«Если», 2012 № 03

Сергей Максимов Игра в цивилизацию

«Барочный цикл» Нила Стивенсона, его opus magnum, можно уподобить телескопу. Как сложная система линз и зеркал позволяет увидеть любознательному наблюдателю отдаленные небесные тела, так и трилогия Стивенсона воскрешает перед читателем дела и имена давно минувших лет. Цивилизация, как известно, это не состояние, а процесс. И писатель этот процесс отображает достоверно и увлекательно.

Три тысячи страниц охватывают период с 1655 по 1714 год и вовлекают в сюжетные хитросплетения десятки самых разных персонажей, среди которых встречаются и реальные исторические лица. Впрочем, размеры холста еще ничего не говорят о содержании картины.

В центре повествования — становление современного нам мира. Интересующая писателя эпоха ознаменовалась развитием науки как силы, изменяющей и движущей вперед не только познание законов мироздания, но и общественное устройство. Другая мироформирующая сила — деньги. Одна из магистральных тем книги — становление банковской системы, акционерных обществ и денежного обращения. Процесс, который британский историк Найл Фергюсон назвал «восхождением денег».

Большое влияние на «Барочный цикл» оказал и другой историк — Фернан Бродель, автор трехтомного труда «Материальная цивилизация, экономика и капитализм». Стивенсон особо отмечает его в послесловии, между прочим, наряду с российским математиком Владимиром Арнольдом.

Спешу успокоить читателя: перед нами отнюдь не беллетризированное изложение исторических трудов и научных трактатов. Развлечь читателя Стивенсон умеет. Романное пространство автор использует грамотно и умело тасует, перекраивает, смешивает жанры и стили. Под личиной исторического повествования в духе Дюма можно обнаружить, например, любовную историю или шпионский детектив, а то и вовсе роман о морских сражениях и поисках сокровищ.

За приключения в романе в основном «ответственен» бродяга и авантюрист Джек Шафто (он же Джек-Монетчик), бросивший вызов самому Ньютону. Любовную линию «курирует» находчивая Элиза, совершившая восхождение от простой йглмской девушки до статуса придворной дамы. Интеллектуальный базис повествования поддерживают Даниель Уотерхауз и Лейбниц.

Все эти персонажи не только обеспечивают разнообразие интриг и сюжетных линий, но и позволяют автору отразить все стороны жизни эпохи максимально полно. Этой же цели служат и путешествия героев, в первую очередь Джека, приводящие географию романа в соответствие реальным сухопутным и морским путям. Роман описывает мир-экономику (термин Броделя) и борьбу за гегемонию в этом мире. Поэтому логично появление в тексте и русских персонажей, включая Петра Первого.

Однако если рассматривать действующих лиц цикла не с романной, а с исторической точки зрения, среди прочих возвышается Исаак Ньютон — один из архитекторов современного мира и подлинный титан, в чем убеждает, например, полная иносказаний картина Уильяма Блейка. Именно на фигуре Ньютона, который был не только блестящим ученым, но и смотрителем Монетного двора(он стоял у истоков Великой Перечеканки!), замкнут основной круг проблем.

Любопытно, что и в цикле Грегори Киза, названном в пику известному сочинению Томаса Пейна «Век безумия», действует почти тот же круг персонажей: Ньютон, Петр I и др. Правда, Киз описывает мир, сформированный алхимией, в котором действуют силы сродства и гармонии, а Ньютон открыл «философскую ртуть». Стивенсон же, наоборот, движется от «ртути» через смешенье (алхимический термин) к системе мира (так называется третий том ньютоновских «Начал»).

Читатель может удивиться протяженности этого пути, который, впрочем, обильно сдобрен фирменным стивенсоновским юмором. Множество сюжетных линий и персонажей, взаимосвязанных друг с другом не всегда очевидным образом, намекают нам: читать следует внимательно — случайных и незначительных деталей здесь нет, они творят вторую реальность романа, который полон сюрпризов.

Стивенсону свойственно «инженерное» стремление разобраться в механизме общества, чтобы понять, как он устроен. Отсюда появление древних шумеров в киберпанковской «Лавине» и отображение квазивикторианского общества в «Алмазном веке». Логичное продолжение этих «инженерных» поисков — «Барочный цикл». Кроме того, цикл — своеобразное предисловие к «Криптономикону», в котором действуют и прямые потомки «барочных» персонажей, и загадочный Енох Красный. Собственно, сам «Криптономикон», как изначальная книга шифров, появляется стараниями одного из героев «Ртути» — первой книги цикла.

История как метароман является бесконечным сюжетом, не знающим финалов. И «Барочный цикл» описывает часть этого вечного становления.

Андрей Валентинов Век-Волкодав

Москва: Эксмо, 2012. - 448 с.

(Серия «Русская фантастика»).

5000 экз.

16 лет — серьезный временной диапазон для любого литературного произведения. Андрей Валентинов со свойственной ему основательностью довел до конца очередной триптих своего продолжительного цикла.

Многое изменилось с тех пор, как свет увидела дебютная трилогия «Око силы». Погружаясь в сюжетные хитросплетения «Века-волкодава», бывалый читатель непременно отметит, какая пропасть лежит между стартовыми вещами автора и его новой работой. Сегодня Валентинов легко поддерживает масштабное многофигурное повествование, успевая и за персонажами присмотреть, и антураж нарисовать. Приятно взглянуть на главных героев: товарищ Кречетов и кавалерист-девица Ольга Зотова получились на славу — яркие, живые. Избавился автор и от своей резко обозначенной нелюбви к «краснопузым». Перед нами не политический памфлет, а книга о людях — добрых и злых, ужасных и отстраненных. Писатель, продолжая творить, вышел за кулисы созданного мира.

Проблема финальной книги в том, что она финальная. Для промежуточной вещи цикла — самое то. Нескучная история, сдобренная стихами и восточной мистикой, читается легко и увлекательно, но течет слишком ровно и не желает заканчиваться. Дело здесь не в профессиональных качествах А.Валентинова. Похоже, что за столько лет у эпопеи возникла анима. В определенном смысле произведение начало жить самостоятельно. Это и хорошо, и плохо. С одной стороны, читатель с удовольствием примет еще одну трилогию, с другой — освободиться от навязчивого мира автор может, только взявшись за жесткие меры. Головы начинают падать ближе к развязке и делают это столь прытко, что невольно опасаешься: не устроит ли автор сгоряча под занавес геноцид всем героям разом.

Этого, однако, не происходит. Кровавый эндшпиль перетекает в пространный эпилог, в котором уже зреет зерно новой эпопеи.

Лоис Макмастер Буджолд Криоожог

Москва: ACT — Астрель, 2012. - 379 с.

Пер. с англ. С.Лобанова.

6000 экз.

НФ-сага о жизни лорда Майлза Форкосигана, обаятельного калеки, ставшего сначала адмиралом наемников, а затем одним из наиболее важных политиков империи Барраяр, была начата американкой Л.М.Буджолд еще в 1986 году. И вот новый роман цикла.

На этот раз Майлз Форкосиган, облеченный всеми полномочиями имперского аудитора, фактически полновластного представителя императора Барраяра Грегора Форбарры, прибывает на планету Кибо-Даини. Специфика культуры этой планеты, населенной колонистами из азиатских стран Древней Земли, состоит в настоящем помешательстве на идее продления жизни. Это и привело к расцвету на Кибо-Даини криокорпораций, специализирующихся на замораживании местных жителей «до лучших времен» — пока не изобретут лекарства от неизлечимых болезней, летальных травм или старости. Одна из корпораций решила распространить свою коммерческую деятельность на барраярские планеты, Майлзу это не понравилось, и он отправился на конференцию по криотехнике в столицу мира замороженных. Чтобы, по старой доброй традиции, тут же вляпаться в неприятности, оказавшись в центре политических и коммерческих интриг.

Для фанатов сериала «Криоожог» — ценный подарок. Полюбившиеся герои, привычный мир, юмор автора, извилистая и притом совершенно логично выстроенная Тайна. Что еще нужно для нового погружения в знакомую атмосферу? Но и для новичков во Вселенной Майлза Форкосигана чтение не станет борьбой с малопонятной головоломкой, в которой отсутствуют решающие детали. Роман органичен и как отдельное произведение. «Опасность» заключается в ином: почти наверняка большинство из прочитавших «Криоожог» пожелают ознакомиться с другими книгами серии. А их немало — 15 романов!

Сергей Чекмаев Очевидец

Москва: Снежный Ком, 2012. - 352 с.

(Серия «Настоящая фантастика»).

3000 экз.

Вот уже несколько лет Сергей Чекмаев — успешный составитель НФ-сборников. Реакция Сети на подготовленные им антологии нередко граничит со скандалом. Но до недавнего времени сапожник, как говорится, оставался без сапог. «Очевидец» — первый персональный сборник текстов самого Сергея Чекмаева. Под одной обложкой поместилось 17 работ. Некоторые известны любителям фантастики по периодике, но крупная повесть «Анафема. Новое дело» печатается впервые. Она продолжает роман «Анафема», увидевший свет в 2004 году. Здесь фантастическое допущение заключается в том, что Российское государство и Русская церковь учреждают особую организацию — Спецгоскомитет по религии (он же в просторечии «Анафема»). Эта самая Спецгосанафема расследует деятельность авторитарных и мошеннических сект, преступления внутри самой Церкви, а заодно и многие дела, которыми раньше занималось МВД.

Повесть представляет собой историю об одном подобном расследовании. В центре его — «реабилитационный» приют для потенциальных самоубийц. Повествование захватывает не столько перипетиями борьбы между сторонниками и противниками приюта, сколько психологической достоверностью. Наше общество чудовищно расколото. Люди холят и лелеют собственное одиночество, пока не приходит большая беда и оказывается не на кого опереться, не у кого получить поддержку. Зато сколько народу ищет случая воспользоваться чужой психологической травмой! Иногда из чистой корысти, а порой от большой гордыни, желая попробовать на вкус: какова она, власть духовного учителя?

Новая повесть Сергея Чекмаева ценна тем, что несет в себе здоровый алармизм. Не покупайтесь, втолковывает читателям автор, на фальшивый артистизм суицида. Это всегда грязно, всегда больно и всегда пошло.

Александр Чубарьян Хакеры 2: Паутина

Москва: ACT — Этногенез, 2012. - 288 с.

25 000 экз.

«Этногенез» стал одним из самых популярных жанровых проектов последнего времени. Сквозной сюжет здесь строится в виде причудливой мозаики: каждый из авторов создает свой кусочек повествования, шаг за шагом открывая читателю глобальную панораму. Однако о «Хакерах» стоит поговорить отдельно.

Увы, киберпанк не очень популярен у отечественного читателя. Всевозможные путешествия в виртуальных мирах обычно похожи на фэнтези и вызывают у профессиональных айтишников усмешку. А.Чубарьян подошел к заявленной теме иначе. Действие его романов происходит в нулевые годы в России, в период формирования интернета. Здесь нет волшебства, замаскированного под компьютерные технологии, зато можно увидеть множество персон рунета. Тщательно выписанные детали подкупают, автору хочется верить, и не только когда он говорит о создании антиспам-фильтров или социальных сетей, но и когда переходит на сюжетообразующие объекты.

А объектов здесь всего два: паук и лиса. Умение сплетать сотни обстоятельств в единую паутину и умение видеть ложь вокруг себя. Два бывших друга, поссорившиеся в первой книге, пошли каждый своим путем: Лекс нанимается на работу в мистический «Четвертый рейх», пытаясь скрестить искусственный интеллект с современным вирусом, а Ник ищет Синку — девушку, которая давным-давно произвела на него неизгладимое впечатление. Однако и тот, и другой начинают понимать, что происходящее вокруг них — всего лишь часть огромной паутины, выстроенной загадочным кукловодом. Для Ника есть выход — фигурка лисы, дающая прозрение, а есть ли выход для Лекса?

В процессе чтения романа в голову неизбежно приходит еще одно значение слова «паутина» — интернет. Именно здесь, в потоках недостоверной информации, каждому из нас не помешало бы нечто, позволяющее обнажать ложь. Лиса… или же просто здравый смысл.

Сергей Шикарев Кандид и простодушный

Известный своим умением подметить черты и знаки времени писатель традиционно высказался на злобу дня и при этом оказался ближе к описанию социальной реальности, чем записные реалисты Сенчин и Прилепин. Не менее традиционными оказались порции критики и похвалы в его адрес. А вот фирменный сарказм Пелевина из едкого становится просто ядовитым. В описании общества и его настроений Пелевин еще более безжалостен, чем в своих предыдущих книгах.

Первые оценки этой книги, как всегда, разноречивы — вплоть до диаметрально противоположных. Однако нельзя не признать, что внутренний хронометр писателя откалиброван с точностью, недосягаемой для большинства его критиков, большую часть негодования которых следовало бы адресовать не автору, а времени, которое он живописует.

Можно посетовать на то, что на художественном качестве текстов Пелевина сказался издательский контракт, обязывающий его выдавать на-гора по книге в год. Сам Виктор Олегович по этому поводу иронизирует в новой книге, говоря о непременных ежегодных порциях «снафов». Впрочем, как говорится, любим мы его не за холодные изыски художественного слова и кружева изящной словесности.

В основе сюжета — история двух героев: один — Демьян-Ландульф Дамилола Карпов, оператор новостей и боевой летчик CINEWS INC, второй — орк Грым инн 1350500148410 из Уркаины. В то время как первый поставляет снафы (базовые элементы медиа-реальности этого мира, сочетающие и новости, и выдуманные сюжеты), второй, подобно вольтеровскому простодушному дикарю, открывает для себя особенности новой дивной цивилизации, в которой он оказался самым неожиданным образом.

География этого мира примечательна и определяет заодно его иерархию и принципы функционирования. Внизу лежит государство Уркаинский Уркаганат, населенный орками/урками и пропитанный тюремно-блатно-шансонными реалиями: Наверху — офшары на гравитационном приводе. Точнее, последний уцелевший офшар Бизантиум — одновременно и пример, и оплот цивилизации. Важной частью Бизантиума является Лондон — место притяжения уркаинской элиты: вертухаев и уркаганов.

Дивный мир напоминает узор из калейдоскопа, в котором из знакомых нам реалий сложилась новая картинка, а вот все элементы остались прежними и даже обнажили свою внутреннюю структуру.

Здесь проявляется двойственность и самого Пелевина. Он выступает и как реалист, анализирующий проблемы современной действительности, и как фантаст, объясняющий эту действительность наглядным выдуманным примером. Иного, нефантастического объяснения просто не получается. И реальность во всей ее полноте слишком сложна для понимания; любое реалистическое повествование будет фрагментарно по отношению к миру. И некоторые темы табуированы, если не для упоминания, то для общественного обсуждения. Отсюда и все эти презираторы, либеративные консервалы, пусора и спастики.

В книге вообще много каламбуров, включая и скабрезные. Например, гадательная книга «Дао Песдын» или прозвища вождей Уркаины: Рван Дюрекс и Рван Контекс. Оно и понятно: шансоном навеяло.

К оппозиции двух миров и двух мужских героев добавляется еще одно противопоставление — в лице персонажей женских. Таковы орк Хлоя, подруга Грыма, и сура Кая — «биосинетическая машина» (пелевинские рассуждения о природе человеческого и «биосинетического» пересекаются со взглядами Питера Уоттса, отраженными в романе «Ложная слепота»). В компании этих колоритных героев, образовавших по ходу сюжета любовный треугольник с довеском в виде самодостаточной и циничной старлетки, читатель и знакомится с миром Бизантиума и территориями Уркаины и по полной вкушает пелевинскую иронию (роман снабжен подзаголовком «Утопия»).

Пелевин не жалеет красок в изображении обоих миров и их нравов, картина создается удручающая и одинаково неприглядная. С той лишь разницей, что жизнь на офшаре побогаче да покомфортнее, а внизу приходится участвовать в войнах для съемок снафа.

В финале один из двух главных персонажей избирает стратегию бегства (как это часто случается у Пелевина) и покидает Бизантиум, следуя призыву сердца. А вот второй остается на офшаре и терпит крушение в прямом и переносном смысле.

Книги писателя, прямо скажем, редко бывали проникнуты жизнерадостным оптимизмом, но сейчас на место веселого цинизма пришли беспощадные злые высказывания. Если предыдущие книги можно было назвать протоколами, в которых автор фиксировал результаты осмотра общества, то «S. N. U. R. F.» звучит уже едва ли не как приговор.

Вл. Гаков Чёрный бунтарь

Сэмюэла Дилэни, которому в этом году исполняется 70 лет, можно назвать образцовым объектом политкорректности. Если под политкорректностью понимать не принятую сегодня определенную цензуру речи, а тот набор качеств, которыми обладает объект «политкорректного» обращения. Дилэни всем необходимым «списком» обладает в избытке. Афроамериканец из нью-йоркского Гарлема, в прошлом уличный хулиган, наркоман, человек богемы, левак и пациент психиатрической клиники… Так еще и родиться-то умудрился в самый «несерьезный» день календаря — 1 апреля.

Можно добавить еще несколько черт, относящих Дилэни к социальным маргиналам. Дилэни — гуманитарий до мозга костей: по образованию, профессии, склонности души. Музыкант и композитор (без приставки «поп»), поэт, критик-структуралист, к старости нашедший свою тихую гавань в виде университетской кафедры…

А вот его научную фантастику, особенно ту, что была написана в бурные 1960-е, маргинальной никак не назовешь. Хотя массового читателя вечный возмутитель спокойствия, иконоборец и эпатажник завоевал, как ни парадоксально, одним-единственным романом. Гигантским по объему и едва ли не самым трудным для восприятия. Но об этом позже.

Родился Сэмюэл Рэй Дилэни в самом неблагополучном районе Нью-Йорка — Гарлеме. Однако семья была в финансовом отношении вполне благополучной: торговцы похоронными принадлежностями, как ни печально констатировать, никогда не останутся без работы и без клиентов. У родителей хватило денег, чтобы дать своему талантливому отпрыску достойное образование, Сэмуэл был принят в элитную школу для одаренных детей. Что особенно важно — школу для белых!

Кстати, убежденный гуманитарий интересовался в детстве и естественными науками. Но с течением времени переключился на театр, музыку (позже он сочинил несколько симфонических пьес) и литературу. А ведь Дилэни с детства страдал дислексией — избирательным нарушением способности к чтению и письму! Однако ж справился с недугом — и стал писателем, критиком, профессором литературы…

Потом были престижный колледж в Бронксе и не менее известный нью-йоркский Сити-колледж. В последнем Дилэни прославился как редактор отдела поэзии студенческого журнала. Но колледж подававший надежды филолог так и не закончил — бросил на первом же курсе, увлекшись сочинительством. Отныне литература перестала быть для него объектом изучения: Дилэни решил сам творить ее. Впрочем, к литературе как к «объекту» он еще вернется.

В 1961 году он женился на поэтессе Мэрилин Хэккер, с которой прожил почти два десятилетия (они развелись в 1980-м). И началась бурная богемная жизнь в одной из коммун развеселого нью-йоркского района Ист-Вилледж, примыкающего к еще более знаменитой мекке американской богемы — Гринвич-Вилледж. Там Дилэни занимался в основном тремя вещами, казавшимися ему самыми важными: сексом, литературой и музыкой. О том периоде жизни будущего писателя-фантаста, критика и профессора-филолога можно прочитать в двух шокирующих автобиографических книгах, названия которых говорят сами за себя: «Движение света в воде. Секс и научная фантастика в Ист-Вилледж, 1957–1965») и «Небесный завтрак. Эссе на тему зимы любви».

Вот, собственно, и все, что касается его биографии — до тех пор пока она не стала библиографией. Можно лишь добавить, что Дилэни со временем объездил полмира. Причем путешествовал не праздным туристом, а попутно зарабатывал на жизнь — продавцом в магазине порнографической литературы, матросом на рыболовецкой шхуне, певцом в кабаке. А однажды ради заработка неделю ощипывал ритуальные тушки рождественских индеек… Короче, мир повидал и много чего в жизни попробовал.

Писать он начал, по его собственному признанию, в тринадцатилетнем возрасте — сначала короткие повести, а потом и романы. Исключительно реалистические, в духе обожаемых им Хемингуэя, Фолкнера и Джеймса Джойса. Романы эти, впрочем, никто не печатал.

А в 1961-м, совершив два решительных шага в своей жизни — женился и бросил колледж, Дилэни сделал и третий: написал свой первый научно-фантастический роман «Драгоценности Эптора». Сам автор в то время работал помощником редактора в издательстве «Ace Books», которое выпускало преимущественно фантастику. Оно же в следующем году и напечатало роман своего сотрудника.

Роман-дебют заметили. А за последующие шесть лет молодой автор выпустил еще девять романов и десятки рассказов и повестей. Все эти произведения принесли вчерашнему дебютанту сразу три премии «Небьюла». Спустя два года к ним прибавился долгожданный дубль — очередная «Небьюла» вместе с премией «Хьюго» за рассказ «Время как ожерелье самоцветов». И чуть позже еще одна.

Так что к концу семидесятых Сэмюэла Дилэни уже, безусловно, причисляли к лидерам нового поколения в американской science fiction — наряду со столь же стремительно набиравшими высоту Роджером Желязны, Робертом Силвербергом, Урсулой Ле Гуин и другими авторами гуманитарной НФ.

Критики особенно отмечали мифологические, религиозные и культурологические аллюзии, которыми насыщенно творчество Дилэни. А также его умение виртуозно «играть словами и смыслами». Прозу Дилэни часто сравнивают с музыкой, что не лишено смысла, учитывая житейский бэкграунд писателя. Вообще, читателю, не знающему и не понимающему музыки, за романы Дилэни, на мой взгляд, лучше не браться. Сюжет-то он одолеет, но музыкальную гармонию, все ноты и обертоны, которыми эта проза также насыщена, вряд ли услышит.

Уже в ранних романах «Баллада о Бете-2» (1965) и «Имперская звезда» (1966), а также в трилогии «Падение башен» (1963–1965) присутствует фирменный сюжетный ход Дилэни. Герой почти всех его произведений постоянно находится в поиске — собственного «я», смысла существования, единственного языка общения, символа веры или творческого вдохновения.

Так, герой «Баллады о Бете-2» студент-антрополог исследует язык и содержание фольклорной песни, оставшейся от культуры, представители которой некогда покинули Землю на «звездном ковчеге». Героиня романа «Вавилон-17», принесшего Дилэни премию «Небьюла», тоже профессионально связана с языками и культурами. Поэтесса Райдра Вонг в далеком галактическом будущем занята расшифровкой перехваченного радиопослания «закрытой» цивилизации и пытается мысленно реконструировать облик странной, живущей по своим неведомым законам культуры, сочинившей эти тексты. Причем результат такой реконструкции в значительной степени зависит от факторов субъективных — эмоций и переживаний героини.

Богатая мифологическая «начинка» другого «небьюловского» романа «Сечения Эйнштейна» (1967) легко просматривается даже сквозь «камуфляжный» сюжет. Камуфляжный во всех смыслах, потому что прибывшие на Землю инопланетяне принимают телесный облик окончательно покинувших ее обитателей (по какой причине покинувших, остается неясным). Пришельцы, разделившись на две субкультуры — «городских» и «деревенских», — живут обособленно и во всех отношениях противостоят друг другу. А в целях более полного «духовного слияния» с доставшимися им в наследство материальными артефактами ушедшей цивилизации чужаки унаследовали и ее мифы, традиции и предрассудки. Среди героев-аватаров обнаруживаются и Елена Троянская, и Иисус, и Билли Кид, и Ринго Стар… А главный персонаж — инопланетянин, принявший облик негра-музыканта с характерной фамилией Лоуби (что можно перевести и как Умник, и как Чудик), играющего на своем мачете, как на флейте, — олицетворяет собой одновременно Орфея и Тесея. Точно так же огонь вспыхнувшей звезды в романе «Новая» (1968) символизирует и огонь Прометея, и сияние чаши Грааля. А герой — отверженный (во всех смыслах — социальном, сексуальном и т. д.) музыкант-маргинал с явной склонностью к асоциальному поведению, если не откровенному криминалу.

1970-е стали для Дилэни переломным десятилетием. Его талант определенно возмужал. И этот «конец детства», увы, был ознаменован отходом писателя от традиций и конвенций научной фантастики. С перспективой полного ухода из мира science fiction в мир мейнстрима.

В середине 1970-х один из лидеров «Новой волны» в американской science fiction разродился романом, весьма прохладно принятым в мире фантастики, но принесшим автору грандиозный успех в мире Большой литературы.

Речь идет о книге «Далгрен» (1975), вызвавшей бурю восторгов и ожесточенные споры в профессиональной среде и, что немаловажно, принесшей автору первые в его жизни серьезные деньги. Общий тираж этого гигантского — объемом почти в тысячу страниц — труда приблизился к миллиону, чем в те годы могли похвастать считаные НФ-книги. И это, несмотря на неоспоримый факт, что произведение вышло откровенно усложненным — словами, смыслами и подтекстами. И демонстративно шокирующим, особенно в том, что касается сексуальных сцен (опять-таки по моральным представлениям семидесятых)… Хотя сам автор формулирует суть своего вольного или невольного подражания Джойсу предельно конкретно и лаконично: «Эта книга утверждает только то, что культура взаимоотношений, сложившаяся в криминальной шайке, возглавляемой полубезумцем, не менее сложна, чем та, которая присутствует на званом обеде для представителей среднего класса».

Дилэни остался верен своим главным темам: насилие, разные стороны сексуальной жизни человека, мотив отверженного художника, язык как средство не только отражения реальности, но и акта ее творения. И герой для автора типичный: подросток-маргинал с зачатками художественного таланта и склонностью к насилию. Его неожиданное появление в городе Беллоне, оплоте беззакония, уличной преступности и прочих мыслимых и немыслимых пороков (хотя над городом и встают две луны, нет сомнений, что это Америка в недалеком будущем), соперничество с другими бандами за власть над улицей, сексуальные эскапады и работа над собственным романом под названием «Далгрен» — вот, собственно, и весь сюжет. Но, по большому счету, тысяча страниц заполнена не сюжетными перипетиями, а бесконечным джойсовским потоком сознания героя — выразителя настроений тогдашней молодежной контркультуры.

Как бы то ни было, роман вызвал фурор, и мейнстримовские критики поспешили объявить Дилэни наследником Джойса и Уильяма Берроуза. А чуть позже и предтечей киберпанка (у этого движения вообще предтеч было, кажется, на порядок больше, чем участников и последователей).

Вышедший годом позже роман «Тритон» (1976) оказался более традиционным — в том, что касается жанровой принадлежности и структуры. Это, безусловно, science fiction с элементами утопии. Точнее, даже двух утопий — «гомотопии» и «гетеротопии». Выбрав подзаголовок «Двуликая гетеротопия», автор не скрывал, что отталкивался от знаменитого романа Урсулы Ле Гуин «Обездоленные. Двуликая утопия» и работ известного французского философа Мишеля Фуко. Последний под гетеротопией понимал буквально «другое место». Хотя, зная Дилэни, нетрудно догадаться, что в романе речь идет о более конкретных утопиях, отличающихся друг от друга по сексуальному признаку…

Другие произведения уже следующего десятилетия — интеллектуальная космическая опера «Звезды в кармане, как песчинки» (1984) и тетралогия в жанре фэнтези о Неверйоне (1979–1987, также не рассчитанная на «простого» читателя) стали своего рода сигналом фэндому: покидать окончательно взрастивший и воспитавший его мир фантастики Сэмюэл Дилэни не собирается.

Но по существу все-таки покинул. В последние два десятилетия о писателе-фантасте Дилэни вспоминали редко. Книги продолжали выходить, но по большей части реалистические, публицистические, литературоведческие, философские. Яркие литературно-критические статьи профессора Дилэни[23] — такие же шокирующие, как романы писателя Дилэни, — завоевали ему репутацию одного из ярких и оригинальных исследователей жанра, удостоенного в 1985 году премии «Пилигрим», присуждаемой Ассоциацией исследователей научной фантастики[24].

Убежденный последователь структурализма, Дилэни — критик и литературовед — выбрал главным объектом изучения собственно язык science fiction. To есть то, в чем ему не было равных, когда он сам писал фантастику.