Леденцовые трости для Карамельки (СИ)

Глава 16. Старое и новое

Алина

— Так именно здесь и живет злой и страшный Надсмотрщик? — протянула шутливо, заинтересованно посматривая в дверной проем, частично загороженный массивной фигурой брюнета.

Серые стены, односпальная кровать, больше напоминающая тюремные нары, окно с мутным стеклом, сквозь которое едва ли пробивались солнечные лучи. Здесь было чисто, но вот уютным помещение назвать язык не поворачивался. Никаких личных вещей, ни одного намека на хобби или чтение. Пустые поверхности, выдававшие либо аскета, либо полное отсутствие личной жизни у Надсмотрщиков.

— Я всю жизнь так живу, с тех пор как в Башню попал. — Коротко объяснил Анаил.

Однако понятнее не становилось. Похоже, я угадала со вторым вариантом. Но все же интересно, чем увлекаются братья помимо работы…

— Почему так скромно? — наконец смогла выдавить, вспоминая свою квартиру, оставшуюся на Земле. Не слишком хорошо обставленная, но даже там имелась какая-никакая кухня, удобная кровать с ортопедическим матрасом, и куча женских мелочей на туалетном столике. Без них я жизни не представляла. А как же те милые картины в рамочках на стенах, с любовью развешанные мною же? И заботливо выбранная люстра на кухне? Все осталось там, в другом мире.

Хотя местные вода и воздух, кажется, творят чудеса. Кожа после умывания оставалась свежей и увлажненной, легкие постепенно приходили в норму от загазованного воздуха столицы, даже лишние килограммы таяли буквально на глазах. Да и… променяла я старую жизнь на нечто гораздо большее. На магию, двух близнецов, столь упорно доказывающих ночью, что я им нравлюсь. Что важнее — я правда ощущала это. В каждом нежном прикосновении, в осторожном поглаживании, в заботе, который они меня окружили, стремясь ни в коем случае не причинить боль.

Да, это стоило той уютной квартирки и никчемной должности.

Анаил облокотился на дверной косяк, скрестив руки на груди. Синие глаза задумчиво смотрели в одну точку напротив, он погрузился в тяжелые воспоминания.

— Надсмотрщики не принадлежат себе. Мы отдаем себя служению на благо остального общества. Проводим время в дежурствах, регистрации даров, проверках уровней богов, и составлению списков для церемонии Преклонения, и еще масса другой рутинной работы, сжирающей время. По крайней мере пока не найдем истинную пару. Дальше уже наш выбор. Хотим — остаемся, не хотим — находим новое занятие по душе. Как понимаешь, мы с братом приняли решение.

— Но как же Всесильный? — его здесь не было. Он отправился в тот новый дом. Хотел подготовить все к нашему приходу.

— А что брат? С ним все будет хорошо. Теперь ты рядом, и его психика будет стабильной. Погода постепенно наладится, весь Парлас придет в норму. Кроме того, он уйдет с должности, на его место подберут достойного кандидата, но прежде… Малышка? — взгляд обратился ко мне. Пронзительный, почти осязаемый. Остановился на губах, заставив меня покраснеть и нервно коснуться нежной кожи языком, в попытке увлажнить внезапно пересохшую поверхность. — Есть идеи по поводу последнего желания?

Он заслонил собой весь дверной проем. Такой большой и высокий, что мне невольно захотелось прижаться всем телом, купаясь в его мощной близости. Смысл слов дошел с опозданием.

— Последнего желания? — переспросила, чувствуя себя полной дурой. Но оторваться не могла от рассматривания мужчины. Его лицо смягчилось, крылья носа затрепетали, явно унюхав нечто, недоступное мне. Однако это выражение было уже знакомым. Он в ванной улыбался так же, а потом…

— У Розаила будет возможность попросить у ордена Надсмотрщиков исполнение любого желания. У меня тоже, но мои просьбы будут ограничены законодательством и пресловутым «не навреди».

Синх шагнул ближе, поймал мои разом похолодевшие ладони, потому что кровь прилила к другим местам, потянул на себя, и заключил в горячие объятия.

— Какая же ты напряженная, — погладил по плечам, касаясь осторожно, без намеков на что-то большее. Честно говоря, я пока не знала, как правильно взаимодействовать с ними двумя, особенно, когда второго близнеца не было рядом.

— Анаил, скажи? — подняла глаза вверх, но увидела лишь знакомый квадратный подбородок с легкой щетиной.

— М? — он, кажется, просто наслаждался моментом.

— Вы с Розаилом… Не ревнуете? Вчера все было так… странно.

В груди мужчины гулко заклокотало. Не сразу поняла, что он так смеется. Словно раскаты грома в замкнутом пространстве.

— Эй! — ударила ладошкой по твердой груди, — что смешного?!

Он резко замолк. Потом я как-то для себя неожиданно услышала звук задвижки с обратной стороны двери, пережила кратковременную дезориентацию, и поняла, что меня банально отвлекали, реализуя свой коварный план остаться наедине.

— Смешного? Ничего… Но ты плохо знаешь традиции этого мира, — начал пояснять синх, попутно успевая расшнуровывать мое платье. Я уже поняла, просто так меня не отпустят, а значит сопротивляться бессмысленно. Лучше просто получать удовольствие. Поэтому заинтригованно улыбнулась, наблюдая, как большие ладони скользят по белой коже, вызывая потоки бесконечных мурашек. Печать Анаила зажглась, быстро вливая в мою кровь порцию гормонов, между ног потеплело, я осторожно повела бедрами, но он не дал мне своевольничать. Наоборот, приподнял, скидывая платье, оставляя только в нижнем белье.

— Красавица ты наша… самая вкусная… — простонал он, пялясь куда-то в вырез топика из мягкого льна. Я полюбила местное белье, простое, не стесняющее движений, комфортное.

Единственный момент — оно было абсолютно не сексуальным. Поэтому реакция близнецов каждый раз заставляла меня удивляться. Впрочем, и я реагировала на Анаила, закутанного в этот бесформенный балахон, попутно дернула его за пояс, оставляя рясе только один вариант: свалиться с широких плеч. Провела ладошками по обжигающей голой же коже, вырисовывая каждый мускул.

— Так что там с ревностью? — озорно спросила, слегка поведя бедрами. И сразу поняла, как он напряжен там, внизу, где нас разделяет всего несколько слоев тонкой одежды.

— У нас с братом одна душа на двоих. И одна избранница. Если хочешь, считай нас единым целым. Ревность возможна только в моменте, когда ты уделяешь нам неравное количество внимания, — отрапортовал быстро, торопясь поскорее занять рот моей грудью.

Не могу сказать, что я была против. Прикосновения языка его показались острыми, похожими на резкие электрические удары. Он делала это не так нежно, как Розаил, а скорее хищно, надавливая и втягивая в рот, прикусывая и рыча.

— Ой! — сама зажглась от его напора, судорожно потянулась вниз, окончательно раскрывая чертову мантию синха, жадно обхватила ладонью знакомый член, уже подергивающийся от недостатка внимания.

— Как на счет секса в трусиках? — пробормотал он, быстро проверяя меня пальцем. — Смотрю ты уже готова. — Прозвучало так довольно, словно он с подарка обертку сорвал одним резким движением.

Не успела опомниться, как свободные шортики отодвинули в сторону, и уже сама головка члена приникла ко входу, нетерпеливо тычась вверх. Он давал мне возможность самой регулировать скорость глубину, будучи сверху.

— Если будет больно, обещаю, я остановлюсь, — выдал этот коварный соблазнитель.

Больше мы не разговаривали.

Больно не было.

К вечеру я узнала о своих мужчинах две вещи:

Первая — Розаил каким-то образом умудрился почувствовать, чем мы с Анаилом занимались в его комнате.

Вторая — слова про неравное внимание определенно являлись правдой.

Потому что, когда мы переместились ко входу в наш будущий дом, на меня налетел вихрь из поцелуев, уволок на второй этаж в спальню и не выпускал как минимум два часа, пока я не сообщила о необходимости поесть. Ванну втроем решили отложить, чтоб окончательно не увлечься, встретились с Анаилом внизу, на кухне.

— Ничего себе, как тут красиво, — я уже успела мельком проанализировать уют этого дома, но лишь сейчас смогла подробнее погрузиться в его атмосферу.

Вообще, в этих стенах меня окутывал осторожный флёр спокойствия, то ли потому что мы находились внизу, на привычной мне высоте, то ли от того, что они оба были рядом, и между нами все пришло к стабильности. Между прочим, братья сидели в удобных стульях напротив, изображая двух сытых довольных котов. Чего нельзя было сказать обо мне.

Я поднялась, практически отвыкнув от полноценной готовки, подошла к местному холодильнику, распахнула дверку, и… поняла, что это вовсе не холодильник! В нос мгновенно ударили яркие ароматы готовой пищи. Тут было и горячее мясное жаркое, и пюре, и супы. Даже салаты подмигивали зелеными листочками из глубоких мисок.

— Это как? — лишь смогла вымолвить под воодушевленное урчание желудка.

— Стазисный шкаф, — с удовольствием пояснил Розаил. — Его изобрел муж Альбины, бог с даром перемещения. Он сработался с другим уникальным дарованием, мужем Полины, и вот, мы имеем то, что имеем. Шкаф сохраняет свежесть и температуру готового блюда. На самом деле, наша экономка заходила утром, она все и наготовила.

— У нас на Земле все устроено иначе. Мужчина сидит в комнате и ждет пока его жена закончит готовить обед… — протянула я, все еще инспектируя полки шкафа. Выбрала для себя пюре с котлетками, вопросительно взглянула на мужчин.

Они синхронно приподняли брови. Наверное, удивились.

— Тогда хорошо, что мы с братом питаемся не только обычной пищей, но и твоей кровью. Иначе, тебе бы пришлось целыми днями стоять у плиты, — покачал головой Розаил. — И вообще, присядь, сам все положу. Позволь поухаживать за любимой.

А когда я благодарно опустилась на удобный кухонный стул, обессиленная после столь бурного начала дня, над столом расстегнулся пространственный карман, из которого бесцеремонно вывалилась Клубничка. И моська моего фамильяра выглядела очень и очень расстроенной.

— Нет у вас совести, хозяйка! — прыгнула сразу с места в карьер эта миниатюрная помощница. — Целые сутки про меня не вспоминаете, не зовете… А у нас график! — она похлопала по запястью, словно там имелся счетчик веры как у меня. — Вы всего триста тысяч веры заработали за двух фамильяров, а нам нужен миллион через пять дней. И что я вижу? Прохлаждаетесь. Дома смотрите, понимаете ли, с мужчинами своими флиртуете, едите! — сказано это было столь обвиняющим тоном, что я и правда почувствовала себя виноватой.

— Забываешься, мелочь! — рыкнул Анаил, буравя взглядом фамильяра. — Твоя хозяйка занималась личными делами, а вот что ты делала эти сутки? Дурочку валяла? — насмешливо закончил он.

Клубничка быстренько запрыгнула ко мне на колени, ища защиты.

— Меня обижают, обижают, — пожаловалась она, картинно всхлипнув и даже пустив крохотную слезу по розовой щеке. Потом приоткрыла один глаз, проверяя мою реакцию. Увиденное ее не устроило, поэтому она продолжила. — Нет у меня счастья в личной жизни! Только о себе думает хозяйка, а про свою любимую Клубничку и не вспоминает.

И снова слезы, которые не тронули моего сердца. Судя по искусственному всхлипыванию спектакль был разыгран исключительно из жажды внимания. Понимали это и Розаил с Анаилом, выбравшие стратегию полного игнора.

А я посмотрела на заботливо поставленную передо мной еду, и решила, что сначала поем, а потом буду решать остальные вопросы. К тому же, как показала практика, среди богов точно есть желающие приобрести себе фамильяров, да и вообще, творить добро на голодный желудок — большая ошибка.

— Кстати, — совершенно спокойно сказал Розаил, — я думал об этом. Здесь на первом этаже имеется отдельный вход, подойдет под небольшой магазинчик. Если пожелаешь, организуем там карамельную лавку, будешь продавать сладости, и делать фамильяров под заказ. Звучит неплохо. А я… давно мечтал заняться садоводством. На заднем дворе плодородный участок дикой земли. Он нуждается в облагораживании… Думаю, я смогу договориться с почвой Парласа о небольшой благосклонности ко мне. Мир определенно должен откликнуться на столь простую просьбу. Особенно после всего, что нас связывало. И да, Алина… Чего бы еще хотела для полного счастья?

Вопрос застал меня врасплох. Суп вылился с ложки, так и не попав в место назначения, пальцы ослабли.

Вспомнила. То роковое желание на Новый Год. Что я загадала? Большую и крепкую семью?

Как во сне прошептала:

— Семью… Большую и крепкую… — не соображая, подняла глаза, столкнувшись с двумя внимательными взглядами. И даже Клубничка перестала ломать комедию, а лишь хлопнула длинными ресницами, замерев на полувсхлипе.

— Погодите, хозяйка, это же…

— Точно. — Опять зачерпнула суп. — Мое желание…

— О чем ты, дорогая? — отреагировал Розаил, не совсем понимая почему я так себя веду.

— Что непонятного, братец? Наша малышка хочет, чтоб у нее была большая и крепкая семья. В том, что касается нас, сомнений нет, мы будем стараться, чтоб в этом уютном доме постоянно был слышен звук бегающих маленьких ножек. Я бы даже сказал, что уже работаем в этом направлении.

Тут я стремительно покраснела, и стала усиленно делать вид, что как никогда увлечена пищей. Желудок поддакнул, отчего я словила еще и нерациональное чувство вины, решив, что должна все-таки нормально поесть. Первая ложка супа была проглочена в мгновение ока. На языке взорвался насыщенный мясной бульон, показавшись мне самым вкусным, что я когда-либо ела. Закусив листиком салата, я удовлетворенно улыбнулась.

Анаил все это время неотрывно следовал за каждым моим жестом. От чего я смутилась еще сильнее.

— Понимаю к чему ты клонишь. Но Лерой давно лишен тела, его воскрешение противоречит всем законам Парласа, — задумчиво произнес Розаил, постукивая пальцами по столу.

— Лерой? — переспросила, — вы про моего отца?

Братья синхронно кивнули.

— Но я думала, что… — перед внутренним взором пролетели годы, проведенные в неведении, попытки подражать ему, и горячая карамель на грудь. Действительно я бы хотела его увидеть? Прислушалась к собственному сердцу.

Да.

Несмотря на все это, и даже несмотря на то, что я познакомилась с моей сестрой Альбиной, и знаю о существовании второй, все равно…

— Мы вернем его. Я потрачу ради этого последнее желание. — Твердо сказал Розаил. — Но ему будет строго запрещено покидать Парлас. И, боюсь, не удастся избежать конфликтов с мамы Альбины и Полины, если они прибудут сюда одновременно. Скажи, а что твоя мать? Хранит чувства к столь неосмотрительному богу?