Леди Малфой

Глава 11

Он вошел несмело, смотря на меня во все глаза. Шаг его был неуверенным, а трость, вечный спутник, касалась пола почти нежно, словно её хозяин не желал привлекать к себе внимания. Верхняя одежда на нем отсутствовала, и я сильно сомневалась, что мадам Помфри взяла на себя роль гардеробщицы. Муж забыл надеть сюртук, он спешил. Неужели волновался? Волновался, не мог не волноваться, ведь здесь, на втором этаже, в этом большом помещении я узнала столько всего важного для себя, что с этими знаниями не сравнится вся запретная секция библиотеки! А я всю жизнь полагала, что такого быть не может…

Уже возле самой моей койки он подобрался и сделал вид, что не было этого сомневающегося Люциуса, не было его вопрошающего взгляда и та капелька страха в его глазах — мой мираж. Только поздно спохватился! Я уже осознала, что супруг мой живой, самый что ни на есть живой человек. Остальное, все его грехи и недостатки — первый план, видимый всем, занимающий большую часть его самого, но не единственный.

— Гермиона, Дженнифер недоразвитая особа, каюсь, мой выбор оказался неверным — она два с половиной часа ожидала окончания совещания, боялась войти! Её интеллект просто ничтожен! — он продолжил рассуждать о разнице между достойными и недостойными человеческими экземплярами, а я отстраненно следила за ним глазами, накапливая в себе нужное количество решимости.

— Я беременна, тебе сказали?

— Да, я все знаю. Это… хорошо, — ему хотелось добавить «наверное», но он смолчал. Сам был не уверен, что «наверное». Люциус хотел детей, я чувствовала. Не от меня, да и не полукровок, но одного Драко ему было недостаточно, ведь только с ним он и не задвигал себя во всевозможные рамки поведения, но сын вырос, а жизнь проще не стала, наоборот, житейские ураганы только набирали обороты. Якорь в лице ребенка то, чего требовала его душа или её остатки, до сих пор точно не пойму, что у него там.

— Нет, ты ничего не знаешь, подойди ближе, присядь, — мой голос был приторно сладким и доверия не внушал. — Да не бойся ты, я не кусаюсь!

В такой манере я в жизни ни с кем не разговаривала, и предугадать каверзу с моей стороны было несложно. Люциус не сразу, но присел на край кровати, прогнувшейся под ним, проигнорировав табурет. Вид у него был обреченным и уставшим. На мгновение, мне стало его жаль.

— Что здесь произошло, пока меня не было?

Я блаженно улыбнулась, словно душевнобольная и заговорила. С каждым сказанным мной словом мужчина, сидящий рядом, казалось, затухал. Я будто воочию увидела, как на него сначала навалилось изнеможение, потом гнев, потом равнодушие.

— Ну и? Обездвижить тебя на шесть месяцев, что бы кольцо не сняла? В подземелье кинуть? Снейпа по стенке размазать? Может, так и поступить? Стоит ли это все, — он кивнул на мой живот, — спокойствия моего сына? Драко у меня один, и другого, судя по всему, не предвидится. Верно?

— Я подумаю.

— Подумай, хорошенько подумай, — он встал и отошел от меня подальше, к самому окну.

Я скрыла, что на раздумья остались коротких два месяца, пусть считает, что хочет. Но и тут муж одержал победу, почувствовав малую толику моей неуверенности, он сыграл на ней, словно опытный пианист, извлекающий из клавиш исключительно нужную ему мелодию.

— Я дам тебе фору. Ровно один день. Беги, если желаешь.

— Лорд тебя в порошок сотрет.

— Послушай себя, кому ты это говоришь? Услышал бы тебя твой обожаемый Поттер…

— Он не мой.

— А кто твой? Ни он, ни тот рыжий слизняк, ни ребенок, ни я? Кто тогда?! — вот это вопрос, как говорится не в бровь, а в глаз.

— А убить меня не безопаснее? — ну не верила я в такой подарок, как возможность побега, чувствовала, что если приму не то решение, погибну. На его лице застыли все мышцы, тело не двигалось, а глаза смотрели исподлобья и кстати, в его облике, напоминающем восковую фигуру, только они и выдавали живого мужчину. Я еще не раз увижу супруга таким. Он готовил себя к смерти, моей смерти, если вдруг что… Но на мой выбор тот его вид никак не повлиял, что ни говори, опыта было еще маловато в подобных вопросах и осознание важности произошедшего пришло гораздо позже.

— Безопаснее, но не легче. Кто тебе сказал, что убивать легко? К тому же собственную жену? В Гриффиндоре научили, что Малфоев хлебом не корми, дай супругу прикончить? — я на минуту задумалась. Да нет, не над этими словами, а о Нарциссе. Внезапно вспомнила, что нигде не видела её портрет. Как так? Она же мама Драко! Может, все-таки, хлебом не корми…?

— Слушай, а если я сниму его, тебе ребенка не будет жаль?

— Будет, — буркнул муж в ответ. — Я отойду ненадолго, а ты быстрее размышляй.

— Люциус? — он обернулся. — Не смей угрожать Северусу.

Муж ехидно поинтересовался:

— А то что?

Я приподнялась на локтях, пристально на него посмотрела и, как можно спокойнее произнесла:

— Я тебя убью. Ночью, когда спать будешь. Задушу, — ой мамочка, прости меня за такое, но я лгала, желая огородить профессора, которого без колебаний выдала с потрохами, и о чем ужасно сожалела.

Когда супруг вернулся спустя двадцать минут и буднично поинтересовался, надумала ли я сбегать, я твердо ответила:

— Нет.

Мы шли к воротам Хогвартса вместе. Я опиралась на мужа, все еще ощущая слабость в ногах и головокружение, но если честно, я хотела на него опираться. А на кого еще? Мне было мало лет, мне было трудно и страстно хотелось быть нужной хоть кому-то не как источник информации, средство для достижения цели или еще что-то в таком же духе. То есть, именно этим я для супруга и была, но в нашу с ним жизнь вклинилась еще одно мое предназначение — мать, и оно мне нравилось, чтобы я не думала там или решала всего час назад, убийство собственного ребенка выше моих сил.

Если бы я тогда, на той тропинке, окунулась в прошлое на три-четыре года и встретила прежнюю, лохматую и шуструю Грейнджер, то она заехала бы мне за такие мысли по коленке! Точно вам говорю! Правда, пришлось бы долго ей доказывать, что отец ребенка Малфой, а еще дольше, что именно старший Малфой…

Не знаю, по каким таким соображениям, но к выходу нас провожали мадам Помфри и директор. Люциус стойко терпел их присутствие и старался не тащить меня к барьеру слишком быстро. Поппи тараторила о необходимом мне покое и все так же ласково совала в руки разноцветные скляночки со всевозможными зельями, которые я благодарно принимала, не забывая благодарно кивать и говорить «спасибо», от которых уже болели уши, и не только у меня.

Предупреждений Северуса не требовалось, чтобы уловить явную фальшь в её добрых словах. Это было больно, непонятно и противно. Никому не пожелаю услышать ненависть и презрение в голосе человека, которого считала чуть-ли не родным. А такое может произойти и с вами, не зарекайтесь! Люциус хмурился и недобро косился на медсестру, непроизвольно прижимая меня к себе. Он включился в борьбу за нашего первенца, очень тяжелую борьбу. Я ощущала его теплую ладонь на своем запястье и только она меня удерживала от того, чтобы не броситься с кулаками, слезами и криками на Поппи, в отчаянной попытке что-то доказать. Что именно мне хотелось ей доказать, уже и не вспомню. Глупость какую-то, наверное, вроде своей чистоты и честности. Смешная я была, очень смешная…

Перед самыми воротами я не удержалась и оглянулась на замок — всю дорогу ощущала, что в спину мне всматриваются сотни людей. Даже с такого расстояния не трудно было заметить, что в окнах и на балконах торчат студенты, многие из которых и не подумали спрятаться, когда я обернулась. Это был вызов, в ту секунду сомнений не осталось — я другая, не та, не друг, а враг. Не для всех, но для такого могучего большинства.

Выйдя за ограждение и сделав несколько шагов в сторону, я со всей дури отшвырнула от себя зелья и те с оглушающим звоном разбились о ближайший пенек. От воздействия смешанных компонентов древесина покоробилась и зашипела, а может, и от некой опасной специфичности этих самых компонентов. Я прекрасно знала, что этот звон слышен оставшимся на территории, а Поппи сейчас видит лишь довольно ухмыляющегося Люциуса и понимает, кто и почему столь безжалостно обошелся с её снадобьями.

Вызов был принят.

Очутившись дома, я стремглав кинулась по лестнице в кабинет Драко, но массивная дверь не поддалась.

Я неистово теребила ручку еще минуту, прежде чем Люциус положил мне руку на плечо и не сказал:

— Он ненадолго уехал. Ты слишком слаба, чтобы круглосуточно выслеживать его и закидывать обвинениями. Мой сын не глуп, Гермиона, он все прекрасно знает и без твоих пламенных речей.

— Пусть возвращается, это его дом!

— Повременим.

— Ты не понял, я не буду его ни в чем обвинять, тем более круглосуточно! Я только спрошу, один раз, всего один разочек… — я стояла перед кабинетом, в котором немало магов подписали себе смертный приговор и оттуда до меня долетали горькие запахи кожи, табака, который Драко терпеть не мог, но считал признаком настоящей солидности для мужчины, лаванды, ею обрабатывали ковры по моему указу, отчетливо улавливался пряный запах парфюма самого хозяина помещения, но где же запах страха? Запах зла? Где? Не было его. Все привычно и обыденно, вот только никто не встречал меня глупыми шуточками по поводу моей должности «старшей официантки» и «самой умной старосты самых глупых студентов».

— Да? Странные мысли в твоей голове появились, ну что же, я ему передам. К слову, по поводу ребенка он не расстроен, но… ему неловко. Ты его ровесница и однокурсница, та самая однокурсница… — дальнейших объяснений не требовалось.

Что там Драко испытывал на самом деле, неловкость или чувства посильнее — для меня осталось тайной, но в Малфой-мэноре за весь май он так ни разу и не появился. Без него действительно было спокойней, но Люциусу, да и парню, я об этом никогда не сказала. Многое сказала, но не это. В школе меня просто распирало от желания высказать ему в лицо все, что я о нем думала. Но я тогда еще не в полной мере понимала, что людям свойственно вырастать, и только став взрослыми они становятся теми, кто они есть на самом деле. Если вам говорили другое — вам лгали. Конечно, Драко был плохим и вырос таким же: плохим, сильным, высокомерным и умным, чтобы там ни говорил Рон. Но у него не было ни единого поражения, способного что-то изменить, ни единой возможности задуматься и, как результат, ни единого желания поступать иначе. Победитель по жизни, не иначе. Но одновременно с тем, по моей жизни он пройдется как друг, как любимый сын моего мужа, как защитник моих детей, да и мой тоже. Скоро мне вовсе станет неинтересно — кто такой тот Драко, я буду интересоваться лишь этим, который рядом. Обстоятельства обяжут.

Месяц выдался скучным, жадным на события и я впервые задумалась, не пора ли выйти в свет? Через непродолжительное время мысль была мной изгнана, но осадок остался. Одиночество и скука — гремучий коктейль. Я радовалась даже редким вечерам, проведенным с мужем у камина. На одном диване и рядышком, кстати. Я читала, он на меня смотрел или же он говорил, а я слушала. Он умел красиво и увлекательно говорить обо всем на свете, а его грудной мягкий голос убаюкивал. В те минуты в мою кровь проникал подлинный покой, и я освобождалась от навязчивых мыслей о том, чтобы подумали бы Гарри или Рон, увидев меня такой по-настоящему замужней и умиротворенной.

Алексия ежедневно приходила подъесть кондитерские припасы, употреблять которые дома ей строго запретил супруг. Это единственное, что он смог ей в жизни запретить. Девушка ходила пятнистой, да и ходила то с трудом — ее живот был раза в полтора больше её самой, но все равно съедала в день по два фунта шоколадных конфет со вкусом ревеня, лука и тыквы. Не сложно было догадаться, что их истинного вкуса она не ощущает. Мы, само собой, пили чай, общались, гуляли, но диалога не получалось. Она постоянно жевала!

— Выплюнь эту гадость! Выплюнь, кому говорю! — я с ужасом наблюдала, как подруга с аппетитом уплетает огромный кусок говяжьих мозгов в шоколаде. — Это лакомство гоблинов, а не беременных женщин!

— Ммм… Вкусно. Будешь на моем месяце, я тебе еще припомню!

В общем, я решилась приглашать гостей. Была не была! Люциус, правда, закашлялся, когда я изложила ему свой гениальный план. Не мог, видимо, представить меня в роли полноценной хозяйки Малфой-мэнора. Такая его реакция мне не понравилась, я насупилась, сосредоточилась, набрала в грудь воздуха побольше, открыла рот и… меня перебили.

— Ладно-ладно, не стоит нотаций! Принимай гостей, хоть всю Британию, только не нужно мне ничего разъяснять, ради всего святого! — Люциус выставил вперед руки, будто укрываясь от возможного словесного потока.

Я так и осталась стоять с раскрытым ртом. Он меня знает?! Знает, что я хочу сказать? Странная штука — жизнь.

Первыми настоящими гостями, а не посетителями, стали Блейз с матерью и мопсиха. Если Забини я раздражала самую малость, что в моем случае легко приравнивалось к дружбе до гроба, то вот Панси, еще даже не пройдя ворот, наградила меня таким многозначительным взглядом, что я еле поборола порыв спрятаться за спину супруга.

— Кто её пригласил? Ты? — мы с Люциусом стояли вверху лестницы у парадного входа и наблюдали за приближающейся процессией. Я улыбалась на все тридцать два, твердо решив быть гостеприимной, и не собиралась отступать от намеченной цели.

Супруг сквозь зубы процедил:

— Тихо, нас услышат. Она надоедливая дама, но не мог же я ей запретить?

— Какая к черту дама? Я про Паркинсон!

— Она девушка Блейза и не ори, твоя же идея!

«Девушка какого месяца? Мисс Апрель или Мисс Май?» — подмывало меня спросить, но гости уже поднялись, и я отвлеклась на процедуру знакомства, во время которой миссис Блейз, ярко накрашенная манерная дама непонятного возраста, умудрилась три раза хлопнуть по округлости моего живота и пять раз восхититься предполагаемым крестным еще не рожденного малыша. Несложно догадаться, как сильно она мне «понравилась». Я даже пожалела, что не пригласила Беллатрикс. Та уж точно обошла бы меня стороной!

Панси холодно кивнула, прежде придирчиво меня рассмотрев с головы до пят — одета я была до неприличия богато, к тому же облегающее алое платье подчеркивало мое интересное положение. Откровенно говоря, выбрала я его сама и с конкретной целью — уж очень хотелось выглядеть леди, а не перепуганной серой мышкой. В общем, не смогла себе отказать. Блейз с хитрой улыбкой поцеловал мою руку, ввергнув меня в состояние шока. Хорошо еще муж позже пояснит, что Забини не издевался, а следовал правилам, не то б я на год обиду затаила! Оказалось, что знания этикета были скудными не только лишь у Грэгори, ну и самое удивительное — меня это расстроило.

Еще больше меня расстроило то, что Панси девушкой Блейза явно не была, иначе не поинтересовалась бы раз двадцать местонахождением Драко! На её фоне миссис Забини выглядела просто душкой: играла на фортепиано веселые мелодии, трепала ошалевшую Кисси за ушко, рассказывала смешные истории из детства сына, от чего тот ворчал и краснел. До сих пор себе не верю, но время прошло незаметно, съедено было много, но мне не хотелось, чтобы люди уходили. Вот так…

Люциус, правда, вел себя нервно и бесчисленное количество раз менял свое место в гостиной, стараясь усесться подальше от матери Блейза и увернуться, таким образом, от её «дружеских» похлопываний по руке. Женщина слыла настоящей «черной вдовой», а от привычек отказаться трудно даже на время.

Неожиданно раздался громкий и весьма настойчивый стук в парадную дверь, прервав душещипательные излияния матери Блейза об ужасной кончине её то ли второго, то ли третьего мужа, при чем какого именно, не могла определиться сама мадам. Мы никого больше не ждали, а посетители в Малфой-мэноре всегда строго регламентированы, да и записываются на прием заблаговременно. Законы безопасности у Малфоев такие, от них шаг в сторону и все — смерть. Беллатрикс стучать не требовалось — её кровь вписана в историю поместья, и главные ворота открываются ей беспрекословно. То есть, все же кто-то из родственников, раз смог пройти. Ну, это я для вас так долго рассуждаю, тогда же мысли промелькнули в одно мгновение и я, окрыленная хорошим настроением, прошла встретить непрошенного гостя, жестом дав понять Кисси, что её вмешательства не требуется.

Соблазн захлопнуть дверь перед носом такого «гостя» был велик. Интересно, намек сочли бы излишне непрозрачным? Думаю да, сочли бы. Ведь открыв дверь, я увидела перед собой не кого-нибудь, а самого Темного Лорда! Еще более удивительным, чем сам факт его прихода, мне показалось его появление именно через дверь, а не подвалы, в которых он частенько бывал, пренебрегая замком Слизерина. От меня такую информацию уже никто не пытался скрывать — смысла не было. Вышел через черный ход, обошел дом по периметру и снова решил войти, но уже таким тривиальным образом? Бред.

Бред объяснялся наличием за спиной Риддла целой свиты: несколько журналистов во главе со Скиттер, парочка фотографов, чиновников и Михаэль Гойл. Я поприветствовала прибывших, заулыбалась, пожала протянутую Лордом руку и совсем немного дернулась, почувствовав еще кожу на своей. Раздались щелчки затворов на фотоаппаратах и холл осветили их яркие вспышки, уничтожив привычный полумрак. Эта картинка еще долго будет стоять у меня перед глазами, никуда от неё не деться.

К нам поспешили присоединиться остальные, а миссис Блейз в благоговейном порыве кинулась целовать Лорду руку, упав на колени. Тот посмотрел на женщину, словно на докучливую муху, но заулыбался прямо в объектив ближайшего к нему фотографа. Все суетились, Кисси расставляла дополнительные приборы, Люциус внимательно слушал Лорда, восхваляющего мою неземную красоту и гостеприимство, с которым я принимаю «друзей», а перья все скрипели и скрипели…

Я же упала в пустоту. Или она упала на меня? Раньше казалось, что пустота — ничто, и ощущаться не должна. В те минуты я узнала, что ошибалась. Пустота — это безразличие ко всему, это когда даже собственное тело отказывается признавать свою связь с тобою, становится чужим и холодным. Нет, оно нормально выполняет положенные ему функции, и даже не позволяет себе расплакаться, понимая, чем грозит подобная слабость духа. Но все равно — это пустота, и заполнить её почти невозможно, разве только забыть…

У Волдеморта были причины явиться к нам во всей красе, да и не только к нам. Разбрасывался он как-то своей личностью, такой сильной и загадочной. Что ж, изменились приоритеты, изменились и цели, вкупе со способами их достижения, а почему — не моего ума дело.

Отстраненно, почти не своим зрением я замечаю Драко, его в срочном порядке вызвали для семейной массовки. Он смеется и, не менее радушно, чем я, приветствует своего повелителя.

Фотографироваться мне пришлось со всеми, кто находился в этом доме. Не забыли даже про домовиков! Те выстроились в ряд и сделали вид, что внимают моим приказам. Конопатый фотограф, тот, что работал на нашей свадьбе, попросил меня погрозить им пальчиком — для большей эффектности кадра. Но, по моему мнению, самыми эффектными все же были другие фотографии: я и Риддл на диване пьем чай; я и Риддл заинтересованно оцениваем красоту распустившейся орхидеи; рассматриваем свадебные колдографии; хохочем непонятно над чем; потом я в щечку целую серьезного Блейза, тоже по непонятным причинам; я с мужем и Риддл внимательно смотрим на мой живот и умиляемся, а Драко стоит чуть поодаль, улыбаясь во всю мощь своей мимики. Так было нужно…

Вам весело? Мне — нет. Совсем. Даже сейчас. Хотела бы я развеять свою серьезность какой-нибудь шуткой, но даже через года не могу, не получается. Несмотря на комичность такого поведения Волдеморта, комичным он не выглядел. Ни капельки. Покажется вам веселым тот, кто вбивает гвозди в крышку вашего гроба? Да еще тогда, когда вы только-только почувствовали себя живым? Нет? Не нравится звук от ударов молотка? Вот-вот. И мне тоже.

Но то было лишь начало. После гвоздей последовала земля, которой меня щедро припорошила Рита Скиттер, все такая же противно жизнерадостная и мерзко позитивная. Именно из-за нее на четвертом курсе какая-то сумасшедшая прислала мне конверт с гноем бубонтюберы, а её книга «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора» до сих пор вызывает у меня тошноту. Ненавижу!

«Ну погоди, Скитер, чтобы ты сейчас не сделала или сказала, я тебе отомщу…» — так и случится, в будущем. И тогда она уже не сможет смотреть на меня, как на маленького гадкого ребенка, которым её заставляют восхищаться.

Я наблюдала за приближением ненавистной мне блондинки, положив ногу на ногу, и изо всех сил старалась выглядеть гордо, как хозяйка, а не жертва обстоятельств.

— Леди Малфой, вы такая красотка, кто бы мог подумать, кто бы мог… А сколько золота! Как жалко, что мы с вами редко видимся… Нужно будет как-нибудь снова собраться вместе, только представьте: Гарри, ему сейчас ведь так тяжко, вы и милая Лавгуд! Упс, забыла — Полумны не будет. Но ничего, пригласите вашего пасынка, он тоже милый!

«Нужно будет попросить у милого Драко капельку черной материи, чего не сделаешь ради такой милой женщины…» — то ли мысль у меня на лице проявилась во всей своей красе, то ли сама Скитер прочувствовала кретинизм своих слов, но она резко посерьезнела и приступила к делу, то есть к интервью, не удосужившись спросить у меня разрешения. Ей и так было ясно, что отказа не будет. Не может его быть.

— Леди Малфой, позвольте поздравить Вас и Вашу многоуважаемую родню с грядущим прибавлением в семействе!

— Благодарю, это действительно очень радостное событие для всех нас.

— Все же немного странно, что именно Вы стали супругой столь известного политического деятеля, как лорд Малфой, не находите? Этот вопрос чрезвычайно интересует наших читательниц, так что уж простите его нескромность…

— Не нахожу. Я счастлива, что благодаря мудрости Темного Лорда мы с мужем получили разрешение на бракосочетание. Пришлось пойти на уловку, конечно, но я была готова на все.

— Как долго длились такие романтические отношения, которые Вы столь успешно скрывали от общественности?

— Скорее это были просто встречи, которые мы утаивали, опасаясь негативного к ним отношения моих друзей и Лорда.

— Но если последний нисколько не оправдал Ваших опасений, то что Ваши печально известные приятели? Как отреагировали они?

— Большинство плохо, к сожалению. Но многие радуются за меня, ведь найти свою любовь в такое трудное время весьма непросто.

— Вы абсолютно, абсолютно правы! К тому же, я думаю, стоит отметить Вашу обоюдную нежность, с которой Вы с мужем смотрите друг на друга! Это потрясающе! Вы настоящий символ свободы и равенства, леди Малфой! Позвольте, я утру свою слезу и мы продолжим…

— Конечно-конечно, утирайте!

— Простите мою нескромность еще раз, но наши читательницы места себе не находят, так переживают за Вашего бывшего жениха — Рона Уизли. Его так зовут, я не ошибаюсь?

— Вы не ошибаетесь, однако мне бы не хотелось обсуждать эту тему. Рон хороший человек, но мне до сих пор трудно вспоминать, сколько глупых идей он вложил в мою голову. Это было так нечестно! Я полагала, что уже никогда не смогу быть вместе с любимым человеком и если бы не Темный Лорд…

— Я, как женщина, вас прекрасно понимаю!

— Спасибо! Вы очень умная…

— Ой, я польщена! Но Ваш интеллект куда выше моего, а гостеприимство вообще вне всяких похвал! Вы так спокойно принимаете столь значимую особу и ни капельки не волнуетесь!

— А? Какую особу? О чем Вы, Рита?

— Ну как же, пока мы с вами тут беседуем, наш Лорд просматривает семейный фотоальбом Малфоев! Это так мило… Ну в кого же я такая впечатлительная?! Опять в носу щипает…

— Возьмите мой платок, дорогая.

— Спасибо, Вы еще и щедры…

— Ну а по поводу Лорда, он ведь частый гость в нашем доме, так что извините, я не сразу поняла, о чем речь.

— Это моя вина, впредь буду высказываться яснее, простите великодушно. Ну и предпоследний вопрос, я уверена, что для Вас он имеет особую ценность. Правда ли, что Ваш малыш станет крестником самого Темного Лорда?

— О, это действительно так, как только ребенку исполнится месяц, мы обязательно проведем ритуал. Я просто уверена, что сблизившись со своим крестным таким образом, он получит необходимую защиту и покровительство, что просто не может не радовать меня, как будущую мать.

— Ну и последний вопрос, или даже не вопрос, а просьба. Вы же понимаете, что многие волшебники все еще находятся под гнетом заблуждений, посеянных неразумным Дамблдором, и не верят ни одному доказательству Вашего семейного счастья?

— Как ни печально, но Вы правы.

— Не могли бы Вы сказать им несколько слов? Постараться развеять все их сомнения?

— Я могу сказать только одно — слушайте свое сердце, именно оно подскажет, как поступить. Ни семья, ни друзья, ни чужие убеждения не сделают этого за вас! Всегда ваша, леди Малфой.

Ну что, закричать: «Это не я! Это Прытко Пишущее Перо! Как вы могли такое подумать?!» Неправда. Скитер не пришлось потеть и переделывать мои высказывания на нужный, заказанный ей лад. Может, самую малость. Все эти слова мои, ведь у меня и вправду достаточно интеллекта для того, чтобы знать, чего же от меня ждут. Нужно было позволить этой никчемной журналистке получить неземное удовольствие, наблюдая за моими детскими, жалкими потугами «разъяснить» все? А потом дать ей повод почувствовать себя главной, предоставив широкое поле для полета фантазий путем нещадной правки моего «интервью»? Тогда бы уж точно Рон «хорошим человеком» в нем не значился. Я не то чтобы переступила через себя, я просто сделала то, что должна была. Огромного ущерба душа моя не понесла. Было противно немного, да и все…

Когда, наконец, мы закончили и поднялись, то я с облегчением поняла, что успеваю лишь на окончание чаепития, далеко не первого за день. Для меня чай надолго потеряет свою благородность! Примостившись возле Люциуса, я схватила чашку и заставила себя принять участие в беседе о надежности кровной защиты наших жилищ. Блейз яростно доказывал, что подобные меры себя уже не оправдывают и совсем недавно, с помощью какого-то сквиба, неприятели проникли в дом Селвина Малкина, уничтожили всю его семью и похитили ценную информацию о еще более ценном артефакте.

С ним, скорее из чувства противоречия, чем несогласия, препирался Драко:

— Блейз, ты не в своем уме! Как сквиб мог преодолеть защиту?! Он же сквиб! — от возмущения парень чуть не задыхался.

— Кровь! Мы все забываем про кровь! Её можно взять у одного и перелить другому!

Мне стал интересен ход его мыслей и я решила внести свою лепту.

— Волшебники теряют свою силу, если им ввести чужую кровь, но вот сквибы обретают её, хоть и ненадолго, а вдобавок становятся узнаваемыми магией того рода, чью кровь они получили. Ты об этом толкуешь?

Блейз от радости подпрыгнул на месте и воскликнул:

— Именно! Вот видишь, — победным тоном обратился он к оппоненту и поднял указательный палец у верху, — Гермиона знает!

Высказывание получилось довольно умильным, ну прямо как в школе, только в роли профессора Бинса выступил Забини. Воцарилось неловкое молчание, но вовсе даже не тягостное, просто все старались не засмеяться, начали то со смерти целой семьи: мужа, жены и их маленького сына. Они могли бы и сбежать, но защищали что-то такое, за что жизни не пожалели. Я как-то видела его — высокий худой мужчина, со шрамом через все лицо, огромными карими глазами и красивой волнистой шевелюрой ниже плеч. Внешне Селвин показался мне веселым и жизнерадостным. Я знала, что он исполнитель, в некотором роде даже палач при Лорде, но все равно, трудно было поверить, что кто-то, кроме Лейстренджей, способен на такую фанатичную преданность Волдеморту. Воображение разыгралось не на шутку и я представила, как чья-то рука подымается и на моего ребенка… По спине забегали мурашки, а тема безопасности Малфой-мэнора заинтересовала меня невероятно.

— А как же Отдел Тайн? Что выяснили там? — хотя что там могли выяснить, ведь часть работников убили, часть уволили, а оставшиеся ничего из себя не представляли. Пожиратели просчитались, поступив так не предусмотрительно. Хотели избавиться от людей старого режима, а избавились от мозгов нового!

«Идиоты!» — подумала я, так и не осознав, что злилась не столько за уничтожение сотни магов, сколько за подобную недальновидность…

— Они считают это слишком простым объяснением, да и не уверены, что к сквибам применима магическая медицина, а процедура переливания опасна, как никакая другая…

Я заерзала на диване и чуть неуверенно, но все же озвучила свою гипотезу.

— Но почему только магическая? Заклинание внедрения или ему подобное необходимо, без него никак, но медицина то может быть и маггловской?

— Я сейчас проверяю эту версию, — важно ответил Блейз, пытаясь исправить свое несерьезное поведение и произвести впечатление на молчаливого Темного Лорда, не встревающего в нашу беседу и, как я только что заметила, не отводящего взгляда от меня. Само собой, знал он все про защиту, но незначительные загадки его никогда не волновали. Или волновали, но редко и не в те минуты.

Наконец тот, о ком я так много думала, подал голос:

— Леди Малфой, вы себя хорошо чувствуете? — если бы он не поинтересовался, то чувствовала я бы себя отлично, но услышав вопрос, подавилась глотком чая и закашлялась до слез. Повезло еще, что до зефира не успела дотянуться, а то было бы мне в сто раз хуже!

Прокашлявшись, я прохрипела:

— Великолепно…

Лорд замолчал и посмотрел на меня с некоторым недоверием. Чье-либо недоверие можно пережить без душевных и физических потерь, но не его. В общем, я решила уточнить и, для пущей правдоподобности, немного пожаловаться.

— Тошнит по утрам, но в моем положении это обычное явление, — Лорд все еще смотрел недобро. — Голова кружится. Сильно кружится, — недобрый взгляд исчез, но появился изучающий. — На сладкое тянет, и на ягоды, и вообще есть больше хочется, — на этих словах Гойл утвердительно затряс головой, что-то, а гастрономическая тема в период беременности была ему близка, как никакая другая.

Мои вкусовые пристрастия Волдеморта не заинтересовали, он резко поднялся с кресла и возвестил:

— Ну ладно, дорогие мои, пожалуй, стоит оставить хозяев в покое и дать им возможность насладиться одиночеством. Премного благодарен за приглашение! Нет-нет, леди Малфой, сидите, не стоит беспокоиться, лучше отведайте имбирного лимонада, он у вас очень вкусный… — я только кивнула, так как словарный запас застрял где-то на подходе к горлу и не желал себя обнаруживать.

Лорд нагнулся ко мне через стенку дивана и ободряюще тряхнул за плечи, замер на секунду, будто ожидая чего-то, но все же ушел. В тот самый момент, как он дотронулся до меня, я в полной мере ощутила на себе его темную силу: что-то вязкое, приятно холодное, мощное и непреодолимо манящее. В эти чувства хотелось окунуться с головой и уже никогда не выныривать, почувствовать их вкус, дотронуться, взять себе хоть малую толику! Вот она какая сладкая, его магия. На долю секунды я полностью поняла Беллатрикс…

За последним гостем захлопнулась дверь, но я не шелохнулась. Я ждала. Ждала, когда же Люциус скажет что-то вроде: «Ушел, наконец!» или «Как же я устал!» или хоть как-то обозначит свое облегчение. Но нет, ничего такого. Они оба о чем-то оживленно говорили, высмеивали реакцию Блейза на мое «знание», да и вообще вели себя как обычные довольные люди. Трудно скрывать ненависть, еще труднее любовь, но невозможно скрыть только равнодушие. И я не смогла. Можно было что-то сказать, как-то отреагировать и возмутиться, но не хотелось. Совсем не хотелось. Да и что, собственно, произошло? Ну пришел ко мне в гости Том Марволо Риддл — само зло во плоти, ну и что? Ну пригласил его мой муж, не многим меньшее зло, кстати, разве что жизнь ему позволила прятать свое нутро лучше, чем тому же Лорду. Ну и? Дергать ножками и биться в истерике? Надоело быть как Грейнджер, чертовски надоело…

Я задумчиво смотрела куда-то в сторону и не сразу почувствовала возрастающее напряжение в пальцах.

— Отдай блюдце, Гермиона! — Драко навис надо мной, чем-то недовольный.

— А?

— Разожми пальцы и отдай Кисси блюдце, ты нас пугаешь! Что с тобой?

— Привет, Драко, — сказала я и с трудом, но разжала задеревеневшие пальцы, о чем тут же пожалела. Боль была просто невыносимой.

Парень скривился, предвкушая неприятный разговор.

— Привет, Гермиона, виделись уже. Хочешь поговорить?

— С чего ты взял? — я постаралась удивиться как можно натуральней и даже вскинула брови, от чего заболел еще и лоб. Тут явно необходим был навык или Малфоевская кровь.

— Ты сама знаешь, хватит придуриваться. Ну так как?

— Не буду я с тобой разговаривать. Если сам захочешь, конечно, то выслушаю, — говорить сам он так никогда и не пожелал. Ни о Полумне, ни о библиотеке. Кое-что я из него еще вытяну, но только лишь то, что он позволит мне узнать и ни словом более.

Драко сел напротив и сцепил руки. Вся его фигура просто кричала о нешуточной внутренней борьбе. Но вот мелькнула одна тень сомнения, потом другая и он решительно пересел ко мне, быстро схватил мою занемевшую ладонь, сжав её так, что у меня косточки захрустели, и еле слышно произнес:

— Спасибо.

Чтобы пересчитать его «спасибо», сказанные мне на протяжении всей жизни, хватит и двух-трех пальцев одной руки, но это, самое первое, останется и самым ценным. Для него, не для меня. Мне всё еще было… безразлично.

Я медленно водила гребнем по волосам, наблюдая за своим отражением в зеркале туалетного столика. Взрослое лицо, немного незнакомые глаза, непривычно плавные движения и ровным счетом никакой импульсивности. Неужели я? Чтобы убедиться в этом, я дотронулась указательным пальцем зеркальной поверхности и очертила им контур губ. Нет, точно я, никаких сомнений. Мне захотелось посмотреть еще и на свой живот, в котором я уже не раз ощущала шевеление, наполнявшее мою душу ярким светом и любовью. Пока я любовалась собой в полный рост, подошел Люциус и обнял меня за талию, протянув обе руки на округлость моего тела.

— Больше не двигался?

— Нет, только вчера после обеда, недолго, но сильно! — я старалась быть строгой, учитывая какой визит супруг сегодня организовал, но сердце таяло, не обращая на мои желания ровным счетом никакого внимания. Не из-за мужа таяло, а просто так, надоело ему, сердцу, без конца тревожиться и холодеть по любому поводу!

— Моя кровь! — тут я все же нахмурилась, пусть и через силу. — Я в кровать, ты скоро?

— Молока выпью и приду, засыпай.

— Нет уж, — он приподнял ткань моей сорочки и требовательно провел ладонью по внутренней стороне бедра, — я подожду…

Пока я продолжала расчесывать волосы и наносить на тело увлажняющую эссенцию из одуванчиков, муж, пробираясь к постели, больно перецепился о мои босоножки и недовольно заворчал:

— Домовика отдельно для спальни завести, что-ли? Ты свои вещи в шкаф складывать будешь или не будешь? Я его уже два раза расширял, поверь мне, места там больше чем здесь! — но Кисси было просто запрещено убирать те предметы, которые я специально оставляла на виду. Нравилось мне, что такая чужая и холодная вначале комната, становилась все милее и милее по мере того, как наполнялась моими вещами. Сарафан на спинке стула, туфли у окна, заколки на прикроватной тумбочке, книги под кроватью — все это радовало мой взгляд.

— А когда ты будешь предупреждать о визитах Волдеморта?

— Я не обязан предупреждать! Что мне нужно, то я и делаю, Гермиона. Если что-то не нравится, то ничем помочь не могу. Я тебе не подарок с красной ленточкой! И он Темный Лорд, а не Волдеморт, прояви уважение… — его последнюю реплику я предпочла не заметить, мы из разных миров, как ни крути.

— Раз не подарок, то спотыкаться будешь еще долго, — заверила его я.

— Да ну тебя… — он завалился на кровать, потирая ушибленную ногу. — Спать идешь вообще или нет?! — вопрос он проорал так громко, что я с перепугу выронила гребень и ответила ему уже из-под стола, пытаясь нащупать потерю в полумраке.

— А что? Невтерпеж?

— А то! Спрашиваешь еще…

В постель я пришла через десять минут и столько же времени бурчала и отталкивала взбешенного Люциуса, все еще чувствуя злость на него.

— Ну что такое?! Мстишь мне так? Да? Ты как ребенок себя ведешь! Глупый ребенок!

— Мщу! — призналась я и с довольным видом отвернулась на другой бок. Муж обиженно сопел куда-то в потолок, а я с каждой минутой понимала, что действительно, какая-то мелкая месть вышла, самой не в радость. Поразмыслив еще минуту, я тихонечко спросила:

— Спишь?

— Нет!!! — рявкнул супруг в ответ, дав понять, что быть еще бодрее уже не в силах.

Я проворно отползла на его сторону кровати, села на него сверху, погладила руками белые мягкие волосы и просто впилась в его губы своими, с удивлением обнаружив, как приятно вдыхать в себя пусть не родной, но не такой уж и чужой мужской запах. В ответ он сгреб меня в кучу и придавил всей тяжестью своего тела, приятной тяжестью…

Грех предаваться унынию, когда можно предаваться куда более интересным грехам, которые, к тому же, с успехом заполняют ужасающую пустоту в твоей душе.