«А» упало, «Б» пропало… Занимательная история опечаток

ИЗ ЛИЧНОГО: КРИТИКУЙТЕ ПО ДЕЛУ!

Негодование Некрасова могли бы разделить многие. В самом деле, нужно ли делать из мухи слона, из опечатки — событие огромного масштаба, тему для изощренной критики?

Читатель, должно быть, помнит историю Исаака Ньютона, раскритикованного Джонатаном Свифтом «со товарищи». А вот английский писатель Томас Гарди был в 1892 году обруган журналом «Saturday Review». Поводом стал выход самого знаменитого романа Гарди — «Тэсс из рода Эрбервилей». В первом его издании обнаружилась среди прочего такая опечатка: вместо «road» (дорога) было напечатано «load» (груз). Критики из «Saturday Review» вообще отнеслись к «Тэсс» недружелюбно, а опечатку ядовито прокомментировали: господину Гарди не мешало бы «последить за грамматикой». Писатель был всерьез расстроен и утешился лишь одним — выпады журнала не помешали успеху романа…

В этой же связи можно вспомнить одну историю социал–демократического происхождения.

Как ни относиться к социал–демократам ленинского времени, одного отрицать нельзя: они были людьми мыслящими. И большевики, и отколовшиеся от Ленина меньшевики: у тех и у других хватало своих философов и прочих теоретиков. К числу наиболее известных относились меньшевичка Любовь Аксельрод (псевдоним Ортодокс) и большевик Александр Богданов. Они не раз обменивались в печати критическими стрелами, и накал страстей в полемике был высок.

Однажды в статье под явно критическим названием «Новая разновидность ревизионизма» Аксельрод–Ортодокс процитировала одну из книг Богданова. И надо же такому случиться: в цитату закралась опечатка. Вместо выражения «в точном смысле этих слов» было напечатано «в полном смысле этих слов».

Откровенно говоря, опечатка‑то пустяковая. Но не так решил Александр Богданов. Он обвинил свою оппонентку в искажении его мысли. Да не просто в искажении — в умышленном искажении, злонамеренном! Как писала позже Любовь Исааковна, «если только память меня не обманывает, А. Богданов повторил это обвинение печатно раза три».

Любовь Аксельрод долго ждала возможности ответить. И ответила — в своем очередном ученом сочинении. Дело в том, что ей снова пришлось процитировать Богданова, и она не преминула к слову заметить: «С истинным страхом процитировала я А. Богданова». А дальше, рассказав о случившемся, продолжала: «Защищаться специально от подобного рода обвинения мне, говоря откровенно, просто было… неприятно. Я ждала случая, и теперь пользуюсь им и заявляю, что не знаю, каким образом очутилась в моей статье вышеуказанная ошибка. Не имея рукописи, я не могу установить, есть ли это описка или опечатка. Но a priori склонна предположить последнее, так как корректурные ошибки являются своего рода наказанием для русского писателя. Боюсь поэтому, чтобы и в вышеприведенной цитате не оказалось какой‑нибудь корректурной ошибки… Что же касается А. Богданова, то ему не мешало бы серьезно подумать о нравственном и эстетическом характере подобного рода заподозриваний».

Да уж, критики иногда цепляются за опечатки, аки львы! Примеров тому предостаточно, а один есть в моей личной практике.

Году в 1995–м мне довелось выпустить в свет «Книгу рекордов Петербурга». До той поры ничего подобного не издавалось: вместе с несколькими знатоками города мы попытались собрать все самое–самое города на Неве. Первый пароход, самый большой театр, самый длинный мост и так далее…

Книгу делало маленькое частное издательство, и без опечаток не обошлось. Особенно «посчастливилось» с подписями к иллюстрациям: их делали в последний момент. Самый досадный ляп случился на странице 84: известная всем питерцам водонапорная башня у Таврического дворца была отрекомендована как башня… на Фонтанке. На Фонтанке находилась первая водокачка петровских времен, давно уже исчезнувшая, — и откуда бы, интересно, мог появиться ее фотоснимок?

Впрочем, путаница с башнями — это не опечатка, а ошибка верстальщика. Но не обошлось в подписях к иллюстрациям и без опечаток. Была, например, такая: «Исаакиевский мост в XVII веке». Нетрудно сообразить, что Петербурга в XVII веке не существовало, ведь он родился в 1703 году. Просто в подписи не хватило одной маленькой палочки…

Палочка палочкой, а вот кое‑кто поспешил к ней прицепиться. Вообще скажу, что отзывы на книгу были очень теплыми — все, за исключением одного. Автор этой сердитой рецензии не преминул перечислить все отысканные в книжке недостатки. И громко, во весь голос заявил: вы только посмотрите, Исаакиевский мост в XVII веке! Как можно!

Вообще‑то догадаться о том, что это опечатка, было несложно. Но рецензент предпочел не догадываться. Ему было интереснее шуметь и клеймить.

Тогда такая критика казалась мне в новинку. Сегодня подобные приемы используются постоянно: рецензенты бичуют книги за опечатки, не утруждая себя их чтением и анализом. Так легче!

Им бы вспомнить справедливые слова Дмитрия Писарева — о том, что иные критики придираются «к шрифту и опечаткам по неспособности к более серьезной умственной работе».