«Он крутой. он клевый. он...»

МЕСТНЫЕ ИСТОРИКИ РАЗВЕИВАЮТ СЛУХИ О СМЕРТИ МОРРИСОНА

(специально для «Геральд»)

С тех пор, как в начале июля 1971 года сообщили о смерти Джима Моррисона, друзья и поклонники бывшего лидера и вокалиста группы «Дорз» выражают сомнения относительно того, действительно ли поэт и музыкант погиб в ванне в Париже. В значительной мере появление этих сомнений связано с отсутствием четких свидетельств, подтверждающих его смерть, — включая отсутствие вскрытия, недостаток документов относительно его смерти и, что, возможно, наиболее важно, многочисленные сообщения о «явлениях» певца в Европе за последние тридцать лет. Те же, кто утверждает, что мятежный музыкант действительно умер 3 июля 1971 года, считают, что его останки не следует тревожить. Однако другие заинтересованные лица негласно настаивают на возможности эксгумации останков Моррисона как в исторических, так и в еще не определенных юридических целях. По мнению неназванного источника полицейского управления Майами, эти юридические основания могут включать в себя множество пока еще не решенных исков об установлении отцовства, а также по поводу печально известного инцидента с «обнажением» в Университете Майами…

(из колонки криминальных сообщений)

Жан Зидор Дезире, он же Папа Зидор, жестокое обращение с животными, нарушение общественного порядка, оказание сопротивления при задержании; выплачен залог в 596 долларов, приговор предстоит вынести.

Сегодня в Париж прибыл известный историк Уоллес Дэвис в сопровождении коллег-историков и родственников покойного рок-музыканта Джеймса Моррисона на официальную эксгумацию известного лидера группы «Дорз», внесенной в Зал славы рок-н-ролла (1993). По поводу предстоящей эксгумации доктор Дэвис сказал лишь следующее: «Как только мы установим, что покойник действительно скончался, нам останется лишь надеяться на то, что установление этого факта навсегда положит конец продолжающимся и достойным сожаления слухам, окружающим до сей поры неопределенные и противоречивые сведения о его кончине, а также прояснит до сих пор не решенные юридические вопросы…»

(репродукция фотографии с фрагментом надписи неподалеку от могилы Джима Моррисона на кладбище Пер-Лашез, которая гласит: «Оставьте Джима в покое!»)

ПОКЛОННИКИ РОК-ЗВЕЗДЫ ПРОТЕСТУЮТ ПРОТИВ ПРЕДСТОЯЩЕЙ ЭКСГУМАЦИИ

…Вполне естественно, что как только слухи о «происшествии» с Моррисоном (как это изначально названо необычно сдержанной и политически корректной прессой) просочились в крупнейшие телеграфные агентства, внимание всей страны сосредоточилось на экстравагантной, по всеобщему мнению, версии вуду в духе Лаво,[1] практиковавшейся хунганом Папой Зидором и его последователями до парижского «происшествия». В то время как хунганы (и мужчины, и женщины; вуду — религия, которая допускает наличие и жрецов, и жриц, что является дополнительным аргументом ее приверженцев в пользу того, что это «истинно общинная религия») Соединенных Штатов и Вест-Индии незамедлительно осудили действия Зидора, публично заявив, что концепция зомби и одержимости для недобрых целей не являются частью «истинной» практики вуду, которая сама по себе представляет скорее сплав католицизма и различных африканских племенных верований с упором на милосердное владение приверженцев богами, или лоа, сам Папа Зидор придерживается весьма отличного взгляда и на парижский «инцидент», и на конечный результат этого «инцидента»:

«Вы делаете [какого-нибудь] человека богом, а затем этот лоа способен владеть кем угодно… даже самим собой. Это вполне естественная вещь. Хунган рисует вевес,[2] и лоа [он или она] приходит. Приверженцы играют на барабанах, пьют тростниковый напиток, приправленный священными травами, поют и танцуют, пока не придет лоа. Входит в любого, едет на нем как на лошади, только изнутри. Так это делается в вуду, так [это] будет всегда. Нет нужды делать зомби, нет нужды давать кому-то наркотик, дать умереть, потом возвращать [их] к жизни. [ «Инцидент»] не имеет с этим ничего общего. Те, кто говорит, Папа Зидор это сделал, [они] ошибаются. Его лоа, он пришел до того июля. Он уже был, ждал. Я только вернул его в исходную обитель.

И я никогда не убивал [ту] исходную обитель. И я никогда не сохранял ее. Природа это сделала, не Папа Зидор. Спросите природу, почему она это сделала. Я просто призвал лоа…»

…Поступила еще более тревожная новость: по сведениям из пока еще «неофициальных» источников, пропали эксгумированные останки легендарного рок-музыканта, занесенного в Зал славы. В прошлую субботу в Париж прибыл историк музыки доктор Уоллес Дэвис с группой рок-историков, чтобы произвести официальную, санкционированную властями эксгумацию покойного музыканта, назначенную на 3 июля, дату смерти Моррисона. После того, как необычайно сохранившийся гроб был доставлен с кладбища Пер-Лашез, информация поступает скудно. По свидетельствам некоторых очевидцев, гроб на самом деле был вскрыт прямо у могилы, но другие очевидцы утверждают, что гроб не вскрывался и был доставлен на катафалке в неустановленную резиденцию доктора Дэвиса в городе. В каком бы состоянии ни находился гроб в понедельник, но сегодня сообщили, что останки каким-то образом «исчезли» накануне, хотя наши источники утверждают, что сам гроб по-прежнему находится у доктора Дэвиса, но уже в «незанятом состоянии». Французские власти, учитывая тот факт, что могила Моррисона в настоящее время является четвертой по значимости туристической достопримечательностью Парижа, назначили расследование. Что касается более жизнерадостных сообщений…

…Неужели мы все станем жертвами «исторического любопытства»? Этот злополучный инцидент, в ходе которого останки любимого и почитаемого представителя культуры были, если пользоваться словами ответственного за эту крайне сомнительную затею историка, «временно перемещены», лишь покрыл позором место упокоения одного из героев популярной музыки.

Разве это справедливо? Не думаю: хотя некоторые из членов правительства допустили такое, этот печальный инцидент ни в коей мере не отвечает пожеланиям и чаяниям ни жителей Парижа, ни всего мира. Ради любопытства историков останки этого человека были тайно вывезены по неизвестным соображениям и для неведомых целей, что оставило еще меньше шансов раскрыть тайну его смерти, со дня которой прошло тридцать лет…

ЧТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПРОИЗОШЛО С КОРОЛЕМ ЯЩЕРИЦ — ЭКСКЛЮЗИВНОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА

(специально для «Еженедельных мировых новостей»)

Парижская полиция, возможно, сохраняет спокойствие, а «рок-историк» Уоллес Дэвис, вероятно, не испытывает особого желания, чтобы поклонники Моррисона узнали правду, но, судя по удивительным рассказам очевидцев относительно событий ночи 3 июля 2000 г., тело легендарного рок-музыканта выглядело «как живое», так по крайней мере утверждает Оливье Дюпре, один из могильщиков, помогавших извлечь гроб с покойником. В эксклюзивном интервью для«Еженедельных мировых новостей» Дюпре твердо говорит о том, что, «когда доктор Уоллес [Дэвис] открыл крышку, не было… запаха. Никаких признаков разложения. Я не видел лица, но видел ноги и сложенные руки, которые сохранились не хуже моих. Когда доктор [Дэвис] это увидел, он закрыл гроб и поспешил погрузить его в ожидавший катафалк. Но я уже бывал на эксгумациях и видел другие тела, пролежавшие гораздо меньше [Моррисона], и всегда оттуда исходил запах разложения и смерти…»

(заметки доктора Дэвиса относительно эксгумации Моррисона в июле 2000 г.)

Была ли необычная сохранность тела покойного следствием некоего естественного явления, то есть сохраняющими свойствами каких-либо современных пищевых добавок-консервантов либо свойствами, присущими почве, факт остается фактом: останки данного человека почти не были затронуты тлением, что иногда наблюдается с телами членов католической церкви, эксгумированными перед причислением их к лику святых. Точная причина такой почти идеальной сохранности должна быть установлена медиками-исследователями, более сведущими в патологоанатомии, чем те, которых я могу найти сегодня. Дальнейший осмотр останков будет отложен до завтра, до прибытия группы патологоанатомов из США…

ЧТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПРОИЗОШЛО С КОРОЛЕМ ЯЩЕРИЦ

…Наблюдения мистера Дюпре являются красноречивым свидетельством жизнеподобного состояния Моррисона 3 июля, но сцена, очевидцами которой стали двое американских студентов, Пегги Уолк и Клэй Мэтерс, указывает на то, что в тот душный парижский вечер действовали силы куда более зловещие, чем обычные похитители трупов. Уолк и Мэтерс проходили мимо отеля «Де Лозан» сразу же после восьми вечера, когда увидели подозрительного мужчину, рисовавшего на тротуаре разветвленные, сложные, геометрические, «странного вида» фигуры чем-то вроде желтого песка, который доставал из находившегося рядом мешка, напоминавшего джутовый. Мэтерс снял своим 35-мм фотоаппаратом этот странный «песочный рисунок» (см. ниже). Специалисты по обрядам различных религий опознали в этом символе вевес, используемый в обрядах вуду, чтобы вызывать языческих богов, или лоа. По словам Уолк, этот человек был «явно пьян или накачался наркоты; от него пахло чем-то сладким вроде сахара-сырца, и во время своей работы он напевал и что-то бормотал про себя. Клэй спросил, что он делает, но этот парень лишь промямлил что-то на каком-то диалекте, напоминающем французский язык, и продолжал работать с песком». (Эксперты распознали в «желтом песке» кукурузную муку, обычно используемую для изображения вевес.) Уолк и Мэтерс заинтересовались, но были слишком осторожны, чтобы оставаться рядом с поющим человеком, и перешли на другую сторону улицы, откуда продолжали за ним наблюдать. К нему присоединились «пять-шесть других, похожих на него людей, знаете, такого карибского типа, и у одного был барабан, а остальные принесли бутылки с выпивкой, и они начали свой причудливый танец на тротуаре, но когда мы увидели, что у них живая курица, мы решили, ну его к черту, и смылись», как рассказал Мэтерс. И что придает важность рассказу студентов в отношении инцидента с Моррисоном, так это время; по словам Уолк, «причудливый танец» начался около двадцати минут девятого, примерно в то время, когда доктор Дэвис и его команда оставили выкопанное тело Моррисона в одном из помещений пока еще не обнаруженной резиденции Дэвиса в Париже. Никто из команды Дэвиса не проверял тело (которое все еще находилось в гробу) до утра, когда обнаружилось, что останки пропали. А примерно в половине девятого того же вечера полицейский разогнал «причудливый танец». Официальный полицейский протокол говорит о том, что хотя большинство собравшихся сбежали (включая и того, который рисовал вевес), полицейский поговорил с одной женщиной, которая утверждала, будто «вызывает» кого-то, но объяснить каким-то образом происходившее отказалась.

В то время как полиция продолжает отрицать какую-либо нечестную игру в отношении местонахождения останков покойного музыканта, журналисты «Еженедельных мировых новостей» определили, что человек, сфотографированный Клэем Мэтерсом, является известным жрецом вуду, или хунганом, из Майами по кличке Папа Зидор (он же — Жан Дезире), который недавно был арестован в Майами за…

…убрался из Парижа со своим «грузом», прежде чем похищение тела открылось на следующее утро, воспользовавшись паспортом, который он подделал перед выездом из Майами 29 июля. Остается загадкой, откуда Зидор мог узнать еще до эксгумации, что тело Моррисона не разложилось и осталось целым; Зидор мог сказать лишь одно (тогда или сейчас): «Хранение священных тайн — долг хунгана». Другие хунганы (не связанные со святилищами вудуистов в Новом Орлеане) предположили, что Зидор входил в спиритический контакт с Моррисоном в ходе серии обрядов, проведенных в Майами в конце мая и начале июня того же года; как сообщили впоследствии несколько участников этих обрядов (после официальной публичной огласки «инцидента» они отошли от Папы Зидора), они видели, как Зидор изображает вевес, аналогичный тому, изображение которого появилось в июле в нескольких таблоидах… вевес, ранее не использовавшийся в вудуистских обрядах, исполняемых Папой Зидором. Действительно, те хунганы (как традиционные, так и те, что придерживаются обрядов Лаво), с которыми общался автор, не признали этот конкретный рисунок относящимся к любому из известных лоа.

Более того, по крайней мере двое из участников обрядов Зидора, которые происходили в мае и июне, сообщили, что они были «дико» одержимы неким лоа, и когда одержимость была снята, никто им не сказал определенно, какой именно бог «оседлал» их тела, поскольку Папа Зидор отказался обозначить этого нового лоа и действия лоа не были знакомы другим участникам. Независимо от того, был или не был этот неизвестный лоа на самом деле спиритическим проявлением покойной рок-звезды, Зидор был уверен в том, что сумеет не только вызвать дух этого человека в Париже, но и сможет обеспечить подходящее и — самое важное — постоянное «вместилище» для этого конкретного лоа…

«Джим Моррисон — Он крутой, он клевый, он мертвый».

«Дорз»: творение мифа».

«Джим Моррисон — Он крутой, он все еще клевый… он не умер».

СТИВ КРОФТ: Насколько я понимаю, когда человек умирает, его душа технически не «принадлежит» никому, кроме, разве что, Бога, но…

ПАПА ЗИДОР: Опять вы за свое. Накладываете ваши убеждения на мою веру. Для меня, для моих последователей душа есть душа. Это вы объявляете этого человека «богом», это вы считаете его живым после его смерти. Когда же я вхожу в контакт с его лоа, это явление природы. Я провожу обряд, один раз, другой, он приходит. Просто, как…

КРОФТ: Но, по моим сведениям, чтобы в религии вуду вызвать лоа, или бога, надо выполнить определенные действия и просить прийти того лоа, того конкретного лоа, которого можно вызвать при помощи музыки…

ЗИДОР: Да, да, это правда…

КРОФТ:…употребления обрядовых напитков, посредством… принесения в жертву определенных животных…

ЗИДОР: Ну вот, опять! Снова вы за свое! Я вижу… Вижу оттенок отвращения в вашем голосе, вижу его в ваших глазах. Животные приносятся в жертву лоа, чтобы лоа мог благословить приношение священного мяса, которое во время таких обрядов отдается бедным…

КРОФТ: Я как раз собирался это сказать, чтобы зрители тоже поняли. Мистер Дезире, мы здесь не для того, чтобы высмеивать вашу религию. Но, как вам хорошо известно, результатом вашего обряда перед отелем «Де Лозан» в июле прошлого года стало… стала реанимация сидящего рядом с вами джентльмена. Человека, который был… был мертвым тридцать лет, которого только в то утро извлекли из могилы…

ЗИДОР: Разве я сделал с ним это? Спросите моих последователей — я не таскаюсь по кладбищам, я не даю зелье, чтоб из кого-то сделать зомби!

КРОФТ: Мистер Дезире, я не обвинял вас в надругательстве над могилами. Мне просто хотелось бы знать, почему вы взяли на себя труд, по сути, вернуть жизнь находящемуся здесь мистеру Моррисону. Или, если точнее, почему вы решили, что именно вы имеете на это право.

ЗИДОР: Я лишь орудие лоа. Я не бог. Я не даю никакой жизни, (поднимается из кресла)

КРОФТ: Хорошо, хорошо, я не говорил, что вы это делаете. Но вопрос с мистером Моррисоном остается открытым. Он явно вполне… живой, он слушает нас, следит за нашей беседой, хотя всего шесть месяцев назад он был… мертвым. Лежал в гробу на кладбище в Париже. Очевидно, что он не реанимировал сам себя. Если бы это было возможно, он бы это сделал раньше…

ЗИДОР: В гробу, где нет воздуха? Без пищи? Нет, нет, такие вещи происходят не случайно. Я установил контакт с лоа, с другим человеком, он выкапывает.

КРОФТ: Попробую сформулировать иначе… С 3 июля вас сопровождает мистер Моррисон, но он каким-то образом выразил желание сохранить это… необычное существование? Было ли это событие его деянием, его идеей?

ЗИДОР: (улыбаясь) Вы же тут вопросы задаете. Спросите его.

КРОФТ: Итак, Джим? Вы можете рассказать зрителям, что с вами случилось? Как вы здесь оказались?

МОРРИСОН: А? Простите. Я тут на вашего оператора смотрел. У него такое… ну, не знаю, выражение лица, (улыбается в камеру) Вы не можете, м-м-м… повторить последний вопрос?

КРОФТ: Что на самом деле с вами произошло в ту ночь? Как вы… вернулись?

МОРРИСОН: (закрывает глаза, качает головой) Стив… если б я знал, я рассказал бы. Это было как… уплыть и очнуться. Слишком быстро, чтобы осознать. Я… (смотрит в камеру, улыбается и пожимает плечами)

РЕКЛАМНАЯ ПАУЗА

…Мы получили потрясающую новость из Майами, штат Флорида: местный вудуистский хунган по имени Жан Зидор Дезире только что созвал пресс-конференцию в связи с исчезновением недавно эксгумированного тела… один момент, у нас прямое включение…

(Зидор сидит перед частоколом микрофонов в конференц- зале отеля «Майами-Хилтон»)

ЗИДОР: Я отвечу на ваши вопросы через минуту, как только появится мой коллега… а вот и он, иди сюда, Джим.

(Камеры сдвигаются влево, где в поле зрения появляется темноволосый человек среднего роста; возгласы изумления со стороны невидимой публики)

МОРРИСОН: (подходит к Зидору, затем становится перед микрофонами) Привет… меня зовут Джим…

(Сумбурные возгласы, камеры дают крупный план)

Пресс-конференция Зидора 16 июля была гениальным ходом: показав своего «коллегу» собравшимся представителям прессы и, вдобавок, продемонстрировав, что Моррисон действует по собственной воле и способен говорить за себя, Зидор отмел возможную негативную реакцию полиции и прочих официальных властей. Вместо того чтобы получить ярлык похитителя трупов, Зидор был окрещен прессой «воскресителем». Хотя паспорт, которым он воспользовался, чтобы привезти Моррисона обратно в Соединенные Штаты, был поддельным, тот факт, что он привез своего «коллегу» в тот самый город, где его все еще разыскивали по обвинению в непристойном обнажении, доказывал (в глазах всего мира), что намерения Зидора не были столь бесчестными, какими казались поначалу. Тот факт, что Моррисон добровольно вернулся в Майами, затрудняет доказательство того, что Зидор обладает дьявольской «властью» над воскрешенным Моррисоном.

Даже узнав, что обвинения сняты[3] и тюремное заключение ему уже не грозит, Моррисон все равно решил остаться с Зидором, что в конечном итоге привело к подозрению в том, что Зидор на деле обладает каким-то контролем над Моррисоном (самым ярким примером был посвященный этому делу сюжет из «60 минут» в 2001 г.).

Сам Моррисон категорически отрицал эти обвинения. В письме к редактору «Майами геральд» он писал:

«Во время моей прошлой жизни в минувшем веке никто — ни мужчина, ни женщина — не был моим господином, и такое положение дел сохраняется и теперь» (курсив Моррисона). Далее он утверждал, что решение не вступать в контакт с бывшими участниками его группы, с бывшими коллегами и родственниками «основано единственно на моем желании не вносить в их жизнь еще большего смятения, чем то, что они испытали, узнав о моем нынешнем существовании».[4]

Кроме письма в «Майами геральд», Моррисон отправил аналогичные письма, защищавшие конкретные действия Зидора в отношении него, в «Роллинг Стоун», «Уолл-стрит джорнел», «Тайм», «Ньюсуик» и другие журналы и газеты, которые косвенно или прямо критиковали Зидора за воскрешение и «поддержание» Моррисона в его в высшей степени необычном и «неестественном» состоянии; содержание этих писем, хотя и относившихся к конкретным претензиям и/или обвинениям, выдвинутым в какой-то публикации, все они делали упор на его (Моррисона) самостоятельность во всех «решениях и действиях, предпринятых после 3 июля 2000 г., мною самим и по моему поручению».[5]

Впрочем, Моррисон ни разу и не обращался к теме невероятности своего «нынешнего существования»…

«Взгляд с «Другой Стороны»: Слава, рок, наркотики, смерть и возрождение, статья Пола Риджуэя.

…но в очень многих смыслах Джим Моррисон никогда не уходил со сцены. Полистайте любой номер этого журнала со времени его смерти в 1971 году, и вы наткнетесь либо на его имя, встретите название его группы, будь то в очерках, статьях, обзорах и прочих материалах, или в разделе объявлений: существующие и вероятные поклонники разыскивают всё — от сравнительно скромных плакатов и левых концертных фильмов до более безвкусных больших фотографий его могилы и «подлинных» стенограмм печально известного процесса в Майами по обвинению в непристойном обнажении во время выступления в 1960 г. в Университете Майами.

Правда, что среднему «живому» современнику сегодня трудно в полной мере понять, какой культурный шок может испытывать Моррисон в настоящее время, но никто не может отрицать, что он был пассивным участником почти всех этапов, пройденных индустрией музыки за годы его «отсутствия»…

Последний из десяти рассматриваемых исков об установлении отцовства в отношении Джима Моррисона сегодня отклонен в одном из судов Лос-Анджелеса на основании отрицательных результатов анализа ДНК. Адвокат истца сказал буквально следующее: «Кто может знать, что может произойти с ДНК после тридцати лет в состоянии смерти?» Адвокаты ответчика отпарировали свидетельством того, что ДНК ответчика соответствует образцам, полученным у других живущих родственников…

Вскоре Зидор обнаружил, что ему нужно много денег для покрытия значительных судебных расходов своего недавно оживленного компаньона. В то время как Моррисон имел законные права на долю за права публикации как собственных книг стихов и слов песен, так и каталога «Дорз», по его вполне недвусмысленному завещанию все его имущество досталось бывшей гражданской жене, которая умерла в 1974 г., оставив наследство своим родителям, которые в конечном итоге разделили деньги, имущество и другие унаследованные вещи с семьей Моррисона; в результате всего этого Моррисон не имел никаких определенных прав на эти деньги и имущество, которые на законных основаниях уже были отказаны другим.

Впрочем, Зидор понял, что Моррисон сам по себе является ценным имуществом; хотя бывший музыкант теперь отказывался иметь что-то общее с музыкальной индустрией (перед смертью он подумывал уйти из этой сферы, возможно, ради карьеры в кино), он был не против чтений своих прозаических произведений или лекций — чем Папа Зидор и воспользовался в полной мере при первой же возможности.

В своем беспрецедентном совместном заявлении Ватикан и собрание лидеров вудуистов США (в том числе, новоорлеанских приверженцев Лаво) объявили практику оживления «грехом против Бога, Человека и Природы», утверждая далее, что, на их взгляд, подобные «оживленные существа» не могут считаться истинными «людьми»… [принадлежащими к роду человеческому]

…комментируя сегодняшнее необычное «совместное заявление», Моррисон сказал следующее: (включается запись) «Не могу сказать, что это было неожиданностью. Я имею в виду, что уже привык к обвинениям в том, чего не делал…

…Как раз примерно в это время Папе Зидору дали кличку «Полковник Макларен»[6] за его постоянные усилия пропихнуть своего бывшего «клиента» в концертные залы и университеты по всем Соединенным Штатам. Хотя вскоре стало очевидно, что Моррисон все менее терпимо переносит растущую восторженность публики (во время выступления в Портленде, штат Орегон, в начале июня этого года Моррисон прекратил читать, чтобы спросить у своих слушателей: «Эй вы, стервецы, вы меня действительно слушаете или просто балдеете от того, что находитесь в одном помещении с парнем, который помер задолго до вашего рождения?»), Зидор продолжал пристраивать его повсюду, куда мог, — лишь бы авансы были хорошими. Вскоре это привлекло внимание Союза борьбы за гражданские свободы и других групп…

«…и в своем неожиданном заявлении легендарный рок- музыкант и воскрешенный поэт Джим Моррисон объявил, что отменяет все свои выступления на этой неделе. В то время как в ближайшие два месяца в магазинах будут продаваться избранные отрывки лучших записей поэзии в его исполнении и лекций, Моррисон объявил, что он больше не планирует «выступать» перед публикой, хотя он по-прежнему готов давать интервью и, цитата, «поддерживать контакты с моими «истинными» поклонниками и друзьями», что считается подтверждением его неизменной лояльности Жану Зидору Дезире, известному также как Папа Зидор, человеку, ответственному за внезапное и неожиданное повторное появление Моррисона на…»

Когда я был моложе, где-то в начале девяностых, у меня был сон о Джиме Моррисоне и его гражданской жене Памеле Карсон. Там никто из них не умер в семидесятые, но прошедшие годы были для них нелегкими. В моем сне Памела стала для Джима всеобъемлющим образом Матери, роль которой она начала исполнять в его последние парижские дни, когда она подбирала ему одежду и пыталась помочь ему собраться, но только во сне она была немного постарше, сильно поседевшей и несколько располневшей — и она водила поседевшего, более лохматого и притихшего Джима, словно он впал в маразм… или еще хуже.

Вот в основном то, что было в этом коротком, насыщенном сне — Памела ведет Джима вниз по каменным ступеням, высеченным в скале, а он просто позволяет ей себя вести. И что меня поразило в этом сне, так это то, насколько Джим был тихим, каким он выглядел покорным, словно судебный фарс в Майами и все те мелкие неприятности с законом, что он пережил за последние несколько лет, в конце концов сломили его, опустошили. А потом я проснулся.

Вскоре после этого я прочел о сне Вала Килмера, которому приснился Моррисон с открытым мозгом; он разговаривал с молодым актером, который собирался его играть в биографическом фильме Оливера Стоуна, и Вэл был поражен видом пропитанного наркотиками мозга этого парня… но мой сон все равно потряс меня.

Поэтому я медленно ехал на свою первую встречу с Джимом Моррисоном: я опасался увидеть Джима из сна, которого ведет под руку его приемный компаньон Папа Зидор. Но когда я подъехал к майамскому дому этого ныне всемирно известного хунгана из Анс-а-Во на Гаити, мои страхи рассеялись, поскольку я увидел Моррисона, стоявшего перед закрытым округлым крыльцом, улыбавшегося и махавшего мне рукой. Он даже открыл мне дверцу моего взятого напрокат «Сатурна», когда я загнал его на стоянку, и сказал, когда мы вместе поднимались по широким и низким ступеням крыльца: «Я рад, что вы приехали сюда раньше фотографа. Я хочу показать вам дом, прежде чем мы будем говорить».

Пока Моррисон показывал мне дом Зидора (кроме нескольких нагромождений подсвечников, напоминающих алтарь, настоек из местных растений и похожих на статуэтки кукол — насчет которых Моррисон меня заверил, что они «не имеют ничего общего с куклами вуду из дешевого кино. Видите эти булавки? Они используются, чтобы символизировать священные послания духам, а не для того, чтобы вредить людям», — в доме повсюду было чисто, здесь была большая, хорошо подобранная библиотека, в которой возвышались несколько удобных кресел для чтения), я разглядывал эту вновь ожившую легенду моей юности. Хотя Моррисон пробыл на земле (и под ней) почти пятьдесят восемь лет, ему можно дать лет тридцать; черты его лица немного тяжелее, чем на знаменитых снимках Джоэла Бродски, его голубые глаза (сейчас украшенные еле заметными контактными линзами) полузакрыты еще чуть сильней, а по-прежнему длинные каштановые волосы сильно подернуты сединой.

Но он такой же живой, так же красиво говорит, как и до своей кончины в 1971 году. Только еще… отстраненнее. Хотя он чрезвычайно вежлив и с готовностью отвечает на мои необязательные вопросы о доме и об относящихся к вуду предметах, я вскоре ощутил в нем какую-то отчужденность; это было не отрицание меня или даже того, что его окружает, но некая аура отдаленности.

Как только обход дома закончился (его менеджера/наставника Зидора нигде не было видно), мы вернулись обратно к крыльцу. К тому времени уже появилась дама-фотограф, и пока она вертелась со своим «Никоном», пытаясь поймать нужный наклон головы, нужное выражение лица для журнального снимка, я включил магнитофон и начал.

РОЛЛИНГ СТОУН: Джим, мне очень не хочется начинать с этого вопроса, но это хотят знать наши читатели. Каково это — быть…

ДЖИМ МОРРИСОН: Мертвым? О Господи… Понимаю, это выглядит так, словно я ухожу от вопроса, но я не имею ни малейшего понятия. Это как… м-м-м… я был там, но ничего не могу вспомнить. И это так невыносимо… побывать там, но ничего не помнить. Обнаружить, что основную часть своего земного времени провел… где-то, — больно это очень, особенно когда есть свидетельства того, что я был, понимаете, в активном режиме, где бы я ни был. Из-за того, что произошло с последователями Жана, всё это. Он знал; иначе не стал бы… хотя я иногда жалею, что он это сделал, после всего, через что я прошел, чтобы это прочувствовать, вот так вот… Просто хочется знать, что я делал, о чем я думал… Я наверняка думал, пытался выйти туда…

PC: Вам удалось выяснить что-нибудь насчет того, почему ваше… почему вы остались таким же, каким были раньше? Думаю, больше всего людей озадачило именно это: что вы остались неиспорченным…

ДМ: (смеется) «Неиспорченным»! Что за слово вы подобрали! Правда, забавно… Но, возвращаясь к вопросу — никто, никто не знает почему. Мне сделали анализ ДНК, по причинам юридическим я не могу говорить об этом из-за апелляционного процесса и всего такого, но ничего необычного они не обнаружили.

PC: Вы осознаете, что происшедшее с вами не отдельно взятое событие? Что определенные святые…

ДМ: Не надо поднимать эту фигню, о'кей? Я определенно считаю, что им (крестится) такое сравнение не понравилось бы!

PC: (смеется) Это правда! Если отвлечься от обстоятельств всего этого, как для вас прошел период адаптации? То есть как вы привыкали к обществу, переносили все перемены?

ДМ: (нахмурившись) Тут-то как раз я во что-то уже въезжаю, когда выясняется: мало что изменилось — тут и межрасовая напряженность, и заваруха на Ближнем Востоке, и… Не хочу никого обидеть, но страшно, как мало люди стали думать. Какая-то часть слушавших меня мне казалась хреново тупой, но сейчас я смотрю на этих ребятишек и… Господи, да народ на сцене еще хуже, чем я, наверное, когда-то был, а народ их только подкручивает… Я всё удивляюсь: если это то, что считается «пределом всему» или как они там еще у вас называются, то какого черта тогда ко мне придирались? Я ни разу не обидел никого из своих фанов и вообще не сделал и половины того, что этим кретинам сходит с рук.

PC: Лет десять назад Эксл Роуз имел крупные ссоры из-за…

ДМ: (машет рукой) Да, я читал об этом. А еще я читал, как он был оскорблен, когда Оливер Стоун сравнил его со мной. На самом деле это я оскорблен, что меня с ним сравнили.

PC: Кстати, о Стоуне, что вы думаете…

ДМ: Ну… Намерения у него были хорошие. Я был рад, что именно он снял этот фильм, и приятно, что картину он снимал в Голливуде, но ощущение было такое странное… Вроде как смотришь записи восьмой ежегодной церемонии Зала славы рок-н-ролла, когда этот парень, как его…

PC: Эдди Веддер.

ДМ:…Ну да, он пел «Зажги мой огонь», а я сидел и думал: что бы со мной сотворили, будь я рядом, когда это снимали? Изгалялись бы надо мной, потому что я потерял голос или обзавелся брюшком? На самом деле, понимаете, не хотелось бы выглядеть озлобленным, но я не мог удержаться от мысли: в конце концов, не нужен я этим ребятам…

PC: Но при тех обстоятельствах, знаете ли, у них не было выбора.

ДМ: Да, это я понимаю, но все-таки, когда я услышал этого самого Веддера и обнаружил, что актер, который меня сыграл, сам кое-что спел, я почувствовал себя таким… не знаю, заменяемым, что ли…

…Когда Зидора спросили, почему ему так хотелось воссоединить лоа или дух Моррисона с его выкопанным телом, он объяснил с необычайной искренностью: «В детстве, когда я приезжал в эту страну на большой лодке с [моей] родины, для меня рок-н-ролл очень много значил. Ритм… его энергия, а потом еще слова, особенно такие, как у Моррисона… Он говорил многое мне, другим. Не просто слова пелись, как в других песнях, а слова для меня. Он — бог, даже когда живой… не потому что он [был] всегда хороший человек, но [он] хотел быть хорошим внутри. Я чувствовал это в его музыке, чувствовал это в словах. Поэтому я рисую вевес, чтобы призвать [его?] при помощи силы слов и музыки. Потому что там есть добро.

И когда он в ту ночь пошел по [той] парижской улице, он улыбнулся мне и сказал «Привет», будто я его старый друг. Джим, он любит всех, если только его не предают. Всегда был человеком без предубеждений и остался таким, когда я его узнал. Может, поэтому он уходит опять, потому что люди предубеждены против него…»

Джеймс Моррисон, бывший вокалист рок-группы 60-х гг. «Дорз», недавно ставший объектом ожесточенных религиозных и общественных дискуссий вследствие его физического воскрешения, в прошлую пятницу, накануне своего пятидесятивосьмилетия, обнаружен мертвым его наставником и компаньоном Жаном Зидором Дезире. Моррисон покончил с собой выстрелом из пистолета в сердце; согласно его письменному пожеланию, его кремировали, а пепел развеяли над Тихим океаном. Он оставил короткую записку, оправдывающую Зидора, в которой утверждает, что «у легенды собственная жизнь, превосходящая жизнь существа, создавшего эту легенду — при таких обстоятельствах существование вышеупомянутого существа становится излишним. Моя легенда жила всегда, и пусть она живет и дальше. Не надо подхватов. Не надо дополнений». Зидор заявил для прессы лишь следующее: «Прежде всего Джим не умирал никогда, как же он может умереть снова?»

…Не знаю, сделали ли мы хоть какие-то выводы из второй жизни и смерти Джима Моррисона, кроме того, что его первая жизнь и смерть были достаточно значительны, чтобы обеспечить ему место в истории музыки и культуры; возможно, наследие его второй жизни и последних дней состоит в том, что мы не способны по-настоящему к кому-то прислушиваться, у кого-то учиться, как бы они ни старались и как бы ни были сосредоточены на своей миссии в искусстве и литературе…

Впервые в истории Парижа нефранцузская достопримечательность стала популярнейшим объектом паломничества туристов. Опустевшее захоронение певца Джима Моррисона стало самым посещаемым местом во Франции, превзойдя Лувр, Версаль и даже Эйфелеву башню. Один турист, замеченный возле пустой могилы, сказал: «Теперь это единственная возможность побыть с ним рядом…»