«Если», 2009 № 10

Александр Шалганов «ЕСЛИ», ЕЖЕМЕСЯЧНЫЙ ЖУРНАЛ»

А знаете, журнал ведь должен был появиться еще в 1985 году. Именно тогда в «Литературной газете» - на ту пору самом популярном и весьма влиятельном еженедельнике Союза - разразилась бурная дискуссия о проблемах современной советской фантастики. Затеял и вел ее относительно молодой и условно горячий сотрудник газеты - ныне главный редактор журнала «Если».

Сейчас трудно представить, что значило появление на страницах респектабельной и, честно сказать, весьма снобистской газеты статей об НФ-прозе, когда в звании собственно «прозы» ей было давно и прочно отказано. «Он, конечно, танцор, но не из Большого театра, а чечеточник», - как едко выразился принимавший участие в дискуссии Кир Булычёв, и этот образ потом преследовал его всю жизнь, возникая в его размышлениях об отношении к фантастике чиновников от культуры и литературного бомонда.

Да и на памяти руководства «Литературки» мутным пятном лежало закрытое постановление Секретариата ЦК КПСС о Клубах любителей фантастики, в котором их деятельность была признана едва ли не диссидентской, а соответственно, и писатели, «обслуживающие» эту часть аудитории, автоматически попадали в разряд подозрительных авторов. Однако времена были смутные, нарастало какое-то брожение, шепотком говорили о грядущих переменах. А тут странноватый, но не вовсе запрещенный жанр: спрос на редкие книги воистину огромен, полуподпольные рукописи полузапретных авторов ходят по рукам, да вот и за рубежом кое-кого из наших отметили. Оно, конечно, плохо, а вдруг по нынешним временам - и хорошо?

И руководители газеты, которые в глубине своей истерзанной колебаниями партийной линии души все же оставались журналистами, санкционировали - пусть и с видимой неохотой - эту нелепую затею и даже согласились на твердый график появления материалов.

Правда, душа довольно быстро успокоилась, когда в газете, помимо авторов текстов «сомнительной литературной ориентации», появились материалы известных социологов, культурологов - в защиту не столько даже фантастики, сколько ее читателей. Ну а уж когда поток писем, преодолев отметки традиционно популярных дискуссий о проблемах советской торговли и современной школы, достиг критической массы, возник резонный вопрос: «А в чем смысл всей этой говорильни?».

И смысл был изложен: создание журнала фантастики. В Польше - есть, в ГДР - есть, даже в крохотной Болгарии - есть: и это, заметим страны «народной демократии». Ну а мы-то чем хуже?!

И с той поры колесница, вздрагивая на рытвинах и ухабах, покатилась по этой дороге. Надо сказать, что «Литературная газета», являясь главным печатным органом Союза писателей СССР, имела возможность содействовать своему патрону в организации профильных изданий, а тот обладал полным правом выступить их учредителем, буде возникало подобное желание. Но это формально, по Уставу. На самом же деле любое издание, любая четырехполосная газетенка утверждались партийными органами соответствующего уровня. А поскольку журнал мыслился общесоюзным, то благословение должно было поступить ОТТУДА.

Конечно, автор этих строк, хотя и был молодым и горячим, уже понимал правила игры - как и все мы тогдашние, относительно молодые, условно горячие и частично энтузиасты. И мнилось нам, что главным редактором может стать Кир Булычёв, при всем своем фрондерстве человек известный и уважаемый на самых разных уровнях, а членами редколлегии - Евгений Войскунский, Дмитрий Биленкин и даже, дай бог, братья Стругацкие… И будет этот журнал самым востребованным в обморочном Союзе, и начнет он говорить о том, что наболело, что ждет решений…

Учитывая правила боя, пошла в ход тяжелая артиллерия. Среди функционеров Союза писателей и даже в отделе пропаганды ЦК обнаружились люди… не то чтобы склонные к фантастике, но по крайней мере лояльные к ней. И вот стараниями Нины Матвеевны Берковой, ответственного секретаря Совета по приключенческой и научно-фантастической литературе СП СССР, были они крепко сагитированы, пообещали «поспособствовать». И вот ушли НАВЕРХ материалы дискуссии, обзор читательских писем, заявка от Союза писателей… и вообще, чем мы хуже Польши, ГДР или даже крохотной Болгарии?!

Казалось, до журнала рукой подать. Казалось, протяни - и вот он, как спелое яблоко, упадет в общую ладонь многомиллионной (иначе тогда не мыслилось) и благодарной аудитории.

Месяца два длилось молчание. Наконец последовало резюме. Вполне в духе Лавра Федотовича из «Сказки о тройке» Стругацких: «Народу это не надо!».

Так что, коли быть уж совсем откровенным, журнал «Если» родился - через эпоху! - просто из принципа. Вскормленного здоровой злостью. Вот, мол, пусть народ сам решит, что ему надо, а что - нет.

Удивительно другое: должен был произойти воистину тектонический сдвиг, чтобы периодические издания, посвященные фантастике, обрели жизнь.

Точнее - существование.

«Если» не стал первым. До него, мелькнул на рынке и пропал «ФанДет», созданный по принципу популярного альманаха «Роман-Газета». Появился весьма амбициозный альманах с отчетливыми журнальными приметами - «Завтра», но, явив миру три или четыре номера, исчез со сцены. Вышел издаваемый в Белоруссии «Фантакрим-МЕГА» - несмотря на диковинное название, уже настоящий журнал, сделанный профессионально и со вкусом. Но, просуществовав параллельно с «Если» года два, «ушел в отпуск». Как оказалось, навсегда.

Ох, эти шальные девяностые… Какие только периодические издания не сверкали на небосклоне, в том числе, конечно же, фантастическом. В 1993 году вспыхнула даже своя сверхновая: ежемесячный журнал «СВЕРХНОВАЯ американская фантастика» объявил себя, как водится, «первым профессиональным журналом фантастики в России и странах СНГ». Куда все это ушло…

Страну лихорадило, страна судорожно менялась. Только журналам фантастики в ней почему-то не находилось места. До нового века оставалось шесть лет, и «Если» провел их в одиночестве.

Почему он остался, выжил, почему оказался востребованным? - не мне судить. И уж это вовсе не тема для разговора в рубрике «Personalia». Но хочу признаться своим читателям: все приятельские, все деловые отношения, которые бывший сотрудник «Литературки» приобрел за последующие годы уже на солидных должностях в центральных газетах, здесь всерьез не сработали ни разу.

Приятели смотрели с недоуменным прищуром: «Кой черт тебе это нужно? Ты ведь журналист, а не умалишенный… Лучше иди ко мне замом». Чиновники, из алкогольно употребимых, прятали глаза: «Ну, как я все это объясню?.. С деньгами у всех туго, приличные издания с протянутой рукой стоят, и то не всем помогаем, а здесь…».

Словом, народу это не надо…

А может, правы были? Вот передо мною очередной номер журнала, блок рецензий. Не суть, что пишут образованные, умные, живущие фантастикой критики, - любопытнее строка в выходных данных книг. Тираж: восемь, шесть, пять тысяч… три… В прежние времена - один район Москвы.

Нет, я все готов объяснить сам. Почему, отчего, как это произошло… Вам это будет интересно? Мне - нет.

Мне интересен мой читатель. Мне интересны люди, понимающие этот жанр. И мне крайне любопытно, а помнят ли они, знают ли труд, который в свое время был воспринят как новый апокалипсис, - книгу «Шок будущего» Элвина Тоффлера?

Разрабатывая теорию постиндустриального (сверхиндустриального) общества, автор возвещал в конце XX и начале XXI веков лавинообразное нарастание перемен во всех сферах жизнедеятельности, когда приспособиться к ускоряющемуся темпу изменений человеку будет крайне сложно. Жизнь в состоянии непрерывного стресса приведет к массовым психозам, а неспособность «переварить» новейшие технологии и освоить резко возросший поток информации - к глобальным катастрофам.

«Future Shock» вышел в 1970 году и сразу же стал настоящим бестселлером, сначала в США, затем в Японии, а позже практически во всем цивилизованном мире. Интеллектуальная элита активно обсуждала книгу, и многие авторы, в том числе видные ученые, готовы были согласиться с ее выводами.

В Россию «Футурошок» пришел гораздо позже. В семидесятых были напечатаны отдельные главы, но впечатления не произвели: о каком «страхе перемен» можно было говорить в закапсулированном обществе? Зато эффект от ее появления в конце восьмидесятых был едва ли не большим, чем в свое время за рубежом.

Самое поразительное, что новое поколение - форпост цивилизации - всего этого апокалипсиса даже не заметило. Человечество в лице своих наиболее лабильных представителей было готово к чему угодно, и Армагеддон, возвещаемый апологетами футурошока, казался им, представителям, детской песочницей.

Ибо человечество давно было инфицировано фантастикой.

Да только ведь приходится иногда писать письма и блуждать «по инстанциям». И даже не просить уже ничего, а предлагать установить внятные правила игры. Убеждать, что литературный журнал любого профиля нельзя ставить в один ряд с гламурными изданиями. Что предъявлять к ним те же финансовые претензии нелепо.

Сколько лет прошло. Новый век, новые лица, новые голоса. Новые - витые, как штопор, - фразы. А за спинами нет-нет, да и промелькнет каменный лик Лавра Федотовича:

– Народу это не надо!