Легенда о розе. Цена предательства

Глава 1.

Прислонившись лбом к прохладному стеклу, прикрываю глаза. Начинает болеть голова.

Бизнес – встречи всегда утомляют, а они в последнее время случаются все чаще и чаще. Сегодня с договорным отделом утверждали список вип – арендаторов нового торгового центра «Кристалл-молл». Завтра – торжественное открытие бьюти – студии.

- К Гиви заедем?

Приоткрыв глаза, фокусирую взгляд на короткостриженном затылке нашего начальника охраны Алекса.

- Да, давай.

Люблю этот ресторан. И Гиви мужик приятный. Жаль, он не знает, что скоро нашей дружбе конец. Через пару месяцев у меня самой откроется целая сеть ресторанов грузинской кухни.

Вадик, мой водитель, аккуратно паркуется на стоянке для постоянных клиентов. Алекс выходит и, окинув профессиональным взглядом местность, открывает мою дверь.

- Ирма Сергеевна, - сложив руки в молитвенном жесте, нараспев произносит хостес, - просим – просим…

- Добрый день, - отвечает за меня Алекс.

Прямым ходом идем в закрепленную за моей семьей кабинку, в которой, как по волшебству, нас уже ожидает официантка с планшетом.

- Бодриони, ростбиф и зеленый чай, - сходу диктую свой заказ.

- Хорошо, а вам? – девчонка смотрит на моего начальника охраны, и я буквально вижу, как вспыхивает ее взгляд.

Не удивлена. Закономерная реакция на достойного самца. Он у меня бывший СОБРовец, два метра роста, военная выправка и подавляющий взгляд.

Настоящий мужик.

- Стейк медио и овощи на гриле.

- Вино? – чирикает девка.

- Вода без газа.

Ослепительно улыбнувшись, она выплывает из кабинки.

Новенькая. Вряд знает, у кого взяла заказ.

Ужиная, тихо переговариваемся о делах. Завтра трудный день. Будет телевидение и приглашенные звезды. Вечером – большой банкет.

У меня только от одной мысли об этом заранее трещит голова. Ненавижу эти сборища.

Отправив в рот кусочек баклажана из салата, внимательно слушаю Алекса. Сверяясь с записями в телефоне, он перечисляет мне основные пункты нашего завтрашнего маршрута.

Я киваю, изредка внося поправки, и отвлекаюсь на звук быстро приближающихся к нашей кабинке мужских шагов.

Мы с Алексом быстро переглядываемся. Оба понимаем, что-то здесь не так, потому что весь персонал ресторана обучен передвигаться бесшумно.

Молниеносно соскочив, охранник выхватывает оружие из кобуры и наставляет на появившуюся в дверном проеме мужскую фигуру.

- Стоять!

Высокий парень медленно поднимает руки и скидывает с головы черный капюшон.

То, что я чувствую, сравнимо с ударом в грудь тупым копьем, хотя внешне я само спокойствие.

Марк Кляйс. Любимый мой. Предатель.

Прежде, чем исчезнуть восемь лет назад, выполоскал мое имя в помоях, а заодно, разбил девичье сердце.

Все так же, держа руки поднятыми, склоняет голову набок и, заломив бровь, медленно растягивает губы в порочной улыбке.

- Здравствуй, Ириша, душа моя.

Складываю руки на столе и, сощурив глаза, осматриваю его с ног до головы.

Он изменился. Сильно.

Стал выше, похудел, но раздался в плечевом поясе. А вот глаза… глаза остались прежними. Азарт и бесшабашность и запредельная наглость. То, за что я его когда-то полюбила.

- Убери оружие, Алекс, - продолжая разглядывать Кляйса, проговариваю негромко.

- Остынь, чувак, - поддакивает Марк и расхлябанной походкой подходит к столу.

Плюнув в ладони, вытирает их о черные джинсы и вальяжно разваливается на стуле Алекса.

У меня внутри все полыхает. Утихшая было головная боль, усиливается с каждой секундой.

Ненависть к этому подонку выжигает легкие кислотой.

- Ты стала еще красивее, Иринка.

- Прости, не могу сказать о тебе того же. Выглядишь паршиво, Марик.

На подвижном лице Кляйса мелькает удивление. Откинув голову назад, он начинает звонко смеяться.

Этот смех я тоже любила когда-то. А потом он мне долго снился в кошмарах.

- Что ты хотел? – оборвав его веселье, спрашиваю я.

Продолжая улыбаться, Кляйс, чешет языком верхние клыки.

- Устрой мне встречу со Старым.

Настает моя очередь удивляться.

Устроить ему встречу с моим дядей? Тем, кто предлагал за его голову баснословные деньги?

- Хм…думаю, дядя будет счастлив с тобой повидаться. Место на городском кладбище все еще ждет тебя.

Марк снова заливисто хохочет. Словно хорошую шутку услышал. Но я бы на его месте не была так самонадеянна. Мой дядя Олег Стародубцев до сих пор восстанавливает репутацию нашей семьи после того, что сделал Марк.

Глава 2.

Сидя на заднем сидении Мерседеса, скольжу слепым взглядом по проплывающему мимо городскому пейзажу. В груди разрастается тревога. Интуиция шепчет, что мы на пороге больших проблем.

Неспроста он объявился. Пришел требовать свое. Только кто ж ему теперь отдаст? Капиталы его семьи давно поделены между Шумовыми и нами, Стародубцевыми, завод продан.

Фамилия Кляйс больше не числится в списке хозяев нашего города.

Но не это самое неприятное. Я не могу отрицать факт, что этот гад все еще волнует меня. Что его развязное поведение и наглая ухмылочка заставляет сердце биться чаще.

Ненавижу мудака.

Достаю из сумки звонящий телефон и принимаю вызов.

- Ирма, ты где? Скоро будешь? – спрашивает в трубке голос Митрича.

Ясно. Значит, все уже в курсе.

- Да, скоро буду.

- Крысеныш вернулся, - после недолгой паузы проговаривает он.

- Знаю. Встретились уже.

- Как? Где? Когда? – тараторит мой крестный.

- Только что у Гиви… - отвечаю я, - Митрич, давай дома поговорим.

Присутствие Алекса меня не смущает. Он мой телохранитель во всех смыслах этого слова, и от него секретов нет. А вот говорить о подобном при водителе – моветон.

- Жду, Ирмочка, не задерживайся.

- Угу…

Отключаюсь и роняю телефон на колени. Давящая на виски головная боль поднимает волну тошноты.

- Я займусь им, - подает голос Алекс.

По спине змейкой ползет холодок. Просто я очень хорошо знаю, что Грозовой имеет в виду.

- Не надо… Пусть просто уберется из города.

Пусть живет, но где-нибудь на другом конце Света.

Ловлю внимательный взгляд Алекса в зеркале, тихо усмехаюсь.

- Роз купи мне.

Молча кивнув, он говорит Вадику, где остановиться и выходит из машины в цветочный бутик. А уже через несколько минут на мои колени опускается охапка благоухающих красных роз.

- Спасибо, - бормочу тихо, поднося бутоны к лицу.

Розы. Моя слабость. Ни дня не могу прожить без их аромата, только они в силах восстановить мое душевное равновесие.

Наполняю легкие их запахом и чувствую, как отступает головная боль, дышу ими, пока едем до дома.

Наша усадьба находится за городом. На охраняемой территории площадью почти в 20 гектаров. Помимо жилой застройки, мы владеем огромным сосновым бором, чистым озером, полем для игры в гольф, теннисным кортом, а также базой для подготовки и тренировки силовиков для наших охранных агентств.

Миновав шлагбаум, проезжаем засаженную голубыми елями аллею и останавливаемся у металлических ворот, которым позавидовал бы любой среднестатистический средневековый замок. Пережиток девяностых.

Бесшумно разъехавшись в стороны, они пропускают мой Мерседес уже непосредственно во двор нашего дома.

- Ты как? Легче стало? – помогая мне выйти, спрашивает Алекс.

- Да.

Подхватываю букет и иду в дом. Вручаю его встретившей меня на пороге Люсе, нашей домработнице и сразу направляюсь в кабинет дяди, надеясь найти там Митрича.

- Привет, - целую старика в пухлую, как у ребенка щеку и опускаюсь в объемное кресло, стоящее во главе овального дубового стола.

Митрич начинает суетиться, наливает для меня стакан воды, себе – виски со льдом. Достает из внутреннего кармана частый гребешок и причесывает заметно поредевшие за последние годы волосенки.

Смешной и безобидный на первый взгляд, но каждая собака в нашем городе знает, что Залозный Николай Дмитриевич волк в овечьей шкуре. Человек с нюхом ищейки и хваткой бульдога. Много лет был правой рукой моего отца, а после смерти родителей по наследству перешел моему дяде Олегу Петровичу Стародубцеву.

Не имея собственной семьи, живет в нашем доме и фактически является членом семьи.

Сделав внушительный глоток виски, ставит стакан на стол и закусывает долькой лимона.

- Он еще вчера засветился. Устроил дебош в Шумовском клубе.

- У Шумовых? – быстро переспрашиваю я.

Зачем он к ним пошел? Тут одно из двух - либо оказался в их клубе по чистой случайности, что неудивительно, потому что львиная доля ночных заведений нашего города принадлежит им, либо решил играть сразу на два фронта.

Ему известно, что между Стародубцевыми и Шумовыми застарелая вражда.

- Ни с кем из Шумовых не общался, - тут же добавляет Митрич, - набухался и свалил с первой попавшейся шлюхой.

На последних словах стискиваю стакан в пальцах до побелевших костяшек.

Кобель.

- Как думаешь, зачем вернулся?

- Кто ж знает, что в его дурной башке? К тебе зачем сунулся?

- Просил встречу с дядей организовать.

- Даже так? – удивляется старик.

Глава 3.

На заре девяностых, когда страна увязла в беззаконии и хаосе, власть в нашем городе поделили четыре уважаемые семьи. Четыре бизнесмена, когда-то считавшие друг друга друзьями.

Все они выходцы из силовых структур. Бывшие участковый, опер-уполномоченный по особо важным делам, прокурор и следователь районного отдела милиции.

Бывший опер Шумов Валентин Семенович и до развала Советского Союза не брезговал грязными делишками. А после, воспользовавшись ситуацией и огромными связями с криминальным миром, взял под контроль незаконный оборот оружия, наркотиков и расцветающую в городе буйным цветом проституцию.

Соответственно, все кабаки, ночные клубы, сауны и бордели были, и по сей день остаются, под его семьей.

Кляйс Кирилл Андреевич, бывший следак, тут же приватизировал крупнейший в области вино-водочный завод, а так же поставил на поток розлив паленой водки и псевдоэлитного алкоголя и снабжал ими торговые сети от Калининграда до Владивостока.

Мой отец, Стародубцев Сергей Петрович оказался дальновиднее своих товарищей. Оформив на свое имя принадлежавший тогда государству цех по огранке драгоценных камней, взял обещание с друзей не мешать ему исследовать горные породы Бурятии на предмет новых месторождений.

Был еще Князев Артур Гаврилович, взявший шефство над местной прессой и телевидением. Но как только дружеские отношения трансформировались во вражду и соперничество, и в городе стали происходить странные убийства, он с семьей бросил все и эмигрировал из России в Канаду.

Поначалу, первые несколько лет, в городе царили тишь и благодать. При поддержке столичной братвы, четыре товарища уверенно держали под контролем все сферы жизни нашего города.

Каждый месяц держали Совет и даже дружили семьями.

Равновесие нарушилось, когда один из них понял, что его товарищ куда успешнее, чем он сам.

Когда мои родители открыли свой Ювелирный Дом, а полулегальный экспорт нефрита, добытого в новых месторождениях, в Поднебесную сделал отца долларовым миллионером, Валя Шумов перестал спать ночами.

Сгнивая заживо от зависти, он, тем не менее, еще долго носил маску друга нашей семьи. Валентин так тщательно скрывал свою ненависть, что, когда у отца начались проблемы с провозом нефрита и алмазов через границу, когда по странному стечению обстоятельств начали пропадать целые партии драгметаллов и, наконец, выгорел самый крупный из его цехов, на друга семьи даже тень подозрения не пала.

Это и стало роковой ошибкой.

За день до моего одиннадцатилетия машину с моими родителями расстреляли неизвестные. Папа, мама, а также их охранник и водитель погибли на месте. Меня в ней не оказалось по чистой случайности. Я не поехала с ними в театр из-за начавшейся ангины.

Они так и не узнали, кто был их заклятым врагом.

Правда всплыла много лет спустя, когда Валентин снова решился на убийство. На этот раз мишенью стал Кирилл Кляйс, отец Марка. Но просто нанять киллера, чтобы убрать его, Шумову показалось мало. Он решил убить двух зайцев одним выстрелом. Стравить моего дядю, занявшего место отца, и Кляйсов. А затем повесить его убийство на нашу семью.

Поссорить наши семьи у него получилось великолепно, вот только дальше все пошло не по плану. Марк, который должен был погибнуть вместе с отцом, остался целым и невредимым и в пьяном угаре сболтнул лишнего.

Рассказал, как Шумов подкинул его недалекому папаше идею влюбить меня в Марка, а затем, с целью шантажа моего дяди, снять порно со мной в главной роли.

Фильм получился шикарный и вышел в прокат на всех экранах нашего города. Любой желающий мог рассмотреть все интимные места моего тела, а также сосчитать количество родинок на левой ягодице и обсудить крохотный шрам под грудью.

Жаль только, что актриса оказалась неопытной. Но ее можно простить, это был ее первый раз.

Валентин рассчитал все до мелочей. Зная жесткий характер моего дяди, он ждал кровавой бойни, под шумок которой можно было избавится от обоих Кляйсов, а их смерти повесить на мою семью.

Но… вышло, как вышло.

Выживший Марк спутал Шумову все карты и пустился в бега. Восемь лет прятался и от Шумовых и от Стародубцевых.

После его исчезновения еще целый год в городе была большая смута. В перестрелках и резнях погибали люди каждой из враждующих сторон. Горели клубы и рестораны Шумовых, взрывались наши склады, автомобили и недвижимость. На всех членов обеих семей велась настоящая охота.

Это обязательно закончилось бы полным уничтожением одного из кланов, если бы московскому смотрящему не надоело смотреть на этот беспредел.

Под угрозой лишения всего имущества им предложили либо помириться, либо обоим покинуть город и разъехаться по разным сторонам. Никто из них терять нажитое не захотел, поэтому оба сделали вид, что простили друг другу все обиды и продолжили дальше жить в одном городе и заниматься тем, чем занимались раньше.

Только теперь, вместо четырех фамилий, осталось две.

Шумовы и Стародубцевы.

А вот зачем вернулся Кляйсеныш, или как его стали называть после того скандала, Крысеныш, еще предстоит выяснить.

Из воспоминаний меня вытягивает ощущение холода. Ванна давно остыла, а за окном совсем стемнело.

Глава 4.

Допиваю остывший чай и подхожу к окну, чтобы выглянуть на задний двор. По освещенной тусклым светом фонарей территории бегают доберманы, а во флигеле Алекса погашен свет.

В этот момент дверь за моей спиной бесшумно отворяется, слышатся шаги и вскоре на мою талию опускаются большие сильные ладони.

- Кого там высматриваешь? – шепчет на ухо мужской голос, - меня?

- Нет, конечно… делать мне больше нечего…

С тихим смешком Алекс разворачивает меня к себе и накрывает губы поцелуем. Раздвигает зубы языком и толкается им в мой рот.

Я отвечаю. Обвив руками шею, льну к нему всем телом. Хочу, чтобы согрел и пожалел. Грозовой все понимает, он всегда чувствовал меня лучше остальных.

Запустив обе руки под подол халата, обхватывает ягодицы и отрывает меня от пола. С его комплекцией и мышечным корсетом я для него не тяжелее котенка.

Удерживая меня на весу одной рукой, второй срывает с плеч тонкий шелк. Целует шею, царапает зубами ключицы.

- Алекс… - прошу тихо, - Алекс, полижи мне…

Отпрянув, смотрит на меня затуманенным взглядом снизу вверх. Знаю, что сделает, как прошу. Его язык любит меня едва ли не больше, чем член.

Усадив на край кровати, молча снимает халатик и опускается на колени. Откинувшись назад, я развожу ноги в стороны. По обнаженной коже, оставляя россыпь мурашек, гуляет прохладный воздух, а в месте, что сейчас рассматривает Алекс, напротив, все нагревается.

Я улыбаюсь. После нескольких лет ненависти и презрения к себе, он научил меня любить свое тело заново. Помог принять то, что случилось, когда мне только исполнилось восемнадцать, и снова довериться мужчине.

Зафиксировав мои бедра обеими руками, Алекс приступает к сольной партии. Увертюру под названием Кунилингус он исполняет виртуозно. Покрыв легкими поцелуями внутреннюю поверхность бедер, он припадает губами к моему естеству. Мягко втягивая в рот, подключает язык.

- Боже… Алекс… - начинаю задыхаться.

Кладу ладони на грудь, заключаю соски между пальцами. Мычу, когда он начинает ритмично бить языком по клитору. То замедляясь, то ускоряясь, дает мне короткие передышки.

Я начинаю ерзать, понимая, что приближается финал. Кручу головой, поджимая пальцы на ногах.

- Пальцами, Алекс… - умоляю со стоном.

Чувствую, как медленно погружаются в меня его два пальца, и встаю на мостик. Оргазм обрушивается цунами. Тело сотрясает, а он пьет мой кайф, прижавшись ртом к моей вагине.

- Супер, - выдыхаю хрипло.

Подняв голову, наблюдаю, как, отпрянув, он облизывает губы. Перекидываю одну ногу через его голову и переворачиваюсь на живот. А затем, прогнувшись в пояснице, встаю на колени.

Позади слышится сбитое дыхание, бряцание пряжки ремня, шелест падающей на пол одежды, а уже в следующее мгновение я встречаю первый удар.

Звонкий шлепок по ягодице и второй удар. Вскрикиваю на каждом, потому что выдержать напор Алекса задача не из легких. Слишком он огромный для меня, большой и неутомимый в сексе.

Идеальный любовник.

Совершив серию мощных выпадов, Грозовой переворачивает меня на спину и, взяв подмышки, откидывает к изголовью. Напрочь позабыв о всех печалях, любуюсь его скульптурно вылепленным телом. Только позировал скульптору не молодой бог, а закаленный в боях воин.

Перекатывающиеся под кожей при каждом движении мышцы, словно высеченное из камня лицо и повидавший многое в своей жизни взгляд.

Встав на колени между моих разведенных ног, Алекс нависает надо мной и толкается двумя пальцами в мой рот. Я все понимаю – он хочет, чтобы я кончила еще раз.

Включившись в игру, послушно размыкаю губы и принимаюсь их сосать.

- Глубже… больше слюны, Ирма, - требует он.

Я завожусь по новой. Мне нравится, как он ведет себя в постели. Это на людях мы соблюдаем субординацию по принципу: работодатель – подчиненный, а за закрытыми дверями, без одежды, он главный.

Обхватив его руку обеими ладонями, облизываю пальцы, представляя, что это его член. Этими мыслями сама себя довожу до точки кипения.

Капризно хнычу, когда он забирает лакомство и вскрикиваю, когда мокрые пальцы раздвигают мои складки. Смешивая мою слюну с выделениями, мягкими движениями массирует клитор. Продолжая ласкать, вновь в меня входит.

- Хорошо тебе?

- Да, ты же знаешь…

- Знаю.

Лучше меня знает, как сделать хорошо, а все равно каждый раз спрашивает.

Максимально растягивая своим немаленьким размером, двигается размеренно, неумолимо подталкивая меня к обрыву.

О, да… сегодня у меня будет второй оргазм.

Держась руками за кованое изголовье, ловлю его тяжелый взгляд. Безжалостный, жуткий. Мне кажется, убивая врага, он смотрит на него так же. Ни капли сомнения или жалости.

Меня это вставляет не по-детски. Изнывая от похоти, так и хочется плакать и умолять его о пощаде.

Собственно, это я и делаю. Не в силах больше терпеть, начинаю под ним извиваться.

Глава 5.

Торжественное открытие нового салона традиционно назначено на шесть часов вечера. Организация у меня отлажена, каждый человек четко знает свои обязанности. Поэтому от меня требуется только появиться на открытии, перерезать шелковую ленту и сказать торжественную речь. А после еще пару часов пообщаться с телевидением, выдержать фотосессию для интернет-изданий, ответить на вопросы журналистов и удостоить своим вниманием уважаемых людей, приглашенный на открытие со всей области.

Правильно Алекс сказал – день будет сложным.

Позавтракав в одиночестве, иду в левое крыло первого этажа. Прохожу по длинному темному коридору до конца и сворачиваю направо, туда, где расположены комнаты моей бабушки по отцу Елизаветы Тихоновны.

Здесь ее покои. Царство мрачной темноты, старинных романсов и плотной дымовой завесы.

Толкнув дверь от себя, оказываюсь в круглой гостиной, полной табачного дыма.

- Ба, да сколько можно?! – ругаюсь, пытаясь разглядеть сквозь плотную пелену бесформенную фигуру старухи в кресле – качалке.

Быстро пересекаю комнату, распахиваю тяжелые портьеры и настежь открываю окно. Бабка на меня даже не смотрит. Зажав в зубах дымящую сигарету, раскладывает на круглом столе пасьянс.

Я падаю в кресло напротив нее и складываю руки на груди. Терпеливо жду, когда она закончит.

- Не сошелся, сука… - каркает как ворона и сгребает колоду в кучу.

- Брось расклад, ба, - прошу я, подаваясь вперед и опираясь локтями в стол.

- Что, Крысеныш покоя не дает?

Я даже не удивляюсь. Не знаю, откуда, но старая ведьма всегда все знает.

- Он вернулся…

- И ты хвостом закрутила, - добавляет, туша окурок в пепельнице.

- С чего ты взяла?

- Расклад тогда зачем? Ты же не веришь…

- Так, для интереса.

- Х@еса, - комментирует в своем репертуаре, но карты в руки все же берет.

Ловко их перетасовав, предлагает вытянуть одну из них. Делаю, как велит, и протягиваю ей пикового валета.

Она недовольно качает головой и начинает раскладывать карты полукругом, а я внимательно слежу за выражением ее морщинистого лица.

Моя бабка колоритная личность. Сухая и тощая, как жердь, почти не передвигается самостоятельно из-за разбившего ее колени артрита, но при этом продолжает курить, как паровоз и материться, как сапожник.

С утра уже ярко накрашена, а иссиня-черные волосы спрятаны в косынку, повязанную по моде шестидесятых годов в виде чалмы.

Мой отец был ее младшим сыном, любимчиком, а я, стало быть, единственная ненаглядная внучка, потому что у дяди своих детей нет.

Разложив карты, сильно хмурится и принимается постукивать узловатым пальцем с огромным перстнем по красному дереву стола.

- Ну?..

- Че, ну! Дура ты!

- Почему?

- Дура баба! – начинает хрипло смеяться, а у меня от ее смеха мороз по коже, - дура и все! Не тем местом думаешь!..

Пока я пытаюсь разгадать значение ее слов, каркающий смех переходит в кашель. Хронический, застарелый кашель курильщика с огромным стажем.

Быстро встав, наливаю в стакан воды из графина и подношу к трясущимся губам.

- Пей.

Бабка делает несколько жадных глотков, а затем, отдышавшись, добавляет:

- Ноги в кровь сотрешь, пока за своей любовью бегать будешь. А когда поймешь, что не в ту сторону бежала, будет уже поздно, - обреченно машет на меня рукой, - говорю же, дура.

В принципе, ничего нового я не услышала, потому что дурой она меня чаще, чем по имени называет. Поэтому, выкинув ее бредни из головы, начинаю собираться в салон.

Сегодня на меня будут направлены объективы десятков камер. Выглядеть надо соответствующе.

Через час с Алексом и усиленной охраной прибываем в косметический салон. Он тоже принадлежит нашей семье, но перед тем, как мне туда войти, Грозовой требует все перепроверить.

Я начинаю психовать. Что, закончилась спокойная жизнь, мне снова каждое утро в страхе просыпаться?

Наконец, спустя минут двадцать, Алекс открывает дверь Мерса с моей стороны.

- Ирма Сергеевна, все в порядке, можно идти.

Я, закатив глаза, хмыкаю, но парень словно не замечает. Он ни за что в жизни меня не скомпрометирует.

Через два часа все готово. Мне нанесли вечерний макияж с акцентом на губы, волосы оставили распущенными, уложив концы естественными локонами, и помогли облачиться в белоснежное платье - футляр с украшением в виде алой розы на груди.

Все вокруг восхищенно ахают, а мне все равно. Знаю, стоит мне только выйти за дверь, кукушки перемоют все кости.

Алекс ждет в просторном холле. Встает с дивана, едва я выхожу. Молча осматривает с ног до головы, в глазах мелькает одобрение.

Понравилось, хотя на людях комплимента не сделает.

Глава 6.

Назад возвращаемся поздно. Алекс, снявший неудобный для него пиджак и расстегнувший верхние пуговицы рубашки, молча сидит рядом. Глядя в телефон, с кем-то общается по делам охранного агентства.

Я же, положив голову на подголовник, безуспешно пытаюсь задремать.

- Завтра дома? – заметив, что не сплю, тихо спрашивает он.

- Два дня выходных. Устала…

- Я тогда послезавтра на карьеры еду.

Рассеянно кивнув, я погружаюсь в свои мысли. Ни дядя, ни Митрич больше не звонили. Встреча еще не закончилась или им нечего мне рассказать? Или же, наоборот, они боятся мне озвучить новости?

Марк, с его безбашенностью, вполне мог нарваться на неприятности. Дядя не из тех, кто станет терпеть хамство. А Кляйс не из тех, кто следит за языком.

Вспомнив его нахальную улыбочку, дикий взгляд и хриплый шепот, неосознанно тру горло. Мудак уверен в своей неотразимости. Тут не поспоришь – у него всегда были орды поклонниц. А я, дурочка, считала себя особенной. Выбрал меня из такого многообразия.

Ненавижу ублюдка.

По приезду домой сразу иду переодеться и смыть косметику. Захожу в комнату и сую нос в свежий букет алых роз. Обняв его руками, затягиваюсь полной грудью.

Снимая узкое платье, смотрю в окно. Дядя и Митрич сидят в подсвеченной большим фонарем беседке. Пьют коньяк и курят сигары.

Я быстро переодеваюсь, умываю лицо, заплетаю волосы в косу и, накинув на плечи бабкину шаль, бегу на задний двор.

- Ну, хвастай давай, как прошло, - лыбится подвыпивший Митрич.

Он хмелеет быстро. Становится расслабленным и любвеобильным.

Смотрю с улыбкой на Алекса. Он тоже уже успел переодеться в спортивные брюки и белую футболку и сейчас сидит напротив моего дяди с бокалом виски в руке.

Налили ему, скорее всего, за компанию, потому что все знают, что на работе Грозовой не пьет. А он сейчас на работе.

- Нормально прошло, - отмахиваюсь я, - как всегда.

- А в тырнете пишут, - икает Митрич, - ты была на высоте.

Дядя, глядя на меня поверх бокала, горделиво улыбается. Случается такое редко, поэтому такие моменты для меня особенно ценны.

- У вас… как дела? – кутаясь в собственные руки, спрашиваю негромко.

Улыбка Митрича тут же тает. Запихав в рот оливку, долго, морщась, ее пережевывает. Дядя разливает ему и себе виски из бутылки.

- Завод свой захотел вернуть… Щенок!..

- Завод? – подаюсь вперед, - Кляйс разве не знает, что он давно продан?

После того скандала по решению москвичей вино-водочный завод Кляйсов был продан стороннему человеку, а все деньги ушли в общак.

- Знает. Компенсацию требует.

- Требует?!

Я не верю своим ушам. У него врожденный дефект отсутствия инстинкта самосохранения? Что он о себе возомнил?!

Марк не то, что требовать, он возвращаться сюда права не имеет. Не после того, что сделал!

Мой дядя все еще хозяин города, хоть и наравне с Шумовым. Откуда столько самоуверенности?

- Ага… считает, что его незаконно лишили наследства.

- За этим он вернулся? – не дыша, спрашиваю я.

Поочередно смотрю на обоих мужчин. Они так же поочередно кивают.

Мерзавец!

«Я вернулся, чтобы быть с тобой»

Ничтожество!

- Выкиньте его из города, - произношу сдавленно.

Сжимаю кулаки под столом, чувствуя, как закипает гнев. Голова, словно сдавленная обручем, заполняется болью.

- Хрен ему, а не завод, пусть катится обратно!

- Он скоро уедет, - спокойно произносит дядя, прежде чем осушить бокал.

- Если Шумовы его не пожалеют, - заплетающимся языком вставляет Митрич.

Алекс, опираясь спиной на высокую спинку скамьи, задумчиво крутит бокал с виски в руке.

- Ты обещал помочь! – с вызовом обращаюсь к нему.

- Помогу, - отвечает, глядя в бокал.

- Иди спать, дочка, ты устала, - удивленная таким обращением, вскидываю взгляд на дядю.

Он смотрит и говорит ласково, но проглядывающая за заботой решимость предупреждает, что спорить сейчас с ним, себе дороже.

Я поднимаюсь и целую в щеку сначала его, потом Митрича. Поплотнее закутавшись в шаль, бреду к дому и слышу за спиной быстрые шаги.

- Провожу, - кряхтит запыхавшийся крестный.

Мы доходим до дома, но синхронно сворачиваем на тропинку, петляющую между розовых кустов. Пик их цветения уже позади, но аромат увядающей розы даже слаще, чем свежей.

- Говори, - требую я, понимая, что в беседке мне не все сказали.

- Крысеныш клянется, что не знал о той подставе с камерами.

- Врет. Я видела ту запись, он смотрел в объектив.

Глава 7.

На следующий день дядя, Алекс и еще несколько наших людей выезжают на месторождения в Бурятию. Наши геологи - разведыватели обнаружили залежи сортового нефрита. Учитывая то, что 90 процентов добытого нефрита у нас в стране – это нефрит-сырец, найти такое месторождение – огромная удача.

Если все подтвердиться и залежи окажутся объемными, дядя планирует поставить их на госбаланс и получить официальную лицензию на добычу нефрита.

Переводом из теневого в легальный бизнес он занимается уже несколько лет, потому что законодательство в этой области ужесточается с каждым годом. А оставлять мне в наследство незаконные карьеры ему не хочется.

В эти пару дней я из усадьбы никуда не выезжаю. Отдыхаю, валяясь в купальнике у крытого бассейна, читаю книги, а все рабочие моменты решаю по телефону. Штат у меня подобран профессиональный. Команда людей, которым я доверяю ведение своего бизнеса.

Есть человек, который отвечает за организацию работы всех трех моих торгово-развлекательных центров, другой человек ответственен за все салоны, ну а третья команда как раз сейчас занимается разработкой имиджа новой сети ресторанов.

Шаг рискованный, потому что когда-то все рестораны города, за исключением мелких забегаловок и общепита принадлежали Шумовым. Но, кто не рискует, то не пьет шампанского. Наши рестораны станут ответом на их сеть ювелирных салонов.

Навестив бабку, вечером возвращаюсь в свои апартаменты и обнаруживаю в телефоне пропущенные от Кляйса.

Сердце против воли болезненно дергается. Ненормальная реакция на мерзавца.

Пока раздумываю, стоит ли мне внести его номер в черный список, телефон в моей руке оживает.

Снова он.

Оглянувшись на дверь, отвечаю.

- Чего тебе, Марк?

- Ириш, встретиться надо…

От его низкого хрипловатого голоса кожа покрывается мурашками. Ему бы секс-услуги по телефону оказывать. Озолотился бы.

- А больше ты ничего не хочешь?

- Хочу…

Козел.

Ищу глазами графин с водой и, удерживая плечом трубку, наполняю для себя стакан.

- Ириш, я серьезно… поговорить надо.

- Говори.

Облизываю губы и делаю большой глоток.

- Не по телефону, - слышу, как чиркает зажигалка, Марк закуривает, - я объясниться хочу… и тебя увидеть.

- Нет, Кляйс. Я знаю, чего ты хочешь. Я тебе в этом деле не помощник.

- Ты про завод, что ли? Ты здесь при чем? Разговор о другом будет, - слышу, как делает затяжку и выдыхает дым, - мне есть, что сказать тебе.

Вогнав ногти в кожу ладони, смотрю в окно на задний двор. Бабкин кот сидя на заборе, наблюдает, как доберманы носятся с какой-то палкой. В саду, между розовых кустов садовник стрижет газон.

- Мне не интересно, - отвечаю глухо.

- Я поговорить хочу по-человечески. Без лишних ушей… рассказать, как все тогда на самом деле было.

Закусив костяшку пальца, молчу. Марк, естественно, сразу понимает, что я сомневаюсь, и усиливает напор.

- Иришка, милая… ну дай ты мне шанс оправдаться! Ну не мог я раньше приехать!

Я теряюсь. Его голос, как раньше, утягивает меня в трясину. Часто дыша, я растираю ладонью грудь там, где сладко ноет.

- Где и когда?

-Ты согласна? – радуется Кляйс.

- Говори, где и когда, Марк, иначе передумаю!

- Меня к тебе твой пес не подпустит.

- Он в отъезде.

- Да? – в трубке слышится шорох одежды, словно он одевается на ходу и, наоборот, раздевается, - может, тогда приедешь в город?

Невольно усмехаюсь. Я ни разу в жизни не гуляла одна по городу. Это что-то из области фантастики.

- Я буду у себя в офисе через два часа. Для тебя откроют черный вход. Записывай адрес.

Отключившись, я хватаюсь за голову.

Что я творю?!

Зачем?! Что я услышать от него хочу? Все равно ведь не поверю!

В итоге, помаявшись, звоню Митричу сообщить, что мне нужно срочно в город. В отсутствие дяди он отвечает за меня головой, подставлять его не хотелось бы.

- До утра это не подождет? Когда Алекс вернется…

- Не подождет, у меня там сигналка сработала, - вру самозабвенно, - проверить надо.

- Без тебя разберутся.

- Не волнуйся, Митрич, возьму с собой Льва и Гришу. Быстро проверю, что там, да как, и назад.

В трубке слышится тягостный вздох. Старик все еще сомневается, и тогда я иду ва-банк.

- Ну, хочешь, поедем со мной.

Еще более тягостный вздох. Митрич уже принял на грудь и собирается лечь спать пораньше.

- Ладно… только быстро. Лева пусть на связи будет.

- Океюшки!

Глава 8.

- Я думала, у тебя что-то важное, Марк, - подхожу и встаю рядом, - выходит, зря приехала.

- Не веришь?

- Если это все, то тебе пора.

- Ир, - я даже среагировать не успеваю, как оказываюсь прижатой спиной к его груди.

Тело обжигает и парализует. Колени предательски слабеют.

- Руки убери, - шиплю тихо.

Собственная слабость бесит похлеще его наглости. Втягивая воздух открытым ртом, с ужасом понимаю, что абсолютно безвольна.

- Ирма. Не ты одна тогда жертвой оказалась. Я тоже пострадал…

Его руки сжимаются на моих плечах. Из груди вырывается прерывистый вздох.

- Так я и не спорю, Марик. На твои причиндалы тоже весь город пялился.

- О том видео никто, кроме твоего дядьки, узнать не должен был… Так мне сказали.

Руки, обхватив меня под грудью, сжимаются крепче. Сильные, жилистые, из-под рукавов толстовки выглядывают татуировки. Раньше их не было. И силы столько не было.

Марк заметно возмужал.

- Ириш, я клянусь, не со зла… - продолжает он шептать в ухо, - ты же знаешь, кто за этим стоял…

Знаю, Шумов.

- Я отца потерял и сам чуть не сдох… Я хочу отомстить.

В этот момент я напрягаюсь. Не верить, ни единому слову…

- Я тут при чем? Мсти себе на здоровье.

- Поговори с дядькой…

- Нет!

Теперь паззл сошелся. Все до примитивного просто. Марк решил действовать по отработанному сценарию. Через самое слабое место Стародубцевых. То есть, через меня.

- Ир, - шепот становится настойчивее.

Кляйс пускает в ход тяжелую артиллерию. Пока я вяло сопротивляюсь, он разворачивает меня к себе и целует в губы.

Я на мгновение каменею, а потом, опомнившись, толкаю его в грудь. Но с ним это никогда не работало. Не помогает и сейчас. Схватив мои запястья, заводит руки за спину и толкает меня к столу.

- Марк, ты охренел?! Не трогай… Я заору!

Уворачиваюсь, не давая ему свои губы, но и это бесполезно. Зажав мой затылок, он вгрызается поцелуем. Давит на щеки, вынуждая открыть рот, и прикусывает губы.

- Ммм…

Больно. Но, почувствовав его вкус, внутренне рыдаю. Воля утекает шелковой лентой сквозь пальцы. Хватаю ее за призрачный хвост и еще раз толкаю Марка в грудь.

- Нахрен свалил отсюда!

- Не могу, Ириш…

Нашу возню прерывает стук в дверь. Синхронно вздрогнув, мы оба на нее смотрим.

- Ирма Сергеевна! – кричит с той стороны Лев.

Быстро переглядываемся.

- Кто это?

- Тихо, - шиплю я, - уйдет, я тебя выпущу.

Стук повторяется. Оттолкнув Кляйса, я начинаю лихорадочно приводить себя в порядок.

Меня кроет паникой. Что делать? Лев сейчас тревогу бить начнет, дверь ломать.

И, словно в подтверждение моим мыслям, раздается треск, и дверное полотно отлетает в сторону.

На пороге встает фигура Алекса.

Видимо, только с дороги. В камуфлированном костюме и такой же бейсболке, широко расставив ноги, и бешено вращая глазами, переводит взгляд с Кляйса на меня.

В мои вены тонкой струйкой втекает леденящий ужас. Чувствую себя неверной женой, уличенной в измене.

- Алекс… - выдыхаю беззвучно.

- Ты че себе позволяешь, чувак? - раздается насмешливое за спиной.

Прикрыв глаза, я жду взрыва. И он гремит в следующую секунду. Слышится грохот мебели, звон стекла и глухое рычание. Удерживая Марка за шкирку, как щенка, Алекс кидает его из стороны в сторону.

Лев невозмутимо стоит на пороге.

- Алекс! – выкрикиваю я, заметив, что за Кляйсом тянется полоска крови, - Хватит, Алекс!

Марк пытается что-то сделать, но до специалиста уровня СОБР ему далеко. Лицо разбито, одежда местами порвана.

- В машину его, - командует Грозовой, передавая того в руки нашим людям.

Заломив руки, Марка уводят, а мы с Алексом остаемся в кабинете вдвоем. Среди обломков мебели и битого стекла.

Он смотрит на меня, словно видит впервые. А я, корчась от стыда, прячу глаза.

- Ты что творишь, Ирма? – спрашивает тихо.

На губах все еще горят поцелуи Кляйса, а тело заледенело от ужаса. И меня саму от себя тошнит.

- Я… я думала, у него важная информация…

- Ты?.. Думала?.. – качая головой, разводит руками, - каким местом, Ирма?

- Не смей… так… со мной… разговаривать, - задыхаясь, проговариваю я.

- Он мог быть вооружен! – срывается на крик, - он мог взять тебя в заложники!

- Бред! – запускаю пальцы в волосы, ору в ответ, - он бы на такое не пошел!

Глава 9.

Этой ночью уснуть так и не получается. Бездвижно лежа на спине, я смотрю в потолок. За окном стрекочут кузнечики, в вольере подвывает Вольтер. Его суку, из-за начавшейся течки, пришлось убрать на другой конец двора, но он все равно чувствует ее.

Теперь страдаем с ним на пару.

Мне тоже плохо. В груди все стянуто, и болит сердце. За всех. За дядю, у которого подскочило давление, за Митрича, которого мой поступок нехило тряханул, за Алекса, за мудака Кляйса, который сейчас неизвестно, где и… за себя, дуру.

Жалко себя тоже. Не дал Бог ума. Недостойна я своей фамилии.

Тяжело вздохнув, встаю и подхожу к окну. В окнах Алекса темно. Появляется соблазн эгоистично прервать его сон. Пойти к нему и потребовать, чтобы он занялся со мной сексом.

Иногда я так делала, но сегодня не тот случай. Секс не вернет меня в его глазах на прежний уровень. Похоже, я его разочаровала.

Утром, когда с первыми лучами солнца, доберман перестает, наконец, выть, я ненадолго проваливаюсь в сон.

Будит меня Катя, наша горничная. Стоя у кровати, тихо зовет меня по имени.

- Что? – хриплю спросонья.

- Вас Олег Петрович зовет.

- Я сплю.

- Он сказал, это срочно.

Издав протяжный стон, я тру глаза. Ведь не отвертеться.

- Иди. Скажи, сейчас приду.

Кивнув, горничная исчезает.

Не любит меня, нутром чую. Всегда подчеркнуто вежлива, а в спину злобой дышит. Думает я не вижу, как она на Грозового слюни пускает. Знает, что на соперницу мою не тянет, от того и бесится, сучка.

Умывшись и почистив зубы, спускаюсь в кабинет.

Дядю еще не отпустило. Психует, дергаными движениями поправляя на шее галстук.

- Из дома ни ногой.

- У меня дела в городе.

- Перебьются твои дела, - отрезает жестко.

Я тут же взвиваюсь. Смирение не моя добродетель. Головная боль и недосып не добавляют позитива.

- У меня бизнес и дела, которые не терпят моего отсутствия!

- Рот закрыла! – рявкает дядя.

- Я не собираюсь сидеть взаперти, как нашкодившая соплячка!

- Рот, я сказал, закрыла! Не соплячка она!.. Мокрощелка безмозглая! – удар кулаком по крышке Макбука, - если понадобится, в вольере с собаками будешь сидеть!

Я падаю в кресло. Желание спорить испаряется как спирт на коже. Давно я не видела дядю в таком состоянии. Не к добру это.

Прикрыв глаза, устало тру лоб ладошкой. Он тоже выдыхает и, глянув на часы, поднимается на ноги.

- Дядь, - зову в спину, когда он уже выходит из кабинета, - с Кляйсом что?

- Еще раз услышу от тебя про него, я его урою!

- Выгоните его из города.

- Без тебя разберемся, - бросает через плечо, прежде чем хлопнуть дверью.

Заглянув на кухню, прошу Люсю организовать мне поздний завтрак и иду принять душ. А после велю заменить все розовые букеты в доме. Делается это раз в три дня, чтобы аромат свежих роз никогда не выветривался.

Выбираю из свежих цветов бордовые французские розы и несу их к бабушке. Знаю, она их не любит, но я все равно делаю это из вредности.

- Опять веник притащила, - ворчит бабка, раскачиваясь в кресле – качалке под старинный романс в исполнении Изабеллы Юрьевой.

- Может, хоть немного перебьют вонь табака.

Ставлю букет в керамическую вазу и сажусь напротив старухи. Закрыв глаза, она подпевает Изабелле скрипучим голосом. Я дожидаюсь, когда пластинка прокрутится и убираю с нее иглу.

- Ничего не хочешь мне сказать? – сложив руки на груди, спрашиваю дерзко.

Бабушка берет со стола серебряный портсигар и, вынув из него сигарету, щелкает зажигалкой.

- Хочу, - сделав первую затяжку, бабка вперивает в меня бесцветный взгляд, - женщина, любящая красные розы, не бывает счастлива в любви.

- Это тебе приснилось или карты твои сказали?

Но она словно не замечает моей язвительности. Выдыхает дым и снова раскачивается в кресле.

- Изначально ведь роза белой была. Как пена, из которой родилась Афродита, - сощурив глаза, снова делает затяжку, - жила себе девчонка, припеваючи, среди ароматных белоснежных роз и горя не знала.

- И что потом?

- А потом эта дура связалась с Адонисом. Бегала за ним, как собачонка, да и поранила ноги о шипы роз.

- Зачем ты мне это все рассказываешь? – спрашиваю с обидой, понимая, какие она проводит параллели.

- Розы пропитались ее кровью и стали красными…

- Ну и что? Красные розы самые красивые.

- Пока будешь таскать их в дом, твое сердце будет захлебываться кровью…

- Ой, ба!.. – перебиваю я, - кончай пургу нести! Давай лучше я Катерине скажу, чтобы тебе прогулку организовали. Свежий воздух полезен для мозга.

Глава 10.

Вечером за ужином царит напряженная обстановка. Дядя, делая вид, что не замечает моего присутствия за столом, даже не смотрит в мою сторону. Митрич, подражая ему, удостаивает меня лишь односложными ответами.

Все еще злятся.

Я быстро проталкиваю в себя овощное рагу с кусочком шницеля и ухожу к себе.

С Митричем поговорю позже, когда дяди рядом не будет. Это при нем он обиженку из себя строит, а так он отходчивый.

Сейчас немного выпьет и все сплетни мне расскажет. Не получается у меня об этом придурке не думать.

Дождавшись, когда дядя уйдет к себе, спускаюсь вниз и выхожу на летнюю веранду. Крестный, сидя на диванчике, держит в руке рюмочку с наливкой.

Усаживаюсь рядом и вытягиваю ноги.

- Душно, дождь, наверное, пойдет.

- Угу…

- А по прогнозу нет.

- Ты о погоде со мной потрещать пришла? – усмехается старик.

- Да, нет… - оглядевшись по сторонам, придвигаюсь к нему ближе.

- Ну?..

- Что с Кляйсом?

- А тебе какое дело?! – взвивается он мгновенно.

- Он уехал из города?

- Собирается, - сощурив глаза, смотрит на меня с подозрением, - а ты с ним, что ли, собралась?

- Я?.. – изображаю крайнее изумление, - я на дуру похожа?

- Похожа.

Толкаю его в плечо, тихо смеюсь. От сердца отлегло – значит, отпустили его, раз он уезжать собирается.

Пусть едет. Скатертью дорога.

Пожелав крестному спокойной ночи, я, под видом прогулки перед сном, обхожу дом по дорожке вдоль левого крыла и, убедившись, что никто за мной не наблюдает, быстро шагаю к флигелю Алекса.

Не дает покоя мысль, что он на меня обижается.

Дойдя до домика, останавливаюсь у окна. Между полосок жалюзи пробивается тусклый свет. Значит, на месте и еще не спит.

Еще раз оглядываюсь и тяну дверь на себя. Она бесшумно отворяется, и я воровкой проскальзываю внутрь.

- Привет, - здороваюсь тихо, остановившись на пороге комнаты.

Он сидит на краю кровати и чистит оружие. Глянув на меня исподлобья, возвращается к своему занятию.

- Как дела? Как на месторождение съездил?

- Нормально.

- Что, правда, сортовой нефрит? – спрашиваю, проходя внутрь.

- Правда.

- Здорово.

Медленно приблизившись, сажусь рядом. Запах оружейной смазки давно ассоциируется у меня с Алексом, безопасностью и надежностью. Всем тем, что олицетворяет сам Грозовой.

Но запах его кожи безусловно приятнее. Прерывисто вздохнув, я утыкаюсь носом в его плечо.

- Ты мне мешаешь, Ирма.

- Алекс…

Резко поднявшись, он отходит к столу и раскладывает детали Макарова на расстеленной холщовой тряпке.

Я иду за ним. Остановившись за спиной, обнимаю за талию и прижимаюсь щекой к белой майке.

- Алекс, ты хочешь, чтобы я оправдываться перед тобой начала?

- Это лишнее, Ирма, - говорит он, - и приходить сюда тоже не надо было.

- Ты что, ревнуешь?

Ответом мне служит молчание. Сняв с себя мои руки, Алекс выходит в душевую, а когда возвращается, я уже голая сижу в его кровати.

- Ты зачем пришла? Потрахаться?

- Да! – отвечаю с вызовом, - хочу трахаться! С тобой!

Его холодность неожиданно ранит и воспринимается мною, как предательство.

- Ну, о’кей… - проговаривает тихо, - пососи мне тогда, что ли…

Снимает с себя майку и приспускает трико вместе с боксерами. Я смотрю на него во все глаза. В горле вырастает ком, а нижняя губа начинает предательски дрожать.

Он не возбужден и требует минета. Такое у нас впервые.

- Ну… - разводит руками, - видишь, я не хочу тебя, Ирма… Ты собираешься с этим что-нибудь делать?

От унижения начинает гореть кожа. Мне до жути хочется схватить одежду и бежать от него, куда глаза глядят, но врожденное упрямство сдерживает порыв.

Не прерывая с ним зрительного контакта, я поднимаюсь с кровати, не спеша заплетаю волосы в косу и, приблизившись, опускаюсь на колени.

Надеюсь, что мое лицо не отражает даже доли того, что происходит у меня внутри. Делаю все с легкой улыбкой на губах, а на деле же умираю от стыда.

Стягиваю штаны по ногам и поднимаю глаза к его члену. Он, к счастью, уже начинает приподниматься. Громко сглотнув, обхватываю орган пальцами и чувствую, как быстро он увеличивается в размерах.

- Теперь хочешь? – спрашиваю хрипло.

- В рот возьми.

Брови сведены, желваки ходят ходуном, а в светло-серых глазах полыхает пламя.

Глава 11.

Следующая неделя отвратительна. Не умея прятать поганое настроение, я срываюсь на всех подряд. На охране, сотрудниках офиса, Люсе и Катерине и даже бабкином коте.

Зарываюсь в дела с головой, благо их действительно много. Новый салон только-только набирает обороты и без контроля с моей стороны никак. К тому же с этой недели мы запустили рекламную кампанию перед открытием сразу трех новых ресторанов. Официальная дата назначена, а это не повод расслабляться.

Но утомительные обязанности все равно не спасают положение.

Мне хреново. Мои мысли либо с неизвестно где пропадающим Кляйсом, либо с Алексом, который уехал с дядей на новое месторождение на следующий день после случая в его флигеле.

Ни один, ни второй мне ни разу не позвонили. Первый, скорее всего, уже свалил из города, второй – вне зоны действия сети.

Хотя… кому я вру?.. Алекс, даже находясь в городе, не стал бы со мной общаться.

Идиот гордый. Ведет себя так, словно я ему в верности клялась.

Смешно.

Нет, не смешно. Когда тебя больше не хотят – это унизительно.

- Лева, роз купи мне.

Кивнув, охранник связывается с группой сопровождения и просит Вадика остановиться у цветочного бутика. Через несколько минут на сидение рядом опускается благоухающая охапка.

- Спасибо.

Дышу их ароматом, а напряжение не отпускает. Мне не нравится, что Алекс переключился на работу на месторождении нефрита и оставил меня на Льва. К последнему претензий нет, но с Грозовым мне спокойнее.

Оказавшись дома, я принимаю душ и решаю навестить бабушку. Может, на этот раз что-нибудь мудрое скажет. Подхожу к ее покоям и вижу, что дверь прикрыта неплотно. Сквозь узкую щель, подсвеченный тусклым светом, валит табачный дым.

Опять дымит.

Приблизившись, бесшумно отворяю дверь и встаю на пороге. Бабка в гостиной не одна. Сидя в кресле и глядя в окно, беседует с Митричем. Затягиваясь сигаретой, тут же пригубляет ликер.

Качая головой, я тихо усмехаюсь. Пусть только потом заикнется про давление.

- У него было время уехать, - вдруг говорит крестный, делая неопределенный жест рукой, удерживающей бокал, - кто ж виноват, что он дебил?

Поняв, что они сплетничают, я навостряю слух.

- Он, Коленька, не дебил, он @бнутый на всю голову.

Затихаю и, стараясь не выдать своего присутствия, выхожу из комнаты и встаю так, чтобы они меня не заметили.

Речь идет о Марке. Только он, по их мнению, достоин подобных эпитетов.

Затаив дыхание, прилипаю ухом к двери.

- Не думаю, что Валя в курсе, что творит его сын, - продолжает размышлять Митрич.

- Да… - тянет бабка, шумно выпуская струю дыма, - Валя спрятал бы Крысеныша понадежней.

Марка?! Он у Шумовых?!

Я холодею от ужаса. Сердце, сжавшись в комочек ноет от боли. Шумовы никогда ничего не делают просто так. Если он у них, дело плохо.

Меня начинает мутить, в глазах плывут темные круги. Значит, скоро заболит голова.

- Ну-у… мы-то тут ни при чем, Лизавета Тихоновна, - воодушевленно проговаривает крестный, - нам остается только наблюдать, да ждать чем дело кончится.

Бабка скрипуче смеется. Немного кашляет, а затем замолкает. Я, напуганная, что меня сейчас рассекретят, на цыпочках убегаю к себе.

Массируя виски, кружу по комнате загнанным зверем. Марк у Шумовых и, судя по всему, не в гостях.

Идиот! Меня трясет от страха и злости. Какого черта он к ним полез? Зачем дразнить бешеную собаку?

Представив, что они с ним могут сделать, я хватаюсь за горло. В девяностых о подвалах Шумовых шептался весь город, я слышала, что у них даже свое кладбище было.

Схватив телефон, набираю его номер.

Абонент недоступен.

Это усиливает мою панику. Встаю у окна и, дергая волосы, в бессилии бьюсь лбом о стекло.

Что делать?!

В этот момент внизу, у входа на террасу, мелькает фигура Митрича. Остановившись у парапета, старик гладит бабкиного кота. Я резко дергаю балконную дверь на себя и выбегаю наружу. Бегу по террасе мимо окон дома и спускаюсь вниз.

- О! Ирмочка! – смотрит на меня снизу вверх, - прогуляться вышла?

Он заметил, что последние дни я депрессую и поэтому теперь старается говорить со мной ласково, как с больным ребенком.

- Ага!.. – выдыхаю, запыхавшись, - пройдемся?

Беру его под локоть и подвожу к ступенькам, ведущим в сад. Уже темно, и зажгли фонари по периметру усадьбы. В их желтом свете, кружась, бьется мошкара.

- Ты чего такая? – насторожившись, спрашивает Митрич.

Видимо чувствует, как дрожит моя рука.

- По городу слухи ходят…

- Это какие? – смотрит на меня с подозрением.

- Говорят, Кляйс у Шумовых в застенках томится.

Глава 12.

От отчаянья хочется орать. Да я, понимаю, что вытащить Марка будет не просто и осознаю все риски. Но и бездействовать тоже не могу.

Размышляю, не сунуться ли к бабке, но передумываю. Она, скорее всего, уже спит. Да и какой с нее помощник.

Здесь помочь может только один человек.

Алекс.

С его возможностями и профессионализмом – это как ребенка из детского сада забрать. Только он на такое не пойдет, если не будет прямого указания дяди.

Беру телефон и набираю зама Грозового, Льва.

- Ирма Сергеевна? – взволнованно спрашивает он, - что-то случилось?

- Нет. Лев, ты не знаешь, когда дядя возвращается?

- У меня нет такой информации.

- Ясно… - вздыхаю разочарованно.

Новое месторождение теперь отнимает все его время. Насколько я успела понять, оно огромно, но находится в труднодоступном месте, в пойме двух горных рек. На северном склоне горы, состоящей в основном из скальника. Чтобы организовать добычу, потребуются огромные силы и вложения.

- У тебя есть с ними связь? С Алексом связаться можешь?

- С Грозовым? – переспрашивает быстро, - зачем? Эммм… он же в городе.

Получив неожиданный укол в грудь, приваливаюсь спиной к стене.

- Как в городе? Я его не видела.

- Так он отпуск взял.

Просто чудесно. Начальник моей охраны в отпуске, а меня даже в известность не поставили.

Осознание захлестывает волной гнева.

В отпуске?! Какой, к чертовой матери, отпуск?! Я его не отпускала!

- Спасибо, Лева, - срывая злость на охраннике, цежу едко.

Отбиваюсь и сразу набираю Алекса. Он отвечает спустя несколько долгих секунд. В трубке гремит музыка, голос усталый.

- Ирма?

- Алекс, а ты где?

Слышу, что музыка отдаляется, видимо, вышел куда-то.

- Я в отпуске.

- Да? И почему я об этом узнаю только сейчас?

- Понятия не имею, - отзывается ровно, - что-то случилось?

И тут я вспоминаю о цели моего звонка. Запоздало жалея о выбранном тоне, сдержанно вздыхаю.

- Мне нужна твоя помощь, Алекс.

- Какая именно, Ирма? – спрашивает с усмешкой, очевидно намекая на нашу последнюю встречу.

Прикрыв глаза, закусываю губы. От стыда горят кончики ушей.

- Не телефонный разговор. Ты можешь приехать?

- Не могу, - проговаривает тихо, - если твоей жизни ничего не угрожает – не вижу смысла дергаться.

- Алекс, мне больше не к кому обратиться.

В трубке слышится усмешка.

- Дай-ка угадаю, ты хочешь, чтобы я спас задницу Кляйса.

- Ты знал?!

- Ложись спать, Ирма. И не забивай себе голову всяким дерьмом.

Услышав в трубке короткие гудки, ошарашенно распахиваю рот.

Он что, трубку бросил?! Он что себе позволяет?! Охамел в край!

Тут же перезваниваю снова, но натыкаюсь на голос автоответчика.

Вот же сволочь!

Кровь в венах начинает пузыриться. Злость на Грозового вытесняет все остальные чувства. Сжав кулаки, я представляю, что сделаю с ним, когда встречу.

Я ему такой разгон устрою! Я его… уволю! Вылетит с работы, как пробка!

Тыча в телефон пальцем, снова набираю Льва.

- Ирма Сергеевна?

- Мне срочно нужно в Градиент!

- Уже полночь, - напоминает робко.

- Срочно, Лева, - рявкаю я, - иначе тебя уволю тоже!

В итоге через час мой Мерседес паркуется на стоянке закрытого клуба, принадлежащего нашей семье. В том, что Алекс здесь, я не сомневаюсь ни секунды. В нашем городе ему больше идти некуда.

Не к Шумовым же.

Велев Льву следовать за мной, решительным шагом направляюсь в клуб. Несмотря на то, что бываю я здесь крайне редко, мое лицо знают все.

Перебрасываясь короткими взглядами, секьюрити меня тут же пропускают внутрь.

- Грозовой где? – спрашиваю требовательно у охранника на входе.

- В випке, – задирает глаза к потолку, - позвать?

- Я сама.

Зажав подмышкой маленький клатч, быстро иду через забитый танцующими танцпол. Музыка долбит в такт моему сердцу, едкий дым раздражает глаза и носоглотку. Перед тем, как свернуть к винтовой лестнице, цепляюсь взглядом за висящую под потолком клетку. В ней под музыку извивается полуголая девица. Побритая наголо, с пирсингом в сосках и в крошечных кожаных стрингах.

От этого зрелища передергивает. Интересно, как часто наши охранники здесь бывают? И чем они тут занимаются?

Глава 13.

- Ты поможешь? – спрашиваю, когда Алекс усаживается за руль своего внедорожника.

Игнорируя вопрос, он набирает Льва и по телефону дает указание следовать за нами второй машиной. После чего отключается и выезжает из подземного паркинга.

Положив голову на подголовник, незаметно на него смотрю. Спазм в горле не отпускает. За все время наших отношений, если можно их так назвать, я ни разу не допустила мысли, что он параллельно со мной может спать еще с кем-то.

Мы никогда этого не обсуждали, но мне казалось, что формат наших отношений подразумевал верность с его стороны. Что, если ему самому так не казалось, и свои нечастые выходные он проводил время с проститутками?

Пытаясь протолкнуть застрявший в глотке ком в желудок, тяжело сглатываю.

Но, как бы там ни было, выяснять отношения с ним сейчас я не собираюсь. Все кончено.

- Так поможешь или нет? – повторяю вопрос.

- Нет.

- Почему?

- Это не входит в мои обязанности, - отстраненным тоном отвечает Алекс.

Вообще-то, входит. Мы оба знаем, что он не единожды выполнял и не такие поручения дяди.

- Я такой же твой работодатель, как и мой дядя, мои поручения тоже входят в сферу твоих обязанностей.

- Да? – задрав бровь, смотрит на меня с усмешкой, - так может, спросим у твоего дяди, что входит, а что не входит в сферу моих обязанностей, Ирма?

Я отвечаю яростным взглядом. Его неповиновение ставит в тупик.

- Неужели тебе так сложно мне помочь? Не бесплатно! – акцентирую голосом, - насколько я поняла, там почти нет охраны. Просто забрать Марка и все!

- Зачем он тебе? Что ты с ним будешь делать?

Да ничего я не буду с ним делать! Я просто хочу вытащить его оттуда и отправить куда-нибудь подальше. Но обиженная стерва внутри меня вслух произносит совсем другое.

- А вот это тебя уже не касается.

Какое-то время Грозовой молчит, но меня его внешнее спокойствие не обманывает. Крылья носа раздувается, а вдоль линии челюсти перекатываются желваки. Он в бешенстве.

- Что, первая любовь не забывается, да, Ирма? Мало он тебе говна сделал? Еще хочешь?

- Закрой рот, - шиплю я.

- Нравится, когда тебя используют, как половую тряпку? Возбуждает?

Захлебываюсь обидой. Он никогда еще со мной так не разговаривал. Кожа лица горит, как ошпаренная.

- Что… ты себе позволяешь?.. – выдавливаю с трудом, - забыл, с кем разговариваешь?

Машина Алекса останавливается у наших ворот. Подав сигнал охране, он ждет, пока они разъедутся. Останавливается на подъездной аллее и, обойдя джип впереди, открывает для меня дверь.

- Иди спать, Ирма.

Но я даже не думаю идти в дом. Запахнув плотнее плащ, шагаю по дорожке вслед удаляющейся высокой фигуре.

Алекс идет не спеша, заложив обе руки в карманы спортивных брюк и не оглядываясь. Отпирает дверь флигеля висящим тут же ключом и заходит внутрь.

Я за ним. Переступаю порог и прохожу за ним в комнату.

- Помоги мне. Пожалуйста.

- Я. Сказал. Иди. Спать.

- Алекс…

- Уходи, Ирма! – повышает голос, - не выводи меня!

Не понимаю, что ранит сильнее. То, что он отказывается вытащить Марка или то, что он так груб со мной.

В отчаянии подлетаю к нему и, вцепившись в кожаную куртку, прижимаюсь лицом к груди. Он не шевелится, не обнимает, но и не отталкивает. Если бы не грохочущее в мощной груди сердце, можно было бы подумать, что ему все равно.

- Я прошу тебя! – восклицаю с надрывом, - Алекс! Я без тебя не справлюсь.

- Я не буду его спасать! Твой Крысеныш взрослый мальчик, пусть сам о себе заботится!

- Алекс, я сделаю для тебя все, что попросишь!

- Мне ничего не надо! – начинает кричать, - пошла вон!

Хватает мои руки и пытается отодрать их от себя, но я не даю. Держусь как за последний шанс на жизнь.

- Хочешь, квартиру? Машину? – тараторю истерично, - денег? Что ты хочешь?

Он обхватывает мою шею пальцами и едва меня не отрывает от пола. Вытаращив глаза, я хватаю воздух ртом. Становится жутко. Если захочет, свернет мне хребет двумя пальцами.

- Драть тебя хочу… как суку…

Меня ведет. Его сила, ярость, запах, голос… все это вкупе заводит с полуоборота. Облизывая сухие губы, тянусь рукой к его паху.

Не врет. У него действительно стоит.

Поддев через тонкую ткань мошонку, осторожно ее сжимаю.

- Шлюха… - хрипит Алекс.

Резко развернув к себе спиной, толкает грудью на комод. Я, схватившись пальцами за его края, утыкаюсь взглядом в стену под кирпичную кладку.

Даже не думаю сопротивляться. Не хочу.

Удерживая одной рукой мой затылок, второй расстегивает узкие брюки и стягивает их с бедер вместе с трусами до колен. Грубо тычется между ног пальцами, а следом проталкивает в меня член. Дергает за бедра и вгоняет до упора.

Глава 14.

Утром просыпаюсь с головной болью. Солнечный свет режет глаза, немного подташнивает. Чувствую себя как с похмелья, но это не оно. Это приступ мигрени, периодично навещающей меня с восемнадцатилетнего возраста, после той самой депрессии.

Зажмурившись, лезу с головой под одеяло. Яркий свет и громкие звуки добавляют остроты болевым ощущениям.

- Катя, две таблетки Экседрина принеси мне, - хриплю в трубку.

Горничная появляется через несколько минут. Вся бодрая и цветущая, как будто нарочно пытается создать контраст со мной, разбитой и больной.

- Вас Николай Дмитриевич спрашивал. Что ему передать?

- Сейчас спущусь.

Выпиваю лекарство и иду в душ, а после нахожу Митрича в кабинете дяди.

- Скажи мне, дураку, нахрена тебе сдался этот Кляйс?! – начинает орать с порога.

Зажмурившись, затыкаю уши. Ощущение, что в голове сейчас рванет бомба.

- Не кричи, пожалуйста…

- Ты понимаешь, как ты нас подставляешь?!

Прохожу внутрь и сажусь с ногами на диван. Несмотря на отвратительное состояние, в груди расцветает надежда, что я своего добилась. Не просто так старик бесится, видимо с ним Алекс говорил.

- Алекс сделает все аккуратно, никто даже на нас не подумает.

- Да тут и думать не надо! – всплескивает он руками, - кому, кроме тебя он еще нужен?

- Он мне не нужен.

Митрич, тяжело вздыхая, качает головой. Достает гребешок и нервно зачесывает растрепавшиеся волосы.

- Не понимаю, как Грозовой на это подписался. Как ты его уговорила?

О-о-о… лучше б тебе не знать, крестный. Синяки на бедрах еще месяц проходить будут.

Массируя виски пальцами, пытаюсь замаскировать свое состояние. Мне кажется, я еще не до конца поняла, то, что вчера случилось во флигеле Алекса.

- Он же, вроде влюблен в тебя… - проговаривает Митрич задумчиво.

Чувствуя толчок в грудь, замираю. Влюблен? Мы никогда не говорили с ним об этом. Мне казалось, формат наших отношений далек от чувств.

Кому это надо? Точно не мне. После Кляйса на слово с корнем «ЛЮБ» у меня стойкая аллергия. Я так часто слышала от него «люблю» и так часто сама его произносила, что теперь любое его упоминание вызывает внутреннее отторжение.

- Бред…

- Ой! – машет на меня рукой, - идиота-то из меня не делай. Как будто я не знаю.

Становится стыдно. Я предполагала, что домашние в курсе того, что мы с Алексом спим, но никто из них, кроме бабки, ни разу об этом не заикнулся. Все предпочитали быть слепыми.

- Так что он, все-таки, решил? – перевожу тему, - он вытащит Кляйса?

- Вытащит! – выкрикивает Митрич и тычет в меня пальцем, - но, если с ним что-то случится, виновата будешь ты!

Я невольно ежусь. Зачем он так говорит? Что может случиться с Грозовым? Он же неуязвимый.

- Он справиться, - бормочу под нос.

- Справится, только под ногами у него не крутись.

Алекса я нахожу в тире. Стоя ко мне спиной, в черных брюках, черной спортивной майке и специальных наушниках он стреляет по движущимся мишеням.

Ни единого промаха.

Не смея подойти, я жду у входа. Смотрю на его спину, пока он не видит. Издалека он напоминает каменную глыбу. Широко расставив ноги и слегка склонив голову набок, он выпускает одну пулю за другой, и при этом его правая рука при выстреле не сдвигается даже ни на миллиметр.

Опустошив обойму, Алекс кладет оружие на столик и снимает наушники. Немного оглушенная хлопками, я наблюдаю, как, развернувшись, он направляется ко мне. Походка уверенная, взгляд ровный, словно произошедшее вчера мне приснилось.

- Сделаем все ночью. К этому времени камеры выведут из строя, а из охраны там полторы калеки.

- Его не охраняют?

- Думаю, Антошка про него уже забыл.

Я киваю, стою, не решаясь поднять взгляда и посмотреть ему в глаза.

- Можно, я тогда с вами поеду?

- Нет.

- Я не буду мешать, посижу в машине.

- Не обсуждается. Моя задача - его оттуда выдернуть. Потом делай с ним, что хочешь.

Голос Алекса звучит отстраненно, от вчерашней ярости и злости не осталось и следа.

- С дядькой своим тоже сама объясняться будешь. Не вздумай впутать Митрича.

- Хорошо…

Обогнув меня, он выходит из тира. Я с тоской смотрю вслед, заглянуть в глаза так и не решилась.

- Спасибо, - шепчу вдогонку.

К вечеру становится легче, хотя до конца головная боль так не отступила. Я привыкла, что такие приступы не проходят быстро.

С наступлением темноты нарастает тревога. Погода хмурится, усилившийся ветер гонит по небу тяжелые тучи. Начинается дождь. Крупные капли, ударяясь в стекло, превращают картинку за окном в размытую кляксу.

Глава 15.

Звонок Митрича застает меня в гостиной, куда я пришла от бабушки. Она сама легла отдыхать, а сидеть в комнате в ожидании вестей мне невыносимо.

- Что?! – выкрикиваю в трубку.

- Забрали его, - говорит он взбудоражено.

- Нормально все?

- Нормально, только мы как раз попали на воспитательную беседу… Пришлось шороху навести.

- О, Господи… - выдыхаю я, - все целы? Алекс не пострадал?

- Алекс – нет, - после непродолжительной паузы проговаривает крестный.

- А ты?

- С нами все нормально… тут… эээ… Кляйсу бы в больничку.

- Что с ним? – впиваюсь похолодевшими пальцами в подоконник.

- Избит сильно… морда в кашу.

- Боже…

- Мы его к Сарматовой увезем.

- Я приеду!

- Нет.

- Да, - рявкаю, прежде, чем отключиться.

Сарматова Светлана Владимировна владеет частной клиникой и долгое время была любовницей дяди. Сейчас уже несколько лет счастлива замужем, но от покровительства Стародубцевых не отказывается.

Подняв водителя, бегом собираюсь. Теперь нашу операцию от дяди не скрыть. Будет скандал.

Через час мой Мерс паркуется на внутренней парковке клиники «Медквадрат». Не останавливаясь, на ходу накидываю на плечи предложенный голубой халат и на лифте поднимаюсь на второй этаж.

Бегу по коридору, сердце колошматит в груди в такт моим звонким шагам. Заметив беседующего с врачом Митрича, направляюсь в их сторону.

- Ирма!

- Где он?

Дергаю первую попавшуюся дверь на себя и вижу сидящего на кушетке Алекса. Он раздет по пояс, а медсестра тампоном обрабатывает его плечо.

- Что с тобой?

Подняв на меня мрачный взгляд, Грозовой стискивает челюсти.

- Митрич сказал, что вы целы…

- Царапина.

- В тебя стреляли? – от этой мысли сводит живот.

- Иди… - указывает кивком на дверь.

У меня кружится голова, руки, мелко подрагивая, безвольно падают вдоль туловища.

Что, если бы пуля прилетела в грудь?

- Ирма! – локоть обхватывает рука Митрича и вытаскивает меня из кабинета.

- Поехали домой, завтра утром Старый возвращается. Армагеддон нам всем устроит.

Сам крестный тоже выглядит потрепанным. Внешне цел и даже черный костюм чист, но в глазах беснуется адреналин вперемешку со страхом, а седые волосенки стоят дыбом. И запах – от него пахнет гарью и порохом.

- Кляйс где?

- Там, - машет рукой в конец коридора.

Я тут же шагаю туда. Эхо моих шагов, отскакивая от белых стен, ударяется в барабанные перепонки и бьет по натянутым нервам.

- Ирма, тебя туда не пустят, там операционная.

Толкаю от себя распашные двери и захожу в святая святых клиники.

- Сюда нельзя! – кричит медбрат, парень в синем костюме, шапочке и хирургической маске, - выйдите, девушка.

Но я, даже не глядя в его сторону, иду туда, где стоят, склонившись два медика. На столе, в ярком свете ламп, полностью обнаженный и без сознания лежит Марк.

Чтобы сдержать стон, мне приходится зажать рот ладонью. На нем живого места нет. Весь в кровоподтеках, ссадинах и ранах, с запекшейся кровью в густых волосах и резаной раной на бедре, над которой как раз и колдуют хирурги. Она выглядит ужасно, взбухшая, черно-серого цвета, с воспаленными краями.

Вдохнув запаха испражнений, крови еще чего-то отвратительного, едва сдерживаю рвотный позыв.

- Ирма, выйди, - звучит голос одного из хирурга, Аркадия Семенова, хорошего знакомого дяди.

Я с трудом киваю. Бросаю взгляд на то, что когда-то было лицом Марка и на ватных ногах иду на выход.

Боже… от увиденного меня колотит так, что я заплетаюсь в собственных ногах. Что они с ним делали?! За что?!

Выхожу в коридор и падаю на лавку.

- Ну? Посмотрела? – налетает на меня Митрич.

- Это ужас…

Раньше, в детстве, мне не раз приходилось видеть раненых. Тогда у нас в усадьбе был свой врач, и даже небольшой перевязочный пункт, где проводились несложные операции и процедуры. В городских больницах лечить наших людей было небезопасно, поэтому туда старались обращаться только в самых крайних случаях. На дому извлекали пули, штопали раны и ставили капельницы.

Видом крови меня не испугать, но тогда это были какие-то абстрактные мужчины, а сейчас – Марк.

- Что они с ним делали?

- Отмудохали хорошенько. Говорят, он явился в клуб Антона и стал требовать встречи с самим Шумовым…

- Идиот…

- Вытащил ствол и начал палить в потолок…

Глава 16.

Сидя за большим овальным столом столовой, опустив глаза, ковыряюсь в своем ужине. Дядя все еще беснуется. Досталось всем: и Митричу, и Алексу, и, само собой, мне.

В условиях, когда дядя, наконец, выходит на новый уровень, возлагая огромные надежды на новое месторождение, наша выходка более чем некстати.

- Пришлось на всех карьерах охрану усилить, - ворчит, многозначительно на меня поглядывая, - не дай Бог, спалят технику!

- Там же нет посторонних… - вякаю еле слышно.

- В позапрошлом году тоже не было, - фыркает на меня, - а два экскаватора сгорело.

Тогда на одно из месторождений под видом водителя спецтехники диверсант проник, успел ночью поджечь оборудование, огонь перебросился на экскаваторы, они выгорели полностью. Его сразу вычислили и наказали, но тех пор каждый новый сотрудник проверяется лично Грозовым.

- А если они в твои цирюльни и магазины полезут, а?..

Я, гоняя по тарелке куриную фрикадельку, решаю умолчать, что сегодня в один из моих торговых центров уже нагрянула пожарная инспекция. Скорее всего, Антоша Шумов активизировался. Подобные действия для нас не серьезнее укуса комара, но все равно раздражают.

Хотя, пусть лучше в зону моей ответственности лезут, чем на нефритовые месторождения или ювелирку.

- Я же сто раз говорил, Шумовы как говно – тронешь, завоняет.

Митрич только поддакивает, с аппетитом уплетает ужин, не забывая подливать себе и дяде коньяка.

- Олег, с Крысенышем-то что делать будем?

- Я тут при чем? – взвивается успокоившийся было дядя, - даже слышать про него ничего не хочу! Девайте его куда хотите, хоть на Луну, хоть в Магадан, но чтобы на глаза он мне не попадался.

Тоже проблема. Дней семь он еще точно в больнице проведет, а после нужно будет вывезти его из города. И сделать это так, чтобы он не думал возвращаться.

На следующий день в главный офис нагрянула налоговая проверка. Стало ясно – Антон откуда-то знает, что Кляйса забрали именно мы, и теперь взялся за мой бизнес.

Если он действует исключительно от своего имени, то я с ним справлюсь без помощи дяди, и, более того, смогу принять зеркальные меры в отношении их клубов и ресторанов.

Сделав пару звонков в налоговую, отправляю проверяющих восвояси, после чего прошу Вадика завезти меня в клинику.

Алекс меня не сопровождает, поставив на свое место Льва, занялся более важными делами. И здесь дело не в обиде и не в том, что мы перестали быть любовниками, он никогда бы себе этого не позволил. Просто, в связи с организацией добычи нефрита на новом месторождении, у него появились другие обязанности.

- Жди меня в машине, - говорю Льву, когда Вадик паркуется на стоянке клиники.

- Не положено, Ирма Сергеевна.

Поджимаю губы, но решаю не спорить. Это указание Алекса, оспаривать его не собираюсь.

Нас встречают на входе в отделение. Девушка в розовом костюме на ресепшн приветливо улыбается.

- Сарматова или Семенов здесь?

- Аркадий Игоревич у себя.

Прохожу до его кабинета и, стукнув два раза, заглядываю внутрь.

- О, Ирма, - машет рукой в приглашающем жесте, - проходи.

Оставив Леву в коридоре, захожу внутрь.

- Как наш пациент?

- Признаться, удивился, когда узнал, что это сын Кляйса, - усмехнувшись, двигает ко мне вазочку со сладостями, - угощайся.

Аркадий давно дружен с нашей семьей и, конечно, был свидетелем той некрасивой истории. Его недоумение понятно, но оправдываться перед ним я не намерена.

- Так как он? Мне сказали, его наркотой пичкали.

- Психотропами, - уточняет Семенов, поняв, что откровенничать я не хочу.

- Это опасно? Будут последствия?

- Вряд ли. Ему капают Бипериден, он купирует действие нейролептиков.

- А что с раной? Она не опасна?

- Почистили, обработали… Останется шрам, но шрамы, как известно…

- Ясно, спасибо, - не совсем вежливо перебиваю я и поднимаюсь со стула.

Мне, почему-то в каждом его слове и жесте видится насмешка надо мной. Мол, после всего, что Марк сделал, ты, дурочка, о нем еще и беспокоишься.

Выхожу в коридор, Семенов – за мной.

- Не зайдешь к нему? – спрашивает с затаенной усмешкой.

Я делаю вид, что тороплюсь, смотрю в циферблат наручных часов и тяжело вздыхаю.

- Он в сознании?

Аркадий Игоревич неопределенно ведет плечом.

- Время от времени… в основном, спит.

- Хорошо, покажите, где его палата.

- Лера, - обращается он к медсестре с ресепшн, - проводи Ирму Сергеевну к нашему пациенту.

Палату Марку по умолчанию выделили в отдельном блоке, для вип-пациентов. Открыв дверь, медсестра пропускает меня внутрь. Безумно волнуясь, я переступаю порог. Картинка его искалеченного грязного тела все еще стоит перед глазами.

Глава 17.

Кляйс лежит в больнице уже неделю, и за это время я навестила его три раза. С каждым разом он выглядит и чувствует себя все лучше и лучше. На нем все заживает как на собаке.

Я не знаю, зачем навещаю его. Он манит и раздражает меня одновременно. Неужели я снова хочу обмануться? Даже думать об этом не хочу.

- Вадик, в клинику, - говорю, усаживаясь в машину.

Лев, услышав мое указание, профессионально скрывает свои эмоции. Представляю, как он каждый раз нервничает, сопровождая меня туда. Потому что после каждого такого визита, когда дома на меня орет дядя, рикошетом прилетает и Леве.

Закрыв за мной дверь, обходит машину и садится рядом с водителем. Задает Вадику маршрут и связывается по телефону со второй машиной, которая постоянно пасется рядом.

Вся семья против моего общения с Кляйсом, но я, из чувства противоречия, как в восемнадцать, снова иду им наперекор. Единственное, что меня мучает, это тоска по Алексу.

Мне его реально не хватает. Теперь он появляется в усадьбе нечасто, ночевать в своем флигеле остается и того реже. Со мной говорит только по делу.

Чем сильнее он меня игнорирует, тем больше меня тянет к Марку. Чем больше меня тянет к Марку, тем сильнее он меня бесит.

Я больная?

Его я застаю в палате флиртующим с медсестрой, которая пришла забрать штатив с капельницей. Понимаю это по его нахальной улыбочке, которую он не успел спрятать, и ее милому раскрасневшемуся личику.

Девчонку понять можно. Сейчас, когда большая часть синяков сошла и исчезли отеки на лице, Марк снова превратился в обаятельного кобеля.

- Иришка, привет! - бессовестно обделив медсестричку, направляет все флюиды на меня.

- Здравствуй, Марик. Я вижу, ты уже здоров.

- Как бык!

Смущенная девчонка, невнятно попрощавшись, выскальзывает из палаты, а Марк, схватившись за мое запястье, тянет меня сесть на кровать. Я не сопротивляюсь, присаживаюсь на край и складываю руки на коленях.

Кляйс принимает вертикальное положение и усаживается позади меня так, что моя спина оказывается прижатой к его обнаженной груди. А его ладони удерживают мои плечи.

Замерев, я прислушиваюсь к собственным ощущениям.

Ничего не понятно. Пахнет от его кожи приятно и тепло прижатого ко мне тела согревает, но ощущается это все неродным. Чужим.

- Ириш, - притянув к себе, зарывается носом в мои волосы, - давай попробуем все сначала.

- Тебя выписывают завтра. Ты должен уехать из города.

- Не гони ты меня! Ира! Зачем?.. Я же чувствую, что ты еще любишь…

- Бред, Марик.

- Почему? Ты меня спасла, ты ко мне приходишь, ты пошла против своей семьи, ты перестала спать со своим охранником из-за меня…

- Заткнись!

- Ты же перестала? – шепчет на ухо.

Я дергаюсь, толкаю его локтем в бок, но не рассчитываю силы. Застонав, Кляйс отпускает меня.

- Прости, - бросаю, поднимаясь на ноги, - но чтобы про Алекса я больше не слышала от тебя ни слова! Ты последний, кого я стану посвящать в подробности своей личной жизни.

- Вы трахались. Не боишься, что нажила себе еще одного врага?

- Заткнись, Марк, - шиплю, тыкая пальцем ему в лицо, - Грозовой профессионал, и он никогда не путает личную жизнь с работой. Прежде, чем говорить о нем в следующий раз, вымой рот!

- Ого! Мне следует ревновать? – заломив одну бровь, хмыкает Кляйс, - или я могу надеяться, что ты его в ближайшее время уволишь?

- Он работает на моего дядю. Позвони ему и попроси его уволить.

Марк расценивает мои слова как шутку. Откинув голову, начинает заливисто смеяться, а я чувствую по отношению к нему внутреннее отторжение такой силы, что хочется подойти и влепить пощечину по еще не зажившим синякам.

- Ладно, Ириш, шучу, - встает с кровати и, разминаясь, начинает делать круговые вращения плечами.

Массирует себе шею, поворачивает голову из стороны в сторону, рассчитывая, видимо, произвести на меня впечатление своей физической формой.

Он действительно красив. Своей прекрасной от рождения фигурой, молодостью, раскрепощенностью и сумасшедшей харизмой.

Я впечатлена, но, наверное, не настолько, насколько он рассчитывал.

До Алекса ему еще далеко.

Сложив руки на груди, наблюдаю, как играя бровями, он медленно ко мне приближается.

- Я останусь… здесь… с тобой, - проговаривает тихо, останавливаясь так, что его теплое дыхание путается в моих волосах, - я согласен на любую работу, которую мне предложишь ты или Старый.

- Раскатал губу, - хмыкаю я.

- Пойми, Ир, я сделаю вас сильнее против Шумовых…

- Ты? – перебиваю я, - у нашего кота мозгов больше, чем у тебя, Марик.

- Я говорил с Антоном.

- И?

- Они готовят что-то против Старого, говорит, это связано с карьерами…

Глава 18.

По пути домой прошу Леву остановиться у цветочного магазина. Сама себе покупаю огромный букет красных роз. Раньше их покупал Алекс, сейчас приходится самой.

Положив цветы на сидение рядом, ласкаю кончиками пальцев их бархатные бутоны.

На сердце неспокойно. Не могу понять, что именно гложет меня. Предчувствие или ощущение неправильности происходящего. Возможно, это недоверие к Марку и неестественная тяга к нему. Или недосказанность в отношениях с Алексом и грызущая изнутри тоска по нему.

А может, все вместе сразу.

- Что такое, Вадик? – спрашиваю водителя, заметив, что наш автомобиль сбавил скорость на трассе.

- Похоже, за нами хвост, Ирма Сергеевна, - проговаривает Лева, глядя прищуренным взглядом в зеркало заднего вида.

Меня бросает в холодный пот. Мои родители погибли так же, не далеко от этого самого места.

Резко обернувшись, я замечаю едущую за нами темно-синюю иномарку.

- Этот? С чего ты взял?

- Тащится за нами от клиники…

- Боже… где вторая машина?

Открыв бардачок, Лева достает из него ствол. Кладет себе на колени и набирает в телефоне номер второго водителя. Быстро обрисовывает ситуацию, отключается и звонит Алексу.

- Да… понял… двадцать пятый километр…

Прижав ладонь к грохочущему в груди сердцу, дышу через раз.

- Ирма Сергеевна, пригнитесь, чтобы вас не было видно.

Судорожно кивнув, я ложусь на сидение. Зажимаю в ладони телефон и инстинктивно ищу в контактах номер Алекса. От страха буквы на экране расплываются, руки трясутся так, что у меня не получается попасть пальцем в иконку с его именем.

В этот момент он звонит сам.

- Ирма, - голос звучит по деловому спокойно, но на меня это производит обратный эффект, закусив костяшку пальца, едва сдерживаю слезы, - послушай меня.

- Алекс… - всхлипываю тихо.

- Послушай, что бы ни случилось, ты должна слушаться Льва. Сейчас ляг на сидение…

- Я легла…

- Умница. Если придется остановиться, ни в коем случае не выходи из машины. Поняла?

- Да.

- Мы уже выехали навстречу. Все будет хорошо.

- Да, я знаю. Я тебе верю.

Отбившись, прижимаю телефон к груди. Как ни странно, но мне действительно стало чуточку спокойнее. Если Грозовой сказал, что все будет хорошо, значит, все так и будет. Ему я верю больше, чем себе.

- Гриша догнал… - говорит Лев.

Немного приподнявшись, я смотрю через заднее стекло. Действительно, параллельно той иномарке теперь едет наш черный Мерседес.

У меня даже получается облегченно выдохнуть. Появляется уверенность, что сегодня мы доберемся до дома живыми.

Проехав так пару километров, Вадик начинает сбрасывать скорость. Впереди поворот с трассы в сторону нашей усадьбы. Лев, не отрывая взгляда от зеркал, нащупывает рукой лежащий на коленях пистолет и делает мне знак снова пригнуться.

Вадик сворачивает вправо и в этот же момент из поворота, наперерез преследователям, вылетает наш джип и отрезает нас от иномарки. Слышится визг тормозов и сигналы клаксонов.

Отогнав наш Мерс подальше от перекрестка, Вадик паркуется на обочине, и Лева выскакивает из машины.

- Ирма Сергеевна, оставайтесь здесь, пока я не вернусь!

- Хорошо.

Медленно приняв сидячее положение, я оглядываюсь по сторонам. Ничего подозрительного, но Лева с оружием в руках обходит машину по кругу.

Вадик тоже достает ствол.

Обняв плечи холодными пальцами, я всматриваюсь в заднее стекло. Где-то там, на трассе Алекс.

Но вскоре я вижу и наш бронированный джип, и мою машину сопровождения.

Они останавливаются позади нас, из Хамера выходит Грозовой, перебрасывается парой слов с Левой и открывает заднюю дверь. Ворвавшийся в салон ветер заносит с собой его запах.

- Алекс… - выдыхаю, не сумев сдержать счастливой улыбки.

- Ирма Сергеевна, пересядьте в другую машину.

На лице ни одной эмоции, взгляд ровный, тон официальный. Разлившаяся в моей груди радость приобретает горьковатый вкус.

- Хорошо, - бормочу по нос, выбираясь наружу.

Бросив взгляд на оставленный на заднем сидении букет роз, закрываю дверь. Быстро шагаю в сторону внедорожника, чувствуя себя рядом с Алексом в полной безопасности.

- Кто это был? – спрашиваю, устраиваясь в джипе, - они, правда, нас преследовали?

- Да.

Сверлю взглядом короткостриженный затылок Грозового, его висок и крепкую шею, понимая, как до безумия я по нему соскучилась.

- Что им надо было?

- Шумовские. Видимо, решили напомнить кое о чем.

- О чем? – зная ответ, все же негромко спрашиваю я.

Глава 19.

- Ирма, зайди ко мне, - говорит трубка голосом дяди.

Сразу после возвращения домой он, Митрич и Алекс закрылись в кабинете и два часа о чем-то говорили. Видимо, зовут, чтобы сообщить, что отныне я под домашним арестом.

Накинув на плечи бабкину шаль, спускаюсь вниз и, свернув в коридор, ведущий к кабинету, неожиданно сталкиваюсь с Катериной.

- Простите, Ирма Сергеевна, - говорит блондинка чересчур угодливо, - задумалась…

Бросив на меня еще один взгляд, быстро уходит в сторону хозяйственных помещений. А я смотрю в ее спину, пока она не скрывается за поворотом.

Я заметила мелькнувшее в ее глазах ехидство. Уже знает, что мы с Алексом расстались.

Отворив дверь, проскальзываю в небольшой зазор и встаю у порога. Дядя, хмурый и злой, сидит в своем кресле и курит сигару. Рукава рубашки закатаны до локтей, верхние пуговицы расстегнуты, пиджак болтается на спинке сзади.

Митрич занимает стул напротив него. Удерживая в руках квадратный стакан, разбалтывает в нем вискарь.

На стоящем вдоль стены диване сидит Алекс. Опустив взгляд, смотрит на сцепленные в замок свои пальцы.

- Присаживайся, - предлагает дядя, кивая в сторону дивана.

Неслышно ступая по высокому ворсу ковра, я подхожу к Алексу и усаживаюсь в метре от него. Безумно хочется придвинуться ближе, но я, конечно, этого не делаю.

- Когда твоего у@бка выписывают из больницы?

- Завтра, - отвечает за меня Митрич.

- Завтра, - подтверждаю негромко, - а что?

Дядя устало трет глаза одной рукой и откидывается на спинку кресла.

- Видишь ли, дочка… Крысеныш доставляет нам слишком много проблем.

Я внутренне напрягаюсь. Ни ласковым обращением, ни мягким тоном меня давно не провести.

- При чем тут он?

- При том, что неприятности начались, когда вернулся, - пыхнув сигарой, проговаривает дядя.

- Ты хочешь, чтобы он уехал?

- По своей воле он не уедет.

- И?

- И не буду врать, Ирма, тут варианта только два – пристрелить его или держать под колпаком.

Задержав дыхание, я по очереди смотрю на каждого из них. Дядя делает очередную затяжку, крестный глотает виски и закидывает в рот дольку лимона.

Алекс со скучающим видом смотрит в окно.

- И что вы решили? – осипшим голосом спрашиваю я.

- Что у тебя с ним? – летит в лоб.

Тяжело сглатываю. Сердце, подпрыгнув к горлу, проваливается в желудок. Все ждут моего ответа. Глядящие на меня дядя с Митричем.

И Алекс.

Он не повернул ко мне головы и даже не шелохнулся, но именно от него я чувствую самое сильное нетерпение. Исходящая от него энергетика промораживает до костей. Запахнув на груди шаль, качаю головой.

- Н-ничего…

- Тогда зачем он нам? – дергает дядя бровями, - зачем заставила моих людей подставляться перед Шумовыми?

Они загнали меня в тупик. Пряча глаза, я начинаю грызть губы и заламывать руки.

- Олег, разреши мне с Ирмой поговорить, - вдруг вступает Митрич.

- Ладно, я пойду, - слышу справа от себя и вскидываю на Алекса взгляд.

Поднявшись, он, обдав своим запахом, обходит меня по дуге и выходит из кабинета.

- Ну?.. – требовательно спрашивает дядя, - что делать с Кляйсом будем?

- Может… - перевожу взгляд с одного на другого, - я его к себе устрою?

- Нет, - категорично отрезает дядя, - к делам ему доступа не будет.

- Ты с ним планируешь… эээ… общаться? - неопределенно вращая кистью руки, интересуется крестный.

- Конечно, планирует, - громко хмыкает дядя, - она же у нас дура. Жизнь ее ничему не учит.

Я заливаюсь краской стыда. Втянув голову в плечи, закрываю лицо ладонями.

- Я. Не. Знаю. – проговариваю по слогам.

- А кто знает? Может, проще прикопать в лесочке и спать спокойно?

- Нет! – вскрикиваю звонко, - нет, не надо.

Митрич, надув щеки, медленно выдыхает ртом. Ударяет раскрытой ладонью по столу и поднимается.

- Пойдем, прогуляемся, девочка.

Оставив дядю одного в кабинете, мы с крестным выходим через террасу в сад. Он идет впереди, я – чуть поодаль.

- Ирма, нам действительно было бы лучше, чтобы он не возвращался.

- Я знаю.

- Моя ошибка в том, что я пошел у тебя на поводу, когда согласился помочь вытащить его от Шумовых, но сделанного не поправишь, - заключает он философски.

- Они бы его уже убили… - бормочу сама себе под нос.

- Сам Марк, как я понимаю, уезжать не собирается…

- Нет, - догоняю Митрича и беру его под руку, - но он хочет работать с нами. Согласен на любую работу.