Леди Опасность

16

Джослин крепко сжал зубы, чтобы подавить нахлынувшую на него зевоту. Это была идея миссис Эллиот — после грандиозного обеда послушать знаменитого лондонского тенора, который должен был развлекать публику в течение более двух часов. Он посмотрел на нее. Она неподвижно сидела неподалеку от певца и немигающими глазами следила за его движениями. Голос певца эхом отдавался в просторном музыкальном зале. Лайза сидела справа от Джослина. В какой-то момент он заметил, что она вздрогнула. Значит, она тоже засыпает, подумал Джослин. Они почти не спали всю прошлую ночь.

Даже прекрасный обед из двенадцати блюд не помог им разогнать сонливость. Джослин передернул плечами, чтобы хоть как-то взбодриться.

— Интересно, долго ли это будет продолжаться? — проворчала сидевшая рядом с ним Лайза.

Джослин отрицательно покачал головой, но как только он подумал о том, что нехорошо засыпать на концерте в окружении великосветского общества, тенор закончил петь, и весь зал разразился громкими аплодисментами. Джослин облегченно вздохнул и вместе со всеми встал, чтобы таким образом выразить признательность певцу. Миссис Эллиот бросилась к тенору, а Джослин в этот момент наклонился к Лайзе.

— Сегодня вечером? — спросил он шепотом Лайзу.

Она ответила ему лучезарной улыбкой.

— Сюда идет твой отец, — Джослин показал кивком головы в сторону приближающейся фигуры Ричарда Эллиота.

— Господи, сохрани и помилуй, — тихо прошептала Лайза.

Джослин сочувственно посмотрел на нее.

— Ты не будешь возражать, если я сбегу отсюда? — сказала она.

— Давай быстрее. Я отвлеку его.

Он видел, как Лайза быстро направилась к выходу, скрываясь за массивной фигурой леди Августы, затем повернулся, чтобы встретить ее отца.

— А, Эллиот! — с напускной радостью сказал он. — Это был грандиозный обед. У вас отличный повар.

— Еще бы! — довольно сказал Эллиот и остановил проходившего мимо слугу, чтобы взять у него бокал красного вина. — Знаете ли, я привез его из Парижа.

— Превосходно.

Эллиот подошел поближе и взял Джослина за руку.

— Мой дорогой Радклифф, могу ли я поговорить с вами наедине?

— Как пожелаете.

Джослин последовал за Эллиотом из музыкального зала через весь дом в другой его конец, где находились личный кабинет хозяина и офис. Кабинет представлял собой большую комнату с панелями из красного дерева и массивной мебелью, обтянутой кожей цвета красного вина. Все это создавало впечатление чисто мужской комнаты. Они сели в глубокие кресла, стоявшие у камина. Эллиот предложил Джослину сигары, но тот вежливо отказался. Эллиот выбрал одну из них, зажег и, громко пыхтя, стал раскуривать ее. Затем он уставился на угольки, тлевшие в камине.

— Вы неплохо знаете мою дочь, Радклифф, — начал он.

— Мисс Эллиот, — очаровательная леди, — осторожно сказал Джослин.

— Вы ее уже достаточно хорошо знаете, — повторил Эллиот.

Джослин настороженно взглянул на Эллиота. Не раз настойчивые и сердобольные папаши пытались заставить его жениться на своих дочерях. Джослин чувствовал себя спокойно и не нарушал воцарившегося молчания. Он еще не был готов связать себя обременительными узами брака, даже с Лайзой.

Эллиот наконец прервал молчание:

— В той мере, в какой я могу рассчитывать на вашу откровенность, милорд, я осмеливаюсь спросить вас о ваших дальнейших планах.

Джослин протянул руку к столику и налил себе немного виски.

— В настоящее время у меня нет абсолютно никаких планов.

К удивлению Джослина, Эллиот лишь молча кивнул головой.

— Я ожидал именно такого ответа, — сказал Эллиот. — Я хорошо знаю вашу репутацию, милорд.

— Вы знающий человек, Эллиот.

— Более знающий, чем вы можете себе представить, — загадочно ответил Эллиот. Он выпустил большую струю дыма и стал наблюдать, как она медленно приближалась к Джослину. — Могу ли я быть с вами полностью откровенным?

Джослин отхлебнул глоток виски.

— Это будет в высшей степени интересно.

Эллиот некоторое время молча пыхтел сигарой и внимательно наблюдал за клубами дыма. Затем он посмотрел на своего гостя. Джослину стало не по себе от этого взгляда, так как он почувствовал в нем хватку матерого ростовщика, мастера всяческих сделок и твердолобого торговца.

— Вы играете с моей дочерью, — неожиданно резко сказал Эллиот. — Я полагаю, что вам следует сделать окончательный выбор.

Обычные повадки необычного мелкого купца, подумал Джослин. Этот негодяй бросил свою дочь на прилавок, как какой-нибудь кусок говяжьей печени. Боже мой, ему не следует ни в коем случае поддаваться на уговоры этого мясника-нувориша.

— Ваше предположение ошибочно, — вежливо сказал Джослин. — Мисс Эллиот вполне взрослая и самостоятельная леди. Она хорошо знает, чего хочет в жизни. — Джослин мило улыбнулся Эллиоту. — По крайней мере, она сама мне так сказала.

Он ожидал, что Эллиот потеряет самообладание и заорет на него. Но вместо этого старик молча кивнул головой, как будто соглашаясь с его доводами. Прежде чем ответить Джослину, он молча пожевал кончик сигары.

— Вы мне нравитесь, Радклифф, — сказал он наконец. — У вас есть мужество. Далеко не каждый человек может выжить в тех условиях, в которых удалось выжить вам. Война, все эти дикари в Америке. — Эллиот поймал взгляд Джослина и пристально посмотрел ему в глаза:

— И многое другое.

Джослин спокойно отнесся к словам собеседника. Этот старикашка вознамерился угрожать ему. Но это его ошибка. Этот негодяй не может поразить его финансовыми средствами, да и не из тех он людей, кого можно легко запугать. Было бы лучше, если бы этот Эллиот отдавал себе отчет в том, что ему бесполезно тягаться с Джослином. Джослин слегка приподнял брови и сделал еще один глоток виски. Пусть Эллиот поднимает свои ставки в этой игре.

— Ну хорошо, — проворчал Эллиот. — Я подумал, что мне следует дать вам выход из положения, но вы оказались довольно упрямым осленком. В таком случае я немного открою свои карты. Но лишь немного, так как то, что я обнаружил, требует величайшей деликатности. Поэтому я лишь ограничусь упоминанием недавно услышанного мною факта, что вы и ваш дядя весьма обожали друг друга в свое время.

В кабинете наступила мертвая тишина. Джослин все еще осознавал, что смотрит на Эллиота, но вдруг почувствовал, что он окружен мертвой пустотой — холодной, липкой и удушливой. Он ожидал услышать что угодно, но только не это.

— Возможно, «обожали», — это не совсем правильное слово. Точнее сказать, ваш дядя обожал вас. Я так понимаю, что вы не отвечали ему взаимностью. Сколько вам было лет?

— Четырнадцать, — тихо сказал Джослин каким-то совершенно чужим голосом, — тонким и слабым.

Он поставил свой бокал на столик и молил Бога, чтобы не потерять выдержки.

— У вас из этого ничего не выйдет, старый хрен. Мне наплевать на то, что вы можете кому-то рассказать это.

Эллиот захихикал, и Джослин удивленно уставился на него.

— Я знал, что вы мужественный человек, — продолжал Эллиот. — Черт меня побери, если я не восхищаюсь вашей смелостью. Однако если эта новость станет известной всем, вам будет весьма неуютно. Подумайте о своей юной сестре, о своей матери.

Эллиот замолчал и затянулся сигарой. Джослин тоже молчал. Он лихорадочно обдумывал все возможные способы выйти из этого положения. Он смотрел на огонь в камине и слышал, как потрескивают дрова. Эллиот продолжал посасывать сигару, и этот звук напомнил Джослину об Эйле. Он закрыл глаза. Это было первое движение, которое он себе позволил, после того как его собеседник прервал разговор. «Джорджиана, дорогая, капризная маленькая Джорджиана… А мать?» Он не мог допустить, чтобы они пережили этот позор. Джослин открыл глаза и встретил на себе пытливый взгляд старика Эллиота.

— Тебе мат, мой мальчик.

— Она знает об этом?

— Элизабет Мод? — спросил Эллиот. — Конечно же, нет. Я никогда не обсуждаю подобные дела с женщиной, и вы это хорошо знаете, милорд. Но для этого требуется ваше согласие. Церемония бракосочетания назначена на завтра.

Джослин залпом выпил виски. Он постепенно выходил из состояния шока и чувствовал, что его охватывает такая ярость, которую он раньше никогда не испытывал. Единственное, что его утешало, так это то, что Лайза непричастна к низости своего отца.

— Клянусь Богом, вы задумали это очень давно.

Эллиот покачал своей сигарой.

— Нет, не очень давно. Всего лишь несколько недель назад. Ну а теперь я готов выслушать вас, мой дорогой.

Джослин низко наклонил голову, стараясь найти в себе силы, чтобы заговорить, но так и не сказал ни слова.

— Ну ладно, в таком случае вы можете переговорить с моей дочерью, — сказал Эллиот, переждав некоторое время, и встал с кресла. — Я немедленно пришлю ее сюда. Будьте покладистым. Это в ваших интересах. Мне бы очень не хотелось рассказывать моей дорогой девочке о нашем маленьком разговоре.

— Убирайтесь отсюда, — вдруг с тихой яростью проговорил Джослин, — пока я не прихлопнул вас, вместо того чтобы заплатить вам вашу цену, сукин вы… Убирайтесь вон!

Когда Эллиот вышел из кабинета, Джослин налил себе еще виски и залпом осушил весь бокал. Ему стало дурно при одной только мысли о том, что Джорджиана узнает обо всем. Он громко выругался, вскочил с кресла и швырнул бокал в камин. Бокал ударился в каменную стенку и со звоном разлетелся на куски. Мелкие кристаллики хрусталя разлетелись во все стороны, а один из них впился ему в щеку. Джослин смахнул рукой осколок, не обращая внимания на рану.

Он молча уставился в камин, не видя его. Облокотившись на каминную доску, он всеми силами старался сохранить контроль над собой. Но его руки дрожали от гнева и возмущения. Он понимал, что не может допустить, чтобы Лайза увидела его в таком состоянии. Закрыв лицо руками, он попытался восстановить дыхание и отбросить от себя весь ужас воспоминаний.

Он уже давно научился избавляться от мерзких мыслей и воспоминаний о прошлом. Вот и сейчас он вел себя как хирург, отсекающий мертвые ткани от живого тела. В конце концов ему удалось загнать все свои мерзкие мысли глубоко в подсознание — в самые темные и мрачные его уголки. К тому моменту, когда раздался стук в дверь, он уже снова был в порядке, — спокойным, невозмутимым и хладнокровным.

Поворачиваясь к двери, чтобы поприветствовать Лайзу, Джослин уже сумел убедить себя в том, что выполняет роль добровольного поклонника, твердо решившего сделать окончательный выбор.

Лайза медленно направилась к нему, а он в это время внимательно рассматривал ее шелковое платье, колыхавшееся от ее мягкой и грациозной походки. Было такое впечатление, как будто он слышит далекую музыку очаровательной флейты. Через секунду она уже была в его объятиях, и он ощутил до боли знакомый запах лимона.

Он молча поцеловал ее и сразу же почувствовал, что приговор, вынесенный ему старым Эллиотом, отнюдь не кажется таким ужасным. Тактика этого старика была отвратительной, но, с другой стороны, он получит Лайзу, ту самую Лайзу, которая доставляла ему неописуемое удовлетворение, которую он желал так же страстно, как и она его. Именно в эту минуту у Джослина исчезли последние сомнения относительно того, смогут ли они подойти друг другу, удастся ли им поладить. Если она смогла утешить его в самые трудные моменты жизни, стало быть, так будет и в дальнейшем. Сама мысль о том, что они могут когда-либо расстаться, казалась ему невыносимой.

Как бы то ни было, он всегда сможет оправдать свой поступок логически. Ведь ему в самом деле нужна жена. Причем такая жена, которая соответствовала бы его темпераменту, у которой было бы довольно развитое чувство долга и которая могла бы целиком посвятить себя мужу. Другими словами, ему нужна была жена, которая соответствовала его взглядам и положению.

Кроме того, ему нужна была такая жена, которая одним своим существованием смогла бы оправдать все надежды его отца, которая родила бы ему достойных детей, а они, в свою очередь, лишили бы Эйла любой надежды на наследование их родового титула. Эйл мог лишь опорочить их родовое имя. Да, он спокойно и здраво отнесся к тому, чтобы соединить свою судьбу с Лайзой навсегда. Он женится на ней, а с Эллиотом разберется позже.

Оторвавшись от Лайзы, Джослин усадил ее в свое кресло и стал на колени рядом с ней. Лайза была далеко не дурой. Ему придется рассказать ей хоть небольшую часть правды. Джослин сосредоточенно снимал ее перчатки с рук.

Она напряженно смотрела на него.

— Отец прислал меня сюда.

Его пальцы нервно теребили материал, собравшийся у ее локтя.

— Он пытался заставить тебя сделать мне предложение, не правда ли? — спросила Лайза.

Джослин молча кивнул, продолжая снимать длинные перчатки с ее руки.

— Ты не должен волноваться об этом, — сказала она. — Я не позволю ему захомутать тебя.

Перчатка наконец слезла с ее руки. Он бросил ее на пол и стал разглаживать складки на рукаве ее платья.

— Но, Лайза, милая, я совершенно не волнуюсь об этом.

Джослин почувствовал, как Лайза напряглась и вздрогнула под его рукой.

— Правда?

— Я благодарен ему, — сказал Джослин и поцеловал ее оголенную руку чуть пониже плеча. Лайза снова вздрогнула.

— Понимаешь, твой отец заставил меня понять, насколько я был глуп.

Она отвернулась в сторону от него.

— Я всегда знала, что ты не захочешь связываться со мной надолго.

— Что? — Он обхватил руками ее лицо и повернул к себе. — Что это значит? Ты хочешь сказать, что постоянно опасалась того, что я тебя брошу?

Лайза закрыла глаза и кивнула.

Джослин отпрянул назад и положил руки на пояс.

— Это действительно так? Ты думала, что я поиграю с тобой и брошу? — Джослин повысил голос. — И ты позволишь мне это сделать! Элизабет Мод Эллиот, как ты себя ведешь? Где твоя гордость, твое чувство собственного достоинства?

Она посмотрела на него и укоризненно заметила:

— Мне кажется, прошлой ночью ты не мог их не заметить.

Он призадумался на минуту над ее словами.

— О да. Ну… гм. Да… гм! Да, ты, конечно, права, — снова выпалил он. — Но я же совсем не такой, как ты думаешь. Ты можешь полностью мне доверять. Я хочу жениться на тебе.

Она вцепилась в подлокотники кресла и молча уставилась на него. Джослин вскочил на ноги, проклиная себя за то, что не может облечь в достойные слова свое предложение. Он предпринял еще одну попытку.

— Лайза, милая, ты — как мое причастие, как хлеб и вино. Сегодня я проснулся, чувствуя, что нуждаюсь в тебе, что хочу видеть снова твое лицо, хочу снова прикоснуться к твоим волосам. Я провожу все свои дни, прислушиваясь к шелесту твоего платья, а ночью я вижу во сне, как ты катаешься на этом пруду, а потом залезаешь ко мне в постель. Ты делаешь меня счастливым, Лайза, и я не смогу нормально жить, если ты не будешь этого делать. Делай меня счастливым и впредь.

Лайза все еще молчала. У нее были широко раскрыты глаза, и они все больше увеличивались во время его речи. К тому моменту, когда он закончил, ее глаза были больше, чем пуговицы на его пиджаке.

Джослина охватило беспокойство. Он не понимал ее молчания и попытался объяснить свое намерение по-другому. В то время как она сидела, молча глядя на него, он встал, наклонился к ней и поцеловал ее в губы. Через мгновение его язык уже находился в ее горячем рту, а руки гладили ее шею, затем скользнули вниз к оголенному плечу. Он осыпал ее поцелуями — ее губы, шею, щеки, лоб и волосы. Наконец он прильнул губами к ее уху и прошептал:

— Скажи «да».

— Но мы же не…

Он снова поцеловал ее.

— Скажи мне «да».

— Да.

Он снова прильнул к ее губам, а она обхватила его шею руками. Он поднялся и поднял ее. Они стояли возле камина, и он почувствовал, как ее рука оказалась на его спине, затем опустилась ниже. Кровь гулко стучала в его жилах. Ему казалось, что все его тело сейчас разорвется на мелкие кусочки. Его пальцы глубоко впились в нежную мягкость ее спины, а потом застыли на пуговицах ее платья.

Стук в дверь прозвучал так неожиданно, что он чуть было не оторвал одну из пуговиц. Лайза вздрогнула. Он проворчал слова проклятья, прежде чем отпустить Лайзу и сказать «да» непрошеному посетителю. Джослин отошел к камину и уставился на огонь, в то время как Лайза пыталась привести себя в порядок.

В комнату ворвался Ричард Эллиот. Джослин по многолетней привычке спрятал руку за спину и сжал ее в кулак.

Эллиот взмахнул своей сигарой.

— Так, так, так, — сказал он. — Чудесные новости! Просто чудесные!

Он подошел к Лайзе и поцеловал ее в щеку. Она приняла этот поцелуй, хотя и посмотрела на отца слегка настороженно. Джослин попытался прервать его, но тот бодро похлопал его по плечу.

— Прекрасная новость, мой мальчик, и я отдам все необходимые распоряжения насчет венчания в церкви завтра вечером. Ты ведь знаешь, что для этого требуется особое разрешение архиепископа.

Джослин посмотрел на Эллиота, затем на Лайзу, которая нахмурилась, услышав слова отца. Она стояла рядом с креслом и нервно постукивала пальцами по кожаной обивке. Джослин поспешил прервать ее размышления и подошел к ней поближе, положив руки на ее талию.

— Твой отец играет здесь роль Купидона. Я уже сказал ему, что не могу дождаться, когда ты станешь моей женой, а он тут же согласился сделать все необходимые приготовления. — Джослин бросил на Эллиота предостерегающий взгляд. — Как это мило с твоей стороны Эллиот!

— Папа!

Они оба съежились от страха.

— Папа! — снова сказала Лайза и, вырвавшись из рук Джослина, набросилась на отца. — Лорд Рад-клифф является наследником герцогства. Он не может позволить себе жениться в такой спешке. Кроме того, есть еще герцог и его семья, и не забывай также о Ее величестве. Мы ведь даже не знаем, одобрит ли этот брак его отец.

— Мой отец уже знает, что я давно ищу себе жену, — сказал Джослин.

Лайза медленно повернулась, чтобы посмотреть на него. При этом она кокетливо склонила голову набок.

— Ты все время чего-то ищешь.

Джослин почувствовал, как приготовленная им ложь застряла в горле, и он только кивнул головой.

— Послушай меня, — сказал Эллиот. — Тебе не стоит беспокоиться ни о чем. Тебе не следует участвовать во всем этом, моя дорогая.

Джослин снова обнял Лайзу за плечи.

— Да, действительно не следует. Если моя мать вмешается в это дело, мы сможем все оформить в церкви Святого Петра на Итон-Сквер.

— О нет, — сказала Лайза.

— Это, разумеется, в том случае, если Ее Величество не вздумает настаивать на том, чтобы брак был заключен в Букингемском дворце, или, по крайней мере, в Виндзорском.

— Ты дразнишь меня! — Лайза облизала пересохшие губы и выдавила из себя:

— Не так ли?

— В таком случае все решено, — сказал Эллиот. — И никакой суеты. Держи все приготовления под своим контролем, мой мальчик.

Как только он произнес эти слова, Джослин заметил, что Лайза как-то многозначительно замолчала. Она снова нахмурилась и косо посмотрела на отца. На ее лице не было и тени улыбки в отличие от отца, который не скрывал своей радости.

— Я хочу подождать, — сказала она, оборвав отца на полуслове.

Эллиот от удивления надул щеки.

— Подождать?

— Ну ладно, Лайза, дорогая, — сказал умоляющим тоном Джослин и поцеловал ее руку. По ее телу пробежала мелкая дрожь.

— Я понимаю, что это было для тебя большой неожиданностью. Может быть, нам лучше поговорить наедине?

Он заметил, как быстро стал двигаться кадык на ее горле, и он одарил ее улыбкой, которая ясно говорила о том, что он вполне осознает, что с ней происходит. Она вырвала свою руку из его, взяла перчатку и стала надевать ее.

— Я не хочу ждать, — сказал он.

— Мне нужно время.

Она все еще возилась с перчатками, и он хорошо видел, что ее руки дрожали.

— Шесть месяцев.

Над ними прогрохотал взрыв проклятий Эллиота:

— Именем Господа! Ты маленькая кретинка! Мы не можем ждать шесть месяцев!

— Почему не можем?

— Не заставляй меня…

— Эллиот, — обратился к нему Джослин, — предоставь это мне.

Он снова взял Лайзу за руку и приблизился к ней, чтобы посмотреть ей в глаза. Он почувствовал, как напряглось все ее тело, и понял, что в ней происходит напряженная внутренняя борьба. Он наклонился к ней, понизив голос и наполнив его труднопереносимым жаром холмистого штата Техас в августе месяце.

— Лайза, милая, ты же не хочешь заставить меня ждать, правда?

— Не делай этого, — прошептала она в ответ.

— Что, любовь моя?

— Твой голос. Не говори со мной таким голосом. Он звучит как кипящий мед. Не делай этого. Он лишает меня возможности думать.

— Тебе не нужно ни о чем думать, — сказал Джослин. — Ты уже сказала, что выйдешь за меня замуж. Мы сделаем это завтра.

Он наклонился к ней и поцеловал ее волосы. Затем он провел языком по ее щеке. Она вскрикнула. Он улыбнулся и прошептал ей что-то на ухо. Лайза еще раз вскрикнула и отпрянула назад.

— Нет, — сказала она и вытянула вперед руку, как бы ограждая себя от него. — Ты пытаешься подстегнуть меня. Мне это не нравится. Почему ты так внезапно изменился? Что тебе сказал мой отец!

— Господи! — снова заорал Эллиот. — Ты вываляла свою честь в грязи, а теперь разглагольствуешь о том, что тебя подстегивают к замужеству!

— Что ты сделал с ним, отец? — резко спросила Лайза. — Ты слишком доволен собой. Ты не должен обращаться с Джослином, как с каким-нибудь напыщенным пустозвоном.

Эллиот учащенно дышал всей грудью. Его лицо покраснело и приобрело оттенок перезревшего томата. Он поднял руку и показал на Лайзу:

— «Проститутка — это глубокая сточная канава», моя девочка. Мне очень жаль, что ты заставила меня говорить с женщиной таким тоном. Тебе следует прочитать Библию и провести эту ночь в молитвах, на коленях, так как Господь говорит, что мы должны воздерживаться от вожделений плоти.

Эллиот умолк, исчерпав свои познания Библии. Джослин сделал несколько шагов вперед и встал между побледневшей Лайзой и молчащим отцом. Эллиот испуганно отступил назад и уперся спиной в каминную доску.

Джослин медленно подошел к нему.

— Если ты хоть когда-нибудь заговоришь с моей будущей женой в таком тоне, я воткну эту сигару тебе в горло.

Эллиот открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег. Он так и не смог найти подходящих слов, чтобы достойно ответить Джослину.

А Джослин тем временем подошел к Лайзе, взял ее руку и пристально посмотрел ей в глаза, опасаясь, что жестокость отца могла слишком глубоко ранить ее. Глаза Лайзы наполнились слезами. Он крепко сжал ее руку и поднес ее к своим губам.

— Не слушай его, — сказал он. Она выдохнула воздух из груди и освободила свою руку.

— Я уже давно его не слушаю. Я выйду за вас замуж, милорд, но без всякой спешки и не делая из этого секрета. Ведь твоя мать и сестра непременно захотят присутствовать при заключении брака.

Упоминание о матери и Джорджиане больно кольнуло его, вызвав в памяти прежние страхи, которые, как он надеялся, уже преодолены им.

— Черт возьми, Лайза, — сказал он, — почему ты так упряма?

— Это не упрямство! — закричала Лайза, сделав шаг назад, а затем снова приблизившись к нему. Она вся дрожала и покачивала головой. — Это не то, чего я ожидала. Я планировала совсем по-другому…

Джослину показалось, что весь этот громадный дом содрогнулся до основания при этих словах.

— Планировала? Ты сказала — планировала?

— Я имела в виду…

— Подожди минутку, — сказал он, — подожди…

Отец и дочь уставились на Джослина. А он тем временем пытался осознать значение услышанных слов, а затем гневно посмотрел на Лайзу.

— Ты сказала «планировала», — его голос дрогнул и затих от подозрения, которое душило его. — Господи, ты же умная девушка, намного умнее, чем я мог себе представить. Ну ладно, ты хочешь устроить грандиозную свадьбу…

— Конечно же, она хочет этого! — рявкнул Эллиот.

— Одно это слово ни о чем еще не говорит, — сказала Лайза. — Ты не…

Джослин остановил ее взмахом руки. Его голос был таким низким, что он едва мог слышать самого себя:

— Одно маленькое слово выдало тебя с головой. Лайза прижала пальцы рук к губам и молча смотрела на Джослина, потом попыталась обратить все в шутку:

— Господи! Мой дорогой милорд полагает, что я организовала против него изощренный заговор?

— Не надо, Лайза, — раздраженно прошептал Джослин. — Не надо мне больше лгать. Лайза в

отчаянии выбросила вперед руки.

— Я не лгу, но, может быть, ты привык иметь дело со лжецами? Являются ли лжецами члены твоей семьи? Твой отец-герцог, твой дядя-лорд — они тоже лжецы?

Наступило тягостное молчание. Джослин почувствовал, как кровь медленно отхлынула от лица. Он надеялся, что его гнев на Эллиота исчез окончательно. Но когда Лайза вновь упомянула его дядю, это обожгло его, как кислотой.

— Ты знаешь?! — сказал он тихо, безуспешно пытаясь подавить в себе чувство всепроникающего ужаса. — Черт возьми, ты знала об этом с самого начала, и ты планировала использовать это…

— Знала что?

Лайза пристально смотрела то на отца, то на Джослина.

Когда-то он уже был одурачен подобными льстивыми заверениями и этим налетом невинности. Господи, ну как он мог считать ее такой невинной?! Да после этого он сам — невинное дитя!

Надо быть осторожным, вдруг подумал он. Крайне осторожным. Они все знают и могут причинить боль Джорджиане и матери.

Через секунду ему удалось справиться с приступом гнева и загнать его вглубь. Взяв себя в руки, Джослин расслабился и почувствовал облегчение во всем теле.

— Очень хорошо, — спокойно сказал он. — Теперь мы понимаем друг друга, что, безусловно, поможет нам всем.

— Я ничего не понимаю, — сказала Лайза и показала на себя.

Сдержанно усмехнувшись, Джослин продолжил, не обращая никакого внимания на ее слова:

— Свадьба, ради которой вы трудились в поте лица, как крестьяне на пахоте, состоится завтра.

Лайза ударила кулаком по кожаной обивке кресла.

— Ну а теперь ты послушай меня, Джослин Маршалл. Я не даю своего согласия, поскольку ты ведешь себя, как сумасшедший.

— Нет никакой необходимости строить из себя оскорбленную невинность, — сказал он. — В конце концов твои способы достижения цели лишь незначительно отличаются от тех, которые мне хорошо известны. Господи, женщины так примитивны в своем стремлении захомутать мужчину! И ради всего святого, я действительно теперь верю, что ты не остановишься и перед убийством.

По мере того как он продолжал говорить, Лайза становилась все бледнее. Она сжала кулаки и вся дрожала, глядя на него.

Эллиот также изумленно вытаращил глаза на Джослина.

— Послушай, Радклифф…

— Заткнись, отец! — грубо оборвала его дочь. От присущего ей обычного мягкого тона не осталось и следа.

Кончик сигары Эллиота стал ярко-красным.

— Я не потерплю, чтобы моя дочь говорила со мной в таком тоне.

Лайза резко повернулась к отцу и заорала не своим голосом:

— Заткнись же ты, черт тебя побери!

После этого она снова повернулась к Джослину:

— Что же касается вас, милорд, то что бы тут между вами ни произошло, я не имею к этому абсолютно никакого отношения.

Она остановилась на минутку, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями. Через некоторое время она продолжала дрогнувшим голосом:

— Однако я должна сказать следующее. Если ты любил меня, в чем неоднократно меня убеждал, если ты доверял мне — то ты должен был сначала обо всем спросить у меня, а не обвинять во всех смертных грехах. И тогда я сказала бы тебе всю правду. Но сейчас мне совершенно ясно, что ты не заинтересован в том, чтобы узнать эту правду. Ты не желаешь ничего знать обо мне. Я для тебя такая же, как и все остальные женщины. Я для тебя чуть более ценна, чем дойная корова на рынке. И поэтому, милорд, я вынуждена изменить свое намерение относительно замужества. Я не выйду за тебя замуж. Премного благодарна тебе за все.

Джослин стоял, не зная, что делать. Эллиот в изнеможении плюхнулся в кресло.

Лайза резко повернулась на каблуках и, не говоря им ни слова, гордо вышла из комнаты.