«Лимонка» и пять «лимонов» (СИ)

Глава 1

Екатерина Алексеевна Малова, как уже повелось в её доме, накрыла стол к вечернему чаю в большой гостиной на первом этаже. Сейчас должны были спуститься жильцы, которые арендовали комнаты наверху…

Она поставила самовар, разложила на столе чашки и блюдца. Уже четвёртый год, с тех пор, как умер её муж, а выросшие дети уехали в Москву, Екатерина Алексеевна сдавала обе верхние комнаты. Сын и дочь уговаривали её продать весь дом, пока он ещё не развалился окончательно, и переехать из Владимирской глуши в столицу, но Екатерина Алексеевна упорствовала. Сама она была родом из этих мест, прожила здесь всю жизнь и всё в этом старом большом доме, стоявшем в лесу, в двух километрах от посёлка, напоминало ей о счастливых минувших днях. Её муж одно время был министром, и в дом приезжали важные гости — члены правительства и областные партийные секретари. В окрестных лесах звучал рог, раздавался лай охотничьих собак, а в просторных комнатах, ныне мрачных и пустынных, гремела музыка и шумело застолье. От тех времён остались фотографии в рамках да засохшие головы лосей и кабанов. Когда-то были ещё медвежьи шкуры и ковры, но их украли дачные воры, воспользовавшись непродолжительным отъездом хозяйки в Киржач. Кстати, именно после той злосчастной кражи она стала сдавать комнаты, причём сдавать круглый год, даже зимой. В доме давно уже не было стационарного телефона и постоянно пропадало электричество, но зато аренда стоила недорого. Желающие квартировать у Екатерины Алексеевны всегда находились.

За окнами стемнело раньше обычного. Сгущались тучи. Вдали полыхали зарницы и их мертвенный голубоватый свет врывался в тёмную гостиную. Электричество опять пропало. Наверное, на подстанции произошла очередная авария. Екатерина Алексеевна принесла подсвечник и зажгла все четыре свечи. Озарились накрытый стол, спинки стульев и она сама — высокая, очень худая, с тщательно причёсанными, подкрашенными в лиловый цвет седыми волосами.

Настенные часы напряглись, зашуршали и гулко пробили десять раз. Наверху скрипнула дверь, затем на лестнице послышались шаги.

Впереди с горящей свечой спускался Вячеслав Дмитриевич — невысокий поджарый брюнет лет тридцати пяти, загорелый, с аккуратной бородкой, в домашнем свитере. За ним шёл его товарищ, Илья Сергеевич, двадцати четырёх лет, светловолосый, с бледным приятным лицом и интеллигентными манерами.

Насколько было известно хозяйке, Илья Сергеевич был неженат и в настоящее время заканчивал медицинский институт. Впрочем, Вячеслав Дмитриевич тоже был медиком, к её немалому удовольствию. Иметь под боком докторов было в возрасте Екатерины Алексеевны совсем нелишним. Также ей было известно, что оба поселились здесь, в этой глуши, чтоб в спокойной обстановке поработать над диссертациями. Но, как она вскоре убедилась, работе над диссертациями они решительно предпочитали рыбалку. Почти каждое утро они брали удочки и уходили на реку, а возвращались зачастую поздно вечером, когда Екатерина Алексеевна уже спала.

Спустившись в гостиную, Вячеслав Дмитриевич задержался у окна.

— Будет сильный ливень, — он озабоченно покачал головой. — Вон как стемнело…

— Ничего, зато под дождь хорошо спится, — сказала Екатерина Алексеевна. — Самовар закипел, прошу к столу.

— Вы, как всегда, в хлопотах, — Илья Сергеевич улыбнулся ей. — По-моему, эти вечерние чаепития — только лишнее беспокойство для вас. Мы могли бы выпить чаю у себя в комнате.

— Что вы, — хозяйка тоже заулыбалась. — Для меня ведь важно не столько чаепитие, сколько общение с людьми. После отъезда домработницы словом не с кем перемолвиться. Настоящий медвежий угол. Телефонный кабель украли, нового не подвели, а по радиотелефону звонить денег не напасёшься.

Вячеслав Дмитриевич согласно кивнул и уселся за стол.

— Да, звонки по радиотелефону — это недёшево, — заметил он.

— Зато в ваших местах хорошо, тихо, природа замечательная, — сказал Илья Сергеевич. — Хотя, по правде сказать, остаться тут навсегда я бы не хотел. Иногда чувствуешь себя как на необитаемом острове.

— Но в этом-то и прелесть! — возразил его приятель и тихонько засмеялся. — Где ещё найдёшь такой укромный уголок?

— Предлагали мне переехать в Москву, но не тянет меня туда, — сказала Екатерина Алексеевна. — Здесь ведь места родные, да и муж мой похоронен недалеко…

Молния за окном полыхнула так ярко, что она вздрогнула, недоговорив. Гром треснул, казалось, над самой крышей.

Жильцы невольно втянули головы в плечи.

— А у вас тут, Екатерина Алексеевна, громоотвод есть? — поинтересовался слегка побледневший Илья Сергеевич.

— Да не волнуйтесь вы, есть у нас громоотвод, — хозяйка, улыбнувшись, придвинула к гостям вазочку с вареньем. — Давайте-ка, Илья Сергеевич, я вам ещё вареньица положу.

— Будьте так любезны, Екатерина Алексеевна. Варенье у вас просто замечательное.

Глядя на него, Малова подумала, что он мог бы стать хорошим мужем для её девятнадцатилетней дочери. А то Зинаида совсем от рук отбилась, женихов меняет чуть ли не каждый месяц.

Заодно вспомнила о сыне.

— Да, кстати, — сказала она. — Роман обещался приехать на эти выходные. Я говорила вам, что он иногда приезжает сюда в пятницу вечером и остаётся до утра понедельника?

— Разве? — Вячеслав Дмитриевич посмотрел на неё.

— Обычно он приезжает со своей невестой, — помявшись, прибавила хозяйка.

Она вздохнула и задумалась. Конечно, она не стала уточнять, что эти «невесты» каждый раз были новыми. Роман весь пошёл в покойного отца, который был человеком ветреным, особенно в молодости, да и под старость оставался таким же, доставляя Екатерине Алексеевне немало огорчений.

— Однако… — Вячеслав Дмитриевич переглянулся с приятелем. — Сегодня как раз пятница.

— Ему уже двадцать семь, а до сих пор холост, — продолжала Екатерина Алексеевна. — Всё жду, когда женится. Может, это возраст такой, и он со временем остепенится? А что говорит по этому поводу медицина?

— Да ничего толком не говорит, — ответил Вячеслав Дмитриевич. — У каждого с этим очень индивидуально. Есть мужчины, которые порхают по жизни, как мотыльки, и женятся только годам к пятидесяти…

— К пятидесяти! — Екатерина Алексеевна всплеснула руками. — Чтоб и мой Рома женился в пятьдесят лет? Это ужасно!

— Когда он должен приехать? — спросил Илья Сергеевич. — Сегодня ведь пятница.

Екатерина Алексеевна задумчиво посмотрела на окно с колыхавшейся от сквозняка занавеской. На стёкла падали первые капли дождя.

— Нет, сегодня уж не приедет, — сказала она. — Сегодня дождит, а он по грязным дорогам ездить не любит. Машину бережёт.

— И правильно делает, — одобрил Вячеслав Дмитриевич. — Варенье сами варили?

— А как же. Из собственного крыжовника. Всегда варю его на зиму, чтоб и мне хватило, и жильцам.

— Вы всех, кто у вас снимает комнаты, вареньем кормите? — улыбнулся Илья Сергеевич.

— Ну, только тех, кто хочет, — Екатерина Алексеевна скромно потупилась. — Вот вас, например. А то ведь, знаете, иной жилец не то что чаю со мной не попьёт, а даже и не поговорит толком…

Беседа на несколько минут прервалась. Все глядели на окно, за которым разразился ливень. Сквозь пелену дождя при свете порхающих зарниц было видно, как ветер гнёт и качает деревья.

Екатерина Алексеевна хотела было к слову рассказать о постояльце, который снимал у неё комнаты прошлым летом, но раздумала. Зачем на ночь глядя портить людям настроение историями о полупомешанном алкоголике? Тот пожилой мужчина вначале показался ей человеком солидным и уравновешенным, но когда он начал напиваться каждый день и к нему табунами стали наведываться люди с бандитской внешностью, она поняла, что впустила к себе сущего дьявола. Слава Богу, он не прожил у неё слишком долго. Однажды ей на пару дней понадобилось отлучиться в Киржач, а когда вернулась, то ни жильца, ни его подозрительных друзей в доме уже не было. Зато в комнатах царил ужасающий разгром. Похоже было на то, что тут дрались. Всё было перевёрнуто и разбросано. Хорошо хоть, из вещей ничего не пропало…

С тех пор Екатерина Алексеевна дала себе зарок получше приглядываться к людям, желающим снять у неё комнаты. Нынешние её постояльцы в этом смысле были просто идеальны. Вели себя тише воды, не забывали с ней здороваться, выходили к вечернему чаю и даже доставали для неё кое-какие лекарства. Из Киржача иногда приезжала машина «Скорой помощи», на которой работал их хороший знакомый. Он привозил им какие-то материалы для их диссертаций, а заодно — таблетки для Екатерины Алексеевны. Как было бы хорошо, если бы они жили у неё круглый год!

— Варенье, и правда, отличное, — нарушил затянувшееся молчание Илья Сергеевич. — В магазине такого не купишь.

— Что вы, — Екатерина Алексеевна зарделась от удовольствия. — В магазинах продают такую гадость!

«Надо будет зазвать сюда дочку и познакомить её с Ильёй Сергеевичем, — подумала она. — Они были бы идеальной парой. Даже, пожалуй, Илья Сергеевич слишком хорош для Зинки. Она ведь такая несерьёзная…»

— А ваш сын давно звонил насчёт того, что приедет? — поинтересовался Вячеслав Дмитриевич, подливая себе кипятку из самовара.

— На той неделе, — ответила Екатерина Алексеевна. — Да не приедет он. Здешние дороги ему и сухие не нравятся, а после дождя и подавно. Как-то, тоже в дождь, поехал сюда, так два раза застревал.

— Да, — согласился Илья Сергеевич. — Дороги тут неважные.

Снова наступило молчание. За окнами монотонно и яростно шумел ливень. Хозяйка зевала, прикрывая рот ладонью. Огоньки свечей трепетали от сквозняка и грозили в любую минуту погаснуть.

Екатерина Алексеевна, чтобы как-то занять жильцов, стала говорить, что их лекарства очень ей помогают.

— Представьте, последний месяц сплю по ночам как убитая…

— Что это? — перебил её Вячеслав Дмитриевич, прислушавшись. — Кажется, кто-то приехал.

Со двора донеслись чавкающие звуки въезжавшего в ворота автомобиля.

— Роман! — воскликнула хозяйка, поспешно поднимаясь. — Прибыл-таки!

Жильцы встрепенулись и отодвинули чашки в сторону.

Глава 2

Екатерина Алексеевна со свечой вышла в прихожую. Мужчины подошли к окну. Вспыхнувшая молния озарила большой чёрный джип, который разворачивался напротив крыльца. Он остановился, из кабины выскочил какой-то мужчина в куртке с поднятым воротником и, перепрыгивая через лужи, побежал к крыльцу.

Вячеслав Дмитриевич и его приятель тоже поспешили в прихожую.

— Вы к кому? — спросила хозяйка, когда в дверь постучали.

— К Екатерине Алексеевне! — откликнулись из-за двери.

— А вы, собственно, кто такой?

— Екатерина Алексеевна? Я приезжал к вам прошлым летом, вернее, не к вам, а к жильцу, который снимал у вас комнаты!

Малова открыла дверь и в прихожую вошёл невысокий, невзрачный с виду мужчина, одетый в тёмную куртку и такие же брюки. По его лицу и куртке стекала вода, он отдувался и отряхивался.

— Ну и дождина… — прохрипел он.

— Я вас что-то не припомню, — сказала Екатерина Алексеевна. — О каком жильце вы говорите?

— Да о Григории Елисеевиче, — ответил приезжий.

— Григории Елисеевиче?

Она встревожилась. Григорий Елисеевич был тем самым алкоголиком, который устроил в её доме разгром.

— Такой здесь жил, правда, — сказала она. — Но к нему столько народу приходило, что я всех и не помню.

— Я был среди них, — приезжий улыбнулся, обнажив гнилые зубы. — Ну, не помните и не надо, какая разница, — он бросил взгляд на медиков, которые молча стояли за спиной хозяйки. — Я к вам на часок всего. Мне надо кое-что забрать из его вещичек. И я уеду.

— Что за Григорий Елисеевич? — тихо спросил у хозяйки Илья Сергеевич.

— Прошлым летом у меня комнаты снимал, — пояснила она. — Жилец был беспокойный…

— А всё-таки, кто вы такой? — Вячеслав Дмитриевич не сводил с незнакомца пристального взгляда.

— Николай меня зовут. Я говорю, знакомый Григория Елисеевича!

— После него не осталось никаких вещей, кроме мусора и пустых бутылок, которые я давно выбросила, — сурово сказала хозяйка.

Хлопенков смотрел на неё, улыбаясь.

— Да нет, спрятал он тут кое-что, — проговорил он тихим подобострастным голосом, каким на зоне говорят с начальниками. — Я заберу и сразу уеду. Не побеспокою вас, не сомневайтесь.

Хозяйка возмущенно пожала плечами.

— Что за вздор! Что он мог тут спрятать? И главное — где?

— Чемоданчик один. А схоронил он его в вашем подвале.

Медики вздрогнули.

— Как — в подвале? — У Вячеслава Дмитриевича даже голос сорвался от волнения. — В подвале ничего нет!

— Конечно, нет, — подтвердила хозяйка. — Кроме картошки и старого барахла.

— А вы не беспокойтесь, — Хлопенков улыбнулся ещё шире и принялся деловито снимать с себя куртку. — Я найду.

Екатерина Алексеевна обернулась к жильцам, как бы ища у них поддержки. Те явно находились в замешательстве.

— Знаете, вам сперва надо обсохнуть и выпить стаканчик горячего чаю, — нашёлся Илья Сергеевич. — А потом ищите себе, сколько хотите.

— Чаю — это можно, — Хлопенков с довольным видом потёр ладони. — Только я тут с девушкой.

— С девушкой? — Екатерина Алексеевна приятно удивилась. Если с девушкой, значит, безобразий не предвидится. — Ну так позовите её, у нас уже и стол накрыт.

— Оксана! — закричал зек, высунувшись за дверь. — Давай сюда!

Появившаяся в прихожей «девушка» — уже не первой молодости, с помятым лицом, — внушала ненамного больше доверия, чем её спутник.

— А что, электричества нет? — спросил Хлопенков, входя в гостиную и озираясь. — Чай — это хорошо… — Он уселся за стол. — Особенно горячий… Только времени у меня мало. Я должен прямо сейчас забрать вещички и уехать.

— Да никаких вещей от него не осталось, говорю вам.

— Ничего, сейчас посмотрим… Я варенья возьму? Вот спасибо, а то с самого утра не емши…

Екатерина Алексеевна придвинула к столу ещё два стула. Вячеслав Дмитриевич и его товарищ сели напротив приезжих.

— Вы, значит, собираетесь искать в подвале? — спросил Вячеслав Дмитриевич.

— Угу, — Хлопенков кивнул и принялся дуть на кипяток в блюдце. — Лопата мне нужна, кстати. А то там пол надо вскрывать.

— Вот ещё новости! — воскликнула хозяйка. — Пол вскрывать!

— Ничего, я потом всё сделаю как было, — заверил её зек.

— Вскрывать пол, значит, — Вячеслав Дмитриевич посмотрел на товарища, а потом снова обернулся к гостю. — По-моему, нет смысла заниматься этим на ночь глядя. Завтра утром, со свежими силами, и приступите.

Хлопенков отрицательно покачал головой.

— Времени нет. Да это быстро, вы не волнуйтесь. А доски в полу я на место поставлю.

Вячеслав Дмитриевич беспокойно огляделся.

— У меня в комнате, кажется, окно осталось открытым, — он встал из-за стола. — Пойду закрою, а то пол зальёт.

— Мне тоже надо отлучиться на минуту, — Илья Сергеевич торопливо последовал за ним.

Они поднялись по лестнице и скрылись в комнатах.

Хлопенков настороженно посмотрел им вслед.

— Кто это? — спросил он.

— Жильцы, — ответила Екатерина Алексеевна. — Живут у меня уже второй месяц. Очень порядочные люди.

Она хотела прибавить: «В отличие от вашего приятеля Григория Елисеевича», но сдержалась.

— Порядочные? — Хлопенков неопределенно усмехнулся.

— И откуда же вы приехали? — поинтересовалась хозяйка. — Из Москвы?

— Нет, мы с Урала, — прихлёбывая чай, ответил Хлопенков. — Григорий Елисеевич сейчас там проживает. Передаёт вам привет.

Каток был давно мёртв, но Хлопенков резонно рассудил, что хозяйке об этом наверняка неизвестно.

— Скажите ему, что воспоминания о его пребывании здесь остались не самые приятные, — произнесла Екатерина Алексеевна. — В следующий раз я его к себе не впущу, пусть не рассчитывает.

— А он уже и не появится в ваших местах. Уезжает за границу.

— За границу? — переспросила Екатерина Алексеевна и снова зевнула, прикрыв рот ладонью.

— Угу, — кивнул Хлопенков.

Глава 3

В это время «порядочные люди» совещались у себя в комнате.

— Он хочет рыть в подвале, — шептал Вячеслав Дмитриевич, прислушиваясь к звукам за дверью. — Вот принесло на нашу голову… А если он найдёт жмуриков? Найдёт ведь!

— А на кой хрен ты их туда складывал? — окрысился Илья Сергеевич. — Я говорил, лучше их не в подполе прятать, а в лесу!

— Гагик должен приехать через два часа, — Вячеслав Дмитриевич посмотрел на часы.

Илья Сергеевич залез под кушетку и, вынув из пола три паркетины, достал из тайника пистолет.

— Замочим обоих. И бабу, и мужика! А потом запалим дом и драпанём отсюда вместе с Гагиком.

— Не пори горячку, — зашипел Вячеслав Дмитриевич. — Хозяйка сейчас заснёт, я подсыпал ей в чай клофелина. А теперь подсыплем и этим, пока они там.

Илья Сергеевич оживился.

— Правильно. Только сделать это надо аккуратно.

В платяном шкафу, дверца которого была приоткрыта, что-то зашевелилось. Оттуда донёсся глухой стон.

— «Кролик», что ль, очнулся? — пробормотал Вячеслав Дмитриевич, подходя к шкафу.

Он раскрыл дверцу шире и из шкафа едва не вывалился высокий крепкий мужчина лет тридцати, с грубым деревенским лицом и большими грязными ручищами. Мужчина с трудом помещался в шкафу. Его руки, ноги и рот были обвязаны скотчем. Увидев медика, пленник замычал, затряс головой, заизвивался всем телом.

— Не шевелись, чмо! — Вячеслав Дмитриевич несколько раз ткнул его кулаком, стараясь не задеть почки.

Почки пленника были им с Ильёй Сергеевичем нужны. За этими почками сегодня из Киржача должен был приехать Гагик.

Медики под видом рыбалки и работы над диссертацией занимались похищениями людей. Делали они это по заказу частной клиники «Медикон-плюс», которая специализировалась на операциях по пересадке донорских органов. Филиал этой фирмы, находившийся в Киржаче, пользовался известностью, сюда направляли богатых больных не только из Москвы, но даже из дальнего Зарубежья. Ждать поступления донорских органов долго не приходилось, поскольку работали оба медика весьма оперативно.

Екатерине Алексеевне они представились как «Вячеслав Дмитриевич» и «Илья Сергеевич», предъявив ей фальшивые паспорта. Сами же они называли друг друга «Жорой» и «Лёвой». Докторами они не были, но в медицине кое-что смыслили. Жора — «Вячеслав Дмитриевич» — окончил фельдшерские курсы в Сыктывкаре, а Лёва — «Илья Сергеевич» — проучился полтора курса в московском Первом мединституте. Говоря хозяйке, что уходят на рыбалку, они на самом деле отправлялись на поиски одиноких прохожих, которые нередко встречались на берегах здешних озёр, изобиловавших рыбой, и в окрестных лесах, богатых дичью, грибами и ягодами. Заметив какого-нибудь не слишком пожилого грибника или рыболова, они с улыбкой подходили к нему, вежливо спрашивали дорогу или интересовались, клюёт ли тут, и, улучив момент, набрасывались на него с двух сторон. Жора делал бедняге укол, и тот через две минуты становился вялым и безвольным. В таком состоянии они приводили его в свою комнату, причём приводили так, чтобы хозяйка этого не заметила, и прятали под кушеткой или в шкафу. Затем звонили в Киржач, в клинику, и сообщали, что есть «кролик».

Машина приезжала, как правило, поздно вечером или ночью, а перед этим «доктора» подсыпали Екатерине Алексеевне в чай снотворного. Она засыпала и не слышала, как во двор въезжал медицинский микроавтобус, снабжённый всем необходимым для операции по изъятию органов, и холодильной камерой, где эти органы должны были храниться при транспортировке в клинику. В микроавтобусе, кроме шофёра, находились хирург Гагик и санитар. Этот Гагик был старым Жориным знакомым. Он-то и привлёк приятелей к этому промыслу. За каждого добытого «кролика» они получали вполне приличные деньги. Гагик тут же, на месте, умерщвлял жертву, вырезал у неё почки, печень, яичники, лёгкие, селезёнку, глаза — всё, что требовалось клиентам «Медикон-плюса», и уезжал обратно в Киржач, а зловещие «доктора» упаковывали выпотрошенный труп в полиэтиленовый мешок и относили в подвал. Там они вынимали из пола доски и зарывали тело. Доски потом аккуратно ставили на свои места.

Хозяйка, подпаиваемая снотворным, целыми днями пребывала в расслабленном полудремотном состоянии, много спала и не замечала того, что творили жильцы под самым её носом. Зато её собака, жившая во дворе — большая тёмно-серая овчарка, — каждый раз встречала «докторов» ворчанием, а когда те относили очередной труп в подвал, выла на всю округу. В конце концов «доктора» её отравили. Старуха была безутешна. По её просьбе любезные эскулапы похоронили Трезора в лесу, под берёзой, насыпав холмик на этом месте. Екатерина Алексеевна каждую неделю приходила туда и клала на холмик свежую косточку в память о своём любимце.

У «докторов» по поводу трупов не раз возникали споры. Лёва доказывал, что лучше их зарывать в лесу. Жора не соглашался, говоря, что в лесу их найдут грибники или охотники, которые имеют привычку брать с собой собак. Лучше всего, по его мнению, закапывать трупы в подвале, где их уж точно никто не найдёт. Хозяйка заходит туда редко. Тем более в мешках трупы не пахнут. «Докторам» рано или поздно придётся отсюда уматывать, они уже и срок назначили для отъезда — начало осени, а тогда они устроят в доме хороший пожар. Всё сгорит дотла, от здания останутся руины и никому и в голову не придёт что-то искать на этом месте. Лёва, хоть и продолжал сомневаться, всё-таки согласился с приятелем. Зарывать трупы в подвале было намного удобнее, чем тащить их в лес, рискуя быть замеченными.

Сейчас, когда в дом нагрянули неожиданные гости, Лёва вспомнил о своих сомнениях.

— Я как чувствовал, подведёт нас этот подвал, — шептал он, оглядываясь на дверь. — В лесу зарывать надо было!

— Ничего пока не случилось, что ты волнуешься, — Жора подошёл к шкафчику, где хранились шприцы, упаковки с таблетками и ампулы.

— Тебе просто лень тащить трупы в лес, — бурчал Лёва.

«Кролик» пришёл в себя окончательно. Лёвины удары не угомонили его, он продолжал мычать и постепенно выбирался из шкафа.

Жорина игла впилась ему в артерию на шее, и он задрожал. Его большое раскрасневшееся лицо напряглось. Глаза, казалось, вот-вот выкатятся из орбит…

Жора с ухмылкой потрепал его по небритому подбородку.

— Ничего, сейчас поспишь пару часиков, и всё кончится.

Ещё сегодня утром бедняга мирно сидел на берегу озера и варил ушицу в котелке, когда к нему подошли двое незнакомцев. Судя по одежде и экипировке, они тоже были рыболовами. Улыбаясь, они начали интересоваться, какой здесь клёв, и вдруг заломили ему руки. Мужчина опомниться не успел, как ему в шею вонзился шприц.

По документам, которые у него нашли, звался он Нефёдовым Степаном Николаевичем. Работал на стройке экскаваторщиком. «Доктора» отконвоировали бессмысленно мотавшего головой Нефёдова поближе к дому и, дождавшись, когда Екатерина Алексеевна после обеда ляжет спать, привели его в свою комнату, связали скотчем и запихнули в шкаф. Затем по радиотелефону созвонились с Гагиком. Тот ответил, что подъедет, как всегда, к полуночи. После этого «доктора» с сознанием хорошо сделанного дела пообедали сами и улеглись спать.

— Гагик может задержаться, — сказал Жора, глядя на дождь за окном. — А то и совсем не приехать. Видишь, как поливает?

— Приедет, — уверенно ответил Лёва. — Гагик точен как часы, к тому же им позарез нужны почки. Примчится как миленький!

После укола кровь отлила от лица экскаваторщика. Он глубоко дышал, сопел, а потом вдруг шевельнулся всем телом. Из распахнувшейся дверцы вытянулась его нога. «Доктора» согнули её в колене и затолкали обратно в шкаф. Прикрыли дверцу.

— Сколько кубиков было в шприце? — спросил Лёва.

— Два. До полуночи должен продрыхнуть.

Засовывая пистолет в карман, Лёва подошёл к двери и прислушался.

— Старуха заснёт через полчаса. Надо воспользоваться моментом, пока эти двое пьют чай!

Жора кивнул, соглашаясь. Он взял горящую свечу и вышел на лестницу. Напарник последовал за ним.

Глава 4

Вытирая мокрое от пота лицо, Хлопенков пил уже вторую чашку.

— Как я и думал, окно осталось открытым, — сказал Жора, подсаживаясь к столу. — Подоконник весь залило.

— Раму хорошо бы закрыть на верхние шпингалеты, — сказала хозяйка.

— Я так и сделал, — заверил её «доктор».

Лёва заглянул в чайник для заварки.

— Тут уже пусто, надо свежего заварить.

— Ладно, не суетись, — проурчал Хлопенков, поглощая варенье.

— Ничего, это минутное дело.

Заваривая чай, Лёва незаметно бросил туда снотворных таблеток.

Екатерина Алексеевна, видя, что приезжие и в самом деле голодны, принесла хлеба и колбасы. Хлопенков набросился на угощение с жадностью и через пять минут они с Оксаной выпили по третьей чашке чаю. «Доктора» многозначительно переглядывались.

— Что-то меня в сон клонит, — сказала хозяйка, зевая. — Сегодня спала после обеда, а всё равно не выспалась.

— И отправляйтесь спать, — с ласковой улыбкой ответил Лёва — «Илья Сергеевич». — А мы с Вячеславом Дмитриевичем проследим, чтобы всё было в порядке.

— Но если доски будут из пола вынимать, то я должна присутствовать. Шуточное ли дело. Их ведь надо потом на место ставить…

— Ерунда, — Хлопенков поморщился. — Поставлю в лучшем виде.

— И с чего это вашему Елисеевичу взбрело на ум зарывать свои вещи у меня в подвале? — ворчала хозяйка.

— Значит, несподручно было брать их с собой, — ответил зек, тоже зевнув. — Вот и зарыл. Что тут особенно?

— Ложитесь, Екатерина Алексеевна, — уговаривал Лёва, — не нарушайте режим.

— Нет уж, — упорствовала хозяйка. — Лягу только когда провожу их.

Оксана все это время молчала, стыдливо пряча глаза. Бесцеремонное вторжение её любовника в чужой дом ей не нравилось, и теперь она чувствовала себя неловко.

Хлопенков доел бутерброд, допил чай и, отдуваясь, откинулся на спинку стула. Вытер рукой сальные губы.

— Вещички буду искать я один, — и он посмотрел на «докторов», давая понять, что эти слова относятся главным образом к ним. — В подвал не суйтесь.

— Как это — не суйтесь? — воскликнула возмущённая Екатерина Алексеевна. — Вы тут не у себя дома!

Жора сделал примиряющий жест.

— Не заходить, так не заходить, — сказал он и обернулся к гостю. — Только вы уж копайте там аккуратно, после себя оставьте всё как было.

— Я же сказал — всё будет в ажуре, — заверил зек.

— Я в этом почему-то очень сомневаюсь, — сурово сдвинув брови, сказала хозяйка.

Лёва наклонился к уху напарника.

— Выпил две чашки, — шепнул он. — Значит, ещё минут двадцать…

— Зря беспокоитесь, — убеждал хозяйку Хлопенков. — Я доски на место поставлю. Всё нормально будет, зря вы это.

— Я вот что подумал, — продолжал шептать Лёва. — Может, сдадим Гагику не две почки, а шесть, включая ихние? — И он показал глазами на приезжих.

Жора чуть заметно усмехнулся.

— А что, идея…

Хлопенков, загремев стулом, встал из-за стола.

— Ладно, я пошёл в подвал. За мной не ходите, я знаю, где это. Был тут. Только скажите, где у вас лопата? И ломик желательно.

— Лопата там же, в подвале, — сказала хозяйка.

Зек вышел в коридор. Остальные продолжали пить чай молча. Собственно, пила только Оксана. Екатерина Алексеевна боролась со сном, а «медики» делали вид, что пьют.

Грохот ливня приутих. За окнами, сквозь завесу поредевшего дождя, проступили чёрные очертания сосен. В тишине стало слышно, как во двор въехала ещё одна машина.

Услышав шуршанье шин, Екатерина Алексеевна встала и подошла к окну.

— Ну вот, так я и знала! Роман всё-таки приехал!

Побледневшие «доктора» тоже подошли к окну.

— Нет, вроде не он, — пробормотала хозяйка.

Глава 5

Во двор въехала забрызганная грязью «Нива» и остановилась невдалеке от «Рэйндж-Ровера».

В гостиную на шум голосов вернулся Хлопенков.

— Это не менты, — хрипнул он, всматриваясь в полумрак за окном.

Из «Нивы» вылез высокий статный мужчина в дождевике и первым делом подошёл к джипу. Заглянул в его кабину.

— Ваш знакомый? — спросил Лёва у Хлопенкова.

— Какой, на хрен, знакомый! — Зек пристально наблюдал за приезжим. — Кто это? Чего ему тут надо?

— Что-то я не вижу отсюда его лица, — сказала Екатерина Алексеевна. — Может, кто-то из друзей Романа?…

Незнакомец направился к дому. Хозяйка взяла свечу и вышла в прихожую. Хлопенков и «доктора» поспешили за ней.

— Кто там? — спросила хозяйка.

— Милиция! Старший оперуполномоченный районного отдела внутренних дел майор Рогов! — откликнулись из-за двери официальным тоном. — Можете посмотреть мои документы!

Екатерина Алексеевна открыла дверь.

Анатолий Михайлович, назвавшийся «майором Роговым», решительным шагом вошёл в полутемную прихожую. Хозяйка даже не стала смотреть протянутые ей красные корочки, отступила к стене. Полковник смерил зека цепким взглядом, потом посмотрел на «докторов».

— Вы кто такие?

— Мы медицинские работники, проводим здесь отпуск, — проговорил, запинаясь, Жора.

— Документы предъявите.

— Д-документы есть, наверху лежат…

— А вы кто? — повернулся «Рогов» к Екатерине Алексеевне.

— Хозяйка.

— Очень хорошо, — полковник снял с себя плащ и передал ей. — У меня есть дело к этому гражданину, — он кивнул на Хлопенкова. — Я знал, что он приедет сюда.

— Знали? — Зек поспешно отступил в гостиную. — Откуда это вы знали?

— Вы пока задержаны до выяснения всех обстоятельств, — сказал ему Анатолий Михайлович. — А вас, товарищи, — он повернулся к хозяйке и «докторам», — я попрошу быть понятыми при задержании и обыске этого субъекта.

— А в чем дело? — Хлопенков продолжал пятиться. — Я ничего такого не сделал!

— Стойте на месте! — рявкнул полковник и достал пистолет. — Лицом к стене!

Жора в панике наклонился к напарнику.

— Это мент, — прошептал он. — Хреново.

Зек, помедлив, подчинился приказу.

— Вот так-то будет лучше, — Анатолий Михайлович убрал пистолет в карман. — Это ваш знакомый? — спросил он у хозяйки.

— Какой знакомый! — Она смотрела на Хлопенкова осуждающе. — Я порядочная женщина, и знакомые у меня тоже порядочные люди, а это какой-то террорист, уголовник, честное слово! Сами посудите: явился без приглашения в чужой дом и заявляет, что в подвале закопаны вещи его приятеля. И ему надо, видите ли, прямо сейчас, срочно их откопать!

— В подвале? — с тонкой улыбкой переспросил Анатолий Михайлович и бросил взгляд на Хлопенкова. — Прекрасно. Прямо-таки замечательно.

Зек косился на «майора», облизывая пересохшие губы. Тот прошёлся по гостиной, остановился перед ним.

— Что за вещи закопал ваш приятель?

Хлопенков молчал. Глаза у него стали бегающими, напряжёнными. Встречаться с полковником взглядом он избегал.

— Понимаете, товарищ милиционер, — снова заговорила хозяйка, — в прошлом году здесь жилец один жил очень буйный. Так вот этот человек, — она показала на Хлопенкова, — говорит, что он друг того жильца. Тот будто бы его послал сюда, чтобы он откопал из подвала чемодан.

Полковник достал из кармана фотографию Катка и показал хозяйке.

— Случайно, это не тот жилец?

Она поднесла свечу к снимку.

— Он, он, точно! — закивала она. — Я его до самой смерти не забуду! Каждый вечер был выпивши, а матом ругался так, что хоть из дому беги. Фамилия его — Шаталов…

— Его настоящая фамилия — Катков, — сказал Анатолий Михайлович. — Впрочем, сейчас это не имеет значения. Катков, по кличке Каток, — опасный преступник, и он уже почти год как на том свете. Ваш сегодняшний гость был его ближайшим подручным.

— Ты как меня нашёл? — разжал наконец зубы Хлопенков. — Ехал что ль за мной?

— Как нашёл — неважно. Сейчас меня интересует чемодан.

Зек безмолвствовал.

— Ваша договорённость со следователем остаётся в силе, — прибавил Анатолий Михайлович. — Срок вам скостят, а вместо зоны отправят на поселение. Только покажите, где конкретно в подвале закопаны украденные ценности.

У зека скривились губы в недоброй усмешке.

— Константин, сука, тоже всё про деньги мне пел, — прошептал он.

Екатерина Алексеевна, «медики» и Оксана стояли в нескольких шагах от них и напряженно ловили каждое их слово. Но последние слова Хлопенкова прозвучали так тихо, что никто ничего не расслышал.

Полковник выпрямился.

— С гражданином я должен поговорить наедине, и лучше всего это сделать в подвале, — он взял Хлопенкова за локоть. — Как туда пройти?

— Я вам покажу, — хозяйка засуетилась, подняла свечку выше и направилась в коридор.

Полковник, идя за ней, почти тащил Хлопенкова.

— Подвал у меня большой, холодный, я в нём картошку держу, — говорила Екатерина Алексеевна. — В последние годы я, знаете, картошку не сажаю, трудно мне с ней возиться, проще в городе купить…

— Подвал, значит, здесь? — спросил Анатолий Михайлович, когда она остановилась перед низкой дверью в конце коридора.

— Здесь, — она выдвинула щеколду и приоткрыла дверь. — Возьмите свечу, а то упадёте на ступеньках.

Полковник раскрыл дверь шире и осветил прогнившие деревянные ступени.

— Давай, пошёл, — он подтолкнул Хлопенкова вперёд.

Тот покосился на него и, осторожно переставляя ноги, начал спускаться в темноту. Анатолий Михайлович со свечой последовал за ним.

Побледневший Лёва потянул напарника за рукав.

— Дёргать надо отсюда, — прошептал он. — Дёргать прямо сейчас. Ведь если начнут копать…

— Не ссы. Я знаю, что делать.

Глава 6

Войдя в подвал, полковник прикрыл за собой дверь. «Медики» и Екатерина Алексеевна остались в коридоре.

Полковник поднял свечу выше, стараясь осветить всё помещение, но оно было слишком просторным. Его дальние углы тонули в темноте. При колеблющемся свете из мрака выступили цементированные стены, грязный пол, низкий почерневший потолок. У лестницы громоздились какие-то банки, ящики и вёдра. Подальше лежала груда картофельных клубней. У других стен виднелись перевязанные стопки старых книг и газет, лопаты, щётки, веники.

Анатолий Михайлович прошёлся, оглядываясь, потом вытащил на середину пустой ящик и поставил на него свечу.

— Садись, — он кивком показал зеку на другой ящик.

Тот, помешкав, сел.

— Стало быть, это здесь Каток припрятал деньги, — сказал полковник, ногой пробуя на прочность подгнившие половицы. — Почуял, что петля сжимается, и закопал награбленное. А потом уехал в Подольск, где его кто-то зарезал.

Он взглянул на зека. Тот молчал.

— Ну ладно, этот отморозок и его смерть меня в данный момент не интересуют, — продолжал полковник. — Меня интересуют деньги. Они лежат здесь, — он показал пальцем на пол справа от себя. — Или здесь, — он показал слева от себя. — А может, здесь, здесь или здесь, — его палец поочерёдно показал на каждую из стен. — Деньги мы, разумеется, найдём, — Анатолий Михайлович встал перед Хлопенковым, засунув руки в карманы. — Завтра утром сюда приедет следственная бригада и перекопает весь фундамент. Если понадобится, сроем до основания весь дом, но деньги достанем! — Он приблизился к зеку. — От тебя требуется одно: указать конкретное место и незамедлительно приступить к работе. Это сэкономит нам время. Лопата есть.

— Сигаретку можно попросить? — осведомился Хлопенков, зевая во весь рот.

Милиционер протянул ему пачку. Зек выудил сигарету. Анатолий Михайлович щёлкнул зажигалкой.

— Так где деньги?

Хлопенков глубоко затянулся и выдохнул дым. Полковник смотрел на него выжидательно.

— А чтой-то вы так торопитесь? — сказал наконец зек, прищурив глаз.

— Ваньку не валяй! — окрысился полковник. — Хочешь, чтоб тебе скостили срок, так делай что тебе говорят. Деньги откопаешь прямо сейчас.

Хлопенков снова смачно зевнул и замедленным движением стряхнул с сигареты пепел.

— И всё же, почему так срочно, любопытно бы узнать.

— Тебе пришьют побег и убийство милиционера, — теряя терпение, прорычал блюститель порядка. — Закатают пожизненное, я могу это устроить! Тем более твоё сотрудничество нам уже не нужно. Деньги мы и без тебя найдём.

Хлопенков отрицательно покачал головой.

— Нет, гражданин начальник, не пришьёшь ты мне ни побега, ни убийства. И срок мне не скостишь.

— С чего ты взял?

— Может, ты и мент, но не тот, за кого себя выдаёшь. Я тебе на хрен не нужен с моим сроком. Тебе нужны бабки. Как и тем двоим пацанам, которые меня от ментов увели… Ты ведь с ними, да?

— Чушь!

Хлопенков усмехнулся.

— А не твою ли я видел «Ниву» у оксанкиной хаты? Я видел в окно, как она подъезжала и к ней подходил этот раздолбай Костя. Не твоя была, скажешь, «Нива»?

Полковник не нашёлся сразу, что ответить.

— Ты ехал за мной от самых Бронниц, — сказал зек.

— Возможно. И что из этого следует?

Хлопенков встал с ящика. Полковник напрягся. Его рука нырнула в карман, где лежал пистолет.

— Твоих пацанов завалили кавказцы, — заговорил зек громче. — Ты остался один, и бабки искать здесь будешь долго. Подвал большой, а Курок их заныкал глубоко, очень глубоко. А может, и не тут совсем.

— К чему ты клонишь, говори яснее.

— Коли уж ты такой прыткий, начальник, то предлагаю бабки поделить пополам.

«А он не дурак, этот Хлоп, — подумал полковник. — Раскусил меня быстро. Ну да чёрт с ним. Пусть думает обо мне что хочет. Из нас двоих пушка есть только у меня, а значит, и деньги достанутся мне».

— Твоё предложение не лишено смысла, — сказал он с улыбкой, какой обычно улыбался подследственным, обманом выуживая у них признание.

Хлопенков тоже осклабился.

— Тогда щас выроем, поделим и разбежимся, — сказал он, подмигивая. — Всего делов.

«Мент, похоже, приехал сюда один, а стало быть, ещё не всё потеряно, — пронеслось в его мыслях. — Он сглупил, не обыскав меня как следует. Оставил мне перо. Выберу момент и всажу ему под лопатку… В гробу он увидит эти бабки…»

— Но только половины тебе многовато будет, — Анатолий Михайлович решил для виду поторговаться. — Хватит и сорока процентов.

— Сорок так сорок.

«Клюнул, легаш. Хрен тебе сорок процентов. Закопаю тебя в землю, козла…»

— Значит, договорились, — сказал полковник.

— Бабки зарыты вон там, — Хлопенков показал на пол у стены, где лежала картошка. — Все там, в одном чемодане.

В двери что-то звякнуло.

Оба, вздрогнув, оглянулись на неё. Первым к ней подскочил полковник и попытался её открыть.

— Нас заперли! — проревел он и треснул по ней кулаком. — Эй, вы, там! Откройте! Немедленно откройте! Под суд пойдёте!..

Но «доктора», не довольствуясь тем, что закрыли дверь на щеколду, заклинили её ещё ножкой табурета.

— Теперь у нас целых восемь почек, — засмеялся Жора, подмигивая напарнику. — Сейчас подъедет Гагик и выкурим их дымом, а потом подпалим весь дом!

— Я уже давно собираюсь сматываться отсюда, — сказал Лёва.

— Сегодня ночью и смотаемся, — Жора довольно потирал руки. — Мне тоже надоело тут.

Глава 7

Проводив «майора Рогова» и уголовника в подвал, Екатерина Алексеевна почувствовала, что её сильно тянет в сон. Как всегда перед приездом Гагика ей подсыпали двойную дозу снотворного.

— Вам лучше лечь, — ласково убеждал её Лёва. — А мы с Вячеславом Дмитриевичем сами прекрасно за всем присмотрим.

Старуха дала себя увести без возражений.

— Что-то меня сегодня в сон тянет, — говорила она, опираясь на руку «Ильи Сергеевича». — Наверно, из-за дождя…

— Точно, от дождя, — улыбаясь льстивой улыбкой, отвечал «доктор».

Хозяйка засыпала на ходу.

— Почему вы до сих пор не женаты, Илья Сергеевич, — слышалось её бормотанье. — Такие культурные, образованные молодые люди, как вы, — большая редкость в наше время… Вот моя Зина — девушка очень хорошая, ей нужен порядочный человек… А вокруг неё одни шалопаи…

— Ничего-ничего, Екатерина Алексеевна, ложитесь…

Он подвёл её к кровати. Как только голова хозяйки коснулась подушки, она сразу умолкла и засопела носом.

Лёва быстро вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Тем временем Жора во дворе заглядывал в окна «Нивы» и «Рэйндж-Ровера», проверяя, нет ли других пассажиров.

— В машинах никого нет, — сообщил он напарнику, вернувшись. Он отряхивался и вытирал с лица дождевые брызги.

— Отлично, — отозвался Лёва. — Нам меньше хлопот. А теперь пошли, только тихо!

Они бесшумно приблизились к подвальной двери и Лёва резким движением задвинул щеколду.

— Я представитель власти! — кричал из подвала полковник, громыхая по двери кулаками. — Вы соображаете, что делаете? Немедленно открыть, я вам приказываю! Через полчаса здесь будет спецназ, учтите!

— Откройте, откройте! — вторил ему Хлопенков.

Грохот ударов и крики разносились по всему дому. Хозяйка спала, ничего не слыша. Обеспокоенная Оксана отставила чашку с недопитым чаем и встала из-за стола. В эту минуту в гостиную входили «медики».

— Предупреди Гагика, пусть готовится к извлечению восьми почек, — говорил напарнику Лёва.

Жора кивал, нажимая на кнопки хозяйкиного радиотелефона. Район Владимирской области, где они находились, не был охвачен сотовой связью. Приходилось перезваниваться по рации. Екатерина Алексеевна звонила нечасто, и постояльцам не составило большого труда одолжить у неё аппарат на время.

Разговор могли услышать другие радиолюбители, и потому «доктора», когда звонили Гагику, обычно переходили на эзопов язык.

— Алло, Гагик? — заговорил Жора в трубку. — Выезжаешь? Ждём с нетерпением! Мы тут выловили не одного леща, а целых четырёх. Готовься к роскошной ухе!.. Четыре леща, понял? Остальное объясним, когда подъедешь.

Удары в подвальную дверь не умолкали.

Оксана начала бочком пробираться к дверям. Лёва заметил её поползновение, когда она уже скрылась в коридоре.

— Стой, стерва! — закричал он.

«Доктора» поймали её у самой подвальной двери.

— Не трожь табуретку! — скрежетал Жора, хватая её за руки.

— Почему вы их закрыли? — кричала она, отбиваясь. — Выпустите их!

— Оксана! — провопил из подвала Хлопенков, услышав её голос. — Оксана, родная моя, открой дверь!

— Назад, тебе говорят, сука! — Лёва ударил её по лицу.

Но она не сходила с места, отбиваясь кулаками и зубами. Её ногти впились Жоре в шею и проскребли по ней, сдирая кожу. Из царапин засочилась кровь.

В конце концов «эскулапы» сбили её с ног и отволокли в гостиную. Она визжала и крыла их отборной бранью. Оказавшись возле стола, она схватила банку с вареньем и запустила в Лёву. Жора дёрнул её за ноги, свалив на пол. Мужчины вдвоём навалились на неё.

«Вячеслав Дмитриевич» заломил ей руки.

— Лёвик, дуй за реладормом!

Тот взлетел по лестнице и скрылся в комнате. Через минуту вернулся, держа в руке шприц. У Жоры к тому времени были расцарапаны щека и подбородок, а задетый ногтем глаз слезился и невыносимо болел. Оксана с силой тянула его за волосы.

Увидев шприц, она в ужасе закричала, схватилась за скатерть и откинулась навзничь. Со стола вместе со скатертью посыпалась посуда.

— Не бойся, сучка, — хрипел «Вячеслав Дмитриевич». — Мы только успокоим тебя…

Он налёг на неё. Лёва вонзил ей в шею иглу. Оксана, решив, что в неё ввели яд, завыла с пеной у рта.

— Погубили, ой, погубили!..

— Глохни, падаль! — Жора злобно пнул её ногой.

Придерживая её, садисты уселись рядом на полу. Крики женщины с каждой секундой становились тише. Тяжело дыша, она ещё раз попыталась вырваться, но безуспешно. Силы быстро оставляли её.

Смолкли и стуки в подвальную дверь.

В доме наконец наступила тишина. Стал слышен шелест дождя и отдалённое тиканье часов. Налетавший от окон сквозняк колебал огоньки свечей.

«Доктора» внезапно вздрогнули. Им показалось, что со двора доносятся какие-то звуки…

Не успели они подняться с пола, как с грохотом распахнулись оконные рамы и сильный порыв ветра единым дуновением потушил все свечи. Гостиная погрузилась в темноту.

— Ни с места! — рявкнул незнакомец, показавшийся в окне.

У «докторов» свело желудки от ужаса.

Глава 8

На подоконник со двора влез какой-то человек. Его чёрный силуэт отчётливо вырисовывался на фоне бледно-синего ночного неба. Увидев в его руке пистолет, «доктора» попятились.

— Менты! — всхрипнул Лёва.

Жора броситься было бежать, но споткнулся в темноте о распростёртую на полу Оксану, упал и выронил радиотелефон, который отлетел под стол.

— Ни с места, вам говорят!

Почти одновременно распахнулись два других окна и в них тоже показались незнакомцы. Они резво перелезли через подоконник спрыгнули на пол.

«Доктора» затаились.

В гостиной, как и во всём доме, царила кромешная темнота. Незнакомцы насторожённо оглядывались. Один из них включил фонарик.

— Они должны быть тут, я слышал их голоса, — прошептал он.

— Эй, где вы? — негромко крикнул другой ночной гость. — Лучше выходи по-хорошему, а то будем стрелять!

— Савик! — позвал тот, что спрыгнул с правого окна. — Я, кажется, вижу одного… Он тут, у стола!

Савик направил фонарь на бледного трясущегося Жору. «Доктор» встал на ноги, поднял вверх руки.

— Я ничего не знаю, — пробормотал он. — Честное слово, ничего не знаю…

Савик светил на его лицо.

— Отойди к стене. Руки за голову, ноги шире… Кто ещё в доме?

— Н-не знаю… — запинаясь ответил Жора. — То есть… То есть, тут есть люди, но я их не знаю, клянусь!

Луч выхватил Лёву, который полз в направлении прихожей, и лежащую на полу Оксану.

— Стоять! — крикнул Лёве главарь. — А ну стоять, кому говорят!

«Доктор» замер.

— Встал на ноги, быстро! — скомандовал ему Савик. — Пошёл к стене!

Лёва присоединился к напарнику. Гнутый и Савик наставили на них пистолеты, а Рябой деловито обхлопал их карманы.

— У этого есть пушка! — воскликнул он, вытаскивая из внутреннего кармана Жоры шестизарядный пистолет системы «Вальтер».

Гнутый, в пистолете которого после боя с чеченцами не было ни одного патрона, с согласия главаря присвоил «Вальтер» себе. Проверив обойму, он убедился, что она набита патронами.

— А вы крутые мужички, — ухмыльнулся Савик. — Давай, быстро говорите, кто такие.

— Мы жильцы, снимаем комнаты на втором этаже, — слабым голосом объяснил Жора. — Работаем в Киржаче, в медицинской клинике, а здесь проводим отпуск.

— Отпуск? — Рябой хмыкнул. — А пушка тебе зачем?

— Так ведь места здесь пустынные, — Лёва, обернувшись, посмотрел на него с заискивающей улыбкой. — Мало ли что может случиться. Держим оружие для самообороны.

Главарь посветил на Оксану. Женщина лежала без движения, глаза её были закрыты.

— А это что за чувиха? — спросил он.

— Мы слышали женский крик, когда подходили к дому, — сказал Гнутый. — Может, это она кричала?

— Она кричала? — Савик обернулся к «докторам».

— Она, — кивнул Лёва. — У неё был нервный припадок, а теперь она без сознания.

— А не мочканули ли вы её, случаем? — не поверил главарь. — Гнутый, ты у нас мастак по медицинской части, проверь.

Гнутый взял руку Оксаны за запястье и держал целую минуту.

— Пульс есть, — доложил он. — Жива.

Савик продолжал шарить лучом по гостиной. Увидев на столе подсвечник, он зажёг от зажигалки все его четыре свечи. Гостиная озарилась сумеречным желтоватым светом.

Только сейчас, озираясь на незнакомцев, «медики» обнаружили, что тех было четверо, но на милиционера походил только один, одетый в изрядно запачканную омоновскую форму.

— Значит, Хлоп здесь? — спросил у «омоновца» Савик.

Андрей достал прибор и посмотрел на светящуюся зелёную стрелку.

— Верняк, — ответил он.

Впрочем, он и без стрелки знал, что беглый зек здесь. Ещё полчаса назад, когда он и люди Савика подкрадывались к дому, оставив «Вольво» на лесной дороге, он заметил во дворе перед крыльцом дядюшкину «Ниву». Полковник, у которого имелся точно такой же приёмник, наверняка тоже ехал за Хлопенковым. Значит, здесь сейчас должны были находиться оба…

Не сводя глаз со стрелки, Андрей прошёлся по гостиной. Положение стрелки при поворотах прибора слегка колебалось.

— Сдаётся мне, что искать надо там, — он показал на вход в тёмный коридор.

Савик посветил туда фонариком.

— Что там такое? — повернулся он к «докторам».

— Коридор, — ответил Лёва. — Но мы, правда, ничего не знаем. Что тут творится, мы не в курсе. Вы бы лучше у хозяйки спросили.

— Какой ещё хозяйки? — нахмурился Савик. — Где она?

— Вон там её комната. Она, вроде, спать пошла…

— Гнутый, поди проверь, — распорядился главарь. — И вообще пошмонай по дому. Если кого увидишь — бери на мушку и тащи сюда.

Гнутый с пистолетом скрылся за дверью хозяйкиной комнаты. Рябой остался в гостиной, держа «докторов» под прицелом. Савик и Андрей прошлись по коридору.

— Давай, ищейка, нюхай, — бурчал Савик. — Ищи Хлопа.

В это время в подвальную дверь снова забарабанили.

— Прекратите самоуправство! — начальственно прорычал полковник. — Здесь милиция, говорят вам! Я действую с санкции прокурора! Откройте немедленно, если не хотите получить срок!

Савик удивлённо присвистнул и обернулся к Андрею.

— Да тут, оказывается, менты! Куда это ты нас привёл, Сусанин? Прямо в пасть к мусорам?

Андрей остановился у подвальной двери.

— Я правильно вас привёл. Хлоп там.

— Сейчас посмотрим, — Савик передал ему фонарь, сам взял в руку пистолет. — Эй, вы кто? — крикнул он.

— Майор Рогов, районное управление внутренних дел! — гаркнуло из-за двери. — Можете проверить моё удостоверение!

— А почему вы заперты?

— Откройте, и я не стану предпринимать в отношении вас никаких действий, обещаю!

— В самом деле? — Савик усмехнулся. — Так всё-таки, как вы там очутились?

— Откройте! Откройте! — требовал полковник, дёргая дверную ручку.

— Мне нужен Хлоп, — громко сказал Савик. — Он там?

Крики за дверью смолкли. Андрею показалось, что за ней перешёптываются.

— Ну, здесь я, — откликнулся из-за двери другой голос. — А кто это?

— Твой лучший друг, — ответил Савик и направился обратно в гостиную.

Андрей последовал за ним.

— Эй, друг! — завопил из-за двери Хлопенков. — Слушь, друг, выпусти меня, а?

Главарь не обращал внимание на его крики. Его глаза возбуждённо блестели, он едва не смеялся.

Поставив «докторов» перед собой, он устроил им допрос. Под дулом пистолета они слово за слово рассказали, как на чёрном джипе приехали мужчина с женщиной и как мужчина начал требовать от хозяйки, чтоб та пустила его в подвал взять оттуда какие-то вещи. Савик перебивал их, допытываясь, что это за вещи. Вещи остались от жильца, который жил здесь прошлым летом, дружно отвечали «доктора». Он зарыл их в подвале, а теперь мужчина явился за ними. А потом подъехал майор милиции и начал наезжать на мужчину, требовать, чтобы тот ему показал, где находится зарытое. Мужчина сперва упирался, а потом они вместе спустились в подвал.

— И хозяйка их там заперла, — закончил Лёва.

— Хозяйка заперла? — Савик удивлённо поднял брови. — Зачем?

Лёва пожал плечами.

— Не понравились они ей. Оба.

— Правильно сделала, — согласился главарь после недолгого раздумья.

Вернувшийся Гнутый доложил, что в доме никого больше нет, кроме спящей старухи, которая, по его словам, «дрыхнет без задних ног». Не проснулась даже, когда он ходил по её комнате. Побывал он и наверху, в комнатах докторов, но осмотрел их бегло. Бесчувственного экскаваторщика в шкафу он не нашёл.

— Старуха пусть спит, — сказал Савик. — Рябой, держи этих хмырей под мушкой и стреляй, если рыпнутся, а мы пойдём потолкуем с Хлопом. У нас есть о чём с ним потолковать. Инструменты в доме найдутся, надеюсь? Кусачки, шила, плоскогубцы?

— Найдутся, найдутся, — закивали «доктора». — В прихожей в шкафу лежат.

Гнутый с фонариком, Савик и Андрей подошли к подвальной двери. Савик убрал табуретку и выдвинул щеколду. Дверь сразу раскрыли изнутри и показался багровый от гнева Анатолий Михайлович. В руке он держал красные корочки.

— Майор следственного управления районного… — начал он, но жёсткий удар в челюсть, который неожиданно нанёс ему Савик, заставил его умолкнуть и отступить назад.

Глава 9

В следующую секунду полковник оказался в лапах Гнутого. Тот без всякого почтения к его красным корочкам швырнул его на пол и грубо обыскал.

— Шеф, у него ствол, — сказал он, доставая пистолет.

— Может и правда мент, — отозвался Савик.

Он проверил обойму в полковничьем «Макарове» и убрал оружие к себе в карман. В его собственном пистолете оставалось только три пули, так что лишний набитый патронами ствол в хозяйстве всегда пригодится.

— Ты, кореш, тоже ручки подними, — сказал он Хлопенкову, отошедшему к дальней стене. — На всякий случай, а то вдруг и у тебя волына за пазухой, откуда я знаю.

Зек поднял руки. Гнутый обыскал его и изъял нож.

— Вот так-то будет лучше, — заметил Савик.

Хлопенков во все глаза смотрел на Андрея, спустившегося в подвал вслед за Савиком. Появление здесь этого «омоновца» изумило его настолько, что он даже растерялся. Очевидно, «майор Рогов» как-то сообщил этому парню и его друзьям о том, где находится беглец, и те примчались по его вызову. Другого объяснения зек просто не находил. А поскольку он уже давно понял, что Андрей не имеет никакого отношения к милиции, то, стало быть, и все остальные, находящиеся здесь, включая «майора Рогова», тоже не имеют к ней отношения. Эти люди охотятся за деньгами Катка!

— Тот чёрный джип во дворе чей? — спросил Савик.

— Мой, — шепнул зек.

— Богатый ты мужик, — Савик с усмешкой покачал головой. — На каких тачках ездишь!

— Увёл я его, — пояснил Хлопенков, криво улыбнувшись. — Только сегодня увёл. Я же, братишка, с зоны выломился, ищут меня.

— Знаю, что с зоны, знаю, — Савик придвинул к себе ящик и сел. Направил луч фонаря на Хлопенкова.

Но едва он собрался задать зеку вопрос, как вперёд выступил опомнившийся полковник.

— А вы, собственно, кто такой? — начальственным баритоном поинтересовался он у Савика. Анатолий Михайлович был сбит с толку и испуган, однако старался показать, что полностью владеет ситуацией. — Вы хоть знаете, с кем имеете дело? О том, что я здесь, известно в Министерстве внутренних дел в Москве!

— Заткнись, — Гнутый с такой силой пнул его в зад, что полковник полетел на груду картошки.

— Говоришь, Каток посылку тебе оставил? — спросил Савик у Хлопенкова, прищурив глаз. — Где она?

Зек молчал.

— Ты, кореш, не думай, про бабки мне всё известно, — почти ласково проговорил Савик. — Они зарыты здесь, в этом подвале. Поэтому нам лучше договориться по-хорошему. Не так ли, Хлоп?

Тот продолжал молчать.

— Чего ты жмёшься? — В голосе Савика проскользнула угроза. — Бабки я и без тебя найду. Лишние полдня потеряю, а найду. Но мне дорого время, понимаешь? За это я готов отстегнуть вам обоим десять процентов. Это пятьсот штук баксов. Вам хватит по уши.

— Сорок процентов, — прокряхтел Анатолий Михайлович, поднимаясь с пола. — Без нас с Андреем вы бы сюда не попали, — и он кивнул на племянника.

— Вы знакомы? — Савик, казалось, нисколько не удивлён. — Это интересно. — Он повернулся к Андрею. — Что это за тип? Он правда мент?

Игнатов кивнул.

— Правда. Но за бабками он охотится в свободное от службы время.

Савик расхохотался.

— Я так и думал! — воскликнул он. — Ментам ведь тоже бабки нужны!.. Ну, что? — обратился он к Хлопенкову. — Берёшь пятьсот штук, или мне иголки тебе под ногти загонять?

— Лично я согласен на десять процентов, — быстро сказал полковник.

— Десять процентов вам на двоих, — уточнил Савик.

Хлопенков тяжело дышал. Его маленькие острые глазки так и рыскали по подвалу.

— Я думаю, он тоже согласен. Ведь так, Николай Васильевич? — Полковник оглянулся на него.

— Миллион баксов мне одному, и я покажу где бабки, — разжал зубы Хлопенков.

— Хорошо, — сказал Савик. — Я не жадный.

— А какова моя доля? — встрепенулся Анатолий Михайлович.

— Двести штук, — ответил Савик, даже не взглянув на него.

— Пятьсот.

— Бери двести пятьдесят, старый хрен, иначе не получишь ничего.

— Согласен, хотя это безбожно мало. Я и мои люди сделали почти всю работу. Устроили побег, пасли Хлопенкова с использованием дорогой радиоаппаратуры…

— Хватит базарить! — оборвал его главарь.

Он мысленно смеялся над этими наивными людишками, которые надеются, что он поделится с ними. Поскорей найти деньги и смыться — вот весь его нехитрый план. А тот, кто осмелится возразить, получит пулю.

— Все встали, взяли лопаты! — Савик поднялся с ящика и захлопал в ладоши, призывая всех к работе. — Гнутый, свистни Рябому, пусть притащит сюда чуваков. Запряжём их! — Он посмотрел на Хлопенкова. — Так где копать?

— Сначала доски из пола надо вынуть.

Зек чувствовал, что верить этой борзоте нельзя, но ничего не оставалось, как подчиниться. Можно ещё, правда, потянуть время, начать копать в другом месте, подвал ведь большой. Вдруг это что-нибудь даст. Хотя надежды мало.

Хлопенкова душили обида и злость. Его всё-таки накололи. Обвели вокруг пальца, и с деньгами, которые он считал своими, придётся расстаться. Будь у него автомат, он бы тут же, на месте, перестрелял всех, кто находился в подвале!

Появился Рябой с «докторами». Гнутый принёс из гостиной все свечи, которые там были, и расставил на ящиках у стен. «Доктора», услышав, что от них хотят, заартачились было, но после нескольких чувствительных ударов по мягким местам принялись вынимать половицы, устилавшие в подвале пол.

Они вынимали их медленно, дрожащими руками, спотыкались, стонали и болезненно морщились. Гнутый, не выдержав, начал нахлёстывать их ремнём.

— Шевелитесь! — понукал он их, матерясь. — Вы чё, спать сюда пришли?

Андрей с Рябым принялись им помогать. Через полчаса добрая половина половиц была извлечена из пола и уложена возле стены.

— Гляньте-ка, а земля вроде бы недавно перекопана, — заметил Рябой.

— Значит, мы на правильном пути, — сказал Савик. — Посылка от Катка должна быть здесь!

«Доктора», несмотря на понукания, едва ворочались. Если бы не царивший в подвале полумрак, все заметили бы, что их лица были уже не бледными, а какими-то зелёными.

— Эй, да тут что-то есть! — воскликнул Рябой, тыча лопатой в землю.

— Копайте, мать вашу… — Фонарь в руке Савика дрожал.

Гнутый отвесил Лёве подзатыльник.

— Слышал, чё говорят? Копай!

«Медики» заработали лопатами, и глазам присутствующих предстал прозрачный полиэтиленовый мешок, в котором виднелось голое разрезанное человеческое тело.

Глава 10

Труп выглядел недавним. Он ещё только начал гнить. Все невольно притихли, разглядывая чёрные зияющие раны, нанесённые скальпелем Гагика. Сквозь заляпанную кровью полиэтиленовую плёнку виднелись вылезшие из живота кишки, разломанные рёбра грудной клетки, провалы глазниц.

— Откуда это? — пробормотал Савик.

— Не знаю, — чуть ли не хором отозвались «доктора», а Лёва прибавил: — Не у нас надо спрашивать!

— Хлоп, — осенённый догадкой, Савик обернулся к зеку. — Я слышал, что бригада Катка исчезла… Это ваш боец, катковский?

Хлопенков, удивлённый не меньше остальных, присел на корточки и вгляделся в лицо трупа, на которое падал свет ближайшей свечи. Даже смахнул с мешка комья земли.

На его лице отразился страх.

— Нет, — он взмахнул руками, словно отталкивая от себя кого-то. — Это не наш… не наш… кто — не знаю…

В его бормотании было столько ужаса, что сердца присутствующих невольно сжались. У Андрея майка прилипла к вспотевшей спине.

«Доктора» отступили в тень и настороженно смотрели на зека.

— Хлоп, ты чего? — забеспокоился Рябой. — Ты чего раздухарился? Жмуриков, что ль, первый раз в жизни увидел?

— Я его не знаю, — Хлопенков показывал пальцем на труп. — Кто это?

«Доктора» приняли вопрос на свой счёт.

— Понятия не имеем, честное слово, — забубнили они. — Мы его тоже впервые видим.

— Здесь должны лежать другие, понимаете? Другие! — не слыша их, заговорил Хлопенков громче. — В ту ночь, когда прятали бабки, Каток убил всех наших пацанов, а трупы сбросил сюда, в яму! Но прозрачных мешков у него не было, он их сбрасывал прямо так, как были, в одежде…

— Как же это, интересно, Каток их покнокал? — спросил Гнутый.

— Отравил! — Зек яростно сверкнул на него глазами. — Подсыпал что-то в можжевеловую водку, и пацанов стало тошнить, голова кружиться… Каток задумал припрятать бабки, а заодно избавиться от свидетелей. Мы ему больше были не нужны!.. Пацанов развезло от отравы, и Каток гнобил их как цыплят, а трупы оттаскивал в эту яму… В самый низ он положил чемодан с баксами, а поверх навалил трупы…

— А ты сам как уцелел? — спросил Рябой.

— А вот уцелел. Каток пьян был, не нашёл меня… — Хлопенков говорил всё тише и тише.

— Ладно, хватит базарить, копайте дальше! — крикнул Савик.

Лопаты «докторов» снова вонзились в землю. Вслед за первым мешком на свет появились второй и третий. Через полчаса их набралось с десяток. В мешках лежали трупы молодых или среднего возраста мужчин. Тела были разрезаны в одних и тех же местах, у всех выступали наружу рёбра и кишки, у всех отсутствовали глазные яблоки.

Ноги Хлопенкова уже не держали. Он ползал между прозрачными мешками, вглядываясь в почерневшие лица.

— Это не они, это другие, — шёптал он.

— Другие? — не верил Гнутый. — А ты не путаешь?

— Не наши это пацаны, говорю вам. И у Катка не было таких мешков…

— Откуда же взялись жмурики?

— Не знаю.

— Оттаскивайте их в сторону, не стойте! — поторопил «докторов» Савик и вдруг умолк, прислушавшись.

Где-то в прихожей громко хлопнула дверь и раздался чей-то возглас.

Савик с Гнутым бросились к выходу из подвала. Рябой с пистолетом встал у лестницы.

— Всем стоять, — сказал он негромко, держа палец на крючке. — Молчать и не двигаться.

Глава 11

Роман, а за ним обе девушки, наощупь прошли через тёмную прихожую. Роман ненароком хлопнул дверью. Жанна вскрикнула, споткнувшись обо что-то в темноте.

— У вас тут всегда такой мрак? — недовольно проворковала она.

— Нет, суслик мой, только сегодня, — отозвался Роман, у которого не выходили из головы «Вольво» и джипы во дворе.

Ещё когда он на своих «Жигулях» шестой модели сворачивал с дороги к воротам, в глаза ему бросился «Вольво», стоявший под деревьями. А подъехав к дому и увидев поблизости от крыльца «Рэйндж-Ровер» и «Ниву», он удивлённо засвистел. Значит, к жильцам, снимавшим у матери комнаты, приехали гости…

Присутствие в доме посторонних Роману не понравилось. Хотя, по большому счету, ему было на них начхать. Он привык тут распоряжаться как у себя в московской квартире.

Все приехавшие с ним были навеселе. Роман тоже слегка поддал, но только слегка, поскольку был за рулём. А девушки — уже порядочно. Молодой человек намеревался в обществе своих спутниц приятно провести выходные на уединённой даче. В багажнике его «шестёрки» лежали ящик пива и свёртки с продуктами.

По дороге компанию застиг ливень и им пришлось пережидать его в Киржаче. Как только дождь приутих, Роман снова двинулся в путь. Трезвый он ни за что бы не решился на путешествие по размытым просёлочным дорогам. Но в состоянии подпития ему всё было нипочем. Несколько раз «Жигуль» буксовал в грязи, и Роман выгонял девчонок под моросящий дождь, заставляя толкать машину. Те выходили босиком, сняв туфли, так что к концу пути их платья и ноги заляпались грязью.

— Приехали, — крикнул Роман. — Вылезаем!

Он первым вышел из машины и потянулся, расправляя плечи. Высокий, худощавый, с привлекательным загорелым лицом, он нравился женщинам и менял их часто. К крыльцу он зашагал не спеша, вразвалку, как бывалый моряк. Девушки засеменили за ним босиком, держа в руках туфли.

— Значит, так, — прошептал он, остановившись у крыльца. — Роли свои запомнили? Ты, Жанна, моя невеста. Мы с тобой собираемся расписаться, а когда — точно ещё не решили. Ты, Кристина, её подруга. Поняли, да? Так и представитесь мамаше. Девушки вы порядочные, скромные, обе работаете секретаршами на фирме.

— Понятно, — те ёжились и вздрагивали плечами на холодном моросящем дожде.

Роман отпер дверь своим ключом, вошёл в прихожую, привычно протянул руку к выключателю, но свет не зажёгся. Для Романа это не было большой неожиданностью. Электричество в сельском доме пропадало часто. Однако в таких случаях зажигали свечи, а сейчас во всём доме царила темнота…

Он посмотрел на часы. Маленькая стрелка подползала к двенадцати. Значит, мать легла спать, не дождавшись его, хотя знала, что он приедет.

В гостиной было ненамного светлее, чем в прихожей. Роман, чертыхаясь, направился в кухню, где лежали свечи, как вдруг в лицо ему упёрся луч фонаря. Роман зажмурился.

— Кто такие? — грубо поинтересовался Савик.

— Мы? — Роман вздрогнул, разглядев перед собой двух незнакомцев с пистолетами.

Девушки нырнули за его спину. Дремоту у обеих как рукой сняло.

— Да, вы! — подтвердил Савик. — Вам что надо?

— Мы к Екатерине Алексеевне, — пробормотал присмиревший Роман. — Я звонил ей недавно… Она должна меня ждать…

— Она спит, — гаркнул бандит.

— Тогда мы, наверное, поедем назад, — Роман уже понял, что нарвался на ночных грабителей, и попятился. — Мы, собственно, здесь случайно оказались…

— Случайно? — процедил Гнутый. — Пургу не гони!

— Извините за беспокойство… — Роман и девушки шарахнулись в прихожую.

— Стоять!.. Коли приехали, то проходите, — главарь вдруг сменил тон на дружелюбный. — Гостями будете. Нам как раз рабочая сила нужна.

Он подошёл к окну.

— На легковухе приехали? Гнутый, поди проверь, есть ли там кто ещё.

Когда Гнутый с пистолетом проходил мимо девиц, те отшатнулись от него со сдавленным визгом. Браток ухмыльнулся.

Савик положил включённый фонарь на тумбочку.

— Так вы, значит, родственники старухи? — поинтересовался он, поигрывая пистолетом.

— Я её сын, — объяснил Роман. — А это, — он кивнул на Жанну, — моя невеста.

— Невеста — это хорошо… — Савик окинул взглядом худенькую фигуру Жанны. Потом задержал глаза на высокой груди Кристины. — Да вы зря боитесь, — он раздвинул губы в любезной улыбке. — Ничего плохого мы вам не сделаем. Только эту ночь вам придётся провести в доме. Так надо, поняли? А утром свалите на все четыре стороны. Или останетесь, если захотите. Лично я и мои друзья не собираемся здесь задерживаться.

Приезжие молчали, прижимаясь к стене.

Вернулся Гнутый и доложил, что в «шестёрке» никого нет, зато в багажнике целый ящик пива.

— Пока не кончим дело, о пиве забудь, — сурово сказал Савик. — Лучше поищи ещё свечей.

— Свечи лежат на кухне, в шкафу, — подсказал Роман.

— Спасибо за информацию, — кивнул ему главарь.

Гнутый принёс из кухни с полдюжины свечей и сразу принялся их зажигать, расставляя в гостиной на столе.

Из подвала донесся свист Рябого.

— Шеф, кто там? — послышался его крик.

— К хозяйке чувак один подвалил, а с ним тёлки! — отозвался Савик.

Он показал пальцем на Романа.

— Ты, я смотрю, мужик крепкий. Сейчас пойдёшь со мной. Поможешь нам.

— А что надо делать?

— Яму выкопать.

Романа прошиб холодный пот. «Яму! Могилу! Самому себе! А потом — пуля в висок, и в ту же яму сбросят…»

Бледнея, он приложил руку к сердцу.

— Отпустите нас, мы никому про вас не скажем, клянусь… — заговорил он дрожащим голосом, почти не дыша. — А хотите — позвоню другу в Москву, он завтра пять тысяч долларов привезёт.

Гнутый беззвучно засмеялся.

— Как же ты отсюда звонить будешь? У тебя рация, что ли, есть?

— У матери есть радиотелефон. Я по нему всегда звоню отсюда в Москву, и сейчас могу позвонить, прямо при вас. Только не надо ямы. Деньги привезут, без обмана…

— В доме есть радиотелефон? — заинтересовался Савик. — Где он?

— У матери… Он должен быть у неё в комнате…

Гнутый со свечой направился было в хозяйкину спальню, но Савик его остановил.

— Ладно, потом поищем, — сказал главарь, — сейчас нет времени. — Он обернулся к Роману. — Значит, пойдёшь с нами. Баб запрём наверху.

— Где — наверху? — спросила Кристина.

— В верхней комнате, — ответил Савик.

— А там умывальник есть? — высунулась из-за плеча Романа Жанна.

— Есть, — с усмешкой кивнул главарь. — И умывальник, и ванна, и кофе с какао. Гнутый, отведи их!

Браток, захватив зажжённую свечу, вместе с девушками поднялся по лестнице. Когда подружки скрылись в за дверью одной из комнат, которые арендовали «доктора», он запер за ними дверь, причём долго подбирал ключ из связки, найденной им в комнате хозяйки.

Тем временем Савик с Романом прошли в подвал. За время отсутствия главаря работа здесь не продвинулась. Горели свечи. Люди стояли или сидели у стен, отбрасывая изломанные тени. Возле двери возвышался Рябой с пистолетом.

— Вот, подмога вам приехала, — Савик толкнул Романа в спину, заставив его резво сбежать по ступенькам. — Жаль, лишней лопаты нет, но ничего. Будет на подхвате.

— Откуда ж он такой явился? — прогудел Рябой.

— Прямо из Москвы, — ухмыльнулся Савик. — Только что из ресторана, и тёлок с пивом с собой прихватил!

— Работёнка ему найдётся, — тоже заухмылялся браток.

Савик захлопал в ладоши.

— За работу! За работу! Перекур окончен!

«Доктора» с лопатами не торопясь спустились в яму.

Главарю всё время казалось, что работа идёт слишком медленно, он то и дело подгонял землекопов. В подвал вернулся Гнутый и тоже принялся понукать их. Жора с Лёвой раскопали ещё два мешка с трупами. Только они начали вытягивать из земли второй мешок, как тишину старого дома разорвал истеричный визг. Послышался отдалённый грохот.

— Бабы хай подняли, — встревожился Гнутый. — Слышь, в дверь стучат?

Главарь, недовольный тем, что ему снова приходится отрываться от поисков чемодана, громко выругался.

— Слетай туда, шугани их пушкой и скажи, чтоб перестали галдеть, — велел он Гнутому. — А то, скажи, свяжем по рукам и ногам и рот тряпкой заткнём!

Гнутый умчался, а Савик отправил в яму Андрея с Романом, велев сменить взопревших «докторов». Увидев в мешке гниющий труп, Роман попятился было, но Савик свирепо толкнул его в спину.

— Что, жмуриков не видел?

Роман не удержался на ногах и рухнул на колени, борясь с подступающей к горлу тошнотой, потом отполз в сторону и сблеванул.

— Хиляк, — констатировал Рябой. — От него толку, как от козла.

— Ничего, пообвыкнет, — Савик сделал знак «докторам»: — Не стойте на месте, оттаскивайте жмуриков в сторону! Чемодан, говоришь, лежит под ними? — обернулся он к Хлопенкову.

Тот кивнул головой и зевнул с хрустом.

Глава 12

Когда на свет явился очередной мешок с покойником, в подвал вбежал взволнованный Гнутый.

— Шеф, — доложил он, отдуваясь, — там, наверху, мужик в шкафу связанный!

— Как — связанный? — не понял главарь.

«Доктора» замерли с мешком в руках.

— Скотчем, — пояснил браток. — И вроде бы спит. Бабы открыли шкаф, а там он. Перессали, начали визжать… Пришлось их в другую комнату отвести…

— Ты его разбудил? Кто такой?

— Да будил я его, а он не просыпается. Похоже, наширялся здорово.

— Ладно, хрен с ним, — решил Савик. — Раз связанный, значит, не уйдёт… Работаем, работаем! Чего встали?

«Доктора» потащили мешок к стене.

— Вы, двое, — Савик показал на полковника и Романа, — что-то вы долго отдыхаете. Хватайте лопаты и в яму!

— Я не собираюсь ввязываться в это дело… — попробовал было возразить полковник, но Рябой протянул ему лопату с таким видом, что тому ничего не оставалось, как взять её и спуститься в яму.

Залез в яму и Роман. Он еле стоял на ногах, но копал, с ожесточением вонзая острие лопаты в мягкую землю.

Рябой с Андреем извлекли из ямы последний вырытый мешок и отнесли к стене. Неся покойника, Андрей видел сквозь прозрачную плёнку, как качается из стороны в сторону потемневшая голова мертвеца с оскаленными зубами.

Хлопенков всё чаще зевал и клевал носом. Наконец он окончательно растянулся на полу.

Гнутый пихнул его ногой.

— После спать будешь! — гаркнул он зеку в ухо. — До бабок ещё далеко?

— Под жмуриками должны лежать, — ответил тот, с трудом приподнимаясь и протирая слипающиеся глаза.

— Копайте, копайте! — торопил землекопов Савик. — Чемодан уже близко!

Полковник и Роман вгрызались в землю, углубляя яму в том месте, где нашли последний мешок. Но ни мешков, ни чемодана больше не было.

Яма стала глубже метра на полтора, когда, наконец, Савик велел копать правее. Полковника с Романом сменили «доктора». Яма увеличивалась вширь и вглубь, однако чемодан не показывался. Не было и трупов. Копатели выбрасывали из ямы только землю. Её холмики вырастали справа и слева.

Наконец Савик, не выдержав, выгнал всех из ямы и сам взялся за лопату. Он ожесточённо копал минут двадцать, но тоже ничего и не нашёл.

Весь красный, вспотевший, он в сердцах отшвырнул лопату и вылез из ямы. Гнутый протянул ему бутылку с минералкой. Савик прополоскал горло, сплюнул и с угрожающим видом подошёл к Хлопенкову.

Тот спал, посапывая носом. Действовало снотворное, которое за чаем подсыпали ему «доктора».

— Ты, гнида! — Савик пнул его ногой. — Где бабло?

Голова зека дёрнулась, глаза раскрылись и тупо уставились на бандита.

— Там ничего нет! — Савик показал на яму. — Хочешь, чтоб я тебя зарыл вместе с жмуриками? Это можно!

Хлопенков был похож на пьяного. Он качал головой и бормотал что-то неразборчивое.

— Что? — Главарь наклонился к нему. — Что бубнишь, говори яснее!

Не дождавшись ответа, он принялся со злобой выкручивать зеку ухо.

— Только не думай, что сдохнешь так просто, — цедил он. — Сначала мы выдернем тебе ногти, потом яйца отхреначим…

Взгляд зека прояснился.

— Кореш, ты чего? — заголосил он, морщась от боли. — Бабки зарыты здесь, здесь, только это не те жмурики!

— А где те?

— Вон там, — он показал на груду картошки.

Савик ударил его кулаком под дых.

— Туфту лепишь?

— Погодите, наверное он прав, — вмешался Анатолий Михайлович. — Перед вашим приходом я разговаривал с ним, и он, помнится, тоже показывал мне на то место, — и полковник кивнул на груду картофельных клубней, как раз там, где стоял Гнутый.

— А чего ты молчал? — огрызнулся Савик.

— Но мы же нашли трупы, поэтому я тоже, как и вы, подумал, что мы на правильном пути, — веско ответил полковник. — А теперь я меняю свою точку зрения. Нужно копать у той стены. Поскольку мы компаньоны, то я передаю вам эту информацию…

— Ладно, кончай базар! — грубо оборвал его главарь. — Мы бы и без твоей информации перерыли здесь всё!

Он велел сбросить картошку в яму и выламывать половицы, где показал Хлопенков.

Половицы были пригнаны неплотно и здесь. Гнутый с Андреем быстро их разобрали. Когда обнажилась земля, первыми приступили к работе «доктора».

— Ройте, ройте, — подгонял их Савик.

Лёва с Жорой заметно устали и работа продвигалась медленно. Вскоре их сменили Роман с Андреем. Полковник и Гнутый помогали им, перетаскивая выкапываемую землю в первую яму.

Работали почти в полном молчании. Тишину нарушали лишь шарканье ног и хряск вонзавшихся в землю лопат. Хлопенков сквозь слипающиеся веки наблюдал за работой.

— Есть! — воскликнул Андрей. — Нашёл!

— Что? — в один голос спросили Савик и Гнутый.

— Не знаю, но что-то нашёл.

Савик с фонарём спрыгнул к яму и осмотрел находку.

— Ещё один жмурик, — констатировал он. — Только не в мешке.

— Это пацаны Катка, — прошептал зек, который подполз к самому краю ямы. — Их здесь должно быть четырнадцать душ.

Глава 13

С появлением новых мертвецов работа у Андрея застопорилась. Он едва шевелил лопатой, борясь с подступавшей к горлу тошнотой. Во время службы на Кавказе он не раз видел мёртвых и считал, что привык к их виду. Но этот труп, обезображенный долгим пребыванием в земле, вызвал в нём непреодолимое отвращение. Подобные, если не худшие, ощущения испытывал и Роман, копавший рядом.

Заметив их состояние, Савик послал им на замену «докторов», и работа кое-как сдвинулась.

Лёва с Жорой выкопали всего мертвеца и подтащили его ближе к свече. Гнутый бросил им старые матерчатые рукавицы, оказавшиеся в подвале, Лёва надел их, взял труп за голый череп и выволок из ямы. Романа опять стошнило. Он отошёл к стене и уселся, уткнувшись в неё лбом.

— Слюнтяйская крыса, — прошипел Савик. — Давайте, убирайте отсюда жмурика, чего застряли! — Это уже относилось к «докторам».

Хлопенков не спускал с мёртвеца глаз.

— Это Совок, — прошептал он. — Славка Совков… Я парился с ним на зоне… Он был хороший пацан, особенно когда был трезвый…

Ему вдруг вспомнились заснеженный лес, слепящее синее небо и этот Совков, рослый двадцатидвухлетний парень, сидящий на стволе только что срубленной сосны. От костра тянет дымом, где-то лают сторожевые собаки, а они с Совком, в лагерных телогрейках и ушанках, сидят, покуривают и толкуют о том, чем займутся, когда выйдут на волю. Совок мечтал бомбануть богатую квартиру, на вырученные бабки приодеться и завести себе грудастую тёлку. Лицо у парня круглое, нездорового землистого цвета, с впалыми щеками. Они освободились почти одновременно и обосновались в подмосковной Электростали, где и влились в банду Катка.

Из земли показались ещё три трупа. На них сохранились волосы и одежда.

Зек жадно вглядывался в почерневшие лица. Вот этот, в красной майке, — Киря, лучший стрелок в группировке. Без участия Кири не обходилось ни одной разборки с применением оружия. Маленький, сухопарый, похожий на хорька, Киря стрелял в людей с удовольствием, часто в одного человека всаживал по нескольку пуль и не удирал сразу с места убийства, а ещё какое-то время смотрел на убитого. Убивать стало его потребностью, как наркотик. В последнее время он стрелял так, чтобы первой пулей только смертельно ранить жертву. Прежде чем добить её окончательно, он, как заворожённый, следил за её мучениями. Кирю в банде недолюбливали, зато Каток считал его своей правой рукой. Впрочем, это не помешало главарю расправиться с ним, как и с остальными.

А вот этот, здоровенный, с грудью как бочка, — Качан. Хлопенков был с ним дружен. Качан два раза спас ему жизнь — сначала на зоне, когда Хлопа пытался пришить один отморозок, а потом во время налёта на обменный пункт, выбив автомат из рук охранника. Одно только в нём не нравилось Хлопу: Качан любил пить в одиночестве. Забивался в угол и вливал в себя стакан за стаканом почти без закуски.

Следующим из ямы выволокли Буратино. Длинный и нескладный, он был принят в банду одним из последних. Буратино снимал проституток почти каждый вечер. Не мог спокойно пройти мимо них. Хлопенков с ним мало общался и недолюбливал за необузданную пьяную свирепость.

Из земли показался череп с оскаленными зубами. Хлопу не надо было видеть остального тела, чтобы узнать молчуна Лома. Этот Лом большую часть своих денег высылал в Пермь жене. Среди братков ходили слухи, что она ему вовсю изменяет, и Хлопенков ему от души сочувствовал. У них с Ломом была одна и та же проблема. И тот и другой страстно любили бабу, которая не испытывала к ним ответного чувства.

Труп старого наркомана Димыча был весь скрюченный, с нелепо заломленной рукой. В свои тридцать пять седоволосый Димыч казался стариком. Он был спец по взлому замков и в банде его уважали. Даже Каток не орал на него, когда напивался.

Сам же Каток пил часто, особенно в последнее время, но в тот вечер был совершенно трезв. Братки съехались к нему в уединённый дом в лесу, где он снимал комнаты, и, пользуясь отсутствием хозяйки, устроили попойку. Пахан угощал братву можжевеловым самогоном. Такого никто раньше не пил. На вкус он казался немного горьковатым, но в голову ударял хорошо и братки были довольны. Только в Хлопа можжевеловка не полезла. Его затошнило после первых же глотков, он начал рыгать и икать, и потом почти не пил, только делал вид, что пьёт.

Это его и спасло. В разгар веселья Каток, который тоже незаметно от всех воздерживался от самогона, обвинил Саню Цыганкова в крысятничестве и тут же, при всей братве, приговорил к смерти. Каток любил устраивать такие разборки. Начинал вдруг ни с того ни с сего при всех обвинять кого-нибудь из братков в проступках, которых тот не совершал, и тому приходилось долго и мучительно оправдываться, не зная исхода этих обвинений, поскольку главарь, рассвирепев, запросто мог в сердцах вогнать в него пулю. Каток подозревал всех. Никто в банде не мог быть уверен, что в следующую минуту подозрение пахана не падёт на него. Обвиняя Цыганка, Каток брызгал слюной, его полнощёкое лицо раскраснелось, маленькие глазки яростно блестели под набрякшими веками. Братва склонна была согласиться с паханом. За Цыганком и прежде замечались грешки — он был вороват и болтлив, водил знакомства с людьми из других криминальных группировок, чего Каток не терпеть не мог. Напрасно Цыганок в отчаянии ползал на коленях и клялся, что он «не при делах». Его участь была решена. Пахан велел ему копать себе могилу в подвале. Цыганок от ужаса едва держал лопату в руках, и браткам пришлось ему помогать.

Через час, когда довольно объёмистая яма была вырыта, все бандиты, кроме Катка, чувствовали себя плохо. Виноват был можжевеловый самогон. Всех тошнило, даже Хлопа. Братки заблевали весь пол в доме. Их бил сильный озноб, лица посинели, на коже выступили пятна. Вскоре все лежали. От сильной слабости никто не мог сдвинуться с места, один только Хлоп ещё кое-как ползал на четвереньках. Зато пахан, хромой и грузный, переваливаясь, как огромный пингвин, ходил как ни в чем не бывало между братками, ставшими вдруг беспомощными, вглядывался в их синие лица и напевал с довольным видом.

У Хлопа выворачивало наизнанку желудок. Чтобы опорожнить его, он забился под лестницу, загородился какими-то вёдрами и, спустив с себя штаны, принялся справлять нужду. Мимо, не замечая его, несколько раз прошёл Каток. Давно сгустилась ночь, но электричества в доме Каток не включал. Ходил со свечой, напевая: «Я люблю тебя, жизнь, что само по себе и не ново…». Хлоп наблюдал за ним из-за вёдер. Каток обыскивал братков, снимал с них перстни и цепочки, из карманов доставал деньги. Добычу он относил на стол, потом поставил на тот же стол тёмно-коричневый чемодан и при свете свечи принялся доставать из него доллары, пересчитывать их, складывать в пачки и снова укладывать в чемодан. Назавтра пахан должен был выдать братве положенную ей часть добычи. Но эти деньги, как и те, которые Каток сохранил от предыдущих набегов, все перешли в чемодан.

Каток защёлкнул замки и удовлетворённо похлопал рукой по крышке. «Мёртвые надёжней любого банка сохранят бабки…» — донёсся до Хлопа его глуховатый голос.

Хлоп в ту минуту не понял зловещего смысла этой фразы. Только потом, когда он протрезвел, до него дошло.

Пахан засунул чемодан в большую полиэтиленовую сумку, проковылял с ней мимо затаившегося Хлопа и скрылся в подвале. Дверь туда осталась открытой. Хлоп осторожно пополз к ней. Заглянув в подвал, он увидел Катка с сумкой у края ямы, вырытой для Цыганка. Свеча освещала его побагровевшее лицо, скалящееся в дьявольской ухмылке.

Каток повернулся к Хлопу спиной, и браток, пользуясь этим, быстро прополз в дверь и затаился в тёмном углу за ящиками.

Каток спустился на дно ямы, где лежал труп Цыганка с простреленной головой. Зарыть его не успели. Хлопу было видно, как Каток положил рядом с мертвецом сумку и перевернул его так, чтобы тело мертвеца легло на неё. Казалось, будто покойник обнимает сумку. Пахан вылез из ямы и постоял немного, любуясь созданной им картиной.

Дальше началось самое жуткое. Каток ходил по тёмным комнатам, брал за шиворот обессилевших, мало что соображавших, трясущихся в ознобе братков и одного за другим затаскивал в подвал. Там он подводил их к яме и сбрасывал вниз. Никто не мог выбраться оттуда, братки грудой лежали на дне, слабо шевелились и стонали. Если кто-то всё-таки находил в себе силы подползти к краю ямы, Каток бил его по голове и тот отваливался назад. «Вот уж окна зажглись… — хрипло напевал пахан. — Я шагаю с работы усталый… Я люблю… тебя, жизнь…» Он перетащил в яму всех, кто был в доме. Хлоп замирал от ужаса при мысли, что главарь сейчас хватится его и пойдёт искать. Он, как и остальные, не смог бы оказать ему никакого сопротивления. Но Каток то ли забыл о нём, то ли сбился со счёта, когда сваливал братков в яму. Как бы там ни было, побродив по комнатам и больше никого не найдя, пахан вернулся к яме, взял лопату и принялся засыпать её землей. Он засыпал ещё живых людей!

Хлоп впоследствии пришёл к выводу, что братва, может, и выздоровела бы после отравленного самогона. Ведь сам-то он не умер. Каток убил их вполне намеренно и закопал вместе с деньгами.

Все в банде знали, что милиция после недавнего неудачного ограбления сидит у них на хвосте. Поэтому, видимо, Каток решил резко со всем завязать и уйти на дно, надёжно припрятав деньги, а заодно избавившись от сообщников, как от ненужных свидетелей.

Он кидал землю на шевелящиеся тела и бурчал прилипшую к губам песенку:

— Нам нема-а-ало дано… ширь земли и равнина морская…

В ответ из ямы неслись стоны.

«Только мёртвые надёжно хранят деньги», — вспомнилось Хлопу. Пьяный Каток как-то сказал это Димычу, когда разговор зашёл о том, где лучше всего хранить деньги. Каток доказывал, что самый надёжный сторож для спрятанных ценностей — это покойник, недаром в старину вместе с кладом зарывали человеческий череп или кости. А ещё лучше, по мнению пахана, зарыть с кладом всего мертвеца. Только мертвец сможет сохранить спрятанное добро до возвращения владельца. Его словам никто не удивился. Все в банде знали, что Каток верит гадалкам и целителям, а перед каждым налётом на инкассаторов подолгу сидит над картами Таро и жжёт свечи, советуясь с потусторонними силами.

Наверняка и эти зловещие похороны имели для него какое-то мистическое значение. Вероятно, он считал, что покойники, и правда, сохранят зарытые деньги…

Засыпав яму землёй, Каток походил по ней, утрамбовывая, а потом, взяв свечу, покапал на землю воском и начертил на ней какой-то знак. И только после этого, вспомнив свой плотницкий опыт, принялся укладывать на место половицы.

Хлоп наблюдал за ним как в гипнотическом трансе и замирал от страха, когда тот проходил мимо ящиков, за которыми он прятался. Но убийца его так и не заметил. Закончив свою работу, пахан поднялся к себе в комнату и вскоре оттуда донёсся его раскатистый храп.

Чувство страха в груди Хлопа сменилось чувством жгучей ненависти. Настоящей крысой среди них был не Цыганок, а сам пахан! И потому он должен понести наказание! Кстати, и деньги в случае его смерти достанутся одному Хлопу, потому что других претендентов на них не осталось.

Хлоп не мог в ту же ночь осуществить мщение. Он был слишком слаб, болели мышцы, судорогой сводило всё тело. Когда он на четвереньках выбирался из подвала, его сознание мутилось. В иные моменты ему казалось, что он умирает, и его охватывало самое настоящее отчаяние.

Он всё-таки выбрался из подвала, а потом из дома, дополз до леса и лишь там к исходу следующего дня окончательно пришёл в себя. На третий день, уже почти оправившийся, он наведался в деревню по соседству и от какой-то старухи узнал, что хромой жилец уехал, захламив и испоганив весь дом, и что хозяйка не стала на него жаловаться, потому что он заплатил ей гораздо больше, чем был должен.

Хлоп сразу же направился в Подольск и снял там комнату. О том, что у Катка есть квартира в этом городе, знало человек пять, включая Хлопа, но они были мертвы. Три дня он следил за подъездом, часами просиживая за столиком у пивного ларька напротив, и наконец увидел Катка. Пахан вышел из подъезда, остановил частника и куда-то уехал. Вернулся он только к вечеру. Хлоп за это время успел раздобыть все необходимые инструменты для взлома двери и ночью проник в квартиру.

Каток спал в одежде и в ботинках, развалившись на тахте. В комнате горел свет. Всюду царил беспорядок, на полу валялись объедки и окурки. Воняло мочой.

События той ночи Хлоп помнил до мельчайших подробностей, как будто это было вчера. Пахан храпел. Голова его была запрокинута, короткая плотная шея, увешанная многочисленными амулетами, обнажена. Сжимая в руке нож, Хлоп приблизился к тахте. Он уже наклонялся над Катком, как вдруг тот перестал храпеть. Глаза пахана раскрылись и уставились на ночного гостя. Секунду спустя его лицо перекосилось в гримасе панического страха. Каток мог бы легко отбить от себя руку с ножом, оттолкнуть Хлопа, но его ужас перед человеком, которого считал мёртвым, был так велик, что он даже не пытался сопротивляться, только начал всем телом подаваться назад.

— Это ты, Хлоп? — прошептали посиневшие губы.

Хлопенков, внезапно осознав, что Каток парализован страхом, почувствовал себя полным хозяином положения. Он даже медлил с решающим ударом, наслаждаясь своей властью над кровожадным паханом, перед которым ещё совсем недавно пресмыкался и трепетал.

— Не ждал? — ответил он, оскалившись в мстительной улыбке. — Ты убил пацанов и сейчас ответишь за их смерть.

Каток задыхался, его щёки дрожали.

— Зачем… ты… пришёл?… — выдавил он с усилием.

Он поднял руку, словно защищался не от человека, а от призрака, и тогда Хлоп, наклонившись к самому его лицу, прошептал:

— Лежи спокойно, Каток. Пацаны тебя ждут, — свободной рукой он отогнул его голову назад. — Ждут, чтобы разобраться с тобой…

Нож ещё не коснулся шеи, а Каток уже хрипел, трясся, глаза его закатились.

— И Цыганок ждёт, и Димыч, и Федя…

Хлоп неторопясь принялся пилить горло.

Брызнувшая кровь залила алым горячим потоком лезвие ножа, пальцы Хлопа и тахту. Лезвие упёрлось в хрящ, но Хлоп продолжал пилить, потому что Каток ещё дергался.

Наконец пахан затих, вытянулся с посиневшей отрезанной головой и вываливающимся изо рта огромным прокушенным языком. Кровь текла из рваной раны не переставая. Скрюченные пальцы впивались ногтями в обшивку тахты.

Видение затуманилось. Хлоп почувствовал, что его бьют по щекам.

— Спишь? — загремело, казалось, в самом мозгу.

Зек с трудом раскрыл глаза и тут же снова закрыл их. Его голова свесилась.

Гнутый ещё раз ударил.

— Бесполезно, — крикнул он, обернувшись к Савику. — Дрыхнет как сурок!

— Ладно, оставь его, — отозвался главарь. — Давай помогай оттаскивать жмуриков!

Голоса доносились из такой дали, что Хлоп едва различал их. Он прошёл в ванную и вымыл руки. Когда вытирал их полотенцем, почувствовал, как сзади его шею обхватили чьи-то пальцы. Они были холодными и скользкими, и от их прикосновения по спине Хлопа пробежал мороз. Ещё не успев ничего сообразить, он вырвался и выбежал в коридор.

Он целую минуту не решался оглянуться. А когда наконец скосил глаза, ужасающая догадка подтвердилась: за его спиной стоял измазанный кровью пахан!

Хлоп смотрел на него не дыша. Рубашка и брюки на пахане были залиты кровью, отрезанная голова свешивалась на плечо. Каток поддерживал её рукой. Выпученные глаза страшной головы казались стеклянными, язык по-прежнему высовывался изо рта. В нечленораздельном бурчании, которое издала голова, Хлопу послышалось обещание его убить.

Чувствуя, что у него мутится рассудок, Хлоп попятился.

Оживший мертвец двинулся за ним. Хлоп знал, что пахан не бросает своих слов на ветер, и того, кого он приговорил, заранее можно было считать покойником. Из раскрытой комнатной двери в тёмный коридор сочилась полоса красного, как кровь, света. В этом свете мертвец казался полностью чёрным. От каждого его шага паника в груди братка нарастала, и в конце концов на Хлопа нахлынул такой ужас, что он упал, дико закричал и задёргался, напрягая все силы, чтобы вырваться из парализующей паутины кошмара.

Каток наклонился над ним и потянулся руками к его горлу. При этом пахану пришлось отпустить свою голову, которая тут же свесилась ему на грудь и закачалась, держась на одном сухожилии.

Качаясь, она повернулась к Хлопу лицом, и он завопил, увидев, что её безжизненные глаза глядят прямо на него. Он начал отталкивать от себя пахнущие землёй руки, но они схватили его и оторвали от пола.

Сухожилие внезапно лопнуло, голова Катка отвалилась от шеи и свалилась прямо на Хлопа. Зубы впились в него со злобным рычанием. Он рванулся в сторону, но безголовый труп держал его крепко. Ледяная рука нанесла братку удар такой силы, что он откинулся навзничь и остался лежать на холодном полу…

Рябой подул на свой кулак, занывший после удара.

— Ну что, угомонился ты или нет? — проворчал он.

Но спящий зек продолжал дёргаться и повизгивать. Рябой, матерясь, ещё раз ударил. Хлопенков и на этот раз не проснулся, однако дёргаться перестал. Дыхание его выровнялось.

— Дрых бы себе спокойно, а то расшумелся, как будто его режут во сне, — и Рябой отошёл к яме.

В это время «доктора» вытаскивали из неё очередной труп. Полусгнившие мертвецы, когда их волокли по земле, теряли клочья кожи и волос. Сначала их клали на мертвецов в мешках, а потом, когда груда стала слишком внушительной, Савик приказал сбрасывать трупы в первую яму.

— Много их ещё? — нетерпеливо спрашивал главарь.

— Не знаем, — отдуваясь, отзывался Жора.

Отбрасывая лопатой землю, он наткнулся на труп, который как будто стоял на четвереньках. Когда его обкопали с боков, обнаружилось, что он лежит животом на какой-то большой сумке.

— Что там такое? — крикнул Савик.

— Кажется, какой-то мешок…

Главарь кубарем скатился в яму, выхватил у Жоры лопату и принялся копать. Вскоре из земли выступила вся сумка. Савик отвалил от неё мёртвого Цыганка.

— Нашли… Кажись, нашли… — хрипел он срывающимся от волнения голосом, выволакивая сумку из ямы.

В сумку был упакован чемодан. Увидев его, Савик достал пистолет.

— Всем назад! — закричал он. — Рябой, Гнутый, секите за чуваками!

— Отойди к стене! — Бандиты наставили пистолеты на полковника, который попытался приблизиться к Савику. — Слышал, что говорят?

— Если наличные здесь, то хорошо бы сразу рассчитаться, — сказал Анатолий Михайлович.

— Рассчитаемся, не ссы! — прорычал Савик.

— К стене, тебе сказано! — грозно повторил Рябой. — А то щас к тем жмурам отправишься!

Полковник, побледнев, отступил.

Несколько минут Савик возился с замками на чемодане. Один замок заклинило, он никак не хотел открываться. Наконец замки были вскрыты и бандит откинул крышку. Чемодан был набит пачками стодолларовых купюр. Савик вытащил одну и при свете свечи пролистнул её. Считать не стал, засунул её обратно и захлопнул чемодан.

Глаза главаря горели торжеством. Он даже застонал от восторга, положив руки на крышку чемодана. Вот оно, счастье. Сытная спокойная жизнь на берегу лазурного океана, под сенью пальм, в обществе шоколадных красоток.

— Всем оставаться на местах! — крикнул он, хватая чемодан. — Рябой, Гнутый, быстро за мной!

— Постойте, — подал голос полковник.

Савик выстрелил в потолок.

— Глохни, падла!

Главарь с чемоданом, а за ним братки выскочили в коридор. Гнутый, выбегая из подвала последним, задвинул на двери щеколду.

Глава 14

В сумеречной гостиной всё оставалось по прежнему. На столе догорали свечи, скатерть была наполовину сдёрнута, на полу валялись осколки разбитой посуды и лежала бесчувственная Оксана.

— Баба так и не проснулась, — пробегая мимо неё, сказал Рябой.

— Хрен с ней, — отозвался Савик. — В Москву сейчас не поедем, на дороге может обшмонать патруль… Дёргаем в Ногинск…

— Погоди, шеф, — Гнутый остановился. — Что там такое? — И он показал на надпись на стене, рядом с камином. — Кажись, раньше этого не было.

На стене куском угля, вынутым из камина, крупными кривыми буквами было написано: «Осторожно мины! Из дома не выходить!» И здесь же, пониже, были нарисованы череп и скрещенные кости.

— Точно, не было, — подтвердил Рябой. — Только щас кто-то написал.

— Из подвала вроде бы никто не выходил, — задумался Гнутый. — Чувихи наверху заперты…

Савика до того поразила зловещая надпись, что он опустил чемодан.

Несколько секунд в гостиной висело молчание. В души бандитов закрался страх. У всех троих появилось ощущение, будто чьи-то недобрые глаза наблюдают за ними из тёмных углов.

— Может, это тот мужик, который в шкафу? — сказал Рябой почему-то шёпотом.

— Охренел? — возразил Гнутый. — Он же связанный!

— Тогда — старуха.

— Точно, старуха! — оживился Савик. — Больше некому. Сбегай, проверь.

Гнутый помчался в комнату хозяйки и через минуту вернулся.

— Там она, — доложил он. — Спит.

— А может, Оксанка? — предположил Рябой. — Только притворяется, что спит… — Он подошёл к ней и пнул ногой. — Вставай, бикса драная! Колись, ты тут рисуешь на стенах?

Но Оксана только издала стон и продолжала спать. Рябой пнул её ещё раз.

— Вряд ли это она, — Гнутый прошёлся по гостиной, заглянул под лестницу. — На хрена бабе малявы писать про мины? Ей такое и в голову не придёт.

Савик тряхнул головой, сбрасывая с себя мимолётное оцепенение, и схватил чемодан.

— Всё херня. Идиотские штучки…

Он недоговорил. Откуда-то из леса, со стороны дороги, донёсся глухой звук взрыва.

Это был именно взрыв. Такой грохот невозможно было спутать ни с чем другим.

Бандиты замерли, насторожившись.

— Слышали? — прошептал Рябой.

— Взорвалось что-то, — Гнутый взглянул на главаря. — Похоже, граната. Или мина…

Все трое подбежали к окну и вгляделись в ночную темень. Дождь перестал, но небо было по-прежнему обложено тучами. Стволы ближайших деревьев едва проступали сквозь мрак, а лес за ними тонул в совершенно непроглядной тьме.

— Грохнуло оттуда, где дорога, — прошептал Гнутый. — Может, правда, мины?

— Херня. Кто-то липу мастырит… — Савик перевёл дыхание, вытер рукой вспотевший лоб. — На испуг хочет взять…

— Точно, на испуг, — согласился Гнутый. — Если б, правда, здесь кто-то был такой крутой, то он бы нас всех давно перешмалял.

— Ладно, дёрнули, — Савик подхватил чемодан. — Только смотреть в оба!

Озираясь, сжимая в руках пистолеты, бандиты миновали прихожую и вышли на крыльцо. Сад встретил их вкрадчивым шелестом листвы и стуком капель, падающих с деревьев. В воздухе висела морось.

Идя по размокшей дорожке, Савик вглядывался в машины.

— С большим джипом лучше не связываться, — сказал он. — На нём нас точно тормознёт патруль. Поедем на своей тачке…

«Вольво» стоял на самой окраине леса, где начиналась дорога. Подходя к нему, братки невольно замедлили шаг.

Первым у машины оказался Рябой.

— Братва! — сдавленно воскликнул он. — Гляньте сюда!

На дверце машины висела связка небольших брусков в прозрачном пакете.

— Взрывчатка, — прошептал Гнутый. — Тротиловые шашки, гадом буду…

Несколько секунд все безмолвно смотрели на пакет. Савик почувствовал, как у него, помимо его воли, заклацали челюсти.

— Точно, тротиловые, — прохрипел он. — Откуда они тут?

Дрожащими руками он достал фонарик и посветил на пакет. От пакета к замкам на дверцах тянулась проволочка.

— Это растяжка, — прошептал Гнутый. — Смотрите, вот тут взрыватель… Машину трогать нельзя, а то рванёт так, что костей не соберёшь.

— А может, лажа? — не верил главарь. — Может, кто-то на понты берёт?

Но Гнутый, качая головой, отступил от машины.

— Савик, мы, кажись, попали, — проговорил он тихо. И прибавил ещё тише, после молчания: — Кто-то разнюхал про бабки…

— Но кто? — так же тихо спросил Савик. — Все же были в подвале. Ни одна тварь оттуда не выходила, пока мы копали.

— Значит, кто-то ещё знал про бабки, кого в подвале не было, — сказал Гнутый.

К ним приблизился Рябой.

— Гнутый дело говорит, в тачку лучше не соваться, — прошептал он, оглядываясь. — Придётся на джипе дёргать.

— Ты уверен? — Гнутый в сомнении покачал головой.

Савик с чемоданом зашагал к дому.

— Сейчас посмотрим, — цедил он сквозь зубы, как будто хотел кому-то что-то доказать. — А вот мы сейчас посмотрим…

Бандиты подошли к джипам. Ближе к ним серела в ночном свете «Нива». Савик посветил фонариком на её дверцы. И к ним были привязаны на проволоке тротиловые шашки!

— Это на самом деле мина или кто-то шутки шуткует? — главаря стала разбирать злость.

— А ты попробуй, сними эту херню, — невесело усмехнулся Гнутый. — Только сперва я отбегу подальше.

Тротиловые шашки висели и на дверцах «Рэйндж-Ровера». Савик поставил чемодан на землю, перевёл дыхание.

— Кто-то знает о бабках, это факт, но откуда у этой гниды взрывчатка? — пробормотал он.

Гнутый думал недолго.

— Я полагаю, надо спросить у мента.

— Точно! — встрепенулся Рябой. — Подозрительный он какой-то. Всё время права качает.

— Скорее всего, он приехал не один, а с сообщником, — продолжал рассуждать Гнутый. — С сообщником, про которого мы ничего не знаем, и который знает про бабки! И теперь этот сообщник шкодит нам тут!

— С какой, интересно, целью? — угрюмо буркнул Савик. — Ему проще нас перестрелять и взять деньги. Он мог бы уже это сделать, когда мы шли по лесу.

— Может, сообщник не хочет мокрухи? — предположил Рябой.

— Или у него нет пушки, — глубокомысленно изрёк Гнутый.

Савик решительно поднял чемодан.

— Идём в подвал. Потолкуем с ментом круто. У меня он быстро расколется!

Они вернулись в дом и вывели блюстителя порядка из подвала.

Допрос устроили в гостиной. Рябой приставил к его голове пистолет, Савик задавал вопросы.

— Где твой дружбан? Тот, с которым ты сюда приехал?

— У меня тут только один друг, если его можно так назвать, — пробормотал перепуганный и сбитый с толку Анатолий Михайлович. — Я имею в виду Андрея. А больше никого.

— Никого? — рычал Савик.

— Никого, уверяю вас.

— Кто ещё, кроме Андрея?

— Я приехал сюда один, клянусь.

— А сколько народу приехало в чёрном джипе? — спросил Гнутый.

— Откуда мне знать? По-моему, только двое — Хлопенков и эта женщина…

— Где твой сообщник взял взрывчатку?

— Какую взрывчатку? Какой сообщник? Ничего не понимаю…

По знаку Савика Рябой нанёс полковнику меткий удар по почке. Тот мешком свалился на пол и несколько минут корчился в болезненных судорогах.

— Кто был с тобой? — шипел Савик ему в ухо. — Колись, а то щас сквозняк в голову впустим!

— Мне не в чем колоться, клянусь… — На губах полковника выступила розовая пена.

Савик в сердцах пнул его ногой в живот. Полковник, всхлипнув, перевалился на спину и замер с раскрытым ртом.

Гнутый минуты две держал его за запястье, сосредоточенно хмурясь. Сообщники молча смотрели на него.

— Живой ещё, — сделал вывод бандит. — Пульс есть, оклемается.

— А может, мент правда не при делах? — Рябой почесал в затылке.

Савик прошёлся по гостиной.

— Надо же, какая невезуха. Уже всё, закончили, взяли бабки, намылились бежать, а тут какая-то гнида с растяжками…

— Шеф, я вот всё думаю про этот взрыв в лесу, — сказал Гнутый. — Что там могло взорваться?

— А правда, что? — озадачился и Рябой.

Гнутый поднял указательный палец, давая понять, что хочет сказать что-то очень важное.

— Взорвался тот гнида, который все эти мины подкладывает! — проговорил он с придыханием и обвёл приятелей глазами. — Он взорвался, гадом буду! Что-нибудь не то сделал в темноте, не так за проволоку дёрнул, и всё, абзац! Самого размазало!

— А что, Гнутый дело говорит, — Рябой повернулся к главарю. — Коли так, то, может, есть смысл пешком через лес дёрнуть? Если осторожно идти, смотреть под ноги, то, может, выйдем?

— А впереди чуваков погоним, как камикадзе! — Гнутый даже засмеялся. — Если взорвутся, то и хрен с ними, дорогу нам проложат!

Савику предложение Гнутого показалось дельным. Не тратя времени, бандиты извлекли из подвала обоих «медиков».

В гостиной Савик объяснил им задачу.

— Значит, так, — сказал он, поигрывая пистолетом. — Сейчас мы уходим отсюда. Вы идёте с нами. Пойдёте впереди метрах в тридцати от нас.

— Зачем? — не понял Жора.

— Если кто встретится — подадите нам сигнал, — объяснил Савик. — Свистните, поняли?

«Доктора» закивали, озадаченные таким странным предложением. Кто мог им встретиться на ночной безлюдной дороге? Однако возражать не стали. К тому же у обоих одновременно зародилась мысль о побеге…

Жора подошёл к Оксане.

— Женщина ещё не очнулась? — Он наклонился над ней.

— Оставь её, пусть дрыхнет, — сказал Савик.

— Я только проверю у неё пульс.

— Хрен с ней!

Но Жора уже встал на четвереньки и взял Оксану за запястье. Щупая ей пульс, он почти весь заполз под стол…

Рябой пнул его ногой.

— Оставь тёлку, тебе сказано!

Жора, заправляя рубашку в штаны, торопливо поднялся на ноги. Савик наставил на них с Лёвой пистолет.

— Встаньте лицом к стене, — приказал он. — Руки за спину!

Те подчинились. Гнутый сходил на кухню за верёвкой и связал им руки за спиной.

— Так будет надёжней, — Савик взял чемодан. — Ладно, двинули.

Они вышли во двор и направились к темнеющему лесу.

— Идите спокойно, медленно, — напутствовал «докторов» главарь. — Чуть дёрнетесь — сразу будем стрелять. Помните: мы всё время идём за вами.

Глава 15

Продвигаясь в направлении посёлка, Лёва с Жорой поминутно оглядывались назад. Фигуры конвоиров едва маячили в отдалении.

— Что-то они задумали, — прошептал Лёва.

— Смоемся от них, — отозвался Жора.

Лёва озирался.

— У них пушки, не забывай…

— Сейчас будет поворот, а там деревья подступают к самой обочине, — заговорил Жора, снова покосившись назад. — Два шага в сторону, и они хрен нас найдут в этой темени!

В разрывах туч проглядывали звёзды. Дорога, подсвеченная слабым ночным светом, была «докторам» неплохо знакома, как и лес, теснившийся за её обочинами. Не раз им приходилось вести через этот лес своих жертв — тоже связанных, как они сейчас.

— Удивительно, как это они не замочили нас ещё в подвале, когда нашли бабки, — шептал Лёва.

— Мы остались живы, значит, нам повезло, — отвечал Жора. — Теперь у нас есть шанс.

— Со связанными руками много по лесу не побегаешь, — сомневался напарник.

— Жить захочешь — побегаешь.

Несколько шагов они прошли молча.

— Я сейчас подобрал радиотелефон, — снова заговорил Жора.

— Где?

— Под столом. Я его уронил, когда они подвалили, а потом не успел поднять. Теперь он снова у меня… Я его спрятал за пояс, под рубашку. Они не заметили. В лесу найдём способ развязаться и позвоним Гагику.

— Гагику надо звякнуть обязательно, — согласился Лёва. — А странно, почему его так долго нет. Он должен был подъехать ещё полчаса назад. Наверно, ливень задержал… Если он подъедет сейчас, то хреново, — прибавил он, помолчав. — Эти гниды и Гагика пристрелят, и обоих его парней.

— Ну и хрен с ними! Ты о себе думай. Сейчас надо выбраться из передряги. Живыми ноги унести, — Жора вгляделся вдаль. — А, вон, кажется, поворот… Ну, точно. Там деревья у самой обочины… Готовься!

Свернув вместе с дорогой, они остановились, поражённые представшим зрелищем. Прямо перед ними на дороге лежал остов искорёженного взрывом медицинского микроавтобуса. Они сразу узнали машину «Медикон-плюса», в которой должен был ехать Гагик.

«Доктора» несколько секунд стояли, вглядываясь в обломки. Куски металла расшвыряло по всей дороге. В одном из окон виднелось обугленное человеческое тело.

— Гагику кранты, — прошептал Лёва.

Напарник толкнул его локтем.

— Помнишь, мы сидели в подвале и услышали взрыв? Тот высокий мужик сказал, что это взрыв снаряда или мощной мины. Так вот что, оказывается, взорвалось…

Сзади послышался негромкий свист.

— Эй, чего встали? — крикнул Гнутый. — Давай, потопали вперёд!

Бандиты ещё только подходили к повороту и жуткие обломки были им не видны за деревьями.

— Бежим! — шепнул Жора. — Быстро!

Оба кинулись в заросли. Лёва споткнулся о корягу и упал, но спустя минуту с усилием поднялся и, хромая, устремился за приятелем.

Бандиты сразу заметили их поползновение.

— Стоять, суки! — Сзади раздался выстрел.

В лесу «докторов» окружила почти кромешная темнота.

— Жора, ты где?

Отклик напарника донёсся откуда-то справа:

— Тут я… Уходим, уходим быстро, не отставай…

Рябой с пистолетом мелкой трусцой устремился за беглецами, но, добежав до поворота, остановился и удивлённо свистнул. Подбежали Савик и Гнутый.

— Разворотило-то как… — прошептал Рябой. — Машина на мине взорвалась, гадом буду!

Не успел он договорить, как где-то в лесу, справа, совсем близко от дороги, грохнул взрыв.

Бандиты даже присели, втянув голову в плечи, а потом попятились.

— Ещё что-то взорвалось, — прошептал Рябой.

— Стойте, бараны! — Савик опомнился. — Надо не драпать, а разобраться, в чём дело!

— Как же тут разберёшься, когда кругом мины? — пробормотал Гнутый.

— А может, и не кругом. Пошли!

Бандиты снова двинулись вперёд. Шли осторожно, подсвечивая дорогу у себя под ногами.

— Мы запросто можем нарваться на растяжку, — шептал Гнутый. — В Чечне ставят такие, что хрен заметишь. Из тонкой проволоки…

— Здесь не Чечня, — буркнул главарь.

Обойдя обломки микроавтобуса, они остановились.

— Кажись, там рвануло, — Гнутый показал направо.

— Надо бы сходить глянуть, — сказал Савик задумчиво.

— Ну, ещё чего, — Гнутый даже попятился.

Справа послышался хруст веток, и из кустов на дорогу выломился растрёпанный, бледный как смерть Лёва. Он тяжело дышал и от страха не мог выговорить ни слова.

Савик направил на него луч.

— Что взорвалось? А где второй?

— Жоры нету, — выговорил трясущийся «доктор». — Разорвало его…

— Ты видел кого в лесу?

— Нет… Никого…

— Гнутый, тебе придётся пойти и проверить, — сказал главарь.

Браток, однако, не торопился выполнять приказ.

— Придётся, — повторил Савик жёстче. — Да ты не ссы. У тебя же ствол. Фонарь возьми!

Помешкав, Гнутый взял фонарь и направился к деревьям.

— Свети себе под ноги и смотри в оба, — напутствовал его Рябой.

— Знаю, — сквозь зубы ответил Гнутый.

Луч фонаря скользил по замшелым стволам, кустам и корягам. Увидев на листьях алые пятна, бандит остановился и поводил лучом вокруг себя. Справа показалась оторванная человеческая рука. Чуть подальше виднелась верхняя половина человеческого тела с развороченной грудной клеткой. Бандит задержал луч на залитой кровью голове. Это был второй «доктор».

Гнутый заторопился назад.

— Шеф, там чувак нарвался на мину! — Его голос стал хриплым от волнения. — Разнесло всего, руки-ноги разбросало…

Понурившийся, со связанными руками, Лёва стоял между бандитами и весь дрожал.

— Мина, в самом деле? — бормотал он, стараясь справиться с дробью, которую выбивали его зубы. — Мина, да?…

Объяснять ему ничего не стали. Савик с минуту прислушивался к тишине, а потом кивнул в сторону дома.

— Двигаем назад. Здесь, чую, хрен пройдём.

Глава 16

Дом встретил их сумраком и могильной тишиной. В гостиной горела единственная оплывшая свеча. Оксана по-прежнему без чувств лежала на полу, зато полковника нигде не было.

— Куда девался этот хрен? — насторожился Савик. — Мы оставили его вот тут, на полу! Он лежал в глубоком отрубе! Зажигайте свечи, ищите его!

Полковник оказался на кухне. Четверть часа назад он нашёл в себе силы встать и пройти туда. После побоев у него болело в боку и в затылке, хотелось пить. Чтобы унять боль, он подставил голову под струю холодной воды. Когда в тёмной кухне появились бандиты, он, закрыв глаза, сидел на табурете. В боку продолжало невыносимо зудеть.

— Ну чё, мент, оклемался? — Рябой поднял свечу выше, осветив его всего.

Анатолий Михайлович вздрогнул.

— Я приехал сюда один, — прошептали пересохшие губы. — Один, клянусь.

— А мы тебе верим, чего ты разнервничался, — сказал Савик, появляясь в кухне с чемоданом в руках.

— Ты тоже попал, вместе с нами, — прибавил Гнутый. — Лес кругом заминирован.

— Значит, это правда?

— Что — правда?

— Надпись на стене.

— Значит, правда. Мы тут в мышеловке! — И Гнутый дурашливо засмеялся, разевая рот.

Савик сел на второй табурет, достал из кармана пачку сигарет и закурил.

— Этот сука, который расставил мины, запросто мог войти в дом, — сказал он, затянувшись и выдохнув дым.

— Тогда он знает о деньгах, — меланхолично заметил полковник. — Конечно, знает. Это абсолютно точно. Только откуда у него столько мин?

— А ты как думаешь? — спросил Савик.

— Не знаю. Впрочем, после всех этих трупов в подвале меня уже ничего не удивляет… Сигаретку можно попросить?

Савик протянул ему раскрытую пачку.

Глава 17

Андрей и Роман сидели на ступеньках у запертой подвальной двери, повернувшись спиной к сваленным в кучу человеческим останкам, и смотрели на горящие свечи. Хорошо, что бандиты, торопясь убраться с деньгами, оставили свечи. Без них было бы ещё хуже. С десяток почти неподвижных огоньков горело вокруг ямы, вырытой у стены, а один мерцал на самом её дне, подсвечивая последний труп, под которым нашли чемодан. Цыганка так и не стали вытаскивать, он остался в яме.

Огоньки иногда вздрагивали, как будто кто-то невидимый дул на них.

— Интересно, долго они будут гореть? — почти не разжимая зубов, пробормотал Роман. — Минут сорок, наверное?

— Да, минут сорок, — отозвался Игнатов.

Роман сидел согнувшись, втянув голову и глядя перед собой. Изредка у дальней стены начинал шевелиться и стонать во сне Хлопенков. Он вскрикивал что-то невнятное, дёргался, потом снова надолго затихал. Андрей завидовал ему. Хлопенков спит и не видит всей этой жути, а у него, Андрея, сна ни в одном глазу. И мысли лезут в голову одна хуже другой.

Теперь уже окончательно стало ясно, что дядюшкина затея провалилась. Вряд ли полковнику что-нибудь обломится от этих денег, а ему, Андрею, и подавно. Через минуту после того, как бандиты покинули подвал, запертые в нём узники услышали где-то далеко за стенами звук взрыва. Полковник сразу сказал, что это взрыв мощной гранаты, мины или артиллерийского снаряда. Вскоре бандиты вернулись и вывели его. А через некоторое время пришли за «докторами». Андрею с Романом оставалось ждать, когда придут и за ними.

Но бандиты не появлялись. До слуха молодых людей снова долетел звук взрыва. Оба почему-то были уверены, что взрывы имеют какое-то отношение к бандитам. Но что там взрывается и зачем браткам понадобились полковник и «доктора»?

У покойника, оставшегося в яме, была неестественно вывернута голова, отчего Андрею казалось, будто он исподволь, украдкой, наблюдает за ними с Романом…

За дверью временами слышались голоса, но ничего нельзя было разобрать. Похоже, бандиты ещё не убрались из дома, хотя прошло уже больше часа, как они нашли деньги.

— Собирался переждать эту ночь в Киржаче, да чего-то взял и поехал, — снова заговорил Роман. — Гостиница в Киржаче хреновая, тем более у баб документов с собой нет… Вот и нарвался на приключение…

— Зачем ты вообще сюда поехал?

— Просто на выходные. Тут хорошо, тихо… Родные места… — Роман покачал головой. — Ну, выкинула мамаша фокус… Трупы в доме…

— Тут твоя мать живёт, что ли?

Роман кивнул.

— Да, почти безвыездно.

— Кто хоть она такая?

— Пенсионерка. Дом от мужа остался. От отца моего, значит… И продавать его не хочет. Комнаты сдаёт. Сколько раз я ей говорил: продай, переезжай в Москву. А она упрямая… Вот и влипла в криминал…

— Ты думаешь, она в курсе? — Андрей кивнул на труп.

— Вряд ли. Узнай она о покойниках в доме, пулей бы вылетела отсюда. Она боится мертвецов.

Где-то вдали хлопнула дверь и снова приглушенно зазвучали голоса.

— Так ты, значит, не с ними? — нарушил молчание Роман.

— С кем?

— С этими.

— Как видишь.

— Значит, ты тоже попал, как и я!

«Я попал покруче тебя», — хотел Андрей ответить, но промолчал. Будущее представлялось ему гораздо более безрадостным, чем настоящее. О нём даже думать не хотелось.

Откуда-то — похоже, что из гостиной, — донеслись вопли. Молодые люди насторожились. Бандиты ещё не ушли. Кто знает, что у них на уме?

Глава 18

Вопил Лёва, которого избивал Рябой.

— Не пойду! — кричал «доктор», лёжа на полу и закрываясь руками от ударов. — Под мины не полезу! Лучше сейчас убейте!

— Пойдёшь, гнида, пойдёшь… — зло, сквозь зубы, говорил Рябой и бил его ногами, стараясь попасть по рёбрам.

— Здесь подохну, а в лес не пойду! — отплевываясь кровью, голосил «доктор». — Не пойду, и всё!

Савик с полковником стояли в отдалении у двери и, покуривая, спокойно смотрели на эту сцену.

— Ладно, хорош, — Гнутый оттолкнул напарника от полубесчувственного Лёвы. — Он не пойдёт. Здорово перетрухал чувак.

Четверть часа назад Савик принял решение ещё раз попробовать пройти через лес.

— Не может быть, чтобы весь лес вокруг дома был заминирован, — сказал он. — Мин не хватит. Наверняка заминированы только дорога и лес вдоль неё. А мы попрём с другой стороны.

Полковник согласился.

— Ты прав, весь лес заминировать трудновато.

Савик подошёл к окну, за которым рассвет даже ещё и не начинал брезжить.

— Наша ошибка заключалась в том, что мы пошли по дороге, — рассуждал бандит. — Гнида, конечно, там расставил мины в первую очередь. А сейчас мы двинем с другой стороны, вон оттуда, — и он махнул рукой в сторону, противоположную от калитки.

— Логично, — отозвался Анатолий Михайлович.

Создавшаяся ситуация его самого сбивала с толку. Таинственному незнакомцу, который охотится за деньгами, не было смысла минировать лес. Ему проще было перестрелять всех находящихся в доме или, в крайнем случае, забросать их гранатами…

— Кого-то надо гнать впереди, а этот хмырь, — Рябой кивнул на «доктора», — может слинять.

Гнутый ухмыльнулся.

— Поведём его на верёвке, — и он подмигнул сообщникам. — Тогда не слиняет!

Братки отыскали на кухне моток шпагата, отмотали двадцатиметровый кусок и привязали его конец к связанным рукам Лёвы. Тут-то и началась истерика, которую было слышно даже в подвале.

Лёва, понимая, что его опять хотят вести в лес на мины, в диком ужасе повалился на пол, поджал под себя ноги и завыл. Привыкший убивать других, сейчас он сам оказался в роли жертвы, предназначенной на заклание, и его рассудок помутился от страха. Ни угрозы, ни побои не действовали. Живодёра как будто сковал паралич. Он не мог даже встать на ноги.

— В подвале есть ещё мужики, — сказал Савик. — Погоним их.

Рябой и Гнутый привели Андрея с Романом. Савик в двух словах объяснил им задачу.

— Короче, идём через лес, — сказал он. — Потопаете впереди метрах в двадцати, а чтоб не вздумали слинять, будем держать вас на поводке, поняли?

— Можно и без поводка обойтись, — буркнул Андрей.

Рябой отвесил ему подзатыльник.

— Побазарь у меня!

Верёвки на обоих пленников не хватило. Почти вся она ушла на двадцатиметровый «поводок» для Романа, а больше верёвок в доме не было.

— Ладно, — сказал Савик. — Погоним перед собой одного, а второго прихватим про запас. Ты тоже пойдёшь с нами, — кивнул он полковнику.

Тот покачал головой.

— Вы так поработали над моими больными почками, что мне, пожалуй, не одолеть и километра. У меня ломит все бока…

— Ничего, пойдёшь, — Савик скривился в усмешке. — Не можем же мы бросить тебя одного. Заодно и долю свою получишь!

В его голосе слышался скрытый сарказм.

Глава 19

Отряд углубился в лес метров на десять, а дом уже пропал за деревьями. Роман ушёл вперёд. Вскоре верёвка, за которую его держал Гнутый, натянулась.

Роман продвигался медленно, в почти кромешной темноте, ощупывая ногами землю перед собой. Со связанными за спиной руками идти было трудно, он несколько раз спотыкался и падал. Подниматься на ноги было ещё труднее. Роман ничего не знал про мины и недоумевал, зачем понадобилось держать его, как собачку, на верёвке, причём почему-то не позади отряда, а впереди. Всё это ему очень не нравилось. Ему не сказали даже, куда, собственно, они идут, и почему пешком, а не на машине, и почему через лес, а не по дороге. Насколько он знал, в той стороне, куда они направлялись, ничего нет, кроме леса, и если всё время идти в этом направлении, то до ближайшей дороги придётся протопать много километров. Наверное, бандиты чего-то очень опасаются, коли решились идти ночью через глушь.

Даже та черепашья скорость, с которой брёл Роман, была слишком большой для братков. Напуганные взрывами и растяжками, они шли ещё медленней. Гнутый тщательно освещал фонарём землю и деревья вокруг себя и то и дело дёргал за верёвку, чтобы придержать ушедшего вперёд «камикадзе». Позади Гнутого шёл Савик с чемоданом. За Савиком двигались Андрей и полковник. Руки у обоих были связаны за спиной. Андрей, как и Роман, про мины не знал, а полковнику всё никак не удавалось улучить момент, чтобы сообщить ему о них. Шествие замыкал Рябой, задачей которого было следить за пленниками и не давать им переговариваться. Стоило кому-то сказать хоть слово, как следовал сильный тычок в затылок.

Внезапно в той стороне, где должен был находиться Роман, сверкнула вспышка и оглушительно треснул взрыв. Все невольно наклонились. Савик отпрыгнул за дерево.

Натяжение веревки, за которую держался Гнутый, ослабло. Бандит потянул за неё.

Верёвка, похоже, не совсем оборвалась. К ней как будто что-то было привязано. Что-то лёгкое…

Бандит продолжал вытягивать её, и вскоре из кустов вынырнули два привязанных друг к другу окровавленных обрубка. Гнутый посветил на них фонариком.

Андрей в первый момент не понял, что это такое. Когда же до него дошло, что это оторванные человеческие руки, он облился ледяным потом.

— Роман?… — выдавил он, ещё не веря страшной догадке.

— Парень подорвался на мине, — шепнул ему Анатолий Михайлович. — Тут их полно.

— Мины? Откуда они здесь?

— Не базарить, — буркнул Рябой и ткнул Андрея кулаком в спину.

Бандиты, не сговариваясь, повернули назад. Возвращались к дому ещё медленнее, чем входили в лес. Прежде чем продвинуться хотя бы на шаг, тщательно осматривали каждую кочку, каждый куст.

Наконец за стволами проглянула опушка, и вскоре в бледном ночном свете показалась знакомая крыша.

Никому не хотелось возвращаться в этот тёмный безмолвный дом, полный трупов и зловещих тайн, но в лесу, где на каждом шагу подстерегала смерть, было ещё страшней. Братки, подталкивая пленников, пригибаясь, перебежали открытый участок и затаились за забором. Добрых четверть часа сидели молча, почти не шевелясь, держа пальцы на крючках пистолетов. Савик не выпускал из рук чемодана.

Кругом царила тишина. Лишь когда налетал ветер, из леса доносились смутные тревожащие звуки, заставляя братков напрягаться и таращить глаза на тёмные стволы.

Наконец они рискнули перебежать к крыльцу. В дом вошли крадучись, в любой момент ожидая нападения.

Связанный Лёва всё ещё находился в гостиной. Он забился в дальний угол и оттуда следил за вернувшимися. Савик велел зажечь как можно больше свечей. Андрея пока оставили связанным, а полковнику главарь лично развязал руки.

— Всё равно никуда не смоешься, лес кругом заминирован, — и он тяжело опустился на стул. Его лицо было серым, руки дрожали, когда он закуривал сигарету.

Уселся и полковник.

— Это не туфта, — Савик кивнул на надпись на стене. — Растяжки даже на машинах висят. Они повсюду!

Услышав его слова, к нему подошёл Гнутый.

— Я думаю, тут орудует целая бригада минёров, — сказал он. — Столько растяжек не мог установить один человек, даже если бы у него всё было под рукой!

— Почему же, мог и один, — Анатолий Михайлович задумался. — Но только, как ты правильно сказал, если у него всё есть под рукой. И мины, и детонаторы, и проволока для растяжек.

— Кто-то не хочет, чтобы мы прошли через лес, — сказал Савик.

— Чтобы уничтожить нас, ему достаточно было установить мину на дверях дома, — заговорил полковник, словно рассуждая сам с собой. — Повесить растяжку снаружи на входной двери, и мы бы все взлетели на воздух. Но он не только не повесил её там, но ещё и заботливо предупредил нас, что лес заминирован, — он задумчиво посмотрел на главаря. — Получается, он не заинтересован в нашей смерти. Более того, складывается впечатление, что он хочет, чтобы мы остались в доме…

— Гнида чего-то хитрит, — проворчал Савик и настороженно огляделся по сторонам. — Словить бы его только…

— Надо тщательно осмотреть дом, — подал идею полковник. — Возможно, удастся найти какие-то следы присутствия таинственного минёра.

Савику это предложение понравилось. Он тут же велел Рябому и Гнутому ещё раз обойти все помещения.

Братки начали обход с верхнего этажа. Разыскав на связке нужный ключ, Гнутый отпер дверь комнаты, где находились Кристина и Жанна. Обе спали. Гнутый с Рябым заглянули во все углы, посветили даже под кушетками, но в помещении никого, кроме женщин, не было.

Затем они наведались в соседнюю комнату. Связанный экскаваторщик тоже спал, громко сопя носом. Осмотрев здесь всё, они вышли, не забыв и эту дверь запереть на ключ.

Обход дома не принёс результатов. Смертельно уставшие братки не особенно утруждали себя поисками каких-то «следов». С них хватило того, что посторонних в доме не обнаружилось. Хлопенков спал в подвале. Хозяйка спала в своей комнате на первом этаже. Её на всякий случай тоже заперли. Оксана продолжала лежать без чувств на полу в гостиной.

— Что-то она подозрительно крепко дрыхнет, — сказал Гнутый, останавливаясь возле неё.

— На всякий случай свяжи ей руки за спиной, — велел главарь.

Оксану связали и оставили лежать, где лежала.

Ещё через полчаса связали и полковника. Его, Андрея и «доктора», всех со связанными руками, втолкнули в маленький пыльный чулан под лестницей.

— Скажите спасибо, что не в подвал со жмуриками, — буркнул Рябой, оставляя их в кромешной темноте.

Дверь за ним закрылась и в замочной скважине провернулся ключ. Пленникам ничего не оставалось, как усесться на какое-то тряпьё, сваленное на полу, и постараться заснуть.

Савик и его подручные ещё какое-то время ходили по дому, запирали дверь на крыльцо, закрывали окна ставнями.

Опасность чудилась бандитам за всеми углами. Савик объявил, что самое лучшее в их положении — это дождаться утра. Заночевать решили в комнате, где спали Кристина и Жанна. Эта комната показалась браткам наиболее безопасным местом и они заперлись в ней. К двери на всякий случай придвинули стол.

От шума проснулись девицы и, конечно, решили, что мужики сейчас потребуют от них секса. Но те слишком вымотались за день, чтобы всерьёз думать об этом. Савик согнал Жанну с кушетки и сам разлёгся на ней, обхватив чемодан. Чувствовать под боком его шероховатую кожаную поверхность, таящую под собой миллионы долларов, было для главаря намного приятней, чем гладить мягкие бёдра красотки. Рябой с Гнутым расположились на второй кушетке, не по-джентельменски предложив девушкам лечь на полу, постелив матрац.

Глава 20

Глаза Андрея понемногу привыкали к темноте. Из мрака выступили очертания мётел, лыж, санок, прислонённых к стене. Шаги за дверью чулана смолкли. В доме установилась тишина.

— Анатолий Михайлович, знаете, где вы допустили ошибку? — негромко спросил он.

Лежавший рядом полковник не отозвался.

— Вы доверили ведение операции Константину, а он не тот человек, чтоб обделывать такие дела, — ответил на свой вопрос Андрей.

— Скажешь, надо было тебя поставить за старшего? — в голосе дядюшки проскользнула усмешка.

— Да хотя бы меня. На хрена он начал стрелять в ментов? Мог бы выстрелить в воздух… — Андрей задумался. — А впрочем, если бы я с самого начала знал, на что иду…

— То что?

— Не впутывался бы в это дело. Зачем вы разрешили Хлопу поехать к Оксане? Это была ещё одна ваша ошибка. Надо было сразу нацепить на него «жучок» и пусть драпает. С такой аппаратурой он бы от нас не ушёл.

— Я хотел договориться с ним, — сказал полковник. — Предлагал ему часть денег, дал даже провести день у его бабы…

— Он не стал бы с вами делиться ни при каких условиях.

— Поговорим на эту тему когда будем одни, — Анатолий Михайлович понизил голос. — Тем более наша игра, кажется, ещё не совсем проиграна… Давай спать, племянник, тем более делать всё равно нечего.

И он зевнул так смачно, что Андрей, помимо воли, тоже раскрыл рот в зевоте.

Ему казалось, что он не спал ни минуты. Всю ночь так и лежал с закрытыми глазами. Перед ним проходили лица матери, отца, Марины. Марины — чаще всего. В тяжёлой голове носились обрывки каких-то мыслей. Они были настолько мрачными, что он сразу отгонял их.

Ему показалось, что кто-то скребётся под дверью чулана. Похоже, крыса. Нет, не крыса. В тишине послышался скрип проворачиваемой дверной ручки. В чулан кто-то пытался войти. Ручка осторожно дёргалась вверх и вниз. На дверь нажимали, но она была заперта на ключ, а ключа у незнакомца, по-видимому, не было. По коже Андрея поползли мурашки. Может быть, это тот, кто расставляет мины? Андрей прислушивался к этому негромкому лязгу, и кровь стыла у него в жилах. Внезапно нахлынувшая оторопь совершенно сковала его. Он лежал, не в силах пошевелиться, не в силах даже подать голос, чтобы спросить: «Кто там?»

Ручку наконец оставили в покое и шаги за дверью удалились. Они были мелкие, лёгкие, чуть слышные, как будто там крался ребёнок. Андрей ещё долго не мог выйти из паралича, в который его вогнал страх. Он лежал, чутко прислушиваясь к тишине. Но пугающих звуков больше не было. Под утро он забылся недолгим беспокойным сном, а проснувшись от надрывного кашля полковника, был уже не совсем уверен, наяву ли всё это слышал или ему приснилось.

За стенами зазвучали громкие шаги и голоса бандитов. В замочной скважине лязгнул ключ, дверь раскрылась и вместе с Гнутым в каморку чулана проникло немного тусклого света. Бандит включил фонарик и посветил на троицу, лежащую на полу.

— Хорош дрыхнуть, подъём! — рявкнул он.

Андрей, морщась от боли в связанных запястьях, поднялся первым.

— Ну так вы развяжете меня? — недовольно проговорил он. — Бежать всё равно некуда!

— Это командир решать будет. А теперь выходите все. Базар есть.

Анатолий Михайлович, Андрей и Лёва, сопровождаемые Гнутым, вошли в гостиную. Сквозь прорези наглухо закрытых ставен сюда вливался бледно-серый утренний свет.

Савик и Рябой сидели у стола, на котором даже не поправили скатерть. Чемодан находился в ногах главаря.

Андрей, хлопая слипающимися ресницами, заметил на полу большое тёмно-красное пятно, которого раньше здесь не было, и невольно вздрогнул. Остатки сна как рукой сняло. Пятно могло быть только кровью…

— Смотри сюда, — Савик показал рукой.

Андрей и полковник сделали несколько шагов, обходя стол, и увидели распластанную на полу Оксану. Она лежала в прежней позе, только её кожа была какого-то мертвенного синеватого оттенка, а на шее зияла небольшая, но глубокая рана, видимо нанесённая каким-то острым предметом наподобие шила.

Полковник присел над ней.

— Это кто же её так? — Он поднял глаза на братков.

— А ты на нас не зырь, мы не при делах! — с угрозой прогудел Рябой. — Ты лучше скажи: слышал что-нибудь ночью?

Полковник отрицательно покачал головой.

— Я спал.

Андрей предпочёл не говорить о своём ночном кошмаре.

— Я тоже ничего не слышал, — сказал он.

— И я не слышал, — качнул головой Лёва.

В гостиной повисло молчание.

— Сначала мы думали, что это Хлоп сработал, — сказал наконец Савик. — Вроде бы больше некому…

— Ему-то зачем? — спросил полковник.

— Кто знает, что у него на уме. Он же отморозок. Тем более вчера мы его не связали, так оставили дрыхнуть…

— А разве вы не заперли его в подвале? — снова задал вопрос Анатолий Михайлович.

— В том-то и дело, что заперли, — проворчал Савик.

— Я сам запер подвал на щеколду, — сказал Рябой. — Я это точно помню.

Главарь уставился на полковника своими тёмными миндалевидными глазами.

— Сегодня утром мы пошли в подвал и увидели, что щеколда выдвинута, а Хлоп превратился в жмурика, как и она, — он кивнул на Оксану.

— Наверняка это тот гнида постарался, который расставил мины, — угрюмо проговорил Рябой. — Он уже и в дом пролез.

— Вы правы, минёр проник в дом, — сказал полковник. — Я должен осмотреть подвал. Не исключено, что удастся обнаружить какие-нибудь следы преступника.

Савик медленно, словно раздумывая, наклонил голову.

— Лады, — сказал он. — Пошмонай там, вдруг и правда чего найдёшь. Гнутый, развяжи его.

— Тогда и меня развяжите, — потребовал Андрей. — Я же не смоюсь. Некуда смываться!

— Насчёт тебя мы ещё будем думать, — ледяным голосом ответил Савик.

Развязав полковника, Гнутый велел ему взять одну из горящих свечей. Из гостиной они вышли вместе. Андрей, поколебавшись, последовал за ними. Его никто не задерживал.

Гнутый пропустил полковника с Андреем вперёд.

— Только не делайте резких движений, — предупредил он. — Я человек нервный, могу подумать что-нибудь не то и пулю всадить. Это у меня запросто…

У дверей подвала Андрея охватил тот же безотчётный страх, какой он испытал ночью, когда проворачивалась дверная ручка. Ему показалось, что за дверью таится его ночной кошмар.

Гнутый распахнул дверь и посторонился, давая пройти пленникам.

Шагнув за порог, Анатолий Михайлович на несколько секунд остановился. Из кромешной темноты, царившей в подвале, несло землёй и сыростью. Полковник поднял свечу выше, и она осветила ступени, ведущие вниз.

Он спустился по ним и прошёл вдоль края одной из вырытых ям. Повсюду стояли погасшие свечки. Анатолий Михайлович зажёг их одну за другой от своей свечи и внутренность мрачного помещения озарилась. По лестнице, подавляя оторопь, спустился Андрей. Гнутый с пистолетом в руке остался в дверях.

Андрей хорошо помнил, что Хлопенков спал у стены на другом краю ямы. Сейчас там его не было.

Сваленные в груду трупы, желтовато подсвеченные свечами, казались старыми, потемневшими от времени манекенами с полуоторванными или нелепо вывернутыми конечностями. Огоньки свечей колебались, и на страшной груде дрожали тени.

Полковник заглянул в яму.

— Мы здесь ничего не трогали, — сказал Гнутый — Он так и лежал там.

В яму заглянул и Андрей. Там должен был находиться только один труп — тот, которого нашли последним. Но сейчас там лежали два. Один свежий, второй сгнивший.

Анатолий Михайлович присел у края ямы на корточки, и свет его свечи упал на эту пару. Андрей вздрогнул, узнав в одном из мертвецов Хлопенкова.

На шее зека зияла рана — точно такая, как на шее Оксаны. Убийца, видимо, заколол его во сне, а потом сбросил в яму. Хлопенков упал прямо на покойника, почти лёг на него, и они соприкоснулись головами. Можно было подумать, что они заключили друг друга в объятия…

Полковник медленно обошёл яму и приблизился к тому месту, где вчера лежал Хлопенков.

— Его прирезали тут, — сказал он, показывая на пол возле ящика. — Тут есть пятна крови.

Андрея замутило. Ноги ослабели настолько, что он вынужден был сесть. Сейчас он искренне не понимал, как вчера ночью он мог находиться здесь и не сойти с ума от ужаса.

Гнутому тоже было не по себе.

— Ну всё, закончил? — крикнул он полковнику. — Пошли отсюда. Хлоп загнулся и нечего больше смотреть.

Но Анатолий Михайлович ещё минут пять искал что-то возле ямы.

Он вышел из подвала последним, прикрыв за собой дверь.

Глава 21

— И каковы результаты? — увидев его, буркнул Савик. — Нашёл чего?

Он с мрачным видом сидел за столом в гостиной и жевал печенье, которое Рябой нашёл на кухне. Чемодан по-прежнему лежал у него в ногах.

— Наверняка могу сказать только одно, — ответил полковник, садясь на свободный стул. — Оксану и Хлопенкова убил один и тот же человек.

Савик хмыкнул.

— Это мы и без тебя просекли. Но какой смысл их убивать? Особенно бабу? Она тут вообще не при чём.

— Мотив мне самому непонятен.

— Может, он маньяк? — сказал Гнутый.

Полковник отрицательно покачал головой.

— Нет, — ответил он. — Конечная цель убийцы — деньги.

— Тогда непонятки какие-то, — проворчал главарь. — Ни у бабы, ни у Хлопа денег не было.

Полковник неопределённо пожал плечами.

— Я думаю, минёр применяет тактику запугивания, — проговорил он после короткого молчания. — Он заминировал лес и дорогу, чтобы не выпустить нас отсюда, а теперь приступил к целенаправленным убийствам. Он будет убивать нас одного за другим, пока не доберётся до денег. Не исключено, что в самом скором времени мы получим от него требование выдать ему чемодан.

Савик в ярости вскочил на ноги и сделал жест, имитируя поднятый половой член.

— Вот тебе, понял? — заорал он на весь дом, как будто неведомый убийца мог его слышать. — Хрен ты чего получишь! Я лучше сдохну, чем отдам тебе бабки!

Он кричал так громко, что находившиеся в гостиной не сразу расслышали стук. Стучали в дверь хозяйкиной комнаты.

— Это кто меня запер? — раздался из-за двери голос Екатерины Алексеевны. — Выпустите меня немедленно!

— Старуха проснулась, — пробормотал Лёва, отступая в тень.

Полковник взглянул на Савика.

— Ещё одна проблема.

Главарь кивнул Гнутому:

— Открой.

Гнутый отпер дверь, и из комнаты выскочила непричёсанная, в развевающемся халате, вся красная от гнева Екатерина Алексеевна.

— Кто взял мои ключи… — начала она громовым голосом, но, увидев незнакомцев и труп на полу, сбилась на тончайший фальцет и умолкла, окончательно лишившись дара речи.

Савик криво улыбнулся.

— Доброе утро, — с деланной вежливостью приветствовал он её. — Как вам спалось?

Старуха прошла по гостиной, с возрастающим испугом и изумлением глядя на многочисленные следы от грязных подошв, на пятна воска и крови на полу. Увидев «доктора» со связанными руками, она как будто опомнилась.

— Илья Сергеевич, что происходит? — воскликнула она и повернулась к Савику. — Вы пришли грабить? Это ограбление?

Она добрела до стула и без сил опустилась на него, не сводя с главаря широко раскрытых глаз.

Тот продолжал улыбаться.

— Что вы, мадам, кто собирается вас грабить? — почти пропел бандит. — Мы знаем, что вы бедная женщина, живете на трудовую пенсию… — Он сунул в рот сигарету и щёлкнул зажигалкой.

— Ты лучше скажи, что тут есть пожрать? — спросил у неё Рябой.

— Еда на кухне, — ответила Екатерина Алексеевна. — В подвале лежит картошка.

Она встала и торопливо, как будто вспомнив о чём-то, прошла к себе в комнату. Все проводили её глазами.

— Запереть, что ль, её опять? — предложил Гнутый. — А то будет шляться по дому, путаться под ногами.

Савик кивнул.

— Да, пожалуй.

Гнутый достал из кармана связку ключей и начал искать в ней тот, который подходил к хозяйкиной двери. Не успел он его найти, как дверь раскрылась и на пороге появилась Екатерина Алексеевна.

— Куда пропал радиотелефон? — спросила она, обводя присутствующих глазами. — Его нет на месте!

— А в самом деле, где он? — вспомнил Савик и посмотрел на «доктора».

Тот в замешательстве пожал плечами.

— Это дорогая вещь, стоит больших денег! — продолжала негодовать Екатерина Алексеевна. — Она исчезла из моей комнаты…

— Лично я понятия не имею, где он, — решительно перебил её Савик.

Она посмотрела на Лёву.

— Илья Сергеевич, я, кажется, вчера вечером дала телефон Вячеславу Дмитриевичу, — она сдвинула брови, вспоминая. — Ну да, я дала телефон ему… А, кстати, где он сам?

— Уехал по срочному делу, — сказал Савик.

Он подошёл к Леве, взял его за локоть и потащил в сторону.

— Где телефон? Признавайся, сука, а то щас без глаза останешься.

— Он был у Жоры, — холодея от ужаса, прошептал тот. — У Жоры, клянусь! Он нашёл его под столом и пошёл с ним в лес… Жору убило и, наверно, телефон погиб вместе с ним…

Савик обыскал Лёву, но ничего не нашёл.

— Впрочем, я была бы удивлена, если бы телефон оказался на месте, — громко сказала хозяйка. — Что ещё можно ожидать от людей, которые вламываются в чужой дом…

Она взглянула на труп Оксаны и осеклась. Несколько секунд она стояла, тяжело переводя дыхание, а потом на негнущихся ногах направилась в прихожую.

— Ты куда намылилась? — рявкнул Рябой.

— Я ухожу, — она гордо вздёрнула голову. — Не могу здесь оставаться.

— Хочешь настучать на нас, мочалка грёбаная? — Рябой двинулся за ней. — Мы те щас настучим…

— Рябой, — окликнул его главарь. — Оставь её.

— Она ж, сучка, настучит!

Екатерина Алексеевна обернулась. Её лицо заливала бледность, руки дрожали, однако в глазах читалась решимость.

— Даю слово, что сегодня я заявлять на вас не буду, — произнесла она, стараясь, чтобы её голос звучал твёрдо. — У вас есть целый день, чтобы уйти отсюда.

— Да?… — разозлённый Рябой сорвался с места, но Савик удержал его, схватив за рукав.

— Пусть идёт, — тихо сказал главарь. — Посмотрим, как это у неё получится.

— Не останусь здесь ни одной лишней минуты! — почти выкрикнула Екатерина Алексеевна, запахнулась в халат и вышла в прихожую.

Савик мигнул Гнутому. Браток кивнул в ответ и бесшумно последовал за хозяйкой.

Не желая ни на миг расставаться с чемоданом, главарь подтащил его к окну, выдвинул рамы и раскрыл ставни. Все, включая Лёву, сгрудились за его спиной.

Из окна было видно, как Екатерина Алексеевна спускается с крыльца и идёт по мокрой после ливня садовой дорожке. За ней крался Гнутый.

Не оборачиваясь, она миновала калитку и вышла на дорогу. Её бледно-жёлтый халат ещё минуты две ярким пятном мелькал среди тёмной зелени и наконец скрылся.

От окна никто не отходил. Все продолжали смотреть, затаив дыхание.

Гнутый тоже вышел за калитку и сделал несколько осторожных шагов по дороге.

Внезапно за деревьями грохнул взрыв и к синеющему небу поднялся еле заметный клуб буроватого дыма. Гнутый замер, а потом бегом бросился назад.

— Голова! — кричал он истошно. — Ей голову оторвало!

Савик закрыл ставни и запер оконную раму.

— Кранты бабушке, — сказал он, задёргивая штору. — Смотреть больше не на что, концерт окончен.

— А я думаю, что представление продолжается, — мрачно возразил полковник.

Глава 22

Последовавшее обсуждение ситуации было недолгим. Все, включая полковника, сошлись на том, что убийца Оксаны и Хлопенкова находится где-то поблизости. Скорее всего, он прячется в гараже или в сарае. А может, и здесь, в доме. Заходить в лес ему явно не с руки, поскольку там он может напороться на свою же мину.

— Его надо искать, искать серьезно, тогда мы его найдём, — кипятился Савик, расхаживая по гостиной. — Надо обшмонать всё, всё, каждый угол!

Неопределённость мучила его, а таинственный ночной убийца вызывал приступы страха.

Рябой с Гнутым снова отправились в обход помещений. Савик остался в гостиной при чемодане, готовый стрелять в любую подозрительную тень, которая мелькнёт перед ним. В гостиной остался и Анатолий Михайлович. Связанных Андрея с Лёвой на всякий случай заперли в чулане.

В десятом часу проснулись девушки и начали стучать в дверь, требуя, чтобы их выпустили в туалет.

Открыл им Гнутый.

— Где Роман? — набросилась на него Кристина. — Куда делся этот кретин? Затащил нас сюда, обещал пикник на природе, вино с ухой, а сам смылся!

Бандит смотрел на неё хмуро.

— Слинял твой Рома.

— Как это — слинял? Куда?

— В Москву.

— Бросил нас здесь?

— А чего вы мандражите, — прогудел Рябой, проходя вслед за приятелем в комнату. — Что мы — хуже него? У нас тоже шишки стоят!

— А как же, конечно стоят, — Гнутый с ухмылкой подмигнул. — Раздевайтесь, щас покажем.

— Лучше покажите, где тут туалет! — потребовала Жанна.

Девушки уже успели наложить на лица косметику, но одеты были только в нижнее бельё. Их платья и свитера ещё сушились после вчерашнего ливня.

Рябой бесцеремонно оглядел Кристину и хлопнул её по заду.

— Туалет, говоришь? Пошли.

В сопровождении братков девушки спустились вниз.

Небольшое помещение туалета находилось на первом этаже, рядом с кухней. Оставив девиц совершать утренний моцион, бандиты снова поднялись наверх и отперли дверь комнаты, где находился связанный экскаваторщик. Тот тоже проснулся. Смотрел на бандитов вполне осмысленно и что-то негромко мычал сквозь кляп.

— Чего мычишь? — спросил Рябой, сдирая скотч с его рта.

— Зачем меня сюда притащили? — прохрипел пленник. — Что вам от меня надо?

— Мы тебя сюда не притаскивали, — сказал Гнутый. — Ты, вообще, кто такой? Как тут очутился?

— Братишки, я сам не знаю, как тут очутился, — захлёбываясь, глотая слова, заговорил связанный. — Не помню я ничего, всю память отшибло. Я, понимаешь, встретил на озере двух мужиков, это я помню. Ещё помню, они набросились на меня. А потом — всё, провал. Что дальше — хрен его знает… Вы бы развязали меня. А то чего, в самом деле. Какой с меня прок? Денег у меня нет, у кого хошь спроси. Степана Нефёдова все Озерцы знают. Живу от получки до получки, честное…

— Ладно, глохни, — буркнул Рябой. — Значит, как сюда попал, не знаешь?

— Не знаю, — замотал головой экскаваторщик.

— Что-то ты темнишь, — Рябой угрожающе прищурил глаз.

— Честное слово, не знаю!

Гнутый обернулся к напарнику.

— Надо у того хмыря спросить. У доктора. А то правда, непонятки какие-то.

Бандиты быстро спустились вниз и сообщили главарю, что связанный очнулся.

— Он сказал, что на озере на него напали два каких-то мужика, — прибавил Гнутый. — Мы вот думаем, не наши ли это доктора?

Полковник, услышав это, оживился.

— Интересно, — он взглянул на Савика. — По-моему, в этой истории с экскаваторщиком надо разобраться как следует. Вдруг это прольёт свет на тайну нашего минёра, чем чёрт не шутит?

Савик велел привести Нефёдова в гостиную.

— Устроим ему с доктором очную ставку — сказал он.

Глава 23

Лёжа на телогрейках в углу чулана, Андрей начал задрёмывать, когда в замочной скважине со скрежетом заворочался ключ и дверь раскрылась. Тёмное помещение осветилось.

— Кто тут доктор? — с интонациями тюремного охранника выкрикнул Гнутый. — С вещами не выход!

Лёва заволновался, торопливо встал и вышел из чулана. Поднялся и Андрей. Поскольку браток дверь не закрыл, он вышел вслед за «доктором».

Савик, с сигаретой в зубах и чемоданом под ногами, восседал в кресле. Перед ним стоял Нефёдов. Руки экскаваторщика оставались связанными.

При виде вошедшего в гостиную «доктора», тоже связанного, Нефёдов побагровел. Его большое рябоватое лицо перекосила яростная гримаса.

— Вот он! — заревел экскаваторщик и ринулся на Лёву.

Всей массой своего огромного тела он навалился на него, едва не сбив с ног, и с силой ударил лбом по лицу. Тот с воплем отпрянул.

— Я всё вспомнил! — ревел верзила. — Они повалили меня на землю, а этот хрен достал шприц и что-то вколол мне в шею! Какой-то херни вколол! И я отрубился! И прочухался только тут!..

Он бил «доктора» головой и плечами, оттесняя к стене, в конце концов свалил его на пол и принялся избивать ногами, стараясь попасть в живот.

— Гад, сука, я же тя щас убью! — Нефёдов свирепел с каждой минутой.

Братки не пытались остановить его, наоборот — сцена явно их забавляла.

Полковник наклонился к Савику.

— Разнимите их, а то он его и правда убьёт. Мы ещё ничего толком не узнали.

— Ладно, хорош, — прикрикнул главарь.

Гнутый взял Нефёдова за шиворот и оттащил от стонущего Лёвы. «Доктор» с разбитым лицом остался лежать на полу. Один глаз у него распух, из носа и губ текла кровь.

— Сволочь, что ты в меня вколол? — рычал верзила, пытаясь вырваться. — Я же тя насмерть зашибу, падлу!

— Прекратить истерику! — начальственным басом рявкнул полковник, и верзила сразу затих. — Итак, что вы можете сообщить по поводу вашего присутствия в доме? — обратился к нему милиционер официальным тоном.

— Вот этот… мужик… — Нефёдов смотрел на Лёву, тяжело переводя дыхание. — Со своим приятелем напал на меня на озере… Вколол что-то шприцем, я отрубился, а очнулся здесь, связанный…

Анатолий Михайлович подошёл к распластанному «доктору».

— Что вы можете ответить на это?

— Не знаю ничего, — прохрипел тот, глядя в одну точку.

— Врёт, падла! — Нефёдов снова рванулся к нему.

Гнутый его удержал.

Рябой, стараясь не испачкаться о кровь, поднял Лёву за шиворот и приставил к его голове пистолет.

— Давай, колись, — проговорил он. — Чего тебе от него надо было?

На посиневшем лице «доктора» застыло испуганно-бессмысленное выражение. Он сплёвывал кровь и хрипел что-то неразборчивое.

— Что? — Рябой приблизил ухо. — Не слышу!

— Не знаю, — удалось разобрать в невнятном хрипе. — Ничего не знаю.

— Маловато у вас опыта в организации очных ставок, — качая головой, сказал полковник. — Боюсь, немного мы от него добьёмся.

— У них в комнате на втором этаже полно шприцов и ампул с какой-то хернёй, — сказал Рябой. — Я ещё удивился. Подумал, может они наркоту там варят.

— Судя по тому, что трупы в мешках совсем свежие, они варят не наркоту, — заметил полковник. — Будь я при исполнении, я бы с огромным интересом взялся за распутывание этого дела.

— По-вашему, он имеет отношение к минёру? — Савик кивнул на «доктора».

— Чутьё мне подсказывает, что имеет, — ответил Анатолий Михайлович.

В гостиную заглянула Жанна и брезгливо наморщила нос, увидев окровавленного Лёву.

— Кто-нибудь может мне сказать, чем мы будем завтракать? — спросила она. — На кухне только прокисшее молоко, хлеб и варенье!

— Значит, будем лопать варенье с хлебом, — сказал Савик.

— Хлеба-то хоть много? — осведомился Рябой.

— Полтора батона, — ответила девушка.

В гостиную вошла Кристина и тоже уставилась на «доктора».

— Чё гляделки вылупили? — нахмурился главарь. — Человек поскользнулся, упал, разбил рожу. Чё интересного?

— Мы ничего, — пробормотала Кристина. — А Роман, значит, уехал?

— Приедет ещё, — ухмыльнулся Рябой.

— И пиво увёз с собой? Целый ящик?

— Шеф, мы совсем забыли! — оживился Гнутый. — В багажнике у чувака пиво есть! Двадцать пять бутылок!

Рябой радостно потёр руки.

— Точно, — он оглянулся на главаря. — А чёрный джип под завязку забит коробками с макаронами! Мы с Гнутым вчера видели! Там этих макарон до хрена!

Савик сделал знак девушкам, чтоб уходили.

— Будет вам жратва, а сейчас ступайте!

Те поспешили скрыться на кухне.

— Джип заминирован, забыл? — тихо бросил он Рябому.

— «Жигуль» тоже может быть заминирован, — озадачился Гнутый. — Хрен ведь его знает…

— Щас сходишь проверишь, — сказал Савик и взглянул на полковника. — Пойдёте с Гнутым вдвоём. Пиво надо обязательно взять, а то мы тут сдохнем от жажды.

— Макароны тоже не помешали бы, — заметил Рябой.

— Ну всё, ступайте! — Савик сделал нетерпеливый жест. — Не наткнитесь на растяжку!

— И без пива не возвращайтесь, — напутствовал их Рябой.

Когда они ушли, Савик подтащил чемодан к окну, раздвинул занавески и выдвинул раму.

Андрей, насколько позволяли связанные за спиной руки, присел на соседний подоконник и прильнул глазом к щели в ставне. Ему было видно, как браток с полковником спускаются с крыльца и направляются к машинам. Анатолий Михайлович медленно шёл между яблонями и кустами крыжовника, осматривая землю у себя под ногами. Гнутый с пистолетом держался в двух метрах позади него.

Внезапно за деревьями грохнуло. К небу поднялся знакомый клуб дыма. Гнутый с полковником остановились и с минуту глядели в ту сторону, где произошёл взрыв.

Дым быстро таял в синеве.

Глава 24

— Опять на дороге взорвалось, — в наступившей тишине проговорил Рябой. — Это на дороге, точно!

— Наверно, кто-то шёл сюда из поселка, — сказал Савик и выругался. — Не дорога, а минное поле!

Он подошёл к Лёве, пнул его ногой.

— Откуда здесь мины? Говори! Ты должен знать!

— Не знаю, — хрипнул «доктор».

— Всё он знает, падла! — закричал Нефёдов, снова бросаясь к нему.

— Стоять! — Рябой наставил на него пистолет. — Стоять где стоял, а то яйца прострелю!

Верзила, косясь на него, попятился к стене.

Гнутый с полковником вернулись через полчаса.

— Шеф, на «Жигуле» тоже тротиловые шашки с детонатором висят, — доложил Гнутый. — Багажник открыть нельзя, всё опутано проволокой. И ещё с тем чёрным джипом какая-то хреновина получается…

— Какая хреновина? — насторожился главарь.

— Мы посмотрели в его окна и, поверишь, макарон нету. Ни одной коробки.

— Вчера они там были, — пробасил Рябой — Я видел их своими глазами! Да и ты видел!

— Ну да, — подтвердил Гнутый. — А щас нет ни одной.

Рябой ухмыльнулся одной половиной рта:

— Ясное дело, их увёл минёр. Ему ведь тоже надо что-то хавать.

— Сухие макароны? — хмыкнул Гнутый.

— Он их варит! Костерок сгоношил и варит себе в котелке. И пивком запивает, поди плохо?

Савик с чемоданом вернулся к креслу.

— Так что там за взрыв? — спросил он, усаживаясь и задирая ноги на чемодан.

— Мы туда не пошли, — ответил Гнутый. — Наверное, кто-то на дороге задел растяжку.

— Растяжку могло задеть животное, — заметил полковник.

Савик некоторое время сидел молча, раздражённо сопя и обводя присутствующих тяжёлым взглядом.

— Не дом, а тюрьма, — изрёк наконец он. — Даже хуже, чем тюрьма.

— В тюрьме-то хоть жратву дают, — вставил Рябой. — А тут что будем хавать, когда кончится хлеб?

— Картошку, — сказал Гнутый.

— И курево кончается, — прибавил Рябой.

Из кухни донёсся пронзительный визг. В гостиную, визжа, вбежала бледная, с вытаращенными глазами Кристина. Первые несколько секунд она не могла выговорить ни слова, только тоненько визжала, нелепо размахивая перед собой своими пухлыми ручками.

— Чего ты? — Гнутый первым подскочил к ней.

— Там… — задыхаясь, выговорила девушка. — Там… в туалете… Жанна… Её убили!..

Савик соскочил со стула и схватился за чемодан обеими руками. Полковник прошёл в коридор. Гнутый устремился за ним.

— Стойте! — крикнул им Савик.

Они остановились. Савик подскочил к перепуганной Кристине.

— Что случилось, ты толком говори!

— Жанну убили, — повторила она.

— Кто убил?

— Не знаю…

Савик взглянул на Рябого.

— Оставайся здесь и не выпускай их из вида, — он кивнул на «доктора», Нефёдова и Андрея.

— Лады, — Рябой наставил на них пистолет.

Савик с чемоданом, Гнутый и полковник поспешили вслед за девушкой.

Трое пленников стояли и смотрели на Рябого. Экскаваторщик тяжело сопел. Его насупленный взгляд бандиту не понравился.

— Ты, мужик, особо не рыпайся, — предупредил его Рябой. — А то сквозняк в тыкву впущу и сам не замечу как.

— А я и не рыпаюсь, — пробурчал Нефёдов.

Ничего хорошего он для себя не ждал и только и думал, как бы сбежать.

Глава 25

На кафельном полу туалета, привалившись боком к обрызганному кровью унитазу, лежала Жанна. На её шее алела небольшая, но, видимо, глубокая рана, нанесённая, как и Хлопенкову с Оксаной, длинным острым предметом. Убийство произошло только что, поскольку из раны ещё сочилась кровь.

Полковник оглядел помещение туалета.

— Тут темно, принесите свечу.

Гнутый протянул ему фонарь. Анатолий Михайлович посветил на труп, на унитаз, на связки каких-то бумаг, сваленных в углу, на тряпки и высокую тумбочку, стоявшую позади унитаза.

— Ты его видела? — допрашивал между тем Савик дрожащую девушку. — Куда он побежал?

— Я никого не видела, — говорила она срывающимся голосом. — Я была на кухне и чистила картошку, а Жанна сначала тоже была на кухне, а потом ушла в туалет. Я смотрю, что-то её давно нет, позвала её, а она не отзывается. Я забеспокоилась, заглянула в туалет, а там она лежит…

— Ты слышала какие-нибудь подозрительные звуки? — спросил Анатолий Михайлович. — Может, она кричала?

— Если бы кричала, то и мы бы услышали, — сказал Гнутый.

Кристина отрицательно покачала головой.

— Не кричала… Только, правда, мне послышалась какая-то возня в туалете, но я, вообще-то, не обратила внимание…

Полковник осветил фонариком вытяжное отверстие в стене.

— Решётка на вытяжке была снята? — спросил он.

— Какая решётка? — не поняла девушка.

— Вот эта, — полковник посветил на ржавую решётку, брошенную на стопку старых бумаг.

Кристина, превозмогая оторопь, заглянула в туалет.

— Не помню…

— Да была решетка на отверстии, была, — вмешался Гнутый. — Я точно помню. А сейчас она чего-то соскочила оттуда.

— Как она могла соскочить? — Полковник задумался.

В коридоре, ведущем к туалету, появился сгоравший от любопытства Рябой, который привёл с собой, не желая оставлять их одних, Андрея и Нефёдова. Вся эта троица остановилась посреди коридора. Рябой вытягивал шею, стараясь из-за спин Гнутого и Савика разглядеть труп.

Савик всмотрелся в вытяжное отверстие.

— Через эту нору попасть сюда невозможно, — определил он. — В неё может заползти разве что трехлетний ребенок, и то с трудом.

Полковник, стараясь не испачкаться об окровавленное тело, встал ногами на унитаз, а с него перебрался на тумбочку. Он всё же задел Жанну. Она отвалилась от унитаза и с глухим стуком растянулась на полу, откинув руку. Все невольно отступили на шаг.

Голова Анатолия Михайловича оказалась вровень с вытяжным отверстием. Несколько минут он светил в него фонариком, вглядываясь в запылённую глубину.

— Мокрушник прошёл по коридору под самым нашим носом, — сказал Савик. — Он вошёл в туалет и замочил бабу так, что она и не пикнула. Только зачем, спрашивается?

— Затем, зачем он убил Хлопенкова и Оксану, — ответил Анатолий Михайлович, спускаясь с унитаза и выходя в коридор.

От этих слов как будто холодным ветром повеяло на людей, столпившихся у туалета. Все замолчали.

Глава 26

Савик с чемоданом перебрался в комнату хозяйки. Это помещение показалось ему самым надёжным в доме. В дверь тут были врезаны два замка, к тому же оно находилось на первом этаже и в случае чего можно было ретироваться в окно.

Главарь был недоволен и срывал раздражение на окружающих. Леву, который после многочисленных побоев еле передвигал ноги, он велел снова запереть в чулане. Нефёдова отправил наверх, в комнату, где его нашли. Кристину заперли в соседней с ним комнате. Андрея он тоже хотел запереть в чулане, но против этого энергично возразил Анатолий Михайлович, заявив, что парень всё равно никуда не сбежит, поскольку кругом мины, а лишний человек, который мог бы оказать им реальную помощь в поисках минёра, им сейчас нужен позарез. Савик после некоторых колебаний предложил Андрею выбор: либо ему развяжут руки, но запрут в чулане вместе с «доктором», либо оставят связанным, зато позволят передвигаться по дому. Андрей выбрал второе. Попросил лишь, чтобы ему связали руки не сзади, а спереди. Так он сможет хотя бы расстёгивать на себе ширинку. Савик согласился, но видно было, что присутствие Андрея ему не слишком нравилось. Савик и полковнику не доверял, хотя внешне старался показать, что вполне к нему расположен. Полковник нужен был ему как сыщик, способный вычислить и найти минёра.

По большому счёту, с той минуты, как нашли чемодан, главарь не доверял никому, даже своим подручным. Ему казалось, что опасность исходит от всех. И в то же время совсем без людей в этом страшном доме обойтись он не мог, тут полковник был прав.

Зато Нефёдова, прежде чем запереть в верхней комнате, развязали. Всё равно сбежать он не мог. Рябой, запирая его, посоветовал ещё закрыться изнутри на щеколду.

— А то и тебя проткнут, — доверительно прибавил он, проворачивая ключ в замке. — Гнида шастает как дух, зазеваешься — сразу получишь заточкой в шею…

Нефёдов внял его совету.

— Мне хоть пожрать дадут? — спросил он из-за двери.

— Питание будет одноразовым, — ответил Рябой. — Осьмушка хлеба на человека в день, как в войну, понял?

— Вы бы лучше отпустили меня…

— Сиди пока и не вякай!

В комнате хозяйки бандиты устроили очередное совещание, на котором присутствовали полковник и Андрей. Анатолий Михайлович снова заявил, что конечной целью неведомого убийцы являются деньги.

— Он заминировал лес, чтобы не выпустить нас из дома с деньгами, — говорил милиционер, — и теперь, когда мы не смеем шагу ступить отсюда, он приступил ко второй части своего плана, а именно — уничтожению нас поодиночке.

— Ему проще взорвать нас, — пробурчал Рябой. — Если он такой ловкий, то давно бы подложил мины нам под дверь.

— Он не взорвал нас потому, что боится за деньги, — возразил полковник. — Взрыв и неминуемый пожар уничтожили бы чемодан, а это, сами понимаете, не входит в его планы. Поэтому ему приходится действовать аккуратно, хирургически. Пока мы с уверенностью можем сказать, что у него нет огнестрельного оружия, иначе он нас всех бы перестрелял.

— Выходит, у него целый вагон мин и взрывателей, и нет ни одного, даже самого завалящего, ствола? — Гнутый недоверчиво покачал головой. — Как такое может быть?

Полковник развел руками.

— Значит, может. Мы ведь ничего о нём не знаем. Не знаем, откуда он берёт эти мины. Возможно, они хранились в доме…

— Не дом, а замок тайн какой-то! — раздражённо воскликнул Савик. — Трупы, мины, невидимый убийца…

— И ещё полный чемодан денег, — прибавил полковник.

— Мне всё-таки не верится, что гнида действует один, — сказал Гнутый. — Наверняка их двое, если не больше.

— А что, может, и двое, — буркнул Савик и посмотрел на окна, плотно закрытые ставнями. — Они не нападают потому, что боятся наших стволов, тут мент прав. Хотят выцарапать у нас баксы, суки…

— Я почти уверен, что он один, — сказал Анатолий Михайлович. — Если бы их было двое, то мы бы давно уже заметили хотя бы одного. В таком небольшом доме двоим гораздо труднее спрятаться.

Савик встрепенулся.

— И правда, что тут, хоромы, что ли? — Он повысил голос. — Небоскрёб в тыщу комнат? А ведь ухитряется смываться от нас! Короче, так, — главарь оглядел собравшихся. — Вы все, прямо сейчас, пойдёте его искать!

— Тем более мы вроде бы не осмотрели чердак, — заметил Гнутый.

— Вот и начните с чердака, — сказал Савик.

Андрей, сидевший на корточках у стены, поднялся.

— Я пригожусь вам в поисках, только развяжите меня, — заговорил он настойчиво. — Опасность угрожает всем нам, чего вы меня боитесь, в самом деле? Не убегу!

Савик уставился на него тяжёлым совиным взглядом. Он вновь подумал о том, что этот сильный плечистый парень запросто может напасть на одного из его людей и завладеть пистолетом, и как в таком случае повернутся события — предсказать было совершенно невозможно. Всё-таки пять миллионов долларов — очень большой соблазн…

— Нет, останешься связанным, — пробурчал он. — Тем более от тебя много не требуется, только смотри в оба и предупреди, когда увидишь гниду.

Андрей стиснул зубы.

Савик как в воду глядел: если раньше Игнатов ещё сомневался, то теперь окончательно решил действовать. Надо улучить момент и развязаться, перерезать обо что-нибудь верёвку, а потом напасть на одного из бандитов и выхватить пистолет. Он покажет этой сволочной троице, как владеют оружием в десантных войсках! Но сначала надо освободить руки…

Гнутый, Рябой, Анатолий Михайлович и Андрей вышли из старухиной комнаты. Выпустив их, Савик заперся на оба замка.

Четвёрка двинулась к лестнице, как вдруг Гнутый остановился и зашипел, призывая к тишине. Все замерли, насторожившись.

С крыльца доносились какие-то звуки. Там явно кто-то был.

Глава 27

Гнутый, держа палец на спусковом крючке, бесшумно метнулся в прихожую. Остальные прильнули к щелям в ставнях.

По ступенькам крыльца на четвереньках, с трудом, поднимался какой-то человек. На вид ему было лет тридцать. Он был весь в грязи и крови, одна рука его была раздроблена, на боку зияла большая рваная рана. Майка, когда-то белая, сделалась алой от крови.

Он подобрался к двери, стукнул в неё и, вобрав в грудь воздуху, крикнул:

— Эй, в доме!

Крик получился каким-то хриплым, задушенным.

В прихожую прошли Рябой и остальные.

— Он, вроде, один, — сказал Гнутый. — Надо глянуть, кто такой.

Он приоткрыл дверь и оглядел крыльцо, незнакомца, сад и калитку.

— Чувак, ты откуда такой взялся?

— Я в машине ехал, — с усилием прохрипел незнакомец. — Она взорвалась… Там ещё взорванный микроавтобус… Что тут у вас творится?…

Из-за плеча Гнутого высунулся Рябой:

— А сам-то ты кто? На кой ты сюда вообще ехал?

— Я к докторам ехал… К Вячеславу Дмитриевичу и этому, как его…

— На хрена?

Раненый смотрел на братка, морщась от боли.

— Мужик потерял много крови, его надо сперва перевязать, — вмешался Андрей, но Гнутый недовольно оттолкнул его.

— Сперва пусть скажет, — он присел над раненым. — Так чего тебе надо от докторов?

Незнакомец несколько секунд молчал, видимо собираясь с силами.

— Мне — ничего… — разжал он наконец зубы. — Начальство нас послало… Из «Медикон-плюс»… Вчера ночью сюда микроавтобус отправили, а он не вернулся, и ни слуху ни духу о нём. И доктора не звонят… Нас послали узнать, что случилось, почему не вернулся микроавтобус… А с ним случилось то же, что и с нами. Наша легковуха взорвалась, погибли все, кроме меня…

— Как же ты уцелел? — спросил Гнутый.

— Чудом… — Раненый снова замолчал, переводя дыхание. — Рядом со мной была дверь открытая… Я её открыл, чтоб ветром продувало… Наверно, это меня и спасло. Выбросило меня взрывом… А Гришке с Витьком каюк пришёл, там лежат, — он кивнул в сторону дороги.

— И ты пошёл сюда? — спросил Андрей.

Раненый кивнул:

— Да. До посёлка далеко, поэтому сюда…

Анатолий Михайлович взглянул на Гнутого.

— Мужчину надо основательно допросить, — сказал он. — Вчера ночью на дороге взорвался микроавтобус, а утром был ещё один взрыв.

— Оттащим его к Савику.

Рябой взял раненого под мышки. Тот застонал от боли.

— Бери его с той стороны, — велел он полковнику.

Вдвоём они подняли незнакомца и внесли в гостиную. Гнутый, возвращаясь в дом последним, ещё раз оглядел сад и запер за собой дверь.

Узнав, в чём дело, Савик приказал доставить из чулана «доктора».

Вскоре выяснилось, что мужчину зовут Вадим Соков и что он работает охранником в частной медицинской фирме «Медикон-плюс». Её центральный офис находится в Москве, но большой филиал есть в Киржаче. По его словам, оба доктора, которые живут в доме, тоже работают на эту компанию.

Появившийся в гостиной Лёва побледнел, увидев Сокова. Ясно было, что он его узнал.

Узнал Лёву и Соков.

Полковник, вспомнив свои следовательские повадки, решил действовать нахрапом, стараясь показать, что ему известно больше, чем он знает на самом деле.

Он приблизился к Сокову и посмотрел на него в упор.

— Зачем вам тут столько мин? — спросил он грозно.

— Мин? — На лице раненого отразилось недоумение.

— Ну да, мин! Зачем они вам?

— О минах я ничего не знаю…

— Кроме двух докторов, кто ещё здесь был от «Медикона»?

Соков, недоумевая, пожал плечами.

— Насколько я знаю, они здесь жили вдвоем… К ним Гагик приезжал…

— Какой Гагик? — быстро спросил полковник.

— Наш хирург-трансплантолог.

— Он тоже может находиться в этом доме?

— Нет, — Соков отрицательно покачал головой. — Гагик только периодически приезжал к ним… Вчера он поехал с бригадой санитаров и… их автобус взорвался. На дороге лежат обломки…

— На хрена Гагик сюда ездил? — поинтересовался Гнутый.

— Гагик? — Соков запнулся, взглянул на Лёву и быстро отвёл глаза.

Его замешательство не укрылось от полковника.

— Да, вот именно, зачем Гагик сюда ездил? — повторил он вопрос Гнутого.

— Он привозил нам с Вячеславом Дмитриевичем материалы для нашей диссертации, — вмешался Лёва.

— Это правда? — Анатолий Михайлович обернулся к Сокову.

Тот снова стрельнул глазами на Лёву.

— Правда.

— А трупы откуда? — продолжал допрашивать полковник. — Те, которые в подвале зарыты?

На лице раненого отразился испуг.

— Вадим, скажи им, что Гагик привозил материалы для диссертации, — пролепетал «доктор», отползая в сторону. — Книги, препараты разные…

Тут даже туповатому Рябому стало ясно, что эти двое что-то недоговаривают.

— Падлы, вы у меня щас всё выложите! — заревел он и с силой пнул Сокова ногой.

Тот, завыв от боли, растянулся на полу.

— Скажешь? — Бандит яростно оскалился.

Ударами ног он заставил Сокова перевернуться на спину и наступил ему ботинком на мошонку. Раненый завопил.

— Скажу, всё скажу! — хрипел он, захлёбываясь. — Гагик за донорскими органами сюда приезжал, за почками главным образом…

Рябой отпустил его, и Соков, привстав, тяжело дыша и озираясь на Лёву, в немногих словах поведал о зловещей деятельности «Медикон-плюса» и жильцов Екатерины Алексеевны.

— Они охотились за людьми… — хрипло вырывалось из его пересохшего горла. — Ходили по лесам, высматривали одиноких рыболовов, грибников, пьяных всяких, вводили им психотропное средство, у тех наступало заторможенное состояние и они приводили их сюда… А потом звонили Гагику в Киржач, и ночью приезжал микроавтобус… Гагик вырезал у людей органы…

— А трупы потом зарывали в подвале, так?

— Не знаю я, куда они их девали… Значит, зарывали в подвале…

— А сообщник у этих хмырей был? — спросил Савик. — Который умеет мины ставить?

Соков покачал головой.

— Нет… Насколько я знаю, они тут только вдвоём орудовали…

— Писали диссертацию, — ухмыльнулся Гнутый.

— Пришить его, падлу! — рассвирепевший Рябой с пистолетом шагнул к «доктору». — Всё равно от него толку мало!

Лёва шарахнулся от бандита и прижался к стене. Его посиневшее лицо перекосила гримаса, руки затряслись.

Рябой медленно поднял пистолет. Дуло уставилось Лёве в лоб.

— Не пачкай здесь пол, — спокойно сказал Савик. — Кончи его в подвале.

— Пошли, — Рябой подтолкнул «доктора» к коридору.

Но с перепуганным Лёвой снова случился припадок — как вчера ночью, когда бандиты хотели пойти с ним через лес. Трясущийся от страха садист представлял собой жалкое зрелище. Он опрокинулся навзничь и завыл, забился в судорогах.

Рябому пришлось взять его за шиворот и выволочь в коридор. Там «доктор» внезапно вырвался и бросился в прихожую. Выстрел Рябого застиг его у дверей. Лёва вскрикнул, остановился, вцепившись в косяк, и начал медленно оборачиваться. Его оскаленное лицо походило на застывшую маску ужаса. Пытаясь устоять на ногах, он схватился за дверную ручку, но не удержался и рухнул на пол.

Когда Рябой подошёл к нему, он ещё хрипел.

— Жаль тратить пулю, а придётся.

Бандит снова нажал на крючок, и Лёва затих окончательно.

Глава 28

В наступившей тишине отчётливо стали слышны удары в дверь, раздававшиеся наверху, и крики Кристины.

Андрей первым бросился к лестнице.

— А ну стой! — закричал ему Гнутый. — Не суйся раньше других!

Он и полковник устремились наверх, а Савик поспешно ретировался в хозяйкину комнату.

— Выяснить и доложить мне! — крикнул он, захлопывая за собой дверь.

Гнутый первым подскочил к двери кристининой комнаты.

— Эй! — закричал он. — Чего орёшь? Что там у тебя?

— Не у меня, а в комнате за стеной, — раздался писк девушки.

Рябой отпер её дверь. В раскрывшемся проёме показалось встревоженное лицо Кристины.

— В соседней комнате что-то случилось! — в волнении проговорила она.

Все прислушались. В доме было тихо.

— Что могло случиться? — буркнул Рябой.

— Я слышала какую-то возню, как будто дрались, и крики, — объяснила девушка. — А потом всё затихло.

Гнутый подошёл к соседней двери и подёргал ручку. Дверь не открывалась.

— Там у нас чувак заперт, которому почки хотели вырезать, — объяснил он Кристине и стукнул кулаком в дверь. — Эй, ты! Слышь меня?

Никто не отозвался.

Гнутый достал связку ключей и после недолгих поисков нужного ключа отпер дверь. Она, однако, не открылась. Гнутый надавил на неё плечом. Дверь не поддалась.

— Вспомнил, чувак заперся изнутри! — воскликнул Рябой. — Там щеколда есть, я ему посоветовал запереться ещё на щеколду!

— Но если заперто изнутри, то в комнату войти никто не мог, — сказал полковник. — Или, может, там есть ещё одна дверь?

— Нет там другой двери, — проворчал Рябой.

— Значит, мужчина там один, — сказал Анатолий Михайлович.

— А сколько ж их там? Конечно, один, — Гнутый застучал в дверь. — Эй, Нефедя… Или как там тебя…

— Нефёдов, — подсказал Андрей.

— Нефёдов, слышь? Открой!

Из комнаты не доносилось ни звука.

— Я же говорю, там что-то случилось, — не могла успокоиться Кристина.

— Ну-ка, расступись! — Рябой, насколько позволял узкий коридор, разбежался и ударил плечом в дверь.

Дверь выдержала.

— Тут ломик нужен, или топор, — пропыхтел Рябой.

Гнутый велел полковнику сходить в подвал за ломом. Тот с крайне недовольным видом вынужден был подчиниться.

Когда принесли лом, Рябой с ухмылкой специалиста взял его в руки и, словно играючи, поддел им дверь. Она приподнялась в пазах, раздался треск и щеколда вылетела. Гнутый пнул дверь ногой.

Полковник, озираясь, первым вошёл в комнату. За ним с пистолетом в руке проник Гнутый.

Нефёдов лежал посреди комнаты возле опрокинутого стула. Он был бледен как мел, рубашка на нём задралась, обнажив живот. В стороне валялся соскочивший с ноги ботинок. Широко раскрытые глаза экскаваторщика смотрели в пустоту, в углу рта алела красная струйка. Больше никого в комнате не было.

— Убит, — сказал полковник, присев над трупом. — Причём тем же способом, что и остальные.

Андрей, вошедший последним, рассмотрел на шее мертвеца небольшую глубокую рану, нанесённую тонким острым предметом. Помимо раны на шее, виднелись такие же раны на груди и на животе. Видимо, между экскаваторщиком и неизвестным убийцей разгорелась драка, но убийца был ловчее, он несколько раз проткнул беднягу, и когда тот свалился, нанёс для контроля последний удар в сонную артерию.

— Он только что был здесь, — сказал Гнутый, озираясь. — Только что! Жмурик ещё тёплый!

— Точно, он не мог уйти, — Рябой заглянул под кушетку.

Затем оба братка, не сговариваясь, подошли к платяному шкафу, в котором «доктора» держали связанного Нефёдова.

— Открой, — приказал Гнутый полковнику, стволом пистолета показывая на дверцу.

Анатолий Михайлович рывком раскрыл её. В шкафу было пусто.

Рябой огляделся по сторонам.

— Куда же он утёк? Может, в окно?…

Анатолий Михайлович осмотрел оба окна. Они были закрыты на шпингалеты, причём на подоконнике лежал девственно ровный слой пыли.

— Он не мог уйти через окна, — сделал вывод страж порядка.

Все в недоумении озирались. Рябой даже посмотрел на потолок. Действительно, выйти убийце было некуда. Дверь и окна были заперты изнутри. Отсутствовало даже вытяжное отверстие.

— Люк в полу! — высказал догадку Гнутый. — Здесь в полу может быть люк!

Он опустился на четвереньки и принялся обстукивать паркетины. Полковник прошелся по комнате, внимательно оглядываясь. Ещё раз заглянул в шкаф.

— Весьма странная ситуация, — пробормотал он.

Не найдя люка, Гнутый принялся обстукивать стены в поисках потайной двери. Но и её не было.

Снизу послышался свист и требовательный крик Савика, зовущего своих людей к себе. Все спустились вниз. Главарь высовывался из двери хозяйкиной комнаты.

— Что вы так долго? — кричал он, не выходя из комнаты. — Что случилось?

Гнутый рассказал ему о гибели Нефёдова и таинственном исчезновении убийцы.

— Он выпрыгнул в окно, — сразу определил главарь. — Со второго этажа сиганул! Или на крышу вылез!

— Он не мог выпрыгнуть в окно, — возразил Анатолий Михайлович. — Окна, как и дверь, закрыты изнутри.

— А может, сам покойник их и закрыл? — почёсывая у себя за ухом, задумчиво проговорил Рябой.

— Это как? — поинтересовался полковник.

— А так. Убийца ранил чувака и выбежал, а чувак закрыл за ним дверь на щеколду, а потом умер.

— Фантастика, — ответил Анатолий Михайлович. — На нём с десяток ран, и все смертельные.

— Тогда куда же делся мокрушник? — спросил Савик. — В воздухе, что ль, растаял?

Кристина, спустившаяся вместе с остальными, задержалась в коридоре.

— Тише! — воскликнула она. — Вы слышали?

Все насторожились.

— Что? В чём дело?

— Наверху кто-то пробежал!

Рябой с пистолетом ринулся наверх. Походив там, он вскоре вернулся.

— Там никого нет.

— Но я точно слышала шаги, — оправдывалась девушка. — Такие тихие, как будто кто-то крался.

Рябой вытер пот на лице.

— Если он куда и слинял, то только на чердак, — пропыхтел он, — а мы там ещё толком не смотрели.

— Гнида на чердаке, это верняк! — воскликнул Гнутый.

— Вы уже целый день тут торчите, а не догадались обшмонать чердак, — процедил главарь. — Давайте быстро осматривайте его, пока светло! Гниду постарайтесь взять живьём, но можно и замочить. Вы, — Савик показал пальцем на Андрея с полковником, — пойдёте с ними.

— Надо бы сначала перевязать раненого, — Андрей кивнул на Сокова, который лежал в гостиной у стены, на брошенной ему телогрейке, морщился от боли и стонал.

— На хрена? — в досаде отмахнулся Гнутый. — Только мараться об него.

— Как вы не поймёте, он ведь может нам понадобиться, — попытался убедить братков Андрей.

— Этот доходяга?

— Он прополз через лес, а значит, мины там не везде, — доказывал Игнатов. — Он покажет нам путь, которым пришёл сюда, и мы, пройдя по его следу, выйдем отсюда!

— Дело базаришь, — неожиданно согласился с ним Савик. — Чувака надо перевязать. Где-то я видел аптечку…

Он вернулся в хозяйкину комнату, выдвинул один из ящичков в шкафу и достал коробку с бинтами, пластырями, склянками и упаковками с лекарствами.

— Тут у старухи целый лазарет на дому, — ворчал он, доставая йод и бинты.

Раненого перенесли в комнату, положили на диван и полковник с помощью Гнутого протёр его раны и перевязал. Соков во время перевязки потерял сознание.

— Вряд ли в обозримом будущем он сможет встать на ноги, — сказал Анатолий Михайлович. — Дела его ни к чёрту. Нет гарантии, что он вообще выживет, тем более в таких условиях.

— Если он подохнет, то я лично переживу это спокойно, — пробурчал Рябой. — Он из той же кодлы, что и эти педики.

— Он должен встать на ноги как можно быстрее и показать нам дорогу через лес! — в нетерпении закричал Савик. — Мы уже сегодня должны выбраться отсюда!

— Боюсь, что сегодня он не встанет, — тихо, но твёрдо произнёс полковник.

Савик всмотрелся в раненого.

— Загнётся, — прошипел он. — А ведь правда, загнётся… И мы останемся здесь, пока все не передохнем, один за другим…

Он произнёс это едва слышно, но в тишине все прекрасно расслышали его слова.

— Что вы тут встали? — снова заорал Савик, встрепенувшись. — Искать его, искать! Баба останется здесь, а остальные валите на чердак! Быстро! Гниду найти до темноты, поняли?

Глава 29

Первое, что бросилось в глаза искателям, когда они вошли в просторное полутёмное помещение чердака, — это висевшие повсюду связки тротиловых шашек с детонаторами, от которых в разные стороны, как паутина, тянулись провода. Шашки висели на самом виду, а проводами, казалось, был опутан весь чердак.

Гнутый, проникший сюда первым, не рискнул сделать и двух шагов. Сразу попятился. За ним попятились остальные.

Савик известие о минах на чердаке встретил молча, с каменным лицом, сцепив зубы.

— Мы в ловушке, — убитым голосом произнёс Гнутый. — Нам остаётся сидеть и ждать хрен знает чего…

В хозяйкиной комнате воцарилось молчание. Закурив предпоследнюю сигарету, Савик начал нервно расхаживать. Андрей со связанными руками и полковник стояли у дальней стены. Кристина сидела в кресле, Рябой с Гнутым, переложив бесчувственного Сокова на пол, расположились на диване.

— Долго сидеть нельзя, — нарушил Рябой затянувшееся молчание. — Рано или поздно здесь будут менты, а значит, нам хана.

— Нам и без ментов хана, — заметил Гнутый.

— Он будет мочить нас по одному, — словно не слыша их, выдавил Савик сквозь зубы. — Мочить, пока не останется никого.

— Может, кто-нибудь объяснит мне, о ком речь? — робко поинтересовалась Кристина.

— А хрен его знает о ком, — не оборачиваясь, буркнул Савик.

— И что же делать будем? — спросил Рябой.

Внятного ответа на этот вопрос не мог дать никто. Браткам оставалось лишь материться и сыпать угрозами в адрес неведомого «гниды».

День клонился к вечеру. Все изрядно проголодались. Кристина под охраной Рябого отправилась на кухню, но там ничего не было, кроме десятка клубней картошки, которых вчера перенесли сюда из подвала. Весь имевшийся хлеб Савик ещё раньше убрал к себе в тумбочку и по временам извлекал его оттуда с такими предосторожностями, словно тот был хрустальный.

— Жратву надо экономить, а то неизвестно, сколько придётся здесь торчать, — говорил он, разрезая его на тоненькие куски.

Но как только Кристина принесла кастрюлю с отваренной картошкой, бандиты забыли про экономию и набросились на еду с такой жадностью, что за пять минут была съедена не только вся картошка, но и почти весь хлеб. Андрею с полковником перепали жалкие остатки.

В самом конце трапезы Гнутый вдруг встрепенулся.

— Погоди, — сказал он, обернувшись к Кристине. — А тушёнки чего не дала? На кухне пять банок лежат!

— Пять банок тушенки? — Савик чуть не подавился.

— Ну да, — подтвердил Гнутый. — Вчера мы с Рябым шмонали по дому, и я своими глазами видел в столе тушёнку. Я ещё подумал, какой тут запасливый народ.

— В каком столе? — спросила Кристина.

— В кухонном, каком ещё.

— Нет там тушёнки. Утром мы с Жанной всё осмотрели. Тушёнки нет.

Гнутый в сопровождении полковника и Кристины отправился на кухню и осмотрел всё досконально. Вернулся он разочарованный.

— Так, — сказал Савик, увидев на его постное лицо. — Гнида нас и тут обскакал!

У него дрожали руки, когда он в десятый, наверное, раз проверял патроны в обойме своего «Макарова».

— Лучше подохнуть от мины, чем загнуться с голодухи, — проскрежетал он.

— Шеф, ты что, хочешь идти в лес? — забеспокоился Гнутый. — Уже темнеет. Переночуем здесь!

— А может, попробовать вступить с минёром в переговоры? — предложил полковник. — Например, пообещаем ему часть денег с условием, что он разминирует дорогу.

Савик с минуту раздумывал, поигрывая пистолетом.

— Гнутый, — сказал наконец он. — Пойди, напиши на стене так: платим пятьсот тысяч, если разминируешь дорогу и мы выйдем отсюда в посёлок. Как передать деньги — пусть напишет сам.

Гнутый кивнул и, доставая пистолет, вышел из комнаты.

Через несколько минут из гостиной донёсся глухой звук, как будто что-то упало, и взрыв яростных ругательств. Рябой с полковником бросились туда. За ними поспешил Андрей. Смертельно бледный Гнутый озирался, глядя куда-то наверх и наставив туда пистолет.

— В меня кинули кирпичом! — крикнул он. — Вон оттуда, — браток показывал на площадку на втором этаже, куда вела лестница — Гнида смылся на чердак! Я слышал, как он бежал!

Рябой с пистолетом взлетел по лестнице и быстро прошёл по площадке. Площадка переходила в короткий коридор, куда выходили двери двух верхних комнат. Дальше коридор сворачивал и упирался в чердачную дверь.

— Точно, на чердак ушёл! — крикнул Рябой, увидев, что дверь приоткрыта.

На чердак он, однако, сунуться не рискнул. Вернулся назад.

Анатолий Михайлович осмотрел обломок кирпича.

— Кажется, такие валяются у гаража, — сказал он Гнутому. — Когда мы с вами выходили утром, я видел их там.

— Он меня чуть не угнобил, — сдерживая ярость, шипел бандит. — Вот здесь пролетел… — Он показал на плечо. — Хорошо хоть только кожу содрал, а то мог и без тыквы оставить…

Бандит поднял выроненный им кусок угля и продолжал выводить на стене:

«Дадим 500 тысяч баксов чтоб уйти в посёлок! Без туфты! Пиши здесь, когда и где передать бабки».

Когда он закончил писанину, все вернулись в хозяйкину комнату и заперлись в ней.

Глава 30

Наружный свет, сочившийся сквозь прорези ставень, постепенно угасал. Световые полоски от прорезей сместились на самый край стены и стали бледнее. В комнате зажгли свечи.

Савик с угрюмым видом лежал на кровати, положив руку на лежащий рядом чемодан. Взгляд его казался остановившимся, губы то и дело начинали шевелиться.

— Пусть гнида не радуется, — прислушавшись, уловил Андрей в его шёпоте. — Бабок не получит никогда… Пристрелю падлу…

— На измор хочет взять, — негромко сказал Гнутый.

Савик вздрогнул, поднял голову, посмотрел на раненого.

— Дышит ещё?

— Дышит, — отозвался Гнутый.

Савик снова откинулся на подушку.

Кристина дремала, свернувшись калачиком в кресле.

Рябой зажёг ещё одну свечу. Свет свечей сразу переборол бледное сияние ставенных полосок, но светлее в комнате не стало. Наоборот, от этого мрачноватого гнойно-жёлтого подрагивающего света стало казаться, что уже наступила ночь.

Андрей сидел у стены, привалившись к ней спиной, и чутко прислушивался к звукам за дверью. Ему чудились какие-то скрипы и шорохи, словно кто-то ходит по лестницам и коридорам старого дома. Вместе с этими шорохами в его душу снова закрался страх. Он пытался отогнать это совершенно, кажется, ни из чего возникшее чувство, но мурашки упорно ползли по спине, а лоб покрывался липким потом.

Гнутый заворочался на диване. Он всё никак не мог успокоиться после брошенного в него кирпича.

— Ничего, пусть только попадётся мне, — хрипел бандит.

— Ты его вообще не заметил? — спросил Рябой.

— Нет, он тут же слинял на чердак… — Гнутый задумался. — А знаешь, шажки у него такие мелкие были, лёгкие, как будто ребёнок пробежал… Я в первый момент так и подумал: пацанёнок шкодит, малолетка…

— А может, и правда малолетка?

— Ну да, заложит тебе малолетка мины, жди, — возразил Гнутый.

— Странная штука получается, — вмешался в их разговор полковник, сидевший рядом с Андреем. — Я, когда осматривал убитого Хлопенкова, видел в подвале отпечатки следов на свежевырытой земле. Следы маленькие, как будто детские.

— А я вчера ночью слышал шаги, — вполголоса проговорил Андрей. — Мы лежали в чулане, и кто-то дверную ручку дёргал, хотел войти. А потом ушёл. И тоже шаги были мелкие, как будто ребенок шёл. Я потом думал, мне послышалось, или приснилось, но теперь мне кажется, что это на самом деле было.

Полковник признался, что ночью тоже не спал и слышал, как в чулан кто-то хотел войти.

— Тут, наверное, орудуют двое, — предположил Гнутый. — Взрослый мужик и пацан. Взрослый мины закладывает, а пацан по дому шастает, разнюхивает и шкодит.

— Я думаю, что этот малолетка сделал надпись на стене насчёт мин, — сказал полковник после молчания. — Вы обратили внимание, он написал своё послание довольно низко, а это может свидетельствовать о его маленьком росте… Наверняка он же и Жанну зарезал, проникнув в туалет через вытяжное отверстие. В трубе стёрта пыль, как будто кто-то лазил в ней.

Кристина проснулась и с интересом прислушивалась к разговору.

— Я сегодня утром, когда ходила в туалет, слышала, как в дыре что-то скребётся, — сказала она. — И Жанна тоже слышала. Мы тогда подумали, что это мышь…

Полковник многозначительно посмотрел на Гнутого.

— В таком случае, можно предположить, что он же убил и мужчину на втором этаже, — сказал он.

— Но как он мог попасть в его комнату? — спросил Гнутый. — Чувак был заперт изнутри!

— Загадка его смерти мне самому не давала покоя, — ответил Анатолий Михайлович. — Но теперь я, кажется, начинаю понимать. Этот малолетка уже был в комнате, когда мужчина заперся в ней!

— Но, если так… — Гнутый задумался. — То он, значит, должен был там быть, когда мы туда вошли. А ведь мы обыскали всё! Его не было!

— Мы его не нашли, потому что искали взрослого, — ответил полковник. — Мне тогда это не пришло в голову. Вы видели там ящики из-под удобрений и цветочной рассады?

— Да, — подтвердил Рябой, — есть там ящики, но в них разве что кошка может спрятаться.

— Правильно, поэтому никто из нас и не подумал, что в одном из них может скрываться убийца! — сказал полковник. — А он прятался в ящике, и я даже знаю, в каком именно. В нижнем! Верхний-то ведь был без крышки. Он забился в нижний ящик и дождался, когда мы уйдём, а потом вылез и покинул комнату.

Возражать ему никто не стал, хотя Рябой в сомнении качал головой.

— Если хотите, мы можем подняться в ту комнату и заглянуть в ящик, — заметив его сомнение, предложил Анатолий Михайлович. — Уверен, что там остались следы его пребывания.

Бандит отмахнулся.

— А мне это не надо. Буду я ещё искать какие-то следы, на хрен нужно…

Лишний раз выходить в сумеречные помещения, где повсюду лежат окровавленные трупы и за каждым углом таится смерть, Рябому не хотелось.

— Пацанёнок, выходит, какой-то отмороженный, — заметил Гнутый, закуривая окурок, тщательно сберегаемый им в сигаретной коробке. — На такие дела не каждый взрослый решится.

Он два раза затянулся, потом погасил окурок и снова убрал его в коробку. Целых сигарет у него уже не осталось.

— Наверное, беспризорник — сказала Кристина. — Я слышала, что среди них попадаются самые настоящие маньяки.

В комнате уже никто не спал. Даже Савик привстал на кровати и положил пистолет рядом с собой. На всех лицах читалась настороженность, каждый нет-нет да и взглядывал то на дверь, то на закрытые ставнями окна.

Словно подтверждая страхи, в ставень снаружи с грохотом ударил камень. Гнутый с Рябым, матерясь, вскочили и приникли глазами к прорезям.

На потемневшем дворе не видно было ни души. Только яблони, кусты и приземистое здание гаража. И ещё безмолвный неподвижный лес за забором, на фоне серо-синего неба.

— Он издевается над нами! — прорычал Савик, спуская ноги с кровати. — Думает, запер нас тут, как зверей в клетке! Щас мы ему покажем, кто хозяева в доме…

Бандиты, взбадривая себя, залязгали затворами пистолетов.

— Выходим! — рявкнул главарь. — Как увидите его — сразу мочите, но пуль зря не тратить!

Он отпер дверные замки и отошёл в сторону. Рябой, держа палец на спусковом крючке, ногой распахнул дверь.

За дверью темнел коридор, в конце которого виднелась часть такой же тёмной гостиной. Братки целую минуту стояли, всматриваясь в полумрак.

— Ну давай, пошёл, — Савик подтолкнул Рябого в спину.

Вслед за бандитами в гостиную прошли Кристина, полковник и Андрей. Всё здесь оставалось по-прежнему: стол с оплывшими свечными огарками, на полу — осколки посуды, засохшая кровь, трупы «доктора» и Оксаны.

Гнутый сразу наставил пистолет на площадку над лестницей и прислушался. В доме царила тишина. Рябой подошёл к столу и принялся зажигать огарки от огонька зажигалки.

— Гляди-ка, тут осталось варенье, можно похавать, — он взял наполовину наполненную банку, понюхал её и брезгливо сморщился. — Ф-фу… Тут моча! Он в неё нассал!

Савик по-быстрому справил нужду в тёмном углу, взял со стола свечку и убрался в хозяйкину комнату.

— Обойдите дом вокруг, — бросил он на ходу браткам. — Гнида таится где-то во дворе.

И он скрылся, захлопнув за собой дверь.

Полковник тоже взял свечу.

— Надо подняться наверх и осмотреть ящики из-под рассады, — сказал он. — Это может окончательно рассеять наши сомнения.

Гнутый заколебался.

— Лады, ступай с ним, — сказал ему Рябой. — Пошмонайте наверху, а мы с пацаном по саду прошвырнёмся. — Он кивнул Андрею: — Пошли!

Они вдвоём вышли в прихожую и подошли к входной двери. Браток присвистнул от удивления: тяжёлая металлическая щеколда на ней была выдвинута!

— Дверь-то оказывается, не заперта. Её, вроде бы, Гнутый должен был запереть… Или он забыл? Надо будет спросить у него.

— А может, это минёр её открыл? — сказал Андрей.

Рябой толкнул дверь плечом и с пистолетом в обеих руках вышел на крыльцо. За ним вышел Андрей. У обоих замирало в груди при мысли, что опасность может таиться где-то рядом. В любой момент они могли наткнуться на растяжку или получить камнем в голову.

Бандит спускался с крыльца с опаской, оглядываясь по сторонам. Солнце уже зашло, но было ещё достаточно светло, чтобы рассмотреть весь сад вплоть до темнеющей стены леса. Задувал холодный ветер, сад чуть слышно шелестел.

— Послушай, может, развяжешь меня? — доверительно произнёс Игнатов. — Я ведь не слиняю.

— Конечно, не слиняешь. Некуда линять.

— Ну так развяжи. У меня руки ноют от верёвки.

Браток отрицательно покачал головой.

— Это ты у шефа спрашивай. Он мне голову оторвёт, если я тебя развяжу.

Андрей в досаде скрипнул зубами.

— Ты, давай, меньше базарь и больше смотри по сторонам, — прибавил Рябой. — Как чего увидишь — сразу кличь меня.

Они медленно прошли вдоль дома, свернули за угол и остановились, всматриваясь в темнеющие деревья. На эту сторону выходили окна хозяйкиной комнаты. Значит, откуда-то отсюда неизвестный бросил камень…

Вокруг не было ни души. Шелест сада усилился, нагнетая тревогу. И Андрея, и братка не отпускало чувство, что за ними следят. Но сколько они ни напрягали зрение, никого обнаружить не удавалось.

Они свернули за следующий угол и увидели слабый огонёк за щелями закрытых ставен на втором этаже. Это полковник с Гнутым осматривали комнату, где убили Нефёдова.

Глава 31

Анатолий Михайлович с горящей свечой заглянул в шкаф, в тёмные углы, под кушетку, и только потом подошёл к двум небольшим ящикам у стены, поставленным один на другой. К ящикам приблизились Гнутый с пистолетом и Кристина.

— Трёхлетний ребенок, пожалуй, мог бы сюда втиснуться, — пробормотал бандит.

Нижний ящик лежал на боку, его крышка располагалась сбоку. Анатолий Михайлович снял с него верхний ящик и откинул крышку. Нижний ящик, как, впрочем, и верхний, был пуст.

Полковник осветил его свечой.

— Ну, точно! — воскликнул он в волнении. — Он был здесь!

— Это кровь, — Кристина дрожащим пальчиком показала на бурые пятна на внутренней стенке ящика.

— Не думаю, что кровь — его, — сказал полковник. — Скорее всего, он испачкался о свою жертву… Смотрите, — он провел пальцем по внутренней стенке. — Эта чёрная пыль наверняка из вытяжного отверстия в туалете. Он не слишком-то чистоплотен и не так часто меняет одежду.

— Значит, и правда пацанёнок? — начиная раздражаться, спросил Гнутый. — Надо же, обводит, гнидёныш, вокруг пальца!

В саду треснул выстрел и раздался крик, тут же смолкнувший. Все насторожились.

— Это Рябой! — Гнутый метнулся к окну.

Но в той части сада, куда оно выходило, ничто не шевелилось. Стреляли за углом.

— Быстро за мной! — Бандит бросился к двери. — Никому не отставать! Держаться всем вместе!

Они сбежали по лестнице.

За дверью хозяйкиной комнаты орал Савик:

— Что там случилось? Кто стрелял?

— Щас разберемся, шеф! — отозвался Гнутый.

В гостиной им встретился встревоженный Андрей.

— А Рябой где? — кинулся к нему бандит.

— Остался в саду, справить нужду, — объяснил тот. — Мне он велел идти в дом.

Гнутый выругался и побежал к двери. Полковник, Андрей и Кристина устремились за ним.

Выскочив в сад, Гнутый свернул за угол и тут же, под яблоней, наткнулся на Рябого, лежащего со спущенными штанами на голой земле. Браток корчился и хрипел. Из раны на его шее хлестала кровь.

Ясно, что на него напали внезапно, в момент опорожнения желудка. Его ягодицы были вымазаны калом. Рука умирающего сжимала пистолет, словно прикипела к нему.

Справа, в кустах, послышались какие-то звуки. Гнутый стремительно повернулся и выстрелил в ту сторону. Через пару секунд ему показалось, что как-то подозрительно шевелятся лопухи у забора. Он выстрелил и по ним. Бандит дрожал от страха и ярости, его руки тряслись.

— Ну, падла, попадись мне, — прохрипел он. — А вы чего встали? — крикнул он полковнику и остальным, стоявшим в стороне. — Давай сюда! Может, ему ещё можно помочь!

Анатолий Михайлович подошёл к Рябому. Тот уже агонизировал. Наскоро осмотрев его, полковник убедился, что братку нанесли только одну рану.

— Удар пришёлся точно в сонную артерию, — сказал он. — Ему уже ничто не поможет.

— Вот те и малолетка… — Гнутый наклонился над товарищем. — Эй, Рябой! — позвал он. — Вова… Ты видел его? Сколько ему хоть лет примерно?

Взгляд умирающего прояснился. Он поднял руку с зажатым пистолетом, как бы протягивая его приятелю.

— Пистолет! — воскликнул полковник. — Нам невероятно повезло! Он сохранил пистолет!

— Не отдал гаду, — подтвердил Гнутый. — Молодец, Вован…

— Если бы убийца завладел пистолетом, то наши часы были бы сочтены, — прибавил Анатолий Михайлович.

Гнутый взял у Рябого пистолет и убрал в карман.

— Всё путём, — повторял он. — Всё путём, не отдал пушку… Он ведь напал на тебя сзади, да? Ты стрелял в него. Ранил или нет? Ранил?

Губы умирающего шевелились. Он силился что-то сказать.

— Выстрел мог быть спонтанным, — заметил полковник. — Например, от непроизвольного нажатия на крючок.

— Тихо! — Гнутый сделал ему знак молчать и ещё ниже наклонился над умирающим. — Что? Что ты говоришь?

— Кар… — произнёс Рябой.

В следующую секунду его глаза закатились, он вздрогнул и из его рта выплеснулась струйка крови.

— Что? Не слышу! — Гнутый слегка встряхнул его.

Но Рябой умолк навсегда. Его застывшие глаза уставились в пустоту.

— Похоже, он умер, — негромко сказал Андрей.

Гнутый целую минуту пытался нащупать его пульс, но, так ничего и не нащупав, поднялся на ноги.

Пока он искал пульс, Анатолий Михайлович отвёл племянника на пару шагов в сторону.

— Сейчас самый удобный момент, — едва слышно прошептал он. — Я нападу на него сзади и заломлю ему руку, а ты наваливайся на него всем телом. Оба пистолета будут нашими.

Андрей похолодел от волнения.

— Можете рассчитывать на меня!

Гнутый, отпустив запястье Рябого, повернул к ним голову.

— Вы чего шепчетесь? — Браток выхватил пистолет. — А ну, отойди от него!

Последние слова относились к Андрею. Тот вынужден был подчиниться.

— Вы совершенно напрасно нам не верите… — начал Анатолий Михайлович, но Гнутый его перебил:

— Хватит базарить! Мне велено не спускать с вас глаз! — Он взмахнул пистолетом. — Ступайте в дом, но далеко от меня не отходить.

Держа их под прицелом, Гнутый вслед за ними поднялся на крыльцо и вошёл в прихожую.

Из приоткрытой двери хозяйкиной комнаты высовывались голова Савика и его рука с пистолетом.

— Так скажет мне кто-нибудь, что случилось? — прорычал главарь, увидев входивших.

— Рябой убит, — мрачно ответил Гнутый. — Сел срать, а гнида напал сзади. Шило воткнул в шею…

Савик замер, уставившись на него.

— Но Рябой стрелял? Я слышал выстрел!

— Да, Рябой дрался до последнего, — кивнул Гнутый. — Хорошо, что я вовремя подоспел, гнида не успел взять у него пушку… — Он достал из кармана пистолет Рябого, извлек обойму и пересчитал пули. — Две штуки. Если бы он вырвал пистолет, двое из нас не дожили бы до утра, это точно, — подытожил браток меланхолично.

— Ты видел его? — продолжал спрашивать Савик.

— Мокрушника? — Гнутый покачал головой. — Нет, он сразу дёрнул. Там щас темно, хрен кого увидишь. В кустах что-то шевелилось, я пальнул туда на всякий случай, но вряд ли попал…

Кристина остановилась у стены, на которой Гнутый пару часов назад написал обращение к убийце, и, подсвечивая себе свечой, стала читать надпись.

— Эй, тебя это не касается! — крикнул ей Гнутый. — Иди в комнату!

— А кто это написал? — Она показала на мелкие неровные буквы ниже надписи Гнутого.

Бандит подошёл.

«Давай всё не то смерть», — чернело на стене.

— Савик! — в волнении заголосил Гнутый и бросился в хозяйкину комнату. — Гнида ответил! Он написал «давай всё, не то смерть»! Он хочет все деньги!

— Х… ему! — рявкнул главарь.

В комнату вслед за Гнутым и Кристиной вошли полковник и Андрей. Савик запер дверь на оба замка.

— Сядьте там, — он показал на противоположный угол. — И не рыпайтесь оттуда. — Помолчав с минуту, прибавил: — Завтра утром уходим. Наша ошибка заключалась в том, что мы пытались уйти ночью. Мину в темноте хрен увидишь.

— Растяжку и днём в кустах не очень-то разглядишь, — заметил полковник.

— Ничего, — Савик ухмыльнулся. — Жить захочешь — разглядишь!

Он достал из тумбочки оставшиеся полбатона хлеба и разломил пополам.

— Нечего теперь экономить, — он протянул одну половину Гнутому. — Завтра или прорвёмся с баблом, или сдохнем все.

Глава 32

Савик оставил гореть только одну свечу, остальные велел потушить, чтобы свечей хватило на всю ночь.

А ночь выдалась неспокойная. Ветер усилился, и дом как будто оживал под его порывами, весь, от подвала до чердака, наполняясь какими-то скрипами, шорохами, стонами. Казалось, что его половицы прогибаются под чьими-то шагами, и непонятно было, кто там ходит, кто звенит посудой в гостиной и перекликается на чердаке — таинственные ли это убийцы или воскресшие мертвецы… А когда ветер унимался, смолкали и звуки. Дом снова затихал — до следующего шквала.

В хозяйкиной комнате никто не мог заснуть. Все смотрели на колеблющийся огонёк свечи и прислушивались к звукам за дверью.

— Там кто-то всё время ходит, — нарушила молчание Кристина.

— Небось, это гнида мины расставляет, — отозвался Гнутый. Он лежал на диване, держа под подушкой руку с пистолетом. — Не уймётся никак… Утром мы выйдем, а мины с растяжками по всему дому… Хрен тогда слиняем отсюда…

— Ты стрелял в него, — пробурчал Савик. — А проверил потом? Сходил глянуть, мочканул его или нет?

Гнутый не ответил. Результатами своей стрельбы он не поинтересовался, но признаваться в этом не хотелось.

— Зассал, значит? — Главарь усмехнулся. — Пару шагов не смог пройти?

— Да нет, я смотрел… — соврал браток, покосившись на Андрея. — Там не было никого. Прыткий он больно…

Андрей не стал разоблачать его перед Савиком. Портить отношения с Гнутым было ни к чему.

Он всё ещё находился под впечатлением упущенной возможности напасть на Гнутого и завладеть пистолетом. Момент был фантастически благоприятный. Гнутый не обращал внимание ни на что, кроме умирающего Рябого. Полковник мог бы спокойно подойти к нему сзади и огреть кулаком по затылку, а уж там и он, хоть и со связанными руками, подсобил бы. Бандит вряд ли успел бы достать оружие. Но сразу мысль о нападении Андрею почему-то не пришла в голову, а дядюшка сообразил слишком поздно. И теперь им только и остаётся, что сидеть, сжав зубы, и проклинать себя за недогадливость.

Анатолий Михайлович словно понимал, о чём он думает. Он незаметно толкнул племянника локтем и подмигнул, прошептав: «Ночь еще не кончилась».

За окнами снова поднялся ветер. Огонёк свечи тревожно заметался и коридоры и лестницы старого дома наполнились призраками. Шаги у этих существ были лёгкими и осторожными. Иногда они приближались к самой двери хозяйкиной комнаты. Невидимки как будто прислушивались к тишине за ней.

Ветер унялся так же быстро, как налетел. Выровнялся огонёк свечи. Но лёгкие, навевающие оторопь шаги, кажется, продолжали звучать…

Временами начинал идти дождь. Он был не слишком сильным, но когда налетал ветер, его струи начинали так яростно долбить по ставням, что заглушали все остальные звуки.

Во время одного из таких шквальных порывов, когда дождь загремел по ставням с особенной силой, раненый Соков тревожно заворочался на полу. Его начало трясти, как в ознобе. Он захрипел, привстал на локте и обвел собравшихся мутными глазами. Наверху кто-то дико захохотал и тут же умолк. Хохот прозвучал настолько зловеще, что все невольно съёжились в страхе.

Соков был бледен как труп. Он тяжело, с хрипом, дышал, на губах его выступила пена.

— Ты чего? — спросил у него Гнутый.

Раненый не ответил. Он как будто даже не слышал вопроса. Бормоча, он попытался подняться на ноги и упал, откинувшись к ножке стола. Горевшая на столе свеча опрокинулась от сотрясения и погасла. Комната погрузилась в почти кромешную тьму. Кристина тоненько завизжала. Гнутый встал с дивана и щёлкнул зажигалкой.

— Лежи, не рыпайся, — сказал он Сокову.

Но тот продолжал беспокойно ворочаться и елозить.

Гнутый вновь зажёг свечу. Комната осветилась. Соков лежал, вздрагивая всем телом. Его глаза лихорадочно блестели, с лица не сходило выражение какой-то бессмысленной, злобной решимости, какое бывает только у безумцев. Все следили за ним с затаённым страхом, ожидая от него какой-нибудь дикой выходки, и испытали облегчение, когда он откинулся навзничь, глухо стукнувшись затылком об пол, и затих. Его лицо разгладилось, выражение безумия сошло с него и осталось лишь умиротворённое спокойствие, свойственное смерти.

— Кажись, готов, — прошептал Гнутый.

— Готов? — Савик вгляделся в распластанного Сокова. — Тогда надо вытащить труп за дверь, нечего ему тут делать.

Гнутый наставил пистолет на полковника.

— Слышал? Давай шевелись быстро.

Руки Савика дрожали, когда он отпирал замки на двери.

— Готовься, — тихо сказал он Гнутому, отперев второй замок. — Гнида может быть там.

Анатолий Михайлович взял труп под мышки. Андрей, хоть руки у него и были связаны, подошёл помочь.

Гнутый резко распахнул дверь, в любой момент готовый выстрелить в темноту за ней.

Дверь, раскрываясь наружу, ударилась обо что-то, и Кристина истерично взвизгнула. Гнутый, не раздумывая, нажал на крючок. Грохнул выстрел. Полковник с Андреем оглянулись…

Дверь задела человеческую голову. Подвешенная за уши к потолку, она, после удара дверью, начала раскачиваться на верёвке, то попадая в пятно света, то скрываясь в тени.

Все узнали зверски изрезанную, с выколотыми глазами голову Рябого.

Глава 33

Несколько секунд в комнате царила мёртвая тишина.

Все смотрели на качающуюся голову как на привидение. Кристина закрыла ладонями глаза и с глухим стоном начала сползать с кресла. Подоспевший Андрей не дал ей свалиться на пол, подставив связанные руки. Савик отступил в глубь комнаты и вытер холодный пот на лице.

— Чего вылупились? Хватай жмурика и тащи туда! — Стволом пистолета он показал полковнику в темноту коридора.

Пальцы Андрея, одеревеневшие от верёвки, слушались плохо, однако он взял ими горящую свечку и первым вышел в коридор, освещая путь Анатолию Михайловичу, волочившему по полу мертвеца. Последними вышли оба бандита.

Проходя мимо головы, Андрей почувствовал, как его тело сводит судорога ужаса. Он твердил себе, что бояться нечего, вряд ли неизвестный убийца нападёт на него, поскольку его сопровождают вооружённые люди, но каждый шорох, доносившийся из полумрака, заставлял его сердце сжиматься.

Он медленно прошёл в тёмную гостиную, приблизился к столу и поставил на него свечу. В гостиной никаких перемен вроде бы не наблюдалось. Трупы Оксаны и «доктора» лежали на своих местах.

Полковник выволок Сокова на середину помещения.

— Оставь тут, — велел ему Савик.

Пока Гнутый перерезал верёвки, к которым была привязана голова, главарь держал пистолет обеими руками и водил им из стороны в сторону.

Гнутый, не зная, куда деть голову, водрузил её на стол в гостиной. В этот момент возле него пролетел увесистый обломок кирпича и угодил в самовар, стоявший на столе. Самовар опрокинулся, покатился по столу и с грохотом упал на пол. Браток яростно вскрикнул и выстрелил вверх, в сторону погружённой во тьму площадки над лестницей, а потом поспешно отбежал в коридор. Савик ещё раньше скрылся в хозяйкиной комнате.

Отзвук выстрела смолк. В доме снова установилась тишина.

— Там на столе есть свечи, — сказал полковнику Гнутый. — Зажги все, какие можно!

Анатолий Михайлович щёлкнул зажигалкой. Огарки загорались с трудом, многие выгорели совсем, другие горели всего минуту и гасли. Зажечь удалось только две свечи.

— Возьми одну, поднимись наверх и посмотри там, — приказал бандит. — Я, кажись, его зацепил. Он ранен.

Полковник замешкался.

— Давай, давай! — Гнутый навёл на него ствол. — Не ссы, я тебя прикрываю!

Пока внимание братка было обращено на полковника, Андрей присел на корточки возле стола и незаметно подобрал валявшийся осколок блюдца. Спрятать его под рубашку он не мог — не позволяли связанные руки, но если зажать осколок в ладонях, то его могли и не заметить в потёмках…

Полковник направился к лестнице, но перед ступеньками остановился. Свечка дрожала в его руке.

— Чего встал?

— Здесь заминировано.

Гнутый с опаской приблизился. Вход на лестницу действительно был перекрыт проволоками, на которых, на самом виду, висела связка в полдюжины тротиловых шашек.

Бандит некоторое время молчал, раздумывая.

— Хрен с ним, отходим, — он попятился к комнате.

Савик дожидался их сидя на кровати, положив локоть на чемодан и держа в руке пистолет.

— Гнида поставил растяжку на лестнице, — доложил Гнутый. — Второй этаж для нас, похоже, закрыт.

— А нам и нечего там делать. Дверь запри получше!

— Он может и выходы из дома перекрыть, — как бы между прочим заметил полковник.

Савик не ответил, только метнул на него злобный взгляд. Андрей обратил внимание, что лицо главаря стало каким-то серым.

Гнутый запер дверь на оба замка, потом подошёл к Савику и они несколько минут перешёптывались.

— Завтра пойдём на прорыв… — долетало до Андрея. — Рано утром… Этих погоним перед собой…

— Шеф, мента связать надо, — шептал Гнутый. — Они с пацаном что-то подозрительно базарили, когда Рябой умер… Задумали что-то…

— Правильно, свяжи.

Гнутый с веревкой подошёл к Анатолию Михайловичу.

— Вы что? — возмутился полковник. — Я же с вами в доле!

— А нам так спокойней спать будет, — ухмыльнулся браток.

Савик наставил на полковника пистолет.

— Слышал, чё тебе говорят?

Через пять минут руки Анатолия Михайловича были связаны в запястьях.

— Сидеть тихо и не шептаться, — велел пленникам Гнутый, возвращаясь на диван.

Он улёгся и заворочался, устраиваясь удобнее. Вскоре в комнате наступила тишина.

Андрей сидел у стены, подтянув ноги к животу. Между коленями был зажат осколок блюдца. Дело оставалось за малым — перепилить о край осколка верёвку. Но он не торопился приступать к этому занятию. Гнутый лежал к нему лицом и смотрел на него сквозь полузакрытые глаза. Свет от горящей свечи падал на Андрея с полковником, оба были отлично видны бандиту.

Между тем ветер затих и призраки, кажется, угомонились. За окнами мерно шелестел дождь. Лишь изредка в доме ещё что-то поскрипывало и похрустывало, да в лесу не умолкала ночная птица. Её тягучие протяжные крики бередили тишину и усиливали тревогу, которая, казалось, была разлита в самой атмосфере этого дома. Огонёк свечки временами начинал метаться, комната погружалась в полумрак и на стенах оживали тени. Савик глухо всхрапывал и вдруг затихал, словно просыпался от своего храпа. Кристина тоже спала. Её обморок перешёл в сон. Полковник клевал носом.

Андрей равномерно водил по ребру осколка верёвкой и посматривал на Гнутого. Глаза у того закрылись не полностью, но Андрей был уверен, что браток спит. У Андрея затекли колени. Сжимать ими осколок оказалось не так-то просто, и мускулы ног скоро устали. Тем не менее он продолжал водить верёвкой по осколку.

Вскоре на месте надреза она стала распадаться на отдельные волоконца и наконец лопнула. Андрей пошевелил руками. Натяжение пут значительно ослабло, но они продолжали держать. Чтобы окончательно избавиться от них, пришлось перерезать ещё одно верёвочное кольцо.

Он вздрогнул и облился холодным потом, когда Савик встал с кровати и направился к нему. Бандит остановился в паре метров, встал лицом к углу и начал опорожнять мочевой пузырь.

У Андрея мелькнула мысль, что сейчас подходящий момент для нападения. Гнутый дремлет. Савик ни на что не обращает внимание…

Он поднялся на ноги и сделал шаг к главарю. Тот в этот момент обернулся, рука почти машинально нырнула в карман за пистолетом, и Андрей замер. Руки с обрывками веревок он держал перед собой сведёнными в запястьях, чтобы было похоже, что он ещё связан.

— Чего встал? — буркнул Савик.

— Тоже поссать.

— А, ну ссы.

Главарь вернулся на кровать. Андрей опорожнил мочевой пузырь и уселся на своё место рядом с полковником. От волнения у него сердце комом подкатывало к горлу. Если бы Савик заметил, что у него развязаны руки, он бы его прикончил, это точно!

«Надо ждать, — твердил себе Андрей. — До утра ещё далеко. Они должны заснуть. Они обязательно должны заснуть…»

Голос Савика разбудил задремавшего полковника. Андрей незаметно достал из-под рубашки осколок и показал ему. Заодно продемонстрировал свои свободные руки. Полковник чуть заметно кивнул, а потом оба посмотрели на своих конвоиров. Савик задремал очень скоро, но у Гнутого глаза по-прежнему оставались полузакрытыми. Под веками поблёскивали зрачки. Глядели они, однако, не на пленников, а куда-то перед собой. Такой застывший немигающий взгляд можно увидеть у наркоманов.

Андрей не рисковал передать осколок Анатолию Михайловичу, поскольку это могло привлечь внимание бандита. Не зная о странном умении Гнутого спать с открытыми глазами, он продолжал терпеливо ждать. Чтобы притупить бдительность братка, он иногда прикидывался, что дремлет и опускал голову, а когда снова бросал взгляд на Гнутого, убеждался, что глаза у того всё ещё не закрыты.

Анатолий Михайлович опять заклевал носом. Андрей в очередной раз притворился, что дремлет, и так хорошо притворился, что и в самом деле заснул.

Глава 34

Проснулся он от громких голосов и першения в горле.

Он разлепил ресницы, сморщился от густого дыма и закашлялся. Горело что-то едкое — видимо, какой-то пластик, поскольку дым был желтоватым и жёг горло и глаза. Было уже утро. Кто-то догадался открыть окна и распахнуть ставни, но дым проникал в комнату как раз из окон.

— Костёр развёл, падла! — ревел Гнутый.

Савик злобно матерился.

Бандиты стояли у окон, кашляли и тёрли слезящиеся глаза. Анатолий Михайлович, зажав ноздри, присоединился к ним. Андрей, забыв о том, что у него развязаны руки и бандиты могут это заметить, тоже подобрался к окну.

Через минуту он убедился, что неведомый убийца устроил костер не только под их окнами, но и за их дверью. Дым просачивался через щель под ней и наполнял помещение.

— Он вздумал нас отравить! — хрипел Савик сквозь ткань, прижатую к лицу. — Сваливаем через окна! Все прыгайте!

— Там костёр! — взвизгнула Кристина. — Я боюсь!

— Ничего, — сипел главарь. — Огня почти нет, один дым!

Он подтащил чемодан к окну.

— Давай, сигай первый, — Гнутый схватил полковника за куртку и почти силой заставил влезть на подоконник.

Андрей мгновенно оценил ситуацию. Пистолета в руках у Гнутого не было. Савик с тряпкой на лице был занят чемоданом. Момент, чтобы перехватить у бандитов инициативу, был самый благоприятный. Пока Гнутый не скинул Анатолия Михайловича из окна, надо действовать.

Он приблизился к Гнутому сзади и нанёс ему сильный удар ребром ладони по шее. Бандит вздрогнул и начал оседать на пол, но сознания не потерял. Его рука потянулась за пистолетом.

— Михалыч! — закричал Андрей.

Полковнику сейчас было очень удобно своими связанными руками нанести Гнутому решающий удар и тем закончить схватку, после чего Андрей завладел бы пистолетом бандита. Однако вместо того, чтоб ударить, полковник весь как-то сжался и отступил в сторону. Андрею пришлось из невыгодного положения напасть на Гнутого и попытаться вырвать у него пистолет, который тот уже достал.

— Михалыч, чего стоишь? Бей! — чуть ли не простонал Андрей.

Но полковник метнул на него испуганный взгляд и прохрипел, закашлявшись:

— У него развязались руки…

Почти в ту же секунду затылок Андрея взорвался болью.

— Вижу, что развязались, — отдуваясь, прошипел Савик.

Перед глазами Андрея поплыли разноцветные круги. Сморщившись от боли и протяжно застонав, он опустился на пол. Он ничего не видел, кроме этих радужных кругов и желтоватого дыма.

— … Хотел, чтоб я пришёл ему на помощь, — как сквозь вату донёсся до него голос дядюшки. — Сам не понимает, с кем связался, сосунок… Я с вами до конца, мы же в доле…

— Конечно, в доле, — промычал, кашляя, главарь. — Бабки получишь, не сомневайся!

И тут же заревел пришедший в себя Гнутый:

— Падла, он меня здорово охреначил! Замочу, суку…

Над ухом Андрея клацнул затвор, но до оцепеневшего сознания молодого человека даже не дошло страшное значение этого звука. Он весь сосредоточился на боли, которая стремительно растекалась по голове.

— Не трать последнюю пулю, баран, она тебе ещё понадобится! — гаркнул Савик. — Паскуда и без тебя загнётся в дыму. Оставь его. Сваливаем, быстро!

В благодарность за то, что в решительный момент не помог Андрею, полковнику развязали руки и он первым выпрыгнул из окна.

Полубесчувственная Кристина никак не решалась последовать его примеру. Её пришлось выталкивать силой.

Савик с чемоданом рухнул прямо в костёр.

К его счастью, огня там, и правда, почти не было. Зато было очень много дыма. В костре тлел облицовочный пластик, содранный со стен кухни. Ветер дул прямо на окна хозяйкиной комнаты, и это, видимо, учёл догадливый убийца, устроив тут дымовую завесу.

Пересиливая головокружение, подступающую тошноту и боль в голове, Андрей приподнялся, подполз к креслу и, цепляясь за него, встал на ноги. Комната была уже вся в дыму. Стиснув зубы, Игнатов сделал несколько неуверенных шагов и рухнул грудью на подоконник.

В эту минуту ветер переменил направление и понёс дым вдоль дома. Андрей получил, наконец, возможность вдохнуть свежего, пахнущего утренней сыростью воздуха…

Он протёр слезящиеся глаза и вгляделся в даль. Размытый мир вновь обрёл очертания. Андрей увидел сумрачный, влажный после ночного дождя сад и ярко-голубое небо над тёмными верхушками сосен. Савик, Гнутый и полковник с Кристиной были уже за калиткой. Их фигуры едва виднелись. Через минуту они скрылись за стеной зелени.

Андрей перевёл дыхание. Надо выбираться из задымленной комнаты, а то он и в самом деле загнётся.

Тошнота не отпускала, кружилась голова. Ему казалось, что качаются пол и стены, а подоконник, на котором он лежал, похож на шаткий, ускользающий из-под рук корабельный поручень. Андрей не без труда перекинул через него ногу, и вдруг замер. В кустах у забора как будто мелькнуло что-то тёмное. Как будто там бежала собака… Но собак тут вроде бы не было…

В следующую секунду Игнатов вытаращил глаза: какой-то чумазый ребёнок выскользнул из кустов, метнулся в раскрытую калитку и побежал, скрываясь в зарослях, в том же направлении, куда пошли бандиты и их пленники!

Неужели полковник был прав и убийства действительно совершал ребёнок? Эта мысль показалась Андрею невероятной. Ребёнок, устанавливающий мины-растяжки и закалывающий людей шилом с одного удара? Такого не могло быть! Скорее всего, это сообщник взрослого преступника, который тоже находится где-то здесь…

Зловещий малыш снова вынырнул из зарослей. Он очень спешил, даже не оглядывался на дом, иначе наверняка увидел бы Андрея в окне.

Андрей не дыша следил за ним глазами, пока тот не скрылся.

Нет, этот коротышка не мог быть ребёнком. Походка у него взрослая… Карлик! Андрей вздрогнул, сообразив это. Конечно, карлик! Ему вспомнилось «кар…», выдохнутое Рябым перед смертью. Умирающий бандит хотел предупредить товарища, но тот ничего не понял. Рябого, как и всех остальных в этом доме, убил карлик!..

Ветер снова дунул Андрею в лицо, окатив дымом. Зажмурившись, задержав дыхание, Игнатов перевалился через подоконник и упал в костёр. В ту же минуту он поднялся. Шатаясь как пьяный, весь вымазанный в тёмной вонючей золе, он пробежал несколько шагов и опять упал. На этот раз в кусты.

Глава 35

Шедший впереди Гнутый остановился и показал пальцем куда-то вперёд.

— Вон там старуха погибла.

— Значит, до того места мин нет, — сказал Савик, мельком оглянувшись на Кристину. Девушка была достаточно далеко, чтоб услышать его.

Пройдя несколько шагов, Гнутый снова встал.

— Вон её голова, — пробормотал он, вглядываясь во что-то тёмное, лежащее на краю дороги.

Предмет можно было принять за нелепо торчащую кочку, если б не спутанные, покрытые запёкшейся кровью седые волосы.

— Остальное чуть подальше, — продолжал Гнутый. — А хорошо её размазало… — Он в нерешительности посмотрел на главаря. — Что делать будем?

Савик огляделся.

— Вроде бы мин тут быть не должно, ведь тот тип прополз нормально, — проговорил он.

— Ну да, — подтвердил подошедший полковник. — Соков говорил, что полз по левой обочине, как раз там, где мы идём.

— Удар растяжки приняла на себя старуха, открыв нам путь, — вставил Гнутый.

Савик поставил чемодан, уселся на него и подождал, когда к ним подойдёт Кристина.

— Короче, вот что, — дружелюбно заговорил он, глядя ей в глаза. — Мы тебя отпускаем. Можешь идти на все четыре стороны, но с условием: про нас, про то что видела, будешь молчать. Поняла? А то мы тебя из-под земли достанем!

— Конечно, я буду молчать, — она растерянно огляделась. — Но тут, вроде бы, должны быть мины…

— Тот мужик, который умер ночью, прошёл здесь и ничего, — сказал главарь. — Иди сбоку от дороги по травке и дотопаешь до посёлка. И быстренько линяй оттуда, ясно?

Девушка, однако, не спешила уходить. Её мучили сомнения. Приходилось выбирать между перспективой остаться в этом ужасном доме, где происходят убийства, остаться с бандитами, которых она смертельно боялась, и походом в посёлок по лесной дороге, на которой её могут подстерегать мины. О том, что в лесу могут быть мины, она знала из надписи на стене в гостиной и из обрывочных фраз братков. Но в существование этих самых мин она всё-таки до конца не верила. Слишком уж невозможными казались ей мины в этом весёлом, утреннем, омытым дождём лесу…

— Просто внимательно смотри себе под ноги и всё будет хоккей, — напутствовал её Гнутый. — Дотопаешь в лучшем виде.

— Да нет здесь никаких мин, что ты её пугаешь, — Савик достал из сигаретной коробки окурок и закурил. — Ладно, хватит базарить, ступай!

— А как же вы? — дрожа, спросила Кристина.

— Мы передумали идти в посёлок, — солгал главарь. — Нам надо сейчас вернуться в дом, у нас там есть ещё кое-какое дело.

Кристина посмотрела в ту сторону, куда уводила дорога. «И правда, — подумала она, — если смотреть себе под ноги, то можно пройти мимо мин…»

О минах она имела самое смутное представление. Насколько ей помнилось из фильмов про войну, это такие металлические коробки, блямбы наподобие коровьих лепёшек, которые лежал на земле и которых легко разглядеть.

— Мы больше не можем тебя охранять, понимаешь? — сказал Гнутый. — Когда мы вернёмся в дом, гнида тебя убьёт. Как твою подружку.

Кристина решилась.

— Так где надо идти? — спросила она.

— Не по дороге, а рядом, по травке, — объяснил бандит. — Самый опасный участок мы прошли, дальше мин уже нет, не бойся.

— Давай, ступай, а мы возвращаемся, — Савик встал и поднял чемодан.

Он, Гнутый и полковник прошли несколько метров назад и остановились. Кристина медленно шла под деревьями, раздвигая руками густой подлесок. Дойдя до остова взорванного микроавтобуса, она остановилась и минут пять стояла, разглядывая его. Потом двинулась дальше. Бандиты и полковник следили за ней, затаив дыхание. Во рту у Савика даже потух окурок.

Розовая блузка Кристины скрылась за деревьями, показалась и опять скрылась. И вдруг в том месте, где за ней сомкнулись деревья, грохнул взрыв.

— Напоролась всё-таки! — воскликнул Гнутый.

— А как же хмырь там прополз? — буркнул Савик.

Гнутый пожал плечами.

— Значит, ему повезло. Не задел. На минном поле такое бывает.

Полковник прикинул взглядом расстояние до места взрыва.

— Мы выиграли метров сто пятьдесят, — сказал он. — Но нам надо идти точно по её следу.

— Значит, пойдём по следу, — Савик поднял чемодан.

— Шаг влево, шаг вправо — расстрел, — мрачно пошутил Гнутый.

По знаку главаря полковник двинулся первым. За ним зашагал сам Савик с чемоданом. Замыкал процессию Гнутый, озираясь и держа палец на крючке пистолета.

Они миновали остов микроавтобуса, на котором ночью ехал Гагик, прошли ещё немного вперёд и увидели сгоревшие обломки легковушки. Это с неё чудом спасся Соков.

Несколько десятков метров до места гибели Кристины они шли долго, так долго, что успели вспотеть и вымотаться. Наконец показалась небольшая воронка в земле, вокруг которой деревья и кусты были забрызганы кровью и человеческими останками. На ветвях молодой ёлки висели клочья розовой блузы.

У воронки Анатолий Михайлович остановился. Встали и братки. Савик поставил чемодан, потянулся в карман за бычком.

— Дальше пойдёшь один, — сказал он полковнику сухо, с угрозой в голосе.

Для милиционера это требование оказалось полной неожиданностью.

— Как это — один? — Ему вдруг перестало хватать воздуха.

— А ты что думал, бабки достаются так просто? — спросил главарь.

— Не ссы, дальше мин нет, верняк, — поигрывая пистолетом, с ухмылкой прибавил Гнутый.

Полковник переводил взгляд с одного бандита на другого. Пот катился с него градом.

— Но ведь я с вами в доле… — пробормотал он задрожавшим голосом, сам понимая, что говорит что-то не то.

— Правильно, в доле, поэтому и пойдёшь, — сказал Савик.

— Идти больше некому, — почти ласково проговорил Гнутый. — Так что топай, дружбан. Это твой шанс заработать конкретные бабки. Или хочешь пулю в тыкву?

Савик, обжигая пальцы, докурил бычок и выплюнул.

— Ну что встал? — В его голосе было столько злости и нетерпения, что Анатолий Михайлович встрепенулся.

— Да, да, я пойду…

Он засуетился, его руки задрожали. Он сделал пару шагов вперёд, потом вернулся назад, снова направился было вперёд, но, не доходя до страшной воронки, опять вернулся и вдруг опрометью бросился бежать — только не вперёд, а назад, по тому пути, которым они только что прошли.

— Стоять, падла! — заорал Гнутый. — Стоять, замочу!

Но полковник бежал со всех ног, как заяц. Гнутый выстрелил ему вслед.

— Стоять, кому говорят! — заревел он и, матерясь, бросился за ним.

— Гнутый, возьми его живьём! Живьём! — визжал Савик.

Глава 36

Полковник бежал с невероятной для себя скоростью. Но бандит был моложе и быстрее. Расстояние между ними сокращалось.

— Стой, не уйдёшь, — хрипел браток. — Урою, сука, мусор…

Анатолий Михайлович задыхался. Обернувшись, он убедился, что бандит уже в пяти шагах.

Гнутый снова нажал на спусковой крючок, но вместо выстрела раздался сухой щелчок. Бандит нажал ещё пару раз, и опять безрезультатно. В «Вальтере», доставшемся ему от «доктора», кончились патроны.

Щелчки услышал и Анатолий Михайлович. Сознание, что его противник безоружен, заставило его несколько приободриться. Он резко остановился, приготовившись к отпору.

— Всё, пидор, кранты тебе! — подбегая, рявкнул бандит.

Анатолий Михайлович стоял рядом с тем местом, где погибла старуха. Прямо перед ним, на дороге, лежала её оторванная голова и смотрела на него вытекшими глазницами. А ещё дальше, за деревьями, темнел дом, окутанный клубами дыма. Вид этого мрачного здания заставил полковника содрогнуться. Оно вызвало в нём ещё больший ужас, чем зрелище оторванной головы.

Налетевший сзади Гнутый выкинул кулак, но полковник увернулся.

— Чего? — Бандит разозлился, встретив сопротивление. — Рыпаться будешь? А ну, пошли!

Он дёрнул Анатолия Михайловича за куртку. Но тот, вместо того, чтобы покорно побрести туда, где поджидал их Савик, вдруг перехватил руку бандита и борцовским приёмом опрокинул его на землю.

Блюститель порядка был слишком измотан, чтобы провести приём чисто. Бандит успел вцепиться в него и увлёк за собой. Они покатились, сжимая друг друга в объятиях. Полковник, стиснув зубы, нащупал парализующую точку у противника под ухом и, не обращая внимание на удары, принялся изо всех сил давить на неё. Гнутый заорал от боли. Забыв о приказе Савика доставить пленника живьём, он в слепой ярости начал бить его рукояткой пистолета по голове. Из проломленного виска хлынула кровь. Полковник разжал пальцы и отшатнулся, но разъярённого бандита уже невозможно было остановить. Ревя от бешенства, с перекошенным лицом, он поднялся, чтобы одним ударом прикончить залитого кровью противника, как вдруг выпучил глаза, захрипел и начал оборачиваться. Полковник тоже замер, увидев, что на Гнутого напал невесть откуда взявшийся карлик…

Перепачканный грязью, копотью и кровью, Муса бесшумно выскользнул из-за дерева и набросился на Гнутого сзади, пользуясь тем, что бандит был захвачен дракой. Муса бил шилом — как всегда, в сонную артерию, чтобы прикончить мгновенно, — но не рассчитал удара. Шило впилось Гнутому куда-то под затылок.

Браток взвыл от нестерпимой боли и рванулся. Шило осталось торчать у него в шее.

Муса, оставшись без оружия, не обратился в бегство, а ринулся под ноги братку. Тот упал, потеряв равновесие. Первоначальное изумление бандита прошло. Гнутый, оскалившись, схватил свирепого человечка за горло. Тот вцепился своими острыми, как ножи, зубками ему в пальцы, и спустя секунды послышался хруст перегрызаемых костей. Гнутый начал бить его кулаком здоровой руки.

— Гнида, — ревел бандит. — Так это ты?…

Анатолий Михайлович не стал дожидаться конца их драки. Превозмогая боль, он отковылял к кустам и затаился в них, лёг, ощупывая руками свою проломленную голову. Кровь сочилась не переставая.

Раненому Гнутому и одной рукой удалось стряхнуть с себя карлика, но Муса в последний момент дотянулся до шила в его шее и выдернул своё излюбленное оружие. Из раны на шее Гнутого хлынула кровь. Муса, сжав в кулачке рукоятку, принялся наносить быстрые, сильные удары. Гнутый не успевал реагировать на них и в конце концов попятился. Но было уже поздно. Очередной удар шилом пришёлся ему в живот, затем оно впилось под ребро, затем снова в живот. Гнутый пытался отбиваться рукояткой пистолета, но почти всё время промахивался, лишь один удар пришёлся по уху Мусы, заставив чеченца взвыть от резкой боли и отскочить. Но и Гнутый уже не мог держаться на ногах. Исколотый шилом, он несколько секунд стоял, шатаясь и мутнеющими глазами следя за карликом, потом тяжело опустился на колени и рухнул в траву ничком. Муса, победно заверещав, подбежал и два раза подряд ударил острием в сонную артерию.

Глава 37

Савик посмотрел на часы. Гнутый уже должен был вернуться с ментом, а его всё не было.

Главарь сжимал в руке пистолет и вглядывался в ту сторону, куда убежали эти двое. Долгое отсутствие сообщника его тревожило.

Солнце поднялось над верхушками деревьев и рассеяло последние остатки утреннего тумана. Залитый светом лес щебетал, стрекотал и свистел на разные голоса. Но на душе у бандита было далеко не так лучезарно. В этом звенящем лесном хоре ему постоянно чудились какие-то посторонние, пугающие звуки. В мозгу у него вертелась мысль, что Гнутый мог напороться в лесу на неведомого минёра и погибнуть. Главаря пробирала дрожь. Он машинально тянулся за сигаретами, но их больше не было. Если Гнутый погибнет, то он останется один на один с неуловимым убийцей…

Наконец, не вынеся неизвестности, он зашагал обратно к дому.

Заметив распростёртого на земле человека, он остановился. Вокруг не было ни души. Ещё не видя за травой лица, он узнал тёмную куртку Гнутого…

Оглядываясь, с пистолетом в одной руке и чемоданом в другой, Савик подобрался к трупу. Трава тут была измята и забрызгана кровью. Он поставил чемодан и перевёл дыхание. А когда вгляделся в убитого, то на мгновение лишился рассудка от ужаса. Оправдались его худшие ожидания! На шее Гнутого зияла глубокая колотая рана, какую получили все погибшие от руки неизвестного убийцы!

Главарь в смятении огляделся. Сердце билось в груди как бешеное. Палец словно прирос к спусковому крючку.

Жалости к погибшему Савик не испытывал. В эти минуты он вообще не думал о нём. В его голове бился один только страх, сковывающий сознание и заглушающий мысли. Савик был настолько парализован страхом, что, выскочи сейчас Муса из кустов, он вряд ли бы даже сообразил нажать на крючок.

Ему понадобилось целых пять минут, чтобы отдышаться, прийти в себя и убедиться, что на него никто не собирается нападать.

— Ты, сука! — крикнул он. — Слышишь меня?

Он хотел прокричать это громко, на весь лес, но голос сорвался и получилось какое-то невнятное карканье.

Ответом ему была тишина. Только кузнечики буйствовали в траве и где-то вдали перекликались птицы.

Взбадривая себя, он снова закричал:

— Подойдёшь — замочу! Понял, нет?…

Не дождавшись ответа, Савик поднял чемодан, решив вернуться в дом, как вдруг встал как вкопанный. В глаза ему бросилась оторванная голова старухи. Сквозь спутанные седые космы на бандита пялились пустые глазницы.

Содрогнувшись всем телом, он взглянул на тёмное здание. Оно даже в утреннем свете навевало жуть. Костёр там всё ещё дымил.

Бандит стиснул зубы так, что хрустнули челюсти. Неужели тупик?

Водя пистолетом из стороны в сторону, он сделал ещё один шаг по направлению к дому, а потом, словно опомнившись, повернулся и медленно зашагал вспять. Впрочем, ничего другого ему не оставалось. Шансов пройти через мины было немного, но ещё меньше их было выжить в этом страшном задымленном здании, где за каждым углом таилась смерть.

Весь в ледяном поту, он добрёл до воронки от взрыва, в котором погибла Кристина, и остановился. Дальше была неизвестность.

У Савика дробно стучали зубы, но он даже не замечал этого. Он прошёл вперёд шагов десять и снова вернулся к воронке. Немного постоял возле неё, собираясь с духом. Наконец, твердя себе, что если он выберется отсюда, то у него будут пять миллионов долларов, целых пять миллионов долларов, которые он не смог бы заработать во всю свою жизнь, он медленно двинулся к посёлку.

Глава 38

Муса в бессильном отчаянии наблюдал за ним из кустов.

Мина, на которой подорвалась Кристина, была последняя на дороге, и теперь перед Савиком, уносящим чемодан с деньгами, открывался совершенно свободный путь. Уплывали доллары, которые, как казалось Мусе, уже почти принадлежали ему!

В ту грозовую ночь, когда Хлопенков с Оксаной угоняли джип, Муса в последний момент, пользуясь тем, что задняя дверь внедорожника была не заперта, успел вскочить на подножку и забиться в узкую щель между коробками из-под вермишели, в которых находились мины. Сначала карлик намеревался незаметно подкрасться к Хлопенкову сзади и убить его, накинув ему на шею проволоку, приготовленную для мин-растяжек, а потом вернуть машину с ценным грузом Дауду, тем самым доказав главарю свою преданность. Но, услышав разговор Хлопенкова с Оксаной о миллионах долларов, переменил решение. Хлопенков ехал прямиком за деньгами, а значит, убивать его пока не было смысла.

Проникнув вслед за зеком в уединённый лесной дом, чеченец хотел дождаться, когда тот достанет деньги. Тогда он его убьёт. Но тут нагрянул полковник, а вслед за ним — вооружённые братки. Огнестрельного оружия у карлика не было, и первое время он не знал, что делать. Один он был бессилен против этой своры охотников за миллионами. Но тут ему в голову пришёл дерзкий план. В «Рэйндж-Ровере» полно тротила, взрывателей и проволоки для растяжек, а дом со всех сторон окружен лесом. Благодаря минам у него был шанс задержать здесь всю компанию!

Сначала Муса хотел только одного: задержать их в доме. Не дать уйти с деньгами. И он несколько часов лазил по мокрому лесу, устанавливая растяжки. Был, конечно, риск, что братки не послушаются предостерегающей надписи и попрут прямо на мины. В этом случае взрыв уничтожил бы вместе с людьми и доллары. Но Мусе ничего другого не оставалось, как рисковать. На растяжках сначала подорвалась машина, ехавшая в сторону дома, а потом пленники, которых бандиты погнали перед собой. Напуганный Савик вернулся в дом. Таким образом, уловка сработала.

Но это была только первая часть плана.

Полковник был прав, утверждая, что неизвестный убийца собирается прикончить их всех по одному. Муса, даже без огнестрельного оружия, вооруженный одним лишь шилом, вполне способен был это сделать. Прежде всего он тщательно изучил дом, облазив его от подвала до чердака. Хлопенков и Оксана стали первыми его жертвами, поскольку не остались на ночь в запертых помещениях, как остальные. Но и до остальных он постепенно добирался, закалывая их одного за другим. В конце концов он добился своего: кровавый террор породил страх. Оставшиеся в живых обитатели заперлись в хозяйкиной комнате и почти не высовывали оттуда носа. Мусе оставалось только подкарауливать их и расправляться с ними по одному, как с Рябым. Он был уверен, что ещё пара-тройка дней — и деньги сами упадут к нему в руки.

Он не собирался делиться ими с Даудом, нет. Он уедет в Бельгию к брату, живущему там на положении беженца, положит доллары в банк и заживёт миллионером. Купит виллу, обзаведётся гаремом, и со временем, может быть, переедет на постоянное жительство в Марокко или Саудовскую Аравию.

Если бы у него были эти три дня, то его мечты, скорее всего, сбылись бы. Но этих дней у него не было, и он понимал это. О взорванных машинах наверняка уже сообщили в милицию, а если сюда нагрянут блюстители порядка, то денег не видать. Надо было спешить.

Под утро Муса попытался отравить обитателей комнаты дымом, пользуясь тем, что ветер дул в их окна. Но Савик с компанией, вопреки ожиданиям, не только вовремя выскочили из «газовой камеры», но и предприняли ещё одну попытку пройти через минные заграждения. Ситуация резко осложнилась. Мусе ничего не оставалось, как наблюдать за ними и надеяться, что Савик с долларами всё же остановится.

Он видел, как погибла женщина. Как сбежал струсивший полковник. С Гнутым пришлось повозиться, но и тот отправился в преисподнюю. Таким образом, главарь остался один. Однако, вопреки расчётам Мусы, он не вернулся в дом, а направился к посёлку.

Муса сопровождал его. Как опытный партизан, он кружил вокруг Савика, забегал то справа, то слева, не показываясь на глаза. Приступать к каким-то решительным действиям он опасался. Из оружия у него было только шило, найденное в джипе. Шило, правда, хорошее, острое, с металлической рукояткой, уже притёртой к руке, но лезть с ним на пистолет было самоубийством. Муса стонал от досады. Пять миллионов долларов уходили от него! В эти минуты он готов был отдать половину этой суммы за пистолет с единственной пулей!

Савик продвигался медленно, но верно. Вдали уже показались крыши. Муса понимал, что нападать на него надо здесь, в лесу. Иначе будет поздно. Можно затаиться в придорожных лопухах и неожиданно наброситься сзади. Но в этом плане заключался огромный риск. Савик, как уже понял Муса, был не из тех, кто безропотно дают себя заколоть. К тому же передвигался он осторожно, всё время держа в руке пистолет. Оборачивался на малейший шорох…

Одно из деревьев, возвышавшихся на пути бандита, привлекло внимание Мусы. Там была большая ветка, которая нависала почти над самой дорогой. И карлик решился. Он быстро нашёл камень, показавшийся ему вполне увесистым, забежал вперёд и вскарабкался на дерево с ловкостью белки. Прополз по ветви и добрался до её середины — как раз над тем местом, где должен был пройти бандит. Затаившегося карлика было почти не видно за листвой. Он взял камень в руку и принялся терпеливо ждать.

Савик остановился неподалёку от дерева, сел на чемодан и вытер вспотевшее лицо. Минут десять он сидел, прислушиваясь к тишине и озираясь по сторонам. На ветвь, зависшую над дорогой, взглядывал лишь мельком. Наконец он встал, поднял чемодан и снова двинулся вперёд.

Когда его темя оказалось прямо под ветвью, карлик запустил в него камнем. Метателем камней Муса был неважным, но сейчас до головы Савика было всего-то два метра и он никак не мог промахнуться.

И всё же вышла промашка! Камень скользнул по лицу Савика и ударил ему в грудь. Секунду спустя Муса прыгнул на бандита, не давая ему опомниться. Савик шарахнулся, выпустил из рук чемодан. Карлик в падении вцепился ему в шею и увлёк за собой на землю. Ошеломлённый бандит не успел применить оружие. Муса вцепился зубами в запястье руки, державшей пистолет, и свёл челюсти с такой силой, что Савик завопил от резкой боли. Палец импульсивно надавил на крючок. Грохнул выстрел, но Муса продолжал сжимать челюсти. Это был его коронный приём: он, как бультерьер, впивался в противника зубами и грыз, грыз, ни на что не обращая внимание, пока не прокусывал плоть насквозь. Из запястья Савика брызнула кровь, захрустели переламываемые кости…

— Падла, урою! — хрипнул главарь и изо всех сил взмахнул руками, отбрасывая карлика от себя.

Но вместе с отлетевшим карликом выпал и пистолет.

Савик метнулся к оружию. Бросился к нему и Муса. Чеченец первым схватил его, но Савику удалось обхватить маленькие ручки. Он принялся выворачивать их, направляя дуло на грудь Мусы. Карлик верещал тоненьким голоском, уворачивался и норовил снова впиться зубами в руку Савика.

Во время борьбы пистолет дважды выстрелил. Пули ушли в землю. Муса, наконец, свёл зубы на ладони бандита. Тот, матерясь, второй рукой потянулся к его глазам. Не разжимая зубов, карлик извлёк из кармана шило, но при этом на пару секунд ослабил хватку, и Савик, стремительно перехватив пистолет, упёр его Мусе в живот.

— Подохни! — рявкнул он и нажал на крючок.

Муса за мгновение до выстрела успел метнуться в сторону, и пуля лишь задела его рёбра. Зато удар шилом пришёлся Савику точно в почку.

Главарь отпрянул и нажал на крючок ещё раз, но пистолет сухо щёлкнул. Муса, скалясь в торжествующей ухмылке, с окровавленным шилом снова ринулся на бандита, и в эту минуту раздался требовательный голос:

— Стоять! Стоять обоим!

Возле них затормозил запылённый «уазик», в котором находилось четверо вооружённых милиционеров.

Машина направлялась к дому Екатерины Алексеевны. Блюстители порядка услышали выстрелы ещё за полкилометра и приникли к окнам, вглядываясь в окрестности.

— Вон они! — Первым заметил Савика и Мусу начальник группы — старший лейтенант Круглов, здоровяк лет двадцати пяти. — Смотрите, мужик с ребёнком дерётся!

Савик с Мусой были настолько увлечены дракой, что даже не замечали приближающуюся машину.

— Это карлик! — вглядевшись в дерущихся, выкрикнул один из стражей порядка. — Карлик, точно!

Услышав требование милиционеров, Муса с Савиком бросились наутёк. Вдогонку им протрещала автоматная очередь.

— Стоять! Стреляем на поражение!

Савик устремился к дереву, под которым остался чемодан. Но чемодана там не было! Савик остановился и в растерянности огляделся по сторонам. Рядом с ним просвистели пули, и он пригнулся, продолжая оглядываться. Сердце стучало, тело сотрясала дрожь, стена деревьев сливалась в сплошное пятно. Пока он дрался с карликом, кто-то увёл чемодан! Значит, у карлика и правда был сообщник! Пока этот сообщник устанавливал в лесу растяжки, карлик закалывал обитателей дома…

Бандит опомнился, услышав позади себя приближающиеся шаги, метнулся к деревьям, но почти над самым его ухом грянул выстрел и он застыл, скованный страхом и отчаянием. Шаги приблизились. Савик медленно обернулся и сквозь пот, заливавший глаза, посмотрел на фигуру в темно-серой милицейской униформе.

— Не двигаться, — страж порядка наставил на него автомат. — Руки за голову!

Савик с усилием поднял окровавленные руки.

Муса тоже не успел добежать до спасительных зарослей. Вдогонку прогрохотала автоматная очередь и он с перебитой ногой свалился в траву.

Милиционеры были настроены очень решительно. Они ехали на задержание двух мужчин, подозреваемых в похищениях людей, и потому дерущаяся парочка, обладавшая к тому же огнестрельным оружием, сразу вызвала их подозрение. На запястьях Савика защёлкнулись наручники. Для маленьких запястий Мусы наручников не нашлось и его связали верёвкой. Несмотря на рану, карлик визжал и брыкался, норовил уползти, а когда его связывали, прокусил милиционеру палец. Только два увесистых удара заставили его угомониться.

Сержант поднял с земли шило и протянул Круглову.

— Пытался выбросить.

Старлей внимательно осмотрел заляпанный кровью инструмент.

— Интересно, — он взглянул на карлика. — Почему дрались?

Муса промолчал, только злобно сверкнул на него глазами.

— А пистолет где? — продолжал спрашивать Круглов.

Карлик молчал.

— Надо найти пистолет, — обратился Круглов к подчинённым. — Кто-то из них стрелял.

Пока двое связывали Мусу по рукам и ногам, Круглов и ещё один страж порядка занялись поисками оружия. Пистолет был вскоре найден в траве.

— Твоё? — Круглов сунул его под нос Савику.

— Нет, это его ствол, — солгал тот, кивнув на карлика.

— В машину их, — приказал Круглов. — Едем дальше.

У милиционеров имелось описание внешности мужчин, снимавших комнаты у Маловой, но эти двое под него никак не подходили. Никто из свидетелей, замечавших в окрестных местах подозрительную парочку, не упоминал о карлике. Скорее всего, они были не теми, за кем ехали милиционеры, но тем не менее Круглов решил прихватить их с собой. Уже само присутствие этой странной пары в местах, где с завидной регулярностью пропадали люди, наводило на подозрение.

Мусу пришлось сажать в машину силой. Карлик, даже связанный, отчаянно сопротивлялся. В заднее отделение машины, предназначенное для задержанных, его закинули, как куль с картошкой.

Как только дверь захлопнулась и они оказались одни, Савик в ярости пнул Мусу ногой.

— Где бабки? Падла, колись! — зашипел он.

Карлик извивался на грязном полу и пытался дотянуться до Савика зубами.

— Их взял твой сообщник, — Савик, сидя на скамейке, принялся его пинать. — Чемодан был под деревом, а сейчас его нет… Кто его увёл? Колись, а то настучу на тебя ментам… Всё расскажу, как было…

Через зарешёченное оконце в кабинку заглянул Круглов.

— Эй, вы, там! — Он постучал по решётке кулаком. — Прекращайте базар!

Водитель взялся за руль и «уазик» тронулся с места, продолжив путь к дому Маловой.

Глава 39

Андрей проводил его глазами.

Удаляющаяся милицейская машина какое-то время маячила за деревьями, и наконец скрылась. Рядом с Андреем стоял чемодан Катка. Тут же, привалившись спиной к замшелому стволу, сидел полковник. Анатолий Михайлович всё ещё не мог опомниться после драки с Гнутым. Один глаз его заплыл и превратился в красно-синее месиво; кусок рубахи, которым Андрей перевязал ему голову, был весь в крови. Полковник тяжело дышал. Воздух с надрывным свистом вырывался из его пересохшего горла.

Когда Андрей наткнулся на него в кустах, тот вцепился в него, словно он был его последней надеждой.

— Надо идти за Савиком, — хрипел полковник. — За ним карлик побежал… Мы пойдём по их следу и выйдем отсюда…

Пару часов назад дядюшка предал его, не оказав поддержку в стычке с Гнутым, и всё же Андрей перевязал его рану, помог подняться и всю дорогу тащил на себе, когда они брели по следам главаря.

Они двигались медленно, почти с такой же скоростью, что и Савик. Очень скоро они увидели карлика, перебегающего от дерева к дереву. Муса уже расправился с Гнутым и теперь преследовал обладателя чемодана. Андрея с полковником он, на их счастье, не заметил. Все его внимание было приковано к Савику. Они видели, как карлик бегает вокруг него, приближаясь то с одной, то с другой стороны, явно выжидая момент для нападения.

— Сдаётся мне, что полоса мин осталась позади, — прохрипел полковник. — Иначе этот чумазый дьявол не шастал бы здесь так свободно…

Он то и дело терял сознание, и Андрею приходилось останавливаться. Из перевязанной раны в виске сочилась кровь, заливая не только полковника, но и Андрея.

Анатолий Михайлович говорил, что рано или поздно карлик рискнёт напасть на Савика. Он не нападает, потому что у того пистолет. Но он должен напасть.

Андрей видел, как Муса залез на дерево. Они с полковником, скрываясь в зарослях, подошли ближе. Когда Муса прыгнул на Савика и разгорелась драка, чемодан остался без присмотра. Андрей, пользуясь этим, выскочил из кустов, схватил его и метнулся обратно.

— Надо уходить, — хрипел с пеной у рта Анатолий Михайлович. — Карлик заколет его, вот увидишь… И вернётся за чемоданом… Он убьёт нас, если найдёт… Надо уходить…

Они побрели к посёлку, но уже через сотню шагов Андрей выбился из сил. Он нёс тяжёлый чемодан, а на его плече висел полковник, который, кажется, уже совсем перестал передвигать ноги.

Они уселись под дубом. Сквозь разрывы в листве подлеска было видно, как Савика с карликом ловят милиционеры.

— Менты, похоже, их сейчас посадят в «воронок», — докладывал Андрей дядюшке, который своим уцелевшим глазом уже мало что мог разглядеть. — Ну, точно! Савика берут в наручники. Ведут к машине…

— А карлик? — спросил полковник. — Карлика поймали?

— Да… Они его ранили, он хромает… Связывают верёвками…

— Тогда нам крупно повезло, — прохрипел Анатолий Михайлович. — Эта тварь опаснее Савика в сто раз…

— Если менты пойдут прочёсывать местность, нам каюк, — сказал Андрей. — Они нас найдут.

— Я думаю, что они едут к старухе, — предположил полковник после молчания. — Вряд ли они задержатся здесь. А в посёлок нам лучше не заходить…

— Почему?

— Его надо обойти стороной, чтоб нас не видели.

Андрей ещё несколько минут, вытягивая шею, вглядывался вдаль.

— Всё, — сказал он. — Их посадили в машину. Вроде бы собираются ехать…

— Тогда и нам пора… — Анатолий Михайлович, опираясь на руку племянника, приподнялся с земли и вдруг лицо его болезненно сморщилось и он, тихо застонав, снова опустился на землю.

Андрей встревожился.

— Михалыч, что с тобой?

Гримаса боли на лице полковника переросла в горькую усмешку.

— Нет, — прошептал он тихо, — я уж не пойду никуда…

— Мы дойдём до посёлка и найдём машину. Тебя отвезут в больницу. Или «Скорую» вызовем…

Анатолий Михайлович, дыша так, словно ему не хватало воздуха, несколько секунд смотрел на него уцелевшим глазом.

— У тебя курить есть? — спросил он.

Андрей, порывшись в кармане, достал бережно сохраняемый окурок, который он нашёл в прихожей. Полковник трясущейся рукой сунул его в рот. Андрей поднёс зажжённую зажигалку.

Полковник затянулся и вдруг закашлялся, откинулся навзничь. Окурок выпал из его рта.

— Машина уехала, — сообщил Андрей.

— В какую сторону?

— К дому.

Злобная гримаса на миг скривила губы милиционера.

— Повезло тебе… — прохрипел он.

Савик ещё пару раз в безмолвной ярости пнул Мусу ногой и вдруг вздрогнул, словно что-то вспомнив. Прильнул глазами к узкому окошку.

За окном проплывали деревья. Это были те самые деревья, мимо которых он только что проходил с чемоданом. Машина ехала к дому!

— Эй, начальники, вы куда? — прокричал он внезапно осипшим голосом. — Куда вы?…

Связанный Муса перестал извиваться и замер. Уставился на Савика выпученными глазами.

Савик заколотил в стенку.

— Стойте! Там мины! Там мины везде!

Но водитель и без его крика тормозил, увидев впереди искорёженный остов взорванного автомобиля. Старлей присвистнул от удивления.

— Откуда тут это?…

Связанный Муса попытался приподняться, но не смог. Снова свалился на пол.

— Мины… Мины… — тоненьким визгливым голоском завыл он.

Вчера, после взрыва легковушки Сокова, он установил на дороге ещё одну растяжку, в пятидесяти метрах от той, на которой взорвалась легковушка. Милицейский «уазик» приближался к проволоке, протянутой поперёк дороги.

— Ми-и-ины… — Голос Мусы стал совсем тонким, едва различимым.

Истошные вопли Савика встревожили стражей порядка.

— Ну-ка, остановись, — приказал водителю Круглов. — Сейчас спросим, что за мины…

Тонкая проволока мины-растяжки была водителю не видна. «Уазик» начал торможение в считанных сантиметрах от неё и всё-таки задел её передними колёсами…

Грохот взрыва докатился до Андрея с полковником.

— Так я и знал… — прохрипел полковник. — Им всем конец… Тем лучше… для тебя…

— Для нас обоих, — поправил его Андрей. — Карлик с бандитом погибли, мин впереди нет. Мы теперь можем спокойно уйти.

— Тебе повезло, тебе… — словно не расслышав, продолжал хрипеть полковник. — Все деньги — твои…

— Мы поделим их как скажешь, ты не волнуйся, — Андрей поднялся на ноги и огляделся. — Я не Костя, чтоб торговаться.

Глаз полковника мутнел, лицо быстро заливала бледность.

— Нет… Всё тебе… — Он несколько секунд молчал, со свистом выдыхая воздух. — Где сигарета?… Дай докурить…

Андрей разыскал в траве окурок и сунул его полковнику в рот. Тот потянулся к нему дрожащей рукой.

— Вы с Константином… — вдыхая дым, полковник закашлялся. — Вы с Константином уже давно должны быть мертвы… Если бы всё было… как я планировал, я бы вас всех… и тебя, и Константина, и Хлопа… отправил на тот свет… Вы бы у меня подохли все…

Он сплюнул кровавую пену и облизнул губы. Подался к племяннику. В затухающем зрачке его уцелевшего глаза горела ненависть.

— Зря я не дал Константину тебя убить, — различал Андрей в его слабеющем хрипе. — Когда ты узнал про бабки, братец твой хотел тебя сразу прикончить… Он настаивал… Но я не дал, а зря… Зря… Больно ты ловок оказался… С-сука…

Он зашарил рукой в поисках выпавшего окурка. Андрей снова сунул его ему в рот и щёлкнул зажигалкой.

Затянуться полковник так и не смог. Рот его дёрнулся, кровь струйкой выплеснулась с губы, он захрипел и начал заваливаться набок. Андрей подхватил его, но полковник уже агонизировал.

Когда он затих и остановившимся взглядом уставился в пустоту, Андрей отпустил его. Рослое тело перевалилось через корягу и растянулось на мхах.

Андрей ещё минут пятнадцать сидел, прислушиваясь к звонким голосам леса. Лёгкий ветерок колыхал сквозную листву деревьев и по папоротникам и мхам струились узоры из мелких пятен света и тени. Тысячи мыслей за эти краткие минуты пронеслись в голове обладателя миллионов. Он знал, что все эти мысли очень важные, от каждой могла зависеть его жизнь, но, сколько ни старался, не мог ухватить ни одной. Все они пролетали мимо него в каком-то хаотическом круговороте, как эти солнечные узоры.

Внезапно он опомнился. Совершенно отчётливо подумал, что его наверняка кто-нибудь узнал по фотороботу и сейчас его ищут.

А ещё он подумал о Марине.