Лайтларк

Глава 3. Кровь

Солнце закатилось. Похожее на огромный желток, оно уже наполовину скрылось за горизонтом, когда Айсла открыла двойные двери балкона и загляделась на всходящую луну. Собираясь к ужину, правительница диких ходила в одной комбинации. Тонкие белые занавески развевались на ветру, касались ее рук, задевали голые колени и пальцы ног. Она выскользнула на балкон, почувствовала холод камня под ступнями. Вдохнула соленый запах моря.

Айсла осторожно взобралась на широкие каменные перила, подтянув колени к груди. И так же, как делала дома, оставаясь одна в своей комнате, когда ей становилось тревожно, одиноко или она чувствовала себя загнанной в угол, Айсла начала петь.

Пение считалось стихией диких, искусительниц – как у их сестер, морских сирен. Голос Айслы был неестественно хорош – мягкий, как шелк и бархат, завораживающий, как сон. Она это знала и сама любила его звучание. Ей нравилось, что ее голос может быть глубоким, как океан, и высоким, как перезвон ветра. Айсле не требовалась музыка, чтобы петь. Море внизу стало для нее инструментом, его волны с грохотом разбивались об истязающие их белые скалы острова, словно в попытках добраться до гостьи и разглядеть получше.

Она пела и пела, без особого смысла, мелодия текла свободно. Айсла позволяла своему голосу литься, доходить до верхних нот и затем падать, словно рисуя звуком картину на бесконечном холсте. Она пела морю, луне, надвигающейся тьме. Всему тому, чего не могла видеть из своих закрашенных окон дома в Новоземье Диких. Айсла закончила на высокой ноте, стараясь растянуть ее насколько хватит воздуха. Она улыбнулась про себя, как всегда удивившись возможностям своего голоса. И, как всегда, испытала облегчение от того, что пение избавляло ее от самых мрачных мыслей.

Вдруг раздались аплодисменты.

Айсла резко обернулась и увидела мужчину на другом балконе недалеко от нее. Незнакомец стоял в глубине замка – она не сразу его заметила. Айсла ахнула, застигнутая врасплох практически в нижнем белье. От испуга она слишком быстро обернулась, замахала руками, пытаясь обрести равновесие или ухватиться за что-то, но бесполезно – как можно бороться с притяжением земли?

Айсла полетела вниз с выступа.

Выдох вырвался из ее груди, она падала, беззвучно крича, хватаясь за ночной воздух, словно звезды могли послужить ей опорой.

Но ветер лишь просачивался сквозь ее пальцы, и Айсла падала, падала…

Пока под ней не раздался рев моря и ее голова не столкнулась с его поверхностью.

Айсла села так быстро, что ее стошнило морской водой. Горло горело от соли. Она не могла перестать часто моргать. Айсла вытерла рот тыльной стороной ладони.

И обнаружила, что снова сидит на балконе, прямо в луже. С волос стекала вода. Промокшая насквозь комбинация прилипла к телу. Голова раскалывалась от боли в самой макушке. Айсла осторожно провела пальцами по этому месту, ожидая увидеть кровь. Но крови не было.

Она по-прежнему оставалась очень даже жива. Не утонула, хотя должна была. Тот человек, что наблюдал за ней… Вероятно, это он ее спас.

А потом забросил Айслу сюда, даже не потрудившись убедиться, что она очнется.

Кто бы мог так поступить?

Но больше удивляла не его бесцеремонность, а сама внезапная помощь.

После того как проклятья вступили в силу, воцарился хаос. В ту же ночь шестеро правителей принесли себя в жертву в обмен на пророчество, которое должно было стать ключом к снятию проклятий. Терра и Поппи утверждали, что предок Айслы стал тем, кто возглавил жертвоприношения, и погиб первым.

Правда это или нет, но Айсла не могла представить, какой силой духа нужно обладать, чтобы отдать свои жизни за шанс на спасение людей. Сила, которую шестеро подарили острову и передали своим народам, сделала возможным проведение Столетнего турнира. Благодаря этой жертве каждые сто лет в течение ста дней шесть народов получали возможность избавиться от злых чар.

Пророчество о снятии проклятий состояло из трех частей, которые веками толковали по-разному. Одно было ясно: чтобы покончить с мучениями, один из шести правителей должен умереть. Именно поэтому турнир считался таким рискованным делом, его боялись и к нему готовились, поэтому Терра учила Айслу сражаться уже с тех пор, как та научилась ходить.

Внезапная гибель Айслы в результате утопления могла стать первым шагом к исполнению пророчества. Но по какой-то причине человек на балконе решил сохранить ей жизнь.

Почему?

По замку разнесся звон колоколов, от которого Айсла чуть не выпрыгнула из собственной кожи. Она сосчитала удары и выругалась.

Для первого ужина ей следовало потратить час на прическу, уложив волосы в сложную композицию. Затем требовалось выбрать идеальный наряд, намазать кожу лосьоном с ароматом розы, пока она не заблестит, и нанести очень аккуратный макияж, используя инструменты, которыми Айсла научилась владеть так же искусно, как метательными ножами. Все это Поппи надежно вбила ей в голову.

Вместо этого Айсла расчесала пальцами мокрые волосы, чуть не поскользнувшись на луже от них, накинула первое попавшееся под руку платье, надела шелковые мюли и, в последний момент схватив свою корону, кое-как напялила ее на голову, уже выбегая из покоев.

Айсла чуть не столкнулась с той стелларианкой, которая ее провожала. Служанка от удивления открыла свой маленький рот и инстинктивно подняла руки вверх, словно защищаясь от нападения.

– Пройдемте сюда… Айсла.

Когда они миновали десятки коридоров, перед ними открылись двери в столовую, и все гости обернулись.

Айсле захотелось стать сумрачной, чтобы иметь возможность исчезнуть.

Селеста откинулась на стуле, подняв брови.

Азул опустил кубок, который держал в руках.

Клео посмотрела на нее с еще большим презрением, чем прежде. В спешке Айсла схватила одно из своих самых дерзких платьев, которое ей было предписано пустить в ход гораздо позже. Косточки лифа просвечивали сквозь ткань, и сам корсаж был почти прозрачным. Разрез на юбке шел по ноге до самого бедра. Накидка из зеленого кружева крепилась к углубленному декольте.

Грим наблюдал за каждым ее шагом с такой ухмылкой, что она сгорала со стыда.

Еще один человек сидел во главе стола. Тот самый, кто наблюдал за ее пением – кто, вероятно, спас Айслу, а затем бросил.

Оро, король Лайтларка, правитель солярианцев. Его волосы напоминали пряденое золото, янтарные глаза были запавшими и походили на соты. Злые глаза, от одного взгляда которых ее пригвоздило к месту. Он нахмурился и отрывисто кивнул ей в знак приветствия лишь из чувства долга.

Почему король спас ее?

И после этого демонстрирует такое пренебрежение.

Она ответила холодным кивком и опустилась на единственное свободное место рядом с ним, проклиная того, кто ее туда усадил.

Мокрые волосы Айслы ниспадали на руки, вода с них стекала по коже и образовывала лужу на полу рядом с ней. Ее тело слегка дрожало, она замерзала, а хлипкое, практически невесомое подобие платья совершенно не грело.

Снова в голове зазвучал дразнящий голос: Ты готова, Айсла?

Конечно, не готова. Как ей вообще в голову пришло принять приглашение на турнир? Ввязаться в такую смертельно опасную игру?

Один из шести правителей должен умереть. Только дурочка бы поверила, что это будет не она, самая молодая и самая неопытная. Особенно если вспомнить, что Айсла уже дважды чуть не погибла, и это менее чем за день до церемонии.

А раз Айсла умнее, ей надо уходить этой же ночью, используя звездный жезл.

Если она хочет выжить, то придется оставить остров, свой народ, свой долг и никогда не оглядываться. Земли за пределами Лайтларка и новоземий почти не изучены. Ей всегда было интересно узнать, что там. Путешествовать по ним рискованно, но точно не опаснее, чем участвовать в Столетнем турнире…

Но она не могла так поступить, если хотела когда-нибудь стать по-настоящему свободной. Ее проклятие никогда не позволит ей жить полной жизнью, с людьми, которые были Айсле дороже всего на свете. Терра. Поппи. Селеста.

Если все пойдет по плану, ей больше никогда не придется скрывать свою тайну. Айсла перестанет стыдиться того, кто она есть. Сможет вести свой народ к процветанию и вольно путешествовать по новоземьям, навещая Селесту когда вздумается.

Айсла потратила множество часов своей жизни, изучая людей, угадывая их мотивы.

Она добьется свободы.

Оро оглядел ее мокрые волосы, и у него хватило нахальства улыбнуться.

– Я понимаю, что перед нашими морями трудно устоять… Но в будущем, пожалуйста, планируйте свои купания на ранний вечер, чтобы не заставлять остальных ждать.

Он чуть приподнял подбородок. Корона на его голове золотилась и сверкала, ее шипы были такими острыми, что могли пустить кровь.

– Так невежливо. Хотя, возможно, я в целом слишком много ждал от вашего народа.

Глаза Клео блестели от удовольствия, она наслаждалась тем, как густо покраснело лицо Айслы.

– Искупаться в этом море в такой час? Она и впрямь дикая зверушка. Даже лунианцы не подумали бы о таком во время турнира. Разве что кто-то совсем глупый.

Дикая. Глупая. Зверушка. Лунианка умудрилась вставить столько колкостей в несколько коротких предложений.

– Ну не в полнолуние же, – невозмутимо произнесла Айсла. Слова вырвались прежде, чем она успела себя остановить.

Воцарилось молчание.

Где-то в другом конце зала звякнуло столовое серебро.

Проклятие лунианцев заключалось в том, что каждое полнолуние море уносило десятки жизней из их народа, топя всех, кто оказывался слишком близко к берегу. Из-за него торговые плаванья к дальним землям стали почти невозможны, оно превращало жизнь вблизи океана в испытание и полностью подрывало экономику Лунианского Новоземья.

Айсла тут же пожалела о своих словах. По тому, как Клео прищурилась, как ее взгляд нацелился прямо на нее, словно стрела, стало понятно, что Айсла только что официально нажила себе врага номер один.

Прежде чем кто-либо успел произнести хоть слово, перед правительницей диких поставили тарелку. На ней лежало кровоточащее сердце.

– Взято в худшей из наших тюрем, – спокойно сообщил Оро. – Его владелец убивал женщин.

Айсле потребовалась вся ее воля, чтобы тепло улыбнуться ему.

– Как мило с вашей стороны. Однако я предпочитаю есть одна. Некоторым от этого зрелища не по себе.

Она осмотрелась в поисках стелларианки, которая привела ее в столовую.

– Могу я попросить отнести его в мою комнату?

– Ерунда, – возразил Оро. Он посмотрел на сердце, потом на Айслу. – Ешьте.

Она чувствовала на себе взгляды всех присутствующих. Прошло много времени с тех пор, как они последний раз видели дикую. Айсла осторожно взяла вилку и нож, любезно кивнула хозяину и отрезала кусок сердца; из него вытекла кровь, наполнив тарелку. Айсла вдохнула металлический аромат.

Откусила кусочек.

Грим резко поставил свой кубок с вином на стол.

– Айсла, как бы тебе ни шла кровь на губах, подозреваю, что мой славный друг Азул не разделяет вкусов диких…

И в самом деле, правитель небесных хотя и старался быть вежливым, выглядел неважно. Грим жестом подозвал слугу.

– Пожалуйста, отнесите это в ее покои.

Он говорил так, словно сам был хозяином замка, а не Оро. Правитель солярианцев моргнул, но не помешал мальчику из небесных забрать тарелку у Айслы.

– Желудок подводит, Гримшоу?

Сумрачный усмехнулся, на щеке снова появилась ямочка.

– У всех нас есть свои слабости, Оро, – сказал он. – На них я и рассчитываю.

Каким-то образом Айсле удалось досидеть до конца ужина, не сбежав из-за стола.

Она провела следующую ночь, отхаркивая кровь.