Лабиринты памяти

5

Удивление Аты не знало границ, когда на следующий день она проснулась в знакомом гостиничном номере. Это надо же — заснуть в ресторане! Интересно, какого мнения об этом Трэвор. Странно, что он до сих пор не пришел будить ее — может, обиделся? Решил, что показался ей не интересным собеседником, и она заснула. Ну что за бред — причина-то в ее усталости. И потом, выпила она вчера изрядно. И, кстати, поела тоже. Обжора и пьяница. Ну и смешные же у нее мысли! Интересно, как Трэвор умудрился принести ее в номер, не разбудив? Либо он очень старался не потревожить ее сон, либо она спала так крепко, что ее не разбудил бы и пушечный выстрел.

Какие новости ожидают ее в полиции? И есть ли они? Ата загрустила. Город, не вызывающий никаких воспоминаний, в котором ее никто не ищет и никто, не знает… Жила ли она здесь вообще? Что, если нет? Чужое имя, чужой адрес — тогда зачем ей все это? Как хорошо было вчера в ресторане с Трэвором, когда она забыла обо всех вопросах, на которые нет ответа. Но настал день, и возвращение к ним неизбежно. Вновь погружение в беспамятство и постоянный поиск наводящих деталей.

В ванной Ата постаралась смыть с себя тоску и похмелье. Да, посидели вчера действительно недурно — в ее голове спрятался микроскопический дятел и пытался навести там свои порядки. Ата завернулась в махровое полотенце и прошла в комнату.

Как ни в чем не бывало на диване сидел невозмутимый Трэвор. Увидев обмотанную полотенцем Ату, он даже не подумал отвести взгляд.

— Правила приличия придуманы, конечно же, не для Трэвора Лоу! Зачем они ему! — искренне возмутилась Ата. — Зачем стучать в закрытую дверь, когда можно в нее войти!

— Кто бы говорил о правилах приличия! Я слышу это от девушки, уснувшей прямо в ресторане? Забавно. Ты даже не помнишь, как я затаскивал тебя в номер! Как бы ты заговорила, если бы я, не достучавшись в него, оставил тебя на пороге?

— Это в твоем духе, Трэвор. Удивлена, что ты не поступил именно так.

Нет, ему определенно нравится ругаться с ней. Она становится такой забавной, когда злится. Так смешно морщит маленький, чуть вздернутый носик и сверкает хризолитовыми глазками! Трэвор даже улыбнулся от удовольствия.

— Тебе смешно! Не знаю, какова моя обычная норма алкоголя и пью ли я вообще, но сегодня в моей голове определенно поселился дятел — следовательно, вчера я все-таки перебрала.

— Не расстраивайся, это бывает со всеми.

— Пьяницами и обжорами?

— Ага. — Трэвор подмигнул Ате и встал с дивана. — Одевайся, и пойдем завтракать. Затем направим стопы свои по проторенной дорожке в полицейский участок.

Лицо Аты вновь стало напряженным, в глазах появилась тревога. Трэвор сразу же заметил эту перемену в ее настроении. Что ж, попытаемся исправить положение, решил он про себя.

— Не переживай. Ту сумму, которую я им дал вчера (не считай меня меркантильным), они должны, просто обязаны отработать. Этот пучеглазый сержант, как бишь его… неважно, обещал пустить твое дело к высшему начальству. Уверен, новости будут. Не сегодня, так завтра. Так что грусть из глаз — долой.

Ата сделала не слишком удачную попытку улыбнуться, но все же была очень признательна Трэвору. Как он изменился к ней в последнее время! Даже удивительно. Пытается понять ее, развеселить. И куда только подевался брюзга, сопровождавший ее в Италии?

Если бы она спросила об этом Трэвора, он бы и сам не смог толком объяснить, что происходит. Он не был бесчувственным человеком, но заботиться о ком-то, поднимать кому-то настроение — Трэвор считал себя неспособным к проявлениям чувств подобного рода. Если не вспоминать Лилиан, конечно. Да, пожалуй, после Лилиан ни одна женщина не вызывала в нем желания позаботиться о ней, скорее уж убежать от нее на все четыре стороны или просто переспать без последствий. Ата не относилась ни к первой, ни ко второй категории женщин. Да, первое время позывы удрать, конечно, были. Но ведь потом они нашли общий язык. А переспать? Да, надо признаться, Ата нравилась ему. Нравилась, не смотря на то, что он всеми силами гнал от себя это навязчивое чувство. Переспать? Возможно… Но едва ли без последствий — самое страшное заключается именно в этом. Он сам захочет последствий, а если точнее, он не сможет без них. Господи, только бы полицейские поскорее установили ее личность. Пора заканчивать со всей этой неразберихой, пока не влип по уши. Окончательно и бесповоротно.

Вол-тинг-тон. Вол-тинг-тон. Вол-тинг-тон. Звучит как китайский колокольчик, только выглядит как-то ужасно однообразно, совершенно не соответствуя ассоциации, навеянной его названием. Для нее это не город-колокольчик, а город-тоска-безысходность.

Поесть Ата так и не смогла. Мало того, что ее мутило после вчерашнего, так еще и волнение перед неизвестностью окончательно отбило аппетит. Она молча шагала рядом с Трэвором, прислушиваясь к цоканью своих маленьких каблучков. Вол-тинг-тон. Она не знает, была ли в Китае, но очень хотела бы там побывать. Колокольчики, ветерки, ароматы благовоний, древние храмы и тихая льющаяся музыка. Так похожая на ее постоянные «не знаю», «кажется», «может быть», «если»…

— Знаешь, Трэвор, я так устала от постоянных «может быть» и «кажется». Иногда я думаю, что никогда не вспомню, какой я была раньше, и буду стоять на трех китах «не знаю», «может быть» и «кажется» всю оставшуюся жизнь.

— Главное, не становись пессимисткой. Это скверная дорога, и ни к чему хорошему она не приводит. Я большую часть жизни исчерпывал себя своим же пессимизмом, и страшно боюсь, что исчерпал до конца. Пессимизм лишил меня воображения, раскрасил в серые цвета те предметы, которые могли переливаться тысячей радужных оттенков. И, понимаешь, я хочу перемен. Безумно хочу, но уже не в состоянии добиться их своими силами. Вот тебе пример: мой врач отправил меня в Италию. Перемена мест, прекрасные виды, интереснейшие достопримечательности — все это должно было, по его мнению, подействовать на меня весьма благотворно. Не тут-то было! Я как загнанный собаками заяц метался среди этого великолепия и не знал, куда себя девать. Пока не нашел твое, слава Богу, не бездыханное тело…

— Спасибо за заботу, — буркнула Ата.

— Прости, ну вот так я выражаюсь. Дело все в том, что даже развлечься своими силами я не в состоянии. Только в твоей истории я почувствовал какую-то заинтересованность.

— Я могу ошибаться, но мне кажется, что тебе стоит просто посмотреть на многие вещи под другим углом зрения.

— А ты думаешь, я настолько примитивен, что…

— Мелисса! Мелисса Линсей!

Ату чуть было не сбил с ног светловолосый парень, которому, по всей видимости, она была жизненно необходима. Всклокоченная белая шевелюра, запыхавшийся вид, хлопающие голубые глаза… Чего он хочет от нее, и при чем здесь Мелисса?

— Хоть бы обернулась! — не унималось голубоглазое, неизвестно откуда взявшееся чудо. — Кричал, кричал — не слышит. Пришлось догонять.

До Аты постепенно начал доходить смысл происшедшего — если этот человек ни с кем ее не путает, то…

— Вы меня знаете?

— Конечно! Неужели ты меня не помнишь? Я помогал тебе, когда ты переезжала в Ричмонд! Не может быть, чтобы ты меня не помнила — прошло совсем немного времени! Твои огромные коробки с книгами, мы одну еще выронили? Ну, Мелисса?

Мелисса?! Оторопевшая Ата никак не могла собраться с мыслями и ответить что-нибудь достойное. Мелисса?! Трэвор тут же решил взять инициативу в свои руки.

— Меня зовут Трэвор Лоу. Я э-э-э… приятель этой девушки. Вы уверены, что знаете ее?

— Вы меня за идиота держите? У меня прекрасная память на лица! К тому же я очень сомневаюсь, что она могла меня забыть! Но я, в общем, никому не навязываюсь. До свидания.

Взъерошенный блондин собрался было обиженно удалиться, но Трэвор поспешил остановить его.

— Да подождите же! У девушки была травма головы, и она потеряла память. Все забыла начисто. Слышали об амнезии?

Парень, видимо, совсем растерялся. Он странно поглядывал то на Трэвора, то на потихоньку приходящую в себя Ату, пытаясь догадаться, разыгрывают его или нет.

— Это шутка?

— Нет же! Нам сейчас совсем не до шуток. Лучше расскажите все, что вы знаете об этой девушке. Кто она такая, где живет, чем занимается.

Трэвор вошел в раж и, кажется, неплохо чувствовал себя в роли агента ФБР. Блондин окончательно потерял дар речи и сник, почувствовав себя в роли допрашиваемого.

Мелисса… С великим трудом Ата овладела собой. Ну что ж. Главное, что есть информация. Какая — уже не важно. Правда, она совершенно не помнит белобрысого парня, но зато он помнит ее. Глупое положение. Да еще Трэвор принялся за допрос прямо посреди улицы. Эка невидаль! Девушка тут память на днях потеряла, не перескажете ли вы ее биографию, а заодно, не назовете ли ее точный адрес? Ату потихоньку одолевал приступ истерического смеха. Едва сдерживаясь, она взяла себя в руки и, остановив допрос, начинавший отдавать безумием, предложила всем пойти в кафе.

Взъерошенный голубоглазый блондин назвался Стэнли Ларсоном, выслушал краткую историю о странствиях Аматы и сообщил, что знаком с ней не слишком хорошо, но кое в чем может помочь. Например, открыть ей глаза на некоторые заблуждения. Первое: зовут ее не Амата, ничего подобного. Он отлично помнит ее имя: Мелисса Линсей, уменьшительно, наверное, Лисси или Млисс. Второе: она не может жить в Волтингтоне. Стэнли очень сомневается, что за один год можно дважды поменять место жительства, разве что ее кто-то преследует… Но это вряд ли — как он понял из разговора с ней, она ведет достаточно замкнутый образ жизни, он сказал бы, затворнический. Как они познакомились? Очень просто: он человек общительный и участливый. Прогуливаясь по улице, увидел хорошенькую девушку, затаскивающую в дом огромные тюки. Естественно, решил помочь. Мелисса долго отказывалась, однако, благодаря настойчивости Стэнли, все же приняла предложенную помощь. Так и познакомились. Почему он так хорошо ее запомнил? Видите ли, Трэвор, у некоторых людей фотографическая память, особенно на таких привлекательных и странных девушек. Чем она занимается? Кажется, пишет. Что именно, Стэнли не помнит, этот вопрос не слишком его интересовал — к сочинительству он равнодушен. Есть ли семья? Детей нет точно — когда у женщины есть ребенок, это, знаете ли, сразу понятно, только и разговоров, что о крошке. А что касается мужа — он не любит задавать девушкам нескромные вопросы. Насчет того, как она оказалась в Италии, он совершенно ничего не может сказать — после того, как он помог Мелиссе с переездом, они не виделись. Ну вот, пожалуй, и все. Он, конечно же, довезет Мелиссу до Ричмонда, это не доставит ему никаких проблем. Да, он помнит, где находится ее дом. Очень симпатичный домик. Небольшой и миленький. Какое совпадение, что они встретились именно в Волтингтоне — его три дня назад отправили в командировку, здесь он, собственно говоря, проездом.

Мелисса Линсей. Красивое имя. Оно нравится ей гораздо больше, чем далекое и чужое «Амата». Пожалуй, ей намного легче будет привыкнуть к этому имени, она уже чувствует его в себе. Мелисса. А теперь шепотом и по слогам: Ме-лис-са.

Не слишком много, но и не мало — теперь у нее есть дом. Собственный дом! Миленький домик! Сердце новорожденной Мелиссы радостно запрыгало. Слава Богу, она живет не в трущобах, она не наркоманка, а всего-навсего писательница! Новости, как глоток свежего воздуха, наполнили легкие, и дышать стало легче. Теперь, когда она попадет домой, у нее есть шанс вспомнить, наконец вспомнить то, что с ней произошло. Неужели ее мечта исполнится?! Она готова была расцеловать Стэнли Ларсона, счастливую случайность, так вовремя подвернувшуюся ей в городе, звучащем как колокольчик. Вол-тинг-тон…

А Трэвор? Встреться ей Стэнли еще позавчера, она с радостью бы распрощалась с Трэвором. Но теперь… Это смешно, но Ате-Мелиссе будет недоставать его, человека с которым она знакома всего несколько дней, с которым ее связывают постоянные перебранки и возвращение к новой жизни. Она взглянула в серые глаза сидящего напротив мужчины и попыталась отгадать те чувства, которые он испытывает, узнав, что их приключение кончилось. Серые глаза-колючки не пропускали внутрь. На секунду девушке показалось, что перед ней сидит прежний бирюк из итальянской больницы. Жалеет ли он об их расставании, или о том, что закончилась сказка о девушке со странным именем Амата?

А, кстати, что же все-таки означает таинственный листок в ее кармане? И закончилась ли для нее эта сказка?

Никакого багажа у Мелиссы-Аты не было, поэтому отправляться в Ричмонд можно было прямо из кафе, с корабля, на бал. Мелиссу разрывали противоречивые чувства: она безумно хотела увидеть свой дом, и в то же время она с радостью оттянула бы прощание с Трэвором. Он как будто угадал ее желание: проявив удивительную литературную память, перечислил все книги, оставленные девушкой в гостинице. Подарки, дескать, оставлять нехорошо, пробурчал он. Да к тому же ему они совершенно не нужны, у него и без этих книг огромная библиотека.

Стэнли Ларсону тоже нужно было уладить кое-какие дела, поэтому они с Мелиссой договорились встретиться на автобусном вокзале Волтингтона. У Стэнли, правда, своя машина, и поедут они именно на ней, но вокзал — замечательный ориентир, никогда не заблудишься.

Всю дорогу до гостиницы Трэвор молчал, как будто рот ему сначала зашили, а потом залепили клейкой лентой. Мелиссе хотелось сказать ему что-нибудь доброе и хорошее, но слова удивительным образом растворялись во рту, как только она собиралась их произнести. Все казалось ей глупым и несоответствующим моменту. Ей хотелось дотронуться до его руки, пожать ее, расплавить иголочки льда, по какой-то причине засевшие в нем. Ей хотелось предложить ему поехать с ней в Ричмонд, но безумно стыдно было признаться в том, что без него ей будет тоскливо. Ей так многого хотелось, но ни слова, ни жесты не казались ей законченными, убедительными. Неужели она просто не умеет быть естественной тогда, когда это необходимо? Если бы она только знала, чего хочет Трэвор…

Ей казалось, что, расставшись с ним, она потеряет ту тонкую ниточку, которая до сих пор связывала ее с миром. Стэнли Ларсон явно не годился на эту роль. В нем было что-то ребяческое, но это ребячество казалось Мелиссе наигранным, каким-то театральным. Скорее всего, она ошибается. А все оттого, что настроение испортил застывший рядом, как ледяная глыба, Трэвор Лоу.

В гостинице, отдав Мелиссе книги и проскрипев «на здоровье» в ответ на сказанное весьма дружелюбным голосом «спасибо», Трэвор сообщил девушке, что прокатится с ней до вокзала. Передаст ее Стэнли из рук в руки.

С первой минуты знакомства Трэвор инстинктивно невзлюбил взъерошенного блондина. Объективных причин для неприязни не было, и Трэвор безрадостно констатировал первые росточки ревности, проклюнувшиеся в душе, давно позабывшей о том, что бывает такое чувство. Неутешительно. И все же ему совершенно не хотелось, чтобы Амата, тьфу, Мелисса (а ведь теперь придется называть ее этим новым именем) ехала куда бы то ни было с этим типом. Ас другой стороны, Стэнли появился очень даже во время, по крайней мере, Трэвор не успел еще по уши завязнуть в болоте, называемом любовью. Пусть эта карусель остановится сейчас, незачем ей крутиться дальше, набирая новые обороты. Чем сильнее обороты, тем сложнее спрыгнуть вниз — рискуешь сломать себе шею. Сейчас самый удачный момент для прыжка — можно остаться в живых и с целыми костями. Пусть так и будет.

Даже не пожал руки! Не сказал даже ласкового слова! Даже не порадовался за меня! Ей хотелось заплакать, слезы пеленой застилали глаза. Надо же было так привязаться к этому типу! Она чувствовала себя как маленькая девочка, которую впервые обманула лучшая подруга. Холодное прощание с Трэвором не выходило у Млисс из головы. Зачем он так с ней — а ведь она почти кинулась к нему на шею, так ей не хотелось расставаться! Стэнли Ларсон молол всякую чепуху о погоде, об однажды сломанном моторе, о выбитых лобовых стеклах и прочих бесполезных и абсолютно безразличных Мелиссе вещах.

Она так хотела радоваться тому, что попадет наконец-то домой, но на всю эту радость Трэвор Лоу поставил огромную черную кляксу. А смывать эту кляксу слезами Мелиссе совершенно не хотелось. Да и не реветь же при этом болтуне Стэнли, не то его глупые истории о выбитых лобовых стеклах действительно воплотятся в жизнь.

Стэнли резко обернулся и вперил голубой взгляд в заднее стекло машины.

— Спрашивается, какого же черта ты сигналишь, — произнес он изрядно раздраженным голосом.

— Что-то случилось? — Млисс удивили нотки взрослого раздражения, появившиеся вдруг в мальчишеском голосе Стэнли.

— Какой-то идиот едет за нами и требовательно сигналит, хотя я совершенно не мешаю ему двигаться, — криво улыбнулся он. — Кажется, придется останавливать машину. Чего он от меня хочет?

Стэнли резко затормозил и вышел из машины, весьма выразительно показав свое негодование хлопком дверцы. Мелисса не захотела сидеть в гордом одиночестве и решила хотя бы недолго подышать свежим воздухом. Опустив ноги на асфальт и слегка пригнув спину, она выбралась из машины. Сделала глоток воздуха, свежесть которого была бы по вкусу лишь жителям планеты, на которой бензин и гарь — привычная атмосфера. Потянула назад занывшие плечи, плавно повернула голову в сторону ушедшего Стэнли и увидела свой обожаемый и ни с чем несравнимый кошмар… Трэвора Лоу.