Ледяные души

Глава 1

Мимо пробежал Снорри Дристун, проскальзывая мимо людей, как угорь в воде. Пока я добивал эста, он уже успел снести голову одному мужику и рубануть какого-то хирдмана. Снорри был трусом, и от страха в бою творил невероятные вещи. У него от трясучки ум за разум заходил. А дома его даже дети били.

Воины топтались в кровавых лужах, поскальзываясь в бурой слякоти, падая и поднимаясь. До края городка мы все-таки добрались. За частоколом горели дома, визжали девки, в грязи валялись их бывшие защитники, исходя паром из рубленых ран, остывая на осеннем холоде. По слухам, в городке была собрана богатая дань для местного ярла, да как говаривали торговые людишки, купцы там жили ни в чем себе не отказывая. Торговцы янтарем - самые богатые, это каждый мальчишка знает. А мы - бедные мореходы севера, могут же они нам помочь.

На меня выскочил мелкий парнишка, недоносок с батькиным мечом, да пока замахивался, я успел сбоку подрубить его топором. Лезвие застряло прямо у него в скуле. Я дернул древко на себя, и вокруг рассыпались, словно бусы с девицы, кровавые капли и зубы, выдернутые из челюсти. Без половины головы не побегаешь. Тело тут же завалилось мне под ноги, а крышка от черепа покатилась дальше, добавляя еще крови в багровые ручьи.

Дристун пронесся мимо, волоча за ногу тело, обрубленное по пояс. Сизые кишки волочились за ним по лужам.

— Снорри, куда такой трофей поволок? Трахать сам, или своей мамочке? — я заржал, глядя как в безумные глаза Дристуна приходит разум. — Гляди, кабы чего не вышло. Мертвяки, они такие - закусит задницей, так твоя Рунгульд тебя и не дождется. Тут и останешься.

Запыхавшийся Снорри бросил ногу и затоптался на месте. Звук боя отдалялся, вокруг из живых уже никого не было.

— А, Бьярни. Ты это. Помоги, друг. Опять у меня того…— была у Дристуна одна особенность, за которую его так и прозвали. Со страху у него живот прихватывало, да в самые неподходящие моменты. — Постой недалеко, я быстро.

Снорри порысил к ближайшим кустам, я пошел за ним. Как раз рукоять оботру, а то скользит уже от крови, и намотка не помогает. Вдали, за распахнутыми воротами городка, все еще шел бой. Дристун забрался в кусты, положил меч на коленки и держась за него, присел.

— Да вот, Снор, вояка из тебя отменный, ты как дух смерти на поле битвы, — завел я шутливую речь, потирая нос. Вонял Дристун знатно. — А вот с животом своим все ладу не найдешь. Тебя может Локи проклял? Сидел он такой за столом у себя в Асгарде, мед пил, а потом тебя увидал, у нас, в Стиррбю, да подумал, что вот Снорри, сын Дьярви, такой храбрый викинг, да чего-то ему не хватает. Может ему хвост волчий присобачить? Чтоб след свой заметал, и враги бы его не нашли. А может ему дать слабый желудок, чтобы он крушил все вокруг, жаждая только одного - присесть в укромном местечке?

— Дурак ты, Медведь, и дети твои дураками будут. — Дристун и сам уже хрюкал от смеха. — Ну чего Локи на меня смотреть? Только если когда я к сестре твоей наведывался. Вот там было на что посмотреть.

Хотел я сказать, что я тоже к его сестре ходил, да нас прервали. Откуда-то из вечерних сумерек вылетело трое. Не успел я топор перехватить, как один из них бахнул мне секирой по шлему. На лицо потекло что-то горячее. В глазах помутнело. Успел заметить, как Снорри в глаз воткнулась стрела, так он и завалился на сосну, что сзади него была. Со спущенными штанами.

Поднялся я с земли, а вокруг все туманом заволокло. Качает еще, видать удар сильный был. Тут весь мир задрожал от топота копыт.

Оглянулся, а на меня несется огромный крылатый конь, грива его сияет, как утренняя заря, копыта с мою голову, и грохот такой стоит, аж присесть захотелось. Всадница на нем - такая красота! Волосы летят по ветру, глаза сверкают, мышцы на руках больше чем у Сигурдссона, а он в нашем хирде самый сильный - быка играя поднимает. Ух, здорова!

Шлем с крыльями на голове с бочонок. Валькирия просто! Валькирия? Это что же, я помер? Тут мимо пронесся еще один конь, топча тела павших. Дева, что сидела на нем, выхватывала за ноги, за руки души воинов, вставших с земли. Так вот и пришел мой час! Один, я иду к тебе! И я встал, раскинувши руки.

Валькирия пронеслась передо мной, подбирая Дристуна. Так и забрала его, с голой жопой. И с мечом, в который он вцепился, когда срать присел. Ох, и будет Одину смеха. Такой воин перед ним предстанет.

Кони носились, как угорелые, роняя с облачных грив росу, там где она попадала, вновь вырастет зеленая трава, закроет кровавые лужи.

Ко мне никто не подъезжал. Да как это? Я, лучший воин хирда, берсерк, хожу в вики с шестнадцати лет. Я тут что, просто так помер? А, может быть Фрейя заберет меня в свой дворец? Ммм.. это даже лучше. И я стал ждать, представляя, как богиня позовет меня разделить с ней ложе. Давно утихло все на поле битвы. Под ногами валялся мой топор. Выронил, когда меня секирой приголубили. А ты ж… А Дристун, хоть и без штанов сидел, но меч держал. От обиды я зарычал, потом заорал и завыл.

Сраные девки! Чтоб у вас глаза повылазили! Чтоб вам блевотину под столами вечность вытирать! Чтоб вас…

Очнулся я от холода. Ноги сводило судорогой, сапоги насквозь промокли, кругом опять туман, сыро, как в Хельхейме. А ты ж! Вода, лед, туман.

— Сраные девки! — еще раз проорал я, грозя кулаком куда-то наверх. — Из-за вас я здесь!

Наверху было сумрачно. Серая плотная пелена была небом этому месту.

Я так сразу понял, где оказался. Хель. Но, я не отчаялся, понятно, что я здесь по ошибке. Я же не в своей кровати умер. И человек хороший был. Разберутся там, наверху, и вернут в Вальхаллу.

С этими мыслями я побрел по бесконечному льду, чуть прикрытому водой. Сапоги скользили, ноги ломило от боли. Я шел и думал, что надо найти ту великаншу, что у моста стоит. Как бишь ее... У нее еще кровавый пес, Гарм. Может она меня выпустит?

Вечность тянулась рябью на воде за моими ногами. Сколько прошло времени в моих скитаниях, я не понимал. Шел и шел по бескрайней ледяной пустыне - скользкой, хлюпающей снежной кашей. Сапоги истрелись до дыр, ноги постоянно сводила судорога, мозоли, натертые об лед, кровили, оставляя бурые следы. Никогда не думал, что в Хеле так страдают. Боль, холод - все это чувствовалось, как будто я еще жив. Одежда, та, что была на мне в бою, облепила тело мокрым саваном, мысли о тепле, огне, сводили с ума. Остановиться я не мог - видел тех, кто остановились. Они просто превращались в ледяные статуи. А я хотел дойти до моста великанши.

Одиночество. Изредка мимо меня проскальзывали тени таких же, идущих в никуда душ. Они не слышали меня и не видели, я звал их. Только плеск воды, стоны и бормотание помутившихся разумом.

“Дойти, дойти.” - только одна мысль стучала в голове. Ступни лишились кожи, но я шел, шлепая кровящим мясом по ледяной воде. Боль стала привычной. Сначала вспоминал все славные походы, потом жалел, что семьей не обзавелся. Еще вспоминал девушку из Гардарики, что пленила меня своей красотой. Да только два дня у нас любви случилось.. Надо увозить ее было.

Думал о том, что может вот-вот Рагнарек начнется? И тогда я со всеми, кто есть в этом застывшем мире, попаду на Нагльфар, корабль, созданный из ногтей мертвецов, и буду сражаться против воинства Одина. И тогда я этих тупых девок на крылатых конях разделаю на куски. Как они могли не забрать такого воина как я? Как Дристун, с голой жопой в говне, был ими подобран? Куда смотрели эти Брунгильды? Ух, я б им… И только эти мысли меня поддерживали. Это ошибка, я знаю.

Лед, лед, вода, лед. Туман мелкой противной взвесью висит в воздухе. Тысячелетия воды, льда, сводящего с ума одиночества и судорог от холода. Я остановился. Нет больше сил. Нет желания идти дальше. Упал на колени и заорал из последних сил: “ Один, сраный ублюдок, твои девки тупее овцы! Да будьте вы прокляты! И эта сука Фрейя, и гнилая Хель! Любая жизнь лучше этой смерти. Любая! Даже мышиная…”

Слезы катились по щекам моим. И я закрыл глаза.

И тут в мое ухо дунул ледяной ветер, донеся чей-то шепот : “ Сменяю твою душу на пять душ пропащих, что принесешь мне. Дам тело того, в ком живет еще капля твоей крови. Иначе вечно бродить тебе по моему льду.”

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Костик Дергачев открыл глаза и схватил вибрирующий телефон. Ткнул кнопку отключения будильника и снова повалился на спину. В окне было темно, лишь уличный фонарь, как мог, разгонял утреннюю синюю хмарь. Декабрь. Встаешь - еще темно, домой пришел - уже темно. Да еще погода этой зимой - капец просто. Снега по-хорошему так и не было, а то, что выпадало, тут же превращалось в серую слякоть.

А вставать надо. Конец месяца, итоги года, начальство дрочит за все косяки, словно с цепи сорвались. Костик, с полузакрытыми глазами добрался до ванной, отлил в раковину, и стал умываться. А чего, квартира своя, хоть и в ипотеку. Чего хочу, то и ворочу. Девушки у Дергачева не было. Ну, времени на это нет, да и тратиться на них прилично надо. Да еще будет тут запрещать всякое. “Всякое” запрещала бывшая Костика, когда он жил у нее в квартире. Воспоминания остались жуткие. Обувь не раскидывать по коридору, носки класть сразу в бак для грязного белья, стол после того, как поест - вытирать. А еще вешать одежду в шкаф, мыть за собой тарелки и уж конечно не ссать в раковину. В общем, из-за желтых брызг на белоснежном фаянсе они и расстались. Это было последней каплей, так сказать.

Быстренько вылакав чашку “ Нескафе. Три в одном.”, Костик поскакал одеваться. Химический привкус во рту был горек, как сама жизнь Дергачева. Пока искал чистый свитер, понял, что уже немного опаздывает. Выбежав из подъезда в утреннюю темень, он привычно пошлепал по растаявшему за ночь снегу, увязая по щиколотку, ругая ленивого дворника, что дорожки еще не чищены. Идти до работы было пятнадцать минут. Вывернув на бульвар, он зашагал быстрее, здесь уже можно было пройти, снег убрали, только тротуар был залит тонким слоем воды. Поскальзываясь и матерясь, Дергачев продвигался вперед. Редкие прохожие торопились обойти его стороной, так как Костик совершал странные маневры, стараясь найти место куда ступить, не особо замочив ботинки.

До работы Костик добрался до предела взвинченный и тут же нахамил коллеге, что сидел рядом с ним в офисе. Тот переобувался, и поставил свой ботинок в проходе. Идиот! Так споткнуться же можно.

Начался новый день на ненавистной работе. Офис гудел от разговоров о предстоящем корпоративе. Кто что оденет, что будет на столе, а в прошлом году вот было… Звонки, разговоры, постоянное клацанье кнопок клавиатуры, смех коллег - все это неимоверно раздражало. А потом приперся главный менеджер, стал нудно читать нотации, что вот мол, отчеты надо сдать до 25-го, а вы еще ни уха, ни рыла, вам премия нужна ваще? Нужна, нужна, затрясли головами коллеги, а Костик сильнее сжал зубы. Подавитесь вы своей премией. Хотя, ипотека сама себя не оплатит, да и в новогодние каникулы можно оторваться. В клуб сходить. Кредит за айфон оплачу...

Корпоратив компания делала с размахом. Сняли загородный отель на берегу реки, там ресторан, баня, зимняя рыбалка для особо упоротых, катание на тройке с бубенцами тоже было запланировано. Утром, на трех автобусах, коллектив довезли на место отдыха. Начальство приехало на собственном транспорте с водителями. Расположились в номерах, данных на сутки, и стали ходить друг в другу в гости, в предвкушении вечернего застолья. Девушки бегали в прачечную гладить платья, наводили марафет, а мужчины оккупировали бильярдную. Те, кому не хватило места, засели в местном баре, вели неспешные разговоры, пара заядлых рыбаков, обвешанных чехлами с удочками, бурами и прочей снарягой, протопала мимо под одобрительные возгласы и пожелания коллег.

Дергачев сидел на кровати и смотрел, как его сосед по номеру, инженер из административно-хозяйственного Вовчик копается в сумке.

— Костя, посмотри, вот эту рубашку или вот эту? — Вовчик достал две мятые рубахи. Одна была черная, другая... тоже черная.

— Да ты и в той, и в этой как упырь будешь. — выдал свой модный приговор Костик.— Ты б хоть в барбершоп сходил, постричься. Ну, или голову помыл бы что ли.

— Я помыл. — Вовчик пригладил торчащие вихры и надулся. Быстро надел рубашку и ушел, хлопнув дверью.

Да иди ты в жопу, индюк вонючий, подумал Дергачев. Задолбали вы все. Ненавижу ваши радостные рожи. На природу их вывезли, вишь ты! Идиоты. Выходить из номера до вечера он не собирался.

В семь вечера вся компания “ Промтехимпорт” собралась за столами в большом зале ресторана. Шеф, со своими приближенными, сидел за столиком, огороженным бархатными веревками на железных столбиках. Милостиво взирал как подчиненные едят, наливают и опрокидывают внутрь бокалы с вином и рюмки с водкой.

Дергачев чуть опоздал. Заснул после пары стакашков вискаря, что приволок с собой в этот тоскливый отель. Место ему обнаружилось за самым крайним столом. Лицом к двери мужского туалета. Отличненько. Ну да.. Ну да.. Пошел бы я нахер…

На блюдах уже местами имелись проплешины, сверкавшие белым. Все нарезки были почти сожраны, вялые листики салата стыдливо прикрывали голые тарелки. Костик положил себе пару кусочков рыбы, какой-то салат, пару кусочков заветренной колбасы и налил рюмку водки. Веселье текло мимо него, расплескиваясь через край.

На сцене ведущий разыгрывал призы. По номеркам, которые давали при входе. Костику номерок не дали — опоздал. Выиграли номера директора, главного бухгалтера, и инженера Вовчика. Босс получил бутылку коллекционного вина, бухгалтер - сертификат на отдых в спа, а Вовчик - красивую ключницу. Такой деревянный ящичек, с крючками для ключей. Но как он ему был рад. Как будто инженеру ключницу с ключами от рая вручили. Дергачев скривился. Во дебил.

Веселье набирало обороты. Подвыпивший директор вовсю отплясывал под “ Ван вей тикет” на танцполе. Бухгалтерия вилась рядом, тряся жирами. Дамочки из костикова отдела, на ходу закусывая ломтиками лимона, жахали коньяк и снова уходили танцевать. Их атласные платья всех цветов радуги топорщились на боках складками, тела, больше похожие на гусениц, извивались в свете мигающих стробоскопов. “ А ты такой, мужчина с бородой, в твои попалась сети!” - хором подпевали гусеницы, махая наманикюренными ручками и вертя необъятными жопами, обтянутыми блестящей тканью.

Дергачеву захотелось блевать.

Ближе к 12-и ночи все вывалили на воздух, в открытую часть ресторана. Были запланированы фейерверки.

К тому времени Костик уже пребывал “в кондиции”. Не то, чтоб сильно пьян, но уже очень хотел высказать свою точку зрения на происходящее, и на моральный облик коллег в частности. Эта блядина Кудряшова, из отдела логистики, все-таки утащила замдира куда-то по направлению к отелю! И все делают вид, что не видели.

Толпа веселящихся сотрудников столпилась на большой веранде, внизу, у берега, кто-то поджигал выстроенные в ряд у воды фейерверки. Тут директор призвал всех к тишине, и покачиваясь, начал речь.

— Дорогие друзья! Сегодня такой прекрасный день. Но, — поднял он палец вверх, — я хотел бы сообщить вам вот что. Мы все хорошо трудились, но этого оказалось недостаточно. Прибыль компании в этом году упала, поэтому премия в конце года будет распределяться соответственно показателям работника, а не как в прошлые разы, делиться на всех поровну. И еще. Частью из премиального фонда оплачена сегодняшняя вечеринка! Вам же все понравилось, да? Да?

Тут все заорали, что да, все супер, хрен с ней, с премией!

— Какой у нас сплоченный коллектив... — прослезился директор. Бухгалтерша тут же полезла вытирать ему слезы рукавом своей норковой шубы, задвинув жену директора в толпу своей задницей.

Захлопали фейерверки, небо расцветилось разноцветными искрами, люди кричали “Ура!”, и только Дергачев, яростно раздувая ноздри с ненавистью смотрел на главного, на норковую бухгалтершу, на жополизов, радостно вопивших, как будто они этот салют впервые в жизни увидели, и хотел только одного. Чтоб они все сдохли. Тут же. В страшных корчах и конвульсиях. Чтоб их кости с треском ломались, как макаронины, которые ему предстоит жрать целый месяц. Ведь в надежде на большую премию он уже потратил все свободные деньги. У Дергачева резко заболело сердце, дыхание перехватило, в ушах забухало. В глазах потемнело, он схватился за грудь, оседая под ноги сослуживцам. Инфаркт в таком возрасте - не редкость.

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Я открыл глаза. В небе красные и зеленые звезды падали вниз. Люди вокруг визжали, застыв на месте. Рагнарек! Я так и знал! Ну, благодарю тебя, Хель, что дала мне шанс себя показать. Пять пропащих душ? Сейчас ты их получишь.

Поднявшись, увидел, что люди вокруг в странных одеждах, в мехах и шелках, на женщинах сверкают каменья в ожерельях и серьгах. А платья, платья на них! Срамницы! Кто они? Не важно. Вокруг гремело, сверкало, как будто Тор лупил своим молотом о землю прямо рядом. Я опустил взгляд вниз. Тело того, в ком капля моей крови. Да уж... Ну и брюхо. Оружия у моего потомка не было. Доспехов тоже. Может, он раб? Позор тогда какой. Ну ничего, я ли не Бьярни Безумный Медведь?

Краснорожий толстый мужик в окружении женщин и мужчин, заглядывающими ему в рот, был выделен мною сразу. Они заискивали перед ним, суетились и ловили каждое слово. Это их ярл. Явно не безгрешный.

— Ты че, Дергачев, набрался уже? Опять обблюешь все, как в прошлый раз? — какой-то мужик в рубахе, как у бретонского пидара и в синих холщовых штанах снисходительно похлопал меня по плечу. Как ни странно, я понимал, что он лопочет.

Двух взглядов хватило, чтобы оценить обстановку. На деревянном помосте стояли столы для застолья. В углу дымила жаровня, на маленьких пиках было насажено мясо, рядом лежал блестящий нож. Хм... вполне приличный. Стряхнул руку женоподобного и с размаху засадил ему кулаком в живот. Пока тот сипел согнувшись, подскочил к жаровне, схватил нож и пику с мясом . Рванул зубами кусок. Ооо... боги! Это мясо небесного оленя! Пику- сбоку, за ремень. Что за ремни в этом мире? Шнурок какой-то!

В три скачка добрался до красномордого, сунул нож ему в брюхо. Бабы завизжали. Схватил ту, что орала громче всех, перерезал ей горло, кровь хлынула на мех ее плаща. Она захрипела, задергала ногами, обтянутыми чем-то прозрачным и блестящим, похожим на крылья стрекозы. Ведьма!

Догнал тщедушного мужичонку, полоснул его по лицу, пока тот выл на коленях, зажимая рану, с ноги поддал в подбородок. В шее у него хрустнуло, тот завалился навзничь. Вернулся к краснорожему ярлу, ползающему в луже своей крови. Натекло с него, как со свиньи. Тут и пика пригодилась. Опрокинув его на спину, бухнулся коленом ему на грудь. Ребра вдавились внутрь. Жирный хрипел, сучил руками. Перехватил пику поудобнее, и воткнул ее в широко распахнутый глаз. Мясо съехало прям под руку. Удобная гарда вышла. Снова оторвал кусок, вытащив пику из глазницы - такого вкусного мяса я еще не ел. Бросил железку. Там еще такие есть.

Трое. Еще парочку. Невиновных нет. Даже выбирать не придется.

С настила всех как ветром сдуло. Никто не рвался защищать своего ярла. Значит, я не ошибся, пропащие души забрал.

У входа в халле я остановился. Внутри зала еще были люди, но никто не вступал со мной в бой. Они бежали через другой выход. Здесь тоже были столы, да какие! Накрытые белоснежной тканью, белая утварь, стеклянные бутыли с вином, заморские плоды, что видел всего пару раз я. Взял бутыль зеленого стекла и приложился. И словно мед Хейдрун оросил мое горло. Знатно здесь едят и пьют. Может мне тут остаться, и в Вальхаллу не надо?

Откуда-то вынырнули два стража. Это я понял по одинаковой одежде с золотыми пуговицами и перевязи для мечей, что на них была. Только мечей не увидал.

Завязалась драка. Тело у потомка было слабовато, да я и в своем пятерых таких мог раскидать. Только руками махать могут, дурачки. Одного осадил, двинув в кадык. Гаденыш достал меня, заехав по касательной в ухо. В голове зазвенело. На глаза упала красная пелена.

Второго долго лупил по голове, превращая лицо в месиво, глаз у него вытек. Брызги летели вокруг, а мне казалось, что я вбиваю в него весь холод из моей души, что скопился за вечность в царстве Хель. Дергаться он давно перестал.

За спиной раздался шорох, я подскочил и увидел, что первый стражник еще шевелится.

По стенам скользили разноцветные блики - магия ведьм! Так вот кто все эти люди. Чародеи, что сладко жрут и пьют, а их народ только и делает, что на поклон к ним ходит. Ну, значит и стража их ничем не лучше. Схватил с богатого стола блестящий предмет, похожий на трезубец, и прервал жизнь стражника, воткнув его ему в шею. Несколько раз. Красные брызги заливали лицо, я утерся рукавом и встал.

Пять душ. Я выполнил уговор.

Тело потомка стало мне неподвластно, завалилось кулем на пол. Задул холодный ветер, топот копыт сотряс мир, давно забывший этот звук. Вихрем налетела валькирия на крылатом коне, дернула меня за руку, закинув позади себя в седло. Я прижался к ее необъятной спине, и зарыдал от счастья и облегчения. Один, я иду к тебе!

Дергачев брел по ледяной пустыне, загребая воду промокшими ботинками. Мимо скользили тени, шепчущие непонятное, мокрая одежда, покрывшаяся инеем, прилипла к телу. Ноги сводило болезненными судорогами.

Он шел и думал, что ничего же по факту не изменилось. Беспросветная серость вокруг. Что в жизни, что в смерти. Хотя, про смерть он еще не очень был уверен. Боль чувствовалась, как будто он еще живой. Сраный лед, сраные вечные сумерки под моросящим мелкими каплями серым небом. Серость и ненависть. Опять.

А ведь каждый человек видит то, что ему хочется видеть, а не то, что есть на самом деле.