, я лишнего не прошу. Это дней десять, до железной горы. Окрестности диких. Мне не справиться.

– Грум и…

– …и Сокол, – добавил волхв. – Не скупись. Мало, но лучшие.

– Ладно. Но потом – сам с ними придёшь. И будешь со мной, пока не отпущу.

Борун расхохотался:

– Сам-то понял, что сказал? И кому? Не отпущу… Ох, бунтарь ты неуёмный! – И по-приятельски пихнул воеводу кулаком в плечо. – Приду, конечно, и помогу, ты же знаешь.

Скитан отмахнулся, направился в казарму, куда сбегались молодые русы, ночевавшие в родительских домах. Славка не стал ждать наставника, который вторую ночь проводил неизвестно где, являясь только к завтраку. Кивнув Милане и обменявшись несколькими словами с Русаной, мальчишка припустил вдогонку за русами. Славке обрадовались, и помощь приняли с благодарностью – дежурный по кухне поручил доготовить обед, а сам занялся сборами.

После обеда на приречном лугу собралось всё село. Славка с удивлением увидел, что большая часть взрослых мужчин уходила в поход. Те, кого он считал обычными арьями-людинами, вели в поводу навьюченных коней.

– Почему? Они кто?

Сокол, с тоской наблюдавший за сборами молодых русов, пояснил:

– Дружинники, семейные. Живут своим домом, не в казарме. Но всегда готовы в бой.

– А вы, русы? И что такое орда?

Но Сокол промолчал. Славка не ожидал увидеть такое количество конников – семьдесят с лишним. Кроме того, от сельского склада приехали десяток подвод. Скитан проверял уложенные в них палатки, копья, дротики. На лугу появился Дрон. Он обходил дружинников, говорил с каждым. Скитан завидел старейшину, остановил:

– Что ты творишь? Ждан нужен мне! Я Боруну двух русов выделил, а ты и единственного боевого волхва ему отдаёшь! Отмени решение!

– Обойдёшься без него. День-два, вся орда соберётся, там другие волхвы будут.

– Как я путь сокращу, если врага не вижу? Он мне сейчас для разведки с воздуха нужен, – громыхнул воевода и ехидно уточнил. – Или кто из Совета вспорхнёт поглядеть, по старой памяти?

Скитан совершенно преобразился. Исчезла некоторая леность, неторопливость в движениях. Исподволь рассматривая вроде бы хорошо знакомого мужчину, Славка поражался энергии, рвущейся из того наружу. Могучие плечи, гладко выбритая голова. Ноги в походных сапогах, слегка кривые, но прочно стоящие на земле. Два клинка за спиной, крест-накрест. Не благодушный обучатель, а суровый воинский командир. И с главным волшебником обширного края воевода разговаривал, как равный:

– Дрон, бой по-зрячему – это сохраненные жизни! Русы для народа больше значат, чем волхвы ленивые.

– Нам виднее, как арьев беречь. Нужен летун – возьми Дару, – стукнул посохом Дрон, пригрозил. – Много воли взял, Скитан, можем ведь и отнять.

Воевода не снизил напор:

– Отними. Я-то и один не пропаду. А вот ты нового воеводу не вдруг подготовишь, – недобрым оскалом скривилось жесткое лицо походника. – Я из ума не выжил, лекарку под стрелы посылать. Разведка – мужское дело.

Старейшина волхвов потерял терпение:

-Да что я с тобой спорю? Ждан! Поди-ка сюда!

Парень подбежал, недоуменно глядя на Дрона. Скитан недовольно покрутил головой, адресуя укоризну небу:

– Опять ты за своё. Ну, Дрон, ну, перестарок! Нет, чтоб отдать приказ…

– Ты с ним, – палец Дрона показал на воеводу, затем упёрся в грудь Ждана, – или до Железной горы, с Боруном?

Рус молчал некоторое время. Дружинники, кто стоял неподалёку, суть спора, конечно, знали – только глухой не услышал бы голосище Скитана. Они затихли. За ними и остальные перестали шуметь. Славка насторожился – впору уши руками направить. Как лошади делают, в нужную сторону. Наставник, впервые на памяти мальчишки, ответил уклончиво:

– Как Борун решит. Мне трудно. И тут обязан и там обещан…

На этом спрос закончился. Громыхнул голос Скитана:

– Хватит, Дрон, надоела мне эта мышиная возня! Обленился и ты, и твой Совет, все дела на молодых свалили. Так и быть, иди, Ждан. Догонишь нас потом, – и взвился свист, переливчато, пронзительно. – Орда! По коням!

Славка помахал рукой молодым русам, с которыми бок о бок проходил воинскую науку. Затупали копыта, вбиваясь в зеленый луг, простучали через мощеную булыжником центральную площадь села. Отдалился топот, смягчился на пыли дорожной. Слабея, слился в грозный гул конницы. Затих. Далеко, почти у горы, скрылся отряд в зелени леса. На лугу остался острый запах конского помёта, да вывороченные коваными копытами кругляши дёрна.

Запоздавший рус намётом шёл вдогонку малой орды.

Глава 38 Новый петроглиф

Минуло четыре дня после ухода Скитана. Уже прошли через Затулье все дружины арьев – та самая большая орда, почти тысяча всадников. Настал черёд маленького отряда. Вечером накануне отправки к Русане прибежал одноклассник:

– Ты Ждана не видела?

– На берег пошёл.

Славка мчался по краю обрывистого бережка, предвкушая, как похвастается перед наставником роскошным подарком. Сейчас пойдёт уклон, потом поворот, знакомый валун, и…

Торжествующий вопль застрял в горле мальчишки. Да, его друг был на берегу. На том самом, любимом валуне с плоской верхушкой. Но звать Ждана, чтобы вместе порадоваться подарку – не стоило. Тоненькая фигурка – конечно, Дара – заняла славкину часть камня. Вот так же, в обнимку, сидели папа с мамой на крылечке бабушкиного дома прошлым летом. И так же смотрели на закатное солнце…

Славка смахнул слёзы, тихонько отступил. Кто станет мешать другу в такие минуты? Только тот, кто не испытал, как горько оно, одиночество. Он, Ярослав Быстров, научился скрывать свою тоску по дому и родителям. Но вот сейчас она улучила момент, прорвалась. Хорошо, что есть куст, куда можно спрятаться. Пошмыгав носом, Славка унял непрошеные слёзы. Но вылезать из куста не спешил. Приятно сидеть в уединении, где можно никому не объяснять, почему глаза красные.

Он принялся рассматривать подарок. Нож, сделанный отцом Миланы, выглядел очень внушительно. Клинок, длиной сантиметров двадцать, скрывался в ножнах из бересты, обшитых кожей. Рукоять, обмотанная тоненьким кожаным шнурком, сама просилась на прямой хват. Как влитая! А наоборот, клинком к земле? Тоже прочно.

Металл выглядел необычно. Он не сиял ослепительно, как лезвие складешка, а тускло голубел извилистым рисунком. Словно много стальных ниточек слились вместе, плотно слиплись, утратив границы. А само лезвие из толстого обушка сужалось к режущей кромке до волосяной толщины, становилось почти прозрачным. Очень острое жало. Славка тронул ножом листик, тот послушно распался, не прогибаясь от давления клинка. Да, вот это подарок!

Рыжая вручила нож только что, когда русы закончили тренировку и распустили недорослей. Она возникла у ворот неслышно, словно настоящая лиса. Грум кивком обратил внимание Славки – к тебе, дескать.

– Привет, Миланчик! В гости или по делу?

Можно было и не спрашивать. Конечно, в гости. Совместная авантюра по освобождению древних людей и её последствия, особенно суд – сблизили мальчишку с рыжей. Он доверял ей, как Тимуру в той, далёкой жизни. Даже рассказал Лисе некоторые школьные секреты. Как-то получилось, что она стала настоящим другом, хотя и не мальчишка.

Да, молодые русы – они друзья, конечно. Но все старше Славки. Ненамного, а интересы уже другие. Кроме Лисы, никто не захотел пойти в гости к лешему, поблагодарить за помощь. Рыжая запросто согласилась, да ещё принесла половину каравая. Вот лесовик обрадовался! Он и Милану одарил пригоршней орехов, как Славку.

Когда водяник приплыл на вызов, именно Милана передала ему крынку с молоком. Рыжая, вообще, ничего и никого не боялась. Поэтому с ней интересно обсуждать планы предстоящего похода на Коло. Не то, что с Русаной – та всё переживала, что долго слишком они зажились в Затулье.

Славка обрадовался приходу Миланы, подбежал, схватил за руку:

– На реку сбегаем?

Но сегодня Лиса никуда не пошла. Помотала отрицательно головой, сунула мальчишке тяжеленький продолговатый сверток:

– От папы. Ты завтра уйдёшь. Это на память. Чтобы меня не забывал.

И убежала.

Славка окликать не стал. Хотя очень хотелось спросить – ты чего? Но он только смотрел вослед и думал, почему люди странно себя ведут. После ухода орды ему часто вспоминался Скитан. Научиться бы вести себя так немногословно и спокойно. Вроде и не руководил никем воевода, сидел себе обучателем, тренировал русов. А вокруг него всё само делалось.

Когда орда ушла, славкина память раскрасила минувшие дни совсем иными цветами. Он скучал без тренировок, которые раньше казались скучными и тяжелыми. Мышцы просили нагрузки, но где взять напарника для фехтования? Опустела казарма. Грум, Сокол и Славка – вот и вся дружина. Хорошо, Ждан придумал для них дело. Поставил тренировать недорослей, которые теперь дневалили, дежурили и даже уходили в дозор. Недалеко, на придорожные вышки в полуднях пути к селу…

Голоса заставили мальчишку поглубже забиться в куст. Ждан и Дара прошли берегом, негромко переговариваясь. Славка проверил – направляются в село. Перебрался к валуну. Посидел, болтая ногами в воде. Еще раз полюбовался подарком. «На память». На долгую память. На вечную память.

Неожиданно его осенила мысль. Он нащупал на дне камень. Выбрал ровный плоский участок на боку валуна, примерился. Постучал, намечая надпись. Да, получится. Должно получиться! Надо только контур нанести, угольком, как делал Зай. О! Пусть недоросль сделает рисунок, а уж выдолбить его Славка и сам сумеет!

У Ярослава Быстрова мысль с делом не расходятся. Утром Ждан выслушал просьбу, разрешил ненадолго забрать художника. Зай быстро понял, что от него требуется, в минуту выполнил набросок.

– Молодец. Спасибо. А вот смотреть, как и что получится – ни к чему!

Прогнав недоросля в казарму, Славка усердно долбил твердый камень. Зубило, выпрошенное у кузнеца, высекало искры. Рисунок понемногу становился глубоким и четким. Рядом плеснуло, булькнуло. Несколько русалок рассматривали работу Быстрова-младшего. Испугавшись резкого движения, русалки скрылись. Но тотчас вернулись с Водяником. Тот показал рукой на рисунок, пустил в него струйку. Славка понял, погрузил полголовы в воду. В ухе отчетливо прозвучало:

– Это зачем?

Глава 39 Прощание с Затульем

– На память, – пояснил Быстров-младший и растерялся, так глупо прозвучал ответ.

Водяник плеснул хвостом. Белую пыль смыло. Рисунок заиграл тенью и бликами. Славка отошёл, посмотрел издалека. Да, настоящий… как сказал экскурсовод? Каменёглиф… Нет, это тимкино слово. Петроглиф! Надо же, вспомнилось. А как давно это было…

Вернув зубило и молоток, Славка поблагодарил кузнеца и направился к школе. Шёл неторопливо, вспоминая недавнее прошлое, которое отсюда казалось нереальным. Нож играючи отсекал от прутика кусочки. Те плюхались в нежную дорожную пыль. Она бесшумно затекала в следы от ног.

– Босые ноги. А я не поджимаю пальцы, как в первый день, на лугу перед Советом.

Всё реже и реже Славка обувал кроссовки – разве что в лес, на встречу с лешим? Подошвы загрубели, отава не колола, да и легче бегать босиком. Здесь, в Затулье, нет битых бутылок и ржавых консервных банок. «Интересный мир. Чистый и древний. Жаль с ним расставаться. Но пора», – так думал он, укладывая сумку и выходя их казармы.

Наступило урочное время – полдень. Борун собирал всех во дворе собственного дома. Тринс ещё не залечил раненую ногу и хромал, стараясь наступать на пятку. Дождавшись, когда пришли все, он спустился с крыльца:

– Ну, и как мы двинемся? Пеши? Не то самолёт соорудим?

На ехидный вопрос ответил Борун, походный воевода:

– А то ты не знаешь! Ладно, для особо одарённых повторю. Так вот, самолёта не жди… Почему? Потому! Поспешать надо с умом да оглядкою…

Команда походников помалкивала. Ждан улыбался. Грум и Сокол смотрели себе под ноги. Дара спокойно слушала дружескую перебранку волхвов. Славка и Русана волновались и понимали, что опять ничего не понимают.

– …пойдём верхами, одвуконь. Я и Грум впереди. Ты, Дара, дети – за нами. Сокол и Ждан замыкают. Идём быстро, без запаса. Две остановки – обед и ночлег. Сейчас проверим вьюки. Выкладывайте добро…

На проводины понемногу собирался народ. Недоросли. Взрослые. Вот и Лиса мелькнула рыжей косой. Все становились неподалёку, смотрели. Каждый походник разложил своё имущество рядком. Борун и Ждан переходили от одного к другому и проверяли, нужно ли это. Лишнего почти не оказалось, разве что, копья. Русы снарядились основательно. Сокол взял саблю, кинжал и засапожные ножи. Грум – два клинка, короткий и тугой лук, метательные ножи. Ждан предпочел один клинок и длиннющий, в славкин рост, охотничий лук.

– Что из твоих вещей можно оставить здесь? Яр? Лишний груз – обуза!

Славка взглянул на вещи, лежащие на траве. Вроде, всё нужное. А если представить, что они – не его? Попробуем:

Изодранный «Гарри Поттер». Неработающий фотоаппарат. Работающий мобильный телефон. Нож, что подарила рыжая. Перочинный нож. Зажигалка. Вроде, всё нужное. Или нет?

Он раскрыл книгу, пролистнул. Не хватает страниц, которые ушли на факелы. Да и после настоящих чудес – какой интерес читать про выдуманные? А вот картинки тут – высший класс! Кому они принесут радость? Кто от них глаз отвести не мог? Тому и оставить:

– Зай, держи!

Художник поймал книгу, прижал к груди. На лице отразилось столько счастья, что Славка отвернулся, пряча улыбку.

– Так. Что дальше?

Фотоаппарат. В нём кадры Затулья, казармы, Ждана, Боруна, водяника, лешего. Дома пригодится, будет, что показать, чем похвастать. Обернуть курткой и в сумку!

Славка повертел в руке телефон. С одной стороны – жалко. Аппарат крутой, и фотки на нём тоже есть. Зато сколько радости мобила принесла, пока служила просто музоном. Не Славке, а вот этому человечку, ослепительно рыжему. Да, так будет правильно:

– Миланчик! Насовсем. На память.

Сложенные горсткой ладони приняли подарок, изумлённые глазищи хлопнули длинными ресницами – словно бабочка взмахнула крыльями. Губы произнесли чуть слышную благодарность и совершили неслыханно дерзкий, совершенно неожиданный поступок – влажно прикоснулись к славкиной щеке. И тотчас оба, даритель и одаренный, засмущались, отвернулись друг от друга, нашли срочные дела. Окружающие деликатно ничего не заметили.

Русана разглядывала свой плеер. Диски от него давно раздарены на зеркала. Неоконченное вязание, пряжа и крючок остались Гере. Синеглазая волшебница тоже пришла проводить походников. Увидев её, Руська протянула плеер:

– Я не знаю, может, он вам пригодится.

– Нет. Но вот Олену – вполне может быть. Давай, я сохраню, пока он вернется.

Борун велел отправляться. Русана бросилась к рыжей, обняла, потребовала от Славки немедленно сфотать их на мобилу. Милана сквозь слёзы настояла:

– Теперь с тобой, Яр! Втроём.

Грум щёлкнул троицу, вернул аппарат. Кадр получился смешной. Руська закрыла глаза, Славка скорчил шкодную рожу, а рыжая – грустную.

– У неё глаза на мокром месте, как говорит папа, – подумал мальчишка про Милану, когда отряд двинулся в путь.

Русана тоже захлюпала носом. Одноклассники ехали последними. Часто оглядываясь, они прощально взмахивали рукой, пока видели ответ. Провожающие расходились, но одна фигурка не двигалась. Она становилась всё меньше и меньше. Вот и совсем исчезла за поворотом дороги.

Славка придержал коня, отстал. Отвернулся, вытер лицо руками, часто подышал. Мужчина не должен пускать слезу.

А если плакать, то чтобы не видели другие…

Глава 40 Через тайгу

Неделя всего минула, а Славке казалось, что они в дороге уже вечность. На удивление, караванная тропа везде выглядела удобной. Собственно, даже не тропа, местами – настоящая дорога, особенно по долинам и предгорьям. Там вполне бы проехал даже грузовик, настолько она широко и свободно вилась вдоль рек и ручьёв. Ветви хвойных гигантов, обрубленные до высоты двух человеческих ростов, создавали своеобразный коридор. На склонах гор тропа сужалась, вытягивая отряд цепочкой.

Один из русов всегда двигался впереди, настороже. Славка поражался, как внимательно Грум, Сокол и Ждан всматривались перед собой и по сторонам. Борун и Тринс поздними вечерами поднимались в воздух, искали огоньки костров. Пока оснований для тревоги не было.

Славка понял, что значит «одвуконь». За полдня быстрого передвижения первая лошадь уставала. На кратком дневном привале походник переседлывал её. Вторая лошадь получала отдых вечером, а ночью обе паслись под охраной дежурного. Наездники тоже выматывались. Причём настолько, что после ужина засыпали, как убитые. Во всяком случае, Славка.

Как Русана и Дара выдерживали такой темп, он просто не понимал. Удивительно, что одноклассница к тому же прекрасно держалась верхом. Но седлать коней Русане всегда помогал Сокол. Молодой рус любую свободную минуту посвящал ей. На привалах они сидели рядом, вместе ходили за водой. И вела себя одноклассница по-иному, как взрослая.

Она распустила привычные хвостики, упросила Дару подравнять отросшие волосы. На каждом привале расчесывала их, делая пышными, а потом обвязывала красной лентой. С такой причёской Русана смотрелась очень даже ничего – признал Славка.

Трястись в седле целый день и молчать? На такое способны немногие. Как-то само получилось, что пары разбились по интересам. Женщины вели разговоры про травки и приёмы лечения. Олен расспрашивал Славку о технических достижениях его мира. Даже от простого описания метро, эскалатора и обычного лифта волшебник приходил в восторг, а потом надолго задумывался.

Славку интересовало волшебство. Тринс умел о сложном говорить просто. За полдня научил мальчишку заговору от комаров. Секрет таился в словах и жестах. Отрабатывая произношение, Славка понял, зачем понадобился Меру диктофон.

– Картавому многие причёты не даются. А так записал за кем один разок, и пользуйся чужим даром. Силе-то всё равно, кто словом призывает, она направляется жестами, – пояснил Олен.

Другим колдовским штучкам Тринс учить отказался. Сослался на дар, которого у Славки отроду нет. Тогда мальчишка выпросил уроки лешачьей речи. Это волшебнику понравилось, и цоканье постоянно сопровождало их. Отдельные слова, типа – спасибо, дай, возьми, запомнились быстро, но главная фраза долго не давалась. Попробуй выговорить такую длинноту – «здравствуй, я пришёл с миром», если ты не белка! Язык устаёт прицокивать. Это не английский тебе, где нос зажал и произношение уже лондонское. Отпустил – американское. Но упорство и труд – всё перетрут! Славка отшлифовал произношение. Теперь осталось проверить, поймут его лешие или нет. А случай никак не представлялся.

Сегодня день выдался пасмурный, кровососов вокруг коней и всадников вилось несчитано. Заговоры приходилось обновлять чаще обычного. Отряд перевалил очередную гору и спускался к реке, когда Борун объявил дневной привал. Грум поскакал вперед, чтобы сменить Ждана в охранении. Сокол бросился помогать Русане. Дара и Славка самостоятельно расседлали коней. Скинув седло на землю, мальчишка проверил потную спину усталой животины. Нет, не сбита. Скрутил соломенный жгут, протёр кожу. Перешёл к заводной лошади, осмотрел – не прицепилось ли колючих семян, смахнул хвойную кисточку, прилипшую смолой.

Борун с Тринсом развернули карту. Славка видел, как ночью они вместе улетали на разведку. Утром волхвы с довольным видом объявили, что витки на Железной горе целы, значит – скоро конец походу. Сейчас оба рассматривали какой-то листок и сверяли его с картой:

– Будет время, переложим конец витка…

– Яр, водички принеси, – Дара протягивала котелок, вынутый из вьюка.

Сбежав к реке, Славка лёг животом на камень, перегнулся, черпанул струю подальше от берега. Крупные рыбы метнулись врассыпную.

– Интересно, в такой маленькой речке русалки водятся?

Мальчишка сказал это самому себе – все равно не проверить. Кроме Ждана, никто не умел вызывать водяного, а просить его? Покушаться на мгновения, которые тот проводил с Дарой? На такое Славка не решался, зная особые отношения пары. А в остальное время наставник вместе с русами нёс передовое охранение. Так сказал Борун, не разрешив мальчишке отходить от Тринса.

Проходя мимо кустарника, Славка вспомнил затульского лешего и негромко процокал заученное приветствие. Неожиданно совсем рядом раздался ответ.

– Ух ты, – изумился мальчишка, разглядывая местного лесовика.

Этот щеголял в иной одежке, украшенной длинными листиками в перемешку со смородиновыми. Но улыбался в точности, как старый знакомец. Славка спохватился, что нечем угостить лешего:

– Погоди минутку, я сейчас, только воду поставлю!

Забежав на подъём, он утвердил котелок рядом с едой. Схватил кусок вяленого мяса, два ломтя хлеба и шагнул назад.

– Стой. Никуда не отлучаться, – скомандовал Борун, слушая Ждана, только что осадившего коня.

– Да я на миг, – отмахнулся мальчишка, спрыгивая на склон.

– Стой, кому говорю!

Борун рыкнул, как это делал рассерженный Скитан. Ждан метнулся вслед, поймал Славку. Стремительно буксируя его наверх, злым шепотом объяснил:

– Ты сдурел? Не подчиниться приказу, и где – в чужом краю!

– Я не… – вякнул было Славка, но жесткая ладонь Ждана сшибла мальчишку на землю. – Ты чего?

Наставник упал рядом:

– Цыц! Враг рядом. Видишь?

В стволе сосны над ними торчала стрела, подрагивая от злой силы, только что пославшей её.

Глава 41 Дикие настигают

– Вон та вершинка, – указал Тринс. – Взойдём, и сразу на витки.

– Жаль коней бросать, – возразил Сокол, – мы с Грумом попробуем прорваться.

Борун внимательно осматривал окрестности. Ждан показал на неприметную сопочку, лысую с одной стороны:

– Несколько человек. А дорога как раз под ними. Удобное место для засады.

– Я взлечу, сверху гляну, – предложил Тринс.

– Нет, Олен. А подстрелят? Сокол, Грум, – приказал Борун, – разведайте.

Русы разошлись в разные стороны. Дара и Русана жались к стволу, под развесистые хвойные лапы. Славка оставался возле лошадей. Он попробовал рассмотреть лысую сопочку. От пристального всматривания устали глаза, но среди камней и старых поваленных стволов людей не обнаружилось.

Тем временем волхвы собирались в пеший путь. Олен порылся в седельной сумке, достал берестяной туесок, высыпал на ладонь сушеные листья и ягодки. Шепотку сжевал сам, вторую отдал Боруну. Славка спросил у Дары:

– Что они едят?

– Лимонник. С востока привозят. Отвар бодрит и сил придаёт, но можно и сухим.

Борун снял вьюки с едой и посудой, пристроил Славке на плечи:

– Неси. Случаи бывают разные, – обернулся к остальным. – Берите только личные вещи.

Олен сложил карту, сунул в холщовую торбу. Покидал туда мелочь из своих вьюков, повесил через плечо. Развернул доспех с нашитыми железными пластинами, прикинул по весу. Поменялся со Жданом на жесткую кожаную безрукавку. Опоясался коротким прямым мечом.

Рядом с Боруном возникли Сокол и Грум.

– Засада на сопке. Шесть пеших. Топоры и палицы. Охотничьи рогатины. Луки короткие.

– Засада на отходе. Восемь. Палицы. Дротики. Приготовлены камни на подпорах. Толково расставлены, не обойти.

– Обложили, – подвёл итог Ждан. – Видать, давно следят.

Борун нахмурился ещё сильнее. Подозвал Дару, Русану и Славку:

– Я и Ждан, пешие, идём к сопке, завяжем бой. Вы – с Оленом в гору. Скрытно, без тропы, напрямик. Грум, Сокол – прикрываете их с тыла. Ждёте, когда засада на отходе снимется нас со Жданом окружать. Тогда берёте всех коней, уходите. Ждан вас догонит. Олен, меня жди на Урале. Успею на витки – хорошо, не успею – воздухом долечу.

Олен протянул ему туесок:

– Тогда лимонник бери весь. Сила понадобится. Это ж сколько лететь придётся, дня два, не меньше?

Краем глаза Славка заметил, как Сокол надел Русане на шею амулет, задержал её руки в своих. Но Борун не дал времени прощаться, поторопил:

-Быстро, каждый миг на счету!

Первой шла Дара. Она выискивала проходы в частом еловом подросте, покрывавшем склон горы. За ней ужом вилась Русана, ни разу не пискнувшая, хотя веточки сразу растрепали волосы и засыпали хвоей. Славка двигался замыкающим. Он карабкался вслед за волхвом, пыхтя под вьюками, и дивился. Куда делась неуклюжесть Тринса? Тот ловко преодолевал крутой подъём, в нужном месте подныривал, перешагивал, обходил пни, валуны, бурелом.

Когда впереди, а точнее – вверху, мелькнула синева, Славка перевел дух. Дара и Русана ждали, укрывшись под скальным свесом.

– Олен, теперь ведите вы.

Обогнув скалу, волхв долго всматривался в обширную поляну. Наконец, обрадованно махнул рукой:

– Быстро за мной.

Лабиринт выглядел настолько скромно, что Славка даже усомнился – сработает ли? А то, выйдет как в первый раз, у Сундука – громкий пшик, и только! Но Тринс добежал к пригорку, несколько мгновений помедлил, отыскивая какие-то приметы.

– Ага! Вот начало. Пошли, быстро!

Они двигались по зигзагам, обозначенным белыми камнями небольшого размера. Высокая нетронутая трава с шорохом ложилась под ноги. Когда первые витки увели Тринса, а за ним и остальных, на самый верх пригорка, из тайги выбрался Сокол. Следом и Грум. Но его хромота усилилась, он опирался на друга. Тринс замедлил движение, дождался, пока оба войдут в лабиринт, спросил:

– Случилось что?

Ответил Сокол:

– Засада на отходе не снялась. К диким третий отряд присоединился, идёт за нами. Грума подстрелили.

И русы побежали-похромали на трёх ногах по виткам дорожки. Та вилась непредсказуемо. Словно кто небрежно бросил длинную веревку, и она прихотливо разлеглась на склоне безлесого бугорка. Но вот кривуны лабиринта спустились вниз, запетляли коротко, приближаясь к месту входа. Впору бы и обрадоваться, подумал Славка, на поворотах поглядывая в лицо Тринса.

Не тут-то было! Их тайги вышли чужаки. Это мальчишка понял по их одеждам, а когда присмотрелся – по лицам. Смуглые, скуластые, черноволосые, как Тимур. Если бы они улыбались, как умел лучший Славкин друг! Фигушки, совсем наоборот. Враги злобно скалились, как те волки, гнавшие к Меру. Очень похоже выли, замахиваясь копьями.

Тринс выставил ладонь в сторону чужаков, остановил копья в полёте. Те бессильно осыпались у подножья бугорка. Разочарованный вой обрадовал мальчишку, но ненадолго – враги приближались.

– Ах ты, – огорчённо воскликнул волхв. – Кто же выход разобрал? И куда теперь?

Он чуть притормозил, осматривая последние метры лабиринта. Славка глянул из-за спины волшебника вперед: – «Опа, на дорожке не осталось камней, даже лунки от них засыпаны свежей землёй, притоптаны сверху…» А преследователи мчались со всех ног, приближались. Вот они подхватили копья, снова метнули, уже с такой близи, где не промахнется даже слепой. И убийственное оружие мчалось к ариям, хищно сверкая жалами!

Глава 42 Лечение раненого Грума

– Наддай, иди прямо, – закричал Олен, пропуская впереди себя Дару, – я их замедлю и мороком отведу!

Его руки замелькали, плетя невидимую сеть. Копья исчезли совсем, просто исчезли! Чужаки изумленно воскликнули, остановились. Однако ненадолго. В их руках появились палицы и ножи, они снова двинулись к лабиринту, правда, много медленней, осторожнее.

Тринс закричал:

– Поспешайте! За них кто-то волхвует, мешает мне.

Славка увидел, что впереди него в никуда исчезла Дара, затем Русана. Ему захотелось оглянуться, проверить, где там русы, но неровная земля подвела – споткнулся. Носок кроссовки выбил что-то чёрное, с зеркальным блеском. Мальчишка успел подхватить эту вещицу, тут тьма на миг мелькнула перед глазами. И вот под ногами снова белые камни.

Но вокруг, сколько глаз мог охватить, лежала холмистая степь. Рядом возник волхв, и тотчас вслед за ним – выпали Сокол и Грум. Все облегченно перевели дух:

– Успели!

Лишь волхв недовольно проворчал, расстилая карту:

– Не туда попали. В конце витка я сбился. Надо тутошнего жителя отыскать, поспрашивать, – он водил пальцем по карте, осматривал окрестности, сверяясь со значками и причитал, – вот беда, я место не узнаю. Я не везде побывал, здесь труды многих поколений сведены.

Дара готовилась обработать рану Грума. Русана помогала лекарке, раскладывая снадобья и свертки на полотне, вынутом из сумы. Сокол убежал вниз по склону к замеченному ручью. Волхв сложил карту, взвился с места – улетел на разведку.

Стрела пробила Груму икру почти насквозь. Он сам закатал пропитанную кровью штанину, не позволив её распарывать. Спереди острие просвечивало сквозь кожу, а вокруг накопился кровяной желвак. С другой стороны из ноги торчал короткий расщеплённый обломок. Из-под него кровь текла до сих пор.

– Кто её отломил? – Славка задал вопрос как бы сам себе.

Борун и Ждан остались неизвестно где, хотя кто-то из них вполне мог и появиться на конце степного лабиринта. Всего несколько минут назад вышли из ниоткуда последние походники – Сокол и Грум. Славка успел подхватить вторую руку Грума, подпереть плечом раненого руса. Приятно сознавать, как доверчиво тот обвис, щадя раненую ногу.

И вот теперь мальчишка примерял на себя боль, опасливо рассматривая обломок стрелы. Она торчала в мышце ноги. Как можно вытерпеть такую боль? Как можно с ней, с такой болью, ещё и бежать? Не просто бежать, а молча! Да Славка бы орал, выл, вопил только от одного вида этого жуткого расщеплённого прута, что торчит в ноге Грума!

Его передернуло от ужаса, что-то сжалось внизу живота. И он повторил вопрос:

– Кто её отломил? Она же длинная была!

– Сокол. Сразу, пока я боли не чуял.

Дара велела всем замолчать, опрокинула Грума на спину. Показала Славке, как держать поднятую ногу руса. Перехватила конечность толстой веревкой, поверх штанины. Сместила под самое колено, принялась скручивать жгут короткой палкой. Кровь унялась.

– Яр, опускай ногу. Держи прочно. Руся, мазь и бинт. Грум, зубную палочку дать? Ну, как знаешь. Держись!

– У меня йод и стерильный бинт есть, – предложила Русана, вынимая свою миниаптечку.

– Делай! – Согласилась Дара.

Руки её заработали стремительно. Небольшое острое лезвие чиркнуло кожу, выпустив кровь из желвака. Нож ещё падал на полотнище, а рука ударила по расщепленному слому. Наконечник стрелы высунулся вперед, где его ухватили ждущие пальцы, продолжили движение и…

Всё. Дара обжала мышцу – остаток крови вытек из раны, чистая тряпица отерла её. Руська обмазала кожу йодом, принялась туго бинтовать. Дара подхватила свой, тканевой бинт, добавила, закрепила повязку.

– Отпускай ногу, Яр, снимай жгут.

Раскрутив веревку, мальчишка с уважением посмотрел на руса. Грум лежал бледный. В уголках плотно закрытых глаз поблескивали слезинки.

С шумом приземлился Олен.

– Река в той стороне. Верста, не дальше. Леса не видел. Что с ногой?

– Перевязала. Дня бы два рану не бередить. И питье обильное…

Как из-под земли, появился Сокол, доложил:

– Старое кострище, не наше.

Скрестив руки в квадрат, он со Славкой отнес Грума к ручью. Русана их опередила, таскала сухие стебли. Бросила на кострище, побежала за следующей порцией. Славка торопливо сложил былинки шалашиком, как учили. Чиркнул зажигалкой. Только искры. Глянул на просвет – сухо. Газ кончился.

– Посторонись.

Сокол вынул из кармана мешочек с камнем и железным брусочком. Положил обугленную губчатую головешку, ловко чиркнул то ли камень о брусок, то ли брусок о камень. Посыпались искры, одна попала на головешку и расползлась оранжевым кружком. Несколько дуновений – вспыхнула былинка, воткнутая в затлевшее место. Пламя ухватилось за соседние травинки, осмелело, взбежало на толстый стебель. Костер занялся. Задавив тлеющий огонек на головешке, Сокол убрал приспособление в мешок.

– Ты меня научишь? – С завистью попросил Славка.

– Что тут уметь! Простое огниво. В нем трут самое важное, а искру на поджиг хоть какую роняй. Твоя вполне годится. Вьюки распакуй, воду неси!

Скоро вода вскипела. Дара заправила её листьями из своих запасов, подмешала меду. Поручила Русане переливать отвар из кружки в кружку. Остывший – выпоила Груму, тот обмяк, скоро уснул. До темноты походники успели сварить густую кашу с вяленым мясом. Сумерки не успели упасть на степь, как Сокол затоптал огонь, тщательно проверив, не осталось ли искорки.

– Зачем?

– Ночной огонь за двадцать верст виден, – пояснил Тринс, – а у нас раненый.

Легли спать все рядом, кучно. Грум так и остался посерёдке, а края – достались волхву и Соколу. Среди ночи Славка проснулся от холода. Тринс сидел, задрав голову к небесам.

– Что случилось, учитель Олен?

– А, Яр… – по голосу опознал Тринс, продолжая наблюдение. – Не случилось. Ищу наше место. Звезды могут указать точно, но мне угломеры нужны, что дома остались. А ты чего не спишь?

Признаваться, что озяб, Славке не хотелось. И так репутация слабака и неумехи надоела. Что уж совсем-то маменькиным сынком представлять себя! Тем более, повод для взрослого разговора есть:

– Я там, в конце лабиринта, нашел свою эмпитришку. Вот она, – черный блеск перешёл в ладонь Тринса. – Её у меня забрал Мер, когда мы древних людей освобождали. Помните, я говорил?

Олен неодобрительно покачал головой, рассматривая продолговатое тело «Мелоди». Славка подумал, что ему опять не верят, заторопился:

– Я не вру. Спросите у Русаны.

– Амулет сам про него говорит. Мер таскал с собой и пропитал аурой. Эх, отловить бы прохиндея, да к Нараде, на суд!

– Вы думаете, он с этими, с дикими? Зачем? Как так можно, предателем?

Волхв задумался. Его лицо, слабо освещенное луной, казалось очень старым. Такие у памятников бывают. Отстраненные, бронзовые. Вечные.

– Власть. Тщеславие. Человеку от рождения не дано стать верховным, а хочется. Он завидует. Глянь в небо. Луна сияет ярко, верно? Представь, что ты звезда…

Славка запрокинул голову. Серебристый блин местами светился нечисто, серовато. Но по сравнению со звездами… Да какое сравнение?

– …тоже сияешь, но не так. И вот ты подговариваешь тысячу других звезд собраться в одно место и затмить луну. Собрались. А луна всё равно – ярче. И ты решил её уничтожить…

– Ничего не выйдет! Надо ему сказать, объяснить…

– Верно, не выйдет. Но тщеславный – резонов не знает и верит одному себе. Он проиграет луне. Погубит в этой войне не только себя, но и тех, кто ему поверил. Ой, боюсь, что и волки и дикие – задумка Мера. Витки разрушены. Не напрасно ли Скитан с ордой наперехват диким ушел?

Тут в степи завыл какой-то зверь.

– Нет, не волк, – ответил на невысказанный вопрос Олен, – шакал или лиса.

Вой, то глухой, то пронзительный, с истерическими взвизгами, длился и длился. Затем к нему добавился другой, третий. Постепенно жуткий хор набрал силу, в нём появились грозные нотки. Кольцо невидимых «певцов» замкнулось и стало сжиматься.

Глава 43 Беда не приходит одна

Ночной концерт не дал выспаться только Быстрову-младшему. Остальные его даже не заметили, но Олен настоял, и место решили сменить на более защищенное. Берега извилистой степной реки поросли сплошным длиннолистным кустарником, высотой метра три-четыре. Сокол назвал это труднопроходимое сплетение – «забока». Походники расчистили в ней место, перенесли раненого туда.

Тринс определил, что здешний лабиринт основательно разобран, так что перекладка возьмёт некоторое время, день-два. Тем более, что раненому нужен не столько покой, как хорошее лечение. Нога Грума воспалилась. Он метался в жару. Три целителя – Русана принимала участие в лечении наравне с Тринсом и Дарой – долго рассматривали рану, обмывали, огорчённо качали головами.

– Так дело не пойдёт, – сетовал Олен, – горячка слишком сильна. А я местных трав не знаю, только таёжные. Придётся всё на вкус пробовать, пока найдём…

– У меня есть от боли и температуры, – предложила Русана, – а ещё тетрациклин. Мама дала.

Тринс понюхал и полизал таблетки, согласился. Но особого доверия к ним не выказал, забрал Дару на поиски нужных травок. Грум покорно проглотил лекарства. Через полчаса вспотел, перестал скрипеть зубами, заснул.

Пока лекари совещались, Сокол со Славкой обеспечивали отряд пропитанием. Удочка пришлась кстати. Славка вознамерился накопать червей, но рус пресек ковыряния ножом в жестко переплетенных корнях степной травы:

– Кол выруби, – а сам прокосил клинком круг, – выползков соберем.

Острый кол легко пошёл в сырую почву. И тотчас на поверхность вылезли жирные земляные черви. С такой наживкой надергать десяток рыбин, каждая размером с локоть – делать нечего. Славка боялся, что леска не выдержит, настолько мощно сопротивлялись язи, как назвал их Сокол. Но всё обошлось, и рыба разместилась на рогульках. Она успела пропечься над углями и даже остыть, когда рус притащил крупную птицу. Тут и лекари вернулись с добычей.

– Это отварить. Промоешь рану, – Тринс опорожнил пригоршню трав над котелком, – а этим поить. Обильно!

Дара потрогала лоб раненого, удивилась:

– Не горит. Неужели твои таблетки, Руся?

Волхв проверять не стал. Он быстро расправился с рыбой, потом вытащил книгу, лист осиной бумаги – углубился в расчеты. Славка поражался, как ловко Тринс делал заметки тоненьким угольком. Вообще, волхвы оказались очень экономными – специальной щёткой смахивали написанное, вместо резинки, – вот и лист снова чистый. Чернилами делали только важные записи. Когда Русана подарила остаток тетради и ручку Боруну, тот пришел в ребяческий восторг, что пишется настолько легко. А потом огорчился, что написанное – не стереть.

«Борун и Ждан. Где вы сейчас, – невесело подумалось Славке, – не в плен ли попали? Ни Тринс, ни Дара связаться с вами не могут…»

Дара разбудила Грума, затеяла перевязку. Руськин пузырёк с йодом и таблетки уже заняли место в походной лекарской сумке. Медсёстры осмотрели, обмыли рану, обработали и забинтовали – в четыре руки и молча. Отряд, вообще, обходился почти без слов. Каждый знал своё место и делал своё дело. В том числе и Славка. Вот и сейчас, как только все отобедали, он быстро вымыл посуду, зарыл отбросы. Чистый котелок с водой снова повесил над бездымным огнем. Мелкие сучки и тонкий сушняк прогорали быстро, зато не выдавали стоянку.

– Тревожно мне тут. Как только Грум на ноги встанет, уйдём, – волхв оторвался от расчетов, распорядился. – Девочки, остаётесь здесь. Сокол – в дозор. Яр со мной, витки восстанавливать.

Небольшие сероватые булыжники, образующие границу замысловатой спирали, некто вредный и старательный расшвырял далеко по сторонам. Из-да этого лабиринт даже не угадывался. Славка бок о бок с Тринсом прочёсывал окрестности по расходящейся спирали. Они высматривали камни, незаметные в травище, доходящей до славкиных плеч. Волхву упругие стебли не мешали, он легко сминал их, оставляя заметный след. За мальчишкой трава распрямлялась. Это злило Славку, он старался ставить ногу поперек хода – чтобы шире получалось.

Найденные камни стаскивались к лабиринту. Когда набралась заметная кучка, волхв вынул из книги листок. Сверяясь с ним, принялся за раскладку булыжников. Хватило дополнить две замысловатые загогулины.

– Почему так извилисто?

Славка вслед за Оленом втаптывал булыжники, чтобы те стояли неподвижно и в непрерывной цепочке.

– Чем длиннее спираль, тем дальше переброс будет. Очень важно, какие концы у витков. Если на расстояние, то надо закрутить так, – пальцем подчеркнул волшебник, – а на сдвиг по времени, для вас – совсем иначе. Вот, видишь? Подержи листок, я точнее камни положу…

Серый листок, на котором разместилось несколько сложно закрученных рисунков и пара рукописных строчек, выглядел безобидно. Ничего колдовского. Славка повертел его, сравнил с лабиринтом, который только что отремонтировали. Верно, похож!

– Если с Железной горы, мы с Боруном переложили бы дальнюю спираль иными витками, и сразу бы вас отправили. Но видишь, нас подстерегли. Там витки разобраны не напрасно, ой, не напрасно… Боюсь, придут сюда дикие проверить, а мы вот они. Без привязи, да не сбежать… Ну вот, теперь мы полностью выложили перенос к Меру-горе. Там Нараду спросим, он и…

Славка направился было к вершине бугорка, как прозвучала резкая команда:

– А ну, пригнись!

Глава 44 Окружены!

Голос Тринса, только что благодушный, наполнился тревогой:

– Конники. Ой, неладно. Ну, как на нас лава идёт? Тотчас по следу обнаружат. Ползи-ка прочь, к тому приямку. Жди, а я попробую их на себя отвлечь.

Раскинув руки, Тринс заскользил, почти касаясь трав. Он улетел далеко в сторону, лишь там взмыл в небеса. Став заметным, волхв направился к авангарду верховых, только сейчас замеченных Славкой. В той стороне, откуда они появились, теперь накапливалось и перемещалось внутри себя нечто огромное и тёмное, как грозовая туча.

Прятаться в ямке, когда всем остальным грозит опасность? Славка отринул трусливую мысль о единоличном спасении. Голова сработала четко, подсказав способ передвижения. Полусогнутый, чтобы не выступать из травы, он помчался к стану. Ворвавшись в заросли кустарника, защитил голову согнутой левой рукой, продрался к друзьям и выдохнул:

– Тревога! Там конница. Тринс полетел их отводить в сторону. Надо спрятаться!

Зашуршало и затрещало с другой стороны забоки – проломился Сокол:

– Костер залить, за собой все убрать! Конная лава идёт сюда. Отсидимся в чаще. Руся, Яр, заметите следы. Дара – понесли!

Грум ухватился за шею друга. Дара сгребла походный скарб на подстилку, оставшуюся после раненого, свернула мешком. Кивнув Русане на котелок – не забудь, мол! – ушла вслед за Соколом. Славка ножом вырыл ямку в глинистой почве, веткой столкнул угли. Кружкой в два захода залил жар. Утрамбовал землю и старательно замел все следы вкруговую. За Соколом не пошёл и Русану не пустил. Они вышли из забоки наружу, старательно заметая всё перед собой, но оставляя собственные следы. И там, на траве, они успели побегать вперед и назад, часто заныривая в заросли на пару шагов.

Когда их следы отпечатались почти у каждого куста, оба прислушались. Да, конница приближалась. Гул нарастал. Славка скомандовал:

– Ползём на пузе. Давай мне котелок.

– Я сама.

И они ввинтились в заросли, как заправские пластуны, не сломав ни веточки, не оставив следа. Внимательный глаз, возможно, заметил бы неглубокие царапины на голой почве, но тут уж ничего не поделаешь! Даже легкий жук или многоножка оставляет след, переходя пыльную дорогу, а человек – тем более.

Походники ждали в небольшой прогалине, почти невидимые со стороны. Грум полулежал, приготовив лук. Дара и Сокол держали клинки обнаженными.

– Сели! И тихо, – приказал рус.

Кони затопотали совсем близко. Кто-то крикнул:

– Тут они! Трава выбита. Что-то густо наслежено для шестерых!

– Искать. Осмотрите кругом!

Походники замерли. Славка глянул на Сокола. Тот побледнел, шея напряглась. Левая рука оперлась на землю, готовая толкнуть бойца вверх, навстречу врагу. Дара стояла на одном колене, собранная, как кошка перед прыжком. Грум поправил тул со стрелами, зажатый между колен. Ещё ненапряженный лук подрагивал в руке. Наложенная на тетиву стрела ожидала, когда появится цель. Даже Русана сжимала в кулаке обломок стрелы, вчера ранившей Грума.

Внезапно Дара опустила клинок, схватилась за виски. Затрясла головой, словно отгоняя дурноту, зашептала:

– Оставьте меня! Некогда!

Славка вдохнул полной грудью сыроватый приречный воздух. Страх, только что терзавший его, помалу отступал: – «Собственно, чего бояться? Я боец, я младший дружинник, я обучен биться даже без оружия. Нет коня и длинного, чуть изогнутого клинка? И что с того? Значит, придётся отнять у врага!» В нём вспыхнуло чувство общности с этими людьми, готовыми на неравный бой. Нож, подаренный отцом Миланы, перестал дрожать в руке.

«Ну, подходи, кому жизнь недорога», – захотелось воскликнуть мальчишке, когда несколько наездников спешились.

– Вот, смотрите, как вытоптано! И здесь тоже! – посыпались доклады сразу со всех сторон.

– Рассыпаться по следам, – последовал приказ. – Искать!

Глава 45 Мер попался!

Кони топтались совсем рядом с укрытием арьев. Враги разбежались в стороны, захрустели сучья у покинутого стана. Затем вернулись:

– Нет никого. Ушли! А след заметён…

– Забоку прочешите. Смотрите по берегу, может водой?

– Смотрели. Нет следа! Словно разом улетели…

Прискакал ещё один, спешился, знакомым голосом возразил:

– Да где ж они? Быть такого не может, чтобы успели уйти… Здесь они, здесь, – а затем Ждан наддал, чуть не сорвавшись от тревоги на крик. – Дара, Сокол, хватит таиться! Мне что, вас с воздуха высматривать?

И дружный радостный вопль маленького отряда ответил ему…

Большая орда, подчиненная Скитану, стала лагерем дальше по реке. Отряд охотников добыл джейранов, кашевары приготовили отличный обед. Досыта наевшись отварного мяса, волхвы слушали рассказ воеводы и поглядывали на связанного Мера.

– …здесь диких уже нет. Войско их разбили и захватили становище, оно в дневном переходе отсюда. Вас проводим, дальше двинемся.

Славка сидел у другого костра – с молодыми русами. Они сильно изменились за прошедшие десять дней. Вроде и лица те, и голоса, но – другие. Все внезапно повзрослели, хотя хвастали подвигами, чуть не захлёбываясь словами. Оказывается, конники перехватили и полностью уничтожили пешие отряды, кравшиеся к поселениям арьев.

А нынешним утром на витках становища возник Мер. Дежурный отряд тульских русов принял волхва за своего. На беду изменника, Борун и Ждан отстали от него ненамного и прошли лабиринт вовремя. Мер даже не пробовал убегать – куда задохлику совладать с двумя боевыми волшебниками! Ему скрутили руки и заткнули рот, чтобы не фокусничал. А Скитан для верности ещё и вывихнул предателю указательные пальцы.

– Без них не развяжется. Да и колдовать не сможет, жесты не получатся, – пояснил Тринс, когда Славка пришёл посмотреть в лицо обманщику, горе-Хоттабычу.

То ли от лекарств, то ли от радости, но Грум оживился, будто живой воды испил. Он рассказал молодым дружинникам, как обхитрили засаду диких и почему его подстрелили. Друзья посетовали, что раненый верхом ещё неделю двигаться не способен, а жаль. Но поход затевался надолго, так что и Грум успеет навоеваться.

Славка слушал, немного завидовал. Там, в казарме, он был им свой. Здесь, в степи – уже не вполне. Будущее русов, ставших военной ордой, к нему не относилось. Тихонько встав, мальчишка пошёл прочь от костра. Никто не хватился, не окликнул. Всё правильно. Это не его мир.

Но грусть быстро исчезла. Славка с любопытством рассматривал громадное войско, занятое походной жизнью. Кто купался, кто стирал одежду, кто звенел клинками, перенимая новый приём. Кони паслись одинаковыми по численности табунами. На краю видимости стана двигались фигурки дозорных.

Две пары ушли в сторону от общей суеты. Сокол и Русана дурачились, бегали, ловили друг друга, толкались. Более старшие вели себя спокойней. Дара, выбежав из забоки на призыв Ждана, как бросилась к тому на шею, так и не расставалась. И сейчас они гуляли далеко от реки, наверно, спеша наговориться. Хотя, о чём, казалось бы, они же остаются со Скитаном? Тринс берёт в Коло, кроме «попаданцев», только Сокола.

Забравшись на пригорок с лабиринтом, мальчишка сел спиной к стану. Неожиданное одиночество настраивало на размышления. Три недели назад, в казарме русов, ему казалось, что он ненадолго попал в кино о прошлом. А сейчас наоборот – жизнь в Новосибирске вспоминалась, как скучноватое кино. Его скейт и велосипед отсюда выглядели такими же придуманными, как синие хвостатые аборигены «Аватара». И правильно – ведь пальцы помнили жесткую гриву, бархатистые губы коня, тело привыкло покачиваться в седле. Прежнее безделье на каникулах представлялось вовсе нереальным после сенокоса и ежедневных тренировок с русами. А кикимора, водяной и леший, которых спас он, и которые спасли его? Волки, русалки и лесной пожар – таких аттракционов никакой Дисней-ленд и Луна-парк не сотворит!

Да, теперь Славка точно знал, как выглядит настоящая жизнь. Она бурлит, в ней постоянно происходят события, если ты, конечно, пытаешься ими управлять. Он, Ярослав Быстров, очень хотел вернуться в своё время, торопил всех, и вот – получилось. Почти. Но уже скоро они отправятся дальше. Туда, где путешествие закончится. Поэтому лучше сидеть здесь и ждать, когда соберутся остальные походники.

Так и вышло. Отобедав, отряд направился к лабиринту. Олен вёл в поводу связанного Мера. Второй конец веревки держал Сокол. Перед входом в начало спирали группа остановилась. Славка присоединился к ней. Борун раскатисто пожелал Тринсу и Соколу быстрейшего возвращения. Детям велел больше не проваливаться в яму времени.

Дара обняла Русану, чмокнула мальчишку в лоб, сделала в их сторону замысловатый знак правой рукой. Словно написала в воздухе таинственное слово. Ждан сказал Русане:

– Удачи, – а Славке крепко пожал руку.

Скитан просто кивнул. Грум прощально воздел кулак. Он сидел на телеге, вытянув раненую ногу вперед – так меньше болела. Тринс дернул веревку, Сокол подтолкнул Мера сзади, и отряд двинулся вглубь спирали.

Прощание закончилось. Славка двигался последним, вслед за Русаной, и поглядывал в сторону. Его внимание занимал разговор Боруна со Скитаном. Те ждали, пока походники доберутся до конца витков.

– Ну, завтра я назад, – волхв кивнул на северо-восток, – сдам твои трофеи. А ты решил не возвращаться?

– Мне степь нужна. Переходи к нам, Борун?

– Тебе Ждана хватит, а я – на юг. Рам давно приглашает…

Грум разглядывал подаренный мальчишкой складной нож. Заботы старших его не интересовали. Дара и Ждан держались за руки, смотрели друг на друга.

«У всех своя жизнь, – подумал Славка. – Интересно, кем они станут?»

Исчезла спина Русаны, шедшей впереди. Дорожка из камней кончилась. Тьма закрыла глаза мальчишки.

Глава 46 Встреча с Нарадой

Лабиринт, куда они перенеслись, лежал на пологом склоне холмика. До самого горизонта такие холмики перемежались лесом, который заполонил понижения рельефа. И реки, повсюду змеились реки. Они растекались, создавая озера, и зеркально блистали.

– Коло. Родной край арьев, – Олен глубоко вдохнул прохладный утренний воздух. – Отсюда есть пошли все народы. А вот и град Нарады. Видите, дозорные скачут?

Вооруженые конники поприветствовали походников, сопроводили к старшему, в караульное помещение. Тот нашел в большой книге имя Олена:

– Есть такой. Теперь докажи, что ты – ты и есть.

Оба закрыли глаза, прикоснулись к вискам и затихли. Дозорные терпеливо, как и походники, ждали окончания проверки. Славка подумал, что сейчас телепатия похожа на телефонный звонок с определением номера. Старший караульщик и Тринс одновременно открыли глаза с расширенными зрачками.

– Приветствую тебя, брат Олен, на родной земле. А почему этот связан?

– Изменник. Предал арьев, – не вдаваясь в подробности, ответил сибирский волхв.

Обменявшись несколькими словами по поводу связанного Мера, гости и один из дозорных направились к поселению, занявшему дальний холм. У подножия дымила и заявляла о себе перезвоном молотков большая кузница. Совершенно одинаковые бревенчатые дома стояли ровным строем вдоль дороги. Маленькие дети и матери провожали всадников любопытными взглядами. Улица привела к отдельно стоящему городцу. Высокая ограда из заостренных бревен, широкие ворота и караульные вышки окружали терем.

-Кто?

-Волхв Олен. На суд и с просьбою.

Дежурные проводили прибывших в просторную комнату. Проворные ребятишки, чуть моложе Славки, принесли в деревянных блюдах хлеб и отварную холодную рыбу. Толстые ломти белого мяса вызвали прилив слюны. Мер, которому руки развязали, но петлю на шее оставили, жадно зачавкал. Славка незаметно толкнул Русану и шепнул:

-Это что?

-Осетрина, – услышал и пояснил Сокол, разливая по кружкам пенный квас.

Рыба заслуживала похвалы! Но особо разъедаться не пришлось. Дежурные поторопили – Нарада ждёт. Ополоснув руки в ушате, походники вошли в высокий и просторный зал. Мозаичные стекла разбавляли красками обычный свет, льющийся из-под купола. На троне восседал не очень старый мужчина.

– День добрый, – поздоровался он и тут же приступил к делу. – Излагай, Олен, какого суда требуешь?

Связно передав суть гнусного поступка с пытками лесных жителей и собственно предательства Мера, Тринс сделал знак Соколу. Тот снял веревку.

– Оставить преступника в Туле и Затулье – невозможно. В степь изгнать – опасно. А лишать волхва жизни – недопустимо. Решай, верховный.

Покачав головой, Нарада сошёл с трона. Устремив взор в лицо Мера, долго стоял. Слегка оттолкнул падшего волхва. Славке показалось, что даже брезгливая гримаса скользнула по губам Верховного волшебника. Наверное, показалось. Потому, что голос того прозвучал ровно:

– Тщеславие. Неужели ты, Мер, воистину уверовал в собственную непогрешимость и величие? Волхв обязан нести миру знание, а не стяжать поклонения и страх. Отправляйся на запад, обучай и лечи дикие племена. И никогда не возвращайся к арьям.

Дежурные под руки вывели осужденного. Нарада с интересом глянул на спутников Тринса:

– За кого хлопочешь, Олен?

– Дети. Попали на временной срез. Совет решил вернуть, Дрон настоял отослать их по старой методике, да просчитался с силобором. Мы с Боруном хотели закрутить воронку на железной горе – Мер помешал. Ему дети понадобились, чтобы с ними в будущее ускользнуть. Неуч!

Нарада и Олен понимающе улыбнулись. Русана шепнула Соколу:

– Почему?

– Человек способен только быть в своем времени, в сегодня, или в прошлом. Будущее – недоступно. Он создает его сам, каждый миг переводя в сегодня…

– А мы, – вмешался Славка, – как мы туда попадём?

Нарада ответил вместо руса:

– Ваше сегодня – там, где для нас будущее. Олен уже объяснил, как сильно вы отстали от своего времени? Нет ещё? Скверно… Сколько вы здесь? Двадцать дней… А там все шестьдесят минуло, если не больше. Много отстали, слишком много. Ещё чуть, и замедлитесь до нашего времени, тогда уж не вернетесь вовсе.

Верховный волшебник встал, хлопнул в ладоши. Вошли дежурные.

– Полётную одежду всем четверым. Сопровождающего волхва до малого острова. Вылет немедленно, – отдав приказ, Нарада подошёл к четверке.

Соколу он предрёк яркую ратную славу. Русане – успехов на стезе лекарской, а перед Славкой задумался:

– Экий ты разбросанный, отрок! И к науке способен, и ратник неплохой. Жаль, волшебничать не можешь… Нет у тебя предназначения. Сам искать будешь.

Тринс согласно кивнул:

– Его бы инициировать, да уже не успеваем, как я тебя понял?

– Некогда. Отправляйтесь немедленно, и так полдня лететь.

Покидая зал, Олен обернулся, спросил Нараду:

– А то дашь наказ Гере взять старшинство? Дрон закоснел…

– Нет. Сами разбирайтесь. Сыт я по горло верховенством, – отказался волхв, и двери в зал закрылись под его напутствие:

– Удачи!

Глава 47 Перелётные не-птицы

Летуны со свистом рассекали воздух. Первыми мчались Олен и сопровождающий, неулыбчивый волхв Таран. Следом, как привязанные – Сокол, Русана и Славка. Каждый лежал на длинном щите, с которого высовывались только ступни ног. Вверху, а когда полетели – впереди, щит имел вырез, как раз по размеру лица. Чтобы смотреть вниз.

Славка это понял не сразу. Сначала он пытался смотреть вперед – шея быстро затекла. Опустил голову, подождал, пока она отдохнула, и снова уставился на перспективу. Внизу проплывала скала, ровно обрубленная, почти гладкая. Олен притормозил, приблизился к Славке:

– Хочешь посмотреть? Тебе будет интересно. Давай за мной! Ногами рули, как я, – волхв показал вниз и крикнул вперед. – Нас не теряйте. Таран, мы ненадолго!

Щит откликнулся на легкое движение стоп, заложил пологий поворот. Они мчали, не снижая скорости, пока не очутились напротив скалы. Славка увидел человеческий силуэт, впечатанный в камень. Будто тень от человека.

– Кто это? И чем сделано?

– Нарада молчит, а летопись утверждает странное: коурав украл ковш Опалуна, зачерпнул Солнца, да плеснул во врагов. Хотел их сжечь, а и сам сгорел. Догоняем наших!

Потом уже, заняв место в строю, Тринс ответил на остальные вопросы. Славка раньше и не знал, насколько сложна работа бога Солнца. Собственно, только сейчас до Быстрова-младшего дошло, что никаких церквей, храмов там, священников особых – у арьев не было и в помине. Крест? Где-то встретился. Хотя, какое это имеет значение? Если боги вообще есть, то им не позавидуешь. Понятно, где Опалун опалился! Потаскай солнце вокруг земли, черпая и разбрызгивая тепло ковшиком. И каждый день, без выходных и праздников. Ничего себе, работка…

Земля под названием Коло, откуда в мир пошли арьи, кончилась внезапно. Сразу везде появилась вода и заблестела, рябым рисунком волн походя на сталь подаренного ножа. Вода выглядела почти бескрайней, и парусные лодчонки удивляли отвагой или бесшабашностью. Славка бы никогда не рискнул настолько отплыть от берега!

Шапка-ушанка и дублёнка не продувались встречным ветром, но руки зябли основательно. Щит покачивался на воздушных волнах сбоку набок, и страх вынуждал мальчишку судорожно сжимать толстый край вогнутой доски. А как одноклассница? Он повернул голову. Похоже, окружающее Русану не интересовало. Как и Сокола. У этих двоих сложились особые отношения, на что Славка обратил внимание в степи.

Ой, сколько всего случилось с тех пор, как они упали в яму времени! А прошло всего двадцать дней. Ну, двадцать один, если считать тот, первый. И куда занесло его, Ярослава Быстрова? Что сейчас делают Ждан и Дара? Где суровый воевода Скитан, и на какой юг собрался уйти мятежный волшебник Борун? Все они расстались с Затульем, как и Славка. Но куда забросила их судьба?

В этом удивительном мире места менялись так стремительно! Только что отряд шёл по бескрайней горной тайге, где на горизонте белели заснеженные вершины. И сразу – бескрайняя степь с высоченной травой. А на земле Коло уже море не имело краёв и в мутной дали сливалось с небом. Неулыбчивый Таран назвал его Студёным. Теперь перед Славкой расстилалась другая бескрайность, растворяясь в голубой дымке вокруг Солнечных островов.

Полуденное светило рисовало на воде нестерпимо яркое пятно. Громадный солнечный зайчик, ведущий к островам. Они приближались, становились отчетливыми, видимыми до последнего деревца. Избы, поля, люди на них казались знакомыми, привычными. Всё выглядело, как в Затулье. И в то же время совсем иначе. Словно выполненные другой краской, более яркого цвета.

Тайга большого острова, рассечённая дорогами, запятнанная вырубками, проносилась снизу. Славка смотрел на плешинки болот, вспоминал лешего. Интересно, а в настоящем времени такие люди, древние, водятся? Вот будет прикольно, если кто откликнется на призыв в бору Академгородка! Представить, как произойдёт забавная встреча, Славка не успел. Невольно вырвался навсегда засевший в памяти призыв:

– Здравствуйте. Я пришёл с миром.

И вдруг снизу донеслась такая же трель из цоканья и присвиста. Славка от неожиданности заложил крутой поворот. Снижение получилось слишком крутое, и он задел высоченное дерево. Колючая хвойная ветка стеганула по лицу, заставила вскрикнуть и зажмуриться. Щит покачнулся, потерял равновесие и перевернулся, выбросив мальчишку.

– Ой, мама!

Глава 48 Исходный силобор

До земли, усеянной серыми каменюгами, оставалось совсем немного, когда славкино падение замедлилось. Его подбросило несколько раз, словно над камнями кто-то постелил упругий воздушный мешок. В Луна-парке, совсем малявкой, Славка часто прыгал на таком толстенном матраце. Но сейчас под ним ничего не было!

Зависнув примерно в метре над землёй, он барахтался в густом и плотном воздухе, пока Тринс не опустился рядом:

– Яр, ты редкий обалдуй! А если бы я не увидел?

Воздух опустил мальчишку на каменистую почву. Сверху прозвучал голос Тарана, буксирующего пустой славкин щит:

– Олен, твой пацан почти на нужное место шлёпнулся. Все вниз, пешком пройдёмся. Полётную одежду здесь сложите.

Место, куда они приземлились, выглядело не очень приятно. Низкая трава покрывала ковром множество бугорков, теснящихся сплошняком, сколько глаз видел. Почти на каждом вился каменный пунктир из неровных булыжников. Лабиринты отличались размером и рисунком. Такие же камни местами громоздились в пирамидки. Таран уверенно вёл группу, целясь на самый приметный бугор. Хилая березка трепетала на лысой вершине.

– Там ваши витки. Поспешайте.

Олен простер руки вперед, восхищенно отметил:

– На силобор вроде не похоже, а какой ток? Насквозь пробивает!

– Силобор, – возразил Таран, – самый исходный.

Славка и сам чувствовал скрытую мощь этого места. Оно словно подрагивало от нетерпения, как мотор мощной машины. И вроде даже негромкое рычание, нет – гудение, висело в воздухе. Выставленные руки сами повернулись в сторону, будто их кто потянул.

– Вот, и ты направление взял, Яр. Похвально. Тогда, вперед, друзья мои! Я немного сопровожу. Не останавливайтесь, идите. И будьте счастливы в вашем мире, – напутствовал детей Тринс, ступая позади Русаны и Славки.

С каждым шагом окуржающий воздух терял прозрачность, мутнел, словно туман в нём сгущался. Витки лабиринта учащались. Становилось холоднее. Славка смотрел по сторонам, стараясь запомнить последние минуты гостеприимного мира. Сквозь туман ещё проступали окрестности. У подножья бугра стояли Сокол и Таран. Угрюмый волхв без интереса следил за движением ребят. Молодой рус неотрывно смотрел на Русану. Так смотрел, что Славка обернулся, чтобы проверить – всё ли в порядке.

Не всё. Одноклассница плакала. Молча.

Раньше у неё это не получалось – она всегда ойкала, причитала, всхлипывала, терла глаза. В общем, делала массу шумных сопутствующих движений. А сейчас очень тихо шла вслед за Славкой. Закусив губу. Слёзы текли по щекам, создавая ручейки, срывались с подбородка каплями. Она тоже безотрывно смотрела. На Сокола. И было в её лице нечто, делающее невозможным дурацкие вопросы, типа: – «что с тобой? ты в порядке?»

Тринс замедлил шаг, отстал, стал едва различим в холодной мути:

– Уже не поспеваю за вами. Тяжко. Не останавливайтесь!

Сокол сорвался с места, взбежал на бугор, поперек всех спиралей. Остановив Русану за плечи, развернул к себе, жарко и торопливо зашептал:

– Не уходи. Я жить без тебя не могу. Останься!

– Я не могу, меня мама ждёт. Она одна. Она умрёт без меня, – девчонка плакала, но не отпускала руки дружинника, тянула его за собой и умоляла. – Пойдём со мной, Сокол, пойдём…

Славка растерянно остановился, ожидая одноклассницу. Сквозь белесую холодную муть мелькнула фигура Тринса. Волхв с трудом пробивался к ним, кричал, и голос его глухо звучал, словно из страшного далёка:

– Сокол, вернись. Не пройти тебе с нею, отбрось морок! Русану собьёшь, и сам пропадёшь. Вернись!

– Ну и пусть пропаду! Без неё мне жизнь не мила, – Сокол втиснулся между Русаной и Славкой, схватил мальчишку за руку. – Веди. Авось пройду.

Туман холодал и сгущался с каждым шагом. Славка упорно шёл вперед, преодолевая растущее сопротивление – словно лабиринт вёл на крутую гору. Видимость исчезла совсем. Непроглядная белизна заполонила всё и скрыла даже землю. Славка наклонился – вообще ничего не видно! Поднёс руку к лицу – тоже ничего! Но он не ослеп – при моргании белизна менялась, исчезала. «Значит, всё так и должно быть!» – успокаивал себя мальчишка, ногой нащупывал камни витка, убеждался, что идёт правильно, и тянул друга за собой.

Голоса Русаны и Сокола звучали за его спиной:

– Я пройду… Ты пройдёшь… Я непременно пройду! Ты пройдёшь…

Сопротивление исчезло, солнце ударило в глаза. Славка зажмурился. Лабиринт кончился. Его рука по локоть ещё оставалась в холоде, и он дернул Сокола на себя, чтобы вытащить в этот мир. Но жесткая и сильная ладонь руса исчезла из сжатого кулака мальчишки.

– Меня не пускает, – донёсся слабый голос Сокола, – не пускает! Иди, любимая, коль нам не судьба…

– Нет, я не пойду одна!

– Прощай, Русана! Помни меня! Да иди же, не мучай!

Славка не видел, откуда доносились голоса. Он протянул руки вперед, зашарил ими, пытаясь нащупать прошлое. Русана вылетела навстречу из ниоткуда, словно от мощного толчка. И тут же бросилась назад, но белый туман исчез. Прошлое осталось в прошлом, а дверь в него закрылась.

Со всех сторон полыхали вспышки, целились объективы. Вокруг толпились люди, одетые в странные и неудобные одежды. Они говорили на каком-то знакомом языке. Но Славка не понимал, о чём. Ему было не до этого. Он придерживал рыдающую одноклассницу, гладил русые волосы, перевязанные красной лентой. Слов у него никаких не было. Да и помогли бы они?

Глава 49 Двадцать первый век

– Товарищ лейтенант! Тут детишки невесть откуда приблудились. Одеты, как староверы. Сперва говорили по-ненашенски, распевно так. Потом опамятовались, на русский перешли. Но такое городят, что голова кругом идёт. Твердят, что из Сибири сюда чудом перенеслись. Порют чушь несусветную. Видать, умишком тронулись…

Милиционер докладывал старательно, но слишком подробно и путано. Из чего дежурный офицер сделал вывод: – пьян, негодяй!

– Трезв, как стеклышко! Да вот они, со мной. Через часок-другой доберемся, если погода не… – участковый, которому Большой Заяцкий остров надоел пуще горькой редьки, постучал по дереву. – Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить!

Шторм налетел на Соловецкие острова позже, когда Славка и Русана уже довели до головной боли полковника криминальной милиции:

– Не надо врать! Скажите, кто вас украл и как привёз туда, на остров? Откуда такой нож? Почему странно одеты?

Русана плакала, Славка злился. Эти взрослые никак не хотели принять правду за правду! Один с ними сюсюкал, второй принялся запугивать отправкой в интернат для малолетних преступников. Этот пожилой милиционер с большими звёздами подробно записал адреса и телефоны, надиктованные детьми. Но звонить не спешил:

– В Новосибирске уже ночь. Запрос на вас я отправил, утром они ответят. Это еще шесть часов. Давайте, не будем тратить время напрасно? Честно расскажите мне, где вы болтались два месяца? На чем и кто вас сюда привёз? Ну, не на крыльях же вы прилетели!

– Именно на крыльях! – Чуть не в сотый раз повторил Славка. – Только не сейчас, а в прошлом. Нас Олен, волшебник, отправлял. Поставил у входа в лабиринт и велел идти. Тут сразу пришел туман, почти ничего не стало видно. А как мы лабиринт прошли – стоим на том месте, откуда начали. И туристы на нас смотрят…

Полковник ещё раз пролистнул рапорт участкового, набрал его номер:

– Ильин? Полковник Федоров. Твой рапорт читаю. Ты сам видел, как дети появились? Кто из туристов видео снимал? И куда эта группа отправилась?

Пока оперативники копировали и доставляли видеозаписи и фотографии, детей накормили. Врач поговорил отдельно с Русаной и со Славкой, заглянул в глаза, постучал молоточком по коленям, локтям и плечам.

– Вы знаете, полковник, признаков психического расстройства я не нахожу. Если и бред, то удивительно детализированный и точный в мелочах. Допускаю, что они переиграли в компьютерную игру, какое-нибудь фэнтези… Я бы посоветовал не мудрить, дать им телефон. Пусть свяжутся с родителями. Всем станет спокойнее, если они те, за кого себя выдают… Тамошние психиатры и будут ребусы разгадывать…

Русана вцепилась в трубку, немедленно перестала плакать:

– Мамочка, это я! Я нашлась! Я никуда не пропадала! Мамочка, не плачь, я жива. Мы со Славкой на Соловецких островах, – она захлёбывалась словами, жестикулировала свободной рукой. – Нет, мамочка, я здорова! Мамулечка, я тебя люблю… Ой, что с нами было… Мы в прошлое попали… а потом из Сибири верхом… Я не сошла с ума…

Полковник еле отобрал у девчонки трубку, чтобы уточнить некоторые детали:

– Вы сами прилетите за ней? Тогда давайте согласуем время, чтобы без проблем. И номер дежурной части запишите, диктую…

На славкин звонок ответил папа. Динамик громкой связи очистился от гудков, и прозвучало чёткое:

– Быстров слушает.

– Папа!

– Говорит полковник милиции Федоров. Извините, что поздно, но дело неотложное. Здесь, на Соловецком архипелаге, нашелся мальчик. Заявляет, что он ваш сын, Ярослав. Даю ему трубку. Удостоверьтесь и подтвердите, что готовы за ним приехать.

Славка никогда не слышал у папы такого голоса. Только задав миллион вопросов и дав миллион ответов, два Быстровых пришли в себя. С полковником разговаривал уже деловой и полностью владеющий собой сотрудник эмчеэс:

– Да, я сейчас с её матерью свяжусь, вылетим вместе. По моим прикидкам, завтра вечером, в самом скверном раскладе, будем у вас. Спасибо, товарищ полковник. До встречи! Уж приглядите за этими архаровцами, чтобы снова не пропали!

Глава 50 Старый петроглиф

– Что значит, не могу? Врачи сказали – нельзя его волновать! Хочешь, чтобы он снова с ума сошел? Отпрашивайся!

Мама нервничала, говорила громко. Славка не подслушивал, но попробуй остаться в стороне, когда родители ссорятся! Пришлось подняться с постели, прошлёпать на кухню:

– Перестаньте. Не может папа, значит, поедем позже…

Но голос мальчишки дрогнул. У мамы в глазах опять плеснулся ужас. Славка пожалел, что не справился, выдал своё огорчение.

«Ах, мама! Не волнуйся, я взрослый, я не заплачу, – подумалось ему, – хотя жаль. Я хотел убедить вас».

Мама после возвращения Славки так переживает – впору погладить её по голове, пожалеть, как маленькую. Папа более сдержан, он лишь смотрит на сына с любопытством. Ещё бы, тот резко изменился! В первое же утро, вернувшись домой, Славка поднялся рано. Вместе с отцом добежал к Оби, искупался и вернулся тоже бегом. Причём в таком темпе, что запалил Быстрова-старшего. Теперь пробежки вошли в привычку. Мама смирилась, как и с желанием сына пойти на фехтование. Она всего один раз заявила, что не узнаёт Славку. Когда тот достал учебники истории и географии. И принялся читать их! До начала учебного года!

А Славка к тому же купил карту мира, России, Красноярского края. Он ползал по ним с линейкой и карандашом, пытаясь восстановить маршрут своего путешествия. Попросил помощи у отца. Подробно рассказал, как и куда они попадали. Быстров-старший помог вычислить железную гору – Темиртау. Разобрались и с Кольским полуостровом. Но степь поставила славкиного папу в тупик. Сомневался он и насчёт путешествия в прошлое.

Славка не обижался. Честно, так папа очень много сделал, чтобы убедиться и убедить других. Удивительный нож, подаренный Лисой-Миланой, удалось забрать у полковника. Хотя везти такой клинок через половину страны даже папе оказалось необычайно сложно. Но в Академгородке волнистую сталь сочли современной подделкой под дамасский клинок. Листок осиной бумаги с рисунками лабиринтов и надписью – тоже объявили новоделом. А ведь он Славке достался случайно, от самого Тринса. Когда они думали, что погибнут с бою с дикими, мальчишка не успел вернуть листок волшебнику, сунул в карман и забыл.

Единственное, что вызвало замешательство ученых, это безукоризненное владение санскритом. Когда Славка и Русана услышали акцент главного специалиста по этому языку, они не сумели скрыть улыбки. Хорошо, доцент не обиделся. Наоборот, попросил рассказывать про тот мир на том языке и записал их рассказ. А они вспоминали те события часа два. Доцент прижал диск с записью к груди, словно сокровище, и сразу согласился с волшебством! Так и заявил: за два месяца выучить санскрит можно только чудом. Что за одну ночь – не поверил.

Собственно, Славка привык, что им с Русаной не верят. Врачи, милиционеры, приятели, соседи – это полбеды. Но самые близкие люди смотрели, как на больного! Не верили! Ни единому слову! С таким отношением мальчишка не мог смириться. Должен же быть хоть один, кто поймёт! Тимур, лучший друг – тот кивал, соглашался. Однако без прежней искренности. Вот и оказалось, что во всём мире только одна живая душа знала: всё – правда. Мудрено ли понять, что в новом мобильнике Русана шла первой в быстром наборе? И скайп её стоял в приоритете. И вообще, с ней можно говорить обо всём пережитом в том мире, без утайки.

Фотографии, сделанные в Затулье, никого не убедили. Милиционеры их внимательно просмотрели и вернули. Сказали, эту секту или банду они ещё вычислят и поймают. Досадно, что не получились леший и водяной. Тогда у Тринса, простучав батарейку ножом, Славка ненадолго оживил фотик. Но вспышка не сработала, а света в лесу оказалось мало. Отец долго рассматривал кадр на экране, потом напечатал. Даже обвёл контур, но листья одежды – они делали фигуру лешего незаметной на фоне кустарника. Что уж говорить про лицо водяного – крупная рыбина высунулась, вот и всё!

Зато классно вышли русы, Ждан, Борун. Где рыжая в обнимку с Дарой – Славка распечатал специально для Руськи. Крупно, как портрет. Конечно, и себе сделал. Но самое главное – с помощью папы выделил и увеличил Сокола. С той фотки, самой первой, в казарме. Когда фотошоп убрал красный отсвет глаз, Быстров-старший спросил:

– Это кто, такой улыбчивый? Симпатичный парень!

Русана получила портрет, застыла, прикусила губу. Славка понял, развернулся и ушел домой. Вечером получил мэйл: «спасибо». И больше они Сокола не упоминали, как по уговору. Даже амулет, подаренный русом перед бегством по Железной горе, серебряный кружок с крылатой птицей – одноклассница сняла.

Прошло уже две недели. Время сгладило остроту воспоминаний. Славка понял – никого ему не убедить. Вроде и родители успокоились, перестали говорить, как с больным. До конца каникул оставалось всего ничего – пока они были там, здесь пролетело больше двух месяцев. Но вчера по телику шла передача о Гиперборее. Ведущий упомянул имя Нарады – Славка подскочил, как ужаленный. А когда прозвучало, что некий Лен служил Аполлону, он не выдержал:

– Вы слышали? Нарада был, был! Я не вру! Аполлон, это Опалун, а Лен – это Тринс! Едем, я покажу, где выбил своё имя и рисунок сделал. Там петроглиф, он и за тысячу лет никуда не делся!

И долго ещё Быстров-младший требовал, настаивал – это последний шанс убедить их! Мама разволновалась, созвонилась с папой, наобещала, что да, поедем. Славка поскайпился с Русаной, рассказал про Гиперборею. И рано лёг спать. Ему снилось Затулье, путешествие на Соловки, а разбудил спор родителей.

«И они не верят, что я говорю правду… Ну и пусть! Не привыкать…»

Славка пожелал родителям спокойной ночи, направился в спальню. Быстров-старший остановил:

– Ты уверен, Ярослав, что найдёшь доказательства?

Взрослое обращение. Хорошо, вот тебе, папа, взрослый ответ:

– Да. Найду.

– Тогда едем. Но если нет – ты навсегда прекращаешь разговоры на эту тему. Договорились?

Рейсовый автобус высадил Быстровых в центре поселка. Славка дошёл до берега Июса и растерялся. Не та река и не в том месте текла по долине. Однако горы стояли незыблемо, хотя и странно выглядели без леса. Вот он, Первый Сундук!

– Туда!

По дороге до горы Яр вспомнил неудачу Дрона с открытием силобора. После того выброса у подножья оставалась глубокая яма. Если за прошедшие тысячи лет её не заровняли. Родители выслушали историю скептически, но – вот удача! – воронка никуда не делась. Конечно, она здорово осыпалась, стала пологой, однако форма подтверждала слова Быстрова-младшего. На вершину Сундука Славка подниматься не стал. С половины горы долина прекрасно просматривалась.

Мальчишка присел на камень. Закрыл глаза. Недавняя память воскресила вид древнего Затулья. Тогда река текла далеко в стороне от нынешнего русла. А валун стоял на берегу, в самом начале плёса. Вон там! Открыв глаза, Славка приметил место, где мог скрываться выбитый им петроглиф.

Валун отыскался, хотя годы утопили его в землю. Верхушка едва торчала из травы. Удивлённый Быстров-старший выпросил в ближайшем доме две лопаты. Срубив дёрн, отец с сыном принялись за раскопку. На глубине метра Славка остановился, присел на корточки, присмотрелся:

– Да, здесь, – и пучком травы протёр бок валуна, – смотрите сами.

– Двадцать четвертое июня две тысячи десятого года, Затулье, Ярослав Быстров, – неуверенным голосом прочитала мама полустертые знаки.

А Славка смотрел немного выше надписи. Где – если понимаешь, что искать – видны человеческие и нечеловеческие фигурки, взявшиеся за руки: Русана, кикимора, леший, русалка и Яр.