Легенда о капитане Бероевой

Глава I. Прибытие

В виду чрезвычайной секретности операции, кроме сотрудницы МУРа, в самолете находился только один человек – личный пилот Президента. Оксане было разрешено занять место второго летчика, и она наслаждалась полетом, с энтузиазмом поглядывая в смотровые окошки. Пейзажи менялись прямо у нее на глазах. Растительность умеренного пояса плавно переходила в промозглую тундру, затем в словно бы в почерневшую студеную воду, и заканчивалось все это великолепие однообразной картиной вечных арктических льдов.

По пути в аэропорт ей разрешено было посетить магазин зимней одежды, где она запаслась необходимыми ей в арктической стуже предметами. Из теплых вещей девушка взяла: толстую, не продуваемую куртку, типа «Аляска», темно-зеленого цвета, однотонные ей прочные трехслойные брюки, высокие меховые унты, песцовую сизую шапку, – и так, на всякий случай – валенки, а также шерстяную длинную водолазку однотонной черной расцветки. Все ее покупки, в том числе и принадлежности собственной гигиены, были оплачены из сумм Федерального казначейства. Обновки ей пришлось сложить в большую дорожную сумку, приобретенную здесь же. Сама же Бероева пока предпочла оставаться в вещах, одетых на нее еще в момент задержания Маркова.

Самолет находился в пути уже более шести часов, показавшихся красавице нескончаемо долгими. Оперативница, убаюканная шумом моторов и начавшейся на всем остальном протяжении белой пустыней в тот момент спокойно дремала. Ее сон был прерван вежливым криком пилота:

– Мы подлетаем! Я бы советовал Вам, девушка, обязательно переодеться! За бортом температура воздуха составляет тридцать семь градусов ниже нуля, а ветер – до десяти метров в секунду. Здесь все-таки крайний север. Кстати, полюс располагается всего в нескольких километрах.

– Ничего, – гордо ответила девушка, не желавшая переодеваться одежду внутри самолета, на глаза у постороннего человека, – я привычная! В Москве при таком же в точности холоде я одеваюсь аналогично, так что мне не впервой!

– Дело Ваше! – согласился летчик и стал заводить летательный аппарат на посадку.

Не успели они еще до конца приземлиться, как Оксана увидела, что к самолету приближается встречавший мужчина, плотно укатанный в стандартную армейскую куртку утепленной вариации стандартного цвета «хаки», с накинутым на голову капюшоном. Оперативница не торопясь выбралась из салона, не позабыв вручить незнакомцу свой огромный баул. Все это происходило внутри салона и теперь требовалось уже, наконец, покинуть теплую летательную машину и ступить на простиравшуюся внизу бескрайнюю ледяную поверхность. И вот тут-то, как только молодая сотрудница МУРа оказалась на улице, она сразу же почувствовала, что ее тело пронизывает жуткий арктический холод. «Да. Зря я не прислушалась к совету пилота», – подумала про себя красивая девушка. Тридцать семь северных градусов с небольшим ветерком значительно отличались от точно такой же температуры умеренных поясов.

Бероева самопроизвольно стала выбивать зубами «барабанную» дробь, что не ускользнуло от зоркого взгляда встречавшего ее члена «Зимовки».

– Быстрее! Быстрее, на базу! – закричал он по-английски, наблюдая, как воздушное судно разворачивается и выходит на взлетную полосу.

Девушка, прекрасно знавшая этот язык, утвердительно кивнула своей милой головкой и, посчитав, что не стоит в столь необычной для нее ситуации противиться своему провожатому, немедленно последовала за ним, ведь ей и самой не терпелось в конечном итоге оказаться уже в теплых помещениях полярной станции. База полярников находилась в ста метрах от места, где приземлился летательный аппарат, только что переправивший девушку к самому северному краю нашей планеты. Это незначительное расстояние удалось преодолеть достаточно быстро, но все-таки вновь прибывшая успела испытать на себе ледяное арктическое «дыхание». В природе давно уже началась холодная полярная ночь, и только лунным светом скупо «ласкалось» это маленькое селение.

Арктическая «Зимовка» представляла собой стандартную конструкцию, смонтированную из отдельных фрагментов утепленных внутри металлических блоков. Они были доставлены сюда грузовым самолетом и соединены между собой стараниями специально переброшенной для этой цели ремонтной бригадой. Отопление осуществлялось за счет универсального дизельного котла. Электричество вырабатывалось генератором, работающем на том же топливе, хранящимся в огромной емкости, установленной чуть выше ледяного покрова и расположенной на удалении в сто пятьдесят метров от строений основного жилья.

Достигнув жилого комплекса, мужчина повернул круглое металлическое колесо, имевшееся снаружи двери и смыкающее внутреннюю двустворчатую задвижку. Наконец-то они оказались в небольшом «предбаннике», имевшим размеры два на два метра, где температура близилась к отрицательному нулю, и совершенно отсутствовал ветер. Непривычная к таким погодным условиям сотрудница МУРа, теперь уже смогла облегченно вздохнуть. Ее модная одежда хотя и являлась зимней, но явно что не подходила для этих, таких далеких и невероятно морозных, широт.

Тем временем, пока Оксана отходила от непривычного холода, представитель американцев проделывал ту же самую операцию, но уже со второй входной дверью, ведущей во внутренние помещения, где было довольно тепло: воздух удавалось прогревать до пятнадцати градусов. Только здесь мужчина смог скинуть с головы капюшон и представился:

– Джонни О’Нил. Специальный агент Федерального бюро расследований с особыми полномочиями.

Четко отчеканив свои имя и должность, он протянул для приветствия свою, на вид мощную, руку. Девушка ответила на его дружеское рукопожатие и, точно так же отрапортовала:

– Капитан Оксана Бероева, оперуполномоченная Московского уголовного розыска, в неформальном общении попросту Ксюша.

– Ксюша?! – проговорил американец с невольным акцентом, стараясь запомнить для себя именно это имя, – Пройдемте, я покажу Вам комнату, где Вы будете отдыхать, а потом мы проведем небольшое собрание.

Комната – это, конечно, было сказано громко. «Зимовка» состояла из пятнадцати небольших кубриков, имеющих размеры два с половиной на полтора метра, предназначавшихся для сна и отдыха членов команды. Там же положено было хранить и личные вещи. В десяти из них были установлены двухъярусные кровати – они были оборудованы для персонала, обслуживающего эту станцию. В остальных пяти спальных мест располагалось по одному. Здесь селились только ученные, назначенные руководить этим секретным проектом.

Оксана быстро переоделась, надев купленную в Москве водолазку, оставшись в обтягивающих лосинах и плотно прилегающих к икрам американских сапожках без молнии. В ее комнатке, где раньше жил теперь уже покойный профессор, в столе был установлен металлический ящик, запирающийся на ключ. Туда она положила огнестрельное оружие и запасные патроны.

О’Нилу достался пустующий кубрик, предназначавшийся в основном для летчиков, периодически совершающих грузовые рейсы, доставляющих на базу продукты питания, топливо и другие необходимые в нормальной жизни предметы, а также лекарства, без которых, как не говори, но в обыденной жизни просто не обойтись. Он быстро скинул с себя теплую куртку и, когда оперативница вышла из своей комнаты, как преданный «пес», уже ждал ее возле двери. Только сейчас Бероевой удалось рассмотреть его поподробней.

Перед ней предстал красавец-мужчина тридцатидвухлетнего возраста. Он был выше ее на «целую голову» и значительно сильнее развит физически. Об этом свидетельствовали мощный торс, накачанные грудные мышцы и бицепсы, выделяющиеся сквозь обтягивающую водолазку такого же цвета «хаки» – если сравнивать с курткой. Утепленные брюки были в тон остальной одежде. «Не иначе что бывший морской пехотинец», – подумав, сделала свое заключение московская сыщица, после чего принялась делать мысленные отметки, изучая лицо.

Оно было достаточно привлекательным, что у мужчин является редким. Овальная ровная форма не имела, вроде, нигде никаких изъянов; большие голубые глаза «светились» умом, рассудительностью, но выдавали и некую озорную хитрость и даже какой-то, казалось бы, тайный умысел; взгляд был достаточно добродушным, но где-то в глубине проглядывались решимость и даже какая-то присущая профессии ожесточенность. Простому обывателю такие мелочи вряд ли бросились бы в глаза, но опытная оперативница сразу же заострила на этом внимание. «А ты не так уж и прост. Хотя чему я сейчас удивляюсь: в «Бюро» дураков не содержат», – продолжала рассуждать российская оперативница, оценивая своего будущего коллегу.

Джонни меж тем улыбался, стараясь это делать по возможности наиболее открытой улыбкой, показывая безупречные ряды белых и ровных зубов и тонкие ярко-красные губы; аккуратный нос был идеальной, даже чересчур ровной, формы; грубая обветренная кожа представлялась настолько белой, что казалось никогда не знала загара; волосы, сообразно глазам, имели блондинистый оттенок и были уложены в коротко-стриженную прическу, сведенную набок.

Мужчина, как только оперативница вышла из своей «комнатушки», сразу же предложил ей проследовать на короткое заседание. Его решили устроить в научно-исследовательском центре – комнате, размером пять на четыре метра, заставленной всевозможным научным оборудованием, где посредине стоял ровный металлический стол. Следуя по пути, девушка отмечала, что «Зимовка» включает в себя еще такие отсеки, как-то: зал общего отдыха, где имелся даже плазменный телевизор, медицинскую лабораторию, столовую с кухней и несколько небольших, используемых под подсобные помещений.

Ее уже ожидали четыре научных сотрудника. Как известно, двое были американцами, а остальные двое представляли светил российской науки. Сначала стоит остановиться на россиянах.

Первый – это профессор-геолог Веремчук Константин Георгиевич, мужчина пятидесятидевятилетнего возраста. Он представлялся худощавым и слишком подвижным, имеющим рост, приближающийся к высокому; лицо, не лишенное привлекательности, точно также, как и у остальных научных сотрудников, было украшено небольшой бородой и усами; обветренная кожа испещрена многочисленными морщинами; каре-зеленые глаза выражали ум, рассудительность, завидное аналитическое мышление. Точно таких же качеств – исходя из беглого взгляда – не были лишены и остальные его коллеги. Характер профессора отличался нетерпимостью и излишней эмоциональностью. Седеющие волосы были острижены коротко – под машинку. Одежда включала в себя коричневый вязанный свитер с бело-черно-серым рисунком и толстые серые брюки, утепленные синтепоном. Основная его обязанность включала в себя нахождение нужных координат.

Второй – это доцент кафедры, занимающейся особенностями человеческих генов, Григорович Владимир Сергеевич был намного моложе чем первый: его возраст едва достиг тридцативосьмилетней отметки. При довольно угрюмой внешности, он обладал невероятно отталкивающим лицом, где маленькие узкие серые глазки, располагались по бокам вздернутого кверху длинного носа; физиономия представлялась овальной, несколько вытянутой, где поры на коже такие глубокие, что делают его похожим на перенесшего оспу – однако на самом деле этот человек абсолютно здоров, такова лишь особенность строения клеток; ростом он был даже ниже и так невысокой Бероевой и вряд ли доходил до ста пятидесяти пяти сантиметровой отметки; телосложением представлял невыдающимся, на котором уже четко прослеживалась его полнота. По виду этого человека можно было не без оснований предположить, почему он избрал себе такую профессию. Одет он был в свитер яркой расцветки, а кроме того, в штаны и унты точно такие же, как и у Константина Георгиевича. Светло-русые волосы торчали в разные стороны, выступая сантиметра по два, давно не зная расчески и образуя бесформенную копну неприглядного вида.

Про американских ученных Оксана вновь про себя отметила: «Вот и еще те два из ларца». Действительно, если бы не существенные различия в строении лиц, можно бы было сказать, что перед ней стоят два привлекательных клона, отличающихся только небольшой разницей в росте и возрасте. Стоит сначала отметить их одинаковые качества. Оба были стройными, не лишенными физической силы. Напрашивался вывод, что они посвящают свое время не только научным трудам, но и активно занимаются фитнесом, набирающим в Соединенных штатах определенную популярность. Идентичным являлось и их обмундирование, без сомнения, полученное в армейских структурах. Оно включало в себя теплый вязанный свитер, толстые утепленные брюки и высокие меховые сапожки. За исключением обуви, окрашенной в черный цвет, все остальное имело военный цвет «хаки».

Далее, стоит уделить внимание существующим в них различиям.

Первый – это коллега российского генетика Джеймс Рамирес, человек среднего роста, приближающегося к ста семидесяти двум сантиметрам. На вид ему можно было приписать возраст пятидесяти двух лет, но не больше. Лицо овальное, и вместе с тем несколько треугольное; кожа довольно смуглая, имеющая красноватый оттенок, придавала ему сходство с коренным населением США и остальной части Америки; таким же эффектом обладали карие глаза, обладающие несколько черноватым оттенком и выражающие, кроме прочего, волевую решительность и, как показалось Бероевой, беспощадность; между ними следовал прямой с легкой горбинкой нос, поддерживающий круглой формы очки; черные, с проседью, волосы были длинными и, спускаясь вниз, прикрывали огромные уши.

Второй – это профессор-биолог. Он носил имя Уильям Кригер и являлся мужчиной сорокатрехлетнего возраста; ростом был не менее ста восьмидесяти двух сантиметров и имел продолговатое лицо, больше похожее на овальное; кожа хотя и обветрена, но не лишена своей естественной мягкости. «Вполне очевидно, что этот научный сотрудник использует в своем рационе различные увлажняющие крема, а возможно и гели. Надо будет спросить у него для себя», – отметила мысленно девушка, заканчивая изучать своих новых знакомых, где в конечном итоге ее внимание привлекли зеленоватый оттенок и выражение некой зловещей хитрости и равнодушия у последнего. Этот факт также не ускользнул от внимательной сыщицы. Прямой же нос, короткие начинающие седеть волосы и плотно прижатые к голове уши вряд ли чего еще могли сказать о характере этого не совсем, по сложившемуся у сыщицы мнению, обычного человека.

Когда ознакомительная часть собрания была завершенной, и все насладились созерцанием вида друг друга, слово взял Джеймс Рамирес, после смерти Попова Сергея Петровича, считавшийся старшим в этой команде ученых.

– Мы обеспокоены, – начал он, поправляя очки, – тремя жуткими смертями членов нашей команды. Наш земляк, американский агент Джонни О’Нил, уже ознакомился с обстоятельствами гибели этих людей и, я думаю, доложит все лучше, чем это сделаю я. Поэтому – если никто не возражает? – то я предоставлю слово ему.

– У меня есть один немаловажный вопрос, – беспардонно «вклинилась» в речь Оксана Бероева, не дав американскому коллеге начать свой доклад, – прежде чем мы перейдем к рассмотрению фактов, мне бы хотелось узнать: чем вызвана эта полярная экспедиция? Ведь вполне естественно, что, не зная причин, тяжело будет определиться со следствием.

– Этого ни Вам, ни вашему американскому коллеге знать, как можете сами догадаться, совершенно не обязательно, – грубо оборвал говорившую Григорович, – то, чем мы здесь занимаемся, составляет Государственную Тайну двух мощнейших держав, и Вас сюда пригласили не для того, чтобы вникать в наши засекреченные работы. Ваша основная задача – вычислить того, кто убивает людей, изолировать его от остальных и предоставить нам возможность спокойно работать. Я думаю, что при своей отправке Вы были проинструктированы в отношении озвученных обстоятельств и доводить их повторно, считаю, делом абсолютно напрасным.

– Хорошо, – «сверкая» глазами, согласилась сотрудница МУРа, – однако не забывайте, что существует такое понятие, как особые обстоятельства и, если я только почувствую, – что они имеют здесь место быть! – вам придется мне все рассказать, причем сделать это незамедлительно. И это даже не обсуждается. Именно поэтому сюда прислали меня, а не кого-то другого. Сейчас же – так тому и быть! – я готова послушать, что же у вас тут, действительно, происходит.

Глава II. Совещание

– Дело в том, – начал Джонни делиться тем, что сам успел разузнать, – все погибшие жертвы имеют схожие обстоятельства своего умерщвления.

– То есть? – не поняла сотрудница уголовного розыска. – Они были убиты?

– Конечно, убиты, – согласился агент американских спецслужб, – но довольно неестественным образом.

– Даже так? – не унималась любопытная девушка. – Интересно было бы знать, как устраняют людей на Северном полюсе?

– В общем, – заявил О’Нил, приглашая Бероеву следовать за собой, – это лучше увидеть, чем описать. Господа, мы скоро вернемся, – это высказывание относилось уже к научным сотрудникам.

Оперативница, предполагавшая нечто подобное, с готовностью направилась к выходу из помещения. Спец-агент повел ее в медицинский отсек, где их уже давно ожидал врач экспедиции. Общий кабинет, определенный для оказания медицинской помощи, граничил с совершенно холодной комнатой, используемой для хранения специальных лекарств, а в настоящем случае служащей моргом. Прямо на полу было уложено в ряд три непрозрачных, темного цвета пакета, предназначенных для содержания трупов. Все они были заполнены.

Доктор, прежде чем войти внутрь, высказал предложение всем одеться. Оксана посчитала нужным внимательно разглядеть этого человека. Мужчина пятидесятиоднолетнего возраста, статного телосложения, он был высокого роста, более ста восьмидесяти сантиметров; худощавая фигура отличалась «стальной» мышечной массой, скрывающейся за стандартным белым халатом. Майкл Джордан – именно так звали работника медицинской сферы «Зимовки» – был членном группы, представленной США. В сочетании со спортивным телосложением его лицо было красивым, соответственно его возраста; кожа была гладкой и ровной, без каких-либо ненужных изъянов; очертания физиономии представились идеально и имели серые проницательные глаза, высокий лоб, прямой нос, ровные широкие губы; голова начинала лысеть, где коротко-остриженные волосы имелись только над ушами и по затылку; нижнюю часть лица, как и у остальной профессуры, украшала аккуратно-подстриженная бородка. Согласно его послужному списку, он являлся довольно успешным доктором и имел даже свою личную клинику, и было непонятно, что этот довольно богатый человек делает в этом «Богом забытом месте», где ночь длится чуть менее полугода.

Джордан, как и следует ожидать, заранее предупрежденный об этом визите, дожидался прибытия оперативных сотрудников, сидя у себя в кабинете и «греясь» горячим чаем. Когда они прибыли полностью экипированные, он, продолжая оставаться в белом медицинском халате, одетом поверх теплого военного свитера, прошел вместе с ними в холодное отделение. Американский врач открыл молнию на первом пакете, где находилось мертвое тело Попова. Взору участников этого вынужденного осмотра предстало жуткое зрелище: половина головы была словно отгрызена, оголяя внутреннюю часть черепной окружности, где напрочь отсутствовало серое вещество; тело было полностью голым – перед упаковкой его пришлось раздевать; грудь и нижняя часть туловища в области живота были жестоко разодраны; внутренние органы наполовину исчезли, как и нижняя часть левой ноги. По характерным следам, оставленным на корпусе тела, напрашивался глубокомысленный вывод, что этот человек подвергся нападению крупного хищника, обладавшего острыми большими зубами, способными разгрызать твердые кости и могущими зараз откусить полноги, мощными «стальными» когтями, чьи отпечатки остались и на груди, и на спине, а также длинным всепроникающим языком, способным до основания вылизать мозг.

Другие два трупа мало чем отличались от первого. Они также имели аналогичные проникновения внутрь черепа, только у них были повреждены костные основания с другой стороны. У одного, кроме прочего, отсутствовали обе верхних конечности. У второго одна верхняя – левая и нижняя – правая.

Внимательно осмотрев все представшие ее взору обезображенные останки, Бероева не смогла удержать просившихся наружу эмоций и, матюгаясь по-русски, по-английски произнесла:

– Что, вообще, на «хер», здесь происходит? Что, «черт возьми», все это может значить? Кому, объясните мне, может быть под силу такое?

Девушка, не видя ничьих возражений (хотя это вряд ли смогло ее остановить) постепенно брала в свои руки контроль и управление надо всей, подвергшейся кошмарам, «Зимовкой». Она внимательно смотрела на остальных членов команды, ожидая каких-нибудь более или менее вразумительных разъяснений.

– Похоже на нападение крупного зверя, – попытался поделиться своим мнением Джонни, – может быть, огромного волка или даже медведя?

– Что за чушь ты несешь? – не церемонясь, возразила оперативница, обладавшая познаниями о флоре и фауне этих районов еще со школьной скамьи. – Ни один медведь не заходит в подобную даль. Они обитают в районе Новой земли, почти в полутора тысячах километров отсюда. Вы еще про «Йети» начните сейчас рассказывать… более разумное объяснение есть? – она посмотрела на Майкла, ожидая вполне очевидной поддержки с его стороны, как имевшего дело с большинством всевозможных ранений. – А, Док (обратилась она на американский манер), Вы как считаете?

– Даже не знаю, что и сказать? – растягивая слова, начал размышлять этот повидавший многое человек, – По всему кажется, что, действительно, эти люди подвергались нападению какого-то огромного существа, но все же я полностью соглашусь с представительницей прекрасного пола, что климатические условия полностью исключают в этом уголке планеты их – пусть даже и какое-нибудь там внезапное – появление. Хотя я могу, конечно, и ошибаться. Это самая малоизученная часть нашей планеты, и кто его знает, что здесь происходит. Возьмусь предположить, что это как-то связано с той причиной, по которой мы все здесь находимся.

– Правильно, Док, – «сверкнув» глазами, показывая таким образом, что думает аналогично, согласилась российская сыщица, – я тоже так же считаю. Надеюсь, Джонни, – обращаясь уже к специальному агенту, продолжила девушка, – ты не будешь противиться? Наверное, и тебе пора все же понять, что если мы хотим разобраться, с чем имеем здесь дело, и желаем при том сохранить наши жизни, то мы должны убедить ученный состав, что им необходимо поделиться с нами своей сверх конфиденциальной информацией – и чем быстрее они это сделают, тем для всех будет лучше. Может кто-то думает по-другому?

Возражающих не нашлось, единственное, американский представитель спецслужб, счел необходимым сделать свое замечание:

– Ты, разумеется, права, Ксюша, но профессура на это никогда не пойдет. Им даны строгие указания о неразглашении чрезвычайной секретности. Я так понимаю, вопрос здесь стоит совсем даже не о деньгах, а о чем-то гораздо более ценном и очень серьезном – о чем? – я абсолютно не в курсе.

– Хорошо, – усмехнулась Оксана, скрестив на груди свои красивые и в то же время сильные руки, – давайте попробуем идти другим, более длинным, путем. Первым делом, мужчины, соблаговолите мне разъяснить, где мы, конкретно, сейчас находимся? Или по-другому: чья здесь располагается территория?

– Нет ничего проще, – улыбнулся О’Нил, держа руки в карманах теплой «аляски», – давайте выйдем из этого холодного морга, и я попытаюсь разъяснить все то, что, быть может, смогу.

Действительно, продолжать разговор в этом мрачном, наполненной стужей месте смысла уже не имело, и поэтому, предоставив Джордану упаковывать трупы обратно, молодые люди поспешили выйти в приемное отделение. Там было тепло, и верхняя одежда становилась не нужной. Пока оперативники снимали ее и выбирали место, где смогли бы присесть, к ним присоединился и Майкл, завершивший к тому времени запаковывать мертвых. Специальный агент ФБР-а между тем начал прерванный ранее разговор:

– В настоящее время, Ксюша, мы находимся как раз на границе тех территорий, на которые претендуют обе наши Державы. Всего в нескольких километрах отсюда располагается Северный полюс, и при большом желании до него можно дойти даже пешком. Однако, поверь, такая мысль никому не приходит. Все стараются заниматься своим делом, поменьше высовываясь на улицу.

– Вот интересный момент, Джонни, – прервала рассказчика девушка, подняв кверху указательный палец, намереваясь подобным образом привлечь внимание окружающих, – мы подошли к тому, что назрели вопросы: где были обнаружены трупы и в какой очередности?

Здесь ФБР-овец, прибывший раньше на целые сутки, решил задумчиво отмолчаться, а слово взял медицинский работник, через руки которого прошли все три покойника:

– Первым был обнаружен Глеб Васильев, занимавшийся здесь, скажем так, предсказанием метеорологических изменений. Чтобы получать более эффективные сведения, он установил свои приборы, удалив их от основной части «Зимовки» примерно на километр. Там его и нашли. Очевидно, он занимался снятием своих показаний именно в тот момент, когда на него и было совершено нападение таинственного «зверюги», извините, но я буду так его называть.

– Не возражаю, – одобрила россиянка, внимательно слушая Джордана и неизменно делая пометки в уже знакомом блокноте, – тем более что, судя по истерзанным трупам, название вполне подходящее.

– Синоптика хватились лишь через день, – не стал прерываться доктор в своем трагичном рассказе. – Это было ровно неделю назад. Прошло пару дней, и погиб мой санитар Джеральдин Бридуэст. У экспедиции имеется гусеничный снегоход, он же трактор-автобус, на котором научный состав ежедневно уезжает для проведения своих, непонятных никому, изысканий. Эта дизельная техника ставится на стоянку, организованную сразу же за нашим строением. Так вот, одному из рабочих, обслуживающих тот транспорт, вдруг стало плохо. Я тогда отдыхал, и Джеф – так мы звали меж собой – вызвался, чтобы сходить на вызов и самому оказать пострадавшему необходимую помощь. Не трудно догадаться, что он не вернулся. Через определенное время его труп был обнаружен за одним из углов нашей «Зимовки», совсем недалеко от топливной емкости.

– То есть так называемый «зверюга» начал свою охоту, потихоньку истребляя обслуживающий персонал станции? – уточнила оперативница вопросом и тут же продолжила, но уже с утверждением: – Это понятно: они ходили по одному. Меня же сейчас интересует другое: как он смог добраться до наших ученых мужей, ведь, как я успела понять, они даже «не расстаются»? Что же тогда получается, что они, как всегда бывает, ничего не видели и не слышали?

– Совершенно верно, – внес свои коррективы специальный агент ФБР-а, – я долго беседовал с ними по этому поводу, но, единственное, что они сумели мне рассказать, так это то, что за день до моего появления, они, как и обычно, отправились за своими сверх засекреченными исследованиями. Примерно в пяти километрах отсюда им приходится спускаться под лед в небольшую углубленную нишу, находящуюся в трех-четырех метрах ниже уровня льда. Их российский коллега, ученый-генетик Попов, в тот день несколько замешкался наверху, оставаясь снаружи абсолютно один. Остальные ученые слышали только нечеловеческий, душераздирающий крик и – по вполне понятным причинам – не рискнули сразу же бежать и смотреть, что там такое случилось. Когда же они смогли победить свою трусость и, набравшись храбрости, вышли из углубления, то только и обнаружили, что их коллега отсутствует. На обратном пути они наткнулись на его истерзанный труп, оставленный убийцей примерно в километре от станции.

– Как будто его специально подкинули, – задумчиво и вполголоса проговорила по-русски Оксана, одновременно нахмурив прекрасные брови.

– Что, Ксюша? Я не совсем понял то, что ты говоришь? – переспросил американец на своем родном языке.

– Нет, ничего, – поспешила успокоить Джонни оперативница, «расплываясь» в одной из самых что ни на есть дружелюбных улыбок, – просто мыслила вслух. Я думаю, здесь можно «доклад» считать законченным: настало время пойти пообщаться с ученым составом.

Принимая ее предложение, как некую непререкаемую команду, специальный агент направился следом за этой энергичной и любознательной девушкой. Научные сотрудники тем временем, находясь в их ожидании, устроили чаепитие. Увидев, чем они занимаются, Бероева воскликнула:

– Кстати, вот от чая я бы, конечно, не отказалась.

Джонни, уже успевший освоиться в этом маленьком интернациональном мирке, услужливо бросился выполнять эту совсем нетрудную просьбу российской оперативницы. Когда у всех в руках оказались теплые кружки, Оксана снова принялась допытываться до истины:

– Скажите, пожалуйста, уважаемые господа ученные, что же здесь все-таки происходит? Что это у вас за такое, суперсекретное, изучение, которое усугубляется людскими смертями? Чем в конечном итоге вы здесь занимаетесь?

– Я уже сказал, – за всех ответствовал Джеймс Рамирес, недовольно сморщив лицо, – что это выходит за рамки предоставленных нам полномочий. Если Высшее руководство сочтет необходимым, то само доведет до Вас эту секретную информацию. Надеюсь, этот вопрос более подниматься не будет?

– Джонни? – не унималась Оксана, прихлебывая горячий чай. – Интересно, а у тебя (она посчитала, что к своему коллеге – тем более что роль главной она уже взяла на себя – вполне можно обращаться на «Ты») нет возможности узнать у «своих», чем на небольшом удаление отсюда занимаются вверенные нам коллеги-ученые?

– Нет, – уверенно «блестя» глазами, ответил спец-агент ФБР-а, – мне дали сутки на сборы и, ничего не объясняя, перебросили прямо сюда. Мне поставлена одна, единственная, задача исключить дальнейшие смерти и по возможности ликвидировать их виновника, не углубляясь в основные работы.

– Странно? – удивилась девушка, выражая неподдельную искренность. – Мне было велено почти тоже самое, – тут, словно что-то вспомнив, она снова обратилась с вопросом к главному в этой компании, – и еще одно, что мне интересно… поведайте мне, мистер Джеймс, если Вас, конечно, не затруднит, и, разумеется, если это не составит Государственной тайны: почему все-таки Ваш коллега Попов в день своей смерти не пошел вместе со всеми, а – как бы это помягче сказать? – отстал ото всех остальных?

– Здесь тяжело рассуждать однозначно, – попытался Рамирес прояснить ситуацию, мысленно напрягая лицо, – он немного замешкался – то ли с вещами там разбирался, то ли еще с каким инструментом, то ли, может, просто приспичило в туалет – все же факт навсегда останется фактом.

– Ладно, – махнула рукой дотошная сыщица, поняв, что, как бы она не старалась, ничего ей выведать все равно не удастся, – таким образом, господа профессора и просто ученые – дело ваше. Не хотите посвящать нас в детали – что ж тут еще скажешь? – делайте как хотите. Однако, я думаю – нет, я в этом даже уверена! – что все, что происходит в «Зимовке», напрямую связано с вашим невероятно секретным трудом. А главное, в чем я совершенно не сомневаюсь – смерти будут еще. Так что глядите: как бы одному из вас не «отправиться» вслед за Поповым.

На этом совещание кончилось, и все направились прямиком в столовую, потому что уже давно пришло время ужина.

Глава III. Прогулка

Помещение, предназначенное для приема пищи, как и все в этой станции, было небольшим, имеющим размеры три с половиной на пять метров. Там было установлено четыре продолговатых стола, за которыми, за один зараз, могло поместиться только шесть человек. Двенадцать человек обслуги уже заняли два предмета аналогичной друг другу столовой мебели. Ученым было накрыто отдельно, из расчета – на четыре персоны. Самый же ближний к выходу стол содержал на себе всего три подноса, предназначенных для такого же количества едоков. Именно за ним и пришлось разместиться оперативным сотрудникам. Там уже находился один ремонтный рабочий, отвечающий за исправность генератора и всех отопительных систем и конструкций. Повар и два его помощника питались отдельно, когда уже убирали за основным составом «Зимовки».

Сев за стол, Оксана сразу же решила познакомиться с сидящим рядом специалистом. Иван Картонкин являлся техником-инженером тридцатитрехлетнего возраста; средний рост его вполне доходил до ста шестидесяти семи сантиметров; фигура не отличалась какой-то там «атлетичностью», но и не была лишена физической силы; физиономия имела овальную форму, чуть с расширенными скулами; уставшие темно-зеленые глаза выражали спокойствие и умиротворенность, а взгляд не был лишен рассудительности; прямой нос заканчивался густыми усами, под которыми скрывались припухлые широкие губы, предполагавшие определенную дружественность натуры; с головы, закрывая уши, спускались волнистыми локонами давно не мытые черные волосы. Одет он был в специальную одежду «Газпрома».

Бероева, не забывая интенсивно пережевывать пищу, пустилась в детальные расспросы, пытаясь разговорить этого, кажущегося не совсем веселым, члена арктической экспедиции:

– Скажи, Иван, ты, наверное, в курсе, что у вас тут погибли трое сотрудников?

– Конечно, – с явной неохотой, но не исключая улыбки, отозвался ей собеседник, – сам помогал последнего заносить. Нашли его примерно в километре отсюда, и пришлось тащить его груженным на санки. Хорошо еще был мороженный и не вонял, а то бы точно от такого его вида «вывернуло» наружу. Теме не менее и без того могу Вам с полной уверенностью заявить, что зрелище и так было ужасным.

– Охотно с тобой соглашусь, – бесцеремонно продолжала допытываться красивая девушка, – сама только что видела его труп. Но меня сейчас интересует нечто другое…

– Что именно? – недоверчиво поинтересовался инженерный работник.

– Вот ты говоришь, что был в месте обнаружения мертвого тела, – попыталась сотрудница МУРа выяснить, как можно больше деталей, – а видел ли ты там какие-нибудь следы?

– Нет, не было совсем ничего, – немного подумав, для видимости напрягая мозги, выдал техник Картонкин, – здесь открытая местность, где постоянно дует хотя и небольшой, но все-таки ветер. За десять минут он полностью сравняет любую поверхность.

– Да, Джонни, это значительно усложнит наше дело, – обратилась она уже к своему американскому другу, – без следов и участия остальных членов экспедиции дознаться до истины будет довольно непросто.

– Соглашусь с тобой полностью, Ксюша, – выразил свое отношение американец О’Нил, – дело будет из сложных, но, я думаю, что общими силами мы его как-нибудь да непременно распутаем.

Тут он, словно что-то невольно припомнив, неуверенно продолжал:

– Чем прекрасная леди собирается занимать сегодняшний вечер?

– А, что? – удивленно вскинула брови красивая девушка. – Здесь есть какие-то развлечения, а ты, как истинный джентльмен, хочешь предложить мне что-то из них?

– Нет, – замотал головой специальный агент ФБР-а, – я просто подумал, что было бы неплохо выбраться наружу и все внимательно осмотреть – ты как? – не возражаешь против такой недолгой прогулки?

– Нет, – «зажигая» глаза невероятным искренним «блеском», встрепенулась Бероева, – но у меня есть идея несколько лучше… не взять ли нам трактор и не прокатиться ли к месту, где ученые ведут свои изучения?

– Это вряд ли получится, – злобно «сверкнул» взглядом Джонни, не оставив это обстоятельство без внимания россиянки, – ключи от замка зажигания единственного в зимовье передвижного состава находятся у профессуры, и они бдительно хранят их у себя. Кроме того, мы не знаем, в какую сторону они ездят, а при отсутствии навигационных приборов заблудиться здесь проще, чем в незнакомом лесу.

– Да, это очень серьезное обстоятельство, – согласилась девушка, не оставляя мысли – любыми путями установить, что за тайну скрывают ученые, – но я, в принципе, готова к «после-ужинному» променаду, скажем так: чтобы улучшить пищеварение.

Закончив с едой, она отправилась одевать теплые вещи. Американец уже был готов, ему требовалось только накинуть снятую чуть ранее теплую куртку. Он ждал оперативницу возле входного бункера. Надев вещи, пригодные для нормального похода по территории, близкой к северному краю земли, девушка вышла к спец-агенту американского ФБР-а. Не забыла она и про табельное оружие, спрятав его в оперативной кобуре, скрытой под теплой «аляской».

– Я готова, – произнесла Оксана уверенным голосом, – можно уже выходить.

Джонни проделал все те же телодвижения, что и при входе, не запуская внутрь базы холодный полярный воздух. Наконец, они оказались на улице. Луна скрылась за затянувшими небо кучными облаками, начинающих посыпать ледяную поверхность мелкими густыми снежинками. Принималось пуржить. Ветер поднялся до тринадцати метров в секунду. Вокруг сделалось так темно, что даже подсвечивая себе фонарями, приходилось двигаться буквально наощупь.

– Не совсем удачное время мы выбрали для прогулок! – громче обычного, чтобы перекричать непогоду, поделилась своим мнением оперативница, склонная понимать всю бесполезность этой необдуманной вылазки, – Здесь же ни зги не видать! Как бы нам самим невольно не потеряться?!

– Для этого, Ксюша, и придумали специальные стальные пути, – произнес Джонни, передавая напарнице пояс, который до этого удерживал на руках, – одевай и цепляйся за трос, – высказал он в этой ситуации самое что ни на есть разумное предложение.

Девушка, не снимая меховых варежек, одела на себя протянутый пояс, на удивление всего лишь легким движением крепящийся на прочную пряжку. К нему надежно присоединялся конец веревки, имеющей в длину около сорока сантиметров и заканчивавшейся довольно большим металлическим карабином, обычно используемым при альпинизме. По примеру своего спутника, она пристегнулась к натянутой тонкой перекрученной стальной проволоке, и они двинулись в путь. Меньше чем через десять метров существовала развилка и обоим участникам небольшой вылазки пришлось перестегнуть свои карабины на ответвление, уходящее в правую сторону.

– Куда мы идем!? – поинтересовалась сотрудница УР, продолжая говорить громче обычного, споря голосом с навалившимся на «Зимовку» ненастьем.

– К топливной бочке! – также несколько повышенным голосом прояснил ФБР-овец конечную цель их недалекого путешествия. – Именно там нашли второй труп! Значит то, что его убило, находится где-то рядом! Может оно вернулось и настойчиво выжидает свою новую жертву!

– Странно, здесь что, часто ходят в том направлении?! – очень удивилась оперативница этой невероятно бредовой идее, отчетливо притом понимая, что трубы, подающие топливо для отопления станции, находятся глубоко под снежным покровом, и нет никакого толку осматривать их постоянно, – Но зачем?! Ведь, как я понимаю, горючего хватает по меньшей мере на месяц?!

– Ходят туда, действительно, редко, – согласился американец, – но «зверюга» может этого и не знать!

– Ты, правда, думаешь, что это проделки какого-то крупного хищника?! – расхохоталась опытная сотрудница МУРа и, вдоволь насмеявшись, добавила: – Лично я думаю, что это делает кто-то из тех, кто находится либо на базе, либо же в месте, куда ездят ученые!

– И я склоняюсь к этой же версии, – не стал спорить специальный агент, но все же не постеснялся сморщить лицо, суть выражения которого, из-за темноты и капюшона, надежно скрылось от взгляда Бероевой, – но если это тот, второй случай, то убийце могут быть и не известны все наши правила!

– Извини, Джонни, – уже куда более вежливым тоном, вдруг осознав, что совершила ошибку, попыталась загладить вину российская сыщица, – я не подумала!

Тут они достигли металлического штыря, вбитого в ледяное покрытие. От него велось ответвление, вновь идущее вправо, ровно под углом в девяносто градусов. О’Нил ловким движением перестегнул свой карабин по ту сторону внезапно «выросшего» препятствия.

– Делай также! – крикнул он следовавшей сзади Оксане, подсвечивая ей большим аккумуляторным фонарем.

Девушке не составило труда повторить действия впередиидущего американского сыщика, и их путь продолжился дальше. Заинтересовавшись пропущенной «веткой», она посчитала нужным спросить:

– Интересно, Джонни, а тот «конец», что ушел от нас в сторону, куда направляется он?!

– В котельную, – отвечал специальный агент ФБР-а, – а далее к снегоходу! Я тут, накануне, еще в свете луны, обследовал всю близлежащую территорию!

– Ясно! – заключила Оксана, продолжая следовать за проводником, все более удаляясь от основного полярного комплекса.

Наконец, они достигли выбранной цели. Мощная четвероногая конструкция, сваренных между собой металлических уголков, поддерживала огромную емкость, вмещающую в себя до ста двадцати тонн солярки. С нижней ее части спускались две трубки, теряющиеся в снежном покрытии льда. Напарники хотели обойти это строение кругом, но именно в этот момент со стороны «Зимовки» до них донеслось зловещее, неземное рычание. За ним следовал отчаянный крик невероятного ужаса, повторившийся не менее трех раз подряд. Жуть его усиливалась еще и дующим с того направления ветром.

– Где это?! – спросила девушка голосом, наполненным сверхъестественным страхом.

Нельзя было сказать, что она очень уж испугалась, но неожиданность от этого необычного ей явления поневоле «сжала» ее сердце и заставила миллионы мурашек перебегать по спине вдоль всего ее позвоночника. Она ждала, что Джонни развеет ее сомнения и приведет сколько-нибудь логичные доводы, но он, в свою очередь изобразив страшный испуг, только и смог что ответить:

– Это, наверное, у котельной!? Но, «черт возьми», что такое там может быть?!

Оксана, постепенно справляясь со своим подавленным состоянием, вдруг неожиданно резко произнесла:

– Пойдем и посмотрим! Может еще и успеем!

О’Нил, воодушевленный этой отчаянной смелостью, проявляемой отважной и вместе с тем прекрасной девушкой, с готовностью согласился. Они двинулись обратной дорогой, на этот раз подгоняемые желаньем, наконец-то познать разгадку происходящих здесь очень странных событий. Достигнув уже упомянутого несколько ранее разветвления, оперативники «переключили» свои альпинистские карабины на примыкающий трос. Обогнув зимовочный комплекс по правую руку (если рассматривать от выхода), они приблизились еще к одному веревочному разъему. Перекинув металлические «захваты» на металлический путь, ведущий в сторону комплекса, напарники, далеко впереди, разглядели небольшое свечение.

По мере приближения, оно становилось все ярче. Вдруг ФБР-овец остановился: бечевочная дорога закончилась, и он уперся в торчащий изо льда стальной штырь. Разыгравшаяся пурга создавала впечатление, что до котельно-генераторного помещения еще, как минимум, пятьдесят метров. Однако эта иллюзия оказалась обманчива: до открытой двери оставалось не больше двух метров. Прямо к ней тянулась стальная веревка, заканчивающаяся в приваренном к корпусу железном кольце.

Разделительный тамбур, расположенный в этом краю всей зимовочной инфраструктуры, был несколько меньше и имел размеры метр на полтора. Обе его двери были открыты, позволяя пурге энергично наполнять внутренность снегом. Сыщики поспешили зайти, не преминув прочно затворить за собой железные двери. Картина, представшая их удрученному взору, была просто кошмарной. Всюду валились крохотные ошметки человечьего тела. Полы и стены в этой небольшой микро-теплушке были обильно забрызганы кровью. Внутри никого не было. Агрегаты на общее удивление исправно работали, и следов повреждений не демонстрировали.

– Тихо! – внезапно воскликнула оперативница, скидывая с головы капюшон, – Не двигаться! Здесь есть следы! Кроме того, – уже гораздо спокойней произнесла невероятно милая девушка, – тут может быть все заминировано. Мы ведь так и не знаем, с кем приходится иметь дело. Не исключено, что здесь орудуют террористы, и кто поручится, что это не так?

Подняв кверху руку, таким образом привлекая внимание, но при этом как бы приказывая напарнику, чтобы тот оставался на месте, девушка нагнулась к пыльному металлическому половому покрытию и, подсвечивая себе фонарем, принялась рассматривать оставленные там отпечатки. В большинстве своем все они были размазаны, но вот один – словно бы специально – был оставлен пригодным для изучения.

– Эксперта у нас нет, – произнесла умудренная опытом сыщица, – так что придется разбираться и делать выводы нам. Посмотри сам, что на данный момент мы имеем.

Оксана провела пальцем по пыльному слою, словно рисуя небольшой магический круг, и отошла в сторону, предоставляя возможность и американскому спец-сотруднику полюбопытствовать над оставленным на полу отпечатком. На что же он был похож? С виду обыкновенная человеческая нога, только имеющая размер не меньше пятидесятого, а может и больший. Но самое странное было не это: оставленный след был поставлен голой ногой, заканчивающейся огромными мощными загнутыми книзу когтями. Это следовало из того, что возле каждого пальца, примерно на расстоянии трех сантиметров, в половую сталь словно бы втыкались остроконечные, «круглообразные», сведенные под конус штыри.

– Ну? – скрестив на своей груди руки, поинтересовалась российская сыщица после того, как сама закончила осмотр агрегатов на предмет выявления взрывоопасных устройств, – Что ты, Джонни, обо всем этом думаешь: об оставленном отпечатке, об отсутствии тела? Ведь то, что здесь произошло, явно указывает, что должно быть мертвое тело.

– Даже не знаю, – развел в стороны руки О’Нил, выпрямляясь, – действительно, похоже на какую-то человекоподобную «зверюгу», причем очень огромного роста.

– Я так понимаю, – недоверчиво усмехнулась Оксана, – речь опять заходит про Йети.

– Йети? – не понял американец.

– Да, – утвердительно кивнула девушка головой и, вдруг сообразив, что иностранец может и не знать этого, бывшего у русских в ходу, выражения, тут же поправилась, – «Снежный человек» – так у нас его называют.

– Вполне возможно, – пожал плечами специальный агент ФБР-а, – мы ведь не знаем всех загадок природы, а здесь, по сути сказать, столь продолжительное время экспедиция зимует впервые. Так что нет ничего удивительного, что проявилось до сих пор успешно скрывавшееся необычное существо…

– Которое, несмотря на ужасающий холод, любит гулять босиком, – закончила за напарника фразу более здравомыслящая сотрудница, не позабыв скривить в надменной улыбке лицо. – Меня в этом случае сразу же посещает вопрос: а чем это животное питалось здесь до сих пор? И потом: где жило, чем занималось? Тебе самому-то не смешно от своих утверждений? Нет, я уверена, здесь что-то другое, но что, я пока разъяснить не готова. Надо искать труп. Может быть, именно он чего-то «подскажет»?

– Где мы его сейчас сможем найти? – искренне удивился агент ФБР-а. – Смотри, как метет. Если же встанет циклон, то это растянется на несколько дней. Тогда всю округу скроет под снегом, а под ним отыскать замерзшее тело – нет, здесь потребуется нечто большее, чем простое везение.

– Знаю, – опечаленно призналась Оксана, – с особенностями здешней природы я немного знакома. Ладно еще температура не падает ниже, чем минус сорок, а то «возьми» вон в Антарктике, так там и восемьдесят – может «ударить».

Тут ей закралось в голову очередное сомнение, и оперативница решила обязательно его разрешить.

– Как ты думаешь, Джонни? – вдруг спросила она. – Кто пострадал в этот раз? Это не тот мужчина, что вовремя ужина сидел за одним столом вместе с нами?

– Вполне вероятно, – согласился О’Нил, поддаваясь печальному настрою Бероевой, – кроме него за этими аппаратами вроде никто не следит.

– Теперь-то уж непременно придется, – придавая своему милому личику злобное выражение, проговорила Оксана, – Вот черт, – не упустила она случая матюгнуться, – ведь не прошло и какого-то часа, как он, живой и здоровый, мирно кушал с нами в столовой. Надо поспешить с нашим расследованием, а то скоро здесь вообще никого не останется и охранять станет некого.

Большего в котельной все равно узнать бы не получилось, и двое сотрудников правоохранительных органов – пусть и из разных стран, но волей судьбы оказавшиеся здесь с одной миссией – приняли решение возвращаться обратно.

Глава IV. Уже четыре

На улице все также пуржило, когда оперативники выбрались из отопительного отсека. Следуя тем же путем, они постепенно вернулись к главному входу. Пока Джонни крутил запорное колесо, девушка, нагибая голову, чтобы спрятать ее от ветра, заприметила на снегу слабо-различимые бурые пятна. Нагнувшись и поводив по уже запорошенному насту рукой, окутанной меховой черной варежкой, она увидела занесенные снегом кровавые точки. Они тянулись в сторону, противоположную той, откуда прибыли сыщики. О’Нил, в это же самое время, как раз открывал металлическую дверь, собираясь в дальнейшем проследовать внутрь.

– Подожди! – крикнула ему оперативница, перецепляя свой карабин на веревку, следующую в направлении, удаляющемуся от входа и противоположном месту расположения топливной емкости. – Определенно, тут что-то есть! Необходимо проверить!

«Вот настырная девка. Прямо-таки все ей неймется», – чертыхнулся про себя американец, вслух же, стараясь перекричать непогоду, промолвил:

– Конечно, а что там?!

– Перед входом все залито кровью! – стараясь выражаться как можно громче, прокричала Оксана, – Надо проверить! Может это наш техник?!

– Хорошо! Я иду!

Они двинулись в путь уже по «веревочному» пути, огибающему «Зимовку» с другой стороны. Удалившись метров на десять, сотрудница МУРа, шедшая на этот раз впереди, услышала, чуть в стороне, какое-то пугающее шевеление и как будто звериные хрипы. Ей даже показалось, что она различает некое звериное сопение и неподражаемый лязг зубов, больше напоминающий железный оттенок. Кровавый след в этом месте делал резкий отвод, удаляясь прочь от основного зимовочного строения.

Для того, чтобы отклониться и посмотреть, что же там сейчас происходит, необходимо было отцепить карабин от веревки и шагнуть в «черно-белую» мглу.

– Я бы не советовал этого делать! – «споря» голосом с непогодой, громко сказал специальный агент ФБР-а, разгадавший замыслы девушки и уже приблизившийся к ней почти что вплотную, – запросто потеряешься! Нужен дополнительный трос! Жди, я сейчас принесу!

Неудивительно, что американец сделал такое, вполне нормальное, предложение, так как и он прекрасно расслышал раздающиеся совсем близко звуки. Он отправился в обратный путь и вернулся назад только минут через десять. Все время его отсутствия Бероева слушала страшное лязганье, перемежающееся с характерным тоном раздираемой плоти. В какой-то момент ей послышалось позади себя какое-то внезапное и не похожее на ушедшего спутника шевеление, реагируя на которое, она инстинктивно сняла варежку с правой руки и засунула ее под верхнюю куртку, где обхватила ручку приведенного в боевую готовность оружия. В любую секунду она была готова выхватить его из кобуры и открыть огонь по приближавшейся к ней «мишени».

За две минуты до возвращения Джонни, все стихло. Он появился так неожиданно, что Оксана, невольно вздрогнув всем телом, выхватила свой пистолет и наставила его на неожиданно возникшего перед ней человека и, только поняв, что это ее американский коллега, смогла несколько расслабиться и спрятала назад свой служебный ПМ. Она продержала руку на обжигающем холоде не более тридцати секунд, однако, все равно успела почувствовать «леденящий» кожу ожог. Времени, чтобы обращать на это внимание, не было и, спрятав ладонь обратно за пазуху, она приготовилась действовать дальше.

ФБР-овец, не обративший внимания на принятые против него контрмеры, тем временем стал привязывать один конец принесенной с собой бечевки к канатно-стальному пути. Закончив эти приготовления, он продел другое окончание через свой карабин и привязал его за точно такое же сооружение на поясе россиянки. Теперь можно было двигаться дальше.

Чтобы следовать с гораздо большею продуктивностью, Бероева, отцепившись руками от основного каната, присела на корточки и, продолжая удерживать руку на пистолете, подсвечивая себе фонариком, им же разгребала навалившийся снег, обнажая кровавые капли. Удалившись метров на десять-двенадцать, она наткнулась на уже скованный морозом изуродованный труп человека.

– Хватай его! – крикнула оперативница подоспевшему сзади Джонни, одновременно перехватываясь за веревку сзади него, чтобы сразу же следовать к базе. – Нужно оттащить его на «Зимовку» и внимательно там осмотреть! Ты несешь «груз», я прикрываю! – тут же она распределила обязанности.

– Понял! – согласился американец, понимая, что в любом случае эта обязанность легла бы на его более сильные плечи.

О’Нил подхватил мертвеца под мышки и последовал вслед за Оксаной, которая периодически подергивала за веревку, указывая ему направление. Таким абсолютно нехитрым образом они быстро добрались до основного пути. Перецепив на него свои карабины, они освободились от ненужной уже бечевки и двинулись по направлению ко входу в основное строение комплекса. Первым двигался специальный агент, подтаскивая за собою истерзанного покойника. Россиянке пришлось замыкать это, не совсем обычное, шествие, продолжая светить фонарем, не забывая внимательно вглядываться в окружающую их «черно-белую» пустоту.

Наконец напарники приблизились к основной двери, ведущей в строение. Пока Джонни возился с запорным устройством, девушка, переминаясь с ноги на ногу, вдруг словно обо что-то запнулась. Подавшись своей интуиции, она машинально нагнулась и в самом основании вбитого в ледовый верх океана металлического штыря обнаружила отдельно отходящий в сторону конец витого небольшого веревочного каната. Его давно уже запорошило снежным покровом, и если бы не эта случайность, то вряд ли эту неожиданную находку еще кто-то смог бы потом обнаружить. Потянув ее на себя, она очень скоро нашла окончание, как оказалось, валявшееся тут же и аккуратно обрезанное острым предметом. Общая же длина всего этого сооружения была около двадцати, может быть, двадцати пяти метров.

«Странно. Кто-то здесь любит гулять в непогоду и при этом очень спешит, что даже не потрудился отвязать свое приспособление», – подумала про себя сыщица, решившая пока сохранить этот факт в тайне, тем более что ее уже начал звать ФБР-овец, находившийся в разделительном тамбуре зимовочного строения. Перестегнув свой карабин, чтобы обогнуть распределительный штырь, она напрямую вышла к самому входу в сооружение.

Оказавшись в конечном итоге внутри, где имелось освещение и отсутствовал заснеженный ветер, коллеги по правоохранительной деятельности смогли разглядеть то, что им удалось с собой принести. Это было жуткое подобие человечьего тела. Как и в первых трех случаях, голова наполовину отсутствовала, вместе со всем своим мозговым веществом; одежда на груди была разорвана в клочья; начиная от шеи и до самого паха, туловище было растерзано словно при вскрытии; внутренние органы были словно бы кем-то изгрызены и в большей своей части напрочь отсутствовали; кроме всего перечисленного, не было обеих нижних конечностей, и только обглоданные половинки костей торчали из тазобедренного сустава. Как уже говорилось, то, что осталось от тела, было заморожено и совершенно не кровоточило.

– Это точно не техник, – закончив с осмотром, произнесла российская сыщица, снимая с головы капюшон, – у того спецодежда была от «Газпрома», а эти логотипы указывают на четкую принадлежность к нашему МЧС.

– Да, – согласился специальный агент ФБР-а, – но что же тогда получается – Иван жив? Тогда непонятно, что этот делал на улице?

– Вопросов много, – признала Бероева этот факт, – и к ним обязательно нужно искать ответы. Для начала, чтобы не тащить останки через все помещения, надо сходить к Доку и взять у него пакет, специально предназначенный для перемещения мертвяков, а потом, уже в его личном присутствии, детально изучить тело, а заодно и разузнать, что же за нужда погнала в пургу этого, неизвестного пока, человека.

Так и поступили. Сначала принесли спец-пакет. Затем погрузили в него труп и перенесли его в приемное помещение, располагавшейся неподалеку от входа лечебницы. Перед тем, как начать изучать покойника, Майкл осмотрел у девушки руку, подвергшуюся воздействию сильного холода. По его мнению, она получила первую степень обморожения, что не являлось серьезным уж повреждением, и в данном случае можно было обойтись даже и без повязки, только протереть травмированную конечность специальной мазью. Обработав обмороженную кожу, врач отдал сыщице весь оставшийся тюбик с лекарством, посоветовав наносить его не реже чем через каждые пару часов.

Только разобравшись с этим пусть и не хитрым, но достаточно важным делом перешли непосредственно к рассмотрению трупа. Освободив его от верхней одежды и под руководством опытного врача, оперативники принялись внимательно изучать представшее взору, изуродованное до неузнаваемости туловище. Ничего нового на нем обнаружено не было. Из всего увиденного складывалось впечатление, что мужчина подвергся нападению какого-то невиданного и достаточно крупного зверя.

– Единственное, – заметил Джордан, указывая на небольшое углубление в половинке, оставшейся от правой почки, – вот это отверстие я бы отнес к категории колото-резанных ран, сделанной каким-то острым, не очень толстым предметом, возможно похожим на русскую финку, ну, или обычный кухонный нож.

– То есть, Майкл, если я правильно понимаю, – попыталась утвердиться в этой мысли Оксана, – Вы хотите сказать, что, есть вероятность, этот сотрудник сначала был ранен или убит нормальным человеческим способом и только потом истерзан, как нам пока представляется, непонятно зачем? Правильно ли я поняла Вашу теорию?

– Что-либо конкретно утверждать в данном случае я бы не стал, – медицинский работник попытался несколько сгладить свое, сделанное только что, заключение, – скажу лишь, что такая возможность не исключается.

– Я твердо уверена, что Ваше подозрение не лишено определенного смысла, – вдруг заявила Бероева, сведя к переносице прекрасные бровки, – оно подтверждается также тем, что когда мы возвращались вместе с покойным, то я заметила пустую веревку, привязанную к распределительному штырю в самом его основании так, чтобы ее не было видно. Я уже почти уверена, что кто-то, определенно находящийся здесь, играет с нами в очень опасные игры.

– Но, как такое возможно? – удивленно воскликнул Джонни, указывая на изувеченный труп, – Кто из людей на такое способен? И, кстати, Ксюша, было бы неплохо взглянуть на эту, загадочным образом обнаруженную тобой, веревку.

– Мы обязательно это сделаем, – поддержала оперативница инициативное предложение американского сослуживца, – но сначала мне бы очень хотелось повидать нашего соседа по обеденному столу и задать ему пару вопросов, например: почему так оказалось, что не он оказался в котельной, а совсем другой человек, имя которого нам пока не известно? Кто-нибудь знает, кто он такой?

– Да, – выразил врач присущую его основному делу осведомленность, – это Сидорчук Виктор. Как это не покажется странным, но он являлся хорошим другом Картонкина.

– Раз вы его знаете, Док, тогда объясните нам еще и то, что же входило в его основные обязанности? – в свою очередь поинтересовался специальный агент ФБР-а.

– Ничего особенного, – отвечал медицинский работник, – он был – как бы это получше сказать – на подхвате. Выполнял различные мелкие поручения, а бывало, что и подменял Ивана в котельной. Вот и теперь, не иначе, что он отправился туда с той же целью.

– Это лишний раз подтверждает, – определенно заявила Бероева, – что нам необходимо с ним пообщаться – и чем быстрее, тем лучше, дабы исключить вероятную возможность наступления очередных негативных событий. Я уже начинаю чувствовать, что мы находимся «где-то рядом».

На этом и порешили. Однако, как оказалось, осуществить их замысел было не так-то и просто: техник-электрик словно бы «канул под воду», и нигде не удавалось его обнаружить. «Зимовка» была не настолько большой, и в ней был осмотрен каждый угол и закоулок, где даже холодное помещение с трупами не было оставлено без внимания.

Когда же в конечном итоге стало для всех вполне очевидно, что во внутренних помещениях этого человека найти не получится, было решено вновь собраться у Джордана и обсудить текущее положение.

– Он еще может быть в котельно-генераторном отделении, – заметил американский спец-агент розыскной службы, – там находится его основное рабочее место, и отсюда его никак не достать: вход только снаружи.

– Вполне возможно, – над чем-то раздумывая, машинально выразила свое отношение Ксюша, – получается, что он причастен ко всем этим убийствам? Только мне в таком случае не понятно, зачем все было так усложнять: заманивать друга в обогревательную; затем умерщвлять его там; а потом тащить тело к общему входу, самое главное, непонятно каким сверхъестественным образом, где привязываться веревкой так, чтобы ее через час уже невозможно было найти; потом еще оттаскивать тело на двадцать, может быть, тридцать метров, растерзывать там и скрываться неизвестно куда? Что-то слишком много здесь непонятного, никому так не кажется?

– Может его целью было подкинуть труп так, чтобы его непременно нашли? – выразил свою мысль американский оперативник.

– Интересно, – усмехнулась Бероева, скривив в усмешке лицо, от чего оно совсем не потеряло своей привлекательности, – как при такой пурге он рассчитывал, что мы сможем найти в снегу тело? Еще пару часиков, и его занесло бы так, что и лопатами не отгребешь.

– Все равно, Ксюша, – возразил О’Нил, едва сдержавшись, чтобы не ответить аналогичной гримасой, – пока мы не найдет пропавшего и не опросим его, ничего конкретного о его мыслях и каких-то намерениях сказать не получится.

– Я с тобой абсолютно согласна в том, что нам необходимо обнаружить Картонкина, – озаряя свое лицо миловидной улыбкой, произнесла российская сыщица, – но, как мы все согласились, сделать это пока невозможно. Так что же теперь прикажете: сесть и сложить в спокойствии и бездействии руки, ожидая, что последует дальше? Я не знаю, как у вас там в Америке, Джонни, но у нас в России не принято оставаться без дела. Мы отрабатываем все возможные версии, пока не остается одна, как правило, оказывающаяся единственно-правильной. Поэтому я предлагаю: временно отложить в сторону все предположения о мифической «зверюге» и загадочном «электрическом» технике, а попробовать пораскинуть мозгами и попытаться найти то, что мы еще упустили. Аll right?

– Да, – хором ответили оба ее собеседника.

– Раз все согласны, – продолжала Оксана, придав своему очаровательному личику сосредоточенное выражение, – давайте подведем итоги истекшего дня. Итак, что мы имеем: у нас четыре трупа, плюс один пропавший. Всего на данный момент в здании «Зимовки» должно оставаться четырнадцать человек обслуживающего персонала, четыре профессора и двое оперативных сотрудника – всего в общей сложности двадцать живых людей, хотя этот вопрос требует определенной перепроверки. Давайте объявим по громкой связи, чтобы все собрались в комнате отдыха. Там мы организуем короткий ликбез, заодно пересчитаем всех сидящих по головам. Кто возражает?

Таковых не нашлось. В сопровождении американского спец-агента Бероева проследовала в радиорубку, где, кроме местного громкоговорителя, находилась еще и портативная радиостанция, помогающая поддерживать связь с Большой землей. Передав сообщение, оперативники отправились в зал, где должны были собраться все члены команды.

Глава V. Союзник

Место, где было назначено совещание, имело размеры четыре с половиной на пять метров. С одного краю, на высоте двух метров от пола, был установлен большой плазменный телевизор. Перед ним, в шесть рядов, были установлены двадцать четыре стула, по четыре в ряду. На них разместились девятнадцать человек, в том числе и доктор с американским оперативником. Вести это заседание взялась российская представительница правоохранительных органов. Ожидая пока все соберутся, она продолжала стоять, выбрав наиболее удобное место и расположившись под выключенным телевизионным устройством. Когда, наконец, прибыл последний зимовщик, девушка подняла кверху руку, призывая всех ко вниманию. Лишь только все присутствующие затихли, она, чувствуя себя невероятно уверенно, с выражением начала:

– Я не буду долго задерживать ваше время, изложу только главные тезисы. Цель нашего собрания такова, что нам, все вместе, необходимо сейчас разобраться: как так получилось, что за последние несколько дней здешнее сообщество лишилось уже пятерых своих членов? Из них четыре было убито, а один пропал без вести, причем та четверка умерщвлена самым что ни на есть жесточайшим способом. У меня назрел главный вопрос: кто из здесь сидящих что-либо знает или догадывается об этих трагических происшествиях?

На минуту Бероева замолчала, ожидая и очень надеясь, что кто-нибудь соизволит высказать свои мыли либо соображения. Однако все присутствующие, понуро опустив книзу головы, предпочитали отмалчиваться. Выдержав необходимую паузу, оперативница продолжала:

– Хорошо, этот вопрос я оставляю открытым. Я понимаю, что говорить в присутствии всех, может быть, не очень удобно, поэтому, если вдруг у кого-то возникнет желание пообщаться со мной лично, чтобы передать мне хоть какие-нибудь известия, я буду рада их выслушать и невероятно признательна за оказанную в этом загадочном деле помощь. Можете мне поверить, что при создавшихся обстоятельствах ваши жизни находятся в ваших руках, и ни я, ни мой американский коллега, не сможем защитить вас без вашей же активной поддержки. Поэтому, дорогие зимовщики, поразмыслите над всем этим как следует и, пожалуйста, сделайте надлежащие выводы. Признаюсь, мне будет очень неприятно осматривать следующий труп, понимая, что мы так и не смогли найти общего понимания угрожающей здесь опасности.

Тут девушка замолчала, чтобы немного перевести разгоряченный пламенной речью дух. Никто так никоим образом и не выявил своего согласия на сотрудничество. Оценив ситуацию, она перешла к назиданию:

– Раз желающих на диалог не нашлось, перехожу к следующей части нашей программы. Это будет больше рекомендация. Я призываю вас к осторожности. Не нужно – ни в коем случае! – без нужды выбираться на улицу. Если же в этом возникает определенная ситуация, то делать это нужно обязательно не в одиночку, а отдельными группами. С собой каждый раз я рекомендую брать что-нибудь, что, в случае внезапного нападения, поможет обороняться. Это могут быть любые предметы, могущие причинить более или менее существенный вред. Внутри самих помещений комплекса я также не могу быть уверена в полной безопасности членов всей экспедиции, поэтому и здесь призываю соблюдать крайнюю предусмотрительность.

Тут Оксана заметила, как один из слушателей нерешительно поднял кверху руку. Это был молодой парень, по возрасту равный докладчице. Когда он, получив разрешение, неторопливо поднялся, то показал, что имеет довольно высокий рост, достигающий более ста восьмидесяти сантиметров, где выделялось худощавое телосложение, не лишенное, однако, физической силы, что угадывалось по выделяющимся сквозь плотно прилегающий к телу свитер грудным мышцам и бицепсам; овальное лицо у него было слегка вытянуто, что удачно скрывалось за длинными черными волосами; темно-карие глаза хотя и «поблескивали» некоторым озорным «огоньком», но в основном выражали какой-то сверхъестественный страх (такое же выражение, в принципе, было у большинства здесь присутствующих); кожа была испещрена многочисленными мелкими ранками, образовавшимися, скорее всего, из-за длительных пребываний на холоде и ставшими результатом неоднократных обморожений. Одет он был в специальную одежду Российского МЧС.

«Ему бы тоже не помешала мазь, помогающая против холодного студеного ветра», – пришло на ум оперативнице, но поскольку цель собрания была совершенно другой, она кивнула ему головой, дав разрешение говорить.

– Решетов Сергей, – представился он, вставая, – у меня есть такой злободневный вопрос: правда ли то, что наши товарищи подверглись нападению огромного хищного зверя неизвестной породы?

– Об этом говорить пока рано, – возразила Бероева, жестом руки предлагая молодому человеку садиться, – хотя оставленные на мертвых телах раны, действительно, характерны больше для злобного хищника, чем для нормального человека, тем не менее никто ничего подобного пока так и не видел. Таким образом, при существующих обстоятельствах утверждать этого я не возьмусь, а возвращаясь к сказанному, вновь повторюсь: максимум осторожности, а при обнаружении любого вызывающего подозрение факта, немедленно ставить меня в непосредственную известность.

На этом докладчица посчитала, что собрание можно заканчивать и, не увидев больше желающих с ней пообщаться, убежденно произнесла:

– Если ни у кого нет вопросов, предлагаю всем расходиться.

Участники экспедиции поднялись и направились к выходу. В зале лишь задержался американский специальный агент.

– Чем, Ксюша, собираешься скрасить свой досуг? – спросил он, явно намекая на то, что не прочь был бы скоротать эту «ночь» вместе с очаровательной девушкой. – Делать все равно пока нечего. Сейчас все уложатся спать. Может, где-нибудь уединимся да узнаем друг друга поближе?

– Извини, Джонни, но при первом свидании сексом я не занимаюсь, – отшутилась красивая россиянка.

Она заметила, что недалеко от выхода из комнаты отдыха стоит самый активный слушатель недавнего совещания. «Наверное, он ко мне»? – предположила Оксана, мысленно размышляя о столь неожиданном проявлении. О’Нил же, уловив некую озабоченность в ее голосе, не нашелся ничего лучше, как только промолвить:

– Ну, как знаешь? А, то гляди: не пожалеешь.

Оказывается, как истинный американец, он и не думал шутить, а совершенно серьезно предлагал русской коллеге вступить с ним в интимную близость. Безошибочно определив, что перед ним находится личность, не поддавшаяся еще пока его мужскому очарованию, специальный агент решил, что для этого придет свое время и, попрощавшись, пошел в свой маленький кубрик, намереваясь спокойно лечь отдыхать.

Пожелав ему спокойной, наполненной сладкими сновиденьями ночи, Бероева, сославшись на «женское дело», осталась еще на какое-то время в зале. Лишь только американец скрылся из виду, в комнату вошел Решетов. Оксана, чувствуя, что молодой человек хочет ей сообщить что-то такое, что не должно быть услышано кем-либо, кроме нее, предложила пройти в угол, находящийся вне зоны видимости от стороны входа. Указав Сергею на самый последний стул, девушка села на следующее перед ним сидение – грудью к спинке, положив на нее свои руки. На сыщице поверх одетой черной обтягивающей водолазки все еще находилась оперативная кобура с пистолетом, с которым она решила больше не расставаться.

– Ты, Сережа, хотел сказать что-то еще? – поинтересовалась оперативница, лишь только они разместились друг против друга. – Есть что-то такое, что я должна непременно узнать? Ведь я же права?

Все это она говорила заговорщицким полушепотом нежным и вкрадчивым голосом, стараясь как можно больше расположить к себе собеседника. Чувствовалось, что ему далось большого труда решиться на этот отчаянный шаг. Наконец он заговорил:

– Я, пожалуй, начну с того, что признаюсь в том, что Сидорчук Виктор является мне двоюродным братом, и именно он устроил меня здесь работать. Когда начались все эти убийства, мы точно так же, как вы сейчас посоветовали, решили держаться все вместе. Однако все равно, как ни старайся, постоянно быть втроем у нас так и не получалось. Между Иваном и Витей существовал договор, что если Картонкин подолгу не будет возвращаться с котельной, то это означает, что там что-то случилось и ему нужна помощь. В этом случае брат должен бросать все дела и немедленно направляться к нему на подмогу.

– Хорошо, но почему он не доложил о случившемся кому-то из нас? – на этом месте Бероева прервала речь рассказчика. – Скажем, мне или американскому «спец-ФБР-овцу»?

– Здесь однозначно ответить нельзя, – поглядывая на дверь, произнес Сергей Решетов, – начну с того, что о Вашем прибытии мы узнали только тогда, когда Вы появились в столовой: если Вы заметили, здесь все держится в строжайшем секрете. Потом ко всем новым людям мы относимся с определенной опаской, и на это, поверьте, есть довольно веские основания.

– Да? – расширив изумительные глаза и подняв к верху брови, изобразила московская сыщица крайнее удивление, – Ну, и с чем это связано?

Тут Сергей замолчал и, о чем-то поразмыслив пару минут, продолжил дальше:

– В мои обязанности, на этой полярной станции, входит ремонт и обслуживание трактора-снегохода, являющегося в том числе и автобусом. В общем, если быть кратким, я попросту являюсь механиком. Так вот, дней пять назад я, как и обычно, выполнял проверку нормального функционирования его систем. Вдруг! Я почувствовал себя плохо, – то ли давление скакнуло, то ли еще чего-то похуже, – но у меня началось сильное головокружение. Я передал о своем состоянии прямиком на базу. Через пятнадцать минут прибыл санитар Бредуэст. Однако к тому времени у меня уже все прошло, и я продолжил заниматься прерванным из-за недомогания делом.

– Медработник же, соответственно, вернулся назад, – закончила за рассказчика мысль Оксана, ожидаемо для себя услышав имя второй, как и все остальные, жестоко растерзанной жертвы.

– Совершено верно, – дальше продолжал повествование молодой человек, – только до «Зимовки» он в тот день не добрался. Закончив работы, я стал возвращаться обратно. На своем пути я обнаружил мертвого Джефа, тело которого лежало между зимовочным комплексом и топливной емкостью. Благо, что в тот день Северное сияние отчетливо озаряло всю близлежащую местность, и видно было достаточно далеко, поэтому я двигался без использования веревочного пути. Заметив в ста метрах от станции темное пятнышко, отлично выделявшееся на белом снегу, я отправился посмотреть и нашел изуродованное тело нашего санитара. Но это еще не все…

– Неужели? – почему-то совершенно не удивилась Бероева, – Я так понимаю, ты что-то видел что-то, показавшееся тебе необычным?

– Именно, – переходя на шепот, дрожащим голосом произнес Решетов, – ведь я и туда-то пошел только затем, что хотел проверить одно привидевшееся мне явление. Оно состояло в том, что еще не удалившись от техники я услышал странный, не вполне обычный для полюса, шум, очень напоминающий работу двигателя внутреннего сгорания. Оглядываясь по сторонам, я смог увидеть, как от того места, где я позже обнаружил истерзанного покойника, отъезжает двухместный мота-снегоход, перевозящий всего лишь одного, единого, человека.

– Одетого…, – подсказала сыщица, уже прекрасно понимая, какой услышит ответ.

– В ту же самую форму, что и все другие американцы, находящиеся здесь на «Зимовке», – закончил Сергей свою мысль и тут же начал рассказывать дальше: – Именно поэтому на обратном пути я и вглядывался в то самое место. Затем был профессор Попов, а через день появился американский специальный агент. Последнее обстоятельство не успокоило, а только усилило нашу нервозность. Поэтому, когда появились Вы, мы, не зная поставленной Вам задачи, также решили не рисковать и продолжали действовать по заранее продуманным планам, тем более что до настоящего времени это, в принципе, совсем даже неплохо у нас получалось.

– И все же привело к трагичным последствиям, – вставила Оксана свое вполне справедливое замечание. – Таким образом, как следует понимать суть всего, что я слышала: скорее всего, Картонкин тоже убит?

– Судя по всему, это более нежели верно, – согласился Решетов, печально опустив книзу глаза и пытаясь что-то разглядывать на полу, – Ваня после ужина сразу же пошел с проверкой в котельную. Обычно, если все было нормально, у него эта процедура занимала не более двадцати, максимум тридцати минут. Но сегодня он отсутствовал более сорока и брат решил сходить узнать, что же случилось. Кто же знал, что эта их приверженность заключенному между собой договору закончится двойной драмой. Именно поэтому я и решил, что молчать больше нельзя и непременно нужно кому-то довериться.

– И правильно сделал, – воодушевленно произнесла Бероева, понимая, что уже смогла заручиться поддержкой одного члена команды, хотя до конца она ему, конечно, не доверяла, в силу своей длительной практики зная, что верить не следует никому, пока не проверишь и не перепроверишь все самолично, но чтобы не загонять эти мысли в голову разоткровенничавшегося с ней человека, тут же поспешила успокоить его подозрительность, – вместе мы что-нибудь обязательно да придумаем.

– Очень хотелось бы верить, – чуть сильнее воскликнул Решетов, всем своим видом стараясь показать, что полностью вверяет себя в распоряжение сотрудницы МУРа, – если потребуется моя помощь, Вы только скажите, а я сделаю все, – здесь ему пришлось снизить интонацию голоса, – если это будет в моих силах, конечно.

Такая, по-видимому, искренняя готовность помочь была сыщице только на руку, поэтому она на минуту задумалась, как бы получше использовать этого человека в своем нелегком расследовании. Вдруг, словно что-то вспомнив, она «впилась» глазами в своего собеседника и удивленно воскликнула:

– Стой… ты ведь сейчас сказал, что имеешь допуск на трактор?

– Совершенно верно, – согласился Сергей, утвердительно кивнув головой, – ежедневно, после прибытия ученных с работы, я провожу технический осмотр всех систем аппарата и делаю свое заключение о его готовности к следующей поездке, ведь если что случится при такой холодной погоде, да еще на удалении от основной базы, то эвакуировать их будет не на чем, потому что у нас снегоход хотя и новый, но совершенно один. Поэтому я и выпускаю его, только убедившись в полной его исправности.

– Это мне все понятно, – прервала Ксюша этот затянувшийся монолог, сгорая от нетерпения узнать некую интересующую ее подробность, – но скажи: раз ты занимаешься ремонтом техники, значит, тебе доверяют и ключи от нее?

– Какие такие ключи? – абсолютно искренне удивился Сергей. – Техника же не запирается: здесь такая мысль даже в голову никому не приходит. Стоит она и стоит. Кому она может понадобиться? Все равно ее без специальных навыков не заведешь. Кроме того, здесь, я думаю, мало найдется посторонних людей, обладающих такими искусствами.

На этих словах механик добродушно заулыбался, тем самым давая понять, что имел в виду то, что такую безлюдность, какая существует на Серном полюсе, вряд ли найдешь даже на Южном, где находится множество иностранных станций. Бероева же, прекрасно разгадавшая его мысль, «нагрузила» его другим, более интересовавшим ее, вопросом:

– Ну, а стартер… как запускается двигатель?

– Совершенно просто, – с некоторой гордостью ответил специалист, – обычным нажатием двух кнопок, помещенных на панель управления, где с помощью одной – подается сжатый воздух, а другой – запускается стартер. Только на дизеле все это будет напрасным, если вначале не разогреть до нужной температуры сам двигатель.

Глава VI. Находка

Озвученное обстоятельство привело Московскую оперативницу в некоторое смятение и зародило в ее мозгу нехорошие подозрения. «Зачем он (имея в виду О’Нила) соврал мне. Почему сказал, что ключи находятся у ученных, когда даже сам трактор не запирается, – размышляла она про себя, когда, закончив разговор с Решетовым, возвращалась в свой кубрик, – явно, что он ввел меня в заблуждение совершенно умышленно. Но зачем? Надо «держать с ним ухо востро». В данном случае можно сказать с точностью лишь одно – он ведет здесь какую-то двойную игру, абсолютно ненаправленную на установление обстоятельств гибели членов экспедиции, а скорее наоборот», – окончательно утвердилась в этой мысли Бероева и на всякий случай заперла изнутри свою дверь, пистолет же положила рядом с кроватью на тумбочку, готовая в любой момент им воспользоваться.

Спала Оксана довольно скверно. Каждые полчаса она просыпалась от страшных предчувствий. Ей казалось, что дверь в ее «каморку» открывается, и внутрь входит американский специальный агент, охваченный явным намерением уничтожить ее. Как то ни странно, но вместо лица у него была страшная волчья морда, лязгающая огромными стальными зубами. Эти – то ли сновидения, то ли галлюцинации – преследовали девушку все четыре часа, что она смогла предоставить себе для восстановления сил.

Встала она, «словно вконец разрушенное корыто», совершенно не отдохнувшей. Однако, делать было нечего, нужно было готовиться к продолжению следствия. Умывальник с туалетом был общим, но там еще никого не было. Оксана умышленно встала на час раньше, чтобы привести себя в порядок еще до общего пробуждения.

На все про все ей понадобилось не более двадцати минут. Закончив с умыванием, оперативница оделась в ту же одежду, что и была на ней накануне, не забыв про оперативную кобуру с пистолетом Макарова. Экипировавшись таким образом, девушка воспользовалась царящим вокруг общим затишьем и прошла в радиорубку.

Всего радистов на станции было двое, и они работали через сутки. Сегодня на дежурстве находился американец Билл Уоркен, молодой симпатичный парень, достигший возраста двадцати семи лет. Маленький рост его, не доходивший до ста пятидесяти сантиметров, делал этого человека схожим с маленьким карликом. Единственное, что его выгодно отличало, так это коренастая накачанная фигура и приятное красивое личико. Оно было круглым, с едва припухлыми щечками, чуть зауживающими разрез оливковых глаз, придавая ему сходство с китайцем. Это не лишено было истины, так как бабушка его была китаянкой. От нее он также унаследовал желтоватый цвет кожи и спускающиеся на лоб и уши черные локоны. Одежда связиста мало чем отличалась от остальных членов американской команды, кроме разве того, что шею его перематывал теплый шерстяной шарф коричневатого цвета.

– Мне в срочном порядке необходимо отправить радиограмму, – произнесла Бероева, едва только переступив порог связной комнаты.

– Охотно Вам помогу, – с готовностью ответил Уоркен. – Какой будет текст?

Оперативница передала радисту вырванный из блокнота клочок бумаги, на котором значилось следующее:

Оперуполномоченная капитан Бероева О.В.

Москва. Кремль. Президенту.

Операция заходит в тупик. Миссия близится к провалу.

На станции происходит массовое истребление гражданских людей. Прошу разрешения произвести массовую эвакуацию.

Жду дальнейших инструкций.

27.11.2017 года, 05 часов 30 минут.

Внимательно ознакомившись с содержимым радиограммы, Билл тут же, в присутствии сотрудницы МУРа, на указанной девушкой частоте осуществил передачу. Как только на пульте появилось подтверждение, что послание успешно отправлено, сыщица покинула корпус радиорубки. К тому времени по коридорам «Зимовки» уже начиналось движение.

Обмороженная часть руки несколько ныла, и Оксана решила показать ее Джордану. Отправившись с этой целью в медицинский отсек, она, несмотря на ранее время, уже застала там доктора, как и обычно в свободное время, гревшегося горячим напитком. Оказавшись в его приемной, девушка тут же объяснила причину своего посещения:

– Док, посмотрите, пожалуйста, поврежденную кисть. Присутствует ощущение какого-то дискомфорта. Может, чем другим полечить?

– Давай посмотрим, – выразил специалист свое отношение.

Внимательно осмотрев пораженный участок кожи, удовлетворенно заметил:

– Все протекает вполне нормально. Травмированная поверхность начала заживать, поэтому и усилились неприятные тебе боли. Можно, конечно, перевязать, но тогда без доступа воздуха процесс заживления будет протекать несколько медленней, да и возникнут определенные неудобства владения этой конечностью, а это, насколько я понимаю, не входит в твои планы?

– Все правильно, Майкл, – подтвердила сыщица, убедившись, что никаких осложнений с ее обожженной морозом рукой в настоящее время не происходит, – раз нет ничего страшного, я пойду. Встретимся в столовой за завтраком.

На этот раз в пищеблоке присутствовало уже одиннадцать человек обслуживающего персонала, а также четверо ученных и двое оперативных сотрудников разных стран. Как и накануне, все сидели на выбранных ими давно местах. Только в указанном случае за одним столом обслуги присутствовало только пять человек, а Бероева и О’Нил теперь завтракали вдвоем.

– Чем, Ксюша, займемся сегодня? – поинтересовался американский специальный агент, как только они уселись друг против друга.

– Тем же, Джонни, чем и вчера, – ослепительно улыбаясь, искусно маскируя за своей очаровательностью истинное отношение к этому человеку, сложившееся после вчерашнего разговора с механиком Решетовым, – будем пытаться разоблачить и поймать убийцу.

– Каким путем будем идти? – не унимался ФБР-овец, выказывая стремление разгадать планы российской оперативницы. – Есть какие-то значимые соображения?

«Интересно, знает ли он о нашем разговоре с Сергеем?» – подумала сыщица, удовлетворенно отметив про себя, что тот находится в обеденном зале, вслух же, не переставая расплываться в улыбке, будто испытывает невероятное удовольствие от общений с американцем, произнесла:

– Странно, но я почему-то подумала, что сегодня ты предложишь что-нибудь рациональное? Откровенно говоря, по какой такой несправедливой причине все здешние проблемы вдруг решили свалить на хрупкие девичьи плечи? Вы то, мужики, здесь тогда на что? Я, конечно, не отказываюсь от своих служебных обязанностей, но и чья-нибудь помощь была бы отнюдь не лишней.

Специальный агент ФБР-а воспринял это замечание, как обычную женскую неудовлетворенность, и не придал ему какого-либо значимого внимания. Однако ему непременно хотелось выведать, как та собирается проводить это расследование. Пока он размышлял о том, каким образом следует разговорить российскую сыщицу, она продолжала:

– Я тем не менее уже давно занимаюсь решением свалившихся на «Зимовку» проблем. Ты спросишь: что же я сделала? Что ж, я отвечу: запросила радиограммой эвакуацию всех сотрудников.

– Неужели? – словно очнувшись от какого-то сна, поразился О’Нил. – И чего тебе интересно ответили?

– Пока ничего, – призналась Оксана, от которой не ускользнула легкая тень, пробежавшая по лицу собеседника, – но, думаю, решение придет в течении дня.

– То есть, Ксюша, ты не уверена в наших возможностях? – спросил ФБР-овец, глядя ей прямо в восхитительные глаза.

– Да, Джонни, я очень сильно в них сомневаюсь, – не удержалась Бероева, чтобы не сощурить свои прекрасные глазки и не одарить американского коллегу пронзительным взглядом.

На этом завтрак закончился. Научные сотрудники засобирались покинуть основной зимовочный комплекс, чтобы выдвинуться к месту своих наблюдений. Оперативница еще раз предупредила их о собственной безопасности и осторожности, осуществив при этом еще одну попытку напроситься к ним для охраны, но они только отмахнулись рукой. От зоркого взгляда опытной сыщицы не ускользнуло, что Григорович о чем-то в стороне шептался с О’Нилом. «Что они там еще затевают? Явно, что американец знает намного больше, чем хочет сказать. Интересно было бы знать, что же они, действительно, замышляют?» – подумала Оксана, уже нисколько в этом не сомневаясь.

Когда ученые покинули станцию, Бероева, сославшись на то, что ей необходимо обдумать сложившееся положение, ушла к себе в комнату и заперлась изнутри. Она посвятила это время тому, чтобы почистить свое оружие и проверить его боевую готовность на тот случай, если вдруг придется его применять. Ровно через час она вышла в коридор и ей неожиданно показалось, что в конце его промелькнула фигура американского спец-агента, одетого в теплые вещи, словно бы готового выйти наружу.

Она тут же схватила свою верхнюю куртку, добавила вязанную шапку (покрасоваться в песцовой ей пока возможность не представлялась), варежки и, быстро одевшись, проследовала в разъединительный тамбур зимовочной станции. Она заходила туда как раз в тот момент, когда американец открывал крайнюю дверь.

– Джонни! – крикнула она ему, накидывая на голову капюшон, – Подожди, я отправлюсь с тобой!

Тот не успел скрыть гримасу, перекосившую гневом его лицо, и от девушки не ускользнула «черная» волна недовольства, тенью исказившую обычно дружелюбные очертания. «Понимаю, что я внезапно разрушила твои планы, но ничего, американский шпион, тебе придется и дальше терпеть мое общество», – в своих мыслях проговорила оперативница. Оказавшись же с ним рядом, уже вслух спросила:

– Надеюсь, ты не будешь возражать против моего скромного общества?

– Разумеется, нет, – мгновенно справившись с охватившим его волнением, ответил О’Нил, – я буду только рад столь восхитительной спутнице.

Получив одобрение, в котором она нисколько не сомневалась, Оксана тут же завалила агента вопросами:

– Интересно, а куда мы направимся? И почему ты решил выйти один? А, чем мы будем там заниматься? И не проверить ли нам еще раз котельную?

– Тише, тише, не все будет сразу, – запротестовал ФБР-овец, выпуская коллегу наружу, – давай сначала взглянем на ту веревку, что ты вчера обнаружила.

– Вон, что оказывается тебя погнало на северный холод?! – воскликнула девушка, наигранно делая обиженным свое очаровательное лицо, – Ты, что ли, мне не совсем доверяешь?!

Про себя же подумала: «Или может за полную дуру считаешь?»

– Нет, нет! – старясь быть как можно более искренним, заверил американец, – Конечно же, я тебе верю! Просто, как это говорят у вас, у русских: хотелось бы улицезреть лично!

Последнюю фразу ему пришлось произносить на повышенных интонациях, так как они оба уже оказались на улице. Хоть пурга и немного утихла, однако, природа продолжала вьюжить, создавая порывы ветра до десяти метров в секунду и не переставая сохранять темную заснеженную завесу. Ее пелена стала несколько реже и, подсвечивая фонариком, уже можно было различать предметы, отстоящие на расстоянии до трех метров.

Напарники решили не рисковать и сразу же пристегнулись к канатной дороге. Спустившись вниз по ступенькам (входная дверь с улицы располагалась на расстоянии полуметра от ледяного покрытия и постоянно очищалась двумя сотрудниками обслуги), они начали свое продвижение. На расстоянии нескольких метров от здания находился распределительный клин. Именно к нему накануне и была привязана подозрительная веревка. О’Нил принялся активно откидывать от него снег руками.

– Ничего нет! – громко произнес он, углубившись почти на полметра и начав скоблить рукавицами по верхней части ледовой толщи.

– Не может быть?! – недоверчиво воскликнула Оксана Бероева, наклонившись и присоединяясь к активным поискам.

Не найдя ничего возле штыря, они раскидали снег еще в диаметре до трех метров, словно бы прочная веревка смогла отвязаться. Наконец, через пять минут бесполезных поисков, Джонни набрался наглости и спросил:

– Ксюша, а тебе не могло показаться?!

– Что?! – обиженно воскликнула девушка, – Я, может, и дура, но не настолько! – и убедительно далее заявила: – Нет, я не могла ошибиться! Веревка была! Просто кто-то подумал, что она будет здесь лишней и очень несвоевременно, с большим опозданием, но все же смог ее удалить! Возможно, она еще кому-то понадобится! Кстати?! – вдруг воскликнула Ксюша. – Ты сам случайно никому не говорил про нее?! Ведь, насколько я помню, про эту бечевку знали только ты, я и доктор?!

– Нет! – стараясь не «мешкаться», поторопился заверить напарницу специальный агент ФБР-а, – я точно никому ничего не рассказывал!

– Да, действительно?! Тогда ладно! – придала Бероева себе вид неподдельной наивности, что делало еще более очевидным, что она не верит ни единому слову сотрудника спецслужб США, которого про себя уже убежденно называла «американским шпионом».

На этом с поисками «мистической» веревки решили закончить и направились в сторону отопительного отсека, как и накануне следуя по металлическому пути. Вход в котельное помещение был уже наполовину завален снегом, прибитым к зданию ветром. Пришлось воспользоваться лопатой, кончиком торчащей чуть в стороне от двери, чтобы с ее помощью очистить навалившуюся преграду. На это ушло около получаса. Работу вели попеременно: молодая девушка ни в коем случае не хотела отлынивать от физического труда.

Заканчивать посчастливилось ей. Освободив полностью вход, она воткнула лопату в снег, попав в то же самое место, где она была раньше. Не достигнув льда, это орудие человеческого труда на что-то наткнулось. У Оксаны бешено застучало сердце. Словно зверь почуяв добычу, она принялась энергично раскапывать так заинтересовавший ее неизвестный предмет.

– Что там?! – громко, стараясь перекричать непогоду, поинтересовался О’Нил. – Что-то нашла?!

– Пока не знаю! – на тех же тонах отвечала девушка, продолжая активно откидывать снег, – Сейчас поглядим!

Вдруг! Она на очередном своем взмахе увидела, как вместе с белоснежным осадком полетело в сторону что-то достаточно темное. Определив место, куда плюхнулась эта вещь, она направилась к нему и осветила фонариком. Это была окоченевшая человеческая рука, содержащая и кисть, и плечо, и предплечье. Подняв ее, Бероева прокричала американцу:

– Открывай!

Тот незамедлительно выполнил указание, отданное очаровательным ротиком, и невольные напарники, спокойно миновав очередной «предбанник», наконец-таки оказались внутри. В помещениях котельно-генераторной было без изменений: также все было забрызгано кровью и мельчайшими останками человечьего тела, а агрегаты исправно работали.

Осмотрев находку, российская оперативница произвела свою констатацию:

– Вне всяких сомнений, что это конечность техника Вани.

– Почему такая уверенность? – поинтересовался Джонни, недоверчиво сморщив лицо.

– Если ты успел заметить, он был одет в специальную одежду, отмечающую принадлежность к «Газпрому», а этот рукав именно от этой спец-куртки. Заберем руку с собой, – убежденно заявила девушка, заворачивая ее в найденную тут же тряпку, – пусть ее Док как следует изучает.

– Как знаешь, – не стал возражать американец, недоверчиво пожав своими плечами, – не понимаю, что он тебе еще скажет кроме того, что и так очевидно: конечность не отрублена от тела, а скорее всего откушена. Может, уже «двинем» обратно? Здесь и так видно, что все осталось по-старому.

– Давай, – согласилась Бероева и тут же, словно бы выстрелила, добавила, – доделаем то, зачем ты отправился – и сразу назад.

– Но я пошел только взглянуть на найденную тобой веревку, – О’Нил старался быть убедительным, – но мы уже это закончили и, как ты сама могла убедиться, обнаружили, что она там отсутствует.

– Да? И только это? – выразила молодая москвичка неподдельное удивление, словно бы хотела убедить своего напарника в том, что является искренней дурочкой.

Джонни же воспринял все это совсем по другому. Он предположил, что, попав под действие его безотказных флюидов, красивая девушка попросту на него запала и ищет любые пути, чтобы добиться его расположения, при этом, однако, сделав это так ненавязчиво, чтобы не задеть своей девичьей чести. Такое положение вещей его вполне устраивало, и специальный агент не воспринимал Ксюшу больше, как препятствие к достижению своих таинственных целей. К слову сказать, именно такого эффекта и добивалась опытная российская сыщица. «Я не знаю, что ты здесь ищешь, но скоро ты обязательно мне это покажешь, даже если, «черт возьми», придется с тобой переспать, хотя до этого, уверена, не дойдет», – подумала Оксана, от которой не ускользнула «трансформация», произошедшая по отношению к ней у ее американского «друга».

Глава VII. Шестой

Закончив осмотр котельно-генераторного отсека, оперативники отправились в путь, двигаясь уже в сторону главного входа. Дорога была уже им знакомой, и они преодолели ее гораздо быстрее чем накануне. Бероевой приходилось держать свой пистолет наготове. Она еще не нашла разгадку всем происходящим событиям, а потому необходимо было быть во всеоружии, чтобы в любое мгновение смочь сбросить варежку, извлечь наружу ПМ и начать вести огонь по могущим внезапно возникнуть врагам. Однако ее переживания на этот раз оказались беспочвенны, и до входа в основную часть комплекса коллеги по правоохранительной деятельности добрались без значимых происшествий – это если не принимать во внимание обжигающего холода и «стоящего» сплошной стеной снега.

Когда «путешественники» оказались внутри, они сразу же направились в кабинет доктора Джордана. Девушка не замедлила положить ему на хирургический стол найденную ими, изрядно потрепанную конечность.

– Осмотрите, пожалуйста, Док эту руку, – тут же обратилась она с просьбой, больше похожей на приказание, – и дайте нам свое заключение, что Вы обо всем этом думаете?

Разрезав рукав одежды, скрывающий представленные ему для подробных изучений останки, Майкл принялся добросовестно их исследовать. Через пять минут тщательного осмотра он наконец произнес:

– Я могу с полной уверенностью сказать, что это левая конечность мужчины. Она была отделена от тела аналогичным способом, как на имеющихся уже ранее трупах, то есть резким сжатием с двух сторон острым, прочным предметом, похожим на зубы.

– Вы хотите сказать, – прервала его россиянка, внимательно наблюдавшая за его совсем даже нехитрыми действиями, – что она попросту была перекушена?

– Именно, – настаивал медицинский работник, покручивая «мертвую» руку перед глазами двоих своих слушателей, – причем одним мощным сжатием челюстей, как знаете, собака перекусывает куриное крылышко или лапку.

– Тем самым, – не унималась любознательная красавица, хлопая длинными густыми ресницами, – имеется в виду нечто похожее на огромного хищника? Правильно ли я сейчас понимаю?

– Трудно сказать, – пожал Джордан плечами, – но похоже, что это именно так.

– Ну вот, я же говорил, что это дело не рук гомо-сапиенс, – сумничал специальный агент, не удержав при себе свое мнение, – здесь водится какая-то живность, очень полюбившая «человечину».

– Допустим, – еще сильнее заморгала глазками прекрасная сыщица, – но у меня назревает вопрос: является ли эта конечность частью тела одного из тех четырех трупов, что уже находятся в морозильнике?

– Судя по представленной здесь одежде и имеющемуся строению – нет, – сделал однозначное заключение врач, как можно ближе сдвинув к переносице брови, – этот рукав является частью куртки, какую носил пропавший Картонкин, все же остальные убитые носили совершенно другие вещи. Это факт, не подлежащий сомнению.

– Таким образом, – предположила Оксана, останавливая игру своих восхитительных глазок, – мы приходим к абсолютному выводу, что эта рука являет собой принадлежность к туловищу пропавшего без вести электрика-техника, так ли я понимаю?

– Определенно, – согласился доктор, положив начинающую оттаивать руку на хирургический стол.

– Значит можно с полной уверенностью сказать, – продолжала допытываться девушка, – что Ивана уже нет больше в живых?

– Без сомнения, – констатировал американский специалист медицины, – даже имея это единственное ранение на всем своем теле, у него вряд ли получилось бы остановить кровь, вытекающую из поврежденной артерии, да и время, проведенное на морозе – а он отсутствует почти сутки – вряд ли благоприятно скажется на жизнеспособности его организма.

– Слышишь, Джонни, – обратилась Бероева к спец-агенту, не забыв состроить тому прекрасные глазки, – Картонкина можно исключить из списка живых, а заодно и подозреваемых. Таким образом, мы опять вернулись в самое начало пути и ни на шаг не сдвинулись с места.

– Что же нам делать? – поинтересовался специальный агент ФБР-а, скрещивая на груди свои руки.

– Искать, пытаясь найти разгадку творящимся здесь злодействам и по возможности шевелить своими мозгами, – твердо заявила отважная девушка и, взглянув на полностью оттаявшую конечность, уже обращаясь к Джордану, тоном, не терпящим возражений распорядилась, – уберите ее в морозильник, Док, а то она уже начинает попахивать. В нас же, я думаю, здесь больше нет надобности, поэтому мы оставляем Вас вместе со всеми «вашими» трупами.

Произнеся эти слова, она направилась к выходу, увлекая следом за собой Джонни. Как только они оказались в коридоре, коллега из штатов не преминул снова попробовать наладить с девушкой более близкие, чем просто рабочие, отношения.

– Ксюша, – произнес он вкрадчивым голосом, – скажи, а у тебя есть какой-нибудь кавалер – там, на Большой земле? То, что ты не замужем, это можно сказать с полной уверенностью, ведь у тебя, я заметил, нет обручального, золотого кольца.

– Интересно, Джонни, – усмехнулась девушка, ожидавшая нечто подобного и видя, как О’Нил периодически «пожирает» ее жадным и похотливым взором, – а у вас, в Америке, все такие прямые? Вы что, разве не ухаживаете за девушками, а сразу тащите их в постель?

– В принципе, да, а что здесь такого? – без тени смущения, произнес настойчивый ухажер. – Если встречаются два человека с абсолютно схожими интересами, равные по социальному статусу, не лишенные привлекательности, почему бы им не узнать друга поближе? Вдруг из этого получится чего-нибудь продолжительное и более интересное?

– Например? – удивилась молодая красавица наглости и беспринципности «своего» кавалера.

– Создание крепкой семьи, – с непроницаемым лицом отвечал ФБР-овец, словно бы для него это являлось основным правилом жизни. – Что же тут необычного? В Америке многие люди, занятые на службе, заключают браки подобным образом.

– Но не в России, – оборвала очаровательная прелестница эту скупую тираду, для приличия гневно «стрельнув» прекрасными глазками, – у нас сначала сердце должно почувствовать, что человек тебе близок, и только после этого мы переходим к каким-то там отношениям. Для занятия же проституцией существуют определенные слои населения с явно заниженным чувством социальной ответственности. Я понимаю, что на станции с ними проблема, но, поверь, лично у меня нет совершенно никакого желания вдруг сделаться им подобной.

– Очень жаль, что ты поняла все превратно, – впервые за все время этой откровенной беседы смутился О’Нил. – Ты, действительно, мне очень понравилась, и я просто голову теряю, когда нахожусь рядом с тобой.

Эти слова американца не лишены были истины. Он, расценивая Бероеву, как предмет своих вожделений, и уверившись, что она и сама от него без ума, неожиданно до такой степени запал на эту красавицу, что непременно хотел с ней обхождения более близкого, чем простое сотрудничество. Однако та быстро осадила этого слишком рьяного, уверенного в себе, кавалера и вернула его «на место». «Да… не так-то уж ты и проста», – рассуждал специальный агент ФБР-а, когда они расходились по своим комнатушкам, чтобы немного отдохнуть перед близившимся обедом.

Весь остаток дня прошел в размышлениях и разработке дальнейшей стратегии – на тот случай, если придет отрицательный ответ на проведение общей эвакуации. Оксана убедила себя в том, что в этом случае она непременно должна побывать в том месте, где ученые производят свои исследования. В этой мысли ее укрепил еще один произошедший на станции случай.

В половине седьмого вечера явилась научная часть личного состава «Зимовки», но прибыли они только втроем. Оксана как раз бесцельно слонялась по коридорам, пытаясь мысленно разрешить созданную кем-то загадку, когда с улицы ввалились всего лишь трое ученных.

– Эй, а где ваш четвертый? – сразу же попыталась разузнать российская сыщица. – На улице что ли замерз?

Научные сотрудники предпочли отмалчиваться, отводя глаза в стороны и не желая встречаться с зорким взглядом опытной сотрудницы МУРа.

– Так, я что-то не поняла? – спросила Бероева, придавая своему распрекрасному личику гневное выражение. – Это что еще за игры – в молчанку? Я так понимаю: у нас еще один пропавший генетик? Я вижу – «зверюге» сильно нравится наша российская «человечина», которую он стал предпочитать больше американской.

Она безошибочно определила, что в наличии находятся все, кроме одного Григоровича. «Сначала Попов, затем этот… еще трое из гражданской обслуги. Если так пойдет дальше, я тут скоро останусь с одним только Джонни», – словно молния, пронеслась в ее голове неприятная мысль, и невольно сжалось «похолодевшее» сердце. Вслух же, оставляя для остальных свои эмоции непостижимыми, а лицо непроницаемым, Оксана произнесла:

– Значит так, идите немедленно раздеваться, а потом общенаучный сбор в зале для совещаний. Респект?

– Да, – нехотя, но тем не менее хором все ученые подтвердили свою готовность исполнить указание московской оперативницы.

Девушка между тем крикнула Джонни, и они вдвоем ждали, когда соберутся остальные участники этого немногочисленного собрания. Через пятнадцать минут явился и весь научный состав. Лишь только они расселись, председательствующая, коей сама себя утвердила Бероева, сразу же с интересом спросила:

– Ну-с, уважаемая профессура, и где же отстал наш доцент Григорович? Не выдержал вашей давки и «спекся»? Или же произошло нечто другое? Меня очень интересует, что случилось на этот раз? Хочу вас сразу заверить, что тут нет никакой Государственной тайны, а значит, вы обязаны отвечать. Предупреждаю: я наделена особыми полномочиями и могу арестовать здесь любого, даже самого главного, и посадить под замок. Это понятно?

В знак согласия все стали молча кивать головой. Оксана в то же самое время, убедившись, что все всё прекрасно себе уяснили, проговорила:

– Начнем с Вас, мистер Рамирес. Что Вы можете пояснить по факту исчезновения Вашего прямого коллеги?

– Все было, вроде, как и обычно, – начал ученный муж, вздохнув так тяжело, словно делал это в последний раз, – мы работали, выполняя каждый свои обязанности. При этом сразу же поясню, что мы не всегда находимся вместе, периодически возникает потребность кому-нибудь отдаляться. Так было и на этот, никем непредвиденный, раз. За час до окончания сегодняшней смены Владимиру понадобилось, скажем так, отойти. Он ушел и больше не возвращался.

– То есть? – очень удивилась сотрудница уголовного розыска. – И вы не стали его искать? Вам ведь, наверное, приходится отходить в одно и тоже общее место, или каждый предпочитает свое?

– Конечно же, мы искали его, – настаивал Джеймс, придав невольной гримасе недовольный оттенок, – мы осмотрели все, что только смогли осмотреть, но его присутствие обнаружено не было. Как Вам, наверно, известно, мы находимся в ледяной толще самой северной точки планеты. В такую погоду вход в наш так называемый исследовательский центр периодически заметает снегом. Вот именно расчищать его и отправился Григорович, чтобы обеспечить нам свободный проход, а заодно уменьшить количество снежного покрова, который необходимо будет откинуть завтра, ведь работа – есть работа, и от нее – в силу очень высокой серьезности дела! – отлынивать мы не можем.

– Значит, вы и завтра собираетесь туда отправляться? – изумилась Оксана, недоверчиво сощурив свои прекрасные глазки и тут уже посчитала нужным обратиться к своему американскому «другу»: – Ты чего молчишь, Джонни? Объясни этим господам, что на них открыта настоящая северная «охота», и кто-то из них обязательно будет следующим.

– У меня нет таких полномочий, – совершенно серьезно промолвил О’Нил, даже не изменившись в лице, – я не могу лезть в исследования научных работников. Думаю, у тебя, Ксюша, должны быть аналогичные поручения.

– Я не знаю, как у вас там в Америке, но у меня существует только одна, единственная, инструкция, – самозабвенно воскликнула российская сыщица, – это закон «О полиции» нашей страны, где четко прописано, что я, паче-чаянья, своим прямым долгом обязана защищать жизнь и здоровье граждан, а все остальные инсинуации оставлять на потом. Поэтому-то я категорически запрещаю дальнейшее проведение ставших такими «убийственными» исследований, которые и для всех нас, остальных, влекут чересчур большую опасность. Если же кому-то что-то не нравится, (намекая на скрытных ученных), то пусть берут меня вместе с собой, чтобы я лично могла обеспечить охрану. Да и вообще, я жду подтверждения из нашего «Центра», дающее разрешение на проведение экстренной эвакуации, так что я возьму на себя смелость предположить, что пришла пора всем сворачиваться, ведь, как только позволит погода, за нами пришлют самолет. Надеюсь, с этим все стало ясно? – и не получив ответа, продолжила: – Тогда вернемся к исчезновению доцента-генетика. Мы остановились на том, как он пошел расчищать вход. Что дальше? Продолжайте, мистер Рамирес.

– Дальше все просто, – воспользовался профессор возможностью продолжить прерванное эмоциональной речью повествование, – мы, выходя из ниши, сразу же обнаружили, что наш коллега отсутствует.

– Но что-нибудь, скорее всего, осталось: следы борьбы, может быть, кровь? Был ли расчищен снег? – «засыпала» оперативница Джеймса вопросами.

– Нет, все было чисто, – отвечал научный сотрудник, – если и были какие следы, то их, вероятно, запорошило обильным снегом, которого было навалено столько, что мы еле отгребли себе дорогу на выход.

– Так, а с утра? – прервала его Оксана, словно бы стараясь «сверлящим» взглядом заглянуть в душу этого человека.

– Что с утра? – не понял ученый, изобразив на лице удивление.

– Вход был завален также? Или же меньше? А, может, больше?

– Картина была аналогичной, – чуть стушевавшись, что не ускользнуло от глаз умудренной опытом сыщицы, проговорил научный сотрудник.

Кроме этого, не осталось не замеченным ошеломление, «волной» пробежавшее по лицу профессора геологии Веремчука. «Что-то этот американский «хлыщ» недоговаривает. Надо обязательно отдельно ото всех «попытать» последнего россиянина», – размышляла Бероева, анализируя увиденную ею сейчас мимику.

– Что ж, тогда мне все ясно, что ничего снова не ясно, – сотрудница МУРа решила заканчивать это бесполезное совещание, – все могут идти отдыхать.

Она даже не стала удерживать Джонни, чтобы спросить его мнение, во время последнего его монолога четко определив занимаемую им в своей основе позицию. Для себя же оперативница твердо решила, что необходимо без свидетелей пообщаться с геологом.

Глава VIII. Орудие преступления

«Как здорово получается, что они все разместились по разным кубрикам. Можно будет поговорить без свидетелей», – раздумывала Оксана, направляясь в комнату профессора. Она располагалась между двумя опустевшими помещениями, где раньше проживали умерший Попов и исчезнувший Григорович. Остановившись перед его дверью, она замерла, уловив легкое движение в конце коридора. «За мной уже начинают следить», – сделала она осознанный, напрашивающийся сам собой вывод.

Покрутив головой из стороны в сторону, оперативница бесцеремонно толкнула преграду, отделявшую ее от ученого. Однако не все было так просто, как ей бы хотелось: она была заперта изнутри.

– Кто там? – раздался голос Веремчука, слегка дрожащий, видимо, от волнения.

– Капитан Бероева, – четко отчеканила Ксюша, – Константин Георгиевич откройте, пожалуйста, мне нужно задать Вам пару вопросов.

Два раза щелкнул отпирающийся замок, и девушка оказалась внутри помещения. Хозяин «коморки» сел на кровати, указав гостье место на стуле – прямо напротив себя. Усевшись на предложенный табурет, она сразу же перешла к интересовавшему ее делу:

– Я так понимаю, у Вас есть кое-какие уточнения к рассказу Вашего американского коллеги. Наверное, он рассказал не все?

– Вы знаете, милая девушка, – не скрывая тревожных эмоций, вполголоса промолвил профессор, – много странного творится на этой станции.

– Неужели? – скривив левый край своих красивейших губ, заметила российская сыщица. – Давайте конкретней.

– Куда уж конкретней, – не в силах сдерживать дрожь в руках, продолжил геолог, – после того, как был обнаружен второй труп, я заметил, что мои российские коллеги как-то стали от меня отдаляться и, напротив, сильно сблизились с американцами. Сначала это меня беспокоило крайне мало, но сейчас, когда сначала был убит Попов, затем пропал Григорович, а потом Рамирес зачем-то сказал неправду, я начал подозревать, что мы втянуты в какую-то жуткую и нелепую интригу, которой сопутствуют сплошь опасности и убийства.

– Возможно, – подтвердила Бероева, глядя прямо в глаза собеседнику, и намереваясь уже уточнить то, зачем именно сюда прибыла, – вот Вы сейчас озвучили: «Неправду», что это значит?

– Делом в том, что, действительно, – ответил Веремчук, покрываясь холодным потом, – с утра проход в нишу, где мы, все вместе с остальными, работаем, был почти полностью завален снегом, и его пришлось долго откидывать. Впоследствии пурга несколько поутихла и можно было не беспокоиться, что выход сильно уж так занесет. Потому-то в этом отношении мы работали совершенно спокойно. За час до окончания трудового дня Григорович вызвался идти освобождать нам выходное отверстие, но к расчистке так и не приступал.

– То есть? – не поняла сотрудница уголовного розыска.

– Снега – в противовес словам Рамиреса – нанесло немного, – капли на лице ученного становились только крупнее, – и чтобы его убрать потребовалось бы не более получаса. Григорович же, как я уже говорил, его совершенно не трогал, а направился прямиком к выходу. Там его следы обрывались, но зато имелись – пусть и запорошенные, но вполне различимые – отпечатки гусениц небольшого, двухместного снегохода. Мои американские коллеги не придали этому никакого значения, как будто им было известно все, что там приключилось.

– Интересно, – «оборвала» Бероева речь рассказчика, лицо которого к этому времени уже полностью обтекало холодным потом. Заметив эту особенность, девушка, проявляя участие, невольно спросила, – Константин Георгиевич, Вы как себя чувствуете? Вам плохо? Может сходить за доктором?

Тот ничего не ответил, а только сильно закашлял, хватая ртом воздух и схватившись обеими руками за горло. Было очевидно, что он умирает. «Только не сейчас», – в сердцах подумала Оксана, подхватив заваливающегося с кровати на пол ученого. «Он ведь готов был мне все рассказать», – мысленно причитала оперативница.

Веремчук же, начиная хрипеть, замахал рукой, приглашая девушку сблизиться лицами. Сквозь душившую его хрипоту, он смог произнести только одно слово: «Тарелка», и тут же скончался. Сотрудница МУРа закрыла покойнику глаза и пошла прочь из комнаты, чтобы разыскать Джордана. Какого же было ее удивление, когда выйдя в коридор, она столкнулась с Майклом, который сам активно искал ее, находясь при этом в состоянии крайнего возбуждения. Но не он один желал обнаружить оперативницу: вместе с ним по базе рыскал Уоркен. Он держал в руках небольшую бумажку. Увидев ее, оба воскликнули:

– Ксюша, нам нужно с Вами поговорить!

– Лично с Вами мне тоже, Док, – энергично ответила девушка.

Прекрасно понимая, что дело их для «лишних ушей» совершенно не предназначено, было предложено сначала высказаться радисту. Тот сразу же воспользовался этой возможностью и, передавая радиограмму, проговорил:

– Пришел ответ из России.

Поблагодарив его за исполнительность, сыщица пробежала глазами текст, где четко значилось:

Москва. Центр

Капитану Бероевой О.В., оперуполномоченной

Проведение эвакуации считать преждевременным.

Действовать строго полученным при вылете инструкциям.

27.11.2017 года, 19 часов 20 минут.

Отпустив радиста, Оксана пригласила Джордана в комнату, где находился мертвый геолог. Она прекрасно понимала, что он хочет ей сказать что-то невероятно значимое, но все же считала, что сначала необходимо осмотреть пока еще «свежий» труп.

– Посмотрите, Док, – потребовала сотрудница уголовного розыска, лишь только они оказались внутри, – Как Вы думаете, от чего он скончался?

Хоть врач и «сгорал» от явного нетерпения, собираясь немедленно выложить свою тайну, но исполнение своих непосредственных, врачебных обязанностей взяло надо всем остальным верх, и он принялся внимательно осматривать мертвое тело. Изучив кожный покров лица, имевший неестественный, несколько коричневатый оттенок, он нажал пальцами на челюсти, разжимая зубы покойника. Свои действия он сопровождал комментариями:

– Кожа влажная. Перед смертью покойный сильно потел, что дает основание предположить, что произошли сбои в работе сердца. Ротовая полость заполнена пеной. Присутствует характерный запах горького миндаля. Могу предположить, что мы имеем дело с цианистым калием. Он убивает благодаря тому, что при попадании в кровь, связывается с железом в ее клетках, лишая их способности переносить кислород. Смерть наступает в течении нескольких минут.

– Так и было, – согласилась Бероева, беря с тумбочки стакан, наполовину наполненный прозрачной жидкостью, стоящий рядом с полулитровой пластиковой бутылкой минеральной воды, – мы проговорили с ним не более семи минут, и с каждой секундой ему становилось все хуже.

– Стой! – вдруг воскликнул Джордан, перехватывая стеклянный сосуд с минералкой.

Он на достаточно большом удалении поводил им перед своим носом, потом взял бутылку и проделал с ней ту же самую операцию. Затем сделал однозначное заключение:

– Очевидно, он глотнул из этого вот стакана, что и явилось для него роковым. Я удивляюсь, что после этого он еще какое-то время жил и даже мог говорить. Наверное, концентрация яда была небольшой, либо же это был не чистый цианид, а какая-то его производная.

– Жалко, конечно, профессора, но хоть здесь все понятно и обошлось без мистического «зверюги», – не без сожаления, что не смогла спасти очередного члена команды, но с чувством удовлетворения, что начала приближаться к страшной разгадке, заметила мудрая сыщица.

Когда причина смерти была, в принципе, установлена и совершенно совпала с мнением прекрасной Оксаны, она наконец поинтересовалась, зачем ее искал доктор:

– Вы мне что-то хотели сказать, Док?

– Да, да, конечно, – оживился медицинский работник, закончив со своими непосредственными обязанностями, – я тут кое-что нашел, но, как рассказать об этом, даже не знаю – это лучше увидеть. Дело, не терпящее отлагательств. Оно как раз связано с нашим таинственным незнакомцем, так что пока труп профессора можно оставить здесь, думаю, за несколько минут с ним ничего не случится, а как закончим, я его обязательно уберу.

Они вышли из кубрика геолога, и доктор толкнул дверь соседней «каморки». Она оказалась не заперта и открыла доступ в комнату жестоко растерзанного Попова. Джордан сразу же стал рассказывать, что именно явилось причиной его столь пристального внимания.

– Суть дела такова, – начал он, остановившись посреди помещения, – около часа назад я проходил по коридору, и неожиданно мой интерес привлекло то, что дверь сюда не заперта и чуть-чуть приоткрыта. Это довольно странно, ведь, как правило, все нежилые отсеки всегда находятся в запертом положении, тем более что профессура старается хранить свои тайны довольно ревностно.

– И конечно же, это странное обстоятельство Вас заинтриговало, – предположила Бероева, произведя внимательный осмотр и заметив торчащую из-под кровати металлическую трубу. Она уже не сомневалась, на что именно Майкл ей укажет.

– Совершенно верно, – подтвердил умудренный опытом врач, – и когда я оказался внутри, то мне сразу же бросился на глаза конец стального предмета, выглядывающий из-под койки Попова. Ты видишь его, милая Ксюша?

– Разумеется, – кивнула головой российская сыщица.

– Тогда можешь достать, – настоятельно потребовал Джордан.

Оперативница нагнулась и, потянув за металлическую основу, извлекла наружу предмет, внешне похожий на большие ножницы с длинными ручками, применяемые в основном для перекусывания толстой стальной арматуры. Единственным отличием было то, что вместо режущих частей, здесь были установлены две вытянутые продолговатые рамки, расположенные друг против друга, от которых, соответственно вверх и вниз, отходили железные клинья, напоминающие остроконечные звериные зубы. В общем, эта конструкция была схожей с волчьими челюстями. Вся ее «рабочая» часть была запачкана жидкостью бурого цвета, имеющей явное сходство с засохшей кровью.

– Это еще не все, – проговорил медицинский работник, извлекая из дальнего конца под-кроватного пространства два стальных снегоступа, напоминающих голую человеческую ступню, но только очень больших размеров.

При внимательном рассмотрении представилось очевидным, что на концах так называемых пальцев имелись загнутые, в виде когтей, штыри. К обуви они крепились с помощью специальных кожаных ремешков. Пока Бероева примеряла их на свои теплые сапоги, Джордан достал из-под кровати нечто, похожее на подобие огромной звериной лапы, с мощными железными крюками на окончаниях. Это устройство больше походило на человеческую ладонь с загнутыми вовнутрь большими когтями. Она удерживалась в руках, с помощью приваренной к ней трубы, имеющей в длину около сорока сантиметров. Майкл сделал маховое движение, показывая, как с ее помощью можно оставлять следы звериного нападения. Оксана в то же самое время «экспериментировала» со «звериными челюстями». Смыкаясь между собой, они создавали тот самый, лязгающий, звук, который она слышала, когда они с О’Нилом осуществляли свой первый выход из основного комплекса станции.

– Все правильно, – констатировал доктор, наблюдая за действиями российской оперативницы, – именно так и разгрызались тела уже мертвых жертв. Для начала их убивали острым ножом, а потом имитировали нападение огромного зверя, вычищая из туловища любые намеки на то, что сначала было произведено воздействие обыкновенного человека. Останки, скорее всего, складывали в какой-нибудь целлофан, создавая иллюзию, что они были съедены. Кожу на спине раздирали с помощью этой «лапы», кстати, ей же извлекался и головной мозг. Она имеет форму лопатки, а мозговое вещество, как известно, представляет собой целостную структуру, что с ее применением позволяет основательно вычистить черепную коробку. Все эти столь ужасные телесные повреждения, по моему мнению, наносились с одной целью – запугать оставшихся в живых членов «Зимовки».

– Полностью разделяю Ваше профессиональное мнение, Док, – согласилась Оксана, откладывая в сторону опасный предмет.

Последнее, что Майкл извлек из-под кровати, был удлиненный брезентовый чехол, в котором что-то болталось. Медик немного потряс его, и на пол упал нож, напоминающий российскую финку, снабженную узким, длинным, острозаточенным лезвием.

– Ну, вот и шарада наша сложилась. Все орудия страшных убийств теперь в сборе, – сделала Бероева вывод, просившийся сам собой, – и ничего здесь мистического либо схожего с животным миром не существует. Все это дело рук человеческих.

Пока она делала свои умозаключения, Джордан принялся складывать находки в тряпичный кожух. Как и следовало ожидать, там вполне удобно и равномерно разместилось все найденное оружие.

– В таком состоянии можно, не привлекая к себе внимания, совершенно спокойно вынести его наружу, и это становится делом обычным и ничем неприметным, – высказал Майкл мысль, которая и так была очевидна, – тем более что уличный тамбур находится в пяти метрах от двери Попова.

– Да, Док, здесь я с Вами абсолютно согласна, – подтвердила схожесть их мнений Оксана, – но сейчас надо подумать, где все это «хозяйство» можно пока «схоронить»? Я предлагаю, что удобнее всего это будет сделать у Вас в морозильнике: все равно туда труп геолога нужно нести, заодно и эти «железки», под шумок, перетащим, не вызывая притом ничьих подозрений. Мне кажется, что пока рано открываться, что нам все известно. Вы как считаете, Майкл?

– Я мало разбираюсь в оперативной работе, – произнес врач, на секунду задумавшись, – и готов, Ксюша, подчиняться любому распоряжению. В свою очередь, мне бы хотелось спросить: а не думаешь ли ты, что это именно я могу быть причастен ко всем этим страшным убийствам и что сейчас я, выдавая орудия своих преступлений, преследую некий таинственный умысел?

– Говоря Вашими словами, Док: такой возможности я не исключаю, – не стала хитрить с ответом Бероева, – все это очень даже возможно. В одном лишь я до некоторой степени уверена точно – время всё расставит по нужным местам и покажет нам, кто здесь друг, а кто враг. Пока же мы собираем голые факты, а умозаключения будем делать потом. На этом диалог предлагаю закончить: давайте уже, наконец, побыстрее здесь все уберем и отправимся ужинать – нам нужно основательно подкрепиться. У меня созрел план, и осуществим мы его непременно и сегодня же «ночью». Вы отправляйтесь сразу за трупным мешком, а я буду ждать Вас в комнате скончавшегося ученого.

«Как знать? Не было бы уже слишком поздно»? – проворчал медицинский работник, направляясь выполнять данное ему поручение. Когда он вернулся, они загрузили в черный пакет мертвое тело ученого и в него же спрятали орудия преступлений. Затем все эти доказательства ужаснейшей хитроумной интриги они вдвоем перенесли в холодное помещение медкабинета.

Глава IX. На Северный полюс

Ужинать на «Зимовке» было принято в двадцать часов. Перетаскивая покойника и «зловещие» инструменты, доктор и оперативница чуть опоздали и прибыли в столовую, когда все уже поднимались со своих мест и начинали покидать помещение.

– Вы где же так долго? – поинтересовался О’Нил, заканчивающий с приемом пищи и допивающий чай. – Я уже начинал беспокоиться: не случилось ли с вами чего?

– Случилось, – бойко отвечала красивая девушка, начиная ловко орудовать ложкой, – геолог Веремчук умер, и пришлось убирать его в холодильник.

– Убит? – поинтересовался специальный агент ФБР-а, придав своему лицу такое выражение, будто это первая смерть в его жизни.

– Пока неизвестно, – несколько удрученно заметила сыщица, заранее договорившись с Джорданом, что до поры до времени никто из них не будет разглашать истинных причин кончины ученого, – только вскрытие всё покажет. Видимых признаков насильственной смерти на теле покойного не обнаружено.

– Но как, Ксюша, вы об этом узнали? – продолжал допытывать Джонни, выражая все большее удивление. – Ведь профессура любит запираться в своих комнатушках и, чтобы попасть к ним, обычно нужно сильно стараться.

– На этот раз дверь в его комнату оказалась чуть приоткрытой, – не моргнув даже глазом, разъяснила Оксана, уплетая гречневую кашу, приготовленную на ужин, – именно этот факт и привлек мое любопытство. Я зашла в его кубрик, а он валяется на полу без признаков жизни. Я позвала Дока, и он, осмотрев геолога, констатировал смерть. Затем было хождение за пакетом, загрузка трупа в мешок и переноска его в морозильное помещение. Это и стало причиной нашей задержки.

– Но почему вы не позвали меня? – не унимался в своей недоверчивой активности ФБР-овец. – Мне тоже было бы интересно осмотреть мертвое тело и само место его нахождения.

«Потому что ты американский шпион, Джонни», – подумала про себя Бероева, вслух же проговорила, продолжая строить из себя полную дурочку:

– Есть очень хотелось. Поэтому решили управиться побыстрее и никого больше не беспокоить, ведь Веремчук уже старый, а смерть ненасильственная. Наверное, не выдержал всех тех потрясений, что свалились на станцию за последнее время – вот сердце его и не выдержало. Опять же, исчезновение Григоровича могло спровоцировать какой-нибудь там рецидив.

Такое объяснение было вполне логичным, и О’Нил сделал вид, что спокойно «заглотил» выданную ему «наживку». Однако, хотя он и скрывал умело свои эмоции, но все же по его лицу – если брать во внимание весь период их разговора – периодически «пробегала» черная тень недоверия, которая не ускользнула от зоркого глаза опытной сыщицы.

– Может, все-таки проведем эту ночь вместе? – продолжил соблазнять девушку Джонни, резко меняя тему разговора, желая таким образом еще больше усыпить бдительность российской коллеги.

– Раздобудешь подснежников, тогда – без вопросов, – даже не «дернув» свое лицо легкой улыбкой, оставаясь полностью серьезной и без тени смущения, произнесла молодая красавица, – а пока можешь только мечтать.

Обычно, после таких слов, разговоры принято прекращать, и американец, поднявшись со своего места, направился к выходу. Оксана же, расправившись со вкусной едой, воспользовалась тем, что они остались в помещении столовой вдвоем, подсела к доктору поближе и чуть слышно ему прошептала:

– Не ложитесь сегодня спать, Док, и будьте настороже. Нам предстоит провернуть одно небольшое, но очень интересное дельце.

– Хорошо, – ответил он, осознавая, что либо оперативница начала ему доверять, либо же это будет какой-то проверкой.

Договорившись с доктором, Бероева пошла искать еще одного человека, пообщаться с которым в свете последних событий у нее возникла очень большая необходимость. Его она выловила в коридоре, когда тот направлялся в общую комнату отдыха, чтобы закончить свой вечер за просмотром видеофильмов. Он оказался не кем иным, как специалистом в области обслуживания тракторов-снегоходов. Зазвав Решетова к себе в кубрик, сыщица сразу же объяснила ему предпринятую ею предосторожность.

– Послушай, Сергей, – начала она как бы «из далека», заговорщицки понизив голос до полушепота, – ты чем собираешься заняться сегодняшней ночью?

– Как и обычно, – недоверчиво ответил механик, не понимая, что от него хочет эта невероятно красивая полицейская, – спать буду, наверное.

– Почему, наверное? – тут же «ухватилась» за слово Бероева.

– Потому что, я думаю, – попытался Решетов разгадать замыслы девушки, – Вы собираетесь дать мне какое-то поручение, иначе не позвали бы в свою комнату.

– А ты сообразительный, – удовлетворенно заметила сотрудница МУРа, решив наконец перейти к самой сути волновавшего ее дела, – у меня к тебе будет вопрос?

– Я так и предположил. Задавайте.

– Сможешь ли ты управлять тем снегоходом, который тебе поручили обслуживать?

– Без сомнения, – здесь говоривший взял короткую паузу и, чуть поразмыслив, добавил: – Куда нужно ехать?

– Туда, куда обычно ездят наши ученые, – прошептала прекрасная собеседница, оглядываясь по сторонам, будто опасаясь, что их могут подслушать, – как думаешь, сможешь найти это место?

– Легко, – без тени сомнения, отвечал молодой механик, – Вы спросите, как? – промолвил Сергей, увидев вопросительное выражение, тут же возникшее в глазах московской оперативницы. – Все очень просто. Этот снегоход-трактор представлен нашим Министерством ЧС. Он смонтирован по последнему слову техники. Там имеется все, что необходимо для навигации. Координаты отправной и конечной точки занесены на постоянной основе, так что машиной можно даже не управлять. На своем автопилоте она привезет нас туда, куда надо.

– Действительно? – неподдельно удивилась российская сыщица. – Это значительно облегчает нашу задачу – ты как? – готов прокатиться сегодня ночью и сам всё узнать, зачем мы все здесь находимся и что же является страшной тайной?

– Разумеется, – ни секунды не сомневаясь, согласился Решетов, – уж лучше быть вместе с Вами, чем сгинуть одному в лапах невиданного доселе животного.

– Кстати, – напоследок разъяснила Оксана, – никакого «животного» больше нет, и теперь надо опасаться только людей. Поэтому сейчас можешь идти смотреть телевизор, но, как только все начнут расходиться, тут же иди в свою комнату и, кроме меня, никого не пускай, как бы тебя не просили. И еще одно немаловажное обстоятельство – до моего прихода ничего не пей и, конечно, не ешь. Все ли в этом плане понятно?

Услышав однозначные заверения нового завербованного «коллеги», Бероева вместе с ним покинула пределы своего небольшого расположения. Они вместе прошли в зал для отдыха, где решили «убить время», пока не начнется общее погружение в сон всех остальных участников экспедиции. Когда, около двадцати двух часов, все стали расходиться по своим комнатам, туда же отправились и заговорщики. Еще два часа ждали пока все уснут.

«Шевеления» и брожения в коридоре давно прекратились. Оксана, проверив исправность своего оружия и запасшись запасной обоймой, а также патронами «россыпью», потеплее оделась и, выйдя из комнаты, сразу же направилась к кубрику, где квартировал техник-механик Решетов. Вызвав его условленным заранее стуком, они, уже вдвоем, направились в приемную медицинского кабинета, где их должен был ожидать доктор Джордан. Сергей на ходу накидывал теплую куртку, в остальном же одеянии он был полностью собран, готовый длительное время пребывать на холодном северном воздухе.

Как и было договорено, Майкл ожидал оперативницу, собранный для немедленного выдвижения в путь. Увидев вошедшую к нему сыщицу и ее российского спутника, он заспешил, одевая зимнюю куртку и шапку. Они уже, совсем было, собирались покинуть помещение, предназначенное для оказания медицинской помощи, как внезапно на самом пороге дорогу им преградил молодой российский радист Магомед Алиев. Он заступил на службу в девять часов вечера. Сейчас же держался правой рукой за левую, по ладони которой струилась бурая кровь.

Двадцатидвухлетний парень чередовал службу с американцем Биллом Уоркеном. Он был выше своего коллеги не менее чем на двадцать два сантиметра. Своим телосложением он мало напоминал «передатчика-пианиста». Его фигура была довольно внушительной и отличалась спортивной комплекцией – было очевидно, что он отдает предпочтение физическим упражнениям; походка, несколько неуклюжая, напоминала медвежью; еще юное, почти детское, лицо не отличалось привлекательностью и было овальным и очень вытянутым; черные глаза, под цвет волосам, смуглая кожа и нос с небольшой аккуратной горбинкой выдавали в нем принадлежность к кавказской национальности. Одет он был в черную форму войск специального назначения.

Появление раненого радиста, увидевшего троих заговорщиков, экипированных для выхода из теплой «Зимовки», могло спутать все планы. Пока что он был сильно обеспокоен рукой, но потом у него могли появиться совсем ненужные им вопросы. В принципе, так и случилось. Столкнувшись с ними «в дверях», Алиев, увидев одетого в теплые вещи Джордана, неподдельно удивившись, спросил:

– Вы куда, мистер Майкл? Надолго? Я к Вам с бедой.

Медицинский работник переглянулся с Бероевой. Та опустила вниз верхние веки и, чуть задержав их в таком положении, вернула обратно. На всех языках это означало одно и тоже – знак согласия. Не говоря ни слова, девушка прекрасно дала понять, что согласна на вынужденный медицинский осмотр.

– Ну-с, что тут у нас? – произнес Майкл, подхватывая поврежденную руку и начиная осматривать рану.

– Взялся оголять отпаявшийся провод, – пояснил Магомед, пока врач раздевался, – такое у нас от большой нагрузки периодически происходит. Оплетку я держал двумя пальцами, оголяя концы, направил нож внутрь, то есть к телу, а не, как это обычно принято, от себя – наружу. Не рассчитав очередного движения, лезвие соскочило и полоснуло меня по ладони – вот кровь течет и не останавливается.

– Ложись на кушетку, – приказал Джордан, указывая на хирургический стол.

Как только парень исполнил его указание, врач перетянул ему руку жгутом, сделав это несколько выше ладони. Затем стал набирать лекарственные жидкости в два разных шприца.

– Почему два укола, Док? – приподнимаясь на локтях, выдал внутреннее беспокойство радист. – Обычно всегда делают только один.

– Чтобы кровь быстрее остановить, – не задумываясь, соврал медицинский работник, продолжая наполнять обе емкости, – сильное кровотечение, но ты не переживай, – придал он своему голосу шутливое выражение, – если что, здесь присутствует ваша полиция (имелась в виду Бероева), мне, соответственно, будет не отвертеться.

Хоть это и было сказано полушутливым тоном, но не лишено было определенной истины. Лишь только первый раствор был «запущен» под кожу, как Алиев стал медленно, но уверенно засыпать.

– Почему, доктор? – только и успел он произнести, как сознание его полностью «отключилось».

– С ним все будет в порядке? – поинтересовалась Оксана, едва он засопел, погрузившись в сонное состояние.

– Да, – заверил специалист медицинской службы, – через шесть-семь часов он непременно проснется. Нам ведь сейчас радиостанция не понадобиться?

– Нет, – заерзала на своем месте оперативница, понимая, что время плавно натягивается, – давайте уже лучше, Док, побыстрей заканчивайте. Не забывайте, что у нас есть еще одно, не менее важное, дело.

Далее, Джордан действовал быстрыми привычными, накопленными за долгие годы навыками. «Заморозив» кожный покров возле раны, он энергично зашил его, стянув в месте разреза. Закончив эту привычную в основном для себя работу, он оставил спящего радиста на своей врачебной кушетке и, тут же кутаясь в куртку, поставил всех в известность, что операция завершилась:

– Все, я готов. Можно теперь выдвигаться.

Никого не встретив больше в пустом коридоре, они успешно миновали разделительный тамбур и оказались на улице. Пурга практически прекратилась, и сквозь редкие облака проглядывал начинающий убывать полумесяц. В эти короткие мгновения свет его был настолько ярким, что можно было двигаться, даже не пристегиваясь к стальному пути. Когда же луна заходила, то вся округа погружалась в сплошной непроглядный для зрения мрак.

Решили не рисковать и двигались по привычному всем маршруту. За каких-нибудь двадцать минут, глубоко утопая в нанесенном снегу, они полностью обошли весь комплекс и оказались перед российским достижением науки и техники. Взору путешественников предстал снегоход-трактор, работающий на дизельном топливе. Он был окрашен в красно-белые цвета МЧС. На вид это был мини-автобус; с передней части, сведенной на конус там, где был расположен двигатель, к корпусу крепились две огромные лыжи; задняя часть снабжалась двумя эластичными подвесками, снабженными гусеницами. Эта механическая конструкция рассчитывалась на перевозку двенадцати человек и, кроме всего прочего, в ней находился отсек, предназначенный для транспортировки инструментов и грузов.

Через пассажирскую дверь, которая, действительно, оказалась не запертой и помещалась между лыжами и гусеницами с правой части этого снегохода, они беспрепятственно оказались внутри. Решетов убедился, что двигатель, хотя и прошло достаточно недолгое время, однако все-таки успел остыть окончательно. Пробовать завести его без дополнительного прогрева было делом лишенным всякого смысла и специалист за полчаса проделал все необходимые процедуры. Далее, пусть и тяжело, но при наличии совместных воздействий стартера и сжатого воздуха, движок, сделав три-четыре холостых оборота, успешно завелся.

Доведя его до нужной температуры, Сергей убедился, что выставленные учеными координаты не претерпели никаких изменений. Их он успел запомнить, еще проводя каждодневное обслуживание механизмов и агрегатов. Включив передачу, Решетов вывел снегоход на автоматическое движение. Глядя в окна, виднелась лишь черная пустота, «разбавляемая» белым цветом легкого снегопада, крутящего в вихрях, наносимых порывами студеного ветра. Циклон заходил на очередной круг, словно бы набирая силу, чтобы снова ударить мощной стихией. Фарами освещалось чуть более пяти метров вперед, но это было совсем не страшно, так как вряд ли среди ровных покровов вечного льда нашлось бы хоть какое-нибудь препятствие.