Ледяное небо Криона

Глава 19

Ослепительная вспышка, яркая даже через стекло тактического шлема. Второй заход. Макс скинул компьютеру истребителя местонахождение пулемётчика, а также второго, открывшего огонь по солдатам Кираша.

Оба пулемёта смолкли, в домах, откуда стреляли, бушевал пожар.

«Вижу тепловые маркеры в строениях по вектору движения ваших групп».

«Даш! Жги их все».

Ужасно, если под лазер попадут невиновные… Но здравый смысл должен подсказать им: пока идёт бой, лучше не выглядывать в окна с любопытством — а что это там?

Берсерк, видимо, уловил много тепловых маркеров, без жалости спалив два десятка хибар, крайних со стороны аэродрома.

Дальше было чуть проще. Иногда из темноты неслись пули, впереди мелькали вспышки выстрелов. Но шлем и кираса бронежилета держали винтовочный калибр. Солдата опрокидывало на спину, ранило в руку или в ногу, но убить — вряд ли. В стрелка тотчас летели очереди и гранаты из подствольников. С каждым кварталом желающих рискнуть становилось всё меньше.

Через полчаса взвод Макса встретился с бойцами Кираша в центре «тортуги», на достаточно широкой площади, окружённой двухэтажными домами, в окнах — ни огонька.

— У меня один убитый, двое с простреленными конечностями, у пяти попадания в каску и броник, — доложился Макс. — У тебя как?

— Убитых нет, вышли из строя семеро, мать их… Дальше у нас по плану электростанция.

— Я проверю их главную резиденцию. Что-то мне подсказывает — она перед нами. И сажаю самолёт, горючка у него не бесконечная.

Перед тем, как отправиться на аэродром, Берсерк пронёсся над площадью и сбросил контейнер на центр. Тот опустился на снег на парашюте.

— Капрал! Проверить самое высокое здание. Второе отделение — тащите контейнер на его крышу.

Макс зашёл в предполагаемую штаб-квартиру следом за бойцами. Она была покинута, внутри царил беспорядок. Похоже, перед бегством пираты оттягивались, валялась пустая тара из-под киписа и пара фрагментов женского белья.

Поднявшись на крышу, лётчик раскрыл контейнер.

Эх, такую штуку подарить бы «Битлам» в 1960-е годы, когда они начинали выступать, пользуясь ламповыми гитарными комбиками ватт на двадцать-тридцать… Макс не намеревался собирать стадионы поклонников, но тоже нуждался во внимании аудитории. Очень.

«Кираш?»

«Вырубаю электричество. Тут ещё ублюдки были, не хотели подпускать к распределительному щиту».

«Ты их оставил в живых? Им же ещё запускать станцию».

«Оставил. С большего. Почти всех».

Наконец, погасли огни в окнах и во дворе электростанции. Пара огоньков, кое-где освещавших улицы — тоже.

Макс сконнектил микрофон шлема с аппаратом, сброшенным с Берсерка, и отошёл чуть подальше, чтоб звуковые волны от установки во много киловатт не сбросили с крыши его самого.

Не пытался заслужить овации красноречием и объяснил, что подачи электричества и тепла не будет, пока пираты не признают себя побеждёнными и не сдадут оружие. Основное требование: освободить всех невольников из шахт. Если нет, электростанция будет взорвана. Трубы замёрзнут и порвутся от мороза. Погибнут все обитатели посёлка, но больше никто отсюда не будет перехватывать бостосы и красть людей в рабство.

Затем весь десант собрался в зале электростанции. Здесь было сравнительно терпимо благодаря теплу, идущему от котлов, но грязно — от угольной пыли и общей неряшливости пиратов. Довольно темно, в полнакала мерцали лампочки дежурного освещения. Кираш приказал заняться ранеными, Макс велел привести старшего. Им оказался мастер смены с замотанной рукой, через бинт проступила кровь.

— Лейтенант Борюш, ВКС Герума. Назови себя.

— Что ещё нахрен за Герум?

Несмотря на безвыходное положение, тот вёл себя нагло. Макс, совершенно не патриот Федерации, понял, что без грубости не обойтись, и съездил по небритой физиономии кулаком. Не сильно, «агент Смит» в роли мордобойного сенсея не одобрил бы. Но не избивать же пленного!

— Ещё раз скажешь слово «хер» применительно к Геруму и нашим вооружённым силам — огребёшь по полной. Имя!

— Данис. И какого… — он сглотнул. Наверно, со слюной проглотил слово, за которое снова получил бы в торец. — Какого шестинога вы напали на нас, вырубили свет?

— Идёт война, Данис. Мы, люди и наши союзники, объединённые в федерации Герум, сражаемся против инопланетных агрессоров, мы их именуем «алиши». Рабство на Крионе запрещено. Каждый человек слишком ценен, чтоб просто сгноить его в шахте. Проще пожертвовать пиратским анклавом, в назидание остальным — пусть будут сговорчивее, чем дальше терпеть ваш беспредел.

— Даже в сумраке вижу: ты — чужой. Белый. Нихрена не понимаешь в местных раскладах.

— Просвети.

Данис вздохнул.

— По мне так сразу не скажешь, но десять лет тому назад я был доцентом в университете Эребуса, преподавал механику. Это анклав на севере…

— Знаю. Ближе к делу.

— Уволился. Летел к барону Ансусу, наш бостос приземлили здесь, у Трёхногого. Барон бы меня выкупил, но я сам отказался. Почему? Потому что увидел, здесь не жизнь, а кабздец. Электростанция в здании, построенном ещё до холодов, вырубалась постоянно. Народ мёрз, когда солнце садилось, сидел в кромешной тьме. Точно такая же тьма в шахте. Тут цветные металлы, знаешь?

— Естественно.

— Представь, невольники, о которых ты типа печёшься, сидят и светят себе по очереди шахтёрскими батарейными фонариками. Кончится заряд, и всё, темно как в заднице, механизмы не работают, вода и пища не поступает. Так бывало каждую неделю, пока я не обеспечил ремонт!

— Значит, скоро запустишь генераторы. Мы всех поднимем на поверхность, кто был захвачен силой, и вывезем. А вы оставайтесь и живите как можете.

— Как? Запасов угля хватит на несколько дней, — Данис махнул рукой в сторону чёрных пирамид. — Если добыча не возобновится, электростанция так и так вырубится. Ты, солдафон, не понимаешь простого слова «экономика». Если платить шахтёрам и держать здесь вольных, цена угля и руды цветных металлов вырастет настолько, что никому и нахрен не сдалась!

— Тогда, быть может, стоит вообще ликвидировать вашу берлогу? — Макс ухватил пятернёй чёрную робу мастера. — Вы — паразиты на теле планеты.

— Сам ты паразит. Я тоже десять лет думал, пираты — зло, надо искоренить… А здесь почти нормальная жизнь! Баб и детишек — десяток тысяч. Летает на промысел сотня мужиков, от силы. Думал остаться на год, починить им генераторы, наладить всё…

— Чего же задержался?

— А вот того! — Данис чувствовал себя совершенно правым. — Те, кто не воюет в воздухе и не крадёт людей, они в чем виноваты? Большинство живущих тут — здесь и родились. Ничего другого не видели и не знают.

— Сейчас уговорит тебя оставить всё как есть, — вставил подошедший Кираш.

— Не уговорит. Но резон в его словах присутствует. У нас же есть гражданский губернатор в оккупационной администрации — Фумиш. Вот пусть и разруливает. В конце концов, нонкомбатанты этого анклава — менее одного процента от населения Эхеса. А шахты можно отдать за символическую цену любой из добывающих компаний. Если здешняя руда коммерчески выгодна, шахты будут работать с наёмными рабочими. Цена на руду растёт по всех планете из-за мер против рабства. Коль нерентабельна — законсервируют до всеобщего потепления. Понял, Данис? Есть такое слово «экономика».

— Вы ещё ничего не построили, а только рушите сделанное до вас. И убиваете. Одно слово — оккупанты, — прошипел тот, не сдаваясь.

— Иногда чтобы построить, надо сломать. Данис! Уже полчаса прошло, как я объявил ультиматум. Где ваш грёбаный предводитель?

— Сам точно не явится. Гордый.

— Пока не замёрзнет?

— Ты — дурак, военный? — мастер хотел сделать возмущённый жест рукой, но только потревожил рану. — У всех местных, кто побогаче, в домах стоят угольные печи и бензиновые генераторы. Три или четыре дня никто к тебе на переговоры не пойдёт.

Кираш вопросительно уставился на Макса, инициатора и автора плана по вторжению в анклав. Пехотинцу развитие ситуации тоже совсем не нравилось.

— Значит… Мы пойдём другим путём. Я беру свой взвод и отрабатываю шахты. Кираш! Ты как главный оставайся на электростанции. Обеспечишь, чтоб электричество подавалось только на рудник и угольные копи. Третий взвод пусть набирает проводников, двое-трое рабочих из этой смены, чтоб пробежаться по домам пиратской знати.

Кивнув, Кираш уточнил тактику:

— В окно из подствольника, потом — зажигалку. Будет тепло, хоть не долго. В переговоры не вступать, в перестрелки — тоже. Сдавшихся, если такие окажутся — сюда.

Максим предпочёл бы действовать иначе, но не стал оспаривать решение ротного.

В результате к полудню центр посёлка стараниями третьего взвода выгорел. Повезло, что уцелел местный кабак с довольно вместительным залом и автономным печным отоплением. На трёх конфискованных внедорожниках солдаты Кираша свозили сюда освобождённых. У многих из работяг не нашлось даже нормальной тёплой одежды, пригодной для нахождения на морозе в этих широтах.

Чисто в традициях Герума, то есть пользуясь безвыходным положением, Макс навербовал сотню человек на службу в пехоте, пообещав им первоочередную эвакуацию в Эхес. Когда два транспортных самолёта взлетели и взяли курс на экваториальный анклав, Макс, наконец, выкроил время и набрал Вишеву.

— Сама собиралась… Ты там цел? — спросила она вместо приветствия.

— Я всегда целее наших врагов… Прости, не сдержался, хвастаюсь.

— Хвастайся дальше, победоносец.

— К вам вылетели транспорты с освобождёнными, готовыми подписать контракт на военную службу. Крепкие, мотивированные. Благодарные новой власти Криона.

— Почему-то я в тебе не сомневалась. Хочешь, попрошу сместить остолопа Фумиша и назначить тебя губернатором?

Макс аж поперхнулся от такой перспективы.

— Не заставляй меня пожалеть об этом разговоре, дорогая. Я — лётчик, а не пастух целой планете.

— Это ты после своих эскапад на Аорне заявляешь? Ладно. Не буду делать из тебя завхоза. Что дальше?

— Здесь больше полутысячи рабов из самых разных анклавов Криона. Их нужно вывезти, некоторых — подлечить. Вернуть домой. Нужны ещё самолёты.

— Не проблема. Анклавы оплатят. Что ещё?

— А теперь, родная, самое сложное. Пираты — хрен на них. Брошу во льдах, и пусть дохнут. Но тут порядка двадцати тысяч нонкомбатантов. В том числе женщины и дети. После того, как вывезем рабов, особенно — из угольной шахты, здесь станет электростанция. Не будет угля топить в домах. Сама понимаешь, бандиты скорее околеют на лютой стуже, чем сами полезут в забой. И если ничего не делать, на мою совесть ляжет двадцать тысяч загубленных душ.

— Раньше не подумал? Фумиш не решит. А я — авиационный командующий, не более чем.

— Виш… Ты — гораздо больше. Ты — человечище. Связывайся с этими местными выскочками, баронами-графами. Обещай возврат части отобранных нами прав. Стращай, что иначе не похороним пиратство… Ты умная, ты сама поймёшь, что надо делать.

— Это я как раз понимаю! — на том конце линии прозвучал короткий смешок. — Я обязана повышать боевую готовность двух крыльев ВКС и не размениваться на посторонние дела.

— Ну Вишенка…

— Хорошо. Я попробую.

Таков парадокс. Фумиш, как бы представитель народных масс, будет сидеть сложа руки. А аристократка, с пелёнок впитавшая презрение ко всем, кроме панкийцев, принялась спасать «менков».

Иногда от личности человека зависит куда больше, чем от его происхождения, должности, полномочий. Вишева не общалась с матерью Вадисуса, не видела пиратских жён и детей, для коммандера двадцать тысяч страдальцев — абстрактная цифра. Но можно не сомневаться, бросит все текущие дела ради их спасения.

Макс провёл в пиратской резервации ещё трое суток. Заставил освобождённых горняков «оплатить билет» до Эхеса — наработать запас угля хотя бы на неделю. Естественно, те ворчали и вообще быстро дошли до состояния, от которого до бунта — один шаг. Теперь уже против освободителей, медлящих с эвакуацией и, тем более, загоняющих обратно под землю. Нашёлся и Вадисус, естественно, не узнавший пилота, которого уговаривал поступить к ним в транспортную компанию.

Прокатилась волна мародёрств. Бывшие рабы врывались в дома, отбирали еду и тёплую одежду, это в лучшем случае. Случалось, насиловали хозяек, а если кто-то из мужчин не сдал револьвер и пытался защититься, убивали.

Как ни противно было вступаться за пиратские семьи, Кираш устроил показательную расправу и приказал вздёрнуть прямо на центральной площади десяток самых рьяных «поборников справедливости».

Мародёрства уменьшились, но не прекратились.

А на четвёртый день рано поутру Вишева вызвала его сама.

— Со спутника поступила информация: в Литус-Мос вылетел транспортный самолет из Эребуса. Как ты считаешь, мне нужно реагировать?

— Конечно. Отправь один Берсерк в Эребус, и как только транспорт взлетит из Литус-Мос, сбивай.

Повисла пауза.

— Пилоты могут быть гражданские.

— Оказывающий услуги пиратам сам приравнивается к ним. Запрет на торговлю с пиратскими анклавами существует лет сто, но его не соблюдают. Виш! У нас военное положение. Если Фумиш не проявит власть, это должны сделать мы. Упустил из виду, в Эхесе работает фирма «Лайсвес Орас», принадлежащая Сталс. Её нужно закрыть, активы конфисковать. Если не предпринять мер, мадам купит новые истребители и возьмётся за старое.

— Хочешь провести в Литус-Мос наземную операцию?

В голосе коммандер промелькнула нотка сарказма.

— Если намекаешь на личную месть, то мимо. Я расквитался. К тому же Сталс — сволочь последняя, но работорговлей не занималась. Всех схваченных отпускала за выкуп или казнила. Там некого освобождать.

— Принято. Но, согласись, операция не из приятных. Возвращайся в Эхес немедленно, обслуживай истребитель и лети на север.

— Слушаюсь.

В Эхесе он не смог с ней увидеться, потому что уже через полтора часа снова был в воздухе. В итоге едва успел. Транспортник поднялся с Литус-Мос и потащился назад в Эребус, рассчитывая сесть засветло. Хоть скорость Берсерка на порядок выше, ему пришлось преодолеть куда большее расстояние.

Уже на подходе к аэродрому Вишева снова включила связь.

— Сталс Литус передала сообщение Фумишу: желает переговоров.

— Тогда сейчас отвечу ей. От нас всех.

— Уверен? Переговоры…

— Виш, как говорят у меня на Родине, эта пиратка — баба со стальными яйцами. Будет выторговывать послабления для себя. Я сейчас немного ухудшу ей начальные условия для сделки.

Макс включил максимальное увеличение, когда лазерный луч отрубил хвостовое оперение самолёта, уже заходящего на полосу. Траспортник клюнул носом и врезался в лёд перед посадочным знаком, ярко вспыхнуло разливающееся топливо, обломки разметало по полю.

— Думаю, можно узнать, какой компании принадлежал самолёт, кто нарушил запрет на полёты к пиратам. А запись его уничтожения предлагаю передать Сталс. Тогда переговоры можно будет вести в форме ультиматума.

— Ты уничтожил его? Я не успела сказать. Сталс находилась на борту.

Макс не понял, с умыслом Вишева не стала говорить, что с самолётом погибнет и атаманша, или действительно хотела предупредить, но не успела. Это, конечно, повлияло бы на решение, с женщинами воевать стыдно… Даже если какая-то из них на сто процентов заслуживает подобной участи. Не нужно расспрашивать. Наверняка коммандер хотела как лучше.

— Понял. Возвращаюсь на базу.

Видеозаписи расправы над пиратами в обоих анклавах, переданные в две оставшиеся «тортуги», весьма доходчиво убедили тамошних вожаков сдаться без сопротивления, с единственной гарантией — в пиратских поселениях сохранится какой-то минимум необходимого для продолжения нормальной жизни. А далее, с возвращением невольников из шахт, отношение к «оккупантам» из Герума превратилось на противоположное, ВКС и пехота Кираша вдруг стали героями. Многие тысячи человек вернулись к семьям!

Вишева смогла пролоббировать повышение закупочных цен на экспортируемые с планеты металлы, тем самым спасая добывающую промышленность от разорения. Хозяева шахт получили возможность объявить о найме рабочих.

Наконец, практически во всех анклавах обратили внимание на небольшое повышение температуры, если брать по Цельсию, то на градус-полтора. Причём энергоснабжение электричеством не изменилось.

Золотой век!

Президент Эхеса даже организовал торжественный приём, с гранд-обедом и балом. Созвал графов, баронов, маркизов, в том числе из самых отдалённых мест. Само собой, были приглашены виновники торжества — лётчики, участвовавшие в операциях, офицеры и капралы из пехоты, чины местной полиции, в самый последний момент подключившиеся к проверкам шахт. В общем все, внёсшие какой-то вклад в строительство Прекрасного Нового Мира.

Вишева пришла в президентскую резиденцию с Максом, ничуть не скрывая, что они — пара. Оба в парадных мундирах, они смотрелись достаточно солидно, невзирая на небогатырский рост.

Лился кипис, звучали речи, кители военных украсились заколками с пышными бантами, служащими здесь орденами…

Макс, улучив минуту, шепнул спунице:

— Не находишь, что это пир во время чумы?

— Колоритное выражение. На Аорне говорят «танец на похоронах». Да, что-то есть. Крионцы не думают о приближающихся врагах.

— Большинство из них вообще не задумывалось о существовании чего-то вне планеты. Взлёт космического корабля видели только живущие близ экватора.

— Макс! Но мы-то с тобой успели посмотреть гораздо больше! И прекрасно понимаем, что алиши могут появиться когда угодно. И от их обнаружения до попытки прорваться к поверхности — всего несколько дней…

— Знаю. Давай не портить им праздник, хорошо? Пусть радуются сколько могут.

— А разве это недостаточный повод для радости? — вклинилась Янис с изрядной долей невежливости, её никто не приглашал участвовать в разговоре.

Причина её развязанности была очевидна, лётчица сжимала пустой стакан из-под киписа. Наверняка — не первый.

— Достаточный. Капрал Янис! — Вишева перешла на официальный тон. — Ты перебрала. Отправляйся в казарму и спать.

— Есть в казарму и спать… Мне не повезло прийти на приём с кавалером, нет его.

Он двинула решительным шагом. Но не к выходу, а к виночерпию, раздававшему кипис.

— Если не остановится, заставлю отвести в расположение насильно. Напомни, кстати, кто её кавалер, которого нет? — съязвила коммандер.

— Я! Ты же в курсе, — без затей ответил Макс. — И Янис, похоже, начинает догадываться о правде. Мне не страшно, что меня опознают под прежним именем, Сталс мертва, по её заказу не мочканут. А с этой барышней не избежать длинных объяснений: почему она предала меня и сдала полиции, почему я вернулся к тебе, а не к ней, мог ведь и простить… Похоже, была влюблена, что не помешало слить своего парня госбезопасности. Никогда не поймёшь, что у женщин на уме.

— Точно. Вам, мужикам, не понять, — согласилась Вишева.