«И косматые будут скакать там...»

XI Встретиться лицом к лицу с таким чудовищем!"

Мы со Сьюзен, наверное, зашатались, услышав такую новость, точно актеры, изображающие удивление в старомодной мелодраме. Что же до судьи Персиванта, то он подошел к столу, отрезал себе добрый кусок пирога с мясом и положил его — кусок был дымящийся и такой аппетитный — на тарелку. Его спокойствие и интерес к хорошей еде передались и нам, и мы снова почувствовали уверенность. Мы сели и даже поели немного, пока он рассказывал, как провел день в городе.

Он нашел возможность поговорить со Сьюзен наедине, рассказав ей обо мне, и направил ее сюда. По его словам, он это сделал для того, чтобы мы смогли убедить друг друга, что оба невиновны. Это было сделано исключительно по наитию, ибо он, конечно же, не предполагал, что наша уверенность в этом будет столь твердой. Потом он задумал сходить в дом Герда и поговорить с доктором Зобергом.

Этого достойного человека он нашел безжизненно сидящим в гостиной, а в соседней комнате стоял гроб с телом Джона Герда. Зоберг, как сказал судья, был введен в заблуждение относительно убийства, и ему не терпелось предать суду горожан — казалось, их было несколько, — которые избили его. Однако более всего его тревожили обвинения против меня.

— Его самое большое желание — доказать, что вы невиновны, — говорил судья Персивант, — Он намеревается предоставить вам лучшего адвоката, хочет даже помочь оплатить его услуги. Он также клянется, что могут быть привлечены свидетели, которые сумеют доказать, что вы самый мирный и законопослушный гражданин в стране.

— Это очень порядочно с его стороны, — сказал я. — Согласно вашим рассуждениям сегодня утром, его позиция доказывает, что и он невиновен.

— А что это за рассуждения? — спросила Сьюзен, и я обрадовался, что судья продолжал, не отвечая ей:

— Я был рад, что прислал сюда мисс Сьюзен. Если бы ваша машина оставалась еще там, мистер Уиллс, то доктор Зоберг мог бы уехать на ней, чтобы объединить силы для вашей защиты.

— Думаю, что нет, насколько я его знаю, — возразил я, — Вся эта история, особенно в ее таинственной и оккультной части, заставила бы его оставаться на месте. Он безжалостно любопытен и, несмотря на временно пошатнувшееся здоровье, не трус.

— Я согласна с этим, — вставила Сьюзен.

— Что же до моих преследователей минувшей ночью, — продолжал судья, — то они по двое и по трое рыскали по покрытым снегом улицам. По большей части они были тяжело вооружены и полны решимости покарать меня за убийство их соседа. Совет был слишком напуган, а может, чересчур озадачен, чтобы справиться с ситуацией, а констебль был все еще в постели, тогда как младший О'Брайант взял на себя его полномочия, и тут я навел справки, пошел навестить раненого, который весьма решительно собирался подняться и снова взять власть в свои руки.

— Я арестую человека, который стрелял в меня, — мрачно пообещал О'Брайант, — а мой героический брат пусть прекратит играть в полицейского.

Судья поаплодировал этому выражению чувств, принес ему горячую пищу и виски, что только укрепило дух констебля. Вечером молодой О'Брайант наведался в Рощу Дьявола и в результате умер от когтей и зубов того, кто там обитает.

— Его горло было разорвано и окровавлено, он не мог говорить, — заключил судья, — но он указывал в обратном направлении, в лес, а потом пытался что-то нарисовать пальцем на снегу. Это было похоже на голову волка, с острым носом и ушами. Он умер, так и не закончив рисунка…

— Вы видели, как он выходил оттуда? — спросил я.

— Нет. К тому времени я вернулся в город, но потом видел тело и рисунок на снегу.

Он закончил ужинать и откинулся в кресле.

— А теперь, — добродушно произнес он, — наш черед.

— Наш черед делать что? — поинтересовался я.

— Встретиться с этим чудовищем лицом к лицу, — ответил он. — Нас трое, насколько я могу судить, а враг один. — Мы со Сьюзен пытались было заговорить, но он, улыбнувшись, поднял руку. — Знаю, мне не нужно напоминать, что все пока против нас, потому что враг, хоть он и один, злой и кровожадный и может менять образ и поведение. Возможно, он может переноситься на расстояние, что создает дополнительные трудности в том, как нам встретиться с ним лицом к лицу, так и обратиться за помощью.

— Я знаю, что вы имеете в виду под последними словами, — мрачно кивнул я. — Да будь здесь хоть десять тысяч дружелюбно настроенных констеблей вместо одного, настроенного враждебно, они бы и то нам не поверили.

— Верно, — согласился судья Персивант. — Мы словно группа озадаченных смертных в "Дракуле", у которых только собственные мозги и оружие против чудовища не более страшного, чем наш.

Трудно даже выразить, как нас поддерживали его неизменно успокаивающие параллели и доводы. Совсем запугать могут только неизвестное и непознаваемое. Мы, все трое, даже испытывали какое-то вдохновение, сидя за бутылкой вина, которую принес Уильям и разлил в три бокала. Судья Персивант произнес тост: "Чтобы волки проголодались!" — и мы со Сьюзен с радостью выпили.

— Не забывайте о том, что на нашей стороне, — сказал судья, ставя бокал. — Я имею в виду уверенность и смелость, о чем я говорил Уиллсу минувшей ночью и что мы можем призвать на помощь в любое время и всюду. Оборотень, если ему бросить смелый вызов, не будет уже так страшен. И по-моему, мы как раз те, кто может встретиться с ним лицом к лицу. Теперь мы готовы действовать.

Я сказал, что буду рад любому противостоянию этому чудовищу, и Сьюзен коснулась моей руки словно в подтверждение моих слов. Очки судьи Персиванта одобрительно блеснули.

— Вы вдвоем отправитесь в Рощу Дьявола, — объявил он. — А я еще раз схожу в город.

— В Рощу Дьявола! — едва не закричали мы.

У нас едва не перехватило дыхание от изумления.

— Конечно. Разве мы только что не договорились, что с этим ликантропом нужно встретиться лицом к лицу? Лучшая защита — нападение, как, наверное, повторяли не раз сотни тысяч тренеров и полководцев.

— Я уже один раз сталкивался с этим созданием, — напомнил я ему. — Что же до того, чтобы казаться бесстрашным, то я сомневаюсь в своих возможностях на этот счет.

— У вас будет оружие, — сказал он. — Огонь дает свет, а мы знаем, что им нужна темнота, такая же, как в этом болотистом лесу. Так что оба наполните карманы спичками.

— А как насчет ружья? — спросил я, и он покачал головой:

— Нам нельзя убивать оборотня. Тогда останется тайна, а вас, возможно, обвинят в очередном убийстве. Он снова примет свой человеческий образ, стоит только его слегка ранить.

— Я готова идти в Рощу Дьявола, судья Персивант, — очень спокойно произнесла Сьюзен.

Он громко захлопал в ладоши, точно аплодировал в театре:

— Браво, моя дорогая, браво! Вижу, что мистер Уиллс сжал челюсти. Это значит, что он готов пойти с вами. Очень хорошо, в путь!

Он позвал Уильяма, который по его приказанию принес три фонаря — прочные старомодные устройства, защищенные крепкой проволокой, — и наполнил их маслом. Каждый взял по фонарю, и мы вышли из дома. Снова было ясно и морозно, но, по крайней мере для моего успокоения, луна светила слишком ярко. Однако, когда мы приблизились к Роще, часовых не было; едва ли можно было обвинять их в дезертирстве, особенно после того, что случилось с младшим О'Брайантом.

В тени росших на окраине Рощи кедров мы оказались никем не замеченными. Здесь судья Персивант велел остановиться, достал из кармана пальто спичку и зажег все фонари. Помню, что фонарь Сьюзен мы зажгли второй спичкой, но договорились, что пусть примета "одна спичка на троих" и глупа, сейчас не время и не место искушать судьбу.

— Идемте, — сказал судья Персивант и повел нас в самую темную часть огромной чащи.