«Если», 2010 № 09

Хизер Линдсли Куда уходит время

Иллюстрация Андрея БАЛДИНА

— Так и убила бы тебя. — Чемберс подошла к Мартину и швырнула заскорузлый носок на его пульт. — Может, малость побудешь мертвым и поймешь, что такую дрянь нельзя разбрасывать по всему кораблю.

— Устроим сегодня общую уборку, — отозвался Мартин.

Она плюхнулась на обтрепанное сиденье возле него.

— Значит, завтра. В таком случае, я убью тебя завтра.

— Ну, лады.

— Итак, когда мы стартуем?

Мартин отодвинул носок в сторону.

— В 15:05, — проговорил он, однако ответ его утонул во внезапном и шумном вопле, провозгласившем, что «девушки желают в — е — е — е — сели — и — и — ться!».

— Что это еще за чертовщина?

— Поставил новый сигнал, — ответил Мартин. — Вытащил из музыкального архива специально для сегодняшнего путешествия. И как тебе?

— По мне, так лучше ответить на вызов и отменить эту мелодию, — проговорила Чемберс и слишком поздно добавила: — Постой, а кто это?

— Гнор.

Противная лягушачья ухмылка Гнора появилась на мониторах кабины.

— Чемберс! Мартин! — Гнор наклонился вперед, рождая бледно — желтые водовороты в своей атмосфере. — Как там поживают двое моих любимейших подрядчиков, превосходнейших сборщиков утиля?

— Ты льстишь нам, Гнор, — ответила Чемберс.

— А я уж подумал, что вы опять набрались на работе.

— А пошел ты, жабья морда…

— Чем можем служить? — перехватил инициативу Мартин.

— Ну да, ближе к делу. — Гнор моргнул по очереди всеми шестью глазами. — Вы должны мне время.

— Ну уж нет, — отрезала Чемберс. — Мы заплатили тебе за три месяца вперед.

— С тех пор прошло четыре месяца. А теперь вы должны за аренду причала, энергию, подсоединение к атмосфере и девять поездок Рельсом. Плюс проценты. Итого вы должны мне пять сотен часов.

— Это чистый грабеж, и тебе это известно, — возмутилась Чемберс.

— В любом другом Рельспарке это стоило бы вполовину меньше.

— Тогда забирайте отсюда эту мусорную кучу, которую вы называете кораблем, и уматывайте… но только после того, как расплатитесь. — Он многозначительно помахал перед экраном чешуйчатым хвостом. — И возможно, вам потребуется залог для нового владельца.

— Тебе известно, что у нас нет времени, пухлый мешок с…

— Мы сделаем это, — перебил Мартин.

— У вас на все про все два дня. Или вы в пятницу выкладываете пять сотен часов, или я отключаю хлор.

— Мы дышим кислородом, — заметил Мартин. Чемберс кисло посмотрела на него.

— Отлично, — проговорил Гнор. — Итак, пятьсот часов в пятницу или я включаю хлор.

В 14:45 Мартин отсоединил корабль от энергопитания и атмосферных разъемов. Чемберс отвела корабль от причала, поставив его последним в небольшую очередь судов, выстроившихся перпендикулярно Рельсу — протянувшейся на сотню миль двутавровой балке, окруженной тысячами миль пустого пространства. Скоростной зеленый спортивный рейлер подрезал их и воткнулся в очередь впереди.

Чемберс с размаху шлепнула по кнопке коммуникатора:

— Эй, это наше место!

— Это племянник Гнора, — напомнил Мартин. — Ты прекрасно знаешь, что ссориться с ним ни к чему.

На мониторе появилась ухмыляющаяся рожа.

— Было ваше, стало наше, козявка. Едем веселиться.

На экране появилась другая рожа, замелькали длинные языки, чуждые для земного глаза конечности и задницы.

— Заряжай, — рявкнула Чемберс.

— У нас нет никакого оружия.

— Тогда дай мне что — нибудь такое, чем можно запустить.

Мартин предложил ей грязный носок. Чемберс вздохнула, смяла его в комок и швырнула в ухмылявшиеся с монитора рожи.

— Ненавижу этих типов!

— Понимаю, — ответил Мартин, отключая коммуникатор.

Мартин занялся просмотром регистрационных журналов, а Чемберс тем временем углубилась в составление явно нереальных сценариев отмщения. Она проводила взглядом зеленый кораблик, занявший место на Рельсе, потом ускорившийся, рванувшийся вдаль и тут же исчезнувший из виду. Буквально через несколько секунд кораблик появился снова — потрепанный и покрытый непристойными инопланетными граффити. Чемберс включила коммуникатор.

— Туговато пришлось, ребята?

Племянник Гнора бросил на нее косой взгляд полудюжины подбитых глаз и высунул свернутый язык. Прежде чем отключиться, Чемберс подняла ладонь и любезно ответила ему жестом, эквивалентным в земной культуре.

— Ха — ха.

Мартин покачал головой:

— Никак не можешь не позлорадствовать.

— Дай душу — то отвести.

Мартин ответил на вызов коммуникатора, и на мониторе появился оператор Рельса.

— Супруги Олрайт, «Ч & М, Временной утиль», вы следующие. Куда направляетесь?

— На Землю, — ответил Мартин. — Координаты 36,754 444 северной широты, 119,774 167 западной долготы.

— Время?

— 1983, 107, 75 606 796, — протараторил Мартин.

— О'кей, — подтвердил оператор. — Это у нас получается парковка возле жилого комплекса во Фресно, Калифорния, 11:08:46 местного времени 17 апреля 1983 года. Подтверждаете?

— Подтверждаю, — проговорил Мартин.

— И отъезд по — прежнему в 0,28?

— Ага.

— Принято, старт через минуту.

— Не торопитесь, — проговорил Мартин. — У нас есть время.

Оператор вежливо хмыкнул, чего, с точки зрения Чемберс, Мартин вовсе не заслуживал.

— Ты намереваешься каждый раз пользоваться этой шуткой?

— 17 апреля, 1983,28, — объявил Мартин. — Одиннадцать утра по местному времени в прекрасном пригороде Фресно. Или в почти прекрасном пригороде Фресно, — добавил он, бросив взгляд в окно, на размытую серую перспективу. — Ты готова?

— Конечно. — Чемберс перебросила через плечо наполовину наполненную брезентовую спортивную сумку и передала Мартину потертый чемоданчик из черной кожи. — Пойдем собирать свой скудный взяток.

— Именно, дорогая, — отозвался Мартин. Он поставил дверь корабля на задержку в 0,28 так, чтобы она открывалась солнечным весенним днем в 1983,00.

— Запомни время парковки, — проговорил Мартин, когда они двинулись прочь от корабля.

Затем он указал на знак перед скоплением уродливых, похожих на коробки двухэтажных строений. Надпись на нем гласила «Версаль».

— Вот уж где местные точно не были, — усмехнулся он.

— Первая остановка, Ларри Платт, № 108. — Мартин направил паузер на дверь за мгновение перед 11:30. Чемберс вставила тоненький робоключ в скважину замка и распахнула дверь перед Мартином.

Они вошли в квартиру. Застывший во времени Ларри Платт пребывал в эйфории от Данки — Конга1. Чемберс сверилась с журналом: сколько времени они имеют право легально скачивать.

— Доступен отрезок вплоть до 15:47:05 по местному времени.

— Итак, начало отсчета — 11:24:37, конец отсчета — 15:47:05, — отчеканил Мартин, вводя контрольные цифры в паузер. — Настройка с посекундным инкрементом, и… поехали.

Все мгновения, присутствующие в названном диапазоне, одновременно наполнили собой квартиру. Человек на кушетке превратился в мясистую сороконожку, сновавшую от кушетки до кухни и обратно.

— Инкремент десять секунд, — сказал Мартин, меняя настройку паузера. — Двадцать, тридцать…

Некоторые части тела Ларри съежились, превратившись в тонкие светящиеся полоски. Другие остались, образуя последовательность клонов, соединенных светящимися шнурами. Игровое поле на экране телевизора застыло переплетением розового, синего и оранжевого, набранные очки сложились в постоянное 088 888.

— Приращение одна минута, две, три…

Ларри на кушетке превратился в многорукого бога, одновременно державшего джойстик, тянувшегося к чипсам и почесывавшего нос.

— Десять минут… двадцать… — Теперь Ларри стало несколько, и все они были соединены сияющими нитями времени.

Чемберс открыла потрепанный чемоданчик. Надев по паре толстых перчаток, компаньоны достали из брезентовой сумки ножницы и принялись обрезать нити, по одной опуская их в чемоданчик, пока там не оказался весь запас времени, потраченного Ларри попусту.

Мартин запросил у паузера время остановки.

15:47:05, — появилось на экране.

Мартин закрыл чемоданчик, Чемберс собрала оборудование. В коридоре Мартин отключил паузер и спросил:

— Ну, кто у нас следующий?

— Пришли, — коротко бросила Чемберс. — Квартира 310. Янина Коста.

Мартин навел паузер.

— Начало в 22:16:53.

— Ну и бедлам, — воскликнула Чемберс, как только они вошли в квартиру. Она переступила кучку грязных носков на полу. — Ты уверен в том, что мы не вернулись на корабль?

Мартин сардонически хохотнул, обходя стопку коробок из — под пиццы и выискивая свободное место для паузера.

— Сколько времени у нас осталось?

Мартин заглянул в чемоданчик:

— Похоже, десять часов.

— Итак, нам останется еще четыреста девяносто. — Чемберс бросила яростный взгляд на устроившуюся на кушетке молодую женщину и ниспадающую волну ее покрытых лаком волос. — Не иначе мы навсегда застрянем в этом дурацком году.

Мартин глянул в журнал:

— Неплохой экземпляр. Выходит, она будет тратить время до четырех утра.

— Ого, целых шесть часов!

— Итак, я готов начать забор времени. Начало отсчета — 22:16:53. Остановка 04…

— Какого черта вы делаете в моей квартире? — подала голос Янина.

— Вот дерьмо! — Мартин подпрыгнул.

— Что ты сделал? — Чемберс бросилась к сумке с оборудованием.

Вскочив, Янина споткнулась о груду заброшенных учебников и теперь стояла, неловко привалившись к стене. — Как вы попали сюда?

— Ничего, — ответил Мартин напарнице. — Просто он выключился.

— Так включи снова. — Чемберс принялась копаться в сумочке, отчаянно пытаясь высвободить из запутанных проводов ножки складной треноги.

— Не работает, — бросил Мартин. — Нам нужен запасной паузер!

Заметив, что Янина продвигается бочком к двери, он завопил:

— Эй, остановись!

Янина швырнула ему в голову баночку флуоресцентного лака для ногтей.

— Ну — ка, получи!

Чемберс выхватила из сумки первое, что попалось под руку, и навела на Янину словно пистолет.

— Застынь! — ткнула она странного вида гаечным ключом в сторону Янины.

Та остановилась, выставив перед собой руки.

Мартин почесал голову:

— С твоей стороны это не очень вежливо.

— Что вы делаете в моей квартире?

— Эй, мы не причиним тебе зла, — взволнованно произнесла Чемберс. — Мы простые сборщики утиля. Не беспокойся, мы скоро уйдем.

— Утиля? Что это значит? Какого еще утиля?

— Собираем потраченное попусту время, — пояснил Мартин.

Янина пристально посмотрела на него.

— Вы свихнулись!

— Угу, он свихнулся, я свихнулась, и через минуту мы уберемся отсюда. Кстати, можешь присесть — так удобнее ждать.

Янина неторопливо подошла к кушетке и опустилась на нее.

— Что это у вас в чемоданчике?

— Время.

— Мартин…

— Вы крадете мое время?

— Не крадем, а перерабатываем. Ты тратишь его попусту.

— Поменьше говори, Мартин.

— Откуда вам известно, что я делаю со своим временем?

— Эти сведения публикуются, — Мартин заглянул в журнал. — С 22:03:29 по 22:14:12 красила ногти на ногах. С 22:14:13 по…

— Эй, дружок, я же просила помалкивать!

— …по 22:20:07 глядела в пространство. С тех пор как ты ушла из стоматологического училища, подобных записей накопилось много. В 22:20:08 встречалась с фирмой «Временной утиль Ч & М». Он посмотрел на Чемберс. — Ох, дерьмо! Мы попали в ее временную линию.

Напарница побледнела:

— Это плохо. Надо действовать немедленно!

Янина нервно пискнула с кушетки:

— Знаете, я ничего и никому не скажу о том, что вы здесь были. В самом деле.

— Крестный Отец, — проговорила Чемберс.

— Не слишком ли круто? — отозвался Мартин.

— Он может послать кого — нибудь исправить ситуацию. Нам придется попросить у него о милости.

— Не убивайте меня!

— Что? — Чемберс и Мартин дружно уставились на Янину.

— Не убивайте меня… Клянусь, я ничего не скажу!

— Убить тебя? — переспросила Чемберс. — Мы не собираемся убивать тебя. Таким образом можно лишь ухудшить ситуацию.

Мартин повернулся к Чемберс:

— А что мы собираемся сделать с ней?

— Ну, не можем же мы просто оставить ее в измененной временной линии, так ведь?

— Это и есть ваша э… машина времени? — спросила Янина.

— Угу, — согласилась Чемберс, помахивая гаечным ключом. — И как она тебе?

— Ничего, здесь очень мило.

— Спасибо. Садись. — Чемберс указала на отвратного вида кушетку, обитую пледом и снабженную пристяжными ремнями. Подобрав с пола скомканный носок, Янина застыла в полной растерянности, пока Чемберс не выхватила его у нее и не зашвырнула в угол.

— Оставайся здесь, — велела она и присоединилась к Мартину у пульта. — Ты готов?

— В основном. — Мартин передал Чемберс ярко — розовый блистер. Она сняла с него языком таблетку, Мартин последовал ее примеру. Еще один блистер он подал Янине. — Положи на язык.

Янина спрятала руки за спину:

— Ой, нет. Я не собираюсь принимать ЛСД с вами, ребята. Ситуация — то достаточно странная… согласитесь.

— Ты слыхала когда — нибудь о ДзАМК, дзета — аминомасляной кислоте?

— Гм… на полном нуле.

К кушетке подошла Чемберс:

— Нечего церемониться! Дай ей эту проклятую таблетку.

— Она не хочет ее глотать.

Чемберс посмотрела на Янину.

— Должно быть, девушка хочет, чтобы ее гипоталамус лопнул?

— Ну ладно тебе, не надо пугать бедняжку. — Мартин опустился на кушетку возле Янины. — Не лопнет он. Просто вспухнет немного. А потом опять сожмется. Поэтому таблетку надо принять.

— Скажите мне, а что от нее будет?

Чемберс вздохнула:

— Тебе случалось сталкиваться с разницей в местном времени во время дальних перелетов?

Янина кивнула.

— Тогда тебе известно, как это действует на внутренние часы твоего тела. С путешествием во времени дело обстоит хуже. Оно превращает внутренние часы твоего тела в груду дымящихся пружин и шестеренок, испускающую к тому же жуткие вопли. А поскольку твои внутренние часы также управляют пищеварением, температурой тела и кучей других вещей, о которых в твоем времени еще только начинают догадываться…

— То есть заключенные в таблетке вещества защищают внутренние часы?

— Как правило.

— Чемберс!

— Всегда, — поправилась та. — В самом деле. Так что глотай, и все будет в порядке.

Янина взяла таблетку у Мартина, скептически осмотрела ее и только после этого поместила на язык.

— А вообще — то вкусно.

— Это глютамат, — пояснил Мартин.

— Вы уверены? Скорее, напоминает волшебную пыль2.

— Ерунда, — возразил Мартин, — простой глютамат.

Он вернулся на свое место за пультом управления и оттуда снова обратился к Янине:

— Наверное, тебе лучше пристегнуться. Иногда сильно трясет.

Стоя возле Янины в крошечном туалете корабля, Чемберс, стараясь скрыть нетерпение, спросила:

— Тебе уже лучше?

— Чуть — чуть. А мы действительно совершили прыжок во времени?

— Если я скажу «да», тебя снова вывернет наизнанку?

— Наверное, нет.

— Тогда — да.

— А знаешь, я сейчас действительно хочу домой.

— Понимаю, — кивнула Чемберс. — Мы как раз работаем над этим.

К ним присоединился Мартин, указавший в сторону носовой части корабля небольшим пылесосом:

— Ну, думаю, я уже навел там порядок.

— Простите за кушетку, — проговорила Янина.

— Чего там, — Мартин убрал пылесос. — Она видала и худшее.

Чемберс передала компаньону ключ:

— Займешься разъемами? Надо подзаправиться, и я хочу приступить к розыскам Крестного.

— О'кей, — согласился он и повернулся к Янине: — А тебе лучше пройти со мной. Даже небольшой моцион полезен в твоем состоянии.

Мартин направился вперед, а Янина тем временем выудила из кармана большую пачку жевательной резинки. Отправив в рот две пластинки, она предложила пачку Мартину.

— Бананово — ягодный пунш, — прочитал он. — И ты смеешь утверждать, что это мы принимаем странные химикалии?

Янина выхватила пачку из его рук.

— Их на шоу «Чокнутый арбуз» рекламировали, — заявила она. — В любом случае они вкуснее, чем ваш антиблев.

— Ну, тебе виднее. — Мартин открыл стыковочную панель и подсоединил воздух и энергию, а потом подтянул разъемы ключом.

— Ага, — протянула Янина, — значит, это не пистолет.

— Ты не права.

— Нет же. Это гаечный ключ.

— В будущем все инструменты имеют комбинированный характер, — проговорил Мартин, вводя с пульта состав атмосферы. — Это будет у нас ключ — пистолет — шпатель.

Он закрыл стыковочную панель.

Янина выдула пузырь.

— Дерррь… — не договорив, она наморщила нос: — А спичками сейчас положено вонять?

— О, нет, опять ты… — завопила Чемберс из главной каюты.

— Виноват — виноват — виноват… — протараторил Мартин.

— Как — нибудь ты переправишь всех нас на тот свет, — вознегодовала Чемберс.

Мартин открыл стыковочную панель и переключил атмосферный селектор с SO2 на О2.

— В свое оправдание могу сказать, — обратился он к Янине, — что деления на селекторе находятся слишком близко.

— «Временной утиль Ч & М», вы следующие. Куда и когда?

— Земля, — отрапортовал Мартин. — 37,8501 северной широты, 15,283…

Появившийся на экране монитора Гнор столкнул оператора с места в тот самый момент, когда Чемберс выпихнула Янину из поля зрения коммуникатора. Придерживая девицу одной рукой, она дала ей знак помалкивать — без особой нужды, потому что Янина вглядывалась в физиономию Гнора слишком увлеченно, чтобы издать даже звук.

— И когда это вы намерены отправиться?

— Нам нужно время, чтобы все собрать, Гнор, — ответила Чемберс. — Может быть, ты позволишь этому милому оператору вернуться на свое место, чтобы мы могли стартовать.

— Ага, кстати. Как — то не верится, что пара бездельников, которую вы собой представляете, явится ко мне с нужным количеством времени, и поэтому я придумал для вас поручение.

— Нам не надо никаких поручений, у нас есть…

— Ваши жалкие журнальчики из общественного домена? Где не сыщешь больше двенадцати часов подряд?

— Но и этого довольно.

— Может быть, но не в том случае, когда вы в долгу передо мной.

— Мы не занимаемся сбором нелегального времени.

— Работа вполне легальна. Клиент — русский. Я устроил, чтобы он смог выкупить собственное потраченное попусту время. Минус 30 процентов, конечно. Двадцать пять из них мне, остальные пять вам.

— Нет уж, спасибо, — сказала Чемберс.

— Вы принесли мне мои пять сотен часов?

— Нет.

— Тогда отправляйтесь в Москву. В 1847 год. Высылаю вам нужные подробности. Собирайте все растраченное время до того, как клиент оставит город в 1849 году, затем перескакивайте в 1868–й и вручите клиенту его долю. Он будет ждать вас.

— Гнор…

— Найдется у вас на борту лишний соединитель?

— Есть парочка, — кивнул Мартин.

— Хорошо. Ему понадобится один. А вам придется научить его пользоваться этой штуковиной.

— Что — то слишком много хлопот за пять процентов, — сухо заметила Чемберс.

— Неужели вы в самом деле так считаете? — Перегнувшись через оператора, Гнор нажал кнопку старта, добавив уже по — русски: — До свиданья, лузеры.

— 5 февраля, 1847,28, — проговорил Мартин. — Местное время 3:40 пополудни. Ставим задержку на ноль… Прибыли!

За открытой им дверью обнаружилась серая пелена.

— А мне казалось, ты снял задержку, — проговорила Чемберс.

— Снял.

— Тогда откуда взялась эта серая пустота?

Янина выглянула наружу:

— Разве это не двор?

Из тумана донесся приглушенный грохот колес кареты по булыжной мостовой.

— Привет тебе, Москва, — чинно поздоровался Мартин, покидая корабль.

— Только ничего не трогай, — приказала Чемберс Янине.

— А ты уверена, что мы правильно поступаем, не оставляя ее в корабле? — сказал Мартин, наставляя паузер на дверь.

— Ты хочешь, чтобы она натворила дел в наше отсутствие?

— Тонко подмечено.

Войдя в гостиную, Чемберс обнаружила в ней застывшего молодого человека, чисто выбритого, с оттопыренными ушами. Мартин покачал головой:

— Он изо всех сил пытается выглядеть ослепительным кавалером.

— Что ему никоим образом не удается, — подметила Чемберс.

Янина выдула пузырь.

— И кто это у нас будет?

— Лев Толстой, — отрекомендовал Мартин.

— Тот самый тип, который написал груду толстых — претолстых книг?

— Именно так… тот самый тип, который написал груду толстых — претолстых книг, — согласилась Чемберс. — Но несколько последующих лет он будет только играть в карты и закладывать за воротник. И заниматься еще кое — чем.

Янина приподняла бровь:

— Можно узнать, чем именно?

Чемберс настроила линию и указала на клубок переплетенных конечностей в спальне.

— Ух ты, — выдохнула Янина.

— 22 сентября, 1868,28, — объявил Мартин. — Местное время 7:51 пополудни.

Они вышли во двор, и Мартин постучал в дверь. Открыл человек в крестьянской рубахе, темная, еще не разделившаяся надвое борода его уже обнаруживала признаки седины.

— Это он хорошо придумал, когда отрастил длинные волосы, чтобы спрятать уши, — заметила Янина.

— Спасибо. Обратиться к вам мне посоветовала жена, — с легким акцентом произнес по — английски Толстой.

Янина покраснела:

— Ох, простите, я и не знала, что вы говорите по — английски.

— Я говорю на многих языках. — Толстой распахнул дверь пошире. — Прошу вас, входите. Я ожидал вас.

Они проследовали за Толстым в кабинет, Чемберс поставила чемоданчик на стол и откинула крышку. Писатель завороженно смотрел на скопление ярких нитей.

— Это и есть моя беспутная юность? — Поймав утвердительный кивок Мартина, он вновь обратил взор к яркой поре своей жизни.

— Она куда прекраснее, чем помнится мне. — Толстой повел рукой в сторону светящихся нитей и сразу отдернул ладонь. — Могу ли я прикоснуться к ним?

— Только соблюдая меры предосторожности. — Мартин достал из брезентовой сумки пару перчаток и подал их Толстому. — Иначе время рассеется.

Он показал писателю небольшую черную коробочку.

— Это соединитель. Когда вы захотите воспользоваться временем, поставьте ее сюда. Закройте коробочку, нажмите защелку. Всякий, кто находится в пределах двадцати футов от вас, ощутит поток лишнего времени. Когда вы откроете защелку или когда лишнее время кончится, вас вернут в собственный обыкновенный временной поток в той самой точке, где вы оставили его.

Мартин показал, как надо поступать, а потом убедился, что Толстой делает все правильно.

— Вы все поняли?

— Да, спасибо.

Мартин вновь запустил руку в сумку и извлек из нее отливавшую тусклым серебром емкость.

— Храните время только в ней и плотно заворачивайте крышку.

Он начал перекладывать время из чемоданчика в емкость. Переложив ровно 70 процентов, он закрутил крышку и передал емкость Толстому, с завистью смотревшему на только что закрытый Чемберс чемоданчик.

— Приятного времяпрепровождения, — проговорила она, направляясь к двери.

Толстой кивнул и с новым вниманием посмотрел на емкость.

— Стыдно, — проговорил Мартин, вместе с Яниной следуя за Чемберс. — Он использует это время лучше, чем Гнор, который просто продаст его Барбаре Картленд3.

— Стыдно не это, а то, что мы получаем только пять процентов, — произнесла Чемберс, остановившись при виде застывшего перед кораблем украшенного шрамами рослого мужчины в темном костюме. Справа и слева от него скучали двое товарищей.

— Вы передали время Толстому?

— Да.

— Это хорошо. Лев должен получить свое время. И кое — что приберегли для себя?

Янина шепнула Мартину:

— В руке его точно не гаечный ключ?

— Абсолютно точно, — согласился он, — не гаечный ключ.

— Процент сукиному сыну, пославшему нас, — сказала Чемберс.

— А, так вы шестерки.

Чемберс вздохнула:

— Точно, шестерки.

— Тогда живите. — Он протянул руку к чемоданчику. Чемберс выпустила его из руки.

— Передайте вашему сукину сыну, что русские принадлежат нам, — проговорил незнакомец. Его спутники отступили в сторону и, не снимая пальцев со спуска, дождались, пока Чемберс, Мартин и Янина окажутся на корабле.

Чемберс нажала кнопку коммуникатора. Мартин скривился.

— Итак, вы вернулись, — проговорил Гнор. — И где мое время?

— Осталось вместе с бластером у покрытого шрамами русского великана.

— Орхан Татар. Хороший парень, если его не трогать. И я удивлен, что вы не сумели договориться.

Чемберс вспыхнула:

— Ты знал, что этот парень крышует Москву, и тем не менее послал нас за временем?

— Я не думал, что он станет интересоваться девятнадцатым столетием при всем урожае, который дает ему двадцатое.

— Ты сукин…

— Вы по — прежнему должны мне.

— Нет, это ты должен нам за соединитель, который мы оставили Толстому.

— Назовем это процентами с вашего долга. Однако это маленькое недопонимание смущает меня, поэтому я хочу предоставить вам кредит еще на одну поездку по Рельсу. Куда — выбирайте сами, но отправление сегодня. И не возвращайтесь назад без моего времени.

— Ну, вот и приехали, — сказал Мартин. — 24 июня 1892,00, местное время 3:17 пополудни. Таормина, Сицилия.

Следом за Чемберс и Яниной Мартин вышел из корабля на крутую тропинку, ведущую к развалинам древнего амфитеатра.

— Когда Крестный Отец говорил, что возвращается в родные края, он действительно имел в виду это место.

Старик, носивший прозвище Крестный Отец Парадокс со вздохом опустился в кожаное кресло. Оркестр вовсю наяривал тарантеллу, собравшиеся на свадьбу гости плясали и веселились на лужайке.

— Том, — обратился он к помощнику, — это мне только кажется или день и в самом деле как — то затянулся?

— Сегодня и в самом деле долгий день, Крестный.

— Кто следующий?

— Пара ничтожных сборщиков утиля нуждается в перезагрузке временной линии в 1983 году.

— И ты ставишь их первыми, потому что?..

— С ними Янина Коста.

— Ага. Пусть войдут.

Чемберс и Мартин вошли в обшитую темными деревянными панелями комнату, Янина неуверенно семенила за ними.

— У вас проблема, — начал Крестный Отец.

— Да, сэр, — кивнула Чемберс.

— И вы приходите с ней ко мне.

— Да, сэр.

— И никто не придет для того, чтобы просто сказать «здрасьте».

— Сэр, мы были бы рады зайти…

— Ну уж нет, — прогрохотал Крестный Отец Парадокс. — Вы раздражаете меня. Терпеть не могу сборщиков утиля, которые не проверяют свое оборудование.

Попытки извинений со стороны Чемберс были погашены одним взглядом Крестного.

— Тем не менее, — проговорил он, — эту временную линию следует сохранить. Это я для вас сделаю.

— Нет слов благодарности, Крестный.

Старик перевел взгляд на Янину и изрек:

— Янина Коста. Я знаю тебя. Ты умная девушка.

— Она? — переспросила Чемберс и тут же обожглась о яростный взгляд Крестного.

Хозяин жестом пригласил Янину выйти вперед, и девушка застенчиво показалась из — за спин Чемберс и Мартина.

— Итак, — начал он, — тебе не понравилось учиться на зубного техника.

— Откуда вам это известно?..

— Ты ушла оттуда. Значит, тебе там не нравилось. Старику не обязательно становиться абстрактной персонификацией хронологической аномалии, чтобы вычислить это. — Крестный откинулся в кресле. — Итак, никаких зубов. Отлично. Не всякий человек способен проводить день за днем, рассматривая зубы. Этой жилки в тебе нет. Пусть так. Тогда вопрос заключается в следующем: какого рода специалист в тебе заключен?

— Не знаю…

— У тебя почти вся жизнь впереди. Должна же ты хотеть кем — нибудь стать.

Янина разволновалась настолько, что не могла и рта открыть. Крестный улыбнулся… самую малость.

— Но те науки, которые ты уже изучала, не сводятся к одним зубам. У тела есть и более интересные части. Колени… легкие… мозги…

— Не понимаю…

Старик повел рукой:

— Ладно, у тебя еще есть время, поймешь.

После этого Крестный перевел взгляд на Мартина и Чемберс.

— Возвращайтесь назад в тот же день. За десять минут до того, как вы там наследили. Отвезите эту девицу домой, и все будет так, как и должно быть.

— Спасибо вам, Крестный, — проговорила Чемберс.

— Однажды я попрошу вас кое — что сделать и для меня. Этот день может никогда не настать, но если такому суждено случиться, это произойдет 15 мая 2367 года. Или, возможно, 3 октября 1491–го. Мы свяжемся с вами.

— Да, Крестный, — сказала Чемберс.

— Спасибо, Крестный, — добавил Мартин.

— Ступайте, — молвил Крестный Отец. — И не забывайте вовремя проверять свое оборудование.

— Что это он говорил о зубах? — шепнула Мартину Чемберс, пока один из помощников Крестного Отца вел их к выходу из поместья мимо длинной цепочки страждущих посетителей. Ошеломленная Янина шествовала впереди. — Или от того, что он зовется Парадоксом, у него вконец расплавились мозги?

— Он говорил не о зубах, но о судьбе, — возразил Мартин.

— Но я слышала про зубы.

— Ты была невнимательна.

— Верно, мне было слишком страшно.

— Будем надеяться, что Янина впитывала все, как губка.

Помощник вывел их за последние ворота.

— Стоя в этой очереди, люди тратят попусту уйму времени, — заметила Янина. — Почему утильщики не собирают его?

— Кому хватит ума забирать время у Крестного Отца, — возразил Мартин.

— Но вы будете отбирать время не у него.

— Нас обыскивали каждый раз, когда мы проходили ворота, — произнесла Чемберс. — Мы не могли пронести внутрь паузер.

Янина указала на хвост, тянувшийся наружу из последних ворот.

— Похоже, что вам незачем было это делать.

Мартин повернулся к Чемберс:

— Жуткая идея.

— Угу, — согласилась она.

— Я хочу сказать… действительно страшная.

— Опасная.

— Глупая.

— Безумная.

— Конечно, безумная, — сказал Мартин. — Целиком и полностью.

— Абсолютно согласна с тобой, — отозвалась Чемберс. — Неси оборудование.

Оказавшись на корабле, Чемберс заглянула в чемоданчик, еще более неряшливый, чем тот, с которым пришлось расстаться в России. Ей не приходилось видеть столько сверкающих нитей времени, плотно уложенных в таком небольшом пространстве.

— Здесь должно быть никак не меньше ста тысяч часов.

— Вот времени — то… — протянул Мартин. — Годы и годы…

— Это прекрасно, — проворковала Янина, лицо которой озаряли отблески времени. — То есть прекрасно, что я повидала Толстого, но видеть сразу столько времени — это просто чудо.

Чемберс захлопнула чемоданчик.

— Отлично, следующая остановка 17 апреля 1983 года.

— Нам надо убить двадцать минут, оставшихся до старта, — сообщил Мартин, раздавая таблетки ДзАМК из стоявшей на пульте коробочки. — Могу подсоединить нас к свежему воздуху, кто хочет, может глотнуть соку.

— Мне, э… надо в туалет, — промямлила Янина и направилась в заднюю часть корабля.

— Хочешь буррито?4 — спросил Мартин у Чемберс. — Я бы расправился с разогретой лепешечкой.

— Мне казалось, что их уже не существует.

Мартин проверил цифры.

— Нет, две недельки у нас еще есть в запасе.

— А это значит, что за счет сбора временного утиля они просуществовали, по меньшей мере, на год дольше.

— На восемь месяцев… и отлично.

— Отлично… для твоего желудочно — кишечного тракта.

Мартин с дымящимся буррито уселся на кушетку.

— Послушай — ка, интересно, сколько замороженных лепешек могли бы мы приобрести на все это время?

— Это время мы потратим не на приобретение мексиканских деликатесов.

— Я это понимаю… Но просто в качестве мысленного эксперимента?

— Это не мысленный эксперимент, а простая математика.

— Так сколько же? Чемберс вздохнула:

— Семьсот тридцать три тысячи восемьсот двадцать четыре штуки.

— Можем отчаливать? — спросила Чемберс у Мартина, когда он вернулся в кабину, освободив атмосферные разъемы.

— Действуй.

Чемберс подвела корабль к очереди на Рельс. Мартин сел возле нее.

— Что — то Янина застряла в туалете.

— Должно быть, съела один из твоих буррито.

— Перестань осмеивать мое любимое блюдо. — Мартин скороговоркой доложил координаты места назначения оператору Рельса. — А теперь, — продолжил он, глянув на Чемберс, — я вижу улыбку женщины, которая сбором утиля заработала свою свободу.

— Ты и сам сияешь, как начищенный пятак, — усмехнулась Чемберс.

— А ты хихикаешь, — отреагировал Мартин, прежде чем подтвердить стандартную процедуру отлета.

— Я счастлива. Настало время, которое не могло мне и присниться, вот я и хихикаю. — Она направила корабль к Рельсу.

— Забавно, — молвил Мартин. — А я бы сказал, что веселящего газа5 надышалась.

— Это я — то надышалась?

— За все годы нашей совместной работы ты единственный раз смеялась, когда я случайно напустил в атмосферу закись азота. — Он отдал распоряжение оператору Рельса начинать запуск. — Неужели забыла: ты же сама всегда попрекаешь меня этим случаем. Признайся, ты ведь не из смешливых.

— Верно, — согласилась Чемберс. — Я не из смешливых.

Мартин поставил задержку.

— Прибыли! 17 апреля, 1983,00, 22:06:53. — Он повернулся в кресле. — А знаешь, у меня даже голова покруживается…

Чемберс поднялась, а потом рухнула в кресло.

— Янина, — выдавила она.

— Ее здесь нет, — подытожил Мартин, после того как они с Чемберс ввалились в квартиру Янины.

— Что и следовало доказать.

— Она забрала учебники.

— И оставила коробки из — под пиццы. — Чемберс взяла верхнюю. Янина оставила на ней трогательные послания: ПРОСТИТЕ МЕНЯ и СПАСИБО.

— Мы можем вернуться…

— Смеешься? — спросила Чемберс. — И опять запутать временную линию? Крестный Отец этого не простит.

— Можно иначе. Девица должна проявиться в каких — нибудь регистрационных журналах.

Чемберс села на кушетку Янины и вздохнула:

— Бессмысленно. Ты был прав. Крестный Отец говорил о судьбе.

Он знал, что так и должно случиться. Стало быть, теперь «все будет так, как и должно быть».

Мартин сел возле Чемберс.

— Собрать временной утиль в очереди нам предложила Янина. — И она оставила нам половину.

— Половина чертовой кучи также называется чертовой кучей.

Чемберс улыбнулась из глубин своей постазотной головной боли.

— Триста шестьдесят шесть тысяч девятьсот двенадцать буррито, — заключила она.

Заведующая кафедрой хронобиологии Калифорнийского университета в Беркли, откинула со лба прядь седых волос и обратилась к последней ниточке времени, свернувшейся запутанным клубком на дне тусклой серебряной емкости.

— Я не теряла времени даром, — проговорила она. Женщина завернула крышку на емкости и убрала последнюю в ящик стола, где также находились пара перчаток, небольшая черная коробочка, три крохотных поблекших от времени блистера, медаль Нобелевского лауреата и пачка арбузной жевательной резинки. Она вынула эту пачку — как приятно, хотя и неловко снова ощутить себя молодой, — а потом задвинула ящик и заперла его.

Физика в ее время сделалась довольно странной, но еще недостаточно странной для рутинного путешествия во времени. Человечество еще не познакомилось с другими разумными существами, и Янине не пришлось более столкнуться со сборщиками временного утиля. Жизнь ее к концу сделалась удивительно рутинной.

Тем не менее она хорошо распорядилась своим временем. Исследования привели ее к новым представлениям о влиянии скорости движения на время в пути, а также существованию серьезных, подчиняющихся суточному ритму расстройств, коренящихся в основе десятка умственных и физических болезней. Коллеги — хронобиологи с каждым годом все более расширяли области применения.

Откинувшись на спинку кресла, она положила ноги на стол и отправила в рот пластинку жевательной резинки.

Физика все догонит, и физиология будет готова.

Перевел с английского Юрий СОКОЛОВ

© Heather Lindsley. Where the Time Goes. 2009. Печатается с разрешения автора.

Рассказ впервые опубликован в журнале «Asimov's SF» в 2009 году.