Ледовая Шхуна

Глава 3 «ЛЕДОВЫЙ ДУХ»

Вопреки своим привычкам Конрад Арфлейн решил дождаться разговора со стариком, прежде чем покинуть Фризгальт. Он не тал, почему пришел к такому решению, но если бы его спросили об этом, причиной он назвал бы нежелание потерять хороший спальник. Ни за что на свете он не признался бы, что истинной причиной его задержки была Ульрика Ульсенн.

Большую часть времени он бродил среди кораблей. Будучи слишком упрямым, он не давал о себе знать, ожидая, что Рорсейны сами найдут его.

Несмотря на сильную неприязнь к Янеку Ульсенну, Арфлейн думал, что понимает его лучше, чем любого другого фризгальтийца. Ульсенн не был типичным представителем фризгальтийской знати, забывающей суровый и надменный кодекс чести своих предков. В других, более бедных городах старые традиции были еще сильны, хотя тамошние торговые короли и не обладали могуществом Рорсейнов и Ульсеннов. Арфлейн мог бы уважать Ульсенна хотя бы за нежелание смягчить, хоть и внешне, свою точку зрения. В этом у них было что-то общее. Арфлейн ненавидел следы постепенного изменения нравов, полусознательно подмечаемые им.

Смягчение суровых, но разумных законов выживания в стране льда иллюстрировалось даже его собственным поступком, когда он оказал помощь умирающему старику. На этом пути постепенной деградации их ждала катастрофа. Только люди типа Ульсенна могли бы предотвратить отказ от традиционных форм и норм поведения, традиционной религии и сложившихся веками представлений. И не было другого пути сохранить возможность жить в среде, абсолютно не подходящей для жизни. Как только общество начнет гнить, подумал Арфлейн, Ледовая Мать безжалостно сметет последних представителей человеческой расы.

То, что Арфлейн стал героем Фризгальта, было признаком сегодняшней обстановки. За сто лет до этого над его слабостью лишь посмеялись бы. Теперь же они поздравляют его, покровительствуют ему, как покровительствовали бы храброму животному, презирая его за силу и крайнюю бедность. Он ходил в одиночестве, избегая встреч, понимая, что лишь укрепляет их мнение о себе, как о грубом варваре.

На третий день он с завистливым восхищением осматривал «Ледовый дух». Когда он, нагнувшись, пролез под его швартовочные концы, кто-то окликнул его.

— Капитан Арфлейн.

Недовольно посмотрев наверх, он увидел перегнувшегося к нему через бортовое ограждение человека с бородой.

— Не хотите ли подняться на борт и осмотреть корабль, сэр?

Арфлейн покачал головой, но в это мгновение перед ним на лед упала кожаная лестница. Он нахмурился, не желая связываться с фризгальтийцами, но в то же время испытал жгучее желание подняться на палубу почти мифического в стране льда судна.

Быстро сообразив, он ухватился за лестницу и поднялся на борт. Там его с улыбкой приветствовал бородатый мужчина, одетый в богатую куртку из меха белого медведя и прочные, тюленьей кожи брюки — полуофициальную форму всех корабельных офицеров Фризгальта.

— Я подумал, что вы бы не отказались осмотреть корабль, сэр. — Его улыбка была открытой, без малейшего намека на снисходительность. — Моя фамилия Потчнефф, я второй офицер «Ледового духа».

У него было сравнительно молодое лицо, мягкие светлые волосы, но сильный и твердый голос.

— Благодарю, — ответил Арфлейн. — Но, может быть, сначала надо спросить разрешения у капитана?

Командуя собственным кораблем, он строго придерживался такого порядка.

Потчнефф улыбнулся:

— На «Ледовом Духе» нет капитана как такового. Обычно им командует лорд Рорсейн, а когда его нет на борту, кто-либо назначенный им. В данном случае, думаю, он был бы не против.

Арфлейн слышал о таком порядке и был недоволен им. По его мнению, у корабля должен быть постоянный капитан, человек, проводящий большую часть жизни на борту. Только так можно получить полное представление о корабле, понимая, что можно ждать от него.

На корабле было три палубы, главная, средняя и полуют, все довольно небольшие, сделанные из фибергласа. Прибитые к нему гостиные рейки обеспечивали хорошее сцепление ног с палубой. Большинство надстроек корабля было также из фибергласа, изношенного бесчисленными переходами на протяжении необозримого числа лет. Некоторые корабельные двери и люки были заменены дубликатами из склеенных друг с другом больших пластин моржовых клыков с затейливой резьбой на них. Местами кость пожелтела и выглядела такой же старой, как и фиберглас. От ограждений к вантам тянулись линии, сделанные из нейлона, кишок и кожи. Арфлейн посмотрел наверх, пытаясь лучше определить размеры корабля. Мачты были такими высокими, что, казалось, исчезали где-то наверху. Он отметил, что корабль неплохо ухожен, каждый дюйм троса был настолько ровен, что он не удивился бы, увидев на вантах матросов, замеряющих углы гафеля. Паруса туго свернуты, равномерно по всей длине. Это был прогулочный корабль, и Арфлейн почувствовал обиду, вспомнив, что слишком часто ходил на рабочих судах. Рядом с ним, также задрав голову, молча стоял Потчнефф.

— Скоро пойдет снег, — произнес второй офицер. Арфлейн кивнул. Ему больше нравилась снежная буря.

— Корабль содержится очень аккуратно, — сказал он. Заметив тон сказанного, Потчнефф ухмыльнулся:

— Вы хотите сказать, слишком аккуратно. Возможно, вы правы. Мы должны занять экипаж. У нас было немного возможностей выйти на нем со времени отбытия лорда Рорсейна. — Через дверь из моржовой кости он провел Арфлейна на среднюю палубу. — Я покажу вам нижние помещения.

Каюта, куда они вошли, была обставлена намного роскошней, чем все каюты, виденные Арфлейном прежде. Тут стояли тяжелые сундуки, стол из китового уса и кресла с костяным каркасом, обтянутые тканью. Следующая дверь вывела их в узкий коридор. — Это каюты капитана и его гостей, — объяснил Потчнефф, показывая на различные двери. — Каюту, через которую мы прошли, занимаю я и третий офицер, Кристоф Хансен. Сейчас он на вахте, но хотел бы встретиться с вами.

Казалось, они идут вечно. Арфлейн начал думать, что он потерялся в громадном, размером с город, лабиринте — так велик был корабль. Помещения для экипажа чистые и просторные. Сейчас они были полупустыми, поскольку лишь небольшая часть команды находилась на борту. Большинство иллюминаторов из натурального, толстого небьющегося стекла. Проходя мимо одного из них, Арфлейн заметил, как темно стало на улице. Большими хлопьями на лед падал снег, снизив видимость до нескольких ярдов.

Как он завидовал Потчнеффу! Будь у Брершилла хоть одно такое судно, думал Арфлейн, город вскоре вернул бы себе утерянное ныне положение. Возможно, он должен был благодарить Фризгальта, что тот не использует «Ледовый дух», иначе вся торговля была бы в его руках.

Они поднялись на верхнюю палубу. Там стоял пожилой мужчина, казалось, не заметивший их появления. Он внимательно смотрел на расположенное на средней палубе рулевое колесо, но его вид показывал, что он целиком отдался своим мыслям. Наконец он обернулся к ним. Его борода заиндевела, меховой капюшон почти закрывал глаза. Куртку он застегнул на все ремни, а на руки надел рукавицы. На его плечах лежал снег.

— Это наш третий офицер, Кристоф Хансен, — похлопав человека по плечу, произнес Потчнефф. — Встречай спасителя лорда Рорсейна, Кристоф.

Кристоф задумчиво кивнул Арфлейну. У него было коршуноподобное лицо с круглыми глазами и изогнутым носом.

— Вы капитан Арфлейн. Вы командовали «Северным ветром»?

— Удивлен, что вам известно об этом, — ответил Арфлейн. — Я ушел с него пять лет назад.

— Да. Помните корабль «Таня Ульсенн», который вы спихнули прямо на ледяные заторы к югу отсюда?

Арфлейн рассмеялся:

— Помню. Мы гнались за сотней китов. Остальные выбыли из игры, остались только мы и «Таня». Поскольку «Таня», уткнулась в заторы, это путешествие оказалось довольно прибыльным для нас. А вы были на ее борту?

— Я был капитаном. Из-за вашего фокуса я потерял место. Тогда Арфлейн действовал согласно кодексу ледовых моряков, но сейчас он искал следы возмущения на лице Кристофа. Их не было.

— Это были лучшие времена для меня, — сказал Арфлейн.

— И для меня тоже, — хихикнул в ответ Кристоф. — Наши победы, поражения в конечном счете привели к одинаковому результату. Вы лишились корабля, а я — третий офицер на борту этой весь день не встающей с постели потаскушки.

— Она должна ходить, — оглянувшись, произнес Арфлейн. — Ее стоимость раз в десять больше любого другого корабля.

— День, когда эта шлюха выйдет в море, будет днем конца света! — Кристоф с отвращением топнул ногой по палубе. — Знаете ли, однажды я попытался повторить ваш трюк. Я был вторым офицером на «Хейрфрасте». Капитана захлестнул линь от гарпуна, и я занял его место. Вы знаете старой охотника «Хейрфраста»?

Арфлейн кивнул.

— Так вот, пока вы не почувствовали его — он тяжел в управлении, затем с ним чувствуешь себя легко и надежно. Через год или около того мы соревновались с двумя бригадами из Аберсгальта. Один перевернулся прямо перед нами, и пока мы обходили его, второй вырвался вперед. Каким-то образом мы смогли достать его, и тут впереди по курсу я увидел заторы. Я решил попробовать загнать на них нашего соперника.

— И что же произошло? — улыбаясь, спросил Арфлейн.

— Мы оба влетели на них, у меня нет вашего чувства времени. За это меня списали на эту окаменевшую корову. Теперь я понимаю, что ваш трюк был намного сложнее, чем показалось вначале.

— Мне просто повезло, — сказал Арфлейн.

— Но вы успешно использовали эту тактику и раньше. Вы были хорошим капитаном. Обычно мы, фризгальтийцы, не при знаем, что существуют моряки лучше, чем мы сами.

— Благодарю, — произнес Арфлейн, не в силах устоять перед похвалой старика. Он начинал чувствовать себя в компании этих людей все свободнее. — Насколько я помню, вы почти вырвались из ловушки.

— Почти, — вздохнул Хансен. — Сейчас плавание под парусами уже не то, что было раньше, капитан Арфлейн.

Арфлейн согласно кивнул.

Потчнефф улыбнулся и поднял капюшон. Снег шел такой густой, что было почти невозможно различить силуэты ближайших кораблей. Стоя в наступившей тишине, Арфлейн подумал, что во всем мире остались лишь они одни, настолько снег заглушал остальные звуки.

— Со временем мы все реже будем видеть такую погоду, — задумчиво произнес Потчнефф. — Теперь снег идет лишь раз в десять-пятнадцать дней. Мой отец помнит, раньше снег шел так часто, что это длилось почти все лето. А зимой ветры были намного жестче.

Хансен стряхнул снег с куртки.

— Ты прав, парень. С тех пор как я был молодым, мир стал теплее. Через несколько веков, поколений мы будем ходить на кораблях почти по голой земле.

Они рассмеялись шутке.

— Не говорите того, что не должна слышать Ледовая Мать, друзья. Кроме того, то, что вы говорите, — неверно. Так или иначе, климат меняется из года в год, но на протяжении многих лет становится все холоднее. Это неизбежно. Мир умирает, — возразил Арфлейн.

— Так думали наши предки и выразили свои идеи в образе Ледовой Матери, — улыбаясь, сказал Потчнефф. — Но что, если Ледовой Матери вовсе нет? Предположим, что солнце разогревается все больше и мир возвращается к своему прежнему состоянию. Что, если это всего лишь один период оледенения Земли? Об этом говорится в некоторых старых книгах, капитан.

— Я назвал бы это богохульством и чепухой, — резко ответил Арфлейн. — Вы сами знаете, что эти книги содержат многое такое, что заведомо неверно. Единственная книга, которой я верю, — книга Ледовой Матери. Она пришла из центра Вселенной, принеся с собой очистительный лед. Читайте что хотите, говорите, что Ледовой Матери не существует, но вы должны признать — даже старые книги говорят о том, что тепло должно исчезнуть.

Хансен бросил на него иронический взгляд.

— Последователи Ледовой Матери говорят: все должно замерзнуть, но знаете, у нас во Фризгальте ученые наблюдают за погодой. Именно благодаря им мы. обрели свое могущество. Они утверждают, что за последние два-три года уровень льда снизился на несколько единиц, в один прекрасный день солнце разгорится с новой силой и растопит лед. Они говорят, что солнце уже начало нагреваться, что жизнь, которую мы находим в теплых разводьях, должна появиться, что она уже появилась, возможно, на островах в море.

Но морей нет!

— Ученые полагают, что мы бы не выжили, если бы где-то не было морей и этих растений на островах.

— Нет! — Арфлейн отвернулся от Хансена.

— Вы говорите — нет? Но разум подсказывает, что это правда.

— Разум? — фыркнул Арфлейн. — В том, что вы говорите, нет логики. Вы всего лишь лепечете жалкое подобие идеи, в которую хотели бы верить. Ваш образ мыслей принесет вам несчастье.

Хансен покачал головой.

— Я понимаю это как непреложный факт, капитан Арфлейн. Мы становимся мягче, а вместе с нами и лед. Мы чувствуем приближение новой жизни, именно поэтому меняются наши представления. Я не хочу перемен, потому что никогда бы не смог полюбить иной мир, нежели тот, который я знаю. Я умру в моем мире, но что потеряют наши потомки? Ветер, снег и лед, вид уносящейся прочь стаи китов, полет гарпуна, упоение битвы под красным солнцем, вмороженным в голубое небо? Где все это будет, когда ледовая страна превратится в грязную землю с хрупкой зеленью на ее поверхности? Что будет с людьми? Все, что мы любим, будет забыто в этом грязном, горячем, нездоровом мире. Каким беспорядочным будет мир. Но он будет именно таким!

Арфлейн хлопнул по поручню ограждения, сбив с него снег.

— Вы безумец! Как этот мир может измениться?

— Может быть, вы и правы, — мягко ответил Хансен. — Но то, что я вижу, — безумец я или нет, — неизбежно.

— Вы отрицаете законы природы? — насмешливо произнес Арфлейн. — Даже глупец признает, что ничто, однажды остынув, нагреться само по себе уже не может. Я понимаю ваши доводы. Но они обманчивы. Смерть, Кристоф Хансен, лишь одна смерть неизбежна. Однажды уже были грязь, зелень, жизнь, — я признаю это. Но они исчезли. Неужели, умерев и остынув, человек вновь оживает со словами: «Я умер, но я вновь жив!» Неужели вы не видите, как логика обманывает вас? Существует ли Ледовая Мать, или она всего лишь символ существующей реальности, ее следует почитать в любом случае. Иначе мы погибнем раньше, чем следует. Вы думаете, я — одержимый религией варвар, но в том, что я говорю, — истина.

— Я завидую вашему умению оставаться при своих убеждениях, — спокойно произнес Хансен.

— А я сожалею о вашем ненужном пессимизме.

Потчнефф смущенно тронул Арфлейна за руку.

— Может, мы продолжим осмотр корабля, капитан?

— Благодарю вас, — резко ответил Арфлейн. — Но я увидел уже все, что меня интересовало. Это хороший корабль. Не дайте ему сгнить.

Не обращая внимания на озабоченного Хансена, Арфлейн перешел на нижнюю палубу, перелез через ограждение и, спустившись по лестнице, пошел к подземному городу, утопая в снегу.